Аннотация: Она молодая учительница, совсем недавно закончила университет. В ее классе странная девочка... Девочка со взглядом старушки. Первое название рассказа "Девочка со взглядом волчицы", т.к. именно песня Крематория вдохновила на этот рассказ...
Девочка со взглядом старушки.
Алла Игнатьевна вела под своим крылом весь этот выводок уже не первый год, а второй. Полный класс восьмилеток смотрел на нее тихо и с явным страхом. Она опустила царственный взгляд в книгу и продолжала читать вслух. Сегодня они вели себя спокойно, даже через чур тихо. Обычно детки выдерживали двадцать минут от начала каждого урока, чтобы начать "незаметно" перекидывать друг другу записочки, подхихикивать, спорить, а иногда и переругиваться. Но сейчас малышам явно нравилась книга и они слушали внимательно. Учительница изредка прерывалась и рассказывала, что-то дополняла и уточняла. Все слушали.
Это было приятно и удивительно. Алла любила свою работу, но в отличии от других молодых учителей иллюзий не строила и четко понимала: малыши долго слушать не могут, внимательны не всегда и вообще к учебе скорее относятся, как к большой проблеме и скучной обязанности, чем как к игре и свету знаний, а потому такие моменты единения со своим классом ценила и в памяти фиксировала надолго. Только сейчас она могла рассмотреть в этих детских глазах след их далекого будущего. В них чуть стиралось детство и проступала взрослость, а точнее надежда на нее. Они думали, соображали и на их детских мордашках с большими глазенками ясно читались первые самостоятельные мысли. Не мысли их родителей или телевизора, не то что они где-то услышали и повторили, как попки, а именно их мысли, которые они сами сотворили и думали. В такие моменты учительница понимала, что она все-таки оказывает влияние на неокрепшие умы, что она не просто наседка за выводком чужих детей, а она несет некий груз ответственности, она формирует будущее этих малышей. Это имело огромную важность для нее. Вот и сейчас самые светлые надежды накрыли с головой, когда взгляд окинул притихшие парты. На Аллу смотрели двадцать пять пар широко раскрытых глаз и несколько таких же открытых ротиков. Им явно нравилось. Она смотрела внимательно, стараясь запомнить каждое личико, изо всех сил стараясь запомнить каждое в этот значимый для нее и для них момент.
Все было очень чинно, правильно и красиво, пока ее взор не дошел до девочки за последней партой самого близкого к окнам ряда. Малышка в кремовой блузке уставилась куда-то вдаль совершенно ничего не видящим взглядом. Она о чем-то очень серьезно думала, потому что ее бровки чуть нахмурились, а аккуратные губы еле заметно двигались, явно шепча. Она что-то проговаривала про себя. Свои мысли волновали ребенка куда сильнее чем рассказ учительницы, ее чтение и тот простой факт, что на следующем уроке им всем писать изложение по этому самому рассказу, а потому слушать его надо хотя бы пол уха. Алла мысленно отметила про себя, что Алена больше тройки не получит.
Девочка Алена вообще была очень рассеяна и училась не то чтобы совсем плохо, но и не хорошо. Тройки и двойки были для нее делом привычным. Таких деток в ее классе было несколько, что совершенно не удивительно, но эта девочка была странная. Да-да именно, странная. Это было самое подходящие слово, которым Алла могла охарактеризовать ребенка. Аленушка была красивой девочкой с большими голубыми глазами. Ее никак нельзя было назвать глупой или несмышленой, скорее просто несколько ленивой и сложной в общении. По каким-то причинам все другие дети в классе ее не любили и всячески дразнили, дергали за волосы, обзывали, а иногда и били. В каждом классе есть свои заводилы и изгои. Но даже с изгоями, хоть один- два ребенка, да дружат. А с Аленой никто и никогда не играл, с ней даже старались не разговаривать, хотя и откровенного бойкота не объявляли. С ней здоровались, прощались, могли что-то спросить, но никто из подопечных учительницы за все два года не приглашал ее играть, не делился секретами или игрушками. Просто ее сторонились. По непонятной причине ее сторонилась и сама Алла Игнатьевна, она воспринимала ребенка, как просто слегка отстающую и старалась особо сил в нее не вкладывать, а еще было в этой девочке что-то очень странное и совсем для педагога непонятное. У нее был слишком взрослый взгляд. Нет, поймите правильно, у многих детей взрослые глаза, обиженные или просто тяжелые, к этому она привыкла и видела не раз, но у этого ребенка был не просто взрослый взгляд, а именно многоопытный что-то. При взгляде на нее сразу казалось, что она все понимает и знает о жизни так много, что в этой самой жизни ей просто скучно.
Учительница закончила читать, ответила на пару вопросов, которые выкрикнули детки не поднимая руки и тут прозвенел звонок. Она отпустила малышей побегать и снова всех предупредила, что как только прозвенел звонок на урок все сядут писать изложение по рассказу, который она только что прочла. Ребятня высыпала с воплями из класса за несколько секунд. Осталась только Алена. Она уже давно не выходила из класса на переменах. Зато просилась в туалет на уроках, что частенько раздражало Аллу. Девочка убрала учебник по литературе в рюкзак и достала учебник по русскому языку, готовясь к следующему уроку. А еще достала большую толстую тетрадь и карандаши. Вот эту тетрадь учительница увидела впервые и искренне удивилась. Обычно с такими ходят старшеклассники или вообще студенты, формат А4 для тетрадей детки начальной школы с собой не носили, только учебники могли быть такими большими, но чтобы ребенок сам принес такую большую тетрадку в школу. Зачем? Вопрос настолько заинтересовал педагога, что она и сама не заметила, как прошла к шкафу сразу за партой девочки, делая вид, что ей там что-то понадобилось. Она вскользь заглянула в тетрадь девочки и ахнула. Она рисовала в большой тетради. Не просто рисовала, а рисовала очень хорошо. Очень точно, правдоподобно и со множеством деталей, конечно детская ручка дрожала и смазывала общее впечатление, но то что у малышки огромный талант ясно было без слов. Она рисовала прекрасно. Учительница невольно залюбовалась ночным лесом, который Алена старательно выводила в данный момент. Девочка подняла на нее голубущие, невероятно глубокие глаза с длинными ресницами, но ничего не спросила. Алла почувствовала, как смутилась, видимо, чтобы получше рассмотреть работу дитя она подошла слишком близко.
- Что ты рисуешь? - спросила Алла Игнатьевна привычно склоняясь над партой, хотя сейчас это было не нужно. Картина настолько большая, что видно было прекрасно. Она сделала это скорее по привычке.
- Лес ночью. - удивленно ответила Алена и в ее голосе явно прослеживалось "Что сами не видите?". Вообще в ее голосе часто прослеживалась некоторая издевка или ирония.
- Красиво! - совершенно искренне оценила учительница. - У тебя талант!
- Нет! - девочка уверенно тряхнула головой, как бы лишний раз убеждая себя в том что она не умеет рисовать.
- Почему? По-моему очень красиво получается. - Аллу удивило такое поведение. Обычно дети ее возраста очень падки на лесть и наоборот стремятся, чтобы им сказали какие они хорошие и талантливые.
- У меня не получается! - Алена зло ткнула черным, острозаточенным карандашом в почти законченный рисунок и проткнула лист.
- Что не получается?
- Не получается нарисовать, как спит лес.
На рисунке было нарисовано черно-синее небо с большим количеством звезд, большая желтая луна, поляна с высокой травой, такой же темной, как и небо, через которую идет узкая тропинка в лес. Девочка нарисовала его совершенно черным.
Алла недоуменно посмотрела на ребенка, но не знала, что сказать. Алена виделась ей очень странной девочкой. Тут прозвенел звонок на урок и в класс стали забегать остальные детки. Учительница вернулась к своему столу. Дети весь урок старательно выводили свои мысли на бумаге по памяти. Алла старалась не смотреть в сторону Алены и периодически ловила себя на том что и сама не знает, как спит лес? А он вообще может спать? А если может, то как это можно нарисовать?
Урок пролетел незаметно и без приключений. Все сдали тетради с работой. Алена ушла последней. Алла Игнатьевна собрала стопку тетрадей и пошла в учительскую. Домой идти и проверять такое количество тетрадей не хотелось, а вот проверить все сразу и по математике и по русскому на работе казалось куда приемлемее. В учительской она налила себе чашку дешевого растворимого кофе, достала пачку печенья из шкафчика и стала проверять. Математика оказалась сложной наукой для большинства малышей. Пятерок в этот раз не получил никто, а вот тройки почти все. Алена со своей домашней работой отличилась и почти поняла тему вчерашнего урока. Алла почти с гордостью, как за собственную дочь поставила девочке твердую четверку. Изложения пошли намного лучше. Грамотных среди ее класса было намного больше, чем математиков, у малышей была хорошая память и многие очень старались себя показать. Когда Алла открыла тетрадь Алены она обомлела. Само изложение едва ли заняло у нее пять предложений, но вот под чуть кривым почерков на весь оставшийся лист была нарисована девочка с длинными волосами, которая что-то пишет за партой, очень похожая на Алену. И все. Больше не было ничего. Почему девочка так отнеслась к важной работе, ведь не за горами четверные оценки? Почему нарисовала себя? Почему не стала подробно описывать сюжет рассказа, хотя явно его знала, даже из того что она написала было понятно, она слушала учительницу? На все эти вопросы Алла не стала искать ответы, а просто оценила короткий пересказ и поставила три. Эта девочка должна была быть ей еще и благодарна. За то что она нарисовала в рабочей тетради нужно было ставить два.
На следующий день Алла не без интереса наблюдала за тем, как Алена отреагирует на тройку. Педагог была убеждена, что раз девочка нарисовала в тетради рисунок, значит думала, что ей поставят пять, а все из-за того что она неосторожно похвалила ребенка за рисование. Вчера по дороге домой Алла ругала себя за то что сейчас пошли слишком ушлые дети, чтобы вот так откровенно хвалить их. Больше таких поблажек себе она не позволит. Какого же было ее удивление, когда девочка просто взяла тетрадь и даже не посмотрела оценку, а просто убрала ее сразу в рюкзак. За весь день учительница ни слова не сказала Алене. Она очень злилась на этого наглого ребенка. Девчонка настолько уверена с в прекрасной оценке, что не стала удостаивать проверенную работу вниманием. Она искренне верит, что раз она настолько талантлива, то ей будут ставить оценки просто за талант, за красивые глаза. Алла решила, что с таким самомнением девочка далеко пойдет и не самом лучшем смысле.
Следующий день начался с драки. Из-за пробки на дороге Алла Игнатьевна чуток опоздала и пришла позже большинства ребят, еще только подходя к кабинету услышала крики. Несколько девочек пинали в разные стороны Алену, а одна тянула за волосы. Удивительно, но Алена молча придерживала косу, чтобы было не так больно и больше ничего не делала. Не сопротивлялась, не ругалась, не кричала, не плакала, как делал бы любой другой ребенок. Алла в ужасе всплеснула руками и стала разнимать девочек. Урок начался с лекции о том как плохо драться, но ни у кого не было раскаяния на лицах. Даже мальчики, которые были в этот момент в коридоре и вообще в драке не участвовали, почему то поддерживали тех девочек которые пихали Алену, но никто не посочувствовал жертве. Это очень насторожило Аллу. Да, она и сама в некотором роде злилась на слишком уверенную в себе девочку, но что такого мог сделать ребенок, чтобы никто из двадцати пять ребят не посочувствовал ей, чтобы никто не сказал, что обижать других плохо. Ее класс всегда отличался дружностью, доброжелательностью, это были самые обычные, очень хорошие, воспитанные детки, но сейчас каждый ненавидел маленькую Алену. Почему? Учительница решила поговорить с девочкой после уроков, после того, как все уйдут по домам, а уже после разговора с ней решать стоит ли сообщать родителям тех кто ее бил о проступке своих дочерей. День прошел в раздумьях. Алла то и дело смотрела в сторону забившийся в комочек на своем стеле маленькую девочку, которая даже глаз не поднимала от парты, хотя хорошо знала, что ее никто не видит. От такой картины сжималось сердце и хотелось плакать. Молодой учитель во чтобы то ни стало решила прекратить травлю ребенка у себя в классе. В том что Алену затравливали теперь не было сомнений, возможно ее и раньше били. Только на переменах. Потому она и перестала выходить из класса вместе со всеми, а может и после школы, на площадке. Кто может точно сказать сколько это продолжается и чем закончиться?
Уроки кончились и Алла Игнатьевна села на детский стул рядом с притихшей Аленой, которая все так же смотрела на столешницу парты.
- Может хочешь чаю? - ребенка надо было вывести из шокового состояния и уже потом разговаривать решила про себя Алла.
- А можно?
- Конечно, сейчас принесу. Тебе с сахаром и печением?
Она только кивнула в ответ и Алла пошла в учительскую. Вернувшись застала девочку за рисованием все в том же большом блокноте. Они выпили чаю и только после того как ребенок сгрыз три сласти Алла осторожно начала:
- Болит что-нибудь?
- Нет.
- А ты на них злишься?
- Нет. - голос девочки звучал очень уверенно для такого маленького возраста.
- Тебе обидно?
- Нет. Они должны были так поступить, все нормально. Не ругайте их, пожалуйста и родителям не звоните. - Алена подняла на ошарашенную Аллу Игнатьевну глубокие голубые глаза и на мгновение учительница потеряла дар речи. На нее смотрели совершенно взрослые глаза. Глаза опытной, даже старой женщины, в них чувствовалась такая сила и такая слепая безысходность, какую можно часто встретить на лицах и в глазах очень старых людей с тяжелой и трудной судьбой. Алла моргнула и взяла себя в руки.
- Как же так? Ты думаешь, что тебя можно обижать?
- Они разозлились на мои слова, а слова побить нельзя, вот поэтому побили меня. - девочка говорила спокойно и ровно, но Аллу очень напугали ее слова, она даже не сразу поняла почему. А когда поняла ей стало страшно. Ребенка били не в первый раз и она думает, что это нормально, более того, что по другому никак нельзя. Она не просто прощает, она защищает обидчиков. Но прежде чем сообщить родителям надо знать все подробности, потому Алла продолжала разговор, хотя все в ней уже рвалось к телефону.
- Что ты им такого сказала, что они на тебя разозлись?
- Я сказала, что никто никого не любит. Они рассмеялись и сказали, что может меня и не любит никто, но вот их очень любят. Я сказала, что и их не любят, что им только врут про то что любят. Вот они и разозлились.
- Почему ты думаешь, что никто никого не любит?
- Потому что никто себя не знает, никто себя не любит, а если и себя не любишь и не знаешь, то как можно любить кого-то еще?
- Родители, например. Они очень тебя любят. Ты их смысл жизни.
- Я думаю, что нет в жизни никакого смысла. - тихо ответила девочка.
- Как это?
- Знаете, мне кажется жизнь это как большая тетрадь по русскому языку, в которой много, много ошибок и все поля в красных чернилах.
- Вот видишь, вот в этих ошибках и есть смысл, человек исправиться и будет счастлив.
- Нет ни в чем смысла. - убежденно сказала Алена, протягивая руку за еще одним печеньем. - ни в ошибках, ни в красных чернилах, и даже в самой тетрадке по русскому нет никакого смысла. Просто, понимаете, взрослые, все люди слишком умные, чтобы это увидеть.
- Умные? В смысле? - Алла была в таком тихом шоке от слов маленькой, семилетней девочки, которую только сегодня утром пихали и толкали собственные одноклассники, что совершенно машинально продолжала разговор.
- Папа говорит, что я глупая. Вот вчера сказал, что раз я за русский три получила значит глупая. А все другие они умные. Они Бога придумывают, деньги, работу, любовь, детей, смысл жизни. А я глупая, понимаете ничего придумать не могу, только смотрю вокруг. Алла Игнатьевна в вокруг ничего нет, понимаете? Нет никаких смыслов, только чужие ошибки, вот как в моей тетрадке. Мама все время говорит, что люди много ошибок совершают и нельзя их за это винить. Только кроме ошибок ничего нет, совсем. И смысла нет.
О чем еще говорили и что еще рассказывала Алена учительница уже не запомнила. Девочка спокойно ушла только после обещания, что никого за драку не накажут и Алле пришлось пообещать. Минут через пять после ее ухода Алла Игнатьевна нашла выдранный из большой тетради рисунок ночного леса с желтой луной. Он лежал на полу под стулом, на котором сидела Алена, полностью законченный. В правом нижнем углу листа там, где начиналась тропинка в лес была нарисована маленькая девочка. Она шла по тропинке, через большое поле с высокой травой, в сторону спящего леса.
Прошли выходные. Все дни Алла Игнатьевна представляла, как вернет девочке рисунок и как та обрадуется. Но в понедельник в школу Алена не пришла, и во вторник, в среду Алла Игнатьевна позвонила к ней домой и плачущий женский голос рассказал, что Алена, маленькая девочка с очень странными, взрослыми голубыми глазами и ее родители разбились на машине в ночь с субботы на воскресенье.
Когда Алла Игнатьевна сообщила об этом всем в учительской кто-то плакал из учителей жалея молодую семью, кто-то тихо хныкал жалея девочку, кто-то, как завуч и директриса ругался матом, проклиная пьяных водителей. А учительница, только подумала, что чья-то ошибка перечеркнула жирными красными чернилами целых три тетрадки по русскому языку.
~*~*~
Учительница посмотрелась в карманное зеркальце, убедилась, что седые волосы лежат как надо и встала из-за стола. Удовлетворенно еще раз оглядела украшенный к первому сентября класс, глянула мельком на картину в рамке с большой желтой луной и лесом, улыбнулась и пошла на улицу встречать своих очередных первоклашек. Уже столько их прошло через этот кабинет, а первый раз в первый класс, все еще волновал ее. Она всегда чувствовала себя очень молодо при первой встрече со своими малышами. Алла вышла на улицу где все шумели, играла праздничная музыка, а нарядные крохи держали букеты. Она осмотрела весь свой новый класс, все такие красивые, такие светлые. Ей снова, как уже много раз стало очень грустно и на минуту пропала приветливая улыбка с лица, как она не искала, а ее не было здесь.
Не было среди малышей маленькой девочки со взглядом старушки.