Глава 2.

Крыська проснулась, когда шумное солнечное утро было в самом разгаре. Лёгкий осенний ветерок уже давно разгуливал в девочкиной спальне, развешивая по углам принесённые с собой запахи реки, сосновых шишек и нагретых, едва начинающих желтеть листьев. Сквозь полузакрытые веки, Крыська смотрела в окно, лениво наблюдая за далёкой игрой ветвей огромного тополя, росшего рядом с избой. Бедное тело, измученное ночными приключениями, было расслаблено и наверно, ещё спало. По крайней мере, девочка не могла точно определить, где находится в данный момент её нога или рука - здесь, под одеялом или где-то за рекой. Но голова была на удивление ясной, а настроение просто великолепным. Крыське это было очень странно, ведь она вернулась домой перед самым рассветом.
- Ну что, девонька, проснулась? - услышала она бодрый голос Епистимы.
Девочка, про себя тихонько кивнула, и сладко потянулась. Неизвестно где находившиеся руки и ноги сразу нашлись, вытянулись, до приятнейшего хруста и тут же приступили к своим прямым обязанностям. Подняли Крыську с кровати, ловко заплели волосы в практичный "хвост" и натянули на тело холщовое платье.
- Вот, теперь вижу, что проснулась, - улыбнулась Епистима. - Теперь беги умываться и завтракать, у тебя сегодня большой день.
- Правда? - поинтересовалась девочка.
- Правда, правда! - улыбнулась ведьма. - Ничуть не меньше чем вчера. А ты помнишь, что было вчера, вернее сегодня ночью? Или всё заспала?
- Ты что! - округлила глаза Крыська. - Разве такое заспишь? Это было так здорово!
- Ну и хорошо! - кивнула Епистима. - А теперь умываться!
- А что сегодня будет? - не отставала девочка.
- Сначала будет завтрак, потом всё остальное.
Девочка уже открыла рот, чтобы поторговаться и выпытать тёткины планы, но натолкнулась на прямой взгляд ведьмы, поёжилась и юркнула за дверь.
Через десять минут, умытая и свежая, Крыська сидела с Епистимой за столом, заканчивая второй бутерброд с маслом. Любопытство её просто распирало, но тётка словно не замечала красноречивых взглядов и спокойно продолжала завтракать. Наконец, девочка не выдержала.
- Я уже всё.
- Что всё? - переспросила Епистима.
- Позавтракала. А ты обещала, что после завтрака начнётся мой "большой день".
- Правда?
- Ну, тётя! Зачем ты издеваешься?
- Глупышка! - усмехнулась ведьма. - Ты так сильно торопилась, так волновалась и суетилась, что не заметила, как твой первый "большой день" начался.
- Как это? - опешила девочка.
- А как ты хотела? Чтобы я одела тебя в праздничное платье, заплела цветы в волосы, пригласила гостей и торжественно объявила, что первый день обучения начался? Так, что ли?
- Ну..., - стушевалась девочка.
- Нет, девонька. Все важные вещи приходят к нам не с шумом оркестра и букетами цветов. Это всё суета. Приходят они тихо и незаметно, как весна сменяет зиму. Понимаешь?
- Наверно, - задумчиво протянула девочка. - Но ты хотя бы пояснила, что меня сегодня будет ожидать. Тогда бы я не волновалась и не ждала неизвестно чего.
- С чего вдруг? - спросила ведьма. - Если мне наоборот, нужно убедить тебя в том, что жизнь ведьмы не подчиняется чётким планам составленным кем-то большим и могущественным. Ты сама должна строить свою судьбу. Постепенно, пусть маленькими шажочками, но двигаться в нужном направлении. Хоть на пядь, но каждый день. Двигаться, несмотря ни на какие препятствия встречающиеся на пути. Это один из главных принципов жизни ведьмы. Всё в этом мире зависит от тебя.
- Но тётя...
- И ничто, запомни, ничто не должно нарушить твоего душевного равновесия. Чтобы не происходило вокруг, чтобы не случалось, ты должна быть стойкой. Это - один из источников силы. Если ты сейчас должна завтракать, то ты должна делать именно это. Даже если внезапно среди лета ударит мороз и пойдёт снег. Поняла? Только белая скатерть на столе. Только ты и чай с мёдом. Только птичий гомон за окном и шелест листьев. Ты едина с этим миром. Ты одно целое с его великолепием. Его сила - твоя сила. И пока вы будете единым существом, ничего с тобой не случится. Поэтому, никогда не теряй этой связи. Она должна быть в тебе всегда, где-нибудь в самом потаённом уголке сердца.
Крыська внимательно слушала Епистиму. Слова ведьмы ложились на девичье сердце как осенние листья на сухую землю. Покрывая ровным душистым ковром и принося покой и умиротворение. Смысла девочка уже не понимала, да ей и не хотелось напрягаться, чтобы вникнуть в значение слов. Она просто чувствовала, как внутри неё растёт это прекрасное, невыразимо прекрасное чувство, которое называется гармонией. И для этого никакие слова не нужны, а нужно просто смотреть в бездонные, манящие глаза Епистимы, похожие то на звёздное небо, то на чёрную гладь Лещихи, с теми же вспыхивающими звёздами в глубине зрачков.
- Ау! Ты где? - насмешливый голос Епистимы вернул девочку из мира грёз. - Какая же ты ещё глупенькая! Какая несмышлёная! Это так трогательно, - ведьма рассмеялась. - Так доверчиво смотреть ведьме в глаза! Это ж надо! А если бы вместо меня сидела чужая, злая тётка?
Крыська насупилась и виновато втянула голову в плечи.
- Ладно. Наверно, так и должно быть. Пока что твоя человеческая половинка берёт верх. Но больше так не делай, отводи взгляд, если чувствуешь, что твой собеседник сильнее и мудрее. Пока не почувствуешь в себе силу противостоять. Хорошо, будем считать, что начало положено. Иди во двор, помоги Инсару управиться со скотиной.
Оставшись одна, Епистима встала из-за стола и пересекла комнату. Подойдя к стене, вернее к пустому участку стены, расположенному между углом комнаты и старым посудным шкафом она остановилась. Там, на старом кованом гвозде висел сплетённый из девяти разных трав небольшой венок, похожий на тот, какие любят плести летом деревенские девки. Венок был старый, трава давно высохла и слегка зашелестела, когда Епистима сняла его с гвоздя. В тот же момент в стене образовалась дверь, в которую ведьма вошла, плотно закрыв за собой.
Она попала в достаточно большую комнату, но заваленную таким огромным количеством самых разнообразных предметов, что та казалась крошечным чуланом. Стены были слепыми, без окон, а единственным источником света служила небольшая печь с открытой топкой, как у камина и длинной полкой-жаровней, со стоящими на медленном огне несколькими тиглями, инфундирками и просто котелками. Одну свободную стену занимали стеллажи с книгами, другая состояла из множества разновеликих полочек и шкафчиков, наполненных самым разнообразным содержимым. От маленьких фарфоровых чашечек и бронзовой посуды, до деревянных коробочек с высушенными травяными букетиками. Там же были разложены, но уже более аккуратно, различные инструменты, неизвестного назначения. Поверхность массивного деревянного стола, стоявшего посередине комнаты, также была почти вся заставлена. И вообще, складывалось впечатление, что комната сама по себе зарастает хламом, как мхом или паутиной. Не было ни одной, более или менее ровной поверхности, чтобы на ней хоть что-нибудь, да не находилось. Пусть самый маленький огарок свечи или заколка для волос. Но это не мешало ведьме прекрасно ориентироваться среди этого кажущегося хаоса, даже, несмотря на слабое освещение.
Епистима подошла к столу, ловко выудила из груды вещей лежащих на нём маленькую коробочку и направилась к жаровне. Высыпав щепотку содержимого коробочки в один из томившихся на огне тиглей, ведьма пробормотала коротенькое заклинание, помешивая своё варево тоненькой деревянной лопаткой. Вскоре тигель начал испускать голубоватый, постоянно усиливающийся свет, пока из него не ударил яркий луч, озаривший высокий потолок комнаты. Тогда ведьма отложила лопаточку, взяла маленький просяной веник и разбрызгала варево по каменным стенам. Спустя несколько минут, вся комната была освещена ровным, голубым светом, достаточным, чтобы можно было читать.
Но читать Епистима не стала, а сняла с одной из полочек пузатый глиняный кувшинчик и плеснула из него воду в широкую миску, стоящую на столе. Туда же положила высушенную веточку полыни, выдернутую из большого букета, лежащего на столе. Несколько слов, слетевших с губ женщины, заставили веточку начать движение по окружности, прижимаясь к самым краям миски. Вскоре оно прекратилось, поверхность воды стала абсолютно неподвижной и на нём, как в зеркале, отразилось лицо девушки, почти девочки. Широкое, улыбчивое лицо было сплошь усеяно крупными веснушками, густые рыжие волосы стянуты в настолько тугие косички, что казались рожками какого-то сказочного зверя. А в хитрых, глазах-щёлочках плясали такие чертенята, что смотреть без улыбки было невозможно.
- А я думаю, кто же это меня тревожит таким древним способом? - произнесла она.
- Извини Лукерья, - отрешённо пробормотала Епистима. - Это я не задумываясь. Ух, ты! Как ты сегодня выглядишь!
- Да, у меня сегодня с утра просто чудесное настроение. А ты чего хмурая? Что-то случилось?
- Пока нет, - слабо улыбнулась женщина. - А там видно будет.
- Крыська? - поинтересовалась Лукерья.
- Да, - кивнула головой ведьма. - Сегодня я произнесла Слова.
- И правильно, так чего переживать?
- Из-за неопределённости.
- Ага! Вся жизнь у тебя расписана-расчерчена, всё по планам твоим всегда случалось, а тут на тебе. Неопределённость. Так, что ли?
- Нет, не так. Мне очень не нравится стоять в стороне и просто наблюдать. Зная, что изменить ничего уже не можешь.
- Это потому, что у тебя детей никогда не было. А я их семерых родила, и поверь, это твоё чувство неопределённости, всем бабам хорошо знакомо.
- Так я же не баба! Я ведьма.
- Да? Вот и не забывай об этом! А то заметалась как деревенская девка, которая поняла, что забрюхатела. И на аборт идти страшно, и рожать нельзя, а делать что-то нужно и побыстрее, пока пузо не полезло.
- Ну и сравнения у тебя, - невольно хмыкнула Епистима.
- Нормальные сравнения, жизненные. Ну, чего ты переживаешь? Я тебя не узнаю! Ты всегда была как кремень, смело смотрела в будущее. И уж не припомню, чтобы ты так носилась над кем-то из своих русалок или лесовиков.
- Спасибо конечно, но успокаивать меня не нужно, это лишнее. И упрощать так не надо. Ты знаешь, почему у меня душа не на месте. Крыська - это первое и единственное существо, которое я провела через обряд живым. Для всех моих существ, дальнейшая жизнь это подарок, ведь они сначала умерли, и только потом обрели этот мир снова. С ними я чувствую себя абсолютно свободно, я дала им то, на что они не могли и рассчитывать. А с Крыськой всё иначе, я в корне изменила её судьбу.
- Если бы не ты, она умерла, ещё не родившись.
- Если бы не я, она родилась обычным ребёнком, никто не стал бы делать её матери аборт на таком сроке, это просто убийство. Так, что рожала бы как миленькая, беременной не осталась.
- А потом избавилась бы от ребёнка сразу после родов. Зачем ей такая помеха?
- Это был бы уже не мой выбор.
- Ладно, это всё пустое, - Лукерья задумчиво покрутила свою тугую косичку. - Что сделано, то сделано. Судьба любит творить свои делишки руками ведьмы. Скорее, ты не смогла ничего изменить, даже если бы очень захотела. Вспомни все события, которые предшествовали рождению Крыськи. И Васька Сохатый, и Верка-утопленница и Инсар, напрямую повлиявший на судьбу девочки. Как всё тонко подбиралось, звено к звену, стежок к стежку.... Разве это случайно?
- Да, уж. Если Крыська должна была появиться в этом мире, то здесь ничего не изменишь.
- Вот видишь? Тогда что тебя беспокоит?
- Много чего. Прежде всего, её двойственность. Она наполовину человек, наполовину неизвестно кто. Я хотела сделать властницу, но при совершении обряда, всё пошло совсем не так.
- Или наоборот, именно так, как должно быть.
- Спасибо за поддержку, - слабо улыбнулась Епистима.
- Ничего, - улыбнулась в ответ Лукерья. - Ты нуждаешься в этом так редко, что с меня не убудет. Один раз в сто лет - могу и потерпеть. Слушай! А может, тебе молодеть не надо было, а? Так и жила бы себе дряхлой бабкой. Пусть старой, зато мудрой и спокойной. А так, с молодым телом, тебе и молодые метания вернулись.
- А тебе всё бы издеваться! Ты хоть и выглядишь сейчас как семнадцатилетняя девчонка, язвишь как древняя старуха, какой на самом деле и являешься.
- Ага! Пробрало! - от души рассмеялась Лукерья. - Сколько же в тебе ещё человеческого, с ума сойти! Второй, такой как ты, просто нет и быть не может. Ведьма с огромным, почти бескрайним могуществом, ведьма, которая заставила прислушаться к себе древние силы и уважать её мнение, на самом деле имеет тонкую, романтическую натуру. Да, это, пожалуй, самое большое чудо, какое я встречала в жизни.
- Ладно тебе! Просто в судьбе Крыськи много неизвестности. Да и развивается всё очень быстро. Я хотела её подготовить как следует, вооружить знаниями...
- Ну конечно! А ты этого не сделала? Да если она захочет, то получит университетский диплом всего за пару месяцев! Уж в её образовании ты расстаралась.
- Ну...
- Не скромничай. Всё именно так, как я сказала. Причём ты дала ей истинные знания, а не те наполовину надуманные теории, которые называются современной наукой.
- Не так уж всё печально, как ты показываешь.
- Конечно, всё ещё смешнее! Вся их физика, вообще старого сухаря не стоит. Вот химия, да! Выдумать сухой корм для кошек, который они трескают за обе щёки, отказываясь от свежей рыбы и мяса.... Это действительно достижение!
- Хорошо-хорошо! - рассмеялась Епистима. - Тебя не переспоришь.
- Вот и не спорь, если не получается! - огрызнулась Лукерья.
- Всё равно, Крыська меня очень беспокоит. А о некоторых вещах я стараюсь просто не думать.
- Это о каких же?
- Хотя бы её тело. Её человеческая оболочка может не выдержать тех перемен, которые нужны её второй, магической половине. Она может просто умереть. Умереть как человек. Тогда в моём лесу станет одним призраком больше. А что это будет за призрак, и подумать страшно. Ведь она несёт в себе огромную силу. Если бы я могла, то молилась бы, сейчас не переставая.
- Напомню тебе ещё раз, подруга. Ты сделала всё именно так, как должна была. Остаётся только ждать, чем это закончится. Тянуть дальше было нельзя. Всего через несколько месяцев, Крыська станет девушкой, в этот момент она обязательно будет инициирована. Этого не может изменить никто, даже ты. И вот тогда, если бы ты пустила всё на самотёк, она действительно могла не выжить. А так, ты сделала своего рода прививку. Потрясёт её маленько, да и отпустит. Ты произнесла Слова чуть раньше, когда часть истин она ещё не сможет понять. То, что ей доступно, она усвоит, остальное пока пропустит. Но зато ей будет легче при инициации, когда она обретёт своё Имя.
- Я знаю, мне упрекнуть себя не в чем. Но... мне будет очень досадно, если с девочкой что-то случится.
- Нет, ты действительно как наседка, - проворчала Лукерья. - И смотри, не вздумай вмешиваться в её судьбу. Не оберегай её, не защищай, не помогай чрезмерно. Теперь она сама по себе. Теперь началась её жизнь. Пусть набивает собственные шишки.
- Ты могла бы этого не говорить.
- Могла бы. Но считаю, что некоторые вещи должны быть произнесены вслух. Я буду следить за девочкой. Если она придёт ко мне, я научу её всему, что понадобится. Но не более того. Если она будет умирать на пороге моего дома, вляпавшись по пути ко мне в какую-нибудь неприятность, я не пошевелю и пальцем, чтобы помочь.
- Я это знаю.
- И ещё. Мы с тобой знакомы много лет и даже стали дружны. Но если я узнаю, что ты пытаешься любой ценой спасти девочку, берегись. Я живу здесь очень давно и не хочу, чтобы из-за твоих капризов, это место прекратило своё существование. Мне здесь достаточно комфортно, чтобы побеспокоиться об этом.
- Я тебя понимаю. И будь на твоём месте, поступила бы так же.
- Отлично. Я рада, что между нами не осталось недоговоренности. Хоть на что-то этот людской язык ещё годится.
Лукерья провела руками по лицу, меняя облик. Через мгновение, рыжеволосая хохотушка исчезла, и блюдце показало роскошную, черноволосую женщину, которую Епистима видела вчера ночью, у костра.
- С тобой, всё своё утреннее настроение порастеряла. Ладно, пора за дела приниматься.
- Извини, - виновато сказала Епистима. - Просто захотелось с тобой поговорить.
- Ничего, - улыбнулась Лукерья. - Что стоят несколько минут разговора с подругой, когда впереди вечность?
Глубоко вздохнув, Епистима ловко вытащила из блюдца веточку полыни, изображение Лукерьи медленно растворилось в спокойной воде. Ведьма взяла со стола травяной венок и вышла за дверь. Едва он вернулся на своё место, на старый гвоздь в стене, как дверь исчезла, словно её никогда и не было. Епистима прошла за стол, задумчиво налила в чашку остывший чай.
Но не успела она донести чашку до рта, как услышала во дворе какой-то шум. Вскоре он усилился, переметнулся к ступенькам, испуганно звякнуло на крыльце опрокинутое ведро, и в комнату ввалилась Крыська. От свежей, спокойной девочки, какой она была за завтраком, не осталось и следа. Тёмные волосы были всклокочены, платье перепачкано в пыли и местами порвано, на острой коленке кровоточила большая ссадина. Внутреннее волнение никак не отразилось на Епистиме. Она неторопливо сделала глоток чая, совершенно не разбирая вкуса и медленно поставив чашку на стол, спросила:
- Что случилось?
Крыська не ответила, судорожно вдыхая воздух и глядя расширенными, ничего не видящими глазами на Епистиму. Девочка обессилено рухнула на стул. Её тело била крупная дрожь. Пальцы рук, с обломанными ногтями, плясали, отстукивая сумасшедшую дробь, на перепачканных коленях.
- Так что случилось? - повторила свой вопрос ведьма.
- Инсар... Мы...
- Что вы? Что с ним?
- Мы... Не знаю.... Я устала. Я....
Девочка облизнула пересохшие губы и закрыла глаза. Дыхание стало понемногу выравниваться. На лбу выступили крупные капли пота. Епистима подошла к Крыське и провела ладонью по волосам девочки.
- Пойди, приляг. Всё будет хорошо. Ничего страшного не случилось. Просто ты устала. Пойдём.
Придерживая девочку одной рукой, ведьма отвела Крыську в её комнату, уложила на постель и укрыла простынёй. Через минуту девочка уже спала. Епистима вышла во двор.
Инсара, как и предполагала, она нашла в хлеву. Он лежал ничком, уронив косматую голову на крепкие руки. Рядом валялось опрокинутое ведро с остатками молока. Епистима подошла поближе. Инкуб не шевелился, а лежал, словно куча старого тряпья. В хлеву было сумрачно, но всё же света было достаточно, чтобы ведьма увидела, что ног у него нет. Чуть ниже колен, конечности просто отсутствовали. Там, где они заканчивались, было едва различимое марево, образуемое чуть заметной игрой света и тени. Женщина чертыхнулась и потянула тяжёлое тело за руки. Вскоре ей удалось протащить его около полуметра. По мере продвижения, его ноги словно отрастали, будто Епистима вытаскивала его из воды. Вскоре весь Инсар, с ногами, обутыми в старые кирзовые сапоги, лежал рядом с ведьмой. Она перевернула его на спину и потормошила, но не добилась никакого успеха. Удручённо покачав головой, ведьма отправилась в избу.
Вернувшись, через некоторое время, с корзинкой в руках, она опустилась на колени перед Инсаром. Первым делом, ведьма очертила острым ножом вокруг себя и неподвижно лежащего тела круг, и расставила на его границе четыре зажженные свечи, по одной, на каждую сторону света. Затем окропила Инсара пряно пахнущей жидкостью из широкой глиняной миски и прочитала поочерёдно, одно за другим четыре заклинания, обращаясь лицом к каждой из свечей. Потом взяла Инсара за холодные руки и закрыла глаза.
Когда она открыла их вновь, хлев исчез. Они находились в странном месте, если вообще можно назвать местом абсолютно пустое пространство, наполненное мягким, очень густым янтарным светом. Тело Инсара изменилось. Оно стало проницаемым для жёлтого света и прозрачным, как крылья стрекозы в солнечных лучах. В некоторых местах тело имело тёмные, почти чёрные пятна, причём некоторые напоминали глубокие царапины или даже укусы зубов. Вся грудина была сплошным тёмным клубком. Ведьма внимательно ощупывала инкуба, оценивая нанесённые повреждения. Вскоре он пошевелился и попытался открыть глаза.
- Как ты? - поинтересовалась Епистима.
- Я слаб, - Инсару тяжело дались эти слова.
- Это пройдёт. Тебе сегодня досталось не на шутку. Ты хоть, помнишь, что произошло?
- Смутно, - скривился Инсар, заново переживая в памяти недавние события. - Я с утра убирался в хлеву. Вынес навоз за коровами, насыпал сена, вымыл Кляксе вымя и взялся за дойку. Потом пришла Крыська, узнать, чем может помочь. Я велел ей налить свежей воды свиньям и идти кормить кур. Она ушла. А потом я почувствовал, что что-то не так. Обернулся - за спиной стояла Крыська. Лицо перекошено, глаза горят, кулаки сжаты. Всё произошло так быстро! Я сразу ушёл в Тень, даже не задумываясь, и не понял, что произошло. Сперва, мне показалось, что я что-то сделал не так и удивился. Ведь для меня уйти в Тень так же обыденно, как сесть на стул или пройти по двору. А ничего не получилось, Крыська стояла тут же. Она тоже ушла в Тень! Я не думал, что она это умеет. И набросилась на меня. Моего замешательства было достаточно, чтобы она вцепилась в меня мёртвой хваткой. А потом.... Потом я очнулся здесь. А где мы?
- Мы в Янтарном мире. У меня нет времени и желания давать иные разъяснения. Дома осталась Крыська, которой тоже нужна моя помощь. Ты будешь здесь, пока я не заберу тебя. Так будет лучше всем. Это место исцелит тебя, а заодно не будешь путаться у девочки под ногами. До тех пор, пока она не научится управлять собой.
- А что всё-таки произошло? - поинтересовался Инсар.
- Что-то ты слишком любопытен для инкуба, у которого только, что забрали всюсилу, да и ещё намяли бока.
- Ну, понимаешь..., - виновато протянул Инсар.
- Понимаю. Конечно, ты не ожидал такого от девочки, выросшей у тебя на глазах. Это будет тебе хорошим уроком. Никогда не расслабляйся!
- И всё-таки, могу я узнать, что случилось?
- Можешь-можешь! Ты сторона пострадавшая, - не преминула съязвить ведьма. - Сегодня я провела первый обряд инициации Крыськи. Понимаешь, о чём я говорю?
- Понимаю. Но почему тогда она на меня набросилась?
- Не знаю. Видимо у неё открылись те чувства, которые раньше глубоко спали. Она внезапно ощутила столько всего сразу, что не смогла с собой справиться. Вернее, почти не смогла. Она же тебя не добила, а бросила и убежала. А это много значит!
- Но почему я?
- Ну, - неопределённо хмыкнула ведьма. - Тут можно только предполагать. Видимо она почувствовала, что ты как-то повлиял на её судьбу. Что ты виноват в той боли, которую она испытывала сейчас.... Иногда женщины, в момент родов ненавидят своих горячо любимых мужей, за те муки, которые они испытывают. А потом это проходит. Это гормоны, минутная слабость, не знаю...
Внезапно Епистима улыбнулась и хитро посмотрела на Инсара.
- А ты помнишь, что сказал мне, когда увидел новорожденную Крыську и узнал, что я провела её через обряд живой?
- Ну..., - Инсар неопределённо пожал плечами.
- А я тебе напомню. Ты сказал, что я сделала несовершенного инкуба. Инкуба, который подвержен болезням. Который испытывает голод и жажду, как обычные люди и который боится холода.
- Припоминаю, - улыбнулся Инсар. - А ты размахивала окровавленными тряпками и кричала, что она не инкуб. Она властница. Что это существо совершенно! Ей нет равных здесь, среди дюжин сотворённых тобой русалок, болотников, лесовиков и прочей нечисти. Да и вообще, вряд ли кто сможет сравниться с ней силой. Она не прошла через смерть, а значит, сама владеет своей судьбой и никто не может на неё влиять. Она сама и добро и зло, свет и тьма. А потом прошипела, как дикая кошка, что всё это будет потом. А сейчас это маленький слабый пищащий свёрток. И я отвечаю за него головой!
- Что ж, - рассмеялась ведьма, - всё верно, слово в слово. Теперь, можешь закончить свою опёку, а то без этой самой головы и останешься, если подвернёшься девочке под горячую руку. Ну всё, засиделась я с тобой. Как только всё уладится, я приду.

Ведьма развела руки в разные стороны, словно глубоко вдыхая, и исчезла.
Очутившись снова в хлеву, Епистима подняла опрокинутое ведро и принялась за дойку истомившейся Кляксы. Затем насыпала поросятам отрубей в ясли и отправилась в курятник. Собрав у наседок пять яиц, он насыпала курам пшена и кукурузы и ловко схватила железными пальцами самую жирную хохлатку.

 

(с) Фролов Вячеслав Владимирович aka Fmaster
2005-2006 гг.