Подняв воротник и закутавшись плотнее в тоненькую, не по сезону куртку, Олег ждал. Укрывшись от холодного, февральского ветра за кирпичной стеной городской пекарни он коротал время, рассеяно глядя по сторонам. До Клавкиной ночной смены ещё  два часа, а есть уже жуть как охота. В животе уже не просто урчит - ревёт! Конечно, позавчерашней свежести пирожки и булки, которыми Клавка его подкармливает не Бог весть что, зато каждый день и до отвала. Ешь, сколько влезет, всё равно выбрасывать. Потом, правда, изжога будет мучить, но это лучше, чем голод. Почувствовав, как мороз начинает запускать свои острые коготки в его тщедушное, остро пахнущее тело, Олег покинул гостеприимную стену и перебрался на проходящие рядом трубы ТЭЦ. Усевшись на них, он стал разглядывать новый, открывшийся его взору, участок пространства. Людей на улице было мало. "В такую погоду нужно сидеть дома, в тепле, перед телевизором. Пить чай с мёдом. Или водочки можно накатить, грамм сто пятьдесят. И не палёной какой, и уж не самогонки бабки Нюркиной", - Олег поморщился, вспоминая недавнее печеночное буйство после такого зелья. "Надо завязывать, хотя.... Какая разница, сколько я ещё протяну? Кому я, сорокалетний бомж, нужен? Если даже самому безразлична моя судьба? Лишь бы бок так сильно не болел и в животе не сосало от голода".
        Олег засунул руки поглубже в карманы и сильнее ссутулил плечи. "Опять снег пошёл", - отметил он, глядя на роящиеся около фонарного столба снежинки. Мимо него, простучали каблучками две девчушки, оживлённо что-то обсуждающие. За ними, на небольшом расстоянии семенила большая белая собака. Заискивающе опустив голову, ловя чутким носом запах, исходящий от шумной парочки, она трусила следом, готовая в любой момент завилять хвостом и подбежать поближе. Но девчушкам было не до того. Их проблемы были куда глобальнее, чем бродячая собака. Собака это тоже поняла, понемногу отстала, а потом перебежала к фонарю, под свет которого вышла мама с дочкой, спешащие домой. Дочка, лет пяти-шести тут же заметила псину и начала, что-то говорить маме, дёргая её за руку. Слов Олег не слышал, но смысл был и так понятен. О чём может просить ребёнок, встретив на улице белую, красивую собаку, которая к тому же так доверчиво-заигрывающе тычется ему в бок? А что на это отвечает мама? Это тоже понятно. Олег вздохнул. "Никому мы с тобой не нужны! Никто тебя не подберёт и не отведёт домой, будь ты хоть сто раз с белой шерстью. Накормить, может, и накормят, найдётся какая-нибудь Клавка, не даст умереть с голоду. Но на большее и не рассчитывай. Куда тебя в дом? У тебя же блохи, наверно и глисты и прочая гадость. Не судьба".
        Поняв, что и здесь ничего не выйдет, собака опять вернулась под фонарь. "Вот настырная! И чего суетиться? Всё, лучше не будет! И чем раньше ты это поймёшь, тем спокойнее тебе будет. Эх, Белка, или Снежок, как там тебя... Я раньше тоже бегал, думал смогу подняться.... Не смог. Зачем? Для кого? Для себя? Да мне и так хорошо. Уже хорошо. Сам себе хозяин. Куда хочу, туда иду, хочу - сплю, хочу - гуляю. Захочу - сдохну завтра, прямо здесь, под забором. Или нет, лучше притащиться в Скорую и помереть там. Пусть со мной врачи маются, бумажки оформляют, отчёты пишут.... И ментам работы прибавится..."
        Под фонарь вышла группа подростков, человек пять. Стали кружком, разговаривают. Пивко попивают. Собака заметалась. И подойти хочется, и боязно. Видимо уже был опыт. "Правильно Снежок. Лучше не суйся. Такие уроды попадаются... Хорошо, я сам в тени, с улицы меня не видно, а то кто знает, что у них на уме? Такие и убить могут за просто так. Кто я, бомж? Никто! Хуже чем помойный кот, бесправнее, чем бродячая собака. Эх...".
        Подростки громко захохотали, реагируя на чью-то шутку. Собака испуганно шмыгнула в сторону и почти налетела на Олега. Отскочила, было, но вернулась. Стала в двух шагах. Присматривается.  Олег поджал под себя ноги, усаживаясь поудобнее. "Ну что? Что смотришь? Я то тебе зачем? У меня ничего нет. Ни дома нет, ни еды нет, ни тепла. Одни проблемы".
        Очередной взрыв хохота из-под фонаря. От группы отделились два человека, огляделись и направились в сторону Олега. Допили пиво, запустили в ночь пустые бутылки. Дзинь. Одной как не бывало. "Вот люди! Нет бы, оставить на земле! Нет, разбить надо", - Олег напрягся. Почти дойдя до него, парочка остановилась. "Фу ты! Они же просто помочиться, меня им и не видно совсем". Бомж расслабился и сменил позу, разминая затёкшие ноги. А зря. Трубы стукнули друг о друга.
                    -         Кто здесь?
                    -         Бля, кто тут?!
                    -         А ну, пойдём посмотрим, кто там...
                    -         Да ну, в падлу...
                    -         Пойдём!
                    -         Опа! Кто это у нас? Бомжатина вонючая! Ты чего, сука, молчишь, когда тебя спрашивают? Нюх потерял? Давно не били?
                    -         Да ладно, Серёга, ну его! От него за версту воняет! Охота тебе связываться?
                    -         А мне по херу, что от него воняет. У меня ботинки всё равно грязные...
                    -         Ребята, вы чего! Я же просто сидел, я...
                    -         А сразу отвечать, когда тебя спрашивают? А в скулятину ботинком?

Короткий взмах, отработанный резкий удар, ловко сбитый бомж-доходяга, корчащийся в замёрзшей февральской грязи. Ухмылка победителя, открытый на половину рот, выдыхающий уже что-то бахвальное.... И, внезапно возникшая, летящая из темноты, ослепительно белая туша... Удар всей массой в грудь, с ног наземь, рядом с поверженным бомжом... Кинжалы оскаленных клыков, над самым лицом белого как мел обидчика. Ни звука. Ни лая. Ни рычания. Только новый оскал на малейшую попытку вывернуться из-под прижавших к земле лап.
                    -Снежок... Ф... Фу! - Олег еле выдохнул, отплёвывая кровь из разбитого рта. - Фу! Ну его. Брось.
        Нехотя, собака убрала лапы с груди парня. Секунда, и Олег со Снежком остались одни. С трудом поднявшись, бомж доплёлся до труб и сел, держась рукой за больную печёнку.
                    -         И зачем? Что тебе с того? Нет у меня ничего! Ты же видишь?
        Снежок постоял, глядя на отхаркивающегося Олега, размазывающего по лицу кровавые сопли, потом подошёл ближе, ещё ближе. Потом положил голову на олеговы колени и посмотрел ему в глаза.
                    -         Ну, ты чего? Ну...
        Снежок вздохнул. Олегова рука невольно потянулась и легла на широкий собачий лоб.
                    -         Ну, спасибо, конечно.... я...

Внезапно, Олег почувствовал, как в глазах защипало, горло сжалось и он, чего с ним уже очень давно не случалось, заплакал. Будто тугая пружина, сжатая в самой потаённой глубине бомжиной души лопнула и стало легче. Как странно ощущать, что ты кому-то нужен. Что кто-то может тебе помочь. Не бросить подачку на ходу, а рискнуть собственной шкурой. Своими боками. И абсолютно бескорыстно.
                    -         Я... я...
        Снежок закрыл глаза и затих, вслушиваясь в срывающийся Олегов шёпот.
                    - Я попробую. Клянусь. Попробую ещё раз. Ради тебя. Ради себя.

(C) Фролов Вячеслав Владимирович     апрель 2005 г.