I'm coming up on infra-red forget your running, I will find you cause I can see in the dark...Џ
Закончив биться в истерике, встать с пола и утереть дрожащей рукой горячие слёзы. Потом взять иголку и нитку потолще, зашить рану. Но сил не хватает. Поэтому просто лечь на пол и упереться глазами в потолок. Представлять себе дороги, узкие тёмные улицы и блуждать по ним мутным взглядом. Потом закрыть глаза и смотреть на то, что получилось. Вот уже полгода одно и то же изображение. Даже если ослепну, всё равно буду видеть одно и то же. Одного и того же.
Поймать дыхание и зависнуть в таком положении на пару минут. Этого хватит, чтобы побольше захотелось жить. Пойти за градусником и измерить температуру. Взять стакан, налить в него ледяной воды из-под крана и залпом выпить. Полегчает. На чуть-чуть, но всё же полегчает.
Закрыть дверь на ключ, укутаться в одеяло и попытаться уснуть. Лучше не станет, но появится возможность держать себя в руках. Просто попытаться уснуть.
Если точно выполнять все инструкции, то можно прожить в таком замороженном состоянии дольше суток. Если потом повторять все действия, то можно протянуть месяц. Но если повторять бездействие, можно и не выжить. Можно просто закипеть и расплавиться. Или испариться, как вода из чайника. Да, кстати, утром выпить обжигающий чай, натянуть улыбку и идти на войну.
Говорить сухим тугим голосом и механически улыбаться, негромко смеяться, непошло шутить. Так ведь и правда можно продержаться! Главное: не говорить слишком часто и много, учащая дыхание и набирая темп, с каждым словом расширяя глаза. А всё потому, что хочется слишком много всего и сразу.
Если быть сильной и точной, можно спокойно прожить некоторое время. Чтобы потом снова сорваться и побежать в неизвестность. Взлететь вверх на серебристой ракете, прямо к звёздам, улыбаться луне. Или выключить свет и смотреть через инфракрасную камеру. Ты его видишь, а он тебя нет. Как будто и нет тебя вовсе. Я здесь, но я не тут. И смотреть, без конца смотреть, чтобы запомнить всё до самых мелочей, каждую деталь, каждый кусочек изображения. Следить за его дыханием, прятаться от его глаз, и при этом смотреть, не отрываясь, чтобы только запомнить.
Как мне не хватает инфракрасной камеры! Это не так фантастически романтично, как кажется, на самом деле это, чтобы не было видно идиотского выражения лица. Огромных глаз, с вожделением и восторгом смотрящих, бледного лица с лёгким румянцем и растерянно-смущённой улыбки. А ещё я хочу научиться видеть в темноте.
Много испробовав в жизни, я впервые захотела остановиться. Я уже достаточно зрелая, чтобы писать мемуары. Маленькая девочка с большим прошлым.
Когда я приехала в один очень большой город и вышла прогуляться по старинным улицам, я чуть не задохнулась от нахлынувшего на меня влажного морского воздуха. Я просто не рассчитала силы и вдохнула слишком глубоко, после чего воздух ворвался в мои лёгкие, надув их, как резиновый мячик. Тогда я подумала, что воздух не совсем бесплотен. Адреналин тут же ударил мне в голову, и я подумала, что незачем употреблять алкоголь и наркотики, когда на Земле есть ТАКОЙ воздух. И я думала, что второй раз я этого не испытаю.
Ошиблась. Испытала. Только ощущения были несколько другой природы. Тогда у меня ещё ко всему прочему здорово поднялась температура и я подумала, что сейчас либо упаду в обморок, либо взорвусь. Сердце бешено колотилось, руки тряслись, а на губах была блаженно-тревожная улыбка. Колоссальный подъём эмоций, который невозможно пересказать, это нужно прочувствовать каждой клеткой и порой, вобрать в себя, подобно губке.
Я пыталась смахнуть с себя всё лишнее и вылечится, но кто-то внутри сказал мне, что такие болезни ещё не научились лечить. Этим обязательно нужно переболеть, как ветрянкой или корью, а потом либо появляется стойкий иммунитет, либо болезнь перерастает в хроническую форму. Я сначала очень испугалась, а потом махнула рукой, решила, что так надо. Я надеялась на иммунитет, хотела, чтобы этого больше никогда не повторилось. Но, видимо, не судьба. Просто болезнь превратится в хроническую, но подобных ощущений уже никогда не будет. Потом будет легче.
Запереться вечером в комнате со стаканом коньяка, наполненным до краёв и медленно цедить его до поздней ночи, чтобы согреться. При этом вбирать в себя тепло медленно, по капле, наслаждаясь. Я не думаю, что это взаимно. Лучше вообще не думать. Вымыть стакан, взять тонкую иголку и нитку потолще. И сшить. Нас. Вместе.
We're sewn together she's born to mesmerize beside I stride her I die inside her... Џ