Фролова Машенька : другие произведения.

Потерянный княжич. 1 том

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    3C4F7EE0-C4BF-11EE-BB00-1284C12.jpeg Что происходит с Творцами и прочими сущностями Высшего Порядка, что нарушают Законы Мироздания? Их лишают имени и памяти о нем. Их принуждают к отречению статуса Божественного создания, превращая в почти равного смертным, низвергая на уровень тех, кого отреченные уничтожили или не уберегли. Отреченного лишают привилегий Высшего Порядка, отнимая почти все силы. Отреченные приговариваются к судьбам под гнетом "ореола" в телах простых живущих, во множестве миров и перерождений. Теперь они должны служить на благо тех, кого благословили иные Высшие, на благо Героев историй, соблюдая, предрешенный ореолом, сценарий будущих событий. Туман - из отреченных. Приговоренный проживать жизни под ореолами "злодея", "пушечного мяса", "соперника" и прочих подобных, чтобы в конце мучительно сдохнуть, лишившись всего, на благо Героя, конечно. Так было, пока что-то не сломалось внутри. Он больше не желал Прощения. Он желал Завершения Пути. Только... что-то пошло не так... Примечания Автора: К писательству вернулась из-за спора с другим Автором, что подобная идея не даст большого количества библиотек и комстатуса. А я вот верю, что задумка отличная. Это - Бояръ, с кланами, интригами, статусами аристократии и роялем происхождения гг. Это - НЕ гарем и не эро. Надеюсь, у меня получится написать комедию положений. У меня нет корректора и редактора, так что могут быть опычатки. Роман "пишет себя сам", есть только общие наметки и идеи, так что я даже близко не представляю, сколько тут будет томов. Герой - ленивая имба-пофигист. Хотите надрыва и превозмогания? Проходите мимо. Этот герой уложит мир на лопатки. На идею вдохновили китайские новеллы и некоторые боярки. В РАБОТЕ
  
Интерлюдия 1
  

~ Пространство Надвременья Калейдоскопа Вселенных.

  

Девятые Небеса Божественного Плана Бытия.

  

Закрытое Хранилище ореолов для отреченных крайней эпохи.

  

Точное время - неизвестно. ~

  Хранилище внушало почтение и трепет своими размерами.
  Бесчисленное число духовных оков, в виде полок, занимали, казалось, все пространство этого места. Ряды божественных творений, прикрытых иллюзией шкафов, стеллажей, ярусов или подставок уходили ввысь и терялись где-то высоко, как и за горизонтом, там, где и сводов или стен было не рассмотреть. Окажись в этом месте смертный, то заблудился бы в Хранилище, как в лабиринте, без шанса найти выход.
  Воистину, тут чувствовалось величие Суда даже больше, чем в самом зале Приговоров. Точнее, в этом был убежден хранитель данного места.
  Юноше, что прохаживался вдоль вместилищ ореолов, внося данные о каждом в каталог, нельзя было дать и тридцати, по человеческим меркам. Длинные черные волосы, прямой нос, изящные пальцы, стройное тело и выразительный взгляд феникса выдавали в нем аристократа давно ушедшей эпохи Чжоу. Нет уже той страны, за которую он когда-то, будучи человеком, отдал все, даже жизнь. Нет уже и того мира, что породил его.
  Когда-то, а может и не одну вечность назад, Шенгун Вэн родился в семье императорских чиновников. Таланты, учителя и образование в столице сделали из него весьма успешного создателя искинов. В том его Пути было много всего, того, что и не хотелось вспоминать, даже спустя эпохи.
  Он погиб, погиб героически, сохранив сотни миллионов жизней, остановив с помощью нескольких ИИ гибель мира из-за биологической войны. Это Деяние, как и Самопожертвование, даровали ему новую оболочку души, превратив в Младшее божество. Потекли века нового существования, уже в виде сущности Высшего Порядка.
  Шенгун Вэн не любил вспоминать о своем Пути в ту эпоху, только и полностью забыть не выходило. Он видел, как его мир перестал существовать, вместе с миллиардами человеческих душ. И весь ужас тех событий был вовсе не в том, что погиб мир. Это-то как раз и неизбежно. Кошмар тех событий заключался в причине гибели мира. Родину Шенгун Вэна стер демиург, уничтожив не только планету, но и все души, что населяли ее. Высшее существо не просто уничтожило реальность, а именно развоплотило все живое и мертвое, уничтожило полностью и безвозвратно. Не изменило, как сделал бы Темный бог, а именно полностью стерло, как не было.
  Именно так, наблюдая самую страшную из агоний, молодой Младший бог и познакомился с нарушением Закона. Его от окончательного развоплощения спас именно ореол Героя, о котором тот и не догадывался. Он же, ореол, и сообщил на Небеса о Преступлении и уничтожении целой реальности, ведь тот демиург не остановился на одной лишь планете.
  Много позже Шенгун Вэну было даровано право служить в одном из Хранилищ ореолов для отреченных. И сколько бы эпох ни прошло, а наслаждение от мук этих чудовищ не становилось меньше в сердце Младшего божества. Он любил свое дело. Любил это место и службу, которой его наградили.
  Вот и сейчас бог выполнял свою работу. Недавно кто-то из сущностей Нижнего мира создал несколько сотен новых ореолов для преступников и передал на Небеса. В обязанности Шенгун Вэна входило изучение новых карательных ореолов, присваивание каждому особой метки и внесении оного в каталог Хранилища.
  Здесь ореолы приобретали вид флакона, подобного фиалам из магических миров. 'Стекло' фиала было ничем иным, как божественными оковами, что сдерживали силу ореола внутри малого объема. На Суде, в карательном зале, фиал откупорит кто-то из Высших, и своей волей приживит ореол к душе отреченного, обрекая и программируя его новую судьбу в смертном теле.
  На самом деле ореолами наделены все живущие, только если у обычных смертных, богов или демонов ореолы могут меняться, то карательные ореолы отреченных подобны неснимаемым проклятьям, цепям, пыткам и приговорам сразу. Как бы ни старался и что бы ни выдумал отреченный, а обойти ореол Божественного судилища никак не сможет. Отреченный пройдет по сценарию написанной Судьбы и испытает все, что уготовили Высшие.
  Шенгун Вэн никогда не был на Судилище, но одна мысль о страданиях божеств-преступников заставляла его пальцы дрожать. Ему нравилось воображать во что и как может развернуться ореол 'Злодея', особенно если внести некоторые правки в заложенный сценарий. Нет, Младший никогда бы не стал нарушать планы Высших, но лишь немного дополнить сценарий уже написанной судьбы он по должности мог, чем и пользовался с удовольствием.
  Изящные пальцы сжали очередной 'фиал', а в сознание хлынула нарисованная Высшим Судьба. Ореол 'Жертвы' начинался с отличного старта, отреченный должен будет родиться в очень престижной и богатой семье, быть с первого крика долгожданным и любимым, а завершить свой путь смертью. Шенгун представил душевные муки отреченного, когда сама жизнь, в лице Героя или Злодея, лишит его всего, что тот имел, и ощутил знакомую дрожь предвкушения чужих мук.
  Бог не стал менять основные узлы истории, на которых концентрировался Высший, лишь подправил кое-что. Например: отреченный не просто умрет, а сначала станет калекой, и проведет остаток жизни парализованным, испытывая постоянную боль. О да, Младшему нравилось воображать, как корчится отреченный в искалеченной смертной оболочке, как он будет молить о смерти и тихо сходить с ума от боли.
  Прозрачный фиал с золотисто-бардовым ореолом Жертвы плавно опустился на подготовленное место на полке. Младший бог облизал пересохшие губы, и вернулся к большому столу, на котором и материализовывались новые ореолы. Вывернув из-за поворота Шенгун успел заметить, как на столе появился новый фиал.
  Младший усмехнулся. Рука уже потянулась к фиалу. Этот тоже станет калекой, только теперь...
  Додумать бог не успел, пространство дрогнуло, пропуская в Хранилище двоих. Пан Гуаня, своего непосредственного начальника, а заодно и надзирателя за исполнением наказаний, Младший узнал сразу, и тут же склонился в поклоне. За его спиной шел молодой бог, тоже из Младших, только куда моложе, чем сам Шенгун Вэн. И одного взгляда хватило хранителю, чтобы заранее невзлюбить новичка. Короткие платиновые волосы, широкая улыбка, будто у счастливого ребенка и озорной взгляд пакостника подталкивали ни к самому приятному выводу. Чей-то отпрыск захотел повеселиться, а таким 'новичкам' на Небесах не отказывали Младшие. Чревато подобное ссылкой в Нижние миры, а то и наместником в один из миров смертных отправить могут.
  - Вот, принимай помощника, Шенгун, - без приветствия заговорил Пан Гуань, будто не замечая, как вольготно ведет себя улыбчивый парень, не выказывая и намека на почтение.
  - Господин...? - распрямился Шенгун Вэн, тоже нарушая этикет.
  - Это... Лэй Цзи. Он молод и ничего не понимает в нашей работе. Ему нужен опытный наставник.
  - Но... - попытался спорить Шенгун Вэн, неприязненно покосившись на молодого блондина, что уже вовсю вертел головой осматривая Хранилище будто собственную лавку.
  От хранителя не укрылась заминка начальства, а выскочек, которым еще и имена придумывают, никто не любит. Наверняка, чей-то отпрыск захотел поразвлечься, а не работать, и ему вместо обязанностей еще и нянькой работать теперь, и с каждым мгновеньем предположения о происхождении посетителя все крепли.
  - Мне всегда было интересно, как отреченные заслуживают Прощение и право на новый Путь! - звонким подростковым еще голосом влез Лэй Цзи, с подозрительно счастливой улыбкой.
  Лицо Шенгун Вэна перекосило. Лэй Цзи осматривал Хранилище с таким видом, что захотелось применить к нему один из новых ореолов.
  - Господин Пан Гуань, я не думаю, что...
  - Я спрашивал твоего мнения? - подозрительно спокойно уточнил надзиратель, поглаживая свиток исполнений приговоров, что всегда висел на его поясе.
  Шенгун Вэн тут же проглотил слова, которые так и остались на кончике языка.
  - Вот и отлично, - отметил Пан Гуань, и снимая свиток с пояса. - Лэй Цзи, - позвал он, уже отошедшего к стеллажам молодого бога, - осмотрись пока, а мы с твоим старшим кое-что обсудим.
  Шенгун Вэн проводил довольное божество цепким взглядом, но спорить не решился, хоть и хотелось вышвырнуть наглеца, что и про этикет не слышал. Парень умчался куда-то к центру Хранилища, скрывшись за шкафами с ореолами 'пушечного мяса' для криминальных Судеб.
  Пан Гуань же принялся расспрашивать Младшего подчиненного о прошлых отчетах. Внезапные проверки были привычны Шенгун Вэну, только сейчас присутствие новенького сильно нервировало. Не любил хранитель, когда его уединение так грубо нарушали.
  - Сегодня ожидается прибытие одного отреченного, - переключился к новому заданию начальник.
  - Да-да, - тут же встрепенулся Шенгун Вэн. - Нужно что-то особенное?
  - Хм... - Пан Гуань положил ладонь на раскрытый свиток, куда пару минут назад еще вносил пометки из отчета Младшего. Ладонь его засветилась божественной силой, перенося предписание Высших на новый бланк. - Вот, - листок перешел в руки хранителя. - Займитесь с Лэй Цзи и подготовьте побыстрее.
  - Разумеется, господин, - Шенгун Вэн принял предписание и снова склонился в поклоне.
  И распрямился он только когда тень божественного присутствия начальства полностью исчезла.
  Хранитель резко развернулся и рванул в сторону новичка.
  - Лэй Цзи!
  - Да, господин Шенгун Вэн, - блондинистое недоразумение вынырнуло из-за очередного шкафа, да так резко, что едва не сбил с ног хранителя.
  Шенгун Вэн едва успел отскочить. Лэй Цзи тоже испугался столкновения, это было видно по глазам, и тоже попытался затормозить и при этом отойти в сторону. В итоге молодой бог врезался плечом в стеллаж. Божество удивилось и чуть испугалось, выпустив силу. Стеллаж аж качнулся от такого воздействия.
  Хранитель вскинул руку, останавливая чужую божественную силу, и фиксируя ее уже своей волей, как и покачнувшийся шкаф. Вторая рука ухватила парня за ворот верхних одежд, не давая ему еще что-нибудь устроить.
  - Замри, паршивец! - не своим голосом прошипел хранитель.
  Парень замер в нелепой позе, и только сейчас Шенгун Вэн заметил, что в руке у новичка зажат фиал. Бог смотрел на хранителя чуть смущенно и даже скулы его покраснели, только Шенгун мог бы поклясться, что этому паразиту ни капли не стыдно. Он отпустил чужой ворот, позволяя юнцу отойти и вернуть себе приличествующий вид.
  - Старший, а что это такое? - Лэй Цзи сам протянул фиал.
  - Ореол, - буркнул хранитель, еще раз проверяя, не успел ли этот мелкий пакостник еще что-то испортить.
  - Странный он какой-то, - протянул мальчишка.
  - Что странного-то? Обычный 'Фальшивый Герой', - хранитель двинулся вдоль шкафов, чтобы вернуть фиал на законное место.
  - Герой - это же благословение, нет? - продолжил спрашивать любопытный. Он даже хранителя обогнал и заглянул в глаза.
  Такой искренний интерес подкупал даже такого нелюдимого бога, как Шенгун Вэн.
  - Что ты вообще знаешь об ореолах?
  - Ну-у... ореол - это божественная воля для развития души. Накладывается ореол в момент появления в мире на живущих, на мир в целом, на растения, на объекты, на животных, на предметы, но чаще всего именно на души разумных. Если живущий не совершал грехов, то ореол его следующей судьбы будет удачнее и счастливее. Если же наоборот, живущий совершил что-то ужасное, то и ореол его будет иметь негативные последствия. Рождение в рабстве, например, или короткую судьбу.
  - Верно. Ореол не нарушает свободу воли, а лишь устанавливает некий план на жизнь. Если живущий силен духом, талантлив и трудолюбив, то и любой негативный ореол он преодолеет. Чем привлечет внимание Высших, а уж те одарят его новым ореолом.
  - Старт определяет ореол, а вот финал жизни только проделанный Путь души, - уверенно повторил чьи-то слова Лэй Цзи.
  И смотрелся он при этом так потешно, в своем желании похвалы, что Шенгун улыбнулся.
  - Да, младший Лэй. Именно так все и обстоит, но это касательно лишь обычных ореолов, для обычных душ, которым еще развиваться и развиваться. - Они, наконец, добрались до нужного шкафа, куда хранитель и убрал фиал. - Обычные ореолы слабы, они почти не контролируют жизнь живущего, лишь создают простенькие барьеры предопределенности, которые любой легко преодолеет. Например: родился в бедной семье, что означает сложность обучения, но это не приговор, чтобы получить редкую профессию, даруя уже своим потомкам престижное образование. Это лишь означает, что в самом начале Пути живущего будут окружать бедняки, которые просто не верят в успех, а значит это и будут внушать ребенку. Если он сможет проявить силу воли, то легко преодолеет ореол бедной родни, ну а если нет... пойдет на новое перерождение. Все просто.
  Молодой закивал, а Шенгун Вэн ощутил прилив энтузиазма.
  - Только вот вопрос, что делать с уже развитой душой или духом самого божества? - Хранитель бросил на шкодника наставнический взор, и поймал в ответном восхищение. Приятно, когда каждое твое слово так воспринимают, как истину. - Особенно, если нужно наказать такую сильную душу?
  - Наказать? - повторил Лэй Цзи, чуть нахмурившись. - Старший, а разве отреченные не искупают свою вину?
  - А в чем разница? - усмехнулся хранитель, и не став ждать ответа продолжил: - Так вот, для сильных сущностей и существуют карательные ореолы. Их сценарии судьбы невозможно обойти.
  - Никак? - в глазах мальчишки снова загорелся интерес.
  - Никак, божественная сила усиливает фатальную непреодолимость событий. Даже если отреченный каким-то чудом обойдет какую-то из установок ореола отношения других живущих это не изменит. И в конечном счете отреченный вернется на заложенный в ореол путь и пройдет все.
  - А если все-таки...?
  - На этот случай, - перебил Шенгун Вэн, - в ореол заложен механизм прижигания души. Если отреченный откажется исполнять божественную волю, то испытает такую боль, какую и будучи божеством вообразить не мог.
  Они все шли вдоль стеллажей и шкафов, пока не добрались до одной из лестниц, что вела к верхним, а значит и более редким ореолам.
  - Старший, а...?
  - Хватит лекций, Лэй Цзи. Раз уж тебя мне навязали, значит будешь помогать в поисках.
  - Конечно, Старший. Могу ли я все-таки уточнить по поводу того ореола?
  - 'Фальшивый герой'? Тут все просто. Под этой маской отреченный становится тем, чей авторитет и успешность не вызывают сомнений, а затем, - хранитель щелкнул пальцами, - он все это теряет. Любовь близких, дружбу, деньги, бизнес, даже вежливое отношение окружающих, все исчезает или переходит настоящему Герою.
  - И какой смысл в подобном ореоле?
  - Смысл в отношении отреченного к подобному, он должен быть выше чужой злобы и ненависти, прощать обидчиков и преодолеть всеобщее отвращение к себе. И как ты понимаешь, гнилые души отреченных на подобное Деяние, что на уровне Святых, просто не способны. Они могут лишь лгать или мстить, что и происходит.
  - Понимаю, Старший.
  - Раз понимаешь, то помоги с поисками ореола 'живого щита Героя' для магической реальности.
  Божества остановились около подходящего раздела Хранилища.
  - Ты ищи тут, по ближайшим, а я пойду дальше.
  - Слушаюсь, Старший. - молодой бог склонился в глубоком поклоне, выражая и почтение, и благодаря за науку.
  Шенгун Вэн поправил рукава одежд и качнул головой, прежде чем скрыться в лабиринте между шкафами.
  Лэй Цзи проводил своего Старшего божественным чутьем, и лишь убедившись в том, что тот ушел достаточно далеко, позволил себе распрямиться. Молодой бог, которого в мире смертных приняли бы за школьника, внимательно осмотрел сотни сверкающих фиалов. Сотни разноцветных Судеб, что не обойти и не сломать, ведь всех отреченных лишают их божественности, оставляя крохи на осознание собственной никчемности пред божественной волей Высших.
  Ему не нужно было прикасаться к каждому отдельному флакону, чтобы 'прочесть' написанную Судьбу, достаточно было лишь мимолетного взгляда. И нельзя сказать, что 'Лэй Цзи' был сострадательным божеством, вот уж точно нет, только и такое количество покалеченных жизней... внушало, да.
  А впрочем, чего он еще мог ожидать от данного Зеркала Веера Миров?
  Шли минуты поисков в абсолютной тишине, пока, наконец, внимательный взгляд не выхватил нужное. Необходимый ореол 'Живого щита для Героя' нашелся на самой нижней полке, заставленный десятком фиалов с похожими названиями. Тонкие пальцы легко выхватили нужны ореол. В прозрачном флаконе клубилась материализованная божественная взвесь, материальное воплощение чужой воли она кидалась на стенки 'фиала', желая впиться в душу божества рядом.
  Страшное, если хоть немного подумать, оружие, которым тут карают...
  А впрочем, в его обязанности никогда и не входили философствования. Он здесь для другого. Кроха иной божественной силы через ладонь просочилась в фиал, тут же меняя оттенок ореола с почти темно-коричневого на серо-синий.
  Еще несколько мгновений на проверку и... по тонким губам молодого бога скользнула совсем уж мерзкая ухмылка, которую на этих Небесах успели подзабыть.
  - Старший! - звонко позвал мальчишка, сорвавшись с места. - Старший, я, кажется, нашел!
  - Что? - неподдельно удивился Светлый маньяк, которого тут принимали за кладовщика.
  - Вот, господин, посмотрите. Это оно же, правда? - и побольше щенячье радости в голос, побольше, неудачники любят услужливых.
  - Хм... да, юный Лэй, ты прав, это именно ореол Щита. Даже удивительно, что тебе удалось так быстро его отыскать, не владея каталогом и ориентирами.
  - Я очень старался! - и лихой придурковатости в голосе добавить.
  Звонкости хватило настолько, чтобы хранителя перекосило.
  - Ладно, пойдем вниз. Нужно подготовить ореол к Судилищу.
  Шенгун Вэн уже повернулся спиной к мальчишке, потому и не увидел, как чуть сбился с шага молодой бог.
  - А нужно еще что-то, господин? - осторожно, но все еще любопытно уточнил Лэй Цзи.
  - Конечно! Здесь, так сказать, спящие ореолы. Перед внедрением или приживлением в тело отреченного в любой из них нужно добавить оковы.
  - Оковы? - продолжал уточнять юнец, только вот взгляд, который уперся в спину хранителя никак не соответствовал благожелательной интонации.
  - Многие отреченные ломаются, младший, - поучительным тоном начал вещать маньяк, которому место в пантеоне Темных. - Они решают ничего не делать, покончить с собой, или, скажем, подставить Героя, да много всего, и чтобы таких 'нежелательных случайностей' не было мы, хранители, и добавляем в ореол свои оковы. Если отреченный решит что-то сотворить с теми, кого благословили Высшие или с собой, убить Героя или уйти в монахи, полностью забыв про сценарий Судьбы, то оковы начнут разъедать остатки души отреченного. Оковы не подарят смерти или забвения, зато наградят такой болью, которая и за пару следующих жизней не пройдет. Поверь, юный Лэй, моему опыту, еще ни один отреченный не пробовал нарушить собственное наказание больше пары раз.
  - Старший, раньше вы говорили про механизм, который тоже причиняет боль, разве это не одно и то же?
  - Разумеется нет, молодой Лэй, - даже рассмеялся хранитель. - Механизм контроля за исполнением вложенного в ореол сценария приносит, хоть и мучительную, но кратковременную боль. Это, если хочешь, сигнал-предупреждение, если отреченный будет ранен и не исполнит свою роль перед Героем, скажем. Хотя, как понимаешь, вариантов для такого сигнала может быть множество. Мои же оковы души установлены на тот случай, если отреченный вообще откажется проходить Путь ореола. Достаточно лишь окончательного решения и... он или она будут страдать десятилетиями.
  Лэй Цзи наблюдал, как хранитель легко откупорил фиал, зажал вылетевший 'туман' в ладонях и принялся пробуждать 'спящие' в ореоле, как сказали бы в космических реальностях 'закладки'.
  - Никому из них не убежать от страданий, - тихо промурлыкал хранитель, естественно не осознавая собственного безумного вида в данный момент.
  
  
Глава 1
  
***
  Лин Хан спешил. Он использовал все свои силы, все магические талисманы, чтобы успеть.
  И все равно опоздал...
  Город Хоу уже был в осаде, окруженный войсками Поднебесной Империи Муэ, как и равнина в дне пути от него была заполнена воинами благочестивых сект. А на равнине тот, кто не может погибнуть, просто не может...
  Шатер Лорда виднелся издалека, на вершине холма. В дневных лучах черный шелк герба сверкал, будто драгоценный камень. У Лин Хана ушло еще несколько часов, чтобы пробраться на холм, и при этом не быть замеченным культиваторами, Святыми или монахами, что прибыли сюда с одной целью - не дать его Лорду скрыться.
  Стоило пройти охранные цепи стражей, и оказаться около шатра господина, как тяжелый полог был отброшен, пропуская наружу Ю Джи. Первая женщина в их круге приближенных, ученица Лорда и просто красавица. Она была великолепна всегда, и даже сейчас, восхищала, будучи облаченной в доспех.
  Она бросила на Лин Хана лишь один взгляд, пробегая мимо, но и этого хватило чтобы воин замер, ведь демонический алхимик плакала. На ее длинных ресницах еще не просохли слезы. Культиватор и мастер проклятий замер, словно под печатью, не в силах даже шевельнуться от страшной догадки.
  Время шло, о защитную формацию разбилась очередная техника, которую праведные культиваторы направили именно на шатер. Золотистые искры развеялись в воздухе, подобно фейерверку. Завораживающему и невероятно смертоносному.
  Качнулись верхушки ближайших деревьев под давлением невидимого ветра чужой Ци. И Лин Хану пришлось сделать шаг к шатру, когда сердце уже знает страшную правду, только признавать не желает. Его Лорд, Владыка легионов демонических культиваторов, Властитель бесчисленных орд темных тварей восседал за низким столом и... ел. На сандаловом столике стояли десятки его любимых блюд, включая мясо духовных зверей и десерты из редких трав. Его халат из паучьего шелка был раскрыт, открывая бинты под белоснежной тканью нижних одежд. На самих бинтах уже проступали яркие пятна утекающей жизни.
  Эта кровь так захватила все внимание Лин Хана, что мастер не сразу заметил лекаря. Старый Шун Му крутился у маленького столика в самом дальнем углу шатра, что-то намешивая в одной из склянок. Шун Му тоже посмотрел в сторону визитера, и его взгляд, как и взгляд ученицы ранее, сообщил много больше, чем Лин Хан хотел бы знать.
  - Мой Лорд! - Лин Хан опустился на одно колено и склонил голову, чтобы спрятать уже собственные глаза.
  Десятый Демонический Лорд и Владыка Темного царства поднял голову. Лин Хан не видел этого, но ощущал всем своим внутренним оком. Присутствие столь сильного культиватора заставляло все естество дрожать, даже когда Лорд был спокоен. Вот и сейчас обостренные чувства сообщили мастеру, что его Лорд оперся рукой о колено, когда в другой ладони держал чашу с вином. Весь его вид, эта поза, ровное дыхание, удовлетворенный взгляд, совершенно все выдавало в Демоническом Лорде того, кто просто наслаждается жизнью, вином и маленьким пиром, а не...
  - Мой лучший генерал Лин Хан, - протянул Лорд, и нельзя было сказать, разгневан господин его появлением или же рад встрече. - Мастер проклятий, уверен, что лучший на весь этот мир.
  Лин Хан молчал.
  - Первый генерал. Сверкающий талант Темных земель. Непобедимый воин моего Царства. Хитрый, как сотня лис, стратег и интриган. Верный, как говорят, пес Десятого Демонического Лорда, - спокойно продолжал перечислять тот самый Лорд.
  Он был самым молодым Лордом. Его достижения в культивировании духовного развития были таковыми, что и через пять сотен лет их не смогут превзойти. Лучший, без всяких преувеличений, алхимик этого тысячелетия, уже составивший больше сотни манускриптов об алхимии. Мудрый, несмотря на молодость, наставник, уже создавший больше десяти техник развития на крови. За последний век, что Десятый у власти, Владыка сделал для Темного Царства больше, чем все Лорды до него вместе взятые.
  - Так скажи мне, генерал, - тихо протянул господин, - что ты делаешь здесь у Хоу, когда я лично приказывал тебе защищать столицу? - с последним словом демоническая Ци вырвалась из тела Владыки и хлестнула по пространству так, что старый лекарь застонал от боли.
  - Мой господин, - поднял лицо Лин Хан. - Я прибыл, чтобы сообщить...
  - Почему ты позволил себе нарушить мой приказ, генерал? - снова спросил Владыка.
  Лин Хан молчал.
  Юное еще лицо Владыки украсила усмешка.
  - Мой доблестный генерал спешил сюда, чтобы рассказать о ловушке? О том, что Хоу будет взят в заложники, пока меня будут убивать праведные секты? Или ты спешил сообщить, что подкрепления отрезаны войсками имперцев?
  - Я... - попытался хоть слово вставить Лин Хан.
  - Нет-нет, постой... Ты спешил рассказать, что против меня и одного легиона выйдут лишь каких-то девять праведных сект?
  - Владыка... - выдохнул Лин Хан, понимая, что сейчас его, скорее всего убьют.
  - Или нет? - снова не стал слушать Десятый. - Ты рвался сюда, забыв про обязанности и долг, в одиночку, рискуя жизнью, чтобы рассказать мне, что вся эта долина, равнина, да и сам Хоу под несколькими фармациями тишины, чтобы я уж точно не смог призвать даже демоническую мышь, что уж говорить о драконах или сумеречных фениксах?
  Лин Хан молчал. Ему просто нечего было сказать.
  Лорд отпил из чаши и потянулся за кувшином. От мастера не укрылось ни как чуть дрогнули пальцы Владыки, ни покачивания головы лекаря.
  - Ты нарушил клятву, доблестный генерал, - снова заговорил Десятый Лорд.
  - Да, - только и смог выдохнуть Лин Хан.
  - Прекрасно, что ты это признаешь, мой наставник. Ну что ж... присаживайся к столу. Давай выпьем перед тем, как праведники придут за моей головой, а ты не отправишься обратно в столицу.
  Лин Хан уже открыл рот, чтобы оспорить новый приказ, как был повален на землю, а кончик духовного меча Синфей уже пускал ему кровь на шее. Генерал даже не успел заметить прыжка, которым Владыка преодолел расстояние между ними, да и стол.
  - Сейчас ты выпьешь со мной, первый генерал Лин Хан, потом получишь мои распоряжения и уйдешь. Ты сделаешь это. Молча.
  Холодные, ярко-серые глаза медленно багровели, неотвратимо приобретая оттенок остывшей крови... или ржавчины на мече в лучах заката. Лин Хану хотелось спорить, но глядя в глаза господина, который смотрел на него, как на труп, не смог. Даже дышать выходило с огромным трудом. Однако и выжить, когда его воспитанник сегодня...
  - Там остались дети, наставник, - шепнули его губы почти беззвучно.
  И эти слова решили все. Мастер закрыл глаза.
  
***
  '- Хороший день, чтобы умереть! - буквально пропел где-то в глубине сознания радостный голос Олега.'
  '- Да, - мысленно согласился тот, кого больше века тут называли Владыкой Темного царства или Десятым Демоническим Лордом.'
  Какая эта была жизнь после Судилища? Цзян Шен не знал, да и не хотел знать... Пришел, наконец, последний день этой его Судьбы. Почему с большой буквы? Нарисованную карательным ореолом Судьбу нельзя обойти или пересилить, потому и с большой буквы, как непреодолимый рок или проклятье, как ярмо, что должен нести.
  Сколько Цзян Шен тут? Почти два столетия. Почти двести лет самых разных событий, абсолютное большинство которых хотелось как можно быстрее забыть. Ореол 'Второстепенного Злодея и предателя' сделал из него того, кого пришли убивать без малого тысяча праведников этого мира. Все по канонам добра, одно Зло запинают единой, очень праведной толпой, чтобы потом написать песни и сложить поэмы.
  '- Что-то мне не нравится твой настрой, брат, - резко сбавил градус позитива голос в голове.'
  '- Все хорошо, Олег, - все так же тихо шепнул Цзян Шен.'
  '- А вот мне так не кажется! Что тебя беспокоит?'
  Цзян Шен не ответил голосу. Он не помнил, как не знает и сейчас, какой была по счету его Судьба в стране под названием Россия. Он многого не помнил благодаря оковам ореола, что всегда стирали часть памяти о Судьбе уже после жизни. Высшим не нужно, чтобы отреченный набрался опыта или навыков, поэтому после смерти оболочки, оковы всегда вырывали из его души больше шестидесяти процентов практических знаний, оставляя эмоции и немного памяти. И эта процедура едва ли была приятной, скорее уж наоборот.
  В той своей Судьбе он был рожден Романом, и был у него старший брат Олег. Олег погиб, спасая младшего брата в драке с какими-то наркоманами. Умер тихо, на руках у младшего. Это было в прописанном сценарии. И душевная боль от тех минут преследовала Цзян Шена до сих пор. Ему и в этой жизни иногда снились стекленеющие глаза брата и его успокаивающий шепот. Даже в последние мгновенья бытия этот человек берег его душу. Позже Цзян Шен ни раз спрашивал, почему Олег так себя повел тогда, только ответ всегда удивлял:
  - Ну ты дремучий, а еще бог.
  - Я не бог.
  - Отстань, я все равно не мог тебя бросить. Ты - мой брат!
  - И что с того?
  - Достал! Считай, что тебе не понять 'загадочную русскую душу', раз простых слов не слышишь!
  И, забегая вперед, глядя уже на проделанный Путь, Цзян Шен признавал, что так и не понял 'русскую душу', а просто берег, как единственного по-настоящему родного.
  С его, Цзян Шена, взгляда тот поступок Олега - самое настоящее Деяние, достойное ореола Героя или даже больше. Награды за спасение отреченного человек естественно не получил, ведь это было прописано в Судьбе. Высшие могут многое предусмотреть, еще часть предугадать и предположить, только кое-что неподвластно и им.
  Олег не ушел за Грань мира смертных, не отправился в Навь той реальности или иной мир. Он остался. Остался, отдав на это свое право на перерождение. Сам Олег до сих пор не смог вспомнить, как ему это удалось, у кого он вымолил или выкупил право остаться бестелесным духом рядом с братом.
  Он прошел рядом с Цзян Шеном весь его тот Путь, до последнего вздоха. А вот после смерти оболочки случилось то, что Высшие не могли и вообразить. Олег слился с искалеченной душой Цзян Шена. Сам он рассказывал, что получилось это случайно.
  Олег просто увидел, как ореол, подобно цепям с крюками, вырывал из его души целые куски 'чего-то' и захотел... вылечить или хоть как-то помочь. Только у брата не было ничего, кроме собственной души и тоненьких астральных оболочек. И никак нельзя сравнивать душу смертного творения и дух того, кто и сам творил. Это как дыры в адаманте скотчем латать, совсем разные категории. Вот и вышло, что старший брат буквально растворился в самом глубоком подсознании существа, что считал братом. Олег рухнул в него, как в самую глубокую расщелину океана, и растворился бы там полностью, как стирает в пыль давление толщи, если бы Цзян Шен не увидел подобного Самопожертвования. Еще одного поступка, подобного Деянию. Он лично создал внутри себя подпространство, подобное еще одному пласту сознания, где давление его души было минимальным. Он сохранил брата, который отдал за него много больше, чем жизнь.
  Цзян Шен многого не помнил из своего Пути Высшей сущностью, но был уверен, что такая привязанность перешагивает и само понятие любви или любой иной подобной эмоции. Для самого же Олега все это было нормой и немного игрой. Именно он, постоянно общаясь с братом (да, даже сейчас, зная его историю, Олег был уверен, что Цзян Шен - его брат) и рассказал отреченному про такое понятие, как новеллы. Азиатские ранобэ в том мире приобрели такую популярность, что переплюнули многие художественные жанры литературы. Это стало не просто творчеством, а целой субкультурой, породившей сотни фильмов, игры, песни и театральные постановки.
  Для Цзян Шена понятие 'спящего видящего' не было удивительном. Их во всех мирах много, только от настоящих пророков спящих отличает непонимание собственных сил. Такие смертные всегда обладали тонким восприятием информационного слоя Мироздания, и выбирали какое-то творческое ремесло, что помогло бы им выразить свои силы. Художники, что рисуют картины. Сценаристы, что 'видят' иной мир. Писатели, что так похожи на творцов. Поэты, что ощущают магию слова. Композиторы, что 'слышат' еще не написанные мелодии. Все они списывали свои порывы вдохновения на неведомых Муз, на творческий экстаз, однако лишь подключались к тонкому плану, получая информацию об иных мирах, о чуждых реальностях и происходящих там событиях.
  И в этом не было ничего странного. Это привычно и знакомо. Только в тех историях, что так любил Олег было одно существенное отличие от реальности. В Новеллах, где были ореолы, Злодеи и Герои было и такое понятие, как 'маленький мир', то есть реальность, подобная вирту. В этих 'мирах' не было настоящих душ, настоящих смертных и настоящей боли. В них все, кто не главный герой - картонки. Те миры могли схлопнуться, могли быть переписаны или перезапущены. А Герой был в них равен Богу. Там он не убивал, не мстил, не калечил и не убивал. Там персонаж играл, не испытывая мук совести, ведь весь мир - фальшивка. Там не было настоящей смерти, а был лишь переход между маленькими мирами, что лишь немного схожи с реальностью.
  В этом и было фундаментальное отличие от правды. В реальности Цзян Шена все происходящее было реальным и настоящим. Эти миры, где протекали его Судьбы были живыми, а смерти - подлинными. Здесь были настоящие смертные с их эмоциями. Это были реальные миры, с реальными загубленными жизнями. И воспринимать такой мир Игрушкой или 'маленьким миром' просто не выходило.
  И осознание реальности всего происходящего приносило самую мучительную душевную боль, а вовсе не 'кара' от ореола.
  Синфей - меч, что был создан из слепка его души засветился, концентрируя Ци, и задрожал, успокаивая тяжелые мысли хозяина и создателя.
  Цзян Шен и сам не знал, почему его сознание блуждало по собственной памяти, почему ему вдруг захотелось порассуждать о мирах-наказаниях. Просто было что-то такое в воздухе, что беспокоило.
  Он отослал всех, кто был ему хоть немного дорог. Он защитил столицу Темного царства так, что пасть она не должна. Даже Хоу, что сейчас сражался в дне пути должен выстоять. Всем этим праведникам нужен только он. Его голова и жизнь. Основные силы его Демонических легионов остались в землях царства, а после его смерти уже новый, одиннадцатый Лорд не пойдет против 'праведного мира'. Он создал достаточно, чтобы быть спокойным за будущее своего дома. И все равно было что-то такое что не давало Лорду успокоиться. Что-то нервировало настолько, что даже битва не отвлекала.
  Останется в живых Лин Хан, наставник, что заменил отца. Останется в этом мире и малышка Ю Джи, что так мила в своей попытке скрыть влюбленность в него. Останутся верные. Останутся старики, что передадут искусство демонического культивирования молодым. Останутся и дети, чтобы уже своими жизнями продолжить вечную битву двух антагонистичных путей культивирования. Цзян Шен сделал даже больше, чем мог, учитывая ограничения ореола. За сотню лет на посту он внимательно следил за своим образом. О нем не будут вспоминать с горечью, как о потере великого война и правителя. Всего лишь молодой, сильный и глупый Владыка, который еще и правил меньше всех. Глупая мелочь, поучительная история, которую станут рассказывать по кабакам и ученикам в сектах мудрые наставники.
  Тот удар меча Главного Героя в крайней битве на людских землях был по-настоящему удачен. Он почти разрушил основание его дантиана**. А если прибавить к нему яд, которым так любезно одарил его будущий Одиннадцатый Лорд, что сейчас разрушал его Звездное Ядро*** Ци изнутри, то становилось ясно - восхода следующего утра Десятый не увидит.
  События складываются именно так, как и обещал сценарий Судьбы.
  И все же...
  
  Примечание Автора (далее 'П.А.:'):
  * Все диалоги в голове гг будут в неправильных кавычках и курсивом.
  ** Дантиан (или даньтянь, или дантян) (丹田 dāntián) - понятие китайских новелл жанров уся, сянься или сюаньхуань дословно переводится как 'Киноварное поле' или 'Эликсирное поле'. Относится к области тела, в которой сосредоточена ци человека. Технически существует три даньтяня, но эти романы упрощают концепцию и используют только нижний даньтян (обычно расположенный на три пальца ниже и на два пальца позади пупка). В романах Автора поле находиться в грудной клетке.
  *** Ядро (Звездное) - обычно сердцевина и сосредоточие энергии ци в романах о культивировании. Оно либо производит особую ци, из-за которой культиватор и может быть культиватором. Либо собирает ци из пространства и переделывает энергию под носителя. В данном случае 'Звездное' - это ранг Ядра, то есть наивысший из возможных перед вознесением.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
Глава 2
  
  
***
  
  Сколько прошло времени с начала битвы?
  Судя по сгущающимся сумеркам скоро все закончится.
  Это... обнадеживало... наверное...
  В какой-то момент Цзян Шен оказался один. А легион где-то там, на равнине, дальше. Отреченный чувствовал, что битва уже давно распалась на отдельные схватки. И нельзя сказать, что даже при таком катастрофическом соотношении демонические культиваторы проигрывали. Они убивали вполне успешно, и не без помощи своего Повелителя. Формация индивидуальной защиты для каждого из них требует постоянного контроля, чем и занимался Шен, подпитывая ауры своих воинов. Ци клубилась вокруг, подобно порывам невидимого ветра, из-за чего трепетали одежды.
  Красивая картина на фоне теплого заката.
  Главное, убедительно доиграть эту роль. Главное, прикладывать все силы к актерской игре, показывая, как сложно дается ему подобная формация.
  '- Сгорбись сильнее, - посоветовал Олег, тоже ощущая десятки смертей подданных брата в непосредственной близости. - Пошатнись, что ли, ты ж раненный благословенным клинком.'
  Цзян Шен покорно чуть шатнулся и сгорбился, одной рукой прикрыв окровавленные повязки на груди.
  Удар копья, собранного из множества мелких молний, посланный в спину и с той стороны, где погибли его личные стражи, принял на себя Синфей. Меч, эволюционировавший вместе с Владыкой, был равен по мощи и не таким техникам 'праведников'. Много позже подобные творения назовут божественным оружием. Медленно выпрямился, повернулся. Рукоять материализовавшегося меча легла в окровавленную ладонь.
  - Цзян Шен, - выплюнул нападавший, медленно приближаясь.
  - Сун Сюэлей.
  '- Главгад! - радостно воскликнул Олег.'
  - Ты был прекрасным учеником, - печально проговорил некоронованный вершитель воли всех праведников. - Как ты мог так пасть...
  Глава первой секты праведного пути Призрачные Облака. Глава и единого совета всех сект, монастырей и орденов праведников. Великий, во всех смыслах, бессмертный, проживший без малого уже полтысячелетия, и выглядевший при этом на сорок человеческих весен.
  Наставник Главного Героя этого мира. И бывший наставник самого Владыки.
  Это не было вопросом, а прозвучало утвердительно. Когда-то этот культиватор принял Цзян Шена в секту. Да, Десятый когда-то был праведником...
  - Ты желаешь поговорить? - усмехнулся Цзян Шен.
  - Тебя уже ничто не спасет. Я лишь хочу понять... Для эволюции Ядра ты уничтожил целый город... - он покачал головой. Его взгляд был полон печали.
  '- Как играет, собака! Как играет! - искренне восхитился Олег.'
  Цзян Шен не смог сдержать улыбки. Весьма сложно не улыбаться, когда любую драму и любой пафос на корню зарубают вот такие возгласы.
  - Да, - кивнул Владыка, подозревая, что выглядит и впрямь безумно, тоже делая шаг к противнику. - Только ты и сейчас не уточнил, что уничтожил я проклятых, которым уже не помочь было. Ты, праведный культиватор, может расскажешь мне, откуда в том городе появились миазмы с Нижних миров, да еще и в таком количестве?
  Цзян Шен уже не улыбался, а откровенно скалился. Он думал, что этот вопрос принесет ему удовольствие, но нет, не принес. И мелькнувшая паника в глазах культиватора тоже не тронула, как и злость настоящего сумасшедшего этого мира. Скольких этот безумец убил за века? Тысячи, десятки тысяч? И самое забавное, что на нем не было карательного ореола, как на отреченном.
  Цзян Шен видел, оставшимися крохами божественного чутья, лишь ореол 'отвергаемого'. Таких только в этом мире множество, и лишь этот превратился в реальное проклятье, для уничтожения которого потребовалось рождение Героя. Простой изгой превратился в настоящего безумца.
  Владыка продолжил, не планируя больше играть:
  - Да, я знаю, кто скрывается под маской самого верного оплота праведников. И это было бы смешно, как сюжет тех сказок, что любят рассказывать крестьянским детям, если бы не было так печально.
  А что ему, Шену, терять?
  Сун Сюэлей молчал, как и положено главному Злу, когда раскрывают его планы. Герой еще не знает, что его главный противник вовсе не Десятый Владыка, который пытал и убивал в том городе обычных людей, а праведников пускал на алхимические компоненты. Нет, вовсе нет.
  Город Чао, как и еще сотни деревень с мелкими поселениями пали вовсе не по воле Владыки Темного царства, как говорили слухи и многочисленные 'улики'. Если хорошо подумать, то ему-то такие прорывы в мир смертных ядовитой Ци с Нижних миров как раз мешали больше всего. Ведь закрывать прорехи в полотне бытия приходилось именно ему, Демоническому Лорду, ведь демонические культиваторы не только те, кто питается чужой болью и жизнями, но и те, кто вообще может взаимодействовать с прорывами и особой Ци Темных богов.
  Темное царство не просто так зовется именно темным. Именно на этих землях всегда происходили прорывы, с самых древних времен. И миазмы, как прозвали эту ядовитую энергию, подчинялись воле сильнейших темных, как некому подобию Темных Богов. Часто это стоило многих жизней. И да, демонические культиваторы, особенно Лорды, убивали на алтарях, чтобы иметь силы для борьбы с подобными червоточинами.
  Десятый не убивал на алтарях, его спасала алхимия. Только и будучи у власти столь сложной земли сто лет, Цзян Шен не имел сил, чтобы осуждать. Смерть сотен чужих, чтобы выжили свои, это много или мало? Если ты среди чужих, то это того не стоит. 'Каждая жизнь - бесценна, - скажут идиоты'. А вот если ты - культиватор крови или мертвой плоти, и видишь, как во дворе дома играют твои дети, те, кого убьют даже смертные крестьяне, если увидят, то сделаешь все, чтобы защитить единственное место, где у твоих детей есть будущее. В чем-то страшное и опасное, но оно есть.
  Цзян Шен появился в городе Чао именно затем, чтобы исправить сотворенное другими, хоть и не имел на это права. Чао был городом приграничным, и к Темному царству отношения не имел... формально.
  Только Цзян Шен хотел бы посмотреть на того правителя, который допустит у себя на границе рассадник смертельного яда. Вот и он не смог закрыть глаза, а когда прибыл стало ясно, что миазмы не просто убивали людей, а меняли мертвую плоть, превращая ее в некий 'сосуд' для слабых порождений Нижних планов. Умершие должны были стать весьма опасными, куда опаснее, чем большинство магических или демонических зверей.
  Только кому это важно? Важно лишь то, что Десятый Лорд призвал легионы и стер город в огненном вихре, спасая, в первую очередь, свое царство, но и количество проклятых душ у людей было бы ужасным.
  Город на чужих землях был уничтожен Десятым Демоническим Лордом, и именно это сообщили всему остальному миру. Это было чудовищно, и напугало весь праведный мир настолько, что он объединился, дабы уничтожить Цзян Шена. Хотя, стоило бы уточнить, что первым ранил Десятого именно Герой.
  Тут привыкли к иному, к тому, что бессмертные, как их называли в землях смертных, убивают друг друга, где-то там, далеко. Подавляющее большинство простых людей не встречает за жизнь и пары культиваторов. Смертные готовы к разрушениям, только не все города целиком, а какую-то их часть или несколько домов, культиваторы могли уничтожить род, клан или только семью правителя. Могли и города уничтожать, но не так. А если и гибнут люди невиновные, то происходит это как бы 'случайно', то есть тогда, когда сражаются бессмертные или армии, при нападении зверей или из-за духов. Не было такого, чтобы пришел культиватор - и просто стер город, без переговоров, без ультиматумов, что объявлялись на весь мир. Тут любили пафос. Перед подобным действием должно было быть хоть что-то, что оправдало бы поступок Владыки. Война, скандал, когда кто-то оскорбил бессмертного или нечто подобное. В этом мире подобное совершалось как бы открыто, и обязательно с видом уязвленной невинности на властном лице.
  В ту ночь у Цзян Шена просто не было времени на все эти, как сказал бы Олег: 'ритуальные пляски'. Время утекало, словно песок сквозь пальцы. Действовать нужно было срочно. К тому же отреченный не был идиотом и прекрасно понял задумку кукловода. Кто бы в праведном мире ему поверил? Он управляет прорывами, значит он их устроил. Собственно, так оно и вышло, уже через несколько дней каждая собака на континенте знала, что Ядро Владыки достигло высшего, Звездного ранга. Откуда бы, если в ту ночь там были лишь он, Герой и легионеры?
  Десятый и правда просто приказал, а его подданные просто исполнили его волю. И никто уже не узнает, что у этого города, как, впрочем, и на два дня вокруг него, не осталось ни одного здорового человека, все были отравлены и медленно умирали. Все они были заражены, без шанса на спасение. Их души уже были во власти порождений. Их такими создали специально.
  - Ты желал, чтобы зараженные, как гниль расползлись по континенту? - спокойно уточнил Владыка. - А там и весь мир можно отравить, а самому сесть на место наместника? Ты почти продал этот мир Темным Богам.
  Праведник усмехнулся.
  - Ты всегда был слишком умен для своих лет, юный Цзян Шен. Когда ты понял?
  - Сложно было не понять, когда твои меридианы уничтожены теми самыми миазмами, - Цзян Шен выразительно повел носом, будто принюхивался, - привкус у них характерный, мой бывший наставник...
  - Занятная версия событий, - печально улыбнулся Глава Секты.
  Он знакомо повел пальцами, призывая что-то из пространственного кольца. И еще до того, как это 'что-то' упало в траву между ними, где-то глубоко в душе отреченного, так глубоко, что схрон с душой Олега показался бы вершиной горы, словно взорвалась сверхновая, вымывая все краски реальности. За долю мгновенья что-то неуловимо изменилось. Что именно Цзян Шен не смог бы сказать и под пытками.
  Просто, когда с глухим стуком на землю упали два мешка с характерными бурыми пятнами, будто в них вино пролилось, да так и засохло, Владыка Темного царства знал, что в них.
  Знал.
  И принял.
  Вот, что мешало Цзян Шену все это время.
  - Твой генерал хорошо сражался, - как бы сострадательно протянул праведник.
  Цзян Шен молчал. И нельзя было сказать, что он был удивлен или шокирован. Карательный ореол штука такая... в чем-то привычная. Лишить жизни всех, кто по-настоящему дорог отреченному - это практически норма. Только какой-то потусторонний холод внутри был новым, а смерть Лин Хана - нет.
  Какой-то частичкой себя Шен отметил, что и Олег впал в оцепенение.
  - Он проследил за Ю Джи, - продолжил праведник, будто не замечая состояния бывшего ученика. - И вместо того, чтобы попытаться сообщить тебе о предательстве ученицы, напал. Захотел отомстить сам. Не успел, я был быстрее. А девчонка словно с ума сошла, когда поняла, что я его убил. Ты знал, что она на самом деле любила его, хоть и спала со мной, а перед тобой играла? Я вот нет, и был очень удивлен, когда она бросилась. Пришлось обезвредить и допросить. Оказывается, Ю Джи хотела убить тебя, чтобы он освободился от клятвы и сам стал Одиннадцатым Лордом. Она даже не понимала, что простого культиватора, без проклятой крови в венах, никто не посадит на трон. Кто ж тогда с миазмами управляться станет, если не потомки Темных богов? Потому она и стала работать на меня, уверенная, что я устрою ее союз с твоим генералом после твоей смерти. Как занятно, не находишь, бывший ученик? Ты оберегал ее, а она предательница, что делила ложе со мной, а мечтала о твоем генерале. Похоже на театр.
  Он упивался победой. Что ж, имел полное право.
  Шен молчал.
  Да, это было похоже на театр, а прописанный сценарий опять не сообщил несколько маленьких подробностей его Судьбы.
  Сун Сюэлей больше не стал ничего говорить. Завязался бой, скоротечный и с предсказуемым финалом. И если отражать атаки Главы еще выходило на рефлексах и удаче, то со временем Цзян Шен стал выдыхаться. Яд все же делал свое дело, и каждая воплощенная техника отзывалась в груди острой болью. Ни один обладатель карательного ореола никогда не сможет победить главного, будь то Герой или Злодей.
  Пальцы сами складывались в ручные печати. Ци одних техник развеивалась, чтобы тут же на ее место встали новые техники. Должно быть, со стороны, бой был красивым. Только Цзян Шену было плевать. Он не чувствовал боли. Не слышал крика брата. Не слышал и слов праведника. Все исполнялось и происходило будто не с ним, а он лишь наблюдал.
  И то, что он видел было забавным. Настолько, что в какой-то момент Владыка начал смеяться. Сначала тихо, едва слышно, но с каждым ударом все громче и громче, не замечая, что от его тела исходила волна Ци, усилившая голос так, что и на сотню ли было слышно. Отреченный смеялся и не мог остановиться. Да он и не хотел этого. Смех выходил не зловещим, и не истерическим, а искренним и чистым.
  - КАК ЖЕ Я ВАС НЕНАВИЖУ! - прогремело над всей равниной так, что многочисленные схватки остановились, а многие, кто не был силен в защите духа попадали на колени от боли этого волевого удара.
  Самому же Цзян Шену казалось, что он лишь прошептал это самому себе. Он вообще ничего не видел вокруг, сознание будто блуждало, одновременно руководя телом.
  Кровь, что уже пропитала разорванную одежду, начала слабо мерцать.
  Его всегда предавали, в любой из жизней. Всегда умирали те, к кому он привязывался хоть немного. И были судьбы, когда он отказывался от привязанностей вовсе, чтобы уберечь. Были и годы, когда он себя искренне ненавидел. В его Пути отреченного уже было все, что могло бы случится.
  Ему изменяли любимые женщины. Его убивали и презирали собственные дети и внуки. Его продавали в рабство родители. Его травили братья и сестры. Случались вещи и много страшнее, чем маска чудовища для многих миллионов. Были и события куда более пугающие, чем подлость той, которая, как казалось, любила. Сбывались вещи более болезненные, чем гибель наставника, который тихо гордился успехами ученика.
  Было, было и еще раз было.
  И сам Цзян Шен не мог бы объяснить или хотя бы интуитивно ощутить, почему внутри него происходило то, что и происходило.
  Бывший Высший каждой частицей того, что осталось от его божественной сути ощущал, как в нем, в самих этих крупинках, что-то сейчас мучительно гибнет. Нет, не просто отмирает, как сухие листья. Происходило что-то иное, схожее с перерождением в иное существо, но не оно.
  Очередная техника праведника отбросила Владыку далеко в сторону. Техника Затухающей Жизни из раздела лечебных, точнее на их основе. Будь Владыка хоть на каплю адекватнее, то закричал бы от боли, потому что все его меридианы сейчас разрывало изнутри, уничтожая заодно и кровь. Только Цзян не чувствовал сейчас боли.
  Он даже особо и не думал. Лишь ощущал, как что-то происходит, и не мог вспомнить этому названия.
  Земля обратилась песком и мягко приняла в объятия тело. И если бы его спросили, то Шен не смог бы сказать, какую технику применил, чтобы использовать землю в качестве перины.
  На сине-серо-голубом небе уже проступали звезды. Уже не было заката. Это сколько они тут равнину в каньон превращают?
  Ощущая мягкость песка под затылком, и то, с какой скоростью песок становится влажным, Цзян Шен смотрел в небо.
  Такое прекрасное в своей неповторимости. Такое безбрежное и необъятное. Такое уникальное в каждом из миров.
  И вдруг, с каким-то немым щелчком, новая личность бывшего Высшего встала на место.
  - Я хочу умереть, - спокойно проговорил новый Цзян Шен, мысленно посылая десяток проклятий в сторону своего противника, чтобы не мешал.
  Проклятья же развернулись в воздухе, приобретая вид серых, полупрозрачных сетей, так похожих на рыболовные смертных.
  Владыка, в своем новом состоянии 'душевной пустоты', не осознавал, что бой давно прекратился; что вокруг мертвая тишина, ибо все культиваторы придавлены его волей, а еще и закрыты его же усиленной формацией защиты. Владыка не осознавал и того, что за время ударов его противник использовал уже не только собственные силы, но и накопленные миазмы.
  А явление на поле боя Главы Союза праведного мира, от которого смердит тысячами мучительных смертей, остановило бы любое сражение.
  '- Мы и так, как бы уже... почти того... - как-то тихо заметил Олег, поняв, что брат говорит с ним.'
  - Нет, - снова на всю равнину спокойно прогремел голос Владыки. Цзян Шен прекрасно ощутил момент, когда праведнику удалось побороть проклятья, и в тот же миг метнул в него Синфей. Меч почему-то увеличился в размерах и прекрасно отправился в полет. Сам Лорд так и смотрел в небо, даже не моргнул, отдавая приказ мечу. Ему хотелось растворится в этой завораживающей безбрежности. - Я хочу раствориться. Я не хочу больше быть. - Шен рассмеялся. - Пусть Одиннадцатый защищает этот мир от участи стать кормом. Мне надоело лицемерие сект, бездействие орденов, как и слепота Святых или монахов. Этому миру не нужен зрячий, пусть гниют в слепоте и дальше.
  Олег не стал задавать глупых вопросов, восклицать или что-то доказывать. Олег молчал. Он тоже не знал, что случилось с братом, но... догадывался.
  А бросать того, с кем давно делишь один и тот же Путь? Он не сделал этого, когда знал Цзян Шена каких-то пару десятков лет. И, естественно, не оставит его и теперь.
  Да, полностью раствориться, в небытии, чтобы даже тени сознания не осталось. Шен был готов стать хоть пылью разрушенных планет, лишь бы того, кто мыслит (в любом виде) не осталось. Ему нужна была точка в собственном Пути. Цзян Шен проходил и переживал многое, но еще никогда он не желал именно перестать быть разумным. Это не было смертью в понимании смертных, Высшие, вообще, неубиваемые, если хорошо подумать. Он не желал сна небытия, не желал потери воспоминаний, а значит и личности. Он жаждал завершения.
  '- Думаю, пустота - это заманчиво, - засмеялся брат, отмечая, как рвутся связи души и тела. - Пойдем уже. Дадим праведникам поплевать на твой труп.'
  Цзян Шен, Десятый Демонический Лорд и Владыка Темного царства умер, так и не узнав, что его меч Синфей, пробил Главу праведников насквозь, тут же устремляясь в зарождающуюся червоточину прорыва, как на маяк. Не узнал он и о том, что именно его защита не дала миазмам Главы отравить всех, кто был в тот день на равнине, включая и Героя Фенг Тао, который слышал их разговор с учителем от первого и до последнего слова. Не узнал он и о том, что умер он не от яда или ран, а от того, что меч черпал силы на закрытие червоточины, что открыл Сун Сюэлей, в его, Шена, жизни.
  
***
  

Единые земли.

  

206 год от Объединения.

  

Город Хоу

  

Академия Багряной Слезы.

  Глава поднялся со своего места, и толпа будущих учеников почтительно замолкла. Мужчина осматривал ровные ряды тех, кто в этом году прошел отбор.
  - Ровно двести пятьдесят лет назад, - начал самый могущественный культиватор континента без всяких приветствий, - этот город был в осаде. Ровно двести пятьдесят лет назад погиб тот, кто сделал для сохранности нашего мира столько, что об этом можно говорить днями, или прочесть ни одну книгу. Вы все знаете эти его поступки и имя того, о ком я говорю.
  Ровно двести пятьдесят лет назад свою жизнь отдал тот, в честь кого и создана эта Академия. Я лично видел его кровавые слезы, и я же настоял на таком названии Академии, чтобы каждый помнил о жертве того, по чьим трактатам вы будете постигать искусства алхимии, создания божественного оружия или науку поводыря демонических зверей. Наш символ - его слеза, в последние минуты жизни. Кровь и боль, ради того, чтобы совершить невозможное.
  В этот день, точнее почти ночь, ушел великий алхимик и непревзойденный воин, который в одиночку остановил порабощение нашего мира порождениями из Нижних миров. И я, Фенг Тао, как Глава Академии призываю вас не опорочить имя Цзян Шена. Учитесь прилежно, познавайте тонкое искусство алхимии и будьте достойны.
  

  
Глава 3

  ~ Пространство Надвременья Калейдоскопа Вселенных.
  Восьмые Небеса Божественного Плана Бытия.
  Один из Карательных залов для отреченных крайней эпохи.
  Точное время - неизвестно. ~

  Смерть практически всегда болезненна.
  
  Конечно, есть масса исключений: во сне, под препаратами или заклятьями; под гипноустановками, что отключают боль; под внушением; под менталистикой или под псионикой. Только в Судьбах отреченных не бывает приятных, для приговоренных, 'исключений'.
  
  Финал Шена не стал таким приятным исключением из уже прожитого прошлого. Боль прошила острым штырем от макушки до пят, и лишь уже затем взрывом разошлась по остальным нервам и меридианам. Спазм рассеивания Ци вызвал кровавые слезы. Последнего вздоха не случилось. Был лишь выдох, вызванный разрывом меридиан во всем теле.
  
  И вот, последние нити духа и тела окончательно распались. И божественная воля подхватила, словно 'лист' его дух и понесла, за пределы этого мира.
  
  '- Восьмые небеса... ах, ненавистный-ненавистный на-а-аш не-дом... - пропел Олег. - Как же я ненавижу это место! - резко и холодно проговорил он же, почти звенящим от ярости голосом, после короткой паузы.'
  
  Бывший Цзян Шен промолчал. Он, как и брат, сразу узнал собственный Карательный зал - одна из весьма болезненных привилегий для отреченных. У каждого приговоренного был свой собственный зал, дабы исключить даже минимальную возможность контакта с другими приговоренными.
  
  За множество жизней, за пройденные эпохи Цзян Шен не видел иных подобных мест, только знал, что у каждого бывшего Высшего имелся отдельный, так сказать именной Карательный зал. Место, что создавалось исключительно под особенности конкретного отреченного. В 'границах' зала была вмурована его собственная энергия. Зал и создавался, собственно, из переделанной силы самого отреченного. И... тот, кто подобное задумал был гением, ибо как части пойти против целого? Как песчинке победить пустыню? Как капле поглотить море? Такая фантазия возможна лишь в сказке, в реальности же уничтожала или карала отреченного пусть и измененная, но его собственная сила, как океан растворит в себе любую каплю, пусть и исходную.
  
  Да и не пытался больше приговоренный что-то сотворить, как-то переиграть Высших, куда-то сбежать. Неважно это все уже. И сил на борьбу, пусть и волевых, давно не осталось.
  
  ' - Держись, - только и успел шепнуть брат перед тем, как Цзян Шен закрыл его пространство-вместилище внутри себя.'
  
  Сила ореола или его 'кара' приступила к самому приятному, для чего ее и создали...
  
  Ментальное тело Цзян Шена, повинуясь чужой мощи, распалось на множество связанных между собой частиц, уподобившись туману в закрытой пробкой бутыли. С тем лишь исключением, что сам приговоренный не был туманом или дымом, а зал - бутылкой.
  
  И нет, это была еще не боль. Принудительный переход в тонко-энергетическую форму существования - это лишь легкое неудобство, по сравнению с тем, что последует после. Настоящая боль накрыла, когда ореол принялся отделяться от 'тела' приговоренного.
  
  Здесь не было звуков в привычном понимании этого слова, но Шен орал. Он корчился от нестерпимой агонии, что и описать бы не смог. Да и не смогли бы смертные полностью осознать ощущения, а бессмертные не стали бы интересоваться у отречённого его впечатлениями от наказания.
  
  В центре зала, сквозь густой туман, блеснула маленькая искорка. Затем еще и еще, по всему "телу" приговоренного стали проступать сверкающие искорки, словно маленькие осколки драгоценных камней они стремились друг к другу и к центральной звездочке. Ореол возвращался в свое изначальное состояние, заодно, будто влажной ладонью по песку, утаскивая за собой воспоминания вместилища.
  
  События жизни Десятого Демонического Лорда и Владыки Демонов проносились пред внутренним оком того, кто и прожил путь Цзян Шена. Проносились и... блекли. Они выцветали, будто краски от времени. А вместе с ними сгнивал и Цзян Шен. Ореол уничтожал его личность, вместе с памятью и чувствами. И тому, кто был Лордом от подобной экзекуции было невыносимо больно, ибо любая мысль - это энергия. Любое чувство - это энергия. Память - это энергия. Все - есть энергия. Будь у него сейчас тело, и попроси кто-то его описать свои ощущения, то иначе, как сдирание кожи с прижиганием мышц он бы подобное и не именовал.
  
  Раньше, до этой, последней жизни, приговоренный старался максимально отстраниться от 'кары', а по сути 'вырывания' его плоти для нужд прочих Высших. Уйти в глубины естества сознанием, чтобы хоть немного уменьшить агонию. Мечтал о том, как такой же 'каре' подвергаются Высшие. Представлял, как их надменные лики искажаются мукой перед переходом в энергетическую форму. Воображал их крики, ведь кричать они будут куда сильнее его. Бывший Лорд это знал, ибо пройденный путь дает опыт даже в этом. Первое свое 'извлечение ореола' приговоренный помнил. И та боль была куда сильнее. Привык, как ни крути.
  
  Исчезали под волей кары и знания. Цзян Шен еще помнил себя Владыкой, но вот письменность множества демонических наречий, кроме одного основного - уже нет. Исчезли техники боя на мечах. Растворялись и знания магии того мира. Умирало все, за исключением чего-то совсем незначительного и самих фактов. Его жизнь, годы мук, интриг и стараний тихо исчезали, подобно дыму благовоний.
  
  Цзян Шен не знал сколько прошло времени, но ему казалось, что очень мало, лишь минуты, а он уже не мог вспомнить большей части собственных свитков по алхимии. Он был их создателем, но не мог вспомнить, как экспериментировал и что изучал, чтобы самому оставить учение. Ореол формировался медленно из золотых искорок, которые тоже, казалось, превращались то ли в дым, то ли туман и кружили в самом центре его 'тела'.
  
  Да, в каждой такой искорке его память и навыки, как и чувства, но вернуть их уже нельзя. Когда-то, очень давно Шен пытался остановить кару, вернуть насильно отнятое. И вспоминать, что случилось после глупой попытки ему не хотелось. Он мог лишь наблюдать сквозь боль, как исчезает его собственная жизнь. Исчезают чувства и знания.
  
  Время здесь тянулось и тянулось, словно свежая сахарная капля с палочки танхулу на ярморке, пока, наконец, в его теле не осталось ничего, что пренадлежало бы ореолу.
  
  Цзян Шен из мира бессмертных культиваторов был полностью и безвозвратно уничтожен, как уничтожается испачканный лист рисовой бумаги. В зале проступили стены, пол и потолок. Являя обычную залу, какая могла бы быть в любом богатом доме любого мира. Здесь не было мебели или еще чего-то, за что мог бы зацепиться глаз.
  
  Ореол сформировался в некое подобие клубящийся сферы, вместе с ней белесый туман, так похожий на густой дым сандаловой палочки, тоже начал сжиматься и закручиваться, формируя мужскую фигуру.
  
  Прошло еще несколько мгновений - и на нефритовый пол Восьмых Небес опустилась вполне человеческая нога, затем и вторая.
  
  Туману, а именно так на Небесах теперь называли приговоренного, не было дозволено принимать человеческий облик или любой иной. Он так и оставался светлым густым дымом, ибо никто не должен видеть его лица или любой иной части тела. Ему позволялось лишь соткать иллюзию одежд и некоего облика, схожего с призрачным, но без деталей. Приговоренные были лишены возможности иметь постоянные формы духа, как и постоянные воплощения из плоти, кроме тех, в которые переносит ореол. Вид иллюзии одежд тоже выбирался не им. Все отреченные имели имена-клички, запрет на облик хоть немного похожий на божественный и единую иллюзию одежд из мягких сапог, светло-серых брюк и тяжелой ткани ханьфу* того же оттенка. Серые оттенки, особенно темно-серые на Небесах были символом горя, скорби и раскаянья.
  
  Туману полагалось постоянно раскаиваться за свои преступления, а одежда без единого украшения или вышивки должны были это только подчеркнуть. Стоило фигуре устойчиво застыть, фиксируя собственное тело в одной форме, как золотистая сфера распалась на два широких браслета. Туман даже не дернулся, когда ореол снова сковал остатки покореженного духа.
  
  Приговоренный не строил иллюзий о собственной силе. С точки зрения любого духовного или магического создания он был слабым калекой, немногим более сильным, чем обычный многовековой дух. Любой из местных обитателей мог прихлопнуть Тумана мимолетным усилием. Только вот развоплощения ему никто не подарит.
  
  Как бывало каждый раз после 'кары' Туману не дали времени, чтобы хоть немного прийти в себя и унять фантомные боли по всем глубинным уровням энергополя. Стоило браслетам-кандалам защелкнуться на подрагивающих контурах рук, как за спиной силуэта проступили резные двери. На вид они были тонкими, ажурными и хрупкими, только на деле выйти из зала приговоренный может лишь в сопровождении богов и никак иначе.
  
  После очередного воплощения Туман уже пытался вырваться. Воспоминания о том пробуждали фантомные боли. Как было всегда, когда Туман вспоминал о своих попытках сбежать. В этот же раз приговоренный просто остался на месте, ожидая.
  
  Двери распахнулись. Сначала в Карательный зал вошли двое Ниу Тоу**. Любому могло показаться, что эти двое воинов - демоны. Ауры, как и головы с тремя рогами указывали на это, но отреченный знал, что за этой одинаковой маскировкой скрываются боги. В тусклом свете, что исходил от браслетов, блеснули копья. Оба стража встали около дверей. Следом за ними в зал вошел Ван-Ян. Это божество 'справедливого суда' был личным надзирающим за наказаниями Тумана. Он всегда приходил к нему в облике невысокого и худого человека. В этот раз Ван-Ян предстал в расшитом облаками изумрудном ханьфу, будто издеваясь над 'кающимся' обликом отреченного.
   Последними в зал вошли двое Ма Миан***. Только эти стражи, в отличие от абсолютно идентичных Ниу Тоу, имели разные головы и разные доспехи. У одного из них был лук.
  
  Ван-Ян протянул руку, призывая ореол. Напоследок браслеты попытались оторвать Туману кисти, как было всегда. Подобное тоже было частью 'кары'. Случалось, что приговоренный в миг финального отделения оков падал на нефритовые плиты. Случалось, что и кричал от вспышки боли, будто ему на руки раскаленное масло попало. Сегодня же Туман даже не дернулся, лишь мысленно простился с Цзян Шеном. Некоторое время божество изучало ореол, а вместе с ним и всю судьбу Тумана. И в очередной раз Туман поймал себя на невнятном ощущении, что 'справедливому' было приятно смотреть за тем, как ореол его наказывал.
  
  Отреченный не шевелился, снова ожидая решения. У него уже был опыт подобной проверки. Случались Судьбы, где ореол пытал Тумана, случалось, что и сам Туман шел на смерть. Такое было еще в те времена, когда отреченный верил, а потому искал лазейки в чарах и воле Высших. Не верилось ему тогда, что от Приговора нет спасения. Что ж... минули эпохи, и Туман мог заявить, что лазеек и правда нет, а если они и есть, то не про него и не для него.
  
  Наконец, браслеты исчезли в складках одежд божества. Темные глаза Ван-Яна цепко осмотрели фигуру Тумана, особое внимание уделяя лицу. Да, это тоже была проверка. Если ореол сработал неверно, то в контуре его лица проступят черты прошлой жизни. К слову, с Туманом такого не случалось, но раз проверяют его после каждой Судьбы столь тщательно, значит случались у ореолов ошибки при изъятии памяти.
  
  - Отреченный 'Туман', - проговорил, наконец, мужчина. - Судьба пройдена, - вынес вердикт проверяющий, после короткой паузы.
  
  Будь у Тумана лицо, то он вздернул бы брови в удивлении. В этот раз у божества не возникло желания потянуть время, пугая приговоренного. Туман склонился в плавном поклоне. Плавном, чтобы не провоцировать стражей. Помнил Туман и копья, и стрелы их, поэтому и все его движения плавны. Сегодня отреченному не хотелось дополнительной боли.
  
  Божество развернулось лицом к выходу. За ним двинулся и Туман. Им предстояло пройти по коридорам страха, а затем по шестьдесят трем ступеням-ножам до зала Судилища, где некоторые Высшие огласят его новую Судьбу, как и одарят новым ореолом.
  
  Туман незаметно проверил сохранность вместилища души Олега, лишний раз убеждаясь, что тот не пострадал. И мысленно вздохнул. Это будет очень длинный день. Если к коридорам страха, что пробуждают самое глубинные ужасы Туман несколько привык, то вот к ядовитым духовным лезвиям привыкнуть невозможно. Отреченный в очередной раз сравнил себя с единственной дойной коровой на всю деревню крестьян, которой не дают ни сдохнуть, ни отъесться. Весь путь до нового ореола и отправки к смертным из него будут вырывать силы, которых нет. Пусть крупицы, пусть совсем по капле, но Высшие сделают все, чтобы у отреченного не было духовных сил на что-то более существенное, чем просто существование на Божественном Плане.
  
  Он мог бы решить, что они бояться его, но... нет. Туман уже давно не наивный и самовлюбленный бог, что верить в подобное. Как не верилось и в извращенные вкусы Высших, которым нравилась его боль. Может когда-то он и верил, что все они безумны, только и это время прошло. И теперь Туман точно знал, что все крохи его сил, которые успевают восстановиться в смертном воплощении Судьбы уходят исключительно на поддержание его же клетки-зала.
  
  Туман не жертва и даже не игрушка в руках Высших. Лишь приговоренный, не более и не менее, как бы не желалось чего-то иного. В какой-то момент Туман осознал, что его не пытают больше необходимого минимума, не увечат более нужного для ореола, хотя могли бы. Его никогда и никто не оскорблял. Даже его стражи всегда корректны, если он не пытается бежать или напасть. В какой-то миг Туман ясно понял, что настоящих врагов, как и настоящих безумцев тут не имелось. У него было с чем сравнить, с собственными Судьбами. Разумные причиняли ему куда больше страданий, чем те, кто и приговорил.
  
  А уже это внушало Туману надежду на то, что сегодня его услышат... и отпустят.
  
  
  
  
  
  П.А.:
  
  
  
  *Ханьфу (漢服) - традиционный китайский костюм ханьцев (Китай). Имеет множество разновидностей: чаофу, цзифу, гонфу и т.п. Носился и мужчинами, и женщинами. Сейчас используется лишь на исторических или официальных мероприятиях. Состоит из: нательного белья, штанов, для женщин и юбка, и штаны, возможны варианты с короткой нательной курткой, внутренний халат (из тонкого полотна) и внешний халат или длинный халат, возможно поверх внешнего халата еще и накидка. В холодное время года число халатов может доходить до пяти, а на церемониях до семи.
  
  
  ** Ниу Тоу (牛头) - дословно 'лик быка'. Демоны имели тела сильных воинов людей и голову быка (с двумя, тремя или вовсе без рогов) Отличные мечники и копейщики. В мифах Китая есть два варианта этих существ:
  
  - Раса демонов, чьи воины сопровождали на подземный суд души грешников.
  - Имя собственное демона-охранника моста мертвых в подземном мире.
  
  
  
  *** Ма Миан (马 面) - дословно 'лицо лошади'. Демоны имели высокие человеческие тела и голову лошади. По легендам лучники и следопыты подземного мира. Каста адских офицеров, что либо сопровождали на суд души, либо выискивали грешников, что смогли избежать прохода по 10 судилищам ада (подземный мир или Диюй).
  
  
  
  Пожалуйста, поддержите лайком или комментом.

Глава 4

  
  
  
  ~ Пространство Надвременья Калейдоскопа Вселенных.
  Восьмые Небеса Божественного Плана Бытия.
  Дворец Судилища для отреченных крайней эпохи.
  Точное время - неизвестно. ~
  
  
  
  
  По сути своей Дворец Судилища состоял лишь из одного огромного зала, где и восседали Высшие. В самом зале на возвышении всегда располагались троны судий. Мраморные стены уходили куда-то вверх, подавляя любого, кто приближался к Судилищу, как и изогнутый купол крыши. Туман шел за божеством, стараясь не смотреть по сторонам.
  
  Коридоры вывели отреченного в пространство пустоты. Здесь не было ничего, кроме дороги ко Дворцу, что уже множество эпох так и висит в нигде. Туман помнил, что Судилище, хоть и было частью Восьмых Небес, только на деле это место было в закладке Вневременья, точке, что была меж Небесами и Подземным Царством. Дворец легко мог схлопнуться, уничтожая любого из приговоренных.
  
  Ходили легенды, что кому-то и когда-то удалось сбежать именно из Дворца, низвергнув нескольких Высших, что сейчас уже забыты. Выводы остальные сделали верные, переместив место суда туда, откуда 'бежать' можно тысячелетиями, оставаясь на месте. Туман в очередной раз всмотрелся в пустоту за границами дороги. Вспомнилось, как отреченный всерьез прикидывал вариант спрыгнуть с нее, чтобы хоть так остановить это вечное колесо перерождений. Остановило его тогда понимание, что пустота может быть много хуже, чем существование в смертной плоти.
  
  Ступени-ножи выглядели, в восприятии Тумана, как самые обычные каменные ступени. Его сил просто не хватало, чтобы увидеть их структуру под иллюзией. Духовные лезвия выпустили яд с первым шагом. В первые появления здесь боль была такова, что приговоренного стражи вносили на руках несколько раз, ибо Туман был близок к сумасшествию. Шло время - и вот, Туман уже шагает сам и почти ничего не чувствует.
  
  Будь приговоренный прошлым, то подобное его бы взволновало или вызвало научный интерес, только новый Туман, что был рожден под небом уже забытого мира, не испытывал ничего. Его ждало последнее Судилище, и он готовился к нему.
  
  Наконец, он остался один в центре овальной залы. Прямо перед ним проявились кресла, что скоро заполнятся Высшими. Туман опустился на колени. Он не мог сказать, сколько прошло времени, когда на суд стали прибывать прочие божества. После той истории, когда приговоренный превратился в охотника, Высшие не появлялись лично на Судилище. Точнее, аватары не были правилом или традицией, просто отреченный должен был что-то этакое совершить, чтобы Высшие прибыли сами.
  
  В Пути Тумана подобное случалось лишь раз, когда его и лишили титулов и сил, на самом первом своем Судилище. После того события Туман видел лишь аватары или, вообще, лишь голос. И поэтому он почти изумился, когда увидел больше пары десятков Высших и более три десятков младших богов, что прибыли на штатное слушанье, так сказать 'во плоти'. А впрочем, удивление пропало так же быстро, как и появилось. Ну возжелалось Высшим быть сейчас здесь, и что с того? Стало им любопытно посмотреть на отреченного, про коего многие не знают ничего, кроме клички и списка проступков. Бывает.
  
  Высшие, как и прочие боги, молчали. Никто не переговаривался, лишь смотрели на отреченного. В тишине Ван-Ян прошел мимо Тумана к специальному постаменту и возложил на него браслеты. Туман ощутил, как чужая воля преобразовала ореол в исходный золотистый дым. И уже от него потянулись невидимые, но ощутимые линии ко всем божествам и прочим, кого пустили на Судилище. Были бы у отреченного глаза, он бы их прикрыл. У отреченного нет ничего, даже чувств, поэтому и испытывать стыд он не может. Туман привык, так было всегда. Любая мысль и любое чувство, как и событие его Судьбы могло быть просмотрено и оценено любым из обитателей Небес.
  
  Иногда он чувствовал себя трюкачом или просто куклой, осознавая, что скрыть что-то от судий нельзя. И за что именно они похвалят, или же, наоборот, осудят предугадать было невозможно. В его Пути случались моменты, когда Туман проваливал испытание Судьбой. Что случается с отреченным в этом случае лучше даже не представлять. Однако, не пытки пугали когда-то Тумана, а тот факт, что новая Судьба будет куда отвратнее проваленной. Олега это всегда невероятно злило, ведь по его представлениям уровень игры усложняется, если справился с предыдущим, а не провалил уровень. На Небесах считали иначе, не справился? Прекрасно, дальше будет хуже.
  
  Урок Туман усвоил очень хорошо, поэтому и рвал жилы, чтобы соблюсти все правила.
  
  Благо, сейчас он справился.
  
  - Что можешь сказать, Ван-Ян? - первым заговорил Цан Цзе.
  
  - Мир стабилен, - отозвался надзиратель. - Более того, вариации его будущего удовлетворяют Знающих.
  
  - Вот как, - божественный историк бросил на Тумана заинтересованный взгляд. - Быть тому. Я доволен. Судьба пройдена полностью. Отреченный познал боль предательства и горечь утрат. Сам предавал и отнимал жизни множества раз. Меня удовлетворяет уровень ненависти к нему.
  
  Благообразный старец махнул рукой. Над Туманом, достаточно высоко, чтобы не мешать Высшим и прочим, проступили духовные весы. В одну из белых чаш опустился сгусток света.
  
  - Меня волнует, что отреченный не исполнил свой долг до конца! - громыхнул голос Шоу-Сина. Сегодня божество долголетия и ценности жизни явилось в облике молодого воина с короткими волосами и в броне. - Да, многое нельзя было изменить, но он и не пытался сделать более необходимого для спасения людей. Он не искал невиновных в зараженных областях, а просто приговорил всех. Его люди сжигали любого, кто был в области заражения миазмами, но ведь это - ошибка! Отреченный так и не научился милосердию и заботе о ближним. Его волнует лишь его Судьба, а не возможность спасения невинных душ. Я - против. Урок не усвоен.
  
  Еще один взмах руки - и на вторую чашу опустился свет.
  
  Так и пошло. Высшие, Низшие и прочие боги брали слово и выносили вердикт. Кто-то был уверен, что Туман справился, но большинство, как и всегда, впрочем, находили к чему придраться. Отреченный еще больше наклонил голову и сгорбился, удерживая собственное энергетическое поле. Многие выражали свое негодование вместе с выплесками силы, что било по самому слабому здесь.
  
  Случались ранее моменты, когда Туман, при подобном разборе его жизни негодовал. Он, бывало, даже порывался спорить и вмешивался в обсуждения. Он что-то пытался доказать. Сейчас вспоминать об этом было даже забавно. Если и сможет когда-то отреченный искупить свои преступления, то это будет явно не Туман. Он устал. А усталость принесла за собой и некое успокоение. И потом, если смотреть без эмоций, то чужие мнения были даже интересны. Были бы, если бы Туману сейчас не было плевать на все. Он лишь ждал.
  
  Наконец случилось то, что и должно. Все высказались. И естественно чаша, что отвечало за 'не исправление' его сущности была куда весомее чаши 'благодати'. Туман и не ждал иного. Если когда-нибудь на Судилище чаша 'благодати' перевесит 'не исправление', то отреченный снова станет божеством. Интерес Тумана был в количестве 'благодати', если ее достаточно, то...
  
  - Говори, - приказал Шан-ди, один из совета Высших. - Ты заслужил просьбу, отреченный Туман.
  
  Именно этого Туман и ждал. Отреченным, при правильном Пути, дозволялось что-то попросить. Сам Туман просил разного, но как правило: отдыха между ореолами или более легкой Судьбы.
  
  Сегодня же...
  
  Туман поднялся с колен, концентрируя все внимание на этом Высшем. Он был прекрасен, как может быть прекрасно творение лучшего скульптора. Когда-то... очень давно именно Шан-ди уничтожил Тумана, как Высшего и как божество вообще. Именно он судил и приговорил Тумана. Именно он продолжал его судить эпохами. И это именно его волей изменена энергия Тумана в Карательном зале.
  
  Туман даже не мог подобрать слов, чтобы описать как он ненавидел это существо. И да, именно эта ненависть питала и волю к жизни самого Тумана. Сколько раз он представлял, как уничтожит его? Не счесть. Сколько раз именно это красиво-надменное лицо из памяти вынуждало Тумана выживать там, где любой иной уже бы сдох от болевого шока? Он и сам не помнил.
  
  Туман молчал. Он пытался понять, в какой именно момент все изменилось? Когда, в какой из жизней мысль о мести и ненависти даже не появилась? Когда он стал забывать черты лица и контур силы своего врага? И в какой момент злейший враг сначала перестал таковым быть, а затем и просто исчез из восприятия?
  
  Пытался понять и вспомнить, но так и не смог. Просто в какой-то миг бытия прошлое, как, собственно, и настоящие перестали хоть что-то значить. Да, это Высший был его врагом, только и Туман уже мертв. А вот у новой личности это существо не вызывало ничего, кроме чисто эстетического удовольствия, как у любого кто видит что-то чудесное. Туман мог бы сравнить Шан-ди с картиной или с закатом. Он был красив, как красива любая уходящая звезда, но и на этом и все.
  
  И что-то такое Высший уловил, потому как чуть нахмурился.
  
  - Если этому ничтожному позволено сказать, то я желал бы... единого развоплощения естества.
  
  
  

Глава 5

  
  
  ~ Пространство Надвременья Калейдоскопа Вселенных.
  Восьмые Небеса Божественного Плана Бытия.
  Дворец Судилища для отреченных крайней эпохи.
  Точное время - неизвестно. ~
  
  
  Несколько мгновений было невероятно тихо. Боги переваривали заявление Тумана. На лицах некоторых можно было заметить шок, а то и ужас.
  
  И причина проста, это смертные, любой расы могут решится на самоубийство, но не обитатели Небес или Подземного мира. В отличие от смертных тел, у духовных просто нет того механизма, что допустит подобное. Энергетические сущности бессмертны. И нет, это не преувеличение, как можно было бы решить. Это - факт. Энергию можно развеять, можно и изменить, можно исказить ее до неузнаваемости, но не уничтожить полностью. Смертные идут на самопожертвование относительно легко, ибо где-то глубоко внутри себя знают, что тело - лишь оболочка. А смерть - смена наряда, не более. Небеса же, как никто другой, в курсе, что если полностью уничтожить естество, то ничего далее не будет. Точка. А подобное страшило бессмертных куда более чего-то иного.
  
  Что уж там, даже Туман еще недавно был уверен, что лучше такое существование, чем никакого, ибо время бежит и его не остановить, а значит, возможно, когда-нибудь в его Пути будут изменения. Вера и надежда не давали Туману посмотреть на происходящее трезво.
  
  Нет, богов, как и Высших, как и демонов можно убить, только смерть воплощения - это лишь смерть бога, а вот естество его останется, а значит и жизнь убитого. Да, он потеряет память и снова начнет свой Путь по мирам, но это все же будет тот самый убитый. Смерть бога страшна разрушениями и последствиями, ибо выброс силы был бы такой, что изменил бы саму реальность. Не все темные миры были таковыми изначально, многие изменились из-за гибели действительно сильных созданий. Сами боги страшатся смерти не из-за прекращения существования, а из-за потери мощи. Шутка ли сотнями эпох наращивать силу, смотреть, как рождаются и погибают миры, а затем все потерять. Страшный, если подумать, удар. Настолько, что о гибели богов слагают легенды.
  
  А вот развоплощение Естества - это другое, не просто смерть, а полное прекращение существования, переход на уровень космической пыли или чего-то еще более незначительного. Не будет более даже возможности на зарождение личности, как нет ее у песчинки в мертвой пустоши.
  
  Туман мог стать частью магического поля одного из миров или просто рассеяться в нигде, поглощенный более внушительными силами. Вариантов было много. Единственное, что новый Туман знал твердо у того, что останется после него не будет ничего, что хоть отдаленно напоминало бы разум, любой, даже самый примитивный, а значит он никогда не возродиться, ни в каком теле и ни в одном из миров.
  
  На Небесах случалось уже подобное, конечно. Как нет ничего вечного, так и гибель естества божества закономерна, только каждая подобная история пугала любого из небожителей до ужаса. Слишком уж редкое это явление. А уж про то, чтобы о подобном просили не могло быть и речи.
  
  - Повтори, - нарушил испуганную тишину Шан-ди.
  
  Силы Высшего придавила абсолютно всех, одновременно фиксируя Тумана в одном положении.
  
  Нельзя сказать, что скованность была приятна, но и прошлых эмоций не вызывала.
  
  - Этот ничтожный желает развоплощения естества, - покорно повторил Туман.
  
  И снова пауза. Судя по лицу, Высший не знал, как на подобное реагировать.
  
  Туман мог бы сказать, что будет добиваться желаемого, срывая Судьбы, а вместе с ними и будущее миров. Он мог попытаться напасть на бывшего врага. Он мог рассказать, что есть возможность расколоть естество, просто подобное желание не может прийти в голову божеству. Туман мог бы многое рассказать, но зачем говорить, когда можно подумать?
  
  Он не собирался более что-то скрывать и стремился показать всем присутствующим, что не сошел с ума и будет добиваться развоплощения всеми силами. И да, Небеса прочли его мысли и желания, ибо в зале сгустились тени. Краски реальности чуть поблекли. Из темноты выступила мощная фигура одного из Владык Подземного Царства, да и всех Нижних миров, если хорошо подумать.
  
  Шан-ди повернул голову, развивая контакт с отреченным и поприветствовал Владыку. Хоу-ту был высок, с широкими плечами и изящными кистями музыканта. Мужчина облаченный в черные одежды производил впечатление. Его нельзя было не уважать, им нельзя было не восхищаться. Бывший бог земли, избравший путь низвержения. Став смертным Хоу-ту повторил путь вознесения до духовной сущности, только теперь уже демоном.
  
  Туман никогда не говорил с ним, да и не встречался более нескольких раз, но как и многие знал его историю. Именно судьба подобных сущностей и подтолкнула Тумана именно к варианту с развоплощением. Хоу-ту, будучи рожденным богом, потерял все что только мог, включая память, и все равно достиг невероятно высокого положения. Мощи этого существа вполне хватит, чтобы уничтожить пару галактик. Именно Хоу-ту последние эпохи контролировал создание ореолов. И именно он приходил на Небеса, если вопрос касался спорных моментов мирного договора или отреченных.
  
  Будь дело в смертных мирах, то Хоу-ту назвали бы невероятно авторитетным дипломатом, а заодно и представителем государства-союзника. Насыщенно-синие глаза внимательно изучали Тумана.
  
  - Думаю, - приятно проговорил он, - благословенные небожители, желание Тумана в моей компетенции.
  
  - Нет! - тут же припечатал Высший, сжимая своей силой отреченного еще сильнее.
  
  Не Знай Туман Шан-ди, то решил бы, что Высший испытал страх за него, как пугается любой ребенок, если кто-то сильный отбирает любимую игрушку. Странные мысли.
  
  - О нет, друг мой, - улыбнулся Верховный демон, в тонких пальцах раскрылся веер с рисунком синих языков пламени, - окончательная гибель отреченного - моя компетенция.
  
  Улыбка мужчины была приятной, голос он не повышал, но даже Туман, сквозь спокойствие ощутил страх.
  
  - Вы же, благословенный Шан-ди, не станете отрицать, что сам титул 'отреченный', говорит о том, что Небеса отказались от преступника. А раз отказались Небеса, то такой дух под рукой Нижних Владений. И потому я здесь. Само Судилище вызвало меня, ибо вопрос о развоплощении Небеса, в вашем лице, не могут решать единолично.
  
  - Нечего тут решать, почтенный Владыка Хоу-ту! - еле сдерживая странный гнев, проговорил Шан-ди. - Отреченный либо сошел с ума, либо лжет, либо что-то задумал.
  
  Демон продолжал улыбаться. Вполне себе человеческие зубы медленно удлинялись, а лицо заострялось с каждым словом Высшего.
  
  - Вы пытаетесь мне лгать, Высший Шан-ди? - мягко прошептал Хоу-ту. - Не мне вам говорить, как работает Судилище. Его обмануть невозможно, а раз я здесь, то и отреченный Туман всецело желает того, о чем просит.
  
  Энергия Высшего настолько сильно сдавила Тумана, что тот не сдержался - и застонал. В следующий момент демон взмахнул веером, разбивая силу Высшего. Тьма, куда более насыщенная и древняя, чем та, которой оперировал Цзян Шен аккуратно окутала желанной и почти родной прохладой тлена. Туман, в бытность Десятым Лордом, не смог бы и прикоснуться к этой Тьме, но что-то общее у энергий определенно имелось.
  
  Туман смог восстановить форму тела, и только сейчас рассмотрел, что Высший уже готов к нападению. Его меч уже был направлен в сторону Хоу-ту. Сам же демон стоял в центре судилища... защищая собой Тумана. Тьма клубилась вокруг его тела, готовая ринуться в атаку.
  
  - Решили искалечить отреченного, чтобы отодвинуть вопрос его воли, Высший? - в тишине поинтересовался демон.
  
  Шан-ди выдохнул и опустил меч.
  
  - Нет, Верховный.
  
  - Тогда прошу вас присесть, - улыбнулся демон, впитывая Тьму в собственное тело.
  
  Мужчина обернулся. Туман опустился на колени.
  
  - Этот ничтожный желает развоплощения естества, - в очередной раз проговорил Туман.
  
  - Да-да, я верю, - над головой Тумана щелкнул веер.
  
  Демон сложенным веером приподнял голову Тумана. Синие глаза словно безбрежное море затопили собой все вокруг. Туман почти растворился в этом взгляде.
  
  - Занятно-занятно, - донеслось до Тумана.
  
  Восприятие вернулось рывком. Демон медленно двигался вокруг Тумана, рассматривая его с нескрываемым любопытством.
  
  - Что ж, - веер снова раскрылся, - я рассмотрел все необходимое, благословенные, - обратился он уже к молчаливым божествам. - Отреченный Туман разумом в полном здравии.
  
  По Судилищу прошла волна шепотков, боги были удивлены.
  
  - На него не оказывалось влияния или иным способом не было искажений в самом естестве...
  
  Туман смотрел на богов, смотрел и на бывшего врага, которому явно не нравились слова Владыки. Почему-то внимание зацепилось за молодого божка с необычными, платиновыми волосами и темно-голубыми глазами. Божок был слишком молод, чтобы быть приглашенным на Судилище, но почему-то на него никто не обращал внимания, даже демонические Владыка, казалось, игнорировал такое наглое попрание традиций. Божок был одет в молочные одежды, а на поясе Туман рассмотрел небольшой белый веер. И отреченный мог поклясться, что раньше с этим богом он не встречался и видел его впервые.
  
  Поняв, что на него смотрят, блондин, сверкая любопытством, неуверенно улыбнулся и подмигнул. В свою молодость Туман не мог и представить, чтобы прокрасться на Судилище, а вот сейчас молодежь, похоже, прокручивает подобное. Мог бы Туман улыбнулся. Блондин что-то такое уловил, потому что улыбка стала шире. Мальчишка шагнул куда-то за спины Младших богов - и пропал.
  
  -... От себя же могу добавить, что отреченный Туман постиг атараксии*, отсюда и изменения личности, благословенные. Уничтожать сущность, что достигла одного из таинств духовности, лично я считаю, лишним.
  
  Владыка развернулся лицом к отреченному.
  
  - Я понимаю ваше желание Туман. И готов дать свое согласие, как и лично исполнить ритуал. Однако, - повысил он голос, потому что в зале было слишком много шума после его слов, - вы не можете отрицать, что ваше желание может быть продиктовано не только волей, но и новым состоянием вашего естества. Я предлагаю следующее: мы изберем отреченному Судьбу, если же и после нее Туман возжелает того же, то мы исполним развоплощение.
  
  - Согласен! - почти сразу отозвался Высший. - Ему уже уготована благородная Судьба истинного защитника Героя.
  
  - Ореол Живого Щита для Героя, я полагаю? - уточнил демон.
  
  - Именно, уважаемый.
  
  - Хорошо. Да будет так.
  
  
  
  
  П.А.:
  
  *АТАРАКСИЯ (греч. ataraxis, от а - отриц. част., и tarasein - возбуждать, возмущать). Учение о безусловном спокойствии духа, как единственной цели, к которой должен стремиться истинный философ.Считается, что понятие изобрел Эпикур, считавший атараксию идеальным душевным состоянием, которое достигается путем освобождения от страха перед богами и смертью, от душевного беспокойства и тревог. Атараксия означает отказ от чувственных удовольствий, богатства, почестей, славы и других социальных ценностей. Она имеет глубокий индивидуалистический смысл и предполагает отказ человека от всякой активной внешней деятельности, от признания общих для людей норм и ценностей морали во имя душевного покоя как конечной цели жизни.
  ___________
  Пожалуйста, поддержите лайком или комментом.
  
  

Интерлюдия 2

  
  
  
  

~ Российская Империя ~

  
  
  Мужчина плеснул еще коньяка в уже согретые бокал. Бросил взгляд на часы, мысленно отслеживая секунды. Дождался, когда стрелка пробежит отметку двенадцати, и только после этого выпил. Сам кабинет был погружен в полумрак, чтобы не привлекать лишнего внимания наблюдателей. Нет, нельзя сказать, что владелец кабинета не привык к постоянному вниманию, но иногда бывают моменты, когда никто не должен видеть слабости. А таким как он слабости непозволительны. На круглом столике стоял еще один бокал и тоже с коньяком, а не, как полагается, с водкой, накрытым куском хлеба.
  
  - Ну вот и еще один год прошел, - прошептал мужчина.
  
  Боль утраты не стала меньше с годами, даже наоборот, потому как до заказчиков смерти сына, мужчина так и не смог добраться. Более того, раз в пару лет этим тварям еще и улыбаться приходится, ибо протокол приемов и прочих званых обедов. Нет, если бы были прямые улики, то мужчину не остановила бы никакая политика и никакие законы, но так сложилось, что прямых улик против 'вечных друзей' и не было. Ни тогда. Ни сейчас. Есть лишь косвенные, ну и чуйка старого чумовода, которая буквально орала о причастности лаймов. Почти что привычное: 'англичанка гадит' свербело на подкорке, а может, то был опыт. Уж сколько они крови друг другу попили за века. Мужчина еще ненависть деда к этим "царственным братьям" помнил. Да и выгодна была смерть именно им, а не польским исполнителям или турецкому следу.
  
  Мужчина еще раз посмотрел на бокал с хлебом.
  
  - Прости, сын. И зазнобу не уберег, и... - горло сдавило спазмом. На темных, как сама ночь, глазах выступили слезы.
  
  И в этот момент дверь в кабинет открылась. Мужчина моргнул, чтобы скрыть момент слабости. Опущенные плечи мгновенно распрямились, а взгляд стал жестким, как у настороженного хищника.
  
  Посетитель прошел до стола, глянул на бокалы, на мужчину - и опустился в кресло напротив.
  
  - Что ты здесь забыл? - тихо и спокойно спросил мужчина. - Я же предупредил, что занят.
  
  Посетитель, что выглядел несколько моложе хозяина кабинета, все же имел с ним и общие черты. Настолько общие, что их с первого взгляда сочли бы родственниками. Те же пронзительные темные, до черноты, глаза. Те же густые брови и ресницы, те же длинные пальцы и высокие скулы, и та же выправка.
  
  - Пьешь, - констатировал посетитель.
  
  - Пью, - согласился мужчина. - Сегодня имею право.
  
  - Да, но ведь не только ты потерял сына, но и я - брата.
  
  Мужчина некоторое время молчал, затем встал и достал еще бокал. Выпили. Помолчали.
  
  Хозяин кабинета хотел остаться один, ему еще многое нужно было проговорить вслух, как он делал каждый раз, когда приходил этот день. Это нужно было не давно умершему в муках сыну, а ему, старому колдуну, чтобы не забывать, что личная мощь еще не дает безопасности, что положение не дает безопасности. Да ничто в этом мире не даст безопасности - и он в любой момент может потерять дорогих людей, как и собственную жизнь. Горе - горем, но ненависть к себе за ошибку мужчина любил взращивать куда больше. Ненависть за ошибку давала силы куда большие, чем понимание, что от него слишком многое зависит. Потерял первенца? Отлично, теперь страдай и работай.
  
  - Почему ты всегда поминаешь его один? Мы все... - молодой осекся под взглядом хозяина кабинета.
  
  - Что случилось? - раздельно повторил он вопрос.
  
  Младший может и любил брата, но прошло слишком много лет, чтобы та трагедия трогала хоть кого-то. Мир - он для живых, мертвецам в нем нет места, пусть и в виде памяти. И злиться на это глупо.
  
  - Думаешь, я не мог приехать просто так? - нахмурился молодой.
  
  Ох, как много хотел бы сказать мужчина, но лишь вздернул бровь.
  
  Еще несколько секунд молодой изображал уязвлённую невинность, но затем просто достал из кармана кристалл памяти.
  
  - Глянь, - кристалл лег на стол.
  
  - И это не могло подождать?
  
  - Это не могло, - серьезно сказал молодой. - С пару часов назад со мной связался Акамир.
  
  Имя одного из волхвов-пророков заставило резко протрезветь. Марный хлад прошелся по венам хозяина кабинета, уничтожая алкоголь.
  
  Не прошло и пяти минут, как оба уже были за монитором, просматривая короткое послание. Мужчина откинулся на спинку кресла и задумался.
  
  - Под Прагой , значит...
  
  - Возмущение Нави было коротким, но таким по импульсу, что с Мертвым Парижем перепутать можно.
  
  - Европейские некросы?
  
  - Или что похуже, - подтвердил молодой.
  
  - Кого думаешь послать?
  
  - Может кого-то из белорусов? Хоть Баженовых, у них есть обученные дарованные, да и опыт в таких операциях.
  
  - Добро. Пусть работают, но так чтобы никаких выходов на нас.
  
  - Еще характерники работают. Ищут, что за темные ритуалы с кровью крутят.
  
  - Доклады мне.
  
  Молодой молча кивнул, и снова посмотрел на послание.
  
  - Я только одного не пойму, как Буря Нави с нами связана? Ведь Акамир специально настоял, что только тебе, и лично сообщить.
  
  - Вариантов не так много, - усмехнулся мужчина.
  
  Молодой поджал губы.
  
  - Думаешь бастарда нашли и в жертву принесли, чтобы проклясть по крови? Нет в миру нашей крови. Вся здесь. Проверено множество раз.
  
  - Ну почему сразу прокляли? Может и душу вырвать хотели, да что-то сорвалось, а может отравить решили.
  
  - Не смешно.
   - А я и не смеюсь, сынок. Тебе бы радоваться, вот слягу, а ты на мое место и пристроишься.
  
  Младший на это ничего не ответил, только зло стиснул челюсти.
  
  - Нельзя смеяться над таким! Рядом с источником силы был проведен какой-то ритуал с нашей кровью, и только случайность тебя спасла. Акамир четко на это указал, когда привиделся, что только милостью Нави ты жив.
  
  - Удар был не направленный, а просто по крови.
  
  - Но ты-то нас всех прикрываешь, как глава Рода. Хотели бы меня или кого из детей упокоить, так есть способы куда проще и быстрее.
  
  - Думаешь, против Рода работали? - мужчина еще раз просмотрел послание, всматриваясь в рисунок живы, что пророк вложил в короткие и мудреные строчки.
  
  - Уверен. Или же против тебя.
  
  - А вот у меня есть сомнения... - протянул мужчина. - Не работают так, когда хотят убрать кого-то из Детей Нави, сын. Не тот масштаб. Да попади кровь бастрюка в лапы тех же французов, они бы пирамиду из жертвенных черепов выстроили, но меня упокоили. А здесь... как-то все... - мужчина покрутил рукой, пытаясь выразить смутные ощущения. - Как-то топорно и... будто случайно.
  
  - Случайно? - скепсис молодого можно было потрогать, настолько он был ощутим. - ты сам-то веришь в то, что говоришь?
  
  - Случайно, - повторил мужчина. - Такое ощущение, что хотели нападающие чего-то другого, а шарахнуло через Навь, и как якорь, стала моя кровь в потомках, но до цели не дошла, а вернулась к жертвенной крови. Не бывает таких покушений, сын. Да и общий след всплеска даже характерники ощутили, как говоришь.
  
  - Еще бы они 'не ощутили'. Такой всплеск будто при инициации...
  
  - Ладно, пусть ищут твои дарованные, пусть роют.
  
  - Поберегись, отец! - снова повысил голос молодой.
  
  - А куда я денусь? - усмехнулся мужчина. - Уже завтра мне об этом доложат сыскари или безопасники. Тебя, я так понимаю, я не видел?
  
  - Не видел, - кивнул молодой, и... демонстративно накинул на себя личину одного из слуг. - Что делать с нашей кровью?
  
  - А ничего, - вздохнул мужчина. - После такого не выживают, сын. Ему, кем бы он ни был, черный мор щекоткой показался бы в сравнении с тем, что прилетело. Труп он, это точно. Но, - мужчина поднялся, шагнул к молодому, и придавил взглядом, - узнай кто убил нашу кровь - и всех под нож. Дети Нави служат лишь себе, а если кому-то захотелось сунуть руки к древней крови, то их выдирают с корнем.
  
  Молодой усмехнулся.
  
  - Я все узнаю, отец.
  
  С этими словами слуга поклонился и вышел.
  
  Мужчина остался один. Уничтожил кристалл с предупреждением о надвигающийся беде, и лишь после принялся убирать подношение для первенца. Мужчина прекрасно понял почему младший сын рванул к нему. Один, без охраны, под личиной. Рванул, потому что испугался. И потому что никому не доверял и не доверяет. Смерть брата, как и гибель его жены с сыном, пусть обряд был тайным, подкосили не только старого Главу Рода, но и наследника. Ощутив откат по клятвам младший изменился окончательно, став невероятно бдительным, если не параноидальным.
  
  - Небось думал, что труп мой найдет, - прошептал мужчина, поправляя волосы. - Не дождетесь...
  
  Он усмехнулся, ощутив, как сын ушел на глубинные тропы Нави. Н-да, Дети ее - это вам не некросы-недоделки, родовых даров у наследника хватало. Может и неплохо, когда следующее поколение доверчивостью не страдает? Сейчас накрутит хвосты своим воям и будет рыть, пока не найдет.
  
  
  

Глава 6

  
  
  - ... есть пульс...
  
  - ... зрачки реагируют...
  
  - ... стабильность манопотоков...
  
  - ... ребра фиксируй...
  
  - ... обезбол давай в паховую вену, а то сердце снова встанет от шока...
  
  Вокруг было слишком много голосов и прочих звуков. Какофония вырывала из приятной пустоты, заставляла мыслить, а вот этого, как раз, и не хотелось. Дух еще неполностью устроился в смертной оболочке, да и ореол почему-то жег нутро, чего раньше не случалось. Туман ощущал себя, как после хорошей попойки, да еще и с сильной изжогой. Кто-то совсем рядом что-то делал, кто-то разговаривал. Имелась и слабость, а еще телу было холодно. Оно ощущалось, как чужое и... тесное. Странное ощущение. Сколько жизней Туман мог вспомнить, так ни разу не было чувства 'узости' смертной оболочки. Ощущение было настолько странным, что на миг Туману подумалось: ореол не отрезал его от остатков божественной мощи. Подобное, конечно, глупость полная, но ощущения были вполне правдоподобными. И это... могло бы испугать. Мало ли, что с ним сотворил Хоу-ту вместе с ореолом? Опыт Судеб научил Тумана, что чем больше мнимой силы на старте, тем больнее ему будет падать. Могло бы, но не напугало. Туман лишь чуть удивился, не более. Если демону захотелось его 'проучить', то сам Туман изменить этого не сможет, значит и думать об этом бессмысленно.
  
  - ... регенератор ему вколи...
  
  - Да он же его выжигает! - громко и неожиданно четко возмутился новый голос. - Привыкание у него. Забыл? Еще аллергию даст - и отъедет.
  
  - Тогда живилку, ту, что послабее, не должен он отек выдать.
  
  - ... стабилизатор гормональный еще вколи...
  
  - Смотри, дышит самостоятельно! - снова четко донеслось до Тумана. - Вот же неубиваемая русская тварь! - последнее прозвучало скорее с неким восхищением, нежели оскорбительно.
  
  - Хвала Иисусу, что дышит! - выдохнули совсем рядом. - Не хочу даже представлять, что бы с нами сделали, если бы он здесь кончился. Слышал, что ритуал опять сорвался, так что он должен жить...
  
  Туман медленно выплывал из тишины перехода, уже вполне себя осознавая.
  
  Вспомнилось, как Владыка Подземных Измерений лично приживлял ореол, вспомнился и переход, с чего-то легкий, почти столь же легкий, как могло бы быть с реальным богом. Вспомнилось и лицо бывшего врага, который зачем-то решил посетить его Карательный зал и самолично 'проводил' в последнюю Судьбу.
  '- Бра-а-ат! - перекричал голоса, судя по всему, врачей, глас Олега. - Отзовись! Ты, еще живой или уже не очень?'
  
  Голос души звучал хоть и громко, но от Тумана не укрылось, что тот уставший. Человеческой душе тоже приходилось тяжко в схронах его естества, ведь именно туда прятал брата бывший Высший.
  
  '- Как ты? - мысленно обратился Туман.'
  
  Состояние Олега его волновало куда больше собственного, потому как Туман хоть и испытывал боль, хоть и не мог насладиться ощущениями от приживления в пустую плоть, но он был куда сильнее брата, даже отреченным Туман все равно оставался Небожителем.
  
  '- Слава бо... кхм... хорошо, что ты жив! Ты меня до седых волос напугал!'
   '- Что случилось?'
  
  '- Тебе это не понравится...'
  
  Олег не успел договорить, потому что тело резко скрутила тошнота. Туман попытался повернуться, но не смог, сил не было совершенно. Чьи-то руки рывком и грубо перевернули набок, перед глазами танцевали разноцветные пятна и рассмотреть что-то, кроме них никак не получалось. Туман свесил голову, кажется, с кровати и его вывернуло. Рвало, что занятно, исключительно водой. Это тело долго не кормили, только и рабом, судя по тому, как с ним носятся, он тоже не был.
  
  Резко, вспышкой под зажмуренными веками, проступили контуры магического ядра, как его называли в этом мире или 'очаг дара', как его именовали в культуре, в которой родилось его тело. Души в этом теле уже несколько минут, как не было, но обрывки памяти в клетках мозга остались. Туман внимательнее всмотрелся в очаг и, похоже, догадался почему Высшие отправили его именно в это тело. Очаг был мало того, что сильно деформирован, так еще по всей 'поверхности' очага были 'раны', а кое-где и ожоги. Если бы очаг был человеческой рукой, то Туман решил бы, что ее сначала сломали, потом исполосовали, а затем вылили раскаленное масло. Многие повреждения наслаивались друг на друга, усугубляя картину.
  
  Что-то подсказывало Туману, что с таким очагом он, во-первых: долго не протянет; а во-вторых: в магическом мире, а этот именно таковой, с такими ранами он все равно, что калека. И нет, Туман не удивился исходным данным. Подобное случалось часто, даже слишком часто, ибо Судьбы Героев и Злодеев нередко так схожи, только если Герой - это путь к успеху и признанию, то Злодей, вынужденный так же выбираться из самой глубокой ямы бытия, всегда проигрывает, а его успехи вызывают у толпы лишь отвращение и ненависть.
  
  Уже сейчас можно сказать, что он в этом мире никто и будет никем. И как ему с таким телом Судьбу исполнять и Героя собой прикрывать, а?
  
  По-настоящему Тумана удивило другое. Несмотря на покалеченный очаг жива или магия у него были. И мало того, что были, так еще и 'ветви живы' или меридианы, или магопотоки у него были на зависть многим архимагам иных миров, развитыми и разветвлёнными, будто это тело постоянно...
  
  - Что ты хотел мне рассказать? - обратился Туман к Олегу. В этом пространстве можно было не опасаться обнаружения даже лучшими врачами или магами.
  
  '- Я же говорю, что тебе не понравится... - отозвался Олег, и вздохнул. - Я тут еще не все понял, сам же знаешь, что доступа к ореолу у меня нет, но я очнулся раньше тебя и кое-что слышал...'
  
  - Не тяни... - перебил Туман.
  
  '- Это место похоже на больницу... В общем, из этого тела вытягивали жизненную силу и магию, прямо из очага. И еще пытались приживить чужую магию.'
  
  - Что?!
  
  '- На этом теле постоянно ставили опыты, брат. И я не знаю какие, и мальчишка, похоже, тоже не знал, но в его памяти у него постоянно что-то болело...'
  
  - Опыты, значит, - протянул Туман, - то есть, мы в какой-то лаборатории что ли?
  
  '- В точку, - отозвалась душа. - В роли одной из главных подопытных мышей. Слышал, как они вокруг тебя бегают? Это тело им очень важно сохранить живым. Я подслушал их разговоры.'
  
  Туман еще раз принялся рассматривать очаг. И да, уже зная что искать, становилось понятно, что из него несколько раз точно вырывали целые куски, что и 'зарубцевались' так страшно на первый взгляд.
  
  - Они что, пытались пересадить часть моего очага?
  
  '- Скорее извлекали кусками для исследований, - предложил свое Олег.'
  
  - И что мы имеем? - спросил сам у себя Туман. - Лаборатория, где проводят опыты над людьми. Опыты связаны с магией и очагом. А это значит...
  
  '- Пытки, лекарства и черт знает, что еще, - закончил грустно Олег. - Нас будут убивать много-много раз, я в этом почти уверен.'
  
  - Я тоже... - хмыкнул Туман, продолжая изучать собственный очаг. - Не думаю, что подобные опыты законны, значит могут устранить просто на всякий случай.
  
  '- О чем и речь, - вздохнул Олег.'
  
  
  Почему-то, даже будучи искромсанным, его очаг был слишком крупным. Нет, Туман не знал какими они должны быть, но ощущал, что он слишком крупный. Это тело должно было стать очень сильным магом, но... не сложилось.
  
  '- А еще, - продолжил Олег, - мне показалось странным, что в палате нет охраны. Вполне себе допускаю, что и сами врачи те еще боевики, но, согласись, это странно. Мало ли, что может учудить маг, находясь без сознания или в бреду? Да ты бы тут такого учудил, что всех закапывать можно было бы.'
  
  - Думаешь, у них есть способ контролировать меня и без всякой охраны? - понял Туман. - Что ж, это ни в первый раз.
  
  Дух рывком вынырнул из транса. Некто в медицинской маске светил ему в глаза маленьким фонариком. Второй, наверное, врач вколол ему сразу несколько ампул чего-то разноцветного. Вены на обеих руках тела оказались утыканы следами от инъекций. Сами руки, как и все тело, не могли похвастаться массой.
  
  Зрение все еще сбоило, как и с вниманием были проблемы. Никак не получалось хоть на чем-то сконцентрироваться. Его, кажется, забинтовали. Потом переодели. Протерли лицо, и даже дали немного воды, а под конец самостоятельно переложили на каталку, хотя Туман уже ожидал, что пинками погонят, но Олег был прав - в этой лаборатории он нужен живым и относительно здоровым. Один из врачей остался убираться, а второй покатил каталку по бесконечным, узким и широким коридорам. Катили его несколько минут точно, как насчитал Туман, но лифтов не было, как и иных переходов между этажами. Размер этой лаборатории внушал.
  
  ' - Нет окон, Туман, - указал Олег на еще одну странность.'
  
  '- Думаешь, мы под землей? - спросил тот мысленно.'
  
  '- Это очевидно. А еще меня беспокоит, что за все время, кроме этих мы никого не встретили. Где другие врачи или другие подопытные, или охранники? Фильм ужасов какой-то, а не новая жизнь.'
  
  Врач, которого все никак не удавалось рассмотреть, вкатил каталку в небольшую комнату, метров, должно быть, на десять квадратных. Туман попытался приподняться и перекатиться на уже 'свою' кровать, но врач не позволил, сам перенес. И так же молча удалился, вместе с каталкой.
  
  '- Обрати внимание, брат. Сами стены тут старые, я кое-где видел слетевшую краску, а вот все оборудование новое, даже каталка эта ни разу ведь не скрипнула. Сука!'
  
  Туман промолчал, пытаясь бороться с подступающим сном, он хотел рассмотреть свою... камеру? Палату?
  
  '- Ты же сам все понимаешь! - продолжал злиться Олег, который уже поднабрался опыта вместе с Туманом. - Если здесь такой разброс, здание старое, а последний винтик на каталке только с завода, значит что? Правильно, значит это - не государственная лаборатория. У государства всегда 'или-или', либо здание отремонтированное, потому и аппаратуру новую завезли, либо рухлядь полная, списанная из обычных госпиталей, потому как исследовательскому проекту финансы перекрыли. А тут казематы, слегка красочкой прикрыли и натащили техники. А что это значит?'
  
  Туман молчал.
  
  '- Это значит, мой не слишком юный друг, что нам жопа! - истерил Олег. - Эта лаборатория - частная лавочка! Кому-то захотелось поиграть в бога, а когда этого кого-то прихватят за тестикулы, то всех здесь в утиль пустят!'
  
  '- Брат, - вдруг тихо позвал мысленно Туман.'
  
  И прозвучало слово настолько потерянно, что бывший человек перепугался.
  
  '- Что случилось?! Плохо? Больно? Ну не молчи ты, а! Я ж тут поседею!'
  
  '- На каком языке говорили врачи?'
  
  '- Что?! На французском, конечно. А на каком еще, если оба - французы?'
  
  '- А откуда ты знаешь французский? - мягко и тихо уточнил Туман.'
  
  '- Чт... - душа недоговорила.'
  
  '- Мы не можем помнить языки... - напомнил об очевидном Туман. - Ореол их изымает, ибо язык - это понятия и энергослепок культуры. Язык могло знать это тело, но его душа ушла. Так скажи мне, как мы, едва пробудив ореол, понимаем язык, который чужой для донора тела?'
  
  Олег молчал.
  
  '- Ты хочешь сказать...'
  
  '- Да, похоже Верховный Хоу-ту оставил мне божественное восприятие. То-то думаю, а чего мне так тесно в этой шкурке. А оно вон как.'
  
  '- Хочешь сказать, что теперь ты понимаешь все языки мира?'
  
  '- Не только понимаю, но и говорить, скорее всего, смогу, а вот с письменностью...'
  
  '- М-да, я бы порадовался, но как-то боязно, учитывая прошлые разы.'
  
  Туман хмыкнул и прикрыл глаза, погружаясь, наконец, в сон.
  
  

Глава 7

  
  ~ ~ Планета Земля
  Точное место - неизвестно.
  Точное время - неизвестно. ~ ~
  
  
  Дарену снился сон. Мутный и нечеткий. Страх сковывал его, мешал дышать. Здесь была ночь. Его, кажется, несли на руках... куда-то. Он слышал размеренные шаги. Громкие и дерганные, будто тот кто его нес хромал. Держали его крепко, но бережно. Именно бережно, от человека исходила какая-то сила. Он не мог подобрать ей названия, но ощущал себя странно... как за каменной стеной. Дарен и сам не помнил, когда последний раз испытывал такое чувство безопасности. Человек был невероятно худ, это Дарен не только видел, но и чувствовал, будучи прижатым к груди. Слышал медленный пульс своего... спасителя. Почему? Мальчик был уверен, что этот человек его спас, но не мог вспомнить от чего или от кого. Он просто знал, что худой сейчас сберег его от чего-то... смертельного. И спасает его сейчас. Дарен хотел проснуться, но не мог. Он чуть дернулся, чтобы выбраться, но боль в груди не дала завершить движение. Ребенок застонал. Руки прижали его крепче.
  
  - Тише. Скоро станет легче, потерпи.
  
  Дарен поднял голову и попытался рассмотреть лицо человека, но смог лишь понять, что у того полностью седые волосы. Они были пыльными и встрепанными. И глаза... они горели, словно янтарь на свету. Худой наклонил голову, встречаясь взглядом с ребенком.
  
  - С тобой все будет хорошо, - уверенно прошептал он. - Ты мне веришь?
  
  Мальчик с трудом кивнул.
  
  Сон как-то исказился, как бывает в каждом сне. То ли у него шея удлинилась, то ли худой, вдруг стал прозрачным, но мальчик неожиданно четко и ясно рассмотрел, что шли они вовсе не в лесу, как показалось сначала. Они пробирались по какому-то широкому коридору с влажными стенами. Под потолком тянулись ржавые трубы, и кое-где с них капала вода. И происходило это постоянно и достаточно долго, чтобы даже стены оставались влажными. Дарен чувствовал холодную влажность, будто после ванной. Казалось, что даже одежда влажная.
  
  Какой-то звук заставил худого остановиться. Мальчик увидел то ли тень, то ли фигуру. Сам сон не хотел показывать лиц, лишь силуэт. И вот, эта 'фигура' что-то кинула в худого. Дарен хотел закричать, но не смог. Он просто смотрел, как это что-то пробило худого. И хотя ран не было, но Дарен перепугался. Он был абсолютно уверен, что эта 'прозрачная стрела' только что убила его спасителя. Ребенок не знал откуда пришли эти знания, но был уверен в их правдивости. Мальчик зажмурился. Ему не хотелось видеть кровь худого и его смерть. Но хромой не упал, как был уверен мальчик. Он лишь чуть сгорбился, выгибая спину, и аккуратно поставил мальчика в лужу грязной воды. Дарен смотрел во все глаза, но видел лишь отросшие седые пряди и пугающие, светящиеся зрачки.
  
  Худой обернулся, закрывая ребенка собой.
  
  Сон снова исказился. Из спины человека выступили дымчатые, то ли крылья, то ли кости этих самых крыльев, которые тоже были полупрозрачными. И почему-то от этой, вовсе не пугающей картины, у Дарена перехватило горло от ужаса. Что-то далекое и древнее, похожее на животный инстинкт внутри ребенка буквально орало, что нужно бежать. От этого нет спасение. Оно, в отличие от жизни, вечно...
  
  
  ***
  
  
  Дарен очнулся от тяжелого, медикаментозного сна. Мысли вяло плавали в голове. Глаза открыть сил просто не было. Никакого благословенного 'забытья' у ребенка не случилось. Пусть он и ощущал себя так, будто после операции, отходя от наркоза, а с памятью у него было все хорошо. Его украли. Похитили в кафе около школы. Перебили охранников, хоть те и были одаренными или магами, как их в Европах и прочих забугорах называли. Сейчас мальчишке хотелось побиться головой о стену, ведь были мозги, а он, дурак, поверил, что никто не посмеет его тронуть. А понтов-то сколько было!
  
  'Род Аверьяновых никто тронуть не посмеет', - мысленно передразнил мальчик деда.
  
  У него и охраны-то было: двое, да водитель. Его просто скрутили и почти тут же что-то вкололи в шею. И, собственно, все. Так его и держат на снотворном. Он даже голосов почти не слышал. Если, вдруг, ему удастся спастись, так он даже рассказать сыскарям ничего не сможет. Не знает он ничего. И, как это ни странно, но именно это и успокаивало. Раз от него все скрывают, значит есть пусть и малый, но шанс, что все же отпустят. Это в боевиках похитители ничего не скрывают от жертвы. В жизни, если жертва много знает, то это только потому, что живой ей быть недолго.
  
  Нет, Дарен не был гением, как думали все его родственники. Он был простым, пожившим перерожденцем. Или как любили говорить в разных книжках: 'попаданцем'. Да, он стал попаданцем. Жизнь прожил обычную, насквозь гражданскую. И профессия у него была самая обычная, простым учителем физической культуры. Всех редкостей, так это хобби резьбы по дереву. В его той жизни - это редкое было хобби, а когда он говорил о ней знакомым, то смотрели на него, как на векового деда. Спортом занимался, да. Но в армии не служил, как и в прочих структурах, что могли бы научить убивать подручными предметами тоже не числился.
  
  Самая обычная жизнь. Скучная и одинокая. С бабами не сложилось, ибо мало кто захочет жить с учителем. Работа эта нервная и крайне неблагодарная. Всех и плюсов от нее, что просторную квартиру дали от государства, но Дарен до сих пор не был уверен, что оно того стоило. Проблема была даже не в зажравшихся, полностью охамевших детишках, которых, казалось, вообще не воспитывали. Проблема была в родителях этих... цветов жизни. Из собственного того детства Дарен хорошо помнил, что родители, в большенстве своем, прислушивались к учителям. Большенству избалованных пакостников хватало одного свидания с отцовским ремнем, чтобы шкет забыл про хамство в сторону врачей или учителей.
  
  Ну что ж... Дарен вырос, сменились поколения, а вместе с ними и мода. Пришла мода на психологов, где каждый некудышка, чьих мозгов не хватило на настоящую профессию, стал рассказывать, как воспитывать детей. А дети... дети - не идиоты, хоть иногда казалось иначе. Детки, даже будучи маленькими, очень быстро 'просекают фишку', что родители их боятся. Да, боятся неправильно воспитать, боялись нанести некую травму и прочее-прочее. И, как любые маленькие хищники, детки быстро учились пользоваться этой слабостью. Чего только физрук не наслушался за годы, и чего только не насмотрелся.
  
  И чтобы 'правильно' воспитать ребенка, его нужно поддерживать. А кто у ребенка враг? Правильно, учитель, тот кто судит и пытается заставить сделать чуть больше, чем игрушки в телефонах на переменах. Ну чем не враг? Враг, конечно, самый настоящий. И автоматом учитель становится врагом и для родителей. Дарена всегда поражало, как умный, образованный человек, при вопросе о собственном чаде превращается в наивного святого, который просто не может допустить мысль, что его сыночка-дочка кого-то побил или что-то украл, и, вообще, это уже не сыночка, а вполне себе шакаленок.
  
  Да, именно родители с их убежденностью, что не они должны воспитывать, раз породили, а учителя в школе, и стали причиной первой седины и прочих нервов. Родителей физрук ненавидел так, что пронес эти чувства в новую жизнь.
  
  Любил физрук слушать книжки про попаданцев и резьбу, любил мастерить из дерева. А вот работу свою не любил, да. Родственники постепенно ушли. И не то, чтобы Дарен был стар, когда погиб. Случайность. Он не помнил, как умер, но ощущение: 'как нелепо' у него было стойким.
  
  И, наверное, ему должно было быть тоскливо от смерти, но... нет. То, оно ушло, и потому - неважно.
  
  Новая жизнь... Она поразила, да. Хотя бы тем, что эта Россия была настолько далека от знакомой истории, что даже жутко. Этот мир похож на сказку, и нет, не из-за магии. Тут были и Рюрикавичи, и Романовы, которые немцы, тут даже Пушкин был, что сделал так много для русского языка. Только правил тут... Кощей.
  
  В первой своей жизни Дарен часто слышал, что Россия - империя зла. Слышал так часто, что это стало привычным, и все же бывший физрук и предположить не мог, что где-то есть мир, где правящий род Империи идет не от кого-то там... из просвещенных, которые правили тупыми русскими, а самый настоящий Кощей. Точнее, сейчас на престоле Ведамир Даниярович Мстамаров, который вполне официально идет от богини Мсты, которая славянская богиня мести, и которая родная дочка Кощея, владетеля мира мертвых и Мары, что богиня смерти и лютых морозов. Императоры у Руси уже много веков темные маги и невероятно сильные некроманты. По сути, один представитель Рода Мстамаровых по магической мощи равен ядерке. А сам Род входит в список Древнейших, то есть тех, кто появился до христианства и тех, кто ведет свою историю от богов. Так что в этом мире Российская Империя - вполне себе обитель зла, самая официальная.
  
  Узнав обо всем этом Дарен смеялся еще минут десять. Осознать тот факт, что в этом мире вполне себе есть боги, наравне и с прочими религиями, что более привычны по памяти из прошлой жизни было весьма сложно. Здесь было и дворянство, и аристократия, и сотни, если не тысячи разновидностей магии. Маг огня из Вены будет отличаться от огневика гридней на Руси. И техники другие, и температура пламени и еще множество различных параметров будут отличаться. И так во всем, поэтому есть 'некроманты' или 'некросы' - европейских, американских или африканских школ, а есть труповоды, духоведы, темники, черные волхвы или навиходы, если речь о Руси, и все это - разные маги, разные дары, разные силы и их приминение на практике.
  
  Детьми Нави, что забавно, могли себя называть только представители императорских правителей и считается, что Детям равно легко даются все темные искусства, а не только некромантия, но лично Дарен считал это мифом. Важно, чтобы люди верили в сильного правителя, вот и распустились слухи о Роде, который, если прижмет, любого божка развоплотит.
  
  Сам же Дарен родился в Роду Аверьяновых. Не Древнейший и не княжеский или боярский, но старинный. Ему почти под восемь сотен лет. И все эти восемь сотен лет Аверьяновы были мастерами или артефакторами. Аверьяновы были слабы по способностям в прямой схватке, как и в массовых атаках, но фактически непобедимы, если в их руках их же поделки. Скорее всего, именно из-за слабости в чистой силе Аверьяновы не стали боярским Родом.
  
  Дарен 'родился' здесь именно из-за несчастного случая. Мальчишка банально утонул. Никто его не проклинал и не травил, а просто ногу судорогой свело на озере, а ребенок испугался. И вот - в его теле очнулся бывший физрук, у которого не было ничего, кроме наработанного педагогического умения молчать и делать вежливый вид на слова любых идиотов. Да он даже никогда не мечтал иметь гарем! Одна мысль о том, как ему будут выносить мозг сразу несколько баб, приводила к нервному тику. И все равно его запихнули в мир, где просто огромный процент населения 'особо опасен'. В первое время Дарен очень скучал по своей безопасной квартире и миру, где куда меньше вариантов склеить ласты.
  
  Однако, умение молчать и вежливо слушать спасло и здесь. Вот что-что, а умение 'держать лицо' педагоги нарабатывают быстро, да и за языками следить тоже приучены, ибо время незаметных камер и особо хитрых подростков учат очень быстро. Те же, что 'не успели' научиться политике времени в профессии не задерживались.
  
  Умненький, скромненький, но целеустремлённый в учении и спорте мальчик располагал к себе нетолько родителей, но и деда с бабушкой, и прочих родичей. Попаданец уже настроился на внутрисемейные разборки, которые так любили описывать в бояръ-аниме многочисленные мастера пера его прошлого мира. Но, то ли писатели пересмотрели бразильских сериалов, то ли Дарену просто повезло, но никаких интриг в Роду не велось. У каждого было свое место, своя должность и свои обязанности. И главное: четкая иерархия. Дарен был сыном четвертого сына Главы Рода, то есть к наследникам он не имел никакого отношения. С одной стороны, у его семьи не было недостатка в деньгах, был и свой бизнес, были и свои владения. А вот с другой, его особо не гоняли по вопросам управления Родом.
  
  И это физрука более чем устраивало. У него никогда не было амбиций. Более того, он и не совсем понимал, зачем рваться наверх? Ради чего? У него уже сейчас все было, то есть ему, как наследнику отца нужно было получить образование и сохранить уже имеющиеся, а желательно и приумножить доходы.
  
  Все было хорошо. Он жил под Ржевом, как и все семейство, учился в дворянском лицее, учился и дома у родни.
  А закончилось все... вот так.
  
  Пока Дарен пытался понять, как он влип в похищение, ему померили пульс и снова вкололи дозу снотворного. Попаданец даже выругаться не успел, как вырубился.
  
  
  
  ***
  
  Пришел в себя Дарен рывком, будто выдернули из сна. Он оказался в просторной комнате очень похожей на кабинет зубного. И сам он был прикован к очень похожему на стоматологическое креслу. Вокруг было много явно медицинских приборов, в которых попаданец в теле ребенка и в прошлой жизни не слишком разбирался, а уж про аппаратуру этого мира мальчик знал еще меньше. Почти вся стена напротив его кресла была из затемненного стекла. И бывший физрук напрягся, потому что слишком уж нехорошие мысли лезли в голову при виде этого стекла. За такими в фильмах обычно за преступниками наблюдали... или за казнями преступников.
  
  Сам он был гол, если не считать подгузника. Ясно, что похитителям не хотелось возиться с... Только вот, само наличие подгузника говорило о том, что он очень далеко от родного Ржева.
  
  Дверь открылась, впуская одного врача или целителя, тут так сразу и не поймешь, но одет мужчина был в "хирургичку", то есть свободная рубаха и свободные же брюки зеленоватого отлива. За врачом вошел высокий брюнет в очках. На вид ему было не более тридцати пяти, но Дарен уже знал, что в этом мире внешность - вот ни разу не показатель.
  
  Мужчина присел на кресло, что стояло рядом с кроватью.
  
  - Здравствуйте, Дарен Светоярович, - поздоровался мужчина. Славянские имена дались ему с некоторым трудом, мгновенно выдав акцент, но вот какой именно, попаданец понять не смог. - Вы уже поняли, что отпускать вас никто не станет?
  
  Это прозвучало вопросом, поэтому Дарен неуверенно кивнул.
  
  - Отлично! - обрадовался мужчина. - Меня можете называть Мастером. Вы в моей власти, Дарен, я же могу вас называть просто по имени? Замечательно! - снова обрадовался мужчина, увидев второй кивок. - Так вот, вы в моей полной власти, на моей территории. Здесь есть камеры и наблюдение, как и магические сигнализации, но я уверен, что этого мало, чтобы обеспечить послушание пленников. Мои гости, некоторые из них, иногда пытаются переиграть охрану и сбежать. Это очень, просто очень прискорбно, Дарен. Я не люблю, когда не выполняют мои приказы или стараются не слишком усердно, или... пытаются сбежать. И сейчас я хочу, чтобы ты увидел, что с тобой будет, если ты станешь нарушать мои правила.
  
  Затемненное стекло за несколько секунд стало прозрачным, открывая обзор на еще одну похожую комнату. Эта тоже была набита аппаратурой, но была куда внушительнее. За стеклом явно шла какая-то медицинская операция. На это было похоже больше всего. И только когда двое мужчин отошли, открывая обзор, Дарен понял, что операцию на ногах "пациента" проводили без анестезии. Он дергался от каждого движения чужих рук. Человек лежал на животе, лицом вниз, скованный не только ремнями, но и магией. Ее отблески Дарен хорошо рассмотрел.
  
  Во-первых, сам пациент был подростком, лет пятнадцати, ну двадцати максимум, если сделать скидку на недоедание. Он был слишком худым.
  
  Во-вторых он был весь в крови, но открытых ран Дарен не заметил. Казалось, его просто выкупали в крови, и теперь она засохла.
  
  И, наконец, в третьих, парню вскрывали мышцы, оголяя кости. И один из целителей что-то явно вживлял в них. Это что-то было серо-коричневого цвета и, повинуясь воле целителя, это что-то менялось из жидкости во что-то иное, что и покрывало сейчас кости жертвы, словно лак.
  
  Только когда Дарена накрыли рвотные позывы, он понял, что не мог так подробно все рассмотреть. Кто-то наколдовал иллюзию передачи образов, чтобы показать "операцию" во всей красе, чтобы ребенок уж точно впечатлился. Попаданец и впечатлился, осознавая, что на пациенте не чья-то кровь, а его собственная, что просачивалась через поры.
  
  Целитель снова что-то сделал. Свечение вокруг его рук стало намного больше. Подросток резко изогнулся, поднимая голову, вместе с плечами от операционного стола.
  
  И... Дарен узнал эти седые волосы и янтарные глаза.
  
  - Что... ? - выдохнул Дарен, не веря, что ему приснился вещий сон.
  
  - В вашей крови, Дарен, как и в крови этого материала, моя сыворотка. Сыворотка эта гарантирует вашу лояльность. Она усиливает возможности магии крови. Видите кровь? Этот материал смог как-то выдавить из себя сыворотку и попытался, как я уже говорил, бежать. Теперь ему предстоит долгий путь по восстановлению возможности ходить. Как видите, я могу быть очень убедительным. И очень надеюсь, что вы - материал лучшего качества, все же аристократ, и усвоите на чужом примере, что такое подчинение приказам.
  
  Дарен слушал, холодея от дикого ужаса и смотрел, как подросток все-таки потерял сознание.
  
  
  
  ________
  
  Пожалуйста, поддержите лайком или комментом. Помните, что ласковое слово и кошке приятно, а Ваша поддержка комментом - кормит муза.
  

Интерлюдия 3

Интерлюдия 3
  

~ Российская Империя

г. Ржев

Родовое поместье Аверьяновых ~

  
  
  
  - Мы будем держать вас в курсе, - сказал напоследок имперский сыскарь.
  
  Служанка Нина открыла дверь кабинета, желая проводить гостя до выхода.
  
  Старик же остался один. Одним движением кисти Глава Рода наложил Тишину на стены комнаты. Мужчина откинулся на спинку монументального кресла и посмотрел в окно. Оно выходило на лес и маленький приток Серебрянки. Умиротворенная картина сейчас вовсе не успокаивала, как было еще несколько дней назад. Сегодня - десятые сутки, как пропал его внук.
  
  Его. Внук!
  
  Ждан Искренеевич прожил ни самую простую жизнь. Настолько непростую, что и дети у него поздно появились, и в свои девяносто он выглядел, как многие очаговые и в три сотни не выглядят. Он прошел войны, прошел и ядовитые гражданки, как пустые называют 'аристократичные схватки'. Он потерял жену. Потерял после ее четвертых родов. Выложилась его зазноба, чтобы у сына была реальная сила, а сама потухла. И он ценил эту жертву. Не нашел замены Любушке, хоть и были доброхоты, что настаивали. Управление Родом - это всегда непросто. Тем более это сложно, если четко понимать, что Аверьяновы оказались в той узкой прослойки аристократии, когда и реальной силы не имели, но и слабосилками, что из слуг и бастрюков вышли, не были.
  
  Аверьяновы были творцами. На протяжении всех веков своего бытия. За то их и не трогали особо. Многим были нужны мастера во все времена. Да и в самые верха Аверьяновы не лезли, четко осознавая, что даже раненные хищники крайне опасны. Лично на веку Ждана случилось аж три истории о возрождении почти уничтоженных Древних или Древнейших Родов.
  
  Так что нет, Аверьяновы не лезли туда, где настоящая власть и сила. Туда, где решается судьба мира. Знали, что не вытянут такой груз, потому и потомков у них всегда хватало, да и младших ветвей тоже. И новые поколения были под стать их родовой силе, спокойные и не горящие смешными амбициями и фантазиями. Еще пять сотен лет назад Род Аверьяновых присягнул Князьям Федоровым, за что и были жалованы обширными землями под Ржевом. Считай одна пятая нынешнего города - их земля.
  
  Тогда это казалось верным, Федоровы были достаточно сильными, чтобы защитить вассалов. Именно сила и вскружила им голову, когда менялись династии. Им тогда показалось, что имея родственную связь с Рюрикавичами, они смогут усесться на трон. Не смогли. Рюрики сами стали Князьями, присягнув уже Детям Нави. А за участие в братоубийственной своре тогдашний Кощеев Сын лично проредил Федоровых. Не прошло и ста лет, как Род Князей полностью утратил власть и положение. Верно говорят, что Мстамаровы не прощают обид и мстят веками. Федоровы ушли в историю, став почти нищими, если сравнивать с тем, что было. А их вассалы, будто какое наследство, перешли уже под боярский Род Дмитровых, что сейчас и правили в Тверских землях.
  
  Казалось бы, ну что такого? Ведь дела сие уже давно минувших дней, но нет. Дмитровы из стольного града вышли, и дарованные земли ни иначе, как плевок восприняли. А двести лет назад решили бояре, что можно и мятеж поддержать, дабы в столицу, к кормушке побольше, вернуться. И опять, как и в первый раз, Аверьяновым пришлось участвовать. Не то, чтобы сильно. Все же ремесленники они, но ощутимо. Защита на латах, зачарование мечей, целительные амулеты. Казалось тогда, что ничего страшного, в случае проигрыша, их не ждет, ведь таких 'тыловых' по обеим сторонам хватало.
  
  Только Мечислав, дед нынешнего Императора, решил иначе. Нет, что бы там ни пели про Императорский Род, но кровожадными они не были, по мнению старого Главы Рода, просто очень сильные. Настолько сильные, что и до восшествия их не трогали, как берлогу с особым медведем опытные охотники обходят. И противники у них были такие же. Отсюда и восприятие реальности у них там несколько иное, нежели у простых смертных.
  
  Уж кому из Дмитровых удалось в Новгороде почти упокоить тогда еще наследника Данияра, отца нынешнего самодержца, наверное, никто, кроме их Рода и не знает. Только реакция отца была предсказуема. Треть Новгорода потом с нуля пришлось восстанавливать, как гласят учебники истории и родовые хроники. Нет, Дмитровых не пустили на жертвы, как читалось самим Аверьяновым в некоторых книгах в английской библиотеке. Просто сократили их Род до одной ветви. Младшей, а оттого не столь обученной. Казалось бы, милость, как писали в русских учебниках, или же глупость, как писали польские историки, прямо указывая на умственную несостоятельность славян, раз даже врагов прощают.
  
  Только вот, сам Аверьянов Ждан Искренеевич считал иначе. Это была месть. Долгоиграющая, рассчитанная на столетия, именно что месть. Младшая ветвь - она потому и младшая, что слабее, доверяют им обычно меньше и готовят хуже. У скороспелков, Родов, что и трех сотен не разменяли, может и бывает иначе, но у всех остальных механизм селекции, как сейчас любят говорить, отработан. А Дмитровы Древним Родом были, и ничем от собратьев не отличались. Не было у живых Дмитровых того, что было у главной ветви. Не было связей, таланта к переговорам и очаговой силы.
  
  А тут еще и опала, когда вроде бы и император никаких указов не издавал, и даже не намекал, что чего-то такого желает, но торговать с проигравшими боярами как-то резко расхотели. Расхотели свои, а вот франки да италийцы - вполне. И сначала случилось то, что происходит с любым молодым Родом. Младшие, резко став париями у себя, оказались весьма нужными 'торговыми партнерами' у других. И деньги. Да, их у бояр стало много.
  
  Уже при жизни самого Ждана Древний Род бояр выродился в торгашей, что почти не контактировали с русской аристократией, зато прекрасно роднились с разными иными народами. Про то, что никто из Дмитровых не служил в Императорских Канцеляриях или в армии уже больше века, и говорить не стоило. Да и Дары их... размылись. Страшная, если подумать, судьба из-за ошибки одного придурка, что решил убить наследника.
  
  Вспомнил обо всем этом Ждан Искренеевич, потому что титул бояров с Дмитровых никто не снимал, а значит и расследованием похищения ребенка вассала должны были заниматься они. И естественно, ничего не нашли. Его наследник, вместе с женой, обивал пороги Москвы. Второй сын поднимал все связи по армейской линии. А вот третий сын, не будь дурак, отписал в Сыскной стол Внутренней Имперской Канцелярии, попросил помощи, пока семья четвертого сейчас в Твери помогала местным как могла.
   И вот, с четверть часа назад человек сообщил то, что и так было понятно, но во что не хотелось верить. Нет никаких следов внука. Исполнителей нашли мертвыми, машину, куда и затолкали бессознательного ребенка тоже нашли, в Твери, а вот дальше... А дальше можно было только гадать.
  
  Ясно было только одно - Дарен жив. Родовая жива крови определяла это четко, только и состояние внука, как и его местоположение подсказать не могла. Пока жив, но как долго это продлится, никто сказать не мог. И самое главное: время. Десять дней - это очень большой срок для похищения, а раз за это время никто так и не выдвинул каких-либо требований или угроз, то и украли ребенка не для того, чтобы заработать.
  
  Ждан поднялся и отправился из дома. Ему нужно было на родовое капище, раз уж родовой алтарь не помог. И нет, не для того, чтобы обратиться к богу-покровителю за помощью. Пожилой ремесленник знал, что богам такие мольбы ой как не по нутру. Просто, там у него будет возможность поговорить кое с кем.
  
  
  

***

  

~ Российская Империя

г. Москва ~

  
  
  Действительный статский советник, Светлейший Князь Булаев Всемил Стоянович был нервным, хоть в окружении его не могли этого заметить. Князь скрывал свои переживания очень хорошо, не то у него положение, чтобы даже жена могла понять, что что-то с работой у него не так. Нервность его имела под собой все основания. Руководитель не самого известного и обширного стола Тайной Канцелярии Его Императорского Величества уже больше трех недель практически не спал.
  
  Расследование очередного покушения на главу государства застопорилось. Нет, не то, чтобы совсем, но все же. Удалось точно установить, что Богемия* не имела отношения к всплеску мертвой живы. Под Прагой, на одном старом погосте действительно оказался разрушенный христианский храм, чья энергия и пробила проход в слой Нави.
  
  Только непосредственно на развалинах никаких ритуалов никто не проводил уже лет двадцать. Загадка раскрывалась просто. В полуразрушенных ходах под храмом было найдено аж шесть некротических закладок. Черепа животных, особым образом обработанные, с вживленными камнями-накопителями служили точками расфокусировки потоков живы. Эти закладки могли как маскировать колдуна, так и послужить усилителями, при отданном приказе. А вот откуда направлялись эти самые потоки никто сказать не смог, хоть очаговые и просеяли весь храм через мелкое сито. Удалось лишь установить, что один из контролируемых потоков мертвой живы пришел из германских земель. Там же, снова в христианском храме, точнее на кладбище за храмом в Вестфалии**, близь городка Брилона, ведуны обнаружили в одном из старых склепов похожие закладки. На сей раз, три человеческих черепа тоже были превращены в артефакты контроля энергии.
  
  И снова нить указала в очередную точку на карте континента. На этот раз, жива привела имперских ведунов в Венецианскую республику, где и пребывала группа по сей день, ища то ли очередной схрон, то ли уже того самого умника, который решил, что сможет умертвить императора.
  
  Автора этих закладок тоже установить не удалось, как и хотя бы примерный возраст закладок. Пришлось сделать логичный вывод, что не местные аристократы там что-то задумали, а стали этакой костью, брошенной имперцам.
  
  Параллельно с этим выискивались возможные заговоры и возможные недруги уже в ближнем окружении самодержца. А слухов всегда хватало, как и бравурных речей в среде дворян. Катастрофически не хватало информации. И Князю уже стало казаться, что если еще раз на докладе наследнику он обтекаемо скажет, что данных нет, то и из кабинета уже не выйдет.
  
  Было что-то в темно-карих, почти как обсидиан, глазах молодого мужчины такое, что Булаев не мог интерпретировать иначе, чем приговор себе и всем своим замам. Не нравилось наследнику, что вся имперская машина сыска не может ничего найти.
  
  Кроме того, остальных дел никто не отменял. Вот и крутился Светлейший Князь, как мог. И пусть сил у него хватало, как и опыта, чтобы не сваливаться от усталости, но и напряжения, чисто морального, жива не отменяла.
  
  А тут еще новости о пропаже детей... дарованных. Расследование это было в епархии Князей Баженовых, раз основное число жертв было именно в белорусских землях, но и это дело требовало внимания. Пропало больше десяти сирот, возрастом от десяти лет. И все были одаренными, пусть и слабосилками, но потеря стольких детей ударила по Империи. Не было человека, который смог бы спокойно реагировать на подобное. Скрыть пропажу не удалось, да никто и не пытался особо. Люди испугались и разозлились. И иначе, чем теракт похищение не видели, а когда медведя запугивают...
  
  В общем, Светлейший Князь, как и прочие аналитики, чуял, что этот вопрос нужно решать быстро, пока народ сам не найдет кого обвинить или... пока ему не подскажут, кого винить, ведь горлопанов тоже на Руси всегда хватало.
  
  И это только два дела, которые больше всего беспокоили, что уж говорить про иные, менее заметные, коих всегда хватало.
  
  Скромный обед из ухи и фаршированной картофелем курятины немного поднял настроение Князя, а вот звонок с одного очень интересного номера - нет.
  
  - Слушаю, - сказал Всемил, внутренне готовясь к чему угодно, ибо этот человек никогда не звонил просто так.
  
  - Здравствуй, князюшко, - добродушно прозвучало из динамика. - Мне тут птички напели, что кто-то деток похищать удумал.
  
  Князь молчал. Сейчас об этом в Империи знали все.
  
  - И ты, конечно, думаешь, что украли только слабосилков без родовой крови, а то и пустых, - продолжил голос.
  
  - А это не так? - аккуратно уточнил Булаев, внутренне холодея.
  
  Что можно сотворить с девственной кровью и невинными душами ему говорить не стоило. Похищенных вполне хватит не только на призыв сильного демона, но и на весьма устойчивые проклятья. В памяти, как на зло, встали картины отравленных берегов Лены. И примерное число жертв до того, как чумные гончии из свиты демона наигрались.
  
  Не зря невинность жертвы в абсолютном большинстве ритуалов была самым весомым товаром для торгов.
  
  - Не так, Булаев. - из голоса собеседника исчез даже намек на добродушие. - Чем вы там занимаетесь, вообще? Сына Аверьянова, с пробужденным даром, тоже украли. И давно, десять дней уж как. Мне тебе напомнить для каких целей нужен слабый дарованный, но с большим резервом или сам расклады прикинешь? Ты, я смотрю, решил, что у нас городов в Империи много стало, да и с населением перебор.
  
  - Никак нет, - тут же доложил Князь, неосознанно вытягиваясь в струнку.
  
  - А чего ж тогда тишина везде?! - повысил голос собеседник.
  
  - Пророки говорят, что...
  
  - Пророки говорят, - передразнил собеседник. - Ты, когда в следующий раз в императорском дворце будешь на обеде, расспроси наследничка о том, как можно от дара и укрыться. Поверь, он тебе много расскажет, если решит, что ему новый Князь на занятной должности нужен.
  
  Князь промолчал. Да и что он мог на такое сказать?
  
  - В общем так, дружок ты мой ленивый, сейчас к тебе в Канцелярию придет человечек, а при нем пакет. И если в ближайшее время внука Аверьяновым не вернешь живым, я ж могу и в Москву приехать.
  
  - Он жив? - робко уточнил Князь.
  
  - Жив-жив, если бы нет, то я ы с тобой по-другому говорил, и не по телефону. И дам, пожалуй, еще подсказку. Это не только у нас детей крадут. Ищи, княже, ищи, пока ваш властитель не осерчал. - собеседник повесил трубку, а Булаев осел на стул, глядя на телефон расширенными глазами.
  
  Уже через полчаса Булаев в очередной раз прочитывал документы, пока подчиненные носились с их же копиями. Картинка складывалась неприглядная, но привычная. Теперь была понятна и причина звонка. Когда-то именно этот человек сделал все, чтобы опыты по 'изменению' родовых даров перестали существовать, уж слишком многим тому пришлось заплатить за то, чтобы просто найти угрозу.
  
  А уже к вечеру был на докладе в одном из кабинетов наследника престола с увесистой папкой.
  
  Совещание продлилось больше часа, но в конце концов было принято решение не вступать в прямую конфронтацию с римской церковью. Не то сейчас время, чтобы на территории чужой страны устраивать смертоубийство 'святых паладинов'. Нужны были те, под чьим прикрытием можно подобное провернуть.
  
  А еще через три часа звонок поступил уже наследнику. Мужчина как раз готовился оставить кабинет и отправиться к домашним, когда все здание накрыло мягкое облако чужой силы. Оно было таким тонким, что ни один из охраны не успел среагировать, как молчали и все сигнальные плетенья.
  
  То что сообщил Второй Пророк Империи немного, но успокоило.
  - ... и не волнуйся так, - уговаривал призрачный дух, чуть улыбаясь. - Все будет хорошо. И деток почти всех спасете.
  
  - Почти? - ухватился мужчина за оговорку.
  
  - Да, почти. Жертвы, умиротвори их Навь, уже есть, и в том нет вашей вины. Все равно бы не успели.
  
  - Да и есть там уже защитник. Так что время у вас еще есть.
  
  
  
  П.А.:
  
  * Богемия - от Boiohaemum - страна бойев (см. Бойи)), устаревшее название Чехии, происходит от латинского названия территории, заселенной кельтским племенем бойев.
  
  ** Вестфалия - историческая область в Западной Европе в междуречье рек Рейн и Везер. Входила Германскую Империю.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"