Фурзиков Николай Порфирьевич : другие произведения.

Дэвид Вебер "Дань чести" (Хонор Харрингтон 4а)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Продолжается расширение Вселенной Хонор Харрингтон (Honorverse) за счет пересечения с ранее опубликованными произведениями основной серии. Очередь дошла до романа "Поле бесчестья" (в оригинале Field of Dishonor). Мы снова видим разгорающуюся войну между небольшим, но богатым Звездным королевством Мантикора и аннексионистской Народной республикой Хевен, героизм и рядом с ним трусость, политические маневры и предательство, встречаем свежих действующих лиц, описания масштабных операций и сражений космических флотов. Если чего-то и не хватает, так только ощущения новизны.

Дэвид ВЕБЕР

ДАНЬ ЧЕСТИ

  

Перевод: Н.П. Фурзиков

  
   Наш долг - заплатить собственной кровью за нашу свободу. Свободу, которую мы завоюем благодаря нашим жертвам и усилиям и сможем сохранить собственными силами. 
   Субхас Чандра Бос
  
   Лейтенант Брэнди Болджео вернулась домой после битвы за станцию Хэнкок пострадавшей как телом, так и духом. Ей понадобятся месяцы, чтобы восстановить потерянную ногу, но сколько времени потребуется, чтобы вылечить ее сердце?
   Она вернулась домой и обнаружила, что в ее ранах, жестоких повреждениях ее корабля, гибели стольких друзей был виноват высокомерный трус-аристократ, который сломался и бежал перед лицом врага. Который своим трусливым дезертирством под огнем оставил ее корабль беззащитным. И чьи могущественные политические союзники полны решимости защитить его любой ценой.
   Они придерживали объявление войны, пока лорд Павел Юнг старался избежать последствий своей трусости. Им было все равно, чего это стоило флоту. Им было все равно, чего это стоило всему Звездному королевству Мантикора. Их тактика стоила королевскому флоту бесценной инициативы, когда революция и военные чистки ослабили Народную республику Хевен, а упущенные возможности будут стоить Звездному королевству семнадцати лет кровопролитной войны и сотен тысяч смертей.
   Теперь Юнг волен мстить людям, которые, по его мнению, "причинили ему зло". Таким людям, как Пол Тэнкерсли и Хонор Харрингтон. Платные дуэлянты, клеветническая тактика, наемные убийцы в общественных ресторанах - ничто не может быть недостойно Павла Юнга. Но капитан Харрингтон может сама о себе позаботиться, и Павлу Юнгу предстоит столкнуться с яростью женщины, которую журналисты называют "Саламандра". И все же, кто спасет Звездное королевство от последствий его действий?
   Женщины и мужчины, подобные Брэнди Болджео, вот-вот внесут дань за честь Звездного королевства Мантикора.
  

КНИГА ПЕРВАЯ

  
   Корабль ее королевского величества (КЕВ) "Пастер"
   Орбита планеты Мантикора
   Двойная система Мантикоры
   17 марта 1905 г. эры расселения (э. р.)
  
   - Как у вас тут дела, лейтенант?
   Брэнди Болджео повернула голову на подушке и улыбнулась. Это была вымученная, кривая улыбка, но она приподняла правую руку с гипсом на кисти и предплечье.
   - Мне лучше на самом деле, - сказала она дежурному по больничной палате.
   - Рад это слышать.
   Старшина постучал по дисплею на спинке койки Брэнди, чтобы проверить ее карту, затем удовлетворенно кивнул.
   - Думаю, вам надоело это слышать, мэм, - сказал он, - но с вами действительно все будет в порядке. Это займет некоторое время, но в Бэссингфорде работают хорошо.
   - Знаю, - кивнула Брэнди. - Они собрали моего отца после того взрыва на "Вулкане" в 97-м году. Конечно, у него сохранилось большинство оригинальных деталей, за исключением одной руки. Они были разбиты, но все равно были при нем.
   Она посмотрела на плоскую простыню, закрывающую место, которое должна была занимать ее правая нога, и поморщилась.
   - Эй, в вашей карте написано, что в вашем случае пройдет регенерация! - сказал дежурный по палате.
   - Но мне придется терпеть это еще несколько месяцев. - На лице Брэнди появилась горькая гримаса. - Сейчас не лучшее время для отпуска, старшина!
   - Привести себя в порядок - это не "отпуск", мэм. - Тон дежурного стал более суровым. - Это называется "выполнять свою работу". И вы и ваши люди, черт возьми, заслужили право отдыхать, сколько бы времени это ни заняло.
   Брэнди поджала губы, когда на нее нахлынули воспоминания обо всех товарищах по кораблю, у которых никогда не будет шанса стать "снова собранными". КЕВ "Кассандра" был жестоко поврежден в ходе того, что журналисты окрестили битвой за станцию Хэнкок. Не то чтобы это название имело хоть какое-то значение для тех, кто, как Брэнди, пережил его. Почти треть ее товарищей по команде на борту "Кассандры" не пережили. На самом деле, это было чудо, что сам линейный крейсер избежал уничтожения, а четверть его выживших - как и сама Брэнди - были тяжело ранены. Если бы адмирал Данислав прибыл с дредноутами 18-й боевой эскадры хотя бы на двадцать минут позже, чем на самом деле... 
   - Наверное, вы правы, - сказала она через мгновение. - Хотелось бы, чтобы это не заняло так много времени, но, пожалуй, вы правы.
   - Я прав, - твердо поправил ее дежурный, затем улыбнулся. - Но как только они поставят вас на ноги - на обе ноги - сделайте одно одолжение, мэм.
   - И что это за одолжение, старшина?
   - Что ж, мы неплохо справляемся с работой на борту "Луи" и всегда рады быть рядом, когда нужны вам, но все же стараемся не привлекать постоянных клиентов. Так что очень постарайтесь больше не попадать в нашу мастерскую, хорошо?
   - Думаю, можно с уверенностью предположить, что я и не собираюсь, - улыбнулась в ответ Брэнди, уже более естественно. - Вероятно, это то, что человек должен сделать только один раз.
   - На самом деле, даже если бы мне из-за этого нечего было делать, я бы предпочел, чтобы люди никогда этого не делали, - дежурный нежно похлопал ее по здоровому плечу. - Если не увижу вас снова до вашего перевода, то для меня было честью заботиться о вас и обо всех остальных защитниках Хэнкока. Мы гордимся вами, мэм.
   Брэнди кивнула, хотя каждый раз, когда кто-нибудь говорил ей об этом, ей становилось не по себе. Она предполагала, что в их словах есть резон, и знала, что они искренни, но все равно чувствовала это... неправильным. Как будто она каким-то образом обкрадывала мужчин и женщин, которые никогда не вернутся домой из системы Хэнкок. Рассуждая логически, она понимала, что это глупо - или, по крайней мере, иррационально. Но логика сейчас мало чем помогала.
   Дежурный направился дальше по палате, и Брэнди услышала, как он общается с другими пациентами. Огромный корабль-госпиталь сразу после боя собрал всех раненых пятой эскадры линейных крейсеров, включая ее командира адмирала Сарноу, и им чертовски повезло, что корабль был прикомандирован к эскадре Данислава. При обычных обстоятельствах этого бы не произошло, но, учитывая уровень напряженности в отношениях с Народной республикой и незащищенность базы Хэнкок, адмиралтейство осознало высокую вероятность того, что эскадра Данислава отправится прямо в бой, а медицинское оборудование Хэнкока считалось в лучшем случае рудиментарным.
   При этом, однако, оборудование станции все равно было лучше, чем на "Кассандре". По крайней мере, после битвы. Воспоминания Брэнди о заключительных этапах боя и его непосредственных последствиях, к счастью, были смутными, но она помнила, как одетые в скафандры санитары линейного крейсера отчаянно запихивали ее в аварийную капсулу жизнеобеспечения, когда в медотсеке пропало давление. И она смутно помнила, как кренился корабль, когда в него вонзался один лазерный заряд за другим, даже когда Брэнди соскользнула куда-то, теряя сознание и задаваясь вопросом, проснется ли когда-нибудь снова.
   Трудно было поверить, что это произошло всего десять дней назад, но "Пастер" вернулся в двойную систему Мантикоры через сорок шесть часов после битвы. Некоторые из поврежденных военных кораблей покинули Хэнкок еще до этого. "Пастера" задержали до официального завершения поисково-спасательных работ, но калек вроде "Кассандры" - слишком сильно разбитых, чтобы быть боеспособными, но все еще способных передвигаться самостоятельно - отправили прямо домой. Некоторые из них, вероятно, не подлежали ремонту, но те, которых можно было починить, были крайне необходимы, как только их удавалось вернуть в строй.
   Жаль, что линейные крейсера не регенерируют, подумала она. Работники верфей на "Гефесте" и "Вулкане" хороши, но они не творят чудес. "Кэсси" сбежала прежде, чем я смогла ее как следует рассмотреть, но, судя по тому, какие повреждения она получила до того, как меня подрезали, она не сможет действовать еще несколько месяцев. Наверное, почти столько же, сколько и я.
   Она закрыла глаза, вспоминая свой собственный ужас среди ревущего ада в отсеках корабля. Вспоминая, как корабль снова и снова кренился, пока она пробиралась по коридорам к своему месту службы в центре контроля повреждений. Зловещие схемы, пылающие кроваво-красным от боевых повреждений, когда она, наконец, добралась туда. Вспоминая болтовню по комму. Отрывистые отчеты о повреждениях. Пронзительные нотки напряжения в этих голосах. Голоса, которые обрывались на полуслове, когда корабль получал еще больше попаданий.
   А затем в тот момент, когда наступила темнота, все просто... прекратилось.
   Они пытаются подготовить нас к этому. Они действительно стараются. Вот в чем суть "Последнего взгляда". Но комендант Викерс был прав. Они не могут по-настоящему подготовить нас. Никто не смог.
   Но, по крайней мере, она выжила, сказала она себе. И дежурный по палате был прав. Медицинский центр Бэссингфорда действительно делал хорошую работу.
   Возможно, к тому времени, когда они закончат с ней, она действительно будет готова вернуться к службе.
   В данный момент она сомневалась в этом.
  

* * *

   - Я не хочу, чтобы вы его утомляли, сэр.
   Строгий голос пробился сквозь полудрему Марка Сарноу, и он открыл глаза. Он также поймал себя на том, что пытается не улыбнуться, несмотря на все наркотики, циркулирующие в его организме, когда увидел мужчину с широкой грудью, пытающегося на цыпочках проникнуть в палату.
   Сэр Томас Капарелли не был создан природой для того, чтобы ходить где-либо на цыпочках, подумал Сарноу. Будучи гардемарином, он заработал по меньшей мере трижды перелом носа, два сотрясения мозга, перелом плеча и огромное количество желтых и красных карточек на футбольных полях острова Саганами, и в некотором смысле очень мало изменился за последующие десятилетия. Его торс тяжелоатлета и ноги спринтера были слишком точным отражением того, что он предпочитал преодолевать препятствия, а не огибать их, и сейчас выглядел нелепо, пытаясь проникнуть в палату раненого.
   Однако он также был первым космос-лордом королевского флота Мантикоры (КФМ), и Сарноу потянулся к кнопкам управления, чтобы поднять свою кровать в сидячее положение.
   Капарелли открыл рот, вероятно, чтобы посоветовать ему оставаться на месте, но покачал головой.
   - Я не хотел вас будить, - сказал он вместо этого, когда Сарноу выпрямился на кровати с электроприводом. - И не думаю, что вам пока следует сидеть.
   - Вероятно, нет, сэр, - согласился Сарноу, но не сделал попытки снова лечь, и Капарелли фыркнул.
   Тенор Сарноу был более слабым и хриплым, чем следовало бы, подумал первый космос-лорд. Но для человека, потерявшего обе ноги ниже колена, сломавшего все ребра, кроме одного, и из спины которого извлекли около четверти килограмма осколков от бронированного корпуса командирского кресла, адмирал говорил гораздо лучше, чем от него ожидалось.
   - Не собираюсь задерживаться надолго, - сказал он. - Во-первых, ваши врачи убьют меня, если я это сделаю! Во-вторых, через пару часов вас отправят на землю, так что к тому времени я должен буду отстать от вас. Однако я хотел сказать несколько слов, прежде чем вас увезут в Бэссингфорд.
   - Конечно, сэр. Чем могу вам помочь?
   - Первое, что вы можете сделать, - это не изнурять себя, пытаясь что-нибудь для меня сделать. Просто выслушайте.
   Сарноу кивнул, и Капарелли коротко улыбнулся. Затем выражение его лица стало серьезным.
   - Во-первых, вы и ваши люди справились великолепно, - сказал он. - Знаю, что прямо сейчас вы больше всего переживаете из-за того, как сильно пострадали и скольких своих людей потеряли, но то, что вы - и они - сделали с хевами, было... Ну, это было чертовски удивительно, вот что это было. Мы никак не ожидали, что они нападут на вас так быстро, и, учитывая расположение адмирала Паркса...
   Он пожал плечами, и Сарноу понимающе кивнул. Есть пределы тому, насколько сурово первый космос-лорд может позволить себе критиковать официального командира станции, особенно до того, как будут получены и проанализированы полные отчеты о чем-то вроде Хэнкока. Сарноу подозревал, что многие другие флагманские офицеры были бы менее сдержанны, но, по его собственному мнению, в любом случае можно было оспорить разумность ответа сэра Янси Паркса на военное предупреждение адмиралтейства. Он бы выбрал другой вариант. На самом деле, это было не то, за что он выступал. Но, учитывая то, что Парксу было известно на тот момент, это не было абсолютно необоснованным. И после этого Паркс с похвальной быстротой перешел в контратаку и разгромил передовую базу хевов в системе Сифорд, с которой было совершено нападение.
   Вряд ли это оправдало бы его в глазах военно-космического флота за то, что чуть не произошло - черт возьми, что произошло - в Хэнкоке, но, по крайней мере, он действовал быстро, чтобы получить приз, за который заплатила эскадра Сарноу.
   - Чего вы, возможно, еще не слышали, - продолжил Капарелли, - так это того, что граф Уайтхейвен разгромил Парнелла в Ельцине гораздо сильнее, чем хевы побили вас в Хэнкоке. Уайтхейвен перестрелял их до того, как Парнелл смог выйти из боя, и тот ушел только с половиной своего флота. Судя по оперативным данным, по меньшей мере треть уцелевших будет находиться на верфях несколько месяцев, если не дольше. Благодаря вам двоим мы одержали две ошеломляющие победы в первых конфликтах. Если нам немного повезет, мы сможем еще попользоваться тем, что пока они выведены из равновесия. В данный момент Уайтхейвен выступил от Ельцина против Мендозы. Будем надеяться, что он сможет взять Челси до того, как хевы смогут провести передислокацию.
   - Это хорошо, милорд. - Сарноу кивнул. Его голос все еще был слаб, но в зеленых глазах промелькнуло удовлетворение.
   - Что ж, боюсь, у нас пока нет официального объявления войны, - пожал плечами Капарелли. - Мы должны были... парламент должен был принять объявление в тот день, когда в Лэндинге стало известно о Хэнкоке, но, очевидно, политика остается политикой. - Он скривился с кислым отвращением человека, чье положение вынуждало его тратить слишком много времени на изучение реалий политического истеблишмента Звездного королевства. - Думаю, что мы, вероятно, скоро это поймем. В любом случае, если не будут возражать либералы. - Ноздри первого космос-лорда раздулись. - Вы можете в это не поверить, но некоторые из них все еще выступают за "путь здравомыслия" и "не стоит делать поспешных выводов, пока у нас не будет всей необходимой информации, прежде чем мы примем какие-либо бесповоротные решения", несмотря на то, что хевы, очевидно, стреляли первыми!
   Судя по его тону, первый космос-лорд кого-то цитировал. На самом деле, Сарноу был уверен, что мог бы догадаться, кто из коллег графини Нью-Киева по либеральной партии сделал эти замечания. Второе замечание, о "поспешных выводах", должно было исходить от графа Дэбни. Этот человек был напыщенным, ханжеским болтуном с чрезмерными привилегиями, чья непоколебимая уверенность в собственном мнении делала его, по мнению Сарноу, опасным. Его упорное, непрекращающееся несогласие с ежегодными оценками военно-космических сил за последние пятнадцать стандартных лет, несмотря на нависшую угрозу со стороны Народной республики Хевен, было наглядным примером.
   С другой стороны, в отличие от некоторых других членов палаты лордов, таких, как, скажем, барон Хай-Ридж... 
   - Все по-честному, сэр, - сказал он. - Не скажу, что согласен с ними, но думаю, что многие из них - я имею в виду либералов - искренни.
   - Я готов признать, что большинство из них искренни, - ответил Капарелли. - Не все из них, однако. Особенно это касается лордов. Учитывая, в какой компании они работают, в их приоритетах честность не так уж и важна. И даже если предположить, что они действительно верят в то, о чем говорят, это означает, что они совершенно искренне засунули головы в задницы.
   Сарноу усмехнулся, затем поморщился, а Капарелли виновато покачал головой.
   - Извините! Не думаю, что смех сейчас пойдет вам на пользу, Марк. В любом случае, никому не повредит, если они потерпят еще пару недель, прежде чем проголосуют за официальное объявление. - Он пожал плечами. - Учитывая время передачи сообщений и скорость развертывания, пройдет некоторое время, прежде чем мы будем готовы к чему-либо, кроме немедленных контрударов. Я уже санкционировал "Ответный удар Гамма", и это все, на что мы способны, пока не получим более точную информацию о том, что, черт возьми, теперь собираются делать хевы, когда их первоначальные наступательные действия пошли прахом.
   Сарноу снова кивнул. Королевский флот Мантикоры верил в то, что нужно быть подготовленным и основательным, когда дело доходит до защиты от нападения родной системы Звездного королевства и его торговли. В рамках своей основательности, флот добросовестно рассматривал возможность нападения любой гипотетической звездной нации, но всегда признавал, что единственным логичным "гипотетическим агрессором" была Народная республика Хевен, и планировал это соответствующим образом. КФМ давно осознавал, что Народная республика почти неизбежно сделает первый выстрел в войне, к которой обе звездные нации готовились последние двадцать стандартных лет или около того. С точки зрения Мантикоры, гораздо дольше; на самом деле укрепление КФМ началось более чем за полстолетия до этого, при Саманте II, за десять стандартных лет до того, как Роджер III взошел на трон в 1857 году, и только ускорилось после смерти Роджера в 1883 году. Шестьдесят стандартных лет - это долгий срок, чтобы о чем-то подумать, поэтому, хотя адмиралтейство всегда ожидало, что хевы начнут стрелять первыми, оно уделило довольно много внимания рассмотрению того, что Звездное королевство может предпринять в случае, если Мантикора - в отличие от любого из предыдущих национальных флотов-мишеней - выживет после первого выстрела и получит возможность отстреливаться.
   Результатом стал план "Ответный удар", военный план, варианты которого учитывали все мыслимые обстоятельства. На самом деле "Ответный удар Гамма" был гораздо более оптимистичным вариантом, чем когда-либо представлялось большинству аналитиков КФМ. Если Капарелли санкционировал "Гамму", адмирал Уайтхейвен, должно быть, нанес поистине катастрофический ущерб Народному флоту, устроив засаду у звезды Ельцина.
   - Ладно, мне пора убираться отсюда к чертовой матери, чтобы они могли подготовить вас к транспортировке, - сказал первый космос-лорд. - Настоящая причина, по которой я пришел, заключается в том, что если бы я был один в этой постели после того, как мои люди блестяще выступили, то хотел бы знать, что происходит. Особенно, - Капарелли тепло улыбнулся, - потому что то, как они выступили - то, как все вы выступили, - это то, что дало нам возможность начать войну с врагом и выбить из него все это дерьмо. Спасибо. Мы все гордимся вами.
   Он смотрел Сарноу в глаза, пока адмирал не кивнул в знак согласия. Затем сам кивнул в ответ, махнул рукой и вышел из палаты.
  
   Медицинский центр Бэссингфорд
   Город Лэндинг
   Планета Мантикора
   Двойная система Мантикоры
   20 марта 1905 г. э. р.
  
   - К вам посетитель, лейтенант!
   Брэнди Болджео оторвалась от чтения, когда главстаршина Джейсон Бейтс просунул голову в открытую дверь ее больничной палаты.
   - А это случайно не угрюмый, с сомнительной репутацией, полноватый парень, лысеющий на макушке, который когда-то сам был гостем в вашем заведении? - подозрительно спросила она старшего медбрата этажа, и Бейтс усмехнулся.
   - На самом деле, так оно и есть. Но с ним очень милая дама. Возможно, она сумеет заставить его вести себя прилично.
   - Нет, если это тот, в ком я уверена, - печально сказала Брэнди, ставя ридер на прикроватный столик. - Тем не менее, сейчас я собралась с духом, так что, думаю, вы можете позволить ему войти.
   - Вы действительно храбрая, лейтенант, - сказал Бейтс с подобающим благоговением в голосе и отступил в сторону.
   - "Пользующийся дурной репутацией", не так ли? - спросил круглолицый бородатый мужчина, входя в палату. - Вот как! И это лучшее, что ты могла придумать после того, как я всю жизнь мучился с черными метками?
   - Ты не потратил "всю жизнь" на то, чтобы заработать черные метки, - сурово сказала темноволосая женщина рядом с ним. - Ты даже не пошел на флот, пока тебе не исполнилось двадцать три, Тимми! Я понимаю, что большую часть этих лет ты попадал в неприятности, будучи гражданским лицом, но, пока ты не надел форму, у военно-космического флота не было возможности наказывать тебя.
   - Я приступил к работе, как только смог, - обиженным тоном отметил главстаршина (в отставке) Тимоти Болджео. - И, конечно, сделал все возможное, чтобы наверстать упущенное на гражданке время! Думаю, что собрал достаточно за всю свою жизнь, чтобы иметь право на небольшую поэтическую вольность!
   - Ха! Это, пожалуй, единственное, что в тебе поэтично, - парировала Линда Болджео. - Хотя, - добавила она с рассудительным видом, - они, похоже, тоже чувствовали себя обязанными наверстать упущенное время, как только у них появился шанс начать колотить тебя.
   - Я остаюсь при своем мнении, - торжествующе заявил Тим, когда они подошли к кровати. Затем он наклонился, чтобы обнять Брэнди, и она широко раскрыла объятия. Его собственные руки крепко сжали ее - достаточно сильно, чтобы скрыть юмор в его голосе, - и он несколько секунд прижимал ее к себе, прежде чем глубоко вдохнуть и отстраниться. Он стоял, все еще глядя на нее сверху вниз, пока Линда не ткнула его локтем в бок. Тогда он дернулся и отодвинулся с извиняющимся смешком. Линда фыркнула и тоже наклонилась, чтобы обнять свою дочь, и глаза Брэнди загорелись, когда они крепко обнялись.
   - Садитесь. Садитесь! - скомандовала она, указывая легкой шиной, которая заменила гипс на ее правой руке, на стулья в больничной палате, в то время как левой рукой она как можно незаметнее (что было не очень) вытирала слезы.
   - Такая властная! - ответил ее отец, улыбнувшись ей, взял жену за руку, и они послушно устроились поудобнее.
   - Как себя чувствуешь, дорогая? - спросила Линда с серьезным выражением лица, и Брэнди пожала плечами.
   - Честно говоря, я не так уж плохо себя чувствую, мам. Конечно, я бы предпочла не находиться здесь, но, кроме небольшого дискомфорта в запястье из-за быстрого заживления, - она снова помахала шиной, - в данный момент ничего не болит. После подготовительных процедур у меня начинает чесаться культя ноги, но я знала, что это произойдет. Кто-то, - она многозначительно посмотрела на своего отца, - очень долго жаловался на зуд, когда его госпитализировали сюда.
   - Понятия не имею, о ком ты говоришь, - сказал Тим.
   - Ты мог бы попытаться выглядеть хотя бы немного искренним, когда лжешь, Тимми, - сказала Линда.
   - Ну, это же часть моего коварного плана, - сказал он ей. - Если большую часть времени я лгу плохо, то гораздо легче скрыть ложь, если буду врать хорошо, когда это действительно понадобится.
   - Да, конечно. - Брэнди улыбнулась отцу, и он улыбнулся в ответ, но за этой улыбкой она разглядела боль. Не имело значения, что ей было почти тридцать стандартных лет. Важно было то, что он увидел свою маленькую девочку на больничной койке.
   - Итак, все врачи сказали нам, что у тебя действительно все хорошо, - сказала Линда. - Но ты же знаешь, что на какое-то время останешься без работы, не так ли?
   - Да, - вздохнула Брэнди. - Быстрое заживление уже устранило большинство повреждений мягких тканей, за исключением пореза на боку. Но даже это намного лучше, чем было раньше. Конечно, восстановление костей происходит медленнее. Вот почему я до сих пор ношу это. - Она постучала по шине указательным пальцем левой руки. - Это было бы не так обидно, если бы я не была такой правшой. - Она закатила глаза. - И подготовка к регенерации началась всего пару дней назад. Говорят, что у меня хороший профиль, но, похоже, я не буду отзываться на процедуры так же хорошо, как ты, папа. И есть еще один незначительный факт, что они должны вырастить мне почти целую новую ногу, а не просто руку, которую я где-то оставила валяться. Здесь, в Бэссингфорде, они говорят о двух месяцах, может быть, даже о трех. А затем, вероятно, амбулаторное восстановление, по крайней мере, еще на пару месяцев. Так что, боюсь, "надолго отстранили" - это еще мягко сказано.
   - Ты правильно поняла, малышка, - серьезно сказал ей Тим. - И когда они тебя выпустят, ты отправишься прямиком домой, в Либерти Кроссинг.
   - Они хотят, чтобы я прошла реабилитацию здесь, в Бэссингфордском физиотерапевтическом центре, папа, и...
   - "Они" могут пожелать все, что захотят, - решительно заявил он. - Важно то, чего хотим мы с твоей матерью. Дома мы проделали всю подготовку, пока я проходил реабилитацию; док Уэйлен прошел полное обучение, работая со мной; и, кроме того, твой отпуск по случаю потери ноги официально не начнется, пока не подтвердят твое выздоровление и реабилитацию, - он приподнял брови. - Я надеюсь, ты не думала, что проведешь все это время где-то еще, кроме как дома?
   Брэнди посмотрела на него, затем покачала головой.
   - Ты помнишь, папочка, что я офицер королевы? А это значит, что я могу принимать по крайней мере несколько решений?
   - На службе ты можешь принимать любые решения, какие захочешь, - сказал он. - Но я ведь больше не на службе, не так ли? - он лукаво ухмыльнулся.
   - Да. Да, это так, - призналась Брэнди со своей собственной улыбкой. Но это была горьковато-сладкая улыбка, потому что она в полной мере осознавала сожаление, скрывавшееся за улыбкой отца. Так же, как она точно знала, почему он это чувствовал... и почему, в любом случае, он ушел из военно-космического флота.
   Двадцатисемилетняя карьера главстаршины Болджео в КФМ стала легендой, по крайней мере, среди его коллег-старшин. Его исключительная компетентность сочеталась лишь с эпизодическими эпическими случаями, когда он раздражал офицеров, которые не соответствовали его собственным стандартам. Это сделало его карьеру... интересной. Ну, это, а также обширная коллекция черных меток, выговоров и периодических понижений в должности, вызванных его склонностью к проведению азартных игр и участию в них, особенно в тех, которые были связаны с игрой в карты. Его страстью были пики, но только при условии, что где-то были задействованы карты... 
   Он был из тех старшин, за командование которыми любой офицер инженерной службы отдал бы жизнь, и его понижения в должности никогда не длились долго. Однако, увы, они были не так уж редки, как могли бы быть, потому что он также обладал непревзойденным талантом выводить из себя офицеров снабжения, береговые патрули и всех остальных, кому не повезло встать у него на пути, когда он был занят каким-либо проектом. Но он любил свою службу, любил военно-космический флот, и, будучи маленькой девочкой, она знала, что это останется на всю жизнь.
   Так было до взрыва на борту космической станции ее величества "Вулкан", почти десять стандартных лет назад. Брэнди училась в последнем классе средней школы, когда это случилось, и до сих пор помнила лицо своей матери, когда командир отца лично пришел к ним, чтобы рассказать о случившемся. И как это было плохо.
   Выжили только еще двое людей из рабочей группы главстаршины Болджео из пятнадцати человек, и хотя в катастрофе не было его вины - взрыв топлива в системе заправки судового отсека не имел никакого отношения к энергосистеме, над которой работала его группа, - он тяжело это воспринял. Настолько тяжело, что отправил свои документы об отставке, когда его наконец выписали из больницы после того, как закончили восстанавливать левую руку, которую он потерял, вытаскивая одного из выживших из-под обломков.
   Однако на самом деле он не уходил из военно-космического флота. Как он любил подчеркивать, Болджео служили в королевском флоте Мантикоры, так или иначе, более трехсот стандартных лет, и он стал гражданским лицом - и гораздо более высокооплачиваемым - своей копией в картеле Гауптмана. В настоящее время он был старшим менеджером проекта в отделе военно-космического сервиса компании Гауптмана, и, хотя Брэнди знала, что он скучал по своей карьере в военном флоте (хотя скорее умер бы, чем признался в этом), она также знала, что он получал огромное удовлетворение от своей нынешней работы.
   И военно-космический флот позволил ему снова надеть форму на время, достаточное для того, чтобы его новоиспеченная дочь-энсин впервые отдала честь, когда закончила учебу на острове Саганами.
   - Итак, - сказал он теперь, - поскольку я больше не раб службы, обязанный беспрекословно подчиняться каждому мелкому наемному тирану, ты не можешь отдавать мне приказы, даже если была бы настолько опьянена властью, что попыталась бы сделать это.
   - Я тоже не уверена, что ты можешь мне приказывать, папочка.
   - О, мне и не придется. Я бесстыдно привлеку твою маму на свою сторону. И тогда тебе конец.
   - Грязный прием, папочка!
   - Это потому, что я был подлым, изворотливым главстаршиной, а не простодушным и невинным младшим офицером, таким как ты.
   - О, так вот в чем дело? Мне всегда было интересно.
   - А теперь тебе и не нужно.
   - Не могли бы вы двое, пожалуйста, прекратить это? - попросила Линда Болджео. Брэнди посмотрела на нее и покачала головой. - Они не позволят нам остаться здесь надолго. На самом деле, нам сказали, что у тебя меньше чем через час запланирована восстановительная процедура, Брэнди. Так что, не могли бы вы двое перестать дразнить друг друга, чтобы мы могли встретиться по-настоящему?
   - О, думаю, могли бы, - согласилась Брэнди.
   - Ты права, Линда.
   Тим похлопал жену по колену. Затем он снова посмотрел на дочь, и выражение его лица стало более серьезным.
   - Возможно, ты этого еще не знаешь, Брэнди, но военный сервис Гауптмана оформляет заявки на ремонт, чтобы справиться с некоторыми поступающими поврежденными кораблями. "Кассандра" - одна из них.
   Глаза Брэнди потемнели, и он кивнул.
   - Теперь у меня есть старшинство, дорогая. Я взял на себя надзор за ее ремонтом, и они отдали ее мне.
   - Я... - Брэнди пришлось прерваться и откашляться. - Я рада, что она в таких хороших руках.
   - Ну, какой отец не позаботится о том, чтобы его дочь покаталась на велосипеде? - Тим одарил ее улыбкой. Это было недолго. - Я прогулялся по кораблю, - продолжил он затем. - Видел, что случилось с центром контроля повреждений. - На мгновение его лицо показалось вылепленным из железа. - Малышка, я не знаю, как, ради всего святого, тебе удалось выбраться оттуда живой. Я правда, правда не знаю. Но я столько времени простоял на коленях с тех пор, как увидел этот отсек...
   Его голос надломился, и железо рассыпалось. Брэнди почувствовала, как у нее самой защипало в глазах, и снова раскрыла объятия. Он одним прыжком подошел к кровати, и она обняла его левой рукой, а правую протянула Линде. Мгновение спустя ее мать оказалась в тех же объятиях, и она уткнулась лицом в их плечи.
   - Все хорошо, папочка, - прошептала она. - Все в порядке. Со мной все будет в порядке!
   - Я знаю это, - сказал он. Он выпрямился и прочистил горло. - Правда, знаю. Но я отец, и твоя мама - мама, а ты наша дочь, и мы были слишком близки к тому, чтобы потерять тебя. И именно поэтому ты, черт возьми, вернешься домой, в Либерти Кроссинг, когда тебя выпустят из этого лечебного дворца! Ты не вернешься, чтобы в тебя снова стреляли, пока у нас не появится шанс полюбить тебя по-настоящему.
   - Хорошо, - сказала она с неуверенной улыбкой. - Ладно, ты победил.
   - Всегда знал, что ты пошла в свою маму во всем, что касается ума.
   - Мам, я не уверена, что это комплимент кому-то из нас.
   - Черт возьми, это не так! - Тим вопросительно посмотрел на нее. - Как ты думаешь, почему я всегда называл ее "Та, кого нужно слушаться в Либерти Кроссинг"?
   - Потому что ты умнее, чем кажешься? - предположила Брэнди с более естественной улыбкой.
   - И насколько это будет сложно? - со смехом спросила ее мать, протягивая руку и касаясь ладонью лица Тима.
   - Эй, я Болджео, а мужчины Болджео всегда сталкиваются с... более сложной интеллектуальной задачей, чем у других людей. Но мы почти всегда справляемся с ней. Да что там, самый первый мантикорский Болджео был тому доказательством!
   - О боже! - Линда закатила глаза. - Ты же не собираешься повторять это снова, Тимми?
   - Это важная часть истории нашей семьи! - Тим шмыгнул носом. Затем он склонил голову набок. - И, вообще-то, учитывая флагманского капитана эскадры линейных крейсеров номер пять, это почти часть той же традиции!
   Брэнди покачала головой, но на этот раз ей пришлось признать, что в словах ее отца есть резон. Может быть, совсем крошечный, но все же резон.
   Клан Болджео был одной из самых крупных семей йоменов Звездного королевства. Он мог похвастаться процветающими филиалами как на Грифоне, так и на Сфинксе, внес весомый, по-своему скромный вклад в процветание Звездного королевства, и - считая ее - в настоящее время на действительной службе во флоте ее величества находились более дюжины призванных и завербовавшихся Болджео. Но у ее самого первого мантикорского предка было то, что консервативно можно было бы назвать неоднозначным прошлым. Когда доктор Теннесси Болджео иммигрировал в Звездное королевство в 1521 году, почти четыре стандартных столетия назад, он вовсе не собирался оставаться. На самом деле, он прилетел с единственной целью - захватить образцы недавно открытых древесных котов Сфинкса, а затем переправить их контрабандой за пределы планеты для зарубежных торговцев экзотическими животными.
   Как и многие, кто последовал за ним, он обнаружил, что есть более безопасные ловушки, и чуть не погиб, когда клан древесных котов, за которым он следил, подстрекнул гексапуму напасть на него. На самом деле, он был бы мертв, если бы рядом случайно не оказалась четырнадцатилетняя девочка, которая выстрелила в гексапуму и убила ее.
   После чего она держала его под дулом оружия до тех пор, пока не прибыла лесная служба Сфинкса, чтобы взять его под стражу.
   Этот момент стал для доктора Болджео чем-то вроде озарения, и когда корона предъявила ему обвинение в браконьерстве и заговоре с целью контрабанды экзотических животных за пределы планеты (разумность "котов" еще не была признана официально, так что, по крайней мере, ему не предъявили обвинения в похищении), он без единого звука признал себя виновным и попросился на общественные работы. Они все равно дали ему пару стандартных лет тюремного заключения, но затем у него было еще восемь стандартных лет испытательного срока под надзором, в течение которых он действительно выполнял общественные работы. На самом деле, он нашел хорошее применение своим подлинным, немалым навыкам ксенобиолога и стал консультантом лесной службы Сфинкса, работая, в частности, (по его собственной просьбе) с древесными котами. Коты простили его. На самом деле, он стал частым гостем в клане Яркой Воды, и пожилой Теннесси Болджео, выйдя на заслуженный отдых, был одним из свидетелей-экспертов, которые давали показания в поддержку Девятой поправки, когда ее окончательно приняли сорок стандартных лет спустя.
   И он также стал близким другом той четырнадцатилетней девочки... которую звали Стефани Харрингтон.
   Брэнди на самом деле не думала об этом, когда "Кассандру" направили в эскадру линейных крейсеров номер пять, но с тех пор у нее было время задуматься. И она пришла к выводу, что шишка псевдососны не так уж далеко упала от дерева, когда дело касалось Харрингтонов.
   Что, возможно, справедливо и в отношении Болджео, если подумать об этом, размышляла она, глядя на своего отца. Он даже выглядел как Теннесси Болджео на нескольких старомодных голографических снимках.
   - Знаете, я должна сказать, что, по-моему, дама Стефани чертовски гордилась бы дамой Хонор, - сказала она, высказывая свои мысли вслух.
   - Чертовски верно. - Выражение лица Тима Болджео было серьезным, и он резко кивнул. - Ты не поверишь, что я слышал о том сражении.
   - Что именно?
   Брэнди пристально посмотрела на него. Ее отец, возможно, и ушел в отставку из военно-космического флота, но он был на хорошем счету в обществе главстаршин, и у него все еще были лучшие источники информации на службе, чем у кого-либо еще, кого она знала.
   - Ну, официальный отчет еще не опубликован, - сказал он. - Это произойдет не скоро. Но если правы пара человек, которые просветили меня, когда услышали о том, как сильно ты пострадала в Хэнкоке, то, когда информация попадет в "факсы", это вызовет настоящий скандал.
   - Не выражайся, Тим, - сказала Линда. Но она произнесла это таким тоном, словно смирилась с тем, что "я знаю, что это бесполезно, но не откажусь от борьбы", и губы Брэнди дрогнули, несмотря на выражение лица ее отца.
   - А что? - спросила она. - Мы сделали именно то, для чего были там. О, мы должны были рассыпаться и убежать, если хевы продолжат приближаться, но капитан Куинлан проинформировал всех своих офицеров о плане операции. Главным, конечно, было отвлечь их от станции и направить на минное поле, а не вступать с ними в открытый бой. Мы бы ни за что не смогли встретиться лицом к лицу с кораблями стены! И, признаюсь, я ожидала приказа двигаться вперед и рассеяться, если мины их не остановят. Но как только капитан Куинлан вышел на связь и сообщил нам, что адмирал Данислав вышел из гипера, я поняла, что адмирал Сарноу этого не сделает. Все мы знали, что он этого не сделает. Не тогда, когда он понял, что может заманить их в ловушку, если не рассеется!
   - Действительно? - Тим посмотрел на нее. - Ты знаешь, что в "Нику" ударили? Что Сарноу находится двумя этажами выше твоей палаты?
   - Да. - Брэнди кивнула. - Это произошло... может быть, за минуту или две до того, как попали в "Кэсси".
   - Это также произошло до того, как вы достигли точки рассеяния.
   - Подожди, - глаза Брэнди сузились. - Ты хочешь сказать, что не адмирал Сарноу призывал нас оставаться сосредоточенными? Продолжать втягивать хевов?
   - Именно это я и хочу сказать, милая, - кивнул Тим. - И, согласно моим источникам, не капитан Рубенстейн, единственный командир дивизиона линейных крейсеров, который все еще был на ногах. Это была Харрингтон.
   - Дама Хонор? - брови Брэнди поползли вверх.
   - Да. Самая младшая из оставшихся капитанов линейных крейсеров. Именно она решила не сдаваться и не бежать. И я должен сказать, что у меня смешанные чувства по этому поводу. Из-за нее битва обернулась такой катастрофой для хевов, но она также была той, кто заставлял вас, ребята, держаться вместе, пока моя единственная дочь, черт возьми, чуть не погибла. В целом, я одобряю это. Я не уверен, что так же поступят все остальные. На самом деле, судя по тому, что я слышал, некоторые люди уже жалуются, что она должна была передать командование Рубенстейну, когда выбыл Сарноу. Что это не ее работа - принимать такое решение.
   - Но она была его флагманским капитаном, - возразила Брэнди. - Если кто-то из всей оперативной группы и знал, о чем думал адмирал, так это она!
   - Я не говорил, что она неправа, - сказал Тим, склонив голову набок, когда услышал резкость в ее голосе.
   - Прости, папа. - Брэнди быстро покачала головой. - Просто... мне не удалось с ней познакомиться, но Джанет познакомилась, - сказала она, и Тим понимающе кивнул. Лейтенант Джанет Бриско была одной из ее самых близких подруг со времен острова Саганами, и она также была помощником тактика на "Кассандре" во время сражения. - Ты знаешь, Джанет не из тех, на кого легко произвести впечатление, но дама Хонор справилась с этим!
   - Не могу сказать, что это меня удивляет, учитывая репутацию Харрингтон. Я служил на станции "Василиск" до того, как она переехала туда и привела в порядок это скопище...
   Он искоса взглянул на жену.
   - Я имею в виду, до того, как она восстановила порядок, - сказал он вместо этого после короткой паузы. - А Петрос Джанакис был специалистом по электронике на "Бесстрашном", когда при Ельцине она столкнулась на тяжелом крейсере с линейным крейсером. По его мнению, единственная причина, по которой она не ходит пешком через океан Таннермана для легкой разминки, заключается в том, что ей не нравится мочить ноги!
   Брэнди усмехнулась, увидев выражение лица отца, но все же кивнула.
   - Я бы сказала, что это также подтверждает мнение Джанет о ней.
   - Ну, если то, что я слышал, правда, придется еще заплатить, - сказал Тим гораздо серьезнее. - Ты знаешь настоящую причину, по которой вас так сильно ударили? Настоящую причину, по которой мы с твоей матерью чуть не потеряли тебя?
   - Папа, это могло случиться с кем угодно, и...
   - Причина, по которой это случилось с тобой, милая, в том, что какой-то чертов трус запаниковал и сбежал.
   Брэнди застыла от удивления. Но потом она поняла, что на этот раз ее мать даже не попыталась исправить формулировки отца. На самом деле, выражение лица Линды Болджео было зеркальным отражением выражения лица ее мужа.
   - О чем ты говоришь? - медленно спросила она.
   - Вашей основной группой прикрытия был семнадцатый дивизион крейсеров, верно? - Тим приподнял бровь, и Брэнди кивнула. - Что ж, коммодор Ван Слайк был уже мертв к тому времени, когда прибыл Данислав. Поэтому командование перешло к капитану Юнгу. Капитану лорду Павлу Юнгу. И его корабль получил попадание - единственное гребаное попадание. И он приказал своей эскадре рассеяться без приказа флагмана. Они отступили, Брэнди. Отступили и открыли брешь для ракет, которые, черт возьми, чуть не уничтожили весь твой корабль. И когда капитан Харрингтон приказала ему вернуться в строй, этот никчемный кусок дерьма продолжал бежать. Остальные его корабли вернулись, и это, вероятно, единственная причина, по которой "Кассандра" не была уничтожена сразу, но они с "Уорлоком" просто продолжали бежать. И огонь хевов проигнорировал его, потому что один тяжелый крейсер с трусом-капитаном стоил намного меньше, чем вся остальная ваша оперативная группа.
   Брэнди поднесла здоровую руку к губам, прикрыв их, и слезы застилали ей глаза, когда родители, не дрогнув, посмотрели на нее в ответ.
   - Как я уже сказал, - продолжил Тим через мгновение, - официальный отчет о результатах еще не опубликован, и сомневаюсь, что это произойдет в ближайшее время. Учитывая то, что я слышал, прежде чем адмирал Паркс сможет опубликовать отчет, ему придется созвать официальную комиссию по расследованию произошедшего, а он не сможет этого сделать, пока не вернется в Хэнкок из Сифорда и не получит шанс собрать всех свидетелей. Это займет гораздо больше времени, чем кому-либо хотелось бы, и даже после того, как он соберет всех, им, черт возьми, наверняка понадобится время, чтобы расставить все точки над "и", потому что я знаю военно-космический флот. Если они не возьмутся за это дело, служба никогда не простит адмиралтейству. И если у них не будет прочного дела, в котором все до единой детали будут прибиты гвоздями, то вместо этого придется заняться побелкой.
   - Что?! - Брэнди недоверчиво посмотрела на него, и он резко фыркнул.
   - Юнг - сын и наследник графа, Брэнди. Ты с Грифона. Как ты думаешь, что произойдет, если его "благородный" отец узнает, что военно-юридическое управление намерено выдвинуть обвинения?
   - Кажется, ты сказал, что это будет "дерьмовая буря", - ответила Брэнди через мгновение. - И ты прав, они сделают все возможное, чтобы спасти его. Но если это так, то его следует судить. Мне все равно, чей он сын. И если его признают виновным, черт возьми, придется его расстрелять!
   Она услышала неприкрытую ярость в своем голосе, и ее отец снова кивнул.
  
   Здание адмиралтейства
   Кабинет первого космос-лорда
   Город Лэндинг
   Планета Мантикора
   Двойная система Мантикора
   11 июля 1905 г. э. р.
  
   - Итак, это подтверждено?
   Сэр Томас Капарелли откинулся на спинку удобного кресла за своим огромным, безукоризненно убранным столом.
   - Настолько близко к этому, насколько это возможно на данный момент, - ответила адмирал Патриция Гивенс. Гивенс была вторым космос-лордом, военнослужащей второго ранга в военной форме Звездного королевства. Она также возглавляла разведывательное управление флота (РУФ). Сейчас она пожала плечами.
   - "Новостные органы" Народной республики всегда были, по крайней мере, такими же официальными рупорами, как и все, что выходит из Солнечной лиги. Может быть, даже больше. Некоторые из газетчиков "солли", по крайней мере, пытаются притвориться, что они являются частью независимой прессы; тогда как "службы новостей" хевов всегда говорили только то, что им приказывали говорить, и все сводится к тому, что прямо сейчас рассказывает эта сумасшедшая Рэнсом. Честно говоря, у нас в управлении не так уж много информации на нее. Черт возьми, у нас нет информации ни на кого из членов этого нового "комитета общественного спасения". Мы были слишком заняты слежкой за законодателями и офицерами их военного флота, чтобы даже пытаться следить за различными революционерами. Особенно за теми, кто прячется от собственных копов хевов! Все, что мы действительно знаем - или, по крайней мере, думаем, что знаем, - это то, что она вышла из движения за права граждан и до переворота была почти на самом верху списка самых разыскиваемых внутренней безопасностью террористов. Однако у нас есть значительно больше информации о самом Пьере, потому что он был одним из крупнейших - если не просто крупнейшим - менеджеров долистов. Это дало ему большое влияние при старом режиме, и лично я думаю, что это подтверждает теорию, выдвинутую некоторыми из моих аналитиков, о том, что с самого начала он был главной движущей силой.
   - Значит, эти ваши аналитики не считают, что это были Парнелл и народный флот?
   - Если так, то они должны были быть самыми неумелыми флотскими планировщиками в истории, - мрачно сказала Гивенс. - Но, судя по их послужному списку за последние полстолетия или около того, они таковыми не были.
   Капарелли подумал, что в ее словах есть резон. О, флот хевов всегда был тупым инструментом, который избегал чего-то вроде изящного скальпеля, предпочитая грубую силу бензопилы. То, что произошло с ним при Хэнкоке и Ельцине, когда его планировщики стремились к утонченности, вероятно, только утвердило флот в таком институциональном мышлении. По крайней мере, если предположить, что у кого-либо из этих планировщиков когда-либо была возможность проанализировать, что с ним произошло.
   Чего они не сделали, если предположить, что источники Гивенс были верны.
   - Кто бы это ни был на самом деле, - продолжила Гивенс, - первым же авиаударом они уничтожили президента Харриса и все его правительство. Если бы за этим стоял военный флот, произошло бы продолжение, но этого не случилось. Если, конечно, не считать продолжением человека, которого зовут Роберт Стэнтон Пьер. Думаю, что он стоял за всем этим. И я думаю, что внутренняя безопасность должна была быть заодно с ним, особенно с учетом того, что именно внутренней безопасности приписывают уничтожение шаттлов убийц - что, как оказалось, позволило устранить всех, кто мог бы дать показания о том, что произошло на самом деле, - а Оскар Сен-Жюст оказался единственным членом кабинета Харриса, которого не было на праздновании дня рождения, когда весь остальной кабинет погиб во время атаки. О, и еще есть такой незначительный факт, как то, что Сен-Жюст немедленно поддержал Пьера и этот его комитет "на время чрезвычайного положения". Но у меня нет сомнений, что именно Пьер организовал это. Думаю, он знал о том, что их военный флот озабочен предстоящим наступлением против нас, и воспользовался этим, когда они с Сен-Жюстом все это затеяли. А потом они вдвоем вышибли дух из правительства Харриса - за исключением Сен-Жюста, конечно, - и повесили это на военных.
   - Чтобы дать ему предлог для чистки военного флота, потому что это была единственная неподконтрольная ему организованная сила, которая могла бы выступить против него, - задумчиво произнес Капарелли.
   - О, не только военный флот. - Глаза Гивенс были мрачнее, чем когда-либо. - Имею в виду, что вы абсолютно правы, но он занимается чисткой не только военного флота. Наша сеть в Народной республике сильно пострадала от всего этого, в основном из-за того, что мы были сосредоточены на военном флоте и - что касается политики - на законодателях, но мы все еще получаем сообщения от нескольких агентов. Просто из-за больших расстояний всегда требовалось время, чтобы доставить информацию к нам, и задержка в пути стала еще больше с тех пор, как мы начали стрелять друг в друга. Но все, кого я вижу, подчеркивают, что Пьер преследует все семьи законодателей. Он уничтожает их всех, Том, и все указывает на то, что, уничтожая их, он ведет себя гораздо более безжалостно, чем они сами когда-либо избавлялись от своих собственных противников. Думаю, что мы увидим гораздо меньше "приказов о перевоспитании" и гораздо больше смертных приговоров. И гораздо больше анонимных "исчезновений".
   - Вы считаете, он преследует их только для того, чтобы развязать себе руки? Или потому, что он настоящий революционный реформатор, как думает наша хорошая подруга графиня Нью-Киева?
   - Не уверена, что графиня Нью-Киева и глагол "думает" совместимы в одном и том же предложении, - с горечью сказала Гивенс. - Однако, отвечая на ваш вопрос, скажу, что Пьер делает заявления во всех направлениях - ну, во всяком случае, Рэнсом публикует их от его имени - о том, насколько его новый комитет привержен "реформированию злоупотреблений старой системы" и "прекращению милитаризма, который обременяет людей". И, нет, я не могу этого доказать, но только между вами, мной и этими четырьмя стенами, - она подняла обе руки, указывая на стены просторного офиса, - он подставляет свою задницу.
   - В самом деле? Почему? - спросил Капарелли. Ее глаза расширились, что можно было принять за недоверие, и он замахал руками. - Я не говорю, что не согласен. Просто интересно, совпадает ли ваша логика с моей, потому что графиня Нью-Киева действительно считает, что он говорит все то, что требуется "истинному голосу реформ".
   - Так и есть, - признала Гивенс слегка недовольным тоном. - Справедливости ради, я полагаю, что мне следовало бы сказать, что он лжет изо всех сил, если действительно думает, что это сойдет ему с рук. Имейте в виду, я не верю, что он настоящий реформатор, но, возможно, это говорит о моих предубеждениях. Я как бы запрограммирована не доверять с первого взгляда любому официальному политическому заявлению хевов. Однако, сказав это, я думаю, во-первых, что он слишком сильно зависит от старой системы из-за своего положения в ней. Во-вторых, судя по всему, единственные "реформы", которые он сможет провести в надежде на укрепление своей власти, должны быть чертовски жесткими, что означает, что Народная республика станет только более безжалостной и деспотичной, а не менее. Но в-третьих, и это, на мой взгляд, превосходит все остальные соображения, - чертовски скоро мафия Нового Парижа набросится на него, теперь, когда она почувствовала вкус крови, если только он не сможет направить ее на кого-то другого. Предпочтительно на кого-то постороннего. Вроде нас. - Она покачала головой, ее глаза потемнели. - Какими бы благими ни были его мотивы, я не думаю, что они таковы, но давайте признаем такую возможность - рано или поздно ему понадобится то, что нужно каждому диктатору: внешний враг.
   - Это мое собственное впечатление. - Капарелли поджал губы. - С другой стороны, в подобных случаях найдутся те, кто может усомниться в моем решении. Я не являюсь политическим аналитиком.
   - Это тоже не самая сильная моя сторона, - признала Гивенс, - но это то, что делают некоторые из моих людей в управлении. И хотя лично я мечтаю когда-нибудь снова стать честным офицером флота, я сама потратила слишком много лет на изучение того, как взаимодействуют политика и военная доктрина флота хевов, с тех пор как меня сделали разведчиком. Так что, да, мне пришлось развить в себе хотя бы некоторое представление о них. И я говорю вам, что Пьер и его гребаный комитет скажут все, что, по их мнению, им нужно сказать, чтобы помешать нам перестрелять их всех, пока они реорганизуют свои вооруженные силы. Им нужны те, на кого они могут положиться, чтобы поддержать себя внутри страны, и еще больше понадобятся им для борьбы с "внешним врагом", когда придет время направить толпу вовне.
   - В некотором смысле, с нашей точки зрения, это хорошо. Что бы они ни делали, эти чистки нанесут серьезный удар по их военной эффективности, потому что это будет стоить им стольких опытных старших офицеров. Но если Пьеру удастся утвердить свой новый режим, то, в конце концов, он начнет формировать команду из новых коммодоров и адмиралов. И если он продемонстрирует, что всегда готов расстрелять любого, кто не справится должным образом, это будет чертовски сильной мотивацией. - Она снова покачала головой. - У нас есть окно - время, которое ему потребуется, чтобы это сделать, - в течение которого их военный флот находится в беспорядке, и его эффективность резко упадет. Это не продлится долго, но прямо сейчас оно начинает открываться еще шире.
   - И если мы можем видеть надпись на стене, то их старшие офицеры, безусловно, тоже могут, - размышлял Капарелли. - Я уверен, что те, в кого он еще не успел выстрелить или арестовать, должны быть начеку.
   - Можно и так сказать.
   Что-то в тоне Гивенс заставило Капарелли удивленно поднять брови, и она резко фыркнула.
   - Мы начинаем улавливать то, что, вероятно, является сигналом от некоторых командиров пикетов систем хевов, - сказала она. - Они чертовски осторожны и идут окольными путями, но я думаю, что некоторые из них намерены предложить нам сдать свои командные пункты, если мы пообещаем, что не будем в них стрелять.
   - Серьезно? И если так, то почему я впервые слышу об этом?
   - Вы впервые слышите об этом, потому что я сама впервые услышала об этом вчера днем. И должна отметить, что даже если это действительно так, сомневаюсь, что предложения поступят от какой-либо из действительно важных систем. Тех, что находятся дальше от границы, например, ближе к Новому Парижу. Отчасти это связано с тем, что у командиров в этих системах гораздо больше сил прикрытия, а это значит, что им придется придумать, как убедить гораздо больше офицеров и рядовых присоединиться к ним. Но есть также указания на то, что, когда Пьер и его комитет отправляли депеши людям за пределами родной системы, чтобы сообщить им о том, что случилось с Харрисом, вместе с ними они передавали приказы арестовать как можно больше старших офицеров. И они позаботились о том, чтобы эти сообщения - и приказы - в первую очередь поступали в самые важные системы, такие как Барнетт и Звезда Тревора. Если бы такому человеку, как Парнелл, дали пару недель - черт возьми, всего несколько дней! - чтобы он по-настоящему подумал о том, что произошло в Новом Париже, он бы организовал военный флот, чтобы перестрелять всех ублюдков до единого. На самом деле, я думаю, что ... то, как быстро он и его старшие офицеры были взяты под стражу, является еще одной каплей на ветру, указывающей на то, насколько тщательно кто-то - некто по фамилии Пьер - спланировал и организовал все это дело.
   - Черт. - Капарелли покачал головой. - Я бы не проронил ни слезинки, если бы Уайтхейвен отправил Амоса Парнелла прямиком в ад в Ельцине. Но он никогда этого не заслуживал, если вы правы в том, что происходит.
   - Знаю, - кивнула Гивенс. - И еще один незначительный факт: революционные режимы - особенно те, которым необходимо поддерживать свою власть внутри страны, - как правило, гораздо более безжалостны и экстремистски настроены, чем режимы, которые просто продажны и коррумпированы. Возможно, в данный момент они делают это неверно, потому что на самом деле хотят выиграть как можно больше времени, прежде чем мы перейдем к полномасштабным операциям флота против них, но я гарантирую вам, что они пойдут по пути "иностранной угрозы", как только сочтут возможным. И тот факт, что пропаганда законодателей так долго изображала нас врагами, только облегчит им задачу.
   - О, спасибо, что обратили на это внимание!
   - К сожалению, это входит в мои должностные обязанности.
   - Знаю, знаю! - Капарелли покачал головой. - Но то, что вы только что сказали, не делает меня ни на йоту счастливее от политического расклада здесь, в Лэндинге.
   - Я не уделяла столько внимания нашей политике, сколько хевам, но, судя по тому, что видела, должна согласиться с вами. Что, по мнению баронессы Морнкрик, происходит с объявлением войны?
   Леди Фрэнсин Морье, баронесса Морнкрик, была первым лордом адмиралтейства, хотя формально в ее случае это была первая леди адмиралтейства. Несмотря на тонкие нюансы ее титула, она была гражданским главой королевского военного флота. При иной конституции, она была бы министром военного флота, что, учитывая статус военно-космического флота Звездного королевства как высшего военного ведомства, делало ее равноценной военным министрам большинства других звездных наций.
   Она также была очень умной женщиной, которая в тот момент была крайне несчастна.
   - Учитывая то, что вы сказали несколько минут назад об этих заявлениях Пьера, вероятно, неудивительно, что либералы готовы отложить любое официальное объявление войны, - сказал Капарелли. - И без него, конечно, я не могу санкционировать какие-либо наступательные операции, кроме немедленных действий "Ответного удара Гамма". Они уже были запланированы в соответствии с нашими предвоенными приказами и разрешениями; для чего-либо большего действительно требуется объявление военных действий. О, я могу предпринять кое-какие дополнительные меры, предпринять еще несколько шагов, приблизиться к некоторым передовым базам, с которых, как мы знаем, хевы наносят удары, но мы окажемся в действительно сложной ситуации, если вторгнемся на их довоенную территорию, вместо того чтобы просто провести спарринг между нашими границами. И давайте не будем забывать о незначительном неудобстве, заключающемся в том, что наш бюджет мирного времени не мог обеспечить проведение реальных боевых операций более чем на пару месяцев, поэтому без дополнительного финансирования...
   Он пожал плечами, и Гивенс мрачно кивнула. Не то чтобы он сказал ей что-то, чего она уже не знала.
   - Герцог Кромарти, канцлер Эликсандер и корона делают все, что в их силах, опираясь на Нью- Киев и ее идиотов, но мне кажется, что эти идиоты, о которых идет речь, слишком заняты позированием для своей политической базы, чтобы заниматься таким второстепенным делом, как реальное ведение войны. Честно говоря, чего, заметьте, мне бы меньше всего хотелось, отчасти потому, что они достаточно глупы или, по крайней мере, достаточно плохо информированы о нас, неандертальских милитаристах, и о том, как ведутся войны, - они думают, что у них еще много времени. Они думают, что раны, нанесенные хевами самим себе, наносят такой большой ущерб, что мы сможем надрать им задницы, даже не вспотев, когда они, наконец, доберутся до нас. И, насколько я могу судить, они не думают, что на этом кредитном чипе указан какой-либо срок годности.
   - О... Боже мой.
   - Вот именно, - резко сказал Капарелли. - Что еще хуже, насколько я могу судить, по крайней мере, некоторые из них - вроде этого идиота Реджиналда Хаусмана и его веселой банды "военных экспертов" - искренне верят, что, если мы только "дадим шанс миру", Пьер поймет, что он нанес столько вреда своим собственным вооруженным силам, что единственный способ, который мы можем сделать, - это... самое разумное, что он мог бы сделать, - это отступить. Что еще глупее с их стороны, во многих отношениях, даже если оставить в стороне то, что ему нужен внешний враг. Как именно, по их мнению, он сможет поддерживать экономику Народной республики после того, как она была разорена за последнее стандартное столетие или около того, не завоевывая новые источники дохода, - это выше моего понимания, но, с другой стороны, я всего лишь невежественный флотский офицер с волочащимися кулаками.
   - Как долго, по мнению баронессы, это будет продолжаться? - тон Гивенс выдавал ее беспокойство, и Капарелли фыркнул.
   - Не намного дольше. - Он позволил своему креслу выпрямиться. - Герцог по-прежнему располагает рабочим большинством в палате лордов. Этого недостаточно, чтобы предотвратить обструкцию либералов, и у него не хватает голосов, чтобы объявить о прекращении полномочий, но как только они, наконец, перестанут пускать газы, за его спиной будет достаточно соратников, чтобы поддержать декларацию об объявлении. Его центристы также имеют абсолютное большинство в палате общин, и, что бы ни думали такие люди, как Дэбни и Уинстейнли, Нью-Киев понимает, что для их представительства в нижней палате было бы самоубийством, если бы их коллеги в конце концов хотя бы не прекратили откладывать голосование по объявлению войны. Им не обязательно голосовать за это и раздражать своих закоренелых сторонников, но они разозлят достаточное количество колеблющихся избирателей и независимых кандидатов, чтобы проиграть на следующих всеобщих выборах, если будут и дальше тянуть с этим. Особенно, - выражение его лица стало жестче, - когда бои идут полным ходом, начинают распространяться данные о потерях, и любой, у кого есть работоспособный мозг, понимает, насколько они были бы меньше, если бы мы могли начать полномасштабные наступательные операции сейчас, до того, как у Пьера появится шанс консолидироваться. - Он пожал плечами. - Леди Морнкрик считает, что это, вероятно, продлится еще от недели до десяти дней.
   - Что ж, мы уже упустили достаточно возможностей, так что еще пара недель, вероятно, не нанесут нам серьезного ущерба, - сказала Гивенс. - Но мне бы не хотелось, чтобы это затянулось еще больше!
   - Мне тоже. - Капарелли кивнул. - На самом деле я...
   Зазвонил его настольный коммуникатор, и он прервался, чтобы взглянуть на часы. Затем поморщился и нажал кнопку, чтобы принять вызов.
   - Извините, сэр, - сказал его флаг-секретарь по коммуникатору, - но адмирал Кортез прибыл на совещание в тринадцать ноль ноль.
   - Спасибо, Крис. Попросите его зайти, пожалуйста.
   - Да, сэр.
   Капарелли встал и протянул руку Гивенс.
   - Как всегда, кратко и по существу, - сказал он. - Не буду притворяться, что мне было приятно это слышать, но вряд ли это ваша вина.
   - Все по-честному, сэр. - Гивенс криво улыбнулась. - Мне не очень понравилось мнение баронессы Морнкрик по поводу этого заявления.
   - Тогда мы квиты, - сказал ей Капарелли. - И, - первый космос-лорд повернул голову, чтобы приветственно улыбнуться адмиралу сэру Люсьену Кортезу, пятому космос-лорду, - не думаю, что мне тоже понравится то, что скажет Люсьен. - Он поморщился. - Сейчас много чего происходит.
   Улыбка Гивенс стала чуть более кривой, но затем исчезла, когда она увидела выражение лица Кортеза. Шутка Капарелли была одной из вещей, которые, похоже, не веселили пятого космос-лорда, - это.
   - Люсьен? - сказала она.
   - Пэт. - Кортез кивнул ей, но его взгляд был прикован к Капарелли. - Боюсь, вам это действительно не понравится, сэр, - сказал он.
   - Почему? - спросил Капарелли.
   - Извините, - прервала его Гивенс, прежде чем Кортез успел ответить. - Вам двоим нужно обсудить это наедине? Я имею в виду, что личный состав на самом деле не в моей компетенции, но, если простишь меня, Люсьен, ты выглядишь как человек, который собирается сбросить тактическую ядерную бомбу.
   - Понимаю, что делает тебя таким наблюдательным аналитиком разведки, Пэт, - сказал Кортез. - Но похоже, что то, что я собираюсь сказать, слишком скоро станет достоянием общественности. И я думаю, адмирал, вероятно, сможет использовать все, что в его силах, прежде чем обратиться с этим к баронессе Морнкрик... а она обратится к премьер-министру.
   Глаза Капарелли расширились. То же самое сделала и Гивенс, и они оба некоторое время смотрели друг на друга. Затем Капарелли вздохнул и указал на стулья, стоящие перед его столом.
   - Садитесь обратно, Пэт. Похоже, появилось что-то новое.
   - Да, сэр.
   Она откинулась на спинку стула, а миниатюрный пятый космос-лорд устроился рядом с ней. На самом деле, он присел на краешек сиденья и наклонился вперед, выражение его лица было напряженным.
   - Хорошо, Люсьен, - сказал Капарелли и сделал приглашающий жест правой рукой.
   - Наконец-то готов официальный отчет Янси Паркса, - голос Кортеза был ровным и резким. - Я только что из Лонг-Холла. Элис Кордвейнер и я использовали голотанк тактических курсов, чтобы просмотреть результаты его расследования и сопутствующие записи с сенсоров.
   Выражение лица Капарелли застыло, превратившись в маску. Пятый космос-лорд возглавлял бюро по кадрам, что делало его ответственным за управление персоналом военного флота. Так же, как военная разведка перешла под надзор второго космос-лорда, военная юрисдикция перешла под контроль бюро по кадрам. А вице-адмирал достопочтенная Элис Кордвейнер оказалась начальником военно-юридического управления королевского военного флота Мантикоры, юристом самого высокого ранга.
   Учитывая предварительные отчеты, которые Капарелли уже просмотрел... 
   - Насколько все плохо? - спросил он через мгновение.
   - Не думаю, что ситуация станет еще хуже, - мрачно сказал Кортез. - Это заняло слишком много времени - в основном из-за того, что из-за сочетания темпа операций и времени перехода он не смог выделить необходимое количество капитанов, чтобы оценить действия Юнга на их совете. Но теперь, когда мы рассмотрели показания и протоколы, подтвердилось все, что мы слышали о Юнге. Несчастный ублюдок запаниковал. Он вышел из боя - он сбежал. Черт возьми, он не только бежал, но и проигнорировал прямой приказ флагманского корабля оперативной группы вернуться в строй. Его старпом явно слышал его, потому что у нас есть запись, как он изо всех сил старался пристыдить Юнга и заставить его вернуться обратно! Что, конечно, Юнг также проигнорировал и продолжал бежать. И тот факт, что он это сделал, напрямую повлиял на потерю по меньшей мере еще трех кораблей и почти весь ущерб, нанесенный "Кассандре". Одному богу известно, сколько наших людей погибло из-за этого, но, по минимальной оценке Паркса, это обошлось нам по крайней мере в семьсот жертв.
   - Черт, - решительно произнес Капарелли.
   - О, да, - кивнул Кортез. - Вы знаете, Элис не из тех, кто впадает в запальчивость, но не думаю, что когда-либо видел ее такой взбешенной, как после окончания нашего изучения заявлений, свидетельских показаний и, особенно, тактических данных и коммуникационного трафика. По ее мнению, у нас нет иного выбора, кроме как предъявить Юнгу обвинение по статьям четырнадцать, пятнадцать, девятнадцать, двадцать три и двадцать шесть.
   Кортез поморщился.
   Двадцать третья и двадцать шестая статьи "всего лишь" определяли преступления, связанные с прекращением боевых действий с противником без приказа... и неподчинением прямым приказам вышестоящего начальника. Офицера можно расстрелять за любое из этих преступлений, хотя военный флот, вероятно, ограничился бы его простым увольнением. Но четырнадцатая, пятнадцатая и девятнадцатая статьи Военного кодекса определяют "дезертирство перед лицом врага" и формально квалифицируют его как государственную измену.
   И единственным наказанием за это преступление была смертная казнь, без дополнения "или иного более мягкого наказания, которое назначит суд".
   - Ну, разве это не прекрасно? - пробормотала Гивенс.
   - Это мешок со змеями, вот что это такое, - сказал Кортез. - Граф Норт-Холлоу сделает все возможное, чтобы спасти своего никчемного отпрыска. А Яначек и вся эта толпа выстроятся в очередь, чтобы помочь ему. Это будет цирк с тремя аренами. Или, может быть, римский цирк с гладиаторами!
   - Знаю. - Капарелли потер переносицу, затем опустил руку. - Я знаю. Но мы должны это сделать, при условии, что отчет Паркса настолько убедителен, как вы, кажется, говорите, Люсьен.
   - Более убедительным он не становится, сэр.
   - Отлично.
   Капарелли положил руки на стол с выражением отвращения на лице. И самобичевания.
   - Это наша вина, - с горечью сказал он. - Да, это будет полный бардак, но нам следовало перевести Юнга на половинное жалованье много лет назад. Было множество свидетельств того, что он был пустой тратой кислорода, и мы должны были принять меры задолго до того, как дошли до этого момента. Самое позднее, сразу после того случая на Василиске! Если и был когда-либо лучший пример того, как высокородный кретин использует свои семейные связи, чтобы скрыть свою некомпетентность, то я его никогда не видел.
   - При всем моем уважении, сэр, вы не сидели в этом кресле, когда Юнг изо всех сил старался всадить нож в спину капитана Харрингтон, - заметил Кортез.
   - Да, но с тех пор я уже некоторое время сижу в нем. И мне следовало бы - если уж на то пошло, Джиму Уэбстеру следовало бы - отправить его на дно и оставить там гнить, вместо того чтобы просто отправлять его туда, где, по нашему мнению, он не сможет причинить большого вреда. Нам бы это никогда не сошло с рук, когда Яначек был первым лордом, но Морнкрик поддержала бы нас. И не трудитесь говорить мне, что у нас были дела поважнее, чем беспокоиться об одном некомпетентном, своекорыстном капитане старшего ранга. Я, кажется, припоминаю, что ты действительно рекомендовал перевести его на половинное жалованье, Люсьен. И я спустил эту тему, потому что попытка вернуть военный флот к боевым действиям и сохранить его там после того, как мы избавимся от Яначека, была важнее, чем воздушный бой, который, как я знал, устроит Норт-Холлоу, если мы решим, что не сможем найти корабль для его драгоценного сынишки.
   Кортез хотел было прервать его, но после двух последних предложений Капарелли закрыл рот и откинулся на спинку стула.
   - Знаешь, я согласна со всем, что ты только что сказал, Том, - сказала Гивенс, - но по-настоящему ироничный - в самом горьком смысле этого слова, который я только могу себе представить, - аспект всего этого заключается в том, что оба раза он пытался подставить Харрингтон.
   - Это личное для него, - сказал Кортез. - На данный момент для них обоих, хотя я никогда не видел, чтобы Харрингтон хоть на сантиметр отступала от своего долга, чтобы предпринять что-либо по этому поводу. Но Василиск не первая его попытка разрушить ее карьеру, Пэт. Это началось еще в Академии.
   - Действительно?
   - Да. В определенных кругах довольно широко известно, что между ними существует неприязнь, но это гораздо глубже, чем просто "вражда". Я не думаю, что большинство людей знают, с чего все началось, но записи в бюро по кадрам довольно понятны любому, кто умеет читать между строк. Он и его семья пытались разрушить ее карьеру со времен острова Саганами, и мне стало достаточно любопытно, чтобы вернуться назад и попытаться выяснить, почему. - На его лице отразилось отвращение. - Давайте просто скажем, что совершенно ясно, что однажды ночью она надрала ему задницу - в буквальном смысле - в женском душе.
   Глаза Гивенс расширились, затем сузились, и он мрачно кивнул.
   - Она так и не выдвинула против него официальных обвинений. Вероятно, потому, что считала, что никто не поверит ей на слово - или не признает, что поверил, - если она обвинит сына кого-то вроде графа Норт-Холлоу в попытке изнасилования. В этом она ошибалась. Надеюсь, теперь она это осознает, и я чертовски жалею, что она не выдвинула обвинения, но в то время ей было всего восемнадцать. - Кортез снова поморщился, на этот раз сердито. - Но даже если она не сообщила о нем, той ночью она определенно отправила его в больницу, если только мы не хотим верить официальной версии, что он упал с лестницы. Два или три раза, судя по повреждениям.
   Гивенс фыркнула с явным удовлетворением, и Кортез пожал плечами.
   - Я уверен, вы можете себе представить, как воспринял это такой человек, как Юнг. Хуже того, каждый раз, когда он выступал против нее напрямую, ему снова надирали задницу, хотя и с меньшим количеством... ах, прямого физического контакта. И все мы трое знаем, как взлетела ее карьера после Василиска, в то время как его карьера полетела в тартарары, где ей и место. Все это только усиливает решимость таких, как он, "поквитаться".
   - Мне не кажется, что в данном случае это было его единственной мотивацией - возможно, даже не основной. Думаю, совершенно очевидно - и я чертовски уверен, что вы оба согласитесь со мной в этом, как только у вас будет возможность просмотреть переписку, - что на самом деле им двигала трусость. Страх. Грубо говоря, он бежал, спасая свою гребаную жизнь. - В глазах Кортеза была горечь мышьяка. - Вот почему я думаю, что на этот раз у нас нет другого выбора, кроме как пристрелить этого сукина сына. Но, сказав это, я почти уверен, что то, как сильно он ненавидит Харрингтон, объясняется его трусостью. И вы можете добавить тот факт, что именно она приказала ему вернуться в строй.
   Он снова пожал плечами, на этот раз с более чем сердитым смирением.
   - Наверное, ты прав, - тяжело вздохнул Капарелли через мгновение. - И назвать это мешком со змеями - пожалуй, худшее преуменьшение, которое я слышал за долгое время. Но, похоже, у нас нет особого выбора.
   - В любом случае, я не вижу другого выхода, - согласился Кортез. Он достал из кармана папку с чипами данных и положил ее на стол Капарелли. - Элис хранит все это так тщательно, как только возможно. Должно быть, в ее собственном хозяйстве ведется какая-то передача, но это не распространяется никаким иным способом, кроме как путем передачи из рук в руки. Это ваша копия отчета и ее рекомендаций, сэр, и они не станут лучше, когда вы их просмотрите.
   - Сколько у нас времени на подготовительную работу? - спросил первый космос-лорд и постучал по смарт-экрану своего рабочего стола, чтобы открыть свой официальный календарь.
   - Паркса усиливают еще одним подразделением дредноутов. Как только они прибудут, он отправит на ремонт последние корабли, поврежденные в Хэнкоке, - сказал Кортез, и Капарелли кивнул. Несколько единиц Паркса - ну, на самом деле, Сарноу - получили повреждения, которые потребовали бы значительного времени на ремонт, но не настолько серьезные, чтобы сделать их неэффективными в бою при сложившихся обстоятельствах. Пока не было времени укрепить Паркса, у него не было другого выбора, кроме как держать их на фронте.
   - Согласно нашим лучшим текущим оценкам, они должны прибыть обратно в родную систему приблизительно через три недели, - продолжил Кортез.
   - Значит, примерно в первых числах месяца, - пробормотал Капарелли, глядя в свой календарь.
   - Да, тогда, сэр.
   - Отлично. - Капарелли вздохнул и снова постучал по календарю, указав предполагаемую дату прибытия своему помощнику, затем поморщился. - Отличный способ начать новый месяц, - сказал он.
   - Я надеюсь, что мы доживем до следующего месяца, прежде чем это станет известно, сэр, - мрачно сказала Гивенс. Капарелли взглянул на нее, и она печально пожала плечами, с горечью в глазах. - Вице-адмирал Кордвейнер абсолютно права в том, что нужно держать это в секрете настолько, насколько это возможно, но все мы трое знаем, что в тех или иных закоулках адмиралтейства по-прежнему прячется слишком много сторонников Яначека. Черт, я, наверное, могла бы назвать с полдюжины из них, не сходя с места, и чертовски хорошо знаю, что мы не всех их опознали. Яначек и Норт-Холлоу были друзьями - ну, или союзниками - на протяжении десятилетий. Так что вопрос не в том, просочится ли информация о рекомендации Кордвейнер, вопрос только в том, когда.
   - И в том, насколько неприятной она станет, когда это произойдет, - согласился Капарелли, недовольно кивнув. - О, большое спасибо, что указали нам на это, Пэт!
   - Это одна из моих обязанностей, - сказала она. - И, честно говоря, сэр, иногда я гораздо счастливее, что занимаюсь своей работой, а не вашей.
  
   Усадьба Болджео
   Либерти Кроссинг
   Высокогорье Хендерсон
   Планета Грифон
   Двойная система Мантикоры
   15 июля 1905 г. э. р.
  
   - Так намного лучше, Брэнди! - сказала Эриэлла Брейди.
   - Тебе легко говорить, - ответила Брэнди, цепляясь за брусья, чтобы не упасть, в то время как ее правая нога дрожала от упражнений на растяжку. - Если они могут восстановить мне всю ногу, то почему я должна так усердно работать после того, как вернула ее?
   - Кости, нервы и мышечную ткань - все это мы можем регенерировать, - весело сказала ей Эриэлла. - Но регенерация - это только первый шаг. Например, если бы ты слишком сильно нагрузила свои совершенно новые сухожилия, это могло бы закончиться разрывом связок. И тогда нам пришлось бы начинать все сначала с быстрого заживления, не так ли? И даже после того, как мы доведем сухожилия до нужной кондиции, а хрящи подготовим так, что ты сможешь приступить к интенсивным тренировкам, у тебя практически не найдется мышечной массы. Поверь мне, для ее восстановления потребуется гораздо больше усилий, чем сейчас. Возможно, так получится быстрее, но при этом ты сожжешь гораздо больше калорий. И хотя я знаю, что ты бы предпочла заняться этим прямо сейчас, мы не можем начать, потому что, пока твоя нога полностью не восстановится, мне не позволят проявить свой врожденный садизм по отношению к тебе. - Брэнди сердито посмотрела на нее. Они с Эриэллой знали друг друга очень давно, потому что Брейди была старшей медсестрой-терапевтом в клинике доктора Аллена Уэйлена, а Уэйлен стал семейным врачом Болджео, когда руководил реабилитацией главстаршины Болджео после взрыва "Вулкана". Реабилитация Тима Болджео была одновременно и менее, и более экстремальной, чем у его дочери. Потому что, хотя ему "всего лишь" пришлось регенерировать руку, в отличие от всей ноги Брэнди, восстановление - или, на самом деле, первоначальная подготовка - ноги было намного проще. Рука - гораздо... сложнее, чем нога, с большим количеством сухожилий, связок, суставов и мышц, и восстановление силы рук и, особенно, их ловкости требовало времени. В некотором смысле, восстановление более крупных и мощных мышц человеческой ноги было более сложной работой, но это можно было сделать гораздо быстрее. Во всяком случае, как только ей разрешили приступить к этому.
   Ее выписали из Бэссингфорда больше стандартного месяца назад, но восстановление заняло некоторое время. С тех пор она продолжала амбулаторное лечение, но оно все еще не было полностью закончено. Но, по крайней мере, на этой неделе Эриэлла наконец-то разрешила ей заняться упражнениями на растяжку, хотя на данный момент это было не лучшим подарком судьбы. Она была потрясена тем, сколько работы потребуется, если одни только упражнения на растяжку будут такими сложными. Как только что отметила Эриэлла, у нее в ноге совсем не было мышечной силы, и она даже не могла начать работать над этой проблемой, пока доктор Уэйлен не подтвердит ее структурную целостность. Что, при таких темпах, могло занять целую вечность, и она не могла даже начать просить у бюро по кадрам нового задания, пока не восстановится, а это означало...
   О, хватит жаловаться! - сказала она себе, вытирая пот со лба. - По крайней мере, ты не из тех людей, которые вообще не способны регенерировать! Подумай, насколько "весело" было бы, если бы тебе пришлось осваивать полный протез, как кому-то вроде леди Харрингтон.
   Она поморщилась при этой мысли. Она никогда не знала, пока отец не рассказал ей, что капитан Харрингтон потеряла глаз на Ельцине. Как и все остальные, по крайней мере на флоте, Брэнди знала, что графиня Харрингтон была серьезно ранена, защищая семью Мэйхью, но она не подозревала, что в результате этого та на самом деле потеряла левый глаз. Она также не подозревала, что графиня Харрингтон была одной из тех, у кого ткани не регенерировали. Это означало, что врачи были вынуждены заменить его протезом, а приживление искусственного глаза, судя по тому, что слышала Брэнди, было непростой задачей. И хотя было возможно снабдить такой глаз способностями, которых природа никогда не предоставляла, некоторым людям вообще не удавалось приспособиться ни к одной из них. На самом деле, у значительного процента пациентов наблюдалась некоторая потеря функций даже после "модернизации". Однако Брэнди никогда не замечала ничего подобного в леди Харрингтон. Не то чтобы она проводила время, общаясь с глазу на глаз с флагманским капитаном эскадры! Но она была анонимной, астрономически младшей по возрасту на нескольких офицерских видеоконференциях, и это означало, что у нее было достаточно времени для общения лицом к лицу, по крайней мере, в электронном виде.
   - Ты собираешься еще немного постоять так? Или можно двигаться дальше? - ласково спросила Эриэлла, и Брэнди сердито посмотрела на терапевта.
   - В данный момент я не могу решить, какая из моих ног менее довольна тобой, - сказала она. - Новая действительно взбешена, но ее приятельница с другой стороны, похоже, в таком же восторге, потому что ей приходится работать намного усерднее.
   - И ты не уделяла много времени ни одной из них за последние три стандартных месяца, - заметила Эриэлла. - Значит, твоя левая нога потеряла большую часть мышечного тонуса, пока ты ждала, пока восстановится правая.
   - Я выполнила все упражнения на растяжку, как мне и велели. У меня все было хорошо! Так почему же это так сложно? - пожаловалась Брэнди.
   - Потому что упражнения на месте могут помочь развить гибкость, но это не то же самое, что на ногу действует реальный вес, а тебе не позволят нагружать ногу, пока специалисты по регенерации не дадут на это разрешение. Особенно это касается плотности костной ткани. Кроме того, тебе нет особого смысла начинать ходить, пока специалисты по регенерации из Бэссингфорда - и доктор Уэйлен, конечно, - не решат, что они закончили, даже если кто-то и был готов тебе это позволить. Помни, всего пару недель назад твоя правая нога была на добрый сантиметр короче левой. Гораздо лучше убедиться, что они одинаковой длины, прежде чем начинать работать над балансом.
   - Я полагаю, - проворчала Брэнди.
   - Боже мой, я думала, что твой папа был моим самым капризным пациентом! - Эриэлла с усмешкой покачала головой.
   - Я не "капризная". Я всего лишь... нетерпеливая. Ты понимаешь, что мой отпуск по случаю потери конечности не начнется, пока ты не подпишешь мне окончание терапии?
   - И это проблема? - Эриэлла склонила голову набок.
   - Да, это так. - Эриэлла нахмурилась, когда тон Брэнди стал более серьезным, и Брэнди махнула рукой. - Просто... просто я чувствую, что мне уже пора вернуться на борт какого-нибудь корабля. Я не больше, чем любая другая женщина, хочу выйти наружу и снова попасть под пули, но и сидеть сложа руки, в то время как в людей, которых я знаю и которые мне небезразличны, стреляют, я тоже не хочу.
   - Полагаю, это можно понять, - кивнула Эриэлла. - Это более чем нелогично, но я могу это понять. В то же время, мы будем двигаться не быстрее, чем можем. И я знаю, тебе кажется, что в данный момент у нас нет никакого прогресса, но, поверь мне, это изменится. Вся структура мышц твоей правой ноги и - особенно - ее сухожилий сейчас находится на стадии, которую мы могли бы неэлегантно назвать "адаптацией". Мы очень тщательно растягиваем и готовим эти сухожилия, прежде чем позволим тебе интенсивнее работать с ними, и пока плотность твоей костной ткани не станет нормальной, это все, что мы тебе позволяем делать. И причина, по которой простая растяжка кажется такой большой нагрузкой, заключается в том, что мышцы твоих ног обладают очень малой - практически нулевой - силой. Это плохая новость. Хорошая новость заключается в том, что если кривая плотности костной ткани не изменится, доктор Уэйлен сможет подтвердить это примерно через неделю, и тогда я разрешу тебе также заниматься силовыми упражнениями. И как только мы достигнем этой точки, ты добьешься прогресса намного быстрее, чем, вероятно, считаешь прямо сейчас. Доверься мне. Я знаю, кажется, что это длится целую вечность, но когда ты повернешь за угол, то будешь поражена тем, как быстро все пройдет.
   - Раз ты так говоришь, - вздохнула Брэнди, но тоже улыбнулась. В конце концов, она помнила, как жаловался ее отец, когда была его очередь. Вот почему она была очень, очень осторожна и никогда ни разу не произносила в его присутствии слов "бедная я".
   - О, я знаю. А теперь, - улыбнулась ей Эриэлла, - как насчет упражнений на растяжку, лейтенант Болджео?
  

* * *

   - Ну, как дела, милая? - спросил Тим Болджео через обеденный стол, и Брэнди надула губки.
   - Эриэлла клянется, что у меня все отлично, - сказала она. - И, похоже, так оно и есть. Хотя я бы хотела, чтобы все прошло немного быстрее.
   Она сунула руку под стол и постучала костяшками пальцев по экзоскелетной "шине", которая охватывала ее новую ногу. До тех пор, пока Эриэлла не определила достаточную плотность костной ткани для специалистов по регенерации в Бэссингфорде, ей разрешали снимать шину только тогда, когда уже не требовалось стоять на ногах, и она планировала оставаться в ней, если только не будет активно заниматься физкультурой под пристальным вниманием терапевта.
   Брэнди понимала, насколько это было важно, пока ее нога еще росла, но то, что это снимало всю нагрузку с вышеупомянутой ноги, было также причиной того, что она вообще не набрала мышечной массы, пока находилась в больнице. На самом деле, это было иронично. Если бы ее нога была "всего лишь" раздроблена и восстановлена хирургическим путем или методом быстрого заживления, ее бы уже несколько месяцев назад направили на физиотерапию. Но из-за того, что у нее росли новые ткани - и, особенно, новая кость - и из-за того, что, по словам специалистов по регенерации, кость в ноге оставалась опасно хрупкой, пока не закончила расти, она все еще не могла приступить к полноценной физиотерапии.
   - Наберись терпения, - сочувственно сказал ее отец. - Я знаю, что был не самым терпеливым человеком в Звездном королевстве, когда была моя очередь, но...
   Он замолчал, так как в ответ на выбранное им наречие со стороны Линды Болджео послышалось что-то, очень похожее на фырканье. Она пристально посмотрела на него, и он улыбнулся ей в ответ.
   - Как я уже говорил, хотя я, конечно, был образцовым пациентом и образцом добродетели, пока выздоравливал, время от времени я испытывал приступы нетерпения. И, - выражение его лица стало серьезным, - я не чувствовал, что уклоняюсь от своих обязанностей, когда делал это.
   - Папа, я не чувствую...
   - О, чепуха! - Тим покачал головой. - Ты забыла, кто тебя вырастил? Мы с твоей мамой точно знаем, о чем ты думаешь, и ты ошибаешься. На самом деле, я почти уверен, что умом ты понимаешь, что ошибаешься. Ты никого не "подведешь", если потратишь время на исцеление, Брэнди.
   - Я не... - начала Брэнди.
   - Да, это так, милая, - согласилась Линда. - И я знала еще до того, как мы привезли тебя домой, что ты будешь так себя чувствовать. Но твой отец прав. Ты уже заплатила гораздо больший "взнос", чем кто-либо другой в Звездном королевстве. Или на флоте, если уж на то пошло. Я понимаю, что у тебя в голове все устроено иначе, но так уж случилось, что это правда. Так что просто прими тот факт, что никто не отпустит тебя обратно, пока Эриэлла и доктор Уэйлен не будут удовлетворены и ты не пройдешь посттерапевтический осмотр в Бэссингфорде. И что это не твоя вина, что мы все будем так неразумно к этому относиться.
   - Я действительно веду себя неразумно, мам?
   - Одним словом? Да.
   - Вот и все, - сказал Тим тоном человека, который, услышав это, сразу распознал звук победы. Брэнди покрутила перед ним своим носом - этому она научилась в начальной школе, - и он рассмеялся.
   - А пока у меня есть два предмета, которые могут вас заинтересовать, лейтенант, - сказал он, и она приподняла бровь.
   - Что это за "предметы"?
   - Ну, первый и неофициальный из них заключается в том, что маленькая птичка в здании адмиралтейства сообщила мне, что военно-юридическое управление официально рекомендовало выдвинуть обвинения против Юнга.
   - Вот как? - ее глаза сузились. - И как же так получилось, что твоя маленькая птичка знает об этом? Рекомендации управления считаются конфиденциальными до тех пор, пока о них не будет объявлено официально, а я не помню никаких официальных заявлений от вице-адмирала Кордвейнер. Так что, если кто-то в офисе начальницы управления рассказывает тебе небылицы из школьной жизни...
   - Это было бы нарушением статьи девять закона о государственной тайне, - закончил Тим и кивнул. - Но птичка, о которой идет речь, находится не в офисе военно-юридического управления. Никто официально ничего ему об этом не говорил, и никто официально не говорил ему, что это конфиденциально или засекречено. К чему я и клоню, дорогая. - Он серьезно покачал головой. - Кто-то уже слил информацию о рекомендации, и я бы чувствовал себя намного спокойнее, если бы думал, что это просто какой-нибудь болтливый клерк-писарь. Хотя я так не думаю. Не учитывая, что еще моя птичка подцепила. По-моему, это больше похоже на то, что кто-то - и, честно говоря, я сильно подозреваю, что это был кто-то по заказу - намеренно позаботился о том, чтобы это стало известно до того, как кто-либо из космос-лордов захочет, чтобы это стало достоянием общественности.
   - Ты думаешь, кто-то хотел, чтобы это стало известно, чтобы они могли начать использовать это для его выгораживания?
   - В любом случае, именно этого я и боюсь. - Тим снова кивнул, выражение его лица было мрачным. - Так устроен мозг этих людей.
   Тим Болджео, как и его жена и дочь, был грифонцем. Он был не просто грифонцем, он был грифонским горцем. И когда грифонский горец использовал слова "эти люди" для описания представителей аристократии Звездного королевства, это не было выражением одобрения.
   Брэнди была немного менее пропитана традиционным презрением Грифона к благороднорожденным, но она полностью разделяла отказ своего отца пресмыкаться перед кем-либо только потому, что они имели право ставить "лорд" или "леди" перед своими именами. И она также полностью разделяла его презрение к тому, как некоторые представители аристократии - не все, потому что были также такие аристократы, как граф Уайтхейвен и графиня Харрингтон, - сплачивались для защиты своих интересов, какими бы подлыми ни были чьи-то действия.
   - Надеюсь, ты ошибаешься, - мрачно сказала она. - В то же время, должна признать, я как бы ждала, что именно это произойдет, с тех пор как ты рассказал мне о том, как он убежал.
   - Я тоже надеюсь, что ошибаюсь, - сказал он. - Но то, как он бежал, подводит меня ко второму пункту - официальному.
   - Что? - Брэнди посмотрела на него. - Ты намеренно не придаешь этому значения, папа?
   - Неуважительная юная озорница, - сказал Тим с усмешкой. - Нет, на самом деле, я думаю о контрасте между его действиями и действиями некоторых других людей. Таких, - его взгляд внезапно стал очень серьезным, - как ты.
   - И о чем ты сейчас говоришь? - осторожно спросила она.
   - Я говорю о той мелочи, о которой ты не рассказала нам с мамой, - спросил он.
   - О какой мелочи?
   - Тот факт, что лейтенант-коммандер Макбейн послал тебя разобраться с ситуацией в третьем отсеке до того, как эскадра заманила хевов на минное поле.
   В столовой было очень тихо, и Брэнди переводила взгляд с матери на отца и обратно.
   - Он должен был кого-то прислать, - сказала она через мгновение, - и я была свободна. Черт возьми, я была самой младшей из доступных "теплых тел".
   - А также вошла в этот отсек, чтобы вручную активировать систему пожаротушения, что объясняет, почему твой защитный скафандр был сильно поврежден еще до того, как в центральный пост пришлось попадание. Что, вероятно, объясняет, как взрывная волна от этого попадания смогла нанести такой серьезный ущерб твоей ноге. И это не учитывает тот факт, что ты вывела с собой двух рядовых из того отсека. Двоих рядовых, которые определенно погибли бы, если бы ты их не вытащила.
   - Это была моя работа, папочка, - тихо сказала она, и перед ее глазами снова возник образ ревущего ада, который преследовал ее во многих снах. Вспомнила поврежденную систему воздуховодов и искореженные противопожарные двери, перекошенные и заклиненные вторым или третьим попаданием в "Кассандру", что помешало ей просто герметизировать отсек и выпустить из него атмосферу. Ее ужас, когда она поняла, что двое специалистов по жизнеобеспечению все еще заперты в отсеке.
   - Да, это была твоя работа, - согласился он, и она знала, что он действительно понимал это так, как не поняли бы многие люди, потому что был там и делал это на борту космической станции под названием "Вулкан". - Но я все равно хотел бы, чтобы ты рассказала нам об этом.
   - Я стараюсь не думать об этом слишком много, - призналась она.
   - Боюсь, в будущем тебе будет немного сложнее, - сказал он. - Потому что сегодня на работе со мной связался один из помощников адмирала Кортеза. Адмирал подумал, что я, возможно, хотел бы быть тем, кто скажет тебе об этом.
   - Скажет мне, что?
   - Что ты награждаешься медалью "За выдающуюся храбрость".
   - Что?!
   Брэнди привстала со стула, но заставила себя сесть обратно.
   - Это чудесно, Брэнди! - сказала Линда.
   - Это неправильно! - запротестовала Брэнди.
   Ее мать посмотрела на нее в замешательстве, но, опять же, отец все понял.
   - Нет, это не так, - сказал он. - Это не печенье с предсказанием судьбы и не приз, который ты нашла в коробке конфет, Брэнди. И они не раздают эти медали просто так. Это не то, что ты "выигрываешь". Это то, что ты заслуживаешь, и ты чертовски хорошо заработала ее на борту "Кэсси".
   - Но...
   - Но люди, которые не смогли этого сделать, действительно заслуживают этого, верно? Ты этого не заслуживаешь, потому что, как ты и сказала, все, что ты делала, было твоей "работой". Тебе повезло не заплатить жизнью, как твои погибшие товарищи.
   Брэнди медленно кивнула, когда он с поразительной точностью облек ее бурлящие эмоции в слова и потянулся через стол, чтобы взять ее за руку.
   - Военный флот награждает медалями по многим причинам. Я уверен, что тебя учили этому в Академии. Но если ты в тот день спала на занятиях, то медали - это способ, которым военный флот выражает свое одобрение людям, которые делают все возможное, когда "выполняют свою работу'. И флот выражает это одобрение не просто так, или только потому, что люди, о которых идет речь, заслуживают этого - они действительно заслуживают этого, но это не единственная причина, по которой они получают ленточки. Это потому, что люди, которые оказываются на высоте положения, являются образцами, примерами. Они - те, на кого мы должны равняться, до какого уровня мы должны подняться. И, к лучшему это или к худшему, малышка, но ты такая, какая есть. Мы с твоей мамой всегда знали, что ты особенная. Теперь это знает военный флот, и тебе не позволено с ними не соглашаться.
  
   Здание адмиралтейства
   Кабинет первого космос-лорда
   Город Лэндинг
   Планета Мантикора
   Двойная система Мантикора
   17 июля 1905 г. э. р.
  
   - Извините, миледи.
   Леди Фрэнсин Морье подняла глаза от своих бумаг, когда в дверях ее кабинета появился Нузар Аббаси, ее исполнительный секретарь.
   - Да, Нузар?
   - Лорд Эликсандер на связи.
   Баронесса Морнкрик была стройной, невысокой женщиной, двадцать с лишним сантиметров уступавшей росту Аббаси с его волосами песочного цвета. Кроме того, она была очень привлекательна в своем темном кошачьем обличье, и у большинства людей ассоциировалась с таким качеством, как хладнокровие. Подобно древесной кошке, она всегда сохраняла равновесие, физическое и умственное, и решительно не позволяла ничему сбить ее с толку.
   На этот раз, однако, она приподняла бровь... что было для нее эквивалентом возгласа удивления.
   Было уже довольно поздно - Морнкрик предпочитала по ночам спать, но сегодня у нее было еще больше причин, чем обычно, задержаться допоздна, - и менее двух часов назад она разговаривала с Уильямом Эликсандером, министром финансов. Тот факт, что он снова позвонил ей в офис так скоро и так близко к полуночи, был...  по меньшей мере, необычным. А учитывая, что дебаты были назначены на следующий день, они оба уже должны были быть дома и хорошенько выспаться, поскольку их выбрали для представления позиции правительства до объявления результатов голосования.
   Я знаю, почему сейчас не сплю дома, - с иронией подумала она, глядя на записи, над которыми работала. - Но отчего не спит Уилли? И почему считаю, что мне не понравится ответ, когда я его узнаю?
   Если бы она не отключила свой коммуникатор, у нее, вероятно, уже был бы ответ на этот вопрос, поскольку Эликсандер мог бы сразу просмотреть его.
   - Хорошо, - сказала она через мгновение. - Спасибо.
   - Не за что, миледи.
   Аббаси слегка поклонился ей и удалился, а она повернулась к своему коммуникатору и нажала клавишу приема.
   На экране появился достопочтенный Уильям Эликсандер, наследник графства Уайтхейвен. У него были такие же темные волосы и голубые глаза, как у его старшего брата Хэмиша, и Морнкрик хорошо знала их обоих. На самом деле, она знала Хэмиша лучше, так как он был одним из самых высших офицеров королевского флота Мантикоры, но знала Уильяма более чем достаточно хорошо, чтобы распознать тревожные сигналы, скрывающиеся за этими голубыми глазами.
   - Фрэнсин, - сказал он.
   - Уилли, - поприветствовала она и склонила голову набок. - Почему я думаю, что не буду рада вас видеть?
   - Потому что вы очень умная женщина, - сказал он. - Однако сомневаюсь, что вы хотя бы подозреваете, насколько несчастны будете в ближайшие, ну, скажем, шестьдесят секунд.
   - Почему? - спросила она, прищурив темные глаза.
   - Потому что мы с Алленом только что встретились с Мишелем Жанвье.
   Морнкрик выпрямилась на стуле, и ее глаза, которые до этого были прищурены, расширились.
   "Аллен", как она знала, был Алленом Саммервейлом, герцогом Кромарти и премьер-министром королевы Мантикоры Элизабет III. Уильям Эликсандер был канцлером казначейства, что делало его вторым по рангу членом правительства Кромарти. А Мишель Жанвье был бароном Хай-Ридж, лидером ассоциации консерваторов. Он также был одним из самых отвратительных, нетерпимых, своекорыстных, интеллектуально и морально испорченных кретинов, которые когда-либо позорили титул пэра Мантикоры.
   И это еще были его хорошие стороны.
   - Я и так несчастна, - сказала она через мгновение. - Не могу придумать ни единой вещи, которую он мог бы сказать вам двоим, которая не сделала бы меня несчастной.
   - Что ж, пристегнитесь, - прорычал Эликсандер, - потому что эта штука свалится прямо вам на колени.
   - О чем вы говорите?
   - Мы только что выяснили, почему тот, кто слил информацию о рекомендации Кордвейнер, слил ее, - мрачно сказал Эликсандер. - Хай-Ридж потребовал встречи с Алленом сегодня вечером, и на этой встрече он сказал нам, что до него "дошли слухи", что мы намерены отдать Юнга под трибунал.
   - Вот дерьмо, - пробормотала Морнкрик.
   - Вот именно. И не думаю, что это даже отдаленное совпадение, когда он захотел встретиться с нами сегодня вечером, перед завтрашним заседанием.
   Морнкрик поджала губы. Тот факт, что отец Юнга - и Хай-Ридж - сделали бы все возможное, чтобы спасти его, если бы могли, был неизбежен, как восход солнца, и это было истинной причиной, по которой это решение принималось так тщательно. По закону, обвинения не могли быть официально предъявлены до тех пор, пока сам Юнг не вернется в систему Мантикоры, чтобы предстать перед судом, но и правительство, и адмиралтейство действительно хотели, чтобы объявление войны состоялось до того, как слухи о том, что ему будут предъявлены обвинения, могли выйти наружу и замутить политическую ситуацию.
   Конечно, промежуток времени между битвой при Хэнкоке и получением отчета комиссии Паркса по расследованию был частью проблемы. Но, как бы Морнкрик ни хотела, она не могла винить Паркса за это. Правила требовали, чтобы все члены комиссии в данное время были действующими командирами "соответствующего ранга и выслуги лет", что в данном случае означало капитанов первого ранга. Было предусмотрено смягчение этих требований, если из-за оперативных ограничений было "практически невозможно" своевременно собрать "соответствующих" сотрудников. Но оно применялось только "во время войны", а Звездное королевство все еще формально ни с кем не находилось в состоянии войны, потому что не было никакого ее объявления. Паркс, возможно, и попытался бы обойти эту формальность, но он был слишком сосредоточен на своих оперативных потребностях в Сифорде и окружающих системах. Даже если бы у него возникло такое искушение, его штабной офицер из военно-юридического управления, вероятно, указал бы на то, что защитники Юнга могли бы - и, несомненно, сделали бы это - сослаться на малейшую техническую причину, чтобы исключить отчет комиссии из рассмотрения в неизбежном военном трибунале. Если уж на то пошло, Паркс почти наверняка был достаточно проницателен, чтобы понять, в какую политическую перепалку это должно было перерасти, поэтому он вполне мог захотеть, чтобы это произошло только после объявления войны... и только безнадежно пессимистичный ясновидящий мог поверить, что к настоящему времени оно состоялось бы. И даже если бы все это было неправдой, учитывая расстояние до него, что бы он ни делал, вероятно, не смог бы затянуть срок пересылки более чем на две-три недели.
   Морнкрик все это понимала. К несчастью. . . 
   - Он пытался надавить на вас, чтобы вы отменили решение военного трибунала, - сказала она. Это было утверждение, а не вопрос, и Эликсандер коротко кивнул.
   - Конечно, он пытался это прекратить, - сказал Эликсандер. - Он назвал это "всего лишь еще одним шагом в необоснованном преследовании лорда Юнга адмиралтейством". Шаг, который "никто, уважающий справедливость, не мог бы оставить безнаказанным".
   Несколько секунд Морнкрик могла только смотреть на него, не в силах поверить, что даже Хай-Ридж мог сказать что-то подобное с невозмутимым видом. Затем она встряхнулась.
   - Боже мой, Уилли! "Необоснованное преследование"? Этого человека следовало бы выгнать после Василиска! Черт возьми, ему вообще не следовало находиться на командной палубе! И мы столкнемся с чем-то очень похожим на чертов мятеж, если не будем преследовать его в судебном порядке после того, что он сделал в Хэнкоке!
   - Я знаю, знаю! - Эликсандер выглядел как человек, которому хотелось грызть железо и выплевывать гвозди. - Вы же помните, кто мой брат? Кем был мой отец? Поверьте мне, я знаю!
   - Конечно, вам это известно. Просто - просто я не могу поверить, что даже Хай-Ридж может защищать такой кусок дерьма, как Павел Юнг. Зная, что этот человек сам по себе больной моральный пигмей, но это!.. Даже он должен распознать явную трусость, когда увидит ее!
   - О, я уверен, что так оно и есть, - приветливо сказал Эликсандер. - В конце концов, он же смотрится в зеркало каждое утро, не так ли?
   Морнкрик слегка поморщилась. Не то чтобы Эликсандер был не прав. Хай-Ридж был абсолютно бесстрашен, когда пробирался по коридорам власти, но это было только потому, что он буквально не мог представить ситуацию, в которой происхождение и положение не защитили бы его от последствий его собственных действий. И когда она мысленно пришла в себя, то поняла, что именно так он мог попытаться защитить Юнга. По его мнению, это была просто система, работающая так, как предполагалось.
   - Вы или Аллен подтвердили, что решение принято? - спросила она.
   - Конечно, нет. Впрочем, это не имело значения. - Эликсандер сердито пожал плечами. - Он знает. На самом деле, судя по тому, как он говорил, я склонен думать, что кто-то подсунул ему копию подлинной служебной записки Кордвейнер.
   Морнкрик недовольно нахмурилась, но тоже кивнула.
   - Наверное, вы правы. Хотелось бы, чтобы это было не так, но у нас еще достаточно сторонников Яначека, чтобы кто-то мог поступить именно так. - Она на мгновение потерла бровь. - Итак, я полагаю, вы сказали ему, что не можете ни подтвердить, ни опровергнуть?
   - Да, Аллен это сделал. И Хай-Ридж воспринял это - правильно - как подтверждение. Именно тогда он взорвал свою маленькую бомбу и потребовал, чтобы Аллен отменил решение трибунала. И когда Аллен указал ему на то, что решение о том, отдавать Юнга под военный трибунал или нет, является делом военного флота и военно-юридического управления, в котором гражданское правительство не имеет права голоса, Хай-Ридж предположил, что, хотя простой премьер-министр, возможно, и не сможет вмешаться, королева, безусловно, имеет такое право.
   - Вы серьезно? Он действительно так сказал?
   - В двух словах.
   - Он сумасшедший! Ее величество выпотрошила бы его, если бы он предложил ей это!
   - Вот почему он хотел, чтобы Аллен сделал это за него. И когда Аллен отказался, он бросил вторую бомбу.
   - Не решаюсь спросить об этом, потому что на самом деле не хочу выяснять, насколько все стало хуже, но какой другой вариант?
   - Именно поэтому он хотел встретиться с нами перед завтрашним голосованием. Это было сделано для того, чтобы сообщить нам, что у ассоциации консерваторов "не будет иного выбора, кроме как из принципа перейти в оппозицию".
   Морнкрик уставилась на него, ее мозг был не в состоянии - или, что более вероятно, не желал - обработать информацию. На долгое мгновение повисло молчание, прежде чем она встряхнулась.
   - Он не может этого сделать, Уилли. Даже он не может сделать это только ради того, чтобы спасти такой кусок дерьма, как Юнг!
   - Он может. Он такой. И если я должен был догадаться, то это, по крайней мере, отчасти потому, что у Норт-Холлоу действительно есть что-то в его файлах, что имеет значение для Хай-Риджа. И это, должно быть, что-то серьезное и неприятное, потому что я не думаю, что даже Мишель Жанвье рискнул бы перечить Аллену - и ее величеству - из-за чего-то подобного без того, чтобы кто-нибудь не приставил к его голове что-то вроде пульсера. Но как бы мы ни пришли к этому, мы тут. И если ассоциация перейдет в оппозицию и присоединится к либералам, Аллен потеряет большинство в палате лордов. Что означает...
   - Что означает, - перебила Морнкрик, - что если мы не уступим и не снимем обвинения с Юнга, чего мы никак не можем сделать, у Аллена не будет голосов, чтобы принять декларацию об объявлении войны.
   - На самом деле, все могло бы быть еще хуже, если бы он пошел дальше и назначил голосование, а Хай-Риджу удалось перевести ассоциацию в оппозицию. Не уверен, что он смог бы перевести всех коллег-консерваторов, но это чертовски вероятно. И он почти наверняка мог бы проделать это с достаточным количеством своих коллег, особенно учитывая, что на заднем плане маячат файлы Норт-Холлоу, вот почему Аллен не может рисковать. Потому что, если он будет настаивать на своем, а у Хай-Риджа будет достаточно голосов в ассоциации, мы можем в конечном итоге прийти к официальному голосованию против объявления войны, а это будет означать, что вам придется полностью отозвать своих людей. Мы не смогли бы оправдать продолжение даже ограниченных операций в ожидании объявления, если бы официальное голосование было против такого объявления.
   - Все это грозит полной катастрофой, Уилли, - категорично заявила Морнкрик.
   - О, разве я этого не знаю? - Эликсандер с отвращением покачал головой. - И начиная с завтрашнего дня, вам, мне и Аллену придется придумать, как, черт возьми, предотвратить это. Лучше хорошенько выспитесь, Фрэнсин. Нам всем понадобится отдых.
  
   Усадьба Болджео
   Либерти Кроссинг
   Высокогорье Хендерсон
   Планета Грифон
   Двойная система Мантикоры
   24 августа 1905 г. э. р.
  
   - Ну, ты только посмотри на себя! - Темноволосая, мускулистая лейтенант-коммандер с маленьким золотым кольцом в правой ноздре уперла руки в бока и заразительно улыбнулась Брэнди Болджео. - Выглядишь намного лучше, чем в прошлый раз, когда я видела тебя лично!
   - При всем уважении к вам, коммандер Бриско, мэм, это довольно низкая планка, - сказала Брэнди. Она пересекла комнату размашистой походкой, которую усиливала гравитационная шина на ее правой ноге, и протянула руку с такой же улыбкой. - И, если мне не изменяет память, в последний раз, когда я видела тебя во плоти, ты была простым старшим лейтенантом, таким же, как я, и трудилась в окопах вдали от высоких постов командования подразделением.
   - Верно, верно, - согласилась Джанет Бриско со свойственной ей скромностью. - Я бы, конечно, не хотела ничего говорить о том, что вода сама по себе достигает своего уровня, или сливки поднимаются наверх, или о чем-то подобном.
   - О, конечно, нет! Потому что, если бы ты это сделала, мне пришлось бы указать, что сливки - не единственное, что плавает, не так ли? - Брэнди протянула руку для рукопожатия, затем пожала плечами и обняла другую женщину, чтобы крепко прижать ее к себе. Учитывая мускулатуру посетительницы, это был довольно непростой обхват. - Рада тебя видеть, Джанет. Правда! - сказала она, отступая назад и все еще держа Бриско за плечи.
   - Я тоже рада видеть тебя на ногах, - ответила Бриско более серьезным тоном. - По правде говоря, когда видела тебя в последний раз, ты выглядела не так хорошо.
   - Бэссингфорд отлично справляется со своей работой, - сказала ей Брэнди с натянутой улыбкой. - Это занимает некоторое время, но они работают действительно хорошо.
   - Как и с твоим отцом. - Бриско усмехнулась, но затем выражение ее лица стало серьезным. - По правде говоря, Брэнди, некоторое время я не была уверена, что они вообще собираются отремонтировать "Кэсси". - Она покачала головой. - Из детального осмотра, как только они вернули ее сюда, на верфи... все было плохо. Даже хуже, чем мы думали, когда вели ее домой.
   - Я знаю. Папа держал меня в курсе.
   Брэнди мотнула головой, затем первой вышла на закрытую веранду, которая занимала всю ширину большого дома усадьбы Болджео. На Грифоне стояла зима, а зимы на Грифоне, как правило, бывают суровыми, а это означало, что сквозь прозрачные стены из кристаллопласта открывался прекрасный вид на снежные вихри, танцующие на острых, как ножи, сугробах на пронизывающе холодном ветру. Это была ярко освещенная ледяная панорама, позолоченная солнечными бликами на снегу, от которых казалось еще холоднее. Но от этого вида веранда казалась еще более уютной, и они вдвоем устроились в удобных шезлонгах по обе стороны стола, на котором стояла кофеварка, двухлитровый графин с какао и возвышалась гора бутербродов с ветчиной и сыром.
   - Как видишь, я подготовилась, - сказала Брэнди, и Бриско фыркнула.
   Смуглый, с медным отливом цвет лица и мощное, хотя и женственное телосложение лейтенант-коммандера были унаследованы от ее предков-иммигрантов, которые переехали в Звездное королевство Мантикора - и, в частности, на планету Сфинкс - полтора столетия назад из Келхоллоу в системе Риндал. Келхоллоу, одна из самых древних дочерних колоний старой Земли, могла похвастаться гравитацией даже большей, чем на Сфинксе, и пра-пра-пра-прабабушки и дедушки Бриско были генетически модифицированы, чтобы процветать в этих условиях. После четырехсот стандартных лет иммиграции и смешанных браков практически каждая устоявшаяся сфинксианская семья включила в себя, по крайней мере, некоторые генетические модификации, но для стороннего наблюдателя моды Келхоллоу оставались гораздо более очевидными, чем некоторые другие, такие как моды Мейердала. И, как у большинства людей, которых генетически адаптировали к условиям повышенной гравитации, у Бриско был чрезвычайно интенсивный обмен веществ.
   - Хочу, чтобы ты знала, что я могла бы продержаться еще как минимум час... о, полтора часа до того, как мне понадобится поесть, - сказала она сейчас.
   - Конечно, могла бы. - Брэнди кивнула с серьезным выражением лица. - Я верю тебе. А еще я верю в Санта-Клауса, пасхального кролика и в каждое слово, которое читаю в инфонете.
   Бриско рассмеялась, затем налила себе кружку какао и потянулась за одним из толстых бутербродов. Это был далеко не первый ее визит в усадьбу Болджео, и она закрыла глаза от блаженства, когда откусила первый кусочек. По ее мнению, Линда Болджео точно знала, как накормить сфинксианку: ломтиками ветчины, большим количеством майонеза, швейцарским сыром и сыром проволоне, острой коричневой горчицей, банановым перцем и толстыми кольцами лука.
   - Ты уверена, что мы не смогли убедить твою маму присоединиться к камбузной команде "Кэсси"? - спросила она через мгновение.
   - Эй! Ты уже помогла моему папочке собрать ваш корабль заново, коммандер! И, кстати, если я не упомянула об этом, прими мои поздравления. Ты заслужила это место.
   - Я не уверена насчет этого, - сказала Бриско немного более мрачно. - Коммандер Картрайт после битвы написал мне гораздо лучший отчет об эффективности, чем я заслуживала.
   - Ну, он не преувеличил. - Брэнди посмотрела на нее очень спокойно.
   - Брэнди, я отвечала за противоракетную оборону. - Ярко-зеленые глаза Бриско потемнели. - Из нас выбили все дерьмо, и я была той, кто должен был это остановить.
   - Нет, ты должна была остановить то, что просочилось за заслон. Если я правильно помню, предполагалось создать целую интегрированную систему противоракетной обороны. Знаешь, ту, которая исчезла в критический момент? - Взгляд Брэнди был жестким. - Ты отлично справилась, когда Юнг сбежал, и тебе, черт возьми, следовало бы это знать. Я, во всяком случае, знаю, и не только потому, что знаю тебя. Адмирал Уинстон позволил мне просмотреть тактические записи после того, как мне вручили дурацкую медаль. Поверь мне, я точно знаю, с чем столкнулись ты и твои люди, Джанет, и никто не смог бы справиться лучше, после того как Юнг сдал нас!
   Бриско долго смотрела на нее в ответ, затем коротко кивнула - скорее в знак признательности, чем согласия - и откусила еще кусочек от своего сэндвича.
   - Может, ты и права, - сказала она. - В любом случае, мне все это твердят. И в большинстве случаев я им почти верю. Хотя иногда мне снится что-то плохое. - Она встретилась взглядом с Брэнди, признавшись в этом. Это было не то, в чем она призналась бы кому попало, но Брэнди только кивнула в ответ. В конце концов, у нее были свои кошмары, не так ли?
   - И если уж на то пошло, - продолжила Бриско более жизнерадостно, - я думаю, они не дали бы мне это место, если бы не считали, что я могу его занять.
   - Думаю, можно сказать и так, - согласилась Брэнди. Повышение ее подруги до лейтенант-коммандера совпало с ее назначением тактическим офицером КЕВ "Кассандра", когда коммандер Джейсон Картрайт, бывший тактик "Кассандры", перешел с корабля. На линейном крейсере это почти всегда была, по меньшей мере, должность полного коммандера, что делало ее назначение довольно выразительным выражением мнения военного флота о работе, которую она выполняла в Хэнкоке.
   - На самом деле, во многих отношениях это, наверное, хорошо, что потребуется так много времени, чтобы вернуть "Кэсси" в строй, даже с твоим отцом во главе, - продолжила Бриско. - Учитывая потери, которые мы понесли, и то, как тщательно мы искали опытный персонал с тех пор, как вошли на верфь, я перестраиваю тактический отдел практически с нуля. Мне приходится полагаться на старшину Тиллиса и главстаршину Лангенбухера, но почти все остальные будут такими новичками, что просто заскрипят.
   - Тогда тебе придется строить все по-своему. - Брэнди пожала плечами. - У тебя все получится, Джанет!
   - Возможно. Во всяком случае, именно это мне постоянно твердит Лангенбухер. В своей восхитительно тактичной манере, конечно!
   Брэнди фыркнула, наливая себе чашку кофе. Главстаршина Финниан Лангенбухер был старшим унтер-офицером лейтенанта Бриско, что также сделало его ее опекуном и наставником, когда она впервые прибыла на борт "Кассандры" за девятнадцать стандартных месяцев до Хэнкока. "Восхитительно тактичный" - не совсем то определение, которое Брэнди применила бы к нему.
   - Знаешь, если серьезно, мне жаль, что я так долго не могла приехать сюда, чтобы навестить тебя. Я обещаю, что это было не только из-за погоды. - Бриско махнула рукой в сторону льда и снега вокруг них. - Имею в виду, только грифонец или сумасшедший - это я повторяюсь - мог бы жить в месте с такой погодой, понимаешь?
   - И это говорит та, кто выросла на Сфинксе? Где, насколько я помню, зима длится около полутора лет?
   - Но там зима намного приятнее, - искренне сказала Бриско.
   - И длится в три раза дольше.
   - Может быть. Но весна и лето тоже длятся в три раза дольше!
   - В точку, - согласилась Брэнди. - Определенно, в точку.
   Бриско усмехнулась и откинулась на спинку стула, вытянув ноги перед собой и скрестив их в лодыжках, пока пила какао.
   - Твой папа собирается сегодня поужинать дома? - спросила она через мгновение.
   - Должен был. - Брэнди пожала плечами. - Мама все еще надеется на это, и я была уверена, что он придет. По крайней мере, еще пару часов назад.
   - О? - Бриско приподняла бровь.
   - Да, они пригласили его на консультацию по "Нике". Оказалось, что устранить некоторые повреждения будет сложнее, чем кто-либо думал. И папа был одним из руководителей проекта, когда они создавали "Нику", поэтому им нужен его вклад.
   - И они поняли это только сегодня, не так ли? - Бриско покачала головой. КЕВ "Ника" вернулась в двойную систему Мантикоры чуть более трех стандартных недель назад.
   - Все по-честному. - Брэнди снова пожала плечами. - В первоначальном отчете со станции Хэнкок не были указаны некоторые проблемы, и "Гефест" только пару дней назад пришвартовал корабль там, где они могли как следует рассмотреть его. Верфь должна была принять его по крайней мере на месяц раньше, но, знаешь ли, трудно было отстранить их от активных операций для детального обследования.
   - Я думаю. - Бриско кивнула, затем скорчила гримасу.
   - Что? - спросила Брэнди.
   - Я просто подумала. Если бы я была дамой Хонор, и они отправили Юнга домой на моем корабле, думаю, что в его случае система жизнеобеспечения могла бы просто выйти из строя. Было бы жаль упускать потенциальные сбои, вызванные всеми теми повреждениями, которые он нанес. Особенно если он дышал воздухом моего корабля! Ты можешь себе представить, каково это было - видеть его на борту "Ники"?
   - Да. Мне бы это тоже не доставило особого удовольствия. Но, как заметил папа, это означало, что она тоже должна была лично передать его в руки военно-юридического управления, когда прибыла. Она стояла прямо там, когда они взяли его под стражу. В этом должно было быть какое-то удовлетворение!
   - Возможно, будет что-то большее, если его чертов папочка не сумеет помешать этому, - проворчала Бриско.
   У лейтенант-коммандера были свои личные счеты с Павлом Юнгом. Как у сфинксианки, которая глубоко восхищалась флагманским капитаном эскадры линейных крейсеров, ее племенная преданность Хонор Харрингтон была глубокой. Как специалист по тактике, она точно знала, что Павел Юнг сделал с оперативной группой Марка Сарноу, когда сорвался с места и сбежал в Хэнкоке. И как один из выживших офицеров КЕВ "Кассандра", она с еще большей, болезненной точностью осознавала, чего стоила его трусость ее кораблю... и таким людям, как Брэнди Болджео.
   В аду было бы очень холодно, если бы Джанет Бриско заинтересовалась тем, чтобы дать Юнгу хоть миллиметровую передышку.
   - Нет никаких доказательств, что кому-то удается что-то "тормозить", - отметила Брэнди.
   - Скажи это с серьезным лицом, - с вызовом заявила Бриско.
   - Я не говорила, что никто не тормозил; я просто сказала, что этому нет доказательств, и их нет. По крайней мере, пока. Если уж на то пошло, он вернулся в систему всего три недели назад. Нужно расставить все точки над "и", если военный флот планирует привлечь сына графа к уголовной ответственности.
   - И его папочка постарается, чтобы это продолжалось как можно дольше. С надеждой на навсегда!
   - Ты больше похожа на горца, чем на сфинксианку! - заметила Брэнди с кислой усмешкой.
   - Когда речь идет о Юнге? Черт возьми, да! Я сама вызовусь добровольцем в расстрельную команду... если они когда-нибудь решатся отдать этого ублюдка под трибунал.
   - Даже Норт-Холлоу не может тянуть время вечно, - философски заметила Брэнди.
   - Ты в этом уверена? - Бриско скептически посмотрела на нее. - Судя по тому, что я слышала, именно из-за него консерваторы перешли в оппозицию. Он заставил их выстроиться в очередь, чтобы задержать объявление войны, пока военный флот не пообещает не расстреливать его драгоценного мальчика!
   - Вероятно, именно это он и пытается сделать, - признала Брэнди. - О, вряд ли кто-то признает это - даже премьер-министр не может позволить себе предать эту часть огласке, - но любой, кто когда-либо обращал внимание на Хай-Риджа, знает, что каждый раз, когда он говорит о "принципиальных вопросах", это на самом деле полная чушь. Но будем честными. У консерваторов не было бы надежды осуществить это, если бы либералы и прогрессисты уже не обеспечивали прикрытие, изо всех сил борясь с объявлением войны по своим собственным причинам.
   - Ты имеешь в виду такие причины, как "потому что они гребаные идиоты"? - язвительно спросила Бриско, и Брэнди фыркнула.
   - Не думаю, что выбрала бы именно эту... емкую фразу, но да. - Она пожала плечами. - Тем не менее, папа все еще в курсе событий в военном флоте. Судя по тому, что он слышал, Юнгу не долго осталось ждать, когда ему придется столкнуться с трудностями. И, видит Бог, нам нужно оставить это в прошлом! Мы должны быть в состоянии начать полномасштабные наступательные операции!
   - Проповедуешь хору, девочка. - Бриско отпила еще какао, затем с довольно мрачным видом откусила от второго сэндвича.
   - Да, и мне нужно привести в порядок свою жалкую задницу, - кисло сказала Брэнди, и Бриско нахмурилась.
   - Ты ведь понимаешь, что не только корабли нуждаются в ремонте, не так ли? И что это займет столько времени, сколько потребуется? Насколько я понимаю, мы только что обсуждали "Кэсси" и "Нику"?
   - Да, но...
   - Но никаких "но", Брэнди Болджео! - строго сказала Бриско. - Я полагаю, мы только что обсуждали тот факт, что у нас еще даже нет объявления войны, так что не снимай шину. Поверь мне, этой тягомотины хватит надолго, чтобы ты успела вернуться на борт корабля и снова попасть под пули. И, - добавила она, проницательно глядя на подругу, - почему-то мне кажется, что у твоих мамы и папы не разобьется сердце из-за того, что ты еще немного побудешь дома.
   - Ты ведь знаешь нас довольно хорошо, не так ли? - Брэнди усмехнулась. - И да. Мама немного охотнее показывает это, но папа гораздо хуже это скрывает.
   - Наверное, потому, что он знает, о чем идет речь, даже лучше, чем она. - Бриско протянула руку и похлопала Брэнди по здоровой ноге. - Но послушай врачей, подружка. Не гони слишком сильно, потому что в противном случае ты только потеряешь почву под ногами. Поняла меня?
   - Поняла тебя, - вздохнула Брэнди.
   - Хорошо. И теперь, когда мы с этим разобрались, позволь мне рассказать тебе, что военный флот хочет сделать с моими превосходными сенсорными системами. - Бриско закатила глаза. - Они говорят, что это сделает работу более эффективной, расширит наш охват. Лично я считала, что они просто подставляют свои задницы, и с нетерпением ждала возможности обсудить это с твоим родителем за ужином. Я хочу знать, какого черта, по его мнению, он позволяет им так портить мой прекрасный корабль. Мужчине нужно кое-что объяснить!
   - Интересно, это еще одна причина, по которой он сообщил, что может задержаться? - размышляла Брэнди.
   - Это, конечно, возможно! - рассмеялась Бриско. - Я была своего рода... прямолинейна в своей оценке предлагаемых изменений. В основном, честно говоря, потому, что они собираются добавить к капитальному ремонту еще как минимум две недели. Но все же, поверишь ли ты, что...
  
   Бар Демпси
   Орбитальная станция ее величества "Гефест"
   Орбита планеты Мантикора
   Двойная система Мантикоры
   22 сентября 1905 г. э. р.
  
   - Дайте-ка я угадаю. Вы ищете некоего лейтенанта, которая только что прибыла из Бэссингфорда, - сказала улыбчивая хозяйка.
   - Вы действительно так хорошо меня знаете, Фредерика? - спросил Тим Болджео, улыбнувшись в ответ, и она покачала головой.
   - Я бы, наверное, и сама догадалась, если бы захотела. Но я этого не сделала. Давайте, она ждет вас!
   Болджео усмехнулся и последовал за ней сквозь оживленный гул разговоров и звон столовых приборов в переполненном ресторане. Аппетитные запахи дразнили его ноздри, а мужчина за стойкой бара приветливо помахал ему, когда он проходил мимо.
   Официантка провела его в один из небольших обеденных залов на первом этаже, и, когда он вошел, Брэнди подняла навстречу ему глаза, сияя улыбкой. Она поднялась на ноги - на обе - и протянула руки.
   - Итак, ты наконец-то сделал это, папочка! - сказала она. - Хорошо, что я не стала ждать, чтобы сказать тебе что-нибудь важное.
   - Не доставляй мне хлопот, малышка, - ответил он, крепко обнимая ее. - Просто помни, кто отвечает за восстановление твоего корабля.
   - Ты имеешь в виду, моего бывшего корабля. - Брэнди крепко сжала его в объятиях. - Так получилось, что у меня есть новый.
   - Правда? - Болджео отступил назад и посмотрел на нее.
   - Да! Я успешно прошла медосмотр, и это означает, что снова допущена к службе. И в моем почтовом ящике лежало электронное письмо, ожидавшее, пока Бэссингфорд не завершит проверку. Перед тобой новый главный инженер эсминца ее величества "Тимберволф".
   - Точно? Превосходно! Конечно, сначала у тебя небольшой отпуск по случаю потери ноги.
   - Да, и он уже начался. Но ничего страшного. "Тимберволф" в настоящее время находится в составе эскадры коммодора Макиленни в Грендельсбейне. Вернется домой только через пару месяцев. Затем какое-то время попадет в распоряжение верфи. Из-за того, как все закрутилось в Хэнкоке, он на три месяца опоздал на капитальный ремонт, последний из которых был тремя годами ранее. - Брэнди пожала плечами, выражение ее лица стало чуть менее веселым. - Он не дождется полного капитального ремонта, учитывая, как сейчас обстоят дела, но, по словам коммандера Сисери - это его командир - ему понадобится по крайней мере несколько месяцев, чтобы решить свои самые насущные проблемы. При условии, что мы сможем найти место на верфи и бюджет, чтобы их устранить.
   - Да, это так, - вздохнул Болджео. - И должен сказать тебе, Брэнди, не думаю, что в ближайшее время ситуация изменится к лучшему.
   - Ну, а чего ты можешь ожидать, когда оставляешь военный флот ответственным за что-то важное? - раздался голос у него за спиной, и он, быстро обернувшись, увидел рыжеволосую женщину, которая только что вошла в столовую.
   - Айрис! - просиял он. - Что ты здесь делаешь?
   - Твоя дочь наткнулась на меня по дороге из Бэссингфорда, - сказала главный сержант Айрис Бэбкок, пересекая зал и протягивая руку. - Она сказала что-то о том, что обедает с подонком-бездельником и нуждается в ком-то решительном - вроде меня - для моральной поддержки.
   - Почему-то мне кажется, что она не совсем так это сформулировала, - с усмешкой ответил Болджео, и Бэбкок пожала плечами.
   - Достаточно близко к истине. Особенно когда я поняла, что она говорит о тебе. - Она покачала головой. - Не могу поверить, что ты все еще не в тюрьме!
   - Это потому, что ты постоянно недооцениваешь мою способность избегать ареста. - Болджео сжал ее руку. - Полагаю, это не слишком удивительно, учитывая, какими скудными мозгами космического пехотинца тебе приходится пользоваться, чтобы оценить ситуацию.
   - Прекратите, вы оба! - Брэнди покачала головой и постаралась одарить их обоих суровым взглядом. - Здесь никого нет, кроме нас троих, так почему бы вам двоим не перестать притворяться, что вы очень хорошие друзья, чтобы мы могли сесть и поесть.
   - Упустить возможность прищемить хвост твоему отцу? Брэнди! - Бэбкок покачала головой. - Уверена, ты лучше знаешь нас обоих!
   - Ты права, - кивнула Брэнди. - Вот почему я стою здесь и пытаюсь вспомнить, почему я решила, что пригласить тебя присоединиться к этому веселому маленькому сборищу было хорошей идеей.
   - Туше! - сказала Бэбкок со смехом и оглянулась на ее отца. - Я действительно рада тебя видеть, Тимми. Мы так давно не виделись.
   - Я тоже... хотя, буду отрицать это при свидетелях, ты же понимаешь.
   - Конечно.
   Брэнди со смиренным видом покачала головой и махнула рукой в сторону столика, за которым она ждала.
   - Это, пожалуй, лучшее, чего я могу добиться от вас двоих, так что почему бы нам не присесть и не сделать заказ. Сколько у тебя времени, пап?
   - Мне нужно вернуться в офис примерно через два часа, - ответил он. - Айрис?
   - У меня есть время до восемнадцати ноль-ноль. - Бэбкок пожала плечами. - Не похоже, что есть большая спешка с возвращением на борт. Они все равно не позволят нам ничего предпринять.
   - Да, - кисло сказал Болджео. Затем он встряхнулся и повернулся к Брэнди, а они с Бэбкок уселись на приготовленные для них стулья.
   - Итак, "Тимберволф"! Один из класса Благородных, не так ли? - продолжил он более веселым тоном, пока Бэбкок открывала меню на столе.
   - Да, он не молоденький цыпленок, - кивнула Брэнди. - Конечно, он уже почти в самом конце срока своей службы и получил все обновления последней фазы. Если бы хевы не решили пойти ва-банк, он до сих пор был бы в Силезии, борясь с пиратством. Одной из вещей, которые должны были произойти в ходе этого капитального ремонта, было обновление пусковых установок Модель 6. Этого не произойдет, так что мы не сможем справиться с ракетами последнего поколения. - Она поморщилась. - Вероятно, это означает, что мы будем пасти поезд флота.
   - Знаю, ты бы предпочла что-нибудь более энергичное,.. - сказал Болджео, - но надеюсь, не поймешь меня превратно, если я скажу, что мы с твоей мамой были бы так же счастливы, если бы ты могла избежать каких-либо более "энергичных" переживаний. По крайней мере, на некоторое время.
   - На данный момент, похоже, что весь флот будет избегать их, - ответила Брэнди. - Я заглянула в здание адмиралтейства, когда была на суше, и перекинулась парой слов с Кэлвином Макэби. Ты помнишь его, папа?
   - Конечно, - кивнул Болджео.
   - Ну, он сейчас работает в бюро по кадрам, так что, узнав, в чем заключается моя новая должность, я получила повод немного порасспрашивать его. И он сказал мне, что мы приближаемся к чему-то очень похожему на приостановку. - На лице Брэнди появилось озабоченное выражение. - Из того, что он говорит, мы в значительной степени выполнили большинство поставленных задач "Ответного удара Гамма". Это означает, что мы мало что можем сделать - во всяком случае, официально - без объявления военных действий. В сочетании со всеми средствами на техническое обслуживание, которые мы перенаправили на операции, адмиралу Капарелли очень скоро придется вернуться к оборонительной позиции.
   - Я знаю, - на лице Болджео отразилось не беспокойство, а отвращение.
   - Ну, я всего лишь космопехотинец, а космопехотинцы не разбираются в тонких и сложных аспектах политического процесса, - сказала Бэбкок, отрываясь от меню. - Тем не менее, я могла бы высказать свое мнение о том, почему это так, если кому-то интересно это услышать.
   - Думаю, что в Демпси выгоняют людей, когда они так говорят, - сказал Болджео, и главный сержант фыркнула.
   - Не то чтобы она была не права, папа, - заметила Брэнди, и он кивнул.
   - Я ведь говорил тебе, что собирается сделать Норт-Холлоу, не так ли? - Настала ее очередь кивнуть, и он пожал плечами. - Ну, некоторые вещи предсказать легче, чем другие, и с этими людьми все примерно так же просто, как кажется.
   - Я поняла тебя, Тимми, - сказала Бэбкок. - Должна сказать, что не ожидала, что даже Хай-Ридж будет так откровенен в этом вопросе.
   - Он не... в любом случае, это не для общественного пользования, - ответил Болджео. - Это все вопрос высоких моральных принципов... для общественного пользования. И Кромарти не может призвать его к ответу - опять же, для всеобщего сведения - без того, чтобы не вынести кучу грязного белья на публику в неподходящий момент.
   - Я бы хотела, чтобы они просто пошли дальше и покончили с этим. - Тон Брэнди был резким. - Они выдвинули обвинения три недели назад, папа! Почему до сих пор не заседает суд?
   - Потому что Норт-Холлоу нанял целую бригаду высокооплачиваемых гражданских юристов, - сказал Болджео. - И они подавали ходатайства об отсрочке с того момента, как он назначил им оплату. Во-первых, они попросили продлить срок для рассмотрения обвинений и соответствующих статей военного кодекса, поскольку, в конце концов, они гражданские лица. Что они знают о военном праве? И военно-юридическое управление вынуждено из кожи вон лезть, учитывая то, что ассоциация консерваторов просто ищет что-то, что можно использовать для давления на правительство. Таким образом, они получили продление. И теперь они подают все возможные ходатайства об отсрочке, какие только могут придумать. Черт возьми, они, вероятно, собираются вызвать Юрия Роллинза в суд в качестве свидетеля защиты!
   Бэбкок фыркнул. Адмирал Юрий Роллинз командовал хевенитским флотом, атаковавшим Хэнкок, и стал военнопленным после того, как сэр Янси Паркс отобрал у него систему Сифорд.
   - Я бы заплатила хорошие деньги, чтобы увидеть это, Тимми, - сказала космопехотинец. - Особенно когда он согласился бы с обвинением в том, какой Юнг жалкий говнюк!
   - Но, в конечном счете, они ничего этим не добьются, - отметила Брэнди. - Либо доказательства есть - и я чертовски уверена, что так оно и есть, - либо их нет, и это военный суд. Не похоже, что в жюри присяжных полно гражданских лиц, которых они могут одурачить или поразить своей работой.
   - Они тоже так не думают, - сказал Болджео, постукивая по столу, чтобы пролистать меню.
   - Тогда почему? - спросила она.
   - Потому что они тянут время. - Ее отец оторвал взгляд от меню. - Ты только что сама это сказала. Пока нет официального заявления, мы не можем объявить войну хевам. Мы тратим время, уйму времени, в то время как могли бы скатать их в рулон, как ковер. Когда, наконец, военные действия возобновятся, цена будет намного выше, чем если бы мы в полную силу взялись за них сейчас, пока они в таком плачевном состоянии. Они знают это так же хорошо, как и мы с вами, и надеются, что адмиралтейство - и Кромарти - придут в такое отчаяние, что уступят и снимут обвинения в обмен на объявление войны.
   - Этого не случится и через миллион лет, - мрачно сказала Бэбкок. - Не в этот раз. Слишком много людей знают о том, что произошло, и слишком многие злятся, Тимми!
   - Конечно, этого не случится. Но они скорее оправдают свои полученные от Норт-Холлоу деньги, чем признают это. И им не меньше, чем ему, наплевать на то, что произойдет с остальным Звездным королевством, пока они это делают.
   Болджео нахмурился, затем встряхнулся.
   - И хватит об этом жалком сукином сыне, - заявил он. - Моя дочь только что снова вышла на службу, она собирается возглавить свой собственный инженерный отдел, и мы с ее мамой отправим ее домой еще на месяц в отпуск, прежде чем нам придется ее отпустить. Поэтому мы наверняка найдем гораздо более интересную и продуктивную тему для разговора!
  
   Резиденция премьер-министра
   Город Лэндинг
   Планета Мантикора
   Двойная система Мантикоры
   26 октября 1905 г. э. р.
  
   - Может быть, мы могли бы найти что-нибудь более приятное для просмотра?
   Голос Уильяма Эликсандера звучал жалобно, когда он уставился на умную стену в конце столовой премьер-министра. В данный момент на ней в режиме реального времени показывались демонстрации у здания адмиралтейства. По стандартам антигравитационной цивилизации башня, в которой располагалось адмиралтейство, была просто пустяком, немногим более ста этажей в высоту. Однако и этого было достаточно, чтобы превратить демонстрантов в муравьев, столпившихся у его подножия, по мнению любого, кто смотрел на них из окон адмиралтейства. К сожалению, сцена, на которую смотрел Эликсандер, снималась с беспилотных летательных аппаратов, парящих на высоте чуть более тридцати метров, что сделало ее слишком четкой для его восприятия.
   - Если вы не посмотрите, это не помешает всему случиться, - отметил Аллен Саммервейл.
   - Да, - кисло согласился Эликсандер. - Но если я не буду это смотреть, то, по крайней мере, смогу притвориться, что где-то там есть хоть капля здравомыслия.
   Он нахмурился, наблюдая, как демонстранты выкрикивают оскорбления друг другу. Они также швыряли кое-что еще, хотя кордон полиции Лэндинг-Сити, разделявший разъяренную толпу, казалось, делал эти снаряды, по крайней мере, несмертельными. Но в любом случае, тот, кто получил прямо в лицо воздушный шар, наполненный ярко-красной краской, вряд ли был бы этому очень рад.
   Эликсандер не сомневался, что полицейские дроны, находящиеся в одном воздушном пространстве с камерами репортеров, следят за тем, кто что бросил. Вероятно, именно по этой причине никто не был настолько глуп, чтобы бросать что-то более опасное, чем воздушные шары и теннисные мячи. Это, безусловно, стало причиной того, что перегруженные суды Лэндинг-Сити вскоре получат новый поток заявлений о нарушении общественного порядка, вандализме и, возможно, обычном нападении. Полицейские столицы серьезно относились к такого рода действиям.
   Тем не менее, если он не ошибся в своих предположениях, события приближались к ночной кульминации, и в этот момент столичная полиция применит слезоточивый газ, чтобы убедить "демонстрантов" разойтись по домам. Он был уверен, что многие из них захватили с собой респираторы, чтобы защитить себя, но современный "слезоточивый газ" был значительно более совершенным, чем его примитивный предок, известный до начала расселения. Любой, чья кожа подвергалась его воздействию, испытывал сильную мотивацию как можно скорее добраться до дома и принять душ.
   Что не означало, что те же самые идиоты не вернутся завтра вечером.
   Он впился взглядом в голографические плакаты, парящие над демонстрантами. Невероятно - на самом деле, учитывая их тематику, его так и подмывало сказать "непристойно" - благородного вида трехметровые портреты Павла Юнга отважно взирали на столь же высокие голограммы Хонор Харрингтон. Некоторые идиоты на самом деле скандировали имя Юнга, как будто он был каким-то героическим паладином. Несмотря на десятилетия политического опыта, Эликсандер не мог - буквально не мог - понять, как кто-то мог купиться на такую интерпретацию Павла Юнга, хотя и предполагал, что, по крайней мере, отдаленно возможно, что люди, которые никогда не имели несчастья встречаться с ним, действительно могли убедить себя в его невиновности. Но в дополнение к этому идиотизму рядом с лицом Юнга развевались впечатляющие голографические баннеры, часть которых достигали двадцати метров в длину, осуждающие "поджигателей войны", пытающихся добиться ее официального объявления. И, конечно же, не менее впечатляющие транспаранты реяли над их оппонентами. В них осуждались "коррумпированные политики", "предатели" и - его любимое - "трусливые личности", выступающие против этого объявления войны.
   По его мнению, там было, должно быть, девять или десять тысяч мужчин и женщин. Без сомнения, полиция Лэндинга могла бы назвать ему точный счет, если бы он действительно этого хотел. Не то чтобы он этого хотел.
   - Знаете, я думал, что ситуация начнет утихать после вынесения приговора, - сказал он.
   - Во многом так оно и есть, - герцог Кромарти пожал плечами. - Сейчас демонстраций стало меньше, и, по словам полиции, среди них все больше тех, кого они называют "профессиональными хулиганами". Многие из них просто обожают устраивать беспорядки, и им наплевать, чем они закончатся, лишь бы они могли играть на улице и бросать дымовые шашки, бомбы с краской, а иногда и кирпичи. И все это, конечно, во имя свободы самовыражения. - Вид у премьер-министра был такой же кислый, как и у Эликсандера. - Насколько мы можем судить, большинство сторонников объявления действительно мотивированы, и то же самое верно, по крайней мере, для половины оппозиционных демонстрантов. В основном, либералы, с небольшим количеством прогрессистов в качестве балласта. Но многие, а может, и основная масса остальных - наемники. Хай-Ридж и его банда нанимают их на работу, а некоторые из наиболее состоятельных членов ассоциации оплачивают им проживание и питание.
   - Это глупо! - Эликсандер свирепо посмотрел на Кромарти, в основном потому, что больше смотреть было не на кого. - Военный трибунал окончен! Какого черта теперь нужно Хай-Риджу?!
   - С одной стороны, это еще не конец, - отметил Кромарти. - Он был признан виновным и избавлен от смертной казни, но приговор еще не приведен в исполнение.
   - И они думают, что смогут это изменить? - взгляд Эликсандера потемнел. - Они думают, что смогут выкрутить руку Элизабет, чтобы она даровала ему что-то вроде помилования?
   - Вряд ли, - сухо заметил Кромарти.
   - Тогда для чего это нужно?
   - О, я полагаю, что Хай-Ридж надеется поразить этим камнем сразу нескольких зайцев. Во-первых, он укрепляет свой статус лояльного члена оппозиции, поддерживая графиню Нью-Киева и ее сторонников и покупая себе кучу услуг, которые он может использовать в будущем. И даже не сомневайся, что он не думает об этом, Уилли! Во-вторых, ты знаешь, что ассоциация всегда осуждала нашу "конфронтационную внешнюю политику", когда дело касалось Хевена. Они поняли - или, по крайней мере, сказали, что поняли, - что это приведет именно к тому, что мы имеем сейчас: к войне. И они не были заинтересованы в том, чтобы воевать. Так что, с этой точки зрения, на этот раз Хай-Ридж на самом деле не лжет о позиции своей партии, даже если его губы шевелятся. В-третьих, теперь, когда Юнг унаследовал титул своего отца, он, вероятно, заполучил в свои руки досье Норт-Холлоу, а это значит, что он обеими руками вцепился в горло ассоциации консерваторов. Поверьте мне, Хай-Ридж и большинство его приспешников предпочли бы встретиться лицом к лицу с вами, со мной и с ее величеством, чем с последствиями обнародования Юнгом некоторых лакомых кусочков из этих файлов! И, в-четвертых, тот факт, что мы не собираемся расстреливать этого сукина сына, дает им возможность заявить, что у нас, очевидно, с самого начала не было веских доказательств против него.
   - Это чушь собачья.
   - Я вижу, вы снова водитесь с Хэмишем. - Кромарти выдавил улыбку.
   - Что ж, так оно и есть! Они не признали его невиновным по обвинениям с высшей мерой наказания, Аллен. Они только огласили обвинительный приговор, признав его виновным во всем остальном!
   - Что, как сейчас заявляет Хай-Ридж, было подстроено. - Улыбка Кромарти исчезла, и он вздохнул. - Он не сможет продолжать в том же духе, особенно после того, как Юнг - ну, я думаю, теперь уже Норт-Холлоу - будет уволен официально. Не для Звездного королевства в целом, хотя я и не ожидаю, что он и его дружки когда-либо признают что-либо подобное. Но сейчас он утверждает, что если бы Норт-Холлоу действительно совершил то, в чем его обвиняют, мы бы его расстреляли. Так что, очевидно, он ничего не совершал, что бы ни говорилось в этом "коррумпированном, предопределенном" приговоре. - Премьер-министр покачал головой. - Я действительно хотел бы, чтобы Хэмиш смог вынести обвинительный вердикт по всем пунктам.
   - Уверен, что он тоже так считает, - сказал Эликсандер. - Однако мы не оказали никакого содействия при его назначении председателем трибунала.
   - Мы этого не делали. Помните, это был случайный, скрупулезно справедливый процесс компьютерного отбора? Полностью слепой процесс, без участия человека, который гарантировал всем участникам, что никто не оказывал никакого чрезмерного влияния на "формирование" результатов отбора.
   - И если бы Хэмиш смог разобраться в программировании, компьютеры наверняка выбрали бы кого-нибудь - кого угодно - другого!
   - Я в этом не сомневаюсь, - сказал Кромарти, и они посмотрели друг на друга с одинаковым отвращением.
   Как и сказал премьер-министр, отбор офицеров для военного трибунала над Павлом Юнгом был безупречно честным. Компьютеры бюро по кадрам выбрали их совершенно случайным образом из списка доступных старших офицеров. В данном случае они выбрали что угодно, только не нейтральный суд.
   - Он, безусловно, откровенно... выразился нам, когда узнал, кто еще в этом участвует, - продолжил Кромарти. - Однако мне интересно, что произошло, когда они сели за стол переговоров, чтобы обсудить обвинения. Боже, как бы я хотел быть мухой на стене!
   - Ну, не жди, что Хэмиш расскажет тебе кровавые подробности. Я люблю своего брата, правда, правда, люблю, но иногда мне хочется его придушить. Потому что он ни за что на свете не нарушит конфиденциальность суда, чтобы сообщить нам, кто из них склонил остальных к окончательному вердикту.
   - Склонил? - Кромарти посмотрел на него. - Это такой отвратительный глагол, Уилли! Он слишком близок к тому, что, по словам Хай-Риджа, произошло. - Эликсандер скептически посмотрел на него, и премьер-министр пожал плечами. - О, я согласен с тобой, что так и должно было случиться, и, честно говоря, это был, вероятно, лучший исход, на который мы могли реально надеяться. Но это не дает мне покоя, Уилли. Это действительно так.
   - Знаю, - вздохнул Эликсандер. - И я уверен, что Хэмиш тоже придерживается этого мнения. Но я думаю, очевидно, что по крайней мере некоторые члены суда были настроены оправдать, а не вынести обвинительный приговор.
   - Вы имеете в виду Юргенса и Леметр?
   "Зеленый" контр-адмирал Рексфорд Юргенс был убежденным консерватором и давним сторонником Яначека. Коммодор Антуанетта Леметр была его политической противоположностью, столь же ярой либералкой, но ее антипатия к Хонор Харрингтон едва ли была секретом после того, как Харрингтон расправилась с ее другом и коллегой Реджиналдом Хаусманом. В данном случае, несмотря на их искреннюю неприязнь друг к другу, она и Юргенс, несомненно, приступили к судебному разбирательству с одинаковой решимостью защитить "истинное отправление правосудия" от "политически мотивированного суда-кенгуру", в котором они оказались.
   И в отличие от Хэмиша Эликсандера, ни один из них ни на мгновение не задумался бы о том, чтобы поставить личные пристрастия и идеологию выше выполнения своего долга перед военным флотом и короной.
   - Конечно, же! Кто еще это мог быть? Я чертовски уверен, что Феодосия Кьюзак и Тор Сименгаард в любом случае не стали бы возражать против того, чтобы пристрелить его! - фыркнул Эликсандер. - Я не думаю, что кто-либо из них вынес бы обвинительный приговор, если бы они считали, что доказательств нет, но то, что сделал Юнг, должно быть, тоже не давало им покоя. Они бы ни секунды не сомневались в смертном приговоре, если бы верили, что имеются доказательства... и тот факт, что вердикт по всем остальным пунктам был единодушным [в романе �Поле бесчестья� решение суда по этим пунктам принимается четырьмя голосами против двух], говорит о том, что они так и думали.
   - Остается только Соня, - задумчиво произнес Кромарти, и Эликсандер кивнул.
   Профессиональные столкновения между Хэмишем Эликсандером и "красным" адмиралом леди Соней Хемпхилл, признанным лидером практических флотских стратегов jeune ecole [молодой школы - фр.], стали легендой. Они знали друг друга почти с детства, и их разногласия были... грандиозными. Более того, Хемпхилл была наследницей баронства Нью-Дели и одной из кузин сэра Эдварда Яначека, и, как и для Юргенса, ассоциация консерваторов всегда была родной для нее. В то же время, несмотря на весь свой фанатизм в вопросах стратегии и политики в области вооружений, Хемпхилл всегда была реалисткой в отношении хевенитской угрозы. И в отличие от Юргенса, она обладала чем-то, напоминающим моральный стержень. Она не могла быть довольна непреклонным отказом оппозиции проголосовать за объявление войны. - Так вы тоже считаете, что окончательный вердикт вынесен благодаря ей? - спросил премьер-министр через некоторое время.
   - Это была не Феодосия, не Сименгаард и уж точно не мой любимый старший брат. - Эликсандер пожал плечами. - Как вы и сказали, остается только Соня.
   - На самом деле я немного удивлен, что она была готова выйти за рамки в этом вопросе, - сказал Кромарти. - У Сони никогда не было недостатка в смелости. Я не так уж удивлен, что она послала подальше Хай-Риджа и Норт-Холлоу, если считала, что это правильно, но как бы хотелось, чтобы она смогла заставить себя выйти из тупика и проголосовать за то, чтобы расстрелять его так, как он того заслуживает. - Голос Эликсандера звучал резко, и он снова уставился на изображения демонстрантов на умной стене. - Я думал, что у нее хватит честности и на это.
   - Я полностью согласен, - сказал Кромарти. - С другой стороны, она, возможно, и в самом деле оказала нам услугу. Мы все равно снимем с этого ублюдка форму, и так, чтобы было чертовски ясно, что он никогда больше ее не наденет. И утвержденные пункты обвинения - и весь приговор - должны привести к тому, что новый граф Норт-Холлоу будет поставлен на колени в политическом плане настолько, насколько это возможно. Но мы также не превратили его в "мученика" для оппозиции.
   Эликсандер издал грубый, недоверчивый звук и мотнул головой в сторону умной стены, а Кромарти фыркнул. - Я имел в виду "мученик" в смысле "мертвый сукин сын", - сказал он. - Что бы мы ни сделали, это не помешало бы оппозиции кричать о том, как "несправедливо" мы его "преследовали". Это само собой разумеется, Уилли. Но я, честно говоря, не знаю, что бы сделал его отец, если бы мы пошли дальше и расстреляли его, а любой, у кого есть эти документы, может нанести большой ущерб.
   - Могу отметить, что эти документы сейчас у Юнга, - сказал Эликсандер. - И, если мне не изменяет память, его отец упал замертво в зале суда, что несколько затруднило бы ему возможность отомстить нам за то, что мы пристрелили его сына!
   - Нет, но никто ничего не подозревал, пока это на самом деле не случилось с ним. И у Павла есть братья, помните? Они тоже не исключение, и они воспримут это не только как осуждение их брата, но и как оскорбление имени семьи. Пятно на гербе Норт-Холлоу.
   - Помилуйте! - поморщился Эликсандер. - На гербе Норт-Холлоу так много "пятен", что я удивлюсь, если кто-то вообще сможет его разглядеть!
   - Но они не собираются этого признавать. Даже если предположить, что они согласны с вами и со мной, они никогда бы этого не признали. И они учились на коленях у своего отца так же, как и он. По крайней мере, у них нет мертвого брата, за которого нужно мстить. И, честно говоря, я думаю, что Стефан, вероятно, еще глупее Павла. Одному богу известно, что бы он сделал, если бы когда-нибудь стал графом!
   - Неужели это может быть хуже того, что у нас уже есть?
   - Не знаю и не хочу это выяснять, - откровенно признался Кромарти. - И, честно говоря, я понятия не имею, куда Юнг - уже Норт-Холлоу - собирается пойти дальше. Но я почти уверен, что это самое близкое к "мягкой посадке", что мы могли бы придумать. Не поймите меня неправильно! Во многих отношениях, я абсолютно ненавижу это, а королева разозлилась из-за этого еще больше, чем мы с вами. Но самое главное - не спускать глаз с цели и как можно скорее проголосовать за это чертово объявление войны. Если спасение Норт-Холлоу от расстрела приведет нас туда хотя бы на неделю раньше, то, как бы нам с вами это не нравилось, это, вероятно, выгодная сделка.
   - Знаю. Я знаю! - Эликсандер вздохнул, глядя на умную стену. - Я просто не могу отделаться от чувства, что мы все испортили, Аллен. Мы оставили этого отъявленного ублюдка в живых. Месть ради мести - это довольно глупо, но есть такая вещь, как справедливость, а тут ее нет. Для всех тех людей, убивать которых он помогал хевам в Хэнкоке, и особенно для леди Харрингтон.
   Кромарти кивнул, не отрывая взгляда от умной стены.
   - Это несовершенная вселенная, Уилли, - печально сказал премьер-министр Мантикоры. - И иногда я ненавижу ее даже больше, чем обычно.
  
   Дворец землевладельца
   Город Харрингтон
   Резиденция Харрингтон
   Планета Грейсон
   Система Ельцин
   5 ноября 1905 г. э. р.
   [5 ноября 4009 г. н.э.]
  
   Все шло хорошо, - подумал Говард Клинкскейлс, глядя сквозь стену из кристаллопласта на благоустроенную территорию. - К ее приезду сады еще не будут полностью закончены, но, по крайней мере, все насаждения и водные объекты будут готовы. И, - он поднял глаза, - купол готов. Она сможет ходить по территории своего собственного дворца без дыхательной маски. И благодаря кристаллопласту купол значительно больше, чем мог бы быть в былые годы.
   На планете Грейсон кристаллопласт применялся не так давно. Это был еще один ошеломляющий поток новых технологий, хлынувший в систему Ельцин из Звездного королевства Мантикора.
   Этот поток приводил одних в большее замешательство, чем других, признал он, презрительно фыркнув. Такие люди, как Адам Геррик, молодой главный инженер землевладения, были от него в полном восторге. Для них этот поток был бесконечным сундуком с новыми возможностями. Конечно, не все были инженерами, а среди тех, кто ими не был, слишком много настоящих динозавров - таких, как он сам, слишком часто признавал Клинкскейлс, - были более чем просто сбиты с толку. Они были ошеломлены, лишены уверенности, на которую рассчитывали всю свою жизнь, и слишком многих из них горько возмущала эта резкая перестройка того, как все должно быть. Но Клинкскейлс пришел к выводу, что единственный выбор даже для самых консервативных людей - это приспособиться или пойти по пути любого другого динозавра. Ну, адаптироваться, а также сделать все возможное, чтобы свести к минимуму потенциальные религиозные и социальные катастрофы, скрывающиеся за этой технологической волной, что было, мягко говоря, нетривиальной задачей.
   Сцилла и Харибда, - подумал он и хрипло усмехнулся. - Интересно, поверил бы Бенджамин, что этот древний языческий пример мог прийти в голову такому древнему ископаемому, как я? Хотя, на самом деле, он мог бы. Он всегда был чересчур умным молодым придурком!
   Он признал, что, возможно, это не самый уважительный из возможных способов думать о протекторе Грейсона, но он знал Бенджамина Мэйхью буквально со дня его рождения. Он никогда по-настоящему не одобрял решение отца Бенджамина отправить своего сына и наследника на пришедшую в упадок Старую Землю для получения высшего образования, и мальчик, который уехал, вернулся домой молодым человеком с опасными "прогрессивными" идеями. Не то чтобы у него когда-либо было много шансов применить их на практике, учитывая статус номинального главы, к которому было сведено протекторство.
   До тех пор, пока системы Ельцина и его брата-братоубийцы Эндикотта не были втянуты в водоворот противостояния между Народной республикой Хевен и Мантикорским альянсом. Остальная галактика игнорировала Ельцин более девяти столетий. В течение семи из этих столетий, насколько было известно кому-либо в Ельцине, никто даже не вспоминал о том, что система вообще была колонизирована. И даже после того, как планета Грейсон была вновь открыта случайным - очень случайным - грузовым кораблем-бродягой, не было никакой мыслимой причины для ее посещения кем-либо, кроме тех же самых случайных грузовых кораблей-бродяг. И, честно говоря, Говард Клинкскейлс не винил в этом галактику в целом и по-настоящему не сожалел об этом.
   К сожалению - или к счастью, в зависимости от точки зрения - Ельцин был идеально расположен в качестве передовой базы для альянса, который Звездное королевство Мантикора создало против Народной республики Хевен. Мантикоре была нужна эта база; Хевен был полон решимости лишить Звездное королевство этой базы; и это поставило родную планету Клинкскейлса прямо под прицел двух конкурирующих и, к сожалению, светских межзвездных держав. Что, в конечном счете, и привело его в этот кабинет, где он смотрел сквозь кристаллопластовую стену, размышляя о глубоком и сокровенном.
   Он фыркнул, забавляясь сам собой.
   Я всегда знал, что у Испытующего есть чувство юмора, - подумал он. - Он бы не стал мириться с человеческими существами, если бы это было не так! Но это особенно остроумная шутка, даже для Него!
   Если на планете Грейсон и был хоть один человек, который больше него переживал бы из-за вовлечения своей родной звездной системы в соперничество великих держав, которое, как он был почти уверен, рано или поздно должно было перерасти в настоящую войну, Клинкскейлс его никогда не встречал. Конечно, был еще Джаред Мэйхью... у которого никогда не возникало ни малейших сомнений в том, что было лучше для Грейсона и в его собственных интересах.
   Глаза старика потемнели при воспоминании о предательстве, горе и сильном чувстве вины. Он любил Джареда Мэйхью. Как и младший двоюродный брат Джареда, Бенджамин, он наблюдал, как Джаред с детства превращался в мужчину, который был тверд в своей вере, был силен ради народа Грейсона. В человека, который разделял глубокие религиозные корни Клинкскейлса и его решимость защитить народ Грейсона от развращения и распущенности безбожной галактики.
   И человека, который предал все клятвы, которые он когда-либо давал перед Богом и людьми. Который спланировал и организовал убийство своего двоюродного брата и всей его семьи на службе у религиозных фанатиков Эндикотта. Человека, который использовал свою дружбу с Говардом Клинкскейлсом, главнокомандующим силами безопасности планеты, для осуществления своих предательских планов. О, он был не настолько глуп, чтобы дать Клинкскейлсу хоть малейший намек на то, что у него на уме. Для этого они слишком долго знали друг друга. Клинкскейлс мог бы согласиться с его страхами, разделить его отчаяние, но это никогда не заставило бы его нарушить собственные клятвы. Но тот факт, что Джаред знал об этом, не помешал ему использовать их дружбу, чтобы получить доступ к нужной ему информации, не говоря уже о том, что он использовал свои связи на флоте и свое положение министра промышленности планеты, чтобы подготовиться к завоеванию - отвоеванию, по мнению Джареда, - Грейсона Верующими. Он точно знал, как обойти процедуры и протоколы службы безопасности и схемы патрулирования военного флота, и фактически использовал свой контроль над космической промышленностью системы, особенно над инфраструктурой по добыче полезных ископаемых на астероидах, в качестве прикрытия, чтобы помочь Масаде тайно построить передовую, полностью оборудованную военную базу на Блэкберде, одном из крупнейших спутников газового гиганта Уриэля.
   И Говард Клинкскейлс, человек, которому было поручено защищать свою планету и семью своего протектора, позволил ему это сделать.
   Он был едва ли не единственным человеком, которого обманул Джаред. Джаред никогда не пытался скрыть свой религиозный консерватизм, но никто, включая его двоюродного брата Бенджамина, даже не подозревал, что его консерватизм на самом деле был фанатизмом.
   А мне следовало бы. Испытующий! Я бы так и сделал... если бы не был так чертовски близок к тому, чтобы разделить его безумие.
   В лучшие моменты своей жизни Клинкскейлс понимал, что был несправедлив к себе, когда думал так, но это не делало его слепоту менее порочной. И это не изменило того факта, что единственной причиной, по которой Джаред в конце концов потерпел неудачу, было...
   - Простите меня, милорд.
   Клинкскейлс отвернулся от окна и приподнял бровь, увидев молодого человека, стоящего в дверях его кабинета.
   - Да, Артур?
   - Майор Лафолле здесь, милорд, - ответил Артур Фрейд.
   - Ах! И, как я погляжу, рано. - Клинкскейлс улыбнулся и подошел к своему столу. - Пригласите его, пожалуйста.
   - Конечно, милорд.
   Секретарь, хотя на самом деле его должность, как часто думал Клинкскейлс, должна была быть "старший помощник", слегка поклонился и исчез. Мгновение спустя он вернулся с человеком в зеленой форме охраны землевладелицы Харрингтон.
   Эндрю Лафолле был высок для грейсонца, его рост был очень близок к ста восьмидесяти сантиметрам, как у самого Клинкскейлса, у него были темно-каштановые волосы и удивительно спокойные серые глаза. Кроме того, он был потрясающе подтянутым, с крепким, мускулистым телосложением и способностью сохранять равновесие. Своим безупречным телосложением он был обязан тому факту, что более двух лет назад перевел свой всегда напряженный режим тренировок в тренажерный зал с гравитационными нагрузками, установленными на уровне 1,35 стандартной силы тяжести, что на тридцать восемь процентов выше, чем у Грейсона. Уравновешенность и твердый взгляд были естественными, и Клинкскейлс испытал новое чувство удовлетворения, разглядывая его.
   - Милорд. - Лафолле вытянулся по стойке "смирно". Зажав фуражку под мышкой левой руки, он не мог должным образом отдать честь.
   - Майор. - Клинкскейлс кивнул и указал на стул перед своим столом. - Присаживайтесь.
   - Благодарю вас, милорд, - ответил Лафолле. Но он также подождал, пока Клинкскейлс займет свое место, прежде чем сесть сам.
   - Что-нибудь еще, милорд? - спросил Фрейд.
   - Нет, я думаю, что пока все в порядке. Но, когда мы с майором закончим, нам с вами нужно будет обсудить еще несколько логистических деталей.
   - Конечно, милорд.
   Фрейд поклонился еще ниже, чем прежде, и тихо закрыл за собой дверь.
   Клинкскейлс откинулся на спинку стула, задумчиво разглядывая Лафолле и гадая, догадывается ли майор, зачем его вызвали. По вежливо-внимательному выражению лица Лафолле ничего нельзя было сказать, поскольку он аккуратно сидел, положив фуражку на колени. С одной стороны, никто за пределами этого кабинета не должен был знать. С другой стороны, было несколько причин, по которым он забрал Лафолле из дворцовой службы безопасности, чтобы тот стал старшим офицером охраны Харрингтон.
   - Интересно, есть ли у вас какие-нибудь соображения, почему я послал за вами сегодня утром? - спросил он.
   - Официально - нет, милорд.
   - Интересное наречие "официально", - заметил Клинкскейлс. - Должен ли я заключить из его употребления, что вы достаточно осведомлены, чтобы иметь довольно четкое неофициальное представление о том, почему вы здесь?
   - Полагаю, что могу, - признал Лафолле с легкой улыбкой. - И, если вы позволите мне сказать, милорд, этот визит давно назревал.
   Это было сказано не тем тоном, который можно было бы истолковать как критику, - подумал Клинкскейлс. И он предположил, что на самом деле это была критика. Но не посетителя, о котором идет речь.
   - Вы правы, - сказал он, кивнув в знак согласия. - Но мы собираемся, наконец, это исправить. - В его голосе звучало глубокое удовлетворение, но затем он вздохнул. - С другой стороны, я не думаю, что она действительно понимает все, что для нее вот-вот изменится. Испытующий знает, что я достаточно часто говорил ей об этом, но... - Он покачал головой. - Майор, она невероятно умная женщина, но категорически отказывается считать себя чем-то выдающимся.
   - Даже у невероятно умных людей могут быть слабые места, милорд.
   - Я знаю. Но это возможно... Нет, это не "возможно"; вполне вероятно, что это немного усложнит ситуацию... для вас, - фыркнул Клинкскейлс. - В конце концов, у вас нет причин как-то отличаться от всех нас!
   Улыбка Лафолле стала еще шире. Он прослужил в дворцовой службе безопасности чуть более пяти лет, и, будучи начальником службы безопасности планеты, Клинкскейлс также был начальником службы безопасности дворца. Более того, клан Лафолле имел давнюю традицию военной службы, а капитан Кервин Лафолле был старшим помощником бригадира Клинкскейлса. Они оставались близкими друзьями, и генерал-лейтенант Клинкскейлс поддержал обоих старших сыновей Кервина, когда они подали заявления о приеме в Академию армии Грейсона имени Айзейи Маккензи. Майор и лорд-регент землевладения Харрингтон были знакомы очень давно. Достаточно долго, чтобы некоторые могли задаться вопросом, не повлияли ли эти отношения на его назначение на нынешнюю должность.
   Никто из тех, кто знал кого-либо из них, не стал бы питать подобных подозрений.
   Но эти отношения были также причиной того, что Лафолле понимал, как невероятно трудно было Клинкскейлсу, когда многие вещи, которые он считал фундаментальными истинами, оказались не такими непреложными, как он всегда полагал. В отличие от других, Клинкскейлс никогда не верил, что если Ельцин просто проигнорирует Мантикору и Хевен, они уйдут, оставив Грейсон в покое. И он всегда признавал, что из них двоих Мантикора с гораздо меньшей вероятностью в конечном итоге просто проглотит Ельцин. Но это не сделало его счастливее из-за разлагающего иностранного влияния, которое неизбежно должно сопровождать любой союз с таким светским обществом. И каждая глубоко консервативная косточка в его теле была оскорблена, когда командиром военного эскорта мантикорской дипломатической делегации оказалась женщина.
   На Грейсоне к женщинам всегда относились лучше, чем фанатичные верующие Масады к их несчастным сестрам. Во многих отношениях они пользовались высокими привилегиями и защитой. Но эта защита и эти привилегии были предоставлены в ущерб их правам. Им было отказано в праве голоса, владении собственностью (за исключением особых обстоятельств), в работе присяжными и - особенно! - в военной службе. Каждый здравомыслящий грейсонский мужчина знал, что женщины слишком драгоценны, слишком нежны и слишком слабы, чтобы выносить тяготы военной дисциплины или подвергаться опасностям военной службы.
   Во всяком случае, до тех пор, пока они не встретили Хонор Харрингтон.
   По-настоящему замечательной чертой Клинкскейлса, с нежностью подумал Лафолле, было то, что его упрямая, непобедимая, до мозга костей принципиальность не позволила ему остаться в этом здравомыслящем большинстве. И та же самая честность была истинной причиной, по которой протектор Бенджамин назначил Говарда Клинкскейлса регентом землевладения Харрингтон, когда оно было создано после отчаянной защиты Грейсона леди Харрингтон. Бенджамин знал, что Клинкскейлс будет выполнять свои обязанности регента с той же непреклонной честностью, даже несмотря на неизбежное обнаружение им того, что он слишком поощряет многие из тех изменений, за предотвращение которых когда-то боролся бы насмерть. Лафолле с самого начала понял эту часть мышления Бенджамина. Но он не сразу осознал, что протектор также знал, что остальная часть Грейсона знала о той честности и искренности, с которой Клинкскейлс всегда придерживался своих убеждений. Так что если он сможет приспособиться - сможет принять - перемены, которые неизбежно должны преобразить Грейсон, то, возможно, и они тоже смогут.
   И Лафолле знал, что бывали моменты, когда Клинкскейлс находил свои новые обязанности столь же неудобными, как, должно быть, и предполагал, когда принимал их на себя.
   - Теперь мы знаем дату ее прибытия, - продолжил регент. - Она будет здесь двадцать пятого. Протектор планирует дать ей несколько дней, чтобы она смогла освоиться здесь, в Харрингтоне, но он отправит повестку о ее конфирмации примерно через неделю, после того как у него и преподобного Хэнкса будет время посовещаться. На данный момент, похоже, что это либо двадцать девятое, либо тридцатое. И как только это произойдет, она поймет, что мы действительно имели в виду то, о чем я ей рассказывал. Включая вас.
   - Не то чтобы я не знал, что это произойдет, милорд.
   - Нет, но вы собираетесь стать первым мужчиной в истории Грейсона, который будет отвечать за личную безопасность женщины-землевладельца, а она, ко всему прочему, иностранка. Это должны быть более чем достаточно... деликатные моменты для вас, скажем так. И ситуацию ни на йоту не облегчает тот факт, что, насколько я могу судить, она до сих пор не до конца осознала, что означает для нее буква закона.
   Лафолле кивнул. Клинкскейлс несколько секунд пристально смотрел на него, затем выпрямился в кресле и сложил руки на столе перед собой.
   - Хорошо. Я уведомил полковника Хилла, что вы будете официально переведены из охраны землевладения в охрану землевладелицы, как только конклав засвидетельствует ее присягу. Я предоставляю вам возможность уведомить остальных членов вашей команды. И напомните им, что она снова покинет Грейсон не позже, чем через месяц или два.
   Лафолле открыл рот, но Клинкскейлс поднял руку, прежде чем он успел заговорить.
   - Я знаю, что каждый из них знал, что это произойдет, когда они вызвались добровольцами, Эндрю. Но есть разница между осознанием того, что ждет их где-то впереди, и осознанием того, что это уже не за горами. Нет ничего постыдного в том, что кто-то меняет свое мнение, не дав клятвы верности. Тем более, что некоторые из них, как и вы, ждали этого более трех лет. За это время многое может измениться, в том числе обязательства перед женами и детьми. Все они заслуживают возможности рассказать нам, изменилось ли что-либо из этого для них.
   - Я, конечно, передам им это, милорд, - сказал Лафолле через мгновение. - Однако я следил за тем, что происходило в их жизни. И мы тренируемся в качестве отдельного отряда уже почти два года. Вы правы, они заслуживают такой возможности, но я могу сказать вам, что ни один из них не собирается менять свое мнение.
   - Уверен, что вы правы. - Клинкскейлс криво улыбнулся. - Это не отменяет нашего обязательства предоставить им такую возможность. И, - его улыбка исчезла, - произошло одно изменение, которое могло повлиять на их мышление.
   - Вы имеете в виду капитана Тэнкерсли, милорд?
   Клинкскейлс заметил, что пристальный взгляд Лафолле ни на секунду не дрогнул. Не то чтобы он ожидал этого. Майор был до мозга костей предан леди Харрингтон, даже если она об этом еще не подозревала, и замечание регента не стало для него неожиданностью. Связь между землевладением Харрингтон и Мантикорой поддерживалась в обоих направлениях, и леди Харрингтон была скрупулезна в том, чтобы быть в курсе всей своей официальной корреспонденции, однако Клинкскейлс очень рано понял, что его землевладелица не видит причин сообщать ему о каждой мелочи в своей жизни. Не то чтобы многие грейсонцы сочли бы появление любовника у незамужней женщины "небольшим изменением", сухо подумал он. Но поскольку он осознавал возможные последствия, если его застигнет врасплох нечто подобное, он предпринял шаги по созданию дополнительных каналов связи через грейсонское посольство в Лэндинге, которые гарантировали, что он - а через него и майор Лафолле - будут в курсе тех незначительных деталей, о которых она, возможно, не сочла нужным упоминать. И в этом случае... 
   - Это именно то, что я имею в виду, - признал он. - Честно говоря, я не был в восторге, когда впервые услышал о капитане. Но, в частности, благодаря этой работе я столкнулся лицом к лицу со многими вещами, которые когда-то не привели бы меня в восторг. И правда в том, что мы с вами оба знаем, сколько землевладельцев нарушили Шестую заповедь за эти годы. Испытующий! Не думаю, что смогу сосчитать, сколько раз землевладение переходило к незаконнорожденному наследнику! Возможно, в прежние времена для этого даже было оправдание, учитывая необходимость обеспечить преемственность, но я не заметил, чтобы эта практика замедлилась среди нынешнего поколения.
   Лафолле почти не удивился недовольному тону Клинкскейлса. Нарушение любой клятвы лордом-регентом влекло преданию анафеме, а супружеская измена, нарушение свадебных клятв, данных им своим женам, была немыслима.
   - Я ожидаю, что кое-кто из ребят будет недоволен, когда я расскажу им о землевладелице и капитане Тэнкерсли, - сказал майор через мгновение. - Я, конечно, еще не сделал этого, поскольку не было возможности принести официальную клятву в ближайшее время. Но я не ожидаю, что это заставит кого-то из них изменить свое мнение.
   - Нет? - Клинкскейлс склонил голову набок. - Почему нет? - Брови Лафолле слегка приподнялись, и регент быстро покачал головой. - Я не сомневаюсь в вас, Эндрю, но мне искренне любопытна ваша логика. Честно говоря, я задаюсь вопросом, не является ли причина, по которой вы не ожидаете, что они передумают, той же самой, по которой я решил, что мне это совсем не так неприятно, как я думал.
   Лафолле на мгновение опустил взгляд на фуражку, лежащую у него на коленях, а затем снова перевел его на Клинкскейлса.
   - Милорд, вы знаете, что в отряде нет ни одного человека, у которого не было бы своих глубоко личных причин стать добровольцем. Я знаю, что у вас есть свои причины, потому что вы помогли мне разобраться с моими. И мы не принимали никого, кто, по нашему мнению, был бы настолько консервативен, что не смог бы приспособиться к различиям между Грейсоном и Мантикорой. Это одно из таких различий. И, при всем моем уважении, ваша ссылка на Шестую заповедь здесь не совсем уместна, не так ли? Ни землевладелица, ни капитан Тэнкерсли не состоят в браке, тем более не собираются вступать в брак с кем-то другим, так что нет никаких свидетельств того, что кто-то из них совершает супружескую измену. Даже по нашим собственным законам, ни Меч, ни Мать-церковь не имеют права влиять на совесть двух взрослых не состоящих в браке людей. Общество может не одобрять это, но закон довольно строг - и недвусмыслен - в отношении обязательств отца перед своим ребенком, независимо от того, женат он на матери этого ребенка или нет. Но нет никаких юридических или религиозных препятствий для того, чтобы землевладелица завела неженатого любовника, если она того пожелает.
   - Полностью согласен, и это тот же вывод, к которому пришел я сам, - сказал Клинкскейлс. - К моему стыду, мне потребовалось больше времени, чтобы прийти к этому, чем следовало бы. Вы абсолютно правы как в отношении светских законов, так и в отношении учения Церкви по этому вопросу, но, боюсь, вы затронули самую суть вопроса, когда упомянули общество. И обычаи. Представление о неженатых любовниках не является приемлемым для нашей культуры в целом.
   - Если вы позволите мне так сказать, милорд, это потому, что самозваные блюстители общественной морали всегда думают, что они знают лучше Испытующего или Матери-Церкви, когда дело доходит до того, как должны себя вести все остальные, - едко заметил Лафолле, и Клинкскейлс презрительно фыркнул.
   - Тот факт, что вы это понимаете, является одной из многих причин, по которым я хотел, чтобы вы возглавили ее охрану, Эндрю. И если вы уверены, что другие люди отреагируют так же, когда вы введете их в курс дела, тогда я удовлетворен. - Лафолле кивнул, и Клинкскейлс повернулся к своему креслу, чтобы еще раз взглянуть на ухоженный сад.
   - Однако тот факт, что вы и я - и все остальные - считаем так же, не означает, что так же поступят и все остальные. Мы оба знаем, как такие люди, как Бердетт и Маккензи, относятся к "разлагающему влиянию" Мантикоры, и я очень боюсь, что истинные фанатики среди них решат, что ее отношения с капитаном Тэнкерсли только подтверждают их худшие опасения. Хуже того, они воспримут это как оружие, которое могут использовать против нее. Учитывая авторитет леди Харрингтон после того, как она защитила всю нашу планету, я ожидаю, что они будут... осмотрительны, по крайней мере, на начальном этапе, в отношении любой публичной критики или осуждения. Но мы с вами оба знаем, что рано или поздно это произойдет. И когда это произойдет, будет ужасно.
   Он повернул голову, чтобы еще раз взглянуть на Лафолле.
   - Правда в том, что легче защитить кого-то от пуль и бомб, чем от фанатизма, Эндрю. Я видел достаточно доказательств этого в своей собственной душе. Я очень боюсь, что землевладелица еще по-настоящему не понимает, как резко выступят против нее некоторые из настоящих подонков среди реакционеров, когда это станет достоянием общественности. Я не ожидаю многого от этого здесь, в Харрингтоне, потому что каждый поселенец землевладения Харрингтон - добровольный иммигрант. Но это произойдет.
   - Нам просто нужно будет разобраться с этим делом, когда мы дойдем до него, милорд.
   Тон Эндрю Лафолле был спокойным, почти задумчивым, и Клинкскейлс отвернулся к стене с окном, чтобы скрыть легкую улыбку, размышляя о том, насколько неразумно было бы делать что-либо подобное в непосредственной близости от майора. Возможно, он и не смог бы ничего сделать с этим юридически, учитывая традиции Грейсона в отношении свободы слова, но Лафолле был находчивым человеком. Регент не сомневался, что он найдет способ выразить свое недовольство.
   Что вполне устраивало Говарда Клинкскейлса.
  
   КЕВ "Ника"
   Орбита планеты Мантикора
   Двойная система Мантикоры
   19 ноября 1905 г. э. р.
  
   - Еще чаю, капитан? - пробормотал старший стюард Джеймс Макгинесс.
   - Да, пожалуйста, - ответил капитан Элистер Маккеон и наблюдал, как Макгинесс снова наполняет его стакан. До своего первого визита на Грейсон Маккеон никогда не слышал о подслащенном чае со льдом, но с тех пор он пристрастился к нему. И Макгинесс не только знал о его пагубной привычке, но и, каким бы вредным человеком он ни был, точно знал, как с ней бороться.
   - Это, как всегда, было восхитительно, Мак, - сказала высокая темноволосая женщина, сидевшая во главе стола, словно вторя мыслям Маккеона.
   - Я передам это на камбуз, мэм, - ответил Макгинесс, улыбаясь капитану Хонор Харрингтон.
   - Мне показалось, что утка с мандаринами была приготовлена особенно хорошо, Мак, - сказала доктор Эллисон Харрингтон.
   - Что является большим комплиментом со стороны мамы, - отметила Хонор. - Мы все знаем, на что похожи эти гурманы из Беовульфа!
   Кремово-серый древесный кот, сидевший на детском стульчике слева от нее, издал смешок, когда Хонор дразняще улыбнулась матери.
   - Разве я виновата, что твой отец даже не знал, как правильно готовить рис на пару до того, как мы познакомились?
   - Эй! - доктор Альфред Харрингтон, который сам по себе был превосходным поваром, строго посмотрел на свою жену. - Это гнусная клевета! Я точно знал, как варить рис. Я ничего не могу поделать с тем, что изнеженные, сверхцивилизованные люди предпочитают отдельные зерна. Варите его достаточно долго, чтобы избавиться от пузырьков воздуха, и вы сможете положить на тарелку гораздо больше!
   - Как такой варвар завоевал мое сердце и мою руку - одна из загадок жизни, Мак, - сказала Эллисон стюарду с печальным недоумением в голосе.
   - Понимаю это, доктор, - серьезно ответил Макгинесс, затем снова обратил свое внимание на Хонор. - Кофе и какао, мэм? - спросил он.
   - Я думаю, это было бы хорошей идеей, - одобрила она.
   - А шоколадный торт, мэм? - он улыбнулся. - По-моему, это двойная помадка... и у меня как раз случайно оказалось в запасе небольшое количество мороженого с мокко и шоколадом в качестве гарнира, если вам будет интересно.
   - Увы, ты слишком хорошо меня знаешь. - Хонор улыбнулась ему в ответ, затем посмотрела через стол на своего отца. - А что насчет тебя?
   - Я думаю - исключительно потому, что мы с тобой оба происходим от первой волны с Мейердала, как ты понимаешь, - что это была бы отличная идея, - серьезно ответил он, и его непочтительная жена издала довольно неподобающий леди смешок. Он посмотрел на нее с оскорбленным выражением лица, и она покачала головой.
   - Ты хоть представляешь, как часто за последние полвека я слышала это в качестве предлога для того, чтобы подкормить кое-какого любителя сладкого? О, я все знаю о твоем метаболизме. Видит бог, кормить Хонор в подростковом возрасте было непросто! Но Мак не хуже меня знает о тебе и шоколадном торте с двойной помадкой, Альфред Харрингтон!
   - Понятия не имею, о чем ты говоришь. - Он приподнял нос и громко фыркнул. - Лично я думаю, что твои словесные оскорбления вызваны исключительно тем фактом, что некоторые люди с менее активным метаболизмом возмущены тем, что те из нас, кто наделен более активным метаболизмом, могут свободно наслаждаться прекрасными вещами в жизни, не опасаясь печальных последствий.
   - Я заметила то же самое, папочка. - Хонор серьезно кивнула. - Мика тоже всегда была такой на Острове. Каждый раз, когда я брала дополнительную порцию ежевичного пирога и просила добавить взбитых сливок, она смотрела на меня так, словно я жульничала или что-то в этом роде. Грустно. - Она покачала головой. - Так грустно.
   - Подождите минутку! - запротестовала капитан Мишель Хенке. - Я всего лишь невинный свидетель в этой борьбе за еду!
   - Может быть, сторонний наблюдатель, - сказала Хонор. - Невинна ли? - Она вытянула руку ладонью вниз и покачала ею из стороны в сторону.
   Хенке со смешком покачала головой и посмотрела на невысокого, крепко сложенного капитана, сидевшего напротив нее за столом.
   - Ты видишь, с чем я мирилась со времен Академии, Пол? - сказала она. - Ты уверен, что хочешь связываться с кем-то, у кого такой жестокий характер, как у нее?
   - Слишком поздно, - ответил капитан Тэнкерсли. - Кроме того, я не заметил, чтобы она оскорбляла кого-то, кто этого не заслуживал.
   - И ты, Брут?
   - Ты же знаешь, я не говорю по-испански. - Тон Тэнкерсли был таким обиженным, а выражение его лица таким озадаченным, что Хонор хихикнула. Она терпеть не могла, когда хихикала, и по блеску в глазах Тэнкерсли было видно, что он это знает.
   - Это была латынь, шут гороховый! - голос Хенке дрожал, когда она боролась со смехом.
   - Латынь, испанский, немецкий... - Тэнкерсли пожал плечами. - В чем разница?
   - Боже мой. - Хонор покачала головой. - Я случайно узнала, что ты говоришь на трех языках в дополнение к стандартному английскому, Пол!
   - На самом деле, на четырех. Не то чтобы я вел счет, конечно, - самодовольно ответил Тэнкерсли.
   - Я думаю, Мак, - сказала Хонор, - что, вероятно, было бы неплохо подать десерт, прежде чем кто-нибудь за этим столом получит по заслугам. И, - она протянула руку, чтобы погладить древесного кота за ушами, - думаю, Нимиц, вероятно, оценил бы добавку из сельдерея к своей утке.
   Кот восторженно промычал в знак согласия, и Хонор снова посмотрела на Макгинесса.
   - Видишь?
   - Конечно, мэм.
   Макгинесс поклонился с похвальной серьезностью, и Хонор покачала головой, когда он исчез за люком ее столовой каюты.
   - Мак терпит от вас слишком многое, - строго сказала она.
   - Ну, он уже должен был бы поднатореть после того, как присматривал за тобой пять стандартных лет, - ответила Хенке. - Ты же понимаешь, я бы не хотела ничего говорить о кастрюлях и чайниках, но...
   Она пожала плечами, и Тэнкерсли рассмеялся.
   - Ты собираешься просто сидеть и слушать, как они оскорбляют меня, Элистер? - спросила Хонор, глядя на него через стол.
   - Кажется, у тебя все отлично получается, - сказал он и отхлебнул чая со льдом.
   - Да, конечно!
   Хонор снова покачала головой, и Маккеон усмехнулся, но, по правде говоря, он испытал огромное облегчение, увидев улыбку в ее глазах, когда она оглядела сидящих за столом. За восемь стандартных месяцев, прошедших после битвы при Хэнкоке, у нее было очень мало поводов для смеха, и особенно за последние два стандартных месяца, с тех пор как замедление темпа боевых действий, наконец, позволило ей привести свой собственный поврежденный корабль домой на Мантикору.
   Он наблюдал за ее профилем, когда она повернулась, чтобы сказать что-то еще Тэнкерсли, и его взгляд смягчился, когда Тэнкерсли улыбнулся ей в ответ. Это была одна из лучших вещей, которые только могли с ней случиться, хотя Маккеон никогда бы этого не ожидал, учитывая обстоятельства, при которых они с Тэнкерсли впервые встретились. С другой стороны, он и сам не ожидал, что у них с ней возникнет такая глубокая дружба, учитывая обстоятельства, при которых впервые встретились они сами.
   Его собственная улыбка слегка поблекла, когда он вспомнил тот день в зале совещаний на "Бесстрашном", когда он, наконец, столкнулся лицом к лицу - признался - с тем, как глубоко ему было неприятно видеть ее в кресле капитана, которого он так сильно хотел. Вспомнил, как признался не только себе, но и ей, насколько сильно он подвел ее как старший помощник.
   И вспомнил, как она признала его неудачу и перешагнула через нее, оставив все позади, когда они построили надежное профессиональное партнерство... и это была, вероятно, самая крепкая дружба в его жизни.
   Леди-дама Хонор Харрингтон, графиня и - что особенно важно, учитывая сегодняшний ужин - землевладелица Харрингтон, оказывала такое влияние на людей, подумал он, и, похоже, она была единственным человеком, который даже не осознавал этого. Он подозревал, что многое из этого объясняли ее родители, а также ее связь с Нимицем, вытекающая из принятия. Женщина не может вырасти с такими родителями и с такой глубокой связью, не став исключительной личностью, но было в ней что-то такое, не поддающееся определению... непринужденная властность и харизма, что делало ее не просто одним из самых блестящих командиров королевского флота Мантикоры, но и одним из его лучших наставников и учителей будущих блестящих командиров... Это пришло откуда-то еще, от дара, от искры, которая касалась только по-настоящему великих капитанов.
   Это было то, что она умудрялась передавать и другим, и он сомневался, что она когда-либо осознавала это. Сам он никогда не обладал бы такой искрой, как она. Он знал это. Никто никогда не обладал бы ею в той степени, как она. Но он знал, что стал гораздо лучшим капитаном космического корабля, чем в том случае, если бы они никогда не встретились.
   Что делало этот праздничный ужин, мягко говоря, горько-сладким. Его настроение испортилось, и Хонор снова посмотрела на него через стол, как будто почувствовала перемену в его эмоциях.
   - Почему-то мне кажется, что ты думаешь о чем-то нехорошем, Элистер? - спросила она почти нежно.
   - Кто, я? - он посмотрел на нее с самым невинным выражением лица, и она предостерегающе погрозила ему указательным пальцем.
   - Ты, - ответила она, а затем обошла стол, начав с матери и направляясь к Хенке, - и ты, и ты, и ты. На самом деле, единственный человек за этим столом - если не считать Нимица, который слишком занят ожиданием сельдерея, который вот-вот появится на его тарелке, - который думает только о хорошем, - это Пол.
   - Не оставляй меня в стороне, - запротестовал Тэнкерсли. - Я хочу, чтобы ты знала, что я способен думать так же печально, как и любой другой человек за этим столом. Хотя, - добавил он тоном человека, признающего справедливость замечания, - мои мысли, вероятно, менее... умны, чем у других. Но, с другой стороны, я низкий и вульгарный человек.
   - Ты просто придурок, - сказала ему Хонор, нежно коснувшись его щеки, но затем снова посмотрела на Маккеона.
   - Серьезно, Элистер. Не унывай! Меня не будет всего несколько месяцев, и все это время "Ника" будет в руках верфи. Возможно, она все еще боеспособна, но в дополнение к завершению перестройки флагманской палубы у нее есть много других, более мелких дел, требующих внимания, и даже приступить к некоторым из них будет невероятно сложно. Так что не так уж много я могла бы здесь сделать такого, с чем не справились бы Ив Чэндлер и Рэйф Кардонес.
   - Я знаю, - кивнул Маккеон. - Просто это чертовски несправедливо, что именно тебя выгоняют из звездной системы.
   - Во-первых, - твердо сказала она, - я не собираюсь уезжать с Мантикоры. И, во-вторых, тот факт, что я... беру короткий отпуск, не является несправедливым.
   - Прости меня, милая, но это чертовски несправедливо, - сказала ее мать.
   Хонор посмотрела на нее, и Эллисон пожала плечами.
   - В "справедливой" вселенной они бы пристрелили ублюдка, - сказала она, и выражение ее лица стало таким же мрачным, как и ее голос.
   - Мама...
   - Хонор, я не собираюсь портить десерт, когда Мак принесет его, но раз уж об этом зашла речь, просто воспользуюсь возможностью сказать, что с тех пор, как Павел Юнг встретился с тобой в Академии, я ждала того дня, когда "мельницы богов" наконец сведут тебя с ним. И я ничуть не удивилась, когда тот подонок, который пытался изнасиловать коллегу-гардемарина, оказался еще и трусом. Если бы во Вселенной существовала хоть капля истинной справедливости, военный флот расстрелял бы его, и ты это знаешь.
   - Что ж, это печально, - криво усмехнулась Хонор.
   - Это также правда! - парировала Эллисон. - На самом деле, мне трудно простить военному флоту то, что они просто уволили его.
   - На самом деле это был не выбор адмиралтейства, - сказал Альфред, потянувшись, чтобы взять Эллисон за руку. - Поверь мне, они хотели расстрелять его.
   - Правда? - Эллисон повернула голову, и гнев, который она раньше скрывала за юмором, вырвался из ее глаз. - Очевидно, не все на флоте так думали. Иначе они бы так и поступили.
   - Хорошо. Это верно, - уступила Хонор. - Если бы его признали виновным по всем пунктам, то так бы и было. Таким образом, тот факт, что этого не случилось, по-видимому, указывает на то, что по крайней мере кто-то из членов военного трибунала, знавший о его виновности, проголосовал по политическим соображениям, когда дело дошло до смертной казни. И я не буду притворяться, что осознание того, что он ушел от расстрела, когда прекрасно знал, что виновен, не делает меня адски злее, мам.
   Хонор Харрингтон редко употребляла даже самые мягкие ненормативные выражения, и огромные миндалевидные глаза, которые она унаследовала от своей матери, были такими же суровыми, как и у Эллисон. Но затем она глубоко вздохнула.
   - Осознание этого приводит меня в ярость, у меня щемит сердце, и мне становится невероятно горько, когда я думаю обо всех людях в Хэнкоке, убивать которых он помогал хевам, когда бежал сам, - продолжила она. - Но это не значит, что это было неправильное решение.
   - Что? - Эллисон уставилась на нее, и даже ее отец, казалось, вздрогнул от удивления. На самом деле, единственным человеком, которого, казалось, не удивила ее последняя фраза, был Тэнкерсли.
   - Я сказала, что это не значит, что это было неправильное решение. - Хонор пожала плечами. - Поймите меня, мне это ни капельки не нравится, не думаю, что факты подтверждали это, и я знаю так же хорошо, как и все остальные в этой каюте, что неспособность военного флота расстрелять его произошла только из-за коррупции и грубого, неприкрытого злоупотребления политической властью. - Ее взгляд по-прежнему был жестким, но голос ровным, почти разговорным. - Все это может быть правдой, но также верно и то, что в данном случае не было никакого "правильного" решения. Его и не могло быть, учитывая политическую ситуацию. - Она поморщилась. - Я не люблю политику. Я не разбираюсь в политике и на самом деле не хочу в ней разбираться, но иногда нам всем приходится делать то, чего мы не хотим. Итак, я была вынуждена попытаться понять это.
   Маккеон наблюдал за выражением ее лица, вспоминая Хонор Харрингтон, с которой он впервые встретился, когда она поднялась на борт "Бесстрашного" в качестве нового командира легкого крейсера. Тогда она тоже "не разбиралась в политике", что, возможно, объясняло, почему проигнорировала все доводы в пользу того, что ей не следует наступать на пятки этим неправедным политически влиятельным людям, чтобы выполнить свой долг. Возможно, так оно и было... но этого не произошло. Объяснение было гораздо проще: она знала, в чем заключался ее долг, и по конституции была неспособна сделать хоть на сантиметр меньше.
   И это было то, что он видел сейчас в ее карих глазах, понял он. Та же самая женщина, пять лет спустя, с гораздо большим опытом, по-прежнему отказывалась сделать хоть на сантиметр меньше, чем требовал ее долг перед Звездным королевством.
   - Нам нужно это объявление войны, - сказала она, положив скрещенные руки на стол и слегка наклонившись вперед. - Прямо сейчас адмирал Капарелли и адмиралтейство ведут "невоенную" борьбу на грани срыва. Элистер, вы с Микой оба знаете, что Капарелли действует уже далеко за пределами теоретических ограничений "Ответного удара Гамма", пытаясь сохранить хоть какую-то инициативу на нашей стороне. И вы знаете, как жестко мы начинаем растягивать циклы технического обслуживания, чтобы поддерживать корабли в боевой готовности. Точно так же, как вы знаете, мы даже не можем активировать положения Альянса о взаимной обороне без официального объявления. А отец Юнга и его дружки были готовы отправить все Звездное королевство прямиком в ад, чтобы защитить его никчемный зад. Это недостойно презрения, но так уж обстоят дела. Итак, кто-то из членов военного трибунала проголосовал за вынесение приговора по всем статьям, не связанным с смертной казнью, чтобы, по крайней мере, уволить его со службы. Но тот же самый кто-то - и, честно говоря, у меня есть некоторые подозрения относительно того, кто это мог быть, - также признал, что вынесение ему смертного приговора и его расстрел привели бы к еще большему противостоянию его отца и ассоциации консерваторов. Прогрессисты, вероятно, присоединились бы к ним, и это вполне могло бы привести - скорее всего, привело бы - к отставке правительства Кромарти. Это, безусловно, еще больше отсрочило бы принятие объявления войны и, возможно, даже вынудило бы сформировать коалиционное правительство. Которое могло бы даже вернуть кого-то вроде Яначека в адмиралтейство. Как, по-вашему, это повлияло бы на ход войны?
   Она оглядела сидящих за столом, и Хенке прочистила горло. Хонор подняла бровь, глядя на нее, а другой капитан пожала плечами.
   - Я не могу придраться ни к одному пункту твоего анализа, - сказала она. - Но думаю, было бы неплохо добавить, что в дополнение к кумовству, клановости и тотальной коррумпированности ассоциации консерваторов, есть те члены палаты лордов, которые все еще искренне верят, что если мы просто будем держаться в стороне достаточно долго, то хевы закончат самоуничтожение и в войне не будет никакой необходимости.
   - Это справедливо, - сказал Тэнкерсли. - Невероятно глупо с их стороны, но итог справедлив. И также справедливо будет сказать, что некоторые коллеги и даже довольно много либералов Нью-Киева в палате общин просто не могут заставить себя отказаться от своей отчаянной надежды на то, что Пьер и его комитет общественного спасения действительно представляют подлинное реформаторское движение, которое признает банкротство своих предшественников-поджигателей войны и встанет на защиту мира, справедливости и межзвездной дружбы.
   - А еще у меня есть несколько прекрасных низин на Фенрисе, которые я бы хотела продать любому, кто достаточно глуп, чтобы искренне в это поверить, - едко сказала Хенке своему кузену.
   - Я не сказал, Мика, что все, кто это говорит, искренне верят в это, - мягко сказал Тэнкерсли. - Думаю, что большинство из тех, кто говорит, что они в это верят, действительно верят, заметьте, вероятно, потому, что им приходится. Они живут - или хотят жить - в мире, где здравый смысл всегда восторжествует, если мы "просто дадим миру шанс". Именно по этой причине многие из них изо всех сил сопротивлялись наращиванию нашей военной мощи с тех пор, как умер король Роджер, потому что "кто-то должен быть голосом разума". Боже мой, некоторые из них делают это уже более полувека! Ты думаешь, тот, кто зарылся в такой глубокий бункер, может просто так покинуть его, потому что реальность ударила ему в голову?
   Несмотря на ровный тон, на его лице отразилось отвращение, и он пожал плечами.
   - Но на самом деле я хотел сказать, что оправдания, которые приводят такие люди, как Хай-Ридж, - что хевы просто взорвутся, если мы оставим их в покое достаточно надолго, - также поддерживаются толпой "дайте миру шанс". Что дает заговорщикам "как нам спасти никчемную задницу Павла Юнга" дополнительное прикрытие того, что их говорящие головы и факсы оппозиции выкладываются на полную катушку.
   - И это тоже одна из причин демонстраций, - кивнула Хонор. - О, их не так уж и много, и несколько сотен - или даже тысяч - демонстрантов представляют собой лишь крошечный процент от общего числа избирателей. Но они могут быть очень заметными и шумными - этот совсем крошечный процент. Заметными и шумными настолько, что кажется, будто они представляют гораздо большую часть избирателей, чем на самом деле. И, как говорит Пол, не все те, кто все еще выступает против декларации, находятся на стороне консерваторов. На самом деле, почти половина из них - убежденные либералы и даже несколько прогрессистов, которые действительно верят в теорию о том, что "хевы взорвутся". Довольно многие из них - настоящие пацифисты, которых приводит в ужас сама мысль о войне такого масштаба, и они отчаянно пытаются сделать все, что поможет избежать ее. - Ее ноздри раздулись, а глаза на мгновение потемнели. - Я знаю, мы все думаем, что они неправы, и думаю, что они также опасны, но часть меня молит Бога, чтобы они были правы... и чтобы у нас был хоть один шанс увернуться от этого пульсерного дротика.
   Мгновение она сидела молча, затем глубоко вздохнула и встряхнулась.
   - Конечно, это относится только к демонстрантам, которые не принадлежат к числу консерваторов, - с иронией продолжила она. - Согласно некоему неофициальному, неназванному источнику в офисе адмирала Гивенс, по меньшей мере половина протестующих консерваторов, размахивающих фотографией Юнга у здания парламента, являются профессиональными, оплачиваемыми демонстрантами. Но другая половина - нет, и тот факт, что отец Юнга умер у него на глазах во время оглашения приговора, вызвал много сочувствия к нему, чего он не заслуживает. И тут возникает маленькая неприятная проблема: со смертью отца он становится графом Норт-Холлоу, что делает его членом палаты лордов, а приговор военного трибунала никак не может этому помешать.
   - И как именно это становится твоей виной, твоей проблемой? - Маккеон был немного удивлен тем, сколько злости прозвучало в его собственном вопросе.
   - Ну, для тех, кто думает, что я неуправляемая боеголовка, это в любом случае моя вина! - Хонор удивила их всех своим смешком, который прозвучал совершенно искренне, но затем выражение ее лица снова стало серьезным.
   - Прямо сейчас, к добру это или к худу, Юнг и я являемся лицами - публичными... аватарами - для толпы противников и сторонников объявления войны. Не знаю, как он, но я бы предпочла не видеть, как голографическими плакатами с моим изображением размахивают над облаками старомодного слезоточивого газа. Но это не меняет того факта, что это происходит. - Она поморщилась. - А это значит, что все, что я могу сделать, чтобы хоть немного сбить накал, стоит того.
   - И ты не думаешь, что если позволишь оппозиции заявить - тактично, конечно! - Эллисон закатила глаза, - что они выгнали тебя с Мантикоры, это их не ободрит? Что они не объявят, что единственная причина, по которой ты уходишь, - это то, что ты в ярости из-за того, что твоя ничем не спровоцированная месть семье Юнга закончилась так неудачно?
   - Мама, даже стихийное бедствие не помешало бы некоторым из них заявить об этом! Но когда они это сделают, Кромарти и его сторонники смогут поставить их на колени - тактично, конечно, - Хонор улыбнулась своей матери, - указав, что я также землевладелица Харрингтон. Мой корабль на ремонте, я не брала отпуск последнюю пару стандартных лет, и у меня есть юридические обязательства как землевладелицы перед самым заметным союзником Звездного королевства - союзником, в чьей родной звездной системе мы сражались в одном из решающих сражений в начале войны, могу добавить. Я буду выполнять эти обязательства - и действительно буду выполнять, и ты это знаешь, - если кто-то захочет поднять шумиху из-за моего ухода. И, честно говоря, хотя при других обстоятельствах это, вероятно, не пришло бы мне в голову, я, черт возьми, должна была уже быть там и сделать это, - она покачала головой. - Я дала клятву, мама, и пришло время мне сделать шаг вперед и выполнить ее.
   - И это, конечно, единственная причина, по которой ты уходишь именно сейчас. - В тоне Эллисон было гораздо больше сарказма, чем в том, каким она обычно разговаривала со своей дочерью.
   - Нет, это не так. Но, - Хонор улыбнулась ей гораздо мягче, - это не значит, что это не та причина, по которой я должна была сделать это по крайней мере два стандартных года назад.
   - Хонор, ты пытаешься убедить меня, что действительно хочешь отправиться на Грейсон прямо сейчас? - скептически спросила Эллисон.
   - Скажу тебе, что на самом деле не хочу лететь на Грейсон прямо сейчас, - ответила Хонор. - И, честно говоря, одна из причин, по которой я не в восторге от этой идеи, заключается в том, что Пол не может пойти со мной, - она повернула голову и тепло улыбнулась Тэнкерсли. - Я бы предпочла остаться здесь, где могла бы присматривать за ним и его ребятами с верфи - чисто профессионально и платонически, как вы понимаете, - пока они латают дыры и вмятины на "Нике".
   Ее улыбка стала озорной, а в глазах заплясали огоньки, когда Тэнкерсли махнул рукой в скромном отказе.
   - К сожалению, - она оглянулась на мать, - "Гефест" и военный флот, похоже, весьма впечатлены его способностями и не позволят мне спрятать его в моем багаже. И если бы они это сделали, - рассудительно добавила она, - я, вероятно, добилась бы гораздо меньших успехов на Грейсоне, благодаря коэффициенту отвлечения.
   - Коэффициенту отвлечения? - обиженно повторил Тэнкерсли.
   - Но это очень приятное отвлечение, Пол! - искренне заверила она его.
   - Хмпф!
   - Взгляни на это с другой стороны, - сказала она, опуская одну руку ему на плечо, когда Макгинесс и пара его помощников, которых он пригласил на сегодняшний званый ужин, вернулись в каюту, - если меня не будет, скажем, целых два месяца, к тому времени, когда вернусь сюда, я буду в настроении поприветствовать тебя с большим энтузиазмом. - Она захлопала ресницами, глядя на него. - Знаешь, говорят, что нет худа без добра.
   - Мне кажется, я где-то это слышал, - сказал он, улыбаясь ей в ответ, затем посмотрел в сторону Эллисон и приподнял бровь, когда доктор Харрингтон рассмеялась.
   - Я думаю, тебе лучше принять витамины и отдохнуть, пока ее не будет, Пол! - сказала Эллисон. - Знаешь, она наполовину беовульфианка.
   - Ну, да, теперь, когда ты упомянула об этом, - ответил Пол, широко улыбаясь, когда на высоких скулах Хонор появился легкий румянец. - Я действительно это знал. Иногда это, на самом деле, довольно... утомительно, не так ли?
   - О, расскажи мне об этом! - Альфред покачал головой, улыбаясь не менее широко. - Расскажи мне об этом.
  
   Зал землевладельцев
   Город Остин
   Землевладение Меча и
   дворец землевладелицы
   Город Харрингтон
   Землевладение Харрингтон
   Планета Грейсон
   Система Ельцин
   30 ноября 1905 г. э. р.
   [30 ноября 4009 г. н. э.]
  
   Эндрю Лафолле стоял у задней стены огромного зала в форме подковы и надеялся, что выглядит менее взволнованным, чем на самом деле. Было глупо так волноваться, учитывая, как долго он готовился к этому дню.
   Он твердо сказал себе это. Очень твердо.
   Сам себя не слушая.
   Его губы слегка дрогнули при этой мысли, а затем он застыл, услышав резкий лязг железа о железо, эхом разнесшийся по залу. Он знал, что это за звук, и увидел, как страж ворот вытащил свой меч, когда огромные, толщиной в несколько сантиметров, панели медленно распахнулись в ответ на этот призыв.
   Они полностью раскрылись, и в проеме появилась одинокая женщина, окруженная коленопреклоненными рядами охраны землевладельцев. Она была высокой - невероятно высокой для любой грейсонской женщины - и стояла, словно стройное пламя, в белом платье и официальном жилете того же глубокого, насыщенного оттенка, что и зеленая туника, которую носил Лафолле. Золотая Звезда Грейсона сверкала на ее груди в свете, проникающем через эти порталы, и тот же свет горел в зеленых глазах древесного кота в ее объятиях.
   - Кто просит аудиенции у протектора? - с вызовом спросил страж ворот.
   - Я не прошу аудиенции ни у кого. - Голос сопрано был чистым и непоколебимым, с акцентом, который никогда не был присущ Грейсону. - Я пришла не с просьбой, а для того, чтобы потребовать допуска на конклав и занять свое место на нем, что является моим правом.
   - По какому праву? - с вызовом спросил страж ворот, подняв меч в защитную позицию, и гордо вскинул голову.
   - По моей собственной воле, согласно Богу и закону, - ответила она.
   - Назови себя, - приказал страж.
   - Я Хонор Стефани Харрингтон, дочь Альфреда Харрингтона, пришла, чтобы по праву занять свое место землевладелицы Харрингтон, - ответила она, и страж отступил на шаг и опустил меч.
   - Тогда войди в это место, чтобы конклав землевладельцев мог оценить твою пригодность для должности, на которую претендуешь согласно своему древнему праву, - нараспев произнес он.
   Лафолле наблюдал, как она шагнула вперед, взметнув юбки. Дверь с тихим стуком закрылась за ней, и страж ворот опустился на одно колено перед троном Бенджамина IX, протектора Грейсона, склонившись над украшенным драгоценными камнями государственным мечом, который он опустил острием на каменный пол.
   - Ваша светлость, я представляю вам и этому почетному конклаву Стефани Харрингтон, дочь Альфреда Харрингтона, которая претендует на место среди ваших землевладельцев, - произнес он нараспев, и протектор долго смотрел на нее, затем перевел взгляд на длинные ряды сидений, похожих на троны.
   - Землевладельцы, - его голос зазвучал громче, - эта женщина заявляет о своем праве занять место среди вас. Кто-нибудь будет оспаривать ее пригодность для этого?
   Ноздри Лафолле раздулись. Это был не просто вопрос обычной формулы Грейсона, поскольку эта женщина была самой первой женщиной в истории Грейсона, которая заявила о своих правах на землевладение. Нужно быть необычайно смелым или высокомерным - или и тем, и другим - человеком, чтобы оспорить это утверждение, но это не значит, что никто этого не сделает.
   Но ответом была тишина, и протектор кивнул.
   - Кто-нибудь будет говорить в ее пользу? - тихо спросил он, и на этот раз в ответ раздалось громыхающее "Да".
   - Ваши пэры добровольно удовлетворили ваши притязания, леди Харрингтон, - с улыбкой объявил протектор. - А теперь идите и займите свое место среди них.
   Собравшиеся землевладельцы встали, когда она поднялась по каменным ступеням, чтобы предстать прямо перед протектором. Перед троном были разложены две маленькие бархатные подушки, и она осторожно положила своего древесного кота на одну из них, а затем опустилась на колени на другую. Многие из наблюдавших за происходящим землевладельцев нахмурились, когда она опустилась на колени без реверанса, которого требовал от женщин формальный этикет Грейсона, но никто не произнес ни слова, когда страж ворот опустился на одно колено рядом с троном, чтобы протянуть государственный меч рукоятью вперед протектору.
   Бенджамин принял его, затем протянул леди Харрингтон рукоять, и она возложила на нее руки.
   - Достопочтенная Стефани Харрингтон, - тихо произнес протектор, - готовы ли вы в присутствии собравшихся землевладельцев Грейсона присягнуть на верность протектору и народу Грейсона перед лицом Господа и Его Святой Церкви?
   - Да, ваша светлость, но я могу сделать это только с двумя оговорками. - Она убрала руки с рукояти меча. В ее чистом сопрано не было отказа, но она спокойно и непоколебимо встретила взгляд протектора.
   - Это ваше древнее и законное право - высказывать оговорки к вашей присяге, - сказал он. - Но у конклава также есть право отвергнуть эти оговорки и лишить вас места, если они покажутся ему оскорбительными. Признаете ли вы это право?
   - Признаю, ваша светлость.
   - Тогда выскажите свою первую оговорку.
   - Как известно вашей светлости, я также являюсь подданной Звездного королевства Мантикора, его пэром и офицером королевского военного флота. Таким образом, на мне лежат обязательства, которыми я не могу пренебречь. Я также не могу покинуть нацию, в которой родилась, или свои клятвы моей королеве, чтобы принять высокий пост землевладелицы, или присягнуть на верность Грейсону, не оставив за собой права и ответственности выполнять свои обязанности перед ней.
   Протектор посмотрел поверх ее головы на конклав.
   - Милорды, мне кажется, это правильное и благородное заявление, но решение в таких вопросах должно быть за вами. Кто-нибудь из присутствующих здесь людей оспаривает право этой женщины управлять Грейсоном с таким ограничением?
   Ответом была тишина, и протектор повернулся к Хонор.
   - И какова ваша вторая оговорка?
   - Ваша светлость, я не являюсь прихожанкой Церкви освобожденного человечества. Я уважаю ее доктрины и поучения, но не принадлежу к вашей вере.
   - Понимаю. - На этот раз голос протектора звучал серьезнее, и Лафолле прекрасно понимал, почему. Ни один землевладелец, не принадлежащий к Церкви, никогда не занимал этот пост, и теперь Бенджамин посмотрел на седовласого мужчину справа от него.
   - Преподобный, эта оговорка касается Церкви и, следовательно, относится к вашей компетенции. Что вы на это скажете?
   Преподобный Джулиус Хэнкс, старший религиозный лидер Грейсона, пристально посмотрел на него, затем положил руку на голову леди Харрингтон.
   - Леди Харрингтон, вы говорите, что не принадлежите к нашей вере, но к Богу есть много путей. - Кто-то громко зашипел, и глаза Лафолле вспыхнули гневом. Но никто не произнес ни слова, и преподобный проигнорировал вторжение.
   - Вы верите в Бога, дитя мое? - спросил он.
   - Да, преподобный отец. - Ответ леди Харрингтон был твердым и непоколебимым.
   - И служите ли вы Ему изо всех сил, как подсказывает вам ваше сердце, чтобы понять Его волю относительно вас?
   - Служу.
   - Будете ли вы, как землевладелица, охранять право вашего народа поклоняться Богу так, как к этому призывает его сердце?
   - Буду.
   - Будете ли вы уважать и оберегать святость нашей веры, как свою собственную?
   - Я буду.
   Преподобный кивнул - с удовлетворением, а не с удивлением - и повернулся обратно к протектору.
   - Ваша светлость, эта женщина не нашей веры, но она заявила об этом перед всеми нами, даже не пытаясь притвориться, что это не так. Более того, она доказала, что является хорошей и благочестивой женщиной, которая рисковала собственной жизнью и получила тяжелые ранения, чтобы защитить не только нашу Церковь, но и наш мир, когда у нас не было на нее никаких прав. Я говорю вам и конклаву, - он повернулся лицом к собравшимся землевладельцам, и его звучный голос, натренированный в двух десятках соборов, казалось, заполнил это огромное помещение, - что Бог знает Своих! Церковь признает эту женщину своей защитницей, какой бы ни была вера, с помощью которой она может исполнять волю Божью в своей жизни.
   В ответ воцарилась еще одна, более глубокая тишина, и преподобный отступил назад, к трону.
   - Ваши оговорки были рассмотрены и приняты к сведению церковными и светскими лордами Грейсона, Хонор Стефани Харрингтон, - сказал протектор, снова глядя на нее сверху вниз. - Клянетесь ли вы сейчас, перед всеми нами, что это ваши единственные возражения, которые вы высказываете сердцем, душой и разумом?
   - Я клянусь в этом, ваша светлость.
   - Тогда я призываю вас поклясться в верности перед вашими пэрами, - сказал протектор, и леди Харрингтон снова положила руки на меч.
   - Клянетесь ли вы, уважаемая Стефани Харрингтон, дочь Альфреда Харрингтона, с вышеуказанными оговорками, в верности протектору и народу Грейсона?
   - Да.
   Эндрю Лафолле выпрямился от железной верности этого чистого, непоколебимого сопрано.
   - Будете ли вы верно служить протектору и народу Грейсона?
   - Буду.
   - Клянетесь ли вы перед Богом и этим конклавом чтить, сохранять и оберегать Конституцию Грейсона, а также защищать и направлять свой народ, оберегая его как своих собственных детей? Клянетесь ли вы заботиться о них в мирное время, руководить ими во время войны и всегда управлять ими со справедливостью, сочетающейся с милосердием, поскольку Бог даст вам мудрость поступать так?
   - Я клянусь, - тихо произнесла леди Харрингтон, и Мэйхью кивнул.
   - Я принимаю вашу клятву, Хонор Стефани Харрингтон. И как протектор Грейсона, я отвечу на верность присягой, на защиту защитой, на правосудие правосудием, а на нарушение клятвы - местью, да поможет мне Бог.
   Правая рука протектора скользнула вниз и накрыла обе руки леди Харрингтон. Затем он вернул меч стражу ворот, а преподобный Хэнкс вручил ему взамен сверкающую двойную золотую цепь славы. Бенджамин почтительно принял ее, и леди Харрингтон склонила перед ним голову, чтобы он повесил массивную цепь ей на шею. Патриарший ключ землевладельца сверкал под Звездой Грейсона, и протектор встал, чтобы взять ее за руку.
   - Встаньте, леди Харрингтон, землевладелица Харрингтон! - громко произнес он, и Эндрю Лафолле забыл о дисциплине, когда его голос присоединился к реву одобрения, прокатившемуся по стенам переполненного зала.
  

* * *

   - Мэм?
   Хонор Харрингтон оторвалась от разговора с леди Бетани Клинкскейлс, старшей женой Говарда Клинкскейлса.
   - Да, Мак?
   - Прибыл лорд Клинкскейлс.
   - И как раз вовремя, - сказала Бетани, на что Хонор усмехнулась. Клинкскейлс отправил ее и своих жен - Бетани, Ребекку и Констанс - в ее новый дворец, пока сам улаживал последние формальности. Она предложила остаться с ним, но он только покачал головой.
   - Поверьте мне, миледи, вам было бы скучно до слез, - сказал он. - И, если быть до конца честным, если вы не читали мои служебные записки с чуть большим вниманием к скучным формальным деталям, чем, как я подозреваю, на самом деле, я ожидаю, что вы будете только мешать, - он усмехнулся в ответ на ее веселое фырканье, затем пожал плечами. - Двигайтесь, миледи. Обратный перелет в Харрингтон будет долгим, и я приеду, как только смогу.
   Бронированный лимузин доставил ее с посадочной площадки для шаттлов во дворец примерно за час до этого, и Бетани и ее сестры-жены сопроводили ее в ее новый офис. Когда-то это был кабинет Клинкскейлса, и, как она предполагала, он все еще оставался таковым, хотя в него был перенесен второй стол.
   На одном из них была табличка с ее фамилией.
   - Думаю, мы должны сделать ему поблажку, Бетани, - возразила она с улыбкой. - Он занимался всеми деталями управления с тех пор, как оно было официально учреждено. Я не думаю, что стоит удивляться, что эти детали также нарушили его график на сегодня.
   - Когда вы узнаете моего мужа так же хорошо, как знаю его я, миледи, вы поймете, что большинство этих "накладок" в его расписании были сделаны им самим. Обычно для достижения своих собственных гнусных целей.
   - Я уверена, что это, по крайней мере, немного несправедливо. - Глаза Хонор заблестели, когда она почувствовала любовное раздражение Бетани.
   - Вы имеете в виду, миледи, что "немного" означает "вам понадобится микроскоп, чтобы увидеть это"?
   - Может быть, не так уж и мало, - сказала Хонор, сдерживая смех, затем повернулась лицом к двери кабинета, в которую вошел Говард Клинкскейлс, все еще держа в руках свой посох регента с серебряным набалдашником. Она улыбнулась, завидев его, но ее брови поползли вверх, когда она увидела еще дюжину мужчин, следовавших за ним по пятам, в темно-зеленых туниках и светло-зеленых брюках, которые она выбрала для охраны землевладения Харрингтон. Они последовали за ним в дверь, и где-то в глубине души она подумала, что хорошо, что офис такой большой, когда они выстроились в четыре аккуратных ряда позади Клинкскейлса.
   - Говард, - сказала она.
   - Миледи.
   Клинкскейлс поклонился в пояс, и мужчины, стоявшие позади него, последовали его примеру. Хонор склонила голову в знак благодарности за любезность, но при этом почувствовала себя более чем неловко. Было бы проще, если бы она была в форме, подумала она, но это было не так, и она понятия не имела, как правильно делать реверанс в платье. Кроме того, реверанс был бы неправильным ответом, поскольку здесь, в Харрингтоне, она была старше по положению. С другой стороны, не было никаких правил - пока - о том, как женщина-землевладелица должным образом признает своих подчиненных. Она надеялась, что никто из охранников, стоявших по пятам за Клинкскейлсом, не обиделся на ее "мужской" ответ, но если это так, то им лучше начать приходить в себя прямо сейчас.
   - Я понимаю, что все еще осваиваюсь, - продолжила она, - но не могу отделаться от подозрения, что мне следовало бы позаботиться о том, что бы вас ни задержало.
   - По большей части это был просто сбор документов, миледи. - Клинкскейлс поморщился. - И, как я вам уже говорил, это был скучный процесс. Я переложил всю бумажную работу на Артура, чтобы он присматривал за нами. Однако завтра утром мы с вами проведем марафонскую автограф-сессию, чтобы согласовать все детали. Уверен, - сухо добавил он, - это будет так же скучно, как и собирать их.
   - Я едва могу дождаться, - тон Хонор был таким же сухим. - Подписывать документы для нового командования - это уже само по себе плохо. Я подозреваю, что завтра будет еще хуже.
   - О, я думаю, что могу это гарантировать, - ответил Клинкскейлс, и Хонор усмехнулась. Затем она грациозно помахала охранникам, которые последовали за ним в кабинет.
   - Почему я не думаю, что вы привели этих джентльменов с собой только для того, чтобы защитить себя от моего гнева, когда предупреждали меня об этом?
   - Потому что я не тот, кого они здесь должны защищать, миледи, - сказал Клинкскейлс, и глаза Хонор сузились от его неожиданно серьезного тона.
   Она пристально посмотрела на него, затем подняла бровь в молчаливом вопросе, и высокий, все еще дородный регент оперся на свой посох.
   - Ваша светлость, я знаю, как вы были заняты. Тем не менее, я также... сильно подозреваю, что есть по крайней мере несколько ваших обязанностей, которые вы откладывали до сих пор. К сожалению, вы больше не можете этого делать.
   Он замолчал, и Хонор склонила голову набок, ощущая его искреннее раздражение и скрытую за ним серьезность.
   - И какие же из этих "обязательств" вы имели в виду, Говард?
   - Миледи, грейсонские законы очень специфичны в отношении некоторых юридических обязательств землевладельца. И одно из них, как я уже упоминал вам в нескольких письмах, - это требование о том, чтобы любого землевладельца сопровождали его или ее личные телохранители. Как вы, возможно, помните, я несколько раз предлагал вам найти время для визита на Грейсон, чтобы мы могли позаботиться об этой незначительной детали.
   - Говард, я служу в военном флоте и сорок стандартных лет сама о себе забочусь. Мне не нужно...
   - Простите меня, миледи, - прервал ее Клинкскейлс, - но на самом деле дело не в этом. Это чистая правда, что вы офицер военного флота, к вам предъявлялись другие требования, и до сегодняшнего дня эти требования были важнее ваших обязанностей здесь, на Грейсоне. Но сегодня вы официально присягнули на верность и заняли свое место во главе землевладения Харрингтон. А это значит, что закон больше не может смотреть в другую сторону и идти на уступки, чтобы освободить вас от обязательств землевладелицы Харрингтон.
   Он пристально посмотрел ей в глаза, и она почувствовала укол стыда, потому что в его словах был смысл. Она знала, что он прав. Она использовала свои флотские обязанности, чтобы оттянуть этот момент, отчасти потому, что знала, что Клинкскейлс справится с управлением лучше, чем она когда-либо смогла бы. Но также и из-за его необратимости. Сейчас она призналась себе в этом. Она откладывала это, потому что возвращение на Грейсон, принесение присяги, официальное принятие всех "обязательств землевладелицы Харрингтон" заставило бы ее собственную упрямую честность и чувство долга действительно принять на себя эти обязательства.
   - В равной степени, - продолжил Клинкскейлс через некоторое время нарочито легким тоном, - хотя я вполне готов признать, что в прошлом вы прекрасно "присматривали" за собой, я лично считаю, что пришло время нанять кого-то еще для выполнения этой небольшой рутинной работы. Кого-то, кто, возможно, будет рядом, чтобы оказать небольшую помощь в следующий раз, когда, скажем, вы решите в одиночку справиться с целой группой вооруженных убийц. Это определенно важный фактор в моем мышлении по этому вопросу.
   Он бросил на нее очень серьезный взгляд, напомнив о том, как они с Нимицем защищали Бенджамина Мэйхью и его семью.
   - Но мои личные чувства также не имеют отношения к делу, - продолжил он. - Во-первых, таков закон, действующий со времен гражданской войны и гибели Пятидесяти Трех. И, во-вторых, позвольте мне отметить, что с сегодняшнего утра вы официально являетесь землевладелицей Харрингтон. Это делает вас главой землевладения, а главы землевладений несут ответственность за защиту линии наследования.
   Хонор открыла рот, но он вежливо оборвал ее поднятым жестом.
   - Миледи, как вы только что отметили, вы офицер флота, и, как признал конклав, ваши обязанности перед королевством, в котором вы родились, и вашей королевой предшествуют вашим обязанностям перед Грейсоном и вашим ключом землевладелицы. Я принимаю это, как и конклав. И это означает, что все мы согласны с тем, что вас вполне могут снова призвать к военным действиям, где вы будете подвергаться риску серьезных травм или смерти. Но у вас нет наследника, и это совсем новое землевладение. Это означает... хрупкость, и если есть что-то, что я или кто-то другой может сделать, чтобы свести к минимуму вероятность того, что с вами что-то случится и разрушит эту хрупкость, мы несем ответственность за это, а вы несете ответственность за то, чтобы позволить нам это сделать.
   Он пристально смотрел ей в глаза, и Хонор ощутила стальную решимость в его взгляде. И, как она поняла, против своей воли, он был прав. Точно так же, как капитан корабля ее величества не имел права руководить наземными атаками на что-то вроде базы "Блэкберд", у землевладельца - любого главы землевладения - не было иного выбора, кроме как принять защиту своей собственной службы безопасности, по крайней мере, когда он находился на земле в своей роли землевладельца. На борту корабля или на действительной флотской службе - это может быть по-разному, но в данный момент она не была ни на борту корабля, ни на действительной службе, не так ли?
   - Хорошо, Говард, - вздохнула она. - Я действительно не пытаюсь ставить препятствия или прогуливать занятия. Просто...
   - Просто вам все еще трудно смириться с тем, что вы землевладелица, миледи. - Клинкскейлс покачал головой. - Я надеюсь, что вы поймете это до того, как Испытующий прижмет меня к своей груди, но до сих пор мне не удавалось убедить букмекеров Остин-Сити дать мне очень хорошие коэффициенты.
   - Я не настолько плоха, Говард! - запротестовала она, заливаясь смехом.
   - При всем моем уважении, миледи, вы не "настолько" плохи - вы еще хуже.
   Хонор громко рассмеялась, затем снова посмотрела мимо него на двенадцать мужчин, которые последовали за ним в ее кабинет. На том, что стоял в центре первого ряда, были парные нашивки майора с серебряными мечами на воротнике, и, когда он стоял там, зажав фуражку с козырьком под левой рукой, она поняла, что он показался ей знакомым. Она не могла вспомнить, кто именно...
   Затем до нее дошло, и ее миндалевидные глаза потемнели, когда воспоминания всплыли из глубин ее сознания.
   - Майор Лафолле, - тихо произнесла она.
   - Миледи. - Он щелкнул каблуками и снова поклонился в знак признательности.
   - Я и не знала, что вы ушли из дворцовой охраны, - сказала она.
   - Протектор согласился на мой перевод, как только я попросил об этом, миледи.
   - Это не совсем то, к чему я клонила.
   - Миледи, Аллен погиб рядом с вами. - Лафолле твердо встретил ее взгляд. - И вы убили человека, который убил его. А потом вы с Нимицем, - он мотнул головой в сторону древесного кота, не отводя взгляда от Хонор, - продолжили защищать моего протектора и его семью от людей, которые пришли, чтобы убить их. Которые чуть не убили вас. - Он едва заметно покачал головой. - В тот день, когда была утверждена охрана землевладения Харрингтон, я понял, куда меня направляет Испытующий.
   Нимиц издал тихий звук из-за угла одного из офисных столов, и Хонор, не задумываясь, раскрыла объятия, когда он легко прыгнул в них. Ее связь с котом и его чуткостью все еще росла, все еще углублялась, но все же она была более чем достаточно сильной, чтобы она почувствовала железную искренность Лафолле.
   И решимость.
   Она на мгновение закрыла глаза, вспоминая тот ужасный ужин, звуки дисраптеров, кровь, ужас, чувство отчаяния, когда она поняла, что они с Нимицем - это все, что у нее осталось, и агонию от разряда дисраптера, который ослепил ее, повредил нервы на половине лица и швырнул ее парализованное тело на пол. И когда она посмотрела на Эндрю Лафолле, то снова увидела залитое кровью лицо отчаянно решительного лейтенанта, возглавлявшего дворцовую охрану, который с боем пробивался сквозь все, что могли подстроить предатели-маккавеи, чтобы добраться до своего протектора.
   Лейтенанта, который нашел своего брата мертвым среди павших защитников Мэйхью.
   Она видела его лишь мельком, через плечо Бенджамина, когда пистолет павшего оруженосца в руке протектора убил стрелявшего в нее убийцу, который собирался сделать следующий выстрел на поражение. Но она помнила каждую отвратительную деталь той ночи и снова встретилась с Лафолле - ненадолго - на маленьком частном ужине, на который Бенджамин пригласил ее перед возвращением на Мантикору. Она вспомнила, что тогда он был капитаном и состоял в личной охране Бенджамина. Осознание того, что он оставил подобную должность, чтобы присоединиться к охране самого нового, бедного и младшего землевладения Грейсона... 
   - Я не могу говорить за Бога, майор, - сказала она, наконец. - Но знаю, что не могу представить никого, кого бы я предпочла видеть во главе своих охранников.
   Он снова наклонил голову, и она ощутила сдержанное удовольствие - удовлетворение, - которое охватило его. Затем она снова посмотрела на Клинкскейлса.
   - Итак, Говард! - сказала она намеренно бодрым тоном. - Принимая во внимание, что я совершенно новичок во всех этих делах о сеньоре и верности, как это работает?
   - Миледи, я знаю, что отправил вам организационную схему.
   - Да, вы это сделали, - признала она с искренним раскаянием. - И я положила это куда-то в папку, точно! Но это произошло примерно в то время, когда я пыталась ввести "Нику" в эксплуатацию, и, ну, в общем, одна вещь встала на пути, а затем на пути встала другая вещь, и...
   Клинкскейлс посмотрел на нее так, как смотрят учителя начальной школы на учеников, которые "не справились с домашним заданием", и Хонор улыбнулась ему. Затем он покачал головой.
   - Очевидно, моя работа не для меня, - сухо сказал он. Его губы дрогнули в ответ на ее сдавленный смешок, но затем он расправил плечи.
   - На данный момент, поскольку в землевладении есть только один город, в нем нет муниципальных полицейских сил, - сказал он. - На данный момент все полицейские функции возложены на охрану землевладения Харрингтон. Со временем, по мере роста и расширения числа муниципалитетов, за соблюдение местного законодательства будут отвечать их отдельные полицейские подразделения, в то время как охрана вернется к соблюдению законов о землевладении.
   - Как землевладелица Харрингтон, вы командуете всей охраной, которая может быть увеличена в зависимости от потребностей владения. Например, численность охраны землевладельца Мэйхью превышает семь тысяч человек. На данный момент численность охраны землевладения Харрингтон составляет всего около четырехсот человек.
   Хонор кивнула с серьезным выражением лица и, слушая, ругала себя за то, что до сих пор не уделила больше внимания докладным запискам Клинкскейлса на эту тему.
   - Несмотря на то, что вы командуете всей охраной, существуют значительные юридические ограничения на приказы, которые вы можете ей отдавать. Когда-то давным-давно каждый оруженосец в охране землевладения был подотчетен исключительно своему землевладельцу в его собственном лице, но это было до гражданской войны и принятия Конституции Бенджамином Великим. Теперь, хотя полицейские силы землевладения по-прежнему известны как "охрана землевладельца", существуют строгие конституционные ограничения на приказы, которые землевладелец может законно отдавать своим охранникам. Однако, в рамках охраны землевладения землевладелец имеет право на личную охрану численностью не более пятидесяти человек, которая подотчетна исключительно ему. Или ей. Чьим телохранителям он (или она) может на законных основаниях отдать любой приказ, не нарушающий Конституцию. И из чьих телохранителей, согласно грейсонским законам, формируется постоянно сопровождающая его (или ее) служба безопасности. Другие оруженосцы в охране любого землевладения приносят присягу сначала Конституции, а только потом землевладельцу, которому они служат. Ваши личные телохранители присягают только вам.
   Хонор мгновение смотрела на него, затем на двенадцать мужчин, стоявших позади него. Часть ее - большая часть ее - боялась самой мысли о том, что кто-то может принести клятву, которая давала ей такую неограниченную власть над ними. Если она правильно поняла Клинкскейлса, а она была совершенно уверена, что правильно поняла, то он хотел сказать, что она может отдать этим людям любой приказ, какой пожелает, и они будут обязаны ему подчиниться. С одной стороны, это ничем не отличалось от полномочий, которые она получила вместе с назначением офицером ее величества, но с другой - это было совершенно по-другому. Как офицер короны, она стояла в цепочке командования и власти, которая простиралась от самой младшей гардемаринки до самой королевы. На Грейсоне - в Харрингтоне - она сама была короной, и странным образом мысль о принятии личной клятвы верности "своих" оруженосцев убедила ее в этом, чего не было в ее собственной клятве Бенджамину Мэйхью.
   - И я никак не могу выбраться из этого, верно? - спросила она, лишь отчасти капризно.
   - Нет, миледи. Не можете.
   Сочувствие окрашивало и тон Клинкскейлса, и эмоции, которые она ощущала от него, но это сочувствие не сопровождалось ни малейшей надеждой на то, что она каким-то образом сможет избежать принятия этих клятв и связанных с ними взаимных обязательств. Ответственность, которая была бы такой же непосильной для нее, как и для ее будущих оруженосцев. И от которой ее собственное чувство долга не позволило бы ей уклониться, как и их чувство долга не позволило бы им уклониться от своих обязанностей.
   - Тогда ладно, - тихо сказала она, встретившись взглядом с серыми глазами майора Лафолле. - Если кто-нибудь скажет мне, как мы это сделаем, мы должны этим заняться.
   - Вот, миледи. - Клинкскейлс передал ей наладонник. Она взглянула на дисплей, и ее глаза потемнели, когда она прочитала условия клятвы личного телохранителя. Затем она посмотрела на требуемый от нее ответ. Это было именно так ясно, именно так жестко, как она и ожидала, и она запомнила формальные слова, одновременно осознавая всю ответственность, которая с ними связана, до глубины души.
   - Вы готовы, миледи? - спросил Клинкскейлс официальным тоном.
   - Да, - ответила она так же официально.
   - Тогда, пожалуйста, протяните руки. Ладонями вверх.
   Она подчинилась, и Клинкскейлс отступил в сторону.
   - Майор Лафолле, - сказал он.
   Лафолле вытянулся по стойке "смирно", передал фуражку невысокому светловолосому оруженосцу справа от себя, сделал два решительных шага вперед и опустился перед ней на одно колено. Он потянулся, положил свои руки поверх ее, ладонь к ладони, и посмотрел на нее спокойным взглядом.
   - Перед Богом, Создателем и Испытующим всех нас; перед Его Сыном, Который умер, чтобы заступиться за всех нас; и перед Святым Утешителем, я, Эндрю Енох Лафолле, приношу клятву верности леди Хонор Харрингтон, землевладелице Харрингтон, без каких-либо умственных или моральных оговорок, - сказал он, и его голос звучал так же спокойно, какими были глаза. - Я клянусь, что с этого дня, отныне и навсегда, я буду верным ей человеком, с сердцем, волей, телом и мечом, послушным ее слову и ее воле. Я буду стоять перед ней в жизненном испытании, между ней и теми, кто хотел бы причинить ей вред, и прикрывать ее спину в битве. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы выполнить свои обязательства по отношению к ней, к ее ключу и к ее дому, пока я жив, если Бог даст мне для этого возможность и разум. Я не обману этого доверия, даже если оно будет стоить мне жизни, и я предаю себя суду землевладелицы и Самого Бога за верность, с которой я чту и выполняю обязательства, которые я теперь беру на себя перед Ним и этой компанией.
   Эти слова прокатились по Хонор, унесенные волной его эмоций, искренностью этой клятвы. Этот человек точно знал, что он только что поклялся сделать, и каждое его слово было искренним. Он действительно скорее умрет, чем нарушит эту клятву, и она почувствовала гранитную душу Грейсона в этих словах, когда они вселили такую же каменную целостность в ее собственное сердце, в ее собственную душу.
   - И я, Хонор Стефани Харрингтон, принимаю вашу клятву, - ответила она таким же ровным голосом, искренность которого так же глубоко проникла в ее душу. - Вы - мой меч и мой щит, и я буду защищать вас от всех врагов, платить справедливостью за справедливость, верностью за верность и карать за нарушение клятвы. Пусть Бог судит меня и моих близких так же, как Он судит вас и ваших близких.
   - Да будем свидетелями мы все, - тихо произнес Говард Клинкскейлс, и от оруженосцев, стоявших позади Лафолле, донесся тихий поток одобрительных возгласов.
   Майор долго стоял на одном колене, не двигаясь. Затем он встал и забрал фуражку у своего спутника. Но он не вернулся в строй, который покинул. Вместо этого он встал позади Хонор и занял свое место справа от нее. Она уже чувствовала, что он никогда не покинет это место.
   - Оруженосец Кэндлесс, - сказал он, и оруженосец, державший его фуражку, передал свой головной убор мужчине, стоявшему рядом с ним. Он опустился на колено перед Хонор и протянул свои руки, чтобы положить их поверх ее ладоней.
   - Перед Богом, Создателем и Испытующим всех нас; перед Его Сыном, Который умер, чтобы заступиться за всех нас; и перед Святым Утешителем, - начал он, и его голос был таким же твердым, как у Лафолле, - я, Джеймс Эликсандр Кэндлесс, клянусь в верности леди Хонор Харрингтон, землевладелице Харрингтон, без каких-либо умственных или моральных оговорок. Я клянусь, что с этого дня, отныне и навсегда, я буду верным ей человеком, сердцем, волей, телом и мечом, послушным ее слову и ее воле. Я буду...
  
   КЕВ "Принц Эдриэн"
   Орбита планеты Мантикора
   Двойная система Мантикоры
   7 декабря 1905 г. э. р.
  
   - Как ты думаешь, что он собирается сказать нам, шкипер?
   - Лев, и что именно заставляет тебя думать, что у меня есть дар предвидения в дополнение ко многим другим своим талантам? - немного раздраженно спросил Элистер Маккеон.
   - Потому что ты капитан, шкипер! - коммандер Лев Карсон, старпом "Принца Эдриэна", широко раскрыл свои серо-голубые глаза. - Мне сказали на Острове. "Ваш шкипер знает все", - сказали они! Ты хочешь сказать, что они солгали? Скажи, что это не так!
   - То, что мы знаем все, не означает, что мы должны делиться всем с невежественными мужланами, которых назначают старпомами. Предполагается, что ты приобретаешь опыт - да поможет нам всем Бог - и когда-нибудь сам станешь командиром крейсера, - Маккеон покачал головой. - Ты же понимаешь, я содрогаюсь при мысли об апокалиптических последствиях предоставления тебе собственного корабля, но это не освобождает меня от ответственности подготовить тебя к этой роли наилучшим образом. И, поверь мне, бюро по кадрам и совет по назначениям даже не подумают повысить тебя до моего нынешнего высокого статуса, пока ты не продемонстрируешь, что тоже все знаешь.
   - Ну, совершенно нормально просто сказать: - "Я не знаю, Лев. Как ты думаешь, что он собирается нам сказать?"
   - Вряд ли подобает столь высокомерному капитану второго ранга, как я, так обращаться к простому коммандеру, - сурово сказал Маккеон.
   Карсон усмехнулся, но затем выражение его лица стало серьезным.
   - Серьезно, шкип. Ты хоть представляешь, что все это значит, - он махнул в сторону дисплея в комнате для совещаний, на котором в данный момент были только обои с изображением "Принца Эдриэна", - вот все это?
   - Не намного больше, чем ты, - пожал плечами Маккеон. - Я имею в виду, что, очевидно, это будет отражать нашу оперативную позицию, но пока мы не получим это чертово объявление войны, мы все будем просто мочиться в свои скафандры. Так что, скорее всего, будет еще куча всего в том же духе. Не то чтобы я не был уверен, что граф с удовольствием отдал бы нам приказы о передвижении завтра!
   - Да, - нахмурился Карсон. - Мы теряем время, шкипер. Эти потери отзовутся и надерут нам всем задницы, прежде чем все закончится.
   - И что именно заставляет тебя думать, что это имеет значение для таких кретинов, как Норт-Холлоу и Хай-Ридж? - спросил Маккеон гораздо более мрачным тоном.
   Карсон начал было быстро отвечать, но затем остановился. Коммандер знал, что большая часть этой мрачности была вызвана профессиональным пониманием его командиром того, во что в будущем обойдется военному флоту задержка с официальным заявлением. Но многое из этого было гораздо более личным. Вся команда корабля знала о глубокой дружбе Элистера Маккеона с графиней Харрингтон.
   - Ну, - начал он через мгновение, - по крайней мере...
   Его прервал мелодичный перезвон, и с переборки исчезли обои с изображением корабля, сменившись дисплеем для совещаний, в центре которого был изображен капитан Байрон Хантер. Темноволосого капитана окружали прямоугольники небольших отдельных окон. Большинство из этих окон были заняты вице-адмиралами или контр-адмиралами и их начальниками штабов; все остальные были заняты коммодорами... кроме одного.
   На нем были изображены Элистер Маккеон и Лев Карсон.
   - Добрый день, леди и джентльмены, - сказал Хантер, кивая собравшимся командирам эскадр и дивизионов на своем собственном дисплее. - Адмирал Уайтхейвен скоро будет с нами, но он задержался из-за совещания с первым космос-лордом. И нет, - Хантер криво усмехнулся, - к сожалению, не для того, чтобы получить наши приказы о выходе в космос.
   Многие из собравшихся офицеров фыркнули - или хихикнули - на это, но на самом деле им было не так уж смешно.
   - Тем не менее, адмирал попросил меня представить краткую информацию, которую я все равно собирался объявить, - продолжил капитан. - Итак, без дальнейших церемоний, давайте перейдем к делу.
   Маккеон сел немного прямее, когда начальник штаба Уайтхейвена коснулся умного экрана и открыл свои собственные заметки. Маккеон на самом деле не ожидал, что будет присутствовать на брифингах такого уровня, но это было до того, как коммодор Эрика Виленски, назначенная командиром дивизиона крейсеров 33.2, "стала недоступной". Ходили слухи, что причиной, по которой она стала недоступна, был ее разговор с графом Уайтхейвеном. Учитывая, что Виленски была троюродной сестрой Павла Юнга, а репутация у нее была ненамного лучше, чем у него, Маккеону было нетрудно в это поверить. Любой словарь мог бы использовать фотографию Виленски для иллюстрации определения "коррумпированной, высокородной, слабоумной аристократки", и она точно не покрыла себя профессиональной славой в ходе своей флотской карьеры.
   Хэмиш Эликсандер, с другой стороны, был общепризнанным лучшим стратегом и тактиком из носивших в настоящее время военную форму, и он не испытывал особой симпатии к малокомпетентным - в лучшем случае - обладателям титулов. Хуже того, с точки зрения Виленски, очень немногие представители аристократии Звездного королевства могли сравниться по происхождению с Уайтхейвеном, несмотря на это - или, возможно, из-за этого - Эликсандер был абсолютно нетерпим к любому, кто использовал случайность своего рождения как повод насмехаться над людьми менее благородного происхождения.
   Этих факторов было бы достаточно, чтобы при любых обстоятельствах создать определенную напряженность в отношениях между ним и Виленски. Тот факт, что она даже громче, чем большинство членов ассоциации консерваторов, защищала Павла Юнга и, как следствие, осуждала Хонор Харрингтон, мог только усугубить ситуацию. Фактически, она официально осудила военный трибунал над Юнгом, на котором председательствовал Уайтхейвен, как "ультрапартийную охоту на ведьм, организованную по политическим мотивам на самых высоких уровнях нынешнего правительства ", что представляло собой прямое нарушение четвертой статьи военного кодекса для любого находящегося на службе офицера. Военно-юридическое управление простило ее, дав лишь шлепок по запястью - исключительно, как всем было прекрасно известно, потому, что нынешний политический климат был "ультрапартийным", если не по тем причинам, о которых заявляла Виленски, и, если бы шлепок был посильнее, это могло бы только усугубить ситуацию. Но весь военный флот знал о нравах Уайтхейвена, и до значительной части этого флота доходили слухи о том, что Хонор была известна среди выдающихся младших офицеров, которых поддерживал Хэмиш Эликсандер.
   Все это привело к тому... что вряд ли коммодор Виленски была бы особенно рада оказаться под его флагом.
   Именно поэтому некий Элистер Маккеон, который тоже не сходился с ней во взглядах, был рад, что не оказался под ее началом. И не только потому, что это позволило ему занять, пусть и временно, ее место в качестве старшего офицера, командующего дивизионом крейсеров 33.2. Он сомневался, что простому капитану второго ранга будет позволено долго занимать это место, но он был на целых два месяца старше Кристины Зарагосы, капитана КЕВ "Цестус". Он командир, и это было его дело, пока не появился кто-то более высокопоставленный.
   - Во-первых, - начал Хантер, - как я уже сказал, мы до сих пор не получили ничего, даже отдаленно напоминающего приказы о перемещении. На данный момент и, к сожалению, в обозримом будущем, похоже, мы останемся в составе флота Метрополии. Адмирала снова заверили, что если и когда мы когда-нибудь получим официальное объявление войны, Шестой флот будет официально задействован, и нам почти наверняка будет поручено обеспечить контроль над терминалом Звезда Тревора. Очевидно, что, как и все остальное, это может измениться, и чем дольше откладывается объявление войны, тем больше вероятность того, что изменения произойдут.
   Ни одно из лиц на экране не выглядело счастливым, услышав это. Маккеон мрачно отметил, что никто из них не выглядел особо удивленным.
   - В настоящий момент официально адмиралтейство вынуждено продолжать действовать в условиях мирного времени, - продолжил Хантер. - На практике это означает, что мы заставляем Питера платить Полу. Все вы знаете, что без официального объявления адмирал Капарелли имеет лишь ограниченные полномочия по вводу войск в бой, но, возможно, не в полной мере осознаете, что те же политические факторы, которые задержали принятие объявления, также препятствовали каждому запросу о дополнительном чрезвычайном финансировании. Адмиралтейство также не может по закону мобилизовать какой-либо резервный персонал или корабли без специального разрешения парламента... или той декларации, которой у нас до сих пор нет.
   - Это означает, что мы, по сути, ограничены нашими подразделениями, действующими на момент Хэнкока и третьего сражения при Ельцине, за вычетом тех, кто находится в списке выздоравливающих после полученных боевых ран. Мы отозвали из Силезии все, что могли, но у нас в конфедерации было очень мало крупных кораблей, так что это не сильно увеличило нашу боевую мощь. А это означает, что мы рассредоточены в более слабом составе, и что у нас меньше боеприпасов, чем кому-либо хотелось бы. Даже при наших скромных темпах работы запасные части и боеприпасы расходуются с угрожающей скоростью, и, учитывая ущерб от Хэнкока и Ельцина, захваченные призы, которые мы планируем добавить к нашей собственной стене, и регулярные циклы технического обслуживания, мы сталкиваемся со значительными проблемами в обслуживании и с отсутствием свободных мест на верфях для их решения.
   - Хорошая новость, какой бы она ни была, заключается в том, что, поскольку мы выполнили практически все непосредственные задачи "Ответного удара Гамма", нам все равно пришлось бы отступить, пока мы не получим объявление. Мы не справляемся даже с самым необходимым техническим обслуживанием, ведя войну, как это обычно называют, на пределе возможностей, и тот факт, что мы были вынуждены приостановить наступательные операции, по крайней мере, даст нам шанс удовлетворить некоторые из наших наиболее важных потребностей в ремонте. С другой стороны, мы так сильно сократили расходы на обслуживание, что проблемы с ним не исчезнут в ближайшее время, даже если мы завтра чудесным образом получим объявление и полное финансирование. И тот факт, что мы проводим, по крайней мере, некоторые необходимые ремонтные работы, - это очень скромная светлая сторона, на которую стоит обратить внимание, потому что, в то время как хевы все еще пребывают в состоянии, которое вы могли бы назвать значительным беспорядком, разведуправление флота указывает на то, что Пьер неуклонно укрепляет свою власть.
   Хантер сделал паузу, затем оторвался от своих записей, чтобы встретиться взглядом со своими слушателями.
   - Рискуя слишком близко подойти к четвертой статье, я бы сказал, прискорбно, ... что некоторые члены парламента не могут без радара найти свои задницы обеими руками, - сказал он, и Маккеон мысленно поджал губы, тихо присвистнув от удивления. Удивительно не то, что Хантер так думал, а то, что он был готов сказать это даже здесь.
   Статья четвертая запрещает поведение, наносящее ущерб системе подчинения и авторитету национального командования. Среди прочего, закон запрещал действующему офицеру публично демонстрировать неуважение к своему военному или гражданскому начальству, и именно здесь коммодор Виленски перешла черту, намекнув - черт возьми, заявив, - что Юнг был неправомерно отдан под трибунал по прямому приказу кого-то из правительства Кромарти. Или, по крайней мере, кого-то из командования военного флота, чтобы выслужиться перед правительством.
   Конечно, Хантер был осторожен, говоря о членах парламента, а не о самом институте парламента. Это было узкое, но реальное различие. И все же, хотя этот фиговый листок мог бы защитить его от юридических или официальных последствий, он никак не защитил бы его от этих членов или их союзников на службе, если бы до них дошли слухи об этом.
   Конечно, он начальник штаба Уайтхейвена, - подумал Маккеон. - Это означает, что он уже находится в списке неблагонадежных в лагерях Яначека или Норт-Холлоу. И он глава администрации Уайтхейвена, а не сам Уайтхейвен. Так что ему, вероятно, грозила бы, самое большее, выволочка от Капарелли - или даже просто от Кортеза, - в то время как если бы сам Уайтхейвен сказал об этом, по крайней мере, открыто...
   Почему-то, однако, он сомневался, что Хантер сказал бы это, если бы не знал, что Уайтхейвен согласен с ним.
   - У нас была прекрасная возможность, - бесстрастно продолжил Хантер. - Сразу после Хэнкока и Ельцина, после провала переворота Парнелла, хевы были в полном смятении. Мы могли бы вторгнуться по меньшей мере в полдюжины их пограничных систем. Если уж на то пошло, мы могли бы отправиться прямиком на Звезду Тревора! Но нам этого не позволили, потому что члены парламента решили не позволять нам этого. И наши люди - ваши люди - заплатят за это кровью и жизнями, когда нам, наконец, позволят попытаться наверстать упущенное.
   Большинство голов на экране кивнули, и Хантер пожал плечами.
   - Хорошая новость - хотя мне, вероятно, тоже не следовало бы этого говорить - заключается в том, что теперь, когда военный трибунал над Юнгом, наконец, остался позади, мы действительно можем получить это объявление в ближайшее время. Во всяком случае, можно надеяться. А тем временем адмирал намерен продолжить подготовку к этому долгожданному дню.
   Он расправил плечи и изобразил улыбку, которая выглядела почти-почти-абсолютно искренней.
   - Для достижения этой цели, - оживленно продолжил он, - в течение следующих нескольких недель мы проведем серию учебных симуляций. Вы получите общее представление о наших планах сразу после этого брифинга. А пока, в ожидании прибытия адмирала, давайте рассмотрим некоторые элементы обучения, на которые он особенно обращает внимание.
   - Во-первых, наш собственный опыт в Мендозе и Челси, а также другие донесения с передовой только подтвердили свидетельства Хэнкока и Ельцина о том, что наше преимущество в ракетном бою даже больше, чем мы предполагали, и нет никаких доказательств, что хевы знают о нашей ограниченной сверхсветовой связи. В соответствии с принципом использования сильных сторон, адмирал разработал серию тактических учений, в ходе которых будут изучены способы, с помощью которых мы можем наилучшим образом использовать эти преимущества.
   - Соответственно, послезавтра мы запустим тренажеры для крупномасштабного сражения на основе тактических данных, полученных из Ельцина. Вице-адмирал Кармайкл, вы будете командовать силами агрессора. Вице-адмирал Леметр, вы будете командовать синими силами. За этим упражнением будет наблюдать и судить адмирал Уайтхейвен. - Хантер слегка улыбнулся. - Я уверен, что он будет вести себя как обычно, мягко, сострадательно и понимающе.
   На этот раз смешки были искренними. Хэмиш Эликсандер обладал многими качествами, в том числе был харизматичным командиром. Однако мягкое сострадание не входило в число качеств, которые чаще всего ассоциировались с ним.
   - Должен указать, - продолжил начальник штаба через мгновение, - что настоящая цель этих учений - укрепить сплоченность подразделений, а также проработать тактическую доктрину. Соответственно...
   в
   Палата лордов и
   Резиденция премьер-министра
   Город Лэндинг
   Планета Мантикора
   Двойная система Мантикоры
   11 декабря 1905 г. э. р.
  
   Человек, который когда-то был лордом Павлом Юнгом, а теперь стал одиннадцатым графом Норт-Холлоу, изучал свое отражение в зеркале.
   Он действительно не узнавал человека в зеркале в вестибюле. Пока нет.
   Он посещал заседания палаты лордов вместе со своим отцом, когда был намного моложе. И, став взрослым, несколько раз присутствовал на них в качестве представителя своего отца. Но, несмотря на то, что он был младшим носителем титула Норт-Холлоу как наследник своего отца, ему никогда не приходилось занимать это место по праву.
   Это вот-вот должно было измениться, и официальные регалии нового пэра, появляющегося на церемонии инаугурации, были, на его вкус, слишком вычурными, слишком анахроничными. Хуже того, изысканные одеяния, расшитые гербами Норт-Холлоу, были для лордов чем-то вроде униформы, и это слишком болезненно напоминало ему ту униформу, которую с позором сняли с него.
   Гнев поднялся в нем подобно магме, когда он вспомнил адмирала, зачитывающего вслух приговор военного трибунала, собравшихся шеренгами в черных с золотом мундирах. Когда он вспомнил младшего лейтенанта, который сорвал с него знаки различия, тесьму с обшлагов, орденские ленты, погоны, золотую с алым флотскую эмблему, в то время как безжалостные камеры высокого разрешения фиксировали каждое мгновение его позора, транслируя его по всему Звездному королевству.
   О, да. Он вспомнил. И этот день настанет, пообещал он себе в очередной раз. День, когда те, кто спровоцировал это разжалование, дорого заплатят.
   Он разжал кулаки, которые до этого сжимал по бокам, и его ноздри раздулись, когда он глубоко вдохнул. Во многих отношениях сегодняшний день был еще одной возможностью для его унижения. Его враги, как политические, так и флотские, должно быть, только и ждали момента, чтобы наброситься на него, чтобы подвергнуть все, что он скажет, беспощадной, пристрастной критике. Конечно, у него были политические союзники. Некоторые потому, что они тоже были членами ассоциации консерваторов и разделяли его ненависть и презрение к правительству Кромарти и всем его деяниям. Другие - потому что знали, что он завладел секретными документами своего отца, содержащими все потенциально постыдные (или гораздо, гораздо худшие) секреты, которые десятый граф накопил за всю свою жизнь, проведенную за политической игрой. Но политика - это во многих отношениях театр кабуки. Любой достаточно компетентный аналитик мог бы безошибочно предсказать, как представители каждой из сторон представят и прокомментируют что-то вроде речи, которую он собирался произнести.
   На самом деле, у него не было иного выбора, кроме как произнести эту речь. Любой новоиспеченный пэр должен был произнести свою первую речь, прежде чем официально занять свое место. Это ожидание имело силу закона в соответствии с неписаной частью Конституции Звездного королевства, хотя редкая "речь" новоиспеченного пэра была длиннее абзаца. Но после того, как он предстал перед военным трибуналом, был уволен с позором и увидел смерть отца, он понял, что такая краткость не сойдет ему с рук. И он знал, что у его врагов - многочисленных и многообразных врагов - должно быть, текут слюнки, когда они готовятся к нападению. Без сомнения, большинство из них злорадствовали, представляя, что он должен чувствовать в этот момент, ожидая неизбежной муки на мельницу их нескончаемого преследования, которую должна была принести им его речь. В конце концов, не было ничего, что он мог бы сказать из глубины своего позора, чего нельзя было бы использовать с этой целью, не так ли?
   Он понимал это. И его губы неприятно изогнулись, когда он обдумал то, что они на самом деле собирались услышать. Возможно, эти слова прозвучали горько на его собственном языке, но что касается их, то они были правдой...
   - Прошу прощения, милорд, - произнес голос позади него.
   Он повернулся лицом к старшему пажу, который только что вошел в вестибюль.
   - Да?
   - Палата ждет вас, милорд. Могу я проводить вас?
   - Конечно.
   Паж повернулся, показывая дорогу, и Норт-Холлоу сделал еще один глубокий вдох, прежде чем последовать за ним.
   Зал заседаний палаты был необычно переполнен для столь позднего времени в пятницу днем. У многих пэров Звездного королевства были неотложные дела на выходные. У них всегда были неотложные дела на выходные, и установившаяся практика верхней палаты парламента заключалась в том, чтобы не назначать ничего важного на пятницу. Незначительным неудобствам, связанным с необъявленной войной Мантикоры с Народной республикой Хевен, едва ли можно было позволить нарушить этот священный обычай.
   Собственно, это и было одной из причин, по которой Норт-Холлоу попросил выделить пятницу для своего первого выступления. Не для того, чтобы, как могли бы ожидать некоторые, превратить это в "скрытое мероприятие", пока так много его врагов будут в отъезде, а потому, что это придаст тому, что он скажет, еще больший эффект неожиданности. И, конечно, потому, что это позволило в большей степени организовать сцену.
   Мишель Жанвье, барон Хай-Ридж и признанный лидер ассоциации консерваторов, ждал у входа в зал заседаний, чтобы поприветствовать Норт-Холлоу и его провожатого. Отец Норт-Холлоу был одним из ближайших союзников барона, и их отношения были сердечными, по крайней мере, внешне. На самом деле, хотя у них и были общие политические взгляды, барону Хай-Ридж никогда не позволялось забывать о доказательствах, которые десятый граф хранил в своих секретных файлах. Уликах, которые могли бы отправить даже пэра королевства в тюрьму на долгий-долгий срок, если бы их шепнули кому следует.
   Хай-Ридж тепло улыбнулся одиннадцатому графу и повернулся, чтобы пройти рядом с ним к трибуне спикера. Они бок о бок поднялись по ступеням невысокого возвышения, и спикер улыбнулся им - его улыбка была еще менее искренней, чем у Хай-Риджа, - когда они поднимались к нему. Серджиос Каппопулос, барон Истлейк, долгое время был членом фракции герцога Кромарти, и между сторонниками правительства и ассоциацией консерваторов и в лучшие времена не было взаимной симпатии, не говоря уже о сегодняшнем дне. Но ложное представление о коллегиальной приветливости должно было сохраняться, не так ли? Норт-Холлоу улыбнулся Истлейку в ответ, когда они с Хай-Риджем поднялись наверх, и почувствовал укол удовольствия от того, как напряглась челюсть Истлейка. Но затем спикер перевел дыхание и оглядел зал.
   - Милорды и леди, председательствующий выражает признание барону Хай-Ридж, - сказал он и отступил в сторону, позволяя Хай-Риджу занять место за трибуной.
   - Милорды и леди, - сказал барон, - для меня большая честь и немалое удовольствие поддержать первую речь нового пэра ее величества. Сына дорогого друга и коллеги, человека, который уже отдал десятилетия своей жизни служению Звездному королевству, и человека, который, я уверен, будет так же добросовестно выполнять свои обязанности члена этой палаты, слуги и распорядителя этого Звездного королевства, как и его отец до него.
   Он помолчал, оглядывая зал, затем протянул руку в сторону Норт-Холлоу.
   - Милорды и леди, одиннадцатый граф Норт-Холлоу.
   Раздался шум аплодисментов. Шум, который внезапно стал громче, когда несколько мужчин и женщин, находившихся в этом зале, поднялись на ноги. Довольно многие из этих мужчин и женщин были теми, кто обычно в пятницу днем находился в другом месте, но Хай-Ридж и члены ассоциации консерваторов очень тихо позаботились о том, чтобы в эту пятницу они были здесь. Не тогда, когда у камер высокого разрешения была возможность запечатлеть звуки их аплодисментов - в некоторых случаях даже радостные возгласы - как способ опровергнуть любые утверждения о том, что большая часть аристократии Звездного королевства пренебрегала графом Норт-Холлоу.
   Норт-Холлоу занял место Хай-Риджа за трибуной, улыбаясь аплодирующим коллегам, и тот факт, что он знал, сколько их было здесь по той же причине, по которой Хай-Риджу и в голову не пришло бы отказаться от поддержки сегодняшней речи, только усилил остроту этой улыбки.
   Он подождал, пока стихнут "спонтанные приветствия", затем повернулся к спикеру и Хай-Риджу.
   - Я благодарю вас за предоставленную возможность обратиться к палате, милорд, - серьезно сказал он, слегка поклонившись спикеру. - И вас за любезное представление, милорд Хай-Ридж, - добавил он, кланяясь барону. Затем он повернулся к ожидающим пэрам.
   - Милорды и леди, я не задержу вас надолго, - сказал он им. - Мне говорили, что краткость - это основа девичьего обращения, и пока я не пробыл среди вас достаточно долго, чтобы заслужить право на большую... болтливость, постараюсь иметь это в виду.
   По залу прокатилось несколько смешков. Один или два из них, возможно, даже были искренними.
   - Тем не менее, есть один момент, по которому у меня есть очень твердые взгляды, и я считаю, что по нескольким причинам сейчас самое подходящее время для меня поделиться этими взглядами с этой палатой.
   Несколько пэров, не входивших в ассоциацию консерваторов, поморщились, очевидно, ожидая, что последует дальше. Или, по крайней мере, они думали, что последует.
   О, да, милорды и леди, - сардонически подумал он, наблюдая за их гримасами. - Настанет день, когда я смогу сказать именно то, что, по-вашему, собираюсь сказать сегодня. Но этот день еще не настал.
   - Милорды и леди, - мрачно произнес он, - каждый мужчина и каждая женщина в этом зале осведомлены о событиях в Народной республике Хевен, о конфликте, который даже сейчас бушует по ту сторону границ Мантикорского альянса, и о мужественных мужчинах и женщинах нашего военного флота и космической пехоты, которые сражаются и - слишком часто - умирают, даже когда я стою здесь, перед вами.
   По аудитории прокатилось волнение, и многие из тех, кто до этого морщился, наклонились вперед на своих сиденьях, внезапно сузив глаза.
   - Точно так же, как все мы знаем об этих событиях, мы знаем и о том, как закончилась моя собственная служба в военном флоте и при каких обстоятельствах, - продолжил он, и его тон был более ровным, чем он намеревался. - Не буду притворяться, что мне не горько из-за этого, и не буду притворяться, что считаю приговор военного трибунала справедливым или беспристрастным. Сказав это, я признаю, что чувствовал бы себя именно так, каким бы справедливым ни был исход моего судебного разбирательства, точно так же, как признаю, что никто из вас не ожидал бы от меня официального "признания" вины, которой я не чувствую.
   - Но горечь, гнев, даже острое чувство несправедливости не могут служить оправданием для пэра королевства за невыполнение им своих обязанностей перед государством. Мы призваны не обращать внимания на собственные интересы и обиды, когда судьба Звездного королевства висит на волоске. И, милорды и леди, сейчас такое время.
   - Война, о которой нас так долго предупреждали, близка. - Он обвел зал твердым, мрачным взглядом. - На протяжении десятилетий, с момента восшествия короля Роджера на престол, мы готовились к этому самому дню. Мы создали военный флот, не имеющий себе равных по качеству и боевой мощи. Мы создали альянсы, способные противостоять самым суровым условиям войны.
   - Мы провели свою линию, заявив, что не отступим и не дрогнем.
   Он сделал паузу, позволив тишине затянуться на несколько вдохов, затем расправил плечи с серьезным выражением лица.
   - Многие в этом зале и по всему Звездному королевству верят, что волны революции и гражданской войны, захлестнувшие Народную республику, означают, что у нас может быть возможность избежать прямого конфликта, которого мы так боялись и к которому так долго готовились. И правда в том, что даже я нахожу этот аргумент весьма заманчивым. В конце концов, мы поссорились с законодателями, а они ушли, сметены - или их сметают - на свалку истории. Можно было бы надеяться, что новый режим осознает издержки экспансионистской внешней политики, которую так долго проводили законодатели. Что новые лидеры Народной республики откажутся от этого экспансионизма, попытаются сгладить разногласия между нами и жить в мире со своими межзвездными соседями.
   - Можно было бы надеяться на это, но было бы серьезной, даже фатальной ошибкой предполагать это.
   Он снова сделал паузу и почти физически ощутил недоверие и изумление, исходящие от коллег, которые не были предупреждены о его выступлении.
   - Милорды и леди, я понимаю, какой уродливой, жестокой и разрушительной была бы война с Народной республикой, - спокойно продолжил он. - Я видел это своими глазами. Но мы не виноваты в развязывании войны между нами, и, хотя я бы предпочел, чтобы подлинный ренессанс, подлинное революционное рвение преобразили Народную республику без дальнейшего конфликта, мы не можем зависеть от такого исхода. Действительно, согласно моим собственным источникам в военном флоте, гораздо более вероятно, что "председатель Пьер" попытается укрепить внутреннюю поддержку, указав на внешнего врага - нас.
   - Всегда возможно, что я ошибаюсь на этот счет. И всегда возможно, что те, кто призывает нас не упускать возможность, взять себя в руки и "дать миру шанс", правы, а мои опасения ошибочны. Но правда в том, что мы не смеем ставить на карту выживание Звездного королевства, свободу подданных ее величества, полагаясь на эту возможность.
   - Признаю, что это серьезное решение, и за него каждый порядочный мужчина или женщина должны голосовать по совести. Но я знаю, как намерен проголосовать сам, и призываю членов этой палаты сделать то же самое. Мы уже потеряли месяцы - более половины стандартного года, - в течение которых могли бы сразиться с врагом, продвинуться вглубь Народной республики и занять позиции, дающие стратегическое преимущество, достаточное для того, чтобы компенсировать наше отставание в тоннаже. Мы не можем вернуть эти месяцы назад, но очень важно, чтобы мы больше не тратили их впустую. Каждый день нашей задержки будет стоить жизни большему количеству наших военнослужащих, обойдется в миллионы долларов за поврежденные и уничтоженные звездолеты и увеличит опасность, в которой находится наше Звездное королевство.
   - Милорды и леди Мантикоры, я призываю вас присоединиться ко мне и проголосовать за официальное объявление войны Народной республике Хевен, чтобы позволить нашему великолепному флоту делать то, для чего он был создан, и защищать народ этого Королевства от его врагов!
  

* * *

   - Боже, как я это ненавижу, - прорычал лорд Уильям Эликсандер.
   Он сидел в личном кабинете, принадлежавшем Аллену Саммервейлу, герцогу Кромарти, и его комментарий не имел никакого отношения к виски двадцатишестилетней выдержки в его бокале. Он даже не смотрел на этот бокал. Вместо этого его взгляд был прикован к умной стене, на которой воспроизводилась запись в формате высокого разрешения.
   - Как вы можете так говорить? - премьер-министр Звездного королевства сидел за своим столом, глядя на ту же самую умную стену, и его смягченный виски баритон звучал язвительно. - Это именно то, что вы оба с Хэмишем говорили в течение нескольких месяцев. Почему вы не рады, что кто-то с другой стороны, наконец, сказал то же самое?
   - У меня чувствительный желудок, Аллен, - ответил Эликсандер. - Если вы не хотите, чтобы ваш ковер нуждался в чистке, возможно, вам стоит пересмотреть этот вопрос.
   Кромарти усмехнулся и тоже отхлебнул виски. Затем он покачал головой с извиняющимся видом.
   - Извините, Уилли. Я прекрасно понимаю, что вы имеете в виду. Но, насколько я понимаю, вас это раздражает - черт возьми, не меньше, чем меня! Это именно то, что нам было нужно от кого-нибудь - от кого угодно - из консервативных кругов на протяжении многих месяцев. У меня мурашки по коже, когда я слышу, как кто-то вроде Норт-Холлоу примеряет на себя роль "государственного деятеля", но никто из других пожирателей падали Хай-Риджа не собирался этого делать.
   - Рано или поздно кому-то из них пришлось бы это сделать, - возразил Эликсандер, затем поднял свободную руку с гримасой согласия. - Но я понимаю вашу точку зрения. Черт возьми, я высказал то же самое Хэмишу ранее сегодня. - Он закатил голубые глаза, которые были такими же, как у его старшего брата. - Поверьте мне, вы даже не захотите услышать его мнение об этом конкретном "государственном деятеле".
   - Не только не хочу, но и не должен, - фыркнул Кромарти. - Но я гарантирую вам, что он понимал, насколько важной, вероятно, будет речь Норт-Холлоу, не так ли?
   - Конечно, понимал. - Эликсандер отхлебнул еще виски. - Но вы же знаете, что этот трусливый ублюдок сделал это потому, что ему наплевать на военный флот или на то, сколько наших людей может погибнуть, если эта... эта квазивойна затянется надолго!
   - Вы думаете, я вчера родился? - кисло спросил Кромарти. - Он сделал это, потому что у него или у одного из советников его отца неплохие политические инстинкты.
   Он сделал большой глоток виски, словно желая избавиться от неприятного привкуса во рту, и Эликсандер хмыкнул.
   - Помимо всего прочего, попытка Бургундии исключить его из палаты лордов из-за "очевидной бесхарактерности" только что потерпела крах, - сказал он.
   - На самом деле герцог никогда не возражал против его бесхарактерности, Уилли. Такова природа его характера. И простая справедливость требует, чтобы я указал на то, что немало других наших коллег-пэров могут быть исключены на этом основании. Возможно, не в такой крайней степени, но все же...
   Он пожал плечами, и Эликсандер впился в него взглядом.
   - Ну, мы вряд ли можем поддержать предложение Бургундии теперь, когда Норт-Холлоу фактически единственный оппозиционный пэр, который высказался в пользу объявления войны, не так ли? - едко заметил канцлер. - Это уже достаточно плохо. Я имею в виду, давайте будем честными. Как бы мы оба ни были согласны с Бургундией, шансы на то, что он когда-либо соберет голоса против Норт-Холлоу, были... невелики даже до этого. Но в дополнение к этому, вся эта чертова чушь "больше в печали, чем в гневе" подорвет общественное мнение о его трусости. Мы никогда не выгоним его из палаты, Аллен, но, по крайней мере, можно было надеяться изолировать его, держать политически кастрированным. Вплоть до сегодняшнего дня он был настолько токсичным, что даже Хай-Ридж был вынужден держать его на расстоянии вытянутой руки, отказывая ему в официальном месте за столом консерваторов. Досье Норт-Холлоу гарантировало бы ему место за кулисами, но это даже отдаленно не одно и то же. Теперь они смогут протянуть руку помощи и поприветствовать его!
   - Я бы пока не стал заходить так далеко, - сказал Кромарти. Эликсандер недоверчиво посмотрел на него, и герцог махнул рукой. - Я же сказал, что пока не стал бы заходить так далеко, - отметил он. - В обществе все еще слишком много недовольства после его позорного увольнения, но вы правы. Это начнет разрушать сложившуюся ситуацию, и вы также правы в том, что в конечном итоге - и раньше, чем хотелось бы кому-либо из нас - они смогут официально выдвинуть его на пост. И этот ублюдок сядет на это место, и внешне он будет продолжать поддерживать войну. Конечно, что бы он ни говорил перед камерами, мы оба знаем, что за кулисами он все равно будет делать все возможное, чтобы сломать нам коленные чашечки, просто из-за того, как сильно он нас ненавидит. Хай-Ридж - высокомерная заноза в заднице и настолько коррумпированный политик, насколько это возможно, но им движет не личная ненависть, которую испытывает Норт-Холлоу. Возможно, даже больше к вам, чем ко мне, учитывая, насколько откровенно Хэмиш высказал свое мнение. Или тот незначительный факт, что Хэмиш был председателем суда, который уволил его. Он никогда не собирается "прощать и забывать", Уилли, и в сочетании с файлами его отца и тем, как сильно он ненавидит всех нас, в долгосрочной перспективе он будет гораздо опаснее, чем простой коррумпированный политический халтурщик, каким всегда был Хай-Ридж.
   - Чертовски верно, что так и будет, - проворчал Эликсандер. - И, по крайней мере, до тех пор, пока мы не получим официальное объявление войны, мы должны держать руки подальше от него, пусть даже он и его дружки и марионетки работают над восстановлением его общественного имиджа.
   - О, все гораздо хуже. - У Кромарти было выражение лица человека, который только что откусил что-то гнилое. - Завтра утром? Завтра утром я должен встать и публично поблагодарить его за "вдумчивую и патриотическую" речь. Правительству придется принять его, использовать в качестве первого клина в рядах противников декларации. И все дружки Хай-Риджа, которые откладывали это, которые, наконец, начали осознавать, в какое безвыходное политическое положение они себя загнали, теперь, когда общественное мнение повернулось против них, сделают то же самое, черт возьми. Если кто-то, с кем так жестоко обращалось правительство Кромарти, может подняться над несправедливостью, от которой он пострадал, и так красноречиво выступить в поддержку официального объявления войны, то у них нет другого выбора, кроме как поступить так же.
   Его глаза гневно сверкнули.
   - Я знаю, что мне следовало бы на коленях благодарить Бога за то, что он это сделал, молиться, чтобы это действительно изменило ситуацию, повернуло ее вспять. И я искренне благодарен вам за это, Уилли. Но это не только первый шаг к его реабилитации; это также первый шаг к тому, чтобы позволить Норт-Холлоу сползти с уступа и спасти свою собственную политическую карьеру. И я просто не могу убедить себя в том, что предоставление такой возможности Норт-Холлоу не обернется почти такой же катастрофой где-нибудь в будущем.
  
   Резиденция графа Норт-Холлоу
   Город Лэндинг
   Планета Мантикора
   Двойная система Мантикоры
   28 февраля 1906 г. э. р.
  
   - Итак, мы ожидаем, милорд, что резолюция о специальном финансировании будет представлена на заседании в четверг, - сказал Бентон Тоскарелли, барон Монтро и парламентский секретарь ассоциации консерваторов. - Я уже обсуждал это с бароном Хай-Ридж, и он твердо убежден, что вы должны присоединиться к нему и высказаться в его поддержку. Учитывая, насколько важным было ваше выступление в преодолении тупиковой ситуации с объявлением войны, я уверен, что все участники собрания с ним согласятся.
   - Это очень любезно со стороны вас и барона, Бентон, - ответил граф Норт-Холлоу. - Я вам очень признателен. Но, по правде говоря, я все еще новичок в этой палате. Как бы то ни было, я придерживаюсь мнения, что эту возможность следует предоставить кому-то из наших старших коллег. На самом деле, я думаю, вы были бы отличным выбором.
   - Это лестно, милорд, но...
   - Простите, что перебиваю, но я сделал это предложение не для того, чтобы польстить вам. Или, как бы уместно это ни звучало, в знак признательности за любезность предложения. Я сделал это, потому что это разумный шаг с политической точки зрения.
   Монтро закрыл рот. Его брови поползли вверх, и Норт-Холлоу обвел взглядом полдюжины мужчин и женщин, собравшихся в библиотеке его городского дома.
   Отец Павла Юнга был заядлым читателем. Павел - нет, и в молодости он редко удостаивал эту библиотеку своим присутствием. Но после смерти десятого графа он стал ее более частым гостем. Ее изящно обставленный простор был гораздо более подходящим фоном для встреч трезвого, серьезно мыслящего государственного деятеля, чем его гораздо меньший по размеру - и гораздо более эффективный - кабинет. Что даже не учитывало создаваемое ею ощущение непрерывности.
   Димитрий Янг проводил на публике меньше времени, чем многие его коллеги-сверстники, но вряд ли он был совершенно чужим в центре всеобщего внимания. Ни один политик не смог бы работать на его уровне, не налаживая надлежащих контактов со СМИ и умело используя их при необходимости, и Димитрий, который был почти так же искусен в этом, как и в шантаже, проводил подавляющее большинство своих голоинтервью именно из этой библиотеки. Это было одной из его отличительных черт, и его сын Павел, последовав его примеру, уже обнаружил, какой элегантный, сдержанно аристократичный фон она создает для камер. Не говоря уже о том, как нынешнее ее использование подчеркивало его положение наследника своего отца.
   И все же эта открытость для публики была наименьшей из привлекательных сторон библиотеки, во многих отношениях, потому что это было также святилище, куда его отец приглашал своих политических союзников - хотя "вызывал", возможно, было бы более подходящим глаголом, - когда затевались интриги. Это означало, что для политических деятелей, с которыми Павел встречался здесь, это также подчеркивало несколько иную преемственность. Эта библиотека была для них напоминанием обо всем остальном, что он унаследовал от своего отца, включая отлаженную политическую организацию Димитрия.
   И, конечно, о его файлах.
   - Давайте будем честны между собой, - продолжил он, откидываясь на спинку кресла, которая оказалась примерно на восемь сантиметров выше, чем у любого другого кресла в библиотеке. - Я понимаю, почему ассоциация заняла свою первоначальную принципиальную позицию. - Один или два человека моргнули, но никто не был настолько невежлив, чтобы громко фыркнуть. - И я действительно понимаю, почему либералы боролись с объявлением войны изо всех сил, вплоть до окончательного голосования. Но нет смысла притворяться, что на этом пути мы - я имею в виду оппозицию в целом - не понесли ущерба с точки зрения общественного мнения. Видит бог, ожидать, что "человек с улицы" поймет тончайшие нюансы дипломатии - или чего-либо еще, на самом деле, - бесполезно. К сожалению, убеждения и требования избирателей, какими бы плохо информированными и какими бы изменчивыми они ни были, также являются неизбежными факторами в политических расчетах Звездного королевства.
   Он покачал головой, и на его лице отразилась смесь трезвой задумчивости и раздражения, свойственная невежественным, бесхитростным, зависящим от эмоций людям. Монтро и еще двое или трое поморщились в знак согласия, а он пожал плечами.
   - Предполагается, что наша палата должна быть выше сиюминутных страстей. Конституция специально предусмотрела палату пэров для того, чтобы она служила балансиром против тирании мимолетного, непостоянного большинства в палате общин. Но это не значит, что мы можем игнорировать общественное мнение, особенно когда находимся в оппозиции к действующей власти. На самом деле, если вы простите мою откровенность, тот факт, что ассоциация не представлена в палате общин, делает нас еще более уязвимыми для маргинализации в глазах общественности, потому что гораздо легче представить нас исключительно как партию личных интересов и аристократических привилегий.
   Все серьезно кивнули, хотя никто из них не упомянул, что такое представление весьма облегчалось тем фактом, что ассоциация консерваторов в значительной степени была именно партией личных интересов и аристократических привилегий.
   - Я также случайно узнал из своих источников, - Норт-Холлоу бросил быстрый взгляд на элегантную рыжеволосую женщину, сидевшую в стороне, - что несколько высокопоставленных сторонников Нью-Киева намерены выступить против решения о финансировании.
   - В самом деле, милорд? - Шарлотта Мантут, баронесса Нью-Флашинг, нахмурилась, и ее серые глаза слегка сузились. - Графиня ничего такого не говорила.
   - Я уверен, что леди Мариса, как лояльный член оппозиции, успеет предупредить нас до четверга. - По тону Норт-Холлоу можно было заключить, что он не ожидал ничего подобного. - Но моя информация достоверна.
   Кое-кто из присутствующих теперь нахмурился. Между ассоциацией консерваторов и либеральной партией было очень мало симпатий, несмотря на их нынешнее партнерство в оппозиции правительству Кромарти. И как бы ни было неприятно ассоциации признавать это, либералы Нью-Киева были значительно влиятельнее их. В то время как ассоциация претендовала примерно на одинаковое количество мест в палате лордов, в палате общин у нее было нулевое представительство. Либералы, с другой стороны, контролировали второй по величине блок голосов в палате общин. Правда, даже их значительно опережали центристы, у которых было абсолютное большинство в шестьдесят голосов, но они все равно были ближе всего к реальной оппозиции Кромарти в нижней палате. Это также дало им гораздо более широкую базу поддержки, чем могла бы рассчитывать ассоциация, и, хотя они могли быть непримиримыми идеологическими врагами ассоциации, были два момента, в которых они сходились во мнениях: их столь же непримиримая оппозиция центристам и защита их представителями политического доминирования палаты лордов. И, конечно же, их собственного положения в этой доминирующей палате.
   Эти два пункта соглашения объясняли союз, который они заключили, чтобы противостоять официальному объявлению войны Народной республике Хевен. Но, хотя и те, и другие обосновывали свое несогласие практически одинаковыми трезвыми, моральными аргументами, правда заключалась в том, что они выступали против этого по совершенно разным причинам. Ассоциации никогда бы не пришло в голову признать, что ее оппозиция проистекала в гораздо большей степени из необходимости защитить сына одного из ее лидеров от разъяренного королевского флота, чем из чего-либо, хотя бы отдаленно напоминающего реальные принципы. Либеральные коллеги всегда понимали этот аспект их альянса, но решение ассоциации поддержать объявление войны, как только будет достигнута их истинная цель, почти наверняка стало похоронным звоном для партнерства, которое, как обе стороны всегда знали, может быть лишь временным.
   Либералам еще предстояло объявить о каком-либо решении официально выйти из этого партнерства, но они также отказались признать свое поражение по объявлению войны, и их страстное, отчаянное сопротивление после первой речи Норт-Холлоу затянуло битву еще на шесть стандартных недель. В конце концов, конечно, они потерпели неудачу. Что еще хуже, с политической точки зрения, их проигранная битва лишила их гораздо большей общественной поддержки, о которой упоминал Норт-Холлоу. Депутаты-либералы, которые, в отличие от своих коллег аристократов-либералов в палате лордов, должны были выставлять свою кандидатуру на выборы, должны были чувствовать политическую температуру. Действительно, довольно многие из этих депутатов порвали с аристократическим крылом своей партии и перешли на сторону правительства. Это не было чем-то беспрецедентным в политической истории Звездного королевства, но такое случалось не более нескольких раз за стандартные столетия, и это многое говорило о горечи внутреннего раскола либералов. Дальнейшее сопротивление войне могло только усугубить ситуацию, что, несомненно, объясняло скептическое удивление Нью-Флашинг при мысли о том, что любой либеральный пэр может быть настолько глуп, чтобы выступать против мер по финансированию, подумал граф.
   Он оглянулся на рыжеволосую женщину и поднял руку.
   - Не могли бы вы подробнее рассказать об этом леди Шарлотте, Джорджия? - пригласил он.
   - Конечно, милорд, - ответила она, и все повернулись в ее сторону.
   Если это внимание и смутило ее, она никак этого не показала.
   - Как, я уверена, всем вам известно, милорды и леди, - сказала она, - одна из моих обязанностей заключается в том, чтобы оставаться в курсе событий как в палате лордов, так и в палате общин от имени графа. И за эти годы я нашла источники в самых неожиданных местах. Согласно некоторым из этих источников, включая двух высокопоставленных коллег-либералов, леди Мариса все еще пытается предотвратить любое формальное противодействие решению о финансировании, но у нее ничего не получается. Уверена, что все вы даже лучше меня знаете, как разозлились многие либеральные коллеги, когда ассоциация решила поддержать декларацию об объявлении войны. На самом деле, несмотря на свое публичное заявление о том, что она остается в оппозиции к правительству, леди Мариса сама в то время довольно громко заявляла об этом "предательстве". Наверняка она все еще испытывает те же чувства.
   - Но, как только что отметил граф Норт-Холлоу, либералам действительно стоит беспокоиться о своем представительстве в палате общин, и их депутаты дали леди Марисе полностью осознать, насколько сильно общественное мнение склонилось в пользу войны. Они также предельно ясно дали понять, что не хотят, чтобы кто-либо из их коллег продолжал выступать против этого из-за возможных последствий для избирательных урн. И они не единственные, кто осознает, насколько это подорвало их поддержку со стороны избирателей. Согласно некоторым другим моим контактам, в кабинете министров на самом деле велась некоторая дискуссия о желательности проведения досрочных всеобщих выборов, пока поддержка военной политики Кромарти настолько сильна. - Сакристос пожала плечами. - Маловероятно, что Кромарти сделает это в данный момент, поскольку у него уже есть абсолютное большинство в палате общин, но всегда возможно, что он пойдет на это, потому что все данные опросов свидетельствуют о том, что либералы потеряли бы позиции, вероятно, серьезно. Однако, даже если этого не произойдет, либералам давно пора наладить отношения со своими избирателями.
   Леди Мариса полностью осознает это и изо всех сил пытается повлиять на несогласных. К сожалению, по крайней мере трое ее коллег не считают это одним из своих приоритетов. Граф Дэбни, графиня Уинстейнли и барон Силверстоун сообщили ей, что намерены выступить против резолюции. Она все еще спорит с ними, но вы знаете этих троих не хуже, чем кто-либо другой, милорды и леди. Они твердо стоят на своем. Вы действительно думаете, что она сможет изменить их мнение до голосования?
   - Нет, - сказала Нью-Флашинг через мгновение. - Нет, мисс Сакристос, я так не думаю. Только не в том, что касается этих троих. В конце концов, прежде чем она смогла бы переубедить их, кто-то должен был бы их найти, не так ли?
   Несколько человек рассмеялись, услышав это, и Джорджия Сакристос позволила себе слегка улыбнуться в ответ.
   - Мы все достаточно хорошо подсчитали голоса, чтобы знать, что резолюция пройдет без проблем, что бы эти трое ни говорили по этому поводу, - сказал Норт-Холлоу, вновь привлекая внимание своих гостей. - И мы также знаем, что, несмотря на то, что графиня будет все время твердить о том, что членам ее партии должно быть позволено "голосовать по совести", даже если это не является популярной позицией, это навредит либералам, по крайней мере, в краткосрочной перспективе.
   Все кивнули, и он пожал плечами.
   - Ну, а еще это даст нам, членам ассоциации, возможность подчеркнуть нашу поддержку войны, теперь, когда мы в принципе убеждены, что наш долг - сделать именно это. Очевидно, что, как и либералам, нам нужно оставаться в официальной оппозиции, хотя бы для того, чтобы сохранить свои позиции на переговорах в будущем, но, безусловно, наш патриотический долг - выступить открыто в этом вопросе. На самом деле, я считаю, что именно так мы должны формировать наши выступления в палате. Конечно, - он слегка улыбнулся, - я не вижу необходимости упоминать, что это также даст нам значительно больше рычагов воздействия на будущих переговорах.
   Его гости улыбнулись ему в ответ, и он пожал плечами.
   - Вот почему я думаю, Бентон, что вы должны быть одним из тех, кто выступит от нашего имени в этом вопросе, поскольку вы были так красноречивы, излагая основы нашего первоначального неприятия войны. - Норт-Холлоу улыбнулся Монтро еще серьезнее. - Я уверен, что было бы чрезвычайно ценно услышать, как вы столь же красноречиво говорите о причинах изменения нашей позиции... вызревшего по мере поступления дополнительной информации о событиях в Народной республике, растущем темпе конфронтации и жертвах наших мужественных военнослужащих, мужчин и женщин.
   Монтро кивнул, и его товарищи последовали его примеру. В конце концов, барон действительно был необычайно красноречивым оратором. Он также был очень простым человеком, с хорошо развитой способностью находить глубокие и значимые принципы даже в самых своекорыстных и расчетливых позициях.
   - Что касается меня, - продолжил Норт-Холлоу, - я уже публично изложил свои собственные причины поддержки декларации и, как следствие, запроса на специальное финансирование. Очевидно, что дальнейшее расширение военного флота и расходы на военное время потребуют более комплексного и устойчивого механизма финансирования, и я уверен, что у нас будут обычные парламентские бои, прежде чем мы уладим все детали. Но эта специальная мера должна, по крайней мере, частично устранить пробел и восполнить значительную часть дефицита средств на техническое обслуживание, который возник у флота до того, как объявление войны было окончательно принято голосованием.
   - Однако, в то же время, - он позволил своему выражению лица и голосу звучать с тщательно отмеренной горечью, - нет смысла притворяться, что мои отношения с военным флотом, и особенно с нынешним адмиралтейством, можно назвать хотя бы отдаленно сердечными. Считаю, что моя позиция по объявлению войны улучшила мнение широкой общественности обо мне, но я мог бы выступать за решение о финансировании до посинения, и лично мне это мало что дало бы в плане улучшения отношений с адмиралтейством или нынешним правительством. Поэтому вместо того, чтобы упускать эту возможность из-за нового члена ассоциации, особенно если это никак не повлияет на его собственную власть, мы должны использовать ее, чтобы провести как можно более резкий контраст между нашей собственной эволюционирующей позицией и неподатливой, упрямой, догматичной оппозицией некоторых других членов палаты представителей. И для этого нам нужен красноречивый оратор, обладающий достаточным авторитетом, чтобы все Звездное королевство признало его официальным представителем всей ассоциации. Вы согласны?
   - Не знаю, как Бентон, но я-то точно знаю! - с улыбкой сказала Нью-Флашинг. - И я уверена, что говорю от имени всех нас, милорд, когда говорю, что глубоко ценю вашу готовность остаться в стороне в интересах ассоциации - и Звездного королевства, конечно, - особенно после того, как флот жестоко обошелся с вами. И что я польщена проницательностью, которую демонстрирует ваше объяснение. Именно такого анализа я могла бы ожидать от вашего отца, если вы позволите мне так выразиться.
   - Конечно, я "позволю вам так сказать"! - улыбка Норт-Холлоу сочетала в себе грусть и юмор. - Как мне может не понравиться сравнение с отцом? Он был одним из самых умных и проницательных с политической точки зрения людей, которых я когда-либо знал. Я только надеюсь, что со временем смогу внести такой же вклад в ассоциацию - и в Звездное королевство - как и он.
   - Уверена, что вы это сделаете, - сказала Нью-Флашинг. - На самом деле, я предвижу, что в самом ближайшем будущем вы займете руководящую должность.
   - Давайте не будем забегать вперед. - Норт-Холлоу изящно взмахнул рукой. - В конце концов, я все еще самый новый член палаты. Конечно, я надеюсь вырасти как в должности, так и в авторитете в ассоциации, но всему свое время! На данный момент, я думаю, мои усилия и вклад будут наиболее эффективны за кулисами, на заседаниях, подобных этому. По крайней мере, - он позволил себе еще одну из тех тщательно отмеренных вспышек горечи, - до тех пор, пока не утихнут отголоски моего военного трибунала.
   - Конечно, - пробормотала Нью-Флашинг, и Монтро серьезно кивнул. Норт-Холлоу кивнул в ответ, удовлетворенный тем, что его истинное послание было передано. И что оно дойдет до адресата, как только Монтро сможет доложить барону Хай-Ридж. Нет, Павел Юнг не хотел занимать официальное положение и пользоваться авторитетом в ассоциации, которые принадлежали его отцу. Во всяком случае, пока нет. И все, что он говорил о том, что не стоит назначать его на эту должность завтра или послезавтра, было правдой. Но он твердо намеревался играть ведущую роль "на подобных собраниях". Димитрий Юнг был самым влиятельным законодателем в ассоциации консерваторов, и Павел намеревался занять этот пост в самом ближайшем будущем. На самом деле, он намеревался со временем - и гораздо раньше, чем мог предположить барон Хай-Ридж, - занять еще более высокое положение, как только будет смещен его нынешний обладатель.
   Истинной целью сегодняшней встречи было подчеркнуть его статус "делателя королей" для высшего руководства ассоциации. И именно поэтому на ней также присутствовала Джорджия Сакристос. Хотя почти каждый мантикорский политик знал о "файлах Норт-Холлоу", истинные лидеры консервативной ассоциации знали, что Сакристос была старшим сотрудником разведки Димитрия Юнга, женщиной, которая помогала собирать и обновлять эти файлы. И одним из пунктов этой встречи было то, что ее личный отчет должен был подчеркнуть, что оба этих смертоносных политических оружия теперь находятся в руках Павла.
   Конечно, подумал он, даже "ближний круг" не знает всего, что Джорджия сделала для отца, не так ли?
   - Что ж, на этой ноте, - сказал он, поднимаясь с кресла, - я думаю, мы, вероятно, обсудили все, что хотели обсудить сегодня. И, с вашего позволения, есть еще несколько вопросов, требующих моего внимания.
   - Конечно! - сказал Монтро. Барон встал, к нему присоединились его товарищи, и Норт-Холлоу лично и любезно проводил их до парадной двери особняка.
   Он улыбнулся, наблюдая, как они садятся в свои машины и уезжают, хотя улыбка исчезла так же быстро, как и появилась. Затем он повернулся и пошел обратно в библиотеку.
   Сакристос оторвала взгляд от своего портативного компьютера, выражение ее лица было холодно-внимательным, когда он вернулся в просторное помещение.
   Он улыбнулся и подошел к ней. Затем обхватил ее лицо ладонью, наклонился вперед и коснулся кончиком языка ее уха.
   Она сидела очень тихо, затем потянулась и накрыла его руку своей ладонью, прижавшись к ней, и он улыбнулся ей на ухо. Не потому, что думал, что она действительно рада его ласкам, а потому, что знал, что это не так. В этом всегда была какая-то пикантность "...убедить кого-то вроде Джорджии", - подумал он.
   Он не торопился высказывать свою точку зрения - по крайней мере, на данный момент, - прежде чем выпрямился и снова вернулся к своему креслу.
   - Я думаю, все прошло хорошо, - сказал он с двусмысленной ухмылкой, когда снова уселся.
   - Думаю, что ваше сообщение - во всяком случае, все ваши сообщения - дошли до всех, - признала она, что, вероятно, было для нее двойственным признанием.
   - Хорошо, - сказал он. Но затем он откинулся на спинку кресла, и его улыбка исчезла.
   - А что еще? - спросил он совсем другим, гораздо более холодным и суровым голосом.
   - Если вы уверены, что действительно хотите этим заняться, думаю, я нашла того, кто лучше всего подходит для идеального оперативника, - ответила она. - Вы уверены?
   - А что может заставить тебя думать, что я не уверен? - в его голосе появились неприятные нотки, а глаза сузились.
   - Одна из моих обязанностей - давать вам советы, - сказала она. - Не просто выяснить, как сделать то, что вам нужно, но и указать на возможные последствия того, что, по вашему мнению, необходимо сделать. И, честно говоря, одним из таких последствий является то, что если что-то случится - если вообще что-нибудь случится - с Харрингтон в этот момент, внимание будет приковано к вам из-за вашей истории с ней. Вероятно, я могу - даже почти наверняка - оградить вас от юридических последствий такого внимания, но политические последствия могут быть совершенно иными.
   - В краткосрочной перспективе, возможно, - признал он. - В долгосрочной перспективе "общественное мнение" забудет обо всем этом, как только какое-нибудь новое, чрезвычайно увлекательное событие привлечет крошечное внимание обывателя благодаря его однозначному IQ. Даже если бы это было неправдой, я не какой-то там депутат из захолустного Уордборо, который должен беспокоиться о выборах, так что к черту общественное мнение. И для всего, о чем мне стоит беспокоиться на политическом фронте, у меня все еще есть досье отца, не так ли? Не говоря уже о тебе?
   - Вероятно, это правда, - признала она.
   В конце концов, они оба знали, насколько мощным оружием на самом деле были досье покойного графа. Так же, как они оба знали, что тот факт, что она была в них указана, гарантировал, что Павел будет обладать ею столько, сколько захочет.
   Во многих отношениях.
   - Я просто хочу убедиться, что вы понимаете возможные последствия, прежде чем мы двинемся дальше, - продолжила она. - Да, я могу убедительно все отрицать. Нет, я не могу обещать, что кто-то действительно в это поверит.
   - Почему ты думаешь, что я хочу, чтобы кто-то не верил, что я имею к этому отношение? спросил он и улыбнулся, увидев в ее глазах искреннее удивление. - О, - он махнул рукой, - я бы предпочел, чтобы слухи об этом не распространялись, но мы оба знаем, что этого не произойдет. Как ты сказала, если с этой сучкой что-нибудь случится, многие люди автоматически обвинят в этом меня. Но правда, Джорджия? Правда в том, что мое сердце вовсе не разобьется, если такие люди, как этот ублюдок Уайтхейвен выяснят, кто на самом деле стоит за всем этим. На самом деле, мое сердце не разобьется, если все ублюдки, которые выстроились за его спиной, чтобы растоптать мою карьеру, будут точно знать, что произошло. И тот факт, что они никогда не смогут этого доказать - никогда не смогут сделать с этим ни единой чертовой вещи, - только улучшит ситуацию!
   - Хорошо, - сказала она через мгновение. - Понятно. Если сделать это таким образом, это будет немного сложнее, но это также означает, что оперативник, которого я имею в виду, вероятно, подходит даже больше, чем я думала.
   - Хорошо! Тогда я оставляю это на твое усмотрение.
   - Боюсь, все не так просто, - сказала она, и его глаза снова сузились.
   - Почему?
   - Потому что он будет настаивать на личной встрече.
   - Что?
   - Он будет настаивать на личной встрече, чтобы обсудить именно то, что вы хотите сделать. Таков его стиль работы.
   - Я так не думаю! - Норт-Холлоу оборвал себя на полуслове.
   - Не встречаться с ним - это не вариант.
   - Тогда ты встретишься с ним!
   - О, я так и сделаю, Павел, - ответила она. - Мне придется это сделать, если я собираюсь устроить это для вас, так что не думайте, что моя собственная шкура не будет в игре, если все пойдет наперекосяк. Но я никак не смогу убедить его, что я главный вдохновитель, и он будет настаивать на личной встрече с моим начальником. И, честно говоря, я уверена, что он уже знает, кто это. Нет, не потому, что я сказала ему - пока, - спокойно продолжила она, в то время как Норт-Холлоу гневно напрягся. - Я еще даже не связывалась с ним напрямую. Но мне и не придется ему говорить. Одна из причин, по которой он подходит для этой работы, - это то, насколько он хорошо осведомлен и умен. Такие люди, как Монтро и Нью-Флашинг, не единственные, кто знает, что я сделала для вашего отца и, соответственно, что я все еще делаю для вас. С таким же успехом вы могли бы прямо сейчас признать, что другие люди, которые занимаются тем же, что и я, знают своих коллег-игроков, включая меня, и на кого большинство из нас работает. И даже если бы он еще не знал, на кого я работаю, как только я сказала бы ему, чего вы хотите и как вы хотите, чтобы это было сделано, он бы понял, что я могу представлять интересы только одного человека. При всем моем уважении, это обратная сторона вашего намерения дать понять ее сторонникам, кто организатор того, что с ней произойдет.
   Он несколько секунд пристально смотрел на нее, затем глубоко вздохнул.
   - В таком случае, похоже, что он не идеальный оперативник, - едко заметил он. - Все это твое "правдоподобное отрицание" вылетит в трубу, если он узнает, кто его нанял!
   - Нет, это не так. По крайней мере, не обязательно.
   - Как только кто-нибудь из властей прижмет его, он сдастся, - парировал Норт-Холлоу. - Конечно, друзья этой сучки узнают, что это я привел все в движение! И неужели ты хоть на мгновение всерьез думаешь, что королевский прокурор не предложит ему самую выгодную сделку, если бы это позволило Кромарти, Уайтхейвену и их ублюдочным приятелям расправиться со мной?
   - Во-первых, - сказала она все тем же спокойным тоном, - одна из причин, по которой он является идеальным выбором, заключается в том, что его предпочтительная методика не дает прокурору возможности опереться на нее, - она ехидно улыбнулась. - Единственным незаконным аспектом всей операции будет тот факт, что он принял оплату за нее. В отсутствие доказательств этого никто никогда не сможет прикоснуться к нему, что, в свою очередь, означает, что они никогда не смогут прикоснуться и к вам. По общему признанию, если бы корона когда-нибудь смогла доказать, что ему за это платили, его можно было бы привлечь к ответственности, но он уже давно выполняет подобные задания, и никто никогда не мог доказать ничего подобного. И, опять же, при всем моем уважении, я уже давно плачу таким людям, как он, за вашего отца, не оставляя отпечатков пальцев в неудобных местах.
   - Во-вторых, тот факт, что он настаивает на том, чтобы знать, кто его нанял, на самом деле является для вас довольно действенной формой дополнительной защиты.
   - Каким образом сообщение ему о том, кто его нанял, "защищает" меня? - скептически спросил он.
   - Потому что, - ответила она, - он так поступает со всеми своими клиентами, и каждый из них это знает. А это значит, что, если появится хотя бы намек на то, что он собирается выдать короне кого-либо из свидетелей, десятки людей - по крайней мере, один или два из них занимают довольно высокое положение в Формировании - выстроятся в очередь, чтобы убедиться, что он мертв, прежде чем он сможет добавить их в список. Так что, даже если бы он захотел рассказать властям, кто его нанял и почему - что, по общему признанию, он мог бы сделать, если предположить, что им когда-нибудь удастся найти доказательства того, что кто-то это сделал, - он подписал бы себе смертный приговор, потому что многим из его бывших клиентов было бы что терять, если бы он когда-нибудь начал петь как птица. В конце концов, корона потребовала бы от него все, что смогла бы выжать, а список его клиентов не может этого допустить.
   Норт-Холлоу открыл было рот, чтобы прервать ее. Но тут он снова закрыл его, откинувшись на спинку стула, и выражение его лица стало более задумчивым, и Сакристос мысленно улыбнулась, глядя на его спокойно-внимательное лицо. Она думала, ему это понравится. Но...
   - Хорошо, - сказал он. - Я могу понять твою логику. Хотя не уверен, что разделяю ее. И, - его взгляд заострился, - уверен, что кто-то с твоим опытом мог бы найти мне кого-то другого для выполнения этой работы. Может быть, кого-то менее "идеального", но понимающего важность анонимности.
   - Да, могу, если вы настаиваете. Чего я не могу сделать, так это найти кого-то другого, кто бы отвечал все пунктам в вашем списке дел так, как это делает этот парень.
   - Что это значит? - подозрительно спросил он.
   - Это значит, - сказала она, вставая со своего стула, подходя и усаживаясь к нему на колени, - что во всем Звездном королевстве нет человека лучше этого парня, особенно, - она обняла его за шею, - если вы хотите напинать прямо по зубам Кромарти и Эликсандеру, Уайтхейвену и всем остальным. Если мы позволим ему делать свою работу так, как он делал это всегда, ответный удар обрушится на этого ханжеского ублюдка Кромарти. И самое лучшее из всего этого, - она придвинулась ближе, наклонившись, чтобы нежно прикусить мочку его уха, - это то, что Кромарти или кто-либо другой ничего не смогут с этим поделать.
   - И с чего бы это? - Норт-Холлоу обнял ее одной рукой, в то время как другая его рука медленно скользнула вверх по ее бедру и забралась под юбку. - Не то чтобы я не ценил твои попытки склонить меня к согласию, - добавил он с ухмылкой, - но ты должна признать, что это немного сложно принять без определенных оговорок.
   - О, я знаю это.
   Она откинулась назад, чтобы улыбнуться, глядя ему в глаза, когда его рука поползла еще выше, и тот факт, что он знал, насколько эта улыбка... натянута, нравился ему еще больше. Она знала это и ненавидела, но заставила себя улыбнуться еще шире, затем снова наклонилась вперед и поцеловала его медленно, не отрываясь. Этот поцелуй длился долго, прежде чем она, наконец, отстранилась.
   - Я знаю это, - прошептала она ему на ухо. - Но это только потому, что я еще не назвала вам его фамилию.
  
   Ресторан У Бертельсена
   Город Лэндинг
   Планета Мантикора
   5 марта 1906 г. э. р.
  
   Ресторан У Бертельсена был известен по многим причинам. Одной из них было то, что это был второй по старшинству постоянно действующий ресторан в Лэндинг-Сити. Во-вторых, непревзойденное качество его кухни и ассортимент меню, в котором даже не упоминался винный погреб и список ликеров. Но еще одной и, возможно, самой большой достопримечательностью этого дорогого ресторана было его уединение.
   Торвальд Бертельсен, основатель ресторана, иммигрировал в Звездное королевство Мантикора в 1640 году э. р., всего через полстолетия после первого прохождения мантикорского туннельного перехода. В то время ему было меньше тридцати стандартных лет, и его самым первым опытом была кулинарная забегаловка, известная как "Заведение Торвальда", обслуживавшая постоянно растущую рабочую силу Звездного королевства на верфях.
   Именно в этой закусочной он познакомился с Сиун О'Кэролан, дочерью рабочего верфей, которая в недвусмысленных выражениях сообщила ему, что приготовленная для нее кукурузная похлебка некачественная. В лучшем случае. Торвальд спросил ее, не думает ли она, что сможет приготовить что-нибудь получше, и, когда она заверила его, что сможет, сразу же нанял ее. Это был вдохновенный шаг, и не только потому, что она привезла с собой рецепт похлебки, приготовленный ее матерью. Ее присутствие на кухне подняло "Заведение Торвальда" на совершенно новый уровень, и оно стало одной из самых популярных закусочных на скромной орбитальной платформе с грубыми краями, которой со временем предстояло стать станцией "Гефест".
   Этот магазин-кулинария оставался первой любовью Торвальда, после Сиун Бертельсен, матери его детей и центра его жизни - до дня его смерти. Но (во многом по настоянию Сиун) в 1649 году он открыл второе, более фешенебельное заведение в центре Лэндинга, рядом с недавно построенным городским оперным театром. Это было идеальное место для привлечения высшего света, и Торвальд пообещал, что этим высшим кругам будет предоставлен приватный ужин, в котором их не будут отвлекать, создавать помехи или надоедать неудобной рекламой.
   Были люди, которые думали, что мгновенный успех его нового ресторана объясняется его расположением и гарантией конфиденциальности. Торвальд знал, что это не так. Он знал, что истинная причина процветания У Бертельсена заключается в том, кто железной рукой управляет его кухней, и приложил все усилия, чтобы превратить его в жемчужину ресторанного бизнеса Лэндинга в качестве подарка любимой женщине.
   Но он так и не закрыл Заведение Торвальда. Каждый понедельник своей жизни он проводил там, рядом с Сиун, закатав рукава и смеясь на кухне и за стойкой, и именно там их пятеро детей постигали суть и радость профессии ресторатора.
   Он потерял Сиун в дорожно-транспортном происшествии в 1674 году.
   Она оказалась в том воздушном такси только потому, что отправилась на встречу с одним из поставщиков продуктов. Предполагалось, что это была работа Торвальда, но он был слишком занят на совещании персонала в ресторане, поэтому она полетела вместо него.
   В том году Торвальду исполнилось шестьдесят три. Старшему сыну Торвальда и Сиун, Каталу, было тридцать, и каждый раз, когда Торвальд заходил в кафе У Бертельсена, он вспоминал ту встречу, на которую не смог прийти из-за занятости. Вспоминал, как умерла Сиун. Поэтому он передал У Бертельсена Каталу и удалился в Заведение Торвальда, чтобы предаться воспоминаниям о молодой женщине, с которой познакомился в его шумной, оживленной столовой и которую так сильно полюбил.
   Два стандартных столетия спустя ресторан У Бертельсена все еще существовал, по-прежнему находился под управлением семьи Бертельсен и по-прежнему возглавлял список всех пятизвездочных ресторанов Лэндинга. Но, как и сам Лэндинг, в другом отношении времена изменились. Оперный театр был снесен девяносто стандартных лет назад, и низкое четырехэтажное здание У Бертельсена приютилось у подножия гигантской керамобетонной башни, уходившей в небеса там, где когда-то стоял оперный театр. Ландшафтный сад ресторана площадью в три гектара, расположенный всего в километре от здания парламента, стоил непристойных денег, хотя семья и не заикалась о его продаже, а его клиентура была еще более заоблачной, чем когда-либо.
   Тем не менее, У Бертельсена была и другая сторона, потому что политика Торвальда по защите конфиденциальности посетителей оставалась в силе, и его потомки внедрили лучшие технологии, которые регулярно обновлялись для ее обеспечения. И поскольку так оно и было, многие постоянные посетители У Бертельсена ели там по причинам, которые не имели ничего общего с качеством кухни или глубиной погребов. Поговаривали, что три четверти политических сделок Лэндинга и половина сделок по слиянию бизнеса были заключены в одной из частных столовых У Бертельсена. И ходили слухи - конечно, никто не мог этого доказать, - что в этих же столовых проходило почти столько же свиданий между состоятельными клиентами с... эзотерическими вкусами и куртизанками, которые их обслуживали.
   О чем говорили реже, хотя полицейское управление Лэндинга было хорошо информировано по этому вопросу, так это о том, как У Бертельсена также завершались сомнительные по законности мероприятия. Такое окружение неизбежно привлекало определенный класс преступников, предполагая, что преступники, о которых идет речь, могли убедить метрдотеля усадить их за стол (и что они вели себя прилично, если им это удалось). Слишком многие из самых богатых и влиятельных людей Звездного королевства были сильно заинтересованы в сохранении конфиденциальности ресторана У Бертельсена по причинам, которые (конечно) не имели ничего общего с преступной деятельностью, чтобы служители закона могли следить за его клиентами или вторгаться на его территорию без ордера.
   А раздобыть ордер на вторжение в ресторан было трудно.
   Вот так граф Норт-Холлоу и оказался сидящим в зале Карджилл вместе с Джорджией Сакристос. Отдельный обеденный зал, в котором с комфортом могли разместиться до двадцати человек, стоил совсем недешево, даже по меркам его богатства, но он забронировал весь зал целиком и считал, что деньги потрачены не зря. Еда была, как всегда, превосходной, его спутница - поразительно красивой, а его руки могли блуждать так широко, как того желало его сердце. Не только потому, что осторожному персоналу и в голову не пришло бы беспокоить их без предупреждения, но и потому, что система защиты частной жизни в зале Карджилл была непроницаема для всех известных форм подслушивания.
   Эта последняя мысль не выходила у Норт-Холлоу из головы, когда они с Сакристос откинулись на спинки стульев, потягивая бренди после ужина, и тут открылась боковая дверь.
   Вошедший был худощав и не особенно высок, со светлыми волосами и серыми глазами, и двигался с нарочитой, почти хищной грацией. Он остановился в дверях, чтобы осмотреть помещение, затем подошел к столу и поклонился.
   - Милорд, - сказал он, затем кивнул Сакристос более резко. - Джорджия.
   Если он и был разочарован или удивлен тем, что пришел после их ужина, это никак не отразилось на его тоне или выражении лица.
   - Пожалуйста, - пригласил Норт Холлоу. - Присоединяйтесь к нам, мистер Саммервейл.
   - Благодарю вас, милорд.
   Вновь прибывший с той же кошачьей грацией опустился в кресло напротив графа, и Норт-Холлоу лично налил бренди в третий бокал и протянул ему. Новоприбывший взял его ухоженной, но на удивление жилистой рукой, поднес к носу, глубоко вдохнул, затем с удовольствием отхлебнул.
   - "Монтрезор", 52, - сказал он. - Отдаю должное вашему вкусу, милорд.
   - Я рад, что вам понравилось. - Норт-Холлоу отставил бутылку в сторону. - Боюсь, больше ничего не могу вам предложить. Я сказал персоналу, что нам с Джорджией понадобится немного... дополнительного уединения сегодня вечером.
   - Конечно.
   Возможно, в голосе Саммервейла и слышалась легкая нотка снисходительности к очевидному, но Норт-Холлоу это не слишком волновало.
   - Полагаю, Джорджия объяснила вам, что нужно сделать? - сказал он.
   - Да, - кивнул Саммервейл.
   - И финансовые условия являются приемлемыми?
   - Вполне. - Саммервейл отхлебнул еще бренди. - И, полагаю, я мог бы признать, что в этом задании для меня есть определенная привлекательность.
   - Я так и думал, что может быть. - Норт-Холлоу поморщился. - Я всегда считал герцога чересчур ханжеским, скажем так, на мой вкус. Полагаю, что нашему уважаемому премьер-министру, должно быть, еще хуже иметь кузена.
   - О, в этом есть свои плюсы, милорд. - Саммервейл оскалил зубы. - Честно говоря, представить себе его реакцию на то, что вы задумали...
   Норт-Холлоу улыбнулся ему в ответ.
   - Вы понимаете, что это должно произойти как можно скорее? - спросил он затем. - По моей последней информации, ее корабль выйдет из верфей в ближайшие два-три стандартных месяца. Я уверен, что она планирует вернуться из Ельцина задолго до этого, чтобы проследить за завершающими этапами ремонта. Для меня важно, чтобы ее запланированное возвращение было... ускорено неожиданными новостями из дома.
   Выражение его лица все еще можно было бы назвать улыбкой, если предположить, что древние земные акулы умели улыбаться.
   - Полагаю, это осуществимо, - сказал рассудительно Саммервейл. - Я провел кое-какую тихую разведку, и уверен, что во всяком случае могу получить доступ.
   - Всего хорошего!
   Норт-Холлоу сделал еще один, более глубокий глоток - почти глоток - дорогого бренди, затем посмотрел на Саммервейла сверкающими глазами.
   - Конечно, мистер Саммервейл, мне и в голову не пришло бы учить вас, как вести свой собственный бизнес. Никто не нанимает специалиста, а затем не учит его, как выполнять свою работу. Но я действительно хочу, чтобы условия этого испытания, его причина причинили ей боль. Хочу, чтобы она знала, что это было из-за нее. Хочу, чтобы знала, что именно так вы в него попали. И по какой причине это сделали.
   - Понятно.
   Саммервейл невозмутимо кивнул. Требования Норт-Холлоу не стали для него неожиданностью. Сакристос уже достаточно ясно изложила основные параметры. Кроме того, он привык к подобным просьбам. Люди, как правило, прибегали к его услугам только тогда, когда это касалось их лично - очень лично для них. И все же страсть в глазах графа была необычной даже для рода деятельности Саммервейла.
   - Я уже думал в этом направлении, - продолжил он, откидываясь на спинку стула и держа бокал обеими руками. - И не только из-за того, что вы только что сказали. Первая часть этой операции должна быть представлена тщательно, таким образом, чтобы у меня были основания бросить вызов, потому что, честно говоря, он не стал бы бросать вызов мне. - Саммервейл тонко улыбнулся. - Он не одобряет дуэли - это я уже выяснил, - так что мне придется провоцировать его, чтобы он провоцировал меня, так сказать. И таким образом, чтобы отбить у него охоту отказаться, когда у него будет время подумать об этом. Я считаю, что нашел способ сделать это, и уверен, что этот способ ударит по ней. В самом деле, я на это рассчитываю.
   - Рассчитываете?
   - О, да, милорд! Было бы слишком очевидно, если бы я бросил вызов им обоим. Итак, фокус в том, чтобы результат первого вызова подтолкнул ее к тому, чтобы бросить вызов мне. Тем более, что, как я понимаю, в ее случае вы предпочли бы протокол Эллингтона?
   - Да, - спокойный тон Норт-Холлоу плохо сочетался с огнем в его глазах. - Да, определенно.
   - Что ж, поскольку я выступлю в качестве пострадавшей стороны, я могу это гарантировать, милорд. Вы понимаете, однако, что я не смогу организовать это в его случае? - Саммервейл поморщился. - Учитывая его отношение, боюсь, мы можем положиться на то, что он будет настаивать на соблюдении протокола Дрейфуса.
   - Я знаю, - ноздри Норт-Холлоу раздулись. - Я не могу сказать, что мне не хотелось бы, чтобы вы уговорили его пойти на протокол Эллингтона. По нескольким причинам. Я, конечно, не специалист по дуэльным пистолетам, но сорок метров - это большая дистанция для такого антикварного оружия.
   - Не волнуйтесь, милорд. Понимаю, что это большая дистанция, но я регулярно тренируюсь. И после того, как он сделает свой выстрел - и промахнется, - я смогу потратить время, чтобы сделать все правильно. Поверьте мне, я могу провернуть дело с одного выстрела. Вы, конечно, понимаете, что для гарантии этого необходим немедленный летальный исход? Боюсь, что в других случаях может сказаться очень высокий уровень лечащего медицинского персонала.
   - Я не могу получить все, - сказал Норт-Холлоу. - Я знал, что так и будет. Не буду притворяться, что не предпочел бы чего-то большего... и в его случае тоже. У меня с ним тоже есть кое-какие счеты. Но правда в том, что в данном случае он скорее средство для достижения цели. До тех пор, - его взгляд пронзил Саммервейла через стол, - пока вы делаете "дело" своим единственным выстрелом.
   - Милорд, я уже много лет не был настолько неуклюж, чтобы промахнуться. На этот раз я не промахнусь.
   Норт-Холлоу только посмотрел на него, и Саммервейл пожал плечами.
   - Милорд, согласно договоренности Джорджии, средства будут переведены только после выполнения задания. Треть - после первой дуэли; остаток - после второй. Если по какой-то невообразимой причине случится так, что я промахнусь, вы мне ничего не будете должны.
   - Это очень обнадеживает в чисто финансовом смысле, - сказал Норт-Холлоу. - Но, честно говоря, финансовый аспект нашего соглашения для меня наименее важен.
   - Когда меня вызывают, милорд, так бывает почти всегда, - почти мягко сказал Саммервейл. - Поверьте мне, я это понимаю. И я мог бы с таким же успехом признать, что в ее случае у меня есть собственные мотивы, которые выходят за рамки вашего щедрого гонорара.
   - Они у вас есть? - в голосе Норт-Холлоу прозвучало удивление.
   - О, да, - ответил ему Саммервейл. - У меня есть свои соображения по поводу графини. - Глаза Норт-Холлоу сузились, и Саммервейл медленно улыбнулся. - Не беспокойтесь, милорд. Это не то, что может послужить доказательством того, что у меня есть какие-то личные мотивы в этом деле. Правда в том, что даже она сама этого не знает, но несколько лет назад она оказала мне медвежью услугу. Так что, можно сказать, это дает мне шанс убить двух зайцев одним выстрелом, так сказать.
   - Понятно. - Норт-Холлоу пристально смотрел на него еще несколько секунд, затем сделал еще глоток бренди и отставил пустой бокал в сторону.
   - Полагаю, что наши дела на сегодня закончены, мистер Саммервейл?
   - Да, милорд. - Саммервейл осушил свой бокал, поставил его на стол и встал. - Надеюсь, время нашего отбытия будет достаточно смещено?
   - О, я думаю, это можно устроить. В конце концов, как я сказал нашему официанту, нам с Джорджией, - он улыбнулся Сакристос, - понадобится немного больше времени, чтобы освободить зал.
   - На самом деле, немного дольше.
  
   Бар Демпси
   Космическая станция КЕВ "Гефест"
   Орбита планеты Мантикора
   Двойная система Мантикоры
   20 марта 1906 г. э. р.
  
   - Я не думаю, что ты слышишь все, о чем говорим мы с Томасом, Пол.
   Глаза Элистера Маккеона потемнели, выражение его лица было мрачным, когда он посмотрел через стол в приватной столовой на Пола Тэнкерсли.
   - Я слышал все, что ты сказал, Элистер, - ответил Тэнкерсли. - Ты и Томас - оба. И я глубоко ценю, насколько вы оба обеспокоены. Черт возьми, я обеспокоен! Но что сделано, то сделано. Он бросил мне вызов, и я принял его.
   - Только потому, что я опоздал к вам на девяносто секунд, - с горечью сказал Томас Рамирес. - Если бы я добрался туда хотя бы на две минуты раньше...
   - К тому времени он уже был на старте, Томас. И у меня не было причин думать...
   - Это только потому, что я не предупредил тебя, как было, когда он еще служил в космопехоте! И если бы я был там...
   - О, прекратите! - резко сказал Тэнкерсли. - Ты, так же как и я, не мог знать, что произойдет!
   - Нет, но я, черт возьми, вполне мог предотвратить это, когда все началось, - проскрежетал Рамирес.
   - После того, как я сломал ему нос и выбил один из зубов? - Тэнкерсли разразился лающим смехом. - Ты действительно думаешь, что он не бросил бы вызов после этого, кто бы там ни был?
   - Я знаю, что он бы этого не сделал, потому что был бы без сознания на носилках. Или на пути в полицейский морг! В этом-то и проблема, Пол. Ты нанес свой проклятый удар!
   - Я не мог просто убить его на месте, что бы он ни говорил.
   - Тебе не обязательно было убивать его, тебе нужно было только уложить его и затем уйти. Ты был слишком цивилизованным, черт возьми!
   Томас Рамирес редко употреблял ненормативную лексику, но сегодня он был готов сделать исключение. В его голосе звучала сталь, а глаза Тэнкерсли горели, когда он испепелял взглядом своих друзей. Он снова открыл рот, но Маккеон миролюбиво поднял руку, прежде чем он успел заговорить.
   - Послушайте, - сказал он, - Томас, возможно, не самый дипломатичный человек в галактике, и теперь ты знаешь, что у него есть свои, скажем так, институциональные разногласия с Саммервейлом. И то, что этот сукин сын сказал о Хонор, делает это личным для всех нас троих. Особенно для тебя. Но самое важное здесь то, что этот ублюдок точно знал, что делает, когда подталкивал тебя к тому, чтобы ты его ударил. И это означает, что оно, черт возьми, "произошло не просто так".
   - Он даже не знает меня, - вполголоса запротестовал Тэнкерсли.
   - И какое, черт возьми, это имеет отношение к делу? - резко спросил Рамирес. - Этот человек - профессиональный дуэлянт. Он затевает ссоры, провоцирует людей напасть на него, чтобы можно было вытащить их на дуэльную площадку - вот что он делает.
   - Тогда он должен быть в тюрьме!
   - И он был бы там, если бы корона смогла доказать, что люди платили ему за то, чтобы он стрелял в своих врагов, прикрываясь законом, - парировал Рамирес. - Но он хорош, Пол. Он действительно, действительно хорош. И я гарантирую тебе, что такое оружие, как он, стоит недешево. Он старается не брать на себя слишком много "поручений" и не размещать их достаточно близко друг к другу, чтобы создать вероятный повод для расследования, поэтому я чертовски уверен, что его наем обходится недешево каждый раз, когда он устраивается на работу. И то, как он к тебе подошел, то, что он сказал о даме Хонор... - Он покачал головой. - За этим может стоять только один человек, и ты это знаешь.
   - Я знаю, о ком ты говоришь, - ответил Тэнкерсли. - Но, честно говоря, мне трудно поверить, что даже он мог подумать, что ему сойдет с рук нечто подобное. Я должен признать такую возможность, и, видит бог, он самый вероятный подозреваемый, если предположить, что это действительно подстроено. Я просто... У меня просто в голове не укладывается, как он мог ожидать, что это не приведет прямиком к нему.
   - Я не знаю Юнга - Норт-Холлоу - так хорошо, как вы, - сказал Маккеон. - Я никогда не был его старшим помощником, за что благодарен ему больше, чем могу выразить словами. Но я много чего разузнал за эти годы, с тех пор как он пытался очернить Хонор в Василиске, и нет ничего - ничего, Пол! - чего бы я не ожидал от этого человека. Вы, наверное, знаете больше о том, что произошло между ними в Академии, но я раскопал достаточно, чтобы мне захотелось надрать ему задницу. И еще я знаю, что этот человек - законченный социопат. Вплоть до того момента, как его выгнали, он ожидал, что снова приедет его старик и вытащит его из огня. Для большинства людей то, что произошло на самом деле, вероятно, стало бы неприятным пробуждением, но я гарантирую, что в его случае этого не произошло. Как будто он ни в чем не виноват, он абсолютно уверен, что может делать все, что ему заблагорассудится, и ему это сойдет с рук. Черт возьми, насколько он может судить, у него есть доказательства этого! Вся эта гребаная ассоциация консерваторов - и либеральная партия - прикрывали его.
   - Возможно, ты и прав насчет этого. Нет, - Тэнкерсли покачал головой, - забудь об этом. Ты прав. Но это не меняет ситуацию. Я все-таки достал Саммервейла. Черт возьми, если бы он захотел, то мог бы выдвинуть против меня обвинение в покушении на убийство! Или вы двое забыли, что у меня черный пояс пятой степени по боевому единоборству? Есть причина, по которой мои руки по закону считаются смертоносным оружием, и правда в том, что я был на волосок от того, чтобы уложить его так сильно - и, возможно, даже навсегда, - как только может пожелать Томас. Я был так зол.
   Его лицо было мрачным, и Элистер Маккеон почувствовал, как в нем самом закипает ярость. Никто не повторял того, что Саммервейл говорил о Хонор. По крайней мере, пока. Но оно было, просто ждало.
   - Скажите мне, капитан Тэнкерсли, вы действительно настолько хороши в сексе? Вы настолько хороши, что она была готова пожертвовать всем своим командованием, чтобы спасти вас? Или просто ей так отчаянно хотелось, чтобы кто-нибудь - кто угодно - оказался у нее между ног?
   Этот ублюдок не мог сказать ничего такого, что могло бы еще сильнее ранить Хонор. За исключением высказанного им предположения, что она продолжила свой курс в Хэнкоке, из-за чего погибли тысячи других военнослужащих военного флота, только потому, что отказалась покинуть космическую станцию, на которой был пойман в ловушку ее возлюбленный.
   - Вместо этого он бросил вызов, - продолжил Тэнкерсли. - И я принял его еще до того, как вы пришли и рассказали мне о его репутации. Но буду честен с вами обоими - после того, что он сказал о ней, и того факта, что он сказал это в общественном месте, где, я чертовски хорошо знаю, какой-нибудь больной сукин сын повторит это ей, даже если никто не осмелится сделать это в печати, я бы не спустил это, даже если бы мог.
   Его лицо исказилось от гнева, и Маккеон потянулся, чтобы схватить его за плечо.
   Он был прав, подумал капитан, и, по мнению Маккеона, это было последним доказательством того, кто дергал за ниточки.
   Лишь небольшая горстка людей знала Хонор Харрингтон так же хорошо, как Элистер Маккеон. Любой здоровый человек почувствовал бы отвращение от того, что Денвер Саммервейл сказал о ней, но только эта небольшая горстка могла понять, насколько она была уязвимой. Потому что только этой крошечной горстке людей было позволено заглянуть достаточно глубоко внутрь нее, чтобы понять, насколько полностью она закрыла эту часть своей жизни после того, что пережила в Академии. Как прочно и как далеко она укрылась, чтобы избежать даже возможности рисковать отношениями после того, как Павел Юнг попытался изнасиловать гардемарина-первокурсницу, а затем использовал свою семью, чтобы постараться уничтожить намеченную жертву.
   Это было не единственное, что с ней случилось. Маккеон знал это, хотя и подозревал, что единственным человеком, который мог знать всю правду, была Мишель Хенке. А теперь, возможно, и Пол Тэнкерсли. Но Элистер Маккеон знал достаточно. И он прекрасно понимал ярость - неистовство, - бушевавшую в Тэнкерсли в этот момент. Черт возьми, он и сам это чувствовал!
   А потом были политические последствия.
   - Я понимаю, как это повлияет на нее, Пол, - тихо сказал он. - Я действительно понимаю. И на твоем месте я бы сам хотел всадить пулю в этого ублюдка. Даже не думай, что я бы этого не сделал. Но тебе нужно подумать о том, что с ней будет, если этот сукин сын убьет тебя.
   - Конечно, я думал об этом. - Тэнкерсли отвернулся, его голос звучал резко. - Как я мог не подумать об этом? В этом-то и проблема. - Он снова посмотрел на Маккеона. - Я был настолько глуп, что позволил ему спровоцировать меня на нечто подобное и с ней. Боже мой, Элистер! Думаешь, я не понимаю, как она на это отреагирует? Даже если я погибну незапятнанным завтра утром, она узнает, что произошло. Она узнает, как это произошло. И если я не погибну...
   Он замолчал, и Маккеон снова сжал его плечо.
   - Хорошо, Пол. Я понимаю, мы понимаем. И последнее, что тебе нужно, - это чтобы мы копались в твоей голове в подобный момент. Это просто... просто я хочу быть уверен, что ты знаешь, что тебе нужно делать завтра. Что бы это ни значило для тебя, для него это не "дело чести". - Его рука сжалась с такой силой, что проступили синяки. - Тебе нужно разобраться с этим ублюдком.
   - Я знаю. - Тэнкерсли протянул руку и похлопал его по плечу. - Я знаю, Элистер.
   - Хорошо.
   Маккеон откинулся на спинку стула, потянувшись за чашкой кофе, и Тэнкерсли опустил взгляд, когда зазвонил его хронометр. Он на мгновение задержал взгляд на циферблате, затем снова поднял глаза с кривой улыбкой.
   - По вполне очевидным причинам, мне нужно как можно больше поспать сегодня вечером. И это было напоминание о том, что я рано ужинаю с мамой. Мне нужно попасть на шаттл, если я хочу успеть вовремя.
   - А она...?
   - Нет, и я, черт возьми, не собираюсь ей говорить. - Тэнкерсли изобразил более естественную улыбку. - В любом случае, нет смысла ее беспокоить, ведь все закончится примерно через пятнадцать часов. Но я действительно хочу провести с ней немного времени.
   - Конечно, хочешь. - Маккеон встал и протянул руку. - Передай ей привет от меня.
   - Я так и сделаю. - Тэнкерсли пожал ему руку, затем посмотрел на Рамиреса. - О, Томас, завтра в четыре ноль ноль?
   - Я приду.
   - Хорошо! А потом увидимся за завтраком.
   - Я тоже приду, - сказал ему Рамирес.
   - Тогда мне, пожалуй, пора идти. Маму всегда бесит, когда я опаздываю.
   Он кивнул своим друзьям и ушел, а Маккеон откинулся на спинку стула, глядя через стол на Рамиреса.
   - Он не понимает этого, Томас, - тяжело вздохнул капитан. - Боже, помоги мне, я думаю, он все еще не понимает. Не совсем.
   - Он понимает это. - Рамирес постучал себя по виску. - Он просто не понимает этого на уровне подсознания. Черт, - космопехотинец покачал головой, в его глазах была горечь. - Он просто слишком хороший человек, Элистер.
   - Но он знает Норт-Холлоу. - Маккеон говорил как человек, пытающийся убедить себя в чем-то. - Он должен знать, что Норт-Холлоу хочет его смерти, хотя бы потому, что этот больной сукин сын знает, что его гибель просто уничтожит Хонор.
   - Если предположить, что это действительно Норт-Холлоу, - сказал Рамирес, а затем по-волчьи расхохотался, увидев выражение лица Маккеона. - Конечно, это так! Но, как мы только что говорили, нет ни малейшего способа доказать это. И где-то в глубине души у Пола есть крошечный уголок, который продолжает шептать всякую чушь о "невиновности, пока вина не доказана". И есть еще один крошечный уголок, который думает, что даже Норт-Холлоу не настолько глуп, чтобы думать, что ему сойдет с рук явное убийство.
   - Нет ничего такого, в чем Норт-Холлоу не смог бы убедить себя, что это сойдет ему с рук.
   - Ты это знаешь. Я знаю это. Черт возьми, умом Пол это понимает!
   Воцарилось молчание. Задумчивое, печальное молчание.
   - Ты думаешь, он действительно готов к этому? - наконец спросил Маккеон. - Я не говорю о смелости. Не думаю, что знаю кого-то более отважного, чем Пол! И если бы это был любой другой бой, я бы не задумываясь поддержал его. Но этот...
   - Я не знаю. - Рамирес вздохнул. - Ты знаешь, что Ливитников настаивал на протоколе Эллингтона?
   - Он настаивал? - глаза Маккеона сузились. - Пол никогда не говорил мне об этом.
   - Ну, он вряд ли мог настаивать, поскольку Пол был стороной, которой был брошен вызов. Но он ясно дал понять, что его клиент "поймет", если Пол решит настоять на этом. - Губы Рамиреса скривились от отвращения. - Во многих отношениях Ливитников такая же гадкая змея, как и Саммервейл.
   Маккеон кивнул, в его глазах читалось беспокойство, пока он переваривал новую информацию.
   Милорад Ливитников был поверенным Лэндинг-Сити и финансовым консультантом, с репутацией, которая была не более привлекательной, чем должна была быть. В свое время он представлял интересы довольно многих профессиональных преступников, как в суде, так и - если верить слухам - другим, неофициальным способом, в качестве посредника и брокера в различных незаконных сделках. Было, мягко говоря, необычно видеть его так часто на переднем плане, но он был другом Денвера Саммервейла - или, по крайней мере, его "коллегой" - на протяжении десятилетий. Они почти регулярно ужинали вместе, когда оба оказывались в городе в одно и то же время, так что никто не мог доказать, что Ливитников "случайно" не оказался здесь, в баре Демпси на "Гефесте", в самый подходящий момент "спонтанной" конфронтации Саммервейла с Тэнкерсли. На самом деле, "дружеский ужин" был запланирован Ливитниковым больше недели назад, и он забронировал столик в Демпси тремя днями ранее. Все это, конечно, чисто случайно.
   Точно так же, как это "просто случилось", Ливитников выступал секундантом Саммервейла в предыдущем поединке несколькими стандартными годами ранее. Так что было совершенно понятно, почему, когда на пустом месте вспыхнула ссора с Тэнкерсли, Саммервейл попросил своего друга, оказавшегося так кстати, снова выступить от его имени. Что может быть разумнее этого?
   Все это явно подстроено, хотя никто не мог ничего доказать. И если Рамирес был прав насчет давления Ливитникова в пользу протокола Эллингтона... 
   В Звездном королевстве дуэли были законными. В наши дни на них смотрели неодобрительно, и они были гораздо менее распространены, чем когда-то, но практика осталась как артефакт первых дней Звездного королевства, когда понятия о справедливости были более простыми и понятными...
   Мантикора едва ли была уникальной среди звездных наций галактики в том, что когда-то разрешала законные дуэли. На самом деле, вероятно, по меньшей мере половина из них позволяла их себе, с соблюдением формального кодекса дуэльного боя или без него, в свои более дикие дни, и многие из них - как Мантикора - до сих пор это делают. Однако практика не обязательно является веской причиной, по которой она должно оставаться законной. И тот факт, что это так, не помешал многим людям, включая Элистера Маккеона, думать, что это следовало изменить давным-давно. С другой стороны, он должен был признать, что в его жизни было по крайней мере два случая, когда он сам был на волосок от того, чтобы прибегнуть к этой практике. На самом деле, он испытывал искушение каждый раз, когда думал о Павле Юнге.
   Конечно, были ограничения. Например, офицеры на службе не могли бросать вызов друг другу, а должники не могли бросить вызов своим кредиторам, точно так же, как ни одна из сторон судебного процесса не могла вызвать ни одну из других сторон в том же процессе. Но по большей части эта практика была принята, пусть и неохотно, Звездным королевством в целом как часть его кодекса чести.
   Большинство дуэлей происходили из-за того, что кто-то искренне верил, что его честь была задета. Маккеону казалось, что это глупый способ улаживать оскорбления, и он никогда особенно не интересовался положениями дуэльного кодекса, пока Тэнкерсли не был брошен вызов. С тех пор он провел немало исследований и обнаружил, что подавляющее большинство из них велось в соответствии с протоколом Дрейфуса. Согласно этому протоколу, у каждого дуэлянта был магазин только на пять патронов, и они были ограничены обменом одиночными выстрелами на расстоянии сорока метров, что почти вдвое меньше длины стандартного футбольного поля. Это была необычайно большая дальность стрельбы для архаичных пистолетов, применявшихся на дуэльных площадках, а это означало, что чаще всего ни одной из сторон не удавалось поразить другую с первого выстрела. Более того, после каждого обмена выстрелами распорядителю дуэльного поля было поручено убеждать обе стороны в том, что честь была удовлетворена, и любая из сторон - бросивший вызов или принявший его - могла заявить, что так оно и было. Возможно, еще более важно, что ни при каких обстоятельствах обе стороны не могли стрелять более пяти раз, и любая дуэль автоматически заканчивалась после первого обмена выстрелами, в ходе которого проливалась кровь.
   Из-за этих ограничений протокол Дрейфуса практически никогда не приводил к смертельным исходам. Такое случалось, но почти всегда это был несчастный случай, которого не желал ни один из дуэлянтов, по крайней мере, открыто. Честь требовала, чтобы дуэлянт выдержал огонь своего врага; это не требовало смерти врага, и именно на это был направлен протокол Дрейфуса.
   Но протокол Эллингтона был другим, и на протяжении десятилетий оказывалось давление с целью его запрета, даже среди тех, кто в ином случае громогласно защищал практику дуэлей. Согласно протоколу Эллингтона, дальность стрельбы составляла всего двадцать метров, у каждого дуэлянта был магазин на десять патронов, и каждый из них мог стрелять без паузы, пока его противник не упадет или не бросит свое оружие, сдаваясь. Фактически, это был протокол, на котором настаивал тот, кто твердо намеревался убить своего противника.
   - Пол знает, что Ливитников предложил протокол Эллингтона? - спросил Маккеон через мгновение.
   - Он знает, что Ливитников согласился бы на это, - с горечью пожал плечами Рамирес. - Этот человек юрист, Элистер, и к тому же один из тех, кто живет на самом дне. Он точно знает, как правильно сформулировать предложение, чтобы донести свою точку зрения, не сказав ничего такого, за что его можно было бы привлечь к суду. Но он совершенно ясно дал мне это понять, когда Пол попросил меня быть его секундантом. На самом деле он, конечно, никогда не говорил этого Полу. Подобные вещи так не делаются.
   Маккеон снова кивнул. С того момента, как был объявлен вызов, все контакты между дуэлянтами были запрещены. Они общались только через своих секундантов, и ни один из дуэлянтов не принимал участия в самом разговоре.
   - Я люблю Звездное королевство, - сказал Рамирес. - Оно приютило меня и мою семью, когда умер мой отец и Звезда Тревора закатилась. К нам здесь относились хорошо, мы действительно преуспели, и я всегда знал, что Мантикора - это единственный шанс, что Сан-Мартин когда-нибудь будет освобожден от хевов. Но если и есть что-то в Мантикоре, что никогда не имело для меня смысла, так это вся эта история с дуэлями. Она просто кажется специально созданной для жестокого обращения! Я всегда так думал, а теперь, с Полом...
   - И теперь, с Полом, у тебя есть доказательства, что это так, - с горечью сказал Маккеон. - Но ты рассказал Полу о предложении Ливитникова?
   - Конечно, я так и сделал! Но Пол знает, как я зол, и он знает, насколько мы с тобой оба уверены, что это полностью купленная и оплаченная подстава, поэтому я не думаю, что он мне поверил. О, - полковник властно взмахнул рукой, - он не считает, что я что-то выдумываю, но, по моему мнению, его "цивилизованная" часть наполовину убеждена, что мои собственные эмоции могут заставить меня неправильно истолковать сладкоречивые рассуждения Ливитникова.
   - Какой космопехотинец знает такое слово, как "околичности"? - спросил Маккеон, и Рамирес кисло усмехнулся этой слабой попытке хоть немного разрядить обстановку.
   - Я знаю. Это плохо сочетается с нашей с трудом завоеванной репутацией людей, склонных к жестокости, - сказал он.
   - Согласен.
   Маккеон коротко улыбнулся. Затем выражение его лица снова стало серьезным.
   - Но мне это совсем не нравится, - сказал он. - Не потому, что меня это удивляет, а из-за того, что подтверждает.
   - В любом случае, подтверждает для нас с тобой, - согласился Рамирес.
   - Черт. - Маккеон забарабанил пальцами по столу.
   Какая-то часть его была уверена, что Тэнкерсли зашел гораздо дальше, чем хотел признать, признав - перед самим собой - что Саммервейл был наемником, и эта часть хотела разозлиться на своего друга за то, что он не отказался от дуэли. Не было никакого юридического принуждения к тому, чтобы он действительно встречался с Саммервейлом. Он мог отказаться - юридически - в любой момент, пока они оба не выйдут на поле. Если бы он это сделал, все "здравомыслящие" люди, среди которых, вероятно, были бы по крайней мере те, кто в будущем мог бы войти в советы по продвижению по службе, назвали бы его трусом. Это было особенно верно, учитывая, что, какой бы ни была провокация, Тэнкерсли приложился руками к Саммервейлу в ходе того, что - как он сам только что отметил - могло быть квалифицировано как нападение с применением смертоносного оружия. "Человек чести", совершивший физическое нападение на другого, находился под гораздо более сильным социальным давлением в пользу дуэли с человеком, которого он "обидел".
   Но это социальное давление не было настоящей причиной, по которой Тэнкерсли не хотел - не мог - уйти. Настоящей причиной было даже не то, что слова Саммервейла могли задеть Хонор на личном уровне.
   Политика, в отчаянии подумал Маккеон. Почему это всегда должна быть чертова политика?! Почему эти чертовы стервятники просто не оставят ее в покое?!
   Было очевидно, что оскорбления Саммервейла были задуманы как многогранное оружие, и во многих отношениях потенциальный политический ущерб был столь же смертельным, как и дуэль для Тэнкерсли, по крайней мере, в широком масштабе. До сих пор ни один из оппозиционных скандальных журналов или советов не повторял гнусных обвинений Саммервейла, и они не будут этого делать, пока дуэль остается незавершенной. Если бы они это сделали, Хонор - или Тэнкерсли - могли бы подать в суд за клевету, а у законов Звездного королевства о клевете были болезненные, очень острые зубы. Любой, кто повторил бы эти обвинения, должен был бы доказать, что они правдивы (чего, очевидно, никто не смог бы сделать), или проиграть в суде, и любое жюри присяжных присудило бы пэру королевства астрономический штраф, не говоря уже о том, что вердикт обесценил бы эти обвинения в качестве будущего политического оружия.
   Но если Тэнкерсли откажется от дуэли сейчас, это будет воспринято как признание того, что он решил не оспаривать обвинения Саммервейла. Это не докажет, что они правдивы, но позволит предположить, что так оно и было. Чтобы выиграть иск о диффамации или клевете при таких условиях, он и Хонор должны были бы доказать, что они являются ложными, а юридически они могли доказать это не более, чем их оппоненты могли доказать обратное.
   Учитывая то, что она и Юнг оставались опорами проправительственных партий и оппозиции, соответственно, ущерб Звездному королевству был бы серьезным. Какими могут быть политические последствия для протектората первой женщины-землевладельца Грейсона... 
   Независимо от того, выживет Тэнкерсли или умрет, тот факт, что он вообще встретился с Саммервейлом, предотвратит это.
   И он это знал.
   Но если он умрет, последствия для Хонор Харрингтон будут катастрофическими, что бы еще ни случилось.
   - Я почти склоняюсь к тому, чтобы связаться с Полом и еще разок с ним поговорить. - Маккеон покачал головой. - Он не может позволить себе связываться с этим парнем, Томас! Я и так это знал. Но это!..
   - Мы оба сделали все, что могли, - тяжело вздохнул Рамирес. - И при других обстоятельствах я бы так не волновался. Как говорит Пол, в соответствии с протоколом Дрейфуса практически никого не убивают. Эти предметы старины вряд ли можно назвать пульсерами. Они не собираются просто испарить конечность или что-то в этом роде, даже если им удастся поразить друг друга на таком расстоянии, а ему нужно будет сделать только один выстрел. Даже если предположить, что он ранен - если только ему не попадет прямо в голову или что-то в этом роде, что потребовало бы чертовски хорошего выстрела, - бригада травматологов будет рядом, чтобы стабилизировать его состояние и доставить в больницу.
   - Конечно. И так уж случилось, что Саммервейл "чертовски хорошо стреляет". Это означает, что если Пол не попадет ему в голову - или еще куда-нибудь, что выведет противника из строя, - то резко возрастает вероятность того, что попадут в него самого!
   - Конечно, это так. - Выражение лица Рамиреса было словно выжженное кислотой железо. - И я сказал ему это, точно так же, как и ты. И вот здесь, - он снова постучал себя по виску, - он это понимает. Но я не уверен насчет этого, Элистер. - Он ударил себя в грудь. - Пол - один из лучших людей, которых я знаю, но он не дама Хонор. - Его глаза встретились с глазами Маккеона. - В его ДНК просто нет гена убийцы.
  
   Дуэльные площадки
   Город Лэндинг
   Планета Мантикора
   Двойная система Мантикоры
   21 марта 1906 г. э. р.
  
   Утреннее солнце, красное и тяжелое, висело над горизонтом, выглядывая из-за залива Джейсон между водой и ровной крышей серых облаков.
   В течение последней недели или около того погода в Лэндинг-Сити была жаркой, но метеоспутники - и эти облака - обещали резкое похолодание и дождь к позднему утру. Едва заметный ветерок зашелестел в кронах деревьев, когда машина остановилась у низкой, увитой виноградом стены, на гладкой траве заблестела роса, и Пол Тэнкерсли глубоко вздохнул, открывая дверцу и выбираясь наружу.
   Томас Рамирес последовал за ним, а лейтенант полиции Лэндинг-Сити пересек лужайку, чтобы встретить их.
   - Доброе утро, капитан Тэнкерсли. - На лейтенанте была черная броня, а в кобуре на бедре висел тяжелый пульсер военного образца. - Я лейтенант Карлсон.
   - Доброе утро, лейтенант. - Тэнкерсли на самом деле был немного удивлен тем, насколько спокойно прозвучал его собственный голос.
   - Сегодня я буду выступать в роли распорядителя дуэли, сэр.
   - Я вижу. - Тэнкерсли кивнул и обвел взглядом безмолвную пустоту.
   - Мистер Саммервейл уже на поле, сэр.
   Едва заметная резкость в тоне Карлсона привлекла к нему пристальный взгляд Тэнкерсли, и глаза флотского офицера слегка сузились. Выражение лица лейтенанта было серьезным, профессиональным, с нейтральностью, которой требовали от него утренние обязанности, но в его глазах было что-то такое. Какая-то искорка в глубине их глаз вкупе с едва заметной резкостью подсказала Полу Тэнкерсли, что лейтенант Карлсон полностью осведомлен о репутации Денвера Саммервейла.
   - Тогда, я полагаю, нам не следует заставлять его ждать, - сказал он и взглянул на массивного полковника космопехоты, стоявшего у него за плечом. - Томас?
  

* * *

   Томас Рамирес последовал за Тэнкерсли по траве, держа под мышкой "позаимствованную у одного из аристократических родственников Тэнкерсли" коробку с пистолетами, на крышке которой был выгравирован герб младшей ветви Дома Уинтонов.
   Рамирес настоял, чтобы Тэнкерсли потренировался на стрельбище "Ники" с одним из тяжелых, намеренно устаревших, но все еще смертоносных десятимиллиметровых пистолетов, которые были в коробке. Он был рад тренировке, хотя этот опыт только подтвердил то, что он и так ожидал обнаружить. В отличие от космопехотинцев, офицеры флота должны были подтверждать квалификацию в стрельбе из стрелкового оружия только раз в два стандартных года, а Тэнкерсли вырос на Мантикоре, как городской мальчишка, прямо здесь, в Лэндинге. Хотя он часто ловил рыбу в водах залива Джейсон, он никогда в жизни не проводил ни дня на охоте и никогда не видел причин носить оружие для личной защиты и не проявлял ни малейшего интереса к соревновательной стрельбе. Все это означало, что его знакомство даже с современным стрелковым оружием, не говоря уже о подобном антиквариате, было, мягко говоря, минимальным. Он был неплохим стрелком - по крайней мере, в определенном смысле этого слова, - но никогда не смог бы сравниться в мастерстве с таким профессионалом, как Саммервейл.
   - Он будет быстрее тебя, Пол, - мрачно сказал Рамирес, когда они стояли на практически пустом поле, пока вентиляторы разгоняли пары топлива. - Он делал это раньше - много раз. Хотелось бы, чтобы у нас было больше времени для тренировок, но, честно говоря, я не думаю, что это имело бы большое значение.
   Тэнкерсли кивнул с серьезным выражением лица.
   - Единственное, что тебе абсолютно необходимо, - это сосредоточенность, - продолжил Рамирес. - Если ты не полный идиот, ты также будешь напуган. Я знаю, мы этого не признаем, но ты видел бой. Ты знаешь, что это правда. Итак, ты должен выйти на это поле со своим страхом, уже спрятанным где-нибудь глубоко, и ты должен наполнить свой разум только одной целью: поднять пистолет как можно быстрее, не дергая его из стороны в сторону. Ты должен быть быстрым, но ты также должен держать все под контролем, потому что тебе не удастся попасть, если ты дернешь рукой с пистолетом и пошлешь его бог знает куда. Так что подними его, найди картинку и нажми. Это единственные три вещи, которые есть в твоем мозгу. Не обращай внимания на то, что он делает, потому что ты не можешь повлиять на это или контролировать это. Сосредоточься на том, что ты можешь контролировать. И что бы ты ни делал, не думай об этом - тебе нужно сделать только один выстрел, так что на самом деле не имеет значения, попадешь в него или нет, потому что в любом случае все будет кончено.
   Глаза Тэнкерсли сузились, а Рамирес фыркнул.
   - Конечно, ты думал об этом! И, по крайней мере, в одном отношении это абсолютно верно. Но это займет доли секунды. Именно столько времени это займет. Думаю, он быстрее тебя, и знаю, что он более опытен, но он не собирается автоматически попадать с первого выстрела. И именно поэтому тебе нужно быть полностью сосредоточенным на том, чтобы поразить его. О том, чтобы опередить его выстрел, если это возможно. Не о том, чтобы самому не попасть под удар, не о том, что "это не имеет значения", а о том, что "я убью этого сукина сына".
   Он удержал взгляд Тэнкерсли на себе, видя в результате их столкновения понимание и глубокое отторжение в глазах своего друга.
   - Я говорил тебе это и повторяю тебе это, - сказал он. - Думаю, этого ублюдка наняли, чтобы он убил тебя. Думаю, что давно пора его убить. И я бы скорее помочился на его могилу, чем пошел на твои похороны. Ты понимаешь меня, Пол?
   - Понимаю, Томас, - кивнул Тэнкерсли. - Я понимаю тебя.
   Теперь Рамирес шел рядом с Тэнкерсли и надеялся, что это действительно так.
  

* * *

   Денвер Саммервейл стоял в ожидании у белого деревянного ограждения, окружавшего ровную, гладкую, безукоризненно подстриженную траву на самой дуэльной площадке. Позади него стоял сержант полиции Лэндинга, а рядом с ним Милорад Ливитников, держащий в руках свой собственный футляр с пистолетами. Карлсон вывел Тэнкерсли и Рамиреса на площадку, затем жестом пригласил Саммервейла и Ливитникова присоединиться к ним.
   - Мистер Саммервейл, капитан Тэнкерсли, - представил лейтенант. - Мой первый и первостепенный долг - призвать к мирному разрешению ваших разногласий, даже сейчас, когда уже поздно. Я спрашиваю вас обоих: не могли бы вы уладить вашу ссору?
   Он переводил взгляд с одного на другого, но ни один из них не произнес ни слова, и он вздохнул.
   - В таком случае, предъявите свое оружие.
   Рамирес и Ливитников открыли свои футляры с пистолетами, и Карлсон наугад выбрал по одному пистолету из пары в каждом футляре.
   Рамирес и оружейник "Ники" лично разобрали оба пистолета Тэнкерсли, тщательно проверили каждую деталь, почистили и смазали их. Он знал, что это оружие находится в идеальном рабочем состоянии, и был уверен, что то же самое можно сказать и о пистолете Саммервейла, но все равно зорко наблюдал, как Карлсон опытными пальцами проверяет оба выбранных им пистолета. Лейтенант дважды повторил каждое действие, затем передал один из них Тэнкерсли, а другой Саммервейлу и снова посмотрел на секундантов.
   - Заряжайте магазины, джентльмены, - сказал он и проследил, как каждый из них вставил в магазин по пять сверкающих патронов. Рамирес вставил последний патрон на место и передал магазин Тэнкерсли, а Ливитников проделал то же самое с Саммервейлом.
   - Заряжайте, мистер Саммервейл, - сказал Карлсон, и Саммервейл вставил магазин на место и похлопал по нему один раз с надменной, отработанной грацией, чтобы убедиться, что он надежно закреплен.
   - Заряжайте, капитан Тэнкерсли, - сказал Карлсон, и Тэнкерсли вставил свой магазин. Он не пытался сравняться с Саммервейлом в мастерстве обращения с оружием, но его пальцы не дрожали, когда он крепко нажал на основание магазина, чтобы убедиться, что он зафиксирован на месте.
   - Займите свои места, джентльмены, - сказал Карлсон.
   Рамирес коротко сжал плечо Тэнкерсли, и капитан улыбнулся ему, затем повернулся и направился к центру поля. Он повернулся на месте, лицом к югу, в то время как Саммервейл подошел и встал позади него, лицом к северу, а Карлсон занял свое место на краю поля.
   - Мистер Саммервейл, капитан Тэнкерсли, - сказал он, повысив голос, чтобы его было хорошо слышно, - можете стрелять.
   Тэнкерсли передернул затвор, досылая патрон.
   - Вы согласились встретиться в соответствии с протоколом Дрейфуса, - сказал Карлсон. - По команде "Идите" каждый из вас сделает по двадцать шагов. По команде "Стоп" вы немедленно остановитесь и будете стоять на месте, ожидая моей следующей команды. По команде "Повернитесь" вы повернетесь, и каждый из вас произведет по одному выстрелу, и только по одному. Если ни один из вас не будет ранен при первой перестрелке, каждый из вас опустит оружие и снова встанет на место, пока я не спрошу обе стороны, соблюдена ли честь. Если оба ответа будут отрицательными, вы сделаете два шага вперед по команде "Идите". Затем вы снова будете стоять на месте до команды "Огонь", после чего снова произведете один выстрел и только один. Процедура будет повторяться до тех пор, пока одна из сторон не заявит, что честь соблюдена, пока один из вас не будет ранен или пока ваши магазины не опустеют. Если кто-либо из вас нарушит условия и процедуры, которые я только что объяснил, моим долгом будет остановить вас любым доступным способом, вплоть до применения смертоносной силы, и я выполню этот долг. Вы понимаете, что я только что сказал, капитан Тэнкерсли?
   - Понимаю, - ответил Тэнкерсли.
   - Вы понимаете, что я только что сказал, мистер Саммервейл? - спросил затем Карлсон, и в его голосе зазвучали чуть более жесткие нотки. Саммервейл услышал это, и его губы скривились, но он только коротко кивнул.
   - Очень хорошо, - сказал Карлсон и вытащил из кобуры пульсер, в то время как Тэнкерсли и Саммервейл стояли спина к спине на скользкой от росы траве. Он подождал еще немного, позволяя неподвижности проникнуть в их кости, подобно железу в утреннюю тишину.
   - Идите, - сказал он затем и стал смотреть, как они медленно и целеустремленно удаляются друг от друга. Он молча сосчитал шаги, затем поднял свободную руку.
   - Стоп, - тихо сказал он, и двое мужчин остались стоять, по-прежнему отвернувшись друг от друга, с оружием наготове. Утро окутало их своим дыханием, как живое существо.
   А потом...
   - Повернитесь! - скомандовал лейтенант Карлсон, и тишину нарушил раскат грома.
  
   КЕВ "Принц Эдриэн"
   Станция ее величества "Гефест"
   Орбита планеты Мантикора
   Двойная система Мантикоры
   22 марта 1906 г. э. р.
  
   Лейтенант Скотти Тремэйн вгляделся в диагностические данные на своем портативном компьютере. Он не мог разобрать крошечные буквы и моргал, пытаясь сфокусировать взгляд. Они не слушались, и он сердито сжал губы. Он пристально посмотрел на дисплей, затем швырнул гаджет обратно в открытый ящик с инструментами, стоявший у его локтя.
   Он ударился со стуком, и молодой лейтенант на мгновение сжал кулаки, а затем сердито потер глаза. Он глубоко вздохнул и задержал дыхание на долгое, медленное мгновение. Затем он выдохнул, и его плечи опустились.
   - Прости за это, Хорас, - сказал он.
   - Не о чем сожалеть, сэр, - ответил крепко сбитый главстаршина с побитым лицом профессионального бойца, и Тремэйн резко фыркнул.
   - Не думаю, что коммандер Яйцев будет по-настоящему доволен, если мы начнем ломать оборудование, - сказал он.
   - Коммандер не такой уж и твердолобый, сэр, - сказал Харкнесс. - У него сложный отдел, но он не станет надирать вам задницу из-за того, что вы уронили наладонник.
   - Я его не ронял, - заметил Тремэйн, и Харкнесс пожал плечами.
   - Да. Но вокруг много такого происходит, - сказал он.
   - Да. - Единственное слово вырвалось у Тремэйна вместе с порывистым вздохом, и он тяжело кивнул. - Да, считаю, происходит.
   Он еще раз глубоко вздохнул и прислонился плечом к переборке отсека электроники катера, проводя рукой по волосам. Он знал, что Харкнессу точно известно, почему у него возникли проблемы с чтением диагностических данных, но ему было все равно. Они с главстаршиной слишком многое пережили вместе, чтобы беспокоиться о маскировке своих эмоций, особенно когда были только вдвоем. И они были не единственными на борту "Принца Эдриэна", кто сейчас испытывал эти эмоции.
   Хотя на борту "Ники", должно быть, было неизмеримо хуже, подумал он. Среди нынешней команды капитана Харрингтон, которая наблюдала, как растет любовь между ней и Полом Тэнкерсли. Которые знали, что в конце концов капитан вернется к ним и им придется встретиться с ней лицом к лицу.
   Это была не их вина, не больше, чем вина Тремэйна или Харкнесса. И никто из них не чувствовал, что они каким-то образом подвели ее, не предотвратив это. Это было нелогично. Это было неразумно - даже глупо - но все они это чувствовали.
   - Я поговорил об этом с ганни Бэбкок, - сказал Харкнесс, и, несмотря на свое затянувшееся горе, Тремэйн едва заметно улыбнулся.
   Отношения Хораса Харкнесса с космопехотинцами когда-то строились на почве взаимной ненависти. Действительно, прошло довольно много времени с тех пор, как он в последний раз поднимался на капитанский мостик за то, что вышиб дух из космопеха. Но список баров, которые он и различные космопехотинцы превратили в руины, был легендарным, и отношения между ним и главным сержантом Айрис Бэбкок - ганни Бэбкок, поскольку это был неофициальный и, следовательно, священный титул, которым награждался главный сержант космопехоты на любом военном корабле, независимо от его или ее официального звания, - были довольно... напряженными. Отношения были менее напряженными, чем могли бы быть, поскольку они служили вместе под командованием капитана Харрингтон на Ельцине и оба, как и сам Тремэйн, участвовали в освобождении базы Блэкберд и выживших мантикорских военнопленных. Однако, "менее напряженная, чем могла бы быть", ситуация все же оставляла значительные возможности для улучшения.
   - И что же сказала ганни? - спросил Тремэйн через мгновение.
   - Она ненавидит этого сукина сына, - голос Харкнесса внезапно стал резким, почти таким же холодным, как и его глаза. - Это не первый раз, когда этот жалкий кусок дерьма убивает тех, кто был ей дорог. Черт возьми, я думаю, то, как она это предвидела, только усугубляет ее положение! И полковника!
   Главстаршина стиснул зубы, а Тремэйн тяжело кивнул.
   Он знал полковника Рамиреса почти так же хорошо, как и капитана Харрингтон. Рамирес был железным человеком, это знали все. "А теперь, с Полом, у вас есть доказательство, что это так", - с горечью сказал капитан Маккеон. И Тремэйн точно знал, как горечь горя Рамиреса, его чувство неудачи разжигали в нем ярость. Он был виноват в этом не больше, чем кто-либо другой, но он был секундантом Тэнкерсли. Он был там, на поле.
   И именно ему предстояло встретиться с капитаном и рассказать ей, как это произошло.
   - Я действительно посидел с ней за кружкой пива, - сказал Харкнесс голосом, который был гораздо ближе к нормальному, и Тремэйн моргнул.
   - Вы пили пиво с ганни Бэбкок? - осторожно повторил он.
   - Ну, да. - Харкнесс выглядел немного смущенным, но твердо встретил взгляд Тремэйна. - Это было то, что нужно. И, я думаю, для космопехотинца она не так уж плоха. Для космопехотинца, конечно.
   - О, конечно! - Тремэйн кивнул, тщательно следя за выражением своего лица и радуясь мимолетной искорке веселья, промелькнувшей на полувоинственном, оборонительном лице Харкнесса.
   - В любом случае, - продолжил главстаршина, - дело в том, что, я думаю, ей нужно было выговориться, и она не могла сделать это с другими тупоголовыми, поэтому ей пришлось согласиться на меня. - Он пожал плечами. - На самом деле, ей было нелегко открыться даже со мной. Это заняло некоторое время. Но она многое могла рассказать о Саммервейле, как только я разговорил ее. На самом деле, больше, чем я ожидал. - Он покачал головой, забыв о своем долге выражать презрение ко всем космопехотинцам. - Ей еще хуже, чем большинству из нас, сэр. На самом деле она... - Он покачал головой и покосился на Тремэйна. - Я думаю, она была на грани того, чтобы заплакать, сэр.
   Выражение его лица заставило Тремэйна усомниться в этом, но лейтенант только кивнул. Харкнесс оглянулся на него на мгновение, затем пожал плечами.
   - Такое ощущение, что она уже видела все это раньше, сэр. И она знает, что этот ублюдок просто продолжит заниматься этим дерьмом. Это то, что он делает. - Он уставился на ящик с инструментами, его глаза горели. - Это похоже на какое-то клятое проклятие, сэр. Это просто продолжает происходить с капитаном! И никто из нас - ни хрена не может для нее сделать! Только не в этот раз.
   Тремэйн снова моргнул, на этот раз от тех же слез, которые мешали диагностике. Он протянул руку и сжал крепкое плечо Харкнесса.
   - Я знаю, шеф, - сказал он, - знаю.
   Самое удивительное, с горечью подумал он, что Тэнкерсли действительно попал в Саммервейла. Это была всего лишь рана в плечо, не более чем царапина, но он был уверен, что Саммервейл этого не ожидал. Не от совершенно неопытного противника, сражающегося в своем самом первом поединке против закаленного ветерана, прошедшего более десятка дуэлей на "поле чести".
   Капитана Тэнкерсли полностью превзошли во всем, кроме храбрости и решительности, но на самом деле он выстрелил первым, и было бы лучше, если бы он стрелял точнее... 
   Только это было не так. Без сомнения, Саммервейл был удивлен, что в него вообще попали, но кем бы он ни был, он был хладнокровен и методичен, насколько это возможно. Он не торопился с выстрелом, не рискнул просто ранить своего противника. Денвер Саммервейл был нанят не для того, чтобы добиться такого результата, и платный дуэлянт - наемный убийца - не торопился, проигнорировал собственную рану... и выстрелил Полу Тэнкерсли прямо в голову.
   Он даже не притворялся, что испытывает что-то, отдаленно напоминающее раскаяние. Он просто стоял там, все еще держа пистолет в руке, и смотрел на Тэнкерсли сверху вниз, слегка скривив губы, в то время как Ливитников и лечащий врач разорвали его рукав, чтобы добраться до его собственной незначительной раны.
   А потом он с надменным видом вручил Ливитникову свое оружие, сел в воздушный лимузин, который материализовался из ниоткуда, и просто исчез.
   - Я убью его, сэр, - прорычал Харкнесс, вытирая слезы. - Я убью этого жалкого сукина сына собственными руками. Его гребаный "кодекс чести" ему не поможет, когда я поймаю его где-нибудь в проклятом переулке! Черт возьми, ганни поможет мне это сделать, и никто никогда не найдет тело!
   - Я этого не слышал, - тон Тремэйна был достаточно резким, чтобы Харкнесс взглянул на него.
   - Я этого не слышал, - повторил Тремэйн. - И лучше бы мне не слышать о том, что вы с ганни решили вместе пойти по грязной стороне. Мое сердце не было бы разбито, если бы с мистером Саммервейлом случилось что-то фатальное, но если бы это случилось, то, как бы я это ни одобрял, это не стоило бы того, чего это может стоить вам двоим. И я не позволю этому ублюдку погубить еще больше дорогих мне людей. Ты меня понимаешь?
   Он выжидающе смотрел Харкнессу в глаза, потому что Скотти Тремэйн знал гораздо лучше, чем кто-либо другой, что Хорас Харкнесс способен сделать именно то, что он только что угрожал сделать. И у них с Айрис Бэбкок почти наверняка была коллекция талантов - и связей - для того, чтобы это произошло. Но если бы они это сделали, то не смогли бы уйти безнаказанными. Слишком многие знали, как сильно они оба ненавидели Саммервейла.
   Воцарилось молчание, и затем, наконец, Харкнесс отрывисто кивнул. Возможно, кому-то другому это показалось бы незначительным, но Скотти Тремэйн распознал безмолвно данное слово чести, когда увидел его.
   - Лучше, - сказал он и снова сжал плечо главстаршины. - Лучше.
   Он вытащил наладонник из ящика с инструментами и проверил, не повредил ли дисплей, когда бросил его внутрь, затем снова посмотрел на Харкнесса с кривой улыбкой, в которой почти поровну смешались юмор и горечь.
   - Как я уже сказал, я не расстроюсь, если - когда - что-то случится с Саммервейлом, главстаршина, - сказал он. - Но вы с ганни Бэбкок не обязаны способствовать этому.
   Харкнесс приподнял бровь, и Тремэйн издал короткий, резкий смешок.
   - Мы с тобой оба знаем, что это произойдет, Хорас, - сказал он с уверенностью дельфийского оракула. - Мне все равно, где прячется Саммервейл. Это не принесет ему ни малейшей пользы, потому что мы оба прекрасно знаем, что капитан убьет его, как только вернется домой.
  
   Медицинский центр Бэссингфорд
   Город Лэндинг
   Планета Мантикора
   Двойная система Мантикоры
   24 марта 1906 г. э. р.
  
   Эрнестина Корелл поморщилась, когда ее компьютер тихо запищал, как раз когда она собиралась подобрать нужные слова для памятки на своем дисплее. Она была уверена, что так и будет. Они, очевидно, вертелись у нее на языке.
   Да, конечно, Эрни, - подумала она. - Ты наверняка сможешь найти правильный способ объяснить адмиралу Капарелли, что он будет готов к выполнению своих обязанностей прямо сейчас, не прибегая к откровенной лжи. Или вывести адмирала из себя, сказав правду.
   В обычной ситуации она бы не слишком беспокоилась о реакции Марка Сарноу на более или менее точную оценку его состояния, но в последнее время он был в очень плохом настроении.
   И ее собственное настроение, признавала она, делу не помогло.
   Отчасти причина вспыльчивости и горького разочарования Сарноу заключалась в том, что, хотя регенерация и помогала ему, она работала не так хорошо, как у многих других, что означало более длительное выздоровление, прежде чем он мог даже начать реабилитацию, не говоря уже о том, чтобы вернуться на командную палубу. 5-я эскадра линейных крейсеров была восстановлена в полном составе, включая КЕВ "Кассандра", который наконец-то присоединился к своим кораблям-компаньонам после почти целого года ремонта и отработки учений. "Нике" придется ждать еще дольше, поскольку ее ремонт начался намного позже, но контр-адмирал дама Гваделупе Морено, новый командир 5-й эскадры, позаботится об этом.
   Сарноу знал это, так же как и то, что он никогда не сможет сохранить за собой командование после того, как его так сильно ранили. И ему была обещана собственная эскадра супердредноутов, как только врачи признают его годным к службе, вот почему он держался за свой уцелевший штаб - за исключением Джозефа Картрайта, которого повысили до капитана и назначили командовать собственным крейсером. Им придется заменить его, а также Каспера Саутмана, который погиб в том же ударе, который ранил Сарноу, и, как хороший начальник штаба, Корелл уже присматривалась к возможным кандидатам. Но, учитывая, как долго Сарноу может оставаться в списке лечащихся, она не могла оправдать отстранение кого-либо от игры до тех пор, пока не станет ясно, когда адмирал вернется на службу.
   Это было одной из причин плохого настроения обычно уравновешенного Сарноу. Однако это не было причиной, по которой он отрывал людям головы... или причиной, по которой Эрнестина Корелл хотела сделать то же самое. На самом деле, чего она действительно хотела, так это оторвать одну конкретную голову, в буквальном смысле, а не в переносном.
   Она закрыла глаза, вспоминая боль, когда компьютер заработал во второй раз. Вчера утром она была в больничной палате Сарноу, просматривая анализ битвы при Хэнкоке, подготовленный бюро вооружений. Это все еще казалось невозможным. Не совсем. Корелл никогда не слышала о Денвере Саммервейле до его "стычки" с Полом Тэнкерсли в баре Демпси. Однако, как только стало известно о вызове Саммервейла, она немного покопалась по просьбе Сарноу, и ей не понравилось то, что они нашли. Она передала все, что ей удалось выяснить, Томасу Рамиресу, и Рамирес поблагодарил ее, хотя из их разговора она поняла, что он и капитан Маккеон уже знали о Саммервейле гораздо больше, чем ей удалось выяснить за короткое время.
   Но что бы они ни знали, этого было недостаточно, чтобы остановить дуэль. И теперь кто-то должен был сказать Хонор Харрингтон, одному из лучших офицеров - и друзей - которых когда-либо знала Корелл, что человек, которого она любила, мертв. В глубине души Корелл была искренне благодарна за то, что эта обязанность выпала не на ее долю. Но что она чувствовала сильнее всего - что, как она знала, вызывало горький гнев Марка Сарноу, - так это тот факт, что кто-то должен был рассказать об этом Хонор.
   Компьютер снова зазвонил, и Корелл, стряхнув с себя мрачное настроение, посмотрела вниз, затем нахмурилась, когда на дисплее замигало "Неизвестный абонент".
   Она нахмурилась еще сильнее, а глаза сузились, когда поняла, что неизвестный абонент набрал ее гражданский номер связи. Эта комбинация была известна очень немногим людям. Любой, кому она передала его, был в ее списке контактов, и, учитывая связанные с ее учетной записью протоколы секретности из-за ее высокого допуска, кому-то постороннему было чрезвычайно сложно получить несанкционированный доступ к нему. Итак, кто?
   Она нажала, чтобы принять вызов.
   - Да? - сказала она, не представившись. В данных обстоятельствах, скорее всего, это был просто неправильный набор номера, но могло быть и чем-то более проблематичным.
   - Слушайте внимательно, капитан Корелл, - произнес голос.
   Он был явно замаскирован, но по какой-то причине звучал как женский. Это была первая мысль Корелл, но затем голос продолжил.
   - Я скажу это только один раз. Я не буду ничего повторять. У меня есть информация, которая, думаю, вас заинтересует. Вчера утром...
  

* * *

   Кто-то легонько постучал в дверь, и Марк Сарноу раздраженно оторвался от ридера, который держал на коленях. Время для послеобеденной процедуры регенерации еще не пришло, и он действительно не хотел ни с кем сегодня разговаривать. Он уже дважды огрызался на Эрни Корелл и знал, что ему придется загладить свою вину. Не потому, что она ожидала этого, а потому, что он сам ожидал этого от себя. Осознание этого не делало его ни на йоту счастливее, вот почему он безуспешно пытался погрузиться в роман на своем ридере.
   Он подумал было - на мгновение - просто не ответить на стук. Но это было бы не просто раздражением, а ребячеством, и вместо этого он откашлялся.
   - Войдите! - позвал он как можно любезнее.
   Дверь в кабинет, примыкающий к люксу в отделении Бэссингфорда для долгосрочного лечения старших офицеров, открылась, и он невольно нахмурился, когда в него вошла Корелл. Он начал говорить, затем остановился.
   Одна из причин, по которой он сожалел о том, что набросился на нее, заключалась в том, что он знал: ее боль из-за смерти Пола Тэнкерсли была такой же глубокой, как и его собственная. Они оба хорошо узнали Хонор Харрингтон и Тэнкерсли во время их командировки в Хэнкок, и он знал, что Корелл была рада за них не меньше, чем он сам. Это объясняло, почему они оба были раздражительны, как гексапума с больным зубом.
   Хотя у нее нет такого стажа, чтобы вести себя с кем-то по этому поводу как ты, верно, Марк? - подумал он. Но эта мысль была мимолетной, когда он заметил выражение ее лица. Были ли это слезы в ее глазах?
   - В чем дело, Эрни? - быстро спросил он.
   - Я просто...  У меня только что был звонок по связи, сэр. - Корелл сделала паузу и глубоко вздохнула. - Я... Я не знаю, что с этим делать.
   Зеленые глаза Сарноу сузились. Достопочтенная Эрнестина Корелл была одним из самых способных людей, которых он когда-либо встречал. С чем, во имя всего святого?
   - С чем, Эрни?
   - Звонок поступил через мой штатский код связи, сэр. Я не знаю, кто это был. Все, что я получила, было "неизвестный абонент". Этого было достаточно, чтобы удивить меня, учитывая, насколько тщательно проверен мой код. И поскольку это было на моем гражданском компьютере, я не могла включить диктофон.
   Она снова сделала паузу, и Сарноу кивнул. Законы Звездного королевства о неприкосновенности частной жизни были кристально чистыми и незыблемыми. Запись разговоров по официальным каналам связи военного флота - это одно, и это происходило на обычной основе, когда передавались устные приказы. Даже тогда закон требовал четкого звукового оповещения о том, что разговор записывается. Но запись разговора между гражданами без предварительного письменного согласия обеих сторон была уголовным преступлением, которое влекло за собой суровое наказание.
   - Кто бы это ни был, - сказала Корелл, - она... адмирал, она заявила, что Саммервейлу заплатили за убийство Пола!
   Сарноу застыл от удивления. Не столько из-за того, что Саммервейлу заплатили, учитывая то, что Корелл выяснила о нем перед дуэлью, сколько из-за того, что кто-то взял на себя труд найти гражданскую комбинацию его начальницы штаба, чтобы сообщить ей об этом. Он начал было говорить именно это, но Корелл опередила его.
   - Ему заплатили за убийство Пола, но ему также заплатили за убийство Хонор, сэр! И тот, кто его нанял, хотел, чтобы Пола убили первым.
   Слезы, которые он видел в ее глазах, вырвались на свободу и потекли по щекам, когда она посмотрела на него, и его пронзила острая боль. От утонченной жестокости, с которой он мог даже предположить такое действие, захватывало дух.
   - У вас есть какие-нибудь предположения, кто звонил?
   Его голос звучал ровно, лишенный эмоций, когда он заставил себя сосредоточиться.
   - Нет, сэр. Предположений нет. И кем бы она ни была, она также не сказала мне, кто его нанял.
   - Значит, это был просто какой-то больной извращенец, который звонил, чтобы позлорадствовать?
   - Нет, сэр. - Корелл полезла в карман своей туники за листком бумаги. - Она не сказала мне, кто его нанял, если предположить, что ей это известно. Но дала мне это.
   - Что именно?
   - Это адрес охотничьего домика на Грифоне, сэр. - Голос Корелл тоже звучал спокойнее, чем раньше, но в ее голосе звучала непреклонность гнева. - По ее словам, это заведение на законных основаниях принадлежит "Формированию", и именно там затаился Саммервейл, ожидая возвращения Хонор домой, чтобы убить и ее тоже. Она говорит, что весь коттедж является "конспиративной квартирой" для преступников. Весь персонал работает на это заведение, и там постоянно дежурят охранники - по меньшей мере, двадцать или тридцать человек в штатском в любой момент времени - для обеспечения безопасности "гостей". И, полагаю, вероятно, для того, чтобы убедиться, что они ведут себя прилично, когда находятся там. - Она покачала головой. - Если когда-либо и были какие-то вопросы о Саммервейле, то сейчас их нет.
   Марк Сарноу некоторое время сидел неподвижно, обдумывая ее слова. "Формирование" было самым могущественным организованным преступным синдикатом Звездного королевства, и хотя оно не стеснялось использовать насильственные средства для достижения своих целей, обычно избегало всего столь резонансного, каким, очевидно, был данный случай. Это означало, что Саммервейл - или тот, кто его нанял, - имел даже большее влияние на криминальные элементы, чем он думал.
   Он задумался над этим, затем кивнул и нажал на панель управления, после чего его кровать подняла его в сидячее положение.
   - Скажите доктору Чэндлеру, что мне понадобится кресло для поддержания жизнедеятельности, - сказал он.
   - Сэр, это не очень хорошая... - начала Корелл с огорченным выражением лица.
   - Меня не волнует, хорошая это идея или нет. - Его голос больше не был ровным. Он мог быть вырезан из сердца грифонского ледника, и его глаза были еще холоднее.
   - Сэр, ваша процедура восстановления будет...
   - Тогда я проведу сегодняшнюю процедуру завтра. - Он выдавил из себя короткую, тонкую, как бритва, улыбку. - Я уверен, мы сможем наверстать упущенное. А пока скажите ему, что мне понадобится мое кресло.
   Корелл снова начала протестовать, но она узнала этот тон.
   - Да, сэр, - сказала она вместо этого. - Могу я сказать ему, куда вы на нем отправитесь?
   - Я пока не знаю. - Он одарил ее еще одной ледяной улыбкой. - Думаю, это вы мне сообщите, потому что после того, как свяжетесь с доктором Чэндлером, я хочу, чтобы вы нашли капитана Маккеона. А затем я хочу, чтобы вы организовали трансфер к нему, где бы он ни находился.
   - Да, сэр. Могу я спросить, что именно вы собираетесь делать?
   - Никому не сойдет с рук то, что они сделали с Хонор. - В его голосе она снова услышала скрежещущую непреклонность грифонского ледника. - Это уж точно. Но без ног сам я ничего не могу сделать с этой информацией.
   - Мы могли бы передать это властям, сэр.
   - Где от этого вообще не было бы никакой пользы. В лучшем случае, это слухи. Анонимный звонивший, который даже не представился? Который не может - или не хочет - сказать, кто нанял Саммервейла? - Сарноу резко фыркнул. - Там нет абсолютно ничего, что могло бы послужить поводом для какого-либо официального расследования. И я чертовски уверен, что человек, предоставивший вам информацию, планировал это с самого начала. Я не знаю, чего он добивался. Возможно, он просто не хочет, чтобы кому-то сошло с рук заказное убийство. Но если предположить, что он говорит правду, то все, что кто-либо собирается сделать, должно быть сделано быстро. И поскольку я не могу этого сделать, все, что мы с вами можем сделать, это передать информацию тому, кто, я уверен, что-нибудь с этим сделает.
   Он долго смотрел ей в глаза. Затем она кивнула, и он кивнул в ответ.
   - Вызовите доктора Чэндлера, - повторил он.
   - Да, сэр.
  
   Бар Демпси
   Станция ее величества "Гефест"
   Орбита планеты Мантикора
   Двойная система Мантикоры
   27 марта 1906 г. э. р.
  
   - Что, черт возьми, происходит, Харкнесс? - зарычала главный сержант Айрис Бэбкок.
   - Ты о чем? - Хорас Харкнесс удивленно поднял взгляд от своего пива. Он был слишком погружен в свои мысли, чтобы заметить, как она направилась через бар в его укромный уголок.
   - Я спросила, что, черт возьми, происходит. - Бэбкок сердито посмотрела на него. - Я чертовски хорошо знаю, что что-то происходит, и чертовски хорошо знаю, что ты в этом замешан. Так что выкладывай.
   Харкнесс изобразил на лице "невинное, как свежевыпавший снег" выражение. Она фыркнула.
   - Не пытайся втолковать мне всю эту чушь типа "понятия не имею", Харкнесс. Я знаю тебя слишком давно, чтобы у тебя это получилось.
   - Значит, мне не будет никакой пользы, если я скажу тебе, что на самом деле понятия не имею, о чем ты говоришь?
   - Не будет.
   Рыжеволосая главный сержант посмотрела на него с неумолимым выражением лица, и он поморщился. Почему-то он не ожидал такого разговора. А следовало бы. Никто не говорил никому из космопехотинцев "Принца Эдриэна", что происходит на самом деле, но ганни Бэбкок была, по крайней мере, так же хорошо осведомлена о космопехоте, как и о военном флоте. Так что, даже если она и не знала, что происходит, она, очевидно, подозревала - как она только что тактично отметила, - что что-то происходит. И, загнав его в угол на гражданской стороне станции, она могла бы выпытать у него ответы, которые, возможно, не получила бы - или не захотела бы получить - в обстановке корабля.
   - Почему ты думаешь, что если что-то происходит, и в этом явно замешаны тупые космопехи, а не мы, более умные моряки, я бы знал об этом, а ты - нет? - спросил он тоном человека, который пытается выиграть время.
   - Потому что майор Естаченко внезапно перестал понимать, что к чему. Что кажется мне немного странным. А потом я узнаю, что лейтенант Тремэйн только что разговаривал с майором Хибсон о том, чтобы вас с ним взяли добровольцами на "Нику-один". Что кажется мне еще более странным, учитывая, что я случайно узнала, что полковник Рамирес привел с "Ники" довольно компетентную команду своего собственного катера. Это говорит о том, что, что бы ни происходило, лейтенант Тремэйн знает об этом. И если он знает...
   Она подняла бровь, глядя на главстаршину, и Харкнесс мысленно фыркнул.
   - Если там "что-то происходило", и если майор Естаченко не сказал тебе об этом, то почему ты думаешь, что я стал бы тебе об этом рассказывать, даже если бы что-то знал? Чего, конечно, - добавил он чуть-чуть неискренне, - я не знаю.
   Бэбкок сердито посмотрела на него, но за этим взглядом скрывалось меньше злобы, чем многие могли бы ожидать, учитывая легендарную историю отношений Харкнесса и королевской космопехоты Мантикоры. Правда, на самом деле он уже пару лет не попадал ни в какие серьезные неприятности, но один-единственный теплый день не предвещал лета. Так же верно, как то, что взойдет солнце, рано или поздно будет вызван береговой патруль, чтобы забрать его и его спарринг-партнера - или партнеров-космопехотинцев - после очередного эпического противостояния.
   Некоторые люди, вероятно, думали, что это из-за того, что Харкнесс ненавидел космопехоту. На самом деле Бэбкок так и думала, пока они оба не попали под командование дамы Хонор в Ельцине. Их распределили на разные корабли, но они не раз сталкивались друг с другом, еще до истории с "Блэкбердом", и она кое-что поняла о нем.
   Ему просто нравилось драться.
   И он не был похож на многих других мужчин и женщин, которых она знала, как в армии, так и на флоте, которые сражались без оглядки. Он дрался не потому, что был хулиганом или разрушителем. На самом деле, эти два качества были полной противоположностью Хораса Харкнесса. И это было не из-за какого-то внутреннего демона гнева, не из-за того, что он ненавидел дисциплину или действительно имел что-то против корпуса. Ему просто нравилось драться, и когда он это делал, ему нужен был кто-то, кому можно было бы бросить вызов, кто-то, кто соответствовал бы его весу. Ну, и он не хотел ввязываться в драку с кем-то из своих сослуживцев. Поэтому он выбирал космопехотинцев - самых крутых и доступных партнеров по дракам, каких только смог найти. По-своему, решила она, это было почти комплиментом, хотя ни он, ни королевская космопехота не признались бы в этом.
   И потом, у него была и другая сторона. Та самая, которую он с таким трудом скрывал от посторонних глаз.
   Харкнесс не был частью десанта, который ворвался на базу Блэкберд, но Бэбкок была.
   Полковник Рамирес - в то время он был майором Рамиресом - командовал силами наземной атаки, и Бэбкок была рядом с ним, когда космопехотинцы КЕВ "Бесстрашный" пробились в тюремные помещения масадской базы и обнаружили, что случилось с мантикорскими военнопленными. Убийства. Пытки. Изнасилования. Харкнесса при этом не было, но Бэбкок была уверена, что Харкнесс понятия не имел, что она подслушала его разговор с лейтенантом Тремэйном после этого.
   Элистер Маккеон назначил Тремэйна пилотом катера дамы Хонор, а себя - дополнительным телохранителем. Это означало, что он был там, когда она узнала, что масадцы сделали с ее людьми. Он видел последствия - тела, измученных выживших, лужи крови - так же, как и Бэбкок, он видел, как кричала энсин Джексон, когда дама Хонор заключила ее в объятия, слышал отрывистый рассказ Джексон о том, что ей каким-то образом удалось пережить, что сделали с ней и лейтенант-коммандером Брайэм, а она была всего лишь ребенком. Для нее и так было достаточно плохо; очевидно, ему было еще хуже. Она поняла это еще тогда, до того, как узнала, насколько хорошо он знал Мерседес Брайэм. Когда он увидел, что эти ублюдки сделали с ней... 
   Однако он держал себя в руках. Может, он и был молод, но он был одним из лучших. Она поняла это еще до "Блэкберда", и то, что там произошло - особенно если истории о даме Хонор и масадским командиром были правдой - только подчеркивало это. Но позже, когда у него будет время по-настоящему подумать об этом... 
   Бэбкок, вероятно, понимала отношения между Харкнессом и Тремэйном лучше, чем многие другие люди. И тот факт, что она это понимала, дал ей значительно более высокое мнение о главстаршине, чем она призналась бы даже под пытками. В конце концов, космопехотинец должен помнить о своей племенной преданности. Но никто из тех, кто слышал, как Харкнесс рассказывал Тремэйну о своей реакции на ужасные зверства, совершенные над мантикорским персоналом - над людьми, которых они оба знали и глубоко уважали, такими как коммандер Брайэм, - не мог действительно думать о нем как о грубом инструменте.
   А потом был вечер, когда он угостил ее пивом. На самом деле, угостил ее большим количеством пива; достаточно, чтобы ее воспоминания стали немного туманными. Но не настолько, чтобы она забыла, как он слушал ее рассказ о Саммервейле. Не только о том, что он сделал с капитаном Тэнкерсли, но и о том, что он сделал с лейтенантом Терстоном - ее лейтенантом - много лет назад. Он сидел там и знал, как слушать, и понимал, что бывают моменты, когда нужно просто слушать.
   Нет, он мог быть настоящей занозой в заднице, он был невыносимо полон решимости все делать по-своему, и офицеру было намного легче добиться повиновения и военной вежливости, чем заслужить его уважение, но он не был тупым орудием.
   Независимо от того, как усердно он работал над совершенствованием своего образа.
   - Ладно, - сказала она, - карты на стол. - Она выдвинула стул, развернула его, опустилась на него, оперлась локтями о спинку и наклонилась вперед, чтобы посмотреть ему в лицо через стол. - В чем бы, черт возьми, ты ни был замешан - а если в этом замешан лейтенант Тремэйн, то я чертовски хорошо знаю, что ты замешан, - это как-то связано с дамой Хонор. С тем, что случилось с капитаном Тэнкерсли. - Выражение ее лица стало гораздо мрачнее, чем раньше, а серые глаза впились в него через стол. - И, по словам моей знакомой птички, которая работает прямо здесь, в Демпси, адмирал Сарноу заходил, когда капитан Маккеон пригласил коммандера Венизелоса и полковника Рамиреса выпить пива после того, как Саммервейл убил капитана Тэнкерсли. И вдруг, совершенно неожиданно, два дня спустя, мы проводим это упражнение на Грифоне. Прости, но мой подозрительный от природы ум сложил все это воедино, добавив к этому причастность лейтенанта Тремэйна, и пришел к выводу, что учения, о которых идет речь, связаны с чем-то, что адмирал сказал капитану и полковнику. Что, учитывая, что он должен был быть в Бэссингфорде, и что он выскользнул оттуда так, что ни одна душа этого не заметила, и проделал весь путь до "Гефеста", чтобы лично рассказать им обо всем, предполагает, что это "обычное тренировочное упражнение", которое все так стараются организовать, является следствием того разговора, который состоялся у них.
   Глаза Харкнесса едва заметно блеснули. Это был единственный недостаток в его вежливо-внимательном и невинном выражении лица, но он знал, что Бэбкок это заметила. Он всегда знал, что она проницательна; очевидно, даже проницательнее, чем он думал. И что, черт возьми, он сделал сейчас?
   - Какая-то случайная "птичка" случайно рассказала тебе об этом? Я думаю, это то, что называется показаниями с чужих слов, ганни.
   - Моя птичка вон там. - Бэбкок ткнула большим пальцем через плечо в сторону дежурного менеджера смены, который только что вышел через вращающиеся двери из кухни. - Он мой троюродный брат. Есть "слухи", а есть "понаслышке". Так что, да, я вполне уверена в своей информации.
   - Что ж, это усложняет дело. - Харкнесс ухмыльнулся, глядя в свое пиво, затем сделал еще глоток и поставил кружку обратно на стол. - Видишь ли, дело в том, ганни, что официально я знаю ничуть не больше, чем ты.
   - Официально, - повторила она.
   - Конечно. Ты же знаешь, как это работает.
   Она кивнула. Любой старший унтер-офицер "знал, как это работает". Иначе они не были бы старшими унтер-офицерами.
   - Это действительно как-то связано с дамой Хонор, не так ли? - спросила она более тихим голосом, и он вздохнул.
   - Да, - он пожал плечами. - Я и сам не очень-то в курсе. Это правда. Но, да. Насколько я понимаю, адмирал - или, может быть, капитан Корелл - узнали что-то о Саммервейле. Кое-что, о чем он рассказал шкиперу и полковнику Рамиресу. Итак, если бы мне пришлось угадывать, учитывая, что первоначально эти учения были запланированы на послезавтра на Мантикоре, а затем перенесены на завтра на Грифоне, и что капитан Маккеон и коммандер Венизелос вызвались с помощью "Принца Эдриэна" и "Аполлона" доставить на Грифон катер "Ники", поскольку она все еще находится на ремонте - я бы сказал, это потому, что на Грифоне есть кое-кто, с кем полковник очень-очень хочет поговорить.
   Он отхлебнул еще пива, затем снова посмотрел на нее.
   - Интересно, кто бы это мог быть?
  
   Катер "Ника-один" и
   Домик "Руалейн"
   Горы Ардуус
   Планета Грифон
   Двойная система Мантикоры
   28 марта 1906 г. э. р.
  
   - Рейс "Ника", это "Ника-два". - В наушнике Айрис Бэбкок звучал чистый и спокойный голос майора Сьюзен Хибсон. - "Ника-два" потерял связь с "Ника-один" и принимает командование на себя, пока "Ника-один" не восстановит связь. Второй, конец связи.
   Главный сержант тонко улыбнулась. Поскольку она служила в отряде космопехоты "Принца Эдриэна", коммуникатор ее скафандра не должен был быть подключен к сети "Ники". Без сомнения, ей следует позаботиться об устранении этого сбоя, как только она вернется на борт корабля. На данный момент ей просто придется довольствоваться этим, сказала она себе, и ее улыбка стала шире.
   Если бы ее подозрения и нуждались в каком-либо подтверждении, то его можно было бы получить, если бы капитан не удивился внезапному отклонению "Ники-один" от запланированного маршрута полета. Не то чтобы ей требовалось подтверждение. Харкнесс оказался более крепким орешком, чем она ожидала. На самом деле, его было достаточно трудно расколоть, чтобы она почти - почти - поддалась искушению принять его заверения в том, что он на самом деле ничего не "знает" наверняка.
   Тот факт, что он исчез на летной палубе катера, чтобы присоединиться к лейтенанту Тремэйну, как раз перед тем, как "Ника-один" отделился от своего места в шлюпочном отсеке "Принца Эдриэна", наводил на мысль, что она совершила бы ошибку, если бы сделала это. И тот факт, что "Ника-один" почти сразу же отклонился от курса шести других катеров, участвовавших в упражнении по десантированию, и проложил курс в сердце огромной штормовой системы - той самой штормовой системы, которой катера на тренировках обычно избегают как чумы, - был не менее красноречивым.
   После всего этого отсутствие удивления у майора Хибсон было просто глазурью на торте. Это подтверждало, что Хибсон была в курсе того, что должно было произойти, хотя Бэбкок предположила, что официальная запись могла бы прикрыть задницу майора, если бы все пошло так плохо, как могло бы пойти. Не то чтобы участие Хибсон стало для Бэбкок большой неожиданностью.
   Несмотря на все это, главный сержант была вынуждена признать, что меры безопасности в этом деле были чертовски жесткими. Она много лет знала Франсуа Ивашко, главного сержанта команды Рамиреса на борту "Ники", и Фрэнки ни словом не обмолвился с ней об этом. Позже она собиралась немного поговорить о том, как хранить секреты от старых друзей, но сейчас решила оставить все как есть, потому что, пока он не знает, что она что-то вынюхивает, то вряд ли что-нибудь предпримет по этому поводу. Но он должен был быть полностью в курсе дела, как и лейтенант Карлал и остальные сержанты штабного взвода. Весь взвод был вооружен электрошокерами, а не винтовками с лазерными целеуказателями и другим холодным оружием, как у остальных людей Рамиреса, что - официально - объяснялось тем, что штабной взвод должен был стать местной оппозиционной силой быстрого реагирования, и полковник решил, что оснащение его электрошокерами сделает ситуацию более "интересной" для атакующих его космопехотинцев.
   И если кто-то из взвода Карлала действительно в это верил, то у Бэбкок были волшебные бобы, которые она хотела бы продать.
   Не то чтобы кто-то из них знал. Не может быть, чтобы полковник - и Ивашко - не проинформировали весь взвод о том, что происходит на самом деле. И она была уверена, что они также предоставили каждому из сотрудников Карлала возможность отказаться от участия, учитывая, насколько секретной была вся эта операция. Все участники должны были знать, что последствия, если что-то пойдет не так, будут серьезными... и это, очевидно, имело для них ни на йоту не большее значение, чем для Айрис Бэбкок. Только не в том, что касалось Денвера Саммервейла и капитана Харрингтон.
   Эта мысль привела ее к более непосредственным последствиям. Пришло время взглянуть правде в глаза, особенно если она не хотела оказаться запертой на катере с обычным экипажем, когда они доберутся до места назначения... чем бы оно ни было. Хотелось надеяться, что полковник не слишком разозлится, но был только один способ узнать об этом.
   Она сделала глубокий вдох и выбралась из откидного сиденья на корме, в которое скользнула как раз перед тем, как закрылся люк. Старшина второго класса, стоявший на внутреннем конце посадочного туннеля катера, вздрогнул от неожиданности, когда она проплыла мимо него по туннелю. На самом деле он открыл рот, словно собираясь спросить, какого черта, по ее мнению, она делает, но его коэффициент интеллекта, очевидно, превышал размер его обуви, потому что он так же быстро закрыл его снова. И бортинженер катера очень внимательно смотрел в другую сторону, когда Бэбкок прошла через люк катера и исчезла в своем маленьком откидном кресле. Что бы ни случилось с Бэбкок, это дело космопехотинцев, судя по выражению ее лица, и ни с носа, ни с какой-либо другой части ее тела не было содрано кожи.
   Кстати, об этом... 
   Главный сержант направилась по центральному проходу, когда катер начал ускоряться. Полковник Рамирес смотрел на свой дисплей, когда она остановилась у него за плечом, но затем, должно быть, заметил ее боковым зрением и повернул к ней голову.
   - Почему не пристегнут, космо?..
   Он замолчал, и его брови угрожающе нахмурились, когда он узнал ее. На мгновение в его темно-карих глазах вспыхнул гнев. Затем он вздохнул и покачал головой.
   - Главный сержант Бэбкок, не могли бы вы объяснить мне, какого черта, по-вашему, вы здесь делаете?
   Бэбкок обратила пристальное внимание на плакат с призывом на военную службу.
   - Сэр! Главный сержант почтительно сообщает, что она, кажется, растерялась, сэр! У меня сложилось впечатление, что это был один из катеров "Принца Эдриэна", полковник!
   - Ничего не поделаешь, сержант. - Рамирес снова покачал головой. - "Принц Эдриэн" еще не получал Модель 30.
   - Сэр, я...
   - Стойте на месте!
   Рамирес поднял правую руку с поднятым указательным пальцем в жесте "Молчать, космопехотинец", затем повернулся и свирепо посмотрел на Франсуа Ивашко. Ивашко выглядел искренне удивленным, увидев ее, подумала Бэбкок, что либо хорошо говорило о ее скрытности, либо плохо о его осведомленности в ситуации, и он оглянулся на Рамиреса с некоторой опаской.
   - Не думаю, что вы случайно зарегистрировали главсержанта Бэбкок в качестве внештатного наблюдателя, не так ли, ганни? - строго спросил Рамирес.
   - Э-э, нет, сэр. Но...
   - Что ж, в таком случае, зарегистрируйте ее сейчас же. Я удивлен, ганни! Вы знаете, как важны надлежащие документы. Теперь мне придется уладить это задним числом с майором Естаченко и капитаном Маккеоном!
   - Да, сэр! - Ивашко широко улыбнулся. - Извините, сэр. Кажется, я только что уронил мяч, сэр.
   - Не позволяйте этому повториться, - прорычал Рамирес, затем потряс поднятым указательным пальцем перед носом Бэбкок. - Что касается вас, главный сержант, вернитесь на свое место. И оставайтесь там, где я смогу присматривать за вами, чтобы убедиться, что вы ведете себя прилично на земле. Понятно?
   - Да, сэр!
  

* * *

   Горы Ардуус были известны во всей двойной системе Мантикоры своими горнолыжными склонами и почти в равной степени известны регулярностью и суровостью снежных бурь. По их меркам, сегодняшняя погода была на самом деле не такой уж плохой.
   Однако это была низкая планка, и приземление было более энергичным, чем даже при самых грубых посадках на поле. Учитывая ветер, завывающий при скорости шестьдесят километров в час, в который попал "Ника-один", это было совсем неплохо. А катера КФМ были спроектированы для жестких посадок. "Ника-один" сильно раскачивался, пока старшина Хадсон, его пилот, не включил подфюзеляжную тягу и не зафиксировал его, но затем он сел ровно, как скала, и красная лампочка на передней переборке загорелась зеленым. Резкие щелчки отстегивающихся ремней безопасности наполнили салон, и Бэбкок подняла глаза, когда из кабины пилота появился лейтенант Тремэйн. Харкнесс следовал за ним по пятам, и каким-то образом пара военных флотских обзавелась собственными электрошокерами.
   - Извините за это, полковник, - Тремэйн покачал головой. - Я знал, что навигационные системы выдают сигналы о возможных неисправностях, но не думал, что они совсем забарахлят.
   Бэбкок отметила, что он не сказал, что навигационные системы вышли из строя; просто он не думал, что это произойдет.
   - Такое случается, Скотти, - философски заметил полковник Рамирес.
   - Ну, когда мы направлялись сюда, я заметил что-то вроде охотничьего или лыжного домика в двух-трех километрах к востоку отсюда, сэр. Я уверен, что там смогут указать местоположение любому бедному заблудившемуся космонавту, который постучит в их парадную дверь.
   - Вы сказали, на восток? - Рамирес склонил голову набок, затем пожал плечами и повернулся к лейтенанту Карлалу. - Думаю, нам следует постучать в эту дверь, Гуннар, - сказал он.
   - По-моему, это логично, сэр, - ответил Карлал.
  

* * *

   Путь от катера до охотничьего домика был не слишком приятным.
   Бэбкок знала, что официально Рамирес перенес свою высадку на Грифон, потому что хотел провести тренировку в зимнюю погоду, и никто не мог отрицать, что он ее получил. Температура была двадцать градусов ниже нуля... из-за завывающего ветра эффективная температура достигла минус сорока градусов. Подобная мелочь не представляла проблемы ни для кого, кто был одет в скафандр космопехоты, ни даже для менее прочных флотских скафандров, которые носили Тремэйн и Харкнесс, но метровые сугробы, плотные слои свежевыпавшего снега, который безжалостный ветер швырял им почти прямо в лицо, были чем-то совершенно иным. Их скафандры поддерживали внутри комфортную температуру и даже отводили излишки пота, но, чтобы по-настоящему оценить их, нужно было испытать на себе изнурительную нагрузку, связанную с преодолением горной местности в таких условиях.
   Даже шлемы космопехотинцев плохо видят сквозь этот воющий снегопад, но разведывательные беспилотники, которые использовали главный сержант Ивашко и первый сержант Макэлрой, были сконструированы для работы в еще худших условиях. Они сверху выводили данные на тактические дисплеи космопехотинцев, когда те пробивались сквозь шторм, и Бэбкок нахмурилась, когда на ее дисплее появились значки тепловых сигналов людей. Их было десять, пять пар, расположенных по периметру нарочито архаичного охотничьего домика, несмотря на непогоду.
   Очевидно, что у них должно было быть собственное превосходное снаряжение для холодной погоды, но, изучая дисплей, Бэбкок поняла, что все они также прятались с подветренной стороны под любыми ветрозащитными средствами, какие только могли найти. Тот факт, что они вообще были там в такую погоду, многое говорил о паранойе того, кто приказал им следить за периметром, но они явно не были самыми бдительными часовыми в истории человечества.
   - Полковник, - сказал лейтенант Карлал по коммуникатору, - Не хочу показаться подозрительным или что-то в этом роде, но должен сказать, что это похоже на периметр безопасности. Вам так кажется, сэр?
   У юноши явно было будущее в голографической драме. Ему удалось изобразить искреннее удивление.
   - Теперь, когда вы упомянули об этом, это действительно так, лейтенант, - ответил Рамирес. - Что видят беспилотники, ганни?
   - Вообще-то, сэр, я думаю, лейтенант прав. Взгляните на это. - Ивашко вывел данные на экраны мониторов Рамиреса и Бэбкок. - Кем бы ни были эти люди, они не просто стоят по уши в снегу, они несут с собой серьезное снаряжение. У них есть пульсерные ружья, холодное оружие и даже пара легких трехствольников, обслуживаемых расчетами. Это чертовски большая огневая мощь для группы гражданских лиц.
   - Я бы согласился, - сказал Рамирес. - Это та огневая мощь, которую использует тот, кто активно ожидает неприятностей. Не уверен, что я хочу просто подойти к ним, особенно при такой видимости. Меня бы не удивило, если бы они сначала не поняли, что мы космопехотинцы, и если они по какой-то причине уже настроены агрессивно, это могло бы обернуться плохо. Было бы неприятно, если бы они решили сначала стрелять, а потом задавать вопросы.
   - Ну, у нас есть электрошоковые ружья, сэр, - услужливо подсказал Ивашко. - Это не причинит им вреда, разве что, возможно, вызовет головную боль, когда они придут в себя. И это гарантирует, что никто с нашей стороны случайно не получит пулю.
   - Разумное замечание, ганни, - кивнул под шлемом Рамирес. - Гуннар, думаю, что ганни Ивашко говорит по делу. Я, конечно, возьму ответственность на себя.
   - Есть, сэр! Первый сержант, давайте распределим наших людей по местам.
   - Есть, сэр, - подтвердил Макэлрой и начал отдавать собственные приказы.
   Казалось, это заняло гораздо больше времени, чем следовало бы, из-за глубокого снега и ужасной погоды, но люди Карлала были хороши. Бэбкок стояла за спиной Рамиреса, в окружении Харкнесса и лейтенанта Тремэйна, наблюдая за своим дисплеем, на котором всего через семь минут высветился сигнал готовности.
   - На позициях, - тихо подтвердил Карлал по коммуникатору мгновение спустя.
   - Стреляйте, - спокойно сказал Рамирес.
   - Выполнить! - сказал Карлал, и Бэбкок одобрительно кивнула, когда все часовые упали так одновременно, что невозможно было сказать, кто из них на самом деле упал в снег первым.
   - Давайте проверим, не ушиблись ли они при падении, - сказал Рамирес, и космопехотинцы окружили упавших охранников.
   - Что нам с ними делать, сэр? - спросил главный сержант Ивашко, тыча носком ботинка в одно из бесчувственных тел.
   - Я бы хотел оставить их замерзать, - ответил Рамирес, - но это было бы не по-соседски. - Он огляделся, затем указал пальцем. - Вон там есть склад, ганни. Сложите их там, чтобы не продуло.
   - Есть, сэр, - ответил Ивашко. - Коултер, у вас с Малтусом обязанности няни. Спрячьте этих спящих красавцев подальше.
   - И не забудьте подключить обогреватели их погодного оборудования к источнику питания на складе, - добавил Рамирес. - Нужно сохранить их вкусными и подрумяненными, пока мы не разберемся, что здесь происходит.
  

* * *

   В течение следующих нескольких минут видимость того, что космопехотинцы "Ники" просто случайно оказались в охотничьем домике, становилась все менее убедительной. Поскольку Бэбкок решила присоединиться к ним, Рамирес решил, что может воспользоваться ее опытом, и поручил ей найти и отключить стационарную линию экстренной связи, в то время как Ивашко и Макэлрой задействовали дроны-постановщики помех, чтобы отключить спутниковую связь здания. Это заняло меньше четырех минут, и затем взвод окружил Рамиреса, пока он распределял двери, которые хотел прикрыть.
   По точности его указаний было очевидно, что он хорошо знаком с архитектурой охотничьего домика, на который его люди только что случайно "наткнулись", и его космопехотинцы быстро заняли позиции.
   Полковник лично проследовал к главному входу, а Бэбкок присоединилась к его группе. Полковник только взглянул на нее и покорно покачал головой, затем перевел взгляд на Ивашко.
   - Похоже, мне придется остаться с главсержантом Бэбкок, ганни, - сказал он. - Почему бы вам не пойти помочь лейтенанту Карлалу на северной стороне, пока я присмотрю за ней, чтобы убедиться, что она не попадет в беду?
   - Есть, сэр, - со смешком ответил Ивашко, и Рамирес посмотрел на Тремэйна и Харкнесса, которые тоже присоединились к нему.
   - Флотский персонал не имеет права участвовать в такого рода операциях, лейтенант, - строго сказал он.
   - Конечно, нет, сэр!
   - Они не обучены действиям против потенциально вооруженной оппозиции, от которой могут пострадать.
   - Да, сэр. Это так, - согласился Тремэйн тоном, похожим на "и к чему вы клоните?".
   Рамирес сердито посмотрел на него, а лейтенант ответил ему вежливым и внимательным взглядом. Затем полковник шумно выдохнул.
   - Ладно, можете идти. Но будьте осторожны со своей задницей, Скотти! Дама Хонор очень, очень разозлится, если я допущу, чтобы с вами что-нибудь случилось. Харкнесс, - он посмотрел на главстаршину поверх головы Тремэйна, - она, вероятно, могла бы обойтись и без вас, но вы ей нравитесь. Так что имейте это в виду.
   - Да, сэр.
   - Главсержант.
   - Да, сэр?
   - У вас моя шестерка. Пожалуйста, постарайтесь держаться подальше от возможных неприятностей и двух наших энтузиастов.
   - Есть, сэр.
   Рамирес снова покачал головой, затем повернулся к двери и осторожно подергал щеколду. Она была заперта, и он переложил электрошокер в правую руку, а левой прижал к двери маленькую плоскую коробочку.
   Мигнул зеленый индикатор, защелка открылась, и Рамирес толкнул дверь носком. Кто-то громко и нецензурно запротестовал, когда мимо него пронесся холодный ветер.
   Рамирес просто нажал на спусковой крючок парализатора, и жалоба внезапно прекратилась.
   - Один готов, - пробормотал он по коммуникатору, переступая порог и натыкаясь на человека, который возражал.
   - Пусть будет два, - сказал капрал Хансен по тому же каналу, когда Бэбкок проследовала за полковником в дверь.
   - Три, - сказал рядовой Хуан.
   - Четыре, - тихо произнес Макэлрой мгновение спустя.
   Тремэйн последовал за Бэбкок в шале, отделанное со вкусом подобранными панелями, а Харкнесс замыкал шествие. Все назначенные группы атакующих сейчас тоже были внутри, продвигаясь быстро и эффективно, незаметно, и по ходу дела отключая обитателей шале.
   Как и предупреждал их таинственный информатор капитана Корелл, таких обитателей было довольно много. Но какими бы опытными в совершении актов насилия над другими людьми ни были бойцы Формирования, они даже не были в одной лиге с королевской космопехотой, особенно в том, что касалось таких вещей, как ситуационная осведомленность. Кроме того, была середина ночи. Большинство обитателей, которые еще не были перебиты в составе внешней охраны, крепко спали, а газовые гранаты, брошенные через тихо приоткрытые двери спален, погрузили их в еще более глубокий сон.
   Они очистили первый этаж главного здания, не вызвав никакой тревоги. Должно быть, это относилось к большей части персонала, поскольку второй и третий этажи были в основном отведены для платных гостей, и Рамирес тихо поднимался по центральной винтовой лестнице, в то время как остальные космопехотинцы осторожно поднимались по аварийной лестнице, избегая шахт лифтов.
   Пока все идет хорошо, - сказала себе Бэбкок, когда они поднялись на площадку второго этажа, а затем быстро покачала головой. Черт возьми, она знала, что лучше не искушать судьбу таким образом. Так же уверенно, как она решила, что все идет своим чередом...
   - Какого черта?!
   Аудиодатчики шлема Бэбкок уловили голос, раздавшийся у нее за спиной, и она повернула голову как раз в тот момент, когда Харкнесс развернулся лицом к большому, мускулистому головорезу, который выбрал этот момент, чтобы выйти из ванной в коридоре. Он был в расстегнутой рубашке без рукавов, и ему следовало бы побриться, но, очевидно, у него были серьезные проблемы с паранойей, поскольку он взял с собой пульсер в наплечной кобуре, надетой через голову.
   Теперь он потянулся к пульсеру, вытаращив глаза на незваных гостей.
   Вновь прибывший был слишком близко, и Харкнесс не успел вовремя навести дуло своего электрошокера, поэтому он взмахнул прикладом, описав сверкающую дугу, и ударил противника в челюсть... и тот рухнул на пол.
   - О, черт! - пробормотал кто-то, когда зал содрогнулся от удара. А затем начали открываться другие двери, когда "гости" домика проснулись.
   Харкнесс уложил одного из них быстрым выстрелом. Лейтенант Тремэйн оглушил третьего, но затем мимо него просвистел одиночный дротик пульсера и попал в бронированный скафандр Бэбкок. Полковник Рамирес уложил еще троих - двух мужчин и стрелявшую женщину - прицельным выстрелом, но Бэбкок оказалась прямо перед другой дверью, когда та резко распахнулась.
   Мужчина и женщина, находившиеся по другую сторону двери, явно были заняты чем-то помимо сна. Если не считать трусов, на женщине не было ни одежды, ни оружия, но они явно не спали, и женщина схватилась за электрошокер Бэбкок.
   Она потянула изо всех сил, и ее глаза начали расширяться, когда Бэбкок позволила ей это сделать. Но тут обе ноги главного сержанта оторвались от пола. Она развернулась на оружии, которое любезно придержала ее противница, и другая женщина с булькающим стоном отлетела назад, когда два боевых ботинка ударили ее в живот. От удара она врезалась в своего приятеля, который открыл рот, чтобы закричать, как раз в тот момент, когда Бэбкок снова коснулась пола, и ее левый локоть ударил его по черепу, как молот.
   Он упал без единого звука, а Бэбкок отступила назад, все еще держа в руке парализатор, и выстрелила в женщину прежде, чем та перестала хватать ртом воздух.
   Все было кончено в мгновение ока, и главный сержант заглянула в спальню, из которой вышли ее жертвы. Там больше никого не было, поэтому она отступила назад и отключила мужчину тем же электрошокером, затем оглянулась через плечо на Харкнесса.
   - В следующий раз приводи с собой чертову группу барабанщиков и горнистов! - прорычала она по коммуникатору.
   - Можешь, ганни! - рявкнул Рамирес. Он постоял неподвижно, настроив внешние датчики звука своего скафандра на максимум, затем расслабился.
   - Думаю, обошлось, - сказал он и быстро пересчитал лежащие в коридоре без сознания тела.
   - Двенадцать, повторяю, сложено всего двенадцать, - сказал он по коммуникатору, затем бросил взгляд на Харкнесса. Судя по выражению лица главстаршины, он явно ожидал чего-то запоминающегося. Но полковник только погрозил ему пальцем и снова повернулся к своему комму.
   - Давайте, ребята, постараемся больше не включать сейсмографы, - сказал он по общей сети.
  

* * *

   Еще пять минут ушло на то, чтобы объяснить, какими должны быть каждый охранник и все "гости" в спальнях на втором этаже. Более просторные и роскошные апартаменты на третьем этаже были зарезервированы для VIP-персон, и Рамирес расставил своих людей так, чтобы они прикрывали подходы к центральной лестнице, а затем повел Бэбкок, Ивашко и Тремэйна вверх по лестнице.
   Харкнесса не пригласили, но Бэбкок почему-то не удивилась, обнаружив его рядом с собой, когда она замыкала шествие.
   Они добрались до лестничной площадки и тихо прошли по короткому коридору к номеру 301. Дверь была закрыта, и на этот раз волшебная шкатулка полковника Рамиреса не подействовала на старомодный механический замок.
   Он пожал плечами и передал свой парализатор Ивашко. Усыпление этого человека не входило в его планы, и он, очевидно, не собирался делить этот момент с кем-либо еще.
   Он отступил к краю лестничной площадки, какое-то мгновение балансировал, затем сделал три больших шага, врезался в дверь и прорвался под градом осколков, как валун.
   Мужчина, спавший по другую сторону двери, отреагировал невероятно быстро, сунув руку под подушку еще до того, как полностью открыл глаза. Несмотря на всю его скорость, Рамирес настиг его как раз в тот момент, когда его пальцы сомкнулись на рукояти пульсера, а рука полковника вцепилась в ворот его дорогой пижамы.
   Томас Рамирес родился и вырос на планете Сан-Мартин, одном из миров с самой высокой гравитацией, которые когда-либо населяло человечество. Атмосферное давление на уровне моря было достаточно высоким, чтобы создать почти токсичные концентрации углекислого газа и азота, а полковник был сложен как турбина для скиммера с проблемой в ориентации. Рука, державшая пижаму Денвера Саммервейла, дернула, и тот вылетел из постели, как ракета. Его рука с оружием мимоходом ударилась о столбик кровати, пульсер выскользнул из этой руки, и Рамирес выпустил его в самом разгаре полета.
   Дуэлянт едва успел поднять руку, чтобы защитить голову, прежде чем врезался в противоположную стену. Он отскочил назад, и, несмотря на то, что крепко спал, ему удалось приземлиться на ноги. Он встал в оборонительную стойку и потряс головой, чтобы прояснить ее, а Рамирес просто стоял, давая ему время прийти в себя.
   Нет, холодно подумала Бэбкок, потому что честные бои его интересовали меньше всего.
   Саммервейл бросился в атаку, и хотя он мог зарабатывать себе на жизнь анахроничным огнестрельным оружием из дуэльного кодекса, но явно знал, что делает своими руками. К сожалению, на нем была пижама, и он был уроженцем планеты Мантикора, гравитация которой едва ли на один процент превышала земную. Рамирес был в бронированном скафандре, а гравитация на его родине была почти вдвое больше, чем на земле, где родилось человечество. Единственная причина, по которой Саммервейл нанес хотя бы один удар, заключалась в том, что Томас Рамирес хотел воспользоваться возможностью, предлогом, чтобы причинить ему боль... и он это сделал.
   Правая рука полковника врезалась Саммервейлу в живот, как мячик. Невысокий мужчина согнулся пополам с жалобным стоном, который закончился громким "кряк", когда левая рука Рамиреса со всей силы ударила его по лицу открытой ладонью. А потом Рамирес схватил его, развернул, как игрушку, швырнул животом на его собственную кровать, заломил ему за спину запястье и железной рукой сдавил горло.
   Саммервейл попытался вырваться, но закричал, когда Рамирес ударил его коленом скафандра по позвоночнику.
   - Сейчас, сейчас, мистер Саммервейл, - мягко сказал он. - Ничего такого.
   Убийца заскулил от боли и унижения, и Рамирес взглянул на Ивашко. Главный сержант положил на кровать маленький диктофон и включил его.
   - Вы узнаете мой голос, мистер Саммервейл? - спросил затем Рамирес. Саммервейл стиснул зубы, отказываясь отвечать, а затем снова закричал, когда эти безжалостные пальцы сжали его запястье.
   - Я задал вопрос, мистер Саммервейл. Нехорошо игнорировать вопросы.
   Саммервейл закричал в третий раз, корчась в агонии. Затем...
   - Да! Да!
   - Хорошо. Вы можете догадаться, почему я здесь?
   - Пошел ты! - Саммервейл тяжело дышал.
   - Что за выражения! - Рамирес укоризненно покачал головой, и его голос зазвучал почти добродушно. - Особенно когда я здесь только для того, чтобы задать вам вопрос.
   Он на мгновение замолчал.
   - Кто заплатил вам за убийство капитана Тэнкерсли, Саммервейл?
   В этом холодном, жестком голосе больше не было юмора.
   - Иди к черту, ты, сукин сын!
   - Это нехорошо, - повторил Рамирес. - Я буду вынужден настаивать, чтобы вы рассказали мне.
   - Какого хрена я должен это делать? Вы просто убьете меня, когда я это сделаю. Так что идите нахуй!
   - Мистер Саммервейл, мистер Саммервейл! - Рамирес вздохнул. - Капитан оторвет мне задницу, если я убью вас. Так что просто ответьте на вопрос.
   - Черта с два! - Саммервейл тяжело дышал.
   - Я думаю, вам следует пересмотреть свое решение. Я только сказал, что не убью вас, мистер Саммервейл, - прошептал Рамирес почти с любовью. - Я никогда не говорил, что не причиню вам вреда.
  
   Орбитальная станция "Гефест"
   Орбита планеты Мантикора
   Двойная система Мантикоры
   4 апреля 1906 г. э. р.
  
   - Леди Харрингтон, не могли бы вы прокомментировать...
   Эндрю Лафолле встал перед своей землевладелицей.
   В тот день он и капрал Саймон Мэттингли были телохранителями землевладелицы, и, как и Джейми Кэндлесс, Мэттингли был левшой. Вот почему они вдвоем обычно занимали место слева от землевладелицы, в то время как Лафолле - справа от нее, и он наблюдал за поперечным коридором, когда она приближалась к нему. Он увидел троицу выходивших из него репортеров, прежде чем она их заметила, и, как он и предполагал, остановилась, когда они преградили ей путь, что позволило ему проскользнуть перед ней, прежде чем его могло бы остановить какое-либо ложное чувство вежливости с ее стороны.
   Теперь он рассматривал их с холодным, оценивающим бесстрастием грейсонского оруженосца. Он не сказал ни слова, не потянулся к своему пульсеру в кобуре, даже не нахмурился.
   В этом не было необходимости.
   Репортер, стоявший в центре, очень осторожно протянул руку и отключил свою камеру, установленную на плече. Затем все трое волшебным образом расступились, освобождая дорогу землевладелице.
   Она кивнула им - гораздо вежливее, чем они того заслуживали, как будто ничего не произошло, - и прошла мимо них, а Мэттингли последовал за ней по пятам. Лафолле подождал мгновение, затем тоже холодно кивнул им и пристроился в двух шагах позади, у ее правого локтя.
   - В Звездном королевстве все не совсем так, Эндрю, - пробормотала она, и он фыркнул.
   - Знаю, что это не так, миледи. Я потратил некоторое время на просмотр материала о манти - прошу прощения, миледи. Я имел в виду, что просмотрел мантикорские репортажи о военном трибунале над Юнгом.
   Он даже не попытался скрыть своего мнения об этом репортаже, и губы землевладелицы дрогнули. Это был лишь слабый намек на улыбку, но он испытал огромное облегчение, увидев ее.
   - Я не говорила, что не ценю ваши усилия, - сказала она. - Я только имела в виду, что вы не можете угрожать журналистам.
   - Угрожать, миледи? - Лафолле посмотрел на нее широко раскрытыми глазами. - Я никогда никому не угрожал.
   Землевладелица начала было отвечать, но затем закрыла рот. Она оглянулась на него на мгновение, затем покачала головой и вернула свое внимание к коридору космической станции.
   Лафолле на мгновение задержался, чтобы взглянуть на Мэттингли с едва заметным намеком на торжество, а затем снова сосредоточился на систематическом поиске угроз, пока они шли по коридору к туннелю для персонала, который должен был доставить их еще дальше вглубь огромной космической станции.
   Лафолле снова обошел землевладелицу, чтобы первым войти в капсулу. Она бросила на него недовольный взгляд, но, по крайней мере, остановилась. Это был прогресс.
   После быстрого, но тщательного осмотра салона он отступил, пропуская ее внутрь. Она бросила на него еще один взгляд - скорее похожий на тот, которым его матери одаривали гораздо более молодых Лафолле, которые "хулиганили" в компании, - когда вошла и ввела код пункта назначения. Он лишь вежливо оглянулся, а затем, когда двери капсулы закрылись и она начала движение, позволил себе немного расслабиться и погрузиться в собственные мысли, пока значок капсулы перемещался по вмонтированному в переборку дисплею местоположения.
   Он почти пожалел, что репортер не дал ему повода отговорить его и его товарищей от более активных действий. Не то чтобы он ожидал от них этого. Одной из многих вещей, которые он выполнил, готовясь к своим текущим обязанностям, было то, что он потратил довольно много времени на анализ различий между мантикорскими СМИ и грейсонскими. Еще до того, как он изучил их, он понял, что неизбежно будут различия между тем, как мантикорские общественные деятели взаимодействуют друг с другом, со своим обществом и со средствами массовой информации. Несмотря на это, он не был готов к назойливости, которую Звездное королевство, очевидно, воспринимало как должное. Ни один грейсонский репортер не осмелился бы подстеречь землевладельца в общественном месте. Если уж на то пошло, ни один грейсонский новостной канал или общественный совет не стал бы раздувать историю отношений землевладелицы Харрингтона с Полом Тэнкерсли - или, если уж на то пошло, с Павлом Юнгом - так, как это сделали манти. Это просто не было бы сделано.
   К счастью, одной из первых вещей, которым учились личные оруженосцы грейсонского землевладельца, было то, как невербально общаться с наиболее отвратительными представителями человечества, которые попадались на пути их землевладельца. Возможно, им и не нужно было так поступать с грейсонскими журналистами, но мантикорский подвид был другой породы. Тем не менее, похоже, что даже они могли бы научиться - или, по крайней мере, распознать путь вежливости - если их соответствующим образом урезонить. Лафолле был совершенно уверен, что землевладелица Харрингтон не одобрил бы такого рода вещи в долгосрочной перспективе, но на самом деле его это не волновало.
   О ком он заботился, так это о землевладелице.
   Его губы сжались, когда он вспомнил боль, ошеломление утраты в ее необычных карих глазах, когда капитан Хенке сообщила ей эту новость. Женщина - воин, которая безоружной встретилась лицом к лицу с дюжиной убийц, покачнулась, не в силах в течение долгого, ужасного мгновения даже говорить. А потом она повернулась к регенту Клинкскейлсу и начала отдавать приказы мертвым, лишенным эмоций голосом автомата с белым лицом и сухими глазами. Она проигнорировала попытки регента выразить свои соболезнования, утешить ее. Она только отдала эти приказы, и через шесть часов они были на борту корабля капитана Хенке и направились обратно на Мантикору.
   Он подозревал, что она даже не осознавала - тогда - что на борту находятся ее личные телохранители.
   Он и представить себе не мог, что увидит ее такой... сломленной. Такой разбитой. Если бы кто-нибудь из грейсонцев, которые шептались за спиной о ее "постыдном романе" с Полом Тэнкерсли, увидел ее, даже они поняли бы глубину их любви. И ярость ее оруженосцев, когда они узнали подробности дуэли, на которой он погиб, превратилась в темное, свирепое пламя в тот день, когда один из космопехотинцев "Агни" наконец рассказал Джейми Кэндлессу, что этот жалкий ублюдок сказал Тэнкерсли, чтобы спровоцировать его.
   Капитан Хенке поселила их на время полета в каюте космопехотинцев "Агни". Капитан была удивлена их присутствием, но если бы у нее возникло искушение возразить, то личное объяснение протектора Бенджамина о том, почему они там оказались, предотвратило бы это. Не то чтобы она была удивлена таким объяснением. Лафолле был уверен в этом, и она совсем не возражала против того, чтобы добавить одного из телохранителей землевладелицы к часовому-космопехотинцу, которого она поставила у люка в ее каюту.
   Целых два дня землевладелица даже не покидала своих личных покоев. Единственным человеком, который видел ее, не считая ее спутника-древесного кота, был стюард Макгинесс. Несомненно, нашлись грейсонцы, которые были бы шокированы одной только мыслью о том, что у любой женщины есть личный слуга-мужчина, не говоря уже о землевладелице. Лафолле таким не был. Он видел землевладелицу и Макгинесса вместе на Грейсоне после того, как она была ранена, сражаясь за жизни семьи протектора Бенджамина, задолго до того, как землевладелица создала свое владение. Он понимал преданность - на самом деле, любовь - между ними и видел отчаянную заботу Макгинесса о женщине, которой они оба служили.
   Он оказывал стюарду посильную поддержку, но в течение первых двух дней никто ничего не мог сделать. А потом, на третий день, она вышла из своей каюты.
   Капитан Хенке была там, когда это случилось. Лафолле не знал, что эти двое могли сказать друг другу перед тем, как выйти из люка, но он заметил беспокойство на лице Хенке, когда капитан последовала за ней в коридор.
   Он не думал, что землевладелица видела это. На самом деле, он не думал, что она действительно что-то видела. Ее униформа была идеальной, а прическа - безупречной, но глаза у нее были карие, застывшие, как кремень, на изможденном от боли лице, а Нимиц, сгорбившись, молча сидел у нее на плече, его хвост свисал, как знамя побежденной армии. Она просто пошла по коридору и даже не заметила, как Лафолле последовал за ней.
   Он задавался вопросом, куда они направляются, но только до тех пор, пока внутрикорабельная машина не доставила их в оружейную "Агни". Оружейник-космопех вытянулся по стойке смирно за высоким прилавком, когда его командир и землевладелица вместе вышли из лифта.
   - Дистанция свободна, сержант?
   Если бы ледники могли говорить, у одного из них, возможно, был бы такой же голос, как у этого сопрано.
   - Да, миледи. Так и есть.
   - Тогда выдайте мне автоматический пистолет, - сказала она тем же ледяным голосом. - Десятимиллиметровый.
   Сержант посмотрел мимо нее на своего капитана, и Лафолле понял тревогу в его глазах. Он сам почти половину своей жизни провел в оружейных складах, подобных этому, и наотрез отказался бы выдать оружие тому, кто так говорит. На самом деле, выражение его лица стало напряженным, когда он заколебался, собираясь возразить. Но вместо этого он заставил себя промолчать, и после недолгих колебаний капитан Хенке едва заметно кивнула сержанту.
   Космопехотинец достал из-под прилавка планшет и положил его перед землевладелицей.
   - Пожалуйста, заполните заявку, пока я готовлю остальное, миледи.
   Землевладелица начала стучать по клавишам, когда сержант повернулся к оружейному складу, но ее голос остановил его.
   - Мне нужны полные магазины по десять патронов, - сказала она. - Десять штук. И четыре коробки с патронами.
   - Я... - сержант оборвал себя. - Да, миледи. Десять заряженных магазинов и двести патронов в коробках, - сказал он.
   Землевладелица медленно и методично заполнила заявку, затем оставила отпечаток большого пальца на сканере и стояла там, ожидая возвращения космопехотинца.
   - Это вам, миледи.
   Он положил на прилавок пистолет в кобуре и два комплекта наушников, один из которых был подогнан под уши Нимица, затем поставил рядом с ними коробку с боеприпасами.
   - Спасибо.
   Землевладелица подобрала пистолет и прикрепила его магнитную накладку к поясу, затем потянулась одной рукой к защитным устройствам, а другой - к патронам. Лафолле зашевелился у нее за спиной, снова колеблясь на грани протеста. Но прежде чем он успел сказать хоть слово, капитан Хенке выбросила руку вперед и прижала переноску к прилавку.
   Землевладелица повернула голову, посмотрела на нее, приподняв бровь.
   - Хонор, я...
   Голос Хенке замер, Лафолле понял, что она хотела сказать. То, что она не могла подобрать слов. То же самое хотел сказать и он.
   - Не волнуйся, Мика. - Губы землевладелицы дрогнули в холодном подобии улыбки. - Нимиц не позволит мне этого сделать. Кроме того, - в этой застывшей улыбке промелькнуло что-то голодное, - у меня есть более важные дела.
   В этот момент Лафолле понял. Или, возможно, это было скорее откровением, осознанием того, что он действительно всегда знал о женщине, которой поклялся служить, и он не удивился, когда капитан вздохнула и подняла руку.
   Землевладелица подняла коробку с боеприпасами, перекинула ее ремень через левое плечо и посмотрела на оружейника.
   - Запрограммируйте дальность, сержант, - сказала она. - Стандартная мантикорская гравитация на пластинах. Установите дальность на двадцать метров. Цель - человек.
   И затем она шагнула через люк на стрельбище.
   Лафолле стоял за пределами стрельбища, наблюдая сквозь армопластовую переборку, как землевладелица заняла свою позицию. По крайней мере, одно из его опасений рассеялось, когда он увидел, как она достает тяжелый полуавтоматический пистолет, проверяет патронник и передергивает затвор. Он никогда раньше не видел, чтобы она обращалась с огнестрельным оружием, даже с одним из современных пульсеров, которые Грейсон не мог себе позволить до вступления в Мантикорский альянс, не говоря уже о старомодном оружии на химическом заряде с такими же старомодными металлическими прицелами, но она, очевидно, точно знала, что делала.
   Она разложила магазины на стенде для стрельбы, затем манипулировала джойстиком на своем рабочем месте, поворачивая голографическую мишень в виде человека так, чтобы он стоял одним плечом к ней, а одна рука была поднята в положении для стрельбы этой рукой. Физическая глубина стрельбы составляла всего десять метров, а не двадцать, как она указывала, но Лафолле понял, что мишень была уменьшена в размерах - и, как он узнал позже, гравитационные пластины были отрегулированы - чтобы создать видимую дальность стрельбы и траекторию пули в двадцать метров. И пока он наблюдал, она подняла пистолет... и выпустила весь магазин в голову мишени. Все попадания уложились не более чем в двенадцать сантиметров.
   Затем она сделала это снова. И снова. Десять раз, и ни один выстрел не прошел мимо цели. И пока он наблюдал, чувство мрачного, холодного удовлетворения наполнило его душу.
   Она методично перезарядила магазины из коробок с патронами, затем проделала это снова. И после того, как зарядила их во второй раз, вернулась к оружейнику за новыми патронами, а затем снова на стрельбище. Она провела на этом полигоне около восьми часов в течение следующих двух дней, пока они не достигли Мантикоры. После того первого сеанса она переключилась с неподвижной мишени на движущуюся и перепрограммировала голограмму - сначала медленно, но со все возрастающей скоростью, - и все равно эти безошибочные пули снова и снова пронзали мишень насквозь.
   После второго похода на стрельбище она остановилась и, подняв бровь, посмотрела на Лафолле, возвращая пистолет на место.
   - У тебя вопрос, Эндрю.
   Это было утверждение, а не вопрос, как он понял. И она была права. Но как он?..
   - На самом деле, миледи, мне просто было любопытно, - сказал он через мгновение. - Такое оружие, - он кивнул на пистолет, лежащий на полке с доспехами, - было стандартным для любого воина до Альянса. С голографическими прицелами, но базовая платформа была бы практически идентичной. Военные Звездного королевства не использовали их уже очень, очень давно. Я встречал немало мантикорцев, которые неплохо стреляют из такого оружия. - Он похлопал по пульсеру, висевшему в кобуре у него на бедре. - С таким оружием не так уж и много. Им действительно не нравится отдача - или дульная вспышка - при первом же выстреле.
   - Им не нравится?
   Возможно, в этих застывших карих глазах действительно мелькнула искорка юмора, и леди Харрингтон едва заметно улыбнулась. Старый земной волк, возможно, улыбнулся бы так, и юмор его был бы холодным, жестким и голодным.
   - Да, миледи. Не нравится, - сказал он.
   - Мой дядя Жак родом с Беовульфа, - сказала она тогда. - Раньше он был майором корпуса биологической разведки - пусть вас не вводит в заблуждение название, это одна из лучших организаций специального назначения в галактике. Я сомневаюсь, что Саммервейл знает о нем, учитывая, насколько строга система безопасности в КБР. И, может, мой отец и флотский врач в отставке, но до этого он был космопехотинцем. А я выросла на Сфинксе. На Сфинксе не ходят в лес без ружья, Эндрю. Так что я научилась стрелять, когда мне не было одиннадцати, и, можно сказать, у меня были хорошие учителя.
   - С таким "антиквариатом", миледи? - спросил он, снова кивая на пистолет.
   - Вот тут-то и вступает в игру дядя Жак. - Она улыбнулась еще более холодно. - Он принадлежит к так называемому Обществу творческих анахронизмов. Это группа любителей, увлеченных прошлым. Когда мне было двенадцать, он подарил мне мое любимое нитро-пороховое ружье - папа всегда предпочитал пульсерные ружья. И они оба убедились, что я также разбираюсь в пистолетах. - Ее улыбка исчезла. - Не думаю, что кто-то из них когда-либо считал, что он мне понадобится для этого.
   - Да, миледи. Я тоже не думаю, что они так считали, - сказал он и услышал мрачное одобрение в своем голосе, когда произносил это.
   Тир был единственным местом, куда она ходила, и эти застывшие карие глаза никогда не оттаивали, но Эндрю Лафолле был доволен. Не счастлив, а только удовлетворен.
   Теперь капсула остановилась. Дверь открылась, и Мэттингли шагнул в нее перед землевладелицей. Она покачала головой, но позволила ему это сделать, и Лафолле последовал за ней по еще одному коридору - добрых двадцати метров в ширину и десяти в высоту, с островком зелени в центре - к тому, что выглядело как пара распашных дверей под плавными золотыми буквами, гласящими: просто "ДЕМПСИ".
   Землевладелица остановилась примерно в двух метрах от них и глубоко вздохнула, затем повернулась к своим оруженосцам.
   - Хорошо, Эндрю. Саймон. У меня не будет никаких проблем с вами обоими, не так ли?
   Лафолле пристально посмотрел на нее в ответ. Она не обсуждала с ним конкретно, что должно было произойти, но он знал. Точно так же, как он знал причину, по которой она оставила Нимица в своей каюте на борту "Ники".
   Если уж на то пошло, он знал, что она предпочла бы оставить его и Мэттингли с Нимицем. На самом деле, было очевидно, что она действительно еще не до конца усвоила требования грейсонского законодательства, касающиеся безопасности землевладельцев, и пыталась сделать именно это. К счастью, регент Клинкскейлс тщательно проинструктировал Эндрю Лафолле относительно этого самого момента. Что еще лучше, в некотором смысле, он потратил часы на то, чтобы заставить Джеймса Макгинесса задуматься о том, как лучше всего объяснить ей реальность. Макгинесс, вероятно, знал ее лучше, чем кто-либо, кроме ее родителей и капитана Хенке, и он, очевидно, одобрил присутствие ее оруженосцев еще до того, как узнал о смерти капитана Тэнкерсли.
   - Скажите ей, что это ее долг, - сказал он с грустной улыбкой. - Это единственный аргумент, который она никогда, ни за что не сможет проигнорировать.
   Это было именно то, что сделал Лафолле, и когда она указала, что вооруженные иностранные граждане не допускаются на борт мантикорских военных кораблей, он просто показал ей копию официального ответа Звездного королевства на личное обращение протектора Бенджамина к министру иностранных дел более года назад, в ожидании этого момента.
   Тот, что подписан премьер-министром Кромарти и скреплен подписью самой королевы Элизабет. Тот, который официально признавал леди Харрингтон землевладелицей Харрингтон, главой иностранного государства, которой посчастливилось находиться в одном теле с графиней Харрингтон, и, в частности, предоставлял ее оруженосцам право хранить и носить оружие в ее присутствии, где бы она ни находилась. И, в довершение всего, предоставил им дипломатический иммунитет.
   Именно в этот момент она поняла, что действительно застряла с ними, подумал он, оглядываясь на нее сейчас.
   - Вы наша землевладелица, миледи, - сказал он. - Ваши приказы для нас имеют силу закона. Нам не нравится, что вы рискуете собой, но мы не будем вмешиваться, пока этот Саммервейл не допустит физическое насилие над вами.
   - Мне не нравятся требования моих подчиненных, Эндрю, - сказала она, и он непроизвольно расправил плечи. - Я не буду пытаться указывать вам на ваши обязанности в обычных обстоятельствах, но когда я говорю вам, что вы ничего не будете делать, что бы ни случилось между мной и Саммервейлом, это именно то, что я имею в виду. Это понятно?
   Лафолле почувствовал, как его лицо побледнело, когда он впервые услышал в ее голосе безошибочно узнаваемые командные нотки.
   - Да, миледи. Понятно, - твердо сказал он, и землевладелица кивнула.
   - Хорошо, - сказала она, затем глубоко вздохнула. - В таком случае, джентльмены, давайте покончим с этим.
  

* * *

   Ей действительно не следовало здесь находиться.
   Она знала это. Она даже себе это говорила. Но иногда Айрис Бэбкок не прислушивалась к себе, и это был как раз один из таких случаев.
   Никто не сказал ей, что, вероятно, произойдет сегодня, но это было жалкое оправдание для сержанта космопехоты, который не мог понять, что происходит. Она знала, что днем ранее КЕВ "Агни" вернулся с Грейсона с леди Харрингтон, и она была знакома с леди Харрингтон. У нее не было сомнений в том, что графиня намеревалась сделать, и на самом деле было только одно место, где она могла это сделать. Двоюродный брат Бэбкок, Малахия, подтвердил это для нее, а также незаметно зарезервировал для нее столик в углу возле бара. Майор Естаченко как-то странно посмотрел на нее, когда она объявила, что у нее есть личное поручение на борту "Гефеста", если майор не возражает. Она подозревала, что у Естаченко было довольно четкое представление о том, что это за "поручение", но майор был еще одним хорошим человеком. Он всего лишь намекнул - правда, несколько многозначительно, - будто ожидает, что она будет "держаться подальше от неприятностей". Что она и намеревалась сделать. Возможно. Теперь она откинулась на спинку стула, потягивая пиво и наблюдая за стройным светловолосым мужчиной за стойкой бара. Он был там последние три часа, а, по словам Малахии, вчера пробыл там больше пяти часов.
   В этом нет ничего подозрительного, - подумала она, фыркнув.
   - А почему я думал, что найду тебя здесь, ганни?
   Она вздрогнула, подняв голову, и ее глаза на мгновение расширились.
   - Харкнесс? - она нахмурилась. - Какого черта ты здесь делаешь?
   - Действительно? - почти с жалостью произнес Хорас Харкнесс, затем выдвинул стул из-под ее стола и сел. - Ты думаешь, ты единственная, кто в курсе событий? - Настала его очередь фыркать. - Я бы ни за что на свете не пропустил это, ганни! Или, может, мне следует сказать, что ты бы тоже ни за что на свете не пропустила это?
   Она пристально посмотрела на него.
   - Ладно, ты меня поймал. - Она пожала плечами. - Так подай на меня в суд.
   - Нет. - Харкнесс поднял руку, чтобы привлечь внимание одного из людей-официантов Демпси. - Я не мог этого сделать, не подав на себя в суд.
   - Что вам угодно, главстаршина? - спросил официант.
   - Кружку "Олд Тиллмана", я думаю, - ответил Харкнесс. - И картошку фри. Тебе еще что-нибудь нужно, ганни?
   - Вообще-то, - решила Бэбкок, - картошка фри звучит неплохо. Сделай двойную порцию, Кен. И запиши на мой счет.
   - Я понял, главный сержант.
   Официант кивнул и удалился, а Харкнесс ухмыльнулся.
   - Это было по-соседски с твоей стороны, ганни!
   - Не забивай себе этим голову, - сухо сказала Бэбкок. - Просто помни, что я пользуюсь семейной скидкой.
   - Чувачка, никогда не считал себя дешевым па... - начал Харкнесс, но замолчал на полуслове, когда открылись двойные двери.
   - Шоу начинается, ганни.
   - Да, - согласилась Бэбкок, затем повернула голову влево. - Не спускай глаз с того здоровяка в комбинезоне картеля Гауптмана. Он приглядывает за нашим другом в баре не меньше, чем я, и этот сукин сын упакован. Я думаю, наш друг, возможно, прихватил с собой немного больше сил после разговора с полковником.
   - Наплечная кобура с левой стороны? - Харкнесс кивнул. - Заметил это, когда подкрадывался к тебе.
   - Наблюдательный ублюдок для пустоглота, не так ли?
   - Стараюсь, ганни. Я стараюсь.
  

* * *

   Эндрю Лафолле и Саймон Мэттингли последовали за землевладелицей через вращающиеся двери.
   Она остановилась, чтобы бросить на него быстрый взгляд. Светловолосый мужчина сидел за стойкой спиной к дверям, и она направилась через ресторан твердым, размеренным шагом.
   Лафолле и Мэттингли шли позади нее, и антенны Лафолле задрожали, когда крупный, мускулистый парень в желтом комбинезоне повернул голову. Майору не понравилось, как манти проводил землевладелицу взглядом, но он был не единственным, кто следил за ней. Мужчина, стоявший к ней спиной, выглядел так, словно его ничто в мире не заботило, но его глаза были устремлены на зеркало за стойкой бара, сфокусированное на отражении землевладелицы, словно лазеры.
   Землевладелица пересекла ресторан и остановилась в метре позади него. Лафолле тоже увидел ее глаза в зеркале, а потом...
   - Денвер Саммервейл? - спросила она тоном, похожим на пронзенную кинжалом сосульку.
   Мгновение он сидел неподвижно, затем повернулся, и у Эндрю Лафолле зачесались ладони, когда он презрительно скривил губы, глядя на землевладелицу.
   - Да? - усмехнулся он.
   - Я Хонор Харрингтон, - представилась она.
   - Это должно что-то значить для меня? - спросил он все тем же насмешливым тоном, но Лафолле увидел в его глазах что-то, что противоречило его отточенному презрению. Что-то подсказывало, что эта встреча проходит не совсем так, как он планировал. И затем...
   - Да, так и должно быть, - сказала землевладелица. - В конце концов, я женщина, убить которую граф Норт-Холлоу нанял вас, мистер Саммервейл. Точно так же, как он нанял вас убить Пола Тэнкерсли.
   Она не повышала голоса, но это был голос, привыкший командовать. Это прозвучало отчетливо, и недоверчивая тишина разнеслась по переполненному ресторану с ошеломляющей быстротой молнии.
   Презрительное выражение на лице Саммервейла исчезло. Он уставился на нее, явно ошеломленный, и Лафолле задался вопросом, что же этот идиот ожидал услышать от землевладелицы. В пользу Саммервейла можно сказать, что он никогда не видел ее по щиколотку в трупах наемных убийц, но человек с его послужным списком должен был хорошо подготовиться. С другой стороны, возможно, именно этот его послужной список и был причиной того, что он этого не сделал. В ходе расследования Лафолле обнаружил более дюжины дуэлей, в которых участвовал Саммервейл. Он легко выиграл их все, а леди Харрингтон ни разу не дралась ни на одной. Это была его игра, а не ее, и, без сомнения, он ожидал, что она набросится на него в ярости. Чтобы она бросила ему вызов, предоставила ему возможность диктовать условия их неизбежной встречи. Очевидно, он не ожидал ни ее ледяного самообладания, ни того, что она - или кто-либо другой - осмелится публично осудить его как платного убийцу... и назвать имя человека, который его нанял. Это была понятная ошибка, если не простительная.
   И это была последняя ошибка, которую он когда-либо совершит.
   Эндрю Лафолле был оруженосцем. Ему не нравилась мысль о том, что леди Харрингтон подвергает себя риску, но в тот момент он испытывал непреодолимое чувство мрачной, уверенной гордости за свою землевладелицу.
   Саммервейл просто сидел на месте, мысли его, очевидно, скакали, как машина на льду, пока он пытался осмыслить то, что только что произошло. У Лафолле не было сомнений в том, что наемный дуэлянт ждал здесь, ожидая прибытия леди Харрингтон, но его тщательно спланированный сценарий только что вылетел в воздушный шлюз. Он больше не знал сценария, и его мозг был подобен выброшенной на берег рыбе, барахтающейся на песке, в то время как он пялился на нее, как кролик.
   - Мы все ждем, мистер Саммервейл, - сказала она. - Разве вы не человек чести? - Ее презрение резануло, как удар плети. - Нет, конечно, нет. Вы наемный убийца, не так ли, мистер Саммервейл? Такой подонок, как вы, не бросает вызов людям, если только у них нет ни шансов, ни денег, не так ли?
   - Я... - начал Саммервейл, затем замолчал, и Лафолле тонко улыбнулся.
   Не все получается так, как ты планировал, придурок? холодно подумал майор. Итак, что же ты теперь делаешь?
   У Саммервейла явно не было ответа на этот вопрос. Обвинение - оскорбление, - которое только что произнесла леди Харрингтон, не оставляло ему выбора. Лафолле тоже это понимал. Саммервейл, как и Лафолле, должен был понимать, что он должен сделать - что у него не было иного выбора, кроме как сделать, - но, похоже, он был не в состоянии вымолвить ни слова.
   - Очень хорошо, мистер Саммервейл, - сказала леди Харрингтон. - Позвольте мне помочь вам.
   Она ударила его по губам.
   Эндрю Лафолле видел, как Хонор Харрингтон убила человека голыми руками. Он точно знал, что она могла сделать с Денвером Саммервейлом. Но эта пощечина - удар открытой ладонью, нанесенный рукой, тренированной под действием силы тяжести Сфинкса, - не была смертельной. Это должно было привести к чему-то гораздо худшему, и она попала именно туда, куда хотела. Попала со всем презрением, какое только может быть во вселенной.
   Голова Саммервейла запрокинулась, губы разжались, изо рта мгновенно потекла кровь, и землевладелица ударила его снова, на этот раз тыльной стороной ладони. Он отшатнулся, а она навалилась на него, прижав к стойке, и ударила снова. И снова. И снова удары справа и слева, наотмашь, каждый удар сопровождался оглушительным треском, а за ним наблюдали потрясенные зрители в переполненном ресторане.
   Саммервейл наконец поднял руку, пытаясь схватить ее за запястье, и она позволила ему - на мгновение. Затем она презрительно высвободилась из его хватки и отступила на шаг, не сводя с него карих, как кремень, глаз.
   - Я...
   Саммервейл закашлялся, затем вытащил из кармана носовой платок, кровь стекала у него по подбородку, на рубашку и китель, а в глазах горела смесь стыда, ярости, ненависти... и страха.
   Землевладелица просто стояла и ждала, пока он сжимал в руке скомканный носовой платок и заставлял себя расправить плечи. Это был почти патетический жест, подумал Лафолле с холодным удовольствием.
   - Вы сумасшедшая, - сказал он наконец. - Я вас не знаю, и я никогда не встречался с этим графом Норт-Холлоу! Как вы смеете обвинять меня в том, что я какой-то наемный убийца! Я не знаю, почему вы хотите спровоцировать меня на ссору, но никто не имеет права так со мной разговаривать!
   - Я могу, - холодно ответила леди Харрингтон.
   - Тогда у меня нет другого выбора, кроме как потребовать удовлетворения!
   - Хорошо.
   Впервые в голосе землевладелицы прозвучало что-то помимо презрения. В нем был голод. В нем было удовлетворение, и многие посетители ресторана вздрогнули, услышав это.
   - Полковник Томас Рамирес - полагаю, вы его знаете? - будет моим секундантом, - сказала она ему голосом гексапумы. - Он позвонит вашему другу - Ливитникову, не так ли? Или на этот раз вы собирались нанять кого-то другого?
   - Я... - Саммервейл снова сглотнул, затем глубоко вздохнул. - Мистер Ливитников, действительно, мой друг. Я уверен, что он будет действовать от моего имени.
   - Я уверена в этом. Без сомнения, вы платите ему достаточно. - Улыбка леди Харрингтон была подобна скальпелю, а глаза сверкали. - Скажите ему, чтобы он начал изучать протокол Эллингтона, мистер Саммервейл, - сказала она.
   Он стоял, глядя на нее, шевеля окровавленными губами, и она презрительно фыркнула.
   Затем она отвернулась, кивнула Лафолле и Мэттингли и, не сказав больше ни слова, вышла из звенящей тишины ресторана.
  
   Дуэльная площадка
   Город Лэндинг
   Планета Мантикора
   Двойная система Мантикоры
   5 апреля 1906 г. э. р.
  
   - Вот и она, - сказал кто-то, и Крис Скарборо оторвал взгляд от своего компьютера, когда остановился наземный лимузин.
   Дверцы открылись, и двое мужчин в зеленой униформе явно иностранного покроя выбрались с обеих сторон на залитое ранним утренним солнцем пространство. Они повернулись спиной к машине, осматривая местность, затем отошли в сторону, освобождая дорогу другим пассажирам лимузина.
   Следующей выбралась шатенка в черно-золотой флотской форме и белом берете командира космического корабля. Она была высокой - Скарборо знал, что на самом деле она на добрых пять сантиметров выше его - и широкоплечей для женщины, но выглядела почти миниатюрной рядом с массивным полковником космопехоты, который шел за ней с полированным деревянным футляром для пистолетов под мышкой.
   - Это заняло у нее слишком много времени, - пробормотал кто-то еще.
   Скарборо не мог с уверенностью сказать, кто это сказал. Было слишком много возможных кандидатов, учитывая толпу журналистов, собравшихся этим утром. "И зрителей", - кисло подумал он, глядя вниз на толпу тупых, разинувших рты зрителей, которые выстроились вдоль ландшафтной дорожки с одной стороны дуэльной площадки, чтобы посмотреть на драму, которая, очевидно, была разыграна для их развлечения.
   Обычно дуэли были сугубо частным делом, и большая часть новостного сообщества Звездного королевства старалась по возможности не обращать на них внимания. Один особенно отвратительный подвид новостей действовал в прямо противоположном направлении, потворствуя ненасытному аппетиту толпы к скандалам и зрелищам. И, конечно, возможность вывалять тех, кто выше их по положению, в грязи клеветы и общественного порицания, когда они встретятся, чтобы уладить дело чести. Но сегодня присутствующие могли стоять.
   Однако, кто бы ни указал на опоздание Харрингтон, он был прав, кисло подумал он. Но затем он взглянул на свой хронометр и поморщился.
   На самом деле, он признал, что она пришла почти вовремя, хотя Денвер Саммервейл находился на поле уже почти двадцать минут. Конечно, на подобные мероприятия он обычно приходил пораньше. Скарборо не одобрял дуэлей. В конце концов, никто не одобрял. Но, так или иначе, эта практика всегда привлекала его, и он изучал ее с каким-то заинтригованным ужасом, вот почему он знал, что только два дуэлянта в истории Мантикоры - оба они умерли более двух столетий назад - когда-либо сражались чаще, чем Денвер Саммервейл. Вероятно, это было одной из причин, по которой сторонники Харрингтон - и, по крайней мере, некоторые другие средства массовой информации, по его признанию, - были готовы поверить в нелепые обвинения, которые она якобы выдвинула против графа Норт-Холлоу. До сих пор Скарборо не разговаривал ни с кем, кто действительно был там, поэтому он не был уверен, что она действительно сказала то, о чем ходили слухи. Тем не менее, даже он должен был признать, что количество дуэлей в послужном списке Саммервейла делало его по-детски простым наемным убийцей. Но если бы в этих давних слухах была хоть капля правды, его бы уже давно судили и осудили.
   Возможно.
   В лучшие моменты своей жизни Скарборо также был вынужден признать, что привилегированное происхождение (или защита тех, кто пользовался этим преимуществом) могло послужить прикрытием для множества грехов. Даже преступлений, если не было юридических доказательств их совершения. Ему не нравилось признавать это, и он старался не делать этого публично, потому что последнее, что ему нужно было делать, - это оказывать какую-либо поддержку толпе или жаждущим сенсаций тупым "журналистам", которые потворствовали этому. Как, например, тому парню, который сейчас стоит рядом с ним.
   Он украдкой покосился на Брайанта Хирша, когда мужчина с каштановыми волосами наклонился, чтобы настроить камеру. Хирш, стрингер Минервы Принс и Патрика Дьюкейна в передаче "В огне", был старомоден во многих отношениях, и, учитывая, как далеко полиция Лэндинга этим утром оттеснила толпу репортеров, он предпочел использовать штатив, а не полагаться на встроенные стабилизаторы камеры. Теперь он выпрямился и поправил наушник от микрофона, установленного на камере.
   У Скарборо был свой собственный направленный микрофон, установленный на дуэльной площадке, но он не видел необходимости самостоятельно снимать видео. Он мог положиться на технических специалистов, таких как Хирш, которые -заботились о скучных деталях. Кроме того, по меньшей мере четверо репортеров из его окружения вели прямые трансляции, а это означало, что Звездное королевство в целом увидит и услышит каждую кровавую подробность еще до того, как он соберется высказать свое мнение о событиях дня. Нет, он хотел услышать - и записать - то, что было сказано на самом деле, прежде чем писать свою статью. С началом военных действий политика Звездного королевства стала еще более пристрастной, и особенно после военного трибунала над Норт-Холлоу, и, как один из ведущих политических обозревателей Мантикоры, Скарборо полностью осознавал ценность хорошо подобранной аргументации. И почему было так важно сохранить оригинальное звучание во всей его полноте, когда кто-то неизбежно обвинял кого-то в выборочном редактировании или даже откровенной фальсификации.
   Крис Скарборо за всю свою жизнь ни разу не сфабриковал ни одной цитаты. На самом деле, он этим гордился. Но любому журналисту приходится редактировать, чтобы уместить материал в отведенное ему экранное время, не так ли? И все редактирование, в конечном счете, было "выборочным", не так ли? Нельзя же было просто вставить все необработанные аудиозаписи без контекста, не так ли? Важно было доказать, что вы действительно прослушали весь разговор, прежде чем выполнять эту функцию отбора. Кроме того, Бог свидетель, там было много вырванных из контекста цитат сторонников Харрингтон и о ненасытных ордах наемников правительства, жаждущих крови Норт-Холлоу. Что касается Криса Скарборо, то давно пора было кому-то немного уравновесить ситуацию.
   - На мой взгляд, она выглядит чертовски решительной, - сказал кто-то еще.
   - Конечно, так оно и есть. - Скарборо позволил себе лишь легкую усмешку в ответ; в конце концов, человек должен сохранять очевидный нейтралитет. - Это она все затеяла. На самом деле, возможно, это не самый умный поступок, который она когда-либо совершала.
   - Вы действительно думаете, что "ум" как-то повлиял на ее решение? - скептически спросил Хирш, и Скарборо пожал плечами.
   - На самом деле, я думаю, что это, - он махнул рукой в сторону дуэльной площадки, когда Харрингтон и ее спутники направились к ожидавшему их распорядителю дуэли, - полная противоположность уму с ее стороны. В любом случае, она явно желает, чтобы все закончилось так, как она хочет. После того, как она физически напала на Саммервейла? При свидетелях? - Он покачал головой. - Она ни за что не уйдет с поля живой.
   - Вы уже считаете ее мертвой и похороненной, не так ли? - губы Хирша скривились. - Думаете, это удобно для Норт-Холлоу, если все так сложится?
   - Только в том случае, если вы достаточно глупы, чтобы поверить в ее нелепые обвинения - во всяком случае, в том, что она якобы выдвигала нелепые обвинения, - ответил Скарборо. - Даже если предположить, что она действительно сказала то, о чем говорят самые дикие слухи, сомневаюсь, что кто-то еще настолько глуп, чтобы поверить в это. Возможно, она могла в это поверить, хотя даже мне это трудно допустить. Но, учитывая, как долго длится ее вендетта против графа, и насколько горькой она была - и, я мог бы добавить, то, как она и ее... покровители в конце концов выгнали графа со службы - не так уж трудно поверить, что она искренне считает его виновным в том, что случилось с Тэнкерсли.
   - И вы, конечно, уверены, что это не так.
   - Я не могу этого доказать, но ведь всегда трудно доказать обратное, не так ли? - Скарборо презрительно посмотрел на Хирша. - Предположим, как я уже говорил, что она действительно сказала это с самого начала. В конце концов, именно на это рассчитывают она и остальные враги графа. Как он собирается доказать, что он ничего не совершал?
   - Особенно если он, вероятно, и совершал, - категорично заявил Хирш.
   - Это абсурд! - огрызнулся Скарборо. - И к тому же чертовски безответственно для журналиста!
   - О, я видел, какой вы "беспристрастный" и "беспристрастно мыслящий", Крис! - парировал Хирш. - На самом деле, теперь, когда я задумываюсь об этом, между вами и Саммервейлом есть определенное сходство. - Его глаза сверкнули холодом и твердостью. - Я полагаю, что подходящим термином будет "наемный убийца". И за это неплохо платят, не так ли?
   Скарборо быстро открыл рот, затем снова закрыл его и уставился на другого репортера, злясь не только на Хирша, но и на себя за то, что позволил этому кретину достать себя. Затем он отвернулся, презрительно повернувшись спиной к другому репортеру, когда Харрингтон добралась до места дуэли.
   Не имеет значения, что ты думаешь о том, что здесь происходит, придурок, - громко подумал он в сторону Хирша. - Примерно через десять минут твоя драгоценная графиня Харрингтон станет статистической фигурой. Давай посмотрим, как долго продержатся ее обвинения в адрес графа после того, как она умрет!
   Он проверил, включена ли функция записи на его унилинке, затем сосредоточился на собственной аудиозаписи, наблюдая, как лейтенант полиции Лэндинга приветствует ее.
   - Доброе утро, леди Харрингтон. Я лейтенант Кастелланьо, полиция Лэндинга. Этим утром я буду распорядителем поля.
   - Лейтенант, - ответила Харрингтон, и Кастелланьо махнул рукой в сторону толпы людей, собравшихся вокруг поля.
   - Миледи, я сожалею об этом, - сказал он. - Это неприлично, но по закону я не могу их убрать.
   - СМИ? - спросила Харрингтон.
   - Да, миледи. Они задействовали все свои силы, а эти... люди там, наверху, - он ткнул пальцем в сторону холма, на котором стояли Скарборо и остальные, - вооружены телефотоаппаратами и микрофонами, чтобы улавливать каждое слово. Они воспринимают это как какой-то цирк, миледи.
   - Понимаю. - Харрингтон некоторое время смотрела на холм, затем тронула лейтенанта за плечо. - Это не ваша вина. Как вы сказали, мы не можем исключить их. Я полагаю, лучшее, на что мы можем надеяться, - это случайный выстрел в их сторону.
   Глаза Скарборо сузились от отвращения, вызванного совершенно неуместной шуткой. Отвращение перешло в гнев, когда Кастелланьо улыбнулся.
   - Полагаю, что так, миледи, - сказал он. - Что ж. Не могли бы вы пройти со мной, пожалуйста?
   Скарборо внутренне разозлился и сделал мысленную пометку включить этот инцидент в свою статью. Одно дело, когда кто-то вроде Харрингтон шутит о том, что случайный прохожий может быть ранен или даже убит. Конечно, даже для нее это было печальное положение вещей. В конце концов, она была офицером королевы! Но это было совсем другое, гораздо худшее нарушение, когда официальный представитель столичной полиции сделал то же самое!
   Харрингтон и ее спутники пристроились за Кастелланьо, следуя за ним к месту дуэли, но лейтенант остановился у простого белого ограждения, огораживающего собственно место дуэли.
   - Простите, миледи, - сказал он. - Мне, конечно, сообщили о ваших охранниках, но закон запрещает присутствие вооруженных сторонников любой из сторон на дуэли. Если они хотят остаться, им придется сдать оружие.
   - Я понимаю, лейтенант, - ответила Харрингтон и повернулась к людям в зеленой форме, стоявшим за ее спиной.
   - Эндрю, Джейми, - сказала она.
   На мгновение Скарборо показалось, что ее телохранители - и вообще, какой идиот потащит телохранителей на эту чертову дуэль? - откажутся сдать свои пульсеры, но затем один из них вытащил оружие из кобуры и передал его Кастелланьо. Другой телохранитель последовал его примеру мгновение спустя, и лейтенант начал отворачиваться, но...
   - А теперь еще один, Эндрю, - сказал Харрингтон.
   Глаза Скарборо расширились, и на мгновение он пожалел, что не смотрит в видоискатель Хирша. Ему бы очень хотелось увидеть выражение лица телохранителя. Судя по языку его тела, он не был счастлив.
   Мужчина замер на мгновение, затем его левая рука дернулась. Из подпружиненной наручной кобуры в его пальцы попал пульсер гораздо меньших размеров, который он также передал Кастелланьо.
   - Не думал, что вы знаете об этом, миледи, - сказал он.
   - Знаю об этом. - Она легонько ударила его по плечу.
   - Ну, если вы поняли это, то кто-нибудь другой сможет. Теперь мне придется искать другое место, чтобы спрятать его.
   - Уверена, вы что-нибудь придумаете, - сказала она, когда Кастелланьо забрал оружие и рядом с ним, как по волшебству, появилась женщина-полицейский.
   - Спасибо, миледи, - сказал лейтенант, передавая оружие женщине-полицейскому, затем махнул в сторону огороженной лужайки. - Вы готовы, миледи?
   - Я готова, - ответила Харрингтон и взглянула на огромного космопехотинца с пистолетами в футляре. - Хорошо, Томас. Давай займемся этим, - сказала она.
   Она, космопехотинец и Кастелланьо прошли через отверстие в ограждении, окружавшем территорию, и направились к Саммервейлу, его секунданту, и сопровождавшему их офицеру в форме. В отличие от униформы Харрингтон с блестящими золотыми галунами и знаками различия, Саммервейл был одет в темную, сдержанную одежду опытного дуэлянта, и язык его тела выражал смесь гнева и презрения, когда он наблюдал за ее приближением. Вновь прибывшие остановились в двух метрах от него, и Кастелланьо отступил в сторону, чтобы оказаться лицом к лицу с ними обоими.
   - Мистер Саммервейл, леди Харрингтон. Мой первейший долг - призвать вас к мирному разрешению ваших разногласий, даже сейчас, когда уже поздно. Я спрашиваю вас обоих: не могли бы вы уладить вашу ссору?
   Харрингтон только взглянула на него, но губы Саммервейла скривились.
   - Продолжим, - сказал он. - Я встречаюсь кое с кем за завтраком.
   Плечи Кастелланьо, казалось, напряглись, но все, что он сказал, было: - В таком случае, предъявите свое оружие.
   Секунданты открыли футляры с пистолетами, и лейтенант выбрал два экземпляра оружия, внимательно осмотрел их, проверил их функциональность, а затем вручил по одному каждому из дуэлянтов.
   - Заряжайте, джентльмены, - сказал он секундантам и наблюдал, как каждый из них вставил по десять патронов в магазин, а затем передал его своему дуэлянту.
   - Заряжайте, мистер Саммервейл, - сказал Кастелланьо. Он наблюдал, как Саммервейл вставляет магазин, затем посмотрел на Харрингтон.
   - Заряжайте, леди Харрингтон, - сказал он и подождал, пока она это сделает.
   - Займите свои места, - сказал он затем, и Харрингтон с Саммервейлом, повернувшись спиной друг к другу, направились по мокрой от росы траве к белым кругам, расположенным на расстоянии двадцати метров друг от друга. Они встали в центр кругов и снова повернулись лицом друг к другу.
   - Мистер Саммервейл, миледи, вы можете дослать патрон в патронник.
   Скарборо отчетливо услышал резкий металлический звук в направленный микрофон, когда оба дуэлянта приводили в действие свои анахроничные пистолеты. Он слышал голоса вокруг себя, когда некоторые репортеры, особенно те, что вели прямую трансляцию, тоже склонились над своими микрофонами, но эти голоса, казалось, только каким-то образом делали тихое утро еще тише.
   - Вы согласились встретиться в соответствии с протоколом Эллингтона, - сказал Кастелланьо, доставая свое оружие и белый носовой платок из кармана. - Когда я брошу свой платок, каждый из вас поднимет оружие и выстрелит. Огонь будет продолжаться до тех пор, пока один из вас не упадет или не бросит оружие в знак капитуляции. Если произойдет то или это, другой немедленно прекратит огонь. Если он или она этого не сделает, моим долгом будет остановить его или ее любым доступным мне способом, вплоть до применения смертоносной силы. Вы понимаете, мистер Саммервейл?
   Он посмотрел на Саммервейла, который коротко кивнул. Затем на Харрингтон.
   - Леди Харрингтон?
   - Понятно, - тихо ответила она.
   - Займите свои позиции, - сказал он затем.
   Саммервейл повернулся к Харрингтон правым боком, вытянув руку вдоль тела, и Скарборо признал в нем опытного дуэлянта, каким он и был. Неопытность Харрингтон, с другой стороны, проявилась, когда она встала прямо перед ним, подставив ему в качестве мишени все свое тело.
   Утреннее напряжение резко поднялось, и даже репортеры вроде Скарборо замолчали, уставившись на неподвижную сцену.
   Затем пальцы Кастелланьо разжались, свежий утренний ветерок подбросил платок в воздух, и рука Денвера Саммервейла поднялась. Рука поднялась плавно, уверенно, с молниеносной скоростью занимая позицию для стрельбы...
   И Харрингтон выстрелила.
   Глаза Скарборо расширились от изумления. Она даже не пошевелилась! Она просто стояла там! А потом она выстрелила - выстрелила от бедра, с двадцати метров! - и ее пуля попала Саммервейлу чуть ниже грудной клетки.
   Скарборо не мог в это поверить. На самом деле, он сам в это не верил... пока Харрингтон не выстрелила снова, по-прежнему от бедра, и ее вторая пуля попала в цель чуть выше первой.
   Саммервейл пошатнулся. Даже с вершины холма Скарборо почти физически ощущал недоверие дуэлянта, его потрясение. Его рука опустилась, и раздался третий выстрел. Темно-красный цвет залил его черную тунику огромными кровавыми пятнами, и он посмотрел на свежую рану, а затем снова на Харрингтон.
   Теперь она держала пистолет обеими руками, ее карие глаза были безжалостны, и он закричал, в этом звуке было столько же ярости, сколько и агонии, когда четвертый выстрел попал в него меньше чем в сантиметре от третьего.
   Кровь хлынула у него из ноздрей, колени начали подгибаться, но он все еще сжимал пистолет. Он снова стал боком и смотрел на нее, но все еще был на ногах. Он отказывался падать, и каким-то образом - с мучительным усилием, Скарборо почувствовал это даже с того места, где стоял, - пистолет медленно и неумолимо поднимался, пока он пытался его поднять.
   Харрингтон просто стояла на месте. Она наблюдала за ним с ничего не выражающим лицом, пока он пытался удержать равновесие, поднимая пистолет. Она позволила ему поднять его, позволила ему обнажить зубы в горькой решимости. Подождала, пока пистолет не оказался почти в боевой позиции.
   И тогда - тогда - она выстрелила еще раз, и задняя часть черепа Денвера Саммервейла взорвалась.
  

* * *

   Крис Скарборо стоял неподвижно, глядя на тело Денвера Саммервейла, и чувствовал, как его собственный шок передается другим репортерам. Из всех возможных исходов этого он ожидал меньше всего! Что сделало...
   - Похоже, сегодняшний день все-таки не слишком удался для графа Норт-Холлоу, не так ли, Крис? - сказал Хирш, стоявший рядом с ним. Скарборо резко повернул голову и уставился на него, а другой репортер злобно улыбнулся. - Я имею в виду, что, похоже, на этот раз Саммервейл не справился с задачей - прошу прощения за выражение. Как вы собираетесь преподнести это для Норт-Холлоу и Хай-Риджа? Пытливые умы хотят знать.
   - Послушайте, вы... - горячо начал Скарборо, затем заставил себя замолчать. Он глубоко вздохнул, пытаясь взять себя в руки.
   - Очевидно, - сказал он через мгновение, ткнув указательным пальцем в сторону дуэльной площадки, - это было не то, что я ожидал увидеть сегодня утром. Почему-то я думаю, что вы тоже этого не ожидали, Брайант!
   - Нет, - признал Хирш. - Честно говоря, я этого не ожидал. Учитывая послужной список Саммервейла. Не могу сказать, что мне жаль это видеть. Я восхищался леди Харрингтон в течение многих лет, а Саммервейл был придурком, который к тому же оказался наемным убийцей. Нанял его Норт-Холлоу на этот раз или нет, он, черт возьми, заслужил это, и вы это знаете!
   - Ой? Он заслужил, чтобы хладнокровная убийца стреляла в него снова и снова, даже после того, как стало очевидно, что она победила его? Она выстрелила в него в первый раз еще до того, как он поднял пистолет, а потом стреляла в него снова, и снова, и снова, когда он уже почти наверняка был смертельно ранен! И это тот человек, которым вы "восхищаетесь"?
   - О, дайте мне вставить слово! - в глазах Хирша промелькнуло отвращение, щедро сдобренное презрением. - Вы не хуже меня знаете, что Саммервейл убил по меньшей мере восемь человек. Конечно, это те, о ком мы знаем, - те, кого он застрелил "на законных основаниях" прямо там, где он только что умер сам! Но если ваши источники не рассказали вам о его связях с Формированием, то вы еще более жалкий репортер, чем я думал. Что, по общему признанию, было бы непросто. Этот человек зарабатывал себе на жизнь, убивая людей! И пока вы ханжески разглагольствуете о том, какой хладнокровной убийцей является леди Харрингтон, что насчет него самого? Тэнкерсли уже выстрелил, когда Саммервейл, стоя прямо на этом самом поле, не торопясь, выстрелил ему прямо в голову. Вы думаете, что пуля случайно попала Тэнкерсли в голову с расстояния в сорок гребаных метров?! Не морочьте мне голову! И, в отличие от Тэнкерсли, Саммервейлу совершенно ничто не мешало выстрелить в нее в ответ, когда она это сделала. И он мог остановить ее в любой момент, когда бы захотел. Вернитесь и перечитайте протокол Эллингтона, Крис. Все, что ему нужно было сделать, это бросить оружие. Но он этого не сделал, не так ли? И это означает, что каждый выстрел, который она произвела, был юридически оправдан.
   - Существует огромная разница между юридически оправданным и морально оправданным! - сплюнул Скарборо.
   - Это еще большая чушь, - презрительно сказал Хирш. - Тому, что Саммервейл сделал с капитаном Тэнкерсли, не было никакого "морального оправдания". Нет никаких сомнений в том, что он намеренно спровоцировал Тэнкерсли, и единственная причина, по которой наемный дуэлянт мог спровоцировать человека, которого он даже никогда не встречал, - это вытащить его на дуэльную площадку, где он мог бы законно застрелить его. Но я не слышал, чтобы вы жаловались по этому поводу, не так ли? И, только между нами, - без обиняков, - я в восторге - в восторге, вы меня слышите? - от того, что здесь сегодня произошло. Убийство Тэнкерсли было законным, я вам это скажу. Но то, что леди Харрингтон сделала сегодня, было не просто "законным". Она была здесь, чтобы свершить - и я намеренно использую этот глагол - правосудие!
   Скарборо бросил на него свирепый взгляд, затем повернулся и яростно зашагал вниз по склону холма к толпе, собравшейся вокруг Харрингтон. Толпа репортеров уже выкрикивала вопросы, когда она сошла с дуэльной площадки и вернула свой пистолет космопехотинцу, и эта толпа устремилась к ней, несмотря на все усилия полицейского кордона. Они приблизились, размахивая микрофонами, и парочка подобралась слишком близко. Так продолжалось до тех пор, пока один дородный репортер не рухнул на землю, хватая ртом воздух, после того как наткнулся на локоть одного из ее телохранителей.
   Затем они отступили - незначительно - и она подняла руку. Жест был почти царственным, и это действительно остановило крики, пусть и ненадолго.
   - Я не отвечаю ни на какие вопросы, леди и джентльмены, - сказала она голосом, холодным, как жидкий гелий, как раз в тот момент, когда появился Скарборо. - Но у меня есть короткое заявление.
   Один из репортеров все равно попытался выкрикнуть еще один вопрос, но один из его приятелей не слишком сильно толкнул его в плечо, и он замолчал.
   - Денвер Саммервейл убил человека, которого я любила, - холодно и отчетливо произнесла она в тишине, царившей вокруг. - То, что произошло здесь сегодня, не вернет мне Пола Тэнкерсли. Я знаю это. Ничто не вернет его, но я могу добиться справедливости от человека, который его убил.
   Глаза Скарборо расширились. Конечно же, она не собиралась?..
   Тишина повисла еще на один долгий, неподвижный миг, колеблемая утренним ветерком, пока одна из репортерш не прочистила горло.
   - Но, леди Харрингтон, - сказала она осторожным тоном человека, до которого дошли слухи о том, что она сказала Саммервейлу в "Демпси", - капитан Тэнкерсли был убит на дуэли, и вы только что...
   - Я знаю, как он умер. - Харрингтон прервала говорившую, и ее взгляд был еще холоднее, чем ее голос. - Но Саммервейла наняли - ему заплатили - чтобы убить его.
   Господи Иисусе, - подумал Скарборо. Эта женщина - чертова сумасшедшая! Она собирается сказать это снова - и на этот раз по всему Звездному королевству в формате HD!
   - Я обвиняю, - произнесла она затем с ледяной рассудительностью, - графа Норт-Холлоу в том, что он нанял Денвера Саммервейла убить не только Пола Тэнкерсли, но и меня саму. - Она замолчала, и ее тонкая улыбка стала острой, как бритва. - Я лично как можно скорее предъявлю графу это обвинение, - сказала она затем. - Доброго дня, леди и джентльмены.
   А затем она повернулась, кивнула космопехотинцу, стоявшему рядом с ней, и ушла в утреннюю тишину по проходу, который открыли ее телохранители и полиция Лэндинг-Сити, пробираясь сквозь ошеломленные, словно по волшебству расступающиеся ряды журналистов Звездного королевства.
  
   Станция ее величества "Гефест"
   Орбита планеты Мантикора
   Двойная система Мантикоры
   9 апреля 1906 г. э. р.
  
   - И тогда она сказала, что пристрелит и Норт-Холлоу!
   - И как раз вовремя, черт возьми! Сукин сын слишком долго этого добивался, если хотите знать мое мнение!
   Брэнди Болджео подняла взгляд от своего рабочего стола и удивленно подняла брови.
   - Главстаршина Студлин, - сказала она.
   Темноволосая главстаршина быстро подняла глаза.
   - Да, мэм?
   - Хотя я и не могу придраться к вашей характеристике, но у нас мало времени, - заметила она, слегка нахмурившись.
   - Да, мэм, и я не...
   - Я сказала, что не могу не согласиться с вашей характеристикой, Мартина. - Хмурое выражение лица Брэнди сменилось язвительной улыбкой. - Поверьте мне, это так. Но в данный момент мы вроде как должны сосредоточиться на работе. Правда?
   - Верно, мэм, - согласилась Студлин и оглянулась на старшину второго класса, стоявшую рядом с ним. - Мы поговорим об этом позже, Джозефина. Доверься мне!
   - Конечно, главстаршина, - сказала старшина и одарила Брэнди своей собственной полу-извиняющейся улыбкой, прежде чем вернуться к дисплею, подключенному к пульту дистанционного управления, который в данный момент управлял термоядерной установкой эсминца "Неподкупный".
   Брэнди понаблюдала за ней мгновение, затем вернулась к своему дисплею. Как она и сказала Студлин, она не могла придраться ни к чему из того, что сказала главстаршина энергетических систем. И в отличие от многих людей, с которыми она сталкивалась, включая тех, кто был в форме, которым, черт возьми, следовало бы быть поосторожнее, она не сомневалась ни в справедливости обвинений леди Харрингтон, ни в неизбежности последствий для Норт-Холлоу.
   Ее губы скривились от отвращения, когда она вспомнила реакцию Норт-Холлоу на заявление леди Харрингтон о дуэльной площадке. Он выглядел таким... таким цивилизованным. И его голос просто сочился сочувствием к леди Харрингтон.
   - Я, конечно, обеспокоен этим, - сказал он в ответ на прямой вопрос, когда появился в подкасте "Источники инсайда" Криса Скарборо. Его отец был частым гостем программы, а новый граф появлялся в ней еще более регулярно, поскольку политический раздрай, вызванный объявлением войны, тянулся бесконечно. Очевидно, у него с ведущим программы было то, что люди до сих пор называют "хорошими отношениями", и в тот день это было на виду.
   - Уверен, что любой был бы обеспокоен, милорд, - сказал затем Скарборо, печально кивая. - Я имею в виду, что это такой возмутительный поступок для пэра королевства, даже для той, кто еще не удосужился занять свое место в палате, - наброситься на другого в эфире, который, как она должна была знать, в конечном счете увидят почти все в Звездном королевстве.
   - Будь справедлив, Крис, - сказал тогда Норт-Холлоу. - У нас с леди Харрингтон долгая история, и я не хочу вдаваться во все те откровенно абсурдные вещи, которые она время от времени говорила обо мне. В этом нет смысла. Но я скажу, что любой, у кого есть хоть капля человеческого сострадания, должен понять, какую боль она, должно быть, испытывает в этот момент. Я никогда не одобрял практику дуэлей. Честно говоря, это пережиток варварства. Иногда это может быть адекватной реакцией, учитывая определенные значения прилагательного "адекватный", на личное оскорбление или травму, но оно по своей сути уязвимо для злоупотреблений. И я думаю, совершенно очевидно, что Денвер Саммервейл, который, напомню вам, был уволен из королевской космопехоты за воровство и получение взяток, является - или, по крайней мере, был - идеальным примером слабостей системы. Никто не может оправдать физическое нападение капитана Тэнкерсли на случайно встреченного незнакомца в баре, независимо от того, что Саммервейл мог ему сказать. Точно так же очевидно, что Саммервейл провоцировал капитана - основательно провоцировал. И также совершенно очевидно, что, каковы бы ни были его мотивы, Саммервейл намеренно убил капитана Тэнкерсли после того, как тот выстрелил, не убив и даже серьезно не ранив своего противника.
   - Как могла женщина, которая любила мужчину так, как леди Харрингтон, несомненно, любила капитана Тэнкерсли, не увидеть в этом последнем, преднамеренном, тщательно нацеленном выстреле ничего, кроме плохо замаскированного убийства? И, учитывая то, что, по слухам, Саммервейл сказал капитану во время их стычки, как могла леди Харрингтон не поверить, что по какой-то причине Саммервейл намеренно избрал своей мишенью их обоих? Очевидно, что она имела дело с самим Саммервейлом, но не менее очевидно и то, что смерть Саммервейла никогда не сможет смягчить глубину ее боли, ее потери. Скорбь по нашим близким не просто...  уходит, Крис! И если она искренне верит - а я уверен, что так оно и есть, - что Саммервейл действительно был платным убийцей, наемным дуэлянтом, в чем она его обвиняла, то она неизбежно заявит и, вполне вероятно, искренне поверит, что я, должно быть, был тем, кто его нанял.
   Граф с печальным выражением лица покачал головой.
   - Я уверен, что мне вряд ли нужно это говорить, но она ошибается. И хотя я глубоко сочувствую ее потере, ее боли, у меня нет намерения продолжать бессмысленный цикл насилия, который уже унес жизни капитана Тэнкерсли - и, да, Денвера Саммервейла.
   - Не уверен, что на вашем месте я бы так же сочувствовал ей, милорд, - мрачно произнес Скарборо.
   - О, для меня это тоже не всегда легко! - с иронией признал Норт-Холлоу. - Неприятно, когда тебя обвиняют в найме убийцы, но, с другой стороны, я, к сожалению, привык к тому, что меня обвиняют в чем угодно. Действительно, мои адвокаты предположили, что было бы неплохо подать в суд на леди Харрингтон за явно клеветнические обвинения, которые она выдвинула против меня, и часть меня испытывает сильное искушение поступить именно так. Но, как я уже сказал, я понимаю, почему она может искренне так думать, и у меня выработалось отвращение к судебным гладиаторским боям. В прошлый раз, - он позволил себе ледяную улыбку, - у меня не очень хорошо получилось. И рассмотрение этого дела в суде, вместо того чтобы просто позволить ему умереть естественной смертью в свое время, не пойдет на пользу ни мне, графине, ни нашим нынешним ультрапартийным политическим разногласиям.
   - Я должен сказать, что хотел бы, чтобы некоторые другие участники этих "ультрапартийных" подразделений проявили такую же сдержанность, милорд. Но, тем не менее, я также хотел спросить ваше мнение о предложении графини Нью-Киева увеличить финансирование детских домов "Золотая звезда" Звездного королевства. Понимаю, что некоторые из ее критиков утверждают, что это просто способ отвлечь внимание от продолжающейся оппозиции либеральной партии к фактическому ведению войны, но мне интересно, не могли бы вы...
   Брэнди чуть не стошнило, когда она слушала, как Норт-Холлоу играет роль ответственного государственного деятеля. Она, конечно, знала, что он лжет; его губы шевелились. И в глубине души она была уверена, что ее отец был прав относительно истинной причины, по которой он не подал в суд. Последнее, чем хотел рисковать Норт-Холлоу, - это возможностью того, что у леди Харрингтон были реальные доказательства ее утверждений!
   Но пока, по крайней мере, ему удавалось проскакивать между каплями дождя, по крайней мере, до некоторой степени. В этом отношении ему помог ответный огонь его политических союзников, который состоял из гораздо менее "сочувственных" обвинений в адрес леди Харрингтон как обычной убийцы, в очередной раз продемонстрировавшей свою склонность к насилию и полное отсутствие самоконтроля. Однако репортеры вроде Скарборо, которые предпочли придерживаться той же позиции "в печали, а не в гневе", что и Норт-Холлоу, были более хитрыми и наносили ей еще больший ущерб. И была часть общественного мнения, которая считала невозможным поверить, что какой-либо пэр королевства мог опуститься до убийства. Или, по крайней мере, что он мог совершить это, не будучи пойманным на месте преступления. В конце концов, если бы у леди Харрингтон были реальные доказательства, ей следовало бы передать их королевским прокурорам, а не добиваться своего собственного безумного самосуда!
   Так что пока он продолжал избегать ее... 
   Брэнди заставила себя встряхнуться.
   Ты только что отчитала Студлин за то, что она тратила на это свое рабочее время, - напомнила она себе. - Наверное, было бы неплохо, если бы ты сама не тратила свое рабочее время на то, чтобы собирать информацию об этом, не так ли?
   Она фыркнула и постучала по дисплею, запрашивая обновление.
   Было приятно, так сказать, снова оказаться в седле, хотя ей очень хотелось, чтобы "Тимберволф" поскорее добрался домой! Тем временем военный флот назначил ее дежурной на борту "Гефеста", как только у нее закончился месячный отпуск по случаю потери конечности, и она должна была признать, что то, что они делали, имело смысл. Прошел почти год с тех пор, как она была ранена, и ей нужно было это время, чтобы вернуться к активной службе. И учитывая, что "Тимберволф" должен был пройти капитальный ремонт, как только он сможет вернуться в систему Мантикоры, на самом деле не имело смысла отправлять офицера, которому требовалось некоторое время для переподготовки, на Грендельсбейн, чтобы он возглавил его инженерный отдел. Итак, "Гефест" назначил ее в один из огромных служебных модулей космической станции, где она могла проводить свое время, наблюдая за ремонтом и стандартным обслуживанием эсминцев и легких крейсеров, почти таких же старых, как "Тимберволф".
   На самом деле она была немного удивлена тем, как ее нынешние обязанности помогали сдерживать ее нетерпение. Ей все равно нужно было время для того изучения обновлений, а освоение старых систем могло принести пользу только тогда, когда придет время занять ее новое место.
   Что, весело подумала она, совсем не то же самое, что не проявлять нетерпения!
  
   Резиденция графа Норт-Холлоу
   Город Лэндинг
   Планета Мантикора
   Двойная система Мантикоры
   11 апреля 1906 г. э. р.
  
   - Нет. - Джорджия Сакристос покачала головой и сурово посмотрела на Павла Юнга. - Я говорю вам, чтобы вы прекратили это, Павел. Я не знаю наверняка, каков будет ответ - пока нет, - но чертовски уверена, что он будет плохим!
   - Не думаю, что ты понимаешь, - холодно сказал Юнг. - Я не собираюсь это обсуждать, я говорю тебе это.
   - Нет, - решительно заявила она. - Я не буду.
   - Ты ничего не забыла? - язвительно спросил он, и она снова покачала головой.
   - Вы можете причинить мне боль, очень сильную. Я знаю это. Вы это знаете. Черт, возможно, из-за вас меня даже убьют, точно так же, как вы можете "убедить меня" сделать все, что захотите. - Ее глаза были словно высечены изо льда. - Но вам потребуется некоторое время, чтобы понять, как это сделать, потому что вы рассчитываете на то, что я выполню вашу... выборочную утечку информации. Вы понятия не имеете, как сдать меня Баллруму. О, я уверена, вы могли бы придумать способ, но сейчас у вас его нет. И знаете что? Я готова мириться со многим, Павел. Даже со всеми вашими сексуальными играми. Но это я не буду делать. Если вы настаиваете, то я ухожу отсюда, и вы можете делать с файлами своего отца все, что захотите!
   Глаза Юнга расширились от ее ровного, непреклонного тона, а выражение ее лица стало еще более непримиримым, чем ее голос. Она говорила серьезно. Она действительно так думала, и он никак не ожидал этого. Не с той угрозой, которую он держал над ее головой. Другие люди могут отправиться в тюрьму на десятилетия, если он раскроет "файлы Норт-Холлоу". Джорджии повезет, если она проживет шесть стандартных месяцев, когда он донесет ее истинную личность до нужных ушей.
   Удивление сменилось яростью, но только на мгновение. Потому что ярость была вызвана страхом - ужасом, как бы ему ни хотелось это признавать. С другой стороны, она была права. Разоблачить ее перед людьми, которых она предала много лет назад, было бы не самым легким делом в его жизни, особенно учитывая, как мало этим людям нравились такие, как он. Хуже того, она знала, где похоронены все тела Норт-Холлоу - в прямом и переносном смысле. Если он подтолкнет ее к бегству, то не было никаких причин, по которым она не могла бы по пути из города отправить в королевскую прокуратуру собственный пакет данных, имеющий катастрофические последствия. Так что, если она решит сбежать, чтобы во второй раз испытать свою способность исчезнуть, то может просто преуспеть и заодно полностью уничтожить его. И даже если бы у нее не получилось ни то, ни другое, он все равно потерял бы одного из лучших "специалистов по грязным трюкам" во всем Звездном королевстве. Не говоря уже об одной из самых... покладистых партнерш в постели, которые у него когда-либо были.
   Он стиснул зубы, но, даже глядя на нее, в глубине души понимал, что получил бы еще большее удовольствие, затащив ее в свою постель после того, как она бросила свой вызов. В этом был бы особый, еще более сладкий вкус.
   Но это не меняло того факта, что она была нужна ему для этого.
   - Я не могу оставить обвинения этой сучки в силе, - проскрежетал он, - но и заткнуть ей рот я тоже не могу!
   Он все еще не мог поверить, что даже у Харрингтон хватило наглости публично обвинить пэра королевства в найме наемного убийцы. Даже не в частной беседе, а перед восторженной толпой журналистов! Было достаточно плохо, когда она бросила это прямо в лицо Саммервейлу, но это!..
   В тот день в Демпси у него был свой оперативник, оснащенный камерой в петлице, прикрепленной к его комбинезону. Он хотел насладиться моментом, когда сучка бросит вызов Саммервейлу и подчинится протоколу Эллингтона. Он никогда, ни на секунду не ожидал того, что она на самом деле сделала, и у него кровь застыла в жилах, когда она назвала его нанимателем Саммервейла, а затем заставила его бросить ей вызов.
   Он никак не ожидал, что это произойдет.
   К счастью, несмотря на то, что свидетелей было предостаточно, никто - за исключением его собственного человека - похоже, не записал эту стычку на видео. Ходили слухи о том, что она сказала, но доказательств не было, и ни одна новостная служба не хотела рисковать тем, что могло случиться с ней по законам Звездного королевства о клевете, если бы она опубликовала такое политически взрывоопасное обвинение без доказательств. Даже тогда он понимал, что Джорджия с самого начала была права насчет подозрений, которые неизбежно должны были пасть на него, но, по крайней мере, он знал, что эта сучка будет мертва в течение нескольких дней, и был готов к тому, что слухи не распространятся. Если уж на то пошло, как он сказал Джорджии, его на самом деле радовал тот факт, что Кромарти - и все остальные в этом проклятом правительстве - знали, что он стоит за всем этим, но не могли этого доказать.
   Но то было тогда, а это было сейчас. То, как легко она уничтожила Саммервейла, было достаточно плохо. Тот факт, что она все еще была жива, ужасал. Хуже того, он не знал, есть ли у нее какие-либо реальные доказательства того, что он нанял дуэлянта, или она просто предполагает, что за всем этим стоит он, и это имело значение. Если бы он был уверен, что у нее нет доказательств, он мог бы просто подать на нее в суд за клевету и покончить с этим. Но если бы у нее были доказательства, даже косвенные, она могла бы открыто представить их в суде в свою защиту, что имело бы катастрофические последствия.
   Однако в данный момент даже это было второстепенно. Журналисты передали ее обвинения в эфир. Они были там, в записи, и ждали. Очевидно, эта сука намеревалась использовать их в качестве основания для того, чтобы бросить ему вызов. Если бы он мог подать в суд, это не имело бы значения, поскольку кодекс законов Звездного королевства конкретно запрещал кому-либо бросать вызов тому, кто подал иск против него. Но он не мог рисковать и на собственном горьком опыте убедиться, что у нее есть доказательства. Он не осмеливался рисковать, но если она смогла победить Саммервейла таким образом... 
   - Как она это сделала? - спросил он теперь уже вслух. - Где, черт возьми, она научилась так стрелять?
   - Я не знаю, - сказала Сакристос. - И очевидно, что Саммервейл тоже не знал.
   Не то чтобы дуэлянт не мог этого не знать, если бы потрудился провести свое исследование, подумала она. В отличие от него, Сакристос очень тщательно изучила Харрингтон, прежде чем предложила Саммервейла в качестве решения проблемы Павла, и ее исследовательские инструменты были намного лучше, чем у большинства. Получить доступ к публичному досье графини не составило труда, и благодаря контакту в адмиралтействе она получила доступ к официальному личному делу Харрингтон. Более того, она покопалась в детстве Харрингтон, задолго до того, как та стала публичной фигурой, и обнаружила, что юная Хонор Харрингтон два года подряд выигрывала кубок Шелтона молодежной лиги лесной службы Сфинкса по стрельбе из пистолета и винтовки, прежде чем ей исполнилось тринадцать. Сакристос понятия не имела, насколько хорошо Харрингтон владеет огнестрельным оружием, но надеялась, что ее способности станут сюрпризом для Саммервейла.
   Конечно, даже она не смела надеяться, что Харрингтон окажется настолько опытной, насколько доказала на деле!
   - Что ж, похоже, твой мозговой штурм по поводу найма "идеального" человека на эту работу только что провалился, не так ли? - ехидно заметил Юнг, и она снова впилась в него взглядом.
   - Вы хотели, чтобы ее убили на дуэли, Павел, - сказала она. - Это была ваша идея, а не моя. Я предупреждала вас тогда, что, если с ней что-нибудь случится, люди автоматически заподозрят вас. Но если вы хотели ее смерти, то это был самый правдоподобный способ это сделать, и Саммервейл был лучшим в своем деле. - Она пожала плечами, нахмурившись. - Очевидно, он был недостаточно хорош, но он был лучшим из доступных.
   - И теперь она охотится за мной, - прорычал Юнг.
   - Если сможет, то да. - Сакристос кивнула. - Я, конечно, не знаю, есть ли у нее какие-либо доказательства, подтверждающие ее обвинения, - солгала она, - Но, ради бога, Павел! Если бы другие люди подозревали вас, чего, черт возьми, вы ожидали от нее?
   - Конечно, она "подозревает" меня. Черт возьми, она ненавидит меня настолько, что, вероятно, повесила бы это на меня, даже если бы была уверена, что я тут ни при чем! Но мы должны заставить ее замолчать.
   - Как вы только что сказали, мы не можем. - Терпеливый тон Сакристос был намеренным подстрекательством.
   - Да, мы можем!
   - Нет, - повторила она. - Если бы ее убили, это было бы худшим, что вы можете сделать. Это и раньше было достаточно плохо, но после того, что она сказала, никто во всем Звездном королевстве ни на секунду не поверил бы, что вы не стоите за этим. Не сейчас. И если ее убьют где-нибудь, кроме как на дуэли, копы - и правительство, если уж на то пошло - начнут самое серьезное расследование. Я не думаю, что есть какой-либо способ юридически связать вас с Саммервейлом, особенно теперь, когда он мертв, но как только вы нанимаете кого-то другого, вы создаете новую потенциальную цепочку улик, указывающих прямо на вас. И Кромарти с Эликсандером перевернут небо и землю, чтобы найти их. На мой взгляд, шансы на то, что они тоже найдут их, слишком велики.
   - Я рискну!
   - Только не с моей помощью. - Она покачала головой. - Я не собираюсь выступать посредником в этом деле для вас, Павел. Только не тогда, когда это может обернуться для меня тем же, что и для вас.
   - Но...
   - Послушайте меня, - перебила она. - Если у нее и есть какие-то доказательства, что-то, выходящее за рамки ее собственных подозрений, то они, очевидно, получены незаконным путем. Если бы они были, она бы уже передала их властям, и они бы начали расследование. И я слишком хорошо осведомлена, чтобы мы об этом не узнали.
   - Это означает, что единственный способ, которым она может добраться до вас, - это еще одна дуэль. Совершенно очевидно, что именно это она и намеревается сделать. То, что она сказала журналистам, было импровизацией. Но она не сможет встретиться с вами на дуэли, если не вызовет вас на поединок, и не сможет вызвать вас на поединок, если вы не дадите ей такую возможность. Эта женщина - действующий офицер флота. Я уже знаю от адмиралтейства, что они собираются передислоцировать ее корабль всего через пару месяцев. Именно столько времени вам придется избегать ее.
   - И будет очевидно, что я прячусь от нее, черт возьми. Ты думаешь, это не будет иметь последствий? Что это не даст Кромарти и его дружкам больше возможностей использовать их против меня?
   - Как будто им нужны еще какие-то "возможности"! - Сакристос закатила глаза. - Если бы они могли добраться до вас, они бы уже это сделали. По их мнению, здесь нет ничего нового. Если вы можете держаться от нее подальше, пока военный флот не отправит ее из родной системы, с вами все будет в порядке.
   - Ты имеешь в виду, пока она не вернется на Мантикору! Что помешает ей бросить мне вызов тогда? Я не могу вечно прятаться от этой сучки!
   - Она снова пойдет на войну со стрельбой, - отметила Сакристос. - Хевы могут решить вашу проблему за вас, что было бы идеально с вашей точки зрения. А если они этого не сделают, то, по прошествии некоторого времени, возможно, удастся организовать для нее подходящий "несчастный случай", когда палец автоматически не будет указывать на вас. Если на то пошло, я бы с гораздо большим желанием помогла организовать этот несчастный случай в будущем. Если бы я могла не торопиться, заложить основу заблаговременно, может быть, организовать это с помощью серии подготовительных шагов, тогда, может быть - может быть - мы смогли бы уничтожить ее без всеобщих криков, что за этим должны стоять вы. Видит бог, эта женщина нажила себе достаточно врагов, которые хотели бы видеть ее мертвой, начиная с Клауса Гауптмана и далее по списку! Мне просто нужно время, чтобы все уладить, и я не собираюсь помогать вам совать свою шею в петлю, торопя события, когда моя шея могла бы быть совсем рядом с вашей.
   Она выдержала взгляд Юнга, отказываясь отступать.
   На несколько долгих секунд между ними повисло молчание. Затем, наконец, он сердито пожал плечами.
   - Хорошо, - почти прорычал он. - Если ты так на это смотришь, то так оно и будет. Но тебе лучше начать планировать это прямо сейчас, Джорджия!
   - Конечно, я так и сделаю, - ответила она.
   - Хорошо. - Он взглянул на свой хронометр. - Через двадцать минут у меня назначена встреча с Хай-Риджем и Нью-Флашинг. Мы поговорим об этом - и о некоторых других вещах - когда я вернусь.
   - Понятно.
   Она позволила ему уловить горечь в своем тоне, поскольку они оба знали, что подразумевают эти "другие вещи", и она ожидала, что они будут крайне неприятными. Но в своей жизни она пережила немало неприятных вещей, некоторые из них были даже хуже, чем те, которые он от нее требовал, и она могла бы пережить еще больше, если бы пришлось. По крайней мере, он использовал только угрозу ее убийства, чтобы заставить ее, а не нейронный хлыст.
   Она коротко кивнула ему, затем встала и вышла из кабинета.
   Она осторожно закрыла за собой дверь, прежде чем позволила себе улыбнуться, и Павлу Юнгу эта улыбка бы не понравилась. Не то чтобы она собиралась показывать ему это.
   Для человека, который считал себя таким хитрым, Павел был на удивление глуп, подумала она. Или, нет, это было не совсем так. Он был высокомерным нарциссом, социопатом, который жил во вселенной, населенной не другими людьми, а только им самим и предметами в форме человека, созданными для его использования и удобства. Он мог делать с ними все, что хотел. И он был так занят размышлениями обо всем, что он мог бы сделать с этими вещами, что ему и в голову не приходило беспокоиться о том, что они могут с ним сделать, пока что-то не ткнуло его в это носом. А власть и богатство его семьи, а также покровительство отца позволяли ему оставаться безнаказанным всю его жизнь.
   За исключением Хонор Харрингтон. Она не позволила ему использовать себя так, как он использовал всех остальных в своей жизни, и это было истинной причиной, по которой он - и, честно говоря, его отец - посвятили так много времени и усилий своим попыткам уничтожить ее. Как она посмела не отдаться ему, как это делали все остальные? Очевидно, она должна была понести за это наказание!
   И насколько хорошо это сработало для тебя, Павел? сардонически думала она, шагая по устланному ковром коридору.
   Дело в том, что Джорджия Сакристос одобряла Хонор Харрингтон. Или, по крайней мере, Дамоклов меч, который она представляла для Павла Юнга. Она ожидала, что Харрингтон избавится от Денвера Саммервейла, хотя, честно говоря, не думала, что графиня так умело выполнит эту часть своего собственного генерального плана. Верно, что ее донос на Юнга как на нанимателя Саммервейла мог оказаться тактической ошибкой с ее стороны, поскольку это предупредило его о том, что она, в свою очередь, намеревалась убить его. Как говорится, кто предупрежден, тот вооружен, даже в случае с Павлом. С другой стороны, Сакристос была полна решимости пресечь любые превентивные меры, которые Павел мог бы предпринять. И она должна была признать, что наблюдать за тем, как он корчится, как червь ужаса пожирает его, было даже интереснее, чем она надеялась. После того, что он с ней сделал, после того, что он заставил ее вытерпеть после смерти его отца, она испытывала холодное, порочное удовольствие от его наказания.
   Но причинять ему боль было второстепенным делом. Сладок эликсир мести и удовлетворения, но это лишь побочный эффект того, в чем она действительно нуждалась.
   Она вошла в свой кабинет, закрыла за собой дверь и села за стол, взгляд ее был мрачным и жестким.
   Димитрий Юнг пообещал удалить ее дело из своих записей. На самом деле, она думала, что так оно и было, пока он не умер, и Павел со злорадством не прочитал ей краткое содержание этого досье и вслух не поинтересовался, что бы сделал Одюбон Баллрум, если бы им когда-нибудь довелось узнать, что стало с женщиной, которой она когда-то была.
   Димитрий никогда не предъявлял к ней каких-либо особенно обременительных физических требований, но это было исключительно из-за его возраста и немощи. Ни то, ни другое не мешало Павлу, и она быстро обнаружила, что его требования были столь же болезненными и унизительными, какими казались на первый взгляд. К сожалению, у нее не было другого выбора, кроме как в любом случае подчиниться им, потому что то, что случилось бы с Элейн Командорски, если бы бывшие генетические рабы-террористы Баллрум когда-нибудь поймали "Джорджию Сакристос", было еще хуже.
   Гораздо хуже.
   Тем не менее, ее первая неделя в качестве "любовницы" Павла Юнга ясно дала понять одно: либо она должна бежать, используя свой шанс еще раз ускользнуть от Баллрум... либо он должен умереть. И выбор между этими вариантами встал сам собой, когда она поняла, что он не изменил протоколы безопасности в офисе Димитрия.
   Эта незначительная оплошность могла свидетельствовать о том, что она ошибалась в том, был ли он на самом деле глуп, размышляла она, учитывая игры, в которые он заставлял ее играть. С другой стороны, он мог не знать всех нюансов правил, установленных его отцом. Это была своего рода "досадная деталь", которую он предпочитал поручать низшим существам, таким как она.
   Она знала, что он был в курсе того, что она, как начальник службы безопасности, имела доступ к файлам его отца, но этот доступ был ограничен. Она могла получать доступ к файлам и добавлять данные, но удалять файлы мог только Павел как системный администратор. И, в случае его смерти, файлы и полномочия администратора перейдут к его брату Стефану вместе с титулом.
   Но чего Павел не понимал, так это того, что в промежутке между его собственной смертью и утверждением завещания Сакристос будет выполнять функции уполномоченного администратора, пока эти полномочия не перейдут к Стефану. Ей удалось внедрить это маленькое окно возможностей в систему безопасности Димитрия так, что он даже не заметил, когда она изначально ее устанавливала, и она должна была воспользоваться им, когда он умер, чтобы убедиться, что ее файл был удален. Но тогда она думала, что предыдущий граф давно сдержал свое обещание удалить его, поэтому не видела причин рисковать тем, что Павел проверит журналы доступа. Было бы достаточно плохо, если бы он понял, что она подделала файлы, но это также привело бы его к ее каналу доступа. По крайней мере, он бы захлопнул его, и она смогла бы представить себе несколько еще более неприятных исходов.
   Ни один из них не был таким неприятным, как те, с которыми она столкнулась в итоге.
   Но как только она поняла, что Димитрий солгал ей, она поняла, что ей придется самой позаботиться об удалении файла. Все, что ей нужно было сделать, это организовать гибель Павла, а затем воспользоваться своим доступом до того, как база данных попадет в руки Стефана.
   Хотелось бы надеяться, что графиня Харрингтон справится с этой небольшой задачей. Во всяком случае, Сакристос, безусловно, намеревалась сделать все возможное, чтобы помочь Харрингтон. Это стало бы идеальным решением ее проблемы, без каких-либо возможных подозрений в ее адрес, учитывая давнюю ненависть между Харрингтон и Павлом Юнгом.
   И если графиня потерпит неудачу, Сакристос всегда может прибегнуть к плану "Б", потому что, независимо от того, хотела она сделать это для него или нет, Павел был совершенно прав относительно способности Джорджии Сакристос организовать одно-два тихих убийства при необходимости.
   И некоторые существа определенно стоили того, чтобы их убить ради спасения.
  
   У Бертельсена
   Город Лэндинг
   Планета Мантикора
   Двойная система Мантикоры
   8 мая 1906 г. э. р.
  
   Граф Норт-Холлоу оторвал взгляд от остатков восхитительного блюда, вкус которого он едва помнил, когда в маленькую столовую вошла кареглазая женщина с каштановыми волосами. Как и все, кто мог рассчитывать пройти в двери У Бертельсена, она была хорошо одета и ухожена - в ее случае это был строгий деловой костюм, элегантность которого хорошо сочеталась с тонким портфелем, зажатым под левой мышкой.
   Ее звали Мари-Клер Дуано, и она выглядела именно тем, кем была: высокооплачиваемым, высококвалифицированным адвокатом, представлявшим интересы значительного числа наиболее выдающихся граждан города Лэндинг.
   Некоторые из них также были членами организации, известной просто как Формирование.
   Милорад Ливитников не хотел помогать Норт-Холлоу найти ее, но граф настоял, а когда Ливитников воспротивился, он указал на то, что Хонор Харрингтон не отличалась умеренностью в том, что касалось ее врагов. Если она знала, что Саммервейл был нанят для убийства Пола Тэнкерсли, то, вероятно, она также знала, что Ливитников был платным соучастником, что придавало ему и графу определенную общность интересов в ее глазах.
   Норт-Холлоу на самом деле подумывал о том, чтобы нанять Ливитникова на эту работу или, по крайней мере, использовать его для привлечения других людей с необходимым набором навыков. В конце концов, очевидная нервозность Ливитникова, когда дело касалось чего-либо, хотя бы отдаленно напоминающего орбиту Харрингтон, заставила его отказаться от этого. Этот человек, скорее всего, мог облажаться с цифрами только из-за того, что сильно боялся этой сучки. Кроме того, его отношения с Саммервейлом сделали бы его очевидным подозреваемым, если бы с Харрингтон случилось что-то неприятное. Любые следователи должны были бы внимательно следить за ним, и у Норт-Холлоу не было сомнений в том, что Ливитников окажется свидетелем короны при малейшем намеке на предъявление обвинения.
   Но у Ливитникова были контакты с Формированием. Возможно, он и не хотел вмешиваться лично, но был готов незаметно донести интерес Норт-Холлоу до нужных ушей. Именно это и наконец-то привело Дуано на эту встречу.
   Это заняло гораздо больше времени, чем хотелось Норт-Холлоу, но, как бы ни бесил его отказ Джорджии Сакристос выступить посредницей в убийстве Харрингтон, он был вынужден признать, что она была права в том, на ком сосредоточатся подозрения, если с этой сучкой что-нибудь случится. Это наводило на мысль, что ему следует проявлять крайнюю осторожность в любых своих действиях, включая осторожность, которая скрывала их от самой Сакристос. Он никогда не предполагал, что она осмелится бросить ему вызов, учитывая его власть над ней. И правда заключалась в том, что любое столкновение между ними могло слишком легко закончиться взаимным уничтожением, учитывая все, что она знала о делах Норт-Холлоу. Кроме того, существовал тот факт, что, как бы она ни сопротивлялась убийству Харрингтон, это было не из-за каких-либо угрызений совести, которые она могла испытывать, организуя чье-то убийство. Она потратила много времени на то, чтобы стать успешной, прибыльной и, прежде всего, защищенной (насколько это касалось Баллрум) личностью здесь, в Звездном королевстве. Она не собиралась так просто сдаваться, и если бы он надавил на нее достаточно сильно - или если бы она просто решила, что он собирается сделать что-то, что навлечет на нее подозрения властей, - то могла бы просто решить, что еще одна трагическая смерть в семье Юнгов неизбежна, и попытать счастья в том, что Стефан сделает с файлами их отца. Поэтому любые действия, которые он мог предпринять без ее участия, также должны были быть предприняты без ее ведома.
   Но, что бы она ни думала, Павел Юнг хотел смерти этой сучки и не собирался ждать.
   За прошедшие бесконечные недели он стал всеобщим посмешищем. О, никто из его окружения, скорее всего, не стал бы ничего говорить, если бы услышал об этом. У него было слишком много оружия, чтобы отомстить такому глупцу! Но за его спиной, в частных клубах или в раздевалке палаты лордов, ходили слухи. И как бы ни опасались его мести члены ассоциации консерваторов или их союзники, оппозиционные новостные ленты и комментаторы подкастов не стеснялись, затаив дыхание, рассуждать о том, какими доказательствами может располагать Харрингтон и как она намерена с ним поступить. Факсы, разжигающие сенсационные скандалы, которые предназначались для тупых пролетариев, выстраивались в очередь, чтобы помочь оппозиции распространить обвинения этой суки по всему инфонету. А еще были другие ублюдки, которые, уверенные в том, что на них не охотится никакой маньяк-убийца, публиковали один за другим посты, высмеивая то, как идеально он подражал кролику Старой Земли, прячущемуся глубоко в своей норе, чтобы избежать лисы снаружи.
   Он стал не просто объектом презрения среди равных себе, но и источником бурного веселья для немытой, невежественной толпы.
   Он почувствовал, как сжались его челюсти, когда Дуано закрыла за собой дверь и подошла к столу, и заставил себя расслабить скулы.
   Это было нелегко. Стыд и унижение от осознания того, что все в Лэндинге, или, по крайней мере, все, кто имел для него значение, знали, как отчаянно он прячется от этой стервы, обжигали, как кислота. Он искренне не знал, что было хуже: унижение или ужас. Или дополнительное внутреннее унижение от осознания того, насколько на самом деле он был напуган. Предполагалось, что эта сука мертва. Вместо этого она превратила его жизнь в сущий ад, и ему надоело это терпеть.
   - Лорд Норт-Холлоу, - сказала Дуано, подходя к столу.
   - Мисс Дуано. - Он кивнул в знак признательности и указал на стул напротив. - Садитесь, пожалуйста.
   - Конечно.
   Она опустилась в кресло и положила свой портфель на стол. Затем открыла его, сунула руку внутрь и достала компактное электронное устройство. Она положила его на стол, постучала по сенсорному экрану и внимательно изучала дисплей секунд десять, прежде чем снова поднять на него взгляд со слабой улыбкой.
   - Здесь, У Бертельсена, заслуженная репутация благодаря качеству своих систем безопасности, но любой добросовестный юрист знает, что в таких вещах всегда лучше быть уверенным, милорд. Особенно, когда речь идет о конфиденциальной информации.
   - О, я, безусловно, согласен. - Норт-Холлоу разлил вино по бокалам и передал один из них своей гостье. Она приняла его с чуть более широкой улыбкой, сделала глоток и поставила бокал на стол перед собой.
   - Полагаю, вы знаете, почему я хотел поговорить с вами, - сказал граф, и она склонила голову набок.
   - В данных обстоятельствах, полагаю, что да. Однако, возможно, для вас будет лучше четко сформулировать свои требования.
   - Мои "требования" просты. Я хочу, чтобы Харрингтон была мертва. Чтобы она умерла сейчас, и умерла так, чтобы это не привело ко мне.
   - Что ж, это, безусловно, кратко и по существу. - В темных глазах Дуано блеснуло что-то похожее на искреннее веселье.
   - Поверьте мне, если бы я знал, что в данный момент есть другой подход, я бы им воспользовался, - мрачно сказал он. - Да, я хочу, чтобы она умерла, и не только из-за того, что она говорит обо мне, и того, как это передают факсы. Но независимо от того, насколько я осторожен, и независимо от того, насколько хорош тот, с кем вы могли бы мне помочь связаться, многие люди автоматически обвинят меня во всем, что с ней случится. Вот почему это должно быть сделано так осторожно.
   - О, я всегда сдержанна, милорд.
   - Хорошо. - Норт-Холлоу задумчиво отхлебнул вина. - Честно говоря, я бы предпочел обратиться к вашим судебным службам и подать на нее в суд за клевету. Даже если дело в конечном итоге не будет рассмотрено, судебный процесс лишит ее права предъявлять какие-либо вызовы до того, как военный флот выведет ее из системы. Но я не могу рисковать.
   - На самом деле, милорд, я предоставляю эту информацию бесплатно, но подавать на нее в суд за клевету было бы очень, очень плохой идеей.
   - О? - Норт-Холлоу опустил свой стакан.
   - Как вам, несомненно, известно, список моих клиентов обширен, - сказала она. - Среди них - корпорация "Руалейн". Они владеют замком в горах Ардуус на Грифоне. Чуть больше месяца назад Денвер Саммервейл был там гостем, и во время его пребывания на катере королевского военного флота, участвовавшем в учениях космопехоты, произошел сбой навигационной системы, и он приземлился недалеко от замка. Там были... возникли некоторые неприятности, когда прибывшие космопехотинцы посетили замок, якобы для того, чтобы узнать дорогу. - Она очень спокойно встретилась взглядом с Норт-Холлоу через стол. - Пока они были там, старший из присутствующих офицеров - полковник Рамирес, я полагаю - имел личную беседу с мистером Саммервейлом.
   Краска отхлынула от лица Норт-Холлоу.
   - Говоря чисто профессиональным языком, - продолжила она, - и основываясь исключительно на моем понимании событий из вторых или третьих рук, я уверена, что полковник Рамирес нарушил немало законов Звездного королевства в ходе своего интервью с мистером Саммервейлом. К сожалению, по причинам, которые, я надеюсь, вам понятны, у руководства корпорации "Руалейн" - и, честно говоря, у самого мистера Саммервейла - были свои причины избегать какой-либо проверки его действий. Однако следует предположить, что полковник получил то, за чем пришел, учитывая, что мистер Саммервейл был еще жив, когда космопехотинцы отбыли и вернулись на свой катер.
   - Понимаю.
   Норт-Холлоу снова стиснул зубы от нового приступа стыда, услышав в своем голосе болезненное осознание. Итак, у этой сучки действительно были доказательства, или, по крайней мере, убедительные улики. Очевидно, как только что сказала Дуано, они были получены незаконным путем, поэтому она не могла передать их короне, по крайней мере, не подвергнув своих приспешников юридическим последствиям, которых они вполне заслуживали. Но если бы он подал на нее в суд за клевету, все, что нужно было сделать ее команде защиты, - это воспроизвести запись любого признания, которое мог сделать Саммервейл. До тех пор, пока она отказывалась выдвигать против него юридические обвинения - или пока наследники Саммервейла, если предположить, что они у него были, отказывались выдвигать обвинения против нее, - по закону ее нельзя было заставить раскрыть, как она их получила. И до тех пор, пока анализ не опровергнет, что это действительно был голос Саммервейла, запись обеспечит ей всю необходимую юридическую защиту от клеветы, независимо от того, как попала к ней в руки.
   - Вы можете поверить мне на слово, милорд, что владельцы замка и другие их деловые партнеры не в восторге от всего этого эпизода, - продолжила Дуано. - Точно так же у них нет желания выбрасывать деньги на ветер, затевая открытую ссору с кем-то, кто обладает ресурсами и друзьями, которыми может располагать графиня Харрингтон. Однако никто из них не пролил бы ни слезинки, если бы с ней случилось что-то неприятное. Что, честно говоря, и является основной причиной, по которой я здесь сегодня вечером. - В ее улыбке появилось нечто большее, чем просто намек на холод. - Поверьте мне, если бы кто-нибудь из этих деловых партнеров возражал против моей встречи с вами, чтобы обсудить ваши потребности, я бы, конечно, с сожалением отклонила ваше любезное приглашение.
   - Понятно, - повторил он несколько изменившимся тоном. - В таком случае, могу я предположить, что кто-то из ваших коллег, возможно, захочет предоставить мне определенные ресурсы?
   - Боюсь, что не из их собственной организации, - сказала она. - Учитывая вмешательство полковника Рамиреса в их дела, высока вероятность того, что расследование печальной судьбы графини Харрингтон - при условии, конечно, что ее постигнет печальная участь - может привести к ним. В конце концов, как вы сами понимаете, подозрения, естественно, хотя и несправедливо, пали бы на тех, кто, возможно, имел к ней отношение. Поэтому это скорее пример взаимного сдерживания. До тех пор, пока графиня или ее друзья не втянут моих коллег в это печальное дело, они будут отказываться принимать активное участие в его разрешении.
   Губы Норт-Холлоу сжались, и она покачала головой, глядя на него.
   - Не отчаивайтесь, милорд. Их собственная организация вряд ли является единственным источником необходимых вам возможностей. И хотя они сами должны отказаться от участия, они не возражают против... содействия в проведении бесед с независимыми лицами, подходящими для ваших нужд. В данном случае, я полагаю, лучше всего было бы рассмотреть подход к вашей проблеме, основанный на использовании грубых инструментов. Такой подход позволяет отказаться от утонченности в пользу крайней эффективности.
   - Я, конечно, не возражаю против такого подхода, - медленно произнес Норт-Холлоу. - Могу я все же спросить, почему это кажется вам наиболее целесообразным вариантом?
   Она с задумчивым видом отпила еще вина, затем снова опустила бокал.
   - Честно говоря, - сказала она затем, - это потому, что люди, которых я имею в виду, хотя и бесспорно эффективны, определенно служат бензопилами, а не скальпелями. Боюсь, что в их лексиконе нет слова "утонченность", и они всегда были немного безрассудными. Или, возможно, больше подходит слово "беспечный". Их представление об убийстве обычно включает в себя такие вещи, как бомбы или засады на тротуарах с автоматическим оружием. - Ее губы скривились от отвращения к такой грубости. - К сожалению, они, похоже, не осознают или, по крайней мере, не беспокоятся о долгосрочных последствиях сопутствующего ущерба, который они оставляют после себя... или на ком могут сказаться эти последствия. Честно говоря, хотя некоторые из моих коллег и прибегали к их услугам в прошлом, беспечность делала их все более и более потенциальной обузой. Действительно, велась некоторая дискуссия о том, чтобы организовать их принудительную отставку, и один или два моих клиента предположили, что это может стать возможностью прикончить нескольких зайцев одним выстрелом.
   - Каким образом? - спросил он.
   - Что ж, у вас есть проблема, которую необходимо устранить. Мои коллеги заинтересованы в том, чтобы помочь вам, хотя и косвенно, в ее устранении. В идеале это должно быть сделано таким образом, чтобы предотвратить любые нежелательные связи, которые могли бы привести к вам или к моим коллегам. Привлечение команды специалистов по устранению проблем, которые не имеют прямого отношения к моим коллегам или к вам, было бы отличным первым шагом в этом направлении... И если бы вы были готовы взять на себя финансовое бремя оплаты их услуг, поскольку они, без сомнения, настояли бы на получении хотя бы части своего гонорара авансом, мы с моими коллегами могли бы гарантировать, что фактические договоренности были приняты третьей стороной, не имеющей прямого отношения ни к вам, ни к ним. На самом деле, вполне вероятно, что третья сторона, о которой идет речь, на самом деле никогда бы не существовала, поэтому любые улики, ведущие к их нанимателю, зашли бы, так сказать, в тупик, - она одарила его улыбкой. - И просто для того, чтобы быть уверенными в том, что это произойдет, мои коллеги также были бы согласны... провести уборку после этого. Используя нескольких своих сотрудников, чтобы гарантировать, что никто из упомянутых лиц никогда не сможет оказать помощь в расследовании после совершения преступления.
   - Понятно, - в третий раз повторил Норт-Холлоу и откинулся на спинку стула. - И если предположить, что все это окажется осуществимым, то насколько раннюю дату исполнения, простите за выражение, мы могли бы ожидать?
   - Боюсь, это тактический вопрос, который выходит за рамки моей компетенции. Однако, насколько я понимаю, графиню Харрингтон теперь, куда бы она ни отправилась, сопровождает собственная служба безопасности. Более того, она живет на борту своего корабля, хотя технически он все еще находится в руках верфи, и добраться до нее там или на борту "Гефеста" было бы довольно сложно. Хорошей новостью является то, что она довольно часто прилетает в Лэндинг-Сити, особенно для того, чтобы встретиться со своим агентом теперь, когда призовые деньги, полученные от Хэнкока, сделали ее богатой женщиной. Мои источники подсказывают мне, что некоторые из этих встреч имеют отношение не столько к ее бизнесу, сколько к усилиям ее собственных следователей и агентов помочь ей связаться с вами и изложить свою задачу. Таким образом, мы можем быть совершенно уверены, что ее визиты в конечном счете откроют окно возможностей, и ее грейсонские телохранители вряд ли будут так же хорошо осведомлены об угрозах здесь, в Звездном королевстве, как у себя дома, в Ельцине. Проблема будет заключаться в получении заранее предупреждения, чтобы воспользоваться одним из этих окон, и это, вероятно, займет некоторое время.
   - Надеюсь, вы простите меня за замечание, что, с моей точки зрения, чем скорее, тем лучше, - сказал он.
   - О, я вполне понимаю это, милорд! И, если вы пожелаете действовать так, как я описала, то можно приступить к приготовлениям завтра утром.
   - Какого рода финансирование вам потребуется? И как мне выполнить его так, чтобы никто не смог отследить его до меня?
   Обычно Джорджия заботилась о таких вещах вместо него. К сожалению, на этот раз... 
   - Я бы предположила, что, возможно, ста тысяч долларов было бы достаточно в качестве полного гонорара, - задумчиво произнесла Дуано. - Возможно, двадцати процентов от этой суммы было бы достаточно в качестве первоначального взноса. При идеальных обстоятельствах, - холодно улыбнулась она, - оставшаяся часть их гонорара, конечно, никогда не потребуется.
   - Конечно, - согласился он с такой же холодной улыбкой.
   - Я так понимаю, вы любитель пари, милорд?
   - Как известно, я время от времени заключаю пари.
   - Полагаю, на спорт? В частности, на футбол?
   - Да. - Он кивнул и приподнял бровь. - А что?
   - Потому что, милорд, если бы вы обратились в это букмекерское агентство, - она протянула ему электронный бизнес-чип, - и сделали ставку в двадцать тысяч долларов на "Кларксон Герриерс" в матче против "Аплендс", который состоится в эти выходные, я думаю, могли бы получить очень хорошие шансы.
   - Думаю, что смог бы! - фыркнул Норт-Холлоу. - Когда я смотрел в последний раз, ставки были примерно девять к одному в пользу "Аплендс"!
   - Я уверена, что так оно и было. Однако целью было бы, чтобы вы проиграли. У моих коллег есть взаимопонимание с этим конкретным агентством. Когда вы проиграете свою ставку, средства исчезнут на анонимном счете, с которого можно будет оплатить услуги людей, в которых вы нуждаетесь, без каких-либо досадных денежных следов, ведущих к моим партнерам... или к вам.
   - Правда? - Норт-Холлоу склонил голову набок и некоторое время задумчиво смотрел на нее.
   - Странно, - сказал он затем. - Мне вдруг захотелось сделать ставку на "Герриерс". Обычно я не из тех, кто рискует при таких неблагоприятных обстоятельствах, но у меня есть необычное подозрение, - он одарил ее неприятной улыбкой, чувствуя себя лучше, чем когда-либо за последние недели, - что на этот раз деньги будут потрачены не зря.
  
   Станция ее величества "Гефест"
   Орбита планеты Мантикора
   Двойная система Мантикоры
   21 мая 1906 г. э. р.
  
   В наушнике Брэнди Болджео прозвучал сигнал о том, что ее внимание привлечено, и она нахмурилась, когда нажала кнопку подтверждения соединения.
   - Лейтенант Болджео, - представилась она. Тот, кто звонил ей, уже знал об этом, но необходимо было соблюсти некоторые формальности.
   - Лейтенант, это коммодор Алленби, - произнес голос, и глаза Брэнди сузились. Алленби был заместителем командира "Гефеста". Почему человек, занимающий столь высокое положение в цепочке подчинения космической станции, лично звонит ей?
   - Да, сэр. Чем могу вам помочь?
   - У вас там есть кто-нибудь, кому вы могли бы передать дежурство на полчаса или около того?
   Прищуренные глаза сменились хмурым выражением. До конца ее текущей вахты оставалось всего полтора часа, и она была по уши, образно говоря, в гидропонных энергетических установках корабля ее величества "Трайдент". Они с главстаршиной Студлин вплотную занялись устранением досадного сбоя, из-за которого жестяная банка оказалась на верфях, и ей очень не хотелось сейчас прерываться. Однако, более важно, что так близко к концу ее обычной вахты могло случиться столь срочного - или, по крайней мере, неотложного - для коммодора Алленби, что заставило его прервать ее?
   - Да, сэр, - немного замедленно произнесла она. - Моя вахта заканчивается примерно через девяносто минут, сэр, - заметила она.
   - Понимаю это. Однако мне действительно нужно встретиться с вами лично как можно скорее. Так что, если сможете, передайте дела кому-нибудь другому и зайдите ко мне в кабинет.
   - Конечно, сэр. Я буду там через десять-пятнадцать минут.
   - Спасибо, лейтенант. Все будет в порядке. Увидимся позже.
   Брэнди поморщилась, пытаясь вспомнить, что она могла сделать такого, что потребовало бы вмешательства свыше, и особенно такого, что не могло подождать еще полтора часа. Однако на ум ничего не приходило, и она позвонила Джозефу Макканну, младшему лейтенанту, которого, как предполагалось, она должна была обучать.
   - Да, мэм? - ответил он в ее наушнике с другой стороны ремонтного отсека, где они со Студлин следили за выходными сигналами цепей управления, которые она тестировала.
   - Только что звонили с самого верха, Джо, - сказала она. - Не знаю почему, но меня желает видеть заместитель командира. Похоже, вы здесь главный, пока не появится лейтенант-коммандер Хигман.
   - Да, мэм.
   Она услышала тревогу в его ответе и улыбнулась. Не так давно ее голос звучал бы так же взволнованно, как и его.
   - Главстаршина убережет вас от неприятностей, Джо, - заверила она его.
   - Да, мэм.
   Его голос звучал гораздо веселее, и ее улыбка стала шире. Она подождала, пока он медленно досчитает до пяти, и ее улыбка стала озорной. Затем...
   - Только помните, - сказала она самым строгим тоном, - что она всего лишь главстаршина. Теперь вы главный офицер. Так что постарайтесь ничего не сломать, пока меня не будет!
   - Да, мэм! - ответил он так быстро, что она почти увидела, как он рефлекторно вытянулся по стойке "смирно".
   Она все еще посмеивалась, когда вошла в кабину лифта и набрала код пункта назначения.
  

* * *

   - Лейтенант Болджео здесь, сэр, - сказал помощник коммодора Алленби в микрофон внутренней связи. Он послушал мгновение, затем снова посмотрел на Брэнди.
   - Вас ожидают, мэм. Пожалуйста, проходите.
   Он нажал на кнопку, открывающую дверь в кабинет Алленби, и Брэнди вошла внутрь и вытянулась по стойке "смирно".
   - Сэр, лейтенант Болджео явилась, - сказала она.
   - Вольно, лейтенант, - сказал Алленби. Замкомандира был спокойным рыжеволосым мужчиной с напряженным взглядом и лицом, которое от природы было создано для улыбки. Брэнди отметила, что сегодня на нем не было улыбки.
   - На самом деле, - продолжил он, - присаживайтесь, лейтенант.
   - Спасибо, сэр.
   Она неуверенно опустилась на указанный стул. Несмотря на все свои усилия, она чувствовала, что в выражении ее лица сквозит опасение, но решительно подавила его и внимательно склонила голову набок.
   - Я хотел встретиться с вами лично, потому что есть некоторые вещи, которые не принято говорить хорошим офицерам по телефону, лейтенант, - сказал Алленби через мгновение. - Особенно офицерам, которые уже побывали на войне, подобной той, что была у вас. - Он поднял руку, заметив тревогу, мелькнувшую в ее глазах. - Это не наказание! - быстро сказал он. - На самом деле, мы очень довольны вашей работой здесь, на "Гефесте". И я обещаю, что это не плохие новости о вашей семье. - Он покачал головой. - Но ваш отец - мой старый друг, и это еще одна причина, по которой я хотел сказать вам это лично.
   - Что вы мне скажете, сэр? - спросила Брэнди, когда он замолчал.
   - Это насчет "Тимберволфа", - сказал Алленби внезапно посерьезневшим тоном. - Мне чертовски неприятно говорить вам это, но в прошлом месяце он попал под удар. Мы только что узнали. Похоже, хевы прощупывали периметр Грендельсбейна, и на их дивизион напала эскадра легких крейсеров.
   Лицо Брэнди напряглось, и он вздохнул.
   - У нас нет полного отчета, но он сильно пострадал. Боюсь, что есть серьезные потери. И первоначальная оценка повреждений неутешительна. На самом деле, - он спокойно посмотрел ей в глаза, - я не думаю, что он подлежит ремонту. Могу ошибаться на этот счет, но даже если и нет, правда в том, что в этом возрасте его, скорее всего, все равно не вернут на службу. По крайней мере, в ближайшее время. Это было бы просто невыгодно с точки зрения затрат, учитывая, насколько мы сейчас стеснены в площадях и персонале. А это значит, что вы все-таки не возглавите его инженерный отдел.
   Желудок Брэнди сжался. Она никогда даже не видела "Тимберволф", и все же, по ее мнению, эсминец уже был "ее" кораблем. В его экипаже уже были "ее" люди. А теперь еще и это! Сначала "Кассандра", а теперь "Тимберволф"... 
   - Мне жаль, лейтенант, - сочувственно произнес Алленби. - Я знаю, что такой офицер, как вы, должно быть, с нетерпением ждал новой должности, новых испытаний. Но даже несмотря на то, что мы пока ничего официально не слышали от бюро по кадрам, я почти уверен, что где-то в очереди уже есть сообщение о том, что вы не будете служить на борту "Тимберволфа". Я просто хотел убедиться, что вы сначала услышите это от живого человека, прежде чем новые приказы поступят к вам без предупреждения.
   - Я ценю это, сэр. Очень ценю, - тихо сказала Брэнди, и она так и чувствовала.
   - Понимаю, насколько это, должно быть, разочаровывает, - сказал Алленби. - С другой стороны, хотя в данный момент это может показаться слабым утешением, я уверен, что бюро по кадрам чертовски быстро найдет для вас новое место. Видит Бог, у нас у всех слишком напряженная работа, чтобы оставлять офицера с вашими способностями без присмотра дольше, чем мы можем помочь! И я знаю, чего вы действительно хотите в такое время, как это, - это службы на борту корабля, а не торчать где-нибудь на ремонтной станции. Судя по тому, что я видел до сих пор, я полагаю, адмирал Кортез считает, что это также было бы лучшим использованием вашего времени и услуг. А пока, я гарантирую, что "Гефест" будет рад видеть вас у себя так долго, как только сможет.
   - Спасибо, сэр.
   Не похоже было, что она могла сказать что-то еще, и она попыталась вложить в свой тон хотя бы немного энтузиазма. Судя по выражению лица Алленби, ей это не совсем удалось, но он только кивнул.
   - Думаю, вам, вероятно, понадобится остаток вашей вахты, чтобы обдумать это, лейтенант, - сказал он. - И, опять же, я не могу выразить, как мне жаль.
   - Понимаю, сэр. И спасибо, что сказали мне об этом лично. - Она выдавила улыбку. - Знаю, что вам это, должно быть, не понравилось.
   - Если бы мы поменялись местами, лейтенант, я уверен, вы поступили бы так же. И, вероятно, не получили от этого ни малейшего удовольствия.
   - Вероятно, нет, сэр. И я знаю, что у вас много других забот, поэтому я особенно ценю, что вы нашли время для этого. - Брэнди глубоко вздохнула и встала. - Разрешите удалиться, сэр?
   - Разрешаю, лейтенант. И, если позволите, я бы порекомендовал побеседовать с вашим отцом. Он был там и делал это раз или два, и прямо сейчас я не могу представить лучшего человека, с которым можно было бы это обсудить.
   - Думаю, сэр, это очень хорошее предложение. Спасибо.
   Она снова на мгновение вытянулась по стойке "смирно", затем повернулась и вышла из кабинета.
  
   Башня Бранкузи и
   ресторан Реджиано
   Город Лэндинг
   Планета Мантикора
   Двойная система Мантикоры
   4 июня 1906 г. э. р.
  
   Эндрю Лафолле вышел из воздушного лимузина в невероятную полуденную жару. Из своих исследований он знал, что в Лэндинге гораздо теплее, чем на его родном мире, но это было своего рода интеллектуальное знание. Ничто в его жизни не подготовило его к реальности, и он задавался вопросом, как леди Харрингтон, чей родной мир был еще холоднее Грейсона, мирилась с изнуряющей жарой Мантикоры во время учебы на острове Саганами.
   Или сейчас, если уж на то пошло.
   Это был ее четвертый визит с тех пор, как она убила Денвера Саммервейла, и эти поездки заставляли нервничать человека, ответственного за сохранность ее жизни. С каждым разом он нервничал все больше, но, по крайней мере, ему удалось привлечь коммандера Чэндлер, старшего помощника КЕВ "Ника", к управлению полетами шаттлов с землевладелицей. Он не думал, что землевладелица застукала их за этим занятием, хотя и не был уверен, что это не так. Но пока она ничего не сказала по этому поводу, коммандер Чэндлер спокойно исключала ее - и ее телохранителей - из списков пассажиров, представляемых в управление движением. Эти списки были не обязательными, хотя обычно их предоставляли, и Лафолле мог, по крайней мере, надеяться, что творческая "оплошность" коммандера затруднит любым недружелюбным душам предсказать передвижения землевладелицы.
   Учитывая, что граф Норт-Холлоу уже однажды заплатил за убийство леди Харрингтон, это показалось очень хорошей идеей Эндрю Лафолле.
   Теперь майор глубоко вдохнул жаркий воздух ранним вечером, радуясь охлаждающему эффекту мантикорской "умной" ткани его униформы, и внимательно осмотрел посадочную площадку на крыше. Со списком пассажиров или нет, но любой, кто попытается отследить местонахождение землевладелицы, будет следить за башней Бранкузи, учитывая, что в башне расположен офис Уилларда Нефстайлера, ее мантикорского агента по призовым деньгам и финансового менеджера.
   Который в данный момент не только распоряжался деньгами леди Харрингтон. Вот почему он ждал, чтобы поприветствовать ее сегодня днем.
   Майор закончил осмотр посадочной площадки, затем двинулся вперед, освобождая дорогу землевладелице. Она вышла из лимузина позади него, и ему не нужно было видеть выражение ее лица, чтобы увидеть в нем насмешливое смирение. Не то чтобы это его особенно успокоило. Она могла думать, что смирилась с постоянным присутствием в своей жизни оруженосцев, но она все еще была далека от того, чтобы выработать правильное мышление. Казалось, она по своей природе не способна понять, что сохранить ей жизнь - самое важное в жизни этих оруженосцев.
   Джейми Кэндлесс и Эдди Говард последовали за ней, когда Нефстайлер шагнул вперед, чтобы поприветствовать ее.
   - Миледи, - сказал он. Он протянул руку, и землевладелица кивнула, когда пожимала ее.
   - Уиллард, - ответила она, и Лафолле заметил, как что-то промелькнуло в глазах Нефстайлера.
   Майор распознал в этом взгляде тревогу мантикорца. Землевладелица выглядела лучше, чем до дуэли с Саммервейлом, но ее карие глаза оставались холодными, твердыми и темными, с ледяной целеустремленностью, которая сдерживала боль. По крайней мере, в основном.
   Лафолле одобрил Уилларда Нефстайлера по нескольким причинам. Печаль банкира, когда он снова увидел эту мрачность, была одной из них.
   Теперь Нефстайлер вел их к лифтовой шахте с кристаллопластовыми стенами, которая тянулась вдоль пятисотэтажной башни. Он жестом пригласил землевладелицу и ее телохранителей сесть в ожидающую капсулу и ввел пункт назначения на панели управления, затем повернулся к леди Харрингтон и махнул рукой на залитый солнцем город за прозрачной стеной, в то время как капсула стремительно снижалась.
   - Сегодня такой чудесный день, что я подумал, мы могли бы встретиться в "Реджиано", - сказал он. - Если вы не возражаете, дама Хонор? Я зарезервировал верхнюю секцию для обеспечения конфиденциальности.
   В его тоне звучала почти надежда, и леди Харрингтон склонила голову набок.
   - Звучит заманчиво, Уиллард, - сказала она.
   Лафолле боялся, что она это скажет.
   - Извините, миледи, но это угрожает безопасности, - сказал он. - У нас не было времени осмотреть ресторан.
   - Я думаю, мы сможем с этим смириться, Эндрю, - сказала она, бросив на него немного осуждающий взгляд, но он покачал головой.
   - Миледи, вы предупредили Норт-Холлоу, что придете за ним. Его проблема была бы решена, если бы с вами что-то случилось до этого.
   Краем глаза Лафолле заметил, как Нефстайлер удивленно моргнул, но так и не отвел взгляда от землевладелицы. Она несколько мгновений удерживала его взгляд, затем ее ноздри слегка раздулись.
   - Мне приходила в голову та же идея, - тихо призналась она, - но я не планирую бросаться наутек. Кроме того, никто не знал, что мы приедем. На этот раз нас не заметили даже журналисты.
   - Тот факт, что мы думаем, что никто не знает, не является доказательством того, что это не так, миледи, и вы не самый сложный человек для опознания, если кто-то вас увидит. Пожалуйста, мне было бы гораздо спокойнее, если бы вы придерживались своего первоначального расписания и встретились в кабинете мистера Нефстайлера.
   - Дама Хонор, если вы считаете, что было бы лучше... - начал Нефстайлер, но землевладелица покачала головой.
   - Я думаю, так было бы безопаснее, Уиллард, но это не обязательно делает ситуацию лучше. - Она коснулась плеча Лафолле. - Майор Лафолле полон решимости сохранить мне жизнь. Мы все еще работаем над тем, какое право вето это дает вам, не так ли, Эндрю?
   - Я не прошу о праве вето, миледи. Все, чего я хочу, - это немного здравого смысла и осторожности.
   - Которые я готова вам предоставить, в определенных пределах. - Она отпустила его плечо. - Знаю, что являюсь для вас испытанием, Эндрю, но я всю свою жизнь ходила, куда хотела, без вооруженной охраны. Готова признать, что мне это больше не сойдет с рук, но есть пределы мерам предосторожности, которые я готова принять.
   Лафолле открыл рот, чтобы возразить, но потом снова посмотрел в эти глаза и вздохнул.
   - Вы моя землевладелица, миледи, - сказал он вместо того, что на самом деле хотел сказать. - Если вы хотите пойти в ресторан, мы пойдем, и я надеюсь, что причин для беспокойства нет. Но если что-нибудь случится, я надеюсь, вы будете выполнять мои приказы.
   Она снова посмотрела на него сверху вниз, и он позволил ей увидеть упрямство в своих глазах.
   - Хорошо, Эндрю, - сказала она наконец. - Если что-то случится, вы будете за все отвечать. Я даже готова смириться с тем, что вы скажете мне: - Я же вам говорил.
   - Спасибо, миледи. Надеюсь, вам не придется этого делать.
   Она слегка улыбнулась, похлопала его по плечу, затем снова посмотрела на Нефстайлера.
   - А пока, Уиллард, что у нас с нашим грейсонским денежным переводом?
   - У нас все хорошо, миледи, - сказал Нефстайлер, - хотя, боюсь, сделка оказалась немного сложнее, чем вы, очевидно, предполагали. Поскольку вы являетесь подданной Мантикоры и ваши основные финансовые активы находятся здесь, технически вы облагаетесь мантикорскими корпоративными налогами даже на внесистемные инвестиции. Однако есть способы обойти это, и...
   Лафолле пропустил объяснение банкира мимо ушей, поскольку кабина лифта продолжала скользить вниз, и сосредоточился на том, как сильно он надеялся, что ему не придется говорить землевладелице, что был прав.
  

* * *

   Эндрю Лафолле был несчастлив, когда стоял позади кресла землевладелицы на одной из точек треугольной платформы. Кэндлесс и Говард стояли на двух других точках, повернувшись к нему спинами, и смотрели на ресторан Реджиано, и он сомневался, что они были счастливее его.
   Сам по себе ресторан был довольно приятным, но в нем также были высокие потолки, он тянулся вдоль атриума высотой в пять этажей, что напомнило майору картину, которую он видел у древнего художника по фамилии Эшер, жившего еще до диаспоры. Здесь не было перевернутой перспективы, как на той картине, но столики парили в воздухе, к ним вели ступени, которые поднимались из пола ресторана или выступали из его стен без видимой причины. И к тому же без каких-либо видимых опор. Однако Лафолле был в восторге не только от архитектуры. Действительно, при других обстоятельствах он бы в полной мере насладился ощущением воздушного простора и видом зеленых зон Лэндинга сквозь кристаллопластовые стены.
   В сложившихся обстоятельствах он чувствовал себя слишком похожим на мишень. Эти стены были похожи на аквариум, откуда открывался слишком хороший вид на ресторан снаружи. Хуже того, столик, который заказал Нефстайлер, находился почти на самом верху атриума, что обеспечивало прямой обзор - или обстрел - его и сидящих за ним людей практически с любого места во всем ресторане. Единственной хорошей вещью, с точки зрения Лафолле, было то, что те же самые линии обзора делали его отличным наблюдательным пунктом, и он попытался сосредоточиться на этом, а не на отказе землевладелицы принять элементарные меры предосторожности.
   Они с Нефстайлером провели время за ужином, обсуждая различные финансовые вопросы. Когда официанты убрали посуду и спустились по лестнице на платформу, пришло время рассказать об истинной причине, по которой она прилетела на планету.
   - Ну? - тихо спросила она.
   - Вы не сможете добраться до него, миледи, - так же тихо ответил Нефстайлер. - Он скрывается в своей официальной резиденции и выходит только для того, чтобы навестить палату лордов.
   Лафолле прислушивался к разговору лишь краем уха, ни разу не прервав свой методичный осмотр ресторана. Тем не менее, ему было очевидно, что леди Харрингтон недовольна ответом Нефстайлера, и она усадила Нимица к себе на колени, чтобы обдумать это.
   - Вы уверены, что он вообще не выходит? - спросила она наконец.
   - Уверен. - Нефстайлер наклонился к ней ближе, его голос стал еще тише. - У нас есть кое-кто из его персонала, миледи. Он всего лишь водитель, но у него есть возможность ознакомиться со всеми их расписаниями передвижений.
   - Я должна добраться до него, - пробормотала землевладелица. - Должно же быть время, даже если это всего на несколько минут, когда я смогу его поймать. Все, что мне нужно, - это достаточно времени, чтобы бросить вызов, Уиллард. - Она нахмурилась, глядя в свой бокал с вином. - Если он собирается в парламент, то, возможно, нам нужен кто-то на этом конце конвейера. Он должен передвигаться по зданию. Если мы сможем узнать его расписание, тогда, возможно...
   - Миледи, я попробую, но шансы невелики. Он знает, что вы за ним охотитесь, и у него есть преимущество в том, что он все время находится на планете. Заранее предупредить вас о его расписании, чтобы вы могли спуститься сюда и воспользоваться этим...? - Нефстайлер покачал головой.
   Через главный вход внизу в ресторан вошли трое мужчин и остановились в фойе, осматривая столики, очевидно, в поисках кого-то, кто уже сидел за ними. Взгляд Лафолле на мгновение задержался на них, затем переместился дальше, когда метрдотель направился к ним.
   - Ну, мы и так тратим на это более восьмидесяти тысяч в день, - сказал Нефстайлер с кривой усмешкой. - Еще несколько оперативников не настолько увеличат расходы.
   - Хороший человек. В таком случае, думаю...
   Еще трое мужчин вошли в ресторан через боковой вход и небрежно огляделись по сторонам. Один из них на мгновение взглянул на столик землевладелицы, а затем встретился взглядом с одним из троих, разговаривавших с метрдотелем.
   Эндрю Лафолле пронзила молния, и его правая рука метнулась к пульсеру, когда двое из вновь прибывших полезли в свои расстегнутые куртки.
   - Ложитесь!
   Пальцы его правой руки сомкнулись на рукояти пульсера, а левая рука метнулась вперед и вцепилась в плечо леди Харрингтон, словно клешня, в тот момент, когда он выкрикнул это единственное слово.
   Ее удивление было очевидным, когда он рывком поднял ее со стула. Она начала поворачивать голову в его сторону, но он со всей силы толкнул ее на пол - под стол - и сам навалился на нее сверху. Нимиц вскочил с высокого стула, который предоставили для него сотрудники Реджиано, и, несмотря на ледяную сосредоточенность на тренировках, Лафолле почувствовал укол страха, когда руки новичков оказались полны оружия, а древесный кот собрался броситься к лестнице. Если бы он начал спускаться по лестнице перед лицом такой огневой мощи...
   Землевладелец вскинула руку. Каким-то образом она схватила кота и оттащила его назад, прижав к полу, как раз в тот момент, когда ресторан наполнился рычащим воем пульсеров. Разрывные стрелы разорвали лестницу, по которой должен был спуститься Нимиц, и разнесли в клочья край обеденного помоста, а Уиллард Нефстайлер вскрикнул, когда острый осколок вонзился ему в спину.
   Кэндлесс схватил банкира, одной рукой оттаскивая его с линии огня, а в другой его руке появился пульсер. Леди Харрингтон попыталась встать, протягивая к Нефстайлеру свободную руку, в то время как другой пыталась удержать Нимица под контролем.
   - Нет, черт возьми! - прорычал Лафолле.
   Он толкнул ее локтем в спину, в то время как его пульсер нацелился на убийцу, который достал из-под куртки обрез пульсерного ружья. Он нажал на спусковой крючок, и гиперзвуковые стрелы пронзили потенциального убийцу, разбрызгивая кровь. Обрез взметнулся в воздух, когда стрелок упал, и раздались крики, когда другие посетители ресторана поняли, что происходит.
   Кэндлесс и Говард тоже поднялись и открыли огонь, а Лафолле скатился с землевладелицы, встав на одно колено и положив ствол пульсера себе на предплечье для устойчивости. Еще несколько разрывающих дротиков вонзились в платформу, и Эдди Говард застонал от боли и упал, в то время как огонь Кэндлесса уложил второго убийцу. Лафолле убил третьего и снова выругался, когда по меньшей мере дюжина посетителей в панике бросились к выходу и оказались на линии его огня.
   Кэндлессу удалось уложить еще одного бандита, прежде чем беглецы перекрыли ему линию огня, и Лафолле вскочил на ноги, пытаясь взять на мушку двух выживших.
   - Черт! - прорычал он, когда они исчезли в толпе убегающих клиентов. Он не мог стрелять в толпу, но это не означало, что они не могли стрелять из нее.
   - Пригнитесь, миледи! - рявкнул он, когда леди Харрингтон начала подниматься на колени. - Их еще как минимум двое! Думаю, они используют толпу как прикрытие, чтобы выбраться отсюда, но если попытаются еще раз выстрелить...
   Землевладелица снова распласталась, все еще сжимая Нимица. Но ярость кота начала утихать - по крайней мере, немного - и она осторожно отпустила его. Он вскочил на поврежденный стол и скорчился там, все еще шипя и готовый к нападению, но уже под контролем, а она повернулась и поползла к Эдди Говарду.
   Оруженосец лежал на полу, пытаясь одной рукой остановить кровь, хлеставшую из его бедра, а она выхватила из-под туники сумочку на поясе. Она обмотала ремень вокруг его ноги, повыше раны, и туго затянула грубый жгут. Затем он вздохнул и повалился набок, выронив пульсер, за который цеплялся, пока не потерял сознание. Землевладелица подобрала упавшее оружие и подползла к стонущему Нефстайлеру.
   Из его окровавленного плеча торчал осколок дерева диаметром около сантиметра у основания, и она схватила его за голову, поворачивая ее, чтобы заглянуть в глаза. Они были темными, но ясными, и она вздохнула с облегчением и погладила его по щеке.
   - Держитесь, Уиллард. Помощь уже в пути, - сказала она и оглянулась, когда ресторан наконец опустел и Лафолле смог опустить свой пульсер. Он оглядел кровавую бойню, четыре разорванных тела и растекающиеся лужи крови, затем посмотрел на нее.
   - Думаю, мы справились, миледи. - Он опустился на одно колено рядом с Говардом, проверяя повязку. - Хорошая работа с этим ремнем, миледи. Без него мы могли бы его потерять.
   - И это была бы моя вина, - тихо сказала она. Лафолле повернул голову, и она спокойно посмотрела на него в ответ. - Мне следовало послушаться вас.
   - Ну, если быть до конца честным, я и сам не думал, что он способен на такую дерзость, - признался Лафолле, и она кивнула. Очевидно, у нее было не больше сомнений, чем у него, в том, кто за этим стоит. - Я просто был осторожен, - продолжил он, - и, если уж на то пошло, вы правы, миледи. Он не мог заставить их ждать нас, иначе они попытались бы раньше. На самом деле, мое внимание привлекло то, как они вошли вместе и как пристально всматривались в толпу. - Он покачал головой. - Должно быть, он держал их наготове, просто ожидая, когда кто-нибудь скажет им, где вас найти. Нам повезло, миледи.
   - Нет, майор. Мне повезло, вы были хороши. Вы все были очень хороши. Напомните мне подумать о повышении всем зарплаты, когда Уиллард поправится.
   Лафолле фыркнул. Это не было похоже на шутку, но это было больше, чем смогло бы сделать большинство людей, и он погрозил ей указательным пальцем.
   - Не беспокойтесь о прибавках, миледи, - сказал он, когда первые офицеры полиции Лэндинга ворвались в ресторан с улицы с оружием наготове. - По грейсонским меркам, мы все уже неприлично богаты. Но в следующий раз, когда я дам вам совет, пообещайте потратить хотя бы несколько минут на размышление о том, что я могу быть прав.
  
   Палата лордов
   Город Лэндинг
   Планета Мантикора
   Двойная система Мантикоры
   7 июня 1906 г. э. р.
  
   - Я не уверена, что это была хорошая идея, папа, - тихо сказала Мишель Хенке, когда они с отцом выходили из воздушного лимузина на посадочной площадке палаты лордов. Команда, набранная ее отцом на своем унилинке, отправила лимузин, украшенный гербом Голд-Пик, на отведенное ему место на парковке, и он остановился, чтобы поправить лацканы своей туники, прежде чем взглянуть на нее.
   - Честно говоря, это ужасная идея. - Эдвард Энсон Уинтон-Хенке, граф Голд-Пик, был так же спокоен. - И Аллен, услышав об этом, устроит истерику трех видов. Особенно когда поймет, что мы - я - имели к этому отношение. - Его губы слегка дрогнули. - Я могу с этим смириться. Меня действительно беспокоит, чем все это закончится для нее, милая. На самом деле, это разбивает мне сердце. Но я не мог отказать ей, когда она попросила меня помочь. - Он обнял Мишель одной рукой и улыбнулся кривой, горько-сладкой улыбкой. - У меня на самом деле проблемы с обеими моими девочками
   Мишель моргнула внезапно затуманившимися глазами и кивнула. Ее родители относились к Хонор Харрингтон как ко второй дочери с тех пор, как они с Мишель поселились в одной комнате на острове Саганами. За все это время Хонор ни разу не намекнула на свою связь с дядей королевы Мантикоры и не попросила его о какой-либо услуге, как и на то, что Мишель Хенке была кузиной Элизабет... и что сама Мишель занимала четвертое место в списке претендентов на корону.
   Сегодня она, наконец, спросила, и возможные последствия ужаснули Мишель. Не ради себя, а ради самой близкой подруги, которая у нее когда-либо была.
   - Боже, как бы я хотела, чтобы кто-нибудь мог сказать ей "нет"! Чтобы кто-нибудь смог убедить ее, что если она продолжит в том же духе...
   - Она все это знает, Мика, - перебил ее отец. - Неужели ты хоть на секунду подумала, что она этого не знает? Мы говорим о Хонор. Она точно знает, что делает, и, честно говоря, я ее ни капельки не виню. - Голд-Пик стиснул зубы. - Я знаю Юнгов десятилетиями. Димитрий Юнг был недостоин презрения, и я знал, что Павел был по меньшей мере таким же негодяем, как и его отец, еще со времен той истории с Хонор в Академии. Но до тех пор, пока он не приказал убить Пола, я даже не начинал осознавать, насколько он на самом деле еще хуже.
   Лицо Мишель напряглось. Они с Полом Тэнкерсли были почти ровесниками и всегда были близки, но во многих отношениях Пол был даже ближе к ее отцу, чем к ней. Он был младшим сыном сестры ее отца Фредерики, и после смерти мужа Фредерики, Роланда, Эдвард Уинтон-Хенке взял на себя большую часть отцовской роли в жизни Пола. Неудивительно, что смерть Пола поразила их всех с такой жестокой силой, даже когда они считали, что дуэль произошла спонтанно. Они все еще не были ознакомлены с показаниями Хонор о том, что это была не спонтанная ссора, но никто из них не сомневался в существовании таких доказательств. Она явно кого-то защищала, кого-то, кто добыл для нее доказательства, и это тоже было похоже на Хонор Харрингтон. Но теперь...
   - И затем, не удовлетворившись убийством Пола, он посылает вооруженных людей с автоматическим оружием - оружием военного образца - в ресторан, чтобы убить Хонор, прежде чем она бросит ему вызов?! - продолжил Голд-Пик. - Одиннадцать жертв, Мика, одиннадцать - и только по милости Божьей все погибшие были боевиками. И, по крайней мере, с политической точки зрения, никто из раненых не пострадал от грейсонцев Хонор.
   Мишель серьезно кивнула. Она слишком долго знала Павла Юнга, но, как и ее отец, даже она была ошеломлена его безумием.
   - Я бы помог ей еще до "Реджиано", если бы она попросила, - мрачно сказал ее отец. - После этого? - Его глаза были еще мрачнее, чем его голос, а губы двигались так, словно он хотел сплюнуть. - Я и так знал, что она была права на его счет. Это только доказывает это. Ну, доказывает это, а также то, что, судя по всему, что я вижу, он будет продолжать пытаться убить ее через того или иного посредника, пока не добьется успеха... если она его не остановит. Так что теперь для меня это совершенно не проблема.
   - Ты прав, - вздохнула Мишель. - Я имею в виду Норт-Холлоу. Он будет продолжать пытаться, несмотря ни на что. Раньше я думала, что он просто законченный нарцисс с социопатическими наклонностями. Теперь я думаю, что он определенно сумасшедший. Ни один человек с двумя работающими нейронами не поверит, что кто-то, кроме него, стоит за убийствами в Реджиано, и даже он должен был знать, что так и будет, прежде чем отдать приказ. Но он все равно продолжил. - Она покачала головой. - Я не понимаю, как кто-то, кто не был сумасшедшим, мог хоть на мгновение подумать, что ему это сойдет с рук в долгосрочной перспективе! Даже если закон не может его коснуться - пока; я гарантирую тебе, что королевский прокурор уже поручил тонне следователей разобраться во всем этом деле - если бы ему удалось убить ее, то это был бы только вопрос времени, когда кто-нибудь поймает его на этом! Говард Клинкскейлс охотился бы за ним хоть на краю галактики, и ему было бы наплевать на "надлежащую правовую процедуру"! Если уж на то пошло, Бенджамин Мэйхью послал бы за ним грейсонскую армию и не позволил бы никому встать у него на пути!
   - Им пришлось бы встать в очередь. - Голд-Пик резко фыркнул. - Я скажу тебе чистую правду, Мика. Если Хонор не сможет найти способ добраться до него и выполнить работу, то я, черт возьми, сделаю это за нее. На самом деле, это то, что я должен был сказать ей, вместо того, чтобы даже упоминать протокол Косвелла, когда она пришла ко мне. На самом деле, я пытался. Я даже сказал ей - попросил ее - позволить мне бросить вызов этому ублюдку, потому что тогда он вряд ли заметит мое приближение и спрячется от меня. - Он покачал головой, его карие глаза потемнели. - Она не разрешила. И, Боже, помоги мне, я не смог с ней спорить.
   - Но если она сделает это таким образом...
   - Мика, у нее нет времени. - Холодный голос Голд-Пика стал жестким, как железо. - Она должна разобраться с ним сейчас, пока он не послал за ней еще убийц и на этот раз не убил того, кого она любит. Я имею в виду, кого-то еще, кого она любит. Мы с тобой оба это знаем, но каждый чертов политик в Лэндинге пытается остановить ее. Черт возьми, адмиралтейство пытается остановить ее! Ты не хуже меня знаешь, что настоящая причина, по которой корабельное бюро ускоряет ремонт "Ники", заключается в том, что Уайтхейвен и Капарелли могут приписать корабль к какой-нибудь внесистемной эскадре и держать Хонор подальше от Норт-Холлоу! Если уж на то пошло, по словам пары людей, которым следовало бы знать, Уайтхейвен на самом деле приказал ей не встречаться с Норт-Холлоу.
   Глаза Мишель расширились. Граф Уайтхейвен пытался приказать Хонор не вызывать Норт-Холлоу на дуэль? Это было...
   - Это был бы незаконный приказ, папа!
   - И к чему ты клонишь? - Голд-Пик снова фыркнул. - Хэмиш Эликсандер - один из моих лучших друзей, Мика, но как только он во что-то вцепится, сам Бог не сможет его отговорить! И он точно знает, что произойдет с карьерой Хонор, если она убьет пэра королевства на дуэли. Конечно, он пытался это остановить... в своей неподражаемой, деспотичной манере. И когда это не сработало, он объединил усилия с Капарелли. О, и просто чтобы позолотить лилию, Аллен попросил Элизабет приказать Хонор оставить графа Норт-Холлоу! Это было, конечно, до Реджиано. Я подозреваю, что после этой маленькой интрижки Хэмиш, вероятно, изменил свое мнение, но никто другой этого не сделал. Все, кто не пытается остановить это, потому что видят надвигающуюся политическую катастрофу, пытаются остановить это, потому что отчаянно пытаются спасти Хонор от нее самой. И я знаю, - он постучал указательным пальцем по виску, - что во многих отношениях мне следовало бы поступить точно так же.
   - Герцог попросил Элизабет приказать Хонор не бросать ему вызов? - спросила Мишель.
   - Он сделал это.
   - Тогда, когда он узнает об этом, что произойдет в кабинете министров?
   - Ты имеешь в виду, - ее отец изобразил улыбку, в которой, несмотря на весь его гнев, промелькнуло неподдельное веселье, - заменят ли меня на посту министра иностранных дел?
   - Да, что-то в этом роде.
   - Сомневаюсь в этом. По многим причинам. Включая тот факт, что Аллен знает так же хорошо, как и мы, что Хонор абсолютно права насчет Норт-Холлоу. Конечно, если когда-нибудь выяснится, что я помогал ей таким образом, мне, возможно, придется уйти в отставку из-за бури негодования, которую поднимет оппозиция. И я буду не единственным, на кого выльется это дерьмо. Но если это произойдет, то это произойдет, и на этот раз политический истеблишмент и даже Аллен Саммервейл, насколько я понимаю, могут выйти из себя. Кроме того, если бы он потребовал моей отставки, ему пришлось бы объяснять твоей кузине, почему он это сделал, а она наотрез отказалась вмешиваться. На самом деле, вместо того, чтобы сказать Хонор хоть слово по этому поводу, она приказала Аллену держаться от нее подальше!
   - Она это сделала? - Мишель поняла, что это был день сюрпризов.
   - На самом деле, решительно. И не только из-за того, насколько она - черт возьми, да и все Звездное королевство - обязаны Хонор. Я думаю, это было...
   Голд-Пик оборвал себя коротким кивком головы, затем взглянул на часы.
   - Нам лучше поторопиться. Это одно из первых выступлений, которое я не хочу пропустить.
  

* * *

   Айзек Маккаллум поднял глаза, когда открылась дверь шахты частного лифта, и его брови удивленно приподнялись, когда он увидел высокую женщину, вышедшую из шахты в вестибюль здания, а за ней по пятам следовал мужчина с каштановыми волосами и в зеленой униформе. Эта лифтовая шахта проходила в обход всех общественных входов и пунктов безопасности, но пользоваться ею имели право только формально заседающие члены палаты лордов, и хотя новоприбывшая была одета в официальную красно-черную мантию поверх алой с золотом мантии ордена короля Роджера, она определенно не была заседающим членом палаты. Из-за этого ее внезапное появление стало предметом пристального профессионального интереса для человека, который был сержантом по вооружению при палате лордов.
   Она направилась через вестибюль к открытым дверям палаты, но он отступил со своего места прямо перед ними и перехватил ее на пороге.
   - Извините, миледи, - сказал он, выражение его лица было вежливым, но непреклонным. - Могу я спросить, что привело вас сюда?
   - Я намерена обратиться к палате, - ответила она.
   - Не припомню, чтобы я видел вас в повестке дня, миледи, - заметил он.
   - Потому что меня там нет.
   - Тогда, боюсь, вы не сможете...
   - Я здесь в соответствии с протоколом Косвелла, мистер Маккаллум, - сказала она, и он резко закрыл рот. Протокол Косвелла? Как, черт возьми, она вообще узнала о протоколе Косвелла? Он не думал, что он использовался более двух - может быть, трех раз - за всю историю Звездного королевства!
   - Миледи, - сказал он после короткой паузы, - как в данном случае применяется протокол Косвелла?
   - Потому что мне приказано покинуть Звездное королевство на моем корабле, как только будет завершен его ремонт, и контроль за этим ремонтом отнимает у меня все больше и больше времени. Это означает, что я не смогу запланировать свой первый приезд обычным способом. Так получилось, что сегодня у меня было немного свободного времени, но до моего отъезда этого может и не случиться. И, честно говоря, мистер Маккаллум, мне давно пора занять свое место в палате лордов.
   - Но для этого есть правильные и неправильные способы, миледи. Если уж на то пошло, есть правильные и неправильные способы призывать протокол Косвелла, и это...
   - Я не собираюсь стоять здесь и спорить с вами, - в этом четком, сфинксианском голосе послышались командные нотки, и он стал намного холоднее, чем раньше. - Те же временные ограничения, которые вынудили меня быть здесь сегодня, означают, что, честно говоря, у меня нет времени, чтобы тратить его впустую. Так что либо отойдите в сторону, либо пригласите сюда барона Истлейка, чтобы я могла... объяснить ситуацию ему.
   Она нетерпеливо махнула рукой в сторону спикера, и лицо Маккаллума напряглось. Мгновение он пристально смотрел на нее, затем включил свой личный коммуникатор.
   - Да? - произнес голос в его наушнике.
   - Простите, что беспокою вас, милорд, но, думаю, вам лучше подойти сюда. У нас здесь... ситуация.
   Маккаллум оглядел большой зал, когда спикер повернулся к нему. Они были знакомы долгое время, и он почти ожидал, что Истлейк оторвет ему голову за то, что он побеспокоил его каким-нибудь рутинным вопросом. Но затем спикер, должно быть, узнал незваную гостью, потому что резко встал и направился к ним.
   - Чем могу служить вам, миледи? - спросил он настороженным тоном, когда подошел.
   - Позволив мне выступить перед палатой, - ровным голосом ответила она, и что-то промелькнуло в его глазах. Что-то, что могло быть тенью сочувствия, на которую наложилось гораздо более сильное осознание потенциальной катастрофы, поднимающейся, как акула, из глубин.
   - Боюсь, сегодня об этом не может быть и речи, миледи. Я мог бы внести вас в повестку дня на завтрашний день, но это самое раннее...
   - Простите меня, милорд, но, боюсь, это не сработает. - Истлейк закрыл рот с почти слышимым щелчком, когда она прервала его. - Как я уже объясняла мистеру Маккаллуму, у меня есть приказ ускорить ремонт моего корабля и покинуть систему как можно скорее. И как только отправлюсь, могут пройти месяцы, прежде чем я вернусь. Это означает, что у меня просто нет времени делать это по обычным протокольным каналам. И именно поэтому, милорд, я здесь по протоколу Косвелла.
   Глаза Истлейка расширились. Кто, черт возьми, рассказал ей о протоколе Косвелла? Он сомневался, что более десяти процентов - если не меньше - пэров вообще знали об этом таинственном разделе правил. Его существование было похоронено в архивах, и, ради бога, даже не упоминалось в первоначальном инструктаже нового пэра о правилах палаты. Только специалист по соблюдению правил или кто-то, кто решился на глубокое погружение в эти архивы, мог рассказать ей об этом. И как она получила доступ к залу заседаний палаты, не будучи остановленной охраной на одном из общественных порталов? Или, по крайней мере, почему никто не предупредил Маккаллума, что она уже в пути?!
   Его глаза снова сузились, когда в них закралось подозрение. Точно так же, как только кто-то, кто хорошо знаком с процедурами и протоколом палаты лордов, мог знать о протоколе Косвелла, только действующий член палаты мог сообщить ей код доступа к частной лифтовой шахте пэров. Что, учитывая ее тесную дружбу с Мишель Хенке... 
   Замечательно, Серджиос, - с горечью подумал он. - Премьер-министр хочет, чтобы она была как можно дальше от Норт-Холлоу, а дядя королевы хитрит, чтобы заманить ее в палату, когда она узнает, что он здесь. Это должен быть он, а значит, я разозлю его - и, возможно, саму королеву - если попытаюсь остановить это! Но одному Богу известно, чем это закончится, если я не остановлю это прямо сейчас!
   Ну, это было не совсем точно. Только Бог мог знать, чем это закончится, но Серджиосу Каппопулосу не нужно было предвидеть, чтобы понять, что в конечном итоге ничего хорошего из этого не выйдет.
   - Миледи, - сказал он, - протокол Косвелла не использовался по меньшей мере пятьдесят или шестьдесят стандартных лет!
   - Возможно, нет. Это все еще действующая процедура в соответствии с правилами палаты, не так ли?
   - Ну, возможно, технически, но...
   - Тогда, боюсь, я вынуждена настаивать на этом.
   - Миледи, при всем моем уважении, если вы сможете присутствовать здесь сегодня, я уверен, вы сможете должным образом согласовать время с моим офисом.
   - На мой взгляд, нет, милорд. - Ее голос звучал как непреклонное стальное сопрано.
   - Тогда ваше суждение сомнительно, - резко сказал Истлейк. - И у этой палаты есть свои правила и процедуры не просто так. Не подобает кому-то искажать свои четко определенные функции в угоду своему личному удобству!
   - Сожалею, что, по-вашему, я поступаю именно так, - ответила она тем же холодным ровным тоном. - Несмотря ни на что, я намерена применить протокол. Сегодня.
   - Я думаю, что нет! - сказал он еще более резко, почувствовав, как другие пэры встают и устремляются к двери, поскольку их привлекла эта стычка.
   - Милорд спикер, - сказала она, - я обратилась к вам как пэр королевства и действующий офицер короны, у которого, учитывая требования службы, нет иного выбора, кроме как применить протокол Косвелла. Вы серьезно намерены отказать мне в этом праве?
   - Намерен!
   - В таком случае, милорд, сегодня вечером я появлюсь в передаче "В огне", чтобы объяснить мисс Принс и мистеру Дьюкейну - и их зрителям - что здесь произошло сегодня. Я также публично попрошу правительство - и вас, в частности, - объяснить, почему мне, как пэру королевства и офицеру флота, было капризно отказано в этом праве. - В ее ледяной улыбке сверкнули белоснежные зубы. - Я весьма сомневаюсь, что вам или премьер-министру понравятся вопросы, которые, несомненно, последуют.
   Истлейк покраснел, когда она приставила этот пульсер прямо к его голове. У него возникло искушение уличить ее в блефе, но она только посмотрела на него своими непоколебимыми карими глазами, и он понял, что это не блеф. Она бы это сделала. Она действительно так поступила бы. Для любого флотского офицера это было бы профессиональным самоубийством, но, глядя в эти глаза, никто бы ни на секунду не поверил, что она уже не решила, что это приемлемая цена. И если бы она добавила это в огонь... 
   Черт возьми, черт возьми! Она знает, как все стараются избежать катастрофы, к которой это наверняка приведет! И если я позволю ей это сделать, у Аллена будет истерика. Но не такая сильная, как если бы она действительно вышла в эфир... 
   Все больше пэров подходили ближе. Некоторые из них остановились, и он услышал за спиной бормотание и гул внезапно вспыхнувшего оживленного разговора, когда они узнали новоприбывшую. Ситуация быстро становилась все хуже и хуже, подумал он, и он ни черта не мог с этим поделать.
   - Очень хорошо! - рявкнул он наконец, вскидывая руки в беспомощном, яростном смирении. Он еще мгновение смотрел на нее, затем сердито вернулся к своему столу, сел и постучал церемониальным молотком по столу под микрофоном.
   - Садитесь, милорды и леди, - прогремел его голос, и молоток снова опустился с такой силой, что треснула ручка. - Садитесь, милорды и леди!
   Воцарилась тишина, и он прочистил горло.
   - Милорды и леди, я прошу вашего снисхождения, - резко сказал он. - Я прошу прощения за то, что прерываю ваши обсуждения, но, согласно правилам этой палаты, у меня нет выбора.
   - Мне только что напомнили об одном редко используемом правиле. Обычно, - он повернулся и пристально посмотрел на новоприбывшую, все еще стоявшую рядом с сержантом по оружию, - новые пэры, прежде чем занять свое место среди нас, посылают в эту палату соответствующее уведомление и получают поддержку представителя. Однако при определенных обстоятельствах, включая требования службы королеве, новые члены могут задержаться с занятием своих мест или, как мне только что напомнили, могут предстать перед нами в удобное для них время, если их долг перед короной не позволит им явиться в другое время, удобное для палаты в целом.
   - Это правило только что было применено, милорды и леди, - сказал он с нажимом. - Член парламента, которая желает выступить со своим первым обращением к палате, сообщает мне, что, возможно, это ее последняя возможность на несколько месяцев из-за требований службы. Поэтому у меня нет другого выбора, кроме как допустить это нарушение.
   Гул разговоров снова усилился, даже громче, чем раньше, когда он махнул рукой, приглашая женщину, стоящую в дверях.
   Она подошла к его столу, затем повернулась лицом к залу. Она подняла руки, чтобы откинуть капюшон рыцарского ордена короля Роджера, и граф Норт-Холлоу со сдавленным криком вскочил со своего места.
   Хонор Харрингтон холодно улыбнулась ему, когда он застыл на месте, двигая только головой, которая поворачивалась взад-вперед, как у загнанного животного, и что-то холодное и безжалостное промелькнуло в ее ледяных глазах. Она позволила ему стоять в течение долгого, мучительного мгновения, а затем отвела взгляд, обводя взглядом собравшихся аристократов.
   - Милорды и леди, - сказала она наконец, - я приношу извинения этой палате за неподобающий тон, которым я прервала ее заседание. Но, как сказал спикер, моему кораблю приказано отбыть с Мантикоры, как только закончится период его ремонта и доработки. Необходимость восстановления работоспособности корабля королевы отнимет у меня много времени, и, конечно, мой отъезд из системы не позволит мне предстать перед вами после того, как мой корабль снова будет готов к отбытию.
   Она снова сделала паузу, и каждый мужчина и каждая женщина, присутствовавшие при этом, поняли, какой голод в ее душе вызывает то, что, должно быть, терзает Павла Юнга в этот момент.
   - Однако я не могу с чистой совестью покинуть Мантикору, не выполнив одну из самых серьезных обязанностей любого пэра перед ее величеством, этой палатой и королевством в целом, - сказала она затем. - В частности, милорды и леди, мой долг сообщить вам, что один из ваших членов своими действиями не только продемонстрировал, что он не достоин находиться среди вас, но и навлек на себя позор и запятнал честь королевства.
   Ее голос был спокоен и ясен, но жажда мести лилась в нем, как ледяная река.
   - Милорды и леди, среди вас есть человек, который предпочел замышлять убийство, а не встретиться лицом к лицу со своими врагами. Потенциальный насильник, трус и человек, который нанял платного дуэлянта, чтобы тот убил другого. Человек, который всего два дня назад послал вооруженных головорезов в общественный ресторан, чтобы убить кого-то еще, и лишь немного не преуспел в своей цели.
   Чары начали рассеиваться. Пэры начали подниматься, их голоса начали звучать в знак протеста, но ее сопрано прорезало шум, как нож, и ее взгляд был прикован к Павлу Юнгу.
   - Милорды и леди, я обвиняю Павла Юнга, графа Норт-Холлоу, в убийстве и покушении на убийство. Я обвиняю его в грубом и непростительном злоупотреблении властью, в трусости перед лицом врага, в попытке изнасилования и в том, что он не достоин не только высокой должности, которую занимает, но и самой жизни. Я называю его трусом и подонком, недостойным презрения честных подданных этого королевства, чья честь осквернена одним его присутствием среди них, и вызываю его перед всеми вами встретиться со мной на поле чести, чтобы раз и навсегда расплатиться за свои деяния!
  
   Дуэльные площадки
   Город Лэндинг
   Планета Мантикора
   Двойная система Мантикоры
   9 июня 1906 г. э. р.
  
   По крайней мере, дождь прекратился.
   Порывистый ветер, к сожалению, этого не сделал, и Крис Скарборо нахмурился, нажимая кнопку, которая складывала его зонт в пакет размером с карман и убирала его подальше. Ветер не раз грозил вырвать его у него из рук, пока он стоял здесь, и немалая часть проливного дождя попала под его теоретическую защиту на крыльях этого ветра. И, судя по тому, что было пасмурно, он мог ему снова понадобиться слишком скоро, что было неприятной мыслью. Почти так же неприятно, как размышлять о причине, по которой он снова оказался здесь.
   Он посмотрел вниз, на поле, где в ожидании стояли графиня Харрингтон и полковник Рамирес. Они были там уже больше пяти минут, хотя графа Норт-Холлоу все еще не было видно. С другой стороны, они пришли рано. И, несмотря на спокойное выражение лица Харрингтон, которое было хорошо видно через телеобъективы, причиной, по которой они пришли раньше, было ее нетерпение. Ее предвкушение.
   Ее голод.
   Он заставил себя отвести от нее взгляд, и его взгляд скользнул по явно промокшей толпе журналистов вокруг него. Она была даже больше, чем толпа, собравшаяся, чтобы стать свидетелями ее дуэли с Саммервейлом. Конечно, так оно и было. У любителей сенсаций и скандальных блогов было достаточно времени, чтобы разобраться в этом деле. Но атмосфера, царившая вокруг него, сильно отличалась от той, что была в прошлый раз. Тогда Харрингтон была убитой горем неопытной трагической героиней, почти обреченным на смерть новичком, противостоящим опытному дуэлянту, убившему ее возлюбленного. Сегодня она не была новичком, и никто из зрителей не ожидал, что она умрет на мокрой от дождя траве в этот день. Но одно не изменилось, потому что она осталась ангелом мщения, стремящимся уничтожить человека, который организовал смерть Пола Тэнкерсли.
   Во всяком случае, если предположить, что кто-то действительно верит в эту чушь.
   Скарборо посмотрел направо, где Брайант Хирш снова настраивал свою камеру, и с трудом сдержался, чтобы не сплюнуть от отвращения. Хирш, очевидно, верил каждому ее слову, и поскольку он был всего лишь оператором, а не настоящим репортером, он мог совершенно свободно высказывать свое личное мнение "без указания авторства". Что, видит Бог, он и сделал! И поскольку Скарборо не раз был вынужден выслушивать его, он в точности понимал, как работают мыслительные процессы сторонников теории заговора. И хуже всего, наверное, было то, что убеждения Хирша были абсолютно искренними.
   Он поморщился, но затем заставил себя сделать глубокий мысленный вдох и признать - хотя ему этого очень не хотелось, - что анализ событий, проведенный Хиршем после возвращения Харрингтон в Звездное королевство, был не таким безумным, как хотелось бы Скарборо. О, если бы граф Норт-Холлоу действительно стоял за смертью Тэнкерсли, и если бы у Харрингтон действительно были доказательства этого, она, конечно, представила бы их. Во всяком случае, так поступил бы любой разумный человек, который верит в верховенство закона! Если у нее были доказательства того, что кто-то из пэров королевства заплатил за чье-то убийство, то на ней также лежала огромная ответственность за передачу этих доказательств соответствующим властям для расследования и, при необходимости, судебного преследования. И если бы ее доказательства были обоснованными, то, несомненно, Норт-Холлоу был бы признан виновным и понес наказание. Должным образом наказан правовой системой, а не каким-то сумасшедшим мстителем.
   Но она никогда не пыталась сделать ничего подобного. Что, на самом деле, предполагало только три возможности. Во-первых, доказательств не существовало. Во-вторых, доказательства были просто наводящими на размышления, или получены незаконным путем и, следовательно, неприемлемы, или и то, и другое. Или, в-третьих, она не хотела, чтобы его привлекали к ответственности. Либо потому, что боялась, что имеющихся у нее доказательств - если предположить, что они действительно существовали - недостаточно для вынесения обвинительного приговора... или же потому, что она хотела лично убедиться, что человек, которого она ненавидела, "заплатил за свои преступления" сполна, в отличие от того, как он "избежал" смертной казни после военного трибунала. Всегда существовала вероятность, что даже если его осудят в суде, Норт-Холлоу сможет избежать наказания, и того факта, что он проведет большую часть оставшейся жизни - большую часть продленной жизни, по крайней мере, стандартное столетие - в тюрьме, очевидно, было недостаточно для нее.
   Крис Скарборо многое повидал за годы работы журналистом. Он повидал много человеческих страстей и много человеческой ненависти. И поэтому он знал, что даже если бы у Харрингтон действительно были убедительные, полученные законным путем доказательства, она никогда бы их не представила, потому что не хотела, чтобы его привлекли к ответственности. Она не хотела, чтобы его опозорили и посадили в тюрьму. Она хотела его смерти. И даже если бы суд приговорил его к смертной казни, она хотела, чтобы он умер от ее рук, испытав на себе каждый грамм страха и унижения, которые она могла бы ему причинить, а не в результате какой-то безличной, бесстрастной, достойной судебной казни.
   Большая часть Звездного королевства пришла к выводу, что на самом деле именно этого она и хотела. И последствия того, как она бросила ему вызов, как извратила процедуры палаты лордов, исказив их в угоду своим мстительным желаниям, только начинались. Все оппозиционеры осудили ее, и на то были чертовски веские причины. Она превратила высший законодательный орган всего Звездного королевства в гладиаторскую арену, где она могла заставить пэра королевства принять ее вызов с явной целью пристрелить его, как животное. Неудивительно, что оппозиция взялась за оружие. Черт возьми, даже премьер-министр Кромарти был вынужден выступить с заявлением, осуждающим конфронтацию! Он не стал осуждать ее так, как того действительно заслуживало ее поведение, но более чем достаточно его собственных союзников в палате лордов были возмущены тем, что она сделала. Если бы он, по крайней мере, не признал и не выразил искреннего сожаления по поводу вопиющего и варварского нарушения Харрингтон правил палаты, то потерял бы достаточно неприсоединившихся пэров, чтобы лишиться своего поста.
   Так что, да, волна общественного осуждения, по крайней мере, со стороны тех, кто действительно мог задуматься о последствиях чего-то подобного, все еще нарастала. Со временем это, несомненно, превратится в цунами. В самом деле, уже не один голос призывал к окончательному исключению Харрингтон из палаты лордов, и Скарборо был твердо уверен, что со временем эти голоса возобладают.
   Ни один из этих голосов не мог утешить графа Норт-Холлоу этим сырым, ветреным утром.
   И Скарборо был вынужден сделать вывод, что ее поведение, каким бы варварским оно ни было, вовсе не доказывает, что ее обвинения в адрес Норт-Холлоу действительно были такими ложными и безумными, как утверждали его собственные сторонники.
   Скарборо был бы гораздо счастливее, если бы был уверен, что граф не участвовал в перестрелке у Реджиано, например, по нескольким причинам. Одним из них было то, что покушение на убийство обеспечило, по крайней мере, частичное оправдание для Харрингтон. В конце концов, если кто-то пытался ее убить, как она могла быть не права, вызвав его на открытый бой? Если на то пошло, кто еще мог желать ее смерти? Или, по крайней мере, настолько сильно желал ей смерти, что приказал убить ее в общественном высококлассном ресторане? Скарборо мог бы назвать немало людей, в основном оппозиционных политических деятелей, которые не пролили бы ни слезинки по поводу ее смерти. Учитывая то, как ее использовали для давления на антивоенную партию с того самого первого позорного случая в системе Ельцина, когда она физически напала на Реджиналда Хаусмана, было бы нелепо думать, что они могли бы отнестись к этому иначе. Но никто из них не стал бы прибегать к услугам наемных убийц.
   И это тоже стало камнем преткновения для Скарборо, когда дело дошло до возможной вины Норт-Холлоу. Потому что, по правде говоря, он вовсе не был уверен, что граф не подослал тех убийц. Не потому, что он на мгновение поверил, что Норт-Холлоу заплатил Саммервейлу за убийство Тэнкерсли и Харрингтон, а потому, что Харрингтон явно намеревалась убить его. Она совершенно ясно дала это понять, и после того, что она сделала с Саммервейлом, только дурак по доброй воле встретился бы с ней на "поле чести". Таким образом, было вполне вероятно, что Норт-Холлоу или - что более вероятно, по мнению Скарборо - один из его сторонников могли заказать ее убийство исключительно в целях самообороны.
   Сама мысль об этом вызывала тошноту, но было ли справедливо обвинять в этом Норт-Холлоу, даже если это сделал он? Женщина была убийцей. Она неоднократно доказывала это. И она бросилась на него, как какая-то ракета, нацеленная на цель. Конечно, он должен был предусмотреть все возможные способы, которыми мог бы защитить себя!
   Именно благодаря этой логике сторонникам Харрингтон было так легко продвигать ее версию событий, но...
   - Вот и они! - сказал кто-то, и Скарборо повернулся к входным воротам, через которые проходили Павел Юнг и его брат Стефан.
   - Он выглядит не очень счастливым, не так ли? - сказал кто-то, и Скарборо повернул голову, чтобы бросить сердитый взгляд на говорившего, затем снова посмотрел на поле, наблюдая, как граф приближается к Харрингтон и Рамиресу. Конечно, он не выглядел "счастливым"! И этот болтающий без умолку идиот тоже не выглядел бы "счастливым", если бы сам шел навстречу женщине, которая хладнокровно и преднамеренно казнила Денвера Саммервейла!
   - Что ж, ему не обязательно было приходить, не так ли? - ответил кто-то еще. - Он мог отказаться от вызова. Если уж на то пошло, он должен был это сделать, учитывая обстоятельства! Использовала палату лордов как способ вызвать его на дуэль? Эта женщина сумасшедшая!
   - Если он не хотел, чтобы ему бросали вызов, ему следовало нанять более умелых стрелков, когда он пытался убить ее! - раздался в ответ третий голос.
   - Тише, пожалуйста! - рявкнул Скарборо, на этот раз не поворачивая головы. - Я пытаюсь слушать через свой наушник.
   Обмен репликами перешел в молчание, и он уставился на дуэльное поле. Часть его соглашалась с тем, что Норт-Холлоу не был обязан принимать вызов. Он мог бы проигнорировать его, особенно учитывая, где и как он был брошен, но шансов на это было немного. Как бы оправдано это ни было, как по закону, так и по обычаю, это все равно стало бы концом его политической карьеры, точно так же, как военный трибунал уже стоил ему карьеры на флоте. Это также сделало бы его социальным изгоем, которого никогда больше не признал бы никто из его политических оппонентов. И если уж на то пошло, если Харрингтон зашла так далеко, чтобы вытащить его на открытое место и убить, кто мог сказать, что она не ответила бы на нападение в Реджиано тем же и более эффективно? Независимо от того, стоял за этим Норт-Холлоу или нет, она явно считала, что это сделал он. Вряд ли она, мягко говоря, оставила бы это без внимания, и это, должно быть, стало одним из факторов, повлиявших на вызов Норт-Холлоу.
   По крайней мере, вызов был брошен ему, а это означало, что они встретятся в соответствии с протоколом Дрейфуса. У нее был только один выстрел в него с расстояния сорока метров, где даже человеку с ее навыками стрельбы было бы трудно гарантировать смертельное попадание. И если предположить, что Норт-Холлоу выживет на дуэли, ему больше никогда не придется принимать от нее вызов. И не только это, но и то же автоматическое предположение, что именно он пытался ее убить, будет действовать в обратном порядке, если с ним что-нибудь случится после дуэли. Учитывая его неприятный выбор вариантов, встреча с ней здесь по протоколу Дрейфуса, вероятно, была для него наименее плохим из них. Если только он не решит провести следующее стандартное столетие или около того в качестве отшельника-затворника после того, как фактически признал бы справедливость ее обвинений, отказавшись оспаривать их на "поле чести".
   Скарборо наблюдал, как граф и его брат последовали за сержантом полиции Лэндинга туда, где Харрингтон и Рамирес ждали рядом с распорядителем. Скарборо заметил, что это снова был лейтенант Кастелланьо. Было ли это просто случайностью - очередным назначением на эту должность? Или он специально просил об этом? Учитывая его комментарии, когда Харрингтон встречалась с Саммервейлом, Скарборо не стал бы ставить против последнего.
   Норт-Холлоу остановился лицом к Харрингтон, и Скарборо через свой собственный направленный микрофон слушал, как Кастелланьо произносит формальную, бесполезную просьбу о примирении. Затем лейтенант осмотрел и отобрал пистолеты, а Рамирес и Стефан Юнг зарядили магазины и передали их дуэлянтам.
   - Заряжайте, леди Харрингтон, - сказал Кастелланьо, и Харрингтон вставила магазин на пять патронов в приклад своего пистолета.
   - Заряжайте, лорд Норт-Холлоу, - сказал лейтенант. Норт-Холлоу, повинуясь приказу, замешкался и чуть не выронил магазин, и даже со своего наблюдательного пункта Скарборо увидел, как он покраснел от собственной неловкости.
   Затем секунданты отступили назад.
   - Займите свои места, - сказал Кастелланьо, и они вдвоем встали спина к спине под порывистым утренним ветром.
   - Вы согласились встретиться в соответствии с протоколом Дрейфуса, - сказал он. - По команде "Идите" каждый из вас сделает по двадцать шагов. По команде "Стоп" вы немедленно остановитесь и будете стоять на месте, ожидая моей следующей команды. По команде "Повернитесь" вы повернетесь, и каждый из вас произведет по одному выстрелу, и только по одному. Если ни один из вас не будет ранен при первом обмене выстрелами, каждый из вас опустит оружие и снова встанет на место, пока я не спрошу обе стороны, соблюдена ли честь. Если оба ответа будут отрицательными, вы сделаете два шага вперед по команде "Идите". Затем вы снова будете стоять на месте до команды "Огонь", после чего снова произведете один выстрел и только один. Процедура будет повторяться до тех пор, пока одна из сторон не заявит, что честь соблюдена, пока один из вас не будет ранен или пока ваши магазины не опустеют. Вы понимаете, лорд Норт-Холлоу?
   - Я... - Норт-Холлоу сделал паузу и прочистил горло, - понимаю, - сказал он.
   - Леди Харрингтон?
   - Понятно. - Харрингтон озвучила ответ одним словом тихо, но четко, почти спокойно.
   - Можете дослать патрон, - сказал Кастелланьо, и Норт-Холлоу снова покраснел, когда его пальцы соскользнули с затвора пистолета. Ему потребовалось две попытки, но затем он снова опустил оружие.
   - Вперед, - скомандовал Кастелланьо, и дуэлянты начали медленно удаляться друг от друга.
   Скарборо почувствовал, как его нервы напряглись еще сильнее, когда он начал считать эти медленные, уверенные шаги, и подумал, каково это - жить Норт-Холлоу. В отличие от Харрингтон, графу никогда не приходилось сталкиваться с кем-либо с оружием в руках. Репортер подумал, что на него, должно быть, подействовал страх, даже ужас. Но, по крайней мере, его ждал только один выстрел. Только один. И в соответствии с протоколом Дрейфуса редко кого-либо убивали. Конечно, Пол Тэнкерсли тоже мог так подумать, признал Скарборо. Мало того, в отличие от дуэли Тэнкерсли с Саммервейлом, ни у кого не было сомнений в том, что Харрингтон действительно намеревалась убить Норт-Холлоу. И, как она продемонстрировала в поединке с Саммервейлом, она была смертельно опытна в обращении с устаревшими пистолетами, которые были у них обоих. И что...
   - Ложись!
   Единственное выкрикнутое слово прорезало ветреное утро, как лезвие топора. Оно прозвучало резко, отчетливо, язвительно, и удивленные головы зрителей взлетели вверх, негодующие взгляды искали того, кто крикнул в такой момент. Только позже Скарборо понял, что это сделал один из телохранителей Харрингтон. Но графиня, очевидно, услышала его. Пока репортеры оглядывались по сторонам в поисках источника крика, а Скарборо только начинал задаваться вопросом, почему кричал тот, кто это был, она бросилась вниз и, развернувшись вправо, нырнула к земле... и Павел Юнг выстрелил.
   Скарборо широко раскрыл глаза, не веря своим глазам. Норт-Холлоу внезапно повернулся, оказавшись менее чем в пятнадцати метрах от Харрингтон, и пистолет в его руке дернулся, когда он выстрелил ей в спину. Пуля пробила ее левое плечо, разбрызгав кровь, и Норт-Холлоу выстрелил снова! Но прыжок Харрингтон увел ее с траектории второй пули. Даже когда она упала на землю, Норт-Холлоу выстрелил еще раз. И снова, и снова, дрожащая рука следила за каждым ее движением, комья грязного дерна разлетались в стороны, когда пули ударялись о землю рядом с ней, опустошая весь магазин еще до того, как она закончила перекатываться.
   Собравшиеся журналисты разразились возгласами удивления, но это было только начало, когда Харрингтон снова поднялась на колени, продолжая свой прыжок, который был таким плавным, таким контролируемым, что казался почти запланированным. Кровь, струившаяся из раны, пропитала ее униформу, и Скарборо не мог представить, как она могла двигаться так быстро и целеустремленно с таким раздробленным плечом. Он также не мог представить, как Норт-Холлоу промахнулся мимо нее, несмотря на все свои последующие выстрелы с такого близкого расстояния. И все же он, очевидно, это сделал, и краем глаза Скарборо заметил, как пульсер лейтенанта Кастелланьо повернулся к графу. Это почти привлекло внимание репортера к Норт-Холлоу, но он не мог - буквально не мог отвести взгляд от Харрингтон, когда ее собственный пистолет поднялся в умелой, твердой, как скала, руке.
   Когда Крис Скарборо позже просмотрел снимки, кровь застыла у него в жилах от абсолютного спокойствия на ее лице. Темный, сосредоточенный взгляд этих миндалевидных глаз, несмотря на ее боль, несмотря на шок, который она, должно быть, тоже испытала из-за вопиющего нарушения дуэльного кодекса лордом Норт-Холлоу. В то ветреное утро в ее глазах не было ни следа боли, ни потрясения. Там была только безжалостная, непреклонная целеустремленность.
   Но это было позже. Все, что он увидел сейчас, - это пистолет в ее руке, который выстрелил еще до того, как это успел сделать Кастелланьо. Грудь туники Норт-Холлоу внезапно покрылась алыми пятнами, и он пошатнулся. Она выстрелила снова, и в третий раз, и каждая пуля попала в него, не отступая и на пять сантиметров в диаметре.
   И тут наконец взвыл пульсер Кастелланьо, но Павел Юнг был уже мертв, и каждый наблюдающий знал это.
  
   КЕВ "Принц Эдриэн"
   Орбита планеты Мантикора
   Двойная система Мантикоры
   14 июня 1906 г. э. р.
  
   Брэнди спустилась по короткой трубе из шлюзовой камеры шаттла, ухватилась за поручень на внутреннем конце и перелетела через интерфейс из микрогравитации в стандартную корабельную гравитацию.
   Не споткнись, - строго приказала она себе. - Не споткнись!
   Она на самом деле видела, как флагманский офицер - возможно, всего лишь коммодор, но все же флагманский офицер - споткнулась о собственные ноги и растянулась ничком на борту одного из кораблей своих подчиненных. Это могло случиться с кем угодно, если бы она позволила своему вниманию отвлечься, но правда этого факта не делала ситуацию менее неловкой для той, чья очередь была сегодня. И, по крайней мере, коммодор была коммодором, а не самым новым членом корабельной команды, впервые явившимся на борт!
   Она приземлилась аккуратно, прямо за линией палубы, которая обозначала официальную, законную границу между кораблем и остальной вселенной, и светловолосая, курносая энсин с нашивкой вахтенного офицера и именной лентой, на которой было написано "Нелсон, Патриция", вытянулась по стойке смирно и отдала честь.
   - Разрешите подняться на борт? - спросила Брэнди, отвечая на любезность.
   - Разрешаю, мэм, - ответила энсин Нелсон.
   - Лейтенант Болджео, присоединяюсь к команде корабля, - сказала Брэнди, доставая из кармана свой чип с приказом.
   Энсин взяла его, вставила в считывающее устройство, быстро, но внимательно осмотрела дисплей, затем вытащила и вернула Брэнди.
   - Добро пожаловать на борт, мэм, - сказала она. Ее тон был вежливым, но в нем было что-то особенное... Возможно, легкая нотка напряжения. - Я полагаю, капитан ожидает вас. Подождите, пожалуйста, минутку.
   Она оглянулась через плечо на персонал шлюпочного отсека и позвала.
   - Эванс!
   - Да, мэм? - ответил дородный главстаршина с эмблемой энергетического подразделения на плече.
   - Проводите лейтенанта Болджео в капитанскую каюту.
   - Есть, мэм! - сказал Эванс, затем посмотрел на Брэнди. - Не согласится ли лейтенант следовать за мной?
   - Показывайте дорогу, шеф.
   Путешествие было недолгим, особенно для того, кто в последний раз служил на линейном крейсере, но Брэнди оно показалось гораздо более долгим. Всякий раз, когда кто-то присоединялся к новому кораблю, всегда возникало определенное количество "бабочек премьеры", и в ее случае она остро осознавала, что прошло более пятнадцати месяцев с тех пор, как она в последний раз выполняла задание на борту корабля. По крайней мере, ее стажировка на борту "Гефеста" обеспечила ей достаточно времени для работы с инженерными системами огромной станции, чтобы снова встать на ноги, но была явная разница между несением вахты в ремонтном цехе или в термоядерной лаборатории космической станции и занятием должности заместителя инженера на борту тяжелого крейсера.
   По пути они встретили еще нескольких человек из экипажа "Принца Эдриэна", и, несмотря на ее собственную нервозность, в них было что-то...  странное, подумала Брэнди. Почти такое же, как то, что она видела в глазах Нелсон. Она не могла точно определить, в чем дело, но у каждого корабля была индивидуальность. Экипаж мог быть как счастливым, так и озлобленным, хотя командиры и старшие офицеры, которые допускали, чтобы дела шли так плохо, как правило, оказывались отстраненными от своих обязанностей. И не то чтобы люди, мимо которых они проходили, казались озлобленными, но, судя по выражению их лиц и языку тела, "Принц Эдриэн" не был счастливым кораблем, и Брэнди изо всех сил старалась не испытывать страха.
   Космопехотинец, дежуривший у каюты капитана, вытянулся по стойке "смирно", когда Брэнди последовала за Эвансом к нему.
   - Лейтенант Болджео, - сказала она. - Полагаю, меня ждут.
   - Да, мэм, - сказал космопехотинец и постучал по своему наушнику. - Лейтенант Болджео к капитану, - сказал он, и люк открылся.
   - Мэм.
   Он указал на открытый люк, и Брэнди посмотрела на Эванса.
   - Спасибо, старшина, - поблагодарила она. - Надеюсь, в ближайшее время мы будем чаще видеться.
   - Не за что, мэм. - Эванс на мгновение вытянулся по стойке "смирно", а затем направился обратно к шлюпочному отсеку, когда Брэнди вошла в люк.
   Каюта за ним была в меру роскошной. Она была меньше, чем могла бы быть у капитана на борту крупного корабля, но гораздо величественнее, чем та, которая полагалась простому лейтенанту. Кроме того, она была обставлена с комфортом: множество голографических снимков, пара довольно хороших старомодных акварельных пейзажей и стеллажи, на которых хранились информационные фолианты и даже несколько старомодных книг в печатном виде.
   Высокий, широкоплечий, мощного телосложения капитан второго ранга с каштановыми волосами, слегка тронутыми сединой на висках, сидел за столом в углу. Лейтенант-коммандер с волосами песочного цвета сидел на другом стуле в конце стола, а Брэнди пересекла ковер и встала по стойке "смирно".
   - Лейтенант Болджео, сэр! - сказала она.
   - Вольно, лейтенант, - сказал ей капитан с кривой улыбкой, которая выглядела как-то неуместно. Хотя, возможно, это было из-за того, что в его спокойных серых глазах не было и следа улыбки.
   - Спасибо, капитан Маккеон, - ответила она, гадая, что же такого она могла сделать, чтобы вызвать этот мрачный взгляд. Она с беспокойством подумала, что это был не тот приветливый взгляд, которым капитан космического корабля одаривает того, кого он рад видеть.
   - Это Лев Карсон, старпом, - продолжил Маккеон, махнув рукой в сторону сидящего лейтенант-коммандера. - Я связался с лейтенант-коммандером Яйцевым и сообщил ему, что на борт прибыла его новая заместитель, но его сейчас нет на корабле. Полагаю, пытается выманить у "Гефеста" дополнительные запчасти.
   Он сделал паузу, и Брэнди кивнула.
   - Да, сэр, - сказала она.
   - В его отсутствие я хотел бы поприветствовать вас на борту "Принца Эдриэна", а коммандер Карсон проведет вас в инженерный отсек и поможет освоиться.
   Он снова сделал паузу, и Брэнди снова кивнула.
   - Я прочитал ваше досье, лейтенант, - сказал затем Маккеон. - Это впечатляет. Знаю, что вы некоторое время были в списке выздоравливающих после Хэнкока, но я давно знаком в Артом Макбейном. На самом деле, - он сверкнул еще одной из тех улыбок, которые, казалось, никогда не касались его глаз, - я был старшим офицером "Аргонавта", когда он совершал свой первый рейс. И то, что он сказал о вас, было даже более впечатляющим, чем ваше досье. Можно сказать, у вас хорошие рекомендации.
   - Спасибо, сэр. - Брэнди слегка пожала плечами. - Я рада, что коммандер Макбейн поставил мне положительные оценки.
   - И, вероятно, немного удивлена, - сухо сказал Маккеон и фыркнул, когда Брэнди подняла брови. - Я сказал, что знаю его долгое время, лейтенант. И, между нами говоря, он очень гордится своим имиджем крутого парня. Правда в том, что люди, на которых он больше всего давит, - это те, от кого он больше всего ожидает. И, судя по тому, как он отзывался о вас, я уверен, что он чертовски сильно давил на вас до Хэнкока.
   - Ну да, сэр. Думаю, так оно и было. Но он никогда не был несправедлив в этом отношении!
   - Да, он бы так не поступил. - Маккеон кивнул, затем выпрямился на стуле и положил ладони на стол.
   - Теперь я передаю вас старпому, лейтенант. Надеюсь, адмиралтейство официально сформирует Шестой флот на следующей неделе или около того и, наконец, позволит нам заняться хевами, как мы уже должны были сделать. Думаю, что сначала у вас будет несколько дней, чтобы прийти в себя.
   Он кивнул Карсону, и лейтенант-коммандер поднялся со своего стула.
   - Да, сэр. Спасибо, сэр, - сказала Брэнди, снова становясь по стойке "смирно".
   - Я пригласил офицеров корабля поужинать со мной сегодня вечером, лейтенант. Там увидимся снова.
   - Да, сэр, - повторила Брэнди.
   - До встречи.
   Маккеон кивком отпустил ее, и Брэнди остановилась, чтобы позволить Карсону пройти через люк и спуститься по коридору к центральной лифтовой шахте.
   - Вы действительно желанное дополнение, лейтенант, - сказал Карсон после того, как люк каюты закрылся за ними. - Может, в эту минуту вам и не кажется, что это правильно, но вы правы.
   - Сэр, я... - начала Брэнди, но Карсон жестом остановил ее.
   - Не беспокойтесь об этом, - сказал он. - И я не удивлюсь, если вы сейчас ощущаете у наших людей не слишком радостное настроение. Но тогда вы выглядели немного взволнованной.
   - Я, конечно, не хотела, сэр, - немного натянуто произнесла Брэнди, чувствуя, как горят ее щеки, и Карсон покачал головой.
   - Я сказал, чтобы вы не беспокоились об этом. Поверьте мне, с вами все в порядке! И при обычных обстоятельствах вы, вероятно, сидели бы в кресле в каюте капитана с чашкой кофе, пока он лично проводил бы для вас полный инструктаж "Добро пожаловать на борт". Который я собираюсь вам провести, так что не беспокойтесь и об этом. Но, боюсь, вы выбрали не самое удачное время, чтобы подняться на борт.
   Брэнди посмотрела на него, недоуменно подняв брови. Что он мог?..
   И тут до нее дошло, и она выругала себя за то, что не поняла раньше, что это должно было быть. Она, вероятно, так бы и поступила, если бы не была так поглощена переходом на новое рабочее место. В конце концов, дружба капитана Элистера Маккеона с Хонор Харрингтон была широко известна.
   - Графиня Харрингтон, сэр? - тихо спросила она, и Карсон кивнул.
   - Арт сказал, что вы быстро соображаете, лейтенант.
   - Мне следовало помнить о нем и графине.
   - Возможно. - Карсон пожал плечами. - Я не знаю ее так хорошо, как шкипер. На самом деле, я не думаю, что мы когда-либо встречались. Но есть несколько членов экипажа, которые служили с ней раньше, и все они высокого мнения о ней. Вот настоящая причина, по которой я упомянул об этом, потому что пара из них работают инженерами. Они хорошие люди, лейтенант, самые лучшие, но сейчас им больно, поэтому, когда вы начнете работать, они будут не в лучшей форме. Не принимайте это на свой счет, если что не так. К вам это действительно не имеет никакого отношения.
   - Да, сэр. Спасибо, что предупредили.
   - Сейчас вокруг столько дерьма, что хватит на всех, лейтенант. Я надеюсь, что мы довольно быстро оставим большую часть этого позади. А если мы этого не сделаем, - он повернул голову и одарил ее широкой улыбкой, - то моей обязанностью как старшего помощника будет пинать всех под зад, пока мы не справимся. Что, конечно, я буду делать с максимальным тактом и человеческой добротой.
   - Конечно, сэр, - согласилась Брэнди, слегка улыбнувшись в ответ, и он усмехнулся, когда они добрались до шахты лифта и он ввел адрес на панели.
   Она стояла, сложив руки за спиной, и смотрела на дисплей с указанием местоположения, размышляя о том, что только что сказал Карсон. Неудивительно, что глаза Маккеона были такими темными. Одному богу было известно, чем в конечном итоге закончится дуэль леди Харрингтон, но две вещи уже были ясны.
   Первой из этих причин было то, что она стала политическим изгоем. Пэры Звездного королевства проголосовали значительным большинством голосов и с неприличной поспешностью за исключение ее из палаты лордов. Союзникам Павла Юнга потребовалось менее двух дней, чтобы потребовать - и получить - ее политическое кресло. Они не могли повлиять на ее титул, но могли отказать ей в возможности занять место, на которое этот титул давал ей право. И они могли бы превратить весь процесс в политическое распятие, пока они это делали. Пэры за пэрами - не все из них были консерваторами или либералами - выступали с речью, чтобы осудить ее в самых резких и горьких выражениях, какие только можно вообразить, за то, как она "злоупотребила" и "злостно злоупотребила" правилами их собственной августейшей палаты. И многие из них на этом не остановились. Брэнди буквально не поверила собственным ушам, когда барон Хай-Ридж поднялся, чтобы осудить леди Харрингтон за "хладнокровное убийство безоружного человека".
   Явная наглость назвать графа Норт-Холлоу "безоружным", в то время как оружие в его руке было разряжено только потому, что он уже выпустил все патроны в спину женщины, которую Хай-Ридж обвинял в его убийстве, ошеломила Брэнди. Она уставилась на головидео, гадая, что за больной ум мог выдвинуть такое обвинение в адрес леди Харрингтон, а затем ее глаза расширились, когда со скамей консерваторов позади него донесся жесткий, сердитый гул одобрения. И не только консерваторов. Одобрительный рык - на самом деле, рычание - со стороны либералов был еще громче. В конце концов, ее называли опасной сумасшедшей еще со времен первой и второй битв при Ельцине!
   Однако графиня не осталась совсем без защитников. Баронесса Медуза поднялась с огнем в глазах и яростью в голосе, опровергая обвинения Хай-Риджа, и еще несколько человек также выступили в защиту леди Харрингтон. Но ничто не могло помешать ее исключению как неподходящей и недостойной места в высшей законодательной палате Звездного королевства.
   Но это было только первое последствие, и Брэнди знала, что все друзья леди Харрингтон, должно быть, ждут второго, неизбежного. Политические последствия, то, как оппозиция демонизировала и поносила ее, должны были отразиться и в здании адмиралтейства. Меньшинство в военном флоте, поддержавшее интерпретацию оппозицией приговора военного трибунала Норт-Холлоу и осудившее леди Харрингтон как неуправляемую боеголовку, вышло из тени, как хищные ласки, почуявшие кровь. Наконец-то они увидели свой шанс нанести удар, и то, как политизировалось ее исключение из палаты лордов, означало, что на этот раз адмиралтейству не удастся их проигнорировать. Ходили слухи, что граф Уайтхейвен и другие сторонники леди Харрингтон упорно защищали ее в арьергардных сражениях, но на этот раз они потерпели поражение. А это означало, что военный флот потеряет одного из своих лучших офицеров.
   Неудивительно, что ее друзья на борту "Принца Эдриэна" были не в лучшем настроении.
   Кабина лифта замедлила ход, затем остановилась, и двери открылись перед передним помещением термоядерного реактора.
   - А теперь, лейтенант, - сказал Карсон, жестом приглашая ее выйти из машины, - позвольте мне представить вам ваши новые владения.
  
   Станция ее величества "Гефест"
   Орбита планеты Мантикора
   Двойная система Мантикоры
   14 июня 1906 г. э. р.
  
   - Итак, как поживает твой новый босс? - спросил Тим Болджео через стол.
   - Коммандер Яйцев, конечно, суровый, но справедливый, пап, - ответила Брэнди. - На самом деле, он очень напоминает мне коммандера Макбейна. Правда, у него другое чувство юмора. У него... суховатый юмор. На самом деле, очень сухой. - Она фыркнула. - Если бы я была новичком на борту его корабля, он бы с абсолютно невозмутимым видом отправил меня искать систему контроля потока частиц!
   - Твой офицер-инструктор делал это на борту "Монтего"? - спросил ее отец со смешком.
   - Только не лейтенант Стайвесант, - с ответной ухмылкой сказала Брэнди. - А вот главстаршина Тайлер, конечно, не упустил!
   Смешок ее отца перешел в раскатистый хохот, а мать покачала головой, глядя на них обоих.
   - Не мог бы ты, по крайней мере, делать это потише, Тимми? - едко спросила она, хотя ее собственные губы при этом дернулись. - Не забывай, что мы в общественном месте!
   - Я почти уверен, что они и раньше слышали, как люди смеются в Демпси. Предполагая, что они все равно могли услышать меня на фоне шума, - сказал ей Болджео с нескрываемым смешком и махнул рукой в сторону плотно занятых столиков вокруг них.
   В его словах был смысл, подумала Брэнди. Как и сам "Гефест", бар Демпси работал круглосуточно, но большинство "дневных" посетителей станции синхронизировали свое расписание с расписанием жителей Лэндинг-Сити, так что ей повезло, что она забронировала их столик заблаговременно. Время приближалось к обеденному перерыву, время ожидания столика стремительно увеличивалось, а в ресторане было достаточно людно, так что из-за шума разговоров сидящих за столами посетителей было трудно расслышать музыку, доносившуюся из динамиков.
   - О, поверь мне, - сказала Линда Болджео еще более язвительно. - Люди могут услышать "Рев Болджео" даже во время грифонской грозы!
   Ее непочтительный муж снова рассмеялся, еще громче, чем раньше, а Брэнди покачала головой.
   - Забудь об этом, мам. Мы не собираемся менять его в его возрасте.
   - Это не значит, что я должна отказаться от хорошей борьбы, - ответила Линда.
   - О, перестань очернять мою репутацию! - сказал Болджео. - Мы должны были отпраздновать появление нового корабля Брэнди, а не придираться к мелким недостаткам моего безупречного поведения в обществе.
   - Не думаю, что "безупречный" означает именно то, что ты, кажется, считаешь, папа. Но ты прав. Это праздник, поэтому мы с мамой, как женщины, воздержимся от указания на многие серьезные недостатки в твоем поведении в обществе и вернемся к текущей теме.
   - О, спасибо вам! - проникновенно сказал Болджео. - И, кстати, как дела в твоем отделе в целом?
   - Довольно солидно, - сказала Брэнди более серьезно. - Конечно, я не знаю их так хорошо, как своих людей на борту "Кэсси". Пока нет.
   - Ты довольно быстро справишься с этим, - сказал ей отец, и его голос тоже звучал серьезнее, чем раньше. - Особенно после того, как тебя переведут из флота метрополии, а "Принц Эдриэн" начнет делать то, что должен был делать последние шесть или семь стандартных месяцев.
   Брэнди кивнула и постаралась не заметить тень, промелькнувшую в глазах матери. Это было официально. Шестой флот, в состав которого входил корабль ее величества "Принц Эдриэн", должен был - наконец-то - отправиться в поход на следующий день. Никто не знал - по крайней мере, не "официально" - где именно они будут размещены. Ходили слухи, что они, вероятно, будут базироваться в Грендельсбейне или, возможно, в системе Мадрас, но пока никто не подтвердил это корабельной команде. Брэнди склонялась к отправке в Мадрас, учитывая, что самой неотложной стратегической целью королевского флота на данный момент была конечная станция мантикорского туннельного узла Звезда Тревора, но никто не был заинтересован в том, чтобы случайно поделиться информацией со шпионами хевов, которые могли услышать об этом. С другой стороны, тот факт, что Шестым флотом командовал адмирал Уайтхейвен, в значительной степени гарантировал, что он будет задействован в полномасштабных наступательных операциях как можно скорее.
   Этого было более чем достаточно, чтобы объяснить тень в глазах Линды Болджео.
   - Это будет не пикник, Брэнди, - очень серьезно сказал ее отец. Он бросил на жену извиняющийся взгляд и потянулся через стол, чтобы взять ее за руку, но его взгляд снова вернулся к лицу дочери. - Я знаю, что после Хэнкока ты понимаешь это, как никто другой, малышка, но это одна из причин, по которой я так зол на оппозицию. Нам следовало навалиться на хевов несколько месяцев назад, до того, как этот чертов комитет общественного спасения организовал себя, а их военный флот снова начал действовать.
   - Знаю, папа.
   - Знаю, что ты это делаешь, и если бы я был более дисциплинированным парнем, то держал бы рот на замке, вместо того чтобы беспокоить тебя - и твою маму - разговорами об этом. Но это не так, и я зол, и знаю, что твоя мама уже беспокоится об этом. Потому что после Хэнкока мы тоже понимаем, какими могут быть издержки. Но это еще и потому, что все, что я когда-либо слышал о Маккеоне, говорит о том, что он отличный капитан. Он не унывает в бою - он, черт возьми, доказал это при Ельцине! И, судя по всему, что я слышал, он управляет крепким кораблем, который знает, что делает, когда дело доходит до драки. Из тех, - его взгляд снова переместился на лицо жены, и он сжал ее руку, - где люди выполняют свою работу и возвращаются домой, даже если случается что-то ужасное.
   - Да, я уверена, что ты прав насчет этого, папа. Не могу сказать, что я успела познакомиться с ним поближе - я работаю там всего неделю! Но это соответствует всему, что я видела до сих пор. И, как я уже сказала, люди в моем отделе кажутся очень, очень солидными. Если все провалится в тартарары, у нас найдутся хорошие люди, которые снова нас оттуда вытащат.
   - Хорошо! - Ее отец энергично кивнул, затем отпустил руку матери и похлопал по ней, прежде чем снова взять свой стакан с водой. - Я так понимаю, ты довольна новым местом?
   - В основном. - Брэнди слегка нахмурилась и взяла вилку, чтобы поиграть с ней. - Думаю, я полностью удовлетворена, папа, но, пожалуй, не могу сказать "счастлива".
   - О? - Болджео нахмурился значительно сильнее, чем она до этого. - Почему?
   - Просто... - Брэнди повертела вилку в руках, подыскивая нужные слова. - Просто на корабле сейчас не очень-то рады.
   - Что в этом удивительного, если все на борту знают, что вы направляетесь на фронт? - В голосе Линды Болджео слышались нотки гнева - или, по крайней мере, тревоги - матери, чей ребенок направлялся на фронт вместе со своим кораблем.
   - Дело не в этом, мам. - Брэнди быстро покачала головой. - Честно говоря, это больше связано с политикой, чем с ведением войны. И не только с тем, сколько времени ушло на то, чтобы проголосовать за объявление войны!
   - Ты имеешь в виду Харрингтон, - уточнил ее отец, и она кивнула.
   - Я не хочу проявить ни капли неуважения к капитану Маккеону, папа, но этот человек сейчас по-настоящему зол и ему по-настоящему больно. Он изо всех сил старается не показывать этого, но я кое-что заметила в тот первый день, когда поднялась на борт, и с тех пор вижу еще больше. Я не думаю, что он даже понимает, как это может повлиять на выполнение им своих обязанностей. Это, конечно, не помешает ему выполнять работу хоть на йоту хуже, чем он может! Как я уже сказала, я пробыла на борту всего около шести дней, а уже видела его чаще, чем капитана Куинлана за первые шесть месяцев на борту "Кэсси". Я знаю, что корабль "Принц Эдриэн" намного меньше, но настоящая причина в том, что капитан Маккеон регулярно ужинает со своими офицерами.
   - Но дело в том, что все на борту знают, как сильно он переживает из-за всей этой неразберихи, и они заботятся о нем, папа. - Она встретилась взглядом с отцом. - Так что, как бы он ни старался не выплескивать это на них, или на выполнение им своей работы, я думаю, это влияет на то, как они делают свою часть. И для одних это даже хуже, чем для других. Я была удивлена, узнав, сколько людей "Принца Эдриэна" служили под началом графини Харрингтон. У нас по меньшей мере шестеро из них работают только в инженерном отделе! И все они принимают этот беспорядок близко к сердцу.
   - Большая часть военного флота - я имею в виду, его компетентная часть - принимает это "близко к сердцу", - проворчал Болджео.
   - Я знаю, но для одних это хуже, чем для других. Особенно для таких людей, как лейтенант Тремэйн, наш офицер в шлюпочном отсеке. Он был с леди Харрингтон на Василиске, когда был младшим лейтенантом - офицером на старом "Бесстрашном" - и он очень тяжело это воспринимает. И главстаршина Харкнесс!
   Она закатила глаза, а ее отец хмыкнул.
   - Это, должно быть, Хорас Харкнесс? - спросил он, и Брэнди кивнула. Она совсем не удивилась, что ее отец узнал это имя, и он фыркнул, увидев выражение ее лица. - Да, у меня были с ним неприятности. Конечно, он сам вляпался во множество неприятностей! Особенно там, где были задействованы космопехотинцы.
   - Это, конечно, похоже на "моего" главстаршину, - сухо признала Брэнди. - Хотя, насколько я могу судить, у него не было никаких стычек ни с кем из космопехотинцев "Принца Эдриэна".
   - Он бы этого не сделал. - Болджео покачал головой. - Он никогда не дрался ни с кем из "своих" космопехотинцев. Если только у них не хватало дурного вкуса подойти к другому космопеху в каком-нибудь баре. В этом случае он бы сделал исключение.
   - Ты тоскуешь по дням своей растраченной юности, не так ли, Тимми? - ласково спросила Линда. - Я, кажется, припоминаю, что по крайней мере однажды ты немного посидел на гауптвахте, потому что подошел к старшине по фамилии Харкнесс "где-то в баре", и вы вдвоем нанесли - освежи мою память, дорогой? Ущерб в тысячу триста долларов, не так ли?
   - Ущерб составил полторы тысячи долларов, - поправил ее муж, - и не мы его нанесли, а тупые космопехотинцы, когда мы с Хорасом бросили их... я имею в виду, когда они выпали из витрины бара.
   - Боже мой, - сказала Брэнди. - Я просто надеюсь, что он не догадается, что я твоя дочь!
   - Хорас? - Болджео рассмеялся. - Поверь мне, малышка, он уже знает. Он знает все о своих офицерах. Но я обещаю, что он не будет использовать твою ДНК против тебя. И он не из тех, кто лезет в чужие дела или пользуется старой дружбой.
   - Что ж, это обнадеживает.
   - Так и должно быть, - сказал ее отец более серьезно, - потому что он один из лучших. Он присмотрит за тобой. Тебе придется присматривать за ним, когда дело касается космопехотинцев, если он получит увольнительную на берег - вероятно, это не будет такой уж большой проблемой на борту "Принца Эдриэна", особенно с Айрис Бэбкок в качестве ганни, - но во всем военном флоте нет лучшего ракетного техника или специалиста по системам. А что он может сделать с кибернетическими системами! - Он покачал головой. - Я гарантирую тебе, что единственная причина, по которой его держат на борту тяжелого крейсера, - это его дисциплинарный статус. Если бы он так часто не попадался на удочку, то сейчас был бы по меньшей мере старшим лейтенантом на борту какого-нибудь линейного крейсера. Так что пользуйся тем, что он у тебя есть.
   Брэнди кивнула. Для ее отца было необычно высказывать кому-то столь сильную поддержку, и когда он это делал, к этому стоило прислушаться.
   Она начала говорить что-то еще, но замолчала, когда подошел официант с их заказами. На стол поставили большую тарелку со спагетти алла путтанеска, и они склонили головы, когда ее отец пробормотал короткое благословение. Потом ее мать начала раздавать им тарелки, и они были слишком заняты приготовленной пищей с тем пристальным вниманием, которого заслуживала кухня Демпси, чтобы дольше беспокоиться о Хорасе Харкнессе.
  

* * *

   Это было здорово, - подумала Брэнди, наблюдая сквозь прозрачную стену посадочного туннеля, как ее родители направляются к ближайшему парому обратно на Грифон. - Я бы хотела, чтобы маме не пришлось проделывать весь этот путь до "Гефеста" только ради одного ужина, но она бы убила меня, если бы я не поужинала с ними обоими перед отлетом!
   Она усмехнулась при этой мысли, но смешок немного угас, когда она подумала о том, сколько времени может пройти, прежде чем у нее снова появится возможность разделить трапезу со своими родителями. И будет ли вообще трапеза когда-нибудь, если на то пошло. Неужели она видит их в последний раз?
   О, прекрати! - отругала она себя. - Папа надрал бы тебе задницу, если бы узнал, что ты думаешь о такой сентиментальной ерунде! Конечно, ты увидишь их снова. А мама сразу же заберется в "прыгун" до Демпси, как только ты снова причалишь к "Гефесту"! В конце концов, это не такое уж долгое путешествие.
   Двойная система Мантикоры была одной из исчезающе немногих звездных систем, в которых пригодные для жизни миры вращались вокруг нескольких звездных компонентов, а родной мир Брэнди находился в одиннадцати световых часах от "Гефеста". Вот почему, несмотря на то, что все называли их "прыгунами через лужи", паромы, курсировавшие туда и обратно между Грифоном и Мантикорой или Сфинксом, были сверхмощными. В то время как "прыгуну" потребовалось бы чуть меньше трех часов, чтобы преодолеть расстояние примерно в пятнадцать световых минут от орбиты планеты Мантикора до гиперграницы Мантикоры-А, гиперперелет до гиперграницы Мантикоры-Б занял бы всего полчаса. Конечно, тогда им пришлось бы преодолевать расстояние от границы Мантикоры-Б до Грифона на субсветовых скоростях, что добавило бы еще три с половиной часа. Хотя Грифон на самом деле был ближе к гипергранице Мантикоры-Б, чем Мантикора к Мантикоре-А, "прыгун" достиг бы границы со скоростью в обычном пространстве, близкой к нулю. Ему пришлось бы ускоряться более полутора часов, а затем столько же замедляться. Тем не менее, они были бы дома чуть более чем через семь часов, в отличие от двадцати семи часов, которые занимает обычный полет в космосе.
   Поскольку "прыгуны" перевозили так много гражданского транспорта, в их посадочных трубах были установлены гравитационные пластины, что означало, что Тим и Линда могли спускаться по трубе бок о бок. Они шли, держась за руки, и взгляд Брэнди смягчился, когда ее мать наклонилась к отцу и положила голову ему на плечо. Он отпустил ее руку, обнял ее и поцеловал в волосы, когда они скрылись из виду Брэнди.
   Она постояла еще немного, глядя им вслед затуманенными глазами, затем глубоко вздохнула и направилась прочь от гражданского причала к ближайшему причалу для катеров военного флота, откуда могла сесть на шаттл до парковочной орбиты "Принца Эдриэна". На такой огромной станции, как "Гефест", по понятным причинам было гораздо больше одного причала для катеров, и они были распределены по платформе, чтобы разместить их как можно удобнее. "Как можно удобнее", - это, конечно, совсем не то же самое, что "очень, очень удобно", - напомнила она себе.
   Несмотря на поздний час, на ее пути было оживленное движение. Так было всегда, думала она, идя по коридору, но, по крайней мере, движение было довольно устойчивым. Добраться до причала не должно было занять много времени.
   Она дошла до поперечного коридора, повернула направо, и обе ее брови поползли вверх, когда этот непрерывный поток внезапно прекратился. Что за?..
   Ее приподнятые брови опустились, а глаза расширились, когда она поняла, почему мужчины и женщины перед ней остановились. Для некоторых из них это было только потому, что встали люди перед ними, и эти люди выглядели такими же удивленными - и смущенными - как и Брэнди. Но большая часть движения не просто остановилась. Нет, большинство из этих людей остановились, затем отступили назад, прижавшись плечами к переборкам... и вытянулись по стойке смирно.
   На открытом воздухе военная вежливость требовала от офицеров и рядовых отдавать честь приближающимся вышестоящим офицерам. В помещении - на борту корабля или космической станции, такой как "Гефест" - это было не принято, и требовался только вежливый кивок, поскольку отдача чести в помещении была запрещена. Однако даже на открытом воздухе этот салют выполнялся на ходу, потому что у флотских были дела поважнее, чем останавливаться как вкопанные каждый раз, когда они встречали начальника. И хотя от персонала флота ожидалось, что в тесных помещениях он будет предоставлять место для начальства, определенно не существовало никаких правил, обязывающих корабельный персонал полностью расчищать проход такой ширины, как на "Гефесте"!
   Но мужчин и женщин, стоявших перед Брэнди Болджео, похоже, это в данный момент не волновало, и она почувствовала, что тоже привлекла к себе внимание, когда по волшебным образом расчищенному проходу к ней направилась высокая женщина.
   На ней была форма капитана, а левая рука висела на перевязи. По бокам от нее находились двое оруженосцев в зеленой форме, а на плече шедшего слева от нее стюарда сидел кремово-серый древесный кот. Боль и утрата оставили свой след на ее лице, и берет на ее голове был черным, а не белым, как у командира звездолета, который у нее отобрали. Но она шла уверенно, высоко подняв голову и расправив плечи, и в ее карих миндалевидных глазах не было ни капли покорности.
   Казалось, она не замечала, что путь перед ней расчищен, что молчаливые мужчины и женщины в форме Звездного королевства остановились, вытянувшись по стойке "смирно", чтобы дать ей пройти. Но ее древесный кот поднял голову и навострил уши. Язык его тела выдавал его осведомленность, его удовлетворение, а ее собственные глаза подозрительно блестели.
   Брэнди поняла, что она направляется не к причалу для военных катеров, а к гражданскому причалу, который только что покинули ее родители. Брэнди поняла, что у нее отняли даже это. Она была на половинном жалованье, ей отказали в командовании, сказали, что она не нужна - нежеланный человек - в тот самый момент, когда военный флот, в котором она прослужила всю свою сознательную жизнь, столкнулся с самым суровым испытанием.
   И этот военный флот даже не предоставил ей возможность вернуться на Грейсон на одном из направлявшихся туда военных кораблей.
   Брэнди вытянулась по стойке "смирно", когда графиня Харрингтон проходила мимо нее, и древесный кот повернул голову, посмотрел прямо на нее, как будто мог прочитать ее мысли, ее осознание того, как плохо обошлись с его человеком. Она смотрела, как они уходят, отправляясь в изгнание, и ее переполняла горечь от несправедливости происходящего. Это было так неправильно, после всего, что леди Харрингтон отдала, на какие жертвы она пошла, после того, как у нее и так уже было отнято столь много.
   Но в этих плечах не было места поражению, и когда леди Харрингтон скрылась из виду, Брэнди Болджео поняла, что этого никогда не будет. Только не в этих плечах.
   Вселенная может убить ее, если постарается, подумала она. Но победить ее? Никогда!
   Она постояла немного, глядя в коридор, затем глубоко вздохнула, встряхнулась и направилась обратно к причалу для катеров и шаттлу, который ждал, чтобы доставить ее к месту службы.
  
  

КНИГА ВТОРАЯ

  
   КЕВ "Принц Эдриэн"
   В гипере
   7 августа 1906 г. э. р.
  
   Брэнди откинулась на спинку стула в своей крошечной каюте, обхватив обеими руками чашку с кофе, и старалась не зевать, пока ждала. Не то чтобы ей было скучно. На самом деле, "скучно" было последним, что она сейчас чувствовала! Просто для нее была середина ночи, и ее внутренние часы настаивали на том, что она должна крепко спать. Как заместителю инженера "Принца Эдриэна", ей досталась средняя вахта, в то время как коммандеру Яйцеву, как и подобало его высокородному старшинству, досталась первая вахта, а младшему лейтенанту О'Брайену - третья вахта... как и подобало его скромному чину.
   Брэнди усмехнулась при этой мысли, отхлебывая еще кофе и разглядывая безвкусные обои на дисплее. По крайней мере, капитан Маккеон разрешил электронное наблюдение из кают, если они не были на вахте. Это очень помогло. И...
   Зазвучал музыкальный сигнал, обои на дисплее исчезли, и экран внезапно разделился на четыре окна. В одном из них, более крупном, чем любое из трех других, находились капитан и лейтенант-коммандер Чен. Чен был слишком молод для офицера тактической службы тяжелого крейсера. На самом деле, он был на три или четыре стандартных года моложе Брэнди. Но он также был очень хорош в своей работе, а статус капитана Маккеона как старшего офицера дивизиона крейсеров 33.2 делал его фактическим тактиком всего подразделения. Капитаны и тактики трех других кораблей дивизиона занимали другие окна, но Брэнди знала, что все остальные офицеры подразделения, как и она, проходят проверку.
   - Доброе утро, народ, - сказал капитан Маккеон. - Капитан Хантер проинформировал адмирала Найдженкампа, что весь флот проведет по нашему плану атаки имитационные учения, которые начнутся завтра в девять ноль-ноль. Адмирал и капитан Бернардо проинформировали всех командиров дивизионов о плане операции, а коммандер Чен загрузит подробный файл о нашем участии в операции в конце этой конференции. Однако, прежде чем он это сделает, он представит общую информацию об оперативном плане, чтобы все мы были на одной волне как во время моделирования, так и при реальном запуске.
   Брэнди одобрительно кивнула. Традиция КФМ заключалась в том, что корабельные команды должны были быть в курсе событий. Никто не собирался ставить под угрозу безопасность, разбалтывая информацию, но военный флот полагал, что корабельная команда, которая знает, что происходит, чего от нее ожидают, лучше подготовлена и мотивирована. Кроме того, они заслуживали того, чтобы знать, что поставлено на карту, когда они принимались за дело, и хорошие капитаны позаботились о том, чтобы они это знали. Она пробыла на борту "Принца Эдриэна" меньше восьми стандартных недель, но уже решила, что, несмотря на то, что его еще не внесли в список, капитан Маккеон не был одним из "хороших" капитанов. Он был одним из великих капитанов. За свою карьеру у нее было много хороших, даже превосходных начальников, но никто из них не был лучше Маккеона.
   Она подозревала, что граф Уайтхейвен чувствовал то же самое, учитывая статус Маккеона как исполняющего обязанности командира дивизиона крейсеров 33.2. Это правда, что все остальные шкиперы дивизиона также были капитанами второго ранга, и что он был старше их всех, но большинство флагманских офицеров долго и упорно думали бы, прежде чем оставить кого-то, кто еще не попал в список на повышение, на тактическом командовании четырьмя тяжелыми крейсерами королевского флота. И если бы у Уайтхейвена - или, если уж на то пошло, у сэра Сайруса Найдженкампа, командира эскадры крейсеров 33 - были хоть какие-то сомнения по поводу Элистера Маккеона, было бы достаточно просто поменять "Принца Эдриэна" на флагман дивизиона крейсеров 33.1 и заменить его кораблем, подобным "Беллатору" капитана первого ранга Денерта. В сложившихся обстоятельствах это было бы не более чем обычным хозяйственным решением, так что Найдженкамп и Уайтхейвен, очевидно, сочли, что эскадра крейсеров 33 и так была прекрасна.
   - Прежде чем Брайан начнет, - продолжил Маккеон, - позвольте мне сказать несколько слов о ситуации, как ее видит командование флота.
   - Коммандер О'Хэнлон проанализировал все, что разведуправление флота знает о нашей цели, и - с учетом того, что мы не можем знать наверняка, пока не доберемся туда - все это кажется мне довольно убедительным.
   Брэнди кивнула. Она знала коммандера Абдур Рахима О'Хэнлона, офицера разведки Шестого флота, еще со времен своего пребывания на острове Саганами. Он был на два года старше нее и учил ее многомерной математике. Он, несомненно, был одним из самых умных людей, которых она когда-либо встречала, и нисколько не удивилась, когда Уайтхейвен, обладавший несомненным чутьем на таланты, взял его к себе в штаб.
   - Единственное, что есть хорошего в задержке с голосованием по объявлению войны, - продолжил Маккеон, - это то, что хевы, должно быть, немного успокоились в этом регионе. Вокруг Грендельсбейна было много стычек, и мы, используя наши легкие силы, действовали так агрессивно, как только могли, чтобы пресечь их логистику, но нигде не наносили им реального удара с тех пор, как в апреле прекратил действовать "Ответный удар Гамма". В частности, они не видели нас в таком составе с января, если не считать нескольких дальних разведывательных полетов и зондирования периметра.
   По выражению его лица было совершенно ясно, что он думает об этой бездеятельности, подумала Брэнди.
   - Таким образом, шансы таковы, что почти наверняка хевов ждет стратегическая неожиданность, когда мы нанесем удар по Сэмсону. Конечно, после нанесения этого удара такой сюрприз не продлится долго, и правда в том, что Сэмсон никто не назвал бы жизненно важной стратегической целью. Я подозреваю, что некоторые из вас задаются вопросом, какого черта мы вообще его наносим.
   - Ну, мы атакуем его, потому что это одна из баз по периметру оборонительной зоны хевов вокруг Звезды Тревора. Официально Сэмсон не является частью Народной республики, но республика системы Сэмсон приняла "ассоциированный" статус. У Хевена не было особого выбора после того, как двадцать с лишним стандартных лет назад они захватили Звезду Тревора, но номинально она все еще независима. И хотя это означает, что мы должны быть осторожны, чтобы не задеть ни в чем не повинных прохожих, это также означает, что это своего рода операция по освобождению. Мы не планируем задерживаться, но не так уж маловероятно, что после этого они просто оставят президента Тернера и республику в покое, потому что к тому времени, когда мы уйдем, не останется никаких баз, которые могли бы их задержать.
   Он оскалил зубы в гримасе, слишком голодной, чтобы назвать ее улыбкой, и Брэнди серьезно кивнула.
   - Вполне возможно, что в недалеком будущем мы будем искать здесь места для размещения собственных баз, но на данный момент это, по сути, своего рода операция "налет и отход". Это тот случай, когда хевов лишают оперативной глубины и вынуждают их укреплять свои базы на спутниках, если они не хотят, чтобы их уничтожили еще больше. В конце концов, нам придется перестать подпрыгивать и петлять по периметру и, конечно, заняться самой Звездой Тревора, а это будет непросто.
   Выражение его лица помрачнело, и Брэнди услышала то, чего он не сказал. Ситуация обещала быть гораздо более запутанной, чем могла бы быть, из-за задержки, вызванной тем, что оппозиция отложила объявление войны.
   - Но самое главное, - продолжил Маккеон через мгновение, - это первое настоящее наступление с тех пор, как была официально объявлена война. Теперь все вопросы решены. Это делает нас первыми в настоящем соревновании, люди, и, как заявили адмирал Уайтхейвен и капитан Хантер в своем брифинге для сэра Сайруса и капитана Бернардо, от нас зависит начать то, что мы намерены продолжать. Хевы сильно пострадали в начальной фазе, а мы нанесли им еще больший урон в ходе "Ответного удара Гамма", но затем у них были месяцы, чтобы прийти в себя. Наша задача - выбить это из них, начиная с Сэмсона, примерно через три дня.
   Он снова замолчал, пристально глядя на экран, через который на него смотрели десятки других офицеров. Затем он коротко кивнул.
   - Что ж, хорошо! Брайан?
   - Конечно, сэр, - сказал лейтенант-коммандер Чен более официально, чем обычно. Затем он тоже перевел взгляд с дисплея на всех этих офицеров, слушавших его.
   - План атаки на самом деле довольно прост, - сказал он. - Тем из нас, у кого чувствительные желудки, предварительная информация не очень понравится, но она должна быть эффективной для обеспечения внезапности. К сожалению, база хевов находится на орбите Сэмсона-4, газового гиганта, находящегося далеко за пределами гиперграницы. Это делает ее более уязвимой для быстрого нападения, которое мы и намерены осуществить. Однако это также означает, что любой корабль с гипергенератором наготове может уйти в гипер до того, как кто-либо его перехватит. С другой стороны, последние пару месяцев никто не интересовался Сэмсоном. При отсутствии каких-либо признаков того, что мы заставляем их нервничать - и будь прокляты все признаки того, что мы можем проявить инициативу и фактически начать войну с ними, - они, вполне возможно, решили вернуться к уровню готовности, не превышающему уровень ожидания, или даже ниже, чтобы избежать износа своего оборудования. Конечно, мы не можем на это рассчитывать, но флот считает, что шансы на это довольно велики.
   - Очевидно, учитывая, что, как только что отметил капитан, это наша первая операция после официального объявления войны, мы действительно хотели бы уничтожить как можно больше их кораблей, и это то, что мы намерены сделать. С другой стороны, даже если мы не сможем - даже если их мобильные подразделения смогут уйти в гиперпространство до того, как мы их достигнем, - их базовые объекты - пункты технического обслуживания, резервуарный парк, логистические узлы - не смогут. Так что, даже если все их корабли уйдут, мы все равно уничтожим всю базу, и это само по себе того стоит.
   Он сделал паузу, словно ожидая ответа. Но никто не произнес ни слова, и он коротко кивнул.
   - Вот чего мы не сможем смоделировать завтра, так это переход через альфа-стену, который задумал адмирал Уайтхейвен. - Он сверкнул быстрой злобной усмешкой. - Мы идем в аварийном режиме с полосы дельта.
   Капитан Кристина Зарагоса, командир корабля ее величества "Цестус", заметно поморщилась, и Брэнди не винила ее. Ей также не нравилось думать о том, что аварийный переход через четыре полосы может сделать с гипергенератором "Принца Эдриэна". Это не представляло никакой угрозы для хорошо зарекомендовавшего себя корабля, генератор которого был в хорошем состоянии, как у "Принца Эдриэна". Тем не менее, он мог бы сжечь где-то около двух стандартных месяцев обычного межремонтного цикла генератора менее чем за пятнадцать минут.
   При этом даже не учитывалось, как такое длительное погружение в гиперпространство может сказаться на желудках участников. Они пересекали границы каждой полосы с максимальным уклоном, и к тому времени, когда заканчивали, многих уже выворачивало наизнанку.
   Судя по выражению лица капитана Зарагосы, она ожидала, что станет одной из них.
   Желудок Брэнди был менее чувствителен, чем у многих, но она все же сделала мысленную пометку не налегать на плотную пищу, которой военный флот традиционно кормил своих людей перед боем.
   - Как только мы осуществим переход в n-пространство, - продолжил Чен, - многое будет зависеть от того, насколько хорошей была наша астронавигация. В любом случае, мы будем разгоняться внутри системы при максимально безопасных настройках компенсаторов кораблей стены с буксируемыми капсулами. Заслон - это мы и линейные крейсера адмирала Морено - будет находиться на достаточном расстоянии от линии фронта. Мы будем основным заслоном адмирала Уайтхейвена при наблюдении и разместим разведывательные дроны в дополнение к нашим корабельным сенсорам для ретрансляции кораблям стены. Кроме того, эскадра крейсеров Тридцать три и эскадра линейных крейсеров Пять будут нести основную ответственность за внешнюю зону противоракетной обороны. Поэтому...
   Он продолжал говорить, четко и лаконично излагая параметры операции, а Брэнди слушала, потягивая кофе.
   В отличие от многих военнослужащих Шестого флота, она видела боевые действия. Она знала, насколько это может быть отвратительно. Но на этот раз военный флот будет атаковать хевов, а не наоборот, и она мстительно улыбнулась, подумав об этой незначительной разнице.
  
   Система Сэмсон
  -- августа 1906 г. э. р.
  
   - О, черт!
   Это прозвучало тихо, почти украдкой, но не означало, что никто этого не услышал.
   - Простите, гражданка главстаршина? - резко произнес гражданин лейтенант Барбье, и гражданка главстаршина Жеффруа невольно закатила глаза. В нынешней Народной республике было бы неразумно выражать недовольство вышестоящему офицеру, хотя она, по крайней мере, делала это, не отрывая взгляда от своего дисплея.
   И не то чтобы у нее не было достаточных оснований.
   Гражданин лейтенант Барбье, который до переворота Парнелла был старшиной второй статьи Барбье, наблюдал за сенсорами на "Орбите-1". Жеффруа не очень нравился гражданин лейтенант. На это было множество причин, в том числе и то, что он знал гораздо меньше, чем она, о работе, которой она занималась, когда он все еще прогуливал занятия, воровал в универмагах и ради забавы грабил бездомных в башнях Нового Парижа. Хуже того - и в отличие от некоторых офицеров, о которых она могла вспомнить, таких как гражданин коммандер Ансель, старпом "Орбиты-1", - он был слишком занят поддержанием своей новой блестящей власти, чтобы даже попытаться узнать что-либо от опытных старшин под его командованием, таких как гражданка главстаршина Жеффруа, о множестве вещей, которые он не мог узнать. чтобы отличить их от собственной задницы.
   Это было бы достаточным поводом для того, чтобы презирать его, но его революционный пыл был еще сильнее. Со своей стороны, Элиза Жеффруа считала, что все эти "граждане такие-то и такие-то", навязанные военному флоту, были настолько глупы, насколько это возможно, но Барбье горячо воспринял это как свидетельство решимости комитета общественного спасения полностью искоренить атрибуты старого, коррумпированного режима законодателей. Конечно, тот факт, что "новый порядок" комитета общественного спасения был единственным, что могло позволить такому человеку, как он, достичь офицерского звания, вероятно, также объяснял его революционный пыл. Однако во многих отношениях почти в равной степени раздражала и излишняя чопорность, которую он навязывал своим подчиненным - по крайней мере, на публике; его собственный личный словарь был несколько иным. С тех пор как он узнал, что Люсиль Делайл, народный комиссар "Орбиты-1", не одобряет "непрофессиональные формулировки", он постоянно песочил "своих" людей за формулировки, которые Делайл могла счесть "неподобающими".
   И, конечно, старался, чтобы Делайл знала об этом.
   Получить выговор от народного комиссара за что-то столь тривиальное, как случайная непристойность, было мелочно, неприятно и глупо, но, по крайней мере, это было гораздо менее опасно, чем быть уволенной за что-либо, что могло быть истолковано как "рецидивистское" и навлечь на себя серьезный гнев нового управления государственной безопасности. Это не означало, что Барбье не причинил ей достаточно горя, поэтому обычно она, по крайней мере, старалась оставаться с ним в хороших отношениях. Или, во всяком случае, избегать его плохих сторон.
   Однако в эту минуту ее мысли были заняты другим, и она, не обращая на него внимания, нажала тыльной стороной ладони на большую кнопку с подсветкой, от чего завыла сирена, разрывающая барабанные перепонки.
   - Какого черта, главстаршина?! - потребовал ответа Барбье. - Какого хрена, по-твоему, ты творишь?!
   Завыл еще один сигнал тревоги, и Барбье резко закрыл рот, когда на главном экране расцвели зловещие иконки десятков гиперследов.
  

* * *

   - Что ж, это не к добру, - пробормотал капитан Байрон Хантер в наушнике графа Уайтхейвена. В глубине души Уайтхейвен подумал, что ему повезло, что начальник штаба был на их личном канале. По крайней мере, его больше никто не мог услышать.
   Не то чтобы он был не прав.
   - Милорд, я боюсь... - начала кто-то еще.
   - Я понимаю, Ванда, - прервал ее Уайтхейвен, и лейтенант Ванда Салданья закрыла рот.
   Его тон был спокойным, без гнева или выговора, но его штатный астронавигатор не выглядела ни на йоту счастливее. Честно говоря, после гипереперехода в аварийном режиме на флагманском мостике "Королевы Кейтрин" было много недовольных людей. Кого-то позади него продолжало рвать даже сейчас, и большинство его сотрудников воспользовались своими запасенными пакетами, поскольку их мучила тошнота. Этого было вполне достаточно, чтобы сделать многих людей совершенно несчастными, хотя гиперпереход никогда не беспокоил Уайтхейвена так сильно, как других.
   Но выносливость Салданьи была почти такой же хорошей, как и у ее адмирала, и в ее случае недовольство было связано не столько с механикой перехода, сколько с его результатом. Она была очень хороша в своей работе, но ее астронавигация - обычно настолько точная, насколько можно было ожидать, - на этот раз дала сбой, причем в самый неподходящий момент.
   Оперативный план Шестого флота предусматривал выход в обычное пространство курсом прямо на звезду системы Сэмсон в тринадцати световых минутах от ее гиперграницы на 21,12 световой минуты. Это означало, что он находился бы в 9 464 000 километрах - примерно в тридцати световых секундах - от базы хевенитского флота и направлялся к ней. Салданья точно определила курс на базу в n-пространстве; к сожалению, это имело гораздо меньшее значение, чем расстояние до цели, и корабли Уайтхейвена вернулись в n-пространство в сорока двух световых секундах от своей цели. Это увеличило дальность их полета до цели более чем на 3 000 000 километров, к тому же в процессе перехода они потеряли более девяноста девяти процентов своей базовой скорости, что дало им текущую базовую скорость в обычном пространстве, равную великим и славным 1324 километрам в секунду.
   Чтобы увеличить эту скорость, потребуется время, а время - это то, чего может быть очень мало.
   Если бы они действительно обнаружили у хевов холодные гипергенераторы, то прошло бы по меньшей мере двадцать восемь минут, прежде чем даже такой маленький корабль, как эсминец, смог бы уйти в гиперпрыжок. Это было наилучшее возможное время, при условии, что инженерная команда была готова к поступлению приказа. Супердредноутам в тех же обстоятельствах потребовалось бы более тридцати четырех минут, а учитывая требования к техническому обслуживанию гипергенераторов военного назначения и то, что с ними делало поддержание их в готовности, Уайтхейвен был относительно уверен, что их генераторы полностью выключены.
   Однако он не мог быть уверен в этом, и даже если их генераторы были выключены, он был гораздо менее уверен в их импеллерных узлах. Ни один корабль не смог бы отправиться в путь при полностью холодном запуске импеллерного привода менее чем за сорок минут. Однако компетентный инженерный отдел мог бы поставить клин корабля немногим более чем за пятнадцать минут, если бы его импеллерные отсеки были приведены в готовность, плазменные каналы заряжены, а гравитационные настройки запущены, но еще не задействованы. Длительное пребывание бета-узлов в режиме ожидания приводило к перегрузке их компонентов и сокращению срока службы, что требовало как более интенсивного (и более квалифицированного) обслуживания, так и более частых капитальных ремонтов и замены. Вот почему инженеры ненавидели делать это без необходимости. Но даже в режиме ожидания они изнашивались гораздо меньше, чем гипергенератор. Если уж на то пошло, поддержание небольшого заряда в плазменных каналах импеллерной камеры потребляло совсем немного энергии, приводило к минимальному износу системы и сокращало время цикла активации примерно на десять минут. Так что вполне возможно, что они были запитаны, хотя маловероятно, что были полностью активны.
   Предполагая, что они всего лишь поддерживали питание каналов, вышеупомянутый компетентный инженерный персонал мог бы запустить корабль чуть менее чем за полчаса. Квалифицированный персонал мог бы сократить это время еще больше - возможно, на четыре-пять минут, если бы он был действительно хорош и хорошо знал свои системы, - в то время как плохо обученным или неопытным инженерам потребовалось бы значительно больше времени. Народный военный флот всегда полагался на офицеров, и в нем никогда не было достаточного количества старослужащих унтер-офицеров для выполнения работ, которые КФМ, с учетом преимуществ лучшей системы образования Звездного королевства, доверял старшинам и главстаршинам. Учитывая оценку РУФ о том, скольких опытных офицеров стоила хевенитам "чистка Парнелла", на этих кораблях, скорее всего, был плохо обученный персонал, который и близко не мог сравниться с работой его собственных людей. Но если бы у них были горячие узлы, они могли бы начать движение гораздо быстрее, чем ему хотелось бы, и преодоление этих дополнительных 3 000 000 километров стоило бы ему лишних 18,7 минут.
   Если хевы начнут действовать в ближайшие пятнадцать минут или около того, они, вероятно, смогут полностью нарушить его оперативный план. В конечном счете, они не смогут оставаться вне зоны действия ракет Шестого флота - не вечно - если застрянут в n-пространстве. Какой бы низкой ни была начальная скорость Шестого флота, она все равно была на 1300 километров в секунду выше, чем у хевов. К тому времени, когда "добыча Уайтхейвена" запустит свои импеллеры, даже если предположить, что все они будут находиться там в режиме ожидания и установят новый галактический рекорд, скорость Шестого флота превысит 3480 километров в секунду, чего будет вполне достаточно, чтобы в конечном итоге догнать их в обычном космосе. За исключением, конечно, того, что противнику нужно было всего двадцать-тридцать минут - этого было достаточно, чтобы включить свои гипергенераторы и навсегда исчезнуть в n-пространстве.
   Он чувствовал испуг своих подчиненных и прекрасно понимал напряженные плечи Ванды Салданьи. Она была хорошим, добросовестным молодым офицером и должна была чувствовать это острее, чем кто-либо другой.
   - Хорошо, - спокойно сказал он. - Мы не совсем там, где хотели быть, но, по крайней мере, мы все здесь, и строй выглядит по-настоящему сплоченным. - Так оно и было, и в этом есть доля заслуг Салданьи. - Ванда, начинай действовать. И, Байрон, слегка подтолкни адмирала Найдженкампа. Нам нужно, чтобы разведывательные дроны были запущены немедленно.
  

* * *

   Гражданка контр-адмирал Кармелла Секордо, командир 43-й эскадры линкоров, бегом вышла на флагманский мостик корабля народного флота "Верасите" из лифта через три минуты после того, как сигнал тревоги достиг ее флагмана. Народная комиссар Фрузан Хашеми стояла прямо за ней, и персонал флагманского мостика вытянулся по стойке "смирно", когда они прибыли.
   - Как обычно! - рявкнула Секордо. - Вернитесь к своим консолям!
   Ее подчиненные, хотя назвать это ее подчиненными было бы большой натяжкой, с Хашеми, громоздившейся, как стервятник, у ее плеча, поспешно вернулись к своим обязанностям, а Секордо направилась к главной схеме.
   Это ничуть не лучше, чем предварительный отчет, - мрачно подумала она. - На самом деле, все было еще хуже. 43-я боевая эскадра была основным тяжелым маневренным подразделением - черт возьми, единственным маневренным подразделением, - подчиненным гражданину контр-адмиралу Эбоуту, командующему системой Сэмсон. Не предполагалось, что там окажется 37-я оперативная группа гражданина вице-адмирала Косты, численность которой была недостаточна; он только ждал, когда к нему присоединится остальная часть 107-й эскадры линейных крейсеров, прежде чем отправиться на свою базу в системе Корриган. Когда он прибыл, его присутствие стало желанным - хотя и временным - дополнением к боевому расписанию командования в системе Сэмсон, и он пробыл здесь на несколько недель дольше, чем того требовал первоначальный приказ о перемещении, из-за бесконечных задержек с прибытием остальных кораблей. За последние несколько стандартных месяцев было много таких задержек, и в глубине души Секордо была очень рада этой. Но они ни за что на свете не могли надеяться отбить такую массированную атаку, даже при поддержке оперативной группы 37.
   БИЦ еще не присвоил ни одному из импеллерных клиньев, направляющихся в систему, идентификаторы классов, но в этом и не было необходимости. В этот раз манти привели по меньшей мере три полноценные боевые эскадры - возможно, четыре, в зависимости от того, была ли головная группа прикрытием линейных крейсеров или другой эскадрой дредноутов. У Косты было ровно четыре супердредноута и шесть линейных крейсеров, а также одна флотилия эсминцев прикрытия, и, если не считать стационарных средств обороны орбитальных баз, у гражданки контр-адмирала Секордо было только восемь линкоров и эскадра легких крейсеров, численность которой была невелика.
   Нам конец, - подумала она. - И это при условии, что у проклятых манти нет на буксире ни одной из их гребаных капсул, которые у них, безусловно, есть.
   По крайней мере, значки ее собственного командования сменили цвет с красного на желтый, означающий "Станции укомплектованы", и пока она наблюдала, световой код "Альянса" на самом деле стал зеленым, хотя она сомневалась, что корабль гражданина капитана Рида действительно был полностью готов к бою.
   - Есть что-нибудь из центра управления? - спросила она.
   - Нет, мэ... а-а, гражданка контр-адмирал, - ответила ее офицер связи.
   Хашеми впилась в незадачливую гражданку коммандера острым, как кинжал, взглядом, и Секордо прикусила язык.
   Она язвительно подумала, как было бы на самом деле больно, если бы кто-то оступился и сказал "мэм" или "сэр" всего один раз? Особенно в такой момент, как этот? Вполне естественно возвращаться к привычкам всей жизни, когда дело доходит до драки, черт возьми!
   - Спасибо тебе, Шарлотта, - сказала она вместо того комментария, который хотела сделать. Она обнаружила, что склоняется к гораздо большей фамильярности со своими подчиненными, чем когда-то позволяла себе, хотя бы потому, что называть их по именам было одним из способов избежать комической оперы комитета общественного спасения "гражданин как его там".
   Кроме того, не так давно гражданка контр-адмирал Секордо сама была лейтенант-коммандером Секордо.
   Дисплей у ее локтя мигнул и ожил, и она посмотрела вниз, когда на нем появились гражданин капитан Килиан Амброс, командир "Верасите", и народный комиссар Мило Марчант, офицер по политической части линкора.
   - Корабль находится на боевом посту, гражданка контр-адмирал, - доложил Амброс.
   - Хорошо, - ответила Секордо. - Инженерный отдел?
   - Мы работаем над этим, гражданка контр-адмирал. Наилучшая оценка на данный момент - разогрев импеллеров через, - он посмотрел вниз, очевидно, проверяя время на дисплее, - тридцать шесть минут.
   Слишком оптимистичная оценка, Килиан, подумала Секордо.
   Она очень сомневалась, что гражданин коммандер Шепард, инженер "Верасите", сможет разогреть свои узлы до горячих менее чем за сорок пять минут. Она была бы рада обнаружить, что ошибалась, но не было смысла притворяться, что это возможно. И в этом не было вины Амброса. Он командовал "Верасите" чуть более пяти стандартных месяцев и потратил это время на подготовку своих людей. Но слишком большая часть этой подготовки проводилась на тренажерах, а не на практике с реальным оборудованием, и в опытной цепочке командования, которую он должен был иметь, было слишком много пробелов. Многие "гражданские деятели", которых повысили в должности из-за острой потребности народного флота в офицерах после чистки, имели потенциал со временем стать хорошими офицерами - некоторые из них даже выдающимися офицерами. Но в этом-то и была загвоздка. Даже лучшим из них все еще требовалось время - много времени - чтобы стать профессионалами в своих обязанностях.
   И если разведданные, которыми Хашеми соизволила поделиться со мной, хоть немного соответствуют действительности - на что я бы не стала ставить, потому что чертовски уверена, что они неполные, - манти наконец-то начинают действовать сообща. Единственное, что спасало наши задницы до сих пор, - это то, что их политики по меньшей мере так же глупы, как и наши. Но мы всегда знали, что даже им когда-нибудь придется дать добро на возобновление наступательных операций, и, похоже, это "когда-нибудь" наступит сейчас. Это означает, что время тренировок только что закончилось. Отныне все будет зависеть от того, кто из нас проживет достаточно долго, чтобы понять, что, черт возьми, мы делаем.
   Она надеялась, что окажется среди тех, у кого будет время по-настоящему освоиться со своими новыми обязанностями. Жаль, что этого не произойдет.
   - Гипергенератор? - спросила она Амброса и почувствовала, как Хашеми напряглась рядом с ней.
   - Дольше, гражданка контр-адмирал, - сказал гражданин капитан. - Наилучшая оценка на данный момент - сорок минут.
   - Продолжайте в том же духе.
   - Конечно, гражданка контр-адмирал.
   Секордо отвернулась от экрана и чуть не столкнулась со своей народной комиссаршей. В отличие от слишком многих народных комиссаров, темноволосая и темноглазая Хашеми, по крайней мере, до переворота служила на флоте. К сожалению, она была всего лишь старшиной третьего класса, несмотря на почти семь стандартных лет службы. Это, по мнению Секордо, было красноречивым свидетельством ее ограниченных способностей. К сожалению, Хашеми была убеждена, что это произошло исключительно из-за ее происхождения из долистов. Хуже того, она была уверена, что опыт работы на нижней палубе позволяет ей судить обо всем, что касается военного флота.
   Чего, очевидно, не произошло.
   Теперь Хашеми впилась взглядом в Секордо, намеренно преграждая ей путь к командирскому креслу, и в ее темных глазах горело подозрение.
   - Гипергенератор, гражданка контр-адмирал? - ледяным тоном спросила она.
   - Это очевидный тактический вопрос, мэм, - ответила Секордо. Народные комиссары были единственными, кто удостоился этого почетного звания.
   - На данный момент гипергенераторы должны быть второстепенным вопросом - в лучшем случае, - отрезала Хашеми.
   Другими словами, я "пораженка", если даже рассматриваю возможность попытаться вытащить кого-то из своих людей живыми, - с горечью подумала Секордо.
   - Мэм, гипергенераторы, как и импеллерные клинья, являются важнейшим компонентом маневренности наших кораблей, а маневренность - важнейший компонент нашей боеспособности. Гражданин капитан Амброс пренебрег бы своими обязанностями, если бы не попытался подключить генератор к сети, а я потерпела бы неудачу в своих, если бы не спросила его об этом. Если уж на то пошло, гражданин коммандер Гуолтни, - она махнула рукой в сторону своего оперативного офицера, - был бы таким же никчемным, если бы не собирал одинаковую информацию о каждом подразделении эскадры. Без этого мы не сможем использовать наши маневренные возможности в бою, а поскольку это, очевидно, массированная атака, нам определенно очень скоро придется вступить в бой.
   - Понимаю. - Темные, прищуренные глаза Хашеми горели холодным подозрением, и Секордо заставила себя спокойно встретить ее взгляд. Что она действительно хотела сделать, так это указать Хашеми на безнадежность ситуации, хотя бы для того, чтобы увидеть, как далеко заходит революционный пыл другой женщины перед лицом неминуемой смерти. К сожалению, Хашеми, вероятно, не хватало воображения - и уж точно не хватало флотского опыта, несмотря на ее громогласные заявления об обратном и ее способность предугадывать и отменять любой приказ, отданный Секордо, - чтобы по-настоящему понять, что именно должно было произойти.
   По крайней мере, пока.
   - Я полагаю, в этом есть смысл, - сказала народный комиссар после долгой, напряженной паузы. - Во всяком случае, до тех пор, пока это не станет предлогом для пораженчества.
   - Уверяю вас, мэм, что я и мои люди готовы выполнить свой долг, в чем бы он ни заключался и чего бы это ни стоило. Именно поэтому мы здесь.
   Хашеми еще мгновение смотрела на нее, затем кивнула и отошла в сторону, а Секордо подошла к своему командирскому креслу и уселась в него, в то время как Хашеми вернулась к главному экрану. Гражданка контр-адмирал посмотрела в спину народного комиссара и позволила себе холодную, невидимую улыбку. Она была горькой, эта улыбка. Горько вспоминать о муже и маленьком сыне, оставшихся дома, в Новом Париже... и с мыслью о том, что произойдет с ними во имя "коллективной безопасности", если кто-нибудь хотя бы на мгновение заподозрит, что их жена и мать "не готова выполнить свой долг".
   Хотела бы я видеть, как ты растешь, Томми, - подумала она. - Я действительно хотела бы.
   Она еще мгновение мысленно смотрела на эти два любимых лица, затем взглянула на табло состояния главного экрана. Все значки эскадры теперь мигали ей сердитыми красными глазами, и она глубоко вздохнула.
   - Шарлотта, сообщи командному центру, что вооружение эскадры и активные защитные системы полностью укомплектованы и готовы. Мы будем сообщать им о состоянии наших импеллеров и гипергенератора с интервалом в десять минут.
  

* * *

   Брэнди Болджео откинулась на спинку кресла в центре управления повреждениями "Принца Эдриэна". Это было ее место службы в качестве заместителя инженера тяжелого крейсера. Она только хотела, чтобы это не навевало воспоминаний о битве при Хэнкоке и командном пункте "Кассандры". Не то чтобы это сражение было таким отчаянным, как раньше. Она знала это.
   К сожалению, корабли получали повреждения и, более того, уничтожались даже в тех битвах, в которых побеждала их сторона.
   Это было еще одним уроком, которому научил ее Хэнкок.
   В данный момент ей и ее людям действительно нечего было делать, и, честно говоря, она была бы просто в восторге, если бы все так и оставалось. Но поскольку этого не было, и поскольку капитан Маккеон верил в то, что его люди должны быть в курсе событий, ее наушник был подключен к трансляции с мостика, и она нахмурилась, обдумывая то, что услышала от коммандера Алфереса, астрогатора "Принца Эдриэна".
   Брэнди была инженером, а не астронавигатором, но Академия заставила ее изучить хотя бы азы профессии астронавигатора. Это означало, что она понимала, как трудно может быть точно определить местоположение в n-пространстве после длительного гиперперелета, и особенно после аварийного перехода через такое количество полос. Правда заключалась в том, что лейтенант Салданья поступила правильно, не долетев всего на двенадцать световых секунд... хотя Брэнди сомневалась, что кто-то на борту "Королевы Кейтрин" - вероятно, особенно Салданья - думал так прямо сейчас.
   Но Шестой флот уже был в пути, сильно ускоряясь в системе, и "Принц Эдриэн" и остальные корабли эскадры крейсеров 33 были уже более чем на сто тысяч километров ближе к базе хевов, чем остальной флот. Это мало что значило для их бортовых сенсорных систем, но они отвечали за внешнюю зону противоракетной обороны Шестого флота. Сто тысяч километров - это всего лишь две секунды полета для приближающейся лазерной боеголовки, но разрыв уже увеличивался. В отличие от кораблей стены или линейных крейсеров адмирала Морено, если уж на то пошло, крейсерская эскадра 33 не несла на буксире ракетные капсулы. Это давало им максимальное ускорение в 5,0 км/с2, что в два раза превышало двести сорок пять g, с которыми мог справиться груженый капсулами супердредноут, а разница в скорости между "Принцем Эдриэном" и его более тяжелыми спутниками увеличивалась на 1,5 км/с каждую секунду, по мере того как его эскадра неуклонно удалялась от более тяжелых дредноутов. С такой геометрией эскадра крейсеров 33 всего за десять минут может оказаться на целых 1,3 миллиона километров ближе к врагу, чем боевая стена Шестого флота.
   Они не хотели бы слишком сильно опережать эту крупную толпу, чтобы не стать слишком привлекательной целью для управления огнем хевов, но любой, у кого есть хоть капля здравого смысла, сосредоточился бы на том, чтобы убежать, а не стоять и сражаться. Не при соотношении сил три к одному в кораблях стены и четыре к трем в линейных крейсерах. Нужно было учитывать и другие боевые корабли, но все восемь их, вместе взятые, весили не более 35 000 000 тонн. Даже с учетом их, мобильные подразделения хевов по массе едва ли составляли тридцать процентов от Шестого флота.
   Конечно, линкоры хевов были вооружены ракетами, что могло бы немного улучшить их шансы. Или могло бы улучшить, если бы у хевов были ракетные капсулы. Которые были у манти... и это объясняло летаргическое ускорение Шестого флота. Каждый из дредноутов Уайтхейвена буксировал по десять капсул. У супердредноутов их было двенадцать, в то время как у линейных крейсеров - только по шесть. Это было более трехсот капсул, каждая из которых была оснащена десятью ракетами королевского флота Мантикоры, а возможности ракет Хевена оценивались всего в шестьдесят процентов от новейшего мантикорского оружия.
   Она понятия не имела, каким количеством пусковых установок могут похвастаться все три орбитальные базы. Было, по крайней мере, отдаленно возможно - хотя "отдаленно возможно" на такой незначительной базе, как Сэмсон, на самом деле означало "чертовски маловероятно", - что у них было достаточно средств, чтобы уравнять численные шансы. Но орбитальные базы были неподвижны, не могли двигаться или маневрировать каким-либо образом, что, в сочетании с тем фактом, что их было буквально невозможно защитить броней, как тяжелые военные корабли, делало их ужасно уязвимыми для ракетных атак.
   Это была невыгодная позиция для защитников, подумала она.
  

* * *

   Генри Коста, командир 37-го оперативного соединения народного флота, уставился на экран. Пассивные системы управления силами обороны Сэмсона наконец-то получили достаточно данных на скорости света, чтобы БИЦ корабля народного флота "Монтрессор" смог пометить малиновые значки приближающихся противников предварительными идентификаторами классов. Он некоторое время наблюдал, как они мигают, затем взглянул на табло состояния своей команды, и в животе у него образовался комок замерзшего гелия.
   Мы в полной заднице, - подумал он. - Я знал, что должен был поспорить с Бозонне, черт возьми!
   - Что происходит, гражданин вице-адмирал? - потребовал ответа народный комиссар Аарон Бозонне.
   - Манти атакуют большими силами, сэр. - В голосе Косты было больше язвительности, чем следовало бы, но, учитывая обстоятельства, это вызывало гораздо меньшее беспокойство, чем было раньше.
   - Что? - настала очередь Бозонне внимательно вглядываться в схему, хотя Коста знал, насколько слабо народный комиссар разбирается в ее значках. - Что значит "большими силами"?
   - Я имею в виду, что на нас надвигается как минимум втрое больше наших сил, комиссар. Предполагаю, что они вышли дальше, чем планировали, но это не сильно поможет, поскольку мы не можем маневрировать.
   - Что? Почему бы и нет?!
   Коста оторвался от экрана и недоверчиво уставился на народного комиссара.
   - Потому что, - сказал он через секунду или две с угрожающим терпением в голосе, - наши импеллерные узлы были полностью отключены в тот момент, когда они прибыли. Как и наши гипергенераторы.
   - Хорошо... что ж, подключите их к сети! - рявкнул Бозонне.
   - Это именно то, что мы пытаемся сделать, сэр. Но нам нужно время, и если манти не облажаются со временем, у нас его не хватит, чтобы перейти с холодных узлов - на чем, напоминаю, вы настаивали, чтобы снизить износ компонентов - до того, как эти люди, - он ткнул большим пальцем в схему, - подойдут к пределу досягаемости. А без импеллерного клина боковые стенки бесполезны. Так что, если не считать наших противоракет и средств точечной обороны, мы будем совершенно беззащитны, когда их ракеты обрушатся на нас. Сэр.
   Бозонне с трудом сглотнул, его глаза стали огромными, затем он вернулся к схеме, как будто мог каким-то образом изменить ее иконографию, просто приложив достаточно усилий, и Коста отвернулся от него к своему оперативному сотруднику.
   - Я знаю, что наши командиры уже делают все, что в их силах, но напомните им, что нам нужны постоянные отчеты о состоянии дел. Эти, - он мотнул головой в сторону табло состояния, - могут сказать нам, как далеко они продвинулись на данный момент; мне нужна оперативная информация о том, сколько времени, по их мнению, они могли бы сэкономить.
   - Конечно, гражданин вице-адмирал! - гражданин капитан Марлоу был всего лишь лейтенантом семь стандартных месяцев назад - примерно в то же время, когда Коста был коммандером, - и лицо его было бледным. Но голос звучал похвально ровно, и Коста осторожно коснулся его плеча.
   - И передайте им от меня, - добавил он с кривой усмешкой, - что сегодня в инженерном отделе официально отменены все меры безопасности.
  

* * *

   - Насколько все плохо, Эрве? - понизив голос, спросил народный комиссар Камилл, и гражданин контр-адмирал Эбоут посмотрел на него.
   - Хуже некуда, - ответил он так же тихо, и Камилл сжал челюсти.
   - В таком случае, я просто не буду вам мешать, - сказал он и едва заметно кивнул, прежде чем вернуться к своему штабу на командной палубе "Орбиты-1".
   Эбоут понимал, что во многих отношениях ему невероятно повезло, что Джонатан Камилл стал его комиссаром. Камилл не имел абсолютно никакого флотского опыта, когда его выбрали для выполнения его нынешних обязанностей. Однако чем он обладал в избытке, так это революционным пылом и должностью во внутренней безопасности, а также службой "связного" с народной армией. Его звание в безопасности было не таким уж высоким - Эбоут не знал точно, каким оно было, но высокопоставленный офицер в силах безопасности Оскара Сен-Жюста получил бы назначение на более престижную базу, чем Сэмсон, - а Эбоут никогда особо не любил внутреннюю безопасность. Но, по крайней мере, этот человек понимал, как должна работать военная система подчинения, и изо всех сил старался не совать нос в чужие дела.
   Хорошей новостью было то, что Камилл понимал, что постоянное вмешательство в приказы Эбоута может только привести к замешательству его подчиненных, и признавал недостаток собственного опыта в том, что касалось военного флота. Плохая новость заключалась в том, что он не замечал того же в других, таких как эта ядовитая сука Хашеми. Эбоут как можно тверже и тактичнее предложил Камиллу отменить решение Хашеми по нескольким пунктам, включая уровень готовности импеллерных отсеков и гипергенераторов мобильных подразделений командования обороны системы Сэмсона. К сожалению, Хашеми использовала свой безграничный военный опыт, чтобы убедить Камилла, что она знает, что делает.
   И теперь все встало на свои места, с горечью подумал Эбоут, потому что была еще одна плохая новость о назначении Камилла народным комиссаром. Джонатан Камилл был по-настоящему принципиальным человеком, несмотря на свое происхождение из внутренней безопасности. Он до мозга костей поддерживал революцию... и во всем этом человеке не было ни грамма трусости.
   Это означало, что командованию обороны Сэмсона предстояло храбро сражаться насмерть, несмотря на невероятные шансы, и Эрве Эбоут ничего не мог с этим поделать.
  

* * *

   - Милорд, мы получаем более точные данные с беспилотников, - сказала коммандер Экклз.
   Уайтхейвен прервал свой разговор с капитаном Хантером и коммандером О'Хэнлоном и повернулся к коммандеру Экклз. Он приподнял бровь, глядя на нее, и она поморщилась.
   - Это ненамного лучше, сэр, - сказала она, - Но дроны уже достаточно близко, чтобы засечь излучение, по крайней мере, некоторых из их импеллерных узлов. Похоже, что их более легкие аппараты смогут стартовать в ближайшие двадцать пять минут или около того.
   - Спасибо, Лаура, - сказал Уайтхейвен и снова посмотрел на экран.
   Шестой флот находился в обычном пространстве чуть более двенадцати минут, ускоряясь с темпом 2,4 км/с2. За это время он преодолел почти 1 580 000 километров, а его скорость относительно базы хевов достигла 3 053 километров в секунду.
   - Сбрасывать капсулы, милорд? - тихо спросил капитан Хантер, и Уайтхейвен фыркнул.
   - Нет смысла, - так же тихо ответил он. - Они пока не двигаются. Наше превосходство уже настолько велико, что они не смогут уйти, если только их генераторы не включатся в работу и не уведут от нас в гиперпространство.
   - А если они все-таки включат свои генераторы, милорд?
   - Тогда мы можем упустить их мобильные подразделения, - признал Уайтхейвен. - Но мы хотим, чтобы капсулы были направлены против орбитальных платформ, даже если их звездолетам удастся сбежать от нас, и я думаю, мы все равно подлетим достаточно близко для выстрела раньше, чем они убегут. Вероятно.
   Хантер кивнул, и Уайтхейвен слегка улыбнулся. Пассивные сенсоры могли улавливать гравитационные искажения, возникающие при активации импеллерных узлов, но не существовало возможности сделать это с гипергенератором. Все, что у них было, - это их первоначальные предположения на этот счет.
   - Мы недостаточно близки для того, чтобы провести все так, как я планировал, - признался он. - Не могу рисковать тем, что они на нас набросятся.
   Хорошей новостью было то, что если бы генераторы хевов были переведены в режим ожидания, то даже их супердредноуты к настоящему времени были бы в полной боевой готовности. А если бы не были, по крайней мере, в режиме ожидания, маловероятно, что они вообще были бы активны. Если уж на то пошло, если бы у них были выключены импеллеры, было бы чертовски маловероятно, что они включили бы свои генераторы, учитывая относительные затраты на техническое обслуживание. Это означало холодный запуск, что давало ему тридцатисемиминутное окно, по крайней мере, для их двигателей, на которое он надеялся. В любом случае, возможно.
   Что было просто замечательно, если уж на то пошло, но...
   Если бы игра была легкой, любой мог бы выиграть, - подумал он с гримасой.
   К сожалению, это было не так. Его первоначальный план - при условии, что они точно вышли бы из гиперпространства, - состоял в том, чтобы разогнаться в течение пятнадцати минут, после чего он подошел бы к платформам и кораблям, находящимся на орбите вместе с ними, на расстояние 80 000 километров ближе предела дальности ракет, в то время как хевам оставалось бы еще пятнадцать-семнадцать минут до ухода в гиперпространство. Подлетное время ракет составило бы чуть меньше трех минут, и это означало бы, что первые ракеты достигли бы своих целей через восемнадцать минут после того, как Шестой флот прошел альфа-стену. А это означало бы, что хевы должны были выдерживать огонь Шестого флота по меньшей мере двенадцать минут, прежде чем смогли бы скрыться. За это время он мог не только запустить свои ракеты в капсулах одним мощным первым залпом, но и произвести до сорока восьми последующих бортовых залпов. Без прямого божественного вмешательства хевы никогда бы не выжили в том огненном потопе.
   Но на нынешней дальности у него была гораздо менее выгодная геометрия ракетного удара. Вместо того, чтобы ускоряться в течение пятнадцати минут, чтобы достичь дальности атаки, ему пришлось бы ускоряться в течение двадцати шести, и даже тогда ему все равно пришлось бы запускать ракеты почти на 600 000 километров дальше, чем первоначально планировалось, с соразмерно меньшей точностью. Но если к тому времени он не выстрелит и если они включат свои генераторы, то время полета ракет будет означать, что они уйдут безнаказанными. Сбросив капсулы, он получил бы не более лишней минуты или около того времени на ведение боя, что, возможно, дало бы ему время для четырех дополнительных бортовых залпов. Но игра на это даже отдаленно не стоила того, чтобы отказываться от эффекта насыщенности его первоначального залпа... при условии, что он вообще успел открыть огонь по звездолетам хевов, прежде чем те исчезнут.
   И если эти ублюдки действительно уйдут, я гарантирую, что оппозиционные журналисты не обратят особого внимания на то, что происходит с их базами, не так ли? - Он покачал головой с кривой усмешкой. - Конечно, нет! Так что мне просто придется позаботиться о том, чтобы они этого не сделали.
  

* * *

   - Конденсаторы заряжены на семьдесят семь процентов! - крикнул гражданин старшина Домброски.
   - Каков градиент заряда? - спросил гражданин лейтенант Мерсье-Паскаль.
   - Шестьдесят один процент, гражданин лейтенант, - ответила гражданка главстаршина Ария.
   Мерсье-Паскаль прикусил нижнюю губу и взглянул на табло технического состояния, затем на индикатор времени. С момента обнаружения манти прошло почти четырнадцать минут. Согласно инструкции, полностью обученной инженерной бригаде должно было потребоваться всего десять минут, чтобы полностью зарядить плазменные конденсаторы, но в шестом импеллерном отсеке все еще не было питания для бета-узлов.
   В этом импеллерный отсек Мерсье-Паскаля был далеко не единственным, но все остальные находились, по крайней мере, ближе, чем они. Это, несомненно, вызвало бы бурю негодования со стороны гражданина капитана Филидора - или, по крайней мере, гражданина коммандера Раста, - что было более чем достаточно. Но пока они не запустили импеллеры, "Монтрессор" был легкой добычей, а манти с грохотом приближались.
   - Увеличьте градиент. Доведите его до семидесяти пяти процентов.
   - Гражданин лейтенант, мы уже на одиннадцать процентов превысили установленный уровень, - заметила гражданка главстаршина Ария.
   - Я это знаю, - огрызнулся Мерсье-Паскаль. - Но без клина мы не сможем даже поднять боковые стенки, гражданка главстаршина! Так что вы предпочитаете? Рискнете взорвать конденсаторы или будете сидеть голышом и ждать, пока мы не получим лазерную боеголовку в задницу?
   Консуэла Ария на мгновение прикусила язык. В ее обязанности входило напоминать Мерсье-Паскалю о таких мелочах, как возможность взрыва всего переднего импеллерного кольца, и правда заключалась в том, что она не доверяла суждениям Мерсье-Паскаля. Или, нет, это было не совсем справедливо. Казалось, он обладал довольно здравым смыслом, но ему не хватало опыта.
   Так резко поднимать поток плазмы до того, как какой-либо из узлов был подключен к сети и потреблял энергию, было действительно рискованно. С другой стороны, Мерсье-Паскаль был прав насчет боковых стенок и лазерных головок.
   - Есть, гражданин лейтенант, - сказала она и ввела команду. - Градиент плазмы семьдесят пять процентов.
  

* * *

   - Сэр, у меня есть данные об активных системах управления огнем, поступающие по всем направлениям, - сказал лейтенант-коммандер Чен. - Пока что профиль в значительной степени соответствует тому, что показал наш последний разведывательный зонд, по крайней мере, в том, что касается орбитальных баз, постоянных объектов и боевых кораблей. Флагман обозначил стационарные установки как "Бандит Альфа". Мобильные подразделения, о которых мы уже знали, называются "Бандит Бета", а новичков они называют "Бандит Гамма". "Гамма" выглядит как легкое оперативное соединение, состоящее примерно из половины эскадры десантных кораблей, полудюжины линейных крейсеров и эсминцев сопровождения. Основываясь на активных выбросах, БИЦ оценивает, что все четыре корабля стены относятся к классу Дюкен.
   - А мелкая сошка? - спросил Элистер Маккеон.
   - Не считая линкоров, это, похоже, шесть линейных крейсеров класса Тоннер, сэр. Опознавательные знаки легких крейсеров и эсминцев гораздо более приблизительны. Похоже, что "малыши" "Бандита Бета", - тактик коснулся своего дисплея, и на экране вспыхнула группа из семи значков, движущихся по той же орбите вокруг газового гиганта, что и линкоры, - это легкие крейсера, вероятно, класса Гардиен. Супердредноуты "Бандита Гамма" - это то, что может стать настоящим призом. Эсминцы выглядят как смесь классов Бастонь и Дефорж.
   - Хорошо, - кивнул Маккеон. - По-прежнему никаких признаков активных импеллерных клиньев?
   - Нет, сэр. Дроны находятся достаточно близко, чтобы уловить излучение, указывающее на то, что некоторые из них, по крайней мере, получают питание от узлов, но пройдет некоторое время, прежде чем они подключатся к сети. Похоже, мы застали их с полностью холодными импеллерными отсеками. Если было бы не так, они бы уже продвинулись намного дальше. На данный момент, по самым оптимистичным оценкам БИЦ, у нас все еще есть минимум двадцать шесть минут до активации их первого бета-узла.
   - Спасибо, Брайан.
   Маккеон снова кивнул и откинулся на спинку своего командирского кресла, слегка постукивая кончиками пальцев по шлему, прикрепленному к правому подлокотнику кресла, в то время как он излучал спокойствие, в котором его люди нуждались в данный момент. И на самом деле это было все, что он мог дать им в данный момент.
   Подготовка "Принца Эдриэна" была завершена. Весь экипаж был облачен в скафандры, из внешних отсеков был удален воздух, и все станции были укомплектованы расчетами. Корабль был готов к бою настолько, насколько это вообще возможно.
   И еще он казался ему очень маленьким и хрупким, когда он думал о таких вещах, как супердредноуты класса Дюкен. Они не были самыми современными кораблями хевенитов - класс Хевен был спроектирован на добрых двадцать стандартных лет позже, - но они все еще оставались очень мощными платформами. У Хевена всегда была тенденция сокращать расходы на модернизацию и переоснащение своих линкоров, но системы их кораблей стены регулярно обновлялись, по крайней мере, до переворота Парнелла, и это означало, что Дюкены были примерно так же опасны, как и новые корабли хевов. Новейшие мантикорские корабли класса Грифон, ни один из которых на данный момент не входил в боевой состав Шестого флота, были чуть более чем на миллион тонн больше, но Грифоны были спроектированы до того, как КФМ стало доступно нынешнее, гораздо более смертоносное поколение ракет. Большая часть дополнительного тоннажа ушла не на пусковые установки и погреба, а на гораздо более мощную энергетическую батарею, которая, по замыслу конструкторов, должна была стать решающим боем на ближней дистанции, который решит исход столкновения между "битвами стен". Что касается ракетных установок, то выбор между вооружением Дюкена и Грифона был невелик, и даже "меньший" хевенитский корабль был почти в тридцать раз массивнее его собственного "Принца Эдриэна".
   В данный момент он был гораздо лучше осведомлен об этом, поскольку крейсера контр-адмирала Найдженкампа находились чуть более чем на миллион километров ближе к вышеупомянутым Дюкенам, чем весь остальной Шестой флот. Все силы адмирала Уайтхейвена ускорялись уже пятнадцать минут, а базовая скорость "Принца Эдриэна" достигла 5823 км/с, что на 2330 км/с выше, чем у неуклюжих кораблей стены. На самом деле, как раз время...
   - Сигнал с "Цирцеи", сэр, - сказал лейтенант Макклоски, словно по команде, и Маккеон скорчил гримасу.
   - Что хочет сказать адмирал Найдженкамп, Энди? - спросил он.
   - Заслон снизит ускорение до нуля и начнет торможение при два-пять-ноль g через, - Макклоски взглянул на хронометр, - двадцать семь секунд, сэр.
   - Очень хорошо. Пожалуйста, поблагодарите со всем уважением флагмана за предупреждение.
   - Да, сэр!
   Маккеон оглянулся на главную схему. Шестой флот все еще находился за пределами досягаемости ракет своих противников, а это означало, что они также были за пределами своей эффективной дальности. Учитывая несуществующий шанс того, что ракеты на баллистическом подлете смогут преодолеть современную противоракетную оборону, не было смысла посылать "птички", двигатели которых выгорят еще до того, как они достигнут дальности атаки. Средства управления огнем Шестого флота могли бы обеспечить надежное наведение на цель, даже при запуске с такой дальности, но без возможности маневрирования очень немногие из них смогли бы добраться до намеченных жертв.
   Но это изменилось бы, как только противники достигли бы дальности действия мощных ракет друг друга, а на данный момент заслон находился всего в 600 000 километрах от зоны противоракетной обороны "боевой стены" Шестого флота. Должно было пройти примерно восемь минут, прежде чем скорости выровняются и расстояние между ними перестанет увеличиваться, даже если заслон замедлится, в то время как тяжелые корабли сохранят ускорение. В этот момент заслон находился бы всего в 200 000 километрах от зоны противоракетной обороны кораблей стены, что было гораздо меньше, чем хотелось бы Маккеону. Но это также привело бы к тому, что внешняя зона перехвата заслона оказалась бы на расстоянии 3 000 000 километров от "Королевы Кейтрин" и ее спутников, что позволило бы защитникам по меньшей мере пять дополнительных пусков противоракет. У эскадры крейсеров 33 было слишком мало пусковых установок, чтобы выдержать огромный встречный удар, но более длительное время ведения огня вынудило бы атакующих птичек раньше задействовать свои средства защиты от проникновения и дало бы тактическим командам ожидающих кораблей стены больше бесценного времени для анализа данных о проникновении ракет хевов. Недостатком было то, что если бы хевы были готовы потратить впустую ограниченное количество ракет, которые они могли выпустить до того, как их уничтожат на заслоне, ситуация могла бы стать рискованной. С другой стороны, крейсера были намного проворнее неуклюжих кораблей стены, а батареи оборонительных ракет их массивных спутников по-прежнему обеспечивали сокрушительное прикрытие от лазерных зарядов на последних 170 000 километрах полета.
   И не похоже, что у этих несчастных ублюдков будет много времени, чтобы стрелять в нас, - мрачно подумал Маккеон.
   К тому времени, когда скорости выровняются, Шестой флот будет находиться всего в четырех минутах от предполагаемой точки запуска. После того, как корабли стены сбросят свой огромный груз, их ускорение увеличится более чем на треть, и расстояние между ними и заслоном сократится гораздо быстрее. Но тот же самый массивный боекомплект отправил бы почти пять тысяч ракет прямо в зубы хевенитам.
   Вот почему у этих несчастных ублюдков не было много времени на стрельбу.
  

* * *

   Палуба содрогнулась под ногами гражданина вице-адмирала Косты.
   Он повернулся к дисплею, соединявшему его флагманскую палубу с мостиком "Монтрессора", как раз вовремя, чтобы увидеть, как гражданин капитан Филидор резко повернул голову к структурной схеме огромного супердредноута. Что бы ни вызвало это резкое, сердитое содрогание палубы, оно должно было быть очень сильным, чтобы повлиять на судно массой в семь миллионов тонн, и Коста был до тошноты уверен в том, что сейчас услышит.
   Он ждал, заставляя себя сохранять молчание, несмотря на мучительное осознание того, что секунды тянулись незаметно. Манти находились в n-пространстве уже почти семнадцать минут. Они не могли быть далеко от точки старта, и он ненавидел каждое потерянное мгновение. Но что бы он ни чувствовал, он не мог отказать Филидору во времени, чтобы тот убедился в фактах, прежде чем докладывать.
   Кроме того, "Монтрессор" был кораблем Филидора, что бы ни решил комитет общественного спасения. Удовлетворение его потребностей - потребностей его людей - предшествовало информированию командира оперативной группы.
   - Извините, гражданин вице-адмирал, - наконец произнес Филидор, поворачиваясь к дисплею с мрачным, ожесточенным выражением лица. - Только что взорвался шестой импеллер. Вместе с ним взорвался и пятый импеллер - похоже, это была ответная детонация плазменных конденсаторов. А третий и седьмой импеллеры получили значительные сопутствующие повреждения, когда прорвало каналы пятого и шестого.
   - Мы уже знаем, насколько серьезные? - спросил Коста.
   - На данный момент они оба полностью выведены из строя, но, по крайней мере, в третьем большинство людей выжили. - Тон Филидора был напряженным, отрывистым. - Не похоже, что кто-то выжил из шестого, а потери в пятом и седьмом "тяжелые". - Он пожал плечами, в его глазах была горечь. - Это все, что они пока могут мне сказать, гражданин вице-адмирал. Просто "тяжелые".
   - Понял, - челюсть Косты напряглась. - Как обстоят дела с остальными узлами правого борта?
   - Когда взорвался шестой, сработала автоматика, - мрачно сказал Филидор. - Все кольцо правого борта вышло из строя. Мы пытаемся перезапустить его, но автоматика сбросила плазму. И, - его глаза были мрачными, - боковая стена номер два ушла вместе с шестым. Четвертая тоже выглядит не лучшим образом. Сейчас она отключена, пока мы пытаемся перенаправить на нее питание. Инженеры говорят, что потребуется не менее шести минут.
   Судя по выражению лица гражданина капитана, эти "шесть минут", вероятно, были больше похожи на шестнадцать, подумал Коста, хотя его инженеры не собирались признавать ничего подобного.
   Он заставил себя на мгновение остановиться. Подумай, прежде чем говорить.
   Новости оказались даже хуже, чем он опасался. В отличие от огромных, просторных импеллерных помещений торгового судна, на военном корабле такие помещения были разделены на отдельные отсеки с толстыми бронированными переборками. В случае "Монтрессора" их было двенадцать. Из отчета Филидора следовало, что треть из них - все они обслуживали бета-узлы правого борта - только что получили катастрофические повреждения. Что еще хуже, в неповрежденных - или, по крайней мере, вероятно неповрежденных - отсеках импеллерного кольца правого борта вышли из строя плазменные конденсаторы. Это означало перезапуск с полностью "холодных" узлов, даже после того, как инженерам удастся переопределить протоколы безопасности компьютеров. И если вторая и четвертая боковые стены также не работали... 
   - Сделай, что сможешь, Джош, - сказал он наконец и посмотрел прямо в глаза своему флагману. - И начни выводить весь второстепенный персонал с корабля.
   - Да, гражданин вице-адмирал. - На лице Филидора промелькнула боль, но он кивнул.
   - Держи меня в курсе, - закончил Коста, кивнув в ответ.
   Он отвернулся от дисплея и резко остановился, оказавшись лицом к лицу с Аароном Бозонне.
   - Мне нужны имена этих предателей, гражданин вице-адмирал! - рявкнул народный комиссар.
   - Предатели? - Коста посмотрел на него с недоверием.
   - Даже если это не было преднамеренным саботажем, кто-то все равно должен был убедиться, что этого не произошло, - проскрежетал Бозонне. - Мне нужны имена этих людей, и они нужны мне сейчас!
   - Сэр, если предположить, что кто-то действительно несет ответственность за то, что только что произошло, - кроме вас, напыщенный, мстительный, невежественный, как свинья, сукин сын, - они уже мертвы. Уже немного поздно начинать обвинять их в чем-либо.
   - Те, кто подведет революцию, заплатят за это, - парировал Бозонне. - И вы знаете политику комитета в этом вопросе так же хорошо, как и я, гражданин вице-адмирал Коста! Советую вам запомнить это.
   Невысказанные слова "коллективная ответственность" повисли между ними, как ядовитый запах гниющей рыбы, и взгляд Косты посуровел.
   - Сэр, - он откусывал каждое слово, как ледышку, - если кто-то из нас останется в живых и сможет написать отчет о наших дальнейших действиях, я буду рад помочь вам в получении всей необходимой информации. Однако на данный момент, по моим оценкам, до запуска ракет манти осталось не более десяти-двенадцати минут. У меня сейчас есть другие дела. Прошу прощения.
   Он коротко кивнул, когда Бозонне вытаращился на него, затем обошел народного комиссара. Подошел к своему офицеру связи.
   - Общее сообщение всем командирам оперативных групп.
   - Да, гражданин вице-адмирал?
   - По моему распоряжению, все подразделения должны немедленно начать эвакуацию второстепенного персонала. Уходят все, кто нам не нужен для борьбы с кораблями противника. Им разрешено использовать все доступные спасательные капсулы и малые суда. Я хочу, чтобы они покинули корабль в течение следующих десяти минут - максимум.
   - Гражданин вице-адмирал! - рявкнул Бозонне у него за спиной. - Такой пораженец!..
   - Заткнитесь, черт возьми! - Коста повернулся к народному комиссару. - Вы можете писать в своем чертовом отчете все, что захотите, при условии, что останетесь живы, но я не допущу, чтобы кого-то убили, если смогу сохранить им жизнь. Мы будем бороться, гражданин комиссар, но я оставляю только тех, кто нам нужен для этого. Так, по крайней мере, некоторые из наших людей - моих людей - смогут выжить в этой заварухе!
   Бозонне отшатнулся, на его лице отразилось потрясение, и Коста точно знал, что будет сказано в заключительном отчете о его вспышке. Но он ничего не мог с собой поделать. Больше нет. "Монтрессор" все еще мог двигаться, опираясь только на свое заднее импеллерное кольцо, даже при полностью неработающем переднем кольце - или мог бы, если бы у них было время поднять его, - но он был сильно поврежден, а из-за того, что вторая боковая стенка была снесена, а четвертая выведена из строя, он также потерял половину правой боковой стены. Использование его оставшихся возможностей для покрытия этого разрыва привело бы к катастрофическому ослаблению этой боковой стены. Конечно, состояние его боковых стен было бы в высшей степени неважным, если бы он не смог вовремя поднять импеллерный клин, чтобы защитить небронированные верхнюю и нижнюю части корпуса.
   Он пристально посмотрел на Бозонне и увидел, как в глазах народного комиссара наконец-то появилось осознание собственной неминуемой смерти. Эти глаза обежали флагманский мостик, и он открыл рот, но замер, когда в наушниках и динамиках корабля раздался резкий сигнал. Затем...
   - Говорит капитан, - голос Филидора был таким же твердым и резковатым, как и звонок, но он продолжал звучать непреклонно. - Весь логистический, вспомогательный, обслуживающий, астронавигационный, медицинский, административный, флотский и инженерный персонал, который в настоящее время не обслуживает системы вооружения или системы контроля повреждений, должен немедленно покинуть корабль. Повторяю, всему персоналу, который в данный момент не занят на боевых постах или в пунктах контроля повреждений, немедленно направиться к ближайшему причалу для катеров или станции запуска спасательных капсул. И, - этот жесткий голос на мгновение дрогнул, а затем окреп, - и да пребудет со всеми вами Господь.
   Бозонне замер. Он снова посмотрел на Косту огромными глазами, затем с трудом сглотнул, повернулся и направился к люку на флагманском мостике.
   - Куда вы направляетесь, гражданин комиссар?
   Голос Косты прорезал внезапно наступившую тишину. На заднем плане продолжался шум коммуникатора, но он казался приглушенным, отдаленным и только подчеркивал тишину.
   Бозонне повернулся лицом к гражданину вице-адмиралу и другим мужчинам и женщинам, одетым в форму на флагманском мостике, и его губы зашевелились, когда каждый из них оглянулся на него.
   - Я... - начал он, затем замолчал, и Коста тонко улыбнулся.
   - Я сказал, что мы эвакуируем второстепенный персонал, сэр, - сказал он. - Согласно моим инструкциям и директивам комитета общественного спасения, народные комиссары необходимы для работы наших кораблей. Я уверен, что кто-то, кто не является незаменимым, может воспользоваться вашим местом в шаттле. Предлагаю вам вернуться в свое командирское кресло.
   Бозонне сглотнул, затем бросил взгляд через плечо на двух солдат государственной безопасности, стоявших у входа на флагманский мостик. Несмотря на приказ Филидора об эвакуации, они и не думали покидать свои посты. Он начал открывать рот... пока не увидел в их глазах то же холодное презрение, что и в ответ.
   Он еще мгновение оглядывал флагманский мостик. Затем его плечи поникли, он повернулся и молча направился обратно к своему командирскому креслу.
  

* * *

   - Милорд, сенсоры сообщают о чем-то похожем на взрыв на борту "Гаммы-3".
   Адмирал Уайтхейвен поднял руку, прерывая разговор с капитаном Голдстейном, и повернулся к коммандеру Экклз.
   - Мы знаем, что это был за взрыв? - спросил он, машинально отыскивая глазами значки сил, которые БИЦ обозначил как "Бандит Гамма". Вокруг одного из них пульсировала темно-красная полоса. Он отметил, что это был один из супердредноутов.
   - Мы не можем точно подтвердить это, милорд, но это почти наверняка должен быть импеллерный отсек. На самом деле, возможно, даже не один. Судя по выбросу плазмы, они, возможно, потеряли все переднее кольцо.
   - Похоже, кто-то там не ведает, что творит, - сказал капитан Хантер, и Уайтхейвен резко фыркнул.
   - Вероятно, они не ведают, - сказал он. - Нет, если они правы. Я думаю...
   - Извините, милорд.
   - Да, Лаура?
   - Простите, что прерываю, милорд, но дроны также обнаружили что-то похожее на спасательные капсулы с "Гаммы-3".
   - Они покидают корабль? - глаза Уайтхейвена сузились. Были ли повреждения достаточно серьезными, чтобы на самом деле угрожать кораблю? Но Экклз покачала головой.
   - Нет, милорд. Их слишком мало.
   - Что, черт возьми, они из себя представляют? - начал капитан Хантер.
   - Есть что-нибудь от остальной "Гаммы"? - спросил Уайтхейвен у Экклз.
   - Нет, - начала она и замолчала. - Да, милорд! - поправилась она и удивленно посмотрела на него. - Мы видим спасательные капсулы и, по крайней мере, несколько небольших катеров с других тяжелых кораблей "Гаммы".
   - Сколько их?
   - Трудно сказать с такого расстояния, милорд. По крайней мере, до тех пор, пока не заработают транспондеры. По приблизительным подсчетам, это примерно двадцать процентов от предполагаемого объема загрузки спасательных капсул Дюкенов. В любом случае, я не думаю, что это может быть намного больше, хотя мы наблюдаем все больше небольших кораблей. Похоже, они запускают все эти корабли.
   - Понимаю.
   Уайтхейвен кивнул, затем повернулся обратно к капитану Хантеру и дисплею, соединяющему его с Голдстейном.
   - Дела обстоят еще хуже, чем я ожидал, - мрачно сказал он.
   - Милорд? - флаг-капитан приподнял бровь, и граф резко фыркнул.
   - Кто-то там только что смирился с тем, что не сможет сражаться с нами и выжить, - сказал он. - Я так же уверен, как и в том, что стою здесь, что, кто бы это ни был, он только что приказал своим кораблям снять весь необходимый персонал. Он пытается увести как можно больше своих людей подальше от наших прицелов. И, вероятно, пытается вывести свои маленькие корабли на поисково-спасательные работы после того, как ракеты перестанут летать.
   - Лаура сказала, что для этого не хватило спасательных капсул, - отметил капитан Хантер.
   - Да, это так. Но именно поэтому я и сказал, что ситуация будет становиться еще хуже. Кто бы это ни был, - он мотнул головой в сторону вражеских пиктограмм на главном экране, - он смирился с тем, что его корабли не смогут выжить... И он все равно будет сражаться. - Он посмотрел на своего флагманского капитана и начальника штаба. - Это чертовски отличается от того, что мы видели во время "Ответного удара Гаммы".
   - Все, на что он может надеяться, - это убить еще больше своих людей, - возразил Голдстейн. Не к анализу Уайтхейвена, а к размышлениям, которые могли привести к этому.
   - Это все, с чем он здесь справится, - тяжело вздохнул Уайтхейвен, - но, учитывая разницу в тоннаже между нами и хевами, истощение работает на них, даже при большой разнице. Каждый потерянный нами корабль ранит нас гораздо сильнее, чем каждый потерянный ими корабль ранит их самих. Если то, что, как я думаю, мы видим здесь, начнет происходить повсеместно, это будет больно. Чертовски больно.
   - Старт через восемь минут, милорд, - сказала Экклз.
  

* * *

   - Сколько еще? - тихо спросил Джонатан Камилл, стоя рядом с гражданином контр-адмиралом Эбоут и наблюдая, как приближающиеся мантикорские значки проносятся по экрану в направлении "Орбиты-1" и остальной части чудовищно превзойденного командования Эбоута.
   - Думаю, еще минута, - так же тихо ответил Эбоут. - Может быть, две, но я бы на это не рассчитывал.
   Камилл кивнул. Он рассеянно вытер капли пота со лба и Эбоут сделал вид, что ничего не заметил.
   Манти находились в системе почти двадцать пять минут. Их скорость превысила 5000 километров в секунду, а дальность до них снизилась до 7 586 000 километров. При этой геометрии мантикорские ракеты имели радиус действия почти в 7 700 000 километров, так что каждое подразделение командования обороны Сэмсона уже находилось в пределах их досягаемости. Эбоут знал, что они не будут долго ждать. Не тогда, когда они могли быть уверены, что ни один из обороняющихся кораблей не смог запустить свои гипергенераторы.
  

* * *

   - Точка старта через пятнадцать секунд, - объявила коммандер Экклз, и Уайтхейвен кивнул.
   Все сводится к этому, - подумал он.
   Часть его - большая часть - хотела подождать еще немного, но некоторые из более легких подразделений хевов - четыре эсминца и три легких крейсера - уже начали двигаться. Некоторым из их более крупных спутников не могло потребоваться много времени, чтобы последовать их примеру, и он все еще не мог знать наверняка о состоянии их гипергенераторов.
   И даже с такой дальности его ракетам потребовалось бы чуть меньше ста пятидесяти секунд, чтобы достичь своих целей. Две с половиной минуты, в течение которых некоторые из этих целей еще могут уйти в гипер.
   - Десять секунд, - тихо сказала Экклз. Затем...
   - Точка запуска!
  

* * *

   - Боже милостивый, - прошептала гражданка главстаршина Жеффруа.
   Ее взгляд метнулся к дисплею компьютера, наблюдая, как растут показания по мере того, как компьютеры оценивают огромное количество значков ракет. Это цунами устремилось к командованию обороны Сэмсона и оперативной группе 37 подобно Божьему проклятию, неуклонно разгоняясь с ускорением 441,3 км/с2, а затем...
   - По оценкам слежения, приближается минимум четыре тысячи - повторяю, четыре-ноль-ноль-ноль ракет. Время полета одна-четыре-восемь секунд, - объявил кто-то еще ее голосом.
  

* * *

   Генри Коста почувствовал что-то похожее на облегчение, когда манти, наконец, открыли огонь.
   Он сразу догадался, что они прибудут с большим количеством своих проклятых ракетных капсул, и неторопливое ускорение их тяжелых кораблей подтверждало эту первоначальную оценку. Теперь отвратительный поток алых значков, несущихся к его хрупкой команде, подтвердил это раз и навсегда.
   Ни за что на свете его корабли, его мужчины и женщины не смогли бы противостоять этому потопу. Он знал это. Но, по крайней мере, мучительное ожидание закончилось... или будет готово закончиться чуть более чем через две минуты.
   - Всем кораблям на связь, - сказал он.
   - Прямой эфир, - тихо ответил его офицер связи, и он повернулся к своему звукоснимателю.
   - Это гражданин... - Он сделал паузу. - Это вице-адмирал Коста, - сказал он. - Я горжусь всеми вами. Для меня было честью командовать вами. А теперь у нас есть работа, которую мы должны выполнить. Да пребудет со всеми вами Господь.
   Он еще мгновение вглядывался в звукосниматель, затем отключил связь и откинулся на спинку стула, смутно осознавая, что Бозонне всхлипывает. Даже сейчас краем сознания он размышлял о том, как бы отреагировали наблюдатели комитета на эту передачу, если бы они когда-нибудь узнали о ней. Но эта мысль была далекой, похороненной под его удивительно безмятежным спокойствием. Важно было то, что его люди знали.
   Что он сказал им.
   Он укрепил свой защитный кожух, готовясь встретить ракетный шторм бок о бок с ними.
  
   КЕВ "Принц Эдриэн"
   Система Мадрас
   19 августа 1906 г. э. р.
  
   - Итак, помимо ваших проблем с обслуживанием узлов, шаттлы в хорошем состоянии, Скотти?
   - Да, мэм, - ответил Скотти Тремэйн. - Бортовые системы только что прошли девяностошестичасовой цикл проверки и технического обслуживания на всех, кроме третьего шаттла - у него цикл смещен на двенадцать часов, но мы собираемся сократить его интервал, чтобы включить в календарь следующей проверки вместе с другими, - и Энвиро видит зеленые сигналы на всех них. Системы питания на шаттле один и катере "Космопехотинец-2" вот-вот будут готовы к вводу в эксплуатацию, но их диагностика выглядит хорошо, так что я не ожидаю никаких сюрпризов. Нас беспокоят узлы.
   Они с шефом Харкнессом стояли в крошечном кабинете Брэнди Болджео, и она посмотрела на планшет, который он вручил ей, когда они вошли.
   - Мы еще не полностью выбрали лимит на предусмотренное обновление ни по одному из них, - отметила она.
   - Да, мэм, - согласился Тремэйн. - Но мы приближаемся к этим лимитам, а ситуация с запасными частями не улучшается. Когда я понял, насколько мы близки, особенно на шаттле один, я справился у коммандера Тайсона о наличии свободных запчастей.
   Брэнди кивнула. Коммандер Ричард Тайсон был офицером материально-технического обеспечения на борту "Хуана Наварро", корабля технического обслуживания размером с супердредноут, базировавшегося в системе Мадрас в качестве ядра эскадры обслуживания Шестого флота. На самом деле им следовало бы иметь два таких корабля, но их было не так много, и военный флот все еще пытался наверстать упущенное время и серьезно сократившиеся запасы для технического обслуживания, вызванные длительной задержкой официального объявления войны.
   "Джонни", как его называли с разной степенью симпатии, работал на максимальной мощности, чтобы соответствовать требованиям Шестого флота, особенно в связи с ремонтом легких повреждений, которые получили супердредноуты "Кадьяк Максимус" и "Паладин" в Сэмсоне. Пять попаданий лазерных зарядов, рассеянных между ними, не причинили существенного вреда их тяжелобронированным корпусам, хотя такие же повреждения были бы совсем другой историей для чего-то столь хрупкого, как "Принц Эдриэн". Самым трудоемким ремонтом была замена двух элементов в гравитационном массиве "Паладина" номер два. Но восстановление работоспособности кораблей стены на полную мощность имело приоритет над другими, более мелкими обязанностями, и все больше и больше работы по техническому обслуживанию, которая должна была быть "работой верфей", ложилось на плечи инженерных отделов отдельных кораблей.
   Инженерных отделов, таких как на "Принце Эдриэне".
   Технически, лейтенанту Тремэйну не следовало обращаться непосредственно к Тайсону. Ему следовало сообщить о своих опасениях лейтенанту О'Брайену или Брэнди, а лейтенант-коммандеру Яйцеву следовало обсудить их с Тайсоном. Обращение напрямую таким образом, особенно по чисто информационному запросу, не нарушало никаких правил или формальных процедур, но к нему относились неодобрительно из-за того, что оно могло загромождать каналы связи и конвейеры подачи заявок. Последнее, что им было нужно, когда все были так перегружены работой, - это многочисленные или противоречивые запросы от разных офицеров на борту одного и того же корабля. В то же время, это была именно та инициатива, которой она ожидала от Тремэйна. Она постучала по планшету, переходя к следующей странице, и мысленно кивнула, обнаружив именно то, что ожидала.
   - Они так хорошо подготовлены? - спросила она, отрываясь от аккуратно составленных данных о готовности, которые собрал Тремэйн.
   - На данный момент, да, мэм. И, честно говоря, коммандер не думает, что в ближайшее время ситуация улучшится. - Тремэйн поморщился. - Я думаю, отчасти это из-за строительных программ, мэм. Плюс ремонт.
   Конечно, так оно и было, подумала Брэнди. Одним из первых мест, куда обратилось адмиралтейство, пока оно было занято ограблением Питера, чтобы заплатить Полу, была очередь на новое строительство. Поддержание в рабочем состоянии кораблей, которые уже были у них на вооружении и снабжались боеприпасами, было даже важнее, чем корабли, которые в настоящее время находятся в стадии строительства. Таким образом, запчасти, персонал и финансовые средства были переведены со строительных площадок на обслуживание уже действующих единиц. И во многих отношениях первоначальные успехи "Ответного удара Гамма" - не говоря уже о битвах при Хэнкоке, Ельцине и Сифорде - еще больше усугубили и без того серьезную проблему.
   Королевский флот Мантикоры захватил почти сорок хевенитских кораблей стены в неповрежденном или пригодном для ремонта состоянии, прежде чем адмирал Капарелли был вынужден приостановить операции. Около дюжины из них были переданы грейсонскому военно-космическому флоту, который остро нуждался в собственном ядре кораблей стены. Остальные уже стали - или все еще находились в процессе становления - желанным подкреплением для собственной боевой стены КФМ. К сожалению, даже те из них, которые были почти полностью целыми, требовали значительного переоснащения, чтобы сделать их совместимыми с существующими установками и практикой КФМ. Однако большинство из них также нуждались в ремонте - в некоторых случаях капитальном. Это фактически сделало, в некотором смысле, удачной задержку между окончанием "Ответного удара Гамма" и официальным объявлением войны, поскольку дало отчаянно перегруженным работой верфям время вернуть в строй больше призовых судов под мантикорскими флагами.
   Однако усилия, затраченные на их переоснащение, были еще одним отклонением от новых строительных программ, и это потребовало еще большего объема ресурсов военного флота на техническое обслуживание без каких-либо специальных ассигнований на их замену. Все это означало, что пройдет еще довольно много времени - вероятно, по крайней мере, еще один стандартный год - прежде чем корабельное бюро полностью восстановит баланс.
   И некоторые последствия этого были очевидны в декларации о запасных частях и предполагаемых сроках поставки, которыми коммандер Тайсон поделился с Тремэйном.
   - Хорошо. - Она подняла взгляд от планшета. - Я передам ваш отчет коммандеру Яйцеву. Почти уверена, что он одобрит вашу рекомендацию, и мы запросим достаточное количество запасных частей, чтобы полностью восстановить уровень запасов. Но, судя по этому, - она постучала по планшету, - мы все знаем, что у нас этого не получится.
   - Да, мэм, это так, - согласился Тремэйн с легкой гримасой, и Брэнди перевела взгляд на Харкнесса.
   - Могу я с уверенностью предположить, что вы внимательно следите за результатами диагностики, главстаршина?
   - Да, мэм, - ответил Харкнесс. - Все мои люди проинформированы о ситуации с запасными частями. Мы делаем все возможное, чтобы поддерживать работу наших систем, и наши техники чертовски хороши, простите за выражение. Но какими бы хорошими они ни были, правда в том, что, как говорит лейтенант, через пару стандартных месяцев мы начнем пропускать обязательную замену частей. Если, конечно, что-то не изменится.
   Гримаса Брэнди была менее легкой и значительно более кислой, чем у Тремэйна, но она кивнула. Даже за сравнительно короткое время, проведенное на борту "Принца Эдриэна", она обнаружила, что Хорас Харкнесс настолько компетентен, насколько предсказывал ее отец. И все это время он вел себя наилучшим образом. На самом деле, она обратила внимание на его послужной список, и, похоже, Хорас Харкнесс исправился. Одной мысли о новом Харкнессе, вероятно, было достаточно, чтобы привести в замешательство любого, кто знал старого Харкнесса, но не было и намека на его легендарную способность обходить ограничения официальных правил в отношении таких вещей, как азартные игры и алкогольные напитки на борту. Если уж на то пошло, у него не было ни одной драки с космопехотинцем за последние три стандартных года, что стало для него новым рекордом.
   Еще одна вещь, которую она узнала о нем, заключалась в том, что, хотя он и должен был знать, чья она дочь, он ни разу не подал виду, что знает. Все еще немного не в себе, да. Определенно. Но, вероятно, один из двух или трех самых сильных и способных главстаршин, которых она когда-либо встречала. Если он сказал, что "его люди" были на высоте положения, значит, они были на высоте положения. По крайней мере, настолько, насколько это было возможно, учитывая ситуацию с запасными частями.
   - Мэм, - сказал Тремэйн, - я понимаю, почему мы занимаемся этим делом. - Он указал на планшет на ее столе. - И понимаю, что у нас не было выбора. Но вы лучше знаете, чем мы, сколько времени потребуется, чтобы полностью восстановить работоспособность? Потому что, по правде говоря, я понятия не имею, и некоторые из наших сотрудников в отделе управления полетами спрашивают меня об этом. И не только они. Ганни Бэбкок вчера была в мастерской и уговаривала главстаршину поговорить об этом.
   - Бэбкок? - Брэнди приподняла бровь, затем посмотрела на Харкнесса. - Главный сержант?
   - Она ни капельки не жаловалась на это, мэм, - ответил Харкнесс. - Она просто немного... беспокоилась о долгосрочной работоспособности. Я имею в виду, заглядывая в будущее.
   - И это еще не проблема, Скотти? - спросила Брэнди, поворачиваясь к Тремэйну.
   - Нет, мэм. Еще нет. Но, если вы заметили, узлы катеров имеют более короткий жизненный цикл, чем у любого другого нашего малого судна. В основном, конечно, потому, что они используются чаще и в более сложных условиях. Я думаю, что майор Естаченко немного сократил количество тренировочных полетов, чтобы растянуть это время. Никто не говорил мне об этом наверняка, но расписание полетов определенно стало легче, чем было. И я думаю, что ганни беспокоится по этому поводу.
   - Вы хотите сказать, что считаете, будто майор Естаченко обеспокоен этим, а главный сержант Бэбкок, как отличный сержант, каковым она и является, высказывает свои опасения Харкнессу, чтобы он мог высказать их вам, чтобы вы могли донести их до меня, - сухо сказала Брэнди.
   - Ну, вообще-то, да, мэм, - признался Тремэйн. - Что не означает, что она не права.
   - Да, это так. - Брэнди кивнула, воздержавшись от упоминания о том, насколько хорошо они с Айрис Бэбкок знали друг друга. - На самом деле, это именно то, чем вы оба - все трое - должны заниматься. К сожалению, я не могу сообщить вам ничего из того, что коммандер Тайсон вам еще не рассказывал. Скажу, что мое знакомство с коммандером говорит о том, что его цифры практически точны. Это, пожалуй, все, что у меня есть.
   - Примерно так я и думал, мэм, - криво улыбнулся Тремэйн. - Просто...
   Коммуникатор на столе Брэнди звякнул, и она подняла палец, указывая на Тремэйна.
   - Запомните эту мысль, лейтенант, - сказала она и нажала на клавишу приема.
   Дисплей загорелся, и на нее посмотрел коммандер Карсон. - Добрый день, сэр, - сказала она. - Чем могу вам помочь?
   - Капитан хочет вас видеть, лейтенант, - сказал старпом.
   - Конечно, сэр. - Брэнди надеялась, что в ее голосе не прозвучала внезапная тревога. - Когда ему будет удобно?
   - Вообще-то, сейчас самое подходящее время, - ответил Карсон. - И, кстати, лейтенант, вы ни в чем не виноваты. На всякий случай, если вас это беспокоит. Хотя, конечно, - он широко улыбнулся, - ни один офицер, обладающий таким безупречным характером, как у вас, не смог бы этого сделать.
   - Нет, сэр. Конечно, нет. - Брэнди позволила себе улыбнуться в ответ, и он усмехнулся.
   - В таком случае, пожалуйста, явитесь в дневную каюту капитана Маккеона как можно скорее.
   - Конечно, сэр. - Брэнди взглянула на свой хронометр. - Вообще-то, на данный момент я почти закончила. Я могу быть у вас через десять минут, если вам удобно?
   - Это было бы просто идеально, на самом деле. Я передам ему, чтобы он ждал вас.
  

* * *

   - Лейтенант Болджео вызвана к капитану, - сказала Брэнди космопеху, стоявшему у люка каюты Маккеона.
   - Конечно, мэм. - Космопехотинец на мгновение напрягся, затем коснулся панели управления рядом с люком. - Лейтенант Болджео к капитану, - объявил он.
   - Входите, - ответил голос, и люк скользнул в сторону. Брэнди кивнула часовому и шагнула внутрь. Она начала вытягиваться по стойке "смирно", но капитан Маккеон махнул ей рукой.
   - Присаживайтесь, Брэнди, - пригласил он вместо этого, указывая на один из стульев перед своим столом, затем постучал по своему настольному устройству.
   - Да, сэр? - произнес голос.
   - Мне срочно нужен кофе и две чашки, Хайрам.
   - Сэр, тридцать минут назад я подал вам свежую порцию, - ответил старший стюард Бродзински.
   - И к чему вы клоните? То было тогда, а это сейчас. Кроме того, здесь лейтенант Болджео, и я уверен, что ей тоже не помешает чашечка кофе. Это, кстати, единственная причина, по которой я беспокою вас своей скромной просьбой.
   - Я в этом не сомневаюсь, - сухо ответил Бродзински. - Три минуты, сэр.
   - Ну, если вам нужно так много времени, - сказал Маккеон с широкой улыбкой.
   - Я не знаю, сэр. Когда я обдумал это, может быть, и пять.
   - Просто не забывай, кто подписывает твой отчет об эффективности, Хайрам, - усмехнулся Маккеон и отпустил клавишу, чтобы откинуться на спинку своего стула, а Брэнди устроилась на своем.
   - На случай, если коммандер Карсон еще не сказал вам этого, Брэнди, вы здесь не для того, чтобы я мог выразить вам свое недовольство. На самом деле, все наоборот. До сих пор я был полностью удовлетворен вашей работой на борту корабля, и коммандер Яйцев ставит вам очень высокие оценки. Которых, судя по работе отдела, вы полностью заслуживаете.
   - Спасибо, сэр.
   Ее охватило чувство удовлетворения. Она уже обнаружила, что Элистер Маккеон был одним из тех руководителей, которые считали, что поощрение успеха - лучший мотиватор, чем осуждение неудач. К тому же, насколько она могла судить, он никогда не произносил ложных похвал. Его люди должны были заслужить его одобрение, и это делало их еще более приятными - даже более ценными - когда они его получали.
   - Очевидно, что все наши отделы усердно работают, - продолжил Маккеон. - Правда в том, что инженерный отдел работает тяжелее всего, и все остальные зависят от инженерного отдела. Мы как раз собирались приступить к следующему плановому капитальному ремонту, когда в Хэнкоке и Ельцине все пошло прахом. Очевидно, - его тон был сухим, как пустыня, - мы пропустили срок. И, поверьте мне, я точно знаю, насколько низкой стала надежность некоторых наших систем.
   Брэнди серьезно кивнула, хотя и недоумевала, к чему все это клонится.
   - Управлять всем этим, одновременно удерживая все эти шары в воздухе, - непростая задача, - сказал капитан. - Коммандер Яйцев проделал выдающуюся работу, но всему есть предел. Причина, по которой я упоминаю об этом...
   Он замолчал, когда открылся люк, ведущий в буфетную Бродзински, старшего помощника стюарда, и оттуда появился он сам с подносом, на котором стояли графин со свежим кофе и две чашки. Он поставил свой поднос на край стола Маккеона, налил кофе в обе чашки, затем поднял крышку маленького контейнера со сливками, чтобы проверить уровень. Удовлетворенный увиденным, он закрыл его, забрал свой поднос и ушел. И все это без единого слова.
   Маккеон с усмешкой посмотрел ему вслед, затем налил изрядную порцию сливок и бросил в свою чашку кусочек сахара. Брэнди предпочитала черный кофе и уже знала, что Бродзински готовит его превосходно.
   Она с удовольствием отхлебнула, ожидая, пока Маккеон помешает в своей чашке, отложит ложку и сделает глоток из своей. Затем он снова посмотрел на нее.
   - Причина, по которой я упомянул, насколько тяжелой была работа коммандера Яйцева, заключается в том, что коммандер покидает корабль.
   Брэнди выпрямилась на стуле, широко раскрыв глаза от удивления. Она впервые слышала о чем-то подобном, и в глазах капитана Маккеона было что-то такое, что-то вроде...  возможно, печали.
   - Могу я спросить, почему, сэр?
   - Возможно. Я знаю, что вы встречались с его женой, так что знаете, что она тоже из военного флота. Возможно, не знаете, что лейтенант-коммандер Яйцева работает на верфях "Вулкана"
   Он помолчал, подняв брови, и Брэнди кивнула. Станция флота "Вулкан" вращалась вокруг Сфинкса, а не Мантикоры, но она была такой же большой - и оживленной - как и "Гефест".
   - Вообще-то, я знала об этом, сэр. Она работала с моим отцом над парой проектов.
   - Ну, на борту "Вулкана" произошел несчастный случай, - тяжело вздохнул Маккеон. - Это всего лишь одна из тех ситуаций, когда все стараются изо всех сил. Похоже, что один из пилотов строительного шаттла неправильно рассчитал свой подход, но мы никогда не узнаем наверняка. У него ничего не получилось, и черный ящик невозможно было восстановить.
   Глаза Брэнди расширились. Бортовые самописцы малых кораблей КФМ были спроектированы таким образом, чтобы они могли работать в экстремальных условиях. Любая авария, способная вывести из строя один из них, должна была быть... значительным событием.
   - В результате столкновения был выведен из строя целый строительный отсек, предназначенный для "Доминиона", одного из новых кораблей класса "Грифон", - продолжил Маккеон, словно подтверждая свои собственные мысли. - Тридцать семь погибших, девятнадцать раненых, и во многих отношениях все так же плохо - хотя, по человеческим меркам, это намного менее болезненно - дата завершения строительства "Доминиона" перенесена, по крайней мере, на пару стандартных месяцев. Скорее всего, на три или четыре.
   Брэнди поморщилась.
   - Лейтенант-коммандер Яйцева находится среди раненых. - Маккеон сделал паузу, заставил себя сделать глоток кофе, затем поставил чашку обратно. - На самом деле, она очень серьезно ранена. В течение первых нескольких дней врачи думали, что она не выживет, и, по самым приблизительным оценкам, она проведет на курсах реабилитации как минимум семь или восемь месяцев. Я думаю, у вас был свой собственный небольшой опыт в этом?
   - Можно и так сказать, сэр. И мне действительно жаль слышать, что она пострадала, но могу сказать вам по своему "опыту", что Бэссингфорд делает очень, очень хорошую работу.
   - Знаю. Но у Яйцевых трое маленьких детей - старшему всего около двенадцати, - и у них не очень много родственников. Поэтому, как только я услышал о происшедшем, то сразу сообщил коммандеру и немедленно разрешил ему вернуться в Звездное королевство, чтобы он повидался со своей семьей.
   Брэнди кивнула. Некоторые капитаны, особенно учитывая нынешние обстоятельства, вряд ли захотели бы расстаться с инженером такого уровня, как Кирилл Яйцев, если только им не выкрутить руки. Она нисколько не удивилась, что Маккеон не был одним из них. Это было ее первой мыслью. Но потом она поняла, что капитан еще глубже откинулся на спинку стула и смотрит на нее, приподняв одну бровь. Почему же?..
   Затем монета упала. Конечно. Если Яйцев уходил, очевидно, кто-то должен был его заменить, и, вероятно, потребовалось бы не менее пары недель, чтобы найти кого-то в таких обстоятельствах. До тех пор, пока они этого не сделают, обязанности Яйцева будут лежать на некоей Брэнди Болджео.
   - Я понимаю, сэр, - сказала она. - И сделаю все возможное, чтобы занять его место, пока не прибудет замена.
   - Что ж, именно по этой причине я и хотел поговорить с вами, - сказал Маккеон.
   - Прошу прощения, сэр?
   - Насчет замены, - уточнил капитан. - Судя по тому, как обстоят дела сейчас, ее не будет.
   - Сэр? - Брэнди осознала, что сидит очень прямо на своем стуле.
   - Я же сказал, что ее не будет. - Маккеон пожал плечами. - Я говорил и с капитаном Бернардо, и с капитаном Хантером. Они согласны со мной в том, что коммандера Яйцева необходимо вернуть в Звездное королевство как можно скорее, учитывая сложившиеся обстоятельства. Однако они сказали мне, что может пройти несколько недель, прежде чем смогут найти мне замену для него.
   Он помолчал, приподняв бровь.
   - Я, конечно, постараюсь удержать оборону, пока... - начала Брэнди, но он прервал ее взмахом руки.
   - Как я уже говорил, они сказали мне, что это может занять несколько недель, - сказал он. - И я сказал им, что все будет в порядке. Что я могу подождать, пока они не найдут мне нового заместителя инженера, потому что я полностью удовлетворен тем главным инженером, который у меня уже есть. Вами.
   Глаза Брэнди расширились. Главный инженер? В ее возрасте? После того, как она так долго пробыла на берегу? Когда она пробыла на борту "Принца Эдриэна" всего три месяца?!
   - Я ценю это, сэр, - сказала она, - но вы...?
   - Да, я уверен, - снова перебил он. - Я знаю, что вы недавно на борту, но Кирилл очень высокого мнения о вас. Он ни секунды не колебался, когда я спросил, можете ли вы занять это место. Что, могу добавить, только подтвердило мое собственное впечатление и мои собственные склонности. Я знаю, что вы слишком молоды для этой должности, и уверен, что, получив назначение на эту должность, вы вызовете удивление у некоторых сотрудников бюро по кадрам. Если уж на то пошло, учитывая то, что я только что сказал о легких обязанностях - или, скорее, об их отсутствии, - я не предлагаю вам никаких легких обязанностей, лейтенант. С другой стороны, я уверен в вашей способности справиться с ними. И до тех пор, пока вы сможете и будете стараться, это место ваше. Справедливо?
   - Более чем справедливо, сэр, - твердо сказала Брэнди. - И я обещаю, что выложусь, как только смогу.
   - Никогда в этом не сомневался, - сказал Маккеон. - Если бы я это сделал, вы бы не получили это место. Итак, шеф, полагаю, вам следует вернуться в свою мастерскую.
   - Думаю, мне следует это сделать, сэр. В любом случае, мне нужно поговорить с коммандером.
   - Он сейчас на борту флагмана, занимается организацией транспортировки. "Данделион" отправляется в родную систему менее чем через три часа, и я хочу, чтобы он был на борту. Так что я не уверен, что у вас будет время для этого разговора.
   - Да, сэр.
   Брэнди надеялась, что ее голос звучал так уверенно, как ей хотелось. И правда заключалась в том, что Яйцев позаботился о том, чтобы и она, и лейтенант О'Брайен были в курсе всех операций своего отдела. В чем она была менее уверена, так это в том, что уделила достаточно внимания его инструктажам.
   - Уверен, что у вас все получится, лейтенант, - сказал ей капитан, и в улыбке, которой он одарил ее, возможно, был едва заметный оттенок лукавства. - И, тем не менее, полагаю, мне следует отпустить вас, чтобы вы начали работать.
   - Конечно, сэр. - Брэнди сделала глубокий вдох, поставила чашку на его стол и встала. - Разрешите удалиться, сэр?
   - Разрешаю, лейтенант Болджео. - Улыбка Маккеона стала намного шире. - Давайте перейдем к делу, шеф.
  
   Система Мэтиас
   1 октября 1906 г. э. р.
  
   - Альфа-переход... сейчас.
   Граф Уайтхейвен подумал, что в объявлении лейтенанта Салданьи не было необходимости, учитывая приступ тошноты, который всегда сопровождал даже самый мягкий переход в нормальное пространство. Несмотря на это, стандартная процедура все равно требовала, чтобы его астронавигатор объявила об этом. Просто на тот случай, если кто-то не заметил, предположил он.
   - Азимут звезды системы ноль-ноль-девять, ноль-ноль-семь. - В профессиональном тоне Салданьи, когда она делала следующее объявление, сквозило явное удовлетворение. - Дальность полета до гиперграницы семь-ноль световых минут. Текущая скорость в обычном пространстве -один-четыре-четыре-пять километров в секунду.
   - Очень хорошо! - сказал Уайтхейвен. - Начинаем разгон.
   - Есть, милорд, - ответила Салданья, пробегая пальцами по панели управления. - Начинаем разгон... сейчас.
   - Намного спокойнее, чем Сэмсон или Уэлладэй, милорд, - с кривой улыбкой заметил капитан Хантер, стоя за плечом Уайтхейвена.
   - В этом-то и заключается идея, - ответил граф. - Ну, это и еще то, что заставляет ублюдков гадать.
   Хантер кивнул, и они вдвоем стали наблюдать за тем, как Шестой флот начал неуклонно ускоряться к звезде G4 системы Мэтиас. С такого расстояния это было всего лишь крошечное, едва заметное пятнышко света, и это тоже было частью плана.
   Мэтиас стал третьей целью, по которой Шестой флот нанес удар менее чем за три месяца с момента возобновления королевским флотом Мантикоры наступательных операций. Четвертый флот адмирала Кьюзак был почти так же занят на противоположной стороне Звезды Тревора, и Уайтхейвен надеялся, что хевы обратили на это внимание. В отличие от Сэмсона, который был не более чем передовой базой материально-технического обеспечения, или Уэлладэя, который обеспечивал базирование всего лишь пары эскадр легких крейсеров, Мэтиас был важной базой флота. Все еще намного меньше, чем массивная база хевенитов, охраняющая Звезду Тревора, но достаточно большая, чтобы поддерживать основные оперативные группы. Однако, согласно последним разведывательным сводкам коммандера О'Хэнлона и отчетам о разведке из РУФ, в данный момент в системе не должно было находиться ни одной из этих крупных оперативных групп, хотя он и не мог быть в этом уверен. Но она по-прежнему представляла собой важный узел в укреплениях Звезды Тревора. Хотелось бы надеяться, что ее потерю они не смогут проигнорировать.
   И если Уайтхейвену особенно повезет, то эти разведывательные сводки и отчеты разведчиков были неверными. Он бы с удовольствием поймал в Мэтиасе две или три эскадры кораблей стены хевенитов!
   На самом деле, черт возьми, я бы с удовольствием поймал их где угодно! - подумал он. - Нам просто повезло, что мы застали Косту в Сэмсоне, и победа над четырьмя супердредноутами была чертовски выгодным призом, хотя все, что мы ожидали, - это линкоры. Но мне действительно не нравится, как чертовски скромно они ведут себя в бою. Особенно учитывая то, как их люди стоят на ногах и сражаются, даже когда все должны знать, что они в полной заднице. Мы знаем, что у них где-то прячется чертовски мощная стена, но где?
   Никто не знал, и это беспокоило его... и очень сильно, потому что больше всего на свете он хотел разрушить эту стену до того, как она - и особенно ее офицеры - будут хоть немного подготовлены должным образом. Но где, черт возьми, это было? Он свирепо нахмурился, глядя на свой экран, в то время как его собственные корабли стены и элементы их заслона медленно приближались к Мэтиасу, но экран не давал ответа на его животрепещущий вопрос. И не дал бы, пока Шестой флот не подошел бы намного ближе.
   На этот раз он продвинулся в своем альфа-переходе гораздо дальше, чем в предыдущих атаках. Как и объявила Салданья, Шестой флот находился в семидесяти световых минутах от гиперграницы системы и более чем в восьмидесяти трех от Смарагденио, единственной обитаемой планеты системы, что означало, что он находился на расстоянии более девяноста световых минут от звезды системы. Фактически, только Паговойно, самая удаленная ледяная планета системы, находилась за его кормой.
   Чтобы обнаружить такое постепенное перемещение на столь огромном расстоянии от Смарагденио, потребовались бы гораздо более чувствительные системы, чем те, которые, по оценкам РУФ, были предоставлены базе флота Мэтиас. Обнаружить импеллерные клинья, прикрытые мантикорскими стелс-системами, будет еще сложнее - по крайней мере, на таком расстоянии - так что, если все пойдет по плану, никто не заметит его приближения, пока не станет слишком поздно.
   Если все пойдет по плану.
   - Задействуйте беспилотники, - сказал он.
   - Запускаю беспилотники, так точно, милорд, - ответила коммандер Экклз, и световые сигналы полудюжины разведывательных беспилотников ускорились, отделяясь от своих кораблей-носителей, рассредоточиваясь, прежде чем взять курс на Мэтиас. Их ускорение составляло почти пятнадцать тысяч g, что в шестьдесят раз превышало ускорение звездолетов Шестого флота, но их импеллерные характеристики были одновременно крошечными и невероятно незаметными, и они разгонялись всего пятнадцать минут. В этот момент их скорость относительно пункта назначения составит 133 830 километров в секунду, что составляет сорок пять процентов скорости света. Они все еще будут находиться на расстоянии более светового часа от гиперграницы, когда их двигатели отключатся, так что им потребуется еще два с половиной часа, чтобы достичь ее, но они также будут практически невидимы для любых ожидающих пассивных сенсоров.
   Он наблюдал за графиком еще несколько минут, затем выпрямился.
   - Я вижу, что скоро обеденное время, - сказал он, - а я что-то проголодался. Пообедаете со мной, Байрон?
   - Конечно, милорд, - ответил капитан Хантер таким же небрежным тоном, и Уайтхейвен посмотрел на хрупкую молодую женщину с каштановыми волосами, терпеливо и внимательно стоявшую рядом с ним.
   - Свяжитесь с капитаном Голдстейном, Лори, - сказал он. - Передайте ему мои наилучшие пожелания и пригласите его присоединиться ко мне и начальнику штаба в моей столовой.
   - Конечно, милорд, - ответила флаг-лейтенант.
   - Спасибо. - Уайтхейвен кивнул, затем слегка улыбнулся. - И вы тоже приглашены, - сказал он ей. - Уверен, что мы сможем найти для вас какое-нибудь обременительное занятие.
   - Я ни на секунду в этом не сомневаюсь, милорд, - торжественно сказала ему лейтенант Баррера, и он фыркнул от смеха, прежде чем они с Хантером направились к люку флагманского мостика.
  

* * *

   - Флагман докладывает о первой передаче с разведывательных дронов, шкипер, - сказал лейтенант-коммандер Чен. - Только что пришло сообщение с "Цирцеи".
   - А? - Элистер Маккеон развернул свое командирское кресло к пульту тактического офицера. - И что же мы, по-видимому, обнаружили?
   Шестому флоту потребовалось почти три с половиной часа, чтобы развить скорость до 34 542 км/с, поскольку его замедляли ракетные капсулы, которые тащились на буксире за всеми его подразделениями, включая на этот раз эскадру крейсеров 33, но не эсминцы десантной флотилии 17, которая была добавлена в боевой порядок Уайтхейвена всего месяц назад. За это время он преодолел всего 242 915 000 километров, так что расстояние до гиперграницы Мэтиаса все еще составляло более пятидесяти шести световых минут, но более быстрые разведывательные дроны прошли этот предел более чем на час раньше. Их превосходные пассивные сенсоры исследовали платформы базы флота "Мэтиас", вращающиеся на орбите Смарагденио, в мельчайших деталях, затем использовали высокоточные направленные лазеры связи, чтобы передать свои результаты "Королеве Кейтрин", чьи столь же высокоточные и гораздо более дальнобойные остронаправленные лазеры передали эту информацию на подчиненные ей флагманы, такие как КЕВ "Цирцея".
   Этим данным на скорости света потребовалось пятьдесят шесть минут, чтобы достичь Шестого флота, что было немного неприятно, учитывая, что КФМ, в отличие от любого другого флота, действительно обладал сверхсветовой связью. Беспилотники могли бы передать эти данные менее чем за пятьдесят две секунды, если бы им разрешили ее использовать, но система сверхсветовой связи все еще находилась в зачаточном состоянии. Пропускная способность оставалась очень ограниченной, поэтому, хотя скорость передачи была выше световой, скорость генерации сообщений была довольно низкой. Более того, гравитационные импульсы, которые использовала система, невозможно было скрыть. Насколько они знали, хевы даже не подозревали - пока - о существовании этой системы, но в конце концов, если они продолжат улавливать "случайные" гравитационные импульсы и начнут складывать два и два вместе, они это сделают. В связи с этим, согласно действующему приказу, они должны были использоваться только в случае крайней необходимости. Но здесь этого не было.
   - Боюсь, не так много, как мы надеялись, - сказал Чен, изучая на своем дисплее результаты, переданные с флагманского корабля крейсерской эскадры 33. Он ввел команду и вывел те же данные на главный экран. - Похоже, со времени нашего последнего облета они усилились еще одной эскадрой линкоров, - продолжил он, - но нет никаких признаков кораблей стены.
   - Черт возьми, шкипер! - пробормотал Лев Карсон. - Где они, черт возьми?
   - Значит, теперь мы возвращаемся к тому, что "ваш капитан знает все", не так ли? - Маккеон ответил немного раздраженно, затем поморщился. - На самом деле, не знаю. Но должен согласиться с адмиралом Уайтхейвеном. Чем больше времени у нас уйдет на то, чтобы найти их, тем больнее будет, когда мы наконец это сделаем.
   - Именно об этом я и думал, - проворчал Карсон. - С чертовыми бесцеремонными ублюдками-хевенитами, должно быть, непросто, не так ли?
   Маккеон фыркнул с кислой усмешкой, изучая аккуратные столбцы данных.
   Согласно данным беспилотников, базу флота на орбите Смарагденио сопровождали восемнадцать линкоров и пара дюжин легких крейсеров и эсминцев, но, как и сказал Чен, ни одного корабля стены. Это было прискорбно. Лишить хевов еще восемнадцати линкоров было бы в высшей степени целесообразно, но у тех было почти четыреста этих проклятых штуковин. Фактически, хевы были единственным первоклассным флотом, который все еще строил их, и даже они строили их не для использования в боевых действиях. Это были корабли территориальной обороны, достаточно дешевые для того, чтобы их можно было строить в большом количестве, а затем использовать для прикрытия тыловых районов Народной республики.
   И для подавления любого местного стремления к независимости, кисло напомнил он себе.
   Их стоило бы убрать из боевого порядка хевов, но каждый из них был вдвое меньше супердредноута и обладал примерно четвертой частью боевой мощи. И ему не нравился тот факт, что они укрепляли такую базу, как Мэтиас - едва ли жизненно важную для их выживания, но значительно более важную, чем где-нибудь вроде Сэмсона, - линкорами, а не кораблями стены. Если это вообще стоило того, чтобы усилить, то они должны были усилить что-то, что действительно могло бы изменить ситуацию. Очевидно, они приберегали эти корабли стены для чего-то более важного. Как защита самой Звезды Тревора.
   Что ж, утешал он себя, если мы будем продолжать вгрызаться в их периметр достаточно долго, им придется начать отводить часть тяжелой группировки, выводя проклятых защитников стены туда, где мы сможем до них добраться. Во всяком случае, таков был план.
   - Интересно, что с их импеллерными узлами, - сказал он вслух, и Чен пожал плечами.
   - Невозможно сказать, пока птички не подлетят еще ближе, сэр. Если бы я был любителем поспорить, я бы сказал, что их конденсаторы в двигательном отсеке, вероятно, заряжены. Мои, черт возьми, были бы такими.
   - Есть старая поговорка об обожженных руках, не так ли? - заметил Маккеон.
   - Их вроде как подпалили в Сэмсоне и Уэлладэе, не так ли, сэр? - Чен ответил с ухмылкой.
   - И они снова попадут под обстрел примерно через, - коммандер Карсон посмотрел на дисплей, - шесть часов. На самом деле, - он оглянулся на Маккеона с мрачной улыбкой, - они обгорят до костей, шкипер.
  

* * *

   - Через тридцать секунд будем на гипергранице, милорд, - объявила лейтенант Салданья, и Уайтхейвен кивнул.
   Шестой флот прекратил ускорение пятьдесят две минуты назад. Его скорость достигла 70 640 километров в секунду, что чуть меньше двадцати пяти процентов скорости света, но активных импеллерных признаков, которые могли бы их выдать, больше не было, все активные сенсорные системы были отключены, а маскировочные поля были задействованы. Они не могли избежать каких-то электронных утечек, и с этого момента вероятность обнаружения неуклонно возрастала, несмотря на их осторожное приближение, но в идеале их никто не должен был увидеть еще в течение сорока минут... В тот момент, когда он намеревался потребовать их сдачи.
   С чисто хладнокровной тактической точки зрения, было бы еще лучше пройти весь путь до зоны действия мощных ракет, прежде чем выдавать свое присутствие. К сожалению, если у хевенитских линкоров и были горячие узлы - а они, черт возьми, должны были, после Сэмсона и Уэлладэя, - они могли поднять свои клинья не более чем за пятнадцать-двадцать минут, в зависимости от квалификации их инженерного персонала. Хуже того, при его нынешней скорости он преодолеет всю дистанцию полета ракеты менее чем за пять минут. Этого времени хватало всего на восемь залпов из его внутренних пусковых установок, прежде чем они выйдут за пределы досягаемости. После этого потребовалось бы несколько часов, чтобы сбросить скорость до нуля, а затем снова приблизиться к планете, даже используя длительный маневр. А это, в свою очередь, означало, что любое мобильное подразделение, которое не было слишком сильно повреждено в результате катаклизма, чтобы двигаться в течение этого пятиминутного периода, успело бы скрыться задолго до того, как Шестой флот смог бы что-либо предпринять.
   Он бы дал этим хевенитским шкиперам один шанс спасти жизни своих людей. Опыт Сэмсона и Уэлладэя подсказывал, что их "народные комиссары" не позволили бы им принять такой шанс, несмотря на тот факт, что под небесами Божьими эти боевые корабли не смогли бы выжить даже в мимолетном столкновении с его боевой стеной. Он ненавидел это, но не так сильно, как если бы позволил всем этим кораблям ускользнуть, чтобы убить других мантикорцев в какой-нибудь будущей битве. Он никогда не сомневался, что пропагандисты хевов подыграют его "хладнокровным, циничным, невыполнимым" требованиям и проигнорируют тот факт, что их уполномоченные предпочли отклонить их, и это ему тоже не нравилось. Но не его Звездное королевство начало эту войну, а Народная республика Хевен. Так что, да, он даст этим капитанам шанс, по крайней мере, попытаться спасти своих людей.
   И если бы этот шанс был упущен, он, не задумываясь, уничтожил бы все эти корабли до единого.
  

* * *

   - Выключите этот проклятый шум! - рявкнул гражданин генерал-майор Джонатан Гарридо.
   Резкий, атональный вой, который вызвал его на командную палубу "Мэтиаса Альфы", затих, и он перевел взгляд на гражданина полковника Спенсера Блэйра, своего оперативного офицера, который опередил его на командной палубе секунд на пятнадцать.
   - Насколько все плохо?
   - Хуже некуда, гражданин генерал-майор, - ответил Блэйр. - Если бы мы обнаружили их раньше, возможно, смогли бы что-то с этим сделать, но на данный момент? - Он пожал плечами с горечью на лице. - Все, что мы можем сделать сейчас, это дождаться удара.
   - И почему мы не обнаружили их раньше? - потребовал народный комиссар Теймури.
   - Отличный вопрос, - согласился Гарридо. - Возможно, вы соблаговолите ответить на него, гражданин коммандер? - добавил он ядовитым тоном, когда они с Теймури повернулись и уставились на единственного офицера флота в штабе Гарридо.
   Потому что манти знают, что, черт возьми, они делают, а вы, идиоты, этого не знаете, - гражданин коммандер Элихио Сэмпер очень осторожно не произнес этого вслух. Честность такого рода может оказаться фатальной.
   Гражданка контр-адмирал Челси Симмонс, которая еще пять месяцев назад командовала базой народного флота в Мэтиасе, была уволена и отозвана домой по подозрению в "ненадежности". Практически весь ее персонал был отозван вместе с ней и "препровожден" домой в Новый Париж хорошо вооруженным отрядом государственной безопасности.
   С тех пор никто в Мэтиасе не слышал ни слова ни о них, и Сэмпер знал, что никто и не услышит.
   Это было бы уже само по себе плохо, но главной причиной, по которой комитет общественного спасения усомнился в надежности Симмонс, были отчеты гражданина генерал-майора Гарридо, который командовал оккупационными силами и силами безопасности, следившими за тем, чтобы Республика Смарагденио помнила о своем месте, и его народного комиссара. И поскольку комитет нисколько не сомневался в преданности Гарридо, он не видел причин, по которым ему не следовало бы принять его собственное скромное предложение и назначить его непосредственным командующим силами флота системы Мэтиас. Тот факт, что он абсолютно ничего не знал о войне в космосе, ни на секунду не поколебал их, когда они дали ему это место.
   И в процессе этого они назначили гражданина коммандера Сэмпера на работу, от которой он не смог отказаться, о чем чертовски жалел.
   Теперь он повернулся лицом к Гарридо и Теймури, на его лице читалось уважение.
   - Гражданин генерал-майор, я сожалею, но они, должно быть, выполнили свой альфа-переход далеко за пределами радиуса обнаружения.
   - Действительно? - язвительно спросил Теймури. - И почему вы так уверены в этой... удобной причине, по которой система слежения не заметила их, гражданин коммандер?
   - Я должен предположить, что они буксируют ракетные капсулы, сэр, - ответил Сэмпер. - Это соответствует всему, что мы видели в их тактике до сих пор. Если предположить, что это так, то их максимальное ускорение не может превышать двухсот пятидесяти g, но тем не менее они движутся со скоростью почти семьдесят одна тысяча километров в секунду. Это говорит о том, что они, должно быть, разгонялись не менее восьми часов после перехода, прежде чем отключили импеллеры и стали невидимыми. Невозможно определить, как долго они двигались по баллистической траектории, но я бы предположил, что они, вероятно, находились на расстоянии не менее восьмидесяти или девяноста световых минут от орбиты Смарагденио. Наши пассивные системы просто не в состоянии обнаружить относительно постепенное перемещение на таком расстоянии. Нам было бы трудно заметить и отследить даже активный импеллерный клин на расстоянии более сорока пяти световых минут, даже без включенных мантикорских систем скрытности. А как только они перешли на бесшумный режим, исчезли даже следы, и нашим пассивным сенсорам стало не с чем работать.
   Он сохранял свой тон ровным, основанным на фактах, и воздержался от упоминания того, что, несмотря на то, что это был первый звездолет манти, который они видели, только пускающий слюни идиот - каким, очевидно, не был ни один офицер флагманского корабля манти - не смог бы выслать передовой отряд разведывательных дронов... которые также были пропущены пассивными системами.
   Челюсть Гарридо заходила из стороны в сторону, пока он переваривал ответ Сэмпера. Судя по выражению его лица, он хотел возложить личную ответственность на гражданина коммандера за то, что тот каким-то образом раньше не заметил приближающихся мантикорцев.
   - А как насчет ваших активных сенсорных систем? - потребовал ответа Теймури, и Сэмпер стиснул зубы. - Почему они не обнаружили этих... людей раньше?
   - Потому что, народный комиссар, - сказал гражданин коммандер, как только убедился, что владеет своим тоном, - они все еще слишком далеко, чтобы какая-либо активная система могла получить от них ответный сигнал. Это, - он махнул рукой в сторону схемы, - на данный момент выдается исключительно нашими пассивными датчиками. И, честно говоря, - продолжил он немного дерзко, - тот факт, что мы вообще их обнаружили, был скорее удачей, чем чем-либо еще. Их клинья опущены, а их стелс-системы подавляют любые электронные излучения, что не позволяет работать даже нашим пассивным антеннам. Мы обнаружили их только потому, что одна из наших оптических платформ смотрела точно в нужном направлении, когда они заблокировали Паговойно, и это было то, что я могу назвать событием с очень низкой вероятностью.
   Теймури снова открыл рот, но Гарридо поднял руку. - Я согласен с вами, Арнольд, что было бы гораздо лучше обнаружить их раньше, - сказал он, - но думаю, что гражданин коммандер, вероятно, прав.
   Теймури сердито посмотрел на гражданина генерал-майора, но только на мгновение. Очень немногие из нынешних военных офицеров Народной республики осмелились бы поправлять своих политических руководителей, а тем более противоречить им. У Гарридо было достаточно друзей в достаточно высоких кругах, чтобы Теймури, который, честно говоря, в целом был с ним согласен, признал неразумность чрезмерного рвения в его случае.
   - Сейчас важно то, что мы с этим делаем, - продолжил Гарридо. - Спенсер?
   - Мы уже предупредили гражданку контр-адмирала Дитц и гражданку контр-адмирала Линтон, - ответил гражданин полковник, - и вооруженные платформы готовы к действию. Системы наступательного вооружения должны быть подключены в течение следующих десяти минут. По рекомендации гражданина коммандера Сэмпера, мы пока не вводим в действие наши системы противоракетной обороны.
   - Почему нет? - Теймури набросился на него.
   Сэмпер заметил, что в глазах Блэйра промелькнуло раздражение. Что ж, гражданин полковник, может, и не был офицером военного флота, но даже офицеры космопехоты понимали важность контроля выбросов.
   Жаль, что народные комиссары этого не понимали.
   Гражданин коммандер начал открывать рот, но Блэйр опередил его.
   - Потому что, сэр, - сказал гражданин полковник более сдержанно, чем он обычно позволял себе, обращаясь к Теймури, - в тот момент, когда мы полностью приведем в действие наши оборонительные системы, они активируют свои подсистемы слежения и управления огнем. Это преимущественно активные подсистемы, и в тот момент, когда они начнут излучать, манти поймут, что мы их обнаружили. Чем дольше мы сможем держать их в неведении, тем лучше.
   Теймури вспыхнул, но, по крайней мере, у него хватило здравого смысла не огрызаться на гражданина полковника. По крайней мере, на данный момент.
   - А как насчет боевых кораблей, гражданин коммандер? - голос Гарридо звучал, по крайней мере, чуть менее воинственно, и Сэмпер недовольно поморщился.
   - Хорошая новость в том, что манти при их нынешней скорости находятся в шестнадцати минутах от зоны атаки, и у большинства наших кораблей должно быть время, чтобы поднять свои клинья и боковые стены до этого, гражданин генерал-майор. - Лучше не упоминать, что высококвалифицированный инженерный персонал мог бы вывести все линкоры в состояние боевой готовности с предупреждением всего за шестнадцать минут. - Если они смогут, они будут настолько боеготовы, насколько это возможно. Но, боюсь, правда в том, что это мало что изменит. Только не против такой огневой мощи. Всегда есть определенная степень неопределенности, связанная с пассивными датчиками, но если оценки БИЦ по типу точны, мы наблюдаем по меньшей мере двадцать четыре корабля стены, плюс заслон из крейсеров и линкоров и по меньшей мере дюжину эсминцев. У гражданки контр-адмирала Дитц и гражданки контр-адмирала Линтон на двоих всего восемнадцать линкоров и девять легких крейсеров.
   - Тогда им просто придется сделать все, что в их силах, - резко сказал Теймури.
   - Конечно, они это сделают, сэр, - согласился Сэмпер. - И я уверен, что они сделают все, что в их силах в данных обстоятельствах. Я думаю, что, скорее всего, эти люди понесут свои собственные потери, - на самом деле, он сомневался, что у них было много шансов на это, - и, как подчеркивают в Октагоне, истощение работает в нашу пользу. Но я был бы не совсем честен, если бы сказал, что у нас есть хоть какая-то надежда на успешную защиту системы.
   Теймури выглядел как человек, который только что попробовал что-то гнилое, но даже ему пришлось признать очевидную правоту этого утверждения.
  

* * *

   - Мы приближаемся к цели, милорд, - сказал лейтенант-коммандер Гренер, и Хэмиш Эликсандер кивнул в ответ на напоминание офицера связи.
   - Тогда, я полагаю, нам следует продолжить и отправить это, Шон, - сказал он.
   - Да, да, милорд. Передача через... двадцать секунд.
   Уайтхейвен снова кивнул и откинулся на спинку своего командирского кресла. Он заранее записал сообщение, которое собирался передать Гренер. На самом деле, он записал его во второй раз, просмотрев первый дубль, потому что хотел увидеть его сам, убедиться, что там написано именно то, что он хотел, прежде чем отправить запись в путь.
   Шестой флот вернулся в нормальное пространство чуть более девяти с половиной часов назад, и гиперграница системы находилась в 167 416 000 километрах за кормой. Расстояние до орбиты Смарагденио пока еще составляло 3,9 световых минуты, но при текущей скорости его кораблей дальность полета ракет значительно превышала 19 600 000 километров, и они достигнут этой дальности всего за двенадцать минут. Если хевы действительно еще не обнаружили их, то даже у мантикорских инженерных бригад было бы слишком мало времени, чтобы поднять клинья.
   - Начинаю передачу, - сказал Гренер, и записанное сообщение Уайтхейвена появилось на дисплее ретранслятора, развернутого в его командирском кресле.
   - Я адмирал Уайтхейвен, королевский флот Мантикоры, - бесстрастно произнесло его изображение, - и это сообщение адресовано командующему всеми силами Хевена в системе Мэтиас. Корабли под моим командованием выступят против ваших звездолетов через двенадцать минут. Ваши корабли не выдержат ракетного обстрела. Однако у меня не больше желания убивать людей, чем у любого другого здравомыслящего человека, поэтому я предлагаю вам единственную возможность сохранить жизни ваших людей. Мои разведывательные дроны постоянно наблюдают за вашими кораблями и базами. У вас есть пять минут с момента получения этого сообщения, чтобы вывести из строя свои корабли, уничтожив их импеллерные отсеки. Любой корабль, который произведет аварийный сброс плазмы из импеллерного отсека и не откроет огонь по моей команде, не будет обстрелян, когда мы будем проходить мимо. Любой корабль, который не сбросит свою плазму к тому времени, когда моя команда приблизится на расстояние ста шестидесяти семи тысяч километров, будет обстрелян и уничтожен.
   - Решение за вами. ... и часы идут.
   Он мрачно смотрел в экран еще четыре секунды, а затем экран погас.
   - Будем надеяться, что они достаточно умны, чтобы сделать это, милорд, - тихо сказал Байрон Хантер, и Уайтхейвен пожал плечами.
   - Знаю, и мне хотелось бы думать, что я был бы достаточно здравомыслящим, чтобы сделать это, если бы ситуация изменилась. Но, по правде говоря, я также не уверен, что сам смог бы это проглотить. И у меня нет этих чертовых "народных комиссаров", о которых Абдур говорил нам, что они дышат им в затылок. Как вы и сказали, мы можем надеяться, но, честно говоря, не ожидаю, что они решатся на это.
   Хантер кивнул, и Уайтхейвен мрачно улыбнулся.
   Аварийный сброс плазмы на самом деле не уничтожил бы ни один из линкоров хевов, но вывел бы из строя плазменные каналы их импеллерных отсеков. Их можно было бы починить - они рассчитывались на аварийные сбросы в случаях катастрофической неисправности техники, - но этот ремонт занял бы месяцы даже на полностью оборудованной ремонтной площадке, не говоря уже о том, что было доступно в Мэтиасе. А без импеллерных камер ему не пришлось бы беспокоиться о том, что они сбегут, прежде чем он сможет вернуться и разобраться с ними.
   Как он сказал Хантеру, это был единственный разумный вариант, который он им оставил, и, наблюдая за происходящим, он поймал себя на том, что молится, чтобы они все-таки воспользовались им.
  

* * *

   - ...будет обстрелян и уничтожен.
   Челюсть гражданина генерал-майора Гарридо заныла от напряжения стиснутых зубов, когда он уставился на надменного аристократа-манти на своем дисплее. Затем он повернул голову и бросил тот же яростный взгляд на разделенный экран, на котором были изображены гражданка контр-адмирал Марика Дитц, командир 71-й эскадры линкоров, и гражданка контр-адмирал Камила Линтон, командовавшая аналогичной 113-й эскадрой. Флаг-офицеров, разумеется, сопровождали их народные комиссары.
   - Ну? - рявкнул он.
   - Он прав в том, что наши корабли не выдержат такого мощного огня, гражданин генерал-майор, - сказала гражданка контр-адмирал Дитц со своей флагманской палубы на борту корабля народного флота "Мартин Пелзер". Она была старше Линтон по званию, что делало ее командиром тактической группы, и спокойно встретила взгляд Гарридо. - Я не пораженка. Я просто смотрю на цифры. Исходя из прошлого опыта, они, вероятно, имеют по меньшей мере от трех до четырех тысяч ракет только в своих капсулах. Разделите разницу пополам и назовите результат тремя тысячами шестью сотнями для простоты. Если они сосредоточат все это на наших линкорах и распределят равномерно, то получится двести лазерных зарядов на корабль, и это даже не считая их бортовых пусковых установок. - Она покачала головой. - Извините, гражданин генерал-майор, но такова математика, и ни один из когда-либо построенных линкоров не смог бы выдержать такого огня.
   - Так вы считаете, что мы должны принять его "щедрое предложение"? - спросил Гарридо.
   - Я этого не говорила, - ответила Дитц, даже не взглянув на своего народного комиссара. - Я сказала, что мы не переживем его обстрела. Это не значит, что мы не можем нанести ответный ущерб.
   Судя по выражению лица гражданки контр-адмирал Линтон, она была не совсем согласна со своей соотечественницей контр-адмиралом, но держала рот на замке.
   Гарридо отрывисто кивнул Дитц, но глаза народного комиссара Теймури внезапно сузились, когда на главном экране появилась метель значков, расходящихся от линкоров на орбитах. Пока он наблюдал, начали мигать сигнальные маячки спасательных капсул.
   - Что вы делаете, гражданка контр-адмирал?! - рявкнул он, и Дитц пожала плечами.
   - Я отдала приказ эвакуировать весь несущественный персонал, сэр, - ровным голосом сказала она. - Он не понадобится для борьбы на наших кораблях, и я бы хотела, по крайней мере, сохранить их для будущей службы Народной республике. Если только манти не планируют оккупировать Мэтиас навсегда, в системе слишком много наших людей, чтобы забрать их всех в качестве военнопленных, и на платформах - или на планете, если на то пошло, - достаточно средств жизнеобеспечения, чтобы поддерживать в них жизнь, пока кто-нибудь не прибудет сюда и не заберет их.
   - Кто это разрешил?! - потребовал ответа Теймури.
   - Я разрешил, - сказал Николас Риккарди, народный комиссар эскадры 71.
   - Что?! - Теймури впился взглядом в Риккарди. - Я никогда!
   Было ясно, что "пораженчество" Дитц привело его в ярость. То, что Риккарди одобрил ее решение, только усугубило ситуацию, но Гарридо оборвал его еще одним резким кивком.
   - Логично, гражданин контр-адмирал, - признал он, и Теймури резко закрыл рот, хотя его глаза яростно сверкали.
   - Благодарю вас, гражданин генерал-майор, - сказала Дитц, и в ее непреклонном тоне звучала неподдельная благодарность.
   - Согласно нашим показаниям, - резко сказал Теймури, - по крайней мере, некоторые импеллеры ваших кораблей готовы прямо сейчас.
   Ноздри Дитц раздулись. Возможно, это неразумно, но неудивительно, подумал гражданин коммандер Сэмпер. Он часто задавался вопросом, каким умом нужно обладать, чтобы стать народным комиссаром. Очевидно, это включало в себя постоянную диету из паранойи и подозрительности, и глаза Дитц заблестели, когда она посмотрела на него с экрана.
   - Так и есть, - кивнула она. - Но я не собираюсь подставляться раньше времени. И нет, гражданин комиссар, это не для того, чтобы я могла выпустить плазму в последнюю минуту.
   Лицо Теймури исказилось от ярости, но Марику Дитц это явно больше не волновало, и она перевела сверкающие глаза на Гарридо.
   - Они не могут знать, как давно мы их обнаружили, гражданин генерал-майор, поэтому они не могут знать, как далеко продвинулась наша последовательность активации. На данный момент только четыре наших корабля находятся в полной готовности к запуску импеллеров, но еще несколько находятся достаточно близко, чтобы, вероятно, поднять клинья и боковые стенки до того, как сюда долетят ракеты манти. Я намерена дождаться запуска Уайтхейвена. Надеюсь, он не будет знать, кто из нас может поднять клинья, когда будет распределять огонь, и я хочу дать ему как можно меньше времени, чтобы скорректировать это распределение, как только он поймет, кого из нас будет труднее всего убить.
   - Понятно, - сказал Гарридо, прежде чем Теймури успел ответить. Затем он повернулся, чтобы лично взглянуть на своего народного комиссара.
   - А теперь, гражданка контр-адмирал, - продолжил он через плечо, не отрывая взгляда от Теймури, - я... мы все... отстанем от вас.
  

* * *

   - Похоже, они покидают корабли, милорд! - объявила коммандер Экклз. - Мы улавливаем сигналы передатчиков спасательных капсул, и находящиеся вблизи беспилотники показывают десятки импеллерных клиньев малых кораблей!
   Она набрала команду на своей консоли, используя угол главного экрана, чтобы увеличить изображение орбитальных боевых кораблей, от которых расходились иконки алмазной пыли. Уайтхейвен почувствовал, как в его штабе зарождается надежда, но он с сожалением покачал головой.
   - Они не покидают корабли, - ровным голосом произнес он.
   - Возможно, у них все-таки не было горячих узлов, милорд, - заметил капитан Хантер. - В таком случае, они не могли выпустить плазму из конденсаторов. Так что, возможно, они просто убирают всех, кого могут, от греха подальше и надеются, что мы поймем, что они покидают корабль, и все равно не вышвырнем их из космоса.
   - Тогда они должны были сказать нам, что именно это они и делают. - Голос Уайтхейвена теперь был резким, а не ровным. - О, я уверен, что вы правы, по крайней мере, в одном отношении, Байрон - они стараются уберечь от опасности всех, кого могут. Но это то же самое, что мы видели на Сэмсоне. Эти, - он ткнул указательным пальцем в изображение, - являются их второстепенным персоналом.
   - Но если они не смогут выпустить плазму, - сказал Хантер, - тогда...
   - Тогда они должны были сказать нам об этом, - повторил Уайтхейвен с холодной иронией в голосе. - Мы не можем - и не будем - рисковать, полагая, что это блеф.
  

* * *

   - Эвакуация завершена, гражданка контр-адмирал, - сказал гражданин капитан Ариас в наушнике Марики Дитц, и она кивнула сама себе. Это было немного, но, по крайней мере, она спасла некоторых своих людей. На самом деле, почти двадцать процентов из них.
   - По крайней мере, мы вытащили некоторых из них, Марика, - сказал народный комиссар Риккарди ей на ухо, слишком тихо, чтобы кто-нибудь мог подслушать. Он словно прочитал ее мысли, и она слабо улыбнулась ему.
   - Как и подобает народному комиссару, ты не так уж плох, Ник, - сказала она так же тихо, затем откашлялась.
   - Отличная работа, Кристобаль, - сказала она громче. - Приготовьтесь поднять клин.
   - Готовлюсь, гражданин контр-адмирал, - ответил Ариас.
   Дитц обвела взглядом флагманскую палубу и увидела людей, которых она не спасла.
   - Спасибо вам всем, - просто сказала она.
  

* * *

   - Точка запуска через пятнадцать секунд.
   Тихое заявление коммандера Экклз показалось почти хриплым на фоне тишины, царившей на флагманском мостике "Королевы Кейтрин". Напряжение неуклонно росло по мере того, как расстояние сокращалось, а никаких признаков выброса плазмы не наблюдалось. На самом деле, никакого ответа на требование Уайтхейвена не последовало... не считая спасательных капсул и небольших катеров.
   На самом деле он не ожидал, что там будет хоть кто-то.
   - Приступайте, - ответил он.
   - Запуск через пять... четыре... три... два... один... запуск!
  

* * *

   - Вражеский запуск!
   Гражданин коммандер Сэмпер вскинул голову при этом объявлении, и его взгляд метнулся к экрану. В отличие от электромагнитного излучения, гравитационные сигналы - или, скорее, "волновой эффект" импеллеров, генерируемый в альфа-диапазоне, - распространяются со скоростью, превышающей скорость света [не столь давнее обнаружение гравитационных волн подтвердило, что их скорость равна скорости света]. Приближающиеся мантикорцы все еще находились почти в двадцати миллионах километров, то есть в двух световых минутах от Смарагденио, но на дисплее почти мгновенно появились следы их приближающихся ракет.
   - По оценкам службы слежения, их более двух тысяч, - резко сказал офицер-тактик "Мэтиаса Альфы", и Сэмпер на мгновение закрыл глаза. Это было меньше, чем он ожидал, но все же не настолько меньше.
   Да пребудет с ними Господь, подумал он.
  

* * *

   - Ответный огонь! - проскрежетала гражданка контр-адмирал Дитц.
  

* * *

   - Враг открыл ответный огонь, милорд, - объявила Лаура Экклз, когда сердитые светлячки хевенитских ракет осветили экран "Королевы Кейтрин".
   - О, эти бедные проклятые ублюдки, - тихо сказал Байрон Хантер, стоя за плечом Уайтхейвена.
   - Иногда я ненавижу свою работу, - ответил граф. - Это все равно что убивать палками маленьких цыплят.
   - Не совсем, милорд, - ответил Хантер. - Эти "маленькие цыплята" клюются.
   - Знаю.
   Глаза Уайтхейвена не отрывались от экрана, когда из установок обреченных линкоров вылетел второй залп. Затем третий. Тихая фоновая болтовня увеличилась в темпе и громкости, когда противоракетная оборона Шестого флота начала отслеживать приближающийся огонь.
   - Я знаю, - резко повторил он. - И именно поэтому у нас все равно нет другого выбора, кроме как убить их. Будь прокляты люди, которые устроили эту гребаную катастрофу!
  

* * *

   - Немедленно поднять клинья! - рявкнула гражданка контр-адмирал Дитц, и импеллерные клинья почти мгновенно поднялись на двенадцати из восемнадцати линкоров под ее командованием.
   Но только на двенадцати. Шесть все еще не были готовы к бою... и теперь, она знала, уже никогда не будут готовы.
  

* * *

   - Поднимают клинья! Один... пять... девять... двенадцать, милорд!
   Кто бы это ни был, у него стальные яйца, - беззлобно подумал Уайтхейвен. - Несмотря на обрушившееся на него цунами разрушения, он почти идеально рассчитал время. Первоначальный залп Шестого флота в две тысячи ракет был произведен с расстояния более чем в две минуты, всего в сорока секундах лета от целей. Одним из недостатков новых ракетных комплексов КФМ было то, что они создавали такую плотность залпа, которая могла слишком легко подавить телеметрические каналы связи кораблей, ведущих огонь. Во многих отношениях это была хорошая проблема, поскольку такая плотность ракет также снижала способность защитников отслеживать угрозы и реагировать на них. Но это также означало, что управление атакующим огнем слишком часто было менее точным, чем могло бы быть, потому что у него просто не хватало каналов связи для обновления управления проникновением его ракет или очередей наведения на цель. При по-настоящему массированных залпах все сводилось к тому, чтобы назначить цели относительно простодушным бортовым системам искусственного интеллекта атакующих птичек, а затем отправить их в путь без дополнительной связи. В данном случае он намеренно ограничил свой первоначальный запуск тем, с чем могла справиться система управления огнем его "боевой стены", именно потому, что хотел сохранить более высокий уровень контроля. К сожалению, расчет времени хевов означал, что первый залп был произведен на достаточном удалении, каналы управления уже были отключены, поэтому он не мог перенацелить его, чтобы сконцентрироваться на кораблях, у которых внезапно выросли клинья и боковые стенки.
   Но он воспользовался теми же каналами управления, чтобы произвести второй залп из оставшихся капсул, через одиннадцать секунд после первого, и увеличить мощность за счет своих внутренних ракет. Эти ракеты все еще находились под управлением корабля.
   - Тактик, перераспределите вторую волну. Предположите, что целей без клиньев там больше не будет.
   - Да, милорд. Перенацеливаем сейчас.
   Шестой флот произвел в общей сложности четыре залпа, хотя третий и четвертый, выпущенные исключительно из корабельных пусковых установок, были вполовину менее мощными, чем первые два. Больше стрелять не было смысла. Нет, если только Уайтхейвен не захочет нанести удар и по орбитальным базам, а он бы предпочел захватить их целыми, если бы мог.
   Если бы мог.
  

* * *

   - Вот оно.
   Марика Дитц не знала, кто из офицеров на ее флагманском мостике сказал это.
   Она так и не узнала об этом.
   У 71-й и 113-й боевых эскадр было три минуты на то, чтобы открыть огонь. Время срабатывания их пусковых установок составляло двадцать секунд, а на борту каждого корабля было сорок шесть труб, так что обороняющимся удалось произвести девять собственных залпов, каждый мощностью более восьмисот ракет, прежде чем прибыли первые мантикорские атакующие птички.
   Штормовые фронты разрушения пересекались, но между ними была огромная разница. Мантикорцы стреляли ракетами класса "Корабль стены" с улучшенными системами наведения, гораздо более мощными системами РЭБ и проникновения, а также гораздо более тяжелыми лазерными зарядами и на пять процентов большей дальностью поражения. И на этом все не закончилось, потому что противоракетная оборона Шестого флота была намного глубже и гораздо более боеспособной, чем у его хевенитских противников.
   Офицеры-тактики Марики Дитц не были ни столь опытными, ни столь хорошо обученными, как офицеры королевского флота Мантикоры, но они в полной мере понимали, какой безрадостный выбор их ждет. Вот почему, по указанию Дитц, они направили весь свой огонь только на два мантикорских корабля стены.
  

* * *

   - О, черт! - Брайан Чен зарычал, хотя его руки танцевали по консоли. - Они сосредотачивают все - и я имею в виду абсолютно все - на адмирале Триплетт, шкипер!
   - Все, что мы можем сделать, это сделать все, что в наших силах, - сказал Элистер Маккеон, и Чен кивнул.
   Эскадра крейсеров 33 и эскадра линейных крейсеров 5 снова получили внешнюю зону обороны, а двадцать консервных банок 97-й флотилии эсминцев коммодора Тайлера Уитворта стали приятным дополнением к противоракетной обороне. Ни один из них не обладал такой индивидуальной огневой мощью, но они обеспечивали гораздо больше платформ и каналов телеметрии для противодействия ракетам противника. Теперь весь экран был открыт, и приближающиеся ракеты исчезали, поскольку их "съедали" перехватчики. Еще больше противоракет пронеслось мимо передового заслона, когда главная стена привела в действие свои собственные оборонительные батареи, и на командной палубе Маккеона сгустилось напряжение.
   - Приготовиться перекатить корабль, - сказал он напряженным голосом.
   Защитные лазеры правого борта "Принца Эдриэна" открыли огонь, когда дальность стрельбы сократилась. Начальная скорость приближающихся ракет с момента запуска была намного ниже, чем у "птичек" Шестого флота, но при более высокой скорости мантикорских ракет их относительная скорость сближения была одинаковой, и они приближались со скоростью сорок девять процентов от световой. Хорошей новостью было то, что практически ни одна из них не была намеренно нацелена на что-то столь незначительное, как тяжелый крейсер, не говоря уже о малозаметном эсминце. Плохая новость заключалась в том, что ракеты, потерявшие ориентацию на свои первоначальные цели, использовали все возможные альтернативы.
   - Перекатить корабль, немедленно! - рявкнул Маккеон в самый последний момент.
   "Принц Эдриэн" резко развернулся боком по отношению к приближающимся ракетам. Маккеон подлетел слишком близко, чтобы завершить маневр до того, как лазерные заряды достигнут радиуса атаки, но ему и не понадобился полный разворот на девяносто градусов. Угла в сорок пять градусов было более чем достаточно, чтобы увеличить периметр его клина и перекрыть хевам направление для стрельбы. Это также блокировало оборонительный огонь корабля, но Маккеон это учел. Благодаря инерционному компенсатору и внутренним гравитационным пластинам корабли с импеллерным приводом могли развивать невероятную скорость вращения при резком крене. Супердредноуту потребовалось бы по меньшей мере две минуты, чтобы совершить крен на девяносто градусов; при массе в одну тридцатую и на семьдесят процентов меньшей ширине "Принц Эдриэн" мог повернуться на сто восемьдесят градусов всего за двенадцать секунд. Это означало, что он мог полностью перекатить корабль в промежутке между залпами хевов, а разведывательные дроны, которые он разместил на тяговых лучах за периметром своего клина, полностью обновляли его схему, пока он разворачивался.
   Когда он завершил поворот на сто восемьдесят градусов и полностью вернулся в исходное положение, его оборонительные батареи по левому борту точно знали, где искать следующую волну ракет, и открыли огонь в тот момент, когда они попали в прицелы.
   Другие корабли крейсерской эскадры 33 развернулись вместе с ним, отражая ракеты хевенитов со смертельной точностью. Эсминцы Уитворта управлялись еще быстрее, и хотя линейные крейсера контр-адмирала Морено были медленнее, они все равно были намного проворнее дредноутов или супердредноутов. Вместо того, чтобы совершать полный бросок, им пришлось довольствоваться поворотами на тридцать градусов вверх и затем обратно. Это было не так эффективно, но их защита в ближнем бою была более мощной, а броня - намного толще.
   Кроме того, ни одна из этих ракет не была нацелена на них.
  

* * *

   - Столкновение через семь секунд! - резко объявил офицер оперативного отдела 17-й боевой эскадры.
   Конечно, это не будет настоящим столкновением. Уже давно никто не рассчитывал на контактные попадания. Но срок все равно истек, и леди Кэлли Чиджимацу, баронесса Триплетт, сидела в своем командирском кресле на борту корабля ее величества "Циннус", ожидая того, что, как она знала, должно было произойти.
   Как, черт возьми, нам удалось вытянуть счастливое число? - с горечью задавалась она вопросом в глубине души. - Здесь целых три боевые эскадры - какого черта нападать на нас?
   Заслон отхватил огромный кусок от первого залпа хевенитов. Тщательно выстроенная стена Шестого флота проредила его еще больше, а пусковые установки противоракет других эскадр продолжали усиливать оборону 17-й эскадры. Но более трехсот ракет пережили все противоракеты, которые Шестой флот мог выпустить по ним, прорвались во внутренние зоны обороны и обрушились на дредноуты адмирала Триплетт.
   Их собственная точечная оборона работала под спокойным, безразличным контролем их тактических компьютеров, и еще больше ракет погибло, не долетев до точки атаки. Но затем двести семнадцать лазерных зарядов взорвались в серном калейдоскопе, запуская лазеры с накачкой взрывом, как гарпуны Ахава, и корпус "Циннуса" массой в семь миллионов тонн задрожал, когда в него ударила передаваемая энергия.
   Боковые стенки дредноута гнулись и перекручивались под действием направленных на него лазеров, а антирадиационные поля внутри этих стенок обезвреживали их. Кроме того, ни один из залпов изначально не был направлен на него. Лишь горстка лазерных зарядов, достигших дальности атаки, приняла его за свою добычу после того, как потеряла первоначальную ориентацию на цель, и его броня оказалась на высоте. Несмотря на жгучую корону, окутавшую боевую эскадру 17 в результате ядерных взрывов, вызванных этими лазерами, флагман Триплетт получил лишь поверхностные повреждения.
   Ее товарищу по эскадре, КЕВ "Гиппогриф", повезло меньше. В отличие от "Циннуса", он был выбран одной из приоритетных целей гражданки контр-адмирала Дитц. Менее двадцати лазерных зарядов были нацелены на флагман боевой эскадры 17; более сотни - на "Гиппогриф", и половина из них прошла сквозь оборону.
   Корабль-близнец "Циннуса" дернулся, когда на него обрушился этот поток разрушений. Его боковые стенки немного притупили его. Но ничто не могло остановить полностью, и обшивка разлетелась вдребезги под безжалостным натиском. Только массивная броня и тот факт, что лазерные заряды линкоров были намного легче, чем у него самого, спасли его.
   Даже этого было недостаточно, чтобы предотвратить серьезные повреждения, и его оборонительный огонь ослаб, поскольку системы управления огнем были уничтожены, а противоракетные установки превратились в искореженные руины. Он пошатнулся под натиском, и тут в цель попал второй залп, разорвав его раненый бок, словно бензопилой, работающей на взрывчатке.
   - "Гиппогриф" получил тяжелые повреждения, миледи! - резко сказал офицер оперативного отдела Триплетт. - Они сосредоточились на нем и "Полифеме".
   - Бесстрашные ублюдки, - пробормотала Триплетт. Кто бы ни заказал этот план ликвидации пожара, он, должно быть, знал, что вряд ли увидит, насколько хорошо все сработало, но Триплетт не могла не восхититься стоящим за этим хладнокровным расчетом.
   - Поверните "Гиппогриф" и "Полифем"! - рявкнула она. - Поверните их на бок и держите так! И поплотнее прижмите "Принца Эдуарда" и "Тандерер"!
   - Есть, миледи!
  

* * *

   Адмирал Уайтхейвен сдержанно кивнул, с горечью во взгляде соглашаясь, когда "Гиппогриф" и "Полифем" отвели свои разбитые, осыпанные обломками корабли в сторону от вражеских залпов, в то время как их товарищи по эскадре подтянулись поближе, прикрывая своими клиньями от приближающегося огня. Как и Триплетт, он понимал ледяную логику наведения хевов на цель. Но к приходу третьего залпа среди линкоров хевов не осталось ни одного уцелевшего корабля, который мог бы перенацелить свои ракеты... или любые в следующих залпах. Это означало, что все они продолжали атаковать два израненных дредноута в центре оборонительного построения баронессы Триплетт, безжалостно добивая их. Но это также означало, что обороняющиеся точно знали, на кого они нацелены, что, по крайней мере, удваивало эффективность их систем противоракетной обороны.
   Все было кончено за три минуты. Три минуты, в течение которых "Гиппогриф" был выведен из строя как минимум на семь месяцев. "Полифем" был поврежден не так сильно, но сам он как минимум пару месяцев будет находиться в руках верфи... предполагая, что кто-нибудь сможет найти место на верфи, куда его можно было бы поместить.
   Но за те же три минуты восемнадцать хевенитских линкоров превратились в бессильные, изломанные обломки. Три из них просто взорвались; остальные пятнадцать были в ненамного лучшем состоянии, и Хэмиш Эликсандер мысленно отвернулся от сцен на борту этих изуродованных лазерами обломков, где, как он знал, мужчины и женщины отчаянно боролись за то, чтобы найти и спасти оказавшихся в ловушке раненых членов экипажа.
   Несколько ракет - не более пары сотен - были выпущены с боевых платформ базы флота Мэтиас, но они мало что добавили к этой бойне. Учитывая обстоятельства, Уайтхейвен не подверг их ответному обстрелу. На борту этих платформ было гораздо больше людей, в том числе несколько тысяч гражданских работников со Смарагденио, которые никогда не просили об участии в этой войне. У него не было желания убивать их, если в этом не было необходимости.
   Через двести восемьдесят семь секунд после первого залпа Шестой флот пересек орбиту Смарагденио со скоростью 70 640 километров в секунду, и пусковые установки с обеих сторон замолчали. При такой относительной скорости ракеты просто не могли настигнуть свои цели, и Уайтхейвен глубоко вздохнул, изучая схему.
   Помимо нескольких легких, несущественных попаданий в еще три дредноута вице-адмирала Триплетт, его единственными поврежденными единицами были "Гиппогриф" и "Полифем". Сообщений о потерях еще не поступало, но он уже знал, что они будут достаточно серьезными, чтобы не давать ему спать следующие несколько ночей. Они были всего лишь булавочным уколом на фоне потерь хевов, но у каждого из этих уколов было свое имя, люди, которые любили этого мужчину или эту женщину.
   Люди, которых больше никогда не увидят. Несколько секунд он стоял, глядя на экран, затем повернулся к капитану Хантеру и лейтенанту Салданья.
   - Байрон, отведи "Гиппогриф" и "Полифем". Пусть Уитворт выделит один из своих дивизионов и отправит пасти их. Мы отправим их обратно на рандеву с поездом флота. - Он резко фыркнул. - Не похоже, что нам понадобится их огневая мощь.
   - Да, милорд.
   - Пока Байрон занимается этим, Ванда, - продолжил Уайтхейвен, глядя на Салданью, - продолжайте готовить "Спринтер".
   - Конечно, милорд.
  

* * *

   Гражданин коммандер Сэмпер спокойно стоял в стороне, наблюдая за гражданином генерал-майором Гарридо и народным комиссаром Теймури темными, полными горечи глазами.
   На командной палубе "Мэтиаса Альфы" кипела лихорадочная деятельность, поскольку он пытался скоординировать поисково-спасательные работы. Все суда и буксиры, которые мог собрать Мэтиас, суетились вокруг обломков, которые всего несколько минут назад были восемнадцатью линкорами и девятью легкими крейсерами, отчаянно разыскивая выживших. Судя по всему, их было больше, чем предполагал Сэмпер с учетом силы огня, которому они подверглись. Но это не означало, что их было много. В полном составе на борту шестнадцати линкоров находилось более шестидесяти четырех тысяч мужчин и женщин. Легкие крейсера, погибшие вместе с ними, добавили "всего лишь" еще две тысячи семьсот человек к общему числу.
   Даже с учетом "второстепенного персонала", который удалось спасти Дитц и Риккарди, Сэмпер сомневался, что выжило более четверти из этих шестидесяти шести тысяч человек, и что дали все эти смерти?
   Два поврежденных дредноута манти. Даже если бы они убили каждого члена экипажа на борту обоих этих кораблей - чего они и близко не достигли - потери мантикорцев составили бы менее четырнадцати процентов от потерь народного флота.
   Истощение, мрачно подумал он, борясь с желанием выплеснуть свою ярость на начальство. Истощение, черт возьми! Наступает момент, когда "благоприятный обменный курс" теряет всякий смысл! А эти ублюдки думали, что все в порядке. По крайней мере, - он холодно улыбнулся, - так было до тех пор, пока на нашей стороне умирал кто-то другой.
   Судя по выражению их лиц, теперь они не были так увлечены этой идеей.
   Справедливости ради, хотя в данный момент ему меньше всего хотелось быть "честным", ни Гарридо, ни Теймури никогда не видели настоящего боя. Во всяком случае, не в космосе. Они только думали, что понимают, что происходит. Теперь, когда они увидели это, стали свидетелями настоящей бойни, они поняли, что такие же разрушения могут произойти и на их небронированных орбитальных платформах.
   - Сколько еще потребуется времени для поисково-спасательных работ? - спросил Гарридо гражданина полковника Блэйра, и Блэйр пожал плечами.
   - Это может занять несколько дней, гражданин генерал-майор. Действительно, потребуются дни, чтобы убедиться, что мы вытащили всех из-под обломков.
   В отличие от Гарридо, Блэйр участвовал в боевых действиях, будучи рядовым, во время завоевания Звезды Тревора и Сан-Мартина. Он казался менее потрясенным, чем его командир, и Сэмперу показалось, что он увидел, по крайней мере, часть своего отвращения в глазах космопеха.
   - Сколько времени потребуется для завершения немедленных восстановительных работ? - потребовал Теймури. Судя по его тону, Сэмпер подозревал, что народный комиссар увидел то же самое в глазах Блэйра.
   - Вероятно, мы сможем разгрузить спасательные капсулы в течение четырех-шести часов, - ответил гражданин полковник. - Они предназначены для входа в атмосферу обитаемых планет, поэтому при необходимости смогут самостоятельно приземлиться на Смарагденио. Небольшой корабль может состыковаться с базами и выгрузить всех, кого они подобрали. Сбор отдельных космонавтов, которые выбрались без капсул, займет значительно больше времени, и, честно говоря, у них будет меньше времени. В их скафандрах не так много воздуха, как в спасательной капсуле.
   - То есть, вы хотите сказать, что мы сможем, по крайней мере, расчистить зону обстрела в течение, скажем, восьми часов? - настаивал Гарридо.
   - По крайней мере, при определенных значениях "чисто", гражданин генерал-майор, - предположил Сэмпер. Гарридо и Теймури посмотрели на него, и он пожал плечами. - Что бы мы ни делали со спасательными капсулами и небольшими судами, обломки кораблей все равно будут там, когда манти вернутся. И, честно говоря, если они вернутся с налитыми кровью глазами, они не будут беспокоиться о том, чтобы не попасть в корабли, которые они уже фактически уничтожили. Если они решат подвергнуть наши орбитальные базы такой же бомбардировке, будет уничтожено все, что встанет у них на пути.
   Теймури бросил на него угрожающий взгляд, но Гарридо резко кивнул.
   - Согласен, - резко сказал он. - Но это лучшее, что мы можем сделать, - он глубоко вздохнул. - И, по крайней мере, им понадобится несколько часов, чтобы вернуться сюда. Даже без капсул им потребуется - сколько, по крайней мере, шесть, может быть, семь часов? - только чтобы снизить такую скорость. Тогда им придется развернуться и проделать весь обратный путь, и потратить еще больше времени на торможение, если они хотят перехватить планету с нулевой относительной скоростью!
   Были времена, размышлял Сэмпер, когда небольшое знание было опасной вещью.
   - Я думаю, что ваша оценка времени, вероятно, немного ошибочна, гражданин генерал-майор, - сказал он своим самым тактичным тоном, наблюдая за направлением движения флота манти на главном экране.
   Они не замедлялись, они ускорялись.
   Конечно.
  

* * *

   - "Спринтер" выполняется, милорд, - доложила лейтенант Салданья, и Уайтхейвен кивнул в знак согласия.
   Если бы граф мог подслушать разговор гражданина генерал-майора Гарридо, он бы широко улыбнулся. И если бы он был посвящен в мысли гражданина коммандера Сэмпера, то улыбнулся бы еще шире.
   Гарридо был совершенно прав относительно того, сколько времени потребовалось бы Шестому флоту, чтобы сбросить скорость до нуля. Снижение его текущей скорости относительно Смарагденио действительно заняло бы почти шесть часов, в течение которых он пролетел бы на расстоянии более тридцати трех световых минут от своей цели.
   Чего он не учел, так это того, что до гиперграницы на дальнем конце системы было всего двадцать девять световых минут.
   Предполагая, что Шестой флот просто продолжит движение с текущей скоростью, он достигнет этого предела всего за два часа, а если разгонится до трехсот тридцати семи g, которых может достичь теперь, когда сбросил свои капсулы, то долетит до дальней границы чуть более чем за сто четыре минуты.
   Именно для этого и был разработан "Спринтер".  по причинам, которые вскоре стали до боли очевидны гражданину генерал-майору Гарридо.
  

* * *

   - Вы уверены в этом, гражданин коммандер?
   При других обстоятельствах Элихио Сэмпер получил бы немалое удовольствие от неуверенных ноток в голосе гражданина генерал-майора Гарридо. В данный момент высокомерие начальника системы явно поубавилось. Однако в сложившихся обстоятельствах это было на редкость слабым утешением.
   - Боюсь, что да, гражданин генерал-майор, - сказал он. - И в любом случае мы узнаем об этом через две-три минуты.
   Гарридо посмотрел на него, перевел взгляд на Теймури с пепельно-серым лицом, затем кивнул и вернулся к экрану.
   Манти больше не заботились о скрытности. Сигнатуры их импеллеров четко отражались на гравитационных решетках "Мэтиаса Альфы", и эти сигнатуры были сверхсветовыми. На расстоянии двадцати девяти световых минут даже сверхсветовым сигналам требовалось чуть более двадцати семи секунд, чтобы достичь их, но это все равно позволяло базе отслеживать их почти в режиме реального времени. И еще примерно через две минуты...
  

* * *

   - Гиперграница через две минуты, милорд, - сказала Ванда Салданья.
   - Очень хорошо, - признал Уайтхейвен, откидываясь на спинку своего командирского кресла и сжимая обеими руками кофейную чашку. Он поднял ее и отхлебнул, пока стрелка часов тикала вниз. Затем...
   - Гиперграница, - объявила Салданья.
   - Тогда, я полагаю, пришло время, - ответил Уайтхейвен. - Запускаем, когда будем готовы.
   - Запускаем сейчас.
   Салданья постучала по своей консоли, и Шестой флот исчез в гипере.
   Королевский флот Мантикоры назвал маневр, выбранный Уайтхейвеном, "маневром Лонга", в честь офицера тактической службы, который впервые разработал его для КФМ. Его детище не было уникальным. Большинство опытных военных флотов были знакомы с этой концепцией, по крайней мере, в теории. Просто это было не то, что можно было использовать очень часто, учитывая, что большинство сражений флота происходило далеко за пределами гиперграницы. За этими пределами более слабый противник обычно исчезал в гиперпространстве, избегая сражения, как только осознавал, что его шансы невелики, что делало редкостью любые сражения, происходящие вдали от звезды системы. На самом деле, этого практически никогда не происходило, если только кто-то не размещал особо ценную цель - настолько ценную, что ее приходилось защищать - в отдаленном поясе астероидов или на орбите газового гиганта за пределами гиперграницы его системы.
   Однако при определенных обстоятельствах маневр Лонга был чрезвычайно полезен.
   Шестой флот перешел в нижние альфа-полосы, неся с собой свою невероятную скорость. А затем, двадцать секунд спустя, он вернулся в нормальное космическое пространство.
   Даже этот короткий прыжок через гипер перенес на 113 250 000 километров дальше границы, когда он снова вернулся. Но из-за снижения скорости при переходе его скорость в обычном пространстве составляла всего 7306 километров в секунду, а при торможении на трехстах тридцати семи g она должна была снизиться до нуля относительно Смарагденио примерно за тридцать шесть минут. Это дало бы его гипергенераторам достаточно времени для перехода из режима ожидания в режим готовности, что позволило бы ему вернуться в гипер и совершить микропрыжок к ближайшей к Смарагденио точке за пределами гиперграницы еще через двенадцать минут. Он прибудет со скоростью в обычном пространстве, равной приблизительно нулю... на расстоянии в 235 800 000 километров и всего в четырех с половиной часах полета до точки встречи с планетой.
  

* * *

   - Что ж, по крайней мере, мы были достаточно близко, чтобы обнаружить этот гиперслед, - кисло сказал гражданин коммандер Сэмпер гражданину полковнику Блэйру.
   Они вдвоем стояли бок о бок у главного тактического экрана, наблюдая, как перед ними разворачивается финальная стадия катастрофы, охватившей систему Мэтиас, когда манти появились точно по расписанию, через сорок девять минут после того, как они пересекли границу. Они мигнули и вернулись в нормальное пространство, излучая голубое сияние лесного пожара массового гиперперехода, всего в тринадцати световых минутах от Смарагденио. В данный момент они удалялись от своей цели, но уже снижали скорость, как и предсказывал Сэмпер - и, справедливости ради, Блэйр. Ни один из них не был доволен подтверждением своего прогноза, и к этому времени было бы трудно определить, кто из них испытывал большее отвращение к своему начальству.
   - Как вы думаете, что они собираются делать? - спросил Блэйр.
   - Ну, в данный момент они снижают скорость, чтобы сбросить ее последние остатки, - сухо ответил Сэмпер. - После этого, я уверен, они направятся в нашу сторону.
   - Я говорил не о манти, - очень тихо сказал Блейр и коротко кивнул в сторону Гарридо и Теймури.
   Гражданин генерал-майор и его народный комиссар стояли внутри стенда из кристаллопласта, окружающего терминал защищенной связи. Он был специально спроектирован таким образом, чтобы тот, кто находился внутри, мог слышать все, что говорилось снаружи, - несомненно, именно поэтому они там и находились, - но, судя по языку их телодвижений, они не получали удовольствия от текущего разговора.
   Лицо Гарридо было мрачным и встревоженным, как у человека, который чувствует, что стены сдавливают его. Прочесть выражение лица Теймури было сложнее. Насколько мог судить Сэмпер, он всегда выглядел угрюмым и на две трети злым. Сегодня в его глазах также было что-то, очень похожее на ужас, но страх, казалось, только еще больше разозлил его. На глазах у гражданина коменданта народный комиссар сердито ткнул указательным пальцем в грудь более высокого и коренастого гражданина генерал-майора.
   - Вы хотите знать мое честное мнение? - спросил Сэмпер, все еще глядя на их начальство, и его тон говорил гораздо больше, чем слова. Блэйр поколебался мгновение, затем кивнул.
   - Честно говоря, надеюсь, что у них двоих хватит ума вылить мочу из ботинка, но я бы ничего на это не поставил. Особенно в случае с Теймури, - сказал затем Сэмпер с горечью в глазах, но тщательно контролируя выражение лица. - Мы с тобой оба знаем, что мы в полной заднице, Спенсер. У этих людей по меньшей мере в двести или триста раз больше боевой мощи, чем у нас. У нас восемьдесят шесть ракетных установок, размещенных на всех наших платформах. У них все еще есть двадцать два корабля стены; у каждого из них минимум по тридцать пять пусковых установок на каждом борту; и ни за что на свете мы не смогли бы провести лазерную боеголовку через их точечную защиту. Черт возьми! Вы же видели, что случилось с залпами Дитц и Линтон! Они вывели из строя двух их защитников. Только двух - и совершенно очевидно, что они были только повреждены. Они точно не были уничтожены! А теперь представьте, что могла бы сделать их защита от залпов в десятую часть такой мощности.
   Он отвернулся от Гарридо и Теймури, мрачно глядя на зловещие символы мантикорского флота, а затем слегка пожал плечами.
   - Мэтиас, Сэмсон - почти все наши довоенные базы здесь были спроектированы для поддержки наступательных операций. Они были логистическими узлами и перевалочными пунктами, которые мы могли использовать, когда нападали на Альянс манти. Они никогда не предназначались для отражения массированных атак мантикорцев - и уж точно не для того, чтобы сравниться с такими местами, как база Дюкен или Звезда Тревора! Единственная причина, по которой Уайтхейвен озаботился таким скрытным подходом, заключалась в том, чтобы перехватить любые мобильные подразделения в системе до того, как они смогут уйти в гиперпрыжок. Что он и сделал. И он пришел с оружием в руках, потому что не мог знать, что здесь его не будут ждать наши корабли стены. Не может быть, чтобы ему понадобилось столько огневой мощи, - он ткнул пальцем в экран, - чтобы уничтожить саму базу.
   - И к чему ты клонишь? - судя по тону Блэйра, он уже знал ответ на свой вопрос, и Сэмпер фыркнул.
   - И я считаю, что единственный разумный вариант - это сдаться, пока из-за нас не погибли еще тысячи людей. Может быть - может быть - был какой-то смысл не просто терять боевые корабли. Они, очевидно, добрались по крайней мере до пары его дредноутов, и люди продолжают говорить мне, что "истощение" должно сработать в нашу пользу.
   Его глаза стали еще темнее, еще горше, чем раньше, и он глубоко вздохнул.
   - Забавно, но люди, которые продолжают мне это говорить, - это не те, кому приходится заниматься истощением. По крайней мере, не всегда. Однако на этот раз никому не удастся доказать, что мы можем надеяться нанести какой-либо существенный ущерб до того, как манти вышвырнут нас к чертовой матери из космоса. И у гражданина генерал-майора и народного комиссара было более двух часов, чтобы обдумать это, дать этому улечься.
   - Так вы думаете, они сдадутся? - еще тише спросил Блэйр.
   - Не знаю. Честно говоря, я не понимаю. - Сэмпер покачал головой, говоря более честно - и гораздо более открыто, - чем он сказал бы при любых других обстоятельствах. - Я думаю... Я думаю, Гарридо, возможно, захочет. Вероятно, так оно и есть на самом деле. Он не самый острый стилус в линейке, и думаю, он действительно считал, что мы с вами ошибались в том, сможем ли удержать систему. Но если не считать того, что в тактическом плане он тупее коробки с камнями, то на самом деле он не дурак и не какой-то фанатик. Однако Теймури... Я думаю, он на самом деле верит во все эти страшные истории, которые распространяет общественная информация о зверствах манти и расстреле их военнопленных. И я действительно боюсь, что он фанатик. Или, во всяком случае, истинно верующий. Хуже того, я чертовски хорошо знаю, что некоторые из его головорезов из министерства обороны именно таковы!
  

* * *

   - Разворот через десять минут, милорд.
   Уайтхейвен поднял глаза от чашки свежего, дымящегося кофе, которую только что подал ему помощник стюарда, и кивком поблагодарил лейтенанта Салданью за напоминание.
   Шестой флот приближался к Смарагденио с ускорением чуть менее двух с половиной часов. Его скорость снова возросла до 25 915 км/с, и он приближался к середине пути. Он гадал, что творится в головах хевов, когда они наблюдают за неуклонно приближающейся "немезидой".
   Ничего хорошего, надеялся он, потягивая кофе.
  

* * *

   - У нас входящее сообщение, гражданин генерал-майор.
   Голос связистки был до боли неуверенным, и она вздрогнула, когда гражданин генерал-майор Гарридо резко повернулся к ней.
   - От проклятых манти, я полагаю? - наполовину рявкнул он.
   - Э-э, да, гражданин генерал-майор! Мне жаль. Мне следовало быть более точной...
   Он взмахнул рукой, обрывая ее на полуслове.
   - Да, вам следовало быть более конкретной, - сказал он, - но не похоже, что вы не знали, что я сам во всем разберусь, гражданка капрал.
   Она посмотрела на него, явно не зная, что делать дальше после его полуобвинений, и его губы дрогнули в невольной, горькой полуулыбке. Затем он оглянулся через плечо на Теймури, и народный комиссар сердито посмотрел на него.
   - Они ждали достаточно долго, не так ли? - спросил гражданин генерал-майор.
   - Очевидно, они пытаются заставить страх подействовать на нас, - резко ответил Теймури.
   - Очевидно, - согласился Гарридо.
   Манти снизили скорость и остановились относительно Смарагденио, на расстоянии ровно 899 377 километров от "Мэтиаса Альфы", более двенадцати минут назад. Их построение было безупречным, все системы наведения были нацелены на орбитальные платформы, но они ни с кем не перекинулись ни единым словом с момента первого прохода для стрельбы, и Гарридо вспомнил историю, которую он когда-то читал о парне по имени Дамокл.
   - Выведите это на мой дисплей, гражданка капрал, - сказал он.
   - Да, гражданин генерал-майор! - ответила капрал, и на дисплее Гарридо появилось изображение того же темноволосого голубоглазого мантикорца, которого он однажды уже видел.
   - Чего вы хотите? - ровным голосом спросил гражданин генерал-майор.
   - А вы кто? - спросил манти шесть секунд спустя.
   - Гражданин генерал-майор Гарридо, - ответил Гарридо. - Повторяю, чего вы хотите?
   - Вижу, что вы говорите прямо и по существу, - заметил манти еще через шесть секунд. - Хорошо. Я буду столь же прямолинеен.
   - Несколько часов назад я предоставил вашим линкорам возможность отступить. Они ею не воспользовались. Уверен, что большинство членов их экипажей сейчас мертвы. Сожалею об этом, но, честно говоря, это был ваш выбор, а не мой. Поэтому сейчас я даю вам возможность сделать лучший выбор, и тот факт, что вы не настолько глупы, чтобы стрелять по моим кораблям - пока - дает мне некоторую надежду, что вы сможете воспользоваться этим преимуществом. По крайней мере, на этот раз.
   Эти голубые глаза впились в Гарридо, и он почувствовал, что краснеет от гнева.
   - Я нахожусь за пределами радиуса действия любого энергетического оружия, которое может быть установлено на ваших платформах, - продолжил мантикорец, - а ваши ракетные батареи слишком слабы, чтобы угрожать моим кораблям. Я, с другой стороны, могу уничтожить все ваши орбитальные установки в любое время по своему выбору. Я бы предпочел не делать этого, поскольку у меня нет большого желания убивать людей, особенно гражданских работников, которые не имеют права голоса в вопросах условий своей работы. Однако, вместо того, чтобы рисковать жизнями своих подчиненных, я готов сделать именно это. Так что ваш выбор, "гражданин генерал-майор", - безоговорочно сдаться сейчас или отказаться. И если вы откажетесь, мои ракеты уничтожат ваши вооруженные платформы. Потери на борту этих платформ будут значительными, и никто не может гарантировать, что по ошибке не будут поражены и другие цели.
   Он помолчал - без сомнения, чтобы до Гарридо дошла невысказанная угроза открыть огонь и по невооруженным платформам. Затем он пожал плечами.
   - У вас есть десять минут, чтобы решить, какой вариант вы бы предпочли. Если вы не решите сдаться к концу этого срока, я открою огонь по вашим вооруженным платформам. Уайтхейвен, конец связи.
   Манти исчез с экрана Гарридо, и гражданин генерал-майор сердито уставился на пустую поверхность. Затем он снова повернулся к Теймури.
   - Что ж, все это не стало сюрпризом, не так ли? - проворчал он.
   Теймури покачал головой, и его глаза превратились в зарешеченные окна в каменной стене. - Я не вижу другого выхода, - продолжил Гарридо. - Мне это не нравится, но этот ублюдок прав. Мы не можем причинить ему вреда ничем тем, что у нас есть, Арнольд. - Теймури бросил на него свирепый взгляд, и космопехотинец пожал плечами. - Это не случай боевых кораблей, - сказал он. - Они могли бы, по крайней мере, надеяться нанести небольшой ущерб, прежде чем пойти ко дну. Мы не можем. Все, что мы можем сделать, - это погубить много людей, и будь я проклят, если сделаю это. Знаю, тебе это не нравится, но таково мое решение.
   - Решения имеют последствия, гражданин генерал-майор, - холодно произнес Теймури.
   - Я знаю об этом, - тон Гарридо был еще холоднее, чем у его народного комиссара, и он спокойно встретил взгляд Теймури.
   Его собственные жена и дети были здесь, на Мэтиасе, хотя они были эвакуированы на поверхность планеты вместе со всеми остальными иждивенцами, насколько это было возможно, когда впервые были обнаружены манти. И он очень тихо устроил так, чтобы их планетные апартаменты охранялись космопехотинцами, а не госбезопасностью. Однако дома, в системе Хейвен, у него была другая семья, и он понял намек Теймури. Но, как Сэмпер заметил Блэйру, каким бы тупым и лишенным воображения Джонатан Гарридо ни был, он не был сумасшедшим. Ему просто придется рискнуть, когда дело дойдет до того, чтобы убедить Новый Париж и комитет общественного спасения в том, что он принял правильное решение.
   Они с Теймури еще пару секунд напряженно смотрели друг на друга, затем он снова посмотрел на гражданку капрала.
   - Подключите его снова, - сказал он.
   - Да, гражданин генерал-майор!
   - Вы приняли решение? - спросил адмирал Уайтхейвен, когда он снова появился на дисплее Гарридо несколько секунд спустя.
   - Вы не оставили мне особого выбора, - проскрежетал Гарридо.
   - Не думаю, что оставил, - признал Уайтхейвен. - Однако, чтобы внести ясность, вы безоговорочно сдаете свое командование и всю звездную систему?
   - Да. - Это единственное слово прозвучало так, словно стоило Гарридо физической боли, но выражение его лица не изменилось, и шесть секунд спустя Уайтхейвен кивнул.
   - Хорошо. В этом случае мои тяжелые корабли останутся там, где они находятся. Мои крейсера приблизятся к вашим платформам, и их космопехотинцы поднимутся на борт. Имейте в виду, что мои космопехотинцы будут уполномочены и проинструктированы отвечать на любое нападение смертоносной силой, и что если какая-либо из ваших платформ откроет огонь по любому из моих подразделений, мы уничтожим как эту платформу, так и все остальные вооруженные платформы. Вам все это ясно, гражданин генерал-майор? Я не думаю, что кто-то из нас хочет, чтобы на этом этапе возникло какое-либо недопонимание.
   - Все понятно, - сказал Гарридо.
   - Хорошо, - снова сказал Уайтхейвен, и на этот раз в его словах, возможно, прозвучала едва заметная нотка сочувствия.
   Конечно, этого могло и не быть, мрачно подумал Гарридо.
   - Приготовьтесь к приему моих абордажных групп в ближайшее время, - сказал манти мгновение спустя. - Уайтхейвен, связь закончил.
  

* * *

   - Внимание! - рявкнула главный сержант Бэбкок, когда майор Виктор Естаченко вошел в помещение для инструктажа, расположенное рядом с первым шлюпочным отсеком корабля его величества "Принц Эдриэн", и мужчины и женщины, находившиеся в нем, вытянулись по стойке смирно.
   - Как и следовало ожидать, - сказал он, направляясь к небольшой сцене в передней части помещения, и послышался шум - это командиры взводов и их старшие сержанты усаживались на свои стулья.
   - Хорошо, - сказал он, поворачиваясь к ним лицом. - Мы можем приступать, и капитан Маккеон выпустит наши катера примерно через тридцать пять минут. Все мы в принципе знаем, на что смотрим здесь, но просто еще раз напомню - я бы не хотел, чтобы кто-то из вас думал, что я вас не люблю, - наша главная забота - "Мэтиас Гамма". У "Цестуса" и "Принцессы Стефани" две другие вооруженные платформы, а адмирал Морено с "Никой" и людьми полковника Рамиреса займет командную платформу. Наша платформа вот эта.
   Появилось голографическое изображение приземистой, утилитарной орбитальной платформы, парящей у его правого локтя. Треть ее значительного объема, очевидно, была отведена для обработки и перевалки грузов, но остальное занимала дюжина ракетных пусковых установок, шесть лазерных установок точечной защиты, а также датчики и системы слежения для управления этой огневой мощью.
   - Это должно быть довольно просто, - продолжил он, - но все вы знаете, как я отношусь к использованию глагола "должен". И теперь, честно говоря, мне не очень нравятся такое слово, как "просто". - Он сердито посмотрел на них, и кто-то хихикнул. - Учитывая это, я не хочу рисковать. Разведчики говорят нам, что там не должно быть больше ста пятидесяти или, в крайнем случае, двухсот еще живых душ. Вероятно, они правы, и большинство из этих тел - блевотинцы военного флота. Но разведчики также сообщают мне, что хевы постепенно заменяют своих космопехотинцев специальными подразделениями службы безопасности. Мы не знаем, успели ли они сделать это здесь, но они начали этот процесс еще в Сэмсоне. Там была гораздо меньшая база, чем Мэтиас, так что, вполне возможно, они уже проделали это здесь, что может немного усложнить ситуацию.
   - Бетани, - он посмотрел на лейтенанта Кларк, светловолосую и зеленоглазую командиршу третьего взвода, - ваши люди займут позицию. Мы войдем в этот шлюпочный отсек, - указанный отсек для малых судов вспыхнул желтым на голограмме, - а вы обезопасите отсек и проходы к нему и будете контролировать их.
   Кларк кивнула. Она была самым молодым командиром взвода под командованием Естаченко, но ее предыдущее место службы было в рейдерском батальоне. Она понимала, почему ее люди станут опорой для Естаченко.
   - Джеримайя, - майор повернулся к Джеримайе Димитриасу, - вы и первый взвод подниметесь на борт, как только Бетани даст нам добро, затем проведете своих людей мимо ее людей и направитесь непосредственно в главный инженерный отсек, чтобы взять на себя управление электростанцией и жизнеобеспечением.
   Лейтенант Димитриас - на пару лет старше Кларк и на девять сантиметров выше, с каштановыми волосами и глазами и очень смуглым лицом - кивнул в свою очередь, и Естаченко повернулся к лейтенанту Гиллеспи, командиру второго взвода. Гиллеспи, всего на сантиметр или около того выше Кларк, был устрашающего вида парнем, который на самом деле превосходил Димитриаса по массе, несмотря на свой невысокий рост. Хотя он был коренным сфинксианцем, но унаследовал массивное телосложение пожарного крана, а также голубые волосы и улучшенные рефлексы от деда, генетического раба.
   - Айзейя, вы и второй взвод будете охранять командный пункт. И я хочу, чтобы вы выделили одно отделение для физического контроля над компьютерным ядром платформы и, в особенности, над линиями управления огнем.
   Настала очередь Гиллеспи кивнуть, и Естаченко на мгновение остановился, чтобы оглядеть всех троих, затем откашлялся.
   - Теперь, принимая во внимание, что все мы простые космопехотинцы, которые больше подходят как по подготовке, так и по склонности к разрушению вещей или их взрыву, чем к чему-либо конструктивному, капитан Маккеон напомнил мне, что мы не должны ни к чему прикасаться. Мы просто будем держать оборону и обеспечивать безопасность флотских пустоглотов, которые, будучи более возвышенными и интеллектуально способными людьми, чем они есть на самом деле, с этого момента возьмут на себя тяжелую интеллектуальную работу.
   Раздалось еще больше смешков - и они были громче, - и он улыбнулся им.
   - Наша ганни, - он мотнул головой в сторону Бэбкок, - собрала всю имеющуюся у нас информацию о вероятном внутреннем расположении платформы. Хорошей новостью является то, что хевы строят свои пограничные платформы, и особенно точки стыковки для малых судов, по стандартизированным проектам, и мы достаточно хорошо изучили их в таких местах, как Сэмсон и Сифорд, чтобы составить о них представление. Плохая новость заключается в том, что мы впервые видим, как они переносят боевые посты на логистическую платформу. Так что имейте в виду, что макет, который вы загрузили в свои скафандры, более условный, чем нам бы хотелось.
   Он помолчал, пока не получил еще несколько кивков, затем пожал плечами.
   - Примерно все, за исключением того, что я хочу напомнить всем вам, что, по крайней мере, некоторые из этих людей - настоящие фанатики. Как я уже сказал, похоже, что они пытаются заменить своих космопехотинцев солдатами из этого своего нового монстра "государственной безопасности", где только могут. И согласно кое-какой информации, полученной нами от Сэмсона и Уэлладэя, государственная служба безопасности активно вербовала людей из террористических организаций, существовавших до переворота, таких как союз прав граждан (СПГ). Мы еще не подтвердили это окончательно, но разведчики говорят, что есть веские основания полагать, что если они вербуют сумасшедших террористов, то те будут думать не так, как космопехотинцы - даже космопехотинцы-хевениты. Это означает, что на борту платформы нужно каждую минуту следить за своими задами. Все это тоже поняли?
   На этот раз в ответ послышалось, - Да, сэр, - и он удовлетворенно кивнул.
   - Ганни пойдет с вами, Бетани, - сказал он лейтенанту Кларк. - Я буду следить за вами, Джеримайя. - Он ухмыльнулся. - Разве это не будет забавно?
   - Мои мальчики и девочки ни на что другое и не рассчитывали, сэр, - заверил его лейтенант Димитриас с невероятной любезностью.
   - В таком случае, - сказал Естаченко сквозь смех, - почему бы нам не заняться делом?
  

* * *

   Айрис Бэбкок стояла в переднем шлюпочном отсеке "Принца Эдриэна", критически наблюдая, как третий взвод космопехоты поднимается на борт "Космопехотинца-два". Лейтенант Кларк, возможно, и молода, но она знала свое дело, это была не первая ее операция по высадке, а Конрад Мастерс, сержант ее взвода, был настоящим ветераном. Бэбкок не беспокоилась о людях из третьего взвода. По крайней мере, не больше, чем она всегда беспокоилась о "своих" космопехотинцах, когда они могли - по крайней мере, потенциально - подвергнуться опасности.
   Это было связано с работой.
   - Не трогай мою птичку, ганни, - прогрохотал низкий голос, и она оглянулась через плечо на Хораса Харкнесса. Он стоял в своем флотском скафандре, уперев руки в бока, наблюдая, как космопехотинцы поднимаются на борт катера.
   - Твою птичку? - Она приподняла бровь. - В последний раз, когда я смотрела, она принадлежала сухопутным войскам. По крайней мере, на это время.
   - Нет, военный флот просто позволяет вам, тупоголовым, брать их напрокат, потому что вы слишком скупы, чтобы покупать себе игрушки самостоятельно. - Харкнесс улыбнулся ей, и она покачала головой.
   - Мысль о том, что военный флот доверяет кому-то с твоими ограниченными способностями присматривать за моим катером, не дает мне спать по ночам, Харкнесс. Ты знаешь это, не так ли? Я имею в виду, каждый раз, когда я думаю о том, что ты едва умеешь читать...!
   - Поэтому они помещают так много картинок в инструкции, - сказал он ей с еще более широкой улыбкой. Затем выражение его лица немного смягчилось. - Серьезно, ганни. У меня плохое предчувствие. Как зуд, который не могу почесать. И не о птичке.
   - Ты становишься параноиком из-за своей дряхлости? - съязвила Бэбкок и покачала головой.
   - Возможно. Но что-то здесь не так. Эти ублюдки слишком быстро стали разумными. Я знаю, знаю! - Он почти раздраженно махнул рукой. - Они видели, что случилось с линкорами. Что может случиться с ними. Я понимаю. Но... - Он снова покачал головой. - Просто зуд. Может быть, ничего особенного. Но вы, ребята, следите за своими задницами.
   Бэбкок посмотрела на него мгновение, затем кивнула.
   - Хочу, чтобы ты знал, что космопехотинцы всегда следят за своими задницами, - сказала она. - Но я обещаю быть очень осторожной, просто чтобы сделать тебя счастливым.
   - Хорошо. И если я шарахаюсь от теней, то в следующий раз, когда мы оба будем не на службе, угощу тебя пивом.
   - Я выберу "Старый Тиллман Премиум"!
   - Черт возьми, я бы не ожидал ничего дешевого от пьяницы, пьющей на деньги военного флота!
  

* * *

   - "Космопехотинец-два", можете причаливать.
   Рулевая пехоты оглянулась через плечо на лейтенанта Кларк, и Кларк кивнула.
   - Центр управления полетами, "Космопехотинец-два" подтверждает разрешение на стыковку, - ответила рулевая в наушниках. - Стыковка началась.
   Катер поплыл вперед на реактивных двигателях, приближаясь к стыковочному отсеку орбитальной платформы, и посадочный люк открылся навстречу ему. Хевенитский отсек был меньше, чем его мантикорский аналог, и в его посадочных трубах использовались другие герметизирующие хомуты, но посадочные люки "Космопехотинца-два" были спроектированы таким образом, чтобы принимать широкий спектр хомутов. Бортинженер потратил еще несколько секунд, чтобы убедиться в надежной герметизации, прежде чем нажал на кнопку управления, и над люком загорелся зеленый огонек.
   - Отличная работа, - громко объявил он, и Кларк кивнула ему, а затем штаб-сержанту Мастерсу.
   - Давайте сделаем это, Конрад, - сказала она.
   - Да, мэм. - Мастерс повернулся к десантному отсеку. - Хорошо, ребята! Поднимайте свои задницы и вставайте на ноги!
   Ожидающие космопехотинцы поднялись на ноги в своих бронированных скафандрах, в последний раз проверяя снаряжение, и второе отделение сержанта Иоланды Хиггинс выстроилось у люка.
   - Предохранители снять, - сказала Хиггинс по коммуникационной сети своего отделения, и на дисплее замигали зеленые огоньки, показывая, что оружие ее людей пришло в действие.
   - Второе отделение готово, лейтенант, - объявила Хиггинс, и Кларк кивнула, затем посмотрела на бортинженера.
   - Открывайте люк, шеф.
   - Есть, мэм. Открываем люк.
   Старшина флота набрал другую команду, и люк открылся. Хиггинс посмотрела в пустой, хорошо освещенный люк посадочного туннеля, затем кивнула.
   - Вперед, люди, - сказала она и погрузилась в невесомость туннеля.
   Она и остальные двенадцать пехотинцев ее отделения устремились вниз по туннелю, как вооруженные до зубов птицы. Хиггинс первой вышла из туннеля в дальнем конце, держась левой рукой за поручень, а правой сжимая пистолетную рукоятку пульсерного ружья. Она пересекла границу раздела со стандартной единичной гравитации галереи шлюпочного отсека, приземлившись с привычной легкостью, и отошла в сторону, освобождая путь остальным солдатам второго отделения.
   - Флетчер, О'Тул, вы у выходного люка, - сказала она, когда остальные солдаты отделения появились позади нее.
   - Выполняю, сержант, - подтвердил Чет Флетчер.
   Он и Жасмин О'Тул подошли к люку между отсеком катера и остальной частью платформы, и Хиггинс обратила свое внимание на полдюжины хевенитских флотских, дежуривших в центре управления стыковочным отсеком. Старший хевенит - старшина второго класса, судя по знакам различия, - повернулся к ней лицом. Выражение его лица было, мягко говоря, недовольным, но Хиггинс не ожидала теплых улыбок и приветственных объятий.
   - Хиггинс, - представилась она.
   - Россиньоль, - так же кратко ответил старшина.
   Хиггинс кивнула ему и включила свой коммуникатор.
   - Лейтенант, это Хиггинс, - сказала она. - Мы на палубе, и пока все зеленое. Можете присылать пустоглотов. Я имею в виду, - несмотря на серьезность момента, она усмехнулась, - команду флота.
   - Я точно знала, кого вы имели в виду, сержант. - Тон лейтенанта Кларк был слегка суровым, но улыбка Хиггинс стала только шире. - Уже в пути, - добавила Кларк, и Хиггинс снова повернулась к хеву.
   - Наши люди уже в пути, чтобы взять ваши станции, - Россиньоль, не так ли? - Старшина коротко кивнул. - Попросите своих людей отойти от пультов управления, но никуда не уходить. На самом деле, я думаю, вам всем лучше подождать вон там. - Она указала на незанятый угол просторной галереи-эркера. - У наших сотрудников может возникнуть несколько вопросов по поводу вашей системы управления.
   - Понял. - Россиньоль жестом отослал свою рабочую группу с их рабочих мест. - Все в угол. Оставьте настройки управления в нынешних положениях, - сказал он, и остальные пятеро хевов отступили назад.
   Хиггинс проводила их взглядом, затем снова переключила внимание на посадочный люк, из которого появилось отделение Рубена Малдера. Лейтенант Кларк и ганни Бэбкок следовали за Малдером по пятам, и лейтенант задумчиво осматривала шлюпочный отсек, в то время как сопровождавшая ее четверка флотских военных трусцой направилась к посту управления хевов.
   Флотские какое-то время внимательно изучали пульты управления, а затем старшина первого класса поднял руку, оттопырив большой палец.
   - Пехота-один, пехота-три-один, - сказала Кларк по коммуникатору. - Шлюпочный отсек оцеплен, и наша десантная группа взяла управление.
   - Три-один, пехота-один вас понял, - ответил Естаченко. - Продолжайте.
   - Вас поняла, пехота-один, - сказала она и махнула Мастерсу.
   - Выводите их, Конрад.
   - Вы слышали, что сказала лейтенант, - сказал старший сержант. - Пошевеливайтесь, люди!
   Один из прибывших космонавтов набрал команду, и люк галереи открылся. Хиггинс шагнула в него вместе с остальными солдатами своего отделения, держа оружие наготове. Проход за ним тянулся почти пятьдесят метров, прежде чем они достигли ряда лифтовых шахт. Они были хорошо освещены, посередине располагалась пара дверей воздушного шлюза. Сквозь дюжину армопластовых обзорных панелей в левой переборке виднелся корпус платформы, уходящий в далекую черноту космоса, и Хиггинс кивнула. Согласно ее схеме, люк в этой переборке служил местом аварийной стыковки малых судов, в то время как люк справа открывал боковой доступ ко второму шлюпочному отсеку орбитальной платформы.
   - Чисто, - объявила она по коммуникатору и махнула Флетчеру и О'Тул, чтобы те заняли свои места.
   Рядовые обошли ее и направились по коридору, а она обернулась, чтобы посмотреть через плечо на остальную часть своего отделения.
   - Карвер, я хочу, чтобы ты и Уотсон присоединились к нашей шестерке, - сказала она команде поддержки с легкими трехствольниками. - Не вижу ни одного...
   Взрыв застал их всех врасплох.
   Десять метров внешней переборки исчезли в брызгах шрапнели, разлетевшейся по проходу ровным смертоносным веером. Чет Флетчер и Жасмин О'Тул оказались прямо на ее пути. Ни у кого из них не было мгновенного предупреждения... или шанса выжить. Их иконки на дисплее Хиггинс мгновенно окрасились в кроваво-красный цвет, а иконки еще двоих космопехотинцев внезапно замигали попеременно красным и желтым, когда осколки переборки врезались в их скафандры. В отличие от военного флота, скафандры космопехоты были бронированными, и только эти броневые накладки спасли рядовых Мактавиша и Гуччионе. Мактавиш не пострадала, и ее скафандр автоматически заделал две небольшие, пропускающие воздух пробоины, образовавшиеся после попадания шрапнели. Гуччионе тяжело рухнул на пол, схватившись обеими руками за правую ногу, когда встроенные в его скафандр жгуты перетянули глубокую рану на бедре.
   За спиной Хиггинс захлопнулся люк, через который только что прошла остальная часть ее отделения, автоматически отреагировав на катастрофическую пробоину в корпусе, и воздух с ревом вырвался через отверстие коротким, яростным порывом ветра.
   - Бандит! - рявкнула Кларк по общей связи. - Пехота-три-один - это бандит! Повторяю, бандит!
   Хиггинс услышала ее, но сержант стояла на одном колене, вскинув пульсерное ружье, и прикрывала проход, когда последние капли воздуха улетучились, а Мактавиш потащила Гуччионе за собой.
   - Всем пехотинцам этой сети, - раздался в коммуникаторе голос Естаченко. - Пехота-один. Пехота-три-один - это код "Бандит". Повторяю, код "Бандит". Вступили в силу правила участия в операции "Альфа".
   По сути, правила "Альфа" предусматривали сначала стрелять, а о деталях думать потом. Все космопехотинцы Естаченко знали, что адмирал Уайтхейвен хотел избежать ненужных потерь среди хевов, но он предельно ясно дал понять, в чем заключаются его приоритеты.
   - Расскажите мне, Иоланда, - попросила Кларк по личному каналу связи, и Хиггинс поморщилась.
   - У меня ничего нет, мэм, - резко ответила она. - Флетчер и О'Тул погибли, а Гуччионе ранен. Похоже, что это был кумулятивный заряд с внешней стороны прохода. Никаких следов и никаких признаков других противников. По эту сторону люка давление нулевое.
   - Поняла. Держитесь.
   Бетани Кларк глубоко вздохнула и повернула голову, чтобы посмотреть на Айрис Бэбкок. Главный сержант выглядела столь же ожесточившейся, как и Кларк, но в тот момент десятилетия солидного опыта ганни были огромным утешением для лейтенанта. Не было никаких сомнений в том, кто командует, но Бэбкок, вероятно, удержала бы ее от совершения каких-либо - еще каких, с горечью поправила она себя - ошибок.
   - Портер, - сказала она.
   - Слушаю, лейтенант, - ответил сержант Людовико Портер.
   - Выводи свое отделение наружу, - сказала Кларк. - Я хочу прочесать оставшуюся часть прохода с внешней стороны. Мы знаем, что там была по крайней мере одна мина-ловушка. Убедитесь, что их больше нет, и берегите свои задницы. Я бы не исключила, что, кто бы это ни был, он прикрыл свои мины-ловушки прямой наводкой.
   - Вас понял, мэм, - подтвердил Портер и махнул своему отделению в сторону одного из вспомогательных шлюзов галереи.
   - Ты, Россиньоль! - рявкнула Кларк и указала на палубу в метре перед собой. - Тащи сюда свою жалкую задницу!
   Россиньоль выглядел еще более несчастным, чем когда-либо, но быстро подчинился приказу, и она сердито посмотрела на него.
   - Что это, черт возьми, было? - спросила она, указывая большим пальцем в направлении взрыва.
   - Я понятия не имею, - сказал ей Россиньоль. Пот выступил на лбу мужчины, и он резко тряхнул головой, когда жесткие глаза впились в него, как изумрудные сверла. - Честно, я не знаю! Был приказ сдаться, и мы сдались! Это все, что я знаю.
   - Ну, кто-то, очевидно, не расслышал, - голос Бетани Кларк был ледяным. - Так что просто выскажи мне свое предположение о том, кто был этот "кто-то" и что еще он мог для нас организовать.
   - Послушайте, я даже не знал об этом. - Россиньоль махнул рукой в сторону закрытого люка, и его тон был почти умоляющим. - Откуда мне знать, что еще мог натворить кто-то настолько сумасшедший, чтобы выкинуть такое дерьмо? Если бы мне пришлось угадывать, это, вероятно, был кто-то из сотрудников госбезопасности, и, буду честен, одному богу известно, что они могут предпринять. И это все, что я могу вам сказать, клянусь!
   Кларк пристально посмотрела на него, но он только сильнее покачал головой, в его глазах было отчаяние от того, что он хотел, чтобы она поверила ему, и она заставила себя отступить от раскаленной добела грани своего гнева, когда поняла, почему он был в таком отчаянии. Любой здравомыслящий человек на его месте испугался бы, но это был не страх, а ужас. И причина этого была в том, что он точно знал, что сделала бы с ним госбезопасность на месте Кларк.
   Наверное, просто пристрелили бедолагу, а потом спросили следующего в очереди, не хочет ли он что-нибудь сказать, - мрачно подумала лейтенант.
   Какая-то часть ее самой хотела поступить именно так. Но это была та часть, к которой она не собиралась прислушиваться, и она коротко кивнула в сторону угла, где столпились другие хевы.
   Он чуть не споткнулся, неуклюжий в своей спешке подчиниться, и она повернулась к Бэбкок, затем остановилась, когда в сети отделения появился Портер.
   - Лейтенант, дрон Модель 1 ничего здесь не видит, - сказал сержант. - Во всяком случае, за исключением отверстия, где взорвался первый заряд. Электронные датчики тоже ничего не фиксируют.
   - Что вы можете увидеть на самом месте взрыва?
   - Не так уж много, мэм. - Кларк представила, как Портер пожимает плечами. - Возможно, это следы взрыва, но, насколько я понимаю, Иоланда была права насчет кумулятивного заряда. Похоже, что он был примерно пару метров в длину и полметра в ширину. Понятия не имею, как они могли установить его на место, но, полагаю, у них было достаточно времени, прежде чем мы вернулись к ним. Если немного погадать, то, вероятно, сработала удаленная команда. Им не хотелось бы, чтобы растяжки или инфракрасные лучи оказались в проходе, которым, возможно, пользовались их люди до того, как появились мы, мерзкие манти. Правда, я понятия не имею, как они узнали, когда нужно взорвать. Было много мест, откуда они могли наблюдать за коридором снаружи, но изнутри?
   - Системы наблюдения, - мрачно сказала Бэбкок. Она подслушала тот же разговор и теперь махала рукой в сторону датчиков, установленных с тридцатиметровыми интервалами по всему отсеку над головой. - Если их так много в галерее, то, черт возьми, их наверняка еще больше в коридоре. Кто-то подключился к ним. Удивительно, что тот, кто это был, не стал дожидаться, пока остальные люди Хиггинс зайдут поглубже в зону взрыва.
   Судя по выражению ее лица, она чувствовала себя ничуть не лучше из-за погибших космопехотинцев, чем Бетани Кларк.
   - Вы можете заделать дыру, Людовико? - спросил лейтенант.
   - Ответ отрицательный, мэм, - ответил Портер. - Во всяком случае, ничем из того, что у нас есть. Флотские пустоглоты, вероятно, смогли бы. Я имею в виду, что они смогли бы при правильном оборудовании, но не думаю, что мы сможем с тем, что у нас есть.
   - Хорошо. - Кларк кивнула, затем глубоко вздохнула. В ее обязанности по-прежнему входило охранять вход и выход взвода, и она снова включила свой коммуникатор.
   - Пехота-один, это пехота-три-один.
   - Продолжайте, третий-один, - ответил Естаченко.
   - Сэр, я думаю, нам лучше переместиться в шлюпочный отсек номер три. Один из моих командиров отделений внимательно следит за местом взрыва, и он не думает, что мы сможем закрыть его, чтобы поднять давление в этом проходе.
   - Подождите минутку, - сказал Естаченко, и Кларк посмотрела на Бэбкок.
   - Шестеро из одного и полдюжины из другого, мэм, - сказала Бэбкок, отвечая на незаданный вопрос. - Если мы останемся в этом отсеке, то, вероятно, больше не наткнемся на мины-ловушки, но нам придется блокировать всех, чтобы добраться до лифтовых шахт. Там довольно неприятное узкое место. Но если мы поменяем направление, то можем столкнуться с еще одним маленьким сюрпризом. На самом деле, - главная сержант горько поморщилась, - если бы это делала я, именно это и произошло бы.
   - Да, но теперь мы знаем, что однажды такое уже случалось, - отметила Кларк. - Думаю, что мы будем действовать медленно и спокойно. И поставим Портера с внешней стороны прохода в третьем отсеке, чтобы он следил за нашим флангом в этом направлении. И, - она оглянулась на хевов, забившихся в угол, - мне только что пришла в голову другая мысль. Россиньоль!
   Голова старшины хевов вскинулась, как у испуганного бурундука Сфинкса, и она нетерпеливо помахала ему рукой, чтобы он возвращался.
   - Да, лейтенант? - осторожно спросил он.
   - Система наблюдения? - спросила она, указывая на датчики, которые Бэбкок заметила на потолке, и Россиньоль кивнул. На самом деле, он кивнул так сильно, что его форменный головной убор чуть не свалился с головы.
   - У ваших диспетчеров есть доступ к этому?
   - Да, мэм!
   - Вы можете отключить их?
   - Нет, мэм. Я не могу, - с несчастным видом ответил он. - Но знаю, как получить доступ к схемам всего отсека, - быстро добавил он. - Возможно, таким образом мы смогли бы изолировать системы видеонаблюдения!
   Кларк мгновение рассматривала его, затем снова повернулась к Бэбкок.
   - Ганни, отведите его к нашим блюющим флотским. Пусть покажет одному из них, как получить доступ к схемам, а потом они начнут искать способ отключить камеры. Черт возьми, пусть найдут способ отключить всю их проводную сеть связи, если смогут!
   - Да, мэм! - Бэбкок слегка улыбнулась, затем кивнула Россиньолю. - Сюда, - решительно сказала она.
  

* * *

   - Довольно скверно, не так ли?
   Бэбкок оглядела галерею шлюпочного отсека и обнаружила, что рядом с ней стоит Хорас Харкнесс и смотрит сквозь бронепласт на "Космопехотинца-два". Катер стоял в стыковочных захватах переднего отсека, посадочная труба снова была выведена наружу и герметично закреплена на люке, пока члены инженерного персонала "Принца Эдриэна" проводили плановое послеполетное техническое обслуживание. Он вернулся на крейсер вместе с остальными пехотинцами "Принца Эдриэна" - живыми и мертвыми - почти четыре часа назад. Но отчет по горячим следам в роте "Бейкер" закончился менее двадцати минут назад, и Бэбкок каким-то образом оказалась здесь, хотя на самом деле должна была находиться в своем собственном спальном отсеке в поисках горячего душа.
   - Видела и похуже, - сказала она. - Мы могли бы потерять гораздо больше людей. И выполнили свою работу. Не знаю, поможет ли, но мы получили данные со всех их компьютеров и больше образцов их оборудования. И взорвали это проклятое место, после того как эвакуировали всех. Это должно учитываться. И, - она пожала плечами, - как я уже сказала, видела вещи и похуже.
   - Да, ты видела и намного лучше, - ответил Харкнесс. - Есть идеи, кто это сделал?
   - О, конечно! - кривая улыбка Бэбкок была горькой. - У нас есть самые разные предположения, кто мог это сделать, но, черт возьми, нет никаких доказательств, чтобы связать это с кем-либо. Мое лучшее предположение? Кто-то из ублюдков госбезопасности на "Гамме". Их было больше, чем кто-либо ожидал, и некоторые из них - настоящие профессионалы своего дела. Я не очень-то верила сотрудникам разведки, когда они говорили, что хевы вербуют в госбезопасность террористов, но теперь верю. Это безумие! И поскольку они были главной силой безопасности, именно они должны были помешать кому-либо совершить что-то подобное. Чего, как ты, возможно, заметил, не произошло.
   - Примерно так я и предполагал, - Харкнесс покачал головой. - Такое дерьмо всегда оставляет неприятный осадок, но, полагаю, мы мало что можем с этим поделать. Если только не хотим просто перестрелять всех ублюдков по подозрению.
   - В данный момент это бы меня устроило.
   - Не самая лучшая мысль, ганни. - Харкнесс снова покачал головой. - Поверь мне, я бывал там. Черт, я уже делал это, по крайней мере, один раз. После этого я не почувствовал себя лучше.
   - Может, и нет, - согласилась Бэбкок. - Но что меня действительно бесит, так это то, что лейтенант Кларк делает с собой. Она изводит себя за то, что позволила этому случиться.
   Харкнесс открыл было рот, но она резким жестом приказала ему замолчать и продолжила:
   - О, она знает, что на самом деле это была не ее вина. Неважно. Все еще винит себя. Черт возьми, я сказала ей, что это не ее вина, что никто не виноват, но это тоже не имеет значения. Она потеряла двоих своих людей, Харкнесс. Двух наших товарищей. И Гуччионе придется провести на ремонте в госпитале по меньшей мере три недели, даже при условии быстрого заживления. Так что не имеет значения, что это была не ее вина. Она пока не готова это услышать - ни от кого.
   - Конечно, это не так, - проворчал Харкнесс. - Это потому, что она одна из лучших. Научиться отпускать подобные вещи - это не то, что ты можешь сделать на самом деле. Не в глубине души, там, где это действительно важно. Я помню старый "Бесстрашный" на Василиске. Черт возьми, "Трубадур" и "Мадригал" при Ельцине! Ты была там ради них. Ты знаешь, о чем я говорю. Оставлять всех этих людей позади... Это больно, ганни. И от осознания того, что это не "наша вина", легче не становится. Только не для хороших людей.
   - Тогда ей просто придется смириться с этим, - резко сказала Бэбкок. - Это будет долгая война, Харкнесс. Она потеряет еще больше людей, прежде чем все закончится. Так что ей, черт возьми, просто нужно научиться справляться с этим.
   - Звучит так, будто ты говоришь не только о ней, - ответил Харкнесс, и его голос прозвучал как-то мягче. Бэбкок бросила на него быстрый взгляд, и он пожал плечами.
   - Мне кажется, лейтенант Кларк не единственный человек, который не готов услышать, что это не ее вина.
   Бэбкок напряглась, когда ее пронзила волна ярости. Она открыла рот, готовая сказать ему, куда он может засунуть свою любительскую психиатрию, но остановилась, потому что он просто стоял рядом. Стоял, глядя ей в глаза, и она почувствовала, как этот взгляд пронзает ее. Чувствовала, что это заставляет ее взглянуть в лицо собственным чувствам... и осознать, что он был прав.
   - Да, - сказала она после долгой, бесконечной паузы. - Да, ты прав... будь ты проклят. Так всегда. - Она покачала головой, серые глаза потемнели и вдруг подозрительно заблестели. - Черт возьми, они все так чертовски молоды, Харкнесс! Я должна за ними присматривать.
   - Конечно, должна. И ты это делаешь. Но иногда не можешь. Такое случается, ганни. Ты это знаешь.
   - Да, знаю. И я переживу это. Я тоже всегда так поступаю.
   - И какая-то часть тебя никогда не забудет об этом, ганни, - тихо сказал Харкнесс. - Ты тоже это знаешь.
   Они смотрели друг на друга еще минуту или две, а затем Бэбкок криво усмехнулась.
   - Знаешь, Харкнесс, для заезженного старого пустоглота ты не так уж плох, как говорят люди.
   - Боже, избавь меня от смущения! Не знаю, выдержу ли я всю эту бурную похвалу!
   - Эй, я не говорила, что ты стоишь того, чтобы пердеть в скафандре для вакуума, Харкнесс! Я только что сказала, что ты не так плох, как о тебе говорят.
  
   Здание адмиралтейства
   Город Лэндинг
   Планета Мантикора
   Двойная система Мантикоры
   9 октября 1906 г. э. р.
  
   - Итак, что вы думаете о докладе Уайтхейвена?
   Томас Капарелли откинулся на спинку стула, глядя на адмирала Гивенс через свой стол.
   - О какой его части? - спросила Гивенс в ответ. - Я не из тех, кого можно попросить проанализировать его тактику, если вы это имели в виду.
   - Думаю, вы можете с уверенностью предположить, что я не просил вас критиковать его план атаки, - криво улыбнулся Капарелли. - Меня больше интересует ваша реакция на то, что он привез с собой, и на его выводы о том, что происходит внутри Народной республики.
   - Ну, если рассуждать по порядку, то он оказался намного ближе к полному сбору данных в Мэтиасе, чем мы где-либо еще, включая Сэмсон. Я не знаю, насколько полезны все эти данные для нас. К сожалению, Мэтиас не был стратегически важной точкой, поэтому мы не захватили ни одной копии "Нашего секретного плана по победе в войне и уничтожению Звездного королевства Мантикора за десять простых шагов". - Она поморщилась. - Если уж на то пошло, мы также не зафиксировали ничего существенного в планах передвижения кораблей. Во всяком случае, за исключением запланированных поставок на Мэтиас.
   - Думаю, что с оборудованием тоже все в порядке. Не думаю, что мы подобрали что-то, что могло бы рассказать нам больше, чем то, что мы уже получили в Сифорде, среди всего прочего. Так что, с этой стороны для моей лавочки не так много интересного.
   Она сделала паузу, и первый космос-лорд снова улыбнулся.
   - С этой стороны? - заметил он.
   - Что ж, это подводит меня ко второму пункту. И я должна сказать, что он предложил множество подтверждений того, что, как мы думали, мы уже видели. На самом деле, когда я смотрю на его выводы - ну, на самом деле, его и О'Хэнлона, - мне приходится постоянно напоминать себе, что следует избегать предвзятого отношения к подтверждению. Эти двое говорят так много об одном и том же, что наводит на мысль, будто либо мы все блестящие аналитики, либо гоняемся за одними и теми же зайцами.
   - А?
   - Считаю, очевидно, что чистки хевов нанесли им еще больший ущерб, чем мы думали. Их выступления в Сэмсоне и Уэлладэе наводили на мысль об этом, но одна из вещей, которую он привез из Мэтиаса и которая показалась нам действительно интересной, - это послужные списки всех, кто был назначен в систему. - Она покачала головой. - Коммандер О'Хэнлон убедился, что они у нас в руках, и глубоко в них покопался еще до возвращения в Мадрас. Он отправил нам свои выводы и исходные данные и был прав; у хевов много старших офицеров, которые год назад были лейтенантами, младшими лейтенантами - и даже рядовыми космонавтами. Это уже дорого им обошлось, и его данные свидетельствуют о том, что проблема еще шире, чем мы думали. Если бы мы могли наброситься на них таким же образом пораньше, то могли бы...
   Она оборвала себя, сердито раздув ноздри, и Капарелли фыркнул, резко соглашаясь с ее незаконченной мыслью.
   До сих пор война во многих отношениях шла успешно. Мантикора захватила и оккупировала в общей сложности девятнадцать звездных систем хевов, включающих две крупные базы флота, считая Сифорд, и уничтожила меньшие базы и вспомогательные станции еще в семи, включая Мэтиас. В ходе операций "Ответного удара Гамма" они уничтожили сразу тридцать хевенитских кораблей стены - семнадцать супердредноутов и тринадцать дредноутов - и шестьдесят семь линейных кораблей. За тот же промежуток времени они заказали пять новых супердредноутов - все корабли класса Грифон - по своим собственным строительным программам и приняли на вооружение Мантикоры еще двадцать шесть бывших хевенитских кораблей стены. Еще одиннадцать бывших супердредноутов хевов, захваченных Уайтхейвеном при третьей битве у Ельцина, переоборудовались, чтобы обеспечить грейсонский космический флот собственными кораблями стены.
   Но, за исключением четырех супердредноутов, застигнутых Уайтхейвеном в Сэмсоне, и еще двух, сбитых Кьюзак в Пойктерсе, все эти корабли стены были уничтожены или захвачены до того, как их остановила одиннадцатимесячная задержка с официальным объявлением войны. Если бы они могли продолжать действовать в быстром темпе, пока хевы все еще пребывали в полном беспорядке, они могли бы утроить это количество.
   По меньшей мере.
   Конечно, если предположить, что это не привело бы к полной победе - что, по мнению Капарелли, скорее всего, и произошло бы, - то само по себе создало бы проблемы. Какими бы желанными ни были захваченные корабли стены, эти призы еще больше усложнили их и без того непростую логистику. Тринадцать довоенных кораблей стены КФМ находились на верфи - или стояли в очереди в ожидании места на верфи - с боевыми повреждениями, которые даже при самых благоприятных условиях вывели их из строя на несколько месяцев. Захваченные призы были одной из причин, по которой эти поврежденные военные корабли ждали своего часа на верфи, а необходимость отремонтировать и переоборудовать пятьдесят кораблей стены, что составляло более шестнадцати процентов от всего довоенного состава королевского флота, была непосильной ношей. Это произошло в дополнение ко всем повседневным потребностям военного флота в техническом обслуживании и реконструкции, и, что еще хуже, во многих отношениях, из-за того, что военный флот исчерпал свои циклы технического обслуживания, пока он вел войну, которую не мог объявить парламент.
   Увеличить свой боевой флот на девять процентов, отобрав те же корабли у плохих парней, - это, должно быть, хорошо, Том, - сказал себе Капарелли. - Так почему же ты чувствуешь себя парнем, убивающим псевдокрокодилов, когда все, что нужно, - это осушить болото?
   Возможно, сухо размышлял он, это было потому, что, несмотря на свои чудовищные потери, хевенитская боевая стена все еще была на четырнадцать процентов сильнее, чем будет усиленная стена Мантикоры, даже после того, как все пятьдесят этих кораблей будут восстановлены в строю. Текущее преимущество Хевена составляло порядка двадцати процентов, и это только по количеству корпусов. Строительные бюджеты Звездного королевства никогда не были в состоянии соответствовать возможностям народного флота в количестве кораблей или, если уж на то пошло, постройке достаточного количества кораблей, чтобы адекватно покрыть даже их довоенные потребности в развертывании. Именно это вынудило Мантикору построить больший процент дредноутов, а не боевой флот супердредноутов в чистом виде, который предпочел бы КФМ. Слабый корабль стены был бесконечно лучше, чем его отсутствие, и их потребность в количестве платформ вынудила их использовать меньшие и легкие корабли, вот почему сорок процентов довоенных боевых кораблей Мантикоры состояли из дредноутов, в отличие от менее чем одиннадцати процентов кораблей стены хевов.
   В сложившихся обстоятельствах ввод этих крупных кораблей в эксплуатацию - или, в случае поврежденных единиц, их возвращение в строй - должен был стать абсолютным приоритетом. Он знал это, хотя ему было неприятно думать о последствиях для графиков строительства и капитального ремонта более легких единиц флота. Крейсера и эсминцы были крайне важны, но в данный момент не так сильно, как корабли стены. Им просто пришлось бы ждать своей очереди, а это означало, что слишком многие из них не получали критически необходимого ремонта.
   Затем возникла проблема с персоналом. Хевенитские проекты, как правило, требовали немного больше рабочей силы по каждому классу, и привлечение обученных людей для управления стремительно растущими в числе кораблями КФМ было нетривиальной задачей. На самом деле, во многих отношениях дополнительное время, необходимое верфям для восстановления работоспособности призов, было на самом деле полезным, поскольку это давало Люсьену Кортезу и бюро по кадрам увеличить охват своих программ обучения, чтобы подготовить экипажи для их обслуживания.
   И чтобы еще больше наполнить чашу терпения Томаса Капарелли, слишком большая часть квалифицированной рабочей силы в родной системе была задействована в масштабном расширении верфей и ремонтных мощностей военного флота. Как только эти новые площадки будут подключены к сети, а программы обучения расширятся, они решат практически все его текущие проблемы. К сожалению, в краткосрочной перспективе их подключение к сети может только значительно усугубить его текущие проблемы. И, конечно, он мог рассчитывать на то, что хевы сделают все возможное для расширения своих строительных программ. Ни одна из их верфей не была такой эффективной, как мантикорская. По самым приблизительным оценкам, Звездное королевство имело по меньшей мере двадцатипроцентное преимущество в скорости строительства, а возможно, и больше. Но у Народной республики было почти вдвое больше верфей, и никто не знал, как быстро - или насколько далеко - они смогут их расширить. Таким образом, было весьма вероятно, что их производственные показатели останутся выше, чем у Мантикоры, даже после завершения строительства новых мощностей.
   Все это делало выводы Уайтхейвена об этих "народных комиссарах", которых ввел комитет общественного спасения, еще более тревожными.
   - Мы уже знали, что Пьер чертовски безжалостен, - сказал он вслух. - В таком случае, думаю, нам не стоит слишком удивляться этой новой черте характера.
   - Оглядываясь назад, можно сказать, что это было неизбежно, - согласилась Гивенс. - Что бы они ни говорили о "воле народа" или любых "попытках законодательного переворота", их комитет общественного спасения является результатом революции и убийств, а не какого-либо конституционного или представительного политического процесса. Ему должно не хватать легитимности, даже в глазах некоторых его сторонников, и кто, скорее всего, предпримет что-то - скорее всего, сможет что-то предпринять - для восстановления "законного" режима?
   Она сделала риторическую паузу, затем пожала плечами.
   - Военные, вот кто, - сказала она, отвечая на свой собственный вопрос. - И если то, что, по нашему мнению, происходило за кулисами, действительно имело место, военные - и особенно народный военный флот - были теми, кто, скорее всего, понял, что Парнелл и Октагон не имеют ни малейшего отношения к тому, что случилось с Харрисом и его кабинетом. Так что старшим офицерам, которые, скорее всего, хотели восстановить прежнюю систему, пришлось уйти. А это означало, что они должны были взять на службу неопытных младших офицеров, многие из которых оказались бы не в своей тарелке... и знали, что так оно и было. Так как же побудить их выполнять свою работу или погибнуть, пытаясь это сделать, и в то же время не допускать никаких мыслей о смене режима? Ответ - во-первых, создать этого нового уродца, "государственную безопасность", чтобы разрушить любой потенциальный повторный сговор между старыми органами разведки и безопасности, а затем, во-вторых, назначить "комиссаров", которые будут управлять их совершенно новыми коммодорами и адмиралами. И поскольку комиссары неизбежно окажутся в меньшинстве по отношению к военным, за которыми они должны присматривать, вы дадите им огромную шипастую дубинку. Вы дадите им эту... доктрину "коллективной ответственности".
   В карих глазах Гивенс отразилось отвращение к этой концепции, и она поморщилась. Но затем она глубоко вздохнула и откинулась на спинку своего стула.
   - Это отвратительно, и я ненавижу саму мысль об этом, - решительно заявила она, - но не значит, что это не сработает. По крайней мере, в краткосрочной перспективе. Кто в здравом уме рискнет ослушаться приказов, даже если их выполнение почти наверняка приведет к их гибели, когда их мужья, жены, родители, дети - все они заложники, зависящие от милости чего-то вроде этой службы государственной безопасности? Возможно, у них нет опыта, и они никак не могут сравниться по уровню подготовки с нашими людьми, но они, черт возьми, будут сражаться. И они будут сражаться упорно.
   - Это именно то, чего я тоже боюсь, - мрачно сказал Капарелли. - И если вы это понимаете, и я это вижу, и такой умный заноза в заднице, как Уайтхейвен, это понимает, я сомневаюсь, что мы все неправы. - Он покачал головой, на его лице отразилось отвращение. - Мы с вами оба достаточно сильно бьем одну и ту же дохлую лошадь, но, Боже, как бы я хотел, чтобы мы могли ударить этих людей хотя бы на полгода раньше!
   - Это была не наша идея, сэр. От этого не становится ни легче, ни больнее, но это не значит, что мы не говорили никому, кто был готов слушать, о том, что нас ждет.
   - Вы когда-нибудь слышали историю о леди по имени Кассандра? - сухо спросил Капарелли, и Гивенс расхохоталась.
   - Хорошо. - Капарелли выпрямился в кресле и оперся локтями о стол. - Уайтхейвен также прав в том, что мы должны заставить "боевую стену" хевов выйти и вступить в бой, прежде чем они закончат подготовку всех своих новых офицеров. На самом деле, я думаю, он также прав в том, что причина, по которой они не выходят - по крайней мере, пока - в том, что кто-то в Новом Париже понял, как сильно им нужно как можно больше времени на тренировки, прежде чем они встретятся с нами. Они усердно работают над этим, и именно по этой причине нам нужно срезать их и не допускать повторной обрезки. Каждый дополнительный месяц, который мы им даем, в конечном итоге будет стоить нам еще большего количества убитых и раненых.
   Гивенс мрачно кивнула, хотя, даже с учетом технических преимуществ Мантикоры, решение вести войну с кем-то, кто так сильно превосходит КФМ по численности, не сулило крепкого сна.
   - Думаю, что Шестой флот должен оставаться нашей главной ударной силой, - продолжил Капарелли. - Уайтхейвен прав в том, что если мы будем продолжать упорствовать, разрушать их довоенную структуру баз, рано или поздно им придется выйти и вступить в бой. Они не могут просто позволить нам и дальше отбирать мяч у них, хотя бы потому, что это катастрофически скажется на моральном состоянии их людей, независимо от того, есть у них комиссары или нет. Так что пока мяч будет у него, и мы должны доверять ему в том, что он заберет его с поля. Но, пока он это делает, мы должны держать подальше от него их центровых и защитников. Это означает, что нам нужно усилить Кьюзак, и, вероятно, нам также нужно направить еще одну боевую эскадру или около того с Хемпхилл во главе на южную окраину. Но все это означает, что нужно где-то раздобыть корабли, а я вижу только одно место.
   - Сэр, у нас слишком много собственных пикетов, чтобы...
   - Знаю. - Капарелли махнул рукой. - Я знаю! Но у нас есть некоторые из тех же ограничений, что и у хевов. Они не могут себе позволить, чтобы мы продолжали обстреливать базы у них под носом - не бесконечно, - но и мы не можем позволить им вторгнуться с эскадрой рейдеров куда-нибудь вроде Алазона. Это было бы не только политической катастрофой, но и нарушением нашей моральной обязанности заботиться о наших союзниках. Как бы нам с вами ни хотелось обратить вспять тенденцию к "копеечным пакетам", мы не можем сделать это. И поскольку так много наших более легких кораблей стены заняты обеспечением безопасности системы, есть только одно место, где можно искать подкрепление.
   - Адмирал Уэбстер будет вопить о кровавом убийстве, сэр.
   - Возможно. - Капарелли кивнул. - С другой стороны, он сам был первым космос-лордом, так что поймет, когда я объясню. На самом деле, я больше беспокоюсь о реакции гражданского населения на любую идею сокращения флота метрополии.
   - Лучше вы, чем я, сэр!
   - Ваша самоотверженность поражает меня. - Тон Капарелли стал еще более сухим, чем раньше. Затем он глубоко вздохнул. - Думаю, это все, что нам с вами нужно было обсудить сегодня. Но сделайте одолжение, пришлите мне копию отчета Уайтхейвена с комментариями. Включите анализ О'Хэнлона об их офицерском корпусе. Лучше включите в него все, что у нас есть об этом монстре государственной безопасности - возможно, вы захотите опубликовать это отдельным информационным документом - и посмотрите, сможете ли вы подтвердить, действительно ли они укомплектовывают его бывшими террористами. Мне нужна самая подробная информация, которую я смогу получить, когда встречусь с баронессой Морнкрик, и, вероятно, мне - или, поскольку это вопрос разведки, вам, вероятно, - в конечном итоге придется проинформировать об этом и кабинет министров.
   - Кабинет? - Гивенс, казалось, эта идея не слишком увлекла, и он кисло усмехнулся.
   - Перефразируя то, что я не так давно слышал от кого-то: - "Лучше вы, чем я", Пэт.
  
   КЕВ "Принц Эдриэн"
   Система Найтингейл
   3 марта 1907 г. э. р.
  
   - Приближаемся к точке стрельбы, шкипер, - сказал Брайан Чен.
   Элистер Маккеон кивнул и повернул свое командирское кресло, чтобы наблюдать на главном экране за тем, как боевая стена Шестого флота неуклонно продвигалась вглубь системы Найтингейл. Флагманский корабль адмирала Уайтхейвена пересек гиперграницу почти двумя часами ранее и, при условии, что ускорение и торможение оставались бы постоянными, мог выйти на орбиту вокруг Петрела, обитаемой планеты системы, через три с половиной часа. Но из этого ничего не вышло, потому что на этот раз защитники не стали ждать его атаки, сложа руки.
   Очевидно, они были подготовлены лучше, чем любая из предыдущих целей Шестого флота. На самом деле, они вывели свои корабли с орбиты Петрела где-то между последней разведкой КФМ и сегодняшней атакой. Судя по всему, они, должно быть, разместили свои силы обороны чуть более чем на полпути между Петрелом и гиперграницей Найтингейла на 21,12 световой минуты, чтобы выиграть себе дополнительное время на реакцию и маневрирование.
   Было ясно, что они намеревались оставаться между своей базой и любым нападающим, но их позиция была неверной. Было достаточно легко определить наиболее вероятный вектор атаки, поскольку он пересекал гиперграницу настолько близко к своей цели, насколько это было возможно, но они были не в том положении, чтобы осуществить идеальный перехват на кратчайшем пути к Петрелу. Хотя, с одной стороны, это им помогло; они находились за пределами конуса, который обследовали разведывательные дроны Уайтхейвена, и их системы маскировки были достаточно хороши, чтобы на больших расстояниях скрыть следы их импеллеров от корабельных сенсоров Шестого флота, если они будут ускоряться медленно.
   Было также очевидно, что они обнаружили приближение Шестого флота раньше, чем Сэмсон или Мэтиас, поскольку к тому времени, когда Шестой флот обнаружил их, их скорость была значительно выше 10 000 километров в секунду, при том, что их ускорение не могло превышать шестидесяти или семидесяти g. Но они также были достаточно далеко от заданного лейтенантом Салданьей вектора наименьшего времени, и им пришлось увеличить ускорение до такой степени, что их поле невидимости больше не могло их скрывать, если они хотели перехватить Уайтхейвена недалеко от планеты. На самом деле, причина, по которой их в конце концов вообще обнаружили, заключалась в том, что они двигались с ускорением триста g по курсу, который должен был пересечь траекторию Шестого флота в шести световых минутах от гиперграницы и примерно в четырех световых минутах от планеты.
   Однако этого не произошло, потому что Уайтхейвен снизил ускорение "стены", как только обнаружил следы импеллеров хевов. Он также отклонился от курса, рассчитанного на наименьшее время, удаляясь как от планеты, так и от кораблей-защитников, пока изучал ситуацию.
   И кое-что изучить было не лишним, поскольку они столкнулись не с двумя эскадрами супердредноутов, как ожидали, а сразу с четырьмя.
   Возможно, дополнительные боевые эскадры находились там все это время, и дроны коммодора Бретона просто не заметили их, когда он повторно обследовал систему, но это было маловероятно. Гораздо более вероятно, что были верны подозрения Уайтхейвена об их намерениях усилить Найтингейл, и новички прибыли между визитом Бретона и атакой Шестого флота.
   Как бы они туда ни добрались, Шестой флот внезапно обнаружил, что обороняющиеся превосходят его по крупным кораблям как четыре к трем вместо ожидаемого собственного превосходства три к двум. Хуже того, все корабли хевов были супердредноутами, в то время как шестнадцать из двадцати четырех кораблей стены Шестого флота были дредноутами. По общему признанию, боевой опыт показал, что мантикорские дредноуты в тактическом отношении были более чем равны супердредноутам хевов, но было трудно понять, насколько это было присуще конструкции и оборудованию, а насколько - преимуществу в качестве экипажей.
   Похоже, Шестой флот был близок к тому, чтобы найти ответ на этот вопрос, потому что вместо того, чтобы держаться на расстоянии, защитники хевов, которых на схеме "Принца Эдриэна" теперь называли "Бандитом Один", похоже, намеревались навязать бой. Вместо того чтобы воспользоваться возможностью проверить, означает ли изменение курса Шестого флота, что Уайтхейвен решил отступить, "Бандит Один" на самом деле увеличил ускорение. В этот момент его двигатели развивали до 330 g, то есть восемьдесят процентов боевой мощности, что соответствовало обычному максимальному ускорению народного флота. Поскольку на этот раз было очевидно, что хевы хотят сражаться, Шестой флот был готов к этому, а ракетные капсулы, буксируемые за кораблями адмирала Уайтхейвена, во многом компенсировали нехватку его тоннажа. Он также находился снаружи "Бандита Один", ближе к гипергранице. Их векторы сближались, но как только он произведет первый залп, сбросит пустые капсулы и сможет развить свое собственное максимальное ускорение, у него будут все шансы удержать дистанцию или даже прорваться обратно через гиперграницу.
   Как раз в этот момент Элистер Маккеон был рад, что граф приказал своему заслону держаться подальше от схватки. Его "боевая стена" находилась на расстоянии 29 801 000 километров, примерно в полутора световых минутах внутри гиперграницы, и со сменой курса она оказалась достаточно далеко от Петрела, чтобы по хорде выйти за гиперсферу. Он еще больше снизил ускорение, чтобы позволить хевам приблизиться, но скорость его стены относительно основной системы увеличилась до 26 829 километров в секунду. Нынешняя скорость "Бандита Один" составляла чуть более 18 000 километров в секунду по отношению к Петрелу, а расстояние между ними сократилось до 14 275 500 километров.
   Если бы все участники выдерживали курс, они достигли бы дальности действия мощных ракет - более 10 000 000 километров, учитывая геометрию их запуска, - примерно через тридцать секунд. Предполагая, что они продолжат следовать прежним курсом, их векторы фактически пересекутся, и Шестой флот окажется перед "Бандитом Один" примерно на дистанции 6 500 000 километров приблизительно через одиннадцать минут. На самом деле, 11,4 минуты при текущем ускорении, но как только Шестой флот сбросит свои капсулы, его текущее ускорение возрастет почти на тридцать пять процентов.
   В данный момент эскадра крейсеров 33 и остальная часть заслона Шестого флота находились на расстоянии 7 000 000 километров по правому борту Шестого флота, что располагало стену графа Уайтхейвена почти прямо между ними и "Бандитом Один". С этой позиции заслон не смог бы усилить противоракетную оборону Шестого флота против "Бандита Один", но это были корабли стены, а не просто линкоры. Их ракеты были крупнее, с большей дальнобойностью и несли гораздо более тяжелые лазерные боеголовки, чем все, что мог вместить в свои боекомплекты линкор, а крейсерам и линейным крейсерам тем более не стоило сталкиваться лицом к лицу с таким весом металла, если они могли этого избежать. Именно для этого и предназначались корабли стены их собственных сил флота, поэтому Уайтхейвен решил освободить дистанцию и уберечь более легкие подразделения от опасности.
   Теперь Маккеон наблюдал, как уходят последние секунды.
   - Запуск... сейчас, - объявил Чен, когда тысячи и тысячи сигнатур импеллеров ракет породили зловещих светлячков по всему экрану.
   Несмотря на численное превосходство, залп Шестого флота в три с лишним тысячи ракет был почти в три раза тяжелее, чем первый залп хевов. Этого Маккеон и ожидал. Но...
   - Шкипер! - спросил Чен. - Хевы...
   - Вижу это, - прорычал Маккеон. - Похоже, кто-то там изучал руководство по тактике. Можем ли мы определить, кто станет счастливым обладателем приза?
   - Похоже, что боевая эскадра Двадцать один, - сказал Чен, и Маккеон с несчастным видом кивнул.
   Конечно, так оно и было.
   Он наблюдал, как сигналы ракет проносятся по экрану. Последовали новые залпы - один раз в двадцать секунд от хевов; один раз в одиннадцать секунд от Шестого флота - и огонь хевов был гораздо более сосредоточенным, чем все, что они когда-либо видели.
   Нет, - сказал он себе, - не "сосредоточенный", ему больше подходило слово "направленный". Обреченные линкоры хевов на Мэтиасе сосредоточили весь свой огонь на горстке кораблей Шестого флота, изливая все, что могли, за то время, что у них было. Но здесь был не отчаянный огонь превзойденных по численности и массе линкоров. Впервые Шестой флот столкнулся с концентрированными залпами еще более мощной боевой стены, и на его глазах все это обрушилось на супердредноуты 21-й боевой эскадры, полностью игнорируя дредноуты двух других боевых эскадр Уайтхейвена. Очевидно, что они получили самые ценные призы.
   Первый мощный залп Шестого флота первым приблизился к целям. Противоракеты устремились на перехват приближающихся "птичек". Приманки - не столь эффективные, как их мантикорские аналоги, но в умелых руках вполне работоспособные - запели свою песню сирен, пытаясь сбить лазерные заряды с пути. И когда уцелевшие ракеты выровнялись на последнем заходе на цели, с флангов массивных супердредноутов ударили лазеры точечной защиты, вонзаясь в них, разрывая волновой фронт разрушения.
   Уайтхейвен распределил свой огонь по трем ведущим эскадрам хевов, но его залп был настолько мощнее - более чем в три раза больше, чем у "Бандита Один", - что он фактически навел больше птичек на каждую из своих целей. Несмотря на все усилия, которые могла предпринять защита "Бандита Один", десятки ракет прорвались, взрывая свои цели. Энергетические характеристики колебались, когда импеллерные узлы и активные системы управления огнем были разорваны на части. Корпуса из боевой стали разлетались вдребезги, и Маккеон знал, что эти лазеры с накачкой взрывом поражают не только мужчин, но и женщин.
   Но затем настала очередь "Бандита Один". Пока Шестой флот громил своих врагов, выжившие ракеты первого хевенитского залпа прорвались сквозь его собственные противоракеты. Настала очередь лазерных установок Шестого флота испускать когерентный свет, но хевы заранее выбрали цели. Восьмая боевая эскадра находилась слишком далеко за кормой, а ее лазеры точечной защиты имели слишком малую дистанцию стрельбы, чтобы поразить приближающиеся ракеты. Все зависело от боевых эскадр 21 и 17, и у них просто было слишком мало кластеров, чтобы остановить такое количество ракет. Это огромное количество захлестнуло их, и зеленые огоньки дружественных кораблей злобно засверкали, показывая боевые повреждения на схеме "Принца Эдриэна".
   На расстоянии 7 000 000 километров потребовалось двадцать три секунды, чтобы эти коды повреждений появились на дисплее Маккеона. Двадцать три секунды, в течение которых второй хевенитский залп обрушился на те же цели.
   Конечно, на тот же промежуток времени пришлись два следующих мантикорских залпа, напомнил он себе, и на малиновых пиктограммах вражеских звездолетов также вспыхивали коды повреждений. Эти коды представляли собой лишь наилучшую оценку боевого информационного центра, означая недостающую уверенность в том, что данные поступают на "Принц Эдриэн" непосредственно с поврежденных кораблей Шестого флота. Тем не менее, они также были основаны на данных разведывательных беспилотников, находившихся всего в двух тысячах километров от стены хевов, и схема была достаточно ясной. Полдюжины кораблей стены Шестого флота были повреждены, но большинство повреждений были относительно легкими, в то время как пострадало в три раза больше хевов. По крайней мере, два из них действительно были серьезно повреждены, судя по тому, как стихали их залпы по мере выхода из строя пусковых установок, и Маккеон ждал, пока они развернут корабли и отвернут в сторону.
   Но они этого не сделали, а вместо этого продолжили стрелять в ответ, и его глаза сузились. Раненые, сломленные - да, они были такими, и их оборона ослабевала в соответствии с их наступательной огневой мощью. Их точечная защита была слабее, и, судя по их излучениям, один из них потерял по меньшей мере половину бортовых генераторов во время бортового залпа. Но они ни разу не дрогнули. Они сохраняли курс, продолжая наносить удары.
   - Не могу сказать, что мне это очень нравится, шкипер, - сказал Лев Карсон в наушник Маккеона со своего поста во вспомогательном управлении в дальнем конце основного корпуса "Принца Эдриэна". - Ради бога, это не Мэтиас!
   - Да, черт возьми, это точно не так, - проскрежетал Маккеон, потому что Карсон явно думал именно о том, о чем думал он.
   Гражданка контр-адмирал Дитц и гражданка контр-адмирал Линтон оказались в ловушке на Мэтиасе. Они не смогли бы избежать встречи с Шестым флотом, что бы ни делали. Но подразделения "Бандита Один" могли это сделать. Их клинья были подняты, их базовая скорость составляла две трети скорости Шестого флота, и они были вне досягаемости Шестого флота. Они могли оторваться, развернуть корабли, чтобы прикрыть свои поврежденные боковые стены, и укрыться за непробиваемой стеной своих товарищей, пока служба контроля повреждений лихорадочно работала над ремонтом.
   Тот факт, что они не делали ничего подобного, вызывал беспокойство...
   - Вот так, шкипер! - сказал лейтенант-коммандер Чен. - Это первый!
   - Вижу его, - признал Маккеон, когда один из этих поврежденных супердредноутов, наконец, оторвался от стены "Бандита Один" и перекатился, чтобы подставить свой клин. Но энтузиазма у него было меньше, чем у его офицера-тактика.
   По оценкам БИЦ, этот корабль представлял собой руины, немногим больше, чем разбитый корпус, у которого все еще были импеллеры. В последнем залпе, перед тем как перевернуться, он не сделал ни единого выстрела, но его раненые братья не дрогнули, хотя, казалось, должны были дрогнуть. По всем правилам, эта стена должна была терять корабли по два и по три по мере накопления их повреждений, и, несмотря на разницу в численности, она пострадала гораздо сильнее, чем Шестой флот. К настоящему времени каждый хевенитский космонавт, призванный на военную службу, должен был знать о превосходстве мантикорской ракетной технологии. Они должны были знать, что Шестой флот имеет все преимущества в ракетной дуэли, и тот факт, что они несут такой большой урон, в то время как многие крупные корабли Уайтхейвена были всего лишь дредноутами, должно быть, с грубой силой доказал их тактическую неполноценность. Это, должно быть, лишило их мужества, но они все равно вступали в бой, неся потери в кораблях - и жизнях - и ни разу не дрогнув.
   Пара супердредноутов хевов внезапно вышла из строя. Корабли не вращались, а отклонились в сторону, когда их клинья опустились. На одном из них все еще действовало кормовое кольцо импеллера; другой был обнажен во время шторма, и поток ракет с ревом обрушился на него и разорвал на части.
   Пять секунд спустя его раненый собрат последовал за ним в ослепительном сиянии падающих термоядерных зарядов, но "Бандит Один" по-прежнему не сбивался с курса, и Элистер Маккеон знал почему.
   Они знали, насколько их превосходили в ракетном бою. Но они также знали, что у них было значительное преимущество в численности и тоннаже, даже несмотря на потери, которые они уже понесли. Расстояние между "Бандитом Один" и Шестым флотом составляло сейчас немногим более четырех миллионов километров, и они пытались максимально приблизиться к радиусу действия энергетического оружия, форсируя сокрушительный ближний бой, который довоенная теория превозносила как решающий момент в битве не на жизнь, а на смерть между кораблями стены.
   Они этого не поймут, - подумал он. - Если они могут отвернуть от нас, то и мы можем отвернуть от них, а теперь, когда мы сбросили капсулы, наше ускорение, по крайней мере, не уступает их ускорению. Уайтхейвен никогда не подпустит их так близко!
   Только... 
   Хевы должны были знать это так же хорошо, как и Маккеон, и они все равно старались, что не имело смысла. Это только позволило бы Шестому флоту причинить им еще больший вред, прежде чем Уайтхейвен прервется. Так почему, во имя всего святого... Один из зеленых огоньков на экране внезапно вспыхнул красным, обозначая критический урон, когда сразу полдюжины лазеров хевов попали в КЕВ "Король Майкл", и Элистер Маккеон стиснул зубы, когда значок супердредноута дрогнул. Но затем все вернулось на круги своя, и левиафан весом 8,3 миллиона тонн продолжил стрелять. Маккеон слегка расслабился.  затем застыл, когда весь корабль просто взорвался, унося с собой на смерть шесть тысяч человек. Он услышал, как кто-то ахнул, но не оторвал взгляда от экрана, когда Шестой флот слегка сдвинулся вправо. Он знал, что Уайтхейвен не отступал. Граф просто держал дистанцию, не давая "Бандиту Один" приблизиться.
   Ракетный обстрел усилился. Но сила огня была на стороне Шестого флота, поскольку все больше и больше пусковых установок хевов замолкали, и еще один хевенит вывалился из стены, прикрываясь своим импеллерным клином, как только мог.
   Это были уже пять супердредноутов "Бандита Один", выведенных из строя или уничтоженных полностью, в обмен только на один из кораблей Шестого флота, а уцелевшие хевы были гораздо более серьезно повреждены. При таких темпах у Уайтхейвена было бы решающее преимущество даже в радиусе действия энергетического оружия, если предположить, что хевы смогут подобраться так близко, и командир "Бандита Один" должен был это знать. Так почему же он все еще шел этим путем? Найтингейл не был крайне важным для Народной республики. Он, конечно, не стоил того, чтобы рисковать флотом такого размера, как "Бандит Один"! И даже если бы это было так, любой здравомыслящий тактик предпочел бы отогнать Шестой флот, а не вступать в ближний бой, который был бы самоубийственным! Это не имело смысла...
   - Новый контакт, шкипер! - рявкнул Чен, и ноздри Маккеона раздулись, когда на экране внезапно вспыхнул новый всплеск импеллерных сигнатур.
   - Обозначьте это как "Бандит Два", - продолжил Чен, возвращаясь к дисциплинированному напеву офицера-тактика, столкнувшегося с катастрофой. - Пеленг ноль-четыре-пять, ноль-три-девять. Расстояние девять и два десятых миллиона километров. Восемнадцать миллионов километров от флагмана флота. Ориентировочный состав двадцать четыре, два-четыре корабля стены.
   Маккеон стукнул кулаком по подлокотнику своего командирского кресла, когда его озарило понимание. Неудивительно, что хевы так непоколебимо придерживались своего курса! "Бандит Один" точно знал, где находится "Бандит Два", и это заманило - или, возможно, более подходящим термином было бы "загнало" - Шестой флот прямо в ловушку. Теперь нетронутые супердредноуты "Бандита два" запустили свои двигатели на достаточную мощность, чтобы пробиться сквозь поля невидимости и ускориться в бой, и при их нынешних курсах "Бандит Один" и "Бандит Два" пересекут траекторию Шестого флота всего через восемь минут.
   В этот момент пятьдесят кораблей стены обрушат шквал огня на двадцать три уцелевших корабля Шестого флота.
   - Приказ флагмана, сэр! - внезапно произнес лейтенант Макклоски. - Стена сменит курс на два-семь-ноль, ноль-ноль-ноль при максимальной боевой мощности и отвернет корабли от "Бандита Два"! Заслон сменит курс на девять-ноль-ноль, ноль-ноль-ноль при максимальной боевой мощности и развернет корабли от "Бандита Два"!
   - Подтвердите! - рявкнул Маккеон и бросил взгляд на лейтенанта Памелу Ирвин, астронавигатора "Принца Эдриэна".
   - Выполняю... сейчас, шкипер, - сказала она, прежде чем последовало продолжение, и он одобрительно хмыкнул.
   - Готов выполнить приказ "Ники", - объявил Макклоски.
   - Сделайте это! - приказал Маккеон, и "Принц Эдриэн" впервые за все время своего существования отвернулся от врага.
   Как раз в тот момент, когда заслон резко сместился вправо и достиг гиперграницы при пятистах двенадцати g, боевая стена Шестого флота развернулась в прямо противоположном направлении, уходя еще глубже в гиперсферу. Как и в случае заслона, корабли стены Уайтхейвена перегрузили свои инерционные компенсаторы, чтобы они работали с нулевым запасом прочности на отказ. Это грозило катастрофическими повреждениями в случае отказа одного из компенсаторов, но также увеличивало их ускорение до четырехсот девяти g, и граф больше не пытался избежать столкновения с "Бандитом Один".
   Элистер Маккеон наблюдал за происходящим, стиснув зубы, когда понял, что сделал Уайтхейвен.
   "Бандит Один" заплатил ужасную цену, чтобы закрыть хевенитскую ловушку, но "Бандит Два" немного поторопился. Возможно, всего на несколько минут, и, вероятно, только потому, что повреждения "Бандита Один" были даже больше, чем предполагалось при планировании боя. Маккеон легко мог понять, как это могло сработать. Как, должно быть, рвало сердце команды "Бандита Два" наблюдение за тем, как "Бандит Один" разрывают на части. И не то чтобы он включил свои двигатели намного раньше, чем, несомненно, предусматривал план.
   Но этого было - и, возможно, было - вполне достаточно, подумал Элистер Маккеон, вводя цифры на вспомогательный дисплей, развернутый рядом с его командирским креслом. Если он был прав, если...
   Векторы сошлись на его схеме, и он еще крепче сжал челюсти.
   Этого было достаточно, но едва-едва, и только потому, что адмирал Уайтхейвен отреагировал почти мгновенно. Учитывая относительные ускорения и геометрию в тот момент, когда "Бандит Два" обнаружил себя, Шестой флот смог уклониться от него. Это все равно привело бы к тому, что стена Уайтхейвена оказалась бы в пределах досягаемости ракет, но она была как "над", так и "за пределами" Шестого флота, что означало, что Шестой флот мог повернуться на бок, подставив под огонь "Бандита Два" только верхушки своих импеллерных клиньев. Некоторые хевенитские ракеты, вероятно, смогут прорваться и найти цели через скрытые боковые стены мантикорцев, но не более чем горстка.
   И все же на все есть своя цена, - мрачно подумал Маккеон. Единственный курс, который позволил бы Шестому флоту уклониться от "Бандита Два", заставил бы его пересечь траекторию "Бандита Один" на расстоянии всего лишь в одну световую секунду, а позиция, которая защитила бы корабли стены Уайтхейвена от ракет "Бандита Два", вынудила бы его вступить в обмен бортовыми залпами энергетического оружия с "Бандитом Один". Это была бы мимолетная встреча. Даже если "Бандит Один" сменит курс, чтобы максимально расширить дистанцию поражения энергетического оружия, Шестой флот пройдет через нее и снова окажется вне зоны досягаемости всего за двадцать секунд, а пройдя "Бандита Один", он сможет подставить клинья сразу обеим группировкам хевенитов.
   Но эти двадцать секунд были бы вырезаны из самого сердца Ада.
   Элистер Маккеон не знал, каковы будут окончательные потери, но знал, что они будут ужасающими.
   И он знал, что ход войны только что изменился.
  
   КЕВ "Принц Эдриэн"
   Система Мадрас
   11 апреля 1907 г. э. р.
  
   Элистер Маккеон постучал ложкой по стакану с водой.
   Древний сигнал, привлекающий внимание, мелодично зазвенел в гуле разговоров, и головы повернулись в его сторону. Он посмотрел через длинный стол на миниатюрную гардемаринку, сидевшую в дальнем конце.
   Гардемаринка Фелиция О'Тул сделала едва заметный глубокий вдох, взяла свой бокал с вином и величественно выпрямилась во весь свой рост в сто шестьдесят сантиметров.
   - Дамы и господа, - она подняла свой бокал, - за королеву!
   - За королеву! - раздалось в ответ, и все присутствующие за столом подняли бокалы, а Брэнди Болджео улыбнулась, когда О'Тул откинулась на спинку стула, на лице ее лишь слегка отразилось облегчение.
   Гардемаринке только что исполнилось двадцать два, и она поднялась на борт "Принца Эдриэна" вместе с другими гардемаринами Брайантом Этуотером и Лоуренсом Шакуром менее двух недель назад. Брэнди вспомнила свой собственный гардемаринский полет, как она втайне боялась, что каким-то образом все испортит, несмотря на всю свою тяжелую работу и подготовку в Академии. Но, по крайней мере, - ее улыбка погасла, - тогда не приходилось беспокоиться о том, что ее убьют в бою, пока ей не исполнилось двадцать три.
   - Спасибо, мисс О'Тул, - серьезно сказал капитан Маккеон, затем откинулся на спинку стула и задумчиво посмотрел на своих гостей.
   Их было довольно много - шеф Бродзински был вынужден использовать оба удлинителя, и удлиненный стол почти полностью заполнил даже его обеденную каюту, - и он минуту или две серьезно рассматривал их.
   - Спасибо вам всем, что пришли, - сказал он наконец, и Брэнди увидела, как некоторые улыбнулись, услышав вежливую фразу, которой требовали приличия. Иногда она задавалась вопросом, что бы случилось с офицером, который отклонил "приглашение" своего командира на ужин. Она была совершенно уверена, что такой ситуации никогда не возникало, поскольку такой глупый младший офицер, вероятно, также забыл бы дышать без напоминания.
   - Рад видеть вас всех здесь, - продолжал капитан. - Большинство из нас уже через многое прошли вместе, и новички, - он улыбнулся О'Тул и Шакуру; Этуотер нес вахту на мостике и не смог присутствовать, - похоже, хорошо вписываются. По крайней мере, пока, как и должен поступать любой гардемарин! Поверьте мне, вы двое не захотите узнать, что происходит с гардемаринами, которые не вписываются в коллектив.
   Серые глаза Шакура слегка расширились, но по всему столу прокатился ободряющий смешок, и О'Тул улыбнулась капитану в ответ.
   - Как знают те из вас, кто работает здесь чуть дольше, чем наши новички, - продолжил Маккеон, - я стараюсь обедать со своими офицерами довольно регулярно. Это урок, который я усвоил, вероятно, от лучшего капитана звездолета, под началом которого мне когда-либо довелось служить, и передаю его всем вам по мере продвижения вашей карьеры. Но сегодня, как вы, возможно, заметили, за столом немного больше народу, потому что это особый случай. Мы собрались здесь, чтобы попрощаться с человеком, который прослужил на борту "Принца Эдриэна" более двух стандартных лет. Все это время он был опорой, когда мы в нем нуждались, выдающимся наставником для своих подчиненных и одним из лучших примеров того, что на самом деле значит быть одним из космопехотинцев ее королевского величества.
   Он снова взял свой бокал, слегка приподняв его, и кивнул Виктору Естаченко.
   - Можно я опережу события всего на несколько дней, майор? - сказал он, затем посмотрел на других сидящих гостей. - Дамы и господа, не присоединитесь ли вы ко мне и не передадите ли наши заслуженные поздравления полковнику Естаченко?
   - Поздравляем!
   Ответ заполнил каюту, и Брэнди поняла, что она на ногах - что все они на ногах, кроме Естаченко. Космопехотинец, должно быть, услышал искренность во всех этих голосах, потому что каким-то образом лицо, которое всегда говорило то, что должно было говорить, казалось, вышло из-под его контроля. На самом деле, он поднял руку и как можно незаметнее вытер глаза.
   - Речь! - Брайан Чен расплылся в широкой улыбке, и Лев Карсон подхватил скандирование. Они даже начали ритмично хлопать, а Естаченко опустил руку и свирепо посмотрел на них. Но затем Маккеон поднял свою руку, прекращая шум.
   - Давайте не будем слишком шуметь, - сказал он с улыбкой. - Мы все офицеры королевы, если вы помните. Это означает, что от нас требуется определенный стандарт поведения. - Он сделал небольшую паузу. - Даже от тех из нас, кому посчастливилось служить в космопехоте.
   - О, спасибо, сэр, - сказал Естаченко. - Вы заставили меня почувствовать себя намного лучше.
   - Вы же космопехотинец! - улыбка Маккеона превратилась в ухмылку. - Смиритесь, полковник!
   Раздался громкий смех, и Естаченко обвел взглядом весь отсек. Брэнди заметила, что это был на редкость неискренний взгляд.
   - Ну, так уж вышло, что у космопехотинцев, в отличие от обычных флотских, всегда есть планы на случай непредвиденных обстоятельств, - сказал он. - Мои хорошо отточенные тактические инстинкты подсказывали высокую вероятность подобной засады, и, как любой хороший космопехотинец, я подготовился.
   - Это звучит несколько зловеще, - заметил Маккеон, затем покачал головой. - Возможно, я сожалею об этом, но слово за вами, Виктор.
   - Спасибо, сэр. - В тоне и выражении лица Естаченко было меньше юмора, когда он встал и повернулся лицом к собравшимся гостям Маккеона.
   - Правда в том, что я на самом деле разрываюсь на части, - просто сказал он. - Очевидно, я всегда хотел получить полковничьи погоны, но никогда не понимал, насколько сильно в глубине души хотел бы от них отказаться. - Он коснулся трех золотых знаков отличия майора, украшавших его воротник. - Я с нетерпением жду новых испытаний, теперь, когда они решили доверить мне целый батальон, но часть меня - огромная часть меня - все еще будет здесь, с ротой "Бейкер". Я буду скучать по всем на борту этого корабля, но особенно по вам троим. - Он посмотрел через стол на своих командиров взводов, которые сидели очень прямо под его взглядом. - Я недостаточно часто говорил вам, насколько я вами доволен и как безмерно горжусь вами, - сказал он им. - Я никогда не просил вас о чем-то, не получая этого, и поверьте мне, я знаю, как часто и как далеко за пределы простого "чувства долга" вы - как и все наши люди - заходили ради меня.
   - Я знаю, что вы будете так же преданы майору Хендрену, когда он явится с докладом на борт. А пока, конечно, рота будет в ваших руках, Айзейя. - Он посмотрел прямо в глаза лейтенанту Гиллеспи. - Позаботьтесь о ней для меня.
   - Позабочусь, сэр, - пообещал Гиллеспи, и Естаченко кивнул.
   - Хорошо! - он прочистил горло и снова кивнул. - Хорошо.
   Он взял свой бокал, заглянул в него на мгновение, затем поднял его.
   - Леди и джентльмены, мои друзья, пожалуйста, присоединяйтесь ко мне и произнесите тост.
   Застучали подошвы ботинок и зашуршала одежда, когда все в отсеке поднялись, и он повернул голову, обводя всех взглядом.
   - За лучший корабль, на котором я когда-либо служил, - сказал он. - За лучшую команду, с которой я когда-либо служил. И за лучший отряд космопехоты, которым я когда-либо командовал. Да хранит вас Господь, да убережет вас от беды и дарует победу, которую каждый из вас безусловно заслуживает.
   - Счастливого пути, "Принц Эдриэн". Холодные головы, сильные сердца, прочные корабли и проклятие хевам!
  

* * *

   Много позже Брэнди сидела перед своим терминалом в своей гораздо меньшей каюте. По крайней мере, как старшему инженеру "Принца Эдриэна", ей не нужно было ни с кем делиться этой каютой, и она наслаждалась этим ощущением уединения, когда записывала свое письмо родителям.
   - Так что мы все будем скучать по нему, - сказала она. - Конечно, я не могу сказать вам, куда он направляется, но скажу, что это не больше, чем он заслуживает, и уверена, что он проделает там такую же фантастическую работу, как и здесь, и это довольно высокая планка, которую нужно преодолеть.
   - И, честно говоря, как бы нам всем ни было грустно видеть, как он уходит, я думаю, что нам всем действительно нужен был этот ужин. Эта вечеринка. Возможность поделиться друг с другом нашими сердцами и надеждами. Это была тяжелая пара месяцев.
   Она знала, что выражение ее лица и тон выдают больше, чем она на самом деле хотела, но это было нормально. Они были ее родителями. Они заслуживали правды... и в любом случае не было смысла пытаться их обмануть. Ее отец был слишком хорошо осведомлен о силах флота, чтобы не знать, что произошло в Найтингейле и что это означало. А Дом Уинтонов всегда был честен со своими подданными. Никто не стал бы разглашать какую-либо важную с тактической или стратегической точки зрения информацию, но, хотя в коммюнике военного флота иногда может отсутствовать информация, скрывающая передвижения кораблей, они никогда не лгут. Такова была политика Мантикоры со времен королевы Эдриэнн.
   И это означало, что ее родители знали, как жестоко был разбит Шестой флот.
   Она нажала на значок паузы и откинулась на спинку стула, потирая переносицу, так как ее глаза горели от непролитых слез. Может, сейчас они и не пролились, но они текли - о да, текли - раньше.
   Четыре корабля. Именно столько боевых кораблей Шестого флота никогда не вернутся от Найтингейла. "Король Майкл", "Гидра", "Прометей" и "Тандерер". "Король Майкл" и "Тандерер" погибли в ракетной перестрелке до того, как адмирал Уайтхейвен направился к "Бандиту Один". Два других были просто разорваны на части в неописуемой ярости прямого энергетического обмена между кораблями стены. Безжалостный ракетный обстрел Шестого флота до этого нанес сокрушительный удар по "Бандиту Один", что было единственной причиной, по которой Уайтхейвен не потерял еще большую часть своей стены, и окончательный подсчет в конце битвы стал явной тактической победой Мантикоры. Уничтожение этих четырех кораблей стены КФМ стоило "Бандиту Один" семнадцати его собственных единиц, и все пятнадцать выживших были повреждены, по крайней мере, два из них почти наверняка не подлежали ремонту.
   Но если были уничтожены только четыре корабля стены Шестого флота, то еще шесть были выведены из боевого порядка из-за повреждений. Как инженер, Брэнди сомневалась, что "Кадьяк Максимус" будет достоин ремонта, а "Мирмидону" потребуется как минимум восемь месяцев на верфи. Кораблям ее величества "Кейси" и "Виндикатор" могло потребоваться почти столько же времени на ремонт, сколько "Мирмидону", и все четыре были супердредноутами, а не обычными дредноутами. "Лэндинг-Сити" и "Герою", вероятно, потребуется всего месяц или два, но из-за времени ремонта и потерь личного состава, которые они понесли, ни один из них не вернется в бой в ближайшее время. На самом деле, было вполне вероятно, что ни один из них не вернется в строй до конца года, так что с таким же успехом они могли быть уничтожены вместе со своими погибшими братьями.
   В совокупности это составляло сорок два процента от боевого состава адмирала Уайтхейвена до Найтингейла, и при других обстоятельствах, по крайней мере, еще два его корабля также были бы отправлены домой на ремонт. Вместо этого "Хуан Наварро" отправил рабочие группы на борт КЕВ "Гиперион" и "Викториэс" - и полудюжины других кораблей - трудиться с их инженерами и бригадами контроля повреждений, чтобы устранить повреждения, которые были слишком "легкими", чтобы оправдать их возвращение на ремонт. Как и "Ника" после выхода со станции Хэнкок, они были слишком нужны, чтобы отправлять их домой до тех пор, пока не появится замена.
   Шестой флот был слишком важен, чтобы оставлять его без поддержки, поэтому замена и подкрепление уже готовились. На самом деле, "Полифем" вернулся в 17-ю эскадру всего два дня назад. Его возвращение после повреждения на Мэтиасе стало долгожданным подкреплением, и в эскадре баронессы Триплетт теперь не хватало всего одного корабля. Но потребовались бы по меньшей мере недели, чтобы восполнить другие потери Шестого флота.
   Умом Брэнди понимала, что потери хевов в Найтингейле были намного тяжелее, чем у Шестого флота. Наилучшая оценка Абдура О'Хэнлона, основанная на данных собственных сенсоров Шестого флота и двух осторожных разведывательных полетах после битвы, заключалась в том, что итоговое соотношение было больше, чем три к одному в пользу Мантикоры. Тридцать два корабля стены народного флота - более 229 900 000 тонн - были уничтожены или выведены из строя на несколько месяцев, по сравнению всего с десятью мантикорскими кораблями стены общим водоизмещением "всего" 72 350 000 тонн. Но Шестой флот также потерял почти двадцать девять тысяч мужчин и женщин. Она могла надеяться, что хевы спасли хотя бы нескольких выживших с потерянных ими кораблей, но даже если бы это было так, лагеря для военнопленных на Хевене при законодателях представляли собой достаточно неприятное зрелище. На самом деле ей даже не хотелось думать о лагерях, которые может создать что-то вроде государственной безопасности. И правда заключалась в том, что потери на борту "Короля Майкла" и "Тандерера", по меньшей мере, должны были быть почти тотальными.
   Все это было достаточно плохо, но во многих отношениях это было почти незначительно. О, боль из-за потери друзей была ужасна для всех них, и она подозревала, что станет еще хуже, когда время ослабит действие анестезии от шока. Определенно, после Хэнкока у нее было именно так. Но еще больнее, во многих отношениях, было не столько количество уничтоженных хевами кораблей и убитых ими людей, сколько то, как они сражались.
   В любом случае, сражение при Найтингейле стало тактической победой Мантикоры. В меньшинстве два к одному и застигнутый врасплох "Бандитом Два", Уайтхейвен не просто прорвался вперед, но и нанес гораздо более тяжелые потери, чем понес сам. Брэнди была инженером, а не тактиком, но Джанет Бриско была тактиком до мозга костей, и, по ее мнению, Хэмиш Эликсандер только что доказал, что может пешком пересечь залив Джейсон в любое удобное для него время. Шестой флот доверял своему командующему до Найтингейла; после Найтингейла он стал боготворить его.
   Но, с другой стороны, Найтингейл стал стратегической победой Народной республики. Впервые мантикорская атака была не просто остановлена, но и отброшена с тяжелыми потерями. И любой хевенит, ознакомившийся с тактическими данными о ходе сражения, понял бы, что спасение бегством Шестого флота - а Брэнди знала, что это можно было назвать только "бегством" - было делом нескольких минут. Возможно, даже секунд. Любое колебание со стороны Уайтхейвена означало бы катастрофу... и обе стороны это знали.
   Те же самые тактические данные давали понять, что народному флоту еще предстоит покорить крутую вершину, прежде чем он станет равным КФМ в бою, но проигравшая сторона всегда узнает больше, чем выигравшая. Хевы собирались завоевывать позиции, и прошли те дни, когда мантикорские стратеги и тактики могли считать превосходство своего флота само собой разумеющимся.
   По крайней мере, заслон Уайтхейвена вышел из Найтингейла невредимым. Как он и предполагал, корабли стены "Бандита Два" отправились за мантикорской боевой стеной, надеясь, по крайней мере, помочь справиться с любыми "калеками", вместо того, чтобы тратить время на преследование кораблей, с ускорением которых они никогда не могли сравниться. На данный момент большинство из этих крейсеров и эсминцев должны были прикрывать флотилии и сопровождать конвои, а не охотиться за хевенитами. В этом отношении Шестой флот сейчас был в значительной степени привязан к Мадрасу, прикрывая систему от возможной атаки хевенитов, пока не будут восполнены его потери.
   Было... непохоже, что такой человек, как граф Уайтхейвен, стал бы сидеть сложа руки в карманах. Он понимал, насколько важно сохранять как можно более высокий темп, и, если Брэнди не ошиблась в своих предположениях, это означало, что Шестой флот продолжит свои внезапные атаки и свои усилия по сокращению численности хевенитов. Она подозревала, что он будет подходить к операциям более осторожно, чем раньше, но никогда не сомневалась, что будет действовать так быстро, как только сможет.
   Тем временем, однако, отчеты из домашней системы с ужасающей ясностью показали, что логистическая проблема ничуть не улучшилась. В этом отношении потери Уайтхейвена значительно усугубили ситуацию, и, по словам Дженис, командиров передовой линии даже предупредили об ограничениях при поставках боеприпасов. Даже КФМ, который предпочел ракетную доктрину старой догме о сражениях на дальности энергетического оружия, не осознавал, насколько велики будут его траты ракет в условиях реальной войны. Менее инновационные хевы почти наверняка имели меньшие довоенные запасы, чем Мантикора, но в данный момент это было слабым утешением. То, что Шестой флот и "Бандит Один" сделали друг с другом на близком расстоянии в Найтингейле, только еще раз подчеркнуло для Мантикоры необходимость использовать свое ракетное превосходство. Чтобы не попасть под энергетические батареи хевов, держитесь подальше от них, где внешние ракетные капсулы и более совершенные лазерные боеголовки дают КФМ явное преимущество. Но чтобы уничтожить супердредноут, требовалось много ракет - даже с лазерными боеголовками КФМ для крупных кораблей. И, по словам Дженис, за время, значительно меньшее, чем один год активных боевых действий, флот израсходовал количество ракет, произведенное за три стандартных года мирного времени.
   Мы не можем продолжать в том же темпе, - подумала она, глядя на застывший экран перед собой. - Просто не можем. Рано или поздно нам придется остановиться и перегруппироваться. Мы это знаем, и я уверена, что тот, у кого была такая... внутренняя стойкость, чтобы разработать что-то похожее на их боевой план в Найтингейле, тоже это знает. И я думаю, что стоит рискнуть, когда речь идет о таких вещах, как циклы технического обслуживания и капитального ремонта, если мы сможем продержаться еще хотя бы немного. Оттесним их еще немного назад, обеспечим себе чуть большую глубину обороны. Но у "Принца Эдриана" и так уже на исходе, по крайней мере, четверть его систем. Есть предел тому, как долго мои люди могут поддерживать их в рабочем состоянии.
   Она сжала челюсти, но затем встряхнулась.
   Если сидеть и переживать, это ничего бы не решило, и не похоже, что она была единственным инженером, переживающим за свой корабль! Если несчастье и любило компанию, то она была одной из множества любимых людей.
   Она фыркнула, скривив губы в кислой усмешке от этой мысли, затем прочистила горло и нажала на значок, чтобы возобновить запись.
   - Это было нелегко, - сказала она своим родителям, - но я слышала, что вокруг много чего происходит, и мы с кораблем в надежных руках графа Уайтхейвена. Здешние люди любят его. Боже, как же они его любят! И на то есть чертовски веские причины. Он самый лучший. Он действительно такой. Так что не беспокойтесь о нас слишком сильно.
   - Тем временем, похоже, в нашем коммуникационном трафике произошел сбой. Каким-то образом в последнем информационном пакете из дома не были указаны результаты футбольных матчей. И случилось так, что ваша дочь заключила небольшое пари со своим заместителем на то, кто выиграет Кубок Симпсона в этом году. Так что я была бы признательна, если бы вы сообщили мне эти данные. Последнее, что я слышала, это то, что "Ягуары" откатились на третье место в чемпионате Грифона. Очень надеюсь, что вы скажете мне, что это не так, потому что если вы этого не сделаете...
  
   Корабль ее величества "Принц Эдриан"
   Система Мадрас
   17 апреля 1907 г. э. р.
  
   Раздался сигнал связи.
   Звук был не очень громким, но Брэнди Болджео быстро подняла голову, и беспристрастный наблюдатель мог бы описать выражение ее лица как "облегчение", когда просьба о внимании заставила ее... о, к сожалению, конечно! - оторваться от бесконечного моря бумажной работы.
   Она нажала на клавишу приема, затем нахмурилась, когда на экране появилось лицо звонившего.
   - Лейтенант Болджео, - представилась она. Этого требовали правила, хотя ее имя и звание уже появились в нижней части экрана другого офицера.
   - Майор Хендрен, - ответил звонивший, который тоже был рабом правил, и она кивнула, хотя и понятия не имела, почему он ей звонит. На самом деле, в отличие от Виктора Естаченко, Клинт Хендрен носил звание капитана, означавшее, что он и Брэнди были равны по званию, хотя она была уверена, что старше его по времени присвоения. Однако на борту корабля его должным образом называли "майор Хендрен", потому что на военном корабле мог быть только один "капитан", и не должно возникать путаницы в отношении того, кто подразумевался под этим титулом. Из-за этого капитаны космопехоты получали "вежливое повышение" до майора. Это никак не влияло на их настоящие звания, хотя Брэнди знала пару космопехотинцев, которые, казалось, не понимали этого. Она еще толком не знала Хендрена - пробывшего на борту меньше трех дней, - но он показался ей достаточно приятным человеком.
   - Чем могу помочь вам, майор? - спросила она.
   - Ну, так получилось, что возникла небольшая проблема. - Хендрен улыбнулся, но что-то в его тоне прозвучало предостерегающе, и ей не очень понравилось, что он сделал паузу. Очевидно, он хотел добиться от нее ответа.
   Поэтому она улыбнулась в ответ и просто приглашающе склонила голову набок.
   Его губы, казалось, слегка сжались в тонкую линию.
   - Я только что вернулся со второго причала шлюпочного отсека, - сказал он. - Оба моих катера отключены. Мне нужно их вернуть.
   Брэнди подавила свой немедленный инстинктивный отклик.
   - Конечно, вам они нужны, майор, - сказала она вместо этого. - Поскольку вы звоните мне, я предполагаю, что это проблема технического обслуживания. Если это так, то уверяю вас, мои люди помогут вам как можно быстрее.
   - В данный момент мои люди не могут выполнять свою работу, - ответил Хендрен. - Они не смогут, пока нам не вернут птичек.
   - Я знаю об этом. - На лице Брэнди появилось слишком много зубов, чтобы это можно было назвать улыбкой. - И вы получите их обратно, как только мы сможем.
   - Я был бы более уверен в этом, если бы только что не вернулся из шлюпочного отсека и... у меня не состоялся бы интересный разговор. - Голос Хендрена звучал спокойно, но взгляд стал жестким.
   - Что это был за "разговор"?
   - И это заставляет меня задуматься, насколько на самом деле важны мои птицы, - ровным голосом произнес он. Глаза Брэнди вспыхнули неподдельным гневом, но он продолжил, прежде чем она успела ответить. - Сначала я поговорил об этом с шефом Харкнессом. Его ответ был таким... не совсем удовлетворительным, поэтому я обратился к лейтенанту Тремэйну, чтобы выразить свои опасения. На него, похоже, это не произвело впечатления. Именно поэтому я обращаюсь непосредственно к вам.
   - В чем причина неудовлетворительного ответа главстаршины Харкнесса? - холодно спросила Брэнди и увидела, как напряглось выражение лица космопехотинца, когда она подчеркнуто поправила звание Харкнесса.
   - Он, по сути, сказал мне дождаться своей очереди. - Голос Хендрена был таким же холодным. - Я сказал ему, что это неудовлетворительно, и он сказал, что это очень плохо, потому что он ничего не мог - или, по-видимому, не хотел - с этим поделать. Поскольку он казался непреклонным, я попросил разрешения поговорить с лейтенантом Тремэйном. Насколько я понимаю, он дежурный по шлюпочному отсеку. Но когда я высказал ему свои опасения, он сказал мне, что не намерен перечить Харкнессу. Полагаю, что на самом деле он использовал термин "сомневаться".
   - А главстаршина Харкнесс сказал вам, что послужило причиной задержки?
   - Он сказал, что мои люди "сломали птичек", перенапрягая узлы импеллера во время наших последних учений, и что у него не было другого выбора, кроме как перепроверить их оба, пока у него не будет времени провести полную диагностику. Несмотря на то, что у обоих были зеленые экраны, когда мы вернулись в отсек после учений.
   - Главстаршина Харкнесс - один из самых опытных бортинженеров малых судов во всем военном флоте, - холодно сказала Брэнди. - Он, безусловно, самый опытный на борту "Принца Эдриэна". Если он перепроверяет ваши катера, потому что беспокоится об их узлах, я нисколько не удивлена, что лейтенант Тремэйн отказался отменить его решение. Я бы поступила так же.
   Глаза Хендрена сузились.
   - И вы бы сделали это, даже не поинтересовавшись доказательствами его беспокойства, лейтенант?
   - Когда старшина с четвертьвековым стажем говорит мне, что он "обеспокоен", я склонна предполагать, что у него есть на то причина. - Тихий голосок в глубине сознания Бренди подсказал ей, что она подливает масла в огонь, но в данный момент ее это не слишком волновало.
   - Значит, вы бы не стали этого делать?
   - Я бы подождала, пока он напишет о проблеме. Возможно, вас это удивит, майор, но военнослужащие нашего флота действительно умеют читать и писать.
   Нехорошо, Брэнди, - громче сказал тоненький голосок. - Твоя мама учила тебя большему, чем это!
   И это было правдой, - подумала она. - С другой стороны, ее отец... 
   - Я не удивлен, что военнослужащие флота умеют читать и писать, - сказал Хендрен. Его голос по-прежнему был холоден, но в глубине его дымилась лава. - Однако у меня могут быть некоторые сомнения по поводу того, что некоторые военнослужащие флота предпочтут писать.
   - Что именно это означает?
   - Это означает, лейтенант, что я прочитал "досье Харкнесса". По моему глубокому убеждению, этому человеку следовало бы сидеть в тюрьме. Он - ходячее бедствие дисциплины, и никогда не скрывал своего мнения о космопехоте ее величества.
   - Вы намекаете, что главстаршина Харкнесс сфабриковал свое беспокойство?
   Глаза Брэнди сверкнули, и ее правая рука сжалась в крепкий кулак, оказавшись вне поля зрения коммуникатора.
   - Я хочу сказать, что у этого старшины проблемы с дисциплиной, он не любит космопехотинцев и был довольно расплывчатым в своих объяснениях. И что его непосредственный начальник, который, как я вижу, почти непрерывно служил с ним на одном корабле в течение последних пяти стандартных лет, даже не вызвал его для более подробного объяснения. Так что, нет, я не подразумеваю, что он "фабрикует свою озабоченность"; просто отмечаю, что он не дал мне никаких оснований полагать, что это не так.
   - Позвольте мне кое-что объяснить вам, майор. - Тон Брэнди мог бы заморозить гелий, а "вежливость" в словах Хендрена, к сожалению, отсутствовала. - Во-первых, деятельность моего отдела - это моя забота, а не ваша. Во-вторых, я никогда не видела, чтобы главстаршина Харкнесс проявлял меньший профессионализм в том, что касается его обязанностей на борту судна. В-третьих, лейтенант Тремэйн - один из самых компетентных молодых офицеров, с которыми я когда-либо имела удовольствие работать, и, как вы только что отметили, на самом деле, он знает главстаршину Харкнесса гораздо дольше - и лучше, - чем вы, возможно, могли бы, имея в виду пребывание менее одной недели на борту этого корабля. Я не готова выслушивать оскорбления в адрес кого-либо из них.
   Она выдержала его сердитый взгляд не менее сердитым встречным и вздохнула.
   - И, в-четвертых, - продолжила она, ее тон стал чуть менее жестким, - этот корабль непрерывно эксплуатировался более стандартного года без возможности проведения комплексного технического обслуживания. К вашему сведению, мы просрочили капитальный ремонт на восемнадцать стандартных месяцев, и на тот момент планировалась замена одного из наших реакторов и примерно трети наших гравитационных систем. Сроки обязательной замены и того, и другого уже давно истекли. Мои люди, включая главстаршину Харкнесса и лейтенанта Тремэйна, хотя лейтенант на самом деле не входит в мое подчинение, несут двойную вахту, просто чтобы системы "Принца Эдриэна" оставались действующими. И хотя вам, возможно, трудно в это поверить, майор, такие мелочи, как, скажем, термоядерный реактор номер два и система жизнеобеспечения номер один, имеют первостепенное значение. У главстаршины Харкнесса не хватает почти тридцати процентов персонала. Это означает, что он - и я - должны расставить приоритеты в своем времени.
   Хендрен стиснул зубы.
   - Уверяю вас, что он предоставит мне полное объяснение своих опасений не позднее конца вахты, - продолжила она. - Я рассмотрю это объяснение точно так же, как изучаю все отчеты от своих людей. И если, чего я ни на секунду не ожидаю, обнаружу, что он позволил своему... непростому прошлому в общении с королевской космопехотой повлиять на свое мышление, я разберусь с этим. Но это мое дело, а не ваше.
   Хендрен открыл было рот, но Брэнди подняла руку с вытянутым указательным пальцем.
   - Я советую вам оставить это в покое до тех пор, пока не появятся какие-либо доказательства - помимо вашей очевидной личной неприязни к тому, что, по вашему мнению, вы знаете о главстаршине Харкнессе, - что он на самом деле позволил своим чувствам повлиять на выполнение им своих обязанностей. На данный момент таковых нет. Если вы хотите, конечно, можете сообщить о своих опасениях старпому или капитану Маккеону. Я думаю, что с вашей стороны будет... неразумно делать что-либо подобное, особенно в случае капитана, если только у вас нет значительно большего количества доказательств неправомерного поведения, чем те, которыми вы до сих пор делились со мной.
   Майор снова сжал челюсти. Затем, наконец, он коротко кивнул.
   - Вероятно, вы правы, - сказал он. - И, безусловно, правы в том, что деятельность вашего отдела - это ваше дело и ответственность, а не моя. Так что я оставлю это на ваше усмотрение. - По крайней мере, на данный момент, - добавил он. - Пожалуйста, сообщите мне, когда я смогу получить обратно свои катера, как только у вас будет эта информация.
   - Конечно, майор.
   - Хендрен связь закончил, - сказал космопехотинец, и ее дисплей погас.
  

* * *

   - Это не совсем то, что я ему сказал, мэм, - сказал Хорас Харкнесс.
   - Ну, очевидно, это то, что он услышал. Так что вы ему сказали?
   Брэнди подняла брови, а главстаршина Харкнесс задумчиво почесал подбородок.
   - Я действительно говорил ему, что его птичкам придется подождать своего места в очереди, - сказал он. - Похоже, он был не очень рад это слышать. На самом деле, он сказал мне, что это "неприемлемо". Поэтому я сказал ему, что сожалею, если это создает проблемы для его команды, но у моих подчиненных слишком много забот, чтобы я мог давать какие-либо обещания о корректировке приоритетов, не согласовав это, по крайней мере, с мистером Тремэйном. И, вероятно, с лейтенантом О'Брайеном или с вами. Думаю, именно тогда он позвонил мистеру Тремэйну.
   - Значит, вы никогда не говорили ему, что "очень жаль", что он хочет их вернуть?
   - Нет, мэм. - Харкнесс покачал головой, затем поморщился. - Хотя не уверен, что он воспринял это иначе. Я не пытался затевать ссору, но у меня было такое чувство, что он ожидал этого от меня.
   - Это правда? - Брэнди широко раскрыла глаза, глядя на него. - Как, по-вашему, он мог прийти к такому выводу?
   - Мэм, чего бы это ни стоило, вы знаете, что я никогда не срезал путь и не менял расписание только для того, чтобы досадить занудам. Возможно, пару раз у меня и возникало искушение, но я бы никогда этого не сделал. По крайней мере, это дало бы им слишком большую дубинку, чтобы побить меня. - В его глазах промелькнуло что-то похожее на улыбку, но не совсем. - Кроме того, я не ввязываюсь в драки с офицерами. Даже с офицерами космопехоты.
   И это, подумала Брэнди, было правдой. На самом деле Хорас Харкнесс вообще никогда не затевал драк. Вместо этого он в совершенстве овладел тем, что ее отец называл искусством "межличностного дзюдо", способным заставить даже бывалых космопехотинцев нанести первый удар, и успешно применял его на протяжении всей своей карьеры. По прошествии последних двадцати с лишним стандартных лет его роль невинной жертвы воинственной космопехоты, возможно, немного ослабла, но даже если допустить это, он никогда, насколько знала Брэнди, не заговаривал с офицерами космопехоты и даже не предлагал им то, что на служебном языке по-прежнему называют "молчаливым нарушением субординации".
   - Похоже, майор Хендрен не знает о вашей безупречной сдержанности в этом отношении, - сказала она.
   - Да, мэм. Я вроде как заметил. - Харкнесс снова поморщился. - Я действительно старался не наступать ему на пятки, но думаю, что он серьезно относится к заявлениям о готовности своих команд. Я не виню его за это, и он прав, мэм. Пока мы не восстановим этих птиц, они не смогут выполнять свою работу. Мы с ганни Бэбкок уже обсуждали это.
   Брэнди фыркнула. Она нисколько не сомневалась, что Бэбкок "обсудила" состояние катеров космопехоты с Харкнессом.
   Громко.
   - Хорошо, давайте пока оставим это, - сказала она. - Он сказал мне, что на обоих катерах зеленые экраны.
   - Что касается летных бортинженеров, то так оно и есть, - кивнул Харкнесс. - Но я смотрю на диагностические и сервисные флажки в шлюпочном отсеке, и они окантованы желтым цветом на четырех узлах "Космопехотинца-один" и двух на "Космопехотинце-два".
   - Только "окантовка", да? - задумчиво спросила Брэнди.
   Летный бортинженер на борту катера отслеживал текущее состояние оборудования и его функциональность. Однако каждый раз, когда катер возвращался в шлюпочный отсек, компьютеры "Принца Эдриэна" использовали соединительные кабели для проведения значительно более сложного анализа, чем позволяли бортовые системы. Те же самые бортовые компьютеры, осуществляющие мониторинг, вели подробную, постоянно обновляемую историю каждой системы на борту катеров, отслеживая тенденции развития с течением времени и сверяя их все с заданными в инструкции параметрами для обязательного обслуживания.
   Конечно, параметры инструкции предусматривали значительный запас прочности. Она подозревала, что майор Хендрен знал об этом.
   - Да, мэм. Окантовка. Прямо в эту минуту компьютер показывает нам диапазон между десятью и сорока тремя процентами мгновенного запаса на тех узлах, которые меня беспокоят. И, да, майор задал тот же вопрос. Хотел знать, почему я снимаю птиц с рейса, когда они на самом деле не достигли предела обязательного обслуживания.
   - И вы сказали ему?..
   - Я сказал ему, что мы сейчас очень серьезно относимся к истории технического обслуживания и сигналам, учитывая, насколько сильно мы опаздываем с постановкой на верфь. Если на то пошло, я сказал ему, что у нас проблемы с запасными частями. Мэм, я вижу предупреждения на шести его узлах, и у нас осталось одиннадцать сертифицированных запасных узлов. Это на все наши птички, а не только катера, и мы не знаем, когда их станет больше - если будет. Некоторые вещи мы можем напечатать сами, но полноценные узловые модули - нет. - Он пожал плечами. - Честно говоря, я думаю, что майор, вероятно, прав в том, что те, о которых я беспокоюсь, не взорвутся завтра, и ни один из них, похоже, не приведет к такому катастрофическому сбою, который мог бы полностью уничтожить одну из птиц. Но если один из них все-таки взорвется, вы же знаете, что у нас будет, по крайней мере, некоторый сопутствующий ущерб, плюс нам придется полностью отключить этот узел и заменить его одним из наших одиннадцати запасных.
   - Итак, что вы действительно хотите сделать, так это осмотр, демонтаж и техническое обслуживание по мере необходимости? Не полную замену?
   - Да, мэм. - Харкнесс выглядел немного удивленным. - Зачем нам делать замену, даже не посмотрев?
   - Майор сказал, что вы сказали ему, что его люди "сломали птичек". Это наводит на мысль о чем-то более серьезном, чем "переход в желтый цвет" при диагностике.
   - Мэм, я сказал, что летный экипаж мог сломать птиц. Я специально сказал "мог" и никогда не говорил, что "тупоголовые" что-то сломали.
   Брэнди нахмурилась. Флотский персонал "Принца Эдриэна" предоставлял пилотов и летные экипажи всем его небольшим судам. В том числе и катерам, хотя космопехотинцы рассматривали их как свою личную собственность. Не без оснований, с точки зрения эксплуатации. Что на самом деле делали катера, как они действовали и, в частности, насколько интенсивно они маневрировали при этом, определяли космопехотинцы, а они имели репутацию людей, суровых к своим игрушкам из-за их интенсивной подготовки. Как следствие, между космопехотинцами и их флотскими "водителями" существовала определенная традиционная напряженность. Думал ли Хендрен, что Харкнесс пытается списать сбои в техническом обслуживании на злоупотребления в системах, вызванные действиями космопехоты, что, поскольку он был старшим космопехотинцем, означало бы его необоснованные требования к летным экипажам флота?
   - Каковы итоги простоя? - спросила она.
   - Мои люди все еще заменяют два узла на шаттле номер три, и у нас проблема с инерционным компенсатором на шаттле номер два.
   - Знаю. - Брэнди поморщилась.
   Как только что отметил Харкнесс, проблема с запасными частями вынудила инженерный персонал "Принца Эдриэна" приступить к восстановлению и повторному использованию компонентов, которые при обычных обстоятельствах были бы возвращены на склад для ремонта или утилизации (в зависимости от того, что казалось бы самым простым), и заменены сертифицированными на складе компонентами из бортовых запасов. Это задействовало не только персонал и рабочие места, но и возможности печати в механических мастерских крейсера, что еще больше замедляло ремонт и замену оборудования. И, как только что отметил Харкнесс, отдел Брэнди отвечал за поддержание в рабочем состоянии всех малых судов "Принца Эдриэна", а не только катеров, и, поскольку шаттлы номер два и номер три были выведены из строя, на крейсере в настоящее время был доступен только один шаттл.
   - Вероятно, мы сможем снова подключить шаттл номер три к концу следующей вахты, - сказал он. - На номер два потребуется больше времени. Проблема не так уж и серьезна, но мы не можем просто решить ее на месте. Нам придется вскрыть его, чтобы добраться до компенсатора, а у нас нет для этого рабочего места, пока мы не уберем третий шаттл с дороги.
   - И если снимем людей с любого из них, чтобы они сосредоточились на катерах, оба шаттла пробудут там дольше.
   - Да, мэм.
   - Как бы мне это ни было неприятно, я думаю, нам все равно придется это сделать. Или, по крайней мере, что-то из этого. - Брэнди не очень понравилась эта мысль. Особенно если Хендрен собирался воспринять это как своего рода капитуляцию с ее стороны. Но им действительно нужно было вернуть хотя бы один из катеров, и как можно скорее.
   - Что-то из этого, мэм? - судя по выражению лица Харкнесса, ему не особенно хотелось услышать то, что, как он подозревал, последует дальше.
   - Я согласна, что мы не можем рисковать, теряя больше узлов, чем это необходимо, но майор прав в том, что его людям нужно вернуть своих птичек. Итак, я думаю, что нам нужно будет вернуть "Космопехотинцу-два" статус "ограниченный полет". Они могут использовать его в случае чрезвычайной ситуации, но мы ограничим уровень его мощности, чтобы свести к минимуму нагрузку на эти ненадежные узлы. Затем мы уделим первоочередное внимание восстановлению шаттла номер три, но передвинем проверку первого катера в очереди, прежде чем отключать компенсатор на шаттле номер два. Как только сможем подтвердить, что "Космопехотинец-один" вернулся к полноценному полету, мы снимем второй катер с рейсов и будем держать его там, пока у нас не будет времени восстановить шаттл номер два.
   - Мы можем это сделать, мэм. Однако смена команд будет замедлять нас.
   - Знаю. На каждую птицу уйдет больше времени, но ненамного, и таким образом космопехотинцы вернут себе хотя бы половину своих возможностей. Я сомневаюсь, что майор Хендрен - или капитан, если уж на то пошло, - будут довольны тем, что в наличии имеется только половина их катеров, но лучшее, что мы можем сделать, - это лучшее, на что мы способны. Я свяжусь с лейтенантами О'Брайеном и Тремэйном, чтобы оформить это официально, но вы можете идти вперед и предупредить своих людей прямо сейчас.
  
   Корабль ее величества "Принц Эдриэн"
   Система Мадрас
   19 апреля 1907 г. э. р.
  
   - Извините, лейтенант. У вас найдется минутка?
   Брэнди Болджео не ответила, но сделала паузу, затем повернулась и посмотрела на майора Хендрена, приподняв бровь. Космопехотинец ускорил шаг, чтобы успеть в кабину внутрикорабельного лифта до того, как дверь закроется, и выражение его лица было... странным.
   Это был первый раз, когда их пути пересеклись после жалобы Хендрена на Харкнесса и Тремэйна, и сейчас она была этому не очень рада, большое спасибо случаю. К сожалению, они оба были в списке приглашенных капитана Маккеона на сегодняшний ужин. Это был первый раз, когда Брэнди и Хендрена пригласили одновременно.
   Она не ждала этого с нетерпением.
   Теперь, когда кабина лифта тронулась, гораздо более высокий космопехотинец снова посмотрел на нее сверху вниз, и ей показалось, что она заметила, как его губы слегка сжались, когда она никак не отреагировала на его попытку завязать разговор.
   Это было приятно.
   - Послушайте, - сказал он, помолчав, - в основном я просто хочу извиниться за то, что вел себя как придурок.
   Глаза Брэнди слегка расширились, а губы дрогнули.
   - Я...  не думаю, что применила бы именно этот термин, - сказала она.
   - На самом деле, я немного почистил его. Убрал несколько прилагательных и наречий в флотском стиле. - Хендрен пожал плечами. - Я был взбешен, беспокоился о состоянии готовности, и я, по сути, новичок на "Принце Эдриэне". Ничто из этого не может служить оправданием. Возможно, это объяснение, но не оправдание. Я не осознавал, насколько корабль отстает от графика технического обслуживания, или насколько перегружен работой ваш отдел. Опять же, объяснение, а не оправдание.
   - Не говоря уже о том, что вы также были склонны думать о главстаршине Харкнессе самое худшее, - предположила Брэнди, и он поморщился.
   - Да, был склонен, - признался он. - Признаю, что не должен был быть таким, не имея личного опыта, но вы тоже должны признать, что у него... неоднозначный послужной список, если не сказать больше, в том, что касается космопехотинцев.
   - Вероятно, это справедливо, - признала она. - В основном это потому, что он просто любит подраться и считает, что лучше затевать драки с кем-то, кто не принадлежит к его кораблю. Но, несмотря на то, что у него репутация нарушителя дисциплины, на последних нескольких кораблях он не проявлял особых признаков этого. И во всем военном флоте никогда не было более квалифицированного или профессионально дисциплинированного космонавта.
   - Возможно, вам будет интересно узнать, что кто-то еще сказал мне о нем примерно то же самое.
   - Правда? Кто?
   - Ганни Бэбкок. - Хендрен слегка закатил глаза. - Она как бы прижала мои уши этой бесконечной "вы действительно тупы, как скала, не так ли, сэр", вежливостью, которой по-настоящему владеют только главные сержанты.
   Брэнди, к собственному удивлению, прыснула со смеху. Отчасти потому, что она прекрасно понимала, о чем говорит Хендрен, но также и потому, что могла представить себе Бэбкок, произносящую именно это. Отчасти потому, что они с Харкнессом научились слаженно работать вместе, но еще больше потому, как сильно главная сержант космопехоты крейсера не хотела оказаться не на той стороне команды корабля. Потому что, несмотря на то, что Хендрен правильно охарактеризовал карьеру Хораса Харкнесса как "пеструю", во многих отношениях он был чрезвычайно популярен среди своих товарищей по команде.
   Ну, может быть, не так популярен в отряде космопехоты на корабле, но у него не могло быть всего.
   - В любом случае, - продолжил Хендрен, - я хотел извиниться, а также поблагодарить вас за то, что вы работали с нами, чтобы сохранить хотя бы один катер доступным.
   - А вы читали отчет главстаршины Харкнесса о результатах инспекции импеллерных узлов первого катера? - настаивала Брэнди с легким ехидством.
   - Да, - вздохнул Хендрен. - И он был прав. На самом деле это не моя область, но ганни указала мне, что мы почти наверняка потеряли бы два из этих узлов, если бы нам пришлось работать на максимальном ускорении в течение длительного времени.
   - Что ж, - тон Брэнди немного смягчился, - должна сказать, я рада, что этого не случилось. Нам также удалось перебрать их оба, что было очень важно с точки зрения наших запасных частей. - Она покачала головой. - Мы нянчимся со столькими системами, которые сейчас действительно нуждаются в капитальном ремонте, что это даже не смешно.
   - Сейчас... я знаю. - Хендрен серьезно кивнул. - Я понятия не имел, насколько плохи здесь дела, пока меня не перевели с Мантикоры.
   - Я понимаю, почему мы все еще наступаем, - сказала Брэнди, наблюдая за дисплеем, когда кабина лифта замедлила ход и остановилась. - Я также не сторонница того, чтобы давать хевам больше времени на восстановление, чем нужно, и знаю, что это означает удлинение сроков обслуживания по сравнению с инструкциями. Если уж на то пошло, то, по крайней мере, кое-что из этого, вероятно, неизбежно в условиях военного времени, даже без того темпа операций, который мы поддерживаем. Но ситуация действительно выходит из-под контроля.
   - Что ж, - сказал Хендрен, кивнув ей в сторону открывающихся дверей лифта, прежде чем последовать за ней, - теперь я действительно лучше понимаю ситуацию. И, чтобы не выглядеть как придурок, обещаю, что сделаю все возможное, чтобы в следующий раз все было не хуже.
   - Мне кажется, это очень хорошая идея, - сказала ему Брэнди с легкой улыбкой.
  
   Корабль ее величества "Принц Эдриэн"
   Система Мадрас
   15 мая 1907 г. э. р.
  
   Сработал унилинк Брэнди.
   Она опустила глаза и, нахмурившись, посмотрела на определитель номера, затем перевела взгляд на Оливера О'Брайена и Фелицию О'Тул. Они втроем стояли в импеллерном отсеке 12, на станции мониторинга плазменных каналов, где гардемаринка несколько нервно демонстрировала свое мастерство.
   Чем лучше Брэнди узнавала О'Тул, тем больше ей нравилась миниатюрная гардемаринка. Она была умна, компетентна и ни капли не боялась запачкать руки. Если уж на то пошло, она очень хорошо играла роль губки в присутствии старшин корабля. Ее способность извлекать пользу из их опыта была выдающейся, и она обладала даром, умением принимать советы и инструкции, никогда не забывая о том, кто по отношению к кому старше в цепочке командования.
   Если у нее и был какой-то недостаток - и он был незначительным, - то это, по-видимому, была тревога, которую она испытывала, когда кто-то из ее начальства, и особенно Брэнди, оценивал ее квалификацию. Насколько могла судить Брэнди, это никак не влияло на ее работу, и ее не бросало в холодный пот. На самом деле, казалось, что это даже не было вызвано какими-либо сомнениями в ее личных способностях. Это было больше похоже на то, что она не хотела подводить свое начальство. Не хотела выдавать им меньше, чем самую лучшую работу из возможных.
   По правде говоря, Брэнди могла бы назвать очень немного "проблем", которые она предпочла бы иметь с кем-нибудь из своих гардемаринов. И она должна была признать, что сама была очень похожа на них во время своего салажьего рейса. Может быть, это объясняло, почему она хотела, чтобы О'Тул немного успокоилась?
   Она отбросила эту мысль и скорчила гримасу своим спутникам.
   - Боюсь, мне придется ответить на этот запрос, - сказала она. - Фелиция, то, что я сегодня увидела, можно оценить на все четыре балла. Я позволю вам с лейтенантом О'Брайеном продолжить, но зайдите ко мне в кабинет, когда закончите. Я думаю, нам следует немного расширить ваши обязанности. Думаю, может быть, мы назначим вас дежурным офицером по реактору на первую вахту.
   Глаза О'Тул слегка расширились, и Брэнди увидела, что О'Брайен улыбается ей поверх головы гардемарина. Первой дежурила Брэнди, что означало, что она сможет поддержать О'Тул, если что-то случится. А главстаршина Эванс был старшим унтер-офицером вахты. Дородный главстаршина был чуть ли не на тридцать сантиметров выше О'Тул, весил, вероятно, вдвое больше и был вдвое старше ее, что придавало ему обнадеживающе солидный вид. Что еще более важно, после Хораса Харкнесса он, вероятно, был лучшим энергетиком на корабле. Хотя Брэнди и не осознавала этого в тот день, когда явилась на борт, он также был уроженцем Грифона. Не то чтобы она была сильно удивлена, узнав об этом, учитывая количество кадровых старшин и сержантов, которых Грифон предоставлял как военному флоту, так и космопехоте. Он не спускал глаз с гардемаринки, так скрытно, что она, вероятно, даже не заметила бы этого, и он был именно тем старшиной, к которому О'Тул, несомненно, прислушивалась.
   - Да, мэм, - ответила гардемаринка через мгновение, и Брэнди улыбнулась. Затем она кивнула двум другим, вышла из отсека и нашла тихий уголок в импеллерном отсеке. Это было несложно: "Принц Эдриэн" летел по орбите планеты, импеллер 12 нес лишь жалкую вахту, и в его плазменных каналах был всего лишь небольшой заряд.
   Это было хорошо. Брэнди ожидала, что это будет единственный разговор, который никому не нужно подслушивать.
   Она устроилась в углу, прислонившись спиной к переборке, и включила функцию связи на своем планшете.
   - Майор Хендрен, - сказала она и стала ждать.
   Несмотря на его усилия преодолеть ее первоначальное негативное впечатление о нем, она не очень-то радовалась этому. Учения по высадке космопехоты, которые рота "Бейкер" провела в то утро, прошли очень и очень успешно... во всяком случае, до того момента, пока термоядерный реактор "Космопехотинца-два" не отключился к чертовой матери.
   Еще не было времени, чтобы Брэнди успела вникнуть в подробности, но, по крайней мере, термоядерный реактор отключился, как и предполагалось, когда его магнитная бутылка выходила из строя. Обошлось без жертв, но "Космопехотинец-два" вернулся в шлюпочный отсек на буксире, у него не было импеллерного клина, и при реальной операции это могло привести к летальному исходу. Так...
   На ее планшете появилось лицо Клинта Хендрена.
   К ее удивлению, он не хмурился.
   По крайней мере, пока.
   - Майор Хендрен, - приветливо сказала она. - Чем могу вам помочь?
   - Лейтенант, вы наверняка слышали о маленьком...  происшествии, произошедшим этим утром с "Космопехотинцем-два"? - ответил он.
   - Да, - кивнула Брэнди. - Боюсь, у меня пока не было времени вникнуть в реальную ситуацию. Но это было в моем списке на сегодня.
   - Я не удивлен, что вы до сих пор не приступили к этому. - Хендрен пожал плечами. - Знаю, как вы заняты, и это не такое уж грандиозное мероприятие. Во всяком случае, не на учениях.
   Его тон был таким рассудительным, что Брэнди пришлось приказать себе не прищуривать глаза.
   - Настоящая причина, по которой я хотел поговорить с вами об этом, - продолжил он, - заключается в том, чтобы заверить вас, что все сомнения, которые я мог испытывать по поводу главстаршины Харкнесса, теперь остались в прошлом.
   - Действительно? - брови Брэнди приподнялись, и он фыркнул.
   - Я пока не совсем готов принять его в Корпус, - сухо сказал он. - Но он был абсолютно на месте, как только "Космопехотинец-два" сообщил о своей проблеме.
   - Это похоже на главстаршину.
   - Да, теперь, когда я узнал его получше, это действительно так, - кивнул Хендрен. - Хотя я и не ожидал, что он и лейтенант Тремэйн лично прилетят за нами.
   - Извините?
   - Вы не знали? - усмехнулся Хендрен. - Тремэйн взял шаттл номер один, чтобы отбуксировать нас домой, а Харкнесс поднялся на борт "Космопехотинца-два", чтобы лично следить за термоядерной установкой. Он провел диагностику еще до того, как мы вернулись на корабль!
   - Это действительно похоже на главстаршину, - с улыбкой заметила Брэнди.
   - Да, и, судя по тому, что он говорит, мы должны вернуть птицу в строй в течение сорока пяти часов или около того. На самом деле ничего не сломалось, но один из регуляторов выдал сигнал неисправности, и бутылка отключилась в аварийном режиме. Он говорит, что это больше похоже на отказ датчика, чем на реальную неисправность бутылки.
   - Это хорошая новость.
   - Согласен, но вы бы послушали ганни Бэбкок. - Хендрен ухмыльнулся. - Она не застала его на борту "Космопехотинца-один" и ждала, когда птичка-два вернется в отсек. Хотела знать, что "пускающий слюни флотский идиот", который не мог даже зашнуровать свои ботинки, "делал на борту ее катера". И почему он до сих пор не устранил проблему, если он такой крутой парень. И, кстати, как долго он планировал это делать, потому что она не становится моложе и ей бы очень хотелось вернуть птичку до того, как она сама достигнет пенсионного возраста.
   - О Боже! - Брэнди, к собственному удивлению, усмехнулась, представив эту сцену в своем воображении.
   - Не волнуйтесь, он выдал ответ не хуже, - заверил ее Хендрен с еще более широкой улыбкой. - Что-то о космопехотинцах, которые были слишком глупы, чтобы прочитать инструкцию - если только она не была написана цветным карандашом десятисантиметровыми буквами, - от которых нельзя ожидать понимания того, как обращаться с оборудованием, более сложным, чем дубинки и кастеты. И еще кое-что о главных сержантах, которые считали, что лучший способ починить молицирки - это поколотить по ним пятикилограммовым молотком. И не могла бы она, пожалуйста, убрать свою неквалифицированную задницу с дороги людей из флота, которые - в отличие от некоторых главных сержантов, которых он мог бы назвать, но не стал - на самом деле были способны найти свои задницы обеими руками и без помощи дистанционного радара.
   - И я должна предположить, что все в отсеке слушали это с должным одобрением? - спросила Брэнди, хотя из-за ее смешков это было трудно произнести.
   - О, конечно, они слушали! - Хендрен закатил глаза. - Как часто у обоих кланов есть возможность наблюдать, как старейшины их племен бьют друг друга по бедрам без реального кровопролития?
   - Было бы интересно понаблюдать за этими двумя на тренировочном ковре, - задумчиво произнесла Брэнди. - Ганни Бэбкок - одна из лучших в рукопашном бою без оружия. Я пару раз наблюдала за ее тренировками, и, по-моему, несколько стандартных лет назад она была старшим инструктором на острове Саганами. Но Харкнесс, должно быть, превосходит ее по массе - на сколько? процентов на тридцать? - и, судя по всему, что я слышала, он чертовски крепкий орешек старого образца.
   - До сих пор мы, по крайней мере, были избавлены от пятен крови на палубе, - ответил Хендрен. - И каким бы захватывающим ни был этот матч, я бы предпочел, чтобы он таким и остался.
   - Я бы тоже так подумала, - согласилась Брэнди.
   - В любом случае, - Хендрен пожал плечами, - я просто хотел сообщить вам хорошие новости, что это небольшой сбой, и сказать, что космопехота ее величества должным образом ценит услуги вашего отдела. Мы постараемся не обременять вас больше, чем это необходимо.
   - Я ценю это, майор. Спасибо вам.
   - Ничего. - Он снова пожал плечами, затем улыбнулся. - Хендрен связь закончил, - сказал он, и ее унилинк погас.
  
   Корабль ее величества "Принц Эдриэн"
   Система Мадрас
   9 июня 1907 г. э. р.
  
   - И я надеюсь, что они не совершают ужасной ошибки, - сказала Хонор Харрингтон с дисплея Элистера Маккеона. - Должна признать, у меня были свои сомнения. - Она отвела взгляд от дисплея, как будто смотрела прямо ему в глаза. - Я была в... действительно плохом состоянии после дуэли, Элистер. Думаю, какое-то время мне даже не хотелось возвращаться оттуда.
   У Маккеона защипало в глазах. Он знал, как мало людей во вселенной, которым Хонор Харрингтон могла бы признаться в этом, и тот факт, что она призналась ему, наполнил его почти такой же гордостью, как и болью. Он не винил ее за то, что она не хотела "оправляться от этого". Как еще она могла чувствовать себя после всего, что сделала с ней безразличная вселенная и самые отвратительные представители человечества в ней?
   Но она вернулась. И он всегда знал, что она вернется. Как бы тяжело ее ни ранили, она просто не знала, как уйти. Вселенная могла убить ее. Если этого не произойдет, то, что бы с ней ни случилось, она встанет с колен и разорвет глотку этой вселенной голыми руками.
   Теперь она сидела в стороне от своей камеры, позволяя ему увидеть древесного кота, развалившегося на спинке ее кресла, и огромную, роскошно обставленную каюту, в которой она сидела. И синюю форму грейсонского адмирала, которую она носила.
   - Я всегда надеялась стать флагманом военного флота Мантикоры, - сказала она сейчас. - В наши дни я не уверена, что на это есть много шансов. Но гранд-адмирал Мэтьюз был прав. Им нужен мой опыт, Элистер, поэтому я не могла отказать ему. Хотя, - ее твердые губы слегка дрогнули, - я никогда не ожидала, что Альфредо Ю станет моим самым первым флагманским капитаном! Поверь мне, к этому нужно привыкнуть. Но и Мерседес, и Нимиц настаивают на том, что он подходит для этой работы, поэтому я пытаюсь убедить себя.
   Нимиц поднял голову, заглядывая ей через плечо, и самодовольно зевнул при упоминании своего имени. Хонор оглянулась на него, затем снова повернулась к камере. На ее лице появилась еще одна улыбка, но она быстро исчезла.
   - Должна сказать, что некоторые новости, которые мы узнаем здесь, в Ельцине, меня не очень-то радуют. Мы слышали о Найтингейле. - Ее глаза потемнели. - Благодаря моему новому положению я могу получить гораздо больше информации, чем даже в Хэнкоке. Так что знаю, насколько это было ужасно. Мне не нужно говорить вам, какое облегчение я испытала, узнав, что "Принц Эдриэн" не попал под колеса.
   - Меня особенно поразило то, что РУФ сказало об Эстер Маккуин. - Она покачала головой. - Я никогда не слышала о ней до переворота, но все, что РУФ слышало с тех пор, - плохие новости. Не думаю, что она ровня графу Уайтхейвену, но, возможно, она ближе всех других хевов к этому, так что вы, люди, следите за своими задницами.
   Ее ноздри раздулись, и она провела изящными пальцами по заплетенным в косу каштановым волосам, которые были длиннее, чем Маккеон когда-либо прежде видел у нее.
   - Мне нужно закончить с этим, потому что, если этого не сделаю, то пропущу почту, а я все еще должна хотя бы коротко написать маме и папе. Но прежде чем закончу, я просто хочу, чтобы вы все знали, как много значите для меня. Ты был моей опорой со времен Василиска, Элистер, и вы с Томасом еще больше после смерти Пола. Всякий раз, когда я думаю о Павле Юнге или таких пожирателях падали, как он, я вспоминаю тебя. Вспоминаю о честности. Вспоминаю о долге. Помню человека, который стал моим другом. Так что береги себя. И ты заботишься о других людях, которые так много для меня значат. Скотти, Харкнесс, Бэбкок - все они. Ты не Бог. Ты не можешь обещать мне, что вы все вернетесь домой. Если кто-то во всей галактике и знает это, то только я! Но вселенная забрала у меня достаточно дорогих мне людей, так что делай все возможное, чтобы не стать одним из них, понял?
   Она одарила его мимолетной улыбкой. Это все еще была не та улыбка, которую он помнил, но она была спрятана где-то там. Он знал это. Он увидел в ней юмор, привязанность... затянувшуюся боль. Но она снова встала на ноги, подумал он. Снова обрела равновесие, была готова делать то, что могла делать только она, и страстно желала вернуться к этому занятию.
   - До свидания, Элистер, - сказала она. - Будь осторожен, мой друг.
   Дисплей погас, и Маккеон глубоко-глубоко вздохнул. Несколько мгновений он сидел, уставившись в пустоту, затем поднялся со стула, пересек свою дневную каюту и устремил взгляд в иллюминатор из армопласта на Чембрамбакам, обитаемую планету системы Мадрас. Технически, это смотровое окно было щелью в броне "Принца Эдриэна", но Маккеона это вполне устраивало. Это была очень, очень маленькая цель, и она находилась над бортовой броней крейсера, далеко за пределами основного корпуса. Если бы чему-то удалось пробиться сквозь боковые стенки "Принца Эдриэна" и попасть в иллюминатор шириной менее метра, то "трещины в броне", вероятно, были бы наименьшей из проблем его корабля. И вид иногда мог быть захватывающим.
   В данный момент "Принц Эдриэн" находился на одной из самых дальних парковочных орбит, и на фоне бело-голубого мрамора планеты четко вырисовывались корабли стены Шестого флота. Они выглядели впечатляюще, и так оно и было, но было трудно избежать горечи, когда он думал о том, насколько более впечатляющими они могли бы выглядеть без потерь при Найтингейле. Без затянувшейся неразберихи в логистике Звездного королевства.
   Он думал о том, что сказала Хонор, и особенно об Эстер Маккуин. Вероятно, в наши дни у Хонор был гораздо лучший доступ к разведданным, чем у простого командира дивизиона тяжелых крейсеров, но он слышал это имя раньше. Маккуин была восходящей звездой среди хевов, и ему чертовски хотелось, чтобы она не заслуживала той репутации, которую приобрела.
   Если РУФ было право - а коммандер О'Хэнлон и капитан Хантер были в этом уверены, - то Маккуин командовала "Бандитом Один" в Найтингейле. Жаль, что им не удалось ее убить, но ему оставалось только гадать, что она думает о гражданине вице-адмирале Йоргенсене. Она выполнила свою часть работы, удерживая курс с железной решимостью, которой Маккеон мог только восхищаться, даже у хевов. И если бы командовавший "Бандитом Два" адмирал Йоргенсен не поторопился, и если бы у графа Уайтхейвена не было рефлексов древесного кота, все бы получилось.
   Даже несмотря на преждевременное появление Йоргенсена, Маккуин сумела разрушить стену Шестого флота. Он не хотел думать о том, чего она могла бы достичь, потратив еще несколько месяцев на подготовку!
   РУФ было далеко от уверенности - разведка всегда была скорее игрой в догадки, чем кто-либо хотел признать, особенно в военное время, - но, по мнению их аналитиков, Маккуин, вероятно, была той, кто разработал оборонительный план Найтингейла. И были некоторые признаки того, что она, возможно, вскоре примет командование на Звезде Тревора. Он надеялся, что это не так. В данный момент он предпочел бы, чтобы она занималась чем-нибудь - чем угодно - другим.
   Он подумал об этом еще несколько мгновений, затем расправил плечи, повернулся и решительно направился обратно к своему настольному терминалу и ожидающим его мегабайтам документов.
   Часть его предпочла бы столкнуться с приближающимися ракетами хевов.
  
   Корабль его величества "Принц Эдриэн"
   Система Мадрас
   16 июня 1907 г. э. р.
  
   Офицеры, сидевшие за столом в комнате для брифингов, встали, когда Элистер Маккеон прошел через люк. Он быстро прошел к своему месту, затем кивнул немного резко.
   - Садитесь. Садитесь!
   Они снова уселись на свои стулья, и он оглядел помещение.
   - Это официально, - сказал он. - Адмирал Уайтхейвен отправляет оперативную группу в Слокум. Командовать ею будет контр-адмирал Стайгерт, а эскадра номер тридцать три вытянула короткую соломинку в качестве основного элемента прикрытия группы семнадцать-два. Это значит, мы.
   - Я думал, они наконец-то отпустят нас на капитальный ремонт, шкипер, - сказал Лев Карсон, и Брэнди мысленно кивнула. Ее отношения с майором Хендреном, возможно, значительно улучшились за те два стандартных месяца, что он провел на корабле, но проблемы с техническим обслуживанием крейсера только усугубились... и очень сильно. Даже до этого ее люди месяцами вели безнадежную борьбу; теперь же ситуация развивалась как снежный ком, и слишком многие из ее "ремонтных работ" были не более чем небрежными пластырями для экстренной помощи. Они работали, и она гордилась изобретательностью своих людей, заставлявших их работать, но она никак не могла считать что-либо из этого по-настоящему надежным. Они нуждались в капитальном ремонте, и печальная правда заключалась в том, что, каким бы плохим ни было их состояние, для других кораблей оно было еще хуже. На самом деле, крейсерской эскадре 33 сильно не хватало назначенной численности, поскольку неисправности четырех ее кораблей - "Принца Чарлза", "Принцессы Адель", "Принца Карла" и "Цестуса" - были настолько значительны, что адмирал Уайтхейвен был вынужден отправить их домой на ремонт, несмотря на огромные проблемы в системе домашней звезды.
   С их отъездом в дивизионе крейсеров 33.2 остались только "Принц Эдриэн" и "Принцесса Стефания", и "Принц Эдриэн" был не в лучшей форме, чем ушедшие корабли. На самом деле, временами она жалела, что ее люди так хорошо справляются со своей работой. Чуть похуже, и она могла сказать капитану Маккеону - а он мог честно сказать командованию флота, - что "Принц Эдриэн" больше не пригоден для выполнения миссии. Возвращение в двойную систему Мантикоры и несколько скучных месяцев ожидания места на парковочной орбите были в данный момент не лишены привлекательности.
   - Я обсуждал этот вопрос с адмиралом Стайгерт, - ответил Маккеон на вопрос Карсона с приветливой улыбкой толщиной, возможно, в один микрон. - Вообще-то, я сказал ей, что, несмотря на ежедневные чудеса, которые творит наш инженер, - он кивнул на Брэнди, сидящую напротив, - надежность нашей работы намного выходит за допустимые нормы. На самом деле, я сказал ей, что мы начинаем выходить за допустимый уровень безопасности на корабле. Ее точный ответ был таков: - "Сейчас столько всего происходит, капитан". - Его челюсть на секунду сжалась, затем он пожал плечами. - Честно говоря, не думаю, что она намного счастливее от этого, чем мы.
   - Она не может быть более несчастной, сэр, - сказал старпом.
   - Согласен, - кивнул Маккеон. - Что не может не радовать вас, Брэнди. - Он снова посмотрел на своего инженера. - Когда я сказал "ежедневные чудеса", я имел в виду именно это.
   Брэнди кивнула в ответ, благодарная за признание, и он снова обратил свое внимание на остальных своих офицеров.
   - Я знаю, что никто из вас не рад это слышать, - продолжил он, - но в этом безумии действительно есть свой метод. Хевы по-прежнему испытывают острую нехватку опытных офицеров, но у них все еще гораздо больше корпусов, чем у нас, и, к сожалению, с их точки зрения, ситуация с офицерами улучшается. Хорошая новость заключается в том, что у них, похоже, не так уж много Эстер Маккуин в запасе - по крайней мере, пока, - так что пройдет некоторое время, прежде чем их скамейка запасных станет достаточно глубокой, чтобы сразиться с нами лицом к лицу.
   - Однако ситуация меняется, и, судя по нашим разведывательным данным, кто-то - скорее всего, Маккуин - убедил их довольно жестко продумать схему развертывания. Похоже, они сосредоточили все усилия на прикрытии базы Дюкен в Барнетте и на Звезде Тревора. Ну, конечно, это так, поскольку они являются очевидными опорными пунктами для их обороны в этом районе, и из-за наших потерь и их концентрации мы не в состоянии атаковать в полную силу ни одну из них. В то же время, нам нужно продолжать наступать. Нужно заставить их реагировать, беспокоиться обо всех местах, куда мы можем отправиться, пока не можем преследовать труднодоступные цели. И что нам особенно не нужно, так это давать кому-то вроде этой Маккуин достаточно большую передышку, чтобы начать думать об атаках против нас, прежде чем мы развернем на фронте большую часть нашей стены. Если она начнет пытаться сделать с нами то же, что мы делали с хевами до Найтингейла, у нее могут просто оказаться корпуса, чтобы причинить нам сильную боль.
   Он помолчал, оглядывая помещение, пока до всех не дошло услышанное, затем пожал плечами.
   - Однако, это еще не конец света. Я знаю, что все мы восприняли возвращение "Полифема" как хороший знак, и так оно и было. В течение следующих трех-четырех месяцев флот адмирала Уайтхейвена будет существенно усилен кораблями стены, которые наконец-то выйдут из верфей. Мы говорим о боевых эскадрах, людях, а не об отдельных кораблях. Но до тех пор нам нужно, чтобы хевениты оглядывались через плечо, в чем и заключается суть этой операции.
   - Слокум - это что-то вроде повторения Сэмсона, - продолжил он. - Там нет ничего, кроме газоперерабатывающих заводов, и это означает, что он, вероятно, оцеплен слегка, если вообще оцеплен. Разведка считает, что они вряд ли направили бы большую боевую мощь на прикрытие того, что в принципе является полезным, но не жизненно важным вспомогательным объектом для Барнетта. Конечно, они предпочли бы сохранить систему и нефтеперерабатывающий комплекс, но смогут обойтись и без них, если придется, и им нужно все, что у них есть, чтобы прикрыть Дюкен и Звезду Тревора. Если им нужно выбрать место, где можно сэкономить, то имеет смысл выбрать Слокум.
   Брэнди задумалась над этим. Она не была ни астронавигатором, ни тактиком, но знала, что хевы основали свою базу в системе Слокум за десять или двенадцать стандартных лет до начала стрельбы, чтобы воспользоваться преимуществами трех газовых гигантов. Корабли Слокума по добыче топлива из атмосферы и перерабатывающие заводы были предназначены для обеспечения реакторной массой и топливом для двигателей малой тяги Дюкена, огромной передовой базы, которую они построили в системе Барнетт. Сам Дюкен был построен в первую очередь как перевалочный пункт и база материально-технического обеспечения для их давно запланированного нападения на Мантикорский альянс. После первых неудач хевов он во многом утратил свою наступательную ценность, но вместо этого стал стержнем обороны Звезды Тревора. И капитан Маккеон был прав. Если бы она была хевом и ей пришлось оставить звездную систему неприкрытой, она бы тоже выбрала такую, как Слокум, а не такую, как Барнетт.
   Маккеон нажал на кнопки на своем конце стола и вывел на экран голографическую звездную карту. Система Слокум мигала то желтым, то белым светом, но то же самое происходило и с тремя другими звездными системами, вытянутыми в линию от системы Оуэнс через Майлар и Слокум до Гуолта. Вместе они образовывали дугу, которая простиралась на три четверти пути вокруг системы Барнетта.
   - Добро пожаловать на операцию "Мангонел", народ. Простое разрушение Слокума, вероятно, не привлекло бы внимания хевов. На самом деле, коммандер О'Хэнлон и коммандер Экклз оба убеждены, что Маккуин это не тронет, если она будет командующей. - Он покачал головой. - Итак, граф Уайтхейвен и капитан Хантер придумали "Мангонел". Будем надеяться, что даже Маккуин не сможет игнорировать нас, когда мы почти одновременно нанесем удар по четырем звездным системам. Адмирал Кьюзак будет отвечать за Оуэнс и Майлар. Шестому флоту достались Слокум и Гуолт. Поскольку Гуолт расположен гораздо глубже в пространстве хевов - и поскольку, по последним данным, у хевов там дислоцировалась по крайней мере одна боевая эскадра, - адмирал Уайтхейвен и большая часть Шестого флота будут нести ответственность за его уничтожение. Если быть до конца честным, Слокум - это совсем мелочь по сравнению с другими системами из списка "Мангонел", но мы надеемся, что все вместе они убедят хевов в том, что Барнетт - наша главная цель, по крайней мере, на данный момент. А это, в свою очередь, - будем надеяться - убедит их сконцентрировать больше имеющейся у них "стены" для его защиты, потому что каждый корабль, который у них есть в Барнетте, - это еще один корабль, которого у них не будет на Звезде Тревора.
   Он снова сделал паузу, затем прочистил горло.
   - В любом случае, - продолжил капитан, - они пошлют нас, боевой дивизион три ноль три, минус один корабль, и дивизион или два эсминцев, чтобы нанести удар по Слокуму. Мы посмотрим, и если разведданные ошибочны и у них слишком сильный отряд, чтобы его взять, мы отступим и будем прыгать по периметру гиперграницы, как блохи по сковородке. По крайней мере, сможем заставить их понервничать. Но мы также возьмем с собой полдюжины танкеров из поезда снабжения флота. Если система защищена не сильнее, чем ожидает РУФ, и мы сможем справиться с этим, адмирал Стайгерт считает, что нет причин, по которым вся эта прекрасная реакторная масса, которую перерабатывают хевы, не могла бы вместо этого обеспечить топливом наши корабли.
   Он впервые улыбнулся с неподдельным юмором, и двое или трое офицеров, сидевших за столом в комнате для совещаний, захихикали. Затем он пожал плечами.
   - Скорее всего, они взорвут резервуары, как только увидят нас, но нам может повезти. И разведке нужны компьютеры базы. Они не ожидают найти что-то сногсшибательное, но мы получили много полезной информации от Мэтиаса, так что, вероятно, стоит попробовать сделать то же самое в Слокуме.
   - Пытаться всегда стоит, шкипер, - согласился Карсон. - Конечно, они с такой же вероятностью уничтожат файлы, как и взорвут резервуарный парк.
   - Я не говорил, что кто-то на самом деле ожидает, что мы доберемся до их файлов, Лев. Но, как ты и сказал, нам лучше попытаться. Посмотрим, сможем ли мы взломать их, пока будем там, и одна из целей нашей миссии - доставить их серверы домой, чтобы ими занялись криминалисты на Мантикоре. Это будет работа ваших людей, Клинт. - Он кивнул Хендрену. - Мы отправим вас на борт их основной платформы. И я отправляю Брэнди в качестве старшего офицера на борт, чтобы она следила за освещением и за компьютерами для Андерсона.
   Он кивнул Андерсону Макклоски. Офицер связи "Принца Эдриэна" также был отличным кибернетиком, и он кивнул Маккеону в ответ. Затем капитан посмотрел на лейтенант-коммандера Чена.
   - В некотором смысле, я бы предпочел послать вас, Брайан, - сказал он. - По правде говоря, я думаю, что вы от природы более изворотливый и подозрительный человек, чем юный Андерсон, и лучше подходите для того, чтобы иметь дело со злыми хевами, если они попытаются что-то скрыть. Но если что-то пойдет не так, на всякий случай я хочу, чтобы вы были поближе к дому и занимались тактикой. И давайте посмотрим правде в глаза: Андерсон лучше разбирается в компьютерах, чем вы. На самом деле, теперь, когда я думаю об этом, почти каждый разбирается в компьютерах лучше, чем вы.
   - Я раздавлен, шкипер. Раздавлен! - запротестовал Чен.
   - И если бы вы понимали что-то более тонкое, чем острый камень, когда речь заходит о взломе базы данных противника, я бы все равно не отпустил вас, - сухо ответил Маккеон. - Я сказал, что вы более подозрительный, чем Андерсон. Я не говорил, что вы умнее.
   Макклоски вытер ногти о тунику, затем самодовольно подул на них, и Чен ухмыльнулся.
   - Хорошо. - Маккеон полностью выпрямился в кресле, подключил чип с данными, и на голографическом дисплее комнаты для брифингов появился заголовок файла. - Нам нужно разработать сложный - на данный момент, очень сложный - план операции, но мне удалось добиться от адмирала Стайгерт одного обещания.
   Все посмотрели на него, и он пожал плечами.
   - Мы не единственные из оперативной группы Слокума, кто опоздал на свидание с верфями. На самом деле, все, кого они выбрали для этой маленькой поездки, опоздали почти так же, как и мы, ребята. Предполагая, что нам удастся украсть реакторную массу хевов, мы отправим танкеры обратно флоту вместе с эсминцами. Затем остальная часть оперативной группы, включая "Принца Эдриэна", отправится прямиком домой, в Звездное королевство. - Глаза Брэнди заблестели, и Маккеон улыбнулся ей. - Я так понимаю, что сотрудники верфей "Гефеста" с нетерпением ждут встречи с нами!
  
   Станция "Сигизмунд Альфа"
   Система Слокум
   27 июля 1907 г. э. р.
  
   - Вы шутите.
   - Нет, гражданин комиссар. Гражданин капитан Раммо только что подтвердил это.
   - Он уверен, что это не гражданка коммодор Андрокл?
   - Это то, что он говорит, гражданин комиссар.
   - О, черт.
   Народный комиссар Даниэль Барте сердито посмотрела на Портоса Радецкиса. Она знала, что это не его вина, но он был единственным человеком, на которого можно было смотреть. Даже он был недостаточно близко, чтобы она могла сделать это лично, и все, что он мог видеть, - это личные обои ее компьютера, так как он разбудил ее меньше чем через два часа после того, как она легла спать. В данный момент на нем была малиновая туника и черные брюки службы государственной безопасности, в то время как на ней вообще ничего не было надето.
   Ее нынешний партнер по постели начал натягивать брюки, как только зазвонил сигнал, и она села в постели. Она кивнула головой в сторону люка спальной каюты, и он исчез в нем, держа в одной руке ботинки, а в другой - остальную часть своей униформы.
   Люк за ним закрылся, и она провела пальцами по своим коротко остриженным светлым волосам, пытаясь заставить свой мозг окончательно проснуться.
   - Насколько все плохо? - спросила она через несколько секунд.
   - У Раммо пока нет точных цифр или классов, - Радецкис с несчастным видом пожал плечами. - Его люди обнаружили их гиперслед около пятнадцати минут назад. Он говорит, что они находятся в шестнадцати световых минутах от звезды - примерно в семи от нас, - вот почему он уверен, что это не Андрокл. У нее было бы достаточно времени, чтобы сообщить нам о прибытии. Что касается цифр, то у нас нет сенсорных возможностей первой линии. - Это, с горечью подумала Барте, было колоссальным преуменьшением. - Но он говорит, что его люди обнаружили по меньшей мере три дредноута или супердредноута, пять крейсеров и девять эсминцев или легких крейсеров. Пока что.
   Барте сжала челюсти.
   Вот и все, что можно сказать об Андрокл. Она не знала точно, насколько мощной должна была быть оперативная группа гражданки коммодора, но она знала, что ее самым тяжелым кораблем должен был быть линкор.
   Черт возьми. Я сказала им, что нам нужно усилить системные пикеты! Мы здесь слишком на виду! Но слушал ли меня кто-нибудь? Пока не стало слишком поздно!
   - Что значит "пока"? - спросила она.
   - Он говорит, что они обнаружили пять импеллерных клиньев, которые могут быть дополнительными дредноутами. - Барте вздрогнула, но Радецкис еще не закончил. - Как я уже сказал, он предположил, что это могут быть дредноуты, но на данный момент, основываясь на их строении, он склонен думать, что это танкеры.
   Барте поджала губы, затем неохотно кивнула. На самом деле это имело смысл, даже если и не улучшало ситуацию Слокума. Все существующие "силы обороны системы Слокум" состояли ровно из шести эсминцев, которые, возможно, были способны поцарапать краску на одном-единственном корабле стены.
   В хороший день.
   - Значит, они считают, что могут украсть нашу реакторную массу, не так ли? - прорычала она.
   - Похоже на это, гражданка комиссар.
   - Ну, это мы еще посмотрим!
   Барте взглянула на дисплей с указанием времени.
   - Сколько им еще ждать, чтобы добраться до нас?
   - Они все еще на расстоянии более ста двадцати миллионов километров от платформ. - Радецкис взглянул вниз, чтобы свериться со своими записями. - Текущая скорость составляет около тысячи трехсот километров в секунду, и они развивают ускорение двести пятьдесят g. Это дает им чуть меньше четырех часов - три часа и сорок семь минут, если быть точным, - от встречи с Сигизмундом.
   - Замечательно. - Барте резко вдохнула. - Хорошо. Давай, активируй "Омегу". И передай Раммо, что я поговорю с ним, как только оденусь.
   - Конечно, гражданка комиссар, - ответил Радецкис, и Барте отключила связь яростным движением пальца.
   На ее вкус, ответ Радецкиса был слишком невыразительным, но это было неудивительно, учитывая, как мало ему нравилась "Омега". К счастью, он также знал, что лучше не спорить.
   В отличие от Барте, гражданин капитан Портос Радецкис имел большой опыт работы в силах безопасности Народной республики. На самом деле, до попытки государственного переворота он был сержантом внутренней безопасности. Однако, по мнению Барте, это вряд ли можно было считать убедительным подтверждением.
   Ведомство внутренней безопасности Оскара Сен-Жюста, возможно, сыграло важную роль в предотвращении попытки государственного переворота, однако, как бы быстро и эффективно внутренняя безопасность ни отреагировала на первоначальную атаку предателей, никто не предвидел этого вовремя, чтобы остановить ее.
   Именно это послужило толчком к фундаментальной консолидации и реорганизации всего аппарата безопасности Народной республики. А решительный ответ Сен-Жюста на государственный переворот сделал его единственным реальным кандидатом на пост главы недавно созданного управления государственной безопасности, когда комитет общественного спасения объединил внутреннюю безопасность, полицию психической гигиены и полдюжины других, более мелких служб безопасности.
   Разумеется, после того, как их руководящие посты были очищены от законодателей.
   Радецкис перешел в госбезопасность из внутренней безопасности. Барте - нет. Она была членом союза Корделии Рэнсом прав граждан, запрещенного подразделения партии прав граждан. На самом деле, она была одной из "террористов" СПГ, за которыми люди Сен-Жюста охотились десятилетиями, в то время как Радецкис был одним из отморозков внутренней безопасности, которые охотились за ней. Это создало определенную... напряженность в их отношениях. И, честно говоря, она не доверяла его приверженности новому режиму, пытавшемуся навести порядок в делах законодателей. В частности, он был слишком склонен полагаться на гражданина капитана Раммо.
   Отношения самой Барте с Раммо были далеко не дружескими. Два стандартных года назад гражданин капитан Раммо был лейтенантом Раммо. Сам он не был законодателем, иначе не носил бы до сих пор военную форму, но за каждым, кто получил назначение до переворота, приходилось наблюдать. Это была работа Даниэль Барте. И частью этой работы было дать ему понять, что он продолжает служить только с ее позволения.
   Она встала и потянулась за своей формой.
  

* * *

   - При всем моем уважении, я думаю, что это плохая идея, - сказал гражданин капитан Эйбилин Раммо.
   - Означает ли это, что вы намерены опротестовать приказы гражданки комиссара, гражданин капитан? - спросил его Портос Радецкис.
   - Это означает, что эти приказы должны быть... тщательно рассмотрены, - ответил Раммо. Его тон был уважительным, но непреклонным, и Радецкис оценил его стойкость. Спор с Даниэль Барте был не лучшим тактическим решением, которое мог принять человек. Радецкис понимал, что ему следует быстро прекратить этот разговор, но...
   - Почему? - спросил он.
   - Я не возражаю против уничтожения резервуарных парков или перерабатывающих платформ, чтобы они не попали в руки манти, гражданин капитан, - сказал Раммо. - Если мы собираемся это сделать, то должны сделать это немедленно. Или, по крайней мере, как только они официально потребуют нашей капитуляции. То, что предлагает гражданка комиссар, вполне может быть истолковано как нарушение Денебских соглашений.
   - Я понимаю ваши опасения, - сказал Радецкис через мгновение. На самом деле, "опасения" Раммо были точным отражением сомнений самого Радецкиса. - Но в том, что касается немедленного уничтожения объектов по хранению и переработке, гражданка комиссар, по сути, тянет время. Гражданка коммодор Андрокл уже должна была быть здесь, а манти задержатся здесь, по крайней мере, на пару дней, если они действительно намерены перегрузить всю эту реакторную массу на свои танкеры. Если Андрокл появится в ближайшие, скажем, двадцать четыре часа, она, возможно, сможет прогнать их без того, за чем они пришли.
   Глаза Раммо слегка округлились, но он промолчал. И он, и Радецкис оба понимали, насколько маловероятно, что у какого-либо отряда пикетчиков, который народный флот мог бы собрать для такой захудалой системы, как Слокум, был бы хоть малейший шанс "отогнать" три дредноута. Это было отдаленно возможно. Как и вероятность того, что в ближайшие двадцать минут звезда системы взорвется как новая. В реальном мире Народная республика так или иначе должна была лишиться резервуаров для хранения и перерабатывающих платформ. В таком случае, по мнению Радецкиса, Раммо был совершенно прав. Им следовало бы взорвать их все немедленно.
   И уж точно они не должны были взрывать их, когда к ним были пришвартованы мантикорские танкеры. Если бы они это сделали, если бы погубили этих кораблей, манти были бы полностью вправе в соответствии с межзвездным законодательством уничтожить все жилые платформы в системе... без предварительной эвакуации хевенитского персонала. Радецкис указал на это Барте, когда народный комиссар впервые ввела план "Омега", но получил ответ, что она не намерена ждать так долго. Очевидно, что резервуарный парк должен был быть уничтожен до того, как манти действительно пристыкуются к нему!
   Но Радецкис имел больший доступ к досье внутренней безопасности на Барте, подготовленным до переворота, чем могла предположить народный комиссар, и, учитывая пристрастие ее ячейки к зрелищным мероприятиям с массовыми жертвами, он не больше, чем Раммо, доверял заверениям бывшей террористки о том, когда именно она намеревалась взорвать хранилища. Его также волновало решение Барте о том, чтобы персонал госбезопасности системы "залег на дно". Он ни в малейшей степени не возражал против ее решения не пытаться защищать платформы, когда прибудут манти. В конце концов, казалось маловероятным, что королевским космопехотинцам Мантикоры на борту приближающихся военных кораблей будет трудно справиться с немногим более чем тремя сотнями солдат госбезопасности. И у него не возникло бы проблем с тем, чтобы просто снять униформу и раствориться в двухтысячном коллективе Слокума. К сожалению, Барте имела в виду не это.
   - Как я уже сказал, я понимаю причину вашего беспокойства, - сказал он, - но у нас обоих есть приказы, гражданин капитан. Не так ли?
   Он посмотрел Раммо в глаза своим лучшим холодным взглядом внутренней безопасности, и флотский офицер глубоко вздохнул. Его жена, двое детей, три брата и родители жили в Новом Париже. Это означало, что он не собирался делать ничего, что могло бы указать госбезопасности на людей, которых он любил.
   - Да, есть, - сказал он, и Радецкис кивнул.
   - Гражданка комиссар вскоре присоединится к вам в командовании номер один, - сказал он.
  
   Система Слокум
   27 июня 1907 г. э. р.
  
   - Вот и они, шкипер.
   В голосе лейтенант-коммандера Чена прозвучало легкое отвращение, но не удивление, и Элистер Маккеон хмыкнул в знак согласия. Он ни в коей мере не винил эсминцы хевов. Они безнадежно уступали даже собственным эсминцам оперативной группы 16.3. Против дредноутов Стайгерт они продержались бы минут пять. В хороший день.
   - Это было самое разумное, что они могли сделать, - сказал он, глядя на масштабную схему, на которой значки импеллерных клиньев эсминцев только что пересекли гиперграницу. Пять из них исчезли в гипере, как только смогли, но один остался.
   - Они ни черта не могли сделать, чтобы остановить нас, - продолжил он. - Поэтому они оставили одну консервную банку, чтобы присматривать за нами, а остальные изо всех сил старались распространить информацию.
   - Как вы думаете, сэр, они могут привести друзей? - спросил Чен.
   - Сомневаюсь. - Маккеон пожал плечами. - Маловероятно, что у них есть кто-то достаточно близко, чтобы вернуться сюда до того, как мы закончим и отправимся домой. Это была одна из причин, по которой мы получили Слокум, а остальной Шестой флот - Гуолт. И если бы у них был кто-то достаточно близкий, разумным шагом было бы послать одного курьера, чтобы тот вызвал их, в то время как остальные члены пикета слонялись бы поблизости и приглядывали за нами. - Он покачал головой. - Нет, я не собираюсь делать никаких неопровержимых предположений о том, что нет кого-то достаточно близкого, но это больше похоже на распространение информации как можно шире.
   - По крайней мере, именно так они опишут это в своих отчетах, - сухо заметил Лев Карсон из коммуникатора Маккеона. Старпом снова был на запасном мостике с резервной группой. - Учитывая всю эту чушь о "коллективной ответственности" нового руководства, я был бы чертовски уверен, что прикрыл бы свою задницу от любого намека на трусость или "пораженчество".
   - Я бы тоже так поступил, - признал Маккеон. - Но, по правде говоря, это лучшее, что они могли сделать, в любом случае. И...
   - Извините, шкипер, - сказал лейтенант Макклоски.
   - Да? - Маккеон посмотрел на него.
   - Адмирал Стайгерт на связи, сэр.
   - Спасибо.
   Маккеон коснулся клавиши приема, и контр-адмирал Йожефа Стайгерт сменила коммандера Карсона на его дисплее.
   - Мэм, - сказал он.
   - Они сдались. - Стайгерт фыркнула. - Сюрприз, сюрприз!
   - Вообще-то, я немного удивлен, что они сначала не взорвали резервуарный парк, мэм.
   - Я тоже, - признала Стайгерт. - Особенно учитывая, насколько любит стрелять в людей "комитет общественного спасения". Конечно, это может быть обоюдоострым решением. Если вы не взорвете резервуары, чтобы они не попали в руки этих мерзких манти, вас, скорее всего, изобьют - или застрелят - за недостаток революционного рвения. Но если вы не успеете вовремя это предотвратить, вас, вероятно, с такой же вероятностью изобьют - или расстреляют - за пораженчество.
   - Я понимаю это, мэм. Но на их месте я бы нажал на кнопку.
   - Ну, гражданин капитан Раммо, очевидно, смотрит на это иначе.
   - Гражданин капитан? - повторил Маккеон. - Не "народный комиссар"?
   - Обычный офицер военного флота. - Стайгерт пожала плечами. - Может быть, у них просто еще не дошли руки до назначения "комиссара".
   - Возможно. - Маккеон кивнул, но в то же время нахмурился. Следует признать, что система Слокум вряд ли была критически важным объектом, но комитет общественного спасения взял за правило назначать своих "народных комиссаров" на каждый способный к гиперпереходу корабль народного флота. И комиссары были в каждой другой системе, которую Шестой флот атаковал после официального объявления войны.
   - Мне это тоже кажется странным, - сказала Стайгерт. - И, строго между нами, Элистер, я не большая поклонница "странного". Скажи своим людям, чтобы они берегли свои задницы, когда поднимутся на главную платформу.
   - О, я так и сделаю, мэм. Так и сделаю.
  

* * *

   - "Космопехотинец-один" сейчас причаливает, мэм. Мы вторые, за майором Хендреном.
   - Спасибо, Скотти, - сказала Брэнди. Формально лейтенант Тремэйн был слишком старшим по званию для простого пилота шаттла, но она не удивилась, обнаружив его на борту. В конце концов, как офицер по организации полетов "Принца Эдриэна", он должен был распределять обязанности в пилотских кабинах.
   Это, без сомнения, также объясняло, почему главстаршина Харкнесс был бортинженером первого шаттла.
   Она улыбнулась этой мысли и наклонилась вперед в своем кресле, вытягивая шею, чтобы наблюдать, как первый десантник садится в стыковочный отсек в шлюпочном отсеке номер один орбитальной платформы.
   Как и в большинстве промышленных платформ, дизайн "Сигизмунда Альфа" был простым, практичным и настолько лишенным эстетической ценности, насколько это было возможно. Главная платформа представляла собой беспорядочное нагромождение жилых модулей, секций гидропоники и грузовых платформ, поблескивающих в отраженном свете Сигизмунда, также известного как Слокум III.
   Слокум, как называли местную звезду F8, был необычен тем, что обладал тремя исключительно массивными газовыми гигантами. Сигизмунд, самый крупный из этой троицы (и единственный, у которого действительно было название), был примерно в десять раз массивнее Юпитера в Солнечной системе, что совсем недалеко от массы "коричневого карлика". Он был ненамного больше Юпитера, только плотнее и массивнее, но на нем находились еще две отдельные перерабатывающие платформы - "Сигизмунд Бета" и "Сигизмунд Гамма" - и многочисленная флотилия атмосферных добывающих кораблей.
   Перерабатывающие заводы и резервуары для хранения были хорошо отделены от "Сигизмунда Альфа", вероятно, в качестве меры предосторожности на случай несчастных случаев на производстве. На самом деле они были немного больше, чем ожидала Брэнди. Похоже, вместимость хранилища была по меньшей мере в два или три раза больше, чем она ожидала. Если эти резервуары были полными, оперативная группа 16.3 должна была захватить больше танкеров.
   Ее губы дрогнули при этой мысли, когда она смотрела, как посадочный туннель заканчивается на "Космопехотинце-один", и представляла, как Хендрен и его космопехотинцы направляются по нему в галерею шлюпочного отсека "Сигизмунд Альфа". За последние несколько месяцев они с Хендреном даже дошли до того, что иногда называли друг друга по именам. Она подозревала, что у него все еще были некоторые сомнения по поводу Харкнесса, но, учитывая послужной список Харкнесса, она не могла придраться к этому. Если бы она была космопехотинцем, у нее были бы сомнения на его счет! И какими бы ни были другие недостатки космопехотинца, по крайней мере, у него было живое чувство юмора. Брэнди могла многое простить тому, кто умел посмеяться над собой.
   Его очевидная компетентность была еще одним признаком в его пользу. По опыту Брэнди, космопехотинцы в целом относились к тренировкам как к фетишу, но Клинт Хендрен поднял их на еще более высокий уровень, чем большинство других. Его подчиненные много времени проводили на малых кораблях и в открытом космосе. И в ходе полностью подготовленных корабельных учений, перед которыми стояла задача как защитить, так и захватить корабль. Фактически, время, которое они потратили на подготовку к высадке на борт и поисково-спасательные работы, привело к достаточному износу "его" катеров, что потребовало непропорционально большого количества времени Брэнди на сервис и техобслуживание. С другой стороны, как только он осознал - можно было бы сказать, болезненно осознал, учитывая их первый контакт, - насколько перегружены работой ее люди, он выделил шестерых своих космопехотинцев, чтобы помочь с работой. Это было не то же самое, что иметь дополнительно обученных рядовых флота, но все шестеро имели большой опыт работы в инженерном деле в качестве руководителей групп контроля повреждений, и оказались чрезвычайно полезными.
   Она не собиралась спускать с него все обвинения за то, что он в первый раз позволил себе. Или, по крайней мере, не собиралась признаваться ему в этом. Но он сделал несколько больших шагов к тому, чтобы реабилитировать себя в ее глазах. И он - и, конечно, остальные его космопехотинцы - были очень обнадеживающими, когда она оказалась на борту платформы, населенной почти двумя тысячами хевов.
   - Отсек защищен, мэм, - объявил Тремэйн, и шаттл задрожал, когда включились двигатели. - Начинаю процедуру стыковки.
  

* * *

   Брэнди последовала за майором Хендреном по последнему проходу на командную палубу "Сигизмунда Альфа". Как старшая из присутствующих офицеров, она формально командовала, и когда дело касалось технических вопросов и ее команды флотских, ее это вполне устраивало. Но она ни черта не знала о том, как высаживаться на вражескую орбитальную платформу, и была рада предоставить космопехотинцу детали обеспечения безопасности этой платформы.
   Как и остальные военнослужащие ее персонала, она была одета в стандартный защитный скафандр, но космопехотинцы Хендрена - за исключением его единственного взвода в боевой броне - носили бронескафандры космопехоты. В данный момент майор наблюдал за схемой системы, отображаемой на дисплее его шлема, в то время как он и Брэнди двигались в центре построения-ромба из пяти космопехотинцев, и все космопехотинцы, о которых шла речь, были вооружены пульсерными ружьями М32. По крайней мере, никто в непосредственной близости от нее не носил трехствольник или плазменное ружье, - сухо подумала она.
   О, прекрати! - приказала она себе. - Они делают свою работу, и делают ее чертовски хорошо, и ты это знаешь.
   Она так и сделала. На самом деле, больше всего в тот момент она чувствовала себя впечатленной... и успокоенной. Она была инженером, а не тактиком, и уж точно не космопехотинцем! У нее было при себе обязательное оружие, и она владела им в соответствии с требованиями. Она была совершенно уверена, что сможет, по крайней мере, не прострелить себе ногу. Все остальное было... проблематично. Так что хорошо, что рядом были люди, которые разбирались в таких вещах, чтобы уберечь ее от неприятностей.
   И тот факт, что это так далеко за пределами твоей зоны комфорта, - одна из причин, по которой ты нервничаешь настолько, что отпускаешь язвительные замечания, хотя бы самой себе, - подумала она. - И я тоже не представляла, насколько это чертовски большое место!
   На самом деле, по сравнению с чем-то вроде "Гефеста" или "Вулкана" на родине, "Сигизмунд Альфа" была крошечной. По сравнению с "Принцем Эдриэном" она была огромной, чего, вероятно, и следовало ожидать от орбитальной платформы, на которой работало около трех тысяч человек. В дополнение к экологическим секциям, здесь были инженерные помещения и помещения для технического обслуживания, стыковочные стойки рабочих катеров и беспилотных летательных аппаратов для удаленного ремонта и техобслуживания и одному богу известно, что еще, и все это было расположено с поразительным пренебрежением к концентрации, что стало возможным в условиях микрогравитации.
   В дополнение к шлюпочному отсеку, предназначенному для перевозки личного состава в условиях атмосферы, который располагался в отдельном модуле и который в настоящее время охраняется одним отделением первого взвода лейтенанта Димитриаса, было оборудовано пять стыковочных доков для обслуживания объемных грузовых модулей "Сигизмунд Альфа".
   Первый был единственным бронированным взводом сокращенной роты отряда космопехоты "Принца Эдриэна", а его второе отделение было распределено по этим грузовым докам. Модули, которые они обслуживали, были намного больше, чем ожидала Брэнди, но их размеры обрели смысл, когда она обнаружила, что все запасные части системы и вспомогательное оборудование хранятся на борту "Сигизмунда Альфа", а не распределяются по перерабатывающим заводам и резервуарному парку. Кроме того, хевы строили второй перерабатывающий завод - и дополнительные резервуарные парки - на орбите вокруг Слокума IV. Большая часть необходимых для этого материалов также поступала через "Сигизмунд Альфа", и ее грузовой отсек был соответственно расширен. Однако все эти стыковочные доки пришлось прикрыть, что потребовало от Хендрена больше боевой брони, чем хотелось бы Брэнди. С другой стороны, боевая броня была громоздкой, и большинство внутренних проходов "Сигизмунда Альфы" были слишком узкими, чтобы в ней можно было пройти без труда.
   Третье и последнее отделение Димитриаса было разбито на четыре огневые команды по два человека, а не на стандартные группы по три человека, и им было поручено прикрывать центральные лифтовые шахты платформы. Отсеки для доступа к шахтам были намного шире, чем соединительные проходы, что делало их более удобными для космопехотинцев в боевой броне. А космопехотинец в боевой броне был очень неприхотливой мишенью, если кто-то начинал капризничать. Если Хендрену нужно было кого-то ставить в одиночку - а он это делал, учитывая количество точек, которые нужно было охватить, - имело смысл использовать его наиболее защищенный и вооруженный персонал.
   Второму взводу лейтенанта Гиллеспи было поручено обеспечивать внутреннюю безопасность. Вместе с Оливером О'Брайеном и Фелицией О'Тул он и его первое отделение направились к энергоблоку номер один, расположенному в центральном инженерном отсеке "Сигизмунда Альфа", чтобы охранять реакторы платформы. Его второе отделение уже сопровождало Скотти Тремэйна и Хораса Харкнесса в центр жизнеобеспечения, а третье отделение направлялось на командную палубу вместе с Хендреном, Андерсоном Макклоски и, конечно же, самой Брэнди.
   Бетани Кларк и третий взвод все еще находились на борту "Принца Эдриэна", одетые в скафандры и готовые в случае необходимости отправиться на втором катере.
   - Пехота-один, пехота-два-один, - раздался в наушниках Брэнди голос Гиллеспи.
   - Первый, - подтвердил Хендрен. - Слушаю, второй.
   - Мы в энергетическом центре, сэр, - доложил Гиллеспи. - Начальник энергетической бригады хевов сейчас проводит лейтенанта О'Брайена по пультам управления. Судя по выражению лица лейтенанта, я думаю, ему становится совсем худо.
   - Понял, что вы прибыли, - сказал Хендрен. - Есть какие-нибудь признаки присутствия охраны?
   - Нет, сэр. - Брэнди заметила, что Гиллеспи, похоже, это не слишком обрадовало. - Я не видел ни их шкуры, ни волоска.
   - Понятно. Будь настороже, Айзейя.
   - С удовольствием, сэр! Два-один, конец связи.
   Брэнди не могла видеть выражения лица капитана, но, судя по тому, как он повел плечами, она была готова поспорить, что он нахмурился. Она ускорила шаг, пока не поравнялась с ним, и он взглянул на нее сверху вниз.
   Она увидела, что он нахмурился. Не то чтобы он сильно нахмурился, но все же. 
   - Да? - он склонил голову в шлеме набок.
   - Я как-то не задумывалась о том, что мы не видели никого из их службы безопасности, - тихо сказала она. - Это кажется... немного странным.
   - Совсем немного? - фыркнул Хендрен. - Все, что мы знаем о хевах после убийства Харриса, говорит о том, что они усиливают свои силы безопасности не только на борту военных кораблей, но и на всех мыслимых базах и аванпостах. Учитывая размеры этого места, у них должна быть, по меньшей мере, пара взводов головорезов из госбезопасности, которые будут следить за политической благонадежностью каждого.
   - Очевидно, у Раммо такового нет, - сказала Брэнди.
   - Неужели? - удивился космопехотинец.
   - Нет. Меня это тоже удивило, Клинт. Я ожидала, что их "комиссар" будет маячить где-то на заднем плане, когда гражданин капитан Раммо сдался, но его не было видно.
   - Не было? - Хендрен нахмурился. - Я не видел никакого трафика по связи, - добавил он. - Я должен был догадаться, что что-то не так, когда капитан Маккеон сказал мне, что Раммо будет тем, кто передаст платформу нам. - Он нахмурился еще сильнее.
   - Ты думаешь, они что-то замышляют? - Брэнди была довольна, что ее голос звучит так ровно, но она чувствовала, как ее взгляд скользит по проходу, и их сопровождение уже не казалось таким показушным.
   - Думаю, что они были бы невероятно глупы, если бы это было так, - мрачно ответил Хендрен. - К сожалению, никто не дает никаких гарантий, что люди на другой стороне не будут невероятно глупы. Пока что предоставленные ими карты платформы кажутся точными на сто процентов, и персонал Раммо в шлюпочном отсеке и инженерных помещениях, похоже, сотрудничает именно так, как он и обещал. Так что он, конечно, похож на человека, который следит за своими манерами, но я не знаю... - Он покачал головой. - У меня просто зуд, который я не могу унять.
   - Лейтенант Болджео? - произнес другой голос в ее наушнике, и она подняла руку в сторону Хендрена, вытянув указательный палец в жесте "придержите эту мысль".
   - Да, Скотти?
   - Мы с главстаршиной находимся в центре жизнеобеспечения, мэм.
   - Какие-нибудь проблемы?
   - Нет, мэм, но это немного странно. Система жизнеобеспечения была отключена, когда мы прибыли сюда. Поблизости не было ни души.
   - Действительно? - Она снова взглянула на Хендрена. - Скотти говорит, что система жизнеобеспечения была отключена, когда он добрался туда.
   Космопехотинец кивнул.
   - Мы немного обеспокоены тем фактом, что еще не видели никого из сотрудников службы безопасности базы, - сказала она Тремэйну. - Может, это и ерунда, но будьте начеку.
   - Сержант Бэбкок уже прикрывает нам спины, мэм. Но мы по-своему тоже будем следить за происходящим.
   - Хорошо. Вернемся к вам позже.
   - Насколько необычным было бы, если бы эта станция была беспилотной? - спросил Хендрен после короткой задумчивой паузы.
   - Трудно сказать. Это будет зависеть от множества факторов, в том числе от того, насколько сложны каналы управления из командного центра и насколько мало у них персонала. - Брэнди пожала плечами. - На мантикорской платформе такого размера все - энергоснабжение, охрана окружающей среды, все это - будет контролироваться с командной палубы, так что физически на станции не должно быть никаких операторов. По крайней мере, не для рутинных операций. Но на всякий случай у нас был бы по крайней мере кто-то осуществляющий физическое наблюдение на месте. Даже сегодня человеческий глаз и мозг по-прежнему являются лучшей системой безопасности и обслуживания. А хевам, как правило, требуется больше рабочей силы, чем нам, потому что надежность их систем ниже.
   - Значит, кто-то должен был заниматься жизнеобеспечением?
   - Я бы сказала, что да. Вероятно. - Она поморщилась. - Я понятия не имею, как их чистки повлияли на персонал здесь, в Слокуме. Многие из их сотрудников в Мэтиасе не были теми, кого можно было бы назвать самыми острыми стилусами в мире, а приоритет системы Слокум гораздо ниже, чем у Мэтиаса. И учитывая, насколько их удобство обслуживания ниже, чем у нас, я бы ожидала, что на всех важных станциях будет дежурить опытная команда, хотя бы для дублирования.
   - Опытная команда, - повторил Хендрен.
   - Да. Но что бы они ни сделали со своим офицерским корпусом, они сохранили большую часть своих старослужащих старшин и сержантов, - сказала она. - Насколько я понимаю, их кадровые унтер-офицеры всегда были настоящей опорой их обслуживающего и оперативного персонала. Так что я почти уверена, что если бы это зависело от них, они бы включили систему жизнеобеспечения. Если они этого не делают, то, вероятно, потому, что их офицеры приказали им не делать этого.
   - Что указывает на небрежность... или, может быть, у моего зуда есть определенное оправдание.
   - Я бы предпочла неряшливость, - сказала Брэнди.
   - Я бы тоже этого хотел, Брэнди.
   Они завернули за последний угол и оказались перед открытым люком командного пункта. Перед самим люком стоял первый космопехотинец хевов, которого они увидели. На его рукаве были шевроны сержанта, а кобура пистолета на бедре была явно пуста.
   Увидев их, он вытянулся по стойке "смирно", хотя и не отдал честь.
   - Сержант, я имею в виду, гражданин сержант Ллойд Бигби, - сказал он.
   Хендрен оглядел его.
   - Впервые вижу такую форму с тех пор, как мы поднялись на борт, гражданин сержант, - сказал он через мгновение.
   - Нас здесь немного, майор. У меня всего двадцать семь человек. - Бигби покачал головой. - Мы, по сути, просто дорожные полицейские.
   - И никого из этих - тех? Представителей государственной безопасности - поблизости?
   - Вы их видите? - Бигби снова покачал головой.
   Хендрен нахмурился, но затем пожал плечами и прошел мимо гражданина старшего сержанта на просторную командную палубу.
   Их ждал высокий темноволосый офицер в форме народного флота.
   - Гражданин капитан Раммо?
   - Я.
   - Майор Клинт Хендрен, королевская космопехота. А это, - он указал на Бренди, - лейтенант Болджео. Сейчас она действующий командир "Сигизмунда".
   - Понимаю. - Раммо обвел жестом командную рубку. Только треть или около того ее постов были заняты вахтенными на мостике, которые, очевидно, были малочисленны. - Мои люди покажут вашим людям все, что вам нужно, лейтенант.
   - Я ценю это, гражданин капитан, - ответила Брэнди.
   - Прежде чем вы это сделаете, гражданин капитан, - сказал Хендрен, - я немного озадачен. У вас, кажется, не так много персонала, и мы получаем аналогичные отчеты из служб жизнеобеспечения и реактора-один.
   - И вы удивлены? - Раммо покачал головой. - Майор, все на борту этой платформы - черт возьми, все в хевенитской форме - изо всех сил стараются не высовываться. И, если быть до конца честным, никто не хочет, чтобы его обвинили в сотрудничестве с вашими людьми после того, как вы закончите свои дела здесь и уйдете.
   - Включая вас, гражданин капитан?
   - Особенно меня, майор. К сожалению, в данных обстоятельствах это входит в мои должностные обязанности. Хотя, - он обнажил зубы в улыбке, которая явно не была улыбкой, - можете не сомневаться, я не собираюсь "сотрудничать" с вами ни на йоту больше, чем это необходимо. Мои люди покажут вам основное оборудование, но это все. Все, что у вас есть. - Он посмотрел Хендрену в глаза. - У меня семья в Новом Париже. Как почти у всех нас.
   - Понятно. - Хендрен кивнул, затем отступил назад, встав за плечом Брэнди, и она кивнула Раммо.
   - А теперь, гражданин капитан, - сказала она, - будьте добры, ознакомьте меня и моих людей с вашими системами командования и контроля.
   - Конечно, лейтенант.
  

* * *

   - Не думаю, что Хендрен сейчас в восторге от поездки, шкипер, - сказал Лев Карсон.
   - И я не думаю, что виню его. - Тон Маккеона был немного отсутствующим, но его взгляд был проницательным, когда он смотрел на главный навигационный дисплей. - Он прав в том, что они, кажется, слишком пренебрежительно относятся к сотрудникам службы безопасности. Двадцать восемь космопехотинцев? Никто из них не из госбезопасности, а старший - сержант? И это при том, что в штате почти три тысячи человек?
   Он покачал головой.
   - Может, нам стоит вывести на платформу еще кого-нибудь, чтобы поддержать его?
   - Кого? - Маккеон фыркнул и махнул в сторону дисплея. - Все, что у нас есть, это взвод Кларк, и достаточно близко нет никого другого, чтобы послать еще каких-нибудь космопехотинцев. - Он снова покачал головой, и Карсон кивнул.
   В системе Слокум было значительно больше хевенитского присутствия, чем предполагала разведка. Народная республика начала готовиться к нападению на мантикорский альянс задолго до станции Хэнкок или третьей грейсонской битвы, и, похоже, захват Слокума был частью этого процесса.
   Текущая мощность системы по переработке по меньшей мере в три раза превышала прогноз разведки флота. "Сигизмунд Альфа" был на двадцать процентов больше, чем предполагали их довоенные данные, и в дополнение к двум перерабатывающим заводам, расположенным на орбите Сигизмунда, на орбите Слокума IV, в восьми с половиной световых минутах от звезды, был построен целый вспомогательный комплекс, включающий еще две специализированные перерабатывающие платформы и собственные резервуары для хранения топлива. Он еще не был завершен - казалось, что целью было построить полный клон "Сигизмунда Альфы", - но вокруг Слокума IV были размещены первые несколько модулей дополнительного жилья для персонала. На данный момент на их борту фактически жили только строительные рабочие и небольшой контингент, которого едва хватало для работы на перерабатывающих заводах, и жилище с голыми костями, очевидно, считалось труднодоступным местом. Предвоенные планировщики, очевидно, в первую очередь сосредоточились на увеличении мощностей перерабатывающего комплекса, а комфортное жилье для увеличившейся рабочей силы стояло на втором месте в списке их приоритетов. Или даже на третьем.
   Учитывая все это, рабочие перерабатывающего завода ежемесячно курсировали между Слокумом IV и Сигизмундом. У строителей не было такой возможности, но они, по крайней мере, иногда посещали "яркие огни" "Сигизмунда Альфа".
   Разросшаяся инфраструктура системы делала странное отсутствие госбезопасности еще более загадочным, поскольку было ясно, что Слокум был более важен для народного флота, чем предполагало РУФ. Это также означало, что оперативная группа контр-адмирала Стайгерт должна была охватить более широкий круг задач.
   В настоящий момент Слокум IV находился на расстоянии почти шестнадцати световых минут от Сигизмунда. В отличие от Сигизмунда, он также находился за пределами гиперграницы системы, но оба гиганта-суперюпитера были достаточно большими, чтобы создавать собственные гиперграницы глубиной почти в пять световых минут. Стайгерт решила переместить свою сокращенную "боевую стену" - все три дредноута - на солнечную орбиту, расположенную сразу за гиперграницей звезды и примерно на полпути между Сигизмундом и Слокумом IV. С этой позиции она могла бы перейти к любому из них в том маловероятном случае, если появится народный флот. Ее эсминцы были развернуты на разведывательных позициях, разбросанных по периферии системы, и она сохранила крейсера дивизиона 33.2, КЕВ "Магишен" и КЕВ "Беллатор" при своих дредноутах. КЕВ "Принцесса Стефания", однотипный с "Принцем Эдриэном" корабль и партнер по дивизиону крейсеров 33.1, был назначен дежурить на объектах Слокума IV.
   Таким образом, "Принц Эдриэн" остался в полном одиночестве, присматривая за "Сигизмундом Альфой". А это, в свою очередь, означало, что доступно было только подразделение космопехоты майора Хендрена. Два из трех его взводов уже находились на борту платформы. Сорок четыре космопехотинца лейтенанта Кларк были единственным резервом, который был у Хендрена и Маккеона.
   - Я бы чувствовал себя лучше, если бы с Брэнди были все люди Клинта, - сказал капитан, снова переводя взгляд на дисплей. - Но лейтенант Кларк командует нашей единственной мобильной группой реагирования. Я не могу позволить себе отправить ее туда и связать. Кроме того, все, что у нас есть сейчас, - это "зуд" Клинта, - он резко усмехнулся. - Не самая подробная оценка угрозы, которую мы когда-либо получали, не так ли?
   - Да, это так, - сказал Карсон через мгновение и поморщился. - Дело в том, что он не единственный, кто сейчас чувствует себя немного неловко, не так ли, шкипер?
   - Да. Да, Лев, это так.
  

* * *

   Даниэль Барте тихо, но с чувством выругалась, глядя на свои дисплеи.
   Она знала, что гражданин капитан Радецкис счел ее, в лучшем случае, параноиком, когда она настояла на том, чтобы оборудовать их нынешнее убежище в седьмом грузовом отсеке. На самом деле, он, вероятно, думал, что это вышли на первый план "террористические" инстинкты, но ее это не волновало.
   Она не доверяла регулярным вооруженным силам. Если уж на то пошло, она не доверяла гражданину сержанту Бигби и лояльности его космопехотинцев комитету. На самом деле она не ожидала, что они что-то предпримут, но у нее также не было желания быть застигнутой врасплох, если это все-таки произойдет. Поэтому она создала свое убежище, незаметно подключившись к внутренней связи "Сигизмунда Альфы" и системам наблюдения. Один из ее собственных техников установил автономную связь с платформами наблюдения и коммуникационными буями системы, не сообщив об этом гражданину капитану Раммо или его персоналу, и все они были заперты в трех огромных ящиках на нижнем ярусе седьмого грузового отсека, оборудованных в качестве аварийных казарм и оружейной.
   Ее предусмотрительность сослужила ей хорошую службу, когда пришло время исчезнуть, но на данный момент "исчезнуть" было всем, что она могла сделать.
   - Два их танкера направляются к резервуарам, гражданка комиссар.
   - Я вижу это! - рявкнула она незадачливому гражданину капралу, осуществлявшему связь с обзорными платформами. Она на мгновение сжала челюсти, затем перевела взгляд на Радецкиса.
   - Я должна подождать, пока они подсоединятся к резервуарам, а потом уже взрывать всю эту гребаную ферму! - прорычала она.
   - Мэм, - осторожно начал Радецкис, - если вы сделаете это, когда они будут пришвартованы к резервуарам, это будет...
   - Нарушение Денебских соглашений. Я знаю это. - Руки Барте сжались в кулаки. - Это все куча дымящегося дерьма.
   - Я согласен, - сказал Радецкис не совсем честно. - Но это стандарт, по которому будут действовать манти.
   - О, да? Они собираются взорвать "Сигизмунд Альфа" в космосе со своими гребаными космопехотинцами на борту?
   - Я не знаю, мэм. Все, что я знаю, это то, что если бы они это сделали, то заявили бы, что их действия были оправданы в соответствии с межзвездным законодательством. - И мы все были бы мертвы, - он очень осторожно не произнес этого вслух.
   - Знаю. Я знаю!
   Барте быстро и сердито оглядела свой тесный командный центр.
   Половина солдат роты госбезопасности Радецкиса была сосредоточена здесь, в седьмом грузовом отсеке. Два других взвода были распределены по двум дополнительным укрытиям. Их маскировка была не такой хорошей, но ей удалось отредактировать схемы в компьютерах "Сигизмунда Альфы", чтобы удалить отсеки, в которых они находились, поэтому на электронных картах манти их не было видно. Плохая новость заключалась в том, что если что-то заставит манти всерьез искать их, найти их будет гораздо легче, чем ее командный центр.
   Хорошей новостью было то, что у нее было значительное численное превосходство над манти. На борту тех было меньше сотни, и они были разбросаны в уязвимых местах. Она была уверена, что сможет победить их всех, особенно с преимуществом внезапности, но что потом?
   Она глухо зарычала и ускорила шаги.
  

* * *

   Портос Радецкис наблюдал, как Барте расхаживает по помещению, и в глазах его было отчаяние. У него не было выбора выполнять или не выполнять ее приказы, поскольку его единственной альтернативой был бы пульсерный дротик, либо от нее, либо от расстрельной команды госбезопасности, когда ее доклад достигнет Нового Парижа. И, как и у всех остальных в Слокуме, у него дома были "заложники судьбы". Он мог бы рискнуть собой, но... 
   Все, что ты можешь сделать, - это сказать: - "Да, мэм, да, мэм, три полных чемодана, мэм", и приложить все усилия, чтобы удержать ее от какой-нибудь невероятной глупости, - сказал он себе и знал, что это правда.
   Но он был бы гораздо счастливее, если бы она не была одной из террористок СПГ. Террористкой, которая мыслит категориями захвата заложников и "ведения переговоров с позиции силы". Он сильно подозревал, что она бы уже попробовала что-то в этом роде, если бы не военные корабли манти. На самом деле, вероятно, именно это она и задумала с самого начала. Но, по крайней мере, даже она не была настолько глупа, чтобы думать, что сможет противостоять кораблям стены с помощью пульсеров и плазменных ружей.
   По крайней мере, пока.
  

* * *

   - Гиперслед!
   Элистер Маккеон повернулся к тактическому отделу.
   - Множественные следы, - продолжила техник-сенсорщик. - Расстояние пять целых пятьдесят шесть сотых световой минуты.
   Брайан Чен стоял за плечом старшины, наклонившись вперед, чтобы посмотреть на ее дисплей, и его глаза сузились. Он понаблюдал еще мгновение, затем повернулся к Маккеону.
   - Отсюда трудно сказать наверняка, шкипер, но, похоже, это полдюжины линкоров с кораблями сопровождения.
   - Понимаю. - Маккеон сложил руки за спиной и повернулся к главному дисплею, на котором БИЦ обновлял данные. Требовалось время, чтобы что-то большее, чем сигнатуры импеллеров прибывших кораблей, достигло их датчиков на скорости света, а коды данных рядом с кроваво-красными значками мигали, указывая на неопределенность в отношении их классов и тоннажа, и он ждал так терпеливо, как только мог.
   Некоторые из них начали стабилизироваться по мере того, как укреплялась уверенность БИЦ в своей сверхсветовой экстраполяции данных, но прошло более пяти минут, прежде чем все они стабилизировались. Тогда они засветились в сюжете, и его губы сжались, когда он посмотрел на младшего лейтенанта, замещавшего Андерсона Макклоски в отделе связи.
   - Соедините меня с лейтенантом Болджео и майором Хендреном, лейтенант Хорн.
  

* * *

   - Пройдет еще несколько минут, прежде чем адмирал Стайгерт сможет подтвердить наши данные, учитывая задержку связи, но БИЦ уверен в этом, - произнес голос капитана Маккеона в наушнике Брэнди. Она посмотрела на Клинта Хендрена, который слушал ту же передачу. - Мы наблюдаем шесть линкоров, пять крейсеров и шесть эсминцев. Они направлялись в систему, но в данный момент снизили ускорение. Я полагаю, - его тон стал очень сухим, - они, возможно, заметили дредноуты адмирала Стайгерт.
   Брэнди фыркнула. Ее пульс, возможно, и забился чуть быстрее, и она почувствовала странную пустоту в животе, но понимала, почему хевы могут быть немного насторожены. Масса дредноутов Стайгерт класса Беллерофон составляла чуть менее семи миллионов тонн каждый, в то время как масса линкора хевов класса Триумфатор составляла всего около 4,5 миллионов тонн. Это давало новоприбывшим преимущество в шесть миллионов тонн по массе, но каждый из их кораблей был легче вооружен, легче бронирован, с более слабыми боковыми стенками, меньшим количеством противоракет, меньшей точечной защитой и более слабыми средствами радиоэлектронного противодействия.
   И никаких ракетных капсул.
   - Если у них есть хоть капля здравого смысла, они признают, что прибыли сюда слишком поздно, и сочтут поездку плохой идеей, - продолжил капитан Маккеон. - К сожалению, мы не можем гарантировать, что это произойдет. Так что сейчас вам нужно сидеть тихо, пока мы не выясним, что они собираются делать. А пока я отодвигаю "Принца Эдриэна" немного подальше от платформы. Я не ожидаю, что они начнут запускать ракеты в этом направлении, особенно с такой дальности, но они могут это сделать, и я не очень-то верю в бортовое отслеживание их ракет.
   - Поняла, сэр. - Брэнди была довольна, что ее голос звучал тверже, чем она себя чувствовала.
  

* * *

   - Это, должно быть, Андрокл! - торжествующе прошипела народный комиссар Барте, ее глаза горели, когда она смотрела на дисплей ретранслятора. Схема была слишком мала, чтобы разглядеть все детали, но Радецкис, к сожалению, был уверен, что она права.
   - Возможно, мэм, - сказал он, и она бросила на него уничтожающий взгляд через плечо, прежде чем снова обратить внимание на дисплей.
   - Подключите меня к коммуникационному бую, - сказала она.
  

* * *

   - Жаль, что мы опоздали, гражданин комиссар, - сказала Ингунн Андрокл, когда БИЦ обновил тактическую схему ее флагмана.
   Линкор народного флота "Сплендор" и остальные пять линкоров неполной 217-й боевой эскадры, находившейся под ее командованием, двигались по баллистической траектории к звезде системы со скоростью всего 1410 километров в секунду. Это была скорость, которой они достигли до того, как ее датчики на скорости света обнаружили мантикорские дредноуты и их эскорт на расстоянии трех световых минут, сразу за гиперграницей Слокума и почти прямо между ними и звездой. Превосходные стелс-системы манти скрыли маломощные импеллерные клинья дредноутов. К счастью, Андрокл знала о превосходстве их систем, именно поэтому она отправила впереди себя три разведывательных беспилотника. Один из них заметил манти своей оптикой и указал на них более мощным корабельным сенсорам.
   Потребовалось немного больше времени, чтобы обнаружить пару тяжелых крейсеров, развернутых для прикрытия Сигизмунда и Слокума IV, но она знала, что они - или, по крайней мере, несколько кораблей манти - должны были быть там.
   - Что значит "слишком поздно", гражданка коммодор? - голос народного комиссара Андре Симпсона был ледяным.
   Губы Андрокл сжались. Она заставила себя еще несколько секунд изучать экран - пока не убедилась, что контролирует выражение своего лица, - а затем внимательно посмотрела на своего политического наблюдателя.
   - Гражданин комиссар, - сказала она спокойным, уважительным тоном, - боюсь, очевидно, что манти уже установили контроль как над Сигизмундом Альфой, так и над Слокумом IV.
   - И? - Симпсон нахмурился, глядя на нее. - На ваших кораблях больше космопехотинцев, чем они могли бы высадить с пары крейсеров. У них не будет другого выбора, кроме как сдаться, когда вы пригрозите абордажем.
   - Это было бы правдой, сэр, если бы мы могли взять под контроль орбитальное пространство планеты. - Она предпочла не упоминать, что на дредноутах манти было гораздо больше подразделений космопехоты, чем на ее линкорах. Это было бы нетактично и могло бы прозвучать "пораженчески". Впрочем, это тоже не имело значения. - К сожалению, мы не можем этого сделать, когда на заднем плане маячат три корабля стены.
   - Тогда атакуйте их, - холодно сказал Симпсон. - У вас в два раза больше боевых кораблей!
   - Каждый из которых имеет, возможно, треть боевой ценности одного из их дредноутов, сэр, - Андрокл крепко сцепила руки за спиной. Неужели Симпсон ничему не научился из того, что произошло в местах с такими названиями, как Сэмсон? - У них более мощное бортовое вооружение, более активная защита и гораздо более толстая броня, чем у нас, гражданин комиссар.
   - Это корабли класса Беллерофон, верно?
   - Да, сэр, это подтверждено БИЦ, - Андрокл сохраняла спокойствие, но ее сердце упало, когда она увидела торжествующий блеск в глазах Симпсона.
   - Что ж, я потратил время, чтобы найти их в базе данных разведки, - сказал народный комиссар, нажимая на свой унилинк. - Согласно этим данным, на каждом из них установлено по тридцать три ракетных трубы. Таким образом, у них в общей сложности девяносто три ракеты за один залп, в то время как у ваших шести линкоров с тридцатью пусковыми установками на борту мощность залпа составляет сто восемьдесят. Это дает нам преимущество в восемьдесят ракет, гражданка коммодор, то есть преимущество в "забрасываемом весе" более восьмидесяти процентов!
   Андрокл прикусила язык, но не заговорить было трудно.
   Два стандартных года назад гражданка коммодор Ингунн Андрокл была коммандером Ингунн Андрокл, которая никогда не командовала ничем крупнее эсминца.
   Удивительно, как много могли изменить два года.
   Лично она никогда не верила в доказательства того, что адмирал Парнелл имел хоть какое-то отношение к попытке государственного переворота. Конечно, она также знала, что, сказав что-либо в этом роде, она бы купила билет в один конец в лагерь для военнопленных... или была бы расстреляна. К сожалению, она также была дочерью долистов и до войны состояла в партии прав граждан. Это сделало ее одним из немногих "надежных" офицеров в глазах комитета общественного спасения после "переворота Парнелла".
   Поначалу перспектива ускоренного продвижения по службе казалась заманчивой. Но это было до того, как ее повысили сначала до командира линейного корабля, а затем и до командования целым дивизионом линкоров. Никто во всей галактике не мог бы лучше нее осознавать, насколько она неквалифицирована для командования одним-единственным крупным кораблем, даже таким небольшим, как линкор, но сказать "нет" продвижению по службе в нынешней Народной республике было просто невозможно. Ситуация ничуть не улучшилась, когда ее народным комиссаром назначили Симпсона. С его страстью к комитету общественного спасения могло сравниться только полное отсутствие у него опыта на военном флоте. Он, вероятно, был единственным человеком в высшем командовании 217-й эскадры, еще менее квалифицированным, чем она, но, похоже, этого не осознавал. Насколько она могла судить, он искренне верил, что просмотр данных о корабле в электронном файле дает ему право принимать тактические решения. Это было уже само по себе плохо. Тот факт, что его положение официального блюстителя корабля давало ему возможность диктовать тактические решения, был намного, намного хуже.
   А потом она оказалась старшим офицером, командовавшей - под пристальным, недоверчивым взглядом Симпсона, разумеется, - едва укомплектованной эскадрой линейных кораблей... и эскортом. Но, по крайней мере, ей было приказано всего лишь выставить пикет в захолустной звездной системе, охраняя сугубо второстепенную базу. На самом деле она с нетерпением ждала, когда у нее будет время - надеюсь, недели или даже месяцы - провести, тренируя свое командование, свой командный состав и саму себя. Возможно, у них действительно было бы достаточно времени, чтобы стать достаточно опытными в своей работе.
   И теперь это.
   - Это правда, что у нас большое численное преимущество, сэр. По крайней мере, в корабельных пусковых установках, - заставила она себя признать она. - У них также на пятьдесят процентов больше - и значительно более мощного - энергетического оружия, чем у "Сплендора".
   Глаза Симпсона сузились, но она продолжила тем же размеренным, рассудительным тоном.
   - По общему признанию, разница в энергетическом вооружении не будет фактором при ракетном ударе, и у нас будет преимущество в маневре. Нам не придется выходить на дистанцию действия, если мы этого не захотим. Но их ракеты также крупнее наших, с более мощными лазерными головками. Это означает, что каждое попадание наносит больше урона, что частично нивелирует наше численное преимущество в пусковых установках. Если вы помните, разведка флота также считает, что их ракеты более точны, чем наши, а это значит, что процент попаданий у них также выше. - Она сохраняла на лице серьезно-почтительное выражение. - Тот факт, что их бронированная защита значительно превосходит нашу, и что у них гораздо более мощная активная оборона, еще больше снижает наше численное преимущество. И я также должна отметить, что мы не знаем, развернули ли они ракетные капсулы.
   Она посмотрела ему в глаза, заметила, как они чуть заметно блеснули, и позволила себе осторожный проблеск надежды.
   - Возможно, капсулы годятся только для одиночного залпа, гражданин комиссар, - сказала она, - но на каждой из них установлено по десять коробчатых пусковых установок. Это означает, что три таких будут равны залпу всего борта "Сплендора". И ракеты, которыми они стреляют, даже тяжелее и мощнее, чем предназначенные для крупных кораблей стандартные ракеты манти.
   Симпсон выглядел недовольным, но он также медленно кивнул, и она позволила этому проблеску разгореться немного ярче.
   - К сожалению, это разумные доводы, гражданин коммодор, - сказал он. - Я все еще думаю, что нам следует...
   - Извините меня, гражданин комиссар. Гражданка коммодор.
   Андрокл повернула голову и подняла бровь, глядя на гражданина лейтенанта Хэтчера, своего офицера связи.
   - Да, Эд?
   - Прошу прощения, что прерываю, но мы только что получили сообщение. Это срочная передача от гражданки комиссара Барте.
  

* * *

   - Хевы на самом деле маневрируют, чтобы вступить в бой, шкипер, - сказал лейтенант-коммандер Чен.
   - Вы шутите. - Элистер Маккеон поднял руку, прерывая разговор с коммандером Карсоном.
   - Нет, сэр. Они только что начали ускоряться по направлению к адмиралу Стайгерт. Пять-три-ноль g.
   Маккеон взглянул на главную схему и нахмурился еще сильнее, когда понял, что Чен прав. Хевенитские линкоры приближались к боевому подразделению 17.2. Это было либо удивительно смело, либо удивительно глупо.
   Или и то, и другое.
   В данный момент они все еще находились в трех световых минутах от контр-адмирала Стайгерт. Эффективная дальность полета ракеты по маневрирующей цели составляла всего около 6,8 миллиона километров, так что им пришлось бы сократить разрыв по меньшей мере на две световые минуты, прежде чем они смогли бы атаковать, что при их нынешнем ускорении заняло бы тридцать четыре минуты.
   Вопрос был в том, почему они поступили так...  неразумно.
   Конечно, если бы хевы смогли приблизиться на расстояние полета ракеты и запустить ее на половинном ускорении, они оказались бы в пределах цикла реакции Стайгерт. Время полета составило бы всего три минуты, что на полторы минуты меньше минимального времени выхода из гиперпрыжка. Но только их первый залп мог достичь кораблей Стайгерт до того, как они исчезнут в гипере, а первые залпы, как известно, были менее точными, чем последующие. Так что, если бы она решила уйти в гипер, а не сражаться, они вряд ли нанесли бы какой-либо значительный ущерб. И если бы она все-таки решила выстоять и вступить в бой, ракетная дуэль между шестью линкорами и тремя дредноутами, каждый из которых имеет по восемь ракетных капсул на буксире, была бы очень неприятным испытанием для хевов. Если не... 
   - Знаешь, - медленно произнес он, - возможно, в их безумии есть какой-то метод. Возможно, они надеются, что если приблизятся к самому пределу досягаемости ракет, то попадут в гиперцикл адмирала. Возможно, они рассчитывают на запуск, а затем на немедленный переход, исходя из теории, что даже огонь вслепую нанесет некоторый урон. И если они смогут уговорить ее сбросить капсулы до того, как сами выйдут из гиперпрыжка...
   - Этого не произойдет, шкип, - возразил Чен. - Адмирал слишком умна для этого.
   - Да, - кивнул Маккеон. - Но они не смогут этого узнать, пока не попробуют, не так ли? И если она не клюнет, все, что они на самом деле потеряют, - это немного времени и, возможно, те ракеты, которые они запустили в нее в надежде добиться ответа. - Он пожал плечами. - Имеет смысл, по крайней мере, посмотреть, смогут ли они убедить ее совершить какую-нибудь глупость, не так ли?
  

* * *

   - Мы уверены в этом, гражданка лейтенант?
   Голос гражданина сержанта Жан-Люка Демаре был очень, очень тихим, почти неслышимым для уха гражданки лейтенанта Дезире Френель. Он и гражданка лейтенант присели на корточки бок о бок, прямо за безобидной панелью, которая скрывала доступ к тому, что когда-то было отсеком хранения запасных частей для технического обслуживания.
   - Я думала, гражданин капитан выразился достаточно ясно, гражданин сержант, - ответила Френель таким же тихим голосом, поворачивая голову, чтобы посмотреть на него. - Вы чего-то не поняли?
   Демаре спокойно посмотрел на нее, и ее ноздри раздулись.
   Они были одеты в бронированные скафандры, как и все остальные в отсеке, но забрала их шлемов были подняты, чтобы они могли разговаривать друг с другом, не используя коммуникаторы. На это было несколько причин, в том числе и тот факт, что в качестве меры безопасности им было приказано свести передачи к минимуму. Вероятность того, что манти засекут такие маломощные передачи на короткие расстояния из экранированного отсека, была практически нулевой, но гражданка комиссар Барте решила, что ее посты на случай непредвиденных обстоятельств в "Омеге" в любом случае должны быть подключены к проводной связи. Демаре подумал, что это немного чересчур, но ни он, ни его гражданка лейтенант не возражали против того, чтобы на всякий случай не выходить на связь. Тем более, что весь коммуникационный трафик автоматически записывался. Было бы неразумно говорить что-либо для протокола, что могло бы свидетельствовать об отсутствии энтузиазма, особенно перед лицом предстоящих боевых действий.
   И ни один из них не хотел вовлекать в разговор сорок других солдат взвода.
   - Я просто подумал, что, может быть, лучше подождать еще немного, гражданка лейтенант, - сказал гражданин сержант через мгновение. - Как только мы откроем люк, нам будет довольно сложно исчезнуть снова, если понадобится.
   - Понимаю это. - Голос Френель был по-прежнему тихим, но звучал гораздо резче. - Но если мы хотим занять позицию, когда мяч упадет, нам нужно начать движение до того, как это произойдет.
   - Это при условии, что мяч действительно упадет, гражданка лейтенант. Если этого не произойдет, тогда...
   Демаре пожал плечами, и Френель искоса взглянула на него. В основном, как он подозревал, потому, что она была согласна с тем, что он говорил.
   К сожалению, их укрытие было расположено в неудобном месте по отношению к намеченной цели. Они знали, где находятся манти; проблема заключалась в том, что им нужно было преодолеть более тридцати метров, чтобы добраться до шахты лифта, а затем спуститься на одну палубу ниже, чтобы добраться до своей цели. И когда они доберутся туда, у манти будет чистое поле обстрела вдоль прямого, как стрела, двадцатипятиметрового коридора подхода. Попытка преодолеть это расстояние под огнем современного оружия в руках королевских космопехотинцев Мантикоры была бы заведомо проигрышной.
   И наоборот, они могли пройти сорок метров в противоположном направлении, взломать люк в шахте технического доступа и выйти прямо к центру жизнеобеспечения через шахту. Проблема заключалась в размерах шахты. Им пришлось бы карабкаться по лестнице между палубами, и они могли бы нападать на манти только по одному через люк на другом ее конце.
   Ни то, ни другое предложение не было привлекательным, но Демаре понимал ход мыслей Френель. Если поступит приказ о проведении атаки - а гражданин капитан Радецкис ясно дал понять, что гражданка комиссар Барте собирается его отдать - чем меньшее расстояние им придется преодолеть до первой реакции манти, тем лучше. Тем более, что это была бы только одна из множества атак, любая из которых могла бы опередить события и предупредить манти до того, как начнутся другие атаки.
   Но, конечно, то же самое могло произойти, если бы один из атакующих отрядов - например, их собственный - был замечен на позиции раньше времени.
   Весь план был слишком сложным, с отвращением подумал Демаре. Особенно для того, что, по сути, было импровизацией. И даже более того, учитывая присутствие кораблей стены манти. Гражданин капитан Радецкис был немного расплывчат в своих предположениях о том, как именно будут нейтрализованы эти крупные корабли.
   - Послушай, Жан-Люк, - сказала Френель, - я тоже не думаю, что это отличная идея. Думаю, что это просто лучшая из тех дерьмовых идей, которые у нас есть. И поскольку вы - гражданин сержант, а я - гражданка лейтенант, именно я должна решать, как нам это сделать.
   - Да, гражданка лейтенант, - кивнул Демаре. Что касается Френель, то она никогда не колебалась. Это многое компенсировало.
  

* * *

   - Пехота-четыре, пехота-два-один. Проверка связи.
   - Пехота-два-один, пехота-четыре, - ответила Айрис Бэбкок. - Слышу вас, лейтенант Гиллеспи.
   - Рад это слышать, ганни, - сухо сказал Айзейя Гиллеспи. - Ваш голос всегда меня успокаивает.
   - Именно для этого я здесь, лейтенант, - с усмешкой ответила главный сержант Бэбкок. Гиллеспи был одним из ее любимых младших офицеров, хотя она никогда бы не призналась в этом даже под пытками.
   - Пехота номер четыре, пехота номер один-один, - произнес другой голос в наушнике, когда Джеримайя Димитриас вышел на связь. - Проверка связи.
   - Один-один, пехота четвертый показывает пять на пять.
   - И здесь тоже пять на пять, ганни. Один-один, конец связи.
   - Все в порядке, ганни?
   Бэбкок оглянулась через плечо и улыбнулась лейтенанту Тремэйну. Он тоже всегда был одним из ее любимых младших офицеров, даже несмотря на то, что служил во флоте, и несмотря на то, что его всюду сопровождал Хорас Харкнесс. При их первой встрече это определенно не было отмечено в графе "плюс".
   - Да, сэр. - Она слегка пожала плечами. - Насколько я могу судить, все на "зеленом". А как насчет "флотского конца"?
   - Что ж, это интересный вопрос, - сказал Тремэйн. Они с Хорасом Харкнессом сидели в удобных креслах за главным пультом управления центра жизнеобеспечения, наблюдая за дисплеями, но лейтенант подключил дисплей поменьше к сети связи "станция-корабль", которую установил "Принц Эдриэн", чтобы он мог наблюдать за уменьшенной версией основной схемы крейсера. - Хотя, на мой взгляд, это выглядит как проигрышное предложение для хевов.
   Линкоры хевов разгонялись чуть меньше часа. Они преодолели почти 3,85 миллиона километров, и их скорость относительно боевого дивизиона 17.2 достигла 5329 километров в секунду. До возможной точки запуска оставалось немного меньше половины пути, но они, безусловно, выглядели так, будто настроены серьезно.
   - Я не против, если с другой стороны балом заправляют идиоты, сэр, - сказал Бэбкок. Она подошла и встала между ним и Харкнессом, откуда могла видеть то же самое. - На самом деле, мне это нравится.
   - Мне тоже, - сказал Харкнесс, но в его тоне было что-то странное, и она посмотрела на него сверху вниз, приподняв бровь.
   - Несколько месяцев назад я бы предположил, что они идиоты, - сказал главстаршина. - После Найтингейла - не очень. Я имею в виду, может, эти люди и собираются облажаться, но, может, и нет. Может, происходит что-то, о чем мы просто не знаем. Пока.
   - В точку, - кивнула Бэбкок. - Но ты же не думаешь, что здесь происходит именно это, верно?
   - Не знаю, - поморщился Харкнесс. - Конечно, не похоже, но я думаю, что это может быть частью моей проблемы. Это чертовски глупо, часть меня продолжает думать, что здесь должен быть какой-то подвох. Что-то, чего мы просто не видим. А если и есть, то будет очень паршиво, если мы будем такими толстыми, тупыми и счастливыми.
   - На самом деле, это не совсем бессмысленно, - сказал Тремэйн. - Я просчитал время цикла генераторов. Если они запустят свои часы на переход и дадут первый залп в тот момент, когда войдут в зону досягаемости ракет адмирала, то смогут сделать девять бортовых залпов, прежде чем уйдут в гиперпрыжок. Это составило бы в общей сложности двести семьдесят ракет на линкор, а их шесть штук, так что считайте, что всего их тысяча шестьсот двадцать. Это много ракет.
   - Да, сэр, - кивнул Харкнесс. - Но в это же самое время адмирал Стайгерт могла бы произвести десять залпов. Это по триста ракет на корабль только из внутренних пусковых установок, так что считайте, что это девятьсот ракет, плюс все, что у нее есть снаружи. А ее точечная защита и РЭБ намного лучше, чем все, что есть у хевов!
   - Да, это так. Но если хевы правильно рассчитают время, они совершат переход примерно за семнадцать секунд до того, как их огонь достигнет цели... или ракеты адмирала Стайгерт достигнут их. И Беллерофонам потребуется на полторы минуты больше, чтобы совершить переход, - Тремэйн покачал головой. - Даже если адмирал Стайгерт запустит свой отсчет на переход в тот момент, когда они войдут в зону ее досягаемости, ей придется выдержать четыре их залпа, а им не придется подставляться ни на один из ее залпов. Они потеряют контроль даже после первого залпа, так что их точность будет на пределе, но даже при стрельбе вслепую, скорее всего, удастся получить несколько попаданий, а от нас им ничего не достанется.
   Харкнесс и Бэбкок посмотрели на него.
   - Ну и дела, спасибо, лейтенант, - сказала космопехотинец через мгновение. - А я-то думала, что эта пустая голова, - она кивнула в сторону Харкнесса, - знает, о чем говорит. В кои-то веки.
   - Да, спасибо, что выставили меня в таком плохом свете перед ганни, сэр, - добавил Харкнесс с ухмылкой.
   - Что ж, - сказал Тремэйн ободряющим тоном, - все это предполагает, что хевы такие же умные, как я, а мы все знаем, насколько это маловероятно! - Он улыбнулся, когда оба унтер-офицера захихикали. - И это также предполагает, что адмирал Стайгерт была недостаточно умна, чтобы провести такие же расчеты. И, честно говоря, - его улыбка стала намного холоднее и жестче, - это чертовски маловероятно.
  

* * *

   Гражданка коммодор Андрокл откинулась на спинку своего командирского кресла, поставив локти на подлокотники, сложив руки на груди и постукивая указательными пальцами по подбородку.
   Боже, это глупо, - подумала она. - О, я полагаю, это может сработать, если вон тот манти такой же тупой, как мои проклятые "народные комиссары". Каковы шансы, что в одной звездной системе будут три таких тупицы?
   Она не знала, но эти шансы, должно быть, были довольно низкими.
   После переворота Парнелла это был не первый случай, когда она видела, как некомпетентные любители, настолько невежественные, что считали себя гениальными, разбрасывались жизнями. Это был просто первый раз, когда ее пригласили на главную роль в фильме "Фиаско".
   По крайней мере, оперативный план, который она представила Симпсону, вкупе с более высокой скоростью разгона ее линкоров и меньшим временем цикла работы генераторов означал, что это не было прямым самоубийством с ее стороны.
   Ей просто не хотелось думать о том, сколько людей, вероятно, погибнет на борту "Сигизмунда Альфы" в течение ближайшего часа или около того.
   Танкеры, которые были в компании с дредноутами манти, исчезли в гипере, что было мудро с их стороны. Корабли снабжения флота манти имели, по крайней мере, элементарную точечную защиту и РЭБ, но никто никогда не принял бы их за обычные военные корабли. Им нечего было делать там, где могли находиться ракеты, и они всегда могли вернуться, как только уляжется пыль.
   Она смотрела на экран, пока километры оставались за кормой, и задавалась вопросом, что, по мнению адмирала манти, делает она и ее корабли.
   Она спрятала гримасу отвращения за тщательно продуманным выражением лица. Экстренное сообщение от Барте пришло в самый неподходящий момент. Она почти убедила Симпсона, и тут вмешалась Барте.
   Вся эта идея была смехотворной. Даже если предположить, что головорезы из госбезопасности Барте смогут отбить "Сигизмунда Альфу", по меньшей мере, у двух полных взводов королевской космопехоты Мантикоры, это ничего не даст, если только команда Андрокл не сможет, по крайней мере, отогнать эти дредноуты манти. Во-первых, она ни за что на свете не поставила бы на госбезопасность против космопехоты манти. Госбезопасность была кучкой головорезов, и мантикорские космопехотинцы съели бы их на завтрак. Во-вторых, ни за что на свете ее линкоры не смогли бы победить три дредноута класса Беллерофон. Она знала это; гражданин капитан Тейлор, командир "Сплендора", знал это; и она была совершенно уверена, что если бы гражданин капитан Раммо знал, что происходит, он бы это понял. К сожалению, никто из них не мог сказать Барте и Симпсону, чтобы они засунули это себе в задницы.
   Они получили еще три срочных сообщения от Барте. Очевидно, они не могли ответить без того, чтобы манти не заинтересовались, с кем именно общаются ее корабли. Это только усугубило ситуацию, поскольку она не могла задать ни одного вопроса, ответы на который убедили бы Симпсона в том, что Барте чертова псих. Она хотела указать на то, что нет причин, по которым адмирал манти не мог бы просто уничтожить инфраструктуру системы и уйти, если бы Андрокл стала слишком раздражать его. Для этого не потребовалось бы много ракет. На самом деле, на каждую орбитальную платформу потребовалось бы около одной ракеты, поскольку они не могли уклониться, а возможности точечной защиты у них были равны нулю. При таких обстоятельствах дальность также не имела бы значения. К сожалению, другая народный комиссар фактически убедила его, что ее люди смогут вернуть "Сигизмунда Альфу", что превратит манти в живой щит - заложников - против такого рода прощального выстрела. Три танкера, которые уже пришвартовались к резервуарам, должны были послужить тем же самым для перерабатывающих заводов. Манти не могли уничтожить платформы ракетами, не уничтожив свои собственные корабли... И если танкеры попытаются выйти из боя, Барте взорвет резервуары и уничтожит их прежде, чем они успеют отстыковаться.
   Интересно, насколько Симпсон боится стать примером "пораженчества", если он не согласится с ней?
   Эта мысль заставила Андрокл почувствовать толику - очень, очень малую толику - симпатии к ее сотруднику госбезопасности. Формально он был старше Даниэль Барте, но это не спасло бы его, если бы кто-нибудь в Новом Париже решил, что он проявил слишком мало рвения на службе народу.
  

* * *

   Гражданка капрал Гвен Лоуренс осторожно пробиралась по проходу для технического обслуживания. С плазменным карабином, висевшим у нее на плече, было тесно, и она пожалела, что не смогла надеть надлежащую броню. Но хевенитская боевая броня была громоздкой. На самом деле, она была немного массивнее, чем аналог манти. Она и пятеро солдат, стоявших за ней, никак не могли втиснуть свою броню в такое маленькое пространство. И из-за этих самых тесных проходов у нее был плазменный карабин, а не плазменное ружье.
   Это заставило ее немного понервничать по поводу того, что она должна была делать, когда взлетит воздушный шар, потому что манти, которого она должна была достать, был в боевых доспехах.
   Не имеет значения, если ты застигнешь ублюдка врасплох, твердо сказала она себе.
   К этому времени манти должны были убедиться, что они держат ситуацию под контролем. Если бы кто-нибудь из сотрудников "Сигизмунда Альфы" осмелился перечить народному комиссару, манти разорвали бы "Сигизмунда Альфу" на части, пока не нашли бы укрытия государственной безопасности. Так что, если только что-то не пойдет наперекосяк, у нее должен быть сюрприз, и даже мантикорская боевая броня не выдержит прямого попадания из плазменного карабина.
   Возможно.
  

* * *

   - Ого, - пробормотал капрал Монтойя. - Что это у нас тут?
   - Что у тебя, Тимми? - спросила капрал Хэндли, его напарница по команде, по коммуникатору со своего места на дальней стороне центрального лифта.
   - Не знаю, - ответил Монтойя. - Скорее всего, ничего, но датчики движения блока гамма показывают, что есть движение.
   - Какое движение? - голос Хэндли в наушниках Монтойи зазвучал резче.
   - Движение, движение, - сказал Монтойя. - Пока это все, что у меня есть. Подержи, пока я проверю.
   - Поняла.

* * *

   Лоуренс выругалась себе под нос. Она собиралась приоткрыть люк не более чем на сантиметр, ровно настолько, чтобы просунуть через щель камеру и посмотреть, что происходит, но некачественное техническое обслуживание дало о себе знать. Вместо того чтобы плавно поворачиваться, одна из петель застряла и отказывалась двигаться. Ей пришлось приложить больше усилий, чем хотелось, и когда петля наконец поддалась, она потеряла хватку.
   Она как раз высунулась в коридор, чтобы снова схватить ее и захлопнуть, когда что-то заставило ее поднять взгляд.
   У нее так и не было возможности выяснить, что это могло быть за "что-то".
  

* * *

   - Всей пехоте на связи, пехота один-дельта-три. Бандит. Повторяю, бандит!
   Клинт Хендрен вздрогнул, когда в наушнике раздался голос капрала Монтойи. Внезапно вспыхнувший значок на дисплее показал ему местоположение Монтойи, тремя палубами ниже от командного пункта.
   - Один-дельта-три вступил в бой, - продолжил Монтойя. - Бандит уничтожен. Повторяю, один бандит уничтожен. В доспехах, с плазменным оружием. Знаки отличия госбезопасности, повторяю, госбезопасности!
   По коммуникатору донесся высокий, пронзительный вой трехстволки, включенной на полную мощность. Должно быть, Монтойя поднял визор, чтобы услышать это, подумал Хендрен.
   - Много бандитов! - сказал Монтойя. - У меня много бандитов! Похоже, они используют служебный проход!
   - Всей пехоте в сети, пехота-один, - вмешался Хендрен. - Отель "Кейс". Повторяю, отель. Мяч в игре.
  

* * *

   - О, черт! - зарычал гражданин капитан Радецкис, когда значок гражданки капрала Лоуренс на его главном дисплее стал малиновым. Мгновение спустя три других значка из ее отделения из шести солдат проделали то же самое.
   На дисплее была видна центральная часть "Сигизмунда Альфа", все ее коридоры и пути доступа, а также лифтовые шахты, противопожарные двери и аварийные шлюзы. Он не знал, что пошло не так, но было еще слишком рано.
   - Что это? Что случилось?! - спросила Барте.
   - Не знаю. Я только что потерял четверых своих людей.
   - Из-за манти?
   - Не знаю, что еще могло случиться. - Радецкис уставился на дисплей. - Но эти ублюдки теперь знают, что мы здесь!
   - Прикажите своим людям атаковать! - рявкнула Барте.
   - Они не на своих позициях! - запротестовал Радецкис, но это был чистый рефлекс. По крайней мере, две команды из взвода гражданина лейтенанта Кастанеды уже двигались самостоятельно. - Половина моих людей начала движение всего две минуты назад, - сказал он. - Им еще по меньшей мере десять минут до точки старта!
   - У нас нет десяти минут! Скажите им - сейчас же. - Барте пристально посмотрела на него, затем повернулась к связисту. - Срочное сообщение гражданке коммодору Андрокл и народному комиссару Симпсону!
  

* * *

   - О, черт, мэм, я имею в виду, гражданка лейтенант! - гражданин сержант Демаре поднял взгляд на гражданку лейтенанта Френель. - Начинаем!
   - Что?! - Френель уставилась на него. - Почему? Что случилось?
   - Понятия не имею. - Демаре одной рукой снял с плеча пульсерное ружье, а другой закрыл забрало. - Но что бы это ни было, это нехорошо.
   Френель хрипло рассмеялась в знак согласия и потянулась за своим ружьем.
   - Ладно, народ! Давайте ударим по этим ублюдкам!
   Демаре пнул скрывающую панель в сторону. Она с грохотом покатилась по полу коридора, и гражданин сержант перепрыгнул через нее. Остальная часть взвода Френель, за вычетом шести солдат, которых она отправила к шахте доступа, последовала за ним, и по палубе застучали ботинки, когда они устремились к шахте лифта.
  

* * *

   - Всей пехоте в сети, пехота-один. Отель "Кейс". Повторяю, о...
   Это было все, что успела услышать рядовая Кэлли Оуэнс из мантикорского корпуса космопехоты, прежде чем плазменный заряд ударил ей прямо в спину. Даже ее боевая броня не смогла выдержать такого урона. Она была мертва еще до того, как упала на палубу.
   Капрал Трент Мета все еще поворачивался в ее сторону, когда трое солдат госбезопасности - в данном случае все они были в боевой броне - направились к нему по проходу.
   - Бандиты! Пехота один-эхо-два! Вступа...
   Его тяжелый трехствольник взвыл, и двое хевенитов упали.
   Плазменное ружье третьего солдата госбезопасности пробило его нагрудник насквозь.
  

* * *

   - Отель "Кейс"! - рявкнула главный сержант Бэбкок. - Мидорс, Броунбек, Трамбле - к двери!
   Она и сержант Куан ознакомили отделение Куана с их планами действий на случай непредвиденных обстоятельств, как только прибыли в центр жизнеобеспечения, и первое отделение точно знало, что оно должно делать. Рядовой Лайам Мидорс бросил в проход пару дистанционных датчиков, поворачивая по одному в каждую сторону, затем лег ничком у основания открытого люка. Рядовые Броунбек и Трамбле встали на колени по обе стороны от него, прикрывая проход в обоих направлениях. Младший капрал Дринкман, гренадер первого отделения, стоял слева от Трамбле, прислонившись спиной к стене, с поднятым дулом гранатомета, ожидая, когда кто-нибудь из стрелков позовет его на помощь, а рядовой Стюарт, плазменный стрелок отделения, держал свое длинное тяжелое оружие справа от Броунбека.
   Второе отделение рассредоточилось по обе стороны от двери, готовое подкрепить или заменить раненых.
   - Что ж, это нехорошо, - пробормотал Хорас Харкнесс.
   - Как думаешь? - Бэбкок зарычала на него, и они оба посмотрели на Тремэйна.
   - Пока мы просто держимся за то, что у нас есть, - сказал он им.
  

* * *

   Еще две команды Джеримайи Димитриаса отключились от сети так же внезапно, как и команда капрала Меты, а вместе с ними пропал и доступ к центральным лифтовым шахтам "Сигизмунда Альфы" на пятой и седьмой палубах. Команда из двух космопехотинцев на шестой палубе бросила гранату во внешнюю шахту, чтобы вывести ее из строя, и заняла заранее выбранную позицию, чтобы прикрыть внутреннюю шахту. Никто не должен был выходить на своем этаже, а это означало, что никто не мог попасть на первый этаж таким образом.
   Команда, наблюдавшая за вторым грузовым доком, подверглась внезапному нападению одетых в скафандры автоматчиков госбезопасности, которые отключили автоматическую сигнализацию на двух аварийных шлюзах и напали на них сзади. Одна из мантикорцев погибла почти мгновенно. Ее товарищ по команде спрятался за пришвартованными грузовыми санями и отчаянно отстреливался.
   Команды в других грузовых доках, вовремя поднятые по тревоге, ждали, когда на них нападут солдаты гражданина капитана Радецкиса.
   Как оказалось, даже более пессимистичная оценка Ингунн Андрокл относительной смертоносности управления государственной безопасности и королевской космопехоты Мантикоры была чрезвычайно оптимистичной.
  

* * *

   Брэнди наблюдала за реакцией Клинта Хендрена на внезапное нападение. Его голос был резким, напряженным, но если в нем и было что-то, отдаленно напоминающее панику, она этого не услышала. И хотя она оставалась старшим офицером, но была слишком умна, чтобы толкнуть его под локоть в такой момент. Поэтому вместо этого она направилась через просторное помещение к гражданину капитану Раммо.
   Командир хевенитской платформы и полдюжины его подчиненных, находившихся в командном центре, опустились на колени в дальнем конце отсека, сцепив руки на голове, под сердитыми, пристальными взглядами двух космопехотинцев. Она остановилась перед Раммо, глядя на него сверху вниз.
   - Никакой государственной безопасности, не так ли? - Она почти выплевывала слова.
   - Я никогда этого не говорил, - ответил Раммо, спокойно встречая ее разъяренный взгляд. - И гражданин сержант Бигби тоже этого не говорил. - Он кивнул в сторону сержанта космопехоты, стоявшего на коленях рядом с ним. - Мы просто никогда не говорили, что на платформе были сотрудники государственной безопасности. И я сказал вам, когда вы поднялись на борт, что никто не может позволить себе быть обвиненным в сотрудничестве с вашими людьми. - Он пожал плечами. - Я думаю, худшее, что здесь может случиться, - это то, что вы застрелите меня. Если бы я сказал вам, что на этой платформе были солдаты госбезопасности, они бы расстреляли всю мою семью. Итак, скажите мне, лейтенант, что бы вы сделали?
   - Сколько их там всего? - потребовала Брэнди.
   - Вы получили от меня все, что хотели, лейтенант. - Взгляд Раммо не дрогнул. - Если этого недостаточно, вам лучше начать стрелять прямо сейчас.
   Она посмотрела на него, испытывая сильное искушение сделать именно это, но заставила себя отвернуться. Хендрен поднял взгляд, когда она направилась к нему через палубу, как разъяренная древесная кошка.
   - Что ж, хорошая новость в том, что Джеримайя запер шлюпочный отсек, и они туда не проникнут, - сказал космопехотинец.
   - И почему я думаю, что если есть хорошие новости, то должны быть и плохие? - спросила Брэнди.
   - Потому что он не вернется на платформу в ближайшее время. - Хендрен поморщился. - У них слишком много огневой мощи в проходах доступа. И он потерял больше половины своих рассредоточенных команд. Он посылает старшину Брикстона и катер, чтобы они сделали все возможное для поддержки его людей в грузовых доках, но он не может позволить себе отправить с ними кого-либо из своих людей. Так что, по крайней мере, до тех пор, пока Бет не доберется сюда с корабля, они предоставлены сами себе. Те, что у меня остались.
   Бренди услышала боль в его голосе и положила руку ему на предплечье.
   - Однако, похоже, что у них что-то пошло не так с выбором времени, - продолжил космопехотинец нарочито бодрым тоном. - Им не следовало нападать на шлюпочный отсек в одиночку. Все это очень, очень глупо, но я предполагаю, что они думали, будто у них будет преимущество внезапности. За исключением того, что это, - он обвел рукой рубку управления, - должно было быть их приоритетной целью, самым первым, по чему они ударили. - Он покачал головой. - Мне кажется, что они все еще занимали свои исходные позиции, когда Монтойя заметил их, хотя не знаю, какой тактический гений мог подумать, что они смогут занять позицию так, чтобы их никто не заметил. Или что, по их мнению, предпримет контр-адмирал Стайгерт, если им удастся провернуть это дело. Но, - он резко вздохнул, - это не наша проблема. Нам надо надрать им задницы.
   - Я могу с этим справиться, - сказала Брэнди, и он одарил ее натянутой улыбкой.
   - Они еще не атаковали систему жизнеобеспечения, и я не думаю, что они смогут добраться до нее при блокировке людьми Джеримайи на шестой палубе. К тому же у О'Брайена есть отделение Райта для прикрытия, даже если они зайдут так далеко. Но я думаю, мы скоро их увидим.
   Он оскалил зубы, затем повернулся к младшему капралу Фитцхью и махнул в сторону люка командного пункта.
   - Иди, Эзра, - сказал он, и младший капрал, подхватив тяжелый рюкзак, направился к выходу вместе с рядовой Чорновил. Брэнди подняла бровь, затем подошла к люку и высунулась наружу, наблюдая, как Фицхью нырнул в рюкзак и бросил Чорновил полдюжины четырнадцатисантиметровых дисков. Они были толщиной около четырех сантиметров.
   - За тобой внутренняя сторона, - сказал он.
   - Поняла, - сказала Чорновил и направилась к центральным лифтовым шахтам.
   Фицхью проводил ее взглядом, затем повернулся и затрусил в противоположном направлении.
  

* * *

   - Движение на сенсоре номер один! - объявила главный сержант Бэбкок, не отрывая взгляда от портативного дисплея.
   - Понял, ганни, - ответил Колин Броунбек, вскидывая пульсерное ружье к плечу, когда двери шахты лифта открылись. Они двигались медленнее, чем обычно, неровно. - Они пользуются шахтой, но не лифтами, - сказал он. - Похоже, открывают двери шахты вручную.
   - По крайней мере, с другой стороны есть мозги. Черт возьми, - пробормотал капрал Дринкман.
   Двери полностью открылись, и что-то - точнее, несколько предметов - проплыло сквозь них, очевидно, брошенное людьми, которые все еще находились в шахте ниже уровня палубы.
   - Гранаты! - голос Броунбека был резким, и космопехотинцы плотнее прижались к переборкам.
   Гранаты разлетелись по коридору. По крайней мере, некоторые из них были светошумовыми и взрывались ослепительными вспышками света и сотрясали воздух. Ослепительная вспышка дезориентировала - или могла бы дезориентировать, если бы кто-нибудь смотрел на них, - но оглушительные сотрясения не оказали особого воздействия на космопехотинцев в бронированных скафандрах. Другие гранаты были аэрозольными, и проход заволакивал ослепляющий "дым", предназначенный для того, чтобы быть непрозрачным для тепловых датчиков и лазерных прицелов.
  

* * *

   - Вперед! - рявкнула гражданка лейтенант Френель, и ее первое отделение выскочило за край двери шахты лифта. Они упали ничком на палубу и покатились к переборкам прохода, прежде чем встать на одно колено с карабинами и ружьями наизготовку.
   Френель не нравилось использовать задымление. Предполагалось, что она возьмет манти живыми, а огонь вслепую из автоматического оружия не способствовал достижению цели ее миссии. С другой стороны, бросившись прямо в этот проход, не прикрываясь дымом и огнем, она только погубила бы своих людей, что также помешало бы ей достичь цели. Если это стоило ей нескольких убитых манти по пути сюда... 
   Гражданке комиссару Барте оставалось только довольствоваться тем, что она могла сделать.
   - На позиции! - объявил по коммуникатору гражданин капрал Даначек.
   - Второе отделение! - сказала Френель.
   Отделение гражданина капрала Пастера перевалилось через край шахты лифта, построилось в штурмовую колонну и, пригибаясь, побежало вперед. Они старались держаться точно в центре широкого прохода, следуя по полосе, обозначенной красными линиями, проецируемыми на их дисплеи, в то время как стрелки Даначека посылали пульсерные дротики мимо них в обе стороны.
  

* * *

   - Сейчас! - сказала Айрис Бэбкок, по-прежнему не отрывая взгляда от дисплея.
   Прикрывающий дым хевов ослеплял тепловизионные прицелы ее космопехотинцев, но, хотя сенсорные пульты дистанционного управления, которые развернул Броунбек, использовали визуальный спектр, когда могли, они также были оснащены звуковыми датчиками. Это было не так хорошо, как могло бы быть при прямом зрении, потому что звук шагов хевов создавал на ее дисплее не совсем четко различимые движущиеся пятна, которые мешали ей различать отдельные цели.
   Но на самом деле ей это и не требовалось.
   Мидорс и Броунбек заняли огневые позиции, в то время как сверхзвуковые дротики подавляющего огня хевов с треском проносились мимо них. Они с воем посылали свои собственные дротики в ответ, стреляя в автоматическом режиме и направляя дула в проход. Подавляющий огонь внезапно прекратился, и Дринкман вышел в коридор ровно на столько, чтобы выпустить в лица хевам очередь из трех противопехотных гранат.
   Три или четыре дротика с визгом срикошетили от брони гренадера, и он, недовольно выругавшись, нырнул обратно в укрытие.
   - Ублюдки, подстрелили меня!
   В его голосе было больше негодования, чем боли, и он поднял правое предплечье, разглядывая уродливую рану на плотной ткани скафандра. Дротик только задел внешнюю сторону его руки, и сквозь разорванную ткань хлынула кровь. Если бы дротик попал хотя бы на полсантиметра левее, он, вероятно, лишился бы руки.
   - Что ж, в следующий раз не стой в центре зоны обстрела, если только ганни или я, черт возьми, не прикажем тебе этого! - зарычал взводный сержант Куан, схватив раненую руку и наложив повязку на рану. - Чертов энтузиаст.
   - Эй, серж, я всего лишь...
   - Заткнись, Дринкман!
  

* * *

   - Движение, капитан, - объявил рядовой Макгрегор. - Вижу движение на обоих датчиках.
   - Есть данные. - Клинт Хендрен взглянул на Брэнди и покачал головой, затем снова сосредоточился на мини-компьютере, который держал в руках. - Я же говорил, что мы будем первыми в списке.
   - Замечательно. - Брэнди посмотрела вниз, проверяя показания мощности и боеприпасов на своем пульсере... и наглядно подтвердила, что не забыла выключить предохранитель. - Иногда быть популярными - это действительно отстой.
   - Можно и так сказать, - космопехотинец даже усмехнулся. - Не знаю, насколько "популярными" мы станем в ближайшие две минуты или около того.
   - Меня это вполне устраивает, - мрачно сказала Брэнди.
   - Просто сделай мне одолжение и не стреляй ни в кого из наших людей, - ответил он, не отрывая взгляда от мини-компьютера. - Не хотел бы сказать ничего нелестного о меткой стрельбе флота, но...
   Она действительно услышала, как он пожал плечами.
   - Вы за это заплатите, майор, - пообещала она.
   - Не могу дождаться.
   В этот раз его голос звучал немного рассеянно, как у человека, сосредоточенного на чем-то другом.
  

* * *

   Гражданин лейтенант Арсено и гражданка сержант Брюнель тщательно рассчитали время. Гражданин лейтенант вывел солдат четвертого взвода на позиции в обоих концах коридора доступа к командному центру, используя служебные проходы, а не лифтовые шахты, и он был уверен - ну, почти уверен - что никто не заметил их приближения.
   Но заметили их или нет, он мог быть уверен, что манти знали о его приближении, черт возьми. Когда он узнает, кто просчитался с выбором времени, он...
   Достаточно времени, Джаред. Достаточно времени для этого позже. А пока займись этой проклятой игрой.
   Они будут ждать. Это означало, что он вот-вот потеряет людей. Вероятно, многих из них.
   Он знал это. Он смирился с этим. Но он был полон решимости потерять как можно меньше людей, а это означало, что он должен был прибыть как можно быстрее.
   Теперь его штурмовые группы мчались по проходу, держась поближе к стенам, двигаясь так быстро, как только могли, за клубящимся, подпрыгивающим столбом дыма и светошумовых гранат.
  

* * *

   - Огонь в дыре! - объявил Хендрен, когда от грохота гранат прикрытия, выпущенных Арсено, задрожали переборки.
   Кончик его пальца опустился, и взорвались четыре из дюжины мин направленного действия, которые установили Эзра Фитцхью и Бет Чорновил. Они были попарно прикреплены магнитными замками к переборкам и расположены так, чтобы их огонь был максимально эффективным.
   Смертоносные циклоны их противопехотных снарядов с шипением разлетались по проходу шириной в шесть метров, а сенсорные пульты дистанционного управления, продуманно размещенные для прикрытия прохода, в сочетании с тщательной координацией и планированием гражданина лейтенанта Арсено, позволили Клинту Хендрену точно рассчитать время взрыва.
   Во время взрывов выжили двадцать три бойца четвертого взвода роты "Эйбл" 43-го батальона управления государственной безопасности. Гражданина лейтенанта Джареда Арсено и гражданки сержанта Фредерики Брюнель среди них не было.
  

* * *

   Гражданин капрал Харрелсон зарычал, когда плазменный разряд попал в гражданина рядового Джейкобса, и раскаленная ярость ампутировала гражданину рядовому левую руку. Никто не услышал, как кто-то закричал сквозь шлем его боевого доспеха... если только они случайно не оказались на связи в тот момент, когда в них попали.
   Как Джейкобс.
   Харрелсон слишком хорошо расслышал предсмертный крик рядового и последовавшие за ним булькающие вопли. На самом деле, он больше ничего не слышал, и ему хотелось крикнуть Джейкобсу, чтобы тот заткнулся к чертовой матери, или, по крайней мере, убрался с тактических частот.
   Он попытался разглядеть, откуда был произведен выстрел, не задирая слишком высоко свой шлем. Они уже потеряли троих солдат - Джейкобс стал четвертым - из-за единственного манти, спрятавшегося за грузовыми санями. На самом деле, единственный манти покинул пост охраны грузовых доков.
   Теперь от этих саней мало что осталось, после всего того плазменного огня и гранат, которые отделение Харрелсона влило в них, но, очевидно, их было еще достаточно, и он уничтожил оба дрона Харрелсона, прежде чем они его заметили. Черт возьми, где же был этот жалкий сукин сын? Он должен был быть где-то там, наверху!
   Жалобные всхлипывания Джейкобса стихли, и Харрелсон попытался скрыть благодарность, когда связь прервалась.
   - Тобиас, - сказал он в наступившей тишине, - обойди слева. Постарайся зайти сзади...
   Катер "Космопехотинец-один" корабля ее величества "Принц Эдриэн" бесшумно поднялся над изогнутым бортом "Сигизмунда Альфы".
   У Харрелсона было немного времени, чтобы разглядеть его, прежде чем установленные на носу пульсеры разорвали его на части.
  

* * *

   - Они что? - гражданка коммодор Андрокл посмотрела на Андре Симпсона.
   - Они атакуют, - повторил Симпсон. - Что-то их выдало. Они должны были выступить только сейчас!
   - Нет, гражданин комиссар, - сказала Андрокл. - Они не атакуют сейчас, они атаковали восемь с половиной минут назад.
   Симпсон сжал челюсти, и Андрокл с трудом удержалась, чтобы не закатить глаза. Даже народный комиссар должен знать достаточно, чтобы учесть задержку передачи.
   - Есть еще что-нибудь от них? - спросила гражданка коммодор, поворачиваясь к гражданину лейтенанту Хэтчеру.
   - Нет, гражданка коммодор, - ответил офицер связи, краем глаза наблюдая за Симпсоном. - Пока нет.
   - Спасибо.
   Андрокл взглянула на схему. Ее линкоры находились чуть менее чем в восемнадцати минутах от запланированной точки старта. Скорость сближения возросла до 14 008 км/с, а дальность до кораблей стены манти снизилась до 28 292 800 км, но дальность полета ее ракет при такой геометрии составляла всего 9 360 000 км.
   Идиот-народный комиссар - идиот-комиссар на борту "Сигизмунда Альфы", а не тот, что на "Сплендоре" - должен был сдерживать атаку, пока Андрокл не займет позицию, потому что оба идиота-комиссара ожидали, что "одновременные" атаки сломят боевой дух манти, когда Барте выдвинет свои требования. Тот факт, что корабли стены узнают о происходящем на борту "Сигизмунд Альфа" только через восемь минут после того, как это произойдет, очевидно, ускользнул от их внимания.
   Но на самом деле это не имеет значения, сказала она себе. Что бы ни думали Симпсон и Барте, что бы ты ни делала здесь, это никак не повлияет на то, что происходит на орбите Сигизмунда. И ты не планируешь оставаться здесь достаточно долго, чтобы происходящее там повлияло и на тебя.
  

* * *

   - Черт!
   Дезире Френель плотнее прижалась к стене шахты лифта, когда гранаты отскочили от задней переборки зияющей пустоты. Они отскочили назад, к передней части шахты, ударились о стену менее чем в метре над выступающим краем, под которым она укрывалась, отскочили и взорвались. Смертоносные осколки разлетелись от взрывов, рикошетя от переборок, как смертельный, обжигающий дождь, и кто-то закричал по коммуникатору.
   - Гражданин лейтенант, шкипер, мы должны двигаться! - сказал гражданин сержант Демаре, но покачал головой.
   В глубине души она понимала, что Демаре прав. Ее лобовая атака, именно такая, какой ее учили инструкторы, ответственные за подготовку сотрудников госбезопасности, была катастрофой. Она потеряла почти половину своего взвода, когда любезно превратила проход в зону поражения.
   И в этом разница между поимкой террористов или "диверсантов" и выступлением против гребаных космопехотинцев манти, с горечью подумала она. Они не беспокоились о том, что мы собираемся с ними сделать; они были слишком сосредоточены на том, что собирались сделать с нами. С моими людьми!
   Подавляющий огонь должен был заставить их не высовываться. Дым и светошумовые гранаты должны были ослепить и дезориентировать их. Даже учитывая защиту их скафандров, они должны были хотя бы вздрогнуть! Так, во всяком случае, говорили ей инструкторы по охоте на террористов. Но они этого не сделали, и первые два ее отделения были разбиты вдребезги. И теперь этот чертов гренадер бросал гранаты прямо в шахту лифта, а она даже не могла добраться до дверей, чтобы закрыть их.
   Ублюдок стрелял вслепую. Френель лично поймала - и уничтожила - два пульта дистанционного управления, которые манти пытались влепить в шахту с четвертым взводом, а гражданин рядовой Гарретт отбросил третий в проход прикладом своего пульсерного ружья. Но они не могли продолжать в том же духе вечно, и когда эти ублюдки, наконец, пропустят мимо ушей одну из этих чертовых штуковин, то...
   - Пока нет, - проскрежетала она в ответ, глядя на движущиеся значки на дисплее своего головного шлема. - Еще десять секунд, Жан-Люк!
   Еще три очереди гранат обрушились на шахту лифта, и она прижалась шлемом к переборке, когда они пролетели мимо ее людей и взорвались где-то внизу.
  

* * *

   - Мне нужен пульт дистанционного управления в этой шахте, Мидорс, - многозначительно произнесла главный сержант Бэбкок, не отрывая взгляда от своего наладонника.
   - Работаю над этим, сержант, - ответил Лайам Мидорс. - Не знаю, как эти ублюдки их обнаруживают. Надо было взять с собой несколько "Моделей Семь"!
   - Я возьму это на заметку, - тон Бэбкок был кислым, и, несмотря на напряженность момента, Хорас Харкнесс улыбнулся лейтенанту Тремэйну и закатил глаза.
   Тремэйн укоризненно покачал головой, но не без улыбки. "Модель Семь" была разработана для использования на поле боя как в аэродинамическом, так и в антигравитационном режимах. Размах развернутых крыльев составлял более двух метров, что было... противопоказано для использования в тесных помещениях. На самом деле им нужно было что-то среднее между этим и гораздо меньшим по размеру пультом дистанционного управления Модель Три, который рядовой Мидорс пытался засунуть в шахту лифта. На самом деле Модель Три была разработана для статического использования. У нее не было аэродинамических профилей или антигравитатора, и, хотя она была очень незаметна в развернутом виде, было нетрудно заметить, если кто-то попытается бросить одну из них мимо вас.
   - У нас осталось всего пять, ганни, - отметил сержант Куан. - Судя по тому, с какой скоростью Лайам их использует...
   - Эй! - запротестовал Мидорс.
   - Просто говорю, Лайам. Просто говорю.
   Куан хихикнул и придвинулся поближе к Бэбкок, чтобы заглянуть через ее плечо на дисплей.
   - В точку, - согласилась Бэбкок.
  

* * *

   - На позиции! - резко прозвучал голос гражданина капрала Дюмона в наушнике гражданки лейтенанта Френель.
   - Давай, давай! - рявкнула Френель в ответ.
  

* * *

   - Хорошо, Мидорс, - сказала Бэбкок. - Можете попробовать еще два. Остальные оставим в запасе. Черт возьми, - она нахмурилась, - у нас все под контролем, и Дринкман, возможно, уже поймал их всех, а мы просто еще не знаем об этом. Но пока я не буду уверена...
  

* * *

   Саймон Дюмон нажал на кнопку, сработал пробивной заряд, и он перекатился через внезапно образовавшийся проем, уже держа пульсерное ружье наготове.
   Он нервничал, просверливая крошечное отверстие в переборке служебного люка, но манти этого не заметили, и он незаметно просунул в него еще более крошечную камеру. Несмотря на необходимость спешить, он потратил несколько секунд, изучая манти, запоминая их местоположение в уме и передавая ту же информацию остальным пяти солдатам своего отделения. Они могли заходить только по одному, и им чертовски нужно было знать, где находятся плохие парни, прежде чем пойти на это.
   Шансы выжить для первого вышедшего человека были ничтожны. Дюмон знал это, но он также знал, что лучше всех подходит для этой работы. И время, которое он потратил на изучение знаков отличия манти, принесло свои плоды.
   Он точно знал, где находится старший космопехотинец. Если бы он мог убрать этого ублюдка до того, как они поймут, что происходит... 
  

* * *

   - Айрис!
   Айрис Бэбкок вскинула голову.
   Позже она так и не смогла с уверенностью сказать, что это было - "КРЯК!" от пробивающего брешь заряда, удар избыточного давления или звук ее собственного имени. Все это произошло так близко друг к другу в одно ошеломляющее мгновение.
   Когда она уронила наладонник, он, казалось, падал как в замедленной съемке, как при несчастном случае в условиях микрогравитации. Ее правая рука нащупала пистолетную рукоятку своего М32 с безукоризненной точностью, свидетельствующей о почти тридцатилетнем опыте, и она развернулась в сторону взрыва, согнув колени для стрельбы. Но она двигалась медленно, очень медленно.
   Слишком медленно, - пронеслось у нее в голове. - На этот раз слишком медленно, Айрис!
   И тут в нее врезалось плечо, швырнув на палубу, и она поняла, чей голос выкрикнул ее имя.
  

* * *

   Что за чер...?
   Это был чертов флотский блевотинец. Это был последний человек, о котором Дюмон беспокоился!
   Явная неожиданность происходящего отвлекла его. Только на мгновение, меньше, чем на мгновение ока в сердце вечности, но за этот крошечный промежуток времени старшина бросился вперед, врезался в цель Дюмона и выбил космопеха с линии огня, как раз когда Дюмон нажал на спусковой крючок.
   Очередь из трех дротиков не достигла намеченной цели. Дюмон начал рычать, поворачивая дуло оружия, и именно тогда он обнаружил еще одну вещь, которой добился этот флотский болван.
  

* * *

   - Нет!
   Бэбкок услышала свой крик, когда дротики, предназначенные ей, пронзили Хораса Харкнесса, разбрызгивая кровь.
   Пульсер в его правой руке взвыл с убийственной точностью в тот же миг, а затем он упал на палубу с ужасающей, безвольной легкостью.
   - Нет! - снова закричала она, вставая на одно колено и поднимая свой М32. Теперь у нее была возможность открыть огонь, и она открыла его, когда начал прорываться второй солдат госбезопасности.
   Каким-то уголком сознания она заметила, что это было странно, когда она перешла к третьему хеву на прицеле. Что-то было не так с ее глазами.
  

* * *

   - Нехорошо, гражданка лейтенант.
   Голос в наушнике Френель был слабым и затихал. Она даже не смогла его идентифицировать.
   - Пытались, - говорилось в нем. - Простите... пытались. Но мы все... уби...
   Это прекратилось, и она моргнула горящими глазами.
   - Пора уходить, Жан-Люк, - услышала она свой голос. - Отведи их назад. Мы отходим.
   - Но, гражданка лейтенант...
   - Хватит, - резко сказала она. - Больше никаких гребаных моих людей. Только не сегодня.
  

* * *

   - Хорас! - главный сержант Бэбкок разорвала защитный скафандр Хораса Харкнесса. - Не смей умирать! Не смей умирать у меня на глазах, жалкий пустоглот! Не смей, черт бы тебя побрал!
   Она едва могла видеть сквозь слезы, но узнала вторую пару рук, когда Скотти Тремэйн опустился на колени по другую сторону неподвижного тела Харкнесса.
   Флотские скафандры были сконструированы таким образом, чтобы в случае серьезных ранений их можно было снять, и Тремэйн обнажил грудную клетку, в то время как Бэбкок вскрыла разорванное в клочья предплечье. Это не был костюм космопехотинца с аппликациями из брони, но это был боевой скафандр, и он замедлил выстрелы пульсера.
   Замедлил, но не остановил, и Бэбкок сжала челюсти, увидев обломки на своем пути.
   Левая рука была... оторвана. Просто оторвана. В нее попали два дротика, и верхний из них, на десять сантиметров ниже плеча, просто разрушил плечевую кость. От нее не осталось ничего, кроме окровавленных лоскутов плоти, и лишь автоматический жгут, наложенный защитным скафандром чуть ниже подмышки, не дал ему истечь кровью.
   Но другая рана, та, что в груди...
   - Сердце не задето, - услышала она голос Тремэйна. - Однако, задето легкое.
   Его руки двигались быстро, со знанием дела, распыляя коагулянт на кровоточащую рану, накладывая повязку, чтобы защитить ее, и его голос был спокоен. Невозможно спокоен. Ненавистно спокоен, как эхо ее голоса, который она слышала слишком много раз до этого, стоя на коленях над слишком многими ранеными, изломанными телами. Держит себя в руках. Выполняет свою работу. Так почему же...
   - Я справлюсь, ганни, - тихо сказал лейтенант. Она подняла голову, увидела его глаза сквозь забрало шлема и поняла, что плачет не только она.
   - Я справлюсь, - повторил он. - Позаботьтесь о своих людях.
  

* * *

   - Прорываемся... сейчас! - произнес голос в наушнике Клинта Хендрена, и на его дисплее замигали новые значки, когда первое отделение Бетани Кларк прорвалось сквозь обшивку платформы и оказалось за спинами солдат госбезопасности, осаждавших шлюпочный отсек номер один.
   Третий взвод был вооружен, а "Космопехотинец-один" на всякий случай был готов к запуску, когда на борту "Сигизмунда Альфы" начался настоящий ад. К сожалению, "Принц Эдриэн" также находился на расстоянии более четверти миллиона километров от платформы. Даже при скорости 4,4 км/с полет занял восемь минут. Но теперь она была здесь. Ее второе и третье отделения уже прошли через грузовые доки, и Хендрен слегка улыбнулся.
   - Пехота три-один, это пехота один, - сказал он. - Обезопасьте шлюпочный отсек, затем уничтожьте ублюдков на второй палубе. Мы направляемся к центральным лифтовым шахтам. Встретимся там.
   - Пехота-один, прием - три-один. Оцепить отсек, встретимся у лифтов.
   - А теперь, - холодно сказал капитан Клинт Хендрен, - нам нужно надрать задницы нескольким сотрудникам госбезопасности.
  

* * *

   - Все кончено, гражданка комиссар, - тихо сказал гражданин капитан Радецкис.
   Он стоял позади Даниэль Барте, наблюдая за дисплеями.
   Жестоко разгромленный взвод Френель отступил в исходное укрытие менее чем с третью своего начального состава, но, по крайней мере, она сама все еще была жива. Четвертый взвод по-прежнему был укомплектован почти наполовину, но потерял как командира, так и взводного сержанта. Его остатки пытались удержать проход за пределами командного центра, но они были сильно потрясены и прекрасно понимали, насколько их превосходили в классе. Когда манти контратаковали из центра управления, единственное их отделение прорвалось через четвертый взвод, как дерьмо через гуся.
   Второй взвод потерял треть и отступал после неудачной попытки прорваться к реактору номер один через служебные пути доступа. Только третий взвод, который был назначен резервом "Омеги", остался невредимым, и мстительным манти не потребовалось бы много времени, чтобы выследить его, теперь, когда они знали, что он здесь.
   - Нет, - решительно сказала Барте.
   - Гражданка комиссар, они пытались, - сказал Радецкис как можно мягче. - Но...
   - Это еще не конец! - крикнула Барте. Она ударила своего офицера связи в плечо. - Передайте гражданке коммодору Андрокл, что нам не удалось обеспечить полный контроль над платформой, но я по-прежнему уверена в конечном результате.
   Офицер связи колебался всего мгновение, и она ударила его еще раз - сильнее.
   - Отправьте это! - рявкнула она.
   - Да, гражданка комиссар! - сказал он, и она повернулась к Радецкису.
   - Эти ублюдки еще не победили, - решительно заявила она. - У нас все еще есть кнут, пока Андрокл где-то там!
   - Гражданка комиссар, у нее линкоры против дредноутов, - ответил Радецкис, пытаясь достучаться до нее. - И, насколько нам известно, манти развернули еще больше своих проклятых капсул. Боюсь, мы не можем рассчитывать на то, что она их прогонит.
   - Нет?
   Глаза Барте заблестели, и она улыбнулась. Это была странная, пугающая улыбка с холодным взглядом, и что-то сжалось внутри Портоса Радецкиса. Она мгновение смотрела на него, затем снова повернулась к офицеру связи.
   - Свяжись с манти, - сказала она ему. - Скажи им, что я требую сдачи всего персонала на борту "Сигизмунд Альфа". И приведи в действие систему уничтожения второго резервуара. Если они не захотят прислушаться к голосу разума, мы просто разнесем к чертям один из их танкеров и посмотрим, как они...
   Ее голова взорвалась, разбрызгивая кровь, кости и ткани по панели управления. Офицер связи вскочил на ноги, его вырвало, когда труп упал на палубу и кровь растеклась лужей.
   - Я так не думаю, гражданка комиссар, - сказал Радецкис, и синтетика скрипнула, когда он убрал пульсер в кобуру. Он на мгновение опустил взгляд на внезапно появившийся труп, а затем снова перевел его на офицера связи, давящегося рвотным позывом.
   - Прекратите блевать, сотрите это дерьмо с экрана связи и свяжитесь с манти. Будь я проклят, если из-за этой суки убьют еще кого-нибудь из наших людей.
  

* * *

   - Что ж, боюсь, что так оно и есть, гражданин комиссар, - сказала Ингунн Андрокл.
   Ее боевая эскадра находилась менее чем в семи минутах от запланированной точки пуска, когда она посмотрела через свой флагманский мостик на Андре Симпсона.
   - Чепуха! - выстрелил в ответ Симпсон. - Первый порыв гражданки комиссара Барте, возможно, и провалился, но она еще не сдалась!
   - При всем моем уважении, гражданин комиссар, это не имеет значения. - Андрокл покачала головой. - У манти более чем достаточно космопехотинцев, чтобы отбить "Сигизмунд Альфу". У них было бы достаточно боевой мощи, чтобы сделать это, даже если бы она не потеряла ни единой души.
   - Но если она будет угрожать...
   - Гражданин комиссар, если бы ситуация была обратной - если бы вы были на месте манти - позволили бы вы подобной угрозе помешать вам выполнить свой долг?
   Андрокл удерживала взгляд народного комиссара, пока Симпсон не отвел его. Он покачал головой.
   - Конечно, вы бы не стали, - тихо сказала она. - И манти тоже. Я просто молюсь, чтобы народному комиссару Барте хватило ума не уничтожать ни один из их кораблей. Пока что они, вероятно, будут готовы позволить ее людям сдаться. Но если она убьет еще кого-нибудь из них, когда станет очевидно, что ей не победить...
   - А если нам удастся разгромить флот манти? - спросил Симпсон.
   - Ну, в таком случае, ситуация изменится на противоположную, не так ли? - сказала она и посмотрела мимо него на своего офицера оперативного отдела.
  

* * *

   - Они продолжают приближаться, мэм, - сказал коммандер Пауэлл, и Йожефа Стайгерт кивнула.
   - Вопрос, конечно, в том, как долго они будут продолжать приближаться. - Ее тон был почти капризным.
   - Я не волнуюсь, - ответил Пауэлл, и Стайгерт усмехнулась. Бутылка тридцатилетнего "Гленфиддича" стояла на кону ее пари с начальником штаба.
   - Вижу, вы уверенный в себе человек. Держитесь за это, Эдриан. Я с удовольствием выпью ваше виски.
   Она смотрела на дисплей еще две минуты, поджав губы, затем посмотрела на коммандера Политидиса.
   - Отправьте код запуска, - сказала она.
  

* * *

   Гражданка коммодор Андрокл поглубже устроилась в своем командирском кресле, когда стрелка времени на флагманской палубе корабля народного флота "Сплендор" пошла вниз.
   Было нелегко склонить Симпсона к простому тактическому здравомыслию, но ей это удалось. Вероятно, потому, что на самом деле он не был склонен к самоубийству.
   - Старт через пятнадцать секунд, гражданка коммодор, - объявил ее тактик.
   - Служба астронавигации, запуск гиперотсчета через пять секунд, - сказала она.
   - Есть, гражданка коммодор, - подтвердил ее штабной астронавигатор. - Пять, четыре, три, два, один, отметка.
   - Приближаемся к точке пуска, - доложил тактик.
   - Задействовать, как указано, - ровным голосом произнесла она.
  

* * *

   Так уж получилось, что Скотти Тремэйн безошибочно проанализировал тактические возможности гражданки коммодора Андрокл. Он точно определил, что она намеревалась сделать, и адмирал Стайгерт и коммандер Политидис сделали тот же расчет, что не удивило бы Андрокл. Варианты были достаточно просты, так же как и то, что шесть линкоров не хотели вступать в бой с тремя дредноутами.
   Тот факт, что она ускорялась прямо на них в течение более часа, выстраивая вектор, с которого было бы невозможно уклониться от ближнего боя в обычном пространстве, был еще одним свидетельством того, что она не собиралась оставаться в этом пространстве. Но на самом деле не имело значения, что они поняли это.
   За исключением одной маленькой детали, о которой она не подозревала.
   С ее кораблей был произведен первый бортовой залп, направленный прямо на манти. У нее было время для еще восьми запусков, но даже если бы манти запустили ракеты прямо сейчас, этим птичкам все равно не хватило бы более миллиона километров до "Сплендора", когда он и его спутники уйдут в гипер.
   - Запуск ракет! - рявкнула тактик, и Андрокл кивнула сама себе. Конечно, они запускали. Это было только начало...
   - Запуск ракет на расстоянии пятнадцать-точка-шесть световых секунд!
   Андрокл резко выпрямилась в своем командирском кресле. Это, должно быть, ошибка!
   - Подтвердите дальность! - рявкнула она.
   - Подтверждаю, гражданка коммодор, - ответил тактик. Затем с трудом сглотнул. - Обнаружен второй запуск! Время полета одна-точка-две секунды!
   Андрокл почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица.
   - Третий запуск!
   - Что это?! - потребовал народный комиссар Симпсон. - Что происходит, гражданка коммодор?!
   - Манти заманили нас в мышеловку, - сказала она почти рассеянно, не отрывая взгляда от экрана. Ее собственные бортовые залпы раздавались с интервалом в двадцать секунд, но мантикорские залпы производились каждые десять секунд.
   - Попали в мышеловку?! - повторил Симпсон.
   - Да. Я удивлялась, почему они не вышли нам навстречу. Я даже подумала, что у них, возможно, этих проклятых ракетных контейнеров больше, чем тягачей, и они не могут их тащить. Но, - она невесело улыбнулась, - мне и в голову не приходило, что они, возможно, уже развернули их на расстоянии половины световой минуты от гиперграницы. Прямо там, где кто-то вроде нас мог бы попасть прямо на них.
   - Боже мой, - прошептал Симпсон, его лицо побелело, когда он уставился на чередующиеся волны малиновых значков, бегущих по экрану. - Сделайте что-нибудь, гражданка коммодор!
   - Мы ничего не можем сделать, - спокойно сказала она, когда начался четвертый массированный запуск.
   И вот как это делают профессионалы, - мелькнула у нее мысль, когда равнодушные компьютеры обновили дисплей.
   В каждой из этих волн было по сто сорок ракет. Согласно данным разведки флота, новые капсулы манти имели по десять пусковых установок в каждой. Таким образом, на каждый залп приходилось четырнадцать установок. Но если бы у них было столько установок, они могли бы дать еще более мощный боковой залп. Так почему...?
   Каналы управления, - подумала она. - Тридцать три пусковых трубы на борту каждого Беллерофона. И - сколько? Восемь на борту крейсера класса Принц-консорт. Итак, предположим, что управление огнем осуществляется с двадцатипроцентной избыточностью, и это будет примерно то, что нужно. И десятисекундные интервалы.
   Десять секунд. Как раз столько, чтобы они могли отключить связь управления каждым залпом и обновить целеуказание для следующего, прежде чем он достигнет цели.
   Четыре залпа, шесть целей. Это сколько? Девяносто две на линкор? Интересно, как они распределили их?
   Тридцать три секунды спустя она узнала.
  
   Корабль ее величества "Принц Эдриэн"
   Двойная система Мантикора
   19 августа 1907 г. э. р.
  
   - Что ж, рад был встретить вас здесь, лейтенант. Я имею в виду, лейтенант-коммандер, - сказал Клинт Хендрен, заходя в кабину лифта. Он проверил пункт назначения на панели управления, кивнул и отступил назад, заложив руки за спину.
   - Да, - бодро ответила лейтенант-коммандер Брэнди Болджео. - Теперь я ваш старший офицер, не так ли?
   - Нет, вы старше меня по званию, - ответил он. - В конце концов, я космопехотинец. Мэм.
   Брэнди рассмеялась.
   Они прошли долгий путь с той первой неприятной встречи, подумала она. Долгий путь. И слишком многие из его космопехотинцев не прошли этот путь вместе с ними. Но они выполнили свою работу. Боже, они выполнили свою работу.
   Смех исчез из ее глаз, когда она подумала обо всех тех людях, которых они потеряли. Девятнадцать космопехотинцев "Принца Эдриэна" погибли, еще трое были ранены, двое почти так же серьезно, как Хорас Харкнесс. Потери составили шестнадцать процентов, но без Клинта и ганни Бэбкок они потеряли бы гораздо больше.
   - Вообще-то, - сказал он, наклоняясь к ее уху доверительным тоном, - мне тоже только что шепнула на ушко птичка из бюро по кадрам.
   - Ой? Правда? - она посмотрела на него.
   - Да. Они, конечно, переведут меня, когда "Принц Эдриэн", наконец, выйдет с верфи.
   - Конечно.
   Она поморщилась.
   Оперативная группа контр-адмирала Стайгерт прибыла домой две стандартные недели назад, и к настоящему времени все они уже должны были быть в распоряжении верфи. Корабли ее величества "Мемнон" и "Циннус" получили повреждения в ходе так называемой битвы при Слокуме, хотя, к счастью, их потери были незначительными, в отличие от хевов. Ни один из их линкоров не дожил до перехода в гиперпространство, а потери личного состава были огромными. Гражданка коммодор Андрокл была среди них, и Брэнди поймала себя на мысли, что ей интересно, какими были последние мысли хевенитки, когда она поняла, во что ввязалась.
   Но повреждения дредноутов потребовали обследования, и это подтвердило все, что за ними стояло, и в процессе "Принц Эдриэн" каким-то образом потерял свое место в очереди. Тем не менее, в конце концов, корабельное бюро перенесло сроки, и капитан Маккеон передаст корабль на растерзание - наконец-то - через десять дней. Брэнди была рада. Корабль нуждался в этом - он это заслужил - и, черт возьми, ему давно пора было ремонтироваться. Но даже у этого была обратная сторона. Учитывая текущие оперативные темпы, единственное, на что Элистер Маккеон мог полностью положиться, так это на то, что его сплоченную, опытную корабельную команду вот-вот безжалостно разграбят и отправят на другие задания.
   У самой Брэнди уже было назначение на совершенно новый тяжелый крейсер класса "Звездный рыцарь". Однако корабль ее величества "Фокусник" не будет введен в строй еще пять стандартных месяцев, что, по крайней мере, даст ей время передать "Принца Эдриэна" в умелые руки станции ее величества "Гефест" и своей смене.
   И, по крайней мере, у них были эти три дополнительные стандартные недели, подумала она.
   - И куда тебя переводят? - спросила она.
   - В лагерь "Эдвард", - ответил Клинт.
   - Учебные обязанности? - Брэнди уставилась на него, зная, как сильно он возненавидел бы подобное назначение.
   - Вроде того. - Он широко улыбнулся. - Вообще-то, я буду командовать новым батальоном. И когда ты увидишь меня в следующий раз, это "майор" больше не будет повышением в звании из вежливости.
   - Это замечательно, Клинт! - Она протянула руку и сжала его плечо. - И ты, черт возьми, этого заслуживаешь!
   - Во всяком случае, мы пытались, - сказал он более мягким тоном, и она снова сжала его руку, а затем отпустила, когда кабина лифта остановилась.
   Двери открылись, и они прошли по короткому коридору к лазарету "Принца Эдриэна".
   - И говорю вам, док, - раздался раздраженный голос, - у меня есть дела поважнее, чем валяться здесь. И уверен, что мне не нужен перевод в Бэссингфорд!
   - Старший врач, - начала лейтенант Ансари.
   - Может, ты заткнешься, черт возьми? - потребовал другой голос. - Клянусь Богом. Даже ради флотской блевотины! Тебе что-нибудь говорят слова "испаренное легкое"? Что, черт возьми, у тебя вместо мозгов, Харкнесс?
   - О, это звучит убедительно в устах космопехотинца. - Первый голос был менее напористым, чем обычно, но он смело принял вызов. - С другой стороны, думаю, это не так уж удивительно, что вы не знаете, что у кого вместо мозгов. В стране космопехотинцев их не так уж много!
   - По крайней мере, у наших главных сержантов нет отрицательных показателей интеллекта. Как, черт возьми, ты каждый день находишь дорогу по этому причалу и не отрубаешь себе вторую руку?
   Брэнди подавила смешок, ее глаза смеялись при виде Клинта, когда они вошли в палату. Хирург лейтенант Ивлин Ансари стояла в стороне, скрестив руки на груди, с покорным выражением лица. Хорас Харкнесс - небритый, без одной руки, с изможденным, как у профессионального боксера, лицом - сидел на одной из коек лазарета, в то время как главный сержант Бэбкок стояла в изножье койки, уперев руки в бока, и свирепо смотрела на него.
   - В отличие от некоторых людей, я знаю, как выполнять свою работу, - парировал он.
   - О, да? Тогда почему именно ты оказался в лазарете? - спросила Бэбкок, но ее голос смягчился, а в серых глазах появился странный огонек, который вселял ужас в поколения космопехотинцев.
   - О, я не знаю, - голос Харкнесса тоже звучал мягче, и уголки его рта подергивались. - Просто мне показалось, что это то, что нужно сделать. Возможно, потому, что я общался со слишком большим количеством космопехотинцев. Теперь, подумав об этом, понимаю, что именно так и поступил бы тупоголовый.
   Брэнди покачала головой. По какой-то причине Айрис Бэбкок проводила много времени в лазарете на обратном пути на Мантикору. Она добросовестно проверяла состояние своих трех раненых космопехотинцев при каждом посещении. Но каким-то необъяснимым образом она всегда оказывалась здесь, огорчая Харкнесса.
   Харкнесс повернул голову, когда они вошли в палату.
   - О. Рад вас видеть, мэм... майор.
   Бэбкок повернулась и вытянулась по стойке смирно.
   - Сэр. Мэм, - сказала она.
   - Ганни, - ответил Клинт за них обоих, затем посмотрел на Харкнесса. - Боже мой, - сказал он. - Если бы я знал, каким бесполезным бездельником вы были в тот первый день, я бы по-настоящему вас обидел, Харкнесс!
   - Не знаю, хотите ли вы признавать подобные предрассудки, сэр, когда прямо перед вами стоит лейтенант, - ухмыльнулся Харкнесс, протягивая оставшуюся руку, и Клинт крепко пожал ее.
   - Здесь нет лейтенантов, главстаршина, - он кивнул на Брэнди. - Только что узнал, когда спускался. Кто-то из них лейтенант-коммандер.
   - Замечательно! - Харкнесс снова протянул руку, и Брэнди крепко сжала ее.
   - Чем обязан такому удовольствию? - продолжил главстаршина, переводя взгляд с одного посетителя на другую.
   - Просто подумала, что должна сказать вам, что в дополнение к вашей нашивке за ранение вы, вероятно, получите звезду королевского флота, - сказала Брэнди. - Я сказала им, что у вас недостаточно характера для такого признания, но майор и ганни настояли на своем. Так что...
   Она пожала плечами, и глаза Харкнесса на мгновение расширились. Затем они сузились и уставились на Бэбкок.
   - Ты уже знаешь об этом? - подозрительно спросил он.
   - Кто? Я? Рекомендовать наградить кого-то настолько глупого, что он даже не смог увернуться от дротика пульсера? - Бэбкок покачала головой, ее глаза заблестели. - Должно быть, ты меня с кем-то путаешь, космонавт.
   - Да, конечно, - его голос смягчился, и он улыбнулся Бэбкок.
   - Ну, в любом случае, я просто хотела, чтобы вы знали, - сказала Брэнди. - И хочу отметить, что к тому времени, как вы закончите регенерацию и физподготовку, "Фокусник" будет готов к работе. Компетентных начальников шлюпочных отсеков сейчас, похоже, не хватает, но, полагаю, я могла бы обойтись вами. Как-нибудь.
   - Думаю, мне бы это понравилось, мэм. Если, - он снова посмотрел на Бэбкок, - за это время не подвернется что-нибудь еще.
   - Просто имейте это в виду, главстаршина. - Брэнди похлопала его по здоровому плечу и посмотрела на Клинта. - Думаю, я почти закончила. Как насчет вас, майор?
   - На самом деле, я просто искал ганни, - ответил Клинт.
   - Да, сэр?
   - Когда закончите, ганни, нам нужно будет подготовить список оборудования. - Он закатил глаза. - Не могу дождаться, когда бюро снабжения начнет оформлять документы.
   - О, замечательно... сэр. - Бэбкок тоже закатила глаза. - Я подойду через пятнадцать минут, вас устроит, сэр?
   - Все будет в порядке, ганни.
   Клинт кивнул и махнул Брэнди, чтобы она шла впереди него к шахтам лифтов. Она еще раз кивнула Харкнессу, затем улыбнулась Бэбкок и первой вышла из палаты.
   - Не могла отойти в сторону, да? - услышали они позади себя голос Харкнесса. - Послушай, по крайней мере, я не спотыкаюсь о собственные ноги, как это делают некоторые люди. Не буду называть никаких имен, но...
   Закрывающийся люк оборвал его голос, и Клинт покачал головой.
   - Я не думаю, что галактика готова к этому, - сказал он.
   - Готова к чему? - невинно спросила Брэнди.
   - Бэбкок и Харкнесс. - Он снова покачал головой. - Вы знаете, что такое ганни Огонь и главстаршина Масло? Я имею в виду, послушайте их! Ни один космопехотинец во всем Звездном королевстве не поверит в то, что мы с вами только что услышали. Ни один! Ну, во всяком случае, за пределами "Принца Эдриэна".
   - Вы же не можете предположить, что между ними что-то есть, - сурово сказала Брэнди. - Это было бы предательством по отношению к... поколениям космонавтов и тупоголовых! Очень быстро в кают-компаниях вождей случились бы сердечные приступы. И мне страшно подумать, как ваши более слабые космопехотинцы справились бы с таким сейсмическим потрясением!
   - Вы правы. Вы правы! - Клинт поджал губы. - Не знаю, о чем я думал. Очевидно, все это чепуха. К тому же, это бы никогда не сработало. Космопехотинец и флотская блевотина? Пародия на природу!
   - Совершенно верно. - Брэнди решительно кивнула, когда они вошли в кабину лифта. Дверь закрылась, и она легко взяла его под локоть. - Немыслимо. Извращение всего правильного и хорошего.
   - Именно об этом я и подумал.
   Он посмотрел на нее сверху вниз, и она улыбнулась.
   - Ну что ж, теперь, когда мы все уладили, майор, угостите девушку чашечкой кофе?
  
  

Примечание автора

   Как, вероятно, заметили читатели "Вселенной Хонор", в этой книге по-другому рассматривается критический период в жизни Хонор Харрингтон и история конфликта Звездного королевства Мантикора с Народной республикой Хевен. На самом деле, это первый том из того, что мы будем называть расширенной серией "Вселенная Хонор": романы, посвященные ранним периодам жизни Хонор и, если уж на то пошло, жизни ее родителей. Есть немало предысторий, которые я всегда хотел раскрыть.
   Было несколько причин, по которым я написал это, и не в последнюю очередь из-за того, что я много лет обещал людям, что они когда-нибудь увидят ухаживания сэра Хораса Харкнесса, военнослужащего, кавалера парламентской медали доблести, и главного сержанта Бэбкок. Однако, кроме того, я хотел расширить историю лейтенанта Болджео и капитана Хендрена из повести "Пародия на природу" и - очень сильно - хотел добавить в эту историю ее отца и мать. Тим Болджео был одним из лучших людей, которых я когда-либо знал, и одним из лучших друзей, которые у меня когда-либо были. Надеюсь, что где-то на другой стороне он от души смеется над тем, что я с ним сделал.
   В дополнение к этим соображениям я хотел бы еще раз рассмотреть принятие Хонор на себя обязанностей землевладельца - и потерю ею Пола Тэнкерсли - с другой точки зрения. И чтобы подчеркнуть, насколько важными на самом деле были месяцы оперативного времени, потерянные КФМ из-за задержки с объявлением войны. Без этой задержки весьма вероятно (я говорю здесь как автор, вы понимаете), что режим Пьера был бы свергнут, а НРХ потерпела бы поражение в течение первого года боевых действий. Цитируя Клаузевица, "Лучше действовать быстро и даже допускать ошибки, чем медлить, пока не пройдет время действовать". Вряд ли КФМ допустил бы значительные ошибки в своей деятельности, но, безусловно, все было отложено до тех пор, пока не прошло время для быстрых и решительных действий.
   И пока я занимался этим, воспользовался возможностью исправить то, как были изложены протоколы Эллингтона и Дрейфуса в "Поле бесчестья". Как я и предполагал изначально, поединок по протоколу Эллингтона начинался с дистанции в сорок метров, противники между каждым обменом выстрелами сходились на пять шагов (до конечной дистанции в двадцать метров), и поединок заканчивался только тогда, когда один из участников был ранен или дуэлянт заявлял, что честь была соблюдена. То есть, даже бросание оружия в знак капитуляции не обязывало противника прекратить стрельбу. Протокол Дрейфуса требовал, чтобы все выстрелы производились на расстоянии сорока метров, при этом в любой момент после первого выстрела любой из сторон разрешалось заявить, что честь была соблюдена. Когда я решил, что хочу, чтобы Хонор стреляла от бедра, а не просто удивила Саммервейла, поразив его своим первым прицельным выстрелом с сорока метров, я пересмотрел их - мысленно и в своих заметках - в соответствии с тем, что приведено в этой книге. К сожалению, мне не удалось внести изменения в окончательную рукопись, поэтому мы как бы оказались между двух стульев. Я воспользовался этой возможностью, чтобы исправить и это.
   Но больше всего я хотел получить возможность вернуться и навестить некоторых из моих любимых персонажей из мира Хонор - большинство из которых, увы, умерли к концу "Бескомпромиссной Хонор" - из-за того, как сильно я по ним скучал.
   Я надеюсь, вам понравилась возможность снова посетить их вместе со мной.
  
  
  
  
  
   Copyright. Н.П. Фурзиков. Перевод, аннотация. 2024.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"