В мире что-то было не так. Кто разделил время на части, кто придумал часы и минуты. Почему осень сменяет лето. Всегда, каждый год в одно и тоже время осень приходит и заполняет все ее пространство. Она не дает дышать. Можно задохнуться в этом мире. Не хватает воздуха и ты как рыба ртом ловишь воздух, бьешься об пол, но ничего не можешь поделать. Кровь перестает течь по венам, в момент все тело становиться чужим и непослушным. Это не твое тело. И так каждую осень, это ужасно, это невыносимо трудно.
За окном облетали последние листья. Природа радовала своими красками и пейзажами. Люди брели по улицам в предвкушении смены времени года. Они даже не подозревали, что происходит с ней. Каждую осень, когда опадают листья. Они просто смотрят на мир по другому, для ни это ничего не значит, для них это очередной этап в жизни, такой же как и множество других. Они не видят ничего вокруг, не смотрят назад, не пытаются посмотреть вперед. Они просто привыкли ни о чем не думать, это их кредо. Это так, как должно быть. Но она не такая. Нет, она не может просто так отвернуться от всего этого, от этой грязи. Она вокруг. Она во всех нас в нашем мире.
В ее квартире уже давно никто не бывал, она не встречалась со своими друзьями, они просто не могли понять ее. Все в жизни изменилось в один день, когда она решилась понять это. В один миг все перевернулось и стало другим. Все изменилось, все что было так привычным перестало существовать. На месте старого мира возник новый, абсолютно другой. У этого мира была другая жизнь и она была единственным его жителем. Только она и это гнетущее одиночество.
Она сама нарисовала этот мир. В минуты приступов отчаянной борьбы за жизнь, она освобождала себя от этой грязи в своих работах. Нет, она не помнила как рисует, не понимала что и как, но она могла видеть то, что получалось потом. Всегда это был черно-белый мир. Другой, настолько чужой и близкий одновременно. Настолько знакомый и в тоже время такой неуютный. В этот мир она селила все свои страхи. Это был мир грязи нашего мира. Страна страхов, одиночества, невежества. Это была страна ее сознания, страна ее ненависти. В этой стране она могла освободиться от всего, что так сильно давит на грудь.
Она рисовала быстро. Неимоверно быстро. Это отнимало кучу сил и энергии и после таких приступов она не могла встать из-за стола. Это было ужасно, но она была жива, ее одна отсрочка перед этим временем. Иногда к ней приходил доктор. Он смотрел на ее работы и о чем-то думал. Он никогда не пытался говорить с ней, он просто смотрел на ее рисунки. Он часами мог смотреть на один эскиз и молчать. Иногда это пугало ее, но постепенно она привыкла и перестала обращать на него внимание. Он стал частью ее мира. Частью ее пейзажа.
Случайно она слышала разговор доктора с человеком, который пришел с ним. Они очень долго говорили о ее работах. Человек говорил, что в жизни не видел ничего подобного. Он говорил, что это просто гениально, это не возможно описать, это надо видеть и чувствовать. Но от ее работ оставалось странное ощущение тоски. Доктор говорил, что если очень долго смотреть на ее работы, то мир перестает существовать. Мир становиться другим, и этот мир ужасен. Он полон боли и мерзкого привкуса одиночества. Становиться страшно, но ты ничего не можешь поделать, ты становишься частью мира. Мир рождается в тебе, он часть тебя.
Они еще долго говорили о ее болезни, о том, что такое перенапряжение не может не сказаться на ее психическом и физическом состоянии. Доктор долго говорил о своих наблюдениях, но она так ничего и не поняла. Ей это было не важно. Важен был только мир. Мир в ее рисунках ее мир. В нем она могла спрятаться от всего, от людей о от этого гнетущего чувства омерзения. Она рисовала и жила в этой стране, но как жалко, что от бывает так редко. Она не может контролировать это.
Была ночь. На улице бушевала стихия. Дождь был струями в окно, пытаясь сорвать его, ворваться в комнату и разметать все, смежать в одну кучу вещи. На столе горела лампа, в соседней комнате сидел доктор. Дождь стучал все сильнее и сильнее. Она стала понимать, что он хочет войти в нее, он хочет разорвать ее. В ушах отдавался гул ударов капель. Она слышала удар о стекло каждой капли. И каждая оставила свой отпечаток в ней. Это выворачивало ее. Она переставала быть сотой. Страх. Ужас, опять одна. Опять это, эта боль.
Но нет, есть спасение, этот маленький мир чистой бумаги, маленький остров спасения. Она схватила карандаш, посмотрела на него и бросила на пол. Нет, были чернила, вот и перо. Она рисовала дорогу. Дорогу в поле. Но зачем все время рисовать, почему просто не уйти в этот мир. Почему не нарисовать дверь и не открыть ее. Просто нарисовать и открыть и все станет неважным. Все это останется здесь, а она сможет жить в своем мире.
Да именно так. Рисунок быстро приобретал законченные форма. Дорого, поле и пустой силуэт девушки. Пустой силуэт, это дверь. Да это выход........
Дождь стих в одно мгновение. Еще секунду назад он бушевал и вот его просто не стало. Он исчез. Он просто прекратился, а за окном было сухо и безлюдно. Доктор встал со своего стула и постучал в дверь ее комнаты. Никто не отозвался. Он открыл дверь. Комната была пуста, абсолютно. Не было ничего, ни мебели, ни обои на стенах. Только в центре, на полу лежал рисунок. Дорога, поле и сходящая девушка. Но в этом рисунке что-то было не так. Да вот оно, там впереди, куда шла девушка, стоял человек. Да, так оно и было. Доктор никогда не видел, что бы она рисовала людей. Это было первый, и как он понимал последний раз.
Он сложил лист пополам и положил к себе в карман. Оставаться больше не имело смысла. Она добилась того, чего хотела. Все перестало быть важным.
Утром он пришел на работу и закурив в своем кабинете развернул рисунок. Он изменился. Девушка прошла пол пути через поле, а человек шел ей на встречу. Его черты становились более ясными, но не возможно было узнать кто он. Он смотрел на рисунок, до боли в глазах он всматривался в силуэт этого человека. Нет, он знает его, ноне может вспомнить. Он где-то видел его. Да определенно. Надо только вспомнить где. Надо вспомнить. Почему то это стало важным. Это стало очень важным, он не мог представить себе мир без этого.
Он смотрел на рисунок. Да он вспомнил. Теперь он знал кто это. Он знал этого человека.
Дверь кабинета распахнулась и вошла медсестра. На столе стояла пепельница, в ней дымилась сигарета. А рядом, на темной крышке стола лежал рисунок. Дорого, поля и два силуэта у дальнего края поля. Так далеко, что невозможно понять кто они. Медсестра смахнула его в корзину для бумаг и пошла выносить мусор.
Началась гроза, в одно мгновение тучи затянули небо и пошел дождь.