Фрейдзон Овсей Леонидович : другие произведения.

Откуда не возвращаются...

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Эта история о попаданце написана в период расцвета коронавируса и непосредственно связана с пандемией...
  Предисловие:
  
  
  Думаю, что каждый писатель в самом начале своего повествования пытается заманить доверчивого читателя в остроту накрученного сюжета. Не буду и я оригинальным. События в моём новом романе развиваются в начале 2020 года. В это время по планете Земля пополз страшный коронавирус, захватывая в свой беспощадный смертоносный плен новые и новые страны. Какое-то время правительства и обыватели относились к этому бедствию, как к обычному вирусу гриппа, почти ежегодно проносящемуся вихрем в зимне-весенний период и часто со смертельными случаями. Никто кроме специалистов не интересовался статистикой жертв и распространения какой-то разновидности гриппа, потому что наступал благодатный апрель, а с солнцем и цветением быстро забывались сезонные болезни.
  В нынешнем году вести, приходящие из Китая, как-то не особенно волновали общественность различных стран, считающую, что в том государстве с гигантским населением, известным огромным количеством бедноты, подобное совершенно не мудрено. Абсолютное большинство было уверенно, что всего лишь надо, пока в Китае свирепствует этот смертоносный вирус, воздержаться от поездок в поднебесную.
  Всё вышеописанное предназначено тем, кто будет читать мою книгу через десятилетия и позже, а нынешнему поколению все эти факты, пронёсшейся по планете пандемии, хорошо известны, потому что явственно прочувствовали дикий страшный ураган коронавируса в своей реальной жизни.
  
  Глава 1
  
  Работа частного массажиста, принимающего клиентов у себя в квартире, влечёт за собой определённые плюсы и вполне осязаемые минусы.
  Главный минус состоит в том, что подобная трудовая деятельность носит ненормированный характер рабочего дня и не имеет прочного фундамента в виде очерёдности. Чаще всего записываются спонтанно и поэтому с утра до вечера я должен находиться в отличной физической форме и в прекрасном состоянии духа. Никаких побочных треволнений, воздержание от чревоугодничества и желательно днём парочку часиков вырвать для восстанавливающего силы оздоровительного сна.
  Самый большой минус, одновременно являющийся значительным плюсом, является то, что я могу в течение дня, не выходя из дома, зарабатывать деньги, тратя свободные часы по своему личному усмотрению. Ничто мне не мешает по нескольку раз на день заглядывать на различные новостные порталы, почитывать классиков и современную литературу различных жанров, от поэзии до фантастики. А так как у меня ещё есть особые пристрастия или, если хотите, хобби, то публиковать на популярных сайтах свои стихи, песни и прозаические эпосы, к которым пристрастился в последнее время.
  
  Ладно, пора возвращаться к моей основной профессии, которая, кроме прекрасного морального аспекта, приносящего здоровье и удовольствие людям, является меркантильной составляющей моей жизни.
  Сегодня вторник. Жена, как обычно, около семи часов утра ушла на работу, а уже через полчаса ко мне явился первый пациент. В этот день по плану принимал трёх постоянных клиентов, давно ставших мне приятелями, и мы с ними на протяжении всего массажа с удовольствием вели беседы на различные темы.
  По Борису смело можно было сверять часы. Он появился буквально за несколько секунд до назначенного времени и обменявшись со мной быстрым рукопожатием, устремился в дальнюю комнату, обустроенную под мой рабочий кабинет.
  Пока пациент раздевался и укладывался на массажный стол, я вымыл руки горячей водой и сделал несколько разминочных упражнений для поясницы, плеч и пальцев рук.
  
  - Сёма, я готов к труду и обороне...
  
   Зайдя в комнату, плотно прикрыл за собою дверь. Привычным движением расправил простыню и накинул на тело своего приличных размеров клиента:
  
  - Тут, Боренька, поспорим или разделим функции - ты, возможно, и будешь каким-то образом обороняться, а трудиться всё же придётся мне... Согласен?
  
  - Согласен, конечно же, согласен. Не обращай внимания, Сёма, на мои прибаутки. Понимаешь, трудно избавиться от привычек и груза прошлого, всё же больше сорока лет отдано той жизни. Школа, институт, армия, Афганистан, а потом ещё эта дебильная перестройка, в которую я вляпался со всеми потрохами! Как только жив остался после той коммерции! Куда только не затянула чёртова сила, а точнее, желание быстрого обогащения... Хорошо ещё, что успел унести ноги от бандитов всех мастей в наш богом данный Израиль! Четверть века уже здесь, а из меня по-прежнему рвутся штаммы ещё из советских времён...
  
  Всё, мой Боря оседлал своего любимого конька, а значит, скучать не придётся, ведь на белый свет вылезут такие факты, о которых в книгах не прочитаешь, но и верить всему сказанному как-то не получалось. Тут ничего не поделаешь, во все времена бывшие вояки были порядочными сочинителями.
  Боря медленно с отступлениями и комментариями погружался в свои воспоминания, а мои руки тем временем делали свою работу. Ладони плотно легли на могучую спину и плавно стали раскачивать и изучать состояние тела, одновременно поглаживая и прощупывая его от пяток до шеи, подготавливая пациента к моим предстоящим решительным действиям.
  Продолжая работать, внимательно следил за ходом воспоминаний и разглагольствований разговорчивого клиента, иногда в нужных местах поддакивая и вставляя наводящие вопросы.
  Борис в течение последнего года еженедельно посещает меня, поэтому мои руки, блуждающие по крупному телу, уже не столь скрупулёзно изучали возможные патологии.
  Я с ними и так был уже достаточно знаком, как и с характером пациента.
  Обычно мне удавалось за несколько минут чувствительными пальцами обнаруживать проблемы, даже намного раньше, чем клиент успевал о них рассказать.
  
  - Борь, ты опять за неделю набрал килограммчик?
  
  - Сёма, как ты так ловко определяешь, не устаю тобой восхищаться?!
  
  Одним замечанием на болезненную тему сразу же удалось увести клиента от его старых излюбленных рассказов про Афганистан или о коммерческой деятельности в лихие девяностые.
  Он тут же переключился на свою образовательную стезю, где слыл в нашем городе одним из лучших специалистов.
  
  - Понимаешь, в последние дни навалило столько текучки! В школе было несколько контрольных работ, поэтому пришлось допоздна сидеть над тетрадками, пока всё проверил. Я же тебе рассказывал, что у меня есть несколько ребят, которых готовлю в университет, так вот, для своих гениев надо было подготовить и раскидать по электронке новые задачи... Ай, короче, Сёма, даже не замечаю, сижу возле компьютера и жую, и жую!..
  Представляешь, со ста двадцати уже был дошёл до ста двенадцати, а сейчас опять два кило набрал!
  
  Я тем временем оголил могучую спину, подоткнул простыню и из нужной ёмкости набрал определённое количество масла.
  Мои ладони плавно заскользили по поверхности спины от поясницы и до шеи, переходя на плечи и возвращаясь обратно. Несколько повторяющих действий - и я переместился к голове и уже двигаясь вдоль позвоночника мягкими обволакивающими движениями прошёлся сверху донизу, перейдя к массированию боков и по ходу поинтересовался:
  
  - Школы пока не закрывают на карантин, а то я читал...
  
  - Сёма, что читать, ещё месяц и распустят детей на каникулы на три недели, а к этому времени весь этот шум вокруг вируса закончится.
  
  Я прищёлкнул языком.
  
  - Дай бог, а то у меня такое складывается впечатление, что моя работа скоро накроется медным тазиком и так уже есть люди, которые отменяют очереди.
  
  Мои перемещения вокруг массажного стола, напоминали своеобразный танец. Я продолжал в неспешном излюбленном мной темпе переходить от упражнения к упражнению, практически, не прекращая беседы. Говорить, молчать, дремать и даже постанывать - всё это находится в прерогативе клиента, а мне только требовалось поймать его волну и на ней катиться по ходу процедуры. Поглаживание закончилось, и я приступил к силовым упражнениям, разминая мышцы, идущие от позвоночника к лопаткам, при этом жёстко действуя локтями для большего эффекта, тщательно проминал Борину плотную массу тела.
  Я спокойно реагировал на его мычание и шипение, при этом привычно и без тени жалости увещевал постанывающего клиента:
  
  - Ничего, потерпишь, зато потом будешь у меня летать, как горный орёл...
  
  - Знаю, знаю, Сёмочка, если можно, удели сегодня больше внимания моей шее, а то от напряжённого сидения там всё закостенело...
  
  
  - Борь, не волнуйся, всему своё время. Дойдём до шеи, и я тебе такую свистопляску устрою, что бывшую любимую родину увидишь...
  
  - Нет, туда я уже не хочу, она здорово в своё время обласкала! Меня вполне устраивает сегодняшняя размеренная жизнь, хотя поначалу пришлось и здесь хлебнуть порядочно дерьма!.. Э, Сёма, ты что, хочешь меня заставить завыть, аки раненный тигр?!
  
  - Что, сбавить обороты?
  
  - Нет, не надо, немножко всё же потерплю... я ведь знаю, какая потом наступит благодать! После массажа общее самочувствие такое, что хочется жить, работать и даже на подвиги с женой отваживаюсь! Поверь, у меня после тебя будто крылья вырастают!
  
  - Борь, а тебе не кажется, что в том Юхане что-то случилось в какой-то лаборатории, которая работает над биологическим оружием? Что-то нехорошие вести идут оттуда и именно из того места в поднебесной...
  
  - Да хрен его знает, но за этих китайцев не берись. Сёма, не переживай за них, там населения больше полутора миллиарда!
  
  - Так я не за них переживаю, а за нас! Каждый день читаю, что в Израиле увеличивается количество заболевших, уже к четырёмстам приближается.
  
  - Да ну их ко всем чертям, лучше скажи - в четверг в бассейн едем?
  
  - Если к этому времени его не закроют, то с большим удовольствием.
  
  - Полегче, нестерпимо больно!
  
  - Ничего, потерпишь, надо ведь твой загривок как следует промять, наладить хорошую циркуляцию, чтобы кровяное давление не разрывало мозги. Так, а теперь отлупим мальчишку...
  
  Мои ладони, сжатые ковшиком, резкими ударами замолотили в районе лопаток. Звонкие хлопки сменились на более резкие, ведь я начал лупить рёбрами ладоней по могучей спине известного в нашем городе физика-математика. Тот только удовлетворительно покряхтывал в такт хлопкам бывшего барабанщика:
  
  - Ах, хорошо! Ах, хорошо! Сёмочка, как хорошо!
  
  Сквозь мои шлепки назойливо пробивались трели телефонного звонка, на которые я совершенно не обращал внимания. Прикрыв простынёй покрасневшую проработанную спину, пальцами обеих рук ухватил Борин загривок и начал тщательно проминать, двигаясь от затылка к плечам.
  
  - Ох, Сёма, больно и одновременно приятно, а как потом хорошо и давление падает. Я уже с двух таблеток перешёл на половинку, и то только для того, чтобы не было аритмии...
  
  - Боренька, поменьше жри возле компьютера и не будет никакой аритмии, а то бедному твоему сердечку такая сумасшедшая нагрузка...
  
  - Знаю, знаю, не стоит меня лишний раз агитировать за советскую власть...
  
  Настойчивый телефонный звонок раз за разом вмешивался в наш диалог:
  
  - Сёма, да подними ты уже трубку! Кто-то явно срочно хочет попасть к тебе на массаж...
  
  - Хочет, так попадёт, ты же знаешь, что во время работы я не отвечаю на звонки, даже на ракеты не реагирую. Закончим с тобой, распрощаемся и перезвоню.
  Промяв как следует мощные руки и ноги клиента, сдёрнул простыню:
  
  - Прошу господина Казанского перевернуться.
  
  Покряхтывая, Борис лёг на спину. Я ему аккуратно подложил валик под колени и прикрыл до подбородка, оставив для работы оголённой одну только ногу:
  
  - Боря, что ты решил с Америкой?
  
  
  - Да ну их к чёрту, сказал не поеду, так не поеду! Что я там буду делать целый месяц? С женой и так провожу достаточно времени, а дочке с зятем не до нас, они ведь работают, продолжают учиться, и всяким спортом-смортом занимаются... Внучке уже шестнадцать, а внуку двенадцать! Что они будут сидеть с бабушкой и дедушкой?! Конечно же, нет. Тут у меня привычная жизнь. Всё лето занимаюсь со своими продвинутыми учениками. Им зарядка для мозгов, мне - интересная работа, и при этом неплохая материальная подпитка. Скоро рыбалочка начнётся... Уф, как я соскучился за зиму по морю, спиннингу, поклёвочке! Да и для здоровья хорошо, хоть ногам дам немного нагрузки, а то скоро не смогут мою тушу тягать... Сёма, слышишь, уже твой мобильный разрывается, может быть, что-нибудь случилось?
  
  - Если случилось, так уже случилось, узнаю об этом через десять минут. Так, дорогой друг, не напрягайся, сейчас малость растянем тебе шейку, разомнём затылочек и будь здоров!
  
  - Ох, Сёма, Сёмочка, чтобы у тебя никогда руки не болели, чтобы ноги ещё долго носили, я же без тебя и твоих массажей теперь пропаду!
  
  - Не пропадёшь, ты в надёжных руках, а если что-нибудь со мной случится, то найдёшь другого специалиста.
  Я же не единственный в своём роде деятельности...
  
  - Не единственный, но мне другого не надо, даже представить не могу, что кто-то может быть лучше тебя!
  
  Глава 2
  
  Под восторженные излияния довольного клиента переместился в душевую и тщательно намылив руки, смыл масло и чужую отрицательную энергию.
  Закрыв за Борей входную дверь, выпил два стаканчика водички и определил заработанные деньги в кошелёк. Ага, тут я вспомнил, что во время массажа меня кто-то усиленно домогался...
  Поднял трубку телефона и вернулся к последнему пропущенному звонку.
  После двух длинных сигналов я услышал в трубке молодой знакомый голос с чуть заметной хрипотцой:
  
  - Ой, Сёма, я уже думала, что Вы мне никогда не ответите...
  
  - Жаннночка, приветик, какие проблемы? Ты ведь знаешь, что во время массажа я никогда не отвечаю на звонки, а после всегда возвращаюсь на последний пропущенный.
  
  - Ну мало ли что могло случиться, особенно в нашей нынешней ситуации, ведь я позвонила, когда ещё не было восьми!
  
  - Жанночка, не я выбираю работу, она меня ищет. Что скажешь?
  
  - Сёма, Вы меня сейчас примите, а то у меня неожиданно образовалось окно и до одиннадцати есть свободное время.
  
  - Через сколько сможешь приехать?
  
  - Да хоть сейчас, десять-пятнадцать минут - и я у Вас.
  
  - Нет проблем, буду готов, подгребай.
  
  В ответ услышал натужное покашливание и раздались короткие сигналы отбоя.
  Времени на раскачку не оставалось. Быстро сменил простыни после предыдущего клиента на свежие и, зайдя в салон, развалился на диване, чтобы дать своим мышцам немножко отдыха. Даже пять минут полного расслабления помогают организму, ведь это не дело приступать к следующему массажу измочаленным физически и опустошённым энергетически.
  Жанна, как обычно, вошла в дверь в ореоле дорогих духов. Молодая женщина всегда выглядела стильно. Каждый предмет одежды, обувь, украшения и причёска были безукоризненны.
  Внешний лоск ещё более подчёркивал высокую стройную фигуру сорокалетней женщины, умеющей и любящей ухаживать за собой.
  
  - Доброе утро, Сёма! Пожалуйста, стаканчик не очень холодной водички, а я пока забегу в туалет.
  
  - Привет, привет! Водичка уже приготовлена, ведь я хорошо знаком с твоим регламентом, как только переступаешь порог, предоставляю полный набор услуг.
  
  Проходя мимо меня, молодая женщина зашлась в сухом кашле.
  
  - Жанна, ты мне случайно коронавирус не принесла?
  
  - Не смешите. Просто вчера после тренировки малость переохладилась. Пока дошла от спортзала к своей машине успела изрядно продрогнуть.
  Поэтому, если вам не трудно, включите, пожалуйста, кондиционер, а то Вы ведь знаете какая я мерзлячка, а тут ещё этот кашель.
  
  Желание клиента - всегда закон, и хотя в моей квартире в этот час было уже достаточно тепло, прикрыл окна и включил обогреватель.
  Нет нужды описывать снова ход моих действий во время очередного массажа. Безусловно, к каждому новому клиенту у меня особый подход, хотя набор упражнений примерно всегда одинаковый, но ведь запросы, тела и общение значительно разнятся.
  
  - Сёма, будьте добры, уделите сегодня больше внимания моей попе и ногам...
  
  - Нет проблем, всё будет в лучшем виде и согласно пожеланиям клиента. Жанночка, ты какая-то сегодня горяченькая...
  
  - Что вы имеете в виду?
  
  - Конечно же, температуру твоей кожи.
  
  Мы вместе рассмеялись двусмысленности моей шутки.
  Хотя, действительно, от клиентки шёл необычный жар, что свидетельствовало о повышенной температуре и недомогании.
  Пока я гладил, мял и растягивал мышцы хорошо тренированного тела, Жанна задремала и только когда я стал жёстко проминать упругую попку молодой женщины, она тихонько застонала:
  
  - О, как больно, я даже проснулась!
  
  - Простите, но Вы ведь садизм заказывали...
  
  - Нет-нет, я без претензий, продолжайте в том же духе, оно и больно, и в то же время очень приятно!
  
  
  Завершив плотное массирование стройных ножек, предложил клиентке перевернуться.
  
  - Сёма, не забыли, что надо поработать над целлюлитом...
  
  - Нет проблем, твои мазохистские наклонности мне известны...
  
  Вместе со смехом у Жанны опять пробился сухой кашель:
  
  - Ой, что-то и правда, я сегодня не в лучшей форме. Побаливает в груди, знобит и кости выламывает.
  
  - Я же говорил, что у тебя, похоже, поднимается температура...
  
  - Ладно, сейчас отменю свою деловую встречу и поеду домой, немножко отлежусь, тем более после массажа, вы говорили, это рекомендуется.
  
  - Ещё как! И всем без исключения.
  
  Когда растягивал мышцы на шее, Жанна вновь зашлась кашлем, и я форсировал окончание процедуры.
  Проводив свою стильную и капризную клиентку, посмотрел на часы. До следующей работы ещё оставалось почти полтора часа, и я, приготовив массажный стол к новой работе, прилёг у телевизора слегка передохнуть. Нет никакой надобности описывать последующих два массажа, но раз за разом в моей голове появлялись предостерегающие мысли о нехорошем кашле и поднимающейся температуре у Жанны.
  С последним клиентом расправился уже в начале девятого вечера.
  По всему телу разливалась привычная приятная усталость - как не хочешь, а четыре массажа в день - это прилично, хотя бывали случаи, когда и с пятью справлялся.
  
  За лёгким ужином поболтали с женой, обсудив текущие моменты, связанные с работой, предстоящими покупками, и конечно же, не обошли вниманием любимых детей и внуков.
  Трудно было не вспомнить в нашем разговоре о надвигающимся на Израиль хаосе, связанным со стремительно несущейся по планете пандемией коронавируса.
  В эти мартовские дни слабо верилось, что приближающийся туристический сезон может вылететь в трубу.
  Весна уже набирала силу, а вместе с приходящим теплом остро возникал вопрос о выборе места, куда мы с женой отправимся на отдых.
  Надо было заранее решить, будет ли это любимый нами морской круиз или на сей раз предпочтём что-нибудь другое, отвечающее нашим интересам.
  Только месяц назад мы со Светочкой побывали в Сочи, но всё равно уже строили планы на лето, собираясь в очередной вояж, но до сих пор никак не могли выбрать подходящий маршрут.
  Перешагнув шестидесятилетний рубеж, наша тяга к познанию мира только начала разгораться. Отдых на фешенебельных лайнерах нас устраивал по всем параметрам - здесь тебе и музыкальное шоу, и солидное трёхразовое питание, и комфортабельная пляжная зона возле бассейна на палубе, и даже казино!
  
  С удовольствием повспоминали недавний зимний отдых в Сочи, который тоже произвёл на нас неизгладимое впечатление. Нет, мы не горнолыжники, но для людей, приближающихся к семидесяти, просто прогуляться по скрипучему снежку, вдохнуть чуть морозного воздуха было приятно и полезно!
  Как было не вспомнить хорошим словом нашу фешенебельную гостиницу, где всё было к услугам притязательного туриста, и даже казино функционировало круглосуточно!
  Попив на ночь кефира, мы расцеловались, и каждый ушёл спать в свою комнату в обычное время.
  Прошедший день мало отличался от предыдущих, но рутина тем и хороша, что из неё видны просветы, особенно, когда к ним стремишься...
  
  Глава 3
  
  На следующий день с самого утра почувствовал в теле противную вялость, но списал плохое самочувствие на вчерашний тяжёлый режим работы.
  Всё же больше двенадцати часов пришлось держать себя в тонусе, а мне уже шестьдесят шесть!
  Подумал с облегчением, а хорошо, что первый массаж на сегодня намечен только на послеобеденный час, можно отдохнуть и набраться новых сил.
  Подсел к компьютеру. Привычно с интересом пробежался по новостным строчкам. Там не было ничего успокаивающего - в Китае каждый день добавлялись тысячи новых заболевших и сотни умерших.
  Статистика у нас в Израиле тоже не радовала, потому что кривая заболеваемости от новомодного вируса неукоснительно росла кверху.
  Конечно, пока ещё не трагедия, потому что числилось только около тысячи человек заболевших, но уже появились первые умершие от этой коварной и мало изученной хвори.
  Заглянул на порталы, где публиковал свои стихи и песни.
  Ответил на несколько новых рецензий, а затем поинтересовался, как читают мои романы, выставленные на одном из популярных сайтов.
  Всё же здорово, что существует литературный журнал "Самиздат", который даёт возможность подобным мне писакам выставлять свои несовершенные эпосы.
  Безусловно, особенно не рассчитывал на всемирную популярность, но не буду грешить против бога, тщеславие всё же щекотало моё эго, и оно возрастало или опускалось с количеством прочитавших мои творческие поползновения.
  
  Нет, сидеть колом у компьютера и висеть в паутине Интернета сегодня мне не доставляло никакого удовольствия, а больше того, тянуло улечься на диванчик и отдаться Морфею, что, впрочем, я тут же и сделал.
  Проснулся от телефонного звонка. Абонентом оказалась жена, звонившая с работы.
  С первых моих слов Светочка почувствовала неладное:
  
  - Сёма, что с тобой?!
  
  - А что со мной, не понял, чего ты встревожилась?
  
  - Да у тебя голос совершенно больной!
  
  - Светик, я просто спал и голос мой не больной, а заспанный.
  
  Произнося последнюю фразу, стал невольно проникаться волнениями жены.
  Действительно, чувствовал я себя препротивно!
  Несмотря на то, что был укрыт толстым пледом, меня знобило, а одежда вызывала неприятные ощущения:
  
  - А знаешь, Свет, мне и впрямь херово!
  Надо померить температуру, хотя и без градусника чувствую, что горю...
  
  - Сёмочка, быстренько измерь и прими "Колдрекс", эта таблетка хорошо помогает остановить начинающуюся простуду. Там на кухне, слева на полочке, с лекарствами найдёшь коробочку. Кстати, ты сегодня работаешь?
  
  - Да, у меня намечено в три, в пять и в семь - три подряд массажа.
  
  - Если у тебя есть температура, тут же отменяй, не геройствуй, а то клиентов можешь заразить... Может быть, у тебя вирус?!
  
  Повисла тишина... и я сразу же вспомнил вчерашнюю свою клиентку.
  
  - Свет, а может быть ты и права... вчера у Жанны были похожие симптомы, только она ещё кашляла...
  
  Как бы в подтверждение наших предположений, моё тело содрогнулось от приступа кашля, буквально разодравшего болью лёгкие.
  
  - Вот, чёрт, пошёл мерить температуру и принимать таблетку...
  
  - Сёмушка, перезвони мне, как измеришь и отменишь своих клиентов, что-то у меня неспокойно на душе!
  
  Температура, как и ожидалось, оказалась высокой - 38,2.
  Не задумываясь, принял таблетку и прежде чем нырнуть под одеяло, отменил все массажи, сославшись на плохое самочувствие. Одна из моих постоянных клиенток со смехом пошутила:
  
  
  - Сёма, а у тебя случайно не коронавирус?
  
  Душу царапнуло нехорошее предчувствие.
  
  - Тьфу-тьфу на тебя! Но на всякий случай позвони на следующей неделе, поинтересуйся, жив я или уже никогда не смогу тебя принять.
  
  - Не болтай глупости, что мы без тебя будем делать?!
  
  - А то же самое, что делали до меня - обойдётесь без массажа или найдёте другого приличного специалиста.
  
  Клиентка возопила:
  
  - Дурень, что ты несёшь, на кого Светочку оставишь!
  
  - Всё, всё, Нехамочка, мне сейчас не до разговоров и шуток...
  
  И подступивший внезапно к горлу страшный кашель прервал нашу беседу.
  Не успел ещё как следует устроиться под пледом, зазвонил мобильный телефон. Он ожил в руках привычной любимой мелодией, а мне показалось, что камнепад обрушился на голову.
  Звонила младшая беременная дочь:
  
  - Папа, как ты себя чувствуешь, какая у тебя температура?
  Мне позвонила мама и напугала до смерти!
  
  - Риточка, тебе нельзя пугаться, ты ведь на девятом месяце...
  
  Новый приступ кашля сотряс тело, да так, что я почувствовал головокружение и тошноту.
  
  - Пап, я сейчас звоню маме, пусть она отпрашивается с работы и едет к тебе. Может быть это и не "корона", но на всякий случай я к тебе не поеду, сам понимаешь, мне в моём положении никак нельзя лишний раз подвергать себя опасности. Ещё не хватало заболеть этой страшной болезнью, да и любой другой вирус мне ни к чему!
  
  Было тяжело дышать, а не то, что говорить.
  
  - Риточка, чего ты оправдываешься, всё до ясности ясно. Скажи маме, чтобы в мой кабинет не заходила. Будем теперь разговаривать через дверь, и пусть всё в квартире вымоет водой с хлоркой...
  
  
  
  Я опять закашлялся и почувствовал жуткую головную боль.
  
  - Папочка, держись! Сейчас приедет мама, а я вызываю скорую!
  
  - Ритуль, не драматизируй, обойдётся...
  
  - Обойдётся, так обойдётся, но ты находишься в особой зоне риска, ведь перенёс инфаркт и принимаешь аспирин, лекарства от давления и холестерина!
  
  - Ай, делай ты что хочешь, а я хочу отрубиться, жутко болит голова и в живот, словно кол вогнали!
  Берегите маму и поцелуй за меня всех...
  
  Отключил телефон и поглубже зарылся в одеяло. Нехорошее предчувствие закралось в душу, вместе с погружением в бессознательное состояние.
  Дальше, как протекали события в точности, описывать не берусь, потому что всё происходящее со мной помню уже урывками.
  После того как поговорил по телефону с дочерью, скорей всего погрузился в тяжёлый сон, вызванный поднимающейся температурой.
  Сквозь туман до меня дошли голоса, и я с трудом приоткрыл глаза. Надо мной склонились две головы.
  Специально употребил фразу - две головы, потому что за странными конструкциями с очками на пол лица ничего не разглядел.
  По голосам определил, что это мужчины и что они говорят на иврите.
  На заднем плане издалека до меня доходил голос жены, а точней, её причитания. Она с кем-то разговаривала по телефону и с трагическими нотками в голосе сквозь плач вещала о моём катастрофическом положении. Врачи или медбратья, этого сказать не берусь, между собой бегло переговаривались на иврите. Из их быстрого обмена репликами до меня дошло, что температура зашкалила за сорок, и что все симптомы свидетельствуют о явном наличии у больного коронавируса.
  Тело бил страшный озноб, я заходился в жутком сухом кашле, казалось бы, разрывающем на части лёгкие.
  От этого приступа кашля полностью обессилел и вновь погрузился в беспамятство.
  
  Свежий воздух из распахнутой настежь входной двери, скорее всего, заставил снова очнуться.
  Моментально дошло, что лежу на носилках и меня быстро выносят из квартиры.
  Света громко плакала и умоляла разрешить ей сопровождать мужа в больницу.
  Один из двух молодых медиков категорически запретил. Он, тщательно подбирая простые слова, старательно убеждал крайне расстроенную женщину, закрыть за нами дверь, никуда не выходить и никого не впускать.
  Раз за разом он повторял на иврите и до смешного на плохом русском:
  
  - Гверет, асур, ви понимат слово, асур! Нельзя, бедуд - каррантин...
  
  Краем мысли я цеплялся за навязчивую идею как-то всё же попрощаться с моим верным другом, с которым бок о бок прошли уже больше сорока лет, воспитали детей, радовались внукам и ждали правнуков!
  Превозмогая надвигающийся под воздействием высокой температуры туман, попытался всё же сконцентрироваться и как-то подбодрить свою Светочку, с которой у нас в жизни было всё от милых любовных сцен до битья посуды.
  Мне не было страшно, но хотелось напоследок высказать прощальные напутственные слова.
  Очень тянуло прижаться к своей верной спутнице и запечатлеть, возможно, последний поцелуй.
  Пожелать, чтобы она берегла себя и долго по мне не горевала, жизнь продолжается...
  
  Новый приступ кашля не позволил мне произнести ни единого слова.
  Носилки с характерным лязгом заехали вглубь амбуланса, хлопнули дверцы, и машина сорвалась с места.
  Следующий раз пришёл в себя, когда с шумом отворилась задняя дверца скорой и новая порция свежего воздуха хлынула на моё разгорячённое лицо, выводя из очередного небытия.
  Ловкие руки переложили моё тело на каталку, и та быстро двинулась вглубь приёмного покоя.
  С трудом разлепил веки и огляделся - надо мной покачивалась голова медбрата в каком-то невообразимом скафандре, отчего у меня невольно закралась развеселившая фантастическая мысль, а не на другой ли я уже планете?!
  Он толкал каталку, а рядом шла в таком же одеянии женщина, по всей видимости, врач из приёмного покоя.
  Она кому-то по телефону отдавала на иврите какие-то важные распоряжения.
  Несмотря на своё бедственное положение, услыхав в её речи характерный русский акцент, невольно слегка улыбнулся.
  Она поймала улыбку и рукой в резиновой перчатке ласково погладила мой локоть:
  
  - Раз улыбаетесь, значит, мы с вами выкарабкаемся!
  
  Мне очень хотелось поверить и высказать полную солидарность с её мнением, но она ладонью закрыла мне рот:
  
  - Помолчите, пожалуйста, берегите силы, они вам ещё очень понадобятся...
  
  Через несколько минут мы добрались до какой-то стеклянной двери.
  Сопровождающий меня врач на панели набрал секретный код.
  Ворота, как в сказке, разъехались и каталку с моим телом перепоручили другой женщине в таком же фантастическом наряде.
  Врач, принявшая ценный груз вместе с папкой, где, по всей видимости, находилась моя история болезни, ухватилась за ручки каталки и повезла меня дальше.
  Наверное, меня хорошо растрясли, потому что я даже после приступов кашля, больше не погружался в беспамятство, а с большим интересом наблюдал за всем происходящем вокруг.
  Каталку завезли в палату на одного человека и меня переложили на кровать.
  Тут же к моей вене на руке подключили капельницу и какое-то лекарство медленно закапало через иголочку, преследуя цель, поддержать охваченный болезнью организм.
  
  Вокруг суетилось несколько врачей, совершая со мной какие-то манипуляции - брали кровь на анализы, мазки из полости рта, носа и даже ушей.
  Убедительно требовали от меня выдать им немножко мочи на анализ и заставляли пить какую-то противную бурду.
  От всех этих слаженных движений вокруг меня становилось легче на душе. Нисколько не напрягало, а, наоборот, вселяло надежду на успешное выздоровление!
  Скоро ажиотаж, вызванный мной, закончился и под воздействием лекарств я погрузился в глубокий сон.
  
  В следующий раз очнулся от раздирающего грудную клетку кашля и спазма невыносимой боли, выворачивающих наизнанку всё нутро.
  Вокруг меня снова возникла суета - мне кололи уколы, добавляли в капельницу определённые лекарства, смачивали губы и утирали вспотевшее лицо...
  Именно в этот момент мне впервые захотелось умереть, потому что ко всем предыдущим мукам, я начал задыхаться, да так, что стал призывать к себе беспамятство, чтобы укрыться за последней чертой от всех этих навалившихся жутких страданий.
  Сквозь боль и страх, сквозь всю царящую сумятицу, до моего сознания дошёл голос одного из врачей, колдовавших в последние минуты над моим изболевшимся телом:
  
  - Доктор Охана, доктор Охана, что будем делать, пациент уходит от нас!
  
  В моё помутившееся сознание прорвался хриплый прокуренный голос:
  
  - Делать нечего, пора предпринимать экстренные меры!
  Сейчас срочно вводим пациента в искусственную кому и подключаем к прибору вентиляции лёгких.
  
  
  Часть 2
  
  Глава 1
  
  Звон в ушах становился всё тише и тише и, наконец, совсем пропал. На смену ему в мой рассеянный слух ворвалось знакомое электронное попискивание, выплывающее как будто из колодезной глубины.
  Тут же заботливая память подсказала мне тот острый момент жизни, когда попал в реанимационное отделение с тяжёлой формой инфаркта миокарда.
  Мне тогда срочно сделали шунтирование и поставили стент.
  После этого двое суток провёл в палате интенсивной терапии, где от этого нудного попискивания приборов чуть не получил второй инфаркт.
  Попытался открыть глаза и пошевелиться, но тут же ритмичное попискивание сменилось на хаотичное и вокруг возникло какое-то движение:
  
  - Лилия Романовна, а наш безнадёжный, похоже, приходит в себя!
  
  - А ну-ка, Ниночка, подвинься, пожалуйста, в медицине иногда происходят чудеса!
  
  Я почувствовал, как мягкие пальцы обхватили моё запястье и через несколько секунд отпустили:
  
  - Здорово, а он и впрямь решил повременить попасть на тот свет. Пульс, правда, очень медленный, но вполне уловимый. Ниночка, быстренько позови сюда Глеба Николаевича, надо срочно разобраться со сложившейся ситуацией...
  
  Мне тоже очень хотелось поучаствовать в разговоре, ведь речь шла о моей судьбе, но разнять губы для приветливой улыбки и готовой сорваться шутки, у меня не получилось. Слабость и тяжесть во всём теле были неимоверными. Однако в голове с каждой секундой всё больше прояснялось, и память сразу же подкинула жуткую страшилку, напомнив те невероятные страдания, которые я испытывал накануне погружения в небытие. Прислушался к своему организму, и к величайшей радости, не почувствовал боли, озноба и удушливого кашля. Мне захотелось вдохнуть полной грудью воздух, но что-то всё же мешало, не давая в полном объёме насладиться полноценным дыханием.
  Предпринял новую попытку раскрыть глаза, но удалось это сделать только отчасти.
  Сквозь тонкие щёлочки с трудом чуть приподнятых век пробился яркий свет, и я снова зажмурился.
  Хлопнула входная дверь, и в ту же секунду раздался новый голос, на сей раз мужской:
  
  
  - Лилия Романовна, что скажете? Есть что-то обнадёживающее или наша Ниночка навела тень на белый день? Наш сложный пациент приходит в себя или выдаём желаемое за действительное?
  
  - Глеб Николаевич, новости, действительно, хорошие! Больной Резник самостоятельно задышал, пульс усиливается, и при этом он сам старается помочь себе и нам побыстрей вырваться из глубин беспамятства!
  Я уловила движение век и лёгкую мимику лица!
  
  - Так-так... да, по диаграмме видно, что в организме начала проявляться активность! Беру на себя смелость отключить нашего симпатягу от аппарата. Пусть начинает дышать самостоятельно. Всё же молодой организм не сдаётся и желает победить эту страшную болезнь! Так он её уже победил!
  
  
  Я с удовольствием разделял восторг собравшегося вокруг меня медперсонала. Из груди буквально рвались наружу радостные восклицания и всевозможные вопросы, но мои уста пока не хотели толком шевелиться.
  Царящая суета доставляла невероятную радость, потому что вместе с ней приходила уверенность в том, что я всё же выкарабкался из тяжёлой смертельной болезни!
  
  Радость радостью, но некоторые моменты меня всё же очень настораживали, и я на всякий случай перестал пытаться открывать глаза.
  С повышенным вниманием следил за всем происходящем вокруг.
  Прислушиваясь к звукам и голосам, ловил себя на том, что многое кажется странным.
  Вскоре отключили аппарат искусственного дыхания, добавили какие-то новые препараты в капельницу, взяли кровь на анализы, сделали мазки - всё вроде как в любой больнице, но вся окружающая атмосфера чем-то сильно отличалась от израильской.
  Вдруг я почувствовал, как пропитанная влагой ватка смочила мне рот. От этого приятного касания, губы непроизвольно растянулись в довольной улыбке, что привело всех окружающих в искренний восторг:
  
  - Ниночка, не спеши, понемножку... понемножку... А вам не кажется, что наш Сёма достаточно симпатичный молодой человек! Согласны со мной, Глеб Николаевич?
  
  - Лилия Романовна, тут двух мнений быть не может... Как считаешь, хорошая была бы партия для нашей Ниночки? Жаль только, что женатый...
  
  Склонившаяся надо мной девушка, с деланным смущением тихонько фыркнула, и я услышал милый голосок:
  
  - Тоже мне скажете, хотя такого шикарного мужчину с удовольствием бы увела!
  В наше время трудно встретить подходящую партию для замужества и даже для пикантных свиданий...
  
  - Ну, милашка, на чужой каравай рот не разевай... Кстати, Лилия Романовна, а Вы сообщили его жене, что Семён Яковлевич пришёл в себя и резко пошёл на поправку?!
  
  - Глеб Николаевич, она за эти две недели оборвала телефон! Я ей говорю: "Оксана Андреевна, как только Ваш муж придёт в себя, мы мгновенно отреагируем и дадим знать..."
  Тщетно, каждый день обрывает телефон... разве убедишь такую настыру, что мы делаем всё от нас зависящее, но медицина ведь не всемогущая... Каждый раз пыталась ей втолковать, что, увы, шансы очень малы. А она с такой надеждой и мольбой в голосе взывала: "Миленькая Лилия Романовна, но шанс ведь есть, и я буду на него уповать!"
  В наше время подобную женскую преданность надо ещё поискать!
  Представляешь, Ниночка, она подключила всевозможных знакомых, родных и друзей знакомых... Глеб Николаевич говорит, что этот Семён Яковлевич какой-то крупный специалист по ремонту немецких машин...
  
  - Ну, конечно же, ведь у нас чуть ли не у каждого второго владельца личного транспорта или Мерс, или Форд, на худой конец, Фольксваген!
  
  
  Сказать, что я внимательно прислушивался к разговору медиков, это ничего не сказать, потому что буквально впитывал в себя каждое словечко, каждую ниточку информации и всё больше погружался в полное непонимание.
  Вроде бы разговор идёт обо мне и моей жене... Но какой я Семён Яковлевич, когда моего отца звали Леонид?! Какая Оксана Андреевна является моей женой, когда мою зовут Светлана, и она Ефимовна?! Да и вообще, какие могут быть отчества в Израиле и почему здесь все говорят на русском языке?! Ну и какой я к чёрту специалист по ремонту автомобилей, когда у меня к технике с детства отвращение?!
  Несмотря на весь хаос, царящий в голове, решил всё же пока не форсировать события, а до определённой поры помалкивать, а любую информацию мотать на ус и тщательно в мозгах пережёвывать.
  По крайней мере, в настоящий момент задавать все эти роящиеся в голове вопросы не буду.
  Время всё расставит по своим местам.
  Считай, после возвращения с того света сходу попасть в разряд умалишённых мне почему-то совсем не хотелось.
  
  Глава 2
  
  Врачи покинули палату, а к сестричке присоединилась ещё какая-то женщина, и они вместе с уже знакомой мне Ниной перестелили постель и поменяли мне трусы с футболкой. Молодые женщины, предварительно протёрли меня влажным полотенцем, при этом не исключая интимные места.
  Нет, я не чувствовал никакого смущения - мне ли, профессиональному массажисту, стесняться оголять тело, хотя при прикосновении нежных рук к моим гениталиям в душе и ещё кое-где что-то дрогнуло.
  За свою долгую профессиональную деятельность я достаточно нагляделся на обнажённых людей, но подобная реакция собственного организма меня изрядно удивила и даже обрадовала.
  Не успел ещё толком очухаться после тяжелейшей болезни - и в моём-то возрасте такой казус, а может быть, это побочные явления коронавируса...
  Разве подсчитаешь, возможно, сотни, а может быть и тысячи клиентов прошли через мои руки, а в основном это были женщины... Конечно, иногда мысли возникали, но мысли оставались мыслями.
  
  Когда заботливые руки оставили в покое моё тело, почувствовал невероятное блаженство.
  С каждым новым вздохом дышалось всё легче и легче, и я незаметно заснул.
  Новое пробуждение встретил достаточно оптимистично, но с весомой долей настороженности.
  Не открывая глаз, прислушался к своим ощущениям, и остался ими вполне доволен.
  В голове больше не стояло никакого тумана. Сознание было ясным и вполне адекватным, хотя последнее вызывало всё же сомнение, ведь предстояло ещё разобраться в происходящем...
  Несмотря на ощутимую слабость, чувствовал себя более-менее нормально.
  К вялости своих мышц отнёсся спокойно, понимая, что совсем недавно находился почти за чертой бытия, где было не до физических упражнений. С некоторым опасением первым делом пошевелил руками и ногами - всё двигалось, сгибалось, сжималось и даже почёсывалось.
  
  
  Несмело приоткрыл глаза и обвёл взглядом помещение - белые стены, плотно прикрытое окно, возле кровати - тумбочка, на которой не заметил ни единого предмета.
  Скосил взгляд в другую сторону - впритык к кровати надо мной нависал штатив с закреплённым на нём пластиковым мешком с лекарством, от которого отходила тонкая трубка, заканчивающаяся иголкой, воткнутой в мою вену.
  Свободную дрожащую руку согнул в локте и ладонью провёл по лицу ото лба до подбородка.
  Ощутив жёсткую многодневную щетину, криво усмехнулся. Те женщины сказали, что симпатичный молодой человек... Шутницы! В мои-то годы и после всего пережитого... очень сомневаюсь, что могу вызывать интерес у женского пола... Хоть и шутницы, но всё равно приятно.
  
  Так, все посторонние мысли в сторону. Надо собраться и попытаться здраво осмыслить, кто я, где нахожусь и как вести себя дальше...
  Ладно, с первыми двумя пунктами должен справиться легко, надо только поменьше самому говорить, а если и общаться, то только на отвлечённые темы. Главное, не задавать провокационных вопросов, чтобы не признали шизанутым. Таким образом выработается линия поведения и придёт ясность в оценке текущего момента.
  Жаль, что находящаяся в палате вторая кровать пуста. Вот если бы сейчас рядом находился бедолага вроде меня, тогда бы процесс возвращения в ряды живых прошёл бы намного быстрее. Но какой там к чёрту сосед, ведь я в реанимационном отделении для тяжелобольных, инфицированных коронавирусом.
  Да, сегодня я тяжелобольной, а завтра, а послезавтра?..
  Хорошо ещё, что в это отделение не должны пускать посетителей, а то пошли бы меня проведывать всякие там близкие и знакомые, которые мне совсем не близкие и совсем незнакомые!
  Поток невесёлых пугающих мыслей прервал приход молодой женщины в белом халате, в шапочке и маске.
  Мы встретились глазами:
  
  - Доброе утро, больной Резник! Я пришла измерить Вам температуру и давление. Как Вы себя чувствуете?
  
  - Беседр гамур...
  
  Девушка, а по голосу я определил, что это вчерашняя медсестра Ниночка, ошалелыми глазами уставилась на меня.
  
  - Что Вы сказали?
  
  - Нина, простите, я не знаю Вашего отчества...
  
  - Сергеевна, но отчества не надо, но Вы как-то странно мне ответили...
  
  - Да я ведь пошутил... Понимаете, есть у меня такая особенность - хватать и употреблять летучие выражения на иностранных языках, поэтому, если в следующий раз отвечу "ОК" или "Якши", не удивляйтесь.
  
  - Простите, Семён Яковлевич, у меня же было суточное дежурство, и поэтому я слегка заторможенная.
  Так, температура в порядке, давление чуть пониженное, но это не удивительно после того, что Вы перенесли...
  
  Я мягко сжал ладонью тоненькие пальцы медсестры.
  
  
  - Ниночка, давай договоримся и заключим между собой дружеский паритет - обращаться друг к другу на "ты" и по имени, ОК?
  
  Смех-колокольчик прозвенел по палате.
  
  - ОК, Сёма, ОК!
  
  Я готов был поклясться, что лицо девушки зарделось, о чём мог судить по вспыхнувшим ушкам. Голубые глазки поверх маски смотрели ласково и с явной симпатией.
  
  - Сёма, давай я тебе приподниму немножко подголовник, хочешь?
  
  - Нинуль, конечно же, хочу, пора уже выбираться из этой каки...
  
  Я обнял за шею миленькую сестричку, и она, поддерживая меня за спину, нажала на невидимую мной кнопку. Подголовник приподнялся градусов на тридцать. Девушка мягко уложила меня на постель. Приятно кружилась голова, а от прикосновения к маленьким упругим окружностям Нины заиграли гормоны и пробудили во мне вполне здоровые мужские наклонности.
  Невольно обрадовался, что сейчас полусижу, так как в таком положении не так заметен спонтанный мужской гормональный порыв.
  Да, в определённой части моего изболевшегося, стареющего тела по-прежнему жили здоровые поползновения нормального самца, готовые чуть ли не разорвать больничные трусы!
  Чёрт побери, в моём-то возрасте и при такой профессии подобные молодецкие конфузы - это уже нонсенс!
  Нина не спешила покидать палату. Она поправила простыню, аккуратней подложила под мою голову подушку и явно желала задержаться, готовая оказать ещё какие-нибудь услуги.
  
  - Нина, я могу у тебя попросить стаканчик холодной водички?
  
  - Ой, Семён Яковлевич, то есть, прости, Сёма, одну минутку, сейчас принесу бутылочку с минеральной водой.
  
  Девушка буквально выпорхнула из палаты. Не прошло и минуты, как появилась снова.
  По учащённому дыханию догадался, что она бегом выполняла мою просьбу.
  Отвернула крышечку и вставила в бутылочку соломинку:
  
  - Я думаю, что тебе так будет удобней... Только не спеши, ведь ты не пил самостоятельно очень давно...
  
  Прохладная вода приятно прошлась по нёбу и глотке, но я всё же поперхнулся. Скорей всего это произошло по вине сестрички, не спускавшей с моего лица ласкающего взгляда ясных голубых глазок.
  
  - Нинулька, а в твои компетенции входит бритьё больного? А то мой гламурный вид меня несколько конфузит.
  
  Моя просьба явно пришлась девушке по душе:
  
  - Конечно, Сёма, но у нас только одноразовые бритвенные станки и мыло, нет специальной пены...
  
  - Нинель, я на всё согласен и буду тебе премного благодарен!
  
  Не знаю как моей доброй самаритянке, а мне процесс бритья доставлял истинное удовольствие.
  Безусловно, девушка хорошо знала процесс, но было видно, что она очень волнуется. Неужели это связанно с неравнодушием к моей особе?!
  Боже мой, в каком же возрасте я сейчас нахожусь, что вызываю такое влечение у молоденькой сестрички?!
  
  - Нина, скажи, пожалуйста, у меня очень страшный фейс после болезни?
  
  - Что Вы!.. Ой, я опять "выкаю", прости! Сёма, ты очень симпатичный молодой человек!
  
  Вот, блин, опять молодой человек... Так сколько же мне лет - тридцать, сорок?.. Нет, задавать подобный вопрос о возрасте не буду, но пора уже привыкать, что я не пожилой мэн, которому далеко за шестьдесят.
  Нина с сожалением посматривала на часы, ей явно не хотелось покидать палату.
  Я тоже себе мысленно признавался, что совсем не жажду, чтобы это милое создание сейчас исчезло из моего поля зрения.
  Тем более, кроме влечения к миленькой девушке ещё подхлёстывало желание в результате дружеского общения получить очень много ценной дополнительной информации:
  
  - Нинуль, а почему я не чувствую никаких запахов, даже от твоей лебединой шейки?
  Когда ты склонялась надо мной, я старался уловить аромат твоего парфюма и ничего не почувствовал?
  Вам что, запрещено пользоваться духами?
  
  Ушки медсестры полыхнули огнём:
  
  - Сёма, я подушилась, прежде чем зайти в твою палату. Я пользуюсь хорошими французскими духами, на мне "Кристиан Диор"!
  
  - Странно, а ну-ка, наклонись опять, если, конечно, тебе не противно моё обнюхавание?
  
  На сей раз у девушки полыхали ярким пламенем не только уши, но все видимые из-под маски части лица и даже кисти рук:
  
  - Сёма, после коронавируса очень часто у больных появляются побочные явления и среди них - потеря обоняния.
  
  - Не позволишь проверить?
  
  Девушка нагнулась, подставляя шейку.
  Я глубоко втянул в себя воздух и, действительно, не почувствовал никакого запаха, но непроизвольно поцеловал нежную белую кожу с мягкими завитками светло-русых волос.
  Нина ошеломлённо отпрянула и отбежала к двери:
  
  - Сёма, ты ведь женатый и у тебя, говорят, очень симпатичная жена.
  
  Возмущённая девушка выскочила за дверь, а я, мысленно улыбаясь своему смелому поступку, глубоко задумался.
  Моя Светочка, действительно, хороша и умеет себя преподнести окружающим. У неё отличный вкус и у нас неплохие возможности, чтобы ей быть на уровне в одежде, косметике и в подборе украшений.
  Она тщательно следит за своей фигурой, изматывая себя всевозможными диетами, но, боже мой, ей ведь седьмой десяток!
  
  Глава 3
  
  В десять утра должен был состояться обход врачей. К этому времени я уже был готов предстать перед консилиумом специалистов морально и физически.
  Чувствовал себя вполне прилично, тщательно выбрит милашкой Ниночкой, умыт некой неразговорчивой пожилой женщиной и даже самостоятельно насытился сносным для больницы завтраком.
  Хотелось бы ещё посетить отхожее место и выпить привычную чашечку чёрного кофе с сигареткой, но дальнейшие послабления и отмену постельного режима рассчитывал уже получить после того, как меня осмотрят врачи.
  Силой воли погасил в себе растущую панику, не стал понапрасну травмировать своё сознание размышлениями о странности происходящего вокруг меня.
  Не стоит пока активно реагировать на все эти метаморфозы, после которых трудно даже представить, как и куда повернёт моя жизнь.
  Надо исходить из того, что сейчас происходит с этим телом в результате не то смерти, не то выживания.
  
  Для того, чтобы окончательно выработать стратегию дальнейшего поведения, нужно владеть определённой информацией, но таковая на данный момент, практически, отсутствовала напрочь.
  Из скудного материала, полученного мной на текущий момент, можно уже было сделать кое-какие выводы, чем я попытался заняться, пока ожидал обхода врачей.
  Итак, нынешние имя и фамилия полностью совпадают с моими прежними, а вот отчество у меня сейчас другое.
  Внешний вид... - что-то мне подсказывало, что моя зрелая душа переселилась в тело молодого Семёна Яковлевича, и поэтому смело можно сказать, что мы или оба мертвы, или наполовину выжившие.
  Возраст, профессия и семья... ясно, что у меня теперь были другими. Этот факт я воспринимал уже определённо.
  В то же время отлично осознавал, что эти все обстоятельства в ближайшем будущем создадут мне немалые проблемы, и это ещё слабо сказано!
  
  Хоть и придётся, как принято выражаться, решать эти проблемы по мере поступления, а точнее, по мере моего внедрения в новые обстоятельства, но как следует обдумать дальнейшую линию поведения нужно уже сейчас.
  Если здраво рассудить, то моя Светочка в данный момент осталась вдовой, а дети хоть и взрослые, но теперь сироты.
  Звучит, конечно, весьма дико, ведь моё сознание живое.
  Сознание живое, но оболочка чуть ли не вдвое моложе...
  Нет, предстать перед ними в этом обличье я никак не могу.
  Дети достаточно взрослые, а внуки скоро забудут своего дедушку, а если и будут вспоминать, то только хорошим словом, и им не придётся носить передачи в психушку.
  
  Думать о своих близких было до жути мучительно, но понимая и принимая тщетность этих терзаний, решил постараться как можно реже возвращаться мысленно в ту жизнь, а воспринимать себя только нынешнего. Это поможет облегчить душу и быстрей внедриться в новое тело, со всеми вытекающими из этого последствиями.
  Несколько успокаивало то обстоятельство, что моя жена не осталась у разбитого корыта. Как бы то ни было, а квартира с полной хорошей обстановкой у неё есть, остались сбережения, которые помогут ей на первых порах, а если уволится, то ещё и получит пенсионные накопления.
  Возраст у моей Светочки далёк от брачного, но кто его знает, может, ещё подкатит к ней какой-нибудь гожий мужичонка, ведь женщина она видная и не глупая.
  Если тот Семён Резник, душа которого сейчас мается в тяжелейших раздумьях, отошёл в мир иной, то скорей всего по нему уже отпели кадиш, похоронили и теперь сидят шиву.
  Наверное, у моих многочисленных родственников, у хороших приятелей, и у благодарных клиентов найдутся добрые воспоминания, и они от души помянут добрым словом раба божьего Сёмку Резника...
  
  Чёрт, хоть бы одним глазком взглянуть на свои поминки, послушать, кто и что говорит обо мне и определить, кто искренне слёзы проливает... При последней мысли душа зашлась от тоски. Ясное дело, особенно наплачутся жена, дочки и сестра!
  Неделя длинная, зайдут на шиву многие мои клиенты и, конечно же, обмолвятся обо мне хорошим словом... само собой, пожалеют, что потеряли такого замечательного массажиста...
  Нет, об этом думать очень муторно и кроме деструктивного и разрушительного для морального духа подобные мысли ничего за собой не несут.
  Всё, они уже отпустили мою душу в мир иной и очень хотелось бы надеяться, что в их сердцах сохраню о себе добрую память. Невольно усмехнулся - пусть вспоминают, пусть потрошат мой бар... а там богато было приличной выпивки, ведь годами привозили со Светочкой из различных стран мира, а я даже далеко не всё успел попробовать!
  
  За дверью палаты послышались приближающие шаги нескольких пар ног, я весь подобрался, как будто сейчас предстану перед экзаменаторами.
  В той жизни мне уже приходилось бывать пациентом больниц, ожидающим обхода врачей и всегда это было волнительно.
  Так, успокоиться, полный самоконтроль - никаких с моей стороны вопросов на щекотливые темы, никаких ивритских летучих выражений и слов, полная концентрация мыслей и нервов, и самое главное, естественное поведение больного, вырвавшегося из плена смерти, а иначе мне психушка обеспечена стопудово!
  Внимательно посмотрел на входящих в палату врачей, сразу же узнав среди них Глеба Николаевича и Лилию Романовну.
  Все медики были одеты в специальные комбинезоны, в маски и даже в странной конструкции очки.
  Лилия Романовна, по всей видимости, была моим лечащим врачом, потому что она, заглядывая в папочку, характеризовала своим коллегам мою историю болезни, сообщая им, когда поступил в больницу, в каком состоянии, сколько времени провёл в коме, подключенным к аппарату искусственного дыхания...
  Она хорошо оценила нынешнюю степень заболевания, отметив значительный прогресс в лечении.
  Из казённых слов и медицинских терминов я легко вылавливал хорошо мне понятное, по ходу выясняя, какие применялись процедуры и лекарства для моего выздоровления.
  Учёба на массажиста не прошла даром, хотя тогда возмущался, что на кой чёрт мне сдались эти патология, физиология, фармакология и прочее...
  
  Весь поток слов моего лечащего врача, в большей степени, пролетал мимо моих ушей, потому что на данный момент был мне малоинтересен.
  Самое главное, стало предельно ясно, что смерть от коронавируса мне уже не грозит, а на процесс лечения всё равно повлиять не смогу и не хочу.
  О возрасте врачей было судить сложно из-за их скрытых лиц и только голоса довольных эскулапов позволяли иметь какое-то о них представление.
  Взгляды всех присутствующих были обращены на Глеба Николаевича, из чего я сделал соответствующий вывод, что он здесь главный, скорей всего, заведующий реабилитационного отделения.
  Выслушав подробный доклад лечащего врача, Глеб Николаевич, наконец-то, обратил свой взгляд на меня:
  
  
  - Доброе утро, счастливчик! Я не зря Вас так называю... Семён Яковлевич, ведь Вы уже были одной ногой на том свете... Поздравляю, поздравляю! Несомненная удача нашей медицины! Отмечу самоотверженную работу всего медперсонала и особо отмечу Вашего лечащего врача, Лилию Романовну!
  
  Безусловно, напыщенные слова и радостные восклицания Глеба Николаевича грели мою душу, и я посчитал уместным в данный момент высказать своё мнение на сей счёт:
  
  - Уважаемые доктора, как я понимаю, дело не только в везении, а всё же, в большей степени, моё счастливое возвращение в ряды живых, произошло в следствие вашей врачебной компетенции!
  Ведь многое зависит от правильного эффективного лечения!
  
  Врачи переглянулись, безусловно, моя льстивая речь пришлась им по душе... Они быстро заговорили между собой, со смешками перебивая друг друга, искренне выражали свою радость, что не пришлось вызывать похоронную команду, и это, несомненно, положительно влияло на моё настроение.
  Глеб Николаевич приблизился к кровати и потрепал меня по руке:
  
  - Полно, полно... Приятно, конечно, слышать от пациента подобные похвалы в наш адрес, но, поверьте, произошло маленькое чудо! Да какой там маленькое! Произошло величайшее чудо, ведь Вы были в шаге от того, чтобы перешагнуть за последнюю черту, но во многом, благодаря Вашему крепкому молодому организму, нам удалось вырвать Вас из когтей смерти. Поправляйтесь, набирайтесь сил и через несколько дней, дай бог, вернётесь домой к своей жене, а чуть позже и к работе.
  Лилия Романовна, отправьте больного Резника на рентген и сделайте все соответствующие проверки... Думаю, что пора ему потихоньку подниматься с кровати и начинать адаптироваться к нормальной жизни, а завтра или послезавтра можно переводить в общую палату к выздоравливающим.
  
  Он уже повернулся, чтобы во главе свиты покинуть удачливого пациента, но я задержал его вопросом:
  
  - Глеб Николаевич, простите, но я обнаружил у себя неприятную особенность или, как Вы говорите, патологию...
  
  - А в чём дело? Слушаю внимательно...
  
  - Я совершенно не чувствую запахи!
  
  - Бывает, бывает, со временем всё вернётся: и запах, и вкус, и желания...
  
  Врачи, посмеиваясь, покинули палату, задержалась только Лилия Романовна:
  
  - Семён Яковлевич, мы вчера сообщили Вашей жене радостную новость. Сами понимаете, что в сложившихся обстоятельствах посещение больных категорически запрещено. Оксана Андреевна с самого утра побывала здесь в больнице. Она передала Вам мобильный телефон и умоляла, как только сможете, чтобы тут же ей позвонили...
  В этом пакете найдёте телефон, подзарядку, парочку художественных книг и фрукты!
  
  Выполнив, не свойственную врачам, но, по всей видимости, приятную для неё миссию, Лилия Романовна поспешила присоединиться к перешедшему в соседнюю палату обходу.
  Я даже не заметил, как объёмный пакет появился на тумбочке возле кровати.
  Нет, этот факт был совершенно не важен, главное, в ближайшее время мне было необходимо связаться по телефону с незнакомой мне женщиной, с которой якобы состою в законном браке!
  Раскрыл пакет и вытащил из него мобилу. Аппарат оказался вполне солидный - Айфон седьмой модели!
  Оживил экран и пробежался по контактам - ого, там их десятки, а я никого не знаю!
  На первом месте, естественно, красовалась надпись - любимая жена!
  Чёрт, что же мне делать, что делать?! Звонить нельзя и не звонить невозможно! Что тут не говори, а в скором времени выяснится, что я самый обыкновенный самозванец!
  Если в Израиле моя Светочка похоронила своего мужа, то эта Оксаночка полна радужных надежд на встречу с любимым супругом...
  
  Ерунда какая-то, откуда я знаю - любимым или нет...
  Одно дело, написать в телефоне, совсем другое, знать какие между ними сложились отношения на самом деле.
  Устраивать суету в больнице вокруг мужа - святая обязанность каждой жены, а как складываются отношения в глубинах семейного быта и плотских утехах, это уже совсем другой коленкор...
  Твою мать, я же проколюсь при первой же встрече... Да какой там встрече, при первом же разговоре по телефону! У меня ведь, наверное, и голос другой, и обращаться не знаю как?!
  Ведь в общении супругов всегда есть своеобразные сложившиеся годами подходы друг к другу и какие-то ласкательные производные от имени или каких-либо качеств...
  Бляха муха, а люблю ли я её, а может быть уже обрыдла хуже горькой редьки?!
  Божечки, хочу обратно к Светику, к своим детям, внукам и прочей родне... Хочу делать массажи...
  
  Ага, вот тут-то надо остановиться, ведь занять место своего тёзки, подарившего мне свою личность, я категорически не могу по многим аспектам... Какой из меня ремонтник автомобилей?!
  В момент этих горестных размышлений телефон взорвался в моих руках хорошо знакомой мелодией "Live History ".
  От неожиданности аппарат выпал из рук на грудь, и один только Бог знает, как я не хотел его брать обратно и принимать вызов!
  После мучительных колебаний, палец всё же ткнул в нужное место, и я тут же услышал:
  
  - Сёма, Сёмочка, это ты?!
  
  - Привет! Может быть и я...
  
  - Ой, Сёмочка, что с твоим голосом?!
  
  От этого вопроса я непроизвольно поперхнулся, словно глотнул обильную слюну, и она пошла не в то горло. Откашлявшись, я заговорил враз осипшим голосом:
  
  - Оксана, ты же должна понять, что ещё вчера я был подключён к аппарату искусственного дыхания, а это не проходит бесследно...
  
  И я вновь начал откашливаться, на сей раз симулируя плохое дыхание.
  
  - Сёма, не напрягайся. Если тебе трудно говорить, то не мучай себя понапрасну.
  Даже представить не можешь, как я рада, что ты, наконец, пришёл в себя!
  Мне уже всякое наговорили, но я никому не верила!
  Честное слово, даже на секундочку не сомневалась в том, что ты вернёшься ко мне!
  Разве ты мог покинуть меня, когда у нас с тобой столько радужных планов...
  
  В трубке раздался горестный плач женщины, любящей своего мужа или, по крайней мере, нуждающейся в нём.
  Я не спешил с утешениями. Отлично отдавая себе отчёт, что она всё же ошибается - её Сёмочка покинул эту бренную жизнь, оставив только оболочку, а ей вместе с моей душой теперь придётся всё расхлёбывать...
  Да ну его ко всем хренам, признаюсь сразу - и делу конец, ведь в любом случае ей скоро придётся свыкнуться с мыслью, что её муж сейчас находится или в райских кущах, или жарится на сковородке...
  Твою мать, если ещё не сошёл с ума, то скоро точно сойду!
  Пока я слушал плач молодой женщины и мысленно себя испепелял по кусочкам на адском пламени, в сердце зародилась жалость.
  Так всё же не решив - начинать колоться сразу или повременить, чтобы дождаться выписки из больницы...
  С глазу на глаз ведь будет легче в спокойной обстановке всё расставить по местам...
  Плач жены и мои тяжкие думы нарушил приход в палату медсестры:
  
  - Больной, я помогу Вам выбраться из кровати и первое время буду поддерживать, чтобы Вы могли быстрей начать самостоятельно передвигаться и понемногу обслуживать себя.
  После долгого пребывания в лежачем положении это не совсем просто...
  
  Я сделал пальцем знак медсестре, чтобы она пару секундочек подождала, дав мне возможность завершить неприятный разговор и проскрипел в телефон:
  
  - Ты слышала? Надо выполнять распоряжения медиков...
  До свидания!
  
  - Сёмочка, до свидания! Какой-то ты стал сам на себя непохожий!
  
  - Пока-пока, созвонимся позже!
  
  
  Медсестра, пришедшая помочь сделать первые шаги после долгого пребывания в коме, была не в пример Ниночке, в солидном возрасте, по крайней мере, для меня сегодняшнего она не представляла мужского интереса.
  Медсестра подала больничную пару одежды и помогла натянуть штаны.
  
  - Больной, теперь обнимите меня за шею и спустите ноги на пол...
  
  Нет, это не хрупкая нежная Ниночка, на которую сразу же отозвалось моё естество, а крепко сбитая женщина, наверное, наполовину старше её и даже для меня того, из прошлой жизни, не представляла объекта для фривольных мыслей.
  Чёрт подери, а я ведь становлюсь изрядным бабником! Что это, наклонности передались от моего тёзки или во мне проснулись, начавшие дремать половые гормоны мужика, которому уже немного оставалось до семидесяти...
  
  Несколько секунд постоял возле кровати, опираясь на плечо медсестры. Постепенно головокружение прекратилось, и я на слабых трясущихся ногах сделал парочку неуверенных шагов.
  Палата, понятное дело, была небольшой. Пройдя два раза туда и обратно, сделав семь-восемь неуверенных шагов в двух направлениях, смело снял руку с плеча моей помощницы и самостоятельно продвинулся к окну. Выглянул с любопытством наружу и вздохнул полной грудью. Ярко светило солнышко, видно было, что природа оживает. Из набухших на деревьях почек уже весёлой зеленью показались молодые листочки. Радовала глаз и пробивающаяся из серой влажной земли юная поросль травы. Да, весна здесь в разгаре, а там, в той прошлой жизни, а точнее после моей смерти, по всей видимости, вовсю наступает лето...
  
  - Простите, а какое сегодня число?
  
  Поначалу медсестра явно опешила от моего вопроса, но видимо у неё что-то щёлкнуло в мозгах:
  
  - Ах да, не сообразила... Сегодня двадцать первого апреля две тысячи двадцатого года...
  
  От точного определения даты, невольно засмеялся.
  
  - Ну, год можно было не говорить, хотя слышал, что люди и годами находятся в коме, а я даже месяца не пробыл. Думаю, что Вам больше не стоит меня опекать, потому что достаточно крепко стою на ногах, и сами понимаете, просто мечтаю посетить нормальный туалет.
  
  Сестричка указала мне на дверь возле выхода из палаты и удалилась, а я побрёл, шлёпая больничными тапочками без задников, куда и короли ходят пешком.
  Несмотря на то, что мой мочевой пузырь подавал многозначительные сигналы, не смог удержаться, чтобы не остановиться возле раковины, над которой висело достаточно большое зеркало.
  Облокотившись двумя руками на умывальник, вперил взгляд в зеркало... - оттуда на меня смотрело очень даже узнаваемое лицо, только куда моложе того, что наблюдал меньше месяца назад! Не знаю даже почему, но я скорчил рожу своему отражению, показал язык и улыбнулся, обнажая два ряда хороших белоснежных зубов. Провёл рукой по отросшим вьющимся волосам и несколько раз погладил характерную залысину... Святые угодники, разве такое может быть?! В зеркале отражался тот Сёмка, который почти двадцать восемь лет назад уехал в Израиль - мне тогда было всего тридцать восемь!
  
  Справив нужду, я вновь уставился на своё отражение, изучая мельчайшие подробности на лице и диву даваясь, насколько физиономия, смотрящая из зеркала, была похожа на ту, что достигла шестидесяти шестилетнего возраста!
  Я отошёл от раковины, насколько позволяло помещение туалета - рост, фигура были почти идентичными, как и густая волосяная поросль на груди.
  Трудно даже сказать, сколько времени я провёл напротив зеркала - приближаясь, отдаляясь, становясь боком и корча различные рожи...
  Казалось бы, никакая сила не могла меня оттащить от этого занятия, но тут постучали в дверь и сообщили, что явились за мной сопровождающие, чтобы забрать на рентген.
  
  Глава 4
  
  После того, как мне сделали флюорографию и ещё какие-то процедуры, меня осмотрел невропатолог, пульмонолог, дерматолог, эндокринолог и ещё несколько каких-то врачей неизвестных мне специализаций. В палату вернулся уже к обеду, а после того, как поел не очень вкусную больничную пищу, улёгся на кровать и застыл с прикрытыми глазами. Я лежал, подсунув руки под голову, полностью погрязнув в глубокие раздумья.
  Нет, я не копался в прошлой жизни. Наоборот, тщательно отгонял воспоминания, потому что ни к чему сейчас ворошить в памяти то, до чего дотянуться уже невозможно.
  Мысли неотвязно возвращались к Оксане Андреевне и к моей дальнейшей линии поведения с этой для меня загадочной женщиной, с которой через какой-то небольшой отрезок времени придётся пересечься.
  
  Лоб покрылся холодной испариной - подойдёт день выписки... и как? и куда? и с чем податься?..
  В кармане ни копейки денег, а кроме выписки из истории болезни - никаких документов! Ни одного знакомого человека в городе, чтобы я мог хоть временно перекантоваться...
  Египетские силы, я ведь даже не знаю, в каком я городе и в какой из бывшего союза братской республике!
  Хотя тут выбор небольшой - не на Кавказе, не в Украине, не в Прибалтике... Ах, нечего тут долго думать и выбирать - или Россия, или Беларусь, или Казахстан.
  В принципе всё равно, люди вокруг разговаривают на хорошем русском языке, у меня он, слава богу, тоже неплохой, в этой ипостаси жизни не пропаду.
  Мысленно перебрал несколько вариантов и понял - их у меня только три...
  
  Первый и самый лучший - дотянуть как-то до выписки, сведя общение с Оксаной до минимума, стараясь не проколоться, разговаривая с ней по телефону. Затем, войдя в непосредственное сближение, то есть, попав в нашу якобы квартиру, всё честно и толком рассказать, и надеясь на её благоразумие и благородство, попросить помощи, необходимой мне на первых порах...
  
  Второй вариант - так это полная авантюра и от неё дурно попахивает! Надо постараться охмурить приятненькую и по всем признакам незамужнюю медсестру Ниночку и сославшись на то, что мой брак лопнул по всем швам, перебраться в какое-то её жилище. Там, действуя по наитию, окончательно определиться на первых порах, а потом уж видно будет... Правда, для этого надо резко порвать с Оксаной, признавшись в наличии любовницы и не желании дальше пребывать с ней в браке и в совместном проживании. Получить, не входя в контакт, документы Семёна Яковлевича, даже можно востребовать немного денег и личные вещи...
  Фу, как это всё мерзко осуществлять и, на самом деле, очень дурно пахнет! Хотя вариант вполне выигрышный...
  Начнём с того, что я ничего не знаю про ту Ниночку. Может быть, она живёт с родителями или в общежитии. И ещё не факт, что это милое создание пойдёт на подобный шаг, приняв к себе по сути чужого мужика, позаигрывавшего с ней в больнице после того, как вырвался из пасти смерти...
  Полная ерунда, я к этому смогу вернуться только тогда, когда встречусь с Оксаной и разведём с ней мосты...
  
  Боже мой, от одной только мысли о встрече с этой женщиной и от ужаса той нелепой сцены сводит зубы, а скрыться под крылом Ниночки - так вообще полный абсурд и авантюра, и в том случае мне грозит полная потеря самоуважения!
  Ладно, ведь это всего лишь возможные варианты. Но если окажусь "выхожу один я на дорогу", и стану перед дилеммой жить или умереть, всё же можно будет подкатить к сестричке...
  Но как ей многое объяснить? И на кой ляд ей нужен мужик без работы, денег и видов на дальнейшую жизнь?..
  Кроме того, как смириться с мыслью, что я стану самым натуральным альфонсом?!
  А кем ещё я буду выглядеть, ведь в ближайшее время не вижу перспектив для своего трудоустройства... Что, милостыню идти просить или встать с гитарой в подземном переходе и тянуть Лазаря? Вот дурень, у меня даже гитары нет, и это не девяностые, возможно, это уже запрещено.
  
  Ну, а теперь третий вариант, и пожалуй, есть и четвёртый - попробовать объяснить ситуацию врачам, постараться как можно более реально описать события и всю нелепицу ситуации... но для этого всё равно придётся привлечь Оксану Андреевну и под её горестный плач отправиться прямёхонько в психушку.
  Основания будут - коронавирус является причиной, а мои признания - следствие...
  После долгого и тщательного лечения превратиться в зомби и увядшим фруктом упасть под ноги той же Оксане, но уже с мотивациями и документами об инвалидности на почве хронической шизофрении.
  
  Нет, как-то не хочется становиться параноиком, пусть уж лучше будет четвёртый вариант - выбрать подходящий способ и спокойненько отправиться туда, где уже находятся два Семёна с дряхлеющим телом и молодой душой...
  Взять и безжалостно отправить на погост половинки, которые мне подкинула коварная судьба, а может быть, ими наградил злобный чёрт, алчущий моих будущих мытарств?
  Ни один из этих вариантов мне не нравился, но первый казался самым лучшим, а главное, наиболее честным и справедливым по отношению к ни о чём не подозревающей женщине. Надо только дождаться выписки и остаться с Оксаной один на один и желательно в её квартире...
  
  Я тяжело вздохнул, мне до острой боли в душе стало жалко молодую женщину, на долю которой очень скоро выпадет тяжкое испытание.
  Себя я нисколько не жалел, потому что некогда было ерундой маяться, скорбя о потерянной жизни. Предстояло думать... и думать как следует, чтобы выбраться из этой до невозможности дурацкой ситуации.
  Прежде чем отправляться на рентген, телефон я отключил и до сих пор он находился не в рабочем состоянии. Взял в руки из тумбочки лёгкий на вес, но тяжёлый для нынешнего общения аппарат и вдохнул в него жизнь... - с ума можно сойти, десятки пропущенных и почти все звонки были от любимой жены!
  Насчитал также пяток различных других абонентов... - наверное, родственники, друзья, а может быть, у меня, и любовница имеется, то есть, была...
  От неожиданности опять чуть не получил инфаркт. Вот дурак, инфаркт был у другого Семёна, а этот Семён, похоже, пока вполне здоровенький, не считая подхваченного вируса.
  Это была опять Оксана, и я быстренько отключил телефон. Надо срочно что-то придумать и свести наши разговоры к одним междометиям...
  В конце концов, ведь точно потерял обоняние в результате пережитого вируса.
  
  Глеб Николаевич сказал, что подобное может с каждым случиться, эта болезнь как следует не изучена, а какие могут быть последствия - одному богу известно...
  Нет, теперь не только ему, но и мне... - с этой минуты примусь косить, что мне тяжело разговаривать и постепенно начну только мычать и кивать головой...
  Тут же мне представился случай опробовать новую линию поведения - принесли ужин, и я с большим трудом прохрипел слова благодарности.
  Также, тяжело выдавливая из горла слова, попросил срочно пригласить ко мне врача.
  Вскоре в моей палате появился дежурный доктор, и я ему сипя, хрипя и махая руками объяснил произошедшее со мной и выразил неподдельный страх...
  
  Ёлы-палы, всю жизнь был искренним правдолюбцем, а теперь должен перевоплотиться в жалкого комедианта и натурального афериста!
  Как бы то ни было, но моя задумка сработала. Я воспользовался оказией, и на языке жестов и мимики попросил молодого дежурного врача, по всей видимости, стажёра, позвонить моей жене и объяснить произошедшее с её мужем, что он моментально добросовестно выполнил.
  На душе стало легче, по крайней мере, в ближайшие дни я был освобождён от активного общения и не только с женой, а также с медперсоналом и будущими соседями по палате с выздоравливающими больными, которым захочется умаслить скуку беседами на всевозможные темы с новым собеседником.
  Теперь не надо напрягаться и думать, как я буду с ними нормально разговаривать, когда даже не знаю, в каком городе сейчас нахожусь.
  
  Зашла медсестра, проверила температуру, измерила кровяное давление, выдала несколько таблеток и мне в нынешнем моём состоянии не пришлось с ней общаться, не считая кивков головы и хриплых мычаний.
  Походил по палате, посетил туалет, по дороге улыбнулся своему отражению в зеркале и по выражению глаз понял - я уже не на грани полного отчаяния, потому что в запасе у меня теперь было несколько дней до выписки, чтобы за это время не только окрепнуть, но и набраться информации, не раскрывая своих истинных карт.
  Постоял с полчаса у окна, наблюдая, как на больничный парк опускается весенний вечерний сумрак и даже какие-то лирические строки поплыли в мозгах.
  После этого активно присел раз двадцать и даже несколько раз отжался... - тело быстро набирало силу!
  
  Ничего не было удивительного, ведь и в свои шестьдесят шесть пребывал на вполне приличном физическом уровне, а Семён Яковлевич и подавно должен выглядеть орликом...
  Развалился на кровати, достал из тумбочки одну из принесённых мне книг и захрустел яблочком... отблагодарить Оксану за её заботу у меня ещё представится возможность...
  От активной работы серого вещества, а попроще, мозгов, сон в этот вечер никак не хотел приходить в моё растревоженное сознание и выздоравливающее тело.
  Я метался по палате, как выведенный из терпения хищный зверь в надоевшей клетке.
  Книги, присланные Оксаной, были не в моём вкусе. Одна представляла собой иронический детектив, написанный женщиной, где умненькая частная следовательница ловко расплетает какую-то семейную интрижку с миллионным наследством от тёти из Штатов. Прочитал на треть и бросил, потому что начало мутить от наивности главных героев. Второй фолиант и того хуже, оказался мемуарами, которые я с детства терпеть не мог. Как можно вникать в описанную жизнь, не чувствуя искренности изливающего душу маршала, режиссёра или какого-нибудь политического деятеля, старающегося выставить себя в самом выгодном свете, обгаживая всех подряд своих бывших подельников и коллег.
  
  Больше всего моё сознание разъедал тот факт, что я мог легко при помощи Интернета заглянуть на странички Фейсбука или Инстаграма и многое выяснить из происходящего с моими близкими и вглядеться в фотографии дорогих мне лиц... Нет, я этого не сделаю, ведь труп не может интересоваться земными делами, и тем более, вникать и влиять на жизнь людей, с которыми судьба уже развела навсегда. Не исключаю, что когда-нибудь я всё же исподволь выясню, как дальше сложилась судьба моей жены, детей, внуков, родственников и приятелей... но только не сейчас, и всего лишь исподволь поинтересуюсь...
  Не доводить ведь их до умопомрачения своим внезапным появлением? Нет, ни в коем случае, никто от этого не выиграет, а проиграть могут все!
  Нынешним своим существом я стоял перед дилеммой - жить или умереть. Так как я выбрал жизнь, то и нужно было двигать мысли и дальнейшие действия только в этом направлении.
  
  Дважды призывал к себе дежурную ночную медсестру и выпрашивал снотворное, но активная работа мозгов не позволяла погрузиться в спасительный сон. От полного безделья активизировал мобилу и пробежался по списку контактов, который мне ни о чём не говорил - какие-то имена, некоторые с отчествами, другие с фамилиями, смешные клички, профессии и ведомства...
  Из всех этих контактов знакомым был только один, который стоял на первом месте и значился - любимая жена...
  Палец непроизвольно потянулся и нажал вызов. Только после этого я посмотрел на светящееся на экране время - шёл второй час ночи! Я хотел сразу же тиснуть на отбой, но трубка ожила фотографией молодой, на первый взгляд ничем особо не примечательной женщины.
  Хотя здесь покривил душой, на молоденьком свежем личике светились карие выразительные глаза, а голову украшала копна пышных волос.
  Знакомый голос тут же ожил и в нём не было слышно и намёка на сонливость:
  
  - Сёмочка! Я знала, знала, что ты обязательно позвонишь! Ты не мог не позвонить мне, ведь я так заклинала, так молила всех богов, что существуют или тех, кого мы придумали... знаешь, я мысленно и в голос повторяла твоё имя, умоляя услышать мой зов... и ты услышал!
  
  Женщина громко всхлипнула, и я почувствовал к ней такую жалось, какую не испытывал в данный момент даже к себе, очутившимся в крайне затруднительном положении, до конца не осознавшим, жив я или всё же умер.
  Надо было как-то дать о себе знать. Напряг свои голосовые связки и просипел:
  
  - Оксаночка, не плачь...
  
  
  - Сёмочка, миленький, ты никогда не называл меня Оксаночка, только Ксюшенька... что с тобой?! Нет-нет, не мучай себя, я узнала от врача, что тебе тяжело говорить и поэтому слушай мою глупую болтовню и только дыши и отвечай как-нибудь односложно...
  
  - Да, я слушаю...
  
  - Я так рада, так рада, что ты снова со мной, что я тебя не потеряла...
  
  Не было больше моральных сил слышать плаксивые признания, похожие на стенания и осознавать, что все эти ласковые слова адресованы не мне, а умершему Семёну Яковлевичу. Разве я виноват, что эта грешная мятежная душа перебралась в другое тело. Что она, умудрённая солидным возрастом и пережившая многие невзгоды, не свойственные новой оболочке, в которую определила злосчастная судьба, теперь должна отдуваться за двоих.
  Возможно, повлияли снотворные таблетки, а к тому же ещё добавился тот факт, что я мог только слушать, а сам лишь несуразно хрипеть, но в ответ на болтовню Оксаны я начал позёвывать.
  Трудно было вести диалог, мыча и вставляя мало что значащие междометия, поэтому
  я неожиданно в голос натурально сладко зевнул в телефонную трубку.
  
  - Сёмочка, прости меня, я тебя совсем заболтала... Прости, мой дорогой, спокойной ночи! Обязательно позвони мне завтра... Утром я свяжусь с лечащим врачом, выясню всё о состоянии твоего здоровья, а днём принесу котлетки, хоть ты и не очень любишь мою стряпню...
  Хочешь с пюре или кашки гречневой сварить? Ладно, не отвечай, пюре тебе, наверное, в больнице дают, лучше я пожарю картошечки, заверну всё в фольгу, чтобы не остыла...
  
  После того, как я ещё раз откровенно зевнул, Оксана Андреевна, наконец, завершила наш разговор несколькими звонкими поцелуями в телефонную трубку.
  Засыпая, подумал, нелегко будет выдержать словесный понос моей наречённой супружницы, но пока придётся терпеть, другого выхода не вижу...
  
  Глава 5
  
  После завтрака, перед обходом, ко мне забежала Ниночка.
  Она уже была в курсе, что я практически потерял голос:
  
  
  - Привет, Сёма! Я уже знаю о твоих новых неприятностях... Ты не волнуйся, через какое-то время обоняние и голос вернутся. Я слышала, как Глеб Николаевич говорил Лилии Романовне, что он не знает, когда это произойдёт, но уверен, что все функции организма постепенно наладятся... Время и возраст - твои главные союзники!
  
  Нина присела рядом со мной на кровать и подставила шейку для поцелуя.
  Что мне оставалось делать? Да и не могу сказать, что мне этого не хотелось. Мои руки без зазрения совести обняли девушку за плечи. Губы припали к нежной шейке, а затем продолжили свой путь к ключице и ниже.
  Нина не сопротивлялась моим вольностям, а наоборот, подняла своё лицо в маске и сквозь стиснутые зубы тихо постанывала.
  Придерживая одной рукой за плечи, второй я изучал плавные изгибы юного тела, надолго задержавшись на маленькой упругой груди, нежно её пощупывая, поглаживая и поигрывая сосочками.
  Девушка порывисто дышала, не оказывая никакого сопротивления.
  Может быть, ей просто было трудно дышать в маске, а скорей всего, она действительно получала от моих нежностей невероятное наслаждение.
  В этот момент в коридоре послышались чьи-то шаги, и Нина быстро отпрянула:
  
  - Сёма, я с тобой совсем потеряла голову!
  
  Она вскочила с кровати и судорожно оправила на себе медицинскую форму.
  
  
  - Прости, я такая дура, каких ещё поискать, но ты мне очень нравишься!
  
  Нина отошла к входной двери и скороговоркой зашептала:
  
  - Тебя, скорей всего, сегодня переведут в общую палату, но я буду к тебе заскакивать, и мы что-нибудь придумаем...
  
  За дверью удалялись быстрые шаги милосердной сестрички, обещавшей мне в ближайшее время райские наслаждения!
  Я же вальяжно развалился на кровати и уставился в потолок, плотоядно улыбаясь радужным перспективам.
  Да, тело мне досталось очень даже здоровенького молодого человека и не с хиленькими сексуальными запросами! Хотя, кто его знает, может быть, это его возможности, а мои наклонности...
  Как и говорила Нина, меня после обхода врачей было решено перевести в общую палату, что и произошло ещё до обеда.
  На обходе Глеб Николаевич покровительственно хлопал меня по плечу и старался успокоить:
  
  - Вы, Семён Яковлевич, не расстраивайтесь из-за временной потери обоняния и голоса.
  Главное, что вы остались живы и стремительными темпами поправляетесь, наполняетесь силами и что все ваши анализы близки к норме!
  Все специалисты, обследовавшие вас, не обнаружили никаких дополнительных патологий.
  Поверьте, у других наших пациентов осложнения после этой "короны" куда катастрофичней, и то есть большие шансы, что многое из потерянного скоро у них восстановится...
  
  Врачи проследовали дальше по больничному коридору навещать другие палаты с тяжелобольными пациентами, а возле меня осталась моя хорошенькая Ниночка:
  
  - Сёма, я совсем ошалела, как магнитом тянет к тебе... Сутки, что провела дома, только и думала о том, как скоро опять встречусь с тобой. Я знаю, что ты женатый и что твоя жена в тебе души не чает... Но я же ни на что серьёзное не претендую, ведь ничего не мешает нам оставаться друзьями... Ну, может когда-нибудь встретимся, посидим в кафе или сходим в кино...
  
  Девушка явно давала знать, что совсем не против закрепить наши отношения, но о какой дружбе могла идти речь, ведь мы друг друга совершенно не знаем... Понятное дело, всё закончится постелью или, грубо говоря, натуральным бешеным сексом. Слава богу, отвечать мне на её словесные излияния не было нужды, поэтому просто прижал к себе податливое тело и нежно погладил по худеньким лопаткам.
  Не могу сказать, что я был против стремительно возникающих любовных отношений, но какая-то часть во мне всячески сопротивлялась и разъедала укоряющую совесть сильней соляной кислоты.
  Сейчас перейду в общую палату, и наши контакты в больнице сведутся только к тем же тайным поглаживаниям, объятиям и невинным поцелуйчикам в подставляемую для нежных ласк шейку.
  В конечном итоге, кто от этого потеряет?! Я - точно нет, как и миленькая сестричка, а перед Оксаной Андреевной моя совесть совершенно чиста, ни о какой измене тут речи не идёт.
  
  Общая палата была рассчитана на четыре койки, но туда впёрли пятую, которая и оказалась моей.
  Нина объяснила, что в последнее время очень много больных с коронавирусом поступает в их больницу в тяжёлом состоянии, поэтому дальше держать меня в реабилитационной палате возможности нет. Она заверила, что ещё дней десять, максимум две недели, и меня выпишут. Я не знал, как отнестись к этому факту, потому что пребывание на стационаре освобождало меня от многих жизненных неприятностей и осложнений.
  Все соседи по палате оказались намного старше, но это меня нисколько не шокировало, тем более, я же был почти немой, хотя с хорошим слухом.
  Чем старше люди, тем они болтливей, поэтому очень скоро получу ответы на многие свои вопросы.
  
  В прошлой жизни мои близкие всегда смеялись надо мной из-за нелюбви и отторжения любой техники.
  Не в пример многим другим, я был далёк от того, чтобы освоить как следует возможности мобильного телефона. Не было у меня на это времени, терпения, и главное, желания.
  Надо срочно выяснить, как к этому современному веянью относился Семён Яковлевич, был ли он завсегдатаем соцсетей или как я, только пользовался этой штукой для удобной связи с абонентами.
  Ладно, потерял я обоняние, почти голос, может быть, и в доцента поиграть - тут помню, а тут не помню...
  А лучше всего сыграть роль Будулая - изобразить полную амнезию... Чёрт, уже поздно, надо было сразу же отреагировать и сообщить, что не помню, как меня зовут, кто я и откуда...
  Во всём виновато это дикое совпадение имени и фамилии.
  
  В новой палате обошёл по кругу своих коллег по несчастью, со всеми поздоровался за руку и прохрипел своё имя.
  Естественно, они тоже представились и на этом наше общение закончилось. В виду явственной причины - невозможности отвечать на их вопросы.
  Престарелые соседи быстро утеряли ко мне интерес и продолжили между собой свои бесконечные разговоры, игнорируя нового не очень общительного постояльца.
  Перед обедом мне принесли передачу от жены.
  Тут я себе честно признался, что Яковлевич был прав, кулинар из Оксаны никакой - котлеты сухие, гречневая каша была сварена в кулеш и в ней явно не хватало сливочного масла. Салат из капусты был вполне съедобным, как и покупное печенье с вареньем. Ко всему ещё прилагалась коробка с натуральным соком и фрукты...
  Моя Оксана Андреевна думает, что я слон или бегемот, или щедрой передачей прикрывает какие-то свои грешки?!
  Хотя зачем плохо думать о человеке, совершенно его не зная... Возможно, она руководствуется добрыми побуждениями, рассчитывая на запросы в еде Семёна Яковлевича...
  Женщина, принесшая передачу, сообщила, что моя жена ожидает ответа на её письмо. Я заглянул в пакет и выудил сложенный вдвое листик.
  Нет, на спонтанные действия я не был готов, ведь в результате спешки можно в очередной раз попасть впросак и так, что потом не отговоришься. Я показал на мобильный телефон и прохрипел:
  
  - Потом СМС...
  
  
  Предложил соседям разделить со мной трапезу, и кое-кто не отказался, поэтому котлеты с кашей ушли на ура, а я довольствовался малым, съев с трудом одну котлетку с понравившимся капустным салатом.
  После еды развернул листок с письмом Оксаны Андреевны:
  
  "Сёмочка, добрый день!
  Надеюсь, тебе понравится приготовленный мной обед. Жареную картошку принесу в другой раз... посчитала, что этого будет достаточно. Я знаю, что ты не любишь обильную пищу, но тебе же надо набираться сил, поэтому, миленький, кушай и будь здоров. Напиши, чего бы ты хотел, я завтра же всё принесу. На всякий случай шлю тебе двадцать тысяч рублей, а вдруг пригодятся... Целую крепко, крепко. Твоя Ксюша".
  
  
  Ох, как правильно я сделал, что не стал сразу же отписывать ответ, ведь она наверняка знает и различает почерк своего мужа! Боже мой, как не хочется доставлять этой женщине непомерного горя, а ведь придётся нанести страшный удар, от которого она может и не оправится... Похоже, она очень хороший человек, а я на её фоне полное ничтожество!
  Четыре купюры по пять тысяч, выпавших из сложенного листочка письма, определил в одну из книг между страницами.
  Не бог весть какой капитал, но всё же... Деньги российские, из этого сделаем вывод - я в России. За обедом прислушался к разговору моих соседей по палате и очень скоро понял, что нахожусь ни в каком-то захолустье, а в Санкт-Петербурге! Так, можно подвести предварительный итог - страна подходящая, город прекрасный, язык родной, жилья нет, профессия полностью не совпадает с моими возможностями.
  
  Невольно улыбнулся - я теперь богач, имею в наличии, если перевести в шекели, то где-то тысячу, а если в доллары, так триста зелёненьких...
  В Израиле это почти ничего, а насколько понимаю в России -это кое-что, по крайней мере, на несколько дней хватит, чтобы перекантоваться в гостинице с кормёжкой и как-то на первое время приодеться.
  Не дело же в больничной пижаме топать по Питеру.
  Чего и куда это меня понесло от планов, намеченных ранее... Душа отчаянно сопротивлялась идее стать самозванцем, но и открыться на данном этапе я никак не мог. Достал свой айфон и натыкал эсэмэску:
  
  "Милая Ксюшенька!
  Большое спасибо за передачу и деньги, но не стоит так напрягаться, мне самому всё не осилить. Я не говорю врачам, но у меня ко всему ещё что-то с памятью - почти ничего не помню из своей жизни. Чувствую себя нормально, силы с каждым днём прибавляются! Если можно, передай мне газеты. Крепко обнимаю и нежно целую".
  
  Скупо как-то, но не знаю что и как писать. Одна надежда, что молодые супруги не очень жаловали эпистолярный жанр, а то и по этой писульке можно проколоться.
  Нажал на ссылку отослать и глубоко вздохнул - как же мне тяжело с ней общаться, в то же время, совершенно легко с Ниночкой.
  Та в течение дня несколько раз забегала в мою палату, а вечером перед уходом домой затащила в туалет и, закрывшись, приникла горячим поцелуем к моим губам, совершенно не заботясь об осторожности.
  Смешно сказать, но я не чувствовал себя ни неверным мужем, ни коварным искусителем невинной девушки, а спокойно принимал и отвечал на ласки. Ниночка представляла собой живой родник страстности, она не только позволяла моим рукам блуждать по всем закоулкам аппетитного юного тела, но и сама проявляла бесстыдную смелость и ещё бы чуть-чуть, и моё моральное падение и физическое становление произошло бы тут же в каком-то виде или в любой позе.
  Мы уже находились на грани свершения любовного греха, но голос другой медсестры, позвавший Ниночку, всё разрушил.
  
  - Семёнчик, я завтра дежурю в ночную смену, и мы с тобой что-нибудь обязательно придумаем...
  
  Она поспешно поправляла на себе спецодежду.
  
  - Ты не думай, что я распутная, просто у меня от тебя сносит крышу, и я не в силах сопротивляться своей любви!
  
  Быстро и крепко двумя руками обвила мою шею, сочно поцеловала в губы и надев защитную маску, резво выскользнула из туалета.
  С высоты сознания шестидесяти шестилетнего хрыча, юная особа, прыгнувшая в мои объятия, была, несомненно, дорогим подарком судьбы.
  Ведь её порыв не был продиктован меркантильным интересом, она просто возжелала молодого симпатичного мужчину, а это природой и здравым смыслом совершенно не запрещается.
  
  Глава 6
  
  Нахождение в густонаселённой палате очень скоро превратилось в пытку.
  Перед сном хотел прогуляться по коридорам больницы, чтобы размять ноги, посмотреть на людей и присесть в холле возле телевизора, но куда там, меня тут же развернули обратно. Объяснили, что контакты с другими больными и медперсоналом строго-настрого запрещены. Качать права и что-то доказывать было бесполезно, и я, выпросив очередную пайку снотворного, погрузился в тяжёлый сон.
  Хорошо ещё, что перед тем, как заснуть, отключил мобильный, потому что утром он был нашпигован оставшимися без ответа звонками и эсэмэсками Оксаны.
  Пробежался по коротким посланиям, и в душе стал зарождаться бесконтрольный гнев... Что она, эта Оксаночка, меня так достаёт своей заботой и переживаниями! И без неё на душе муторно, всё время приходится гнать от себя видения прошлого и думы о том, как смогу адаптироваться в нынешней жизни и в новом своём молодом обличии, с совершенно не совпадающими чертами характера, наклонностями и профессией, с человеком, в тело которого угодила моя подуставшая душа... Хрен там подуставшая, ведь раздражение против Оксаны ещё продиктовано ожидающими меня поздним вечером любовными приключениями.
  
  Как и в предыдущий день перед обедом мне доставили передачу от любящей жены. Там была обещанная накануне жареная картошка, завёрнутая в фольгу вместе с большим куском курицы весьма неаппетитного вида и мало похожим по своим вкусовым качествам на то, что совсем недавно готовила Светочка.
  Ладно, то, что жена вкусно готовила - это факт, но ведь я и сам мог зафеервертить в духовочке курочку под майонезом такую, что пальчики оближешь. Картошка была наполовину сваренная, мясо только слегка обжаренное... Поковырял, завернул в фольгу, чтобы не видели другие и преспокойненько отправил в мусорное ведро. Больничную еду есть уже не стал, стыдно как-то перед соседями, только погрыз печенья с соком и на этом удовлетворился. Очень обрадовался пухлой пачке газет. Этого чтива мне теперь хватит надолго, тем более, почти в каждом экземпляре печатного слова красовался солидный по размеру кроссворд. Тут же хотел впериться в статейки, но совесть, в конце концов, заела, и я написал очередную эсэмэску:
  
  "Милая Ксюшенька!
  Всё вкусно, на этот раз даже не поделился с соседями по палате. За газеты огромнейшее спасибо, если не трудно, то и впредь балуй меня периодикой. Целую. Твой Семён".
  
  Отправил и меня буквально передёрнуло... Ну почему мне так сложно писать Оксане? Почему я постоянно должен врать и изворачиваться? Ведь никогда не был лицемером и жалким подхалимом, а тут превращаюсь в какое-то ничтожество, в человека, которым сам откровенно брезгую!
  Я же никогда никого не жалел и не лез с сочувствиями, а женщину, которая считает меня своим мужем, по-настоящему жалел и мне до безумия хотелось как можно быстрей расставить все точки по своим местам, а дальше - будь что будет...
  Зазвонил мобильный, и я, пересилив себя, нажал на приём.
  
  - Сёмочка, как ты, мой хороший?
  
  - Беседр!
  
  - Что ты сказал? Голос как будто у тебя прорезался, только он какой-то незнакомый...
  
  (Чтоб меня нехай-гром убил - разве не полудурок!
  От бешенства на себя даже заскрипел зубами.
  Какой там полудурок - полный дебил! Размяк, совсем потерял бдительность, надо будет следить за своей речью, а то привык - беседр да беседр... про Израиль надо забыть, как будто нельзя сказать: в порядке.
  
  - Ксюшенька, - просипел я, - не придирайся ко мне, самому тошно, сам на себя становлюсь не похож.
  
  - Сёма, мне тоже порой кажется, что я разговариваю с чужим мужчиной, но я приму тебя любого, потому что ты знаешь, как я тебя люблю!
  
  Чёрт побери, какая слащавость - задавиться хочется! Интересно, сколько лет мы в браке, есть ли у нас дети и как я к ней относился до болезни, точнее, как к ней относился Семён Яковлевич?..
  
  - Прости, мне тяжело говорить.
  
  - Миленький, не напрягайся, уже хорошо, что можешь произнести хоть несколько слов!
  Скажи, что тебе приготовить? Я же сейчас не работаю. Наш косметический салон закрыт в связи с коронавирусом. Обещали что-то заплатить, но я слабо в это верю. Жалко, конечно, тратить деньги, которые мы с тобой откладывали на покупку новой квартиры, но что поделаешь... Будем надеяться, что скоро всё наладится, и ты благополучно возвратишься домой и выйдешь на работу... Ваша станция техобслуживания продолжает работать, ведь там контакт с людьми сведён к минимуму... Ой, совсем тебя заболтала... целую, целую, целую...
  
  И вновь характерные звуки "зацмокали" в моём ухе.
  Пролистал газеты, не отметив для себя ничего особо интересного. Вся планета вела бескомпромиссную войну с пандемией. Рушилась экономика, уходили на тот свет люди, в основном старики, цена на нефть достигла уровня тридцатилетней давности... сплошной негатив - ни тебе спорта, ни тебе войн...
  Поужинал и, вооружившись карандашом, погрузился в разгадывание кроссворда.
  Вздрогнул от знакомого звонкого голоса:
  
  - Добрый вечер, больные! Как самочувствие, как настроение? Больной Резник, вас вызывают в процедурный кабинет. Будьте так добры, проследовать за мной.
  
  Всунул ноги в тапочки и неспешно последовал за удаляющейся стройной фигурой Ниночки. На ходу потёр подбородок - зря побрился утром, надо было позже, малость стал колючим.
  В это достаточно позднее время больничный коридор был пуст, и эхо от моих шлёпающих тапочек било по нервам.
  Вслед за девушкой завернул в какой-то боковой коридор и заметил, как она скрылась за одной из дверей. Нажал на ручку и протиснулся следом. Цепкие руки буквально втащили меня внутрь, прикрыли мягко створку и провернули ключ в замке. Я успел только заметить стены в белой кафельной плитке и две душевые кабины.
  
  Дальше разглядывать ничего уже не мог, потому что девушка повисла на моей шее, впиваясь в губы страстным поцелуем.
  О каком благоразумии могла идти речь, когда мои ладони, жадно гуляющие по гибкой спине Нины, обнаружили под тонкой тканью халатика отсутствие белья... Ладонь, поглаживающая упругую попку, приподняла край халатика и смело нырнула к шёлковому бугорку. Ноги девушки тут же слегка раздвинулись, а сама она к этому времени проникла своим бархатным язычком внутрь полости моего рта, затеяв там танцевальное шоу!
  Как здорово, когда два человека знают, что они ждут и хотят друг от друга. Я проник пальцем во влажные атласные складочки и в ответ почувствовал быструю пульсацию и встречные поступательные движения.
  Рука девушки скользнула к моему паху, но там проверять готовность нужды не было и более того, если её шаловливые пальчики продолжат музицировать смычком, взрыв будет неизбежен.
  Я резко отодвинулся и попытался расстегнуть маленькие пуговички на халатике Нины, но та беззвучно рассмеявшись, стянула лёгкую ткань через голову и предстала передо мной, в чём мать родила.
  Меня не надо было долго упрашивать, потому что её порыв я подхватил в ту же секунду, содрав с себя пижаму и штаны вместе с трусами.
  Мы приникли друг к другу обнажёнными телами, и я стал жадно целовать девушку от губ, продвигаясь к шее. Затем приподнял ладонями маленькие аккуратненькие грудки и стал по очереди обцеловывать и облизывать затвердевшие горошинки сосков. Похоже, Нина уже больше не нуждалась в изощрённой прелюдии. Ладонь девушки плотно сжала моё мужское орудие, направляя его в своё истекающее любовной влагой лоно.
  
  Изящно выгнув назад своё гибкое тело, Нина резко ввела в себя невероятно твёрдый и подрагивающий от вожделения член.
  Мозги достаточно пожившего мужчины тут же подкинули тему для размышления - у меня такой эрекции уже не было много лет, и подобная пляска не годится даже для уважаемого Семёна Яковлевича.
  Не говоря ни слова, отстранился и развернул девушку к себе задом.
  Рукою мягко, но настойчиво надавил на спину и Нина, тут же поняв, что от неё требуется, упёрлась ладонями в пол. Приподняв высоко оттопыренную попку, гибкая девушка выставила напоказ ананасовую аппетитную мякоть, и моё новое проникновение в горячий грот наслаждения не заставило долго ждать, но оно было медленным и достаточно глубоким.
  Тело девушки мгновенно отреагировало резкими быстрыми движениями навстречу. Она не просто развила бешенный темп, но ещё и покручивала попкой, насаживаясь до упора!
  
  Очень скоро её разгорячённая плоть взорвалась диким оргазмом с неконтролируемым криком. Только опыт очень взрослого мужчины помог мне сдержать своё излияние. Я резко вышел из фонтанирующего лона девушки и прикрыл ей ладонью рот.
  Прижал пылающее лицо к своей груди и нежно стал целовать за ушком и в шею:
  
  
  - Тише, девочка, тише, а иначе мы наделаем себе таких неприятностей, что даже Господь нам не поможет...
  
  - Сёма, Сёмочка, что ты со мной сделал, что ты со мной сделал!
  
  - Что, моя хорошая, что я такого предосудительного сделал?
  
  - Я без тебя теперь жить не смогу!
  
  - Не знаю как ты, а я точно с этим долго находиться не смогу...
  
  Мой ещё не познавший сегодня эякуляции член упёрся в лобок девушки, и она мгновенно отреагировала, стараясь повернуться ко мне спиной:
  
  - Нет, моя хорошая, давай зайдём в душ и пустим воду, тогда уже можешь не сдерживаться и кричать сколько угодно... Между прочим, меня это тоже касается, а лишний раз помыться никому не повредит.
  
  Мы несколько раз выходили из душа и заходили туда вновь, в перерывах я сидел голышом на табуретке, держа на коленях невесомое тело Нины и слушал льющуюся ливнем болтовню распалённой сексом девушки:
  
  - Сёмочка, ты не думай, что я какая-то там гулящая или ищу сексуальных приключений. Я как только увидела тебя, сразу же потеряла покой... Понимаешь, по моему сердцу словно молния прошла... вот люблю и всё... А когда ты меня поцеловал в шею, я вообще потом с ума сходила, дома себе места не находила... У тебя такие приятные ласковые руки, как у массажиста, только кожа на них грубая...
  
  
  Машинально отметил - ещё бы, мои навыки никуда от меня не делись, как и нынешние руки с загрубевшей с заусенцами кожей ремонтника автомобилей.
  
  - Сёмочка, ты меня совершенно не слушаешь! Я говорю, что теперь моё ночное дежурство будет через трое суток, и если с той же напарницей, то Леночка опять меня подстрахует... Ты не против?
  
  Девушка лукаво вперила в меня свои увлажнённые глаза, какие бывают у женщин после нескольких бурных соитий.
  
  - Ниночка, я буду последним идиотом, если отвечу "нет". Поверь на слово, у меня такого секса уже не было много-много лет...
  
  - Не было много лет?! Что я слышу, ведь у тебя молодая жена, и все говорят, что она в тебе души не чает! Кстати, а зачем ты притворялся, что потерял голос, ведь разговариваешь вполне нормально?
  
  - Так надо, Нина, но тебя это совсем не касается, это для жены...
  
  Вот это прокол так прокол, и один следует за другим! А Ниночка не унималась:
  
  - Что, она у тебя фригидная и деревянная в постели? Может быть, она тебе уже давно опостылела и живёшь с ней только потому, что тебе деваться некуда? Так я могу тебя заверить, что у нас с мамой большая трёхкомнатная квартира, да и у моей мамули есть ухажёр, у которого она часто остаётся на несколько дней... Миленький, я тебя всегда с удовольствием приму! Ведь у нас с тобой прекрасные профессии, и мы скоро сможем купить новую квартиру или разменять нашу с мамой... Только скажи, что любишь меня, что готов связать со мной жизнь!
  
  Чтобы не отвечать на пылкие глупые вопросы девушки, получившей свой шанс обрести достойного мужа, я подтолкнул её к кабинке душа, предложив более надёжный шанс - получить прекрасного сексуального партнёра, и при том, тут же...
  Мы оба потеряли представление о времени и особо о нём не задумывались, но в определённый момент я почувствовал, что мои, а точнее, возможности тела Семёна Яковлевича, дошли до предела. Не надо забывать, что мы с ним только недавно перенесли тяжелейшую болезнь, из которой выбрались только наполовину. Моя душа легко согласилась с железными аргументами плоти и, воссоединившись, потребовали прекратить эту сексуальную вакханалию.
  
  - Нинок, а тебе не кажется, что нам уже пора отсюда сваливать, а то ненароком попадём в такую историю, из которой путь на голгофу Иисуса покажется приятной прогулкой...
  
  - Ой, Сёмочка, какой ты умный! Хочешь, я тебе напоследок сделаю минет, хотя такое только видела в кино, которое мы смотрели с девчонками ещё в десятом классе...
  
  - Нет, миленькая, моя "вафелька" уже без начинки, и для чего всё испробовать за один раз?.. Ты же говорила, что через три дня мы сможем опять здесь встретиться... Вот тогда и опробируем то, что не успели сегодня...
  
  Обратный путь я проделал босиком, чтобы шлёпаньем своих тапочек не привлечь внимания ненужного нам свидетеля. Очутившись в палате на своей кровати, оживил мобильный, чтобы выяснить время. Шёл уже третий час ночи! Обратил внимание на пропущенные звонки и эсэмэски жены, но не стал читать, а растянулся утомлённым телом на жёстком тюфяке и прикрыл уставшие глаза. Перевозбуждённая душа не давала умоляющему телу долгожданного отдыха.
  Что, Семён Леонидович, вместе с Яковлевичем вы представляете из себя довольно-таки неплохой тандем... Как там насчёт совести?.. Совесть была спокойна - ни у кого ничего я не украл, а более того, ублажил, как следует, страстное молодое тело. Я не был совратителем и коварным обманщиком, ведь ничего не обещал, ничего не требовал, а в острых моментах разговора дипломатически отмалчивался.
  
  Клюнул ли я на заманчивые предложения девушки, снимающие с меня кучу проблем?.. Конечно же, нет. Не потому, что она не хороша собой или излишне болтлива... как раз нет. Девушка очень даже смазливенькая, ведь даже при тусклом свете лампочки в душевой я разглядел внимательно и черты лица, и линии тела... Ниночка представляла из себя очень даже хорошенький образец юности, свежести и раскрепощённости. Понятное дело, у неё до меня был не один мужчина, но это меня совершенно не шокировало и не напрягало, не каменный ведь век, и ошибки молодости или обычные её шалости не являются большим пороком.
  
  Вся правда заключалась в том, что я нёс какую-то ответственность перед другой женщиной, и этой женщиной была Оксана. Конечно, я мог разыграть перед ней какую-нибудь сцену, то ли ревности, то ли недовольства ведением хозяйства или той же сексуальной несовместимости... Повыкаблучиваться какое-то время, а потом собрать чемоданчик и спокойненько зарулить к Ниночке. Подать на развод, поделить денежки... и гуляй душа и наслаждайся тело... Никто же не говорит, что надо обязательно тут же лезть под венец, можно перекантоваться какое-то время, прижиться в этой стране, в этом городе и, в конце концов, сжиться с этим телом.
  Практически всё выглядит для меня вполне симпатично. Но "нет", миллион раз "нет", лучше окажусь на улице или в психушке, но не пущу свою душу на растерзание совести, хотя, если с Оксаной быстро расставим все точки над "и" тогда и буду искать запасной аэродром.
  Так в раздрае души я незаметно уснул.
  
  Глава 7
  
  Утром я не стал завтракать. Голова была как в тумане, всё же бессонная ночь давала о себе знать.
  Мне померили температуру, и хотя она была нормальной, моё состояние насторожило медсестру.
  Однако я, без тени волнения, получил пайку предназначенных мне таблеток и сладко подрёмывал под голоса соседей по палате, ведущих бесконечные пустые разговоры.
  Да, порядочно меня ухандохала Ниночка! Я, без тени сомнений, списывал своё состояние на не совсем восстановившееся здоровье.
  Видимо, утренняя медсестра доложила врачам о моём инертном поведении, поэтому на обходе мне пришлось изрядно "попотеть": под пристальными взглядами эскулапов опять мерили давление, брали кровь на анализы, а затем Лилия Романовна несколько раз на дню навещала захиревшего выздоравливающего. Хорошо Ниночке - она дома отоспится, и никто не будет её доставать своим повышенным вниманием.
  Лёжа с закрытыми глазами, невольно возвращался в предыдущую ночь и улыбался своим грешным воспоминаниям, на которые тут же отзывалось моё готовое к бою естество.
  Так, завтра Нина с утра работает, но это не в счёт, а послезавтра - в ночь, и это сулит новые похождения гиганту сексуальной жизни.
  
  Нет, к чёрту! Можно подумать, что мне пятнадцать лет или у старого, как у малого, один секс в голове... Интересно, а каким бойцом на этом фронте был наш Яковлевич?..
  Я подскочил на кровати и включил мобильный - вот где проявляется настоящая козлиная порода, совсем забыл о являющейся мне законной жене. Не стал перечитывать эсэмэски, а сразу же нажал на вызов. Долго слушал длинные гудки и когда уже хотел отключиться, раздался настороженный голос Оксаны:
  
  - Сёма, что с тобой происходит, как ты себя чувствуешь?! Я вчера целый день прождала твоего звонка... В течение всего дня набирала и слала эсэмэски, а у тебя почему-то всё время было отключено!
  Настроился и просипел:
  
  - Ты где?
  
  - Сёма, я за тебя очень волнуюсь, ты словно заторможенный... разве не знаешь, что в это время я всегда посещаю больницу, чтобы отправить тебе передачу!
  
  Ну это уже слишком! Забота жены Яковлевича меня порядочно стала напрягать и изрядно раздражала.
  
  - Не надо каждый день ездить, что я маленький или голодный...
  До моего слуха доносились рёв и сигналы машин.
  
  - Прости, тут мне пришлось разъехаться с одним нетерпеливым.
  
  Ага, а моя-то Оксана за рулём... значит, у нас есть автомобиль!
  
  - Не надо на ходу разговаривать...
  
  - Знаю, знаю, не ругайся, я уже паркуюсь.
  
  
  Холера ей в бок, почему мне так просто с Ниночкой, а перед Оксаной как-то робею... От одной только мысли о нашей будущей встрече меня кидает в оторопь. Я впервые внимательно всмотрелся в фотографию моей якобы жены, маячащей на экране мобильного - выглядит, как "училка", серьёзная, даже какая-то насупленная...
  
  - Сёмочка, ты здесь?
  
  - А куда денусь, конечно, здесь, смотрю на твою фотографию...
  
  - Ой, сколько раз тебя просила убрать её, я там выгляжу, как классная дама из института благородных девиц, а ты - пусть будет для прикола.
  
  - Пришли новую и во весь рост.
  
  
  - Правда, ты хочешь?! Сегодня же сделаю.
  
  О, батенька, а ты Яковлевич был, похоже, семейным тираном.
  
  - Сёмочка, я разговаривала по телефону с твоим лечащим врачом, она сказала, что дней через пять тебя могут выписать... Я так обрадовалась, ведь уже больше месяца тебя не видела. Знаешь, как истосковалась... Может, после этой проклятой болезни ты будешь чаще бывать дома и уделять мне больше внимания?
  
  Было хорошо слышно, как цокают её каблучки, она чуть запыхалась и в голосе почудилось смущение или неуверенность.
  Всё, Сёмка, никаких Ниночек, у тебя молодая приятненькая жена, любящая, преданная, а ты распустил павлиний хвост... Мысленно чертыхнулся - какая к чёрту жена, скоро выяснится правда, и она превратится в молодую, погрязшую в горе вдову несравненного Семёна Яковлевича Резника!
  Нет, мной, безусловно, управляет бес, вселившийся в мозги стареющего дядечки. Из-за этого такая безрассудная тяга к юным особам и это неоправданное стремление к любовным подвигам.
  Новый вопрос Оксаны вверг меня в полный ступор.
  
  - Сёма, а ты по мне соскучился, ну хоть чуть-чуть?
  
  Вы не знаете, как чувствует себя грешник, которого поджаривают на сковородке... я тоже не знаю, но состояние было близко к прединфарктному, хорошо ещё, что сердце Яковлевича было молодым и, похоже, пока здоровым, но оно просто готово было выскочить наружу через горло:
  
  - Оксана, вокруг люди...
  
  Молодая женщина заливисто засмеялась.
  
  - Хорошо, что мне можно говорить о чём хочешь, меня никто не подслушивает...
  
  - Вот и говори, только меня не провоцируй.
  
  - Сёмочка, а ты стал намного лучше разговаривать, только голос всё равно на твой не похож, может, телефон искажает?
  
  - Конечно, искажает, я тебя тоже не очень-то узнаю...
  
  - Сёма, не серчай на меня, звонила твоя мама из Германии, но я ей не сказала, что ты фактически был при смерти! У них там тоже творится чёрт-те что - люди, особенно пожилые, умирают сотнями от этого вируса!
  
  Та-а-к... у меня живая мама... Интересно, кто ещё предъявит права на родственность практически с другим человеком?!
  
  - Сёмочка, ты постоянно молчишь, и я не знаю уже о чём рассказывать, ты же ведь ничего не спрашиваешь...
  
  - Рассказывай сама, выкладывай всё, что посчитаешь нужным...
  Кстати, я уже стою возле входной двери в больницу, но всё же скажу то, что давно собиралась...
  
  Ну неужели она ещё и беременная?!
  
  - Мы уже второй год, как женаты, а из меня хозяйка никакая. Знаю, что плохо готовлю, а когда мне было научиться - ведь не в детском же доме и не в общежитии института. Завтра уже выхожу на работу, поэтому купила тебе сырокопчёной колбаски и всяких сладостей...
  
  В палату в очередной раз заглянула Лилия Романовна:
  
  - Больной Резник, что Вы себе позволяете?!
  
  Я поднял недоумевающий взгляд на врача.
  
  - Разве Вы не знаете, что в дневное время категорически запрещается пользоваться мобильным телефоном, у нас ведь электронное оборудование...
  Я быстренько нажал на отбой и просипел:
  
  - Простите, не знал про эти порядки.
  
  Никогда не можешь предугадать, где твоя погибель, а где твоё спасение. Запрет на пользование мобильной связью был явным подарком судьбы, потому что разговоры с Оксаной ставили меня на грань досрочного разоблачения.
  
  Глава 8
  
  Вхождение в новую жизнь по-прежнему висело надо мной дамокловым мечом. Внедрение в реалии вычурной судьбы примерно в том же обличье, но со старой душой, уже не казалось подобно смерти.
  Скорая выписка ставила передо мною определённые задачи, а решение их заставляло повысить концентрацию и активизировать мыслительный процесс.
  Пользоваться эсэмэсками в общении с Оксаной было гораздо проще, чем вести изматывающие душу беседы. В коротких посланиях не надо было как-то особо подстраиваться под Яковлевича, голосом, мыслями и суждениями.
  Так как не было точной даты выписки из больницы, то уже на следующий день по моей просьбе Оксана передала мне в пользование и распоряжение паспорт, ключи от квартиры, пакет с цивильной одеждой и обувью.
  
  Конечно же, больше всего меня волновал паспорт, без которого моё передвижение по стране и будущее внедрение в общество казалось невозможным. Безусловно, интересовали данные о Семёне Яковлевиче Резнике. Итак, мне тридцать восемь лет, женат, записи о детях отсутствуют, несколько штампов, свидетельствующих о выезде за границу и о возвращении в Россию.
  Наконец, фотография и адрес...
  Да, нет сомнений - мы с Яковлевичем одно лицо, о фигуре сложней сказать, но, судя по одежде, мы с ним были примерно одного роста, но немного похудели, так как доставленные мне мокасины были на размер больше.
  Для продолжения авантюры я уже был достаточно запакован и осталось только решить, кем мне быть дальше или как исчезнуть и раствориться на огромных просторах России.
  
  Только после обеда до меня дошло, что у Ниночки сегодня утренняя смена, а она ни разу не показалась в моей палате.
  Расспрашивать у медперсонала не решился, но раз за разом стал поглядывать на входную дверь.
  Конечно, для себя окончательно решил, что интрижка с хорошенькой медсестричкой останется только интрижкой, но провести на завтрашнем её ночном дежурстве несколько горячих часиков в душевой был совсем не против.
  Кто его знает, что меня ожидает через парочку дней... После выписки из больницы наступит момент истины, а пока почему бы не дать хорошую встряску молодому организму, а моей нестареющей душе снова вкусить любовных утех совсем не вредно... Чего перед собой юлить - желания развлечься с Ниночкой было хоть отбавляй, ведь девушка являла собой шикарный объект страстности, не требующий особых церемоний и излишней суеты!
  
  От нечего делать рассматривал фотографию, присланную Оксаной, где она стояла возле какого-то дома, снятая в полный рост... Невольно сравнил её с Ниной... Если медсестра была невысокой, в районе метра шестидесяти, то жена Яковлевича была ростом явно под метр семьдесят.
  Нина была длинноволосой почти блондинкой, с лёгким пепельным отливом, а Оксана - яркая шатенка с видимой рыжиной, в спускающихся ниже лопаток чуть вьющихся волосах.
  Молодые женщины также значительно отличались фигурами. На фоне хрупкой Ниночки с маленькой грудью и узкими бёдрами, Оксана, наоборот, была статной, полногрудой, длинноногой! Про таких говорят - кровь с молоком, но у неё был какой-то невыразительный потерянный взгляд. Возможно, так только казалось на фотографии.
  
  Сделал вывод, если бы выбирал по наружности, то, безусловно, для меня Ниночка была бы, предпочтительней. Судить о характере и других душевных качествах пока не берусь, хотя...
  Отношение Оксаны к мужу не нуждалось в проверке, а Ниночка, в первую очередь, принимала меня, как матёрого самца и мужчину с видами на будущее.
  Следующий день мало чем отличался от предыдущего, не считая того, что я с приближением вечера всё чаще поглядывал на часы.
  После ужина в нашу палату пожаловал дежурный врач и сообщил всем обитателям неожиданную новость, что нас завтра в срочном порядке с самого утра выписывают домой, где мы продолжим сидеть на карантине вместе со своими домочадцами.
  На расспросы моих соседей расстроенный врач дал исчерпывающий ответ - в больнице произошла вспышка коронавируса среди медработников, нужно срочно подготовить палаты для приёма многочисленных новых больных!
  Ниночка на вечернем дежурстве так и не появилась, а расспрашивать у кого-то о причине не посчитал корректным, как и вряд ли уместным.
  Для меня стало почти ясным, что моя сладострастная жрица любви попала в разряд заболевших медработников.
  
  Расстроился ли я... Конечно же да, и не только о не состоявшемся любовном свидании, а в большей мере, жалко было симпатичную и раскрепощённую девушку, которой судьба подкинула эту коварную болезнь.
  Очень хотелось надеяться на то, что всё у неё обойдётся благополучно, она ведь молоденькая и здоровенькая, а такие легко выбираются из этой "бяки", не то что некоторые...
  Мысли моментально перескочили к скорой выписке, осязаемой встрече с Оксаной, и главное, как всё обставить так, чтобы разоблачение не произошло ещё в холе больницы...
  Сообщать сегодня не буду, сделаю это, когда получу на руки выписку и больничный. Позвоню, пусть она отпрашивается с работы, а я вызову такси и доберусь по адресу, указанному в паспорте. Как-то не хочется прямо с больницы очутиться на улице... Конечно, это не зима, но и в начале мая скитаться по чужому городу, ослабленному после тяжело перенесённой болезни, не видится приятным... Ладно, всё это полная ерунда, а надо твёрдо для себя решить - колоться перед Оксаной сразу или в начале разыграть из себя Будулая...
  
  За последнее время начитался предостаточно книг, где герои появляются среди родных и близких с полной амнезией, хотя это в книгах и в кино, а как будет в реальной жизни - одному Богу известно...
  Суматоха с выпиской началась сразу же после завтрака. Медсестра, мерившая температуру и раздававшая лекарства, предупредила всех обитателей нашей палаты, чтобы мы были готовы к выходу из больницы.
  Мне собираться было, как нищему, только подпоясаться. В небольшой пакет засунул книги и бритвенные принадлежности, принесённые Оксаной. На этом сборы закончились, ведь не буду забирать с собой остатки продуктов и газеты?
  Отсутствие знакомых врачей и царящая в отделении суета, вызывали мрачные мысли, не подкреплённые никакой информацией, но вызывали подозрения с вескими основаниями!
  
  Лично для меня вся эта неразбериха была только на руку. Не стоило больше пугаться провокационных вопросов со стороны врачей, а бюрократическая волокита свелась к минимуму.
  Прислушался к себе и понял, что все страхи из меня моментально улетучились. Я теперь был до предела сконцентрирован. Всю тактику и стратегию своего будущего поведения с Оксаной перестал планировать, а решил действовать спонтанно, по обстоятельствам...
  Выписка протекала с невероятной скоростью, но в этом не было никакой странности, зная, чем она была вызвана.
  Нас по одному вызывали к сидящему за конторкой служащему больницы, где получали на руки предписанные документы и рецепты на лекарства.
  
  Всех без исключения предупреждали, что ближайшие две недели после выписки мы обязаны вместе с проживающими в наших квартирах находиться на строгом карантине - и за этим проследят.
  Очутившись в холле больницы, сделал два важных телефонных звонка.
  Первым делом позвонил и ошарашил Оксану своим сообщением о неожиданной досрочной выписке.
  Не давая ей времени на радостные и удивлённые восклицания, сопровождающиеся многочисленными вопросами, предупредил, что беру такси и отправляюсь домой.
  
  - Сёмочка, так подождал бы часик, и я бы тебя забрала на нашей машине...
  
  - Оксана, ты забыла какое сейчас положение...
  
  - Ой, Сёмочка, опять ты назвал меня Оксаной! Не злись, я уже бегу отпрашиваться и лечу домой...
  
  Натянул выданные резиновые перчатки и марлевую маску, уселся в вызванное по телефону такси и отправился по адресу, указанном в паспорте Семёна Яковлевича.
  Назвать своим домом жилище Яковлевича даже в мыслях не посмел.
  Водитель такси всячески хотел вызвать меня на разговор, чтобы удовлетворить своё любопытство насчёт положения дел в больнице с коронавирусом и высказать свой взгляд на эту планетарную проблему.
  С первым ему явно не повезло, потому что у меня не было ни желания, ни времени транжирить убегающие минуты до встречи с женщиной, которая сейчас несётся навстречу к любимому мужу.
  
  Хотелось заранее выработать линию поведения при встрече, но моей фантазии хватало только на то, как мы встретимся взглядами... и всё... дальше только туман!
  Позволив таксисту от души поизгаляться над тем, что происходит в Европе и Америке, я неотвязно крутил мысли, какой будет встреча... когда признаться в своём не зависящем от меня подлоге... каким образом нанести Оксане безжалостный удар... Без него обойтись было нельзя. Разыгрывать амнезию моя душа категорически отказывалась, потому что мало того, что попал в тело молодого постороннего мужчины, но ещё буду вынужден не только влезть в его квартиру, бюджет и шмотки, а также... О, это уже вероломство, беспринципно, да какой там - это подлее подлого!
  Что делать, если погружённая в горе разгневанная женщина укажет мне на дверь? А ничего - закрыть её с другой стороны и потопать восвояси в какой-нибудь бомжатник.
  
  Вдруг я почувствовал, как мне нестерпимо захотелось закурить, хотя после инфаркта окончательно бросил.
  С тех пор прошло почти три года, но до последнего видел и чувствовал во сне, как закуриваю и втягиваю в себя сладкий дым.
  Ладно, в этом вопросе мне Яковлевич не советчик и не пример, ведь взгляды, вкусы и другие наклонности принадлежат душе... Хотя кто его знает, может и с кровью что-то передаётся...
  Очнулся от своих глубоких безрадостных мыслей, когда таксист потряс меня за плечо:
  
  - Простите, уважаемый, Вы, наверное, плохо себя чувствуете, я уже третий раз к Вам обращаюсь... Мы приехали, ваша Финская, двадцать восемь.
  
  Молча протянул пятитысячную купюру, не считая, засунул сдачу в карман брюк и выбрался из машины.
  Оглянулся... Современный микрорайон с густо настроенными домами и с находившимся недалеко крупным торговым центром.
  Я стоял перед подъездом шестнадцатиэтажного дома и никак не мог решиться подойти поближе к входной двери. Вдруг чья-то мощная рука обняла меня сзади:
  
  - Сёма, Сёмка, чёрт, выкарабкался, молодчина! Я у твоей Ксюшки всё время про тебя спрашивал. Очухаешься - заходи, сыграем по старой памяти партейку в шахматы, вдарим пивка и покрепче когда-нибудь накатим, если наши мымры не завопят...
  
  Говоря всё это, молодой мужчина, обладающий густым баритоном и почти двухметровым ростом, буквально втащил меня в подъезд и вызвал лифт.
  
  - Мне твоя Ксюха говорила, что у тебя после болезни возникли серьёзные осложнения, что-то с голосом, нюхом и даже с памятью... Ерунда, оклемаешься, Ксюшенька тебя приголубит, и всё прорежется...
  
  Под громоподобный гогот он вытолкнул меня на восьмом этаже и поехал дальше.
  Слева от лифта на просторной лестничной площадке расположились четыре массивные двери. Пока я думал и вчитывался в цифры, одна из дверей распахнулась.
  
  - Ах, Сёма, тебя уже выпустили из больницы? А Ксюша говорила, что выпишут не раньше, чем послезавтра.
  
  Пожилая седенькая сгорбленная женщина посторонилась, давая понять, что могу пройти... Я кивнул, что-то промычал и проследовал мимо соседки. В отсеке было четыре квартиры, отыскал нужный номер и вставил подошедший ключ в замочную скважину.
  Вошёл в квартиру и глубоко вдохнул чужой запах.
  Огляделся - в довольно-таки большой прихожей справа стоял узкий раскладной диванчик, а напротив - письменный стол, с находящимся на нём компьютером. Возле входных дверей расположилась небольшая обувная полка, а над ней вешалка для верхней одежды. Машинально скинул мокасины и поменял их местами с домашними тапочками, стоящими на полке. Похоже, безошибочно взял нужную пару, ориентируясь на цвет, размер и каблучки. Оставив принесённый из больницы пакет на диванчике, продвинулся в комнату. С правой стороны располагалась открытая кухня. Не доходя до неё, была закрытая дверь, скорей всего ведущая в смещённый туалет с ванной. Всё жильё было передо мной, как на ладони - посередине комнаты стоял стеклянный обеденный стол с четырьмя мягкими стульями, слева - аккуратненький сервант с какой-то посудой и двумя рядами книг в витрине, за ним - раскладная тахта, а напротив неё - трехстворчатый шкаф. Вот и вся комната, и полная обстановка в ней.
  За тюлевой гардиной рассмотрел ещё ручку от двери, ведущей на миниатюрный балкон. Как говорится, скромненько, но со вкусом.
  
  От окружающей мебели и воздуха на меня повеяло каким-то враждебным чужим уютом, от чего стало тяжело дышать, чуть ли не до спазм в груди. Что это - волнение так на меня подействовало или сердечко от страха прихватило?..
  Стянул с рук резиновые перчатки, сдёрнул с лица маску и присел на тахту. Закинул голову на мягкую спинку и прикрыл глаза.
  В прошлой жизни я никогда не хулил судьбу, принимал все её капризы, как должное, стараясь всячески продираться, выплывать, выкарабкиваться... А тут на меня напала такая апатия, что захотелось склеить ласты и погрузиться на дно небытия, где сейчас частично находились Семён Яковлевич с Семёном Леонидовичем.
  Боже мой, как меня в этот миг тянуло сбежать из этой маленькой уютненькой квартиры, от её хозяйки, которая вот-вот должна переступить порог, а главное, мне жутко захотелось вернуться в прошлую жизнь, к своей жене, детям, внукам, образу жизни и развлечениям...
  Мне нестерпимо захотелось стать самим собой и плевать на возраст, перенесённый инфаркт и на скорое увядание...
  
  Глава 9
  
  До моего настороженного слуха дошло, как быстро прокрутился ключ во входной двери, и она со стуком распахнулась настежь.
  Не снимая обуви, в комнату влетела высокая молодая женщина с копной спутанных каштановых волос и бросилась в мои объятия.
  Я поднялся с тахты, но не сделал навстречу ни единого шага.
  Оксана, а то, что это она, можно было не сомневаться, потому что её лицо я хорошо изучил по фотографии.
  Прильнув плотно горячим и сильным телом, она крепко обвила за шею и стала покрывать моё лицо быстрыми влажными поцелуями.
  В данной ситуации я ничего не мог сделать решительного в разоблачении в своей особе самозванца, как и не мог позволить себе отстранить, и тем более, оттолкнуть пылкую пышногрудую женщину, которая искренне радовалась встрече со своим любимым.
  Оксана долго не хотела выпускать меня из плена своих крепких длинных рук.
  Она, плотно прижавшись, покачивалась из стороны в сторону, и по моему лицу текли её горячие счастливые слёзы.
  Невольно они попадали мне в рот, и я вбирал в себя их солёную суть, которая горечью текла по моей растерзанной в клочья душе.
  Наконец, Оксана медленно отстранилась и сквозь слёзы вгляделась в мои печальные глаза:
  
  - Сёмочка, что происходит? Почему ты так смотришь на меня, словно на чужую? Разве ты не рад, что мы, наконец, встретились?
  
  Я непроизвольно провёл ладонью по заплаканному лицу женщины:
  
  - Оксана, нам надо серьёзно поговорить...
  
  Радостный блеск в глазах мгновенно угас, сменяясь ужасом. Слёзы в них словно застыли, превращаясь в льдинки. Она резко отстранилась от меня и прижала руки к груди:
  
  - Кто Вы?! Ты ведь не мой Сёмочка?! Божечки, я сейчас сойду с ума, где мой Сёма?!
  
  Она ухватилась цепкими пальцами за мою рубашку и начала отчаянно трясти:
  
  - Что Вы сделали с моим Сёмочкой, верните мне его... слышите? Вы проходимец, верните мне моего мужа, верните по-хорошему, а иначе я Вас сдам в полицию, я Вас сейчас задушу собственными руками!
  
  С несчастной женщиной началась настоящая истерика. Рыдания сотрясали тело, и она вместе с завываниями продолжала меня трясти, да так, что моя голова, казалось, сейчас отвалится и слетит с плеч.
  Если Оксана находилась в полной прострации, то я, наоборот, весь подобрался, потому что мне в короткий срок надо было привести ситуацию к разумному толкованию и направить в надлежащее русло.
  Схватив женщину за запястья, с силой оторвал пальцы от рубахи, а затем подтолкнул к тахте и усадил на неё уже обмякающее тело. Поспешно выбежал в прихожую и захлопнул раскрытую настежь входную дверь - нечего привлекать к этой драматической сцене любопытство соседей.
  Заскочил на кухню и набрал из крана в первую попавшуюся под руки кружку холодной воды.
  Растерзанная Оксана, с поникшими плечами, сидела на тахте, безвольно уронив руки между коленями и во все свои огромные глаза наблюдала за моими действиями.
  Молча поднёс кружку к её губам и придерживая одной рукой за затылок заставил пить.
  Она звучно глотала воду, захлёбываясь и икая, и продолжала поверх кружки со страхом смотреть на меня.
  Наконец, она решительно замотала головой, и я отнял чашку от её губ.
  
  - Прости, Сёмочка, мне кажется, что я схожу с ума... Ведь это ты, правда?.. Это ты... Как я могла только подумать такое, чёрт знает что нашло на меня?!
  
  Мне не хотелось размыкать уста, ведь мой голос никак не походил на тот, к которому привыкла молодая женщина. Присев рядом с ней на тахту, взял в свои ладони ледяные пальцы Оксаны, мягко притянул к своим губам и сильно подул, стараясь согреть своим дыханием, пытаясь таким образом как-то успокоить.
  
  - Сёмочка, ты ведь мне говорил, что лишился обоняния, почти пропал голос и частично потерял память... Скажи, а вдруг к тебе вернулся голос, но только он сильно изменился?
  
  Молодая женщина давала мне шанс развенчать её подозрения и утвердиться в чужой роли, но на это я пойти не мог и не хотел.
  Продолжая гладить и дуть на длинные красивые пальцы, никак не решался нанести страшный удар по влюблённому сердцу жены Семёна Яковлевича. Как ей объяснить, что на мне нет никакой вины ни перед ней, ни перед ушедшим в мир иной её любимым мужем...
  Что не было никакой моей инициативы, чтобы какая-то непонятная злая сила, запихнула нахально в тело усопшего Семёна Яковлевича мою несчастную душу... Что она сейчас от сострадания к горю этой симпатичной женщины, любящей, по всей видимости, жены истекает кровью.
  Оксана, не вынимая из моих ладоней своих рук, быстро зашептала:
  
  - Я ничего не понимаю, почему ты молчишь? Почему не разубеждаешь меня и не поругаешь за мою истерику? Ты же всегда мне говорил, что я слабая эмоциональная женщина, которая руководствуется не здравым смыслом, а импульсами и подвержена перепадам настроения... Я постараюсь впредь не изводить тебя ревностью и не буду чураться шумных компаний. Я сделаю всё от себя зависящее, чтобы к тебе вернулся голос, обоняние и буду рассказывать тебе обо всём, что ты забыл...
  
  Нет, этому надо было положить конец. Не буду я разыгрывать из себя киношного Будулая, потому что не смогу пользоваться безграничной любовью показавшейся мне симпатичной женщины, но предназначенной судьбой другому человеку:
  
  - Оксаночка, прекрати изводить себя и меня тем, во что сама уже не веришь, а лишь только пытаешься поверить, потому что в твоей голове не укладывается суть происходящего.
  У меня только тело твоего мужа, а душа совершенно другого человека...
  
  Оксана подняла голову и уставилась на меня заплаканными глазами. Мягко высвободила свои пальцы из моих рук и ладонью ласково провела по моему лицу, потрепала волосы, ощупала плечи и замотала головой:
  
  - Сёмочка, если ты хочешь меня разыграть, то у тебя это хорошо получается... Но если Вы безумец или проходимец, то вон из моей квартиры!
  
  - Я не безумец и не проходимец. Это жестокая насмешка судьбы и говорю тебе истинную правду, хоть она и кажется совершенно безумной...
  
  - Убирайтесь отсюда и как можно быстрей! Иначе я сейчас вызову полицию или скорую помощь, чтобы вас забрали в надлежащее Вам место!
  
  Молодая женщина отбежала на кухню и поспешно достала из сумочки мобильный телефон:
  
  - Считаю до трёх и только попробуйте ко мне приблизиться. Всё, что попадётся мне под руки, будет на Вашей голове!
  
  Нет, я не испугался физической расправы, но угроза попасть в руки полиции или врачей скорой помощи подействовали как нельзя лучше. Не говоря больше ни слова, развернулся и пошёл к входной двери.
  Женщина меня не останавливала, но и не пыталась вызвать по телефону карательные органы.
  
  Глава 10
  
  Ни о чём больше не думая и не строя никаких дальнейших планов, находясь в затуманенном сознании, я покинул квартиру, съехал на лифте и вышел из подъезда.
  Не останавливаясь, повернул в какую-то сторону и зашагал по тротуару без всякой цели и не ведая, в каком направлении двигаюсь.
  Скоро почувствовал усталость в ногах, отвыкших от долгой ходьбы и, заприметив маленький скверик, уселся на первую попавшуюся скамейку.
  Обхватив голову руками, облокотился локтями на колени и глубоко задумался.
  Мне было о чём размышлять, но ничего путного в воспалённые мозги не лезло.
  
  Стоял погожий майский день. Весеннее солнышко припекало в затылок, а ласковый ветерок заигрывал с отросшими за время болезни волосами.
  Конечно, надо было срочно обдумать своё ближайшее будущее, но мысли почему-то возвращались к Оксане. Каково ей сейчас... Я хоть знаю, на каком я свете и что со мной произошло...
  В конце концов, руки-ноги целы, мозги на месте, надо только ими пораскинуть и постараться найти надлежащий выход.
  Паспорт Семёна Яковлевича остался в моём кармане, как и некоторая сумма денег. Конечно, не порядочно ими воспользоваться, но выбора сейчас не было, а хозяину документы уже не нужны.
  Приметив невдалеке магазинчик, купил пачку Мальборо с зажигалкой.
  Вернулся на свою скамейку и блаженно затянулся... Хорош бомж, курит приличные американские сигареты...
  
  Трудно сказать, сколько прошло времени с тех пор, как я был изгнан разъярённой Оксаной, потому что мобильный телефон остался в пакете. Связываться мне пока было не с кем, а вот вместо часов послужить он мог.
  Закурил третью по счёту сигарету, и в голове стала зреть, как мне показалось, удачная мысль.
  В Питере делать нечего, потому что на первых порах прислониться здесь не к кому.
  Найти работу массажиста не представляется удачной идеей, тем более, в срочном порядке и без диплома.
  Не надо ещё забывать, что вокруг свирепствует пандемия.
  Решено - еду сейчас на вокзал и двигаюсь по направлению к Беларуси. В Псковской или в Новгородской области полно ещё глухих мест, где есть в деревнях заброшенные дома, а народ вокруг добрый, отзывчивый, с голоду точно не даст околеть.
  Сейчас начинается посевная пора, можно подрядиться в помощники к какому-нибудь фермеру или к старой одинокой бабке и за пайку, а может быть ещё и за гроши, поковыряться в земле... Версию появления в тех местах какую-нибудь придумаю, уже начинаю набираться опыта...
  Так, надо выдымить на дорожку ещё одну сигаретку и отправляться покорять новые рубежи.
  Закурил, откинул голову на спинку скамейки, подставляя лицо к лучам послеобеденного яркого солнышка. От придуманного плана на душе как-то посветлело.
  
  Вдруг почувствовал, что кто-то присел рядом на скамейку. Что ж, имеют право, хотя присутствие сейчас постороннего напрягало, заводить с кем-то разговор на отвлечённые темы совсем не хотелось.
  Так и произошло, кто-то тихонько дотронулся до моего колена, призывая обратить на себя внимание. Недовольно выпрямился и скосил глаза на нарушившего мой покой - рядом сидела опечаленная Оксана.
  Наши глаза встретились, и мы долго не отводили взгляда друг от друга.
  Наконец, женщина смутилась. Её смуглые щёки покрылись густым румянцем:
  
  - Да, Вы не мой Сёма... Хотя до этой секунды втайне всё же надеялась... Бред какой-то... Полный абсурд... Вы, как две капли воды, похожи на моего мужа... Скажите правду, где он?
  
  Слёзы дрожали в голосе и глазах, которые не то умоляюще, не то требовательно глядели на меня...
  Я не знал, что и как ответить, ведь для объяснения всего произошедшего со мной и её мужем нужен был долгий обстоятельный разговор, а я любым неосторожным словом или безумным аргументом мог нарушить это хрупкое равновесие, возникшее между мной и женой Яковлевича.
  
  - Почему Вы молчите? Я не знаю, как у Вас с обонянием и памятью, но голос Вы точно не потеряли, в этом я уже убедилась на сто процентов... Где мой Сёма?
  
  На этот раз умоляющие нотки полностью исчезли из голоса, глаза заискрились неподдельным гневом.
  
  - Ксаночка, он умер...
  
  - Тогда почему... почему... почему мне никто об этом не сообщил?! И где...
  
  Голос внезапно увял:
  
  - Где его тело? Если он умер, то я должна его похоронить...
  
  Она прикрыла ладонями лицо и склонилась к коленям.
  Я машинально погладил по растрёпанным жёстким волосам:
  
  - Милая несчастная девочка, твой муж действительно умер... а если хочешь его похоронить, то единственный кандидат - это я, потому что другого тела для погребения тебе не найти...
  
  От никотина у меня уже саднило в горле, видно сказывалось моё долгое воздержание от курения... Чёрт, я даже не знаю, курил ли Яковлевич или нет... Чтобы занять возникшую тяжёлую паузу, я всё же достал из кармана пачку сигарет.
  
  - А мой Сёма курил другие...
  
  - Я тоже перед тем, как бросить, курил Парламент...
  
  В мокрых от слёз глазах девушки блеснул лучик надежды:
  
  - Сёма тоже курил Парламент, но он мало курил и мне запрещал...
  
  Я протянул девушке открытую пачку. Она без колебаний взяла сигарету, и я поднёс огонёк зажигалки. Оксана с шумом сделала первую затяжку. Как бы ни к кому не обращаясь, тихо заговорила:
  
  - Что же мне теперь делать?.. Не получается поверить в произошедшее, но и опровергнуть не могу... Я не знаю, куда и к кому обратиться за разъяснениями... А если сделаю заявление и всё окажется этой дикой правдой... Меня точно упекут в сумасшедший дом... Нет, всё равно я в этот абсурд не верю... не верю... и всё!
  
  В глубине души стал зарождаться гнев. Пора уже было положить конец самобичеванию, и хватит уже мне служить губкой для впитывания горьких слов и слёз растерянной от горя и непонимания молодой женщины. Ничем я ей уже помочь не в состоянии, пусть сама как-то выпутывается... Отойдёт от горя и продолжит жить или существовать, но это уже её выбор. Я не мог больше прохлаждаться на лавочке, покуривать и слушать эти стенания, когда у самого положение было куда хуже, чем у её мужа, которому уже не надо было ни о чём заботиться. Я поднялся на ноги, и тут же следом вскочила Оксана и вопрошающе посмотрела на меня.
  
  - Всё, Оксанка, как говорится, приятно было познакомиться, но с этой минуты наши пути-дорожки расходятся. Сейчас пойду на вокзал, куплю на какой-либо вечерний поезд билет и покачу в южном направлении. Не спрашивай куда, сам не знаю, ведь у меня очень мало денег, только те, что ты передала в больницу. Кстати, за них огромное спасибо, как и за паспорт твоего покойного мужа, его я тебе уже не верну. Ему он точно не нужен, а тебе вряд ли понадобится. Захочешь дальше копаться и если что-то нароешь, то удостоверение личности тебе выдадут в паспортном столе...
  
  Я протянул руку для прощания, но растерянная девушка или её не замечала, или решила проигнорировать. Не добавив больше ни слова, развернулся и зашагал в сторону виднеющейся вдали автобусной остановки.
  Не успел сделать и двух десятков шагов, как услышал быстро приближающиеся ко мне громко цокающие каблучки туфелек и крепкие холодные пальцы схватились за мою руку:
  
  - Ну куда же Вы пойдёте? Посмотрите на свои ноги... Вы ведь даже не переобулись. Что, так в тапочках и поедете? Пойдёмте домой, Вам нужно срочно позвонить в больницу... Они связывались со мной, чтобы выяснить, как мы с мужем выполняем условия карантина... Я сказала, что мой муж сейчас в ванной...
  
  Посмотрел на свои ноги и невольно улыбнулся. Да, вид у меня ещё тот, но как не хотелось возвращаться в ту квартиру и продолжать изматывающий душу разговор, выслушивать новые стенания, а потом обуть великоватые мне туфли... А потом всё равно двинуть на вокзал, чтобы никогда не возвращаться в этот город и к этой женщине. Мягко снял пальцы Оксаны и задержал её руку в своей:
  
  - Ценю твоё благородство, но дальнейшее наше общение считаю пагубным для нас обоих. За мою обувь не волнуйся. Зайду в первый же подходящий магазин и куплю что-нибудь дешёвенькое. Ты остаёшься не на пустом месте, поэтому возвращайся в свою квартиру, обдумай всё как следует, и пока будешь сидеть две недели на карантине, постарайся успокоиться, отгоревать и продолжай жить. Ты ещё такая молодая, и я верю, что у тебя в будущем всё наладится. Всем, кто будет интересоваться моей особой, говори, что исчез, не поставив тебя в известность о месте пребывания.
  В той глуши, куда я собираюсь забраться, меня вряд ли отыщут... И, в конце концов, я ведь не преступник... Давным-давно, когда тебя ещё и в помине не было, я уже начинал жизнь почти с чистого листа и не пропал, а со мной рядом тогда ещё была семья...
  
  - Пожалуйста, не уходите, Вы мне должны рассказать всё от начала до сегодняшнего дня, как случилось, что мы с Вами оказались никому не нужными на этой земле... Ведь я детдомовская, и кроме моего мужа у меня никого нет из родных... Мне не с кем поделиться своим горем, и я ещё до конца не понимаю, в чём оно состоит... А вдруг...
  
  Я резко перебил:
  
  - Никаких вдруг, я не твой муж, но если хочешь, то его оболочка, а душа в ней совершенно другого человека!
  От резкого тона Оксана невольно отпрянула от меня и прижала пальцы к дрожащим губам. Я уже намеревался развернуться и уйти, но жалостливый сквозь плач голос всё же остановил:
  
  - Не уходите... Ну хотя бы сегодня... Простите меня за то, что я Вас выгнала... Если мой муж... мой Сёмочка умер, и я не могу его похоронить... но мы ведь можем с вами его помянуть, не откажите, пожалуйста!
  
  И я не смог уйти, потому что не знал, как буду дальше жить, растоптав мольбу девочки, преследуемый в видениях этими переполненными горем и беззащитностью глазами.
  Гонимый безнадёжностью и тягостными мыслями, оказывается, забрёл достаточно далеко. Оксане ещё повезло, что она смогла меня разыскать. А повезло ли мне, что придётся вернуться в квартиру, где всё дышит и напоминает о человеке, о котором я так мало знаю, но ношу его оболочку? Вопрос сложный, но в данный момент я срочно нуждался в туалете и пище. Эти два обстоятельства сыграли не последнюю роль в моём решении, без дальнейших уговоров шлёпать тапочками, с быстро шагающей рядом
  со мной молодой женщиной. Всю дорогу от скамейки, где меня отыскала Оксана и до её квартиры, мы не произнесли ни единого слова. Лично мне было не до разговоров, потому что разрывался мочевой пузырь, а девушка явно опасалась заранее спугнуть меня неосторожным вопросом.
  
  После посещения туалета, по настоянию Оксаны, позвонил в больницу и уверил, что соблюдаю режим и обязуюсь впредь быть дисциплинированным и выполнять условия карантина.
  Пока я был занят разговором по телефону, Оксана в ванной быстро сменила джинсы с кофточкой на домашний халат.
  Не подумайте только, что я наложил на себя обет безбрачия или укрощения плоти.
  Конечно же, в этой статной девушке было много сексапильного в теле, но не в душе, которая отражалась болью в печальных глазах.
  Когда я разговаривал с медсестрой из больницы, то заметил, как девушка буквально застыла возле распахнутого шкафа. Видно было, что она колеблется перед тем, как принять какое-то важное решение. Наконец, мотнула головой, отгоняя как бы нежелательные видения и покопавшись внутри, положила на стул стопочку одежды, состоящую из трусов, носков, футболки и спортивного костюма:
  
  - Вам же всё придётся в пору... или я ошибаюсь?
  
  Ну что было на этот вопрос ответить?..
  Ни слова не говоря, прихватил всю стопку, вытащил из пакета бритвенные принадлежности и отправился в ванную.
  Мне ведь недвусмысленно намекнули, что необходимо избавиться от больничного запаха, да и самому хотелось срочно снять с себя ауру страшной болезни.
  Пора уже принимать домашний вид, но при этом придётся пользоваться всеми удобствами и вещами Яковлевича.
  Живя много лет в Израиле, я отвык от ванной, предпочитая мыться под душем. Ведь в жаркое летнее время это приходится делать по нескольку раз на день, тем более, при моей специальности.
  Чуть заставил себя выбраться из ванны, так разморила меня горячая вода и усталость после насыщенного тревожными волнениями дня.
  
  Признаюсь, мне очень хотелось выяснить, чем пахнут волосы и тело Оксаны, но как ни принюхивался к шампуням и другим бутылочкам и баночкам, стоящим в изобилии на краю ванны и полочках, ничего не почувствовал. Ну и ладно, меньше будет искушений.
  Большое зеркало, скорей всего, было вделано во внутреннюю сторону одёжного шкафа, поэтому пришлось пользоваться для бритья маленьким, находящимся над раковиной.
  В последние годы я редко тщательно разглядывал себя, и для чего это было нужно?.. Смотреть что ли, как густеет сеточка морщин, бегущая к углам глаз... наблюдать, как углубляется борозда, спускающаяся от носа к подбородку, и провисает кожа на шее?..
  Для моей жены я был ещё очень даже гожим мужиком... настоящей жены, пребывающей сейчас в статусе вдовы... Чёрт, совсем запутался, а ещё требую от Оксаны, чтобы она, быстро и особо не нервничая, во всём разобралась, когда я сам порой путаюсь, где во мне Леонидович, а где Яковлевич...
  
  Нет, надо как можно скорей делать отсюда ноги, а иначе точно сдвинусь, начнётся раздвоение личности!
  Максимум пробуду здесь две недели карантина, чтобы вокруг моей особы не поднимался шорох. Затем скажу Оксаночке "ариведерчи" и поеду исполнять ранее задуманное, если, конечно, мои изворотливые мозги не подкинут новых более стоящих идей.
  Я всегда был контактным и достаточно коммуникабельным человеком, но как мне сейчас не хотелось выходить из ванной и опять трепать опостылевшую тему моего перевоплощения!
  Хватит, что в больнице от избытка времени, в частых размышлениях и копаниях в глубинах души, оказавшейся в другом теле, устроил такую войну с самим собой, что без снотворного часто заснуть не мог. Хорошо ещё, что не надо больше притворяться и выкручиваться, ведь я привык всю жизнь быть цельной натурой.
  Ерунда, что не надо, ведь сейчас будем поминать человека, с которым не был знаком, но придётся делать скорбную мину в угоду его жене... Ну зачем я всё же согласился вернуться в эту квартиру?..
  
  Глава 11
  
  Вместе с облаком пара вышел из ванной и тут же натолкнулся на широко распахнутые глаза молодой женщины, изучающей меня в одежде её мужа. Похоже, эти пронизывающие насквозь глаза будут меня преследовать все эти две недели, что я наметил пробыть здесь на карантине... А как иначе, ведь комната по сути одна.
  По этой причине в глаза сразу же бросился накрытый стол. Посреди него стояла бутылка виски и плата с различными холодными закусками, напротив друг друга располагались два прибора, а сбоку в тарелке стояла сиротливо приютившаяся рюмка:
  
  - Прости, а водки у тебя нет?
  
  - Сёма предпочитал виски...
  
  - Нет проблем, мы можем налить ему виски, а я привык поминать водкой.
  
  Оксана вскочила со своего места и побежала на кухню. Зазвенели стеклянные бока бутылок и на столе появилась литровка "Русского стандарта".
  Я взял в руки бутылку виски, но Оксана меня остановила:
  
  - Не надо зря открывать, мне всё равно, потому что спиртное не люблю и Сёме, наверное, уже не важно...
  
  Блеклый голос женщины наводил на меня тоску, а очень хотелось кушать, поэтому отвернув пробку, ловко разлил в три рюмки беленькую.
  Оксана тут же накрыла, предназначенную для души Яковлевича, кусочком хлеба.
  Надо было что-то сказать, но жена покойного молчала.
  По щекам текли бесконечные слёзы, и она пересохшими губами их торопливо слизывала.
  Я ловил на себе выразительные взгляды затуманенных влагой глаз, дающие мне понять, что верховенство за этим столом принадлежит мне. Я не был мастак на поминальные речи, но делать нечего, и я почему-то, как на торжественном банкете, с рюмкой в руке поднялся на ноги.
  Оксана, похоже, машинально встала вслед за мной.
  
  - Давай, Ксаночка, помянем добрым словом твоего мужа, светлая ему память...
  
  И я опрокинул содержимое рюмки в рот и уселся обратно на стул. Не поднимая на женщину глаз, пробежался взглядом по закускам и быстро набросал в свою тарелку солёного огурчика, несколько кружочков колбаски, пластик сыра и принялся за еду.
  
  - Простите, Вам намазать хлеб с маслом, а сверху добавить шпроты или икру?
  
  Поднял взгляд - рюмка женщины опустела, на щеках заиграл румянец, глаза чуть заблестели.
  
  - Оксана, надо закусывать, а иначе тебе будет плохо. Мажь и делай два бутерброда, для меня и себя, ведь следует помянуть и меня, а точнее, моё тело, которое уже покоится на еврейском кладбище... Кстати, твой муж был еврей?
  
  - Наполовину, по отцу.
  
  - Я так и думал, судя по отчеству и фамилии, хотя всякое бывает...
  
  - Вы мне расскажите всю Вашу историю, чтобы я смогла понять, что и как произошло с моим мужем...
  
  - Так, не плакать! Оболочка твоего мужа сидит напротив тебя, а мы сейчас выпьем за бренное тело Семёна Леонидовича Резника и пусть его близкие будут живы, здоровы...
  
  Не задумываясь о том, что это поминки, клюнул своей стопкой в Оксанину, выпил до дна, крякнул и захрустел солёным огурцом.
  На этот раз наблюдал за молодой женщиной... И увидел, как она с трудом допила содержимое рюмки и, не закусывая, прикрыла ладонью рот.
  Бесцеремонно отвёл её руку от лица и засунул ей в губы оливку.
  Не давая ей опомниться, заставил укусить от бутерброда и только потом сам взялся за еду:
  
  - Оксаночка, Ксаночка, а хочешь, Ксюшечка...
  Ты просто постарайся понять, потому что для меня самого вся эта история похожа на фантастическую или на страшную сказку, но только не детскую...
  Как заразился этим падлючим вирусом - распространяться не стану, но болезнь у меня протекала бурно. Оказался в больнице в плачевном состоянии - забивал кашель, мучил озноб и нечем было дышать.
  Последнее, что помню, это встревоженные крики врачей, что надо срочно подключать больного к искусственной вентиляции лёгких...
  Вот, пожалуй, обо мне и всё! Только добавлю, что мне на тот момент было шестьдесят шесть лет, что почти три года назад перенёс инфаркт, но успешно оправился и продолжал работать массажистом.
  Ну, а теперь перейдём к тому, что тебя больше всего интересует, волнует, тревожит и ввергает в горе... Подожди, перед этим налью... Тебе капельку, вижу, что скоро поплывёшь, закусывай... Давай, ещё раз помянем раба божьего Семёна, и неважно какого - ты пей за своего, а я за своего...
  
  Алкоголь в этот раз брал меня не шуточно, ведь в дружеской компании под хорошую закусочку я до сих пор мог спокойно литруху уговорить, но сегодня с трёх рюмок повело.
  Выпили на этот раз не чокаясь... С голодухи уже нахватался и поэтому только лениво обгрызал с оливок мякоть и посасывал косточки.
  У Оксаны, не в пример мне, прорезался аппетит, и она стеснительно улыбнулась:
  
  - Простите, у меня такое чувство, что месяц ничего не ела... скажите, а что с Вашей семьёй, как они перенесли навалившееся на них горе?
  
  - Тебя и меня это не касается... для тебя они чужие люди, а меня они уже похоронили!
  Закурить хочется, может я на балкон выйду?..
  
  - Не надо, там уже прохладно, а Вам нельзя простужаться, не дай бог ещё осложнение какое-нибудь подхватите... Я приоткрою немножко балкон, а Вы курите здесь и мне дайте...
  
  Мы сделали по нескольку затяжек, над столом повисли струйки дыма... Хотелось разбавить тягостную тишину звуком телевизора или фоновой музыкой, но, глядя на ёрзающую на стуле Оксану, решил не томить её душу, а быстро завершить начатый рассказ, вывалив свои ощущения после выхода из комы:
  
  - Так вот, продолжу рассказывать. Как вышел из комы и очутился в теле твоего мужа, - и тут начинается страшная сказка, в которой, чем глубже в лес, тем всё страшнее, - когда в мой затуманенный мозг поплыли, усиливаясь звуки, стал различать голоса, а вскорости начал доходить и смысл слов... Я слышал, как называли моё имя, фамилию... но почему-то путали отчество... Радовались, что такой молодой человек выкарабкался с того света, когда уже совсем этого не ждали... Вскоре до меня, дошло, что все врачи и медсёстры разговаривают на русском языке... В Израиле тоже много медиков русскоязычных, но не все, а в присутствии хоть одного израильтянина, обязательно переходят на иврит... Ну вот, пожалуй, и всё, что тебя могло интересовать, остальное - это уже мои мучения и заботы, не считая того, что вынужден был вешать тебе на уши лапшу...
  Ну, скажи... вот скажи, как мне следовало поступить?! Нагородить им всю эту чушь, которую я тебе сейчас рассказал и во что ты, похоже, уже веришь... Как думаешь, где бы я сейчас был?!
  
  Нервы расшалились не на шутку, вдруг озвученная мной история показалась до дикости надуманной и похожей на бред сумасшедшего. Быстрым движением наполнил рюмку водкой, неожиданно Оксана подставила свою... снова не чокаясь, без торжественных речей, выпили и поковырялись в тарелках.
  Первоначальный лёгкий туман хмеля слетел, и сорокоградусная больше меня не брала. Я наливал себе рюмку за рюмкой, а Оксане - только иногда по чуть-чуть, но делал, по-видимому, это напрасно. Глаза её помутнели и на белках появились красные прожилки. Она раз за разом задавала почти одни и те же вопросы, желая вникнуть в какие-то мелочи и детали... Беспрестанно плакала и просила у меня прощения...
  Вдруг она подпёрла ладонями подбородок и, прищурившись, захихикала:
  
  - У моего Сёмы на попе в прошлом году выскочил чирей... ему даже делали операцию... а у вас есть шрамик на левой половинке?
  
  Странно, но я тщательно изучал своё нынешнее лицо, а на другие части тела особого внимания не обращал... хотя вру, благодаря Ниночке я кое-что разглядел, как следует...
  Разлил остатки из литровой бутылки по нашим рюмкам и вышел на середину комнаты. Мне всё равно надо было посетить туалет. Встал к Оксане задом и приспустил спортивные штаны... Женщина неожиданно для меня, а может быть, и для самой себя, протянула руку и погладила пальчиком действительно находящийся там шрамик:
  
  - Вы хороший, а я плохая... Я Вас выгнала из дому на улицу... Я не верила Вам... я и сейчас не хочу верить...
  
  Она уронила голову на лежащие на столе руки и безутешно заплакала.
  Вернувшись из уборной, застал Оксану в том же положении, только уже спящей.
  Тронул за плечо, затем потряс и позвал - никакой реакции. Н-да, тут, похоже, хоть с пушки стреляй... Осмотрел тахту, разобрался в конструкции и приподнял лежак. Как и ожидал, там оказались постельные принадлежности. Вытащил наружу одеяло, простыню и подушку и застелил ложе. Подумал и убрал спинки - пусть девушке будет вольготней спать. Подошёл к Оксане и попытался всё же растолкать - бесполезно, в ответ услышал только чуть разборчивое мычание:
  
  - Не надо меня трогать, я хочу спать...
  
  Так, девочка, будем транспортировать тебя со стула на тахту. Отодвинул стол и подхватил под колени и плечи обмякшее тело... Для ослабленного болезнью вес оказался приличным - в Оксаночке было не меньше шестидесяти килограмм. Не успел сделать и трёх шагов по направлению к тахте, как почувствовал лёгкое шевеление, и девушка неожиданно крепко обвила меня руками за шею:
  
  - Сёмочка, только не сегодня, я очень пьяная...
  
  
  Эти слова, безусловно, предназначались не мне, но как бы хотелось ошибиться...
  Аккуратно, чтобы не растревожить внутренности девушки, уложил на простыню бесчувственное тело и хотел уже накрыть одеялом и отойти.... Чуть подумал и решил, что ей во сне будет мешать одежда и начал расстёгивать пуговки на халате. Девушка непроизвольно помогла мне высвободить из рукавов руки и даже приподняла попку, чтобы я мог, не напрягаясь, вытащить из-под неё халат. Трудно сказать, какой из Семёнов, живущих во мне, не смог отказать себе в удовольствии, без помех рассмотреть красивую фигуру с развитыми пышными формами. Поколебавшись, приподнял плечо и, пробравшись к спине, не без труда расстегнул замысловатые крючки бюстгальтера.
  Отнял нежную материю чашечек от груди... Один бог только знает, сколько мне понадобилось воли, чтобы оторвать взгляд от двух белоснежных голубок, со смотрящими в разные стороны клювиками.
  Мой бесстыжий взгляд спустился ниже и уставился на чуть сбитые на бок розовые стринги, из-под которых выглядывали тёмные завитки волосиков... Мотнул головой - кончай пялиться старый идиот - "хороша Маша, да не наша"!
  По-отечески прикрыл одеялом и даже подоткнул под тело края, потому что в комнате становилось прохладно.
  
  Осмотрел заставленный тарелками с остатками закусок стол и решительно начал наводить порядок, не задумываясь, определяя в холодильник, в раковину, а что-то и в мусорное ведро. Не прошло и четверти часа, а столешница уже была вытерта насухо, посуда вымыта и составлена в сушилку, а тарелочку с рюмкой водки, прикрытой кусочком хлеба, водрузил на сервант: чего уж, Семён Яковлевич, тут думать. Наверное, выражу субъективное мнение - но мне всё же выпал лучший жребий!
  Прошёлся несколько раз от балконной двери до входной и обратно. В сумрачном свете уходящего дня каждый раз, минуя тахту, посматривал на спящее лицо Оксаны, чуть похрапывающей и бормочущей что-то во сне.
  Нелёгкую задачу я поставил перед собой: две недели провести в одной комнате с молодой женщиной, по сути, твоей женой, и соблюдать полный аскетизм в отношениях друг к другу.
  Почему-то в Оксане я не сомневался, а вот насчёт себя не имел твёрдых убеждений.
  Две недели сидеть в затворничестве... да я сойду с ума!
  
  Невероятно тянуло оживить компьютер и с головой погрузиться в мировую паутину. Первым делом обследовать жизнь своих близких по новым фотографиям, видео-нарезкам, по постам и приколам... Потеребить страницы многочисленных родственников, друзей, приятелей... Показалось даже прикольным почитать соболезнования по случаю преждевременной кончины замечательного человека, прекрасного семьянина, любящего мужа, добрейшего отца и деда, великолепного массажиста, одарённого поэта, писателя и барда...
  Нет, миллионы раз нет! Даже не буду себя искушать - Семён Леонидович Резник умер, и пусть о нём останется добрая память... Ну, ругатели тоже остались...
  Всё, на действия по проникновению в прошлую жизнь накладывается жесточайшее табу... Хотелось бы даже распространить табу на мысли, но это уже мне не подвластно.
  Что осталось позади, уже не вернёшь, как и себя в те реалии. Задумаешь вернуться, и участь ожидает одна - психушка! А ещё можно своим неожиданным появлением в молодом обличии, после трагической смерти и печальных похорон, кого-то из близких довести до умопомрачения или инфаркта...
  
  Продолжая двигаться проторенным маршрутом от балкона к входной двери, непроизвольно рассматривал скудное жильё со скромной обстановкой. Ориентируясь по мелочам, пытался выявить что-то характерное, связанное с хозяевами. По всем признакам было видно, что Оксана отличается аккуратностью, даже некоторым педантизмом, потому что обратил внимание на порядок на кухне. Кастрюли, тарелки и другая утварь были выстроены по размеру. Ложки, вилки, ножи и прочее находились в своих отделениях. Кухонные полотенца, тряпочки, губочки.., - всё знало своё место и отличалось чистотой. Особый порядок был и в холодильнике, который я, видимо, всё же нарушил, но тут уж простите...
  На стенах не заметил никаких фотографий и картинок. На серванте стояла одна ваза с искусственными цветами и небольшой набор слоников разных размеров и расцветок - кто-то из них, по-видимому, собирал коллекцию.
  Понятное дело, квартирка маленькая, но всё равно, она была какой-то безликой. Так, Семён Яковлевич, а где ты здесь присутствуешь, не считая одежды, обуви и бутылок со спиртным. Не было ничего характерного и индивидуального, что как-то выделяет любого постоянного жильца.
  Чего это я решил поиграть в криминалиста, тоже мне Шерлок Холмс нашёлся!
  
  Завтра попытаюсь разговорить Оксану и многое прояснится... Я ведь даже не знаю, сколько лет я женат и почему у меня нет детей, чай не маленький, всё же тридцать восемь, а это уже подходящий возраст...
  От последних мыслей чуть не налетел на обеденный стол и хлопнул со звоном ладонью по начинающейся лысине. Оглянулся, не разбудил ли своим хлопком Оксану... Нет, она даже не пошевелилась.
  Так, что я знаю про хозяина этой квартиры, в тело которого поселилась моя душа?.. Очень и очень мало. Он прекрасный специалист по ремонту импортных машин, по крайней мере, слышал это от врачей. Любимый муж женщины, которая сейчас в отключке и ничего не может мне растолковать на этот счёт.
  Из случайно оброненных слов Оксаны понял, что он был выпивающий, покуривал и... Вот в общем-то и всё. Остальное только домыслы. Невольно вслух хохотнул - идиот, думал разыграть амнезию, а сам не знаешь, в какой руке прежний хозяин тела держал вилку.
  А ну к чертям этого хозяина, пусть его душа обретёт покой и нас больше не тревожит, а мне надо хорошенько подумать о своей, чего она хочет и куда стремится...
  Сейчас она хочет под бочок к симпатичной молодой женщине, спящей на диване... А стремится как можно быстрей отсюда убраться, подальше от нерешаемых проблем и вживания в чужой образ... В конце концов, систему Станиславского я не изучал, а жизнь - это всё-таки не театральная сцена.
  
  От тяжёлых дум, разъедающих сознание, или от ранее изрядно выпитого страшно разболелась голова. Интересно, где у этой аккуратистки могут быть таблетки... Ну конечно же, в аптечке... а где она находится?
  Недолго думая, отправился на кухню, и правда, на холодильнике стоял пластиковый пенал с красующимся на нём красным крестиком. Любопытство - один из худших пороков, но он ведь предоставляет возможность получить дополнительную информацию. Анальгин с какими-то добавками обнаружил сразу, потому что коробочка располагалась с краю, но я обшарил взглядом всё содержимое на двух полочках: йод, зелёнка, масло облепихи, какой-то бальзам, капли в нос и от кашля и несколько тюбиков с кремами... - всё это аккуратно выстроилось на верхней полочке. На нижней, кроме нужного мне анальгина и таблеток от простуды, обнаружил только предметы женской гигиены и стеклянную пробирку с противозачаточными капсулами...
  По набору лекарств в аптечке трудно было сделать определённый вывод, но ничего не свидетельствовало о хронических заболеваниях.
  Заглотил таблетку, запил водой и отправился в прихожую, где облюбовал себе пристанище на ночлег. Диванчик был коротким и узким, но это, как оказалось, полбеды - нечем было укрыться. Обругал себя последними словами, ведь внутри тахты видел какие-то сложенные одеяла и пледы, но тогда даже мысли не возникло что-нибудь достать. Тревожить Оксану не посчитал нужным и целесообразным.
  Не стал раскладывать диванчик, потому что на это уже не было сил и желания, скрутил под голову спортивную кофту, с вешалки снял чью-то ветровку и не раздеваясь, накрывшись ею, лёг на бочок, подогнул ноги и вскорости уснул.
  
  Глава 12
  
  В больнице я видел сны, и все они были из той прошлой жизни, но ничем особо не примечательными и проснувшись к ним не возвращался. На этот раз меня мучили кошмары: хотел повернуться - и не мог... пробовал выпрямить ноги - и не получалось... не хватало воздуха, я задыхался, пытался кричать, но не было голоса, старался сорвать с лица какое-то приспособление, но мои руки были связаны, а вокруг столпились врачи и медсёстры в масках и все наперебой стремились успокоить, при том говорили и на иврите, и на русском... и вдруг всех растолкала совершенно нагая Ниночка, вцепилась острыми ноготками в моё плечо и стала отчаянно тормошить, без конца повторяя Сёма, Сёма, Сёма...
  Наконец, усилием воли я вырвал себя из заточения кошмарного сна, и тяжёлая завеса ужасного сновидения стала постепенно спадать, я почувствовал, что моё онемевшее тело требовало расправиться, но ноги упирались в спинку дивана, а над головой звучал встревоженный голос Оксаны, которая беспардонно трясла меня за плечо и как заведённая повторяла:
  
  - Сёма, Сёма, Сёма... Ну, проснитесь Вы уже, наконец!
  
  От последнего требования я и очнулся. Попытался лечь на спину, но тело было будто парализованное, и от первых попыток принять сидячее положение чуть кулем не свалился на пол. Если бы меня не задержали руки Оксаны, фиаско было бы неизбежным. Резко поднялся на ноги и начал топать, махать руками и крутить головой:
  
  - Фу, чёрт, как в могиле побывал! Думал, что мне опять хана пришла!
  
  - Вы так стонали, выли, скрежетали зубами, выкрикивали какие-то непонятные слова и плакали!
  
  Провёл рукой по лицу - оно, действительно, оказалось мокрым.
  Взглянул на девушку - хоть и умытая, и причесанная, но в своём куцем домашнем халатике и мягких тапочках выглядела, прямо скажем, неважно. Во всём её облике, начиная от понуро опущенных плеч и до бледного припухшего лица, с залёгшими под глазами тенями и с потрескавшимися губами, ощущалось последствие вчерашнего до невероятности тяжёлого дня. Ещё бы! Встреча со мной, все эти выяснения абсурдных перевоплощений, практически, страшная весть о смерти любимого мужа, изгнание из квартиры ни в чём неповинного человека, а затем его возвращение, и, в конце концов, после всего этого кошмара - устроить поминки... Тут любой человек может скопытиться. Водка была ни при чём, Оксана от силы выпила грамм сто пятьдесят:
  
  - Что, Ксюша, хреново?
  
  - Не смейте меня так называть!
  
  - Принимается. Возьми листок и выпиши все производные твоего имени, с какими я могу к тебе обращаться...
  
  Девушка нервно передёрнула плечами.
  
  - Обращайтесь, как хотите... но, пожалуйста, ответьте только правду - я вчера самостоятельно ушла спать?
  
  Задав, мучавший её вопрос, она с надеждой смотрела в мои глаза, старающимися быть правдивыми, и в понятном волнении покусывала губы.
  
  - Конечно, сама, я только расстелил тахту. А ты ничего не помнишь?
  
  - Плохо. Последнее, что помню, как засыпала за столом, а потом какой-то провал, но мне кажется, что меня несли на руках...
  
  - Не выдумывай, сама шла, я только поддерживал пока подводил к тахте...
  
  - Мне как-то не по себе, потому что не помню, как разделась...
  
  
  Щёки Оксаны полыхнули ярким пламенем, и она резко отвернулась.
  
  - Что ты ко мне прицепилась с дурацкими вопросами! Подумаешь - отключилась... От всего вчера тобой пережитого и без водки можно скопытиться! Ставь лучше чайник, кофе хочу, но только чёрного. А я - в душ, через десять минуток вернусь.
  
  - Сёма, Вы не будете похмеляться?
  
  - Нет, избавь от этого. Если хочешь, так без меня накати...
  
  - Что Вы! Я никогда не похмеляюсь. Я вообще первый раз в жизни так напилась! Ещё ночью приняла таблетку от головной боли, и она уже потихоньку проходит.
  
  - О, меня тоже вечером прихватила такая головная боль, хоть на стенки лезь, и я у тебя в аптечки стырил одну таблеточку анальгина...
  
  Щёки Оксаны вновь полыхнули краской, но ничего не сказав, ушла на кухню.
  После контрастного душа я почувствовал себя превосходно - никаких тебе похмельных синдромов, никакой ломки в теле после неудобно проведённой ночи. Душу даже не тяготили отголоски кошмарного сна.
  На стиральной машине обнаружил стопку трусов и футболок, несколько пар носков
  и банное полотенце - весьма предусмотрительная девочка, пока по всем понятиям Яковлевич владел бесценным кладом.
  Распаренный, в хорошем самочувствии и вполне сносном настроении, выбрался из ванной и тут же Оксана поставила на стол две кружки с кофе:
  
  - Вам бутерброд с колбасой или сыром?
  
  - Давай и с тем, и с другим - я человек завтракающий.
  
  Присел к столу, пододвинул к себе кружку и сделал глоток... Подошедшая девушка правильно оценила мою реакцию.
  
  - Что, не вкусно? Вы же просили чёрный...
  
  - Я просил чёрный, а не растворимый.
  
  - Так, это надо молоть зёрна, жарить и варить как-то по-особенному... я не умею.
  
  - А просто молотого из магазина у тебя нет?
  
  - Кажется, есть пачка. А что с ним делать?
  
  
  С кружкой кофе, приготовленным Оксаной, зашёл на кухню и выплеснул содержимое в раковину. Девушка с обиженным видом подала мне пачку чёрного кофе. В сухую кружку щедро насыпал две полные чайные ложки, снова довёл электрический чайник до кипения и залил содержимое кипятком. По квартире тут же распространился густой запах настоящего ароматного кофе. Добавил ложечку сахара и несколько секунд активно поболтал в кружке, пока сверху не показалась пенка. За всем этим процессом, находясь за моей спиной, внимательно наблюдала хозяйка...
  Мы, как и вчера, расположились напротив друг друга. Я отхлебнул и блаженно закатил глаза.
  
  - Что, вкусно? Мне кажется, что от горечи может скулы свести...
  
  - А ты попробуй...
  
  И я пододвинул кружку к Оксане. Она удивлённо посмотрела на меня, но всё же с осторожностью потянула в себя густой ароматный напиток.
  
  - Для меня - крепкий, я и растворимый пью с молоком. Никогда не видела, чтобы так готовили кофе!
  
  - Это израильский вариант. У них такой кофе называется грязь.
  
  - Грязь?! Странное название. Мой Сёма никогда дома не завтракал, а эту пачечку кофе я купила давно на всякий случай, вдруг какие-то гости нагрянут.
  
  Так, за непринуждённым разговором, протекал наш завтрак, казалось бы, полная идиллия, но вдруг мой взгляд упал на нечаянно распахнувшийся халат, откуда показалась дразняще выглядывающая часть белоснежной груди в ореоле кружев бюстгальтера. Мне бы отвести глаза и как-то дать понять девушке о конфузе, но не тут-то было... Я буквально прирос глазами к аппетитной прелести и даже перестал жевать бутерброд. Оксана проследила за моим взглядом и шустрым движением запахнула халат до горла:
  
  - А ты, оказывается, невоспитанный нахал! В следующий раз будешь так пялиться, получишь в морду!
  
  Знала бы она, что не так давно моему взгляду были предоставлены её прелести не частично, а в полном объёме, и даже ничего не мешало мне их потрогать, но я ведь этого не сделал...
  
  
  - Ну, только ради того, чтобы услышать обращение на "ты", стоило заглядеться на эту красоту...
  
  Оскорблённая девушка выскочила из-за стола:
  
  - А Вам не кажется, что очень много себе позволяете?! То Вам кофе не такой, то нагло пялитесь на чужую женщину, которая, между прочим, предоставила Вам кров... И, вообще, впредь прошу обращаться ко мне только на "вы", и только когда в этом будет особая необходимость!
  
  Выпалив свою гневную тираду, женщина взмахнула полами халата и убежала на кухню. Было слышно, с каким остервенением она мыла посуду и ставила её на место. Последние слова Оксаны, неожиданно ставшей настоящей фурией, надо было как следует обдумать, и я, захватив сигареты, отправился на балкон. Осмотрелся - не шикарно, но удобно. Балкон представлял площадь где-то в три-четыре квадратных метра, над головой были натянуты верёвки для белья, никакого хлама, только в торце стоял пластиковый шкафчик, а рядом - шезлонг. На шкафчике обнаружил громоздкую стеклянную пепельницу. Завалился в удобный шезлонг, водрузил на колени пепельницу и закурил... Безусловно, было большой моей ошибкой остаться здесь на долгие две недели в компании юной особы, которая, в лучшем случае, из жалости меня чуть терпела рядом с собой. Было понятно, что во всех моих поступках, вкусах и взглядах, она невольно хотела увидеть своего мужа и пыталась сравнивать меня с ним и, возможно, я ему во многом проигрывал...
  
  Да, в конце концов, это её проблемы, а я мог бы отваляться эти дни с книжкой или газетами в руках и спокойно ретироваться. Кстати, две полки в серванте были заняты книгами, и кое-что я приметил интересное для себя.
  Но как я смогу находиться в одной комнате, когда магнитом тянет прикоснуться к телу, а главное, к душе молодой женщины до сих пор являющейся для меня загадкой. Вроде не очень уверенная в себе, легко ранимая, вспыльчивая и быстро отходчивая, добрая, отзывчивая, но в гневе невоздержанная, жуткая аккуратистка, но при этом кулинар из неё никакой... А что я вообще знаю о ней, кроме того, что она воспитывалась в Детском доме и работает в косметическом салоне?.. По сути, ничего! Даже не в курсе, какая у неё профессия.
  Дождя не предвиделось, но день был пасмурным. Скоро я продрог и вернулся в квартиру. Оксана сидела в коридоре за компьютером. Не стал подходить интересоваться, в какой паутине запуталась, а выбрал на полке книгу Донцовой, завалился на тахту и попытался вникнуть в хитросплетения сюжета.
  
  От чтива меня скоро разморило, и я не стал противиться дремоте - во сне время быстрей проходит.
  Передо мной тянулся длинный узкий коридор, по обе стороны которого виднелись многочисленные двери. Оглянулся назад, а там та же картина и не видно ни начала, ни конца. Сзади раздался голос мамы:
  
  - Сынок, я по тебе соскучилась, приди ко мне...
  
  Не успел развернуться, как услышал голос жены:
  
  - Сёмка, где ты пропадал, иди сюда быстрей...
  
  Растерялся - как я могу одновременно встретиться с матерью и женой, если они зовут меня с разных сторон...
  
  - Мама, меня Света зовёт...
  
  - Зовёт - так иди, ночная кукушка всё перекукует...
  
  - Мам, не обижайся, я только узнаю, что она хочет и приду к тебе...
  
  - Придёшь, придёшь, не торопись, ещё успеешь со мной наговориться...
  
  Стремительно побежал по коридору на зов жены, он эхом отражался от стен, потолка и звучал за каждой закрытой дверью. Я мчался и открывал все двери подряд, но там были пустые комнаты, а родной зовущий голос жены всё отдалялся и отдалялся... Ужасно захотелось пить и тут же услышал:
  
  - Ну, давай же, быстрей, я здесь... Сёма, Сёмочка, хочешь, я тебе холодной воды налью...
  
  - Хочу, хочу, но где же ты?
  
  Голос стал стихать вдали, и я припустил ещё быстрей по бесконечному коридору... И вдруг совсем рядом со мной раздался чей-то смутно знакомый голос:
  
  - Сёма, Сёма, что с Вами?
  
  Вдруг коридор расступился, сквозь звенящую тишину пробилось карканье ворон, сменившееся пением птиц и тот же голос настороженно вопрошал:
  
  - Сёма, очнитесь... Вам, наверное, плохо?!
  
  Распахнул глаза и увидел перед собой стоящую Оксану:
  
  - А, ты... Прости, оговорился. Это Вы, Оксана Андреевна. Я только что с другими встречался, точнее, пытался встретиться...
  
  - Сёма, Вы опять так метались и кричали во сне, что я испугалась за Вас...
  
  - Ерунда, хуже, чем сейчас наяву, мне там не было...
  
  Я улыбнулся, а девушка, закусив губу, опять ушла к компьютеру. Облизал пересохшие губы - ужасно хотелось пить.
  Зайдя на кухню, выпил две большие кружки холодной воды из-под крана и посмотрел на таймер, высвечивающийся на микроволновой печи... Не фига себе, уже скоро четыре!
  Неслышно подошла Оксана.
  
  - Вы, наверное, хотите кушать? Могу разогреть котлеты или сварить пельмени...
  
  Голос у женщины был виноватым.
  
  - Да, отобедать было бы неплохо, но мне кажется, что пора и честь знать. Нельзя долго пользоваться неугодным гостеприимством.
  Котлет твоих не хочу, на пельмени подпишусь. Похаваю и потопаю на вокзал.
  
  - Вы хотите меня покинуть?
  
  - Разве я не ясно высказался?
  
  - Но Вы же обещали побыть со мной эти две недели карантина и помочь уладить кое-какие наши дела...
  
  
  - Начнём с того, что эти дела не наши, а Ваши. Побыть не обещал, а намеревался, чтобы не вызывать у властей нарекания за нарушение режима самоизоляции. Ничего, отмажешься. Скажешь, что отбыл в неизвестном направлении... В принципе, так и будет.
  
  Растерянность на лице женщины была нешуточной. Она открывала и закрывала рот, но не находила, что ответить на мой резкий выпад. Игнорируя её состояние, прошёл мимо, уселся на тахту и попытался читать.
  Книга лежала на коленях, а я вспоминал недавний сон. Проглядывалось в нём нечто мистическое, указующее на что-то важное, но ясности у меня не было никакой. Сейчас отобедаю, распрощаюсь и двинусь намеченным маршрутом. Из задумчивости вывел голос Оксаны:
  
  - Сёма, Ваши пельмени на столе...
  
  Действительно, на столешнице в большой тарелке исходила паром гора пельменей. Рядом стояла баночка сметаны и бутылочка с уксусом и кетчупом. Поднял непонимающий взгляд на женщину...
  
  - Я же не знаю, с чем Вы любите кушать пельмени...
  
  - При чём тут это. Где твоя еда?
  
  - Я не голодная. Что Вы хотите выпить?
  
  - С чего это я должен хотеть выпить? Ничего я не хочу выпить. Разве у нас праздник какой-то или поминки продолжаются?!.
  
  - Пожалуй, нет, но мой Сёма любил во время обеда...
  
  - Меня совершенно не интересует, что любил твой Сёма и хватит меня с ним сравнивать!
  Слёзы брызнули из глаз женщины.
  
  - Почему Вы на меня злитесь и кричите? Почему решили бросить меня в такой тяжёлый момент, когда я не знаю, как жить дальше, что и кому говорить, каким образом утрясти всю документацию на эту квартиру и машину, когда у меня живой муж - совладелец, а практически, хозяин и вся наличность на его счету!
  
  Конечно же, я знал ответ и не сдержался:
  
  - А какое мне дело до Вашего имущества и наличных денег?
  
  -Но как же!.. Вы ведь живой, и у меня нет никаких свидетельств о кончине моего Сёмы...
  
  
  - Неси чистую тарелку. Поделюсь с тобой пельменями, мне тут много, а потом на сытый желудок попробуем в чём-то разобраться и, в конце концов, определиться в наших отношениях...
  
  Женщина макала пельмешки в сметану и машинально отправляла в рот. Она раз за разом поднимала на меня глаза, но не решалась о чём-то спросить.
  
  - Оксана, как на счёт того, чтобы всё же нам двоим в обращениях перейти на "ты"?
  
  - Мне уже всё равно... Вы же собираетесь сегодня уехать...
  
  Это был не то вопрос, не то просьба, чтобы я остался.
  
  - Для меня было бы лучше уехать сегодня и не взваливать на свою голову кучу твоих проблем, но я уже тебе пообещал кое в чём разобраться, а для этого сегодняшнего вечера недостаточно. Нас ожидает длинный серьёзный разговор. Поэтому настаиваю на обращении на "ты"... Являясь фактическим твоим мужем, предлагаю попробовать для начала приготовить кофе по моему рецепту.
  
  Лёгкая улыбка тронула губы девушки:
  
  - Сёма, а я сама хотела предложить сделать для тебя грязный кофе...
  
  Обняв ладонями кружку с дымящимся напитком, медленно вдохнул в себя ароматный запах и сделал первый маленький глоток. Всё, будто бы, как раньше, чуть закружилась голова, и кровь быстрей побежала по капиллярам, потому что к вкусовым рецепторам добавились лёгкие признаки возвращающегося обоняния.
  Уже привычно напротив уселась Оксана - перед ней стояла кружка с таким же кофе, только слабей, а между нами - открытая коробка с шоколадными конфетами.
  
  - Ты же попробовала накануне, и тебе не пришлась по вкусу горечь этого напитка?
  
  - Тебе же нравится, может быть, и я полюблю...
  
  Выудил из коробки конфету и с удовольствием надкусил:
  
  - А я люблю пить кофе в прикуску с шоколадом. Как ты догадалась?
  
  Щёки девушки зарделись:
  
  - Я на всякий случай поставила, может захочешь, а мне не будет так горько.
  
  - Правильно сделала, потому что от нашего разговора нам сладко точно не будет. Прежде чем мы перейдём к решению твоих проблем, хочу попросить немножко рассказать о себе. Поверь, это продиктовано не столько праздным любопытством, сколько тем, что поможет лучше сориентироваться и понять, как, сообразуясь с твоим характером и взглядами на жизнь, помочь тебе вылезти из этой "задницы" с наименьшим моральным и материальным ущербом.
  
  Во время моего длинного монолога девушка не сводила с меня внимательного, и в то же время, настороженного взгляда. Я не стал давить на неё, а приступил к остывшему до приятной температуры кофе.
  
  Глава 13
  
  Девушка маленькими глотками цедила кофе, откусывая крошечные кусочки от конфеты и долго не поднимала глаз, как будто в кружке с ароматным напитком искала ответы на свои вопросы или подсказку для дальнейшей правильной линии поведения. Наконец, решилась приоткрыть для меня завесу, впустив в личное пространство:
  
  - А мне особо нечего про себя поведать.
  
  Оксана выглядела растерянной. Её взгляд блуждал по комнате, как будто от окружающих вещей и предметов она ожидала помощь и подсказку.
  
  - Не спеши выкладывать душу, если о чём-то не хочется рассказывать, то не обязательно... пей кофе, а то остынет.
  
  Сам же решил наводящими вопросами вызвать её на откровенность.
  
  - А кем ты работаешь в косметическом салоне?
  
  - А что? Я разве Вам не говорила? Я обычный парикмахер.
  
  - Не Вам, а тебе. Привыкай, чтобы у нас получился доверительный разговор. Парикмахер - хорошая профессия, но только не очень денежная, если пашешь на дядю. Ты упоминала, что была студенткой и жила в общежитии... Что, вышла замуж и не завершила обучение?
  
  - Почему не завершила? Я окончила университет рыбного хозяйства. Куда с таким дипломом устроишься в Питере?! Три года назад я расквиталась с университетом, а замужем была меньше двух.
  
  - Так, формально ты до сих пор замужем. Не вскидывайся, тебе же придётся обращаться в какие-то инстанции, поэтому не должна путаться, а иначе вызовешь подозрения, а здесь недвижимость, банковские счета и что там у вас ещё, не знаю... Кстати, квартира оформлена на двоих, или ты к нему пришла жить на готовенькое?
  
  От меня не ускользнуло, что девушка в зародыше погасила готовое вспыхнуть пламя, она прикрыла веками блеснувшие гневом глаза и продолжила тихим голосом:
  
  - Вначале мы поженились, а меньше, чем через полгода купили эту квартиру.
  
  - Если ты детдомовская, то близких родственников у тебя скорей всего нет?
  
  - Я не знаю своих родственников, как и родителей, потому что в Детский дом попала, когда мне было чуть больше годика.
  
  - Сразу же возникает два следующих вопроса - почему тебя сдали в Детский дом, и почему затем в последствие многих лет никто такую симпатичную, умную и добрую девочку не удочерил?
  Переборщил, чёрт побери! Оксана закрыла ладонями лицо и горестно всхлипнула.
  
  - Прости, эти два вопроса были неуместными, просто захотелось побольше о тебе узнать...
  Пора мне прогуляться на балкон, после кофейка глотну дыма, а ты пока убери со стола, а потом перекочуем на тахту, не будем же дальше колом на стульях торчать - не в парламенте же заседаем...
  
  Когда я вернулся в комнату, Оксана уже сидела в углу тахты, подобрав под себя ноги. Недолго думая, занял похожую позу в противоположной стороне:
  
  - Ну, рассказывай дальше... Попробуй обойтись без моих назойливых и не всегда корректных вопросов.
  
  - Нет ничего предосудительного в твоих вопросах. Просто я не люблю об этом вспоминать, но ладно... Как мне рассказывала моя приёмная мама...
  
  Девушка нервно облизала губы.
  
  - Короче, моя настоящая мать приехала в Питер откуда-то из Сибири к какой-то своей подружке, когда мне было около годика. Это были девяностые. Говорят - жуть, что везде творилось. Как она вела себя и с кем встречалась - уже не выяснишь. В общем, через два месяца пребывания у подруги моя мама пропала. Та подруга (я о ней ничего не знаю) обратилась в милицию, но мою маму нигде не нашли. Может она сбежала за границу, а может быть, её убили и скинули в Неву. Короче, она меня не разыскивала. Так я очутилась в Детском доме.
  Ты спрашиваешь, почему меня не удочерили?
  Как мне говорили воспитатели в Детдоме, меня ещё совсем маленькую хотели несколько раз удочерить какие-то иностранцы, но каждый раз что-то не склеивалось.
  Когда мне было шесть лет (я это уже хорошо помню), меня забрала одна семейная пара...
  
  По щекам девушки потекли слёзы.
  
  - Они вернули тебя обратно в Детский дом?
  
  - Нет, что ты! Они были очень-очень хорошие! Я для них стала глотком свежего воздуха, потому что своих детей у них не было! Я жила с ними, как за каменной стеной до четырнадцати лет, ни в чём не нуждалась... Мама с папой меня очень любили и баловали, как родную дочку!
  
  Оксана уткнулась лицом в колени и заплакала навзрыд. Невольно моя рука потянулась к её волосам, и я нежно погладил её жёсткие, слегка вьющиеся пряди:
  
  - Поплачь, поплачь... Думаю, что с ними произошла какая-то трагедия - и ты снова очутилась в Детдоме...
  
  Девушка закивала утвердительно головой и не отнимая ладоней от лица, сквозь всхлипы, завершила свою горькую историю:
  
  - Они оба насмерть разбились на машине. Их родственники не захотели меня взять и я, действительно, оказалась опять в Детском доме, а таких взрослых уже не удочеряют.
  
  - Прости, девочка, но я обязан задать этот вопрос - у них, наверняка, была квартира? А ты ведь прямой наследник и неважно, что являлась только приёмной дочерью.
  
  Оксана выпрямилась и рукавом халата утёрла слёзы.
  
  - Ты сказал, что я умная и добрая... Я глупая, доверчивая и совершенно неприспособленная к жизни. И всем этим, кому не лень, всегда пользуются!
  
  Мне захотелось разрядить обстановку.
  
  - Знаешь, Оксанка, почему-то среди этих всех, я обнаружил и себя, но я исправлюсь. Поэтому пойду на кухню и приготовлю нам чаёк...
  
  - О чём Вы говорите... ой, то есть, ты... Где это видано, чтобы мужчина женщине чай подавал!
  
  Мы одновременно вскочили с тахты и чуть не стукнулись лбами. Девушка неожиданно оказалась в моих объятиях. Я приготовился получить очередной нагоняй за свои непотребные действия, хотя, в этот раз, всё произошло совершенно случайно. Её полная грудь прижалась к моему телу, да так плотно, что даже сквозь наши одежды до меня доходил быстрый и сильный стук её сердца.
  Только мудрость зрелого мужчины, находящаяся в теле породистого самца, сумела справиться с возникшей ситуацией, потому что отлично понимал, что она сейчас опомнится, и хрупкий мир, возникший между нами, лопнет в одночасье со страшной силой. Я отстранился и дурашливо почесал лоб.
  
  - Вот чёрт, к моей амнезии не хватало ещё получить сотрясение мозгов. Иди, умой от слёз личико, а я пока поставлю кипятиться чайник. Завтра ещё обед приготовлю, пальчики оближешь... Ну, если захочешь, поставлю тебя на грязные работы.
  
  - Мой Сёма почти никогда дома не ел и ни разу ничего не готовил... По крайней мере, при мне!
  
  Я с такой силой сжал зубы, что на скулах заходили желваки:
  
  - Ты опять о нём? Я же тебя просил...
  
  - Но куда мы без него денемся? Ведь после рассказа о себе перейдём к моему сегодняшнему положению, а там без Сёмы не обойтись.
  
  - Да, твоя правда, нам без него пока не обойтись, но тебе надо привыкнуть к мысли, что тебе скоро придётся двигаться по жизни без него и уповать только на саму себя. Понимаю, что начинать всё сначала очень тяжело, но тебе же сейчас не четырнадцать лет.
  
  В бесхитростных печальных глазах было столько мольбы, но я не имел никакого права на сострадание, а от моей жалости было мало толку. Девушку необходимо укреплять, а не размягчать, ведь трудно будет с такой доверчивостью продвигаться по лабиринтам жизни, где легко заплутать и где поджидают лохов ловкачи, аферисты и мошенники разных сортов. Улыбнулся своим последним трём определениям - я, скорей всего, тяну на мошенника.
  Оксана скрылась в ванной, а я по-хозяйски залез в холодильник. Прямо скажем, не густо. Надо будет завтра отправить хозяюшку затариться. Подумал и удивился своей наглости - припёрся на всё готовое и ещё решил распоряжаться, не имея за душой ни одного собственного гроша.
  От неожиданности вздрогнул, за спиной стояла Оксана:
  
  - Осуждаешь, что почти пустой холодильник... Я же не думала, что тебя выпишут раньше срока. Собиралась накануне твоего выхода из больницы запастись самым необходимым. Хотя, если бы нас не посадили на карантин, то всякой ерунды к чаю и на перекус у меня хватает.
  
  - Оставь ты это, мне ещё тебя осуждать! Просто обещал завтра приготовить обед и решил проверить, что для этого имеем в наличии...
  
  Улыбнулся девушке, стоящей возле меня с понурым видом и желающей как-то оправдаться.
  
  - Ну что пригорюнилась? Ты ведь за рулём... наденешь маску и резиновые перчатки, сгоняешь в какой-нибудь крупный торговый центр и затаришься по полной. Прости, что раскомандовался, но соблюдать пост с тобой две недели - такой зарок я не давал.
  
  - Хорошо. Я сама хотела у тебя отпроситься. Мне надо заехать к девчонкам в парикмахерскую, в банк, снять деньги, кое-что купить из промтоваров, а напоследок навещу продовольственный. Только составь список необходимых продуктов, я ведь никогда помногу ничего не покупала. Когда начался весь этот бум с пандемией, в магазинах творилось несусветное! Люди скупали туалетную бумагу, крупы, макароны, даже соль и сахар! Я тоже думала что-то про запас взять, а Сёма сказал, что это нам ни к чему, потому что дома практически не питаемся, а товары первой необходимости никуда не денутся. А потом он заболел. А что мне одной надо было, ведь ты, то есть, он... Ой, совсем запуталась, короче, больше месяца я была одна. Прости, опять напал словесный сквозняк, а меня, если не заткнуть, то тарахчу без умолку, как та сорока.
  
  Определённо, такой мне Оксана очень нравилась. С неё спала настороженность и недоверие, и это открывало двери к нормальному дружескому общению.
  
  - Присаживайся к столу, чай готов, я у тебя даже засохший лимон нашёл, и чуть-чуть из него выжал сока. Сахар сама себе добавишь по вкусу. А теперь тарахти дальше, мне приятно тебя слушать.
  
  Оксана отпила глоток и зажмурилась от удовольствия:
  
  - Вкусно, большое спасибо, я себя почувствовала так, как будто опять стала ребёнком, а мама за мной ухаживает. Ай, что это я опять нюни распустила.
  Она метнулась на кухню и принесла початую коробку с печеньем:
  
  - Редко ужинаю, в основном вечером чай пью с печеньем, вафлями или с сухарями.
  
  - А муж твой разве не ужинал?
  
  - Сёма редко вечером дома бывал. Обычно возвращался очень поздно, а иногда совсем не ночевал.
  
  - Что, так много работал или любовницу завёл?
  
  Оксана пропустила вопрос мимо ушей или сделала вид, что не заметила моей последней шпильки.
  
  - Не знаю. Говорил, что у него много левых заказов, а потом ему надо расслабиться с друзьями...
  
  - Он был у тебя пьющим?
  
  - Нет, я не считаю, что он был пьяницей. Другие домой на рогах приползают, а он никогда не доходил до невменяемого состояния, но с запахом спиртного приходил часто.
  
  
  - А в гости вы вместе с ним ходили, в отпуск куда-нибудь ездили, посещали театр, кино, ресторан или выходили просто прогуляться по парку, совершить совместный забег по магазинам, порадовать душу шопингом?
  
  Задавая со скоростью пулемёта свои многочисленные вопросы, понимал, что хожу по лезвию острого ножа, но очень хотелось, воспользовавшись неожиданной раскованной откровенностью девушки, добыть максимальную информацию о ней и их взаимоотношениях с покойным мужем.
  Многое из того, что так охотно сейчас выкладывала Оксана, ни в коем случае не было необходимым для того, чтобы помочь ей определиться в дальнейшей жизни. Тем более, я ведь не собирался, воспользовавшись ситуацией, занять место её мужа, стать вместо него опорой, наладить стабильный уклад жизни и быть постоянным любовником. Как будто подслушав мои мысли, девушка хмыкнула:
  
  - Такое только в кино показывают и в книгах про это пишут, а у большинства знакомых жизнь мало отличается от моей. Мы познакомились с Сёмой случайно, когда он зашёл в парикмахерскую постричься. Вечером, в тот же день, встретил меня после работы. Мы покатались немного на его машине, зашли в кафе, поговорили...
  
  Девушка машинально откусила от печенья.
  
  - Чуть больше трёх месяцев мы так встречались по выходным, а потом он сделал мне предложение. К этому времени я жила в комнате на подселении...
  
  
  
  - Почему на подселении? Разве твои приёмные родители тебе не оставили нормальную квартиру?
  
  - Я же была ребёнком... Ну, не то что совсем, но всё же в четырнадцать лет в этих делах, связанных с наследством, ничего не понимала. Короче, чтобы не утомлять моими глупостями, постараюсь сократить свой неинтересный рассказ обо всей этой ерунде. Мне после мамы и папы осталась трёхкомнатная квартира в старом доме. Над ней опеку взял папин брат. Он её сдавал и якобы на меня откладывал какие-то деньги. К моему выходу из Детского дома после окончания школы деваться было некуда, потому что моя квартира была занята квартирантами. Николай Васильевич, брат папы, помог мне с поступлением в ВУЗ и с устройством в общежитие. Он три года кормил меня обещаниями, что скоро освободится моя жилплощадь, и я займу своё законное место жительства в собственной квартире. Да, я забыла тебе сказать, что в школе училась неважно, не отстающая, но до отличника была далека. Поэтому не смогла поступить по конкурсу, а училась на платном факультете. Николай Васильевич утверждал, что на обучение хватит тех денег, которые он откладывает из квартплаты. Когда я была на четвёртом курсе, он вдруг заявил, что средства закончились, и единственный выход - продать мою трёшку и купить что-нибудь попроще. Не смотри на меня, как на умалишённую. Я просто была обыкновенной малолетней доверчивой дурой, которую ловко водили за нос. Николай Васильевич прокрутил всю эту операцию, и я осталась в подселёнке и с оплатой обучения до самого выпуска...
  
  - Оксана, да он же был отъявленным прохвостом и сволочью! Ведь в те годы такая хата на миллион зелёных тянула!
  
  - Да, так и оказалось, что и выяснилось впоследствии. Как только я вселилась в свою подселёнку, он пропал и перестал отвечать на мои звонки.
  
  - А ты не пробовала обратиться к хорошему адвокату, ведь можно было его вывести на чистую воду, ведь какое-то время все эти купли, продажи, обмены имеют обратный ход, в случае доказательства мошенничества или незаконности сделки?
  
  - Никуда и ни к кому я не обращалась, потому что для этого у меня не было мозгов и денег, а главное, надёжного близкого человека, который мог бы помочь во всём разобраться. Ладно, этот неприятный момент в моей жизни проехали. Получив диплом, выяснила, что в Питере по специальности не устроиться, а можно поехать, например, в Мурманск или Беломорск, где есть большие рыбные хозяйства, но я не решилась. Устроилась помощником парикмахера, подучилась и теперь считаюсь высококлассным мастером. С Сёмой мы познакомились, когда я уже работала самостоятельно, но только на мужских стрижках. После того, как он сделал мне предложение, встал вопрос о совместном проживании, а у меня общий коридор и комната десять квадратных метров. Кроме меня, ещё в этой коммуналке ютились две многочисленных семьи. Сёма переспал у меня пару ночей и сбежал, никак не мог приноровиться к общей кухне, туалету и ванной.
  
  - А у него что, не было собственного жилья? Разведённый, наверняка, если судить по возрасту.
  
  - Сёма приехал в Питер из Крыма. Говорил, что у него там много лет была гражданская жена. Утверждал, что вложил в ту семью с женщиной и двумя детьми все свои средства и потратил на них лучшие свои годы, но его достали эти дети, и он уехал куда подальше. Снимал где-то жильё, но я там никогда не была. Почти сразу, как мы расписались, продали мою подселёнку, Сёма добавил денег и купили временно эту квартиру.
  
  - Почему временно, собирались расшириться, когда у вас появятся дети?
  
  Оксана печально покачала головой:
  
  - Сёма не хотел детей, говорил, что он ими сыт по горло.
  А временно потому, что он мечтал разбогатеть и купить такую квартиру, как была у моих приёмных родителей. Сёма очень сожалел, что мы с ним поздно встретились, а иначе он отсудил бы ту жилплощадь у Николая Василевича и не дал бы мне совершить столько глупостей.
  
  Не сговариваясь, мы уже давно перебрались с Оксаной на тахту и заняли прежнюю диспозицию. Девушка разговорилась, и мне не надо было больше опасаться затронуть какие-то болезненные струны души, ведь она сама кромсала на части свою короткую жизнь, анализируя многие несуразные поступки. Давно наступил поздний вечер, на город спустилась белая ночь. Лицо девушки мне виделось размытым пятном, и различить оттенки настроения по глазам не представлялось возможным.
  Я взял в свои ладони вялую кисть Оксаны:
  
  - Послушай меня, девочка, я не хочу стать в твоей жизни ещё одним человеком, о котором впоследствии будешь вспоминать с затаённой болью. Я мог бы воспользоваться ситуацией и твоим добрым сердцем, чтобы утрясти всю эту нелепицу с моим воскрешением, но я не буду этого делать. Зачем тебе нужен дядька с телом зрелого мужчины и с мозгами умудрённого годами человека, которому уже идёт шестьдесят седьмой год и которого ты вряд ли когда-нибудь полюбишь. Слушая тебя, я так и не понял, любил ли тебя твой муж или с первого знакомства решил использовать, как запасной аэродром.
  
  Вдруг меня осенило:
  
  - А может быть, он женился на тебе, чтобы получить Питерскую прописку?
  
  Оксана вырвала из моих рук ладонь:
  
  - Да, ему нужна была прописка, но Сёма никогда меня не обижал. Сами видите, мы купили совместную квартиру, когда его на два года лишили водительских прав за вождение в нетрезвом состоянии, он заставил меня пойти в автошколу, заплатил, между прочим, немало денег, чтобы я стала водителем.
  Я не голая и не босая, а деньгами, что получаю в парикмахерской, распоряжаюсь по своему усмотрению.
  Молчите?.. Нечего сказать?.. Осуждать других каждый горазд, а Вы, если такой хороший, почему за два дня, что находитесь здесь, ни разу даже не поинтересовались, как там живёт ваша жена, дочки, внуки и другие близкие? А я, между прочим, пока Вы валялись на тахте, в Интернете нашла многих и многое выяснила из той Вашей жизни! Мне так жалко Ваших...
  
  - Замолчи, если бы я не был связан с тобой своим словом, то ушёл бы от тебя сейчас в ночь!
  
  На сегодня разговоры закончились. Но перед тем, как разойдёмся по своим спальным местам, всё же скажу, чтобы больше никогда к этому не возвращаться. Я для них труп, а труп не может интересоваться настоящей судьбой близких и участвовать в активной жизни живых людей.
  Мои слова хлестали пощёчинами. Девушка прижала ладони к щекам и будто бы уменьшилась в размере:
  
  - Прости, прости, прости... Не надо так нервничать, я же думала сделать для Вас хорошее, рассказать, что нарыла в Интернете. Там столько пишут про Вас хорошего, я смотрела фотографии, слушала песни, немножко почитала и ещё собиралась...
  
  - Оксана, копаясь в моём прошлом, ты роешь могилу нашим дружеским отношениям, и для нашего нормального общения не остаётся пространства. Если ещё хоть раз откроешь рот на эту тему, я в ту же секунду уйду навсегда!..
  
  Глава 14
  
  На балконе, куда в этот поздний час в крайне расстроенных чувствах вышел покурить, было довольно-таки свежо, и я быстро продрог. Боже мой, как мне не хотелось возвращаться в комнату, где меня опять встретит непонимающий осуждающий взгляд Оксаны. Та доверительная атмосфера, что царила между нами в течение нескольких часов, развалилась за какие-то пять минут, за которые мы наговорили друг другу массу больно ранящих слов. Мы выстрелили шипами правды, обменялись обидными колкостями и каждый, считая себя правым, спрятался в своей раковине. В какой-то степени, правота была очевидной, но ведь у каждого правда была своя....
  
  Для Оксаны выглядело странным моё полное отторжение, оплакивающей меня родной семьи и нежелание интересоваться той жизнью, протекающей у них в настоящее время. До неё ещё не доходило, что эта жизнь проходит параллельно от меня, и линий пересечений уже не будет.
  Я тоже хорош! Молодая женщина ещё не успела свыкнуться с мыслю, что её муж неожиданно скончался, а я уже попёр на него с подозрениями и обвинениями. Не подумав о том, что он являлся надёжной опорой для обеспечения жизненной стабильности после её непростого и тяжёлого детства. Безусловно, для неё - это горе, хотя подобное на земле происходит нередко. Не с такой бедой сживаются. Жизнь продолжается и появляются новые мотивации, другие объекты влечения, и зачастую не хуже прежних, но тут не тот случай - рядом с ней появляюсь в обличье мужа я, совершенно другой человек, и ещё пытаюсь перевернуть всё с ног на голову
  У неё из-за моего присутствия даже нет возможности как следует помянуть и оплакать супруга и не спеша вернуться по тропинкам памяти ко всему светлому, что их когда-то связало. Мало того, я ещё пытаюсь выставить чужого, совершенно мне незнакомого человека в негативном свете. Не случись с ним эта коварная болезнь - тянули бы они свою семейную лямку долгие годы. Разве этично и для меня важно выяснять, кто из них кого любил и любил ли вообще...
  
  Ладно, надо отправляться спать, а это самоедство ни до чего хорошего не доведёт и никаких ответов не даст. Комната была погружена в сумрак белой ночи, но в коридоре горел свет. Сделав в ту сторону несколько шагов, обнаружил Оксану, которая укладывала простыню на разложенный для меня диван. Подойдя, я взялся за два противоположных угла полотна, и диван был застелен в одну секунду. Мне очень хотелось снять напряжение, возникшее между нами... поднял глаза и увидел, что девушка плачет. Оксана с виноватым видом медленно обошла диван и встала напротив меня:
  
  - Сёма, прости, пожалуйста... Я наговорила тебе глупостей, больше никогда не буду с тобой обсуждать то, в чём, скорей всего, ничего не смыслю. Никак не могу привыкнуть к произошедшему с нами абсурду...
  
  Повинуясь инстинкту сострадания, нежно провёл ладонью по раскрасневшемуся заплаканному лицу:
  
  - Оксаночка, лучше и не скажешь - по произошедшему с нами абсурду! Не надо столько плакать, жаль будет, если испортишь слезами своё милое личико.
  
  Девушка не отстранилась, а наоборот, прилегла щекой на ладонь и прикрыла глаза. Возможно, она почувствовала отеческую ласку, но у меня от этой непосредственной доверчивости, кровь хлынула в голову и запульсировало в висках. Пересилив себя, с неохотой отнял руку от шёлковой кожи лица:
  
  - Зайду в туалет и обмоюсь слегка, а ты пока спокойно устраивайся на ночлег. Поставь на зарядку и активизируй мой мобильный. Завтра начнём с тобой активную деятельность, и я постараюсь как можно скорее поставить твой поезд жизни на новые и надёжные рельсы.
  
  Диван для одного человека был достаточно просторным. До моего слуха доходило, как Оксана крутилась на своей тахте и вздыхала. Присутствие невдалеке молодой симпатичной и влекущей к себе аппетитными формами женщины вызывало во мне здоровое томление тела, но я мужественно отгонял крамольные мысли. Надо быть моральным извращенцем, чтобы в подобной ситуации посягнуть на тело девушки, не задумываясь о последствиях. Ей и так сполна хватает горя и раздрая в душе. В любом случае, через короткое время я покину приютивший меня кров и не хочу, чтобы она осталась жить с ненавистью ко мне и с отвращением к себе.
  Не в пример Оксане, я почти моментально погрузился в глубокий сон.
  Медленно рассекая любимым брассом ласковую морскую воду, я плыл, наслаждаясь лёгким покачиванием набегающих волн и лучам яркого солнца, стоящего в этот час в зените.
  Постепенно стал уставать, в руках и ногах появилась тяжесть, а некогда приятные лучи солнца теперь немилосердно жгли в макушку, и я решил, что пора возвращаться на берег. Оглянулся - вокруг только ширились морские просторы и ничего не указывало о наличии береговой полосы.
  Какое-то время отчаянно плыл в одну сторону, потом - в другую, но бескрайний морской пейзаж не менялся. Мною овладела настоящая паника, а с ней пришла невероятная усталость. Перевернулся на спину, раскинул руки и закрыл глаза - а будь что будет, доверюсь стихии. Вдруг поднялся шторм и меня вознесло на гребень крутой волны и с размаху бросило вниз. Я с головой ушёл под воду, но отчаянно молотя руками и ногами, всё же выбрался из мрачной толщи воды, но следующая волна подхватила моё тело и стремительно понесла наверх к чуть пробивающемуся вдали солнцу... Очутившись на новом гребне, понял, что ещё мгновение - и я снова полечу вниз, а сил, чтобы выбраться снова обратно, уже не осталось... Нет-нет!.. Спасите!.. Я устал бороться... спасите... спасите...
  
  - Сёма, Сёма, очнись, тебе опять снится кошмар...
  
  - А-а-а, спасительница, привет!
  
  Я улыбнулся испуганным глазам Оксаны.
  
  - Похоже, теперь тебе постоянно придётся меня выуживать из различных кошмарных сновидений. Скоро буду опасаться ложиться спать.
  О, так ведь уже вовсю утро! Подруга, нас ждут с тобой свершения. Приготовь, пожалуйста, кофеёк, а я пошёл выполнять привычный утренний моцион.
  
  Обоняние ко мне возвращалось быстрыми темпами. Кроме аромата чёрного кофе до моих ноздрей доходил волнующий сладковатый цветочный запах шампуни, крема, духов, а главное, свежей молодости, исходящий от привлекательной женщины, находящейся постоянно в непосредственной близости.
  
  
  - Оксанка, как обращался к своему начальнику твой муж?
  
  - Когда они что-то обсуждали по телефону, он всё время повторял - хорошо Павлович, замётано Палыч...
  
  - Ясно, давай мобильный и набери номер этого Павловича. Будем опять разыгрывать потерю голоса и лёгкую амнезию...
  Привет, Павлович, это Резник тебя беспокоит...
  
  - Сёмка, твою мать, забодай тебя комар! Сразу же по номеру телефона определил, кто мне звонит! Сёмка, чёрт лысый, ну и напугал ты всех нас! Поговаривали даже, что ты ласты склеил! А что с голосом? Если бы не высветилось твоё имя, век бы не признал.
  
  - Павлович, знаешь, так и было, почти богу душу не отдал, и сейчас ещё очень хреново себя чувствую!
  
  Покашлял в трубку и засипел с ещё большим усердием:
  
  - Голос пропал, дышать тяжело, обоняния никакого и с мозгами чёрт-те что творится...
  
  - Так не напрягайся, отваляйся возле своей Ксюшки и возвращайся...
  
  - Неа, Палыч, с меня уже работник никакой, хочу уволиться.
  
  - Жаль, конечно, но неволить не буду, на твоём месте работает один хмырь, вроде толковый, справляется. Ты не обижайся, но я ведь не мог столько времени обходиться без специалиста.
  
  - А чего тут обижаться, бизнес, есть бизнес. Как посмотришь на то, что к тебе подъедет моя жена, и ты всё оформишь в лучшем виде?
  
  - Лады, Ксюха далеко от тебя, а то мне надо с тобой пошептаться на отвлечённые темы?
  
  - Давай, Палыч, только побыстрей, тяжело разговаривать.
  
  - Слышу-слышу - сипишь словно твою глотку наждачной бумагой надрали! Так, причитающиеся тебе бабки перечислю на банковский счёт, но там копейки. Бабло с левака передам в конверте вместе со всеми документами твоей Ксюхе.
  Слышь, тут рядом со мной стоит Анка и ногами перебирает. Что ей передать... Похоже, она соскучилась и в любой момент готова встретиться с тобой на "перепихник".
  
  - Палыч, передай ей, что у меня сейчас никакого стояка! Чёртова "корона" подломила, сижу на карантине и неизвестно, когда выберусь. Появится здоровье и опять заведутся бабки, найду её, если она к тому времени не переметнётся к другому хахалю.
  
  В трубке раздался раскатистый смех.
  
  - Она всё слышит и шлёт тебе воздушные поцелуи. Будь здоров! Оклемаешься - звякни. Рад был узнать, что не окочурился! Клянусь своей пропитой печёнкой - ты Резник, что не говори, всё равно, мне кажешься каким-то другим.
  
  Вытер со лба несуществующий пот и с улыбкой повернулся к Оксане. Она была бледнее мела:
  
  - Анна Дмитриевна работает у них в канторе за бухгалтера и секретаршу.
  
  - А нам теперь какое дело, где и кем она работает.
  
  - Мне же придётся с ней встретиться...
  
  - Оксанка, научись принимать удары стойко, от них тебя в этой жизни никто не спасёт. Никогда не поверю, что ты о чём-то таком раньше не догадывалась.
  
  - Я не хочу на эту тему больше говорить! Куда мне теперь?
  
  - Не хочешь говорить и не надо, мне от этой беседы тоже радость небольшая. Держи паспорт, надеюсь, вернёшь к моему отъезду.
  
  - Конечно, верну, на кой чёрт он мне сдался, а тебе точно пригодится!
  
  Вдруг девушка подбежала к серванту, схватила тарелочку с рюмкой водки, накрытой хлебом и забежав на кухню, со звоном швырнула в мусорное ведро.
  На смену смертельной белизне к лицу прилила краска, в глазах горел такой огонь ненависти, что даже я побоялся об него обжечься.
  
  - Оксанка, возьми листочек и запиши продукты, которые необходимо закупить в магазине для приготовления обеда...
  Но вначале я бы тебе посоветовал разобраться с моей работой, чтобы отпустить сердце. Будь осторожной на дорогах... Попей перед выходом холодной водички.
  
  - Сам пиши, я тебе не холуй и в дешёвых твоих советах не нуждаюсь!
  
  Подбежав к шкафу, выхватила какую-то верхнюю одежду и убежала в ванную переодеваться. Прислушался - рыданий слышно не было.
  А характер у девочки есть!.. Последние брошенные в мой адрес не очень учтивые слова пропустил мимо души. Вернётся - будет просить прощения. Мне кажется, что я начинаю к девчонке привыкать, понимать и принимать её такой, какая она есть.
  
  Глава 15
  
  Оксана, схватив приготовленный мной список и ключи от машины, исчезла за дверью.
  Ничего страшного - пусть попсихует, выпустит накопившийся пар, а в этом ей поможет ряд неотложных дел. Шатаясь, как приведение по малогабаритной квартире, обдумывал наши дальнейшие действия. Завтра надо заняться банком. Все средства, что находятся на моём счету, понятное дело, не на моём, а Яковлевича, надо перевести на Оксану. Мне ведь придётся расписываться в документах... Поищем какие-нибудь старые ведомости с его автографом и потренируемся. Портрет в подлоге не нуждается, а корявки, надеюсь, похожими на бумагах выведу.
  Нашёл папку с какими-то старыми рабочими материалами, где обнаружил искомые мне подписи и вооружившись шариковой ручкой, начал подготавливать аферу. Через пятнадцать минуток, сам не мог отличить оригинал от подделки. Надо и машину на Оксану переписать, скорей всего, она гоняет по доверенности.
  
  Сложней с квартирой. Здесь без знающего человека, а может быть и взятки, похоже, не обойтись. Дарственную что ли на неё оформить... Нет, не пойдёт. Когда исчезну, этот факт станет подозрительным.
  Ей бы лучше всего съехать отсюда в другой район, где нет знакомых. Ведь они собирались обменять эту квартиру на большую, но это займёт много времени. Задерживаться не вижу смысла, ведь прошло только двое суток, а как будто два месяца отбыл на зоне. Две обещанные недели вообще покажутся каторгой.
  От громкой мелодии телефона буквально подскочил на стуле. Отвечать или нет?.. Надо отвечать, а вдруг из больницы интересуются моим карантином... Покашлял и просипел в трубку:
  
  - Резник слушает.
  
  - Сёма, я уже в магазине, практически всё записанное купила... Хотела узнать, какие сигареты купить? Здесь есть Парламент, о котором ты мне говорил...
  
  - Спасибо, Оксанка, буду весьма признателен, ты внимательный человек!
  
  До меня долетал шум крупного торгового центра, но голос девушки пропал. Я подул в трубку:
  
  - Эй, где ты там?..
  
  - Сёма, прости меня, я зря на тебя накинулась, но мне было так плохо, так больно, что хотелось кого-то разорвать на кусочки...
  
  - Правильно, а тут я под руки попался и ещё, как две капли воды, похож на того, кто вызвал твою злость.
  Не глупи, обижаться - всегда самому дороже, а я, если бы оказался на твоём месте, наверное, головой о стенку начал биться. Ты скоро вернёшься? А то я уже без тебя заскучал и обед пора готовить.
  
  - Еду-еду, в парикмахерскую к девчонкам в другой день заскочу, сейчас позвоню им и отговорюсь.
  
  В квартиру Оксана вошла совсем в другом настроении - это уже не был раздавленный коварством неверного мужчины человек, а красивая энергичная молодая женщина! Она стянула с рук перчатки, сорвала с лица маску и радостно с шумом выдохнула:
  
  - Сёма, сегодня такая чудесная погода - настоящей весной повеяло. Хочешь перекусить? Я докторской колбаски купила...
  
  - Оксанка, не трындычи. Переодевайся и будем готовить. Через полчаса моё блюдо будет готово, но понадобится твоя помощь.
  
  - Моя?.. Пожалуйста, но я кроме котлет и яичницы мало что умею...
  
  Приготовить решил "мукпац", что с иврита переводится вроде как прыгающий. Название рассмешило девушку:
  
  - А твоё блюдо с балкона не спрыгнет?
  
  - Не понравится - прыгнет в мусорку. Пока я буду нарезать куриную грудку, а ты подготавливай овощи - чисти лук, морковь и болгарский перец...
  
  - Сёма, я от лука плачу... одной хватит?
  
  - Нет, с тебя тут толку мало. Ставь сковороду на плиту, будешь у меня шеф-поваром.
  
  Удивительное дело - руки моего нового тела не потеряли навыки того Семёна, который за свою жизнь тонны лука начистил и нарезал:
  
  - Учись "комсомолка", пока я жив, а точнее, пока я рядом с тобой. Будешь готовить когда-нибудь "мукпац" и, возможно, меня добрым словом вспомнишь...
  
  Оксана во все глаза смотрела, как я ловко начистил овощи, обмыл и приступил к нарезанию. Я оглянулся и улыбнулся:
  
  - Берёшь луковицу, разрезаешь на половинки, а затем соломкой чикаешь полукольцами.
  
  Нож размеренно и быстро застучал по разделочной доске. Не прошло и пяти минут, как с десяток луковиц превратились в солидную горку.
  
  - Готово. Определяй в нагретую сковороду, подсолнечного масла много не лей. Помешивай и наблюдай. С пяток морковин разрезаем вдоль на три части наискосок и тоже превращаем в соломку.
  Закидывай к луку и мешай, мешай... Отсюда такое название - овощи у тебя будто подпрыгивают. Каждую из пяти перчинок, красивей и вкусней, когда они разного цвета, разрезаем пополам и тоже чикаем соломкой. Принимай... И не забывай помешивать. Теперь берёмся за куриную грудку и тоже стараемся порезать её соломкой, но это больше для эстетичного вида, квадратиками тоже пойдёт. Помешивай, помешивай... Дай закину в овощи курицу и продолжай мешать...
  Ставим варить тонкую лапшу, а пока солим, перчим содержимое на сковороде и продолжаем постоянно помешивать...
  Лапша готова, слили воду, и её - в нашу сковороду. Продолжай помешивать. Так, какой ты купила соус? Ага, кетчуп... ну, тоже пойдёт, хотя Чили лучше. Заправляем соусом, размешали и прошу к обеденному столу.
  
  - Сёма, я тебе, на всякий случай, пива купила, будешь?
  
  - Не особо-то я привычный под пивко обедать, хотя в кафе часто беру разливное. Неси два стакана, один не буду, тем более, сегодня праздник...
  
  На меня уставились удивлённые глаза, ожидающие подвоха или подколку.
  
  - Не моргай, не моргай... сегодня День радио.
  
  Не знаю, как Оксана, но я рядом с ней чувствовал себя совершенно раскрепощенно. О, если бы только это... меня тянуло к её телу со страшной силой, я буквально поедал её глазами, а когда она исчезала из моего поля зрения, не мог дождаться, когда мой взгляд снова заскользит по стройным длинным ножкам, упругой попочке и до невозможности аппетитной пышной груди, которую недавно разглядывал в самом непристойном виде, хотя почему непристойном... А этот взгляд, быстро сменяющийся от поволоки печали к блеску радости и познавания...
  Надо бежать и как можно быстрей отсюда, а то неровен час, и я сорвусь с катушек и наплевав на все устои и несуразицу ситуации, сгребу девушку в охапку и вопьюсь в эти влекущие к себе губы, явно не познавшие настоящих поцелуев. Всё моё существо говорило о том, что эта девушка явно недолюблена, а может быть, и не открыла в себе той чувственности, от которой сносит крышу! Про которую говорят - райское наслаждение!
  
  Как я хотел его подарить этой девушке!.. Мне хотелось её не только трогать, но и дышать одним воздухом! Ерунда какая-то, не может быть, чтобы в душе стареющего мужика проснулась любовь... Просто во мне живёт инстинкт изголодавшегося самца с самыми низменными половыми наклонностями!
  Мы шутливо чокнулись стаканами с пивом и приступили к трапезе. Девушка закатила глаза:
  
  - Я такой божественной пищи ещё никогда не пробовала! Ты кудесник!
  
  - Не смеши, для тебя это блюдо сейчас самой приготовить ничего не стоит, ведь весь процесс протекал на твоих глазах.
  
  - Сёма, а твоя жена хорошо готовила?
  
  - Оксанка, я не хочу больше с тобой ссориться, обсуждая эту тему. Для тебя нет моего прошлого, как впрочем, его нет и для меня. Ты должна раз и навсегда осознать, что там я умер. Я знаю, что ты сейчас хочешь мне сказать, но пойми - я не могу для них ожить в этом значительно помолодевшем теле. Кем я стану для них... сыном для жены, братом для дочерей, дядей для внуков?..
  Ты же сама оценила ситуацию и назвала абсурдной... Я вижу, что ты уже перестала воспринимать меня, как продолжение своего мужа, только моё обличие тебе о нём напоминает.
  
  - Сёма, если ты не хочешь, чтобы я возвращала тебя в прошлое, то и меня избавь от этого! Я не хочу больше о нём говорить и обсуждать моё незавидное прошлое, где каждый норовил воспользоваться моей доверчивостью, а мой муж напоследок меня просто растоптал! Я сегодня оформляла твоё увольнение... Прошу прощения, но как это назовёшь?
  
  - Продолжай, нет смысла цепляться к словам и понятиям, когда у нас с тобой пока так всё перепутано.
  
  - Я смотрела на эту Анну Дмитриевну и думала, чем же я хуже её?! Что во мне такого отталкивающего, что он променял меня на эту потёртую тётку?! Почему я была такой слепой, глухой, что ничего не замечала, а ведь он почти каждый день приходил поздно выпившим, иногда вообще не ночевал! Он отказался заводить со мной детей... Да я и забеременеть могла в последнее время только от святого духа!
  
  Оксана бросила вилку на тарелку с понравившимся блюдом и убежала в ванную.
  Она отсутствовала достаточно долго. Я уже успел доесть, вымыть и расставить по местам посуду. Ломиться к ней не хотел - пусть самостоятельно успокоится. Пора ей уже привыкать к новым обстоятельствам и учиться справляться с душевными муками, ведь очень скоро останется совершенно одна, и кто тогда её будет опекать и утешать?..
  Подумал о себе... А чем моё положение лучше, и лучше ли оно вообще?.. О себе с жалостью почему-то не думалось, ведь в худшем случае, на другом месте смогу начать заново строить свою жизнь. Как говорят наши евреи - было бы здоровье... С этим у меня сейчас дела обстояли весьма недурно. Скоро окрепну после болезни, руки, ноги целы, голова для молодого мужика варит неплохо... Начну с малого и смотришь - за пару лет можно из пешек и в дамки выйти...
  Оксана появилась, когда я уже подключил чайник и собирался сыпать кофе в кружку.
  
  - Разреши мне приготовить для тебя кофе...
  
  - Пожалуйста, буду только рад, из твоих рук получается намного вкусней!
  
  - Издеваешься? Я ведь только учусь...
  
  - Можно подумать, великая наука... Ты себя просто недооцениваешь. При желании многому можно научиться, а на кухне главное - желание и любовь к тому, чем занимаешься...
  
  На бледном лице девушки не осталось ничего от утреннего макияжа, который она тщательно смыла вместе со слезами.
  Мы присели за стол и отпили по маленькому глоточку кофе.
  
  - Прости, веду себя, как последняя истеричка. Прошло больше месяца, пока ты находился в больнице... Ну, конечно, ты... и нечего вечно подыскивать подходящие слова, а иначе всё время буду путаться и из-за этого ещё сильней расстраиваться.
  Так вот, больше месяца я жила с мыслью, что ты вернёшься, и я постараюсь сделать нас счастливыми. Фантазировала, что изменю свой имидж, постараюсь быть для тебя интересной, привлекательной... ну, как говорят наши девчонки из косметического салона, стать сексапильной...
  
  Девушка от своих последних слов густо покраснела.
  
  - Короче, я бы тебя подловила... потому что очень хотела ребёночка...
  
  Пройдя самое тяжёлое место в своём рассказе, Оксана привычно затараторила.
  
  - Если бы ты встал на дыбы и захотел, чтобы я избавилась от беременности, то готова была даже на разрыв. Пусть бы ты забрал всё, что у нас есть: деньги, машину и катился к своей Анне Дмитриевне... Я, правда, тогда о ней не знала, но подозревала, что у тебя кто-то есть.
  
  Дальше слушать этот бред я уже не смог. Смех вырвался из меня, словно огнедышащая лава из вулкана. Я смеялся до слёз, до коликов в животе, так, что упал спиной на тахту и, как мальчишка, дрыгал от хохота ногами.
  Оксана стояла посередине комнаты и с растерянной улыбкой смотрела на расшалившегося мужика:
  
  - Ну что... что я сказала такого смешного? Я ни перед кем никогда так душу не выворачивала, а ты меня поднял на смех...
  
  Мне стоило большого труда, чтобы взять себя в руки, прекратить свой истеричный смех и постараться продолжить очень важный для молодой женщины разговор. Присев на тахту, снизу посмотрел на растерянную девушку:
  
  - Оксанка, я не хочу катиться к Анне Дмитриевне, какой бы она не была. Мне в этой квартире ничего не принадлежит. Я, по сути, голый, каким рождаются на свет. Пообещал помочь тебе разрулить ситуацию, и намерен это сделать в самый короткий срок...
  
  Не смог всё же сдержать улыбку:
  
  - С ребёночком я бы тоже с удовольствием тебе помог, но это претит моим моральным принципам - как я смогу уехать с мыслью, что где-то одинокая женщина мыкается с моим малышом на руках...
  
  - Дурак! Какой ты дурак!
  
  Девушка схватила ключи от машины и как была в халате и тапочках, так и выскочила за дверь.
  
  Глава 16
  
  После поспешного ухода рассерженной Оксаны, мысленно немного себя пожурил за необдуманность своей фривольной шутки.
  Всё же очень мало времени прошло с тех пор, как она потеряла мужа и начала свыкаться со своим новым статусом ни то вдовы, ни то... Нет, куда это меня понесло: то бежать хотел без оглядки, то уже задумался пригреться под бочком у молодухи....
  Без девушки мне стало как-то пусто и тревожно. Навалившаяся тишина сдавила голову, и тут до меня дошло что именно неладно в этой квартире. Угнетало отсутствие телевизора, приёмника или какой-либо другой техники, оживляющих звуками любое жильё.
  Покойничку смотреть и слушать было некогда. Кто его знает, может быть, он вообще не любил музыку, а Оксана, по всей видимости, обходилась компьютером.
  
  К постоянным спонтанным психам девушки я уже стал привыкать. Лучше так, чем бы визжала на всю хату, поливая всякими мерзостными эпитетами, а потом дулась две недели, будто на мужчине вся вина за мировое неустройство. На диво Оксана была вспыльчивой, но и быстро отходчивой. Я уже заметил, что после вспышки гнева она становилась очень даже покладистой.
  Раздалась привычная музыка принадлежащего сейчас мне мобильного телефона. С улыбкой взял аппарат в руки - ну что, псих прошёл, чем сейчас она меня порадует?..
  
  - Да, слушаю...
  
  - Это хорошо, что ты слушаешь, а то народ начал волноваться...
  
  - Кто вам нужен, мне кажется - вы ошиблись номером...
  
  - Глохни, козёл, пока рога не посшибали! Ты мне под дебила не коси, а давай колись, когда рассчитываться намерен? Счётчик тикает, а на него поставлена не только твоя дешёвая душёнка! Видели, как твоя маруха в домашнем только что выбежала из хаты и на тачке куда-то подалась. Можем начать и с неё, бабёнка аппетитная, есть за что подержаться, пацаны будут довольны...
  
  Я слушал хрипатый голос с издевательским смехом и чувствовал, как на затылке шевелятся волосы:
  
  - Слушай, кончай стращать, давай по существу...
  
  - Ого, как мы заговорили... что, борзой стал? Так мы и не таких на перо ставили! Когда будут бабки? Учти, уже натикало порядочно...
  
  От нового приступа хрипатого гогота мерзкого оппонента почувствовал, как во мне закипает необузданная злость.
  
  - Послушай, ты в курсах, что я только третий день как дома? Что чуть дуба не дал и теперь ещё чувствую себя довольно-таки херовато...
  
  - Ты что, фраеров ищешь, на жалость хочешь нас взять?.. Рында как узнал, что ты лежишь в долгой отключке, так чуть свечки не пошёл в Казанском ставить за твоё выздоровление...
  Короче, базар заканчиваем, всё равно по телефону наши дела не замутить. В девять выходи в сквер, что за два квартала от вас. Сядь на скамейку возле газетного киоска и подыши вечерним воздухом. Мы подвалим и побазарим по душам. В ментовку не суйся, если хочешь со своей женулькой и дальше в постельке барахтаться.
  
  Ёкарный бабай, куда это я влип?! Конечно же, не я, а Яковлевич. Интересно, какое ещё мной получено наследство вместе с его молодым телом и заботой о мадам Оксане...
  Так, об этом подумаем позже, а пока... где же подевалась моя психуша? Пора её возвращать домой и кое-что выяснять... Может, она ни единым духом не ведает о гешефтах бывшего муженька, а расхлёбывать всё равно надо нам. Конечно же, нам, ведь не брошу её одну под танки к этим головорезам! Чёрт, вроде не девяностые, в которых мне посчастливилось пожить и выжить, а понятия те же, и бандиты ещё не все перевелись:
  
  - Оксана, ты где? Ладно, какая разница где... срочно возвращайся, что-то нешуточное вокруг нас заваривается!
  
  - Сёма, я почти на месте, через три минуты буду дома, а что случилось?
  
  
  - Слушай внимательно. Подкатывай к дому и как только увидишь кого-нибудь знакомого из соседей, постарайся проникнуть в подъезд вместе с ним! Поняла?
  
  - Ничего не понимаю... Я уже подъехала... Вон идёт твой приятель Амбал с двенадцатого... сейчас к нему прицеплюсь...
  
  Пока ждал Оксану, с нарастающим ужасом носился от входной двери до балконной и обратно, в этот момент я себе напоминал разъярённого тигра в клетке. Я никогда так не опасался за свою жизнь, как в этот момент волновался за Оксану. В замке послышался прокручивающийся ключ, и я рванул навстречу девушке.
  За руку втащил ничего не понимающую Оксану вовнутрь квартиры и с треском захлопнул дверь. Не давая очухаться, протащил её в комнату и насильно усадил на тахту. Сам, как заведённый, продолжал метаться взад и вперёд, на ходу выбрасывая вопросы... Оксана глядела на меня с ошарашенными глазами:
  
  - Так, без психов и церемоний... на карту поставлено самое важное - это наша жизнь, а очень крупное - это бабки, за которые в ближайшее время нам с тобой можно жизнью поплатиться! Кому, сколько и за что задолжал твой муженёк-покойничек?
  
  - Сёма, что ты кричишь... можешь объяснить по-человечески, что случилось?
  
  - Нет у меня на это времени, некогда рассусоливать, через полтора часа должен быть на определённом месте, и если ты мне ничего толком не разъяснишь, могу обратно живым не вернуться и за твою дальнейшую жизнь гроша ломанного не поставлю!
  
  Девушка поднялась с тахты и неожиданно обвила крепко руками мою шею:
  
  - Сёмочка, прости, что я тебя всё время расстраиваю и не нахожу ничего лучшего, как показывать свой вздорный характер.
  Честное слово, я ничего не понимаю, о чём ты мне сейчас говоришь, но мне уже становится страшно, потому что вижу, как напуган и встревожен ты. Ну скажи, скажи спокойно, о чём идёт речь?
  
  В десяти сантиметрах от меня находились цвета майского мёда преданные глаза Оксаны и на таком же расстоянии - её пухленькие губы, встревоженным быстрым шёпотом умоляющие объяснить суть происходящего. И я сделал самое уместное, что можно было сделать в данный момент - сократил между нами расстояние до минимума и впился в манящий чуть приоткрытый ротик властным поцелуем.
  Девушка даже не попыталась отстраниться, а наоборот, она как-то уютно слилась с моим телом, отдаваясь пьянящему поцелую, и в этот момент я вдруг понял, что она моя, и только моя, и никому я её не отдам.
  На краешке сознания мелькнула предостерегающая мысль о грядущей скорой опасности, но я тут же её отогнал, потому что в моих руках находилась женщина, подаренное мне судьбой милое юное создание, моя новая сумасшедшая любовь, за счастье которой теперь не задумываясь мог пойти на любые лишения и испытания.
  Она не сделала ни малейшей попытки, чтобы противиться моим действиям. Когда я увлёк её на тахту и крепко обнимая начал расстёгивать пуговки халата, она только ещё крепче прижалась ко мне, ероша мои волосы на затылке...
  
  Порывисто вздымающаяся грудь указывала на охватившее, как и меня, любовное томление.
  Опасаясь резким движением спугнуть этот внезапный порыв, возникшее взаимное притяжение тел, я не подался спешке, а наоборот, медленно завершал процесс раздевания.
  В этот момент я мог ручаться за свою душу - в ней горела не примитивная обыкновенная похоть, а всё пожирающее чувство, которое зовётся таким заезженным и возвышенным словом как любовь!
  Продолжая целовать в губы, в прикрытые увлажнившиеся ресницы, шейку, я попробовал чуть отстранить от себя девушку, чтобы избавить её и себя от бремени остатков одежды, но она прошептала:
  
  - Подожди, не спеши, мне ведь надо выпить таблетку.
  
  Ошарашенный, я невольно отстранился, но тут же до меня дошёл смысл сказанного.
  
  - К чёрту, слышишь, к чёрту все эти твои таблетки, ведь мы оба хотим ребёночка!
  
  Как порывистым ветром сдувает с одуванчиков пух, так стремительно порывами нашего безумного желания слетали одежды с наших тел...
  В моей Оксаночке не было ни опыта, ни умения, ни каких-либо особо изощрённых движений тела, рук и губ, но в ней имелось самое главное - огромное желание всё это со мной познать!
  После бурного излияния, возвращаясь из душа, взглянул на часы - до злополучной встречи оставалось полчаса!
  Укутав одеялом по-прежнему манящее к себе тело, усадил девушку на тахту, поднёс руки к губам и нежно поцеловал по очереди каждый любимый пальчик:
  
  - Девочка моя, меньше всего на свете я сейчас хочу задавать эти поганые вопросы и покинуть тебя даже на короткий срок, но деваться нам некуда, через полчаса предстану перед какими-то отморозками! Поэтому сконцентрируйся, нам надо срочно выяснять подробности о финансовой деятельности твоего бывшего мужа.
  Не спорь, не кипятись и пока сама ничего не спрашивай... только короткие мои вопросы и твои быстрые ответы. Что тебе известно о его долгах?
  
  - Ну, он говорил, что занял немного денег, чтобы мы могли купить эту квартиру...
  Я считала, что за полтора года он уже давно рассчитался, ведь очень хорошо зарабатывал.
  
  - Чем он ещё таким занимался, чтобы мог залезть в сумасшедшие долги?
  
  - Ну, говорил, что играл по маленькой на тотализаторе... Как теперь выяснилось, наверное, содержал любовницу... об этом я сейчас подумала...
  
  - За какие шиши, скажи на милость, вы собирались улучшить жилищные условия?
  
  - Уже не знаю. Я вчера заезжала в банк, у нас там только мелочь осталась!
  
  Вскочив с тахты, я суматошно надел спортивный костюм, время поджимало.
  
  - Сёма, не ходи туда, я за тебя боюсь...
  
  - Пока не бойся, им ведь нужны наши "бабки", а не дешёвые для них жизни. Не знаешь случайно, кто эти бандюги?
  
  Оксана откинула одеяло и восхитительная в своей наготе подошла ко мне. Она крепко обвила мою шею:
  
  - Я не хочу больше ничего слышать о нём, о его долгах и тех бандитах... отдай им всё, что они потребуют, не рискуй нашим будущим... я полностью тебе доверяю и готова за тобой поехать в ту глушь, куда ты собирался раньше отправиться один и начать с тобой всё с нуля!
  
  - Всё, моя девочка, время вышло, вернусь и буду тебя любить всю ночь напролёт, а потом всю жизнь до последнего дыхания, потому что ты - мой подарок свыше... Мы встретились с тобой наперекор всем превратностям судьбы... ты вернула меня из бездонной мрачной бездны, откуда обычно не возвращаются! Всё, я побежал. Объясни только, где находится тот сквер с газетным киоском.
  
   Эпилог
  
  Машина отмеряла километр за километром. Мы ехали по мало населённой местности и я, не смотря на отсутствие прав, сменил за рулём жену. За долги и набежавший на них довесок бывшего мужа Оксаны пришлось отдать тем отморозкам квартиру вместе с мебелью. По расчётам бандитов даже это не покрывало сумму всего долга, но им пришлось смириться, потому что брать у нас было больше нечего. На старый автомобиль они не позарились и слава богу, потому что он был в хорошем состоянии! Всё же как ни хочешь, а принадлежал специалисту по ремонту импортных машин. Задержаться в Питере пришлось не на две недели, а почти на два месяца. Именно столько понадобилось, чтобы переоформить на криминальных вымогателей квартиру, уволиться Оксане с работы и приготовиться к поездке на новое место жительства.
  К этому времени вся истерия с пандемией сошла на нет, и страна начала оживать после страшнейшего экономического кризиса.
  
  Я передумал отправляться в какую-нибудь глушь, да и зачем?..
  У меня была Оксана, которую намеривался сделать самой счастливой на свете во всех отношениях... Я ощущал к своей прелестной жене не только бескрайнее влечение плоти, но и души, начинающей опять молодеть под воздействием взаимной любви!
  Моя юная жена отвечала мне всецелой взаимностью, и кроме обожания своего умудрённого мужа она ещё оказалась страстной натурой, и не только в постели, но во всех аспектах многогранной жизни!
  Мы долго сидели с Оксаной над картой России и выбирали себе город, где бы хотели обосноваться надолго, и кто его знает, возможно, навсегда.
  
  Ни от кого мы не бежали, ни от кого не прятались, потому что на всём белом свете у нас кроме друг друга никого не было.
  У Яковлевича где-то в Германии жила мать. Оксана сообщила ей о смерти сына, и последняя цепляющаяся за нас тень исчезла безвозвратно.
  Наш выбор, в конце концов, пал на Сочи.
  На это было несколько предпосылок: по обоюдному мнению он нам подходил по всем параметрам - город достаточно крупный, курортный, с развитой экономикой и туризмом.
  Притом, учитывая наши профессии, виделся весьма перспективным для процветания будущего бизнеса.
  По прибытии в Сочи мы намеривались снять подходящее жильё и открыть там парикмахерскую, а также массажный кабинет. Конечно же, идея была моя, но Оксанка полностью доверяла моей интуиции, опыту и практической хватке...
  
  Нельзя сказать, что я был уверен в своей затее на сто процентов, но кто не рискует...
  Июль был в разгаре... ярко светило солнце... наша машина въехала в лесополосу. Невдалеке, в стороне от дороги, заметил проблески голубого озера. Притормозил машину и повернулся к сидящей на соседнем пассажирском сиденье любимой женщине... Я не мог оторвать взгляда от своей прекрасной спящей принцессы... Коротенькие облегающие шортики открывали моему взору длинные стройные ноги, топик с глубоким вырезом сбился, оголив влекущую нежную белизну пышной груди, на чуть приоткрытых губах играла лёгкая улыбка - что же тебе снится, моё ненаглядное солнышко?!
  Может оттого, что машина прекратила движение или мой восторженный взгляд проник в её сонное сознание, но она резко открыла глаза и широко улыбнулась...
  
  - Привет! Что случилось? Здесь ведь вокруг лес...
  
  - Посмотри направо, видишь озеро... Вот туда мы сейчас с тобой отправимся...
  
  
  - Здорово, сейчас искупаемся, потом пообедаем...
  
  Моя рука проникла в глубокий вырез и погладила соблазнительно торчащий сосок...
  
  - Хорошо, я согласна...
  
  Разморенные солнцем, купанием, обедом и любовью, мы лежали на песчаной отмели, переплетя пальцы наших рук и смотрели на проплывающие по ясному небу редкие облака:
  Я загадал - пусть такой будет наша совместная с Оксаной жизнь, почти безоблачной, как это небо, ласковой, как этот полдень и щедрой, как моя любовь к моей жене...
  Видения прошлого всё реже и реже посещали меня во сне, а наяву я их отвергал категорически - та книга жизни прочитана до конца, хотя финал её дописал не писатель. Невероятная судьба одарила меня новой жизнью, и я безропотно её принял...
  От неожиданного вопроса жены я вздрогнул:
  
  - Сёма, ты меня любишь?..
  
  - Безумно!..
  
  - А хочешь...
  
  - Безумно хочу!..
  
  - Дурачок, не меня, а ребёночка?
  
  Я навис над светящимся в улыбке милым лицом Оксаны:
  
  - Правда?!
  
  Она радостно закивала головой и притянула моё лицо к своим улыбающимся губам... Я нежно поцеловал в подставленные для поцелуя губы:
  
  - Сёмочка, одного поцелуя мне мало...
  
  - А сто хватит?
  
  - Тоже мало...
  
  - Миллион, миллиард...
  
  - Мало, Сёма, мало, целуй меня до последнего моего дыхания...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"