|
В одном городе жила-была девочка, которая умела разговаривать с камнями, только поначалу она и сама этого не знала. Чтобы понять, что ты умеешь говорить с кем-то, надо попробовать, а она не пробовала -- девочка ведь не знала, что умеет разговаривать с камнями, а что толку спрашивать, если не рассчитываешь на ответ.
В городе был парк, широкий и некогда роскошный, с фонтанами и статуями. Времена были нелёгкие, городские власти кое-как справлялись с содержанием жилых домов и дорог, но на парк средств не хватало, и он оказался заброшенным. Фонтаны перестали работать, скамейки облезли и покрылись надписями, трава проросла сквозь асфальт и тротуарные плитки. Люди стали редко приходить туда, и когда девочка, ещё не знавшая, что она умеет разговаривать с камнями, захотела побыть одна, она пошла в парк. Девочка оглядела потерявшие блеск статуи, ознакомилась с трещинами в бассейнах фонтанов, откусила немного хвои у ёлки, что росла рядом с дорожкой. Пожёвывая сочные с виду, но довольно сухие на вкус иголки, девочка прошла весь парк, оставила следы в грязной горке нерастаявшего снега и по каменным ступеням спустилась к реке.
У реки не было никого. Спереди -- вода, рядом -- трава, сзади -- ступеньки и каменный лев внизу лестницы. Возможно, когда-то был и второй -- по другую сторону ступенек. Может, второго и не было. Каменному льву не так-то просто исчезнуть, подумала девочка. Лестница была заросшей и позеленевшей, а во льве не сразу можно было разглядеть льва -- за этим краем парка и раньше не очень-то следили. Всё это полностью устроило девочку. Она выплюнула хвою, села на траву и смотрела на реку до тех самых пор, пока не решила встать и пойти домой. Позже она не раз возвращалась.
Однажды девочка пришла туда в противоречивом настроении: ей снова хотелось побыть одной, а ещё ей очень хотелось с кем-то поговорить. Она отвернулась от воды, посмотрела на львиную морду и спросила: "Ты слышишь меня?". И лев ответил: "Да". В тот раз девочка забыла, о чём собиралась разговаривать. Услышав льва, она смутилась, неспешно поднялась по ступенькам и пошла домой. Там девочка вспомнила, что ей хотелось сказать, но это было уже не так важно.
Заговорить со львом второй раз она боялась. С ней случилось чудо -- страшно, если чудо окажется ненастоящим, если лев не ответит. Всё же она заставила себя прийти на то же место и снова обратиться к статуе: "Здравствуй. Прости, что я так ушла в прошлый раз. Это было глупо и невежливо. Просто я очень смутилась". В ответ девочка услышала: "Не переживай. Я вовсе не в обиде".
Это было счастье. От него у девочки опять всё смешалось в голове, так что она не знала, о чём говорить. Однако на этот раз она не совсем растерялась и догадалась сказать: "Я приду ещё. Буду приходить иногда, если ты не против". "Я не против, -- ответил каменный лев. -- Приходи". Поднимаясь по лестнице, девочка поняла, что счастье не вмещается в ней, и сказала, глядя под ноги: "Доброго дня вам, ступеньки". Ступеньки ответили: "Спасибо".
В тот день девочка сделала много попыток заговорить с теми, с кем раньше разговаривать и не думала, но получалось только с камнями. Зато оказалось, что не нужно произносить слова, достаточно было сказать их про себя. Ещё девочка могла разговаривать с людьми (правда, только вслух), но это было привычно и неинтересно. По правде сказать, иногда это было нежелательно. К счастью, уже наступило лето, в школу ходить не требовалось и с людьми приходилось общаться не больше, чем хочется.
У всех камней были похожие ровные голоса. Можно было подумать, что они одинаковые, но девочка различала их, сама не зная как. Во всяком случае, она всегда понимала, кто говорит с ней. Это было похоже на чтение: когда в голове звучат голоса книжных героев, в них есть спокойствие, даже если сами герои кричат, ругаются или плачут. Пока читаешь, можешь и не обращать на это внимание, но вот смотришь спектакль или фильм по той же книге -- актёры произносят те же слова, только теперь они звучат гораздо резче, так что удивляешься: зачем вести себя так несдержанно?
Ночью девочка не могла заснуть. Она лежала и даже не знала, о чём мечтать. Теперь ей точно было известно, что чудеса есть, и что бы она ни придумывала, всё было мелко по сравнению с этим. Что ей делать с таким богатством?
Можно и ничего не делать. Назавтра девочка не пошла в парк, а провела как будто обычный день и общалась только с людьми, но что бы она ни делала, она делала это, зная, что кругом множество камней и каждый может её выслушать. Сами камни разговор не начинали -- может, привыкли к тому, что их не слышат.
Она продолжала навещать парк и приходила к реке, ступенькам и каменному льву не чаще и не реже, чем раньше. Теперь, когда ей хотелось выговориться, она знала, к кому обратиться. Из всех камней именно неухоженный лев и обросшие травой и трещинами ступени стали ей особенно близки.
- - -
Однажды, вспоминая перед сном прошедший день, девочка упрекнула себя: нельзя лишь сваливать на других свои заботы. Она даже не поинтересовалась, каково это -- быть камнем. Это не просто невежливо, это ещё и донельзя глупо. Целый мир, никем не замечаемый, совсем неизведанный, в её распоряжении, а она в него даже не заглянула. В тёмной и тихой комнате девочка, лежавшая на кровати и глядящая в потолок, стукнула себя по лбу: что за польза тебе, дурёха, оттого что ты выговорилась? Много узнала, много приобрела? В следующий раз, когда будет выбор, говорить или слушать -- слушай!
Ещё не наступило время обеда, когда каменный лев услышал слова: "Расскажи мне, пожалуйста, каково это -- быть камнем". Ответить на них он не мог. "Не знаю", -- наконец сказал он.
Да кому же это знать, если не камню! Как можно быть кем-то и не знать, каково это -- быть тем, кто ты есть? "Мне не с чем сравнивать", -- объяснил лев. Девочка задумалась: если так рассуждать, получается, что и она не знает, что значит быть ей. Нет, об этом она поразмышляет как-нибудь потом, а сейчас надо придумать другой вопрос -- который не вызовет затруднений.
"Чем ты занимаешься? -- нашлась девочка. -- Что делаешь?" Тут льву не нужно было задумываться. "Сижу и разрушаюсь", -- ответил он всё так же ровно.
Девочка не восприняла это всерьёз. "Все дни напролёт?" -- переспросила она с усмешкой, показывая: не надо завирать, нельзя же заниматься только этим. "Да", -- ответил лев. Он мог бы добавить, что и ночи тоже, но камни обычно немногословны.
Ну-ну. Девочка обратилась к ступенькам -- может, от них будет больше толку. "Лежим и разрушаемся", -- ответили ступеньки. Их было много, и эта фраза прозвучала в голове много раз, как незатихающее эхо.
На несколько секунд девочка замерла, а потом решительно поднялась по лестнице вверх. Не может быть, чтобы все камни на свете занимались только этим. Она найдёт из них кого-нибудь сообразительного, кто нашёл себе дело поинтереснее, и расскажет остальным -- пусть знают, как жить.
Статуи в парке стояли и разрушались. Лежала и разрушалась гранитная плитка. Без особой надежды девочка вышла из парка и узнала, что и за его пределами у камней та же участь. Помрачнев и устав слушать одни и те же слова, девочка заговорила сама с собой -- блуждая по городу, она погрузилась в долгий и безысходный разговор, в котором фразы повторялись и повторялись. "А чего ты ждала? Они же камни -- им нечем больше заниматься" -- "Но такого не должно быть! Что это за жизнь?!" -- "И как ты собираешься им помочь?" Ответа на этот вопрос не находилось, в голове крутились слова: "Не должно быть, не должно быть". Потом разговор приобретал новый оборот, но опять подходил к тому же вопросу.
Совсем утомившись, девочка отвлеклась от круговорота в голове и заметила, что проходит мимо детской площадки. Как и многое в городе, площадка выглядела запущенной: краска на поржавевших качелях и завалившейся карусели давно поблёкла и наполовину осыпалась. Детей не было. Девочка села на скамейку, закрыла глаза и выкинула из головы все крутящиеся в ней слова и фразы -- непохоже, чтобы от них был хоть какой-то толк. Непохоже, чтобы от самой девочки в этом деле был хоть какой-то толк. А если не от неё, от кого же тогда?
"Есть ли кто-то, кто может помочь?" -- девочка задала этот вопрос про себя. Проходящие мимо площадки люди её не слышали, но от них она помощи и не ждала. Камни услышали бы, но от них толку тоже нет -- это им самим нужна помощь. Вдруг есть кто-то ещё, кто слышит?
Ответа не было. На всякий случай, девочка повторила те же слова, обращаясь на все четыре стороны. И ещё четыре раза она задала этот вопрос в парке. И ещё четыре раза -- возле своего дома.
Либо никто не может помочь, либо кто-то может, но не отвечает, либо отвечает, но его не слышно. Есть ли разница между этими тремя "либо"? Есть, наверное, вот только всё равно ей придётся самой решать, что же делать. Хорошо хоть в голове стало чище. "У камня всё, что внутри -- тоже камень, -- подумала девочка. -- А у меня голова не сплошная, у неё внутри столько всего странного, на что смотреть не захочешь -- вот бардак там и заводится".
Дома девочка легла на кровать и накрылась пледом. Папа был на работе, а мама привыкла к тому, что дочь иногда проводит свободное время лёжа без всякого занятия -- у девочки была такая особенность. Всякие странности бывают у детей в переходном возрасте, от этой никакой беды нет, рассудила мама. Шли каникулы, уроков делать не надо было -- пусть дочь развлекается как умеет.
Прошёл час, и девочка почувствовала себя отдохнувшей хотя бы умом. В ногах ещё была тяжесть от долгой ходьбы, но эту усталость девочка ощущала часто и привыкла к ней. Тот вечер дочь провела с родителями, не подпуская к себе тревоги и переживания.
В свободную голову приходят умные мысли. Самая важная мысль пришла перед сном -- она была о радости. Девочка вспомнила, как она радовалась, узнав, что может разговаривать с камнями. Как боялась, что это ей лишь почудилось. Как снова радовалась, уверившись, что это правда.
Радость -- вот что сделали камни. Они стали причиной её радости. Девочка обнаружила, что это чувство в ней осталось, несмотря на переживания дня. Значит, камни не только лежат и разрушаются -- они радуют её.
- - -
Каменный лев у реки был первым, кто услышал важную новость. "Ты и не представляешь, как я рада, -- с искренним воодушевлением объясняла ему девочка. -- Из людей никто с вами говорить не может, только я одна. Так приятно быть особенной, одной-единственной! Да и не только в этом дело. Что мне до других -- могут они или не могут. Просто это как..."
Запинка. "Как если бы ты научился ходить", -- собиралась продолжить девочка, но осеклась -- вдруг камни огорчаются оттого, что не умеют ходить. Закончить мысль не удалось, но главное до льва дошло: он не просто разрушается, сидя на месте, он доставляет радость. На свете есть человек, который рад ему. Лев и сам обрадовался этой новости.
Потом были ступеньки. "И вы -- вы тоже, -- обратилась к ним девочка. -- Вы радуете меня". И для каждой ступеньки отдельно: "Ты радуешь меня". Это была правда. Теперь девочка радовалась больше не из-за своего необычного умения, а из-за того, что смогла решить задачу -- не такую как в школе, а жизненно важную: она смогла добавить смысл во многие жизни. Лев, и ступеньки, и статуи, и плитка -- каждый камень в парке узнал, что он -- причина радости, что он не напрасен.
Жизнь девочки тоже приобрела новый смысл. Обрадоваться каждому камню, который она встретит, и сообщить ему о своей радости -- вот её долг, ведь больше никто этого сделать не сможет. Конечно, весь свет ей не обойти, но можно помочь хотя бы тем, кто рядом.
Много кто был рядом. Даже на парк потребовалось больше дня. Девочка обошла его довольно быстро, но потом вспоминала: кое-куда она забыла заглянуть, кое-кому не уделила должного внимания. Значит, нужно возвращаться.
За парком был большой город. Вскоре началась осень, и каждый день по пути в школу девочка обращалась ко всякому камню, на который падал её взгляд: "Ты радуешь меня". Чтобы никого не пропустить, она слегка меняла свой путь -- то выбирала дорожку чуть в стороне, то проходила вплотную к домам, задевая кусты в палисадниках. Но даже проходя одной дорогой дважды, она всё равно повторяла те же слова. Впрочем, они чуть изменились: "Вы радуете меня", -- стала говорить девочка, потому что ей не хватало ни сил, ни времени для каждого камня по отдельности -- уж больно их было много. Кроме того, слово "вы" позволило избежать беспокойств о том, не оказался ли кто нечаянно обделён вниманием.
Гуляя по городу, девочка повторяла: "Вы радуете меня, вы радуете меня..." Внимание то и дело рассеивалось и вновь собиралось с усилием воли. Было ясно, что это занятие -- на всю жизнь. Даже если донести важную весть до каждого камня -- разве этого достаточно? Люди говорят друг другу комплименты, уверяют в дружбе и добром отношении, признаются в любви куда как чаще, чем раз в жизни, пусть и камни не останутся обойдёнными. Маленькие камушки в мозаичной стене одного из школьных коридоров каждый учебный день слышали: "Вы радуете меня". Иногда девочка касалась камней, чтобы проявить своё расположение не только словами. Она делала это, стараясь не привлекать ничьё внимание, но иногда укоряла себя в трусости и мечтала жить в мире, где можно было бы на улице обнять здоровенную глыбу и никто бы не смущался.
Удавалось ли девочке и на самом деле оставаться незамеченной? Пожалуй, да. Дети не считали её странной, потому что сами ещё не знали, что в этом мире странно, а что нет. Взрослые видели в жизни достаточно, чтобы понять: даже в явном безумии мало удивительного. Одноклассники могли бы сказать, что она почти не гуляет с другими ребятами и не общается с ними кроме как в школе, но так было и раньше. В общем, всё шло своим чередом в человеческом мире. Лишь у одного человека внутренний мир изменился очень сильно, хоть и незаметно для кого-либо со стороны. Он сжался до одной затеи: донести слова "вы радуете меня" до каждого камня поблизости. Остальное из этого мира по возможности выметалось. С досаждающими заботами, будь то уроки или необходимость иметь дело с окружающими людьми, девочка старалась расправиться побыстрее. Посторонние мысли, мечты и мотивы назойливых песен она выбрасывала, как только замечала, что отвлеклась на них. Не то чтобы это всегда получалось, но всё же фраза "вы радуете меня" стала каменно-твёрдой сердцевиной её мира, а остальное было зыбким, как проплывающие облака.
А что же думали камни о необычном человечке, что твердил им одни и те же слова? Девочка не знала этого. В её словах не было вопроса, вот камни и не отвечали ей -- они ведь не привыкли заговаривать сами.
- - -
Первый снег выпал в октябре, но, как и всегда, не задержался и растаял в тот же день. Потом была ещё пара дней, когда в воздухе летали снежинки, но им и на самый короткий срок не удалось покрыть землю. Лишь через месяц, в середине ноября, пошёл снегопад такой, что можно было поверить: это тот самый снег, что останется на зиму. Как бы девочка ни погрузилась в себя, она заметила, как побелел и изменился город, и увидела красоту в этой перемене. Ей и самой захотелось обновления.
Город большой. Дорога от дома до школы и обратно затрагивала лишь малую его часть, даже если ходить разными путями. Полчаса, или чуть больше, до парка -- прогулка посерьёзнее, но и там дорожки уже истоптаны. Почему бы не пойти в противоположную сторону? Девочка и не помнила, когда последний раз заглядывала на тот край города -- прошёл уже не один год.
Прогулка получилась долгой. Хотя девочка собиралась уйти далеко от дома, она не села в автобус, а пошла пешком, чтобы лучше разглядеть город в снежинках. Когда автобус обогнал её, она смотрела вслед и размышляла, не показать ли ему язык. Бедные глупые пассажиры, которым приходится видеть всё мельком -- и то если догадаются смотреть в окно. Впервые за месяцы девочка смотрела по сторонам не для того, чтобы выискивать камни. Впрочем, в её голове продолжало звучать всё то же послание, что она твердила изо дня в день.
Девочка вышла на мощёную площадь -- вот где камней хватало! -- посреди которой стоял памятник. Она решила не идти дальше, а пройтись здесь -- сначала по внешней стороне площади, потом передвинуться чуть внутрь, потом ещё. Девочка нарисовала в уме угловатую спираль с памятником в центре и стала не спеша идти по ней, смотря вниз и говоря камням мостовой: "Вы радуете меня, вы радуете меня..." Наконец, она подошла вплотную к памятнику. Это был памятник кому-то очень известному, про кого девочка ничего не знала, только слышала имя -- она была не слишком эрудированна, хотя далеко не глупа. Она взглянула на каменного человека снизу вверх и, чуть помедлив, чтобы хорошенько рассмотреть его, сказала: "Вы радуете меня". Это было другое "вы" -- то, которое предназначено для одного, а не для многих.
Возможно, камень перенял какие-то черты человека, которого изображал. Во всяком случае, каменный человек -- первый из всех, к кому обращалась девочка -- вступил в разговор, хотя его ни о чём не спрашивали. Он сказал: "Жаль, что это неправда".
Девочка была вдвойне поражена: тем, что услышала каменный голос (она уже успела отвыкнуть), и теми словами, что этот голос произнёс. Она растерянно подыскивала подходящее -- вежливое и убедительное -- возражение, но не успела найти его, потому что каменный человек снова заговорил. "Мне кажется, ты устала", -- сказал он. Эти слова тронули девочку, так что захотелось заплакать, и она опустила голову на тот случай, если слёзы всё же появятся. Да, она устала. Как хорошо, что кто-то заметил это. Как хорошо, что этот большой, серьёзный и совсем незнакомый каменный человек ей сочувствует. Девочка кивнула. "Это правда", -- ответила она и поняла, что и в первый раз каменный человек не ошибся. Она уже давно не испытывала радости. Нельзя каждый раз по-настоящему радоваться каждому камню. Девочка просто чувствовала себя обязанной испытывать радость, чтобы та странная неподвижная жизнь, о которой она не так давно узнала, приобрела какой-то смысл. Это была скорее жалость, а не радость, но искренне жалеть всегда и всех тоже невозможно. Однажды девочка обрадовалась, однажды пожалела.
Она попыталась объясниться перед памятником. "Я хотела сделать вам что-то доброе", -- завершила она своё объяснение. На этот раз "вам" относилось ко всем камням. "Говорить нам неправду ради нашего блага -- не очень-то уважительно", -- заметил каменный человек. Девочка уже начала это осознавать. Если бы в голосе своего собеседника она почувствовала обвинение, ей, наверное, захотелось бы огрызнуться, но тот говорил мирно. "Простите, -- сказала девочка. -- Я сама ошибалась. Я бы хотела исправить это, только не знаю как". Она подняла голову и спросила: "А вы знаете?". Каменный человек не знал. "В любом случае, тебе стоит отдохнуть, -- посоветовал он. -- Начни с этого".
Это был хороший совет. Девочка могла не оценить его мудрость, но ей очень хотелось ему последовать. "Хорошо, я постараюсь, -- сказала она. -- Спасибо большое вам, каменный человек. До свидания". Девочка впервые как-то назвала своего собеседника, и такое обращение позабавило его. Во всяком случае, девочке казалось, будто он улыбается, отвечая: "Желаю тебе успеха, теплокровная девочка". Это обращение ей тоже показалось забавным и приятным. По пути домой она не раз говорила про себя: "Я -- теплокровная девочка", -- как будто раньше этого не знала.
В голову забредали мысли о том, что делать дальше, но девочка отбрасывала их -- будет время подумать завтра. Или через неделю. Она очень хорошо научилась избавляться от лишних мыслей. Сложно было только остановить время от времени просыпающееся в голове бормотание: "Вы радуете меня, вы радуете меня...". Теперь эти слова вызывали в ней досаду от неудачной попытки быть хорошей.
- - -
Что же делать дальше? Пришло завтра, и можно было позволить себе задаться этим вопросом, тем более что завтра выдалось выходным. Голова была необычно ясной -- оказывается, чтобы поумнеть, иногда достаточно просто отдохнуть.
Пожалуй, стоит извиниться. Не перед каждым камнем -- это означало бы повторить ту же ошибку. Стоя посреди своей комнаты, девочка представляла, как она вновь обходит город уже с новыми словами: "Простите меня, пожалуйста, простите меня, пожалуйста..." -- сначала эта картина вызвала чувство стыда, но на смену быстро пришло веселье. "Вот же дура", -- сказала себе девочка без всякой досады и даже с особым удовольствием. Как будто готовясь выступить с речью, она продекламировала: "Правда же, я невиданная дурёха?". Да, так лучше звучит. А можно ещё так: "Я -- теплокровная дурочка". Повторив фразу несколько раз, девочка подошла к гардеробу и открыла дверцу. В дверце было зеркало, и там можно было посмотреть, как теплокровная дурочка выглядит.
Одной из глупостей теплокровной дурочки было то, что она так ничего о камнях и не узнала и, хотя когда-то обещалась меньше говорить и больше слушать, поступала ровно наоборот. Её слишком поразили слова "сижу и разрушаюсь". Девочка вздохнула: это и правда страшные слова, не стоит забывать.
Теперь-то она будет слушать. Если опять не сглупит. Нет, об этом ещё подумается позже, а пока что есть другое дело, которое не стоит откладывать.
- - -
Девочка какое-то время собиралась духом, прежде чем обратиться ко льву. Потом поняла, что никогда не соберётся так, как хотелось бы, и начала: "Дорогой лев, я пришла, чтобы признаться тебе в том, что мне кажется важным -- прости, если решишь, что я говорю глупости. Я не раз говорила, что ты радуешь меня, но я говорила это нечестно. Только не думай, пожалуйста, что я равнодушна к тебе или даже ненавижу -- я просто говорила то, чего не чувствовала. Я и правда обрадовалась, когда узнала, что могу с тобой -- со всеми вами -- говорить. Ступеньки, вы меня тоже, пожалуйста, выслушайте... Я так хотела помочь вам, думала: это же ужасно, что они только сидят неподвижно и разрушаются -- и решила, что если я буду радоваться вам, то это что-то исправит, что вам будет лучше от этого. Я пыталась радоваться и говорила тебе, будто радуюсь, а на самом деле ничего уже не чувствовала. Я уставала и, боюсь, сердилась и даже злилась -- оттого что вас так много, оттого что вы такие бестолковые, лежите только и гибнете и непонятно, что с вами делать. А вчера я поняла, что вела себя глупо, и даже вздохнула с облегчением: всё, хватит, не надо больше им радоваться". Девочка разошлась и последние предложения сказала и впрямь сердито. Поняв, что её речь приняла не тот оборот, который хотелось, она поспешила закончить, пока не успела наговорить лишнего. "Я вовсе не хочу сердиться на вас. Я только хотела извиниться и быть честной. Простите меня".
Кажется, она наговорила не то. Пришла извиняться, а при этом высказала всем, какие они бестолковые и как хорошо, что сбросила их с плеч. Вот бы её поняли, несмотря на её глупость и вздорность. Вот бы хотя бы не сердились. Девочка стояла, опустив голову, чуть пугливо посматривая на льва -- что он скажет?
Каменный лев не отвечал ничего. Он погрузился в размышления о том, как много переживаний он, оказывается, вызвал в одном человеке -- получается, его участие в мире куда больше, чем представлялось.
|