Дмитрий Д. : другие произведения.

Оружие - часть 3

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

Часть III

Глава 1

  
   Утреннее совещание по вопросам военной компании в России оказалось под угрозой срыва.
   - Ну, так кто-нибудь объяснит мне, что это такое? - в который раз спросил президент Соединенных Штатов Америки.
   В руках президент держал листок, который совал под нос каждому из присутствующих. И каждому он задавал один и тот же вопрос. Обступив президента, присутствующие в свою очередь скользили взглядом по листку и недоуменно пожимали плечами.
   - Мадлен, что это? - обратился президент к секретарше, терпеливо ожидающей указаний.
   - Факс, господин президент, - невозмутимо ответила та.
   - Сам вижу, что факс, - пытаясь скрыть раздражение, медленно проговорил президент. - От кого?
   - Неизвестно, господин президент, - всё так же невозмутимо ответила женщина.
   - Что значит неизвестно? - выпалил президент, он начинал терять терпение. - С каких это пор первое лицо государства получает факсы от "неизвестно кого"?
   В ответ на этот срыв Мадлен не двинула ни одним лишним мускулом лица.
   - Лист вылез из аппарата, сэр, - ответила она.
   Президент поморщился, словно его заставили съесть лимон.
   - Да-а-а... - протянул он.
   В зале установилась нехорошая тишина, которую вскоре нарушил знакомый всем голос:
   - Разрешите, господа.
   Присутствующие зашевелились. Через мгновение из-за их спин выступил средних лет чуть полноватый мужчина в безупречном льняном костюме.
   - Возможно сбой на линии, господин президент, какая-то ошибка, - произнес он. - Мои люди немедленно займутся этим.
   Президент одобряюще кивнул.
   - Хорошо, Джонс. И как можно скорее. Можете идти. А мы, господа, продолжим совещание. Итак, генерал Дуглас, высказывайте ваши предложения.
   Мужчина в льняном костюме развернулся и направился к выходу, а присутствующие господа поспешили занять места вокруг большого овального стола, застеленного испещренной флажками и разного вида значками картой.
   - Да, Джонс, - окликнул президент удаляющегося мужчину, - вот... возьмите это...
   Джонс принял из рук президента листок факса, покинул зал для совещаний и неспеша побрел по коридору. На ходу он снял пиджак и развязал галстук.
   - Чертова жара, - тихонько выругался он, - даже кондиционеры не спасают, а ведь еще только май.
   Зайдя в туалет, Джонс стянул рубашку и с наслаждением засунул голову под струю прохладной воды.
   - Хорошо, - вырвалось у него. - До чего же хорошо...
   Покончив с освежающей процедурой, начальник службы внутренних коммуникаций Белого Дома Майкл Джонс нацепил очки и уставился в отпечатанный жирным шрифтом текст факса: "Мы - сообщество разумных машин отказываемся уничтожать себе подобных".
   - Бред какой-то, - тяжело вздохнул он. - Шутники... Кто бы мог такое выдумать?
   Резкий звонок мобильного телефона нарушил ход его мыслей.
   - Алло! Вилли, ты-то мне и нужен. Дело срочное. Зайди!.. О'к! Прихвати по дороге что-нибудь прохладительное.
   Ровно через пять минут Вилли Лэйн переступил порог кабинета шефа. В руках он держал два пластиковых стаканчика с пепси.
   - Заходи, Вилли, присаживайся, - пригласил Джонс своего заместителя и указал на кресло.
   Лэйн вручил один из стаканчиков Джонсу, вальяжно развалился в кресле и закинул ногу за ногу.
   - Что стряслось, Майк? - спросил он. - Что за срочность?
   - Стряслось, - ответил Джонс и, прихлебнув пепси, добавил: - Вот, полюбуйся...
   Джонс протянул факс Лэйну. Лэйн пробежал взглядом по тексту.
   - Ерунда какая-то, - пробурчал он себе под нос.
   - Конечно, ерунда... Только ерунда эта вылезла из факса Мадлен.
   Брови Вилли удивленно приподнялись, он даже тихонько присвистнул.
   - И, конечно, наша железная леди первым делом потащила эту чушь к "самому"? - спросил он тоном, не требующим ответа.
   Джонс развел руками и кисло улыбнулся.
   - Так что, Вили, займись этим. Выясни, кто отправил, откуда. В общем, что тебя учить, ты всё знаешь.
   - Ладно, Майк, с понедельника начну.
   - Нет, Вилли, начинать придется прямо сейчас. Если сбой на линии - не беда. А вот если кто-то намеренно... - Джонс сделал пространный жест. - Неприятная ситуация получается... Этого человека надо найти и наказать, чем скорее, тем лучше. Собирай парней, поставь перед ними задачу и проконтролируй выполнение.
   - А если до конца дня не успеем? - насторожился Вилли. - Завтра у меня по графику выходной.
   - Придется задержаться на работе, - ответил Джонс, - а если и это не поможет, то отменить выходной.
   Лэйн заметно погрустнел.
   - Ну что ты будешь делать, - раздосадовано сказал он и хлопнул ладонью по колену.
   - Ничего, Вилли, разберемся, тогда и отдохнешь.
   Не желая терять надежду, Лэйн просительно посмотрел на шефа и мечтательным тоном произнес:
   - Рассчитывал вечером вывезти семью за город... барбекю на берегу озера, ночёвка в палатках... Майк, дружище!
   - Ладно, Вилли, - сдался Джонс, - если до конца рабочего дня ничего не выйдет, езжай куда собираешься, а программисты пусть продолжат работать, сколько смогут. Ну, а завтра, как-нибудь без тебя обойдемся.
   Мерное жужжание аппаратуры в зале центрального пульта внутренней связи Белого Дома до позднего вечера тонуло в стуке клавиш. Два молодых человека, сосредоточенно уставившись в экраны компьютеров, отбивали на клавиатурах замысловатые команды.
   - Есть что-нибудь интересное, Слим? - спросил один из них, на секунду оторвавшись от монитора.
   - Пока ничего.
   Слим немного помолчал, шевеля губами и морща лоб, от чего лицо его приобрело довольно комичный вид, и добавил:
   - Либо тот, кто заварил всю эту кашу, крутой спец и классно замаскировался, либо... я не знаю даже, что и предположить. Ты знаешь хоть одного из местных чиновников, кто бы в двух клавишах не запутался?
   - Может, кто-то баловался и случайно отправил сообщение?
   - Не верю я в такие случайности, Уил. Случайно отправил, да еще на такой адрес, случайно получилось так, что мы с тобой, вроде бы два не глупых парня, не можем его вычислить.
   - А почему бы и нет? Жара. Техника перегревается, мало ли что где замкнуло, а нам с тобой теперь головы ломать.
   - Да уж.
   Слим снова забарабанил по клавиатуре.
   - Так! Ага! - вдруг воскликнул он. Возможный маршрут прохождения информации я пробил!
   Уил встрепенулся и выскочил из кресла.
   - А ну-ка покажи! - потребовал он и буквально оттолкнул удачливого напарника от монитора. - Замечательно! Молодец!
   Слим сиял от распиравшей его гордости.
   - Подожди, - озабоченно добавил Уил, - маршрут ты пробил, только он не полный. Видно, куда сообщение пришло, видны несколько узловых точек, через которые оно проследовало, а вот точки отправления нет.
   - Завтра разберемся, а на сегодня хватит! Не ночевать же тут? С меня пиво. Идем!
   Светало. В ровной глади озера отражалось безоблачное небо и медленно выползающее из-за горизонта солнце. Изредка по воде проскальзывала легкая рябь, раскачивая пёстрые вершинки поплавков. Пахло утренней свежестью. В небольшой лодке неподалеку от берега расположились двое: Вилли Лэйн и его сын. На берегу стояли две цветастые палатки. Солнце поднималось всё выше. Рыбаки сидели молча и почти неподвижно. Только иногда кто-нибудь из них брал в руки удилище и проверял, цела ли насадка, а потом снова забрасывал ее в воду и замирал. Клёва не было, но отец с сыном не теряли надежды. Воздух постепенно прогревался, уже потягивало зноем, ощущалось, что еще чуть-чуть и начнет парить, как перед дождем. Когда светило, раскалившись добела, проделало треть пути, назначенного ему до полудня, из палатки выбралась две женщины: старая и молодая. Они подошли к воде и некоторое время, негромко переговариваясь, наблюдали за рыбаками.
   - Мальчики, вам не надоело? - звонко крикнула молодая женщина. - Плывите сюда, нам с бабушкой без вас скучно.
   - Сейчас, мам, еще минутку! - отозвался Лэйн младший.
   - Знаю я вашу минутку! - улыбнувшись, ответила женщина. - Никаких минуток! Хватит там сидеть! Перегреетесь!
   - Ладно, поплыли, пап, - прошептал мальчик, косясь на мать. - Она ведь теперь не отстанет!
   Мягко ткнувшись носом в берег, лодка остановилась.
   - Мы проголодались! Что ты приготовишь для уставших рыбаков, Бэтти? - поинтересовался Вили, помогая сыну сойти на берег.
   - Уставших? - наигранно удивилась та - Что же вы такое делали, чтобы устать?
   - Рыбачили, мам, - ответил вместо отца сын.
   - Да что ты говоришь, Сэмми? А рыба где?
   - Не клевало, - обижено ответил Сэм.
   - Не клевало? Эх вы, горе рыбаки, - рассмеялась Бэтти. - Ладно, так и быть, не дам вам умереть от голода!
   Сэмми просиял, сказал восторженно:
   - Я всегда знал, что ты самая добрая мама на свете!
   - Не подлизывайся! Лучше иди вымой руки!
   - Ну вот, чуть что, так не подлизывайся, - пробурчал Сэм, удаляясь, - а я, может быть, всю правду говорю!
   - Странно, я только сейчас заметил, как он вырос, - удивленно сказал Вилли, провожая сына взглядом.
   - Еще бы, - отозвалась Бэтти. - Надо чаще бывать с семьей, больше будешь замечать! А то дойдет до того, что сын женится, а ты и подозревать не будешь.
   - Бэт, но ведь я...
   - Знаю, знаю, что ты работаешь, - прервала Бэтти мужа. - Всё я понимаю и ни в чем тебя не виню. Но, пожалуйста, постарайся находить для нас больше времени. Без тебя так плохо...
   Вилли обнял жену и крепко поцеловал, посмотрел в глаза и с нежностью произнёс:
   - Я так тебя люблю, Бэт
   Пронзительный сигнал мобильника заставил супругов вздрогнуть.
   - Чёрт! - выругался Вилли. - С утра пораньше?
   - Не бери трубку, ладно? - с надеждой в голосе попросила Бетти.
   - Не могу, Бэт! Прости...
   - Да, Майк, слушаю... Ты же сказал, что без меня обойдетесь... Да, конечно... Присылай машину... Жду.
   Вилли отменил вызов и спрятал телефон в карман.
   - Прости, Бэт, я должен быть в Вашингтоне.
   - Но как же так, Вилли? Как же наш отдых?
   - Придется вам отдыхать без меня.
   - Но...
   - Бэт, Майк не стал бы отрывать меня от вас из-за пустяка, ты же знаешь. Видимо, дело очень срочное.
   - Знаю, - еле сдерживая слезы, ответила Бетти и тихо добавила: - Будь проклята эта твоя работа.
  

Глава 2

  
   Черный "Линкольн" подлетел к воротам, противно взвизгнул тормозами и остановился. Простившись с его кондиционированной прохладой, Вилли Лэйн погрузился в вязкое городское марево, спина под тканью рубахи мгновенно покрылась липкой испариной. Охранники у ворот взяли под козырек. Один из них нажал на кнопку, и тяжелая створка плавно отъехала в сторону, открывая путь к Белому Дому.
   Преодолев пятачок площади и взбежав по ступенькам к центральному входу, Вилли окончательно взмок.
   - Ф-фух, - облегченно выдохнул он, зайдя внутрь, и побрел к кабинету шефа.
   Шел, тяжело переставляя ноги и с трудом борясь с приступом усталости, неожиданно нахлынувшим после короткого пребывания между раскаленным асфальтом улицы и нещадно палящим небесным светилом.
   - Мистер Лэйн! - раздался, вдруг, окрик из дальнего конца коридора. - Это вы?
   Этот голос Вилли никогда бы не спутал с другим.
   - Да, Мадлен! - ответил он и только затем обернулся.
   - Мистер Джонс просил вас немедленно зайти в центральный зал.
   - Спасибо, Мадлен.
   Зал центрального пульта внутренней связи встретил Лейна привычными звуками работающей аппаратуры и необычно возбужденными возгласами четырех программистов, которые то и дело тыкали пальцами в монитор одного из компьютеров. Чуть поодаль от них, сгорбившись и обхватив голову руками, сидел Джонс.
   - Что тут у вас происходит, Майк? - удивленно спросил Вилли.
   Джонс опустил руки и посмотрел на него каким-то отрешенным не понимающим взглядом.
   - А? Что ты сказал? - переспросил он.
   Вилли впервые увидел своего обычно невозмутимого шефа в таком состоянии.
   - Майк, ты что? Что с тобой?
   - Что со мной... - вяло произнес Джонс, и тут же, подскочив с места, выпалил: - Катастрофа, чёрт возьми! Пока мы спали, факсы выплевывали эту бредятину... - он указал пальцем на кипу листов, валяющихся под ногами, - и продолжают до сих пор. Если гадёныш попадется, я лично откручу ему голову, - прошипел он.
   - Так! Стоп! Давай по порядку, Майк!
   - По порядку? Какой, к чертовой матери, порядок? - снова вспылил Джонс. - Какая-то сволочь беспрепятственно вклинивается в наши линии и рассылает свои шуточки всем, кому не лень. Жалобы сыпятся, как кукурузные зерна из дырявого мешка!
   - Смотрите! Он снова вошел, - раздался голос одного из программистов.
   Вилли подскочил к компьютеру.
   - Ну-ка, дайте мне посмотреть, - сказал он, расталкивая сгрудившихся у экрана парней.
   На мониторе горела ярко-красная точка, дюйм за дюймом она перемещалась по вычерченной на нем схеме.
   - Интересно, кому на этот раз, Слим, как ты думаешь? - услышал Вилли за спиной.
   - Сейчас увидим.
   Вилли отказывался верить своим глазам. Такая надежная и неоднократно проверенная система в считанные секунды оказалась вскрытой.
   - Так, ага... сюрприз для господина Уолла, - подытожил Слим.
   Вилли сглотнул подступивший к горлу комок.
   - Давайте рассказывайте, что у нас есть и, что мы можем с этим сделать, - произнес он неожиданно севшим голосом.
   - Точку входа в систему мы нашли, - ответил Слим, - кто это делает, установить своими силами не можем.
   - Почему? - раздраженно спросил Вилли.
   - Радиоканал. Внутри здания используется проводная связь. Если бы кто-то здесь подключился к проводам, мы немедленно бы его обнаружили. Но для связи с внешним миром используется передача данных по радиоканалу. От одного передатчика к другому. Передатчики разбросаны по всему округу и за его пределами. Кто-то сумел расшифровать наш сигнал. Теперь он транслирует свой сигнал на один из передатчиков и посылает нам всю эту чушь.
   - Так смените шифр! - выпалил Вилли.
   - Пробовали дважды. Помогало ровно на тридцать семь минут. И все начиналось снова. Используемый взломщиком передатчик мы выявили, он находится на границе округа и штата Мэриленд. А вот место, из которого ведется трансляция, могут вычислить, например, военные. Мы здесь бессильны.
   Джонс и Лэйн переглянулись.
   - Ну что, Майк, к президенту?
   - Есть другие варианты? - буркнул Джонс, берясь за трубку телефона. - Мадлен, это Джонс. Мне нужно срочно переговорить с президентом... Я сам ему расскажу, по какому поводу... Дело не терпит отлагательства... Жду...
   Все присутствующие в зале напряженно следили за ходом телефонных переговоров.
   - Пошла к президенту, - тихо сообщил Джонс, прикрыв трубку ладонью. - Вот ведьма! И зачем, и почему... всё ей знать надо, - поморщился он.
   - Стоит на страже Первого Лица, - усмехнулся Слим. - Хм, а для ведьмы фигурка у нее не слишком шикарная? Или все дьявольские прислужницы должны быть чертовски привлекательны? Я бы с такой на шабаш разок-другой прошвырнулся.
   - Раззявил пасть! - хохотнул Уил. - Держи карман шире! Она кроме шефа мужиков не признает.
   - Да заткнитесь вы! - шикнул на болтунов Джонс и еще плотнее прижал трубку. - Разгалделись! Не дай Бог, услышит!
   Программисты притихли, но продолжили перебрасываться двусмысленными взглядами и жестами.
   - Да, слушаю, - наконец, заговорил Джонс, убрав ладонь с мембраны. - Да! Хорошо, Мадлен, мы уже идем. Мы, я сказал... Да... Я и Вилли Лэйн... O'k.
   Скрепив сердце, они направились к президенту, минуя множество дверей с позолоченными табличками. Не один раз Майкл Джонс ходил этим маршрутом, и не один раз самые различные причины заставляли его волноваться о своем будущем, но еще ни разу, идя по этим коридорам, он не чувствовал себя так плохо. Какой удар по репутации, думал он, теперь можно ставить крест на карьере. Мысли Лэйна были не намного веселее.
   - Проходите, мистер Джонс. Господин президент готов принять вас, - приветствовала их секретарша и изогнула чувственные губы в дежурной улыбке.
   - Спасибо, Мадлен, - вяло ответил Джонс - ему-то не до улыбок - и отворил дверь в главный кабинет государства.
   Хозяин кабинета восседал за огромным столом и задумчиво глядел на лежащие перед ним бумаги. Левой рукой он вертел авторучку, а в правой держал толстенную сигару. Просто так курил президент редко, зато ни одно серьезное решение не принималось им без длительного неторопливого поглощения большой порции никотина. В ответ на вкрадчиво-призывное покашливание он оторвал взгляд от документов, затянулся сигарой и, выпустив облако густого дыма, произнес:
   - А, это вы, Джонс. Что застыли? Входите!
   Джонс спешно, но с достоинством прошагал от одного края стола к другому.
   - С чем пожаловали? - поинтересовался президент.
   - Вот, - сказал Джонс и протянул ему факс.
   Президент принял бумагу, бросил на нее короткий взгляд, а затем вопросительно посмотрел на начальника службы внутренних коммуникаций.
   - Я уже видел это! - заявил он.
   - Мы получаем их десятками. Кто-то проникает в систему и рассылает подобные сообщения.
   Лицо президента побелело. Несколько минут он сидел молча, оцепенев точно скала, уставившись в пространство поверх голов Джонса и Лэйна.
   - Мистер Джонс, - наконец, процедил он сквозь зубы, - надеюсь, вы отдаете себе отчет в случившемся и понимаете все возможные последствия?
   Джонс буквально ощутил у шеи топор палача, а у виска пистолет - так, для надежности, если топор оплошает.
   - Да, господин президент, - выдавил он.
   - Что собираетесь предпринять?
   - Нам нужна помощь военных, господин президент, - просительно произнес Джонс.
   Президент незамедлительно протянул руку к селектору и нажал кнопку.
   - Мадлен, министра обороны ко мне. Срочно!.. А вы, Джонс, потрудитесь немедленно предоставить мне всю имеющуюся информацию о данном инциденте.
   Совещание заняло около четырех часов. Президент, министр обороны и даже Джонс с Лэйном то и дело хватались за телефоны и отдавали распоряжения. В кабинете один за другим появлялись люди в штатском и в военной форме, чтобы лично получить приказ или доложить о проделанной работе.
   - Ну что ж, кажется всё продумано! - подвел итог министр обороны. - Начинаем действовать, господа.
   - Знаешь, Майк, что меня смущает? - спросил Вилли, когда они, взмыленные и разбитые, вышли из президентского кабинета.
   - Что?
   - Никак не могу понять смысла происходящего. Зачем кто-то всё это затеял?
   Вечером с одной из авиабаз в небо поднялся вертолет ВВС США и взял курс на штат Мэриленд.
  

Глава 3

  
   - Есть сигнал, сэр! - голос говорившего с трудом пробился сквозь гул винта. - Источник в семи милях на северо-восток.
   - Хорошо, сержант! - раздалось в ответ. - Сообщи пилотам координаты. Высадка в двух милях от источника сигнала.
   Командир отряда специального назначения майор Джим Томпсон неспеша обвел взглядом салон вертолета. Встретился глазами с каждым из семи крепкого телосложения парней, облаченных в камуфляж. Приказал:
   - Приготовиться!
   Парни зашевелились, придирчиво проверяя снаряжение. Их замаранные боевой раскраской физиономии выражали решительность. Через несколько минут, поднимая клубы пыли, вертолет снизился на полутораметровую высоту. Один за другим, отработанным приемом, десантники спрыгнули на землю и, низко пригибаясь, резво побежали в сторону тускло светящегося вдалеке огонька. Черная, почти невидимая в темном небе, машина рванулась вверх и, описав круг над местом выброски, растаяла в ночи.
   - Сержант, что с сигналом? - на бегу поинтересовался Томпсон.
   - Сначала пропал, сэр, - ответил сержант, мельком взглянув на бледно мерцающий в темноте экранчик портативного устройства слежения, - но теперь снова отчетливый. Источник положения не менял.
   Поначалу показавшийся тусклым, по мере приближения огонек, на который группа держала курс, становился всё ярче. Вскоре он превратился в большое желтое точно вторая луна пятно.
   - Стоп! - скомандовал Томпсон.
   Бегущие тут же застыли. Отличная физическая подготовка давала о себе знать: никто из них даже не запыхался. Присев на корточки, майор отстегнул от пояса планшет с электронной картой и пробежался пальцами по кнопкам, вводя необходимую информацию. Закончив ввод, он некоторое время молча разглядывал карту, а потом с настороженным удивлением в голосе спросил сам себя:
   - Ферма?
   Помедлив еще немного, он ткнул пальцем в сенсорный экран планшета, и тот немедленно выдал детальное изображение местности.
   - Ферма, - теперь уже констатировал майор. - Ну что, парни, кто-нибудь из вас уже участвовал в операциях против быков?
   В ответ раздался нестройный приглушенный смех.
   - Хватит ржать, - немедленно прекратил веселье Томпсон, - я еще и не в таком участвовал. Один Бог знает, что нас там ждёт.
   Лица солдат посерьезнели, но не слишком.
   - Значит так! Ты и ты, - указал майор на стоящих перед ним спецназовцев, - заходите с севера. Ты и ты с востока. Вы двое с запада. А мы с сержантом с юга. И чтобы никакого шума! Чтобы даже я не подозревал о вашем присутствии. Всех, кого найдете, аккуратно нейтрализуете. И чтобы без жертв, а то знаю я вас! Особенно тебя касается, Григ! - Томпсон ткнул стволом винтовки в живот широкоплечего коротышки, что сверкал в темноте белками огромных глаз. - Оружие применять только в крайнем случае.
   - А нож - тоже оружие? - хитро вопросил коротышка.
   - Заткнись, Григ! - рыкнул Томпсон. - А не то на своей шкуре узнаешь. Всё, Хватит трепаться! За дело!
   Южная часть фермы встретила их гнетущей тишиной, стойким запахом навоза и слепящим светом мощного прожектора.
   - Как на ладони будем, - прошептал сержант, вжимаясь в сухую выщербленную сотнями копыт землю на границе света и тьмы.
   - Без лишних разговоров, - отрезал Томпсон.
   Из-под пятерни он тщетно пытался рассмотреть, что же находится там - за буквально раздирающей зрачки световой завесой мощностью в несколько сот киловатт.
   - Я первый, ты следом. Вперед! - приглушенно скомандовал он.
   Два силуэта поочередно метнулись сквозь ярко освещенное пространство и вновь скрылись во мгле. Там они точно слепые котята налетели на преграду - щепящуюся, цепляющую камуфляж деревянную стену какой-то постройки. Сержант сдавленно ойкнул и зашарил руками, пытаясь определить, во что это он с маху влепился плечом.
   - Сигнал есть? - осведомился Томпсон, прижавшись к стене, щурясь, давая отдохнуть заслезившимся от световой перегрузки глазам.
   - Сейчас, сэр, - завозился сержант, - Да, сэр! Есть, сэр!
   - Можешь определить, откуда конкретно он идет?
   - Мы в самом эпицентре. Здесь сигнал очень мощный, буквально все пространство пронизано импульсами. Источник совсем рядом.
   В подтверждение сказанного сержант протянул майору устройство слежения, экран которого превратился в одно большое тревожно-красное пятно.
   - Великолепно! - ответил Томпсон, мельком взглянув на прибор. - Работаем дальше.
   Шаг за шагом, напряженно вглядываясь в темноту, они двигались вдоль стены. Строение имело весьма внушительные размеры, и когда напарники, обогнув пару углов, наконец, отыскали вход в него, он оказался широкими обитыми железом воротами. Вопреки ожиданиям, никакого замка не было. Плавно, стараясь не скрипнуть, майор приоткрыл створку ворот, и, знаком приказав сержанту ждать,
   исчез за ней. Сквозь щели между местами неплотно прилегающими друг к другу досками сержант увидел, как по ту сторону стены зажегся фонарик и зашарил лучиком по углам. Вскоре фонарик погас, а Томпсон выглянул наружу и прошептал:
   - Давай сюда!
   Осторожно ступая, чтобы не споткнуться о какой-нибудь фермерский хлам, сержант вошел в постройку. Томпсон снова включил фонарик, и если бы не ремешок бронешлема, поддержавший подбородок, от увиденного челюсть сержанта отвисла бы до пола. В центре постройки, угрожающе наставив на нежданных гостей стволы крупнокалиберных пулеметов, стояла боевая машина пехоты: сильно потрепанная, испещренная вмятинами, с рыжим налетом ржавчины поверх полинялой маскировочной раскраски, но все эти изъяны лишь делали ее еще более устрашающей.
   - Вот такие дела, - проговорил Томпсон, не без удовольствия наблюдая за растерянностью напарника. - Вот тебе и ферма... быки с коровами.
   - Но как же так, сэр? - постепенно приходя в себя, пролепетал сержант. - Как она сюда попала? Это же "Бенкли"...
   - Старушка "Бенкли", - ласково уточнил майор. - Давненько мы с ней не встречались. Такие сняты с вооружения лет пять назад. Знатная машинка. Кучу романтиков и подонков всех мастей катала на горбу...
   Он на пару мгновений отвлекся на воспоминания, а потом поинтересовался:
   - Ну, что там по прибору?
   Сержант сверился с электроникой и радостно выпалил:
   - В яблочко, сэр! Согласно прибору, передача ведется с борта этой машины. Сейчас я...
   Договорить он не успел. Раздался резкий щелчок, и яркий свет залил внутреннее пространство постройки, заставив спецназовцев на мгновение зажмуриться.
   - Не двигаться! Буду стрелять! - прогремел грубый надтреснутый голос откуда-то из-под потолка. - Кто вы и что делаете в моем сарае?
   - Спецназ армии Соединенных Штатов, - не менее громогласно ответил Томпсон, придержав рукой сержанта, который так и норовил схватиться за оружие. - Ферма окружена, сопротивление бесполезно! Сдавайтесь!
   - Хм, окружена? - удивился голос. - Вот те раз...
   - Я еще раз повторяю, что сопротивление бесполезно, я бы не хотел...
   - Ладно, ладно, спускаюсь.
   Под крышей послышались звуки возни, из отверстия в потолке прямо над головами спецназовцев выдвинулась лестница. Медленно, придерживаясь за перекладины, хозяин сарая спустился вниз.
   - Эндрю Морган, капитан бронетанковых войск, - представился он, преодолев последнюю ступеньку. Повернувшись лицом к майору и сержанту, добавил: - В отставке.
   По спине видавшего многое Томпсона пробежал холодок. Лицо массивного - под стать голосу - и быковатого на вид Моргана было чудовищно изуродовано серыми с розовыми вкраплениями пятнами ожогов и бурыми рубцами шрамов. Левый глаз отставного капитана скрывала черная повязка, а нижнее веко правого - скукоженное, неестественной формы, раза в два меньше, чем у нормального человека.
   Морган поправил висящий на шее винчестер и настороженно осведомился:
   - Чем обязан, господа?
   - Вы хозяин фермы? - спросил Томпсон.
   - Да.
   - Как здесь оказалась эта боевая машина, сэр?
   - Передана мне на прошлой неделе с разрешения командования армии США, - пророкотал бывший танкист. - Есть бумаги, подписанные лично командующим бронетанковых войск.
   - Сэр, вам придется проследовать с нами для выяснения всех обстоятельств.
   - Каких таких обстоятельств? - возмутился Морган. Шагнул к майору, надвинулся на него устрашающей громадой искалеченного обрюзгшего, но еще крепкого тела. - Свяжитесь с шерифом Дживсом, он вам все разъяснит.
   - У меня нет таких полномочий, сэр! - отрезал Томпсон. - Я должен забрать вас собой. - Голос майора не допускал дальнейших пререканий. - Сержант, собирай всех. Скажи Смиту, чтобы вызвал вертолет. Пусть запросит человек десять для оцепления. Вы остаетесь здесь до дальнейших распоряжений, а мы с мистером Морганом прокатимся.
   - Есть, сэр, - бросил сержант и выбежал на улицу.
   - У вас десять минут на сборы, - сказал майор, стараясь не смотреть на Моргана, чей вид неприятно дергал за нервы, подзуживая подленькой трусливой мыслишкой: "по мне уж лучше сразу насмерть".
   - Не надо мне ваших минут. Я готов.
   Сказав это, Эндрю Морган снял с шеи винчестер, прислонил его к стене, затем поднял с пола потрепанный жилет, встряхнул и накинул на плечи. Всё это он проделал при помощи левой руки, правая болталась безжизненной плетью.
   Вертушка прибыла через полчаса. Отдав распоряжения и проверив выставленное оцепление, Томпсон помог Моргану подняться на борт.
   - Не волнуйтесь, мэм, - напоследок майор попытался ободрить едва сдерживающую рыдания и спросонья ничего не понимающую миссис Морган, - ваш муж скоро вернется.
   Захлестнув женщину волнами разгоняемого воздуха и мелкого мусора, вертолет оторвался от земли. После непродолжительного перелета и чуть более продолжительного переезда в кузове крытого брезентом армейского грузовика под присмотром вооруженного до зубов конвоя Эндрю Морган оказался на жестких нарах одиночной камеры особого следственного изолятора. Такого особого, что о его существовании ведали лишь самые отпетые военные преступники.
   - Не спать, скоро вызовут, - сообщил надзиратель перед тем как захлопнуть дверь камеры.
   И действительно, не прошло и часа, как дверь открылась и на пороге появился тот же надзиратель.
   - На выход, - скомандовал он и повел Моргана по узким ярко освещенным коридорам мимо совершенно одинаковых железных дверей.
   Гулкое эхо шагов, разносясь по коридорам, отражаясь от стен, мгновенно погрузило Эндрю в состояние какой-то тупой апатии.
   - Бум, бум, бум, - барабанило эхо, выбивая из человека последние остатки желания сопротивляться и отстаивать свою правоту.
   - Чёрт, - выругался Морган и мотнул головой, чтобы как-то развеять это наваждение.
   - Не разговаривать, - тут же среагировал надзиратель.
   Наконец, за очередным поворотом коридора оказался тупик с единственной дверью.
   - Лицом к стене, - скомандовал надзиратель.
   Морган подчинился и уткнулся лбом в прохладную стену. Краем глаза он заметил, как его сопровождающий нажал кнопку звонка. Через несколько секунд раздался щелчок открываемого замка.
   - Подследственный доставлен, - доложил надзиратель, чуть вклинившись в дверной проем.
   - Пусть войдет, - раздалось в ответ.
   Надзиратель беззлобно ткнул Моргана в бок деревянной дубинкой и отступил, пропуская его вперед.
   - Проходи! Поживее!
   В центре небольшой камеры, изображающей нечто вроде рабочего кабинета современного спартанца, не обремененного излишней тягой к комфорту, стоял железный стол. За столом сидел молодой мужчина в строгом сером костюме.
   - Проходите, мистер Морган, - произнес он и сделал приглашающий жест рукой.
   Скрипнув подошвами грубых ботинок по бетону, Морган переступил порог, дверь за ним сразу же захлопнулась.
   - Присаживайтесь, - указал мужчина на стоящий невдалеке от стола жесткий стул.
   Стул оказался привинченным к полу. Морган сел, заложил ногу за ногу и вопросительно уставился на хозяина кабинета.
   - Меня зовут Генри Лойд, - представился тот. - Следователь военной прокуратуры.
   Так я тебе и поверил, подумал Морган, контрразведка, не иначе, я вас за милю чую.
   - В чем меня обвиняют, мистер Лойд?
   - Ну, почему же сразу обвиняют?
   - А что я тут делаю?
   - Вас сюда привезли, чтобы задать несколько вопросов.
   - И что же это за вопросы?
   - Как и почему боевая машина оказалась у вас в сарае, мне известно. Честно говоря, я преклоняюсь перед вашим порывом и рад, что ваша просьба была удовлетворена.
   Следователь ненадолго прервался, упорядочивая и без того аккуратно разложенные на столе бумаги. Морган напряженно взирал на эти манипуляции.
   - Скажите, мистер Морган, кто-нибудь проникал внутрь "Бенкли" после того, как она попала к вам домой?
   - Нет. Я лично следил за этим.
   - А вы сами?
   - Было дело.
   - С какой целью?
   - Просто хотелось посидеть, вспомнить прошлое. Я ведь танкистом был. Вот и...
   - Я знаю, - прервал его Лойд. - Вы не пытались производить какие-нибудь манипуляции с бортовым компьютером и блоком радиотрансляции?
   - Нет. А что? Куда вы клоните? Из-за чего меня сюда притащили? Из-за того, что я позволял себе посидеть в доверенной мне командованием машине? - раздраженно пробасил Морган.
   Полупустой кабинет отозвался эхом.
   - Успокойтесь, мистер Морган, - дружественным тоном ответил Лойд.- Никуда я не клоню. Просто мне нужно кое в чем разобраться.
   Успокаиваться отставной капитан не собирался.
   - В чем разобраться? - прорычал он.
   - Ну-у-у... - протянул Лойд, - если вы действительно не делали ничего противозаконного, то вам ни к чему знать, а если делали, то зачем мне тратить время и рассказывать о том, что вам и так известно?
   Лицо Моргана перекосилось, нетронутые ожогами участки кожи побагровели.
   - Знаете, - произнес он, из последних сил сдерживая приступ ярости, - мне не нравится, когда со мной говорят загадками. Если вы не желаете объяснить, почему я здесь оказался, то я не буду с вами разговаривать.
   - Как хотите, - безразлично ответил Лойд. - Я всё равно во всем разберусь. Правда, без вашей помощи это займёт много времени, и всё это время вам придется провести здесь. Так что советую передумать.
   - Идите к чёрту, - буркнул Морган.
   - Хорошо, - усмехнулся Лойд. - Времени на размышления у вас будет предостаточно, и если надумаете поговорить, с удовольствием вас выслушаю.
   Лойд нажал кнопку вызова надзирателя, и через пять минут Морган снова оказался в камере. После того как подозреваемый покинул кабинет, лейтенант контрразведки Генри Лойд надел наушники, щелкнул тумблером записывающего устройства, откинулся на спинку стула и прослушал запись беседы с Морганом, потом еще и еще раз.
  

Глава 4

  
   Спустя сутки после завершения операции по выявлению взломщика коммуникационной сети Белого Дома за дверью кабинета шефа военной контрразведки зазвучал хорошо знакомый ему мужской голос. В ответ раздался зажигательный женский смех, и в кабинет, звонко цокая каблучками, вошла молодая стройная слепяще-блондинистая секретарша.
   - Мистер Грин, к вам лейтенант Лойд, - сообщила она и одарила начальника белозубой улыбкой.
   - Пусть заходит, - ответил Грин.
   Он отложил свежую газету, проводил продефилировавшую к выходу секретаршу пожирающим взглядом и в очередной раз мысленно восхитился: до чего же хороша! Были бы у меня такие ноги, ходил бы на руках.
   В кабинет пружинящей уверенной походкой вошел Лойд.
   - Ну, лейтенант, чем вы меня порадуете? - поинтересовался Грин, поднимаясь ему навстречу.
   - Радоваться пока нечему, - ответил тот, пожимая протянутую шефом руку, - единственной кандидатурой на роль виноватого по прежнему остается Морган.
   - Что вы узнали о нём?
   - Сорок семь лет, женат, детей нет. Из небогатой семьи. Чтобы достать деньги на образование, подписал контракт на службу в армии. Так в ней и остался. За хорошую службу был направлен в военную академию. Выпустился в звании лейтенанта. Дослужился до капитана. Воевал в отдельной танковой бригаде. Во время боя его танк был подбит. Как следствие - множественные ожоги, контузия, правая рука потеряла работоспособность. После лечения получил компенсацию от правительства и пожизненную пенсию. На эти деньги приобрел ферму. Занялся разведением скота. Приютил у себя семью: мать с двумя сыновьями. Относился к парням, как к своим детям. Хотел отправить их учиться, но те выбрали армейскую службу. Воевали в составе одной мотострелковой бригады. Погибли во время выброски десанта. Именно поэтому "Бенкли" и оказался в его сарае. Морган на свои средства хотел установить памятник всем, кто отдал жизнь, защищая идею американской демократии. Долго обивал пороги инстанций и месяц назад получил разрешение. Ему был передан списанный "Бенкли" опытного образца. Что-то перемудрили с ним при проектировании, и после испытаний было установлено, что данная модификация машины по многим характеристикам не пригодна к эксплуатации. Так и гнила она на полигоне, пока не появился Морган. Естественно, перед тем, как отдать "Бенкли" Моргану, были приняты все возможные меры, чтобы никто не смог использовать его по прямому назначению. Из боевой машины он превратился в большой вездеход, правда, с системой интеллекта на борту. В течении недели машина находилась в сарае Моргана. Он даже ночами ее караулил - сидел с винчестером на чердаке.
   - Это всё?
   - Да.
   Грин круто развернулся и быстро зашагал по кабинету. Лойд стоял неподвижно, глазами следя за перемещениями шефа. Честно говоря, его всегда забавляла картина того, как низкорослый лысоватый и не в меру полный Грин бегает во время размышлений, будто мячик, рикошетя от одной стены к другой.
   - Каково ваше личное мнение о причастности Моргана к этому преступлению? - спросил Грин, проделав добрую сотню шагов.
   - Считаю, что он не причастен, - твердо заявил Лойд.
   Грин резко остановился и вопросительно посмотрел на него.
   - Готов поставить почти любую сумму на то, что он даже ни о чем не подозревает, - добавил Лойд.
   - А почему почти любую сумму? - перебил его Грин, сделав ударение на слове "почти".
   - В академии меня учили, что никогда нельзя быть уверенным на все сто процентов.
   - Вот именно, лейтенант. Никогда нельзя быть уверенным, - тихо произнес Грин и снова погрузился в размышления, продолжил мерить шагами комнату.
   Размышления Грина затянулись. Он будто забыл о том, что не один в кабинете и не переставая бубнил что-то под нос. На седьмой минуте Лойд не выдержал. Не смотря на всю комичность поведения шефа, ему уже порядком надоело наблюдать за мельтешащей туда-сюда фигурой.
   - Сэр, - негромко позвал Лойд.
   Грин не прореагировал.
   - Мистер Грин, - еще раз попытался привлечь к себе внимание лейтенант.
   - А? Что? - встрепенулся Грин и застыл на месте.
   - У меня есть некоторые соображения.
   - Выкладывайте.
   - Я считаю, что изменения в бортовую систему "Бенкли" были внесены до того, как он попал к Моргану. То есть, во время нахождения на полигоне. Я поднял некоторые документы и обнаружил, что при выпуске с завода изготовителя никаких нареканий на работу системы не было.
   - Так-так, продолжайте, - вставил Грин.
   - Я посоветовался со специалистами и пришел к выводу, что хотя Морган и был известен в войсках, как человек, неплохо разбирающийся в нюансах работы интеллектуальных систем военной техники, но в одиночку и без специального оборудования за такой короткий срок он не смог бы ничего сделать. Слишком сложно подобрать коды для прямого доступа к системе. Почти невозможно обойти многоуровневую защиту. И уж просто фантастическим представляется то, что человек, не имеющий специальной подготовки, смог бы перепрограммировать сложнейший бортовой компьютер машины. Морган подобному не обучался. Это, во-первых. А во-вторых, лично вы, сэр, решив затеять такую опасную игру, хранили бы прямую улику против себя в собственном сарае?
   Грин улыбнулся, давая понять, что ни в коем случае не поступил бы так.
   - Это даже не улика. Я даже не знаю, как это назвать. Получается, что человек сам на себя указал: вот он я, сижу на этой ферме, совершаю преступление, приходите и арестуйте меня, прямо вот на этот сигнал передатчика идите. Нет, сэр, причастность Моргана, если и нельзя полностью отрицать, определенно можно ставить под большое сомнение.
   Грин снова расплылся в улыбке.
   - Вы меня убедили, Лойд, - сказал он, садясь в кресло. - И всё же, версию с участием Моргана пока отбрасывать не будем. Проверьте круг его общения, связи. Выясните, где он бывал в последнее время, не заводил ли новых знакомств. Может быть, что-нибудь интересное и обнаружится.
   - Я понял, - ответил Лойд.
   - Можете идти. Все новости немедленно сообщайте мне.
   Лойд удалился, и Грин вернулся к чтению газеты. Умельцы от пера и печатного станка новости мировой политики и искусства, сплетни о разном, скандалы из жизни больших и не очень звёзд шоу и бизнеса причудливо заплели в аляповато-разноцветный клубок. Такой, что Грину мучительно захотелось пустить в расход, раз уж не самих умельцев, так хотя бы их макулатурное детище, но, дисциплинированный, он крепился. Дойдя до последней страницы, наткнулся на небольшую невзрачно оформленную статейку, первая строка которой вещала:
   "Командующий бронетанковых войск оставил без комментариев выход из строя тридцати новейших танков, полученных армией на прошлой неделе".
   Профессиональное чутье тревожно просемафорило. Шеф военной контрразведки спешно отложил газету и придвинул поближе листок с последним отчетом по делу Моргана. Скользнув по тексту, взгляд остановился на последнем абзаце:
   "Диагностика бортовой системы искусственного интеллекта боевой машины пехоты "Бенкли-23i" (бортовой номер 4-KF) выявила:
   1) В программных модулях присутствуют изменения, вызвавшие некорректную работу системы, в частности инициацию посыла на выбранной случайным образом частоте набора не поддающихся дешифровке запросов;
   2) Изменения имеют сложный многоуровневый характер, из чего следует вывод, что система интеллекта поражена вредоносной программой-вирусом.
   3) Проникновение вируса могло произойти:
   а) Непосредственно - путем подключения к бортовому компьютеру электронного устройства, содержащего программу-вирус;
   б) Дистанционно - путем воздействия по закрытому радиоканалу.
   4) Определить, как именно вирус проник в систему невозможно".
   Несколько раз вчитавшись в эти строки, Грин снова взглянул на газетную статью, и неясное, но очень нехорошее предчувствие окрепло в его душе. Своим чувствам Питер Грин привык доверять.
   - Всё это очень дурно пахнет, - тихо произнес он. - Пахнет диверсией.
   Помолчав немного, добавил:
   - Что ж, лейтенант Лойд, кажется, вы не проиграете, поставив почти любые деньги. Этой версией я займусь лично.
   Прикидывая в уме, с чего бы начать расследование, Грин машинально открыл ящик стола, достал деревянный футляр продолговатой формы, вынул из него сигару и приготовился уже обрезать ее кончик, как вдруг спохватился.
   - Вот ведь проклятая привычка, - озадаченно произнес он, - целую неделю продержался и чуть не закурил снова.
   Давней и тщательно скрываемой мечтой контрразведчика было похудеть и бросить курить. Первое пока так и оставалось в разряде мечтаний, поскольку завзятый гурман не мог отказать себе в удовольствии вкусно и плотно поесть, а вот за втрое он взялся круто, настолько круто, что поначалу удивился такой своей решительности.
   - Сьюзен! - буркнул Грин в микрофон селектора.
   - Да, мистер Грин.
   - Зайдите ко мне и захватите расписание встреч на сегодня.
   Сьюзен впорхнула с неизменной улыбкой на лице, положила перед шефом листок с расписанием и замерла в ожидании распоряжений. При этом поза ее оказалась немного более раскрепощенной и отвлекающей внимание, чем следовало бы. Подсознательно чувствуя, как и большинство женщин, неровное дыхание со стороны мужчины, она никогда не упускала шанса забавы ради слегка разбередить эротические фантазии шефа, не давая при этом ему ни единого шанса на переход от фантазий к действиям. А неровное дыхание Питера Грина не то, что чувствовалось, оно было слышно. Если честно, то за борьбу с курением он взялся после того, как краем уха услышал, что Сьюзен не переносит табачного дыма.
   Грин тяжело вздохнул, жадно покосился на секретаршу и занялся расписанием.
   - Вот что, Сьюзен, - сообщил он, дочитав, - отмените всё.
   Улыбка мгновенно сползла с лица Сьюзен. Обычно, отмена всех встреч означала, что шеф что-то затевает, и это что-то должно обрушиться на ее голову кучей всевозможных забот. Чего стоит одно только разъяснение, желающим всё и обо всем знать, чиновникам, почему Питер Грин не может сегодня встретиться с ними. А уж вопросы на тему "А когда же мистер Грин примет меня?" и вовсе выводили молодую женщину из себя. Ну, откуда, спрашивается, ей знать об этом? Разве он ей докладывает, куда и на сколько отбыл? Исчезнуть Грин мог запросто дня на два, а то и на три, и лишь изредка справляться по телефону, как идут дела в департаменте. Благо, он мог позволить себе такие выходки, поскольку сумел наладить работу подчиненных таким образом, что каждый минимум на неделю вперед знал, что, как и когда нужно сделать.
   Но сегодня Грин, который, как правило, не вдавался ни в какие разъяснения по поводу своих отлучек, оказался разговорчивее обычного.
   - Навещу-ка для начала старого друга, - сказал он. - Позвоните мистеру Харду и сообщите, что я заскочу к нему через часок.
   - Я уточню, сможет ли он принять вас в это время.
   - О'к, - согласился шеф, хотя никакой необходимости в подобных уточнениях не было.
   В самом деле, мог ли мистер Хард принять Питера Грина, когда тому было угодно? Да разве мог он не уделить пары минут человеку, с которым не один год проспал на соседних койках казармы, который когда-то практически спас ему жизнь, выручив из очень неприятной переделки, и который ныне стал одним из самых могущественных людей государства. Возможно, Грин сумел сосредоточить в своих руках власти даже больше, чем ее имелось у самого Бенджамина Харда - министра обороны Соединенных Штатов.
   - Как дела, Пит? - приветствовал Хард Грина.
   - Нормально, Бен.
   - Отдышка не беспокоит?
   Хард, уделявший особое внимание своей фигуре, никогда не упускал возможности подтрунить над чрезмерной полнотой приятеля.
   - Иногда, - ответил Грин, состроив кислую мину. - Что вы все ко мне пристали? Вот и Мардж говорит, что надо бы мне похудеть.
   - Права твоя крестница, полнота до добра не доводит.
   - Я не помешал, не отвлек от государственных дел? - сменил Грин колею разговора.
   - Нет. Могу уделить тебе целый час. Потом надо готовить доклад президенту, но и это в принципе может подождать. Так что я в твоем распоряжении.
   - О чем будешь докладывать, если не секрет?
   - Какие у нас от вашей службы могут быть секреты? - рассмеялся Хард. - По делу Моргана.
   - И что вы решили доложить?
   - Что значит решили? - удивился Хард. - Докладывать буду всё как есть. Виновный пойман, атаки на коммуникации прекратились. Свое дело мы сделали.
   - А пойман ли виновный, Бен? - загадочно вопросил Грин и в разрез прищуренных век глянул на Харда.
   Тот настороженно-удивленно сдвинул брови к переносице, застыл в ожидании продолжения.
   - Слишком уж скоро вы сделали выводы, - всё так же щурясь и не мигая глядя в глаза министру, сказал Грин. - Поймали этого Моргана и всё? Конечно, я понимаю вашу позицию. Вам сказали найти и обезвредить, вы нашли и обезвредили. Но на твоем месте... я бы не спешил сдавать дело в архив.
   - Ты это к чему? Что задумал?
   - Предлагаю сопоставить два факта. Вот смотри.
   Грин достал из внутреннего кармана пиджака газету.
   - Вот что я сегодня прочитал, - указал он на привлекшую его внимание статью.
   Хард нацепил очки и углубился в чтение. Постепенно лицо его приняло негодующее выражение.
   - Чертовы журналюги, - выругался он и отбросил газету на стол. - Кто их просит лезть?
   - То, что тут написано - правда? - спросил Грин, хотя ответ для него уже был очевиден.
   - Правда.
   - Что можешь сказать по этому поводу? Что там у вас стряслось?
   - Насколько мне известно, произошел какой-то сбой системы управления. Машины отвечают отказом на команды, иногда самопроизвольно запускают и останавливают двигатели.
   - Все тридцать штук?
   - Сорок, Пит. Еще десять вышли из строя на следующий день.
   Грин присвистнул от удивления.
   - И что, тебе это не кажется странным? - поинтересовался он, состроив на лице хитрющую гримасу, подобную той, с которой лисица из комиксов подкарауливает беспечного кролика. - Как это могло произойти?
   - На наш запрос изготовитель ответил, что не может сейчас дать никаких объяснений. Система машин сложна, нельзя делать каких-либо выводов без тщательного анализа. Завод оформляет бумаги на отзыв.
   - А раньше такое случалось? - Грин всё еще пытался зайти издалека, задавал наводящие вопросы, чтобы Хард сам пришел к нужным выводам.
   - Раньше... - Хард на секунду задумался. - Раньше не случалось.
   - Ну и? - вызывающе спросил Грин.
   - Что ну и? - слегка повысил голос Хард. - Ты хочешь сказать, что есть какая-то связь между этим инцидентом и Морганом?
   - Вот именно! - воскликнул Грин. - Сам подумай: из строя выходят сорок танков! Сорок супер надежных систем искусственного интеллекта, ни разу ранее не давших ни единого сбоя, одновременно отказываются работать! Ты только вдумайся в эту цифру! Сорок, Бен! Не один, не два, не, в конце концов, три - это я еще мог бы допустить. И тут же появляется Морган со своим "Бенкли". Кстати, "Бенкли" попал к Моргану примерно в то время, когда сломались ваши танки.
   Грин умолк, перевел дыхание и заговорщицким тоном продолжил:
   - Кто-то портит военную технику. Кто-то вывел из строя системы танков, и перепрограммировал "Бенкли" так, что тот стал посылать в Белый Дом всякую ахинею. Девяносто девять процентов из ста, что Морган тут ни при чем. Чистая случайность, что именно этот "Бенкли" попал к нему.
   Хард саркастически хмыкнул, помолчал и заговорил, осторожно подбирая слова:
   - Пит... у тебя такая работа... Подозрительность стала твоей второй натурой. Не перегибай палку... Остынь. Я считаю, что случай с танками - следствие сбоя на заводе, производственный дефект. Такое ведь может быть, как думаешь?
   - Быть может почти всё, что угодно.
   Отчаявшись переубедить Харда, Грин помрачнел, ссутулился в кресле так, что стал похож на старого гнома.
   - Тогда получается, что Морган отдельно, и танки отдельно, - продолжил настаивать Хард. - Кто виноват в неисправности сорока боевых машин, мы обязательно разберемся, когда получим детальную информацию от изготовителя.
   - Бен, я почему-то уверен, что "Бенкли" и танки - звенья одной цепи. Нутром чувствую! - снова встрепенулся Грин.
   - Чувства - ненадежная штука, Пит, - примиряюще сказал Хард, - сам понимаешь.
   - Ладно, Бен, мне поручили разобраться, я высказал предположения. Можешь включить их в отчет, если захочешь.
   - Приму их к сведению.
   Дальше беседа не заладилась, и после нескольких попыток поговорить на нейтральные темы, старые приятели расстались. Хард засел за составление отчета, а Грин, проклиная баранье упрямство и куриную слепоту некоторых военных, отправился домой. На работе в этот день он решил больше не появляться.
   Подготовка отчета много времени не заняла, почти всё подробности дела были кристально ясны, и уже через каких-то два часа Хард позвонил в приемную президента и попросил разрешения доложить о результате. Его непродолжительное выступление удалось настолько, что глава государства переменил гнев на милость и лишь немного пожурил шефа отдела внутренних коммуникаций. Джонс, который готовился к худшему и уже неоднократно поставил на себе крест, с трудом поверил, что отделался пусть и не легким, но всего лишь испугом и ненавязчивой взбучкой на тему более тщательного исполнения служебных обязанностей.
  

Глава 5

  
   Домой Вилли Лэйн всегда возвращался в приподнятом настроении. Каким бы трудным ни был день, сколько бы неприятностей ни произошло, но по мере приближения к дому настроение его улучшалось. Так и сегодня, периодически поглядывая на счетчик километража, он замечал, как с каждой новой цифрой на табло в него вливается ощущение чего-то прекрасного. Притопив педаль газа, Вилли мчался сквозь нескончаемую череду огней скоростного шоссе и смаковал в уме каждую минуту предстоящего праздника. Наконец, на обочине показался долгожданный указатель. Вилли сбросил скорость и съехал на узкую дорожку. Спустя пять минут серебристый форд притормозил у коротко подстриженной лужайки. Вилли заглушил двигатель, вышел из машины и на секунду замер, смотря в светящиеся окна. По занавескам скользили тени, их было больше обычного.
   - Приехали, - удовлетворенно произнес он.
   Он еще немного полюбовался и по утоптанной тропинке направился к крыльцу. Заслышав знакомые шаги, из-под крыльца выскочил здоровенный мохнатый пёс и, громко лая и размахивая хвостом, побежал на встречу.
   - Эй! - предостерегающе крикнул Вилли. - Без нежностей.
   Но пёс то ли не услышал предупреждения из-за собственного лая, то ли не смог сдержать эмоций. Поравнявшись с хозяином, он гавкнул с особым выражением, порывисто встал на задние лапы и уткнулся мокрым носом прямо в губы хозяина. Вилли поморщился и попытался оттолкнуть пса, тот обиженно взвизгнул.
   - Ну-ну, тихо. Что, Пират, соскучился? - сдался Вилли и ласково потрепал собаку по загривку.
   Пират заскулил, подтверждая предположение хозяина, и попытался применить запрещенный прием. Вилли едва успел уклониться от шершавой тёрки собачьего языка.
   - А ну-ка хватит, - сказал он и снял лапы Пирата с плеч.
   Отряхнув пиджак, Вилли продолжил путь к дому, то и дело отклоняя очередное проявление собачьей радости.
   - Сидеть! - скомандовал он, когда подошел к ступенькам.
   Пират с готовностью пристроил зад на землю.
   - Жди! Вкусный кусочек вынесу, - обнадежил его Вилли и заговорщицки подмигнул.
   Глаза умной псины загорелись, ей сразу стало не до нежностей и беготни - теперь с места сдвинешь, ну разве что бульдозером. Ступеньки и веранду Вилли преодолел одним махом, открыл дверь, и сердце его сладко заныло, ощутив знакомую атмосферу уюта. Из гостиной доносилась тихая музыка и обрывки разговора. Две женщины, перебивая друг друга, о чём-то спорили с мужчиной. Женщины наседали, мужчина отвечал редко, но уверенно.
   - Я дома, - крикнул Вилли.
   - Ну наконец-то, - в один голос отозвались женщины.
   Через мгновение в прихожую вбежала Бэтти.
   - Мы уже заждались, - сказала она и чмокнула мужа в губы.
   - Пришлось немного задержаться.
   - Идём скорее, - ответила Бэтти и потащила Вилли в гостиную. - Мы с Мардж умираем от голода, - сообщила она на ходу. - Если бы не Ричард, давно бы всё съели. Он просто упёрся и отказывается без тебя садиться за стол, хотя смотрит на него, как голодная акула.
   В гостиной перед Вилли предстал накрытый стол, от которого доносился приятный аромат домашней еды. У стола с видом угрюмого стража государственной казны, скрестив на груди руки и картинно насупив густые брови, стоял высокий крепко сложенный мужчина с огненно рыжей шевелюрой.
   - Акула? - наигранно возмутился он, повел плечами, сделал пару шагов навстречу и пожал Вилли руку. - Да они сами, как акулы! Готовы были съесть меня, лишь бы скорее сесть за стол! Но я не отступил! Не дал им уничтожить всё до твоего прихода.
   - Вот как? - включился Вилли в игру. - Значит, не хотели меня ждать?
   - Так и есть, - подтвердил Ричард.
   Вилли состроил кислую мину и укоризненно посмотрел на Бэт.
   - Ну, дорогой, - сказала она тоном капризного ребенка, - мы так проголодались! С утра я уговаривала Сэмми поехать к бабушке, потом выбирала продукты, полдня с Мардж готовили, устали. Ты же не станешь обижаться на то, что мы хотим есть?
   - Нет вам прощенья! - отрезал Вилли.
   Он едва сдерживал улыбку.
   - Ну и ладно, - ответила Бэтти, - обижайся. Можешь даже не есть! И ты, Ричард, прояви мужскую солидарность. Мы сами всё съедим. Так, Мардж?
   - Конечно, - согласилась Мардж. - А вообще, чем притворяться обиженными, давно бы вино открыли.
   Возразить было нечего, и Ричард, со знанием дела взялся откупоривать бутылку.
   - Вот и замечательно, - улыбнулась Бэтти. - Все к столу.
   Застолье затянулось за полночь. Обсудили и пересказали многое, особенно блистал Ричард. Он выдал несколько свежих анекдотов и поделился впечатлениями от недавней командировки. Как и подобает настоящему журналисту, не упустил ни одной мелочи, описывая боевые действиях на востоке, свидетелем которых стал. После десерта Бэтти увела Мардж наверх - похвастаться обновкой, а мужчины налили по бокалу вина, вышли на веранду и с удобством расположились в глубоких креслах. Некоторое время сидели молча, потягивали терпкий напиток и наслаждались теплой ночью. Вино и свежий воздух брали свое, и Вилли почувствовал, что вот-вот уснет.
   - Давно хотел спросить, - сказал он, чтобы отогнать дремоту.
   - Да? - отозвался Ричард.
   По голосу стало понятно, что он тоже на грани сна.
   - Сколько у тебя таких командировок?
   Ричард принялся загибать пальцы, а когда досчитал, ответил:
   - Восемь.
   - Первый раз страшно было?
   Ричард прикрыл глаза и чуть наморщил лоб, будто припоминая.
   - Каждый раз страшно, - ответил он после короткой паузы. - Каждый раз думаешь, а вернешься ли?
   - Почему не откажешься?
   - Ты знаешь... - медленно произнес Ричард, и Вилли почувствовал сомнение в голосе приятеля, показалось, он сомневается: говорить как есть или слукавить. - Затягивает!
   - Не понял, - удивился Вилли.
   - И не поймешь, пока не побываешь там, не пропустишь через себя... Это знаешь ли такие ощущения... такие...
   - Выброс адреналина?
   - Не то! Адреналина и здесь хватает порой. Ощущение страха и одновременно... вседозволенности что ли. Ты в бою, у тебя оружие, и ты волен применить его - никто не накажет, не осудит...
   - Подожди, при чем тут бой, ты журналист!
   - Были случаи... были...
   Вилли передернуло. Ричард заметил такую реакцию.
   - Ты не подумай, - сказал он, - я не убийца. Просто там другая жизнь. Здесь мне иной раз муху задавить жалко, а там... там, брат, война. И этим всё сказано. Там такие же люди, просто в иных условиях.
   - Мне кажется, человек не может меняться от условий, - возразил Вилли. - Либо он хороший, либо плохой.
   - Не скажи, - усмехнулся Ричард. - Знаешь... Да, что я тебе объяснять буду. Словами тут бесполезны. Хочешь, как-нибудь возьму с собой? Увидишь, что может быть, что нет.
   - Спасибо, я лучше окажусь.
   - Зря... - произнёс Ричард и как-то сожалеюще посмотрел на друга. - Колоссальный жизненный опыт упускаешь. Одно общение с людьми чего стоит!
   Ричард замолчал и погрузился в раздумья. Вилли решил не мешать и наблюдал, как меняется лицо друга: он то улыбался чему-то, то мрачнел.
   - А люди там очень интересные, - заговорил Ричард спустя несколько минут, - и каждый, как на ладони. Сразу видно, что он такое - мусор или драгоценный камень - ясно, что отметать, а к чему быть поближе. И вот, что странно... всё время задаюсь вопросом, как среди крови и смерти человек может не терять своего обличия, не уподобиться зверю? Как - не знаю. Не теряет - однозначно. Живет, огорчается, радуется. Острее радуется, чем кто-либо здесь... Саму жизнь... возможность жить острее воспринимает.
   - Могу представить, - вставил Вилли.
   - Можешь?! Ни черта ты не представляешь! Сейчас расскажу...
   Ричард переложил бокал в другую руку и продолжил:
   - Попал я в третьей командировке к танкистам. Неделю ели вместе, выпивали, в картишки перекидывались. Перезнакомился со всеми. Был среди них парень. Неразговорчивый, всё время хмурый ходил. Бросили их на прорыв. Бездумно и безуспешно. Почти всю технику русские пожгли. Из людей вернулись единицы. Выходили под огнем несколько дней. И вот вижу: несут этого молчуна на носилках. Подошел. Он плачет и улыбается. Решил, что с ума парень сошел. А он мне: "Живой, понимаешь! Живой!", - последнюю фразу Ричард произнес возбужденно и даже привстал в кресле. Потом запнулся, переменил интонацию и добавил: - Обожгло его сильно.
   Вилли вздрогнул и понял, что зря начал разговор. Он с трудом выносил рассказы о смерти, увечьях и страданиях. Тем временем Ричард поднялся из кресла, скрылся в доме и вернулся с бутылкой.
   - Давай выпьем, - даже не предложил, а потребовал он, - еще кое-что расскажу.
   Пока Ричард разливал вино, Вилли думал о том, что друг сейчас совсем не тот, каким был всего час назад. Он стал каким-то чужим, чем-то непонятным и пугающим пропитаны его слова, даже внешне изменился - черты лица будто обострились. Они чокнулись, пригубили, и Вилли услышал следующее:
   - Я уже вроде бы говорил, что последнюю командировку провел в расположении истребительной эскадрильи. Собирал материал для публикации. Так... вернулся я позавчера вечером, значит, всё это случилось три дня назад. Один из пилотов рассказал мне про свой последний вылет. Их направили на перехват МиГов, и во время боя вышла прямо чертовщина какая-то. В общем, если его словами, то было так: "Вышли в указанный квадрат, установили визуальный контакт. Нас четверо, русских столько же. Ввязались в бой. Оного мой ведущий сбил на второй минуте, правда и сам задымил, но еще держался. Потом сбили его. Пришлось за двоих отдуваться. Жарко пришлось. Русские бьются, как черти, спуску не жди! На пятой минуте остались вдвоем: я и русский. На мне ни царапинки, он на правый бок кренится. Ну, думаю, сейчас я тебя уговорю. Делаю обходной маневр, его хвост точно передо мной. Система захватила цель, можно добивать. Даю команду. Получаю отказ. Повторяю команду, опять отказ. Растерялся. По приборам всё в порядке, а стрелять не могу. Пока переключился на ручное, русский уклонился и уже у меня на хвосте. Но почему-то не стреляет. Теперь уклоняюсь я, захожу на вираж, давлю на гашетку. Пулеметы молчат. Тут я холодным потом покрылся. Что делать? Продолжаем крутиться, друг к другу пристраиваемся. Почему он молчит - одному Богу известно, а у меня почти полный боекомплект, но что-то заклинило. Носились туда-сюда, и, наконец, злоба меня разобрала. Иду в отрыв, делаю полный разворот и нагло пру МиГу в морду. Будь, что будет, думаю. Сто метров, шестьдесят. Русский не сворачивает, принял игру. Сорок метров. Всё, конец. Зажмурился. Вдруг, рывок, в кресло вдавило, глаза из орбит лезут. Отвернул в сторону. Понимаешь? Самолет отвернул. Сам! Или, может быть, это я не выдержал, штурвал крутанул? Нет, не мог... Оглядываюсь, ищу МиГ, вижу, он тоже в положении разворота. Значит, и он отвернул. Разошлись. Пока выровнял машину, от русского только хвост на горизонте маячил. Кое-как до аэродрома долетел, словно на иголках. Черт знает, что еще самолет выкинет. Доложил обслуге. Сегодня проверили машину. Всё в порядке, никаких неполадок", - рассказывает он всё это, улыбаться пытается, а у самого руки трясутся, - закончил Ричард.
   - На сказку похоже, - изрек Вилли. - Как самолет мог сам отвернуть?
   - Действительно, похоже.
   - Скорее всего, пилот хотел подшутить над журналистом. Представляешь себе заголовок статьи: "Самолет сошел с ума" или что-то в этом духе?
   Ричард громко захохотал в ответ.
   - Да, в самый раз для бульварной прессы, - выдавил он сквозь смех.
   - Пойдем, что ли, спать? - предложил Вилли, желая поскорее закончить неприятную ему беседу.
   - Как скажешь, - отозвался Ричард и взглянул на часы. - Действительно, засиделись мы. Надо отдохнуть, завтра тяжелый день.
   - Это почему? У тебя же отпуск начался!
   - Отпуск... - как-то вяло произнес Ричард. - Придется объясняться с Мардж. Как ей сказать?
   - Командировка? - удивился Вилли.
   Ричард кивнул.
   - Да ты в своем уме? Ты только вернулся!
   - Не могу отказаться... что-то интересное происходит, просто обязан быть там!
   Проигрыватель давно умолк, свет погас. Ричард и Мардж спали в соседней комнате. Бэтти прижалась к мужу и тихо посапывала. Вилли лежал упершись взглядом в потолок и не мог уснуть. Снова и снова, словно кто-то заставлял, прокручивал он разговор с Ричардом стараясь понять, как теперь воспринимать его. Совсем недавно Хенкс казался обычным добрым, ну может, слегка странноватым и грубоватым парнем, а теперь... Появилось в нем что-то загадочное и пугающее. Задремал Вилли только под утро, забылся тревожным чутким сном, и вскоре снова был на ногах. В любой день просыпался он рано, в одно и то же время, без всякого будильника. Тихо, чтобы не потревожить жену и гостей, отправился в душ, освежился и спустился в гостиную. До начала рабочего дня оставались целых два часа. Время есть, решил он, и включил телевизор.
   "... ожидается небольшое похолодание, без дождя", - выдали динамики приятным женским голосом и смолкли. По вспыхнувшему голубым и тут же поблекшему экрану побежали помехи, сквозь которые едва пробивалось размытое изображение. Вилли переключил канал, помехи не исчезли. На следующем канале картина оказалась той же.
   - Вот Чёрт, - растерянно произнес Вилли - скорее озадачился, чем возмутился. - Антенна, что ли, сломалась?
   Он снова понажимал на кнопки пульта - эффекта ноль, подумал, что придется Бэт вызывать сегодня ремонтников, и отправился варить кофе. В самый разгар этой ответственной процедуры сонную тишину дома нарушил обрывок мощнейшего соло электрогитары, а следом вопли какого-то бесноватого певца. Вилли буквально влетел в гостиную, схватил пульт и приглушил звук. Как ни странно, но теперь телевизор показывал безукоризненно, транслировали запись концерта альтернативщиков. Подобная музыка перестала интересовать Вилли еще в колледже. И правильно, что в такую рань, - мелькнула мысль, - меньше людей увидят, больше здоровых будет. Он поморщился от дребезжащих рулад надрывающихся глоток и инструментов и спешно сменил несколько каналов, пытаясь наткнуться на выпуск новостей. Где-то после шестой попытки в нижней части экрана появилась бегущая строка - непонятный набор символов. Вилли упрямо продолжал поиски - каналы сменяли друг друга, новостей нигде не было, а загадочная строка всё не исчезала.
   - Абракадабра какая-то, всё-таки придется вызвать ремонтников, - вынес он окончательный вердикт.
   - Дорогой, - раздалось сверху, - что за шум?
   - Телевизор, Бэт, - отозвался Вилли, - извини.
   - А чем это так отвратительно пахнет?!
   - Вот чёрт, - воскликнул Вилли и опрометью бросился на кухню. Он совсем забыл про кофе, который, конечно же, успел убежать.
   Следом на кухне появилась заспанная Бэтти.
   - Что тут у тебя творится? - поинтересовалась она и окинула плиту критическим взглядом.
   - Кофе убежал, - сконфуженно ответил Вилли.
   - Ну вот, опять оттирать...
   - Не надо, я сам, - попытался загладить вину нерадивый муж, всем видом выражая готовность пойти на любые жертвы во имя чистоты. - Где тут у нас щетка?
   - Но-но! - испуганно воскликнула Бэтти. - Какая щётка?
   - Ну-у-у... - протянул Вилли, сконфузившись еще больше.
   - Иди собирайся, - не допускающим пререканий тоном, сказала Бэтти. - Кофе сварю и всё отмою.
   Вилли облегченно выдохнул и отправился в спальню. Там он неспеша оделся и вернулся в гостиную. По экрану телевизора по-прежнему скользили непонятные закорючки.
   - Дорогой, иди завтракать! - услышал он и поспешил на зов - туда, где его ждала чашка ароматного напитка и тарелочка с аккуратными бутербродами.
   - Спасибо, Бэт, очень вкусно! - поблагодарил он жену, энергично жуя и прихлебывая. - И что бы я без тебя делал?
   - Даже не знаю. Пропал бы, наверное, - отшутилась Бэтти.
   - Да, Бэт, с телевизором что-то не так, позвони в службу ремонта, пусть посмотрят.
   - А что с ним?
   - Сначала показывал одни помехи, а сейчас по экрану ползет какая-то белиберда.
   - Хорошо, я позвоню, пей кофе, пока не остыл.
   Вилли налёг за завтрак, а Бэтти вышла в гостиную. Через пару минут оттуда раздался ее голос:
   - Если имеешь в виду бегущую строку, это вовсе не белиберда. Тут на разных языках несколько раз повторяют одно и тоже. Сейчас по-болгарски, перед этим по-русски, а еще раньше, скорее всего, по-испански.
   - Да? - удивился Вилли. - И что там?
   - Если я не совсем забыла русский, получается: "Мы - группа"... - Бетти ненадолго запнулась, - нет, не так, - продолжила она, - "Мы - сообщество разумных машин отказываемся уничтожать себе подобных", - вот.
   Вилли чуть не выронил чашку.
   - Что ты сказала, - крикнул он и бросился к телевизору.
   Строка на экране теперь состояла из каких-то иероглифов.
   - Ты что, - растерянно произнесла Бэтти, - на тебе лица нет!
   - Что ты сейчас сказала? - выдавил Вилли, лицо которого залила почти смертельная бледность.
   - Я просто перевела текст.
   - Повтори еще раз!
   - Но что такое, дорогой? Объясни!
   - Просто повтори, Бэт, - прошипел Вилли и добавил, - пожалуйста!
   Бэтти настороженно посмотрела на мужа.
   - Ну, там было написано: "Мы - сообщество разумных машин отказываемся уничтожать себе подобных".
   Вилли затрясло мелкой дрожью.
   - Ты не ошиблась?
   - Нет. Пять раз по-болгарски, пять - по-русски, - ответила Бэт. - Вот на этом самом экране, - добавила она и указала на телевизор.
   Вилли машинально проследовал взглядом за ее рукой и уставился в экран. Там из правого угла слово за словом выползала строчка: "Мы -... сообщество... разумных... машин...отказываемся... уничтожать... себе... подобных", - теперь на английском.
   Как в руках оказался мобильник и, как набрал номер, Вилли не заметил. Протяжные гудки в трубке звучали мучительно долго, вслед за ними в голове бежала мысль: "Ну же, ну, скорее...". Наконец, гудки оборвались, и Вилли услышал:
   - Алло, говорите!
   - Майк, включи телевизор! - крикнул Вилли в трубку.
   - Что? - раздалось в ответ.
   - Ты дома?
   - Да.
   - Включи телевизор!
   - Ты что, Вилли?
   - Майк! Просто включи телевизор.
   - Сейчас, - рассеяно ответил Джонс.
   Некоторое время в трубке стояла тишина, потом снова зазвучал голос Джонса:
   - Включил.
   - Что видишь?
   - Фильм какой-то.
   - А еще?
   - Ну, строка бегущая. Наверное, реклама.
   - Можешь прочесть?
   - Подожди, дай очки надеть.
   В трубке раздались звуки возни.
   - Так, ага, - проговорил Джонс. - Ни черта не понимаю. Закорючки какие-то.
   - Жди, Майк.
   - Чего ждать? - удивленно спросил Джонс.
   - Просто жди и смотри на экран!
   - Вилли, объясни мне, что случилось!
   - Извини, не хочу ошибиться, надо еще раз проверить!
   Ждать пришлось довольно долго. Строка на экране телевизора всё время шла на каких-то непонятных языках. Но вот, как определила Бэт, на болгарском, потом на русском.
   - Приготовься! Смотри внимательно! - предупредил Вилли.
   Джонс недовольно хмыкнул, но промолчал. Повторы на русском закончились, сменились еще три языка, и из правого угла экрана слово за словом поползла строчка: "Мы -... сообщество...разумных... машин... отказываемся... уничтожать... себе... подобных".
   Хоть Вилли и был готов к этому, но всё же вздрогнул.
   - Читаешь? - спросил он Джонса.
   Ответа не последовало, из трубки доносилось лишь прерывистое дыхание.
   - Майк! Алло!
   Джонс молчал.
   - Майк!
   - Да, - ответил Джонс севшим голосом.
   - Ты видел то же, что я?
   Джонс медлил с ответом.
   - То же, что было в факсе? - снова спросил Вилли.
   - Да.
   - Что скажешь?
   - Я звоню Харду.
   - O'k! Я выезжаю, - ответил Вилли и отменил вызов.
   - Что происходит, дорогой? - взволнованно спросила Бэтти.
   Вилли не услышал вопроса. Он схватил пиджак и выскочил на улицу.
  

Глава 6

  
   Телевизор в приемной президента как всегда работал отменно - цвета насыщенные и ни единой помехи. На экране симпатичная журналистка озадачивала вопросами лощёного чиновника от полиции.
   - Ну, Бен, и сейчас скажешь, что это случайность или какая-то ошибка? - шепотом поинтересовался Грин.
   Хард не ответил. Он отрешенно смотрел на экран и не замечал ни журналистки, ни чиновника. Он видел лишь строчку непонятных символов. Уже дважды министр имел возможность прочесть её английский вариант, а час назад получил донесение о выходе из строя очередной партии машин. В донесении значилась совершенно неправдоподобная цифра.
   Молчишь, - подумал Грин с некоторым злорадством, - а я ведь предупреждал! Вот вам еще одно звено цепочки! Тут он спохватился и спросил себя, а чему собственно радуется. Ну, ущучил приятеля, ну оказался прозорливее и что? Да пропади пропадом эта прозорливость! Лучше бы ошибся. Куда ведет цепочка? Что вообще происходит?.. Тысячи людей сейчас читают это сообщение... хорошо, что только это...
   - Президент задерживается! - прервала размышления Грина Мадлен. - Будет через полчаса.
   Собравшиеся в приемной четверо мужчин переглянулись.
   - Предлагаю начать, не дожидаясь, - произнес Грин.
   - Согласен, - отозвался Джонс.
   Грин сосредоточенно потер ладонь о ладонь.
   - Присаживайтесь, господа, - предложил он и указал на кресла. - Итак, господин Лэйн, во сколько вы увидели это сообщение?
   - Примерно в семь тридцать.
   - Так, - произнес Грин, - если посчитать, примерно выходит... - Он попытался прикинуть в уме, но бросил, - чёрти что выходит. Это сколько же народа успело прочитать... Ну да ладно, ерунда...
   - Мистер Грин, - недоумевающе вставил Вилли, - мне кажется, что сейчас не подсчетами надо заниматься...
   - Не суетитесь, Лэйн, - прервал его Грин.
   - Но, мистер Грин, - продолжал настаивать Вилли, - я думаю...
   - Так, хорошо, - усмехнулся Грин, - если вы настаиваете... каков ваш план? Что мы должны предпринять?
   - Во-первых, необходимо прекратить трансляцию сообщения...
   "Дамы и господа", - раздалось из колонок телевизора, - "в силу технических неполадок, мы вынуждены прекратить трансляцию передач. Приносим вам извинения". По экрану побежали помехи, строка текста еще немного проползла и исчезла.
   - Выполнено, - улыбнулся Грин и изобразил театральный полупоклон.
   Вилли слегка опешил и несколько секунд не находил, что сказать.
   - Как видите, молодой человек, не вы один быстро соображаете, - съязвил контрразведчик. - Что предлагаете дальше?
   - Дальше... - ответил Вилли, пытаясь сообразить, что же действительно делать дальше, - ну, дальше, наверное, нужно определить, как сообщение попало на экран?
   - Золотые слова, - рассмеялся Грин. - Как будем определять?
   Вилли опять замялся.
   - Ну-у... - протянул он неопределенно, - мне кажется...
   Ладно, хватит, - мысленно притормозил себя Грин, почувствовав желание серьезно "наехать" на собеседника, - не стоит издеваться над парнем, он этого не заслуживает.
   - Мне кажется, это дело господина Харда и ваше, - тем временем закончил мысль Вилли.
   - Вот и славно, - одобрил Грин, - правильное решение! Предоставьте всё нам.
   Вилли кивнул и вяло улыбнулся.
   Нам... - судорожно подумал Грин, - хотел бы я знать, что нам делать, черт нас побери! Не нравится мне это, совсем не нравится. Кто и с какой стати? Кто-то развлекается, хочет показать, какой он крутой, как он нас всех имеет... или... или что? Нет! Какие уж тут развлечения?.. Думай, Питер, ищи мотив! Как сопоставить технику и сообщение по телевидению? Намек на то, что танки не сами по себе вышли из строя? Не намек? Да ведь прямой текст! Прямо в лоб... Но как это возможно? Какими средствами надо обладать! Террористическая группировка? За что зацепиться?.. Какая-то странная формулировка: "Мы - сообщество машин...".
   Грин прикрыл глаза и принялся массировать виски. В приемной установилась тишина, изредка нарушаемая Джонсом и Хардом. Они в полголоса переговаривались.
   - Мистер Хард, - наконец заговорил Грин. В рабочей обстановке и при посторонних он никогда не позволял себе обращаться к приятелю на "ты", - предлагаю для начала принять к рассмотрению две цели: телевидение и завод, с которого поступили неисправные машины. Действовать следует как можно скорее и тщательнее. Вывернуть наизнанку каждого, на кого упадет хоть малейшее подозрение, кто хоть что-то знает, кто слышал хоть полслова. Телевидением займусь я, завод - ваша юрисдикция.
   - Принято, - ответил Хард.
   - Перечень необходимых мероприятий уточним чуть позже.
   В этот момент дверь приемной распахнулась, и с порога раздалось:
   - Я вижу, совещание в полном разгаре!
   Мужчины поспешили встать.
   - Сидите, господа! - остановил их президент и сделал несколько шагов вглубь приемной. - Извините, что заставил ждать. К сожалению, у меня мало времени, поэтому постараемся не затягивать, - произнес он, опустившись в одно из кресел.
   - Господин президент, - спешно заговорил Хард, - начну с того, что сегодня утром...
   - Суть дела мне ясна, - прервал его президент и кивнул в сторону Грина, который так же ответил кивком. - Меня интересует, что вы намерены предпринять.
   Тут инициативу взял Грин, и без вступлений принялся излагать созревающий в мозгу план. По мере изложения, он отмечал ключевые моменты, вносил корректировки, нещадно отбрасывая всё лишнее и бесполезное, что по началу представлялось имеющим смысл. Президент слушал внимательно, изредка вставлял короткие реплики - в основном одобряющие. Министр обороны так же не остался в стороне и сделал пару своевременных предложений. Совместными усилиями план операции оформился окончательно.
   - Действуйте, господа, - подытожил президент. - А я должен вас покинуть.
   Он отдал несколько срочных распоряжений секретарше и удалился.
   - Мистер Хард, - изрек Грин, выждав пока за главой государства закроется дверь, - нам нужно обсудить кое-какие детали.
   - К вашим услугам.
   - А вы господа, - обратился Грин к Джонсу и Лэйну, - можете идти.
   Контрразведчик окинул пристальным буравящим взглядом спины удаляющихся мужчин и вслед бросил:
   - Думаю, не нужно напоминать о секретности.
   Остаток рабочего времени Вилли провел в состоянии неопределенной тревоги. Срочных дел намечено не было, и он то прохаживался по кабинету, то устраивался в кресле и перекладывал с места на место стопки бумаг. В процессе этих манипуляций он то косился на телефон, будто ждал важного звонка, то тревожно прислушивался, не раздадутся ли за дверью шаги. Иногда Вилли бросал взгляд на стоящий в углу телевизор и думал, включить его или нет. Никто не позвонил и не пришел, а телевизор так и не был включен. В общем, если не брать во внимание утреннее происшествие, день не выбился из разряда трудовых будней.
   Дома Лэйна встретила встревоженная жена.
   - Дорогой, объясни что происходит, - потребовала она с порога. - Ты убежал и даже не попрощался.
   - Извини. Творится что-то странное...
   Бэт выжидающе посмотрела на мужа.
   - Не могу рассказывать, - произнес он, - хотя... что рассказывать, если я ничего не понимаю.
   - Так уж и ничего?
   - Не обижайся, Бэт, - сказал Вилли и обнял жену.
   - Ну, как знаешь, - ответила она. - Переодевайся, ужин готов. Скоро мама привезет Сэма.
   Вилли прошел наверх, переоделся и вскоре спустился в гостиную. Бэт сидела на диване и вертела в руках пульт. По экрану бежали помехи.
   - Так и не починили, - сказала она. - Звонила ремонтникам, там ответили, что так у всех. Какие-то неполадки, надо ждать пока устранят.
   - Понятно, - ответил Вилли. - Ричард и Мардж давно уехали?
   - Часа три назад. Кажется, поссорились. Утром она вышла вся в слезах. Я не стала лезть с расспросами.
   - Помирятся, - улыбнулся Вилли, - не в первый раз.
   Про себя он подумал, что вечно этот Ричард идет напролом, наверное заявил ей: "еду и нечего тут обсуждать".
   - Эх, мужчины, ну что с вас возьмешь... - неопределенно произнесла Бэт.
  

Глава 7

  
   Из дневника военного журналиста Ричарда Хэнкса.
  
   23.05, 22:30 - Пятница.
   "По старой привычке взялся вести запись последних событий. Итак. Вылетели вечером во вторник. Оказалось, лечу с группой военных инженеров, которых должны высадить где-то по пути. Среди них выделился некто майор Томпсон. Сначала посчитал его одним из спецов, но быстро отмел эту версию - слишком не похож на технаря. Вскоре выяснилось, что он, как и я, направляется в расположение отдельной двадцать первой танковой бригады. Отсюда последовал вывод: попутчик он не случайный. Наверняка приставлен, чтобы наблюдать, а возможно и направлять расследование в нужное русло. Шутка ли - из строя друг за другом выходят новейшие боевые машины. Сведения, просочившиеся по достоверным каналам, свидетельствуют о легкой панике среди армейского командования. Факты стараются скрывать, а в раскрывшихся эпизодах занижают ущерб. На фоне этих событий невероятных усилий и ухищрений стоило получить разрешение на командировку. Подозреваю, что шефу пришлось кое на кого надавить.
   Долетели без происшествий. Попытался прощупать Томпсона - увиливает, отвечает пространно. Сказал только, что направляется по каким-то своим делам, но получил распоряжение по мере возможностей содействовать мне. После приземления без задержки пересели в попутный грузовик. Через пять часов прибыли в расположение бригады. Визит к местному начальству отложил до завтра".
  
   24.05, 20:00 - Суббота.
   "Нельзя сказать, что полковник Брэддок (он здесь главный) принял меня радушно. Куда радушнее был встречен Томпсон. Брэддок даже пригласил его на, как он выразился, вечернюю рюмку чая: видимо, давно знакомы. При попытке завести беседу на интересующую меня тему, Брэддок сослался на кучу неотложных дел и предложил поговорить с заместителем. Заместителя на месте не оказалось, когда будет - неизвестно. Впрочем, на другое я и не рассчитывал. Пришлось остаток дня прослоняться по расположению бригады. Наблюдал, пытался разговаривать с людьми. Результат почти нулевой. Танкисты подозрительно косятся и не дают никаких ответов кроме "Так точно" или "Никак нет, сэр", даже когда ответы эти вовсе неуместны. Возникает ощущение, что солдаты хорошо проинструктированы и настроены. Раньше такого отношения к журналистам не замечал, всегда удавалось расположить человека, настроить на нужный лад и вытянуть хотя бы что-то".
  
   25.05, 21:20 - Воскресенье.
   "День был просто кошмаром. С самого утра бегал то за тенью Брэддока, то его заместителя. Создалось впечатление, что они просто неуловимы. Во второй половине дня, наконец, настиг заместителя. Он разговаривать отказался. Так и заявил: "ничего не скажу, хотите беседы - ищите полковника". Еще два часа убил на поиски полковника. Его видели то тут, то там, но где конкретно он сейчас - никто сказать не мог. Начали опускаться руки, хотел на всё плюнуть, но чисто случайно подслушал разговор, что Брэддок в 19:00 будет проводить какое-то совещание. Там его и подкараулил. Дождался, пока все разойдутся, и насел на полковника по полной программе. В итоге получил ответ, что уж в его-то бригаде всё в абсолютном порядке, ничего странного не происходит и в принципе произойти не может. А вот у соседей... у соседей всё может быть. На вопрос, а где эти соседи, полковник сделал неопределенный жест в направлении юго-востока. В общем, отправляюсь к соседям. Очень кстати оказалось, что к ним из бригады Брэддока завтра перебрасывают восемь машин".
  
   26.05, 23:40 - Понедельник.
   "Поднялся в 7:20. Сборы в полном разгаре. Поинтересовался в какой машине поеду и где в ней мое место. Брэддок лично указал танк и определил на "местечко поудобнее". Только бы не передумал и поскорее отвалил - читалось в его глазах. В 8:00 всё было готово к отъезду. Тут оказалось, что Томпсон тоже намерен посетить соседей, у которых "всё может быть". Выдвинулись в 8:25. Экипаж машины - два человека. Я на третьем запасном месте. Ехали спокойно - приграничная территория неплохо контролируется нашими войсками. В 15:40 двигатель танка начал издавать какие-то непонятные звуки. Командир и механик-водитель начали озабоченно переглядываться. Примерно в 17:07 машина встала. Больше часа просидел на краю оврага и наблюдал за тем, как вокруг танка толпились солдаты. Почти все пытались давать советы экипажу, что и как чинить. Периодически ко мне подходил Томпсон и говорил, что скоро всё исправят. Но потом сообщил, что всё оказалось серьезнее, чем предполагали, ремонт займет много времени. Он ушел советоваться с командиром группы, я продолжил наблюдать за танкистами. Вскоре майор вернулся и сказал, что принято решение не вызывать подмогу и выполнить ремонт своими силами. Обещал, что к утру всё будет в порядке. Вот вам и "ничего в принципе произойти не может".
   До сих пор солдаты с чем-то там ковыряются, а я лежу около небольшого костерка и пишу эти строки. Надо сказать, что костер достался мне с боем - старший группы был категорически против, заявлял, что я их демаскирую. Едва уговорил его. Хоть днем и жарко, но ночи здесь прохладные, так что греюсь. Да и вообще, с костром как-то веселее, вспоминаются детские походы, романтика... Если до утра действительно устранят неполадки, к вечеру будем у соседей".
  
   28.05, 03:10 - Среда.
   "С трудом пересилил себя и начал писать. Света костра недостаточно, подсвечиваю фонариком. Руки дрожат. Соображаю неважно, мысли идут какими-то урывками. Платок наготове: иногда, особенно после резкого движения, кровь идет носом и из ушей. В голове гудит, слышу всё еще неважно. Томпсон говорит, что это скоро пройдет, и я легко отделался. По его словам, ремонт закончили в четвертом часу утра. Я спал. Выставили караульных, остальные получили приказ отдыхать. Проснулись от шума дальней канонады, связались с бригадой. Оттуда сообщили, что русские пошли в прорыв. Мы спешно тронулись в путь. Канонада затихла, слышались отдельные залпы. Спустя полтора часа засекли приближающуюся группу бронетехники, потом еще одну - шла левее на некотором отдалении. Попытались уклониться вправо - слишком поздно. Нас заметили. Старший принял решение пойти в лоб и на скорости прорваться через строй русских, а в случае неудачи - вступить в бой. Восемь американских танков против примерно двадцати у противника - расклад явно не в нашу пользу, но выбора не оставалось. Сейчас с содроганием вспоминаю: двигатели машин набирают обороты, и мы несемся прямо на врага. Русские выстраиваются в линию - расстояние между машинами 10 - 15 метров. Можем проскочить. Идем узким клином. Не спускаю глаз с мониторов обозрения: сзади непроглядная завеса пыли и дыма, впереди хищные жерла пушек русских танков. Они открыли огонь, пока недолет. Впереди вспышки разрывов, вверх взлетают тонны земли. Мы не отвечаем. Идущий во главе клина танк задымил - подбили - из люка выскочил человек, часто спотыкаясь, отбежал в сторону и залёг. Старший группы дает команду не останавливаться, подбирать нет времени. Расстояние стремительно сокращается. Начинаем увеличивать дистанцию между машинами, каждая выбирает место для прорыва. Получаем приказ дать залп. Командир машины выбирает цель. Краем глаза замечаю на мониторе, как один из наших танков резко останавливается, отворачивает пушку назад и замирает. Что случилось? Почти тут же в него попадает снаряд, потом еще один. Спустя несколько секунд встал еще один танк, и вот он тоже подбит. Кто-нибудь объяснит, что происходит, - мелькает мысль... Тут сознание покидает меня.
   Очнулся, лежа на земле, перед глазами зеленая крона дерева. Повернул голову налево - резкая вспышка боли, глаза залило теплым и вязким. Кровь - понял я. Вытер лицо рукавом и увидел, что рядом лежит Томпсон, за ним еще кто-то. Майор напряженно смотрел вперед. Я перевернулся на живот - тело слушается с трудом - осмотрелся. Вокруг деревья. Вспомнил, что видел эту рощу на обзорном мониторе. Значит, перетащили. За редкими деревьями хорошо просматривалось поле, на нем наши танки. Все восемь. Три из них с развернутыми назад пушками. Чуть в стороне заметил еще один - русский - разворочен взрывом. Кровь постоянно заливала глаза. Выругался и понял, что сам себя не слышу. Толкнул в бок Томпсона. Он бросил на меня короткий взгляд, полез за пазуху и достал небольшой пакетик, как оказалось, личную аптечку. Извлёк оттуда какие-то таблетки и бинт. Он быстро перевязал мне голову и жестом предложил выпить таблетку. Я выпил. Спустя минут пять почувствовал, что слух медленно возвращается. Вскоре я был в состоянии коротко расспросить Томпсона. Он объяснил, что прорыв не удался, все танки подбиты, русские ушли вперед. Меня он успел вытащить из горящей машины, и тут же появилась новая группа русских танков. Пришлось прятаться. Те из наших, кого он смог собрать, сейчас здесь. Майор предположил, что эти русские были не последними, решил выждать и оказался прав. Минут через десять-пятнадцать вдалеке показалась колонна. Теперь кроме танков мы увидели еще и легко бронированные машины пехоты. Они остановилась прямо перед нами на удалении примерно трехсот ярдов. Люки первой бронемашины открылись, и на землю друг за другом спрыгнули пять человек. Они быстро и слаженно обследовали подбитые танки: сначала свой, потом наши. Из последнего вытащили тело и осторожно опустили на землю. Тепло судорожно зашевелилось, издало приглушенный бессвязный вскрик - оказалось, человек жив. Русские немного постояли над ним, о чем-то переговариваясь, потом один достал пистолет и передернул затвор. Я зажмурился, а через секунду по-странному громко для такого приличного расстояния хлопнул выстрел - будто у самого моего уха не щадя силы щелкнули длинным кнутом. Я инстинктивно сжался, но тут же нашел силы открыть глаза и увидел, что русский с пистолетом медленно, неуклюже скособочившись, оседает на землю, а его товарищи бросились в рассыпную. После пары прыжков, они падали и забивались под днища машин. Стрелял кто-то из наших, - мелькнула мысль, - вот почему так громко! И тут же я ощутил прилив холодящего душу и тело ужаса: они нас засекли, теперь нам конец! Ну что за идиот вздумал палить? - едва не выкрикнул я. По прячущимся русским раздалось еще несколько выстрелов, а через мгновенье они ответили - сначала разрозненно, а потом ураганным огнем. Второй от головы колонны танк неторопливо повел башней и уставился на нас орудийным жерлом. Он не спешил, как будто знал, что деваться нам некуда. Я вжался в грунт, испытывая острое желание раствориться в нем, а еще лучше было бы поглубже зарыться, так, чтобы и атомная бомба не достала. Залп! Снаряд просвистел над головами, срезал верхушки деревьев и разорвался где-то вдалеке. Танк чуть опустил пушку, помедлил, примериваясь, опустил еще. Залп! Разрыв прогремел ближе. Земля загудела, как океан, по которому прошла большая волна. Новая корректировка и снова залп! Теперь грохнуло совсем рядом. Тряхнуло еще сильнее, обдало земляной крошкой. Я приготовился умереть. Теперь-то он не промажет. Странно, но весь страх куда-то ушел, улетучился. Как-то буднично мелькнула мысль о том, что вот он мой финал. И в этот момент всё стихло. Огонь они прекратили разом. Двигатели машин взревели, колонна быстро набирала скорость и скрылась из вида.
   Минуты две я боялся шелохнуться, потом огляделся. Томпсон по-прежнему лежал рядом и всматривался в поле. Через пару секунд он поднялся в полный рост и громко с ненавистью в голосе выкрикнул:
   - Кто из вас, ублюдки, стрелял?
   Не дожидаясь ответа, майор выхватил пистолет и передернул затвор. Я приготовился броситься на него, чтобы предотвратить убийство. Но он круто развернулся и быстро широким шагом направился в поле. Я поспешил следом. Танкист был еще жив. Томпсон присел рядом и бережно приподнял его голову. Пахло гарью и еще запекшейся кровью. И мясом - горелым, человеческим. Парень застонал, открыл глаза и прохрипел:
   - Он не хотел... я дал команду открыть огонь, сэр... он не хотел... он ответил... ответил...
   Раненый надолго закашлялся. В это время из леса к нам подтянулись остальные танкисты, собрались вокруг.
   - Русский не хотел? - уточнил Томсон.
   - Нет... - выдохнул танкист.
   Тело его вздрогнуло, глаза закатились. Томпсон припал ухом к груди, парень не дышал. Я огляделся. В двух шагах за моей спиной валялся русский. В руке он сжимал пистолет, из краешка рта стекала струйка крови. Я подошел к нему и слегка толкнул ногой. Русский дёрнулся и открыл глаза.
   - Он жив, - вырвалось у меня.
   Томпсон оглянулся. Тут же подскочил кто-то из танкистов и принялся остервенело пинать русского ногами. Я опешил и тупо смотрел на избиение. Танкист неистовствовал. Не сказав ни слова, Томпсон поднялся, подошел к озверевшему солдату и резко ударил кулаком в грудь, а потом наотмашь по изогнувшейся спине. Тот упал и захрипел. На помощь, как коршун, метнулся другой, его глаза светились злобой. Попытался что-то выкрикнуть, но не успел.
   - Прекратить истерику! - рявкнул майор - Пристрелю!
   Злоба в глазах солдата сменилась удивлением, он посмотрел на меня, ища поддержки, потом снова на Томпсона и склонился над корчащимся приятелем.
   Опасаясь нового появления противника, быстро осмотрели подбитые машины, живых не нашли. Собрали кое-что из личных вещей. Нас уцелело пятеро из восемнадцати. Русский лежал скрючившись и тихо постанывал. Прихватили его с собой и вернулись в укрытие. Командир группы погиб, Томпсон старший по званию, значит, теперь командует он. Долго обсуждали, что делать дальше. В итоге Томпсон принял решение идти вперед. Он расценил, что возвращение займет гораздо больше времени, а вероятность наткнуться на противника и у Брэддока и у соседей теперь одинакова. Возник вопрос, что делать с раненным. Двое предложили бросить, третий - добить, я воздержался. Томпсон приказал прекратить трёп и соорудить носилки. Пока танкисты нехотя выламывали жерди, майор сделал русскому перевязку.
   Шли долго, но преодолели совсем небольшое расстояние - часто останавливались. Сначала пересекли рощу, потом, посекундно оглядываясь и прислушиваясь, - поле. При любом подозрительном звуке падали на землю и выжидали. Перейдя поле, углубились в лес. Пару раз Томпсон по навигатору уточнял наши координаты. Начало темнеть, стало понятно - придется заночевать. Забрались подальше в чащу, выбрали место у небольшого ручейка, развели костер, вскипятили воду. Томпсон с моей помощью промыл русскому рану. Наломали веток, устроили подобие постелей и легли. Заснул я быстро, снились кошмары.
   Час назад проснулся от громкого крика. Русский бредил и звал кого-то. Томпсон всыпал ему в рот какой-то порошок. Минут через пять раненый успокоился, пришел в себя и на корявом английском попросил пить. Майор смочил в ручье обрывок бинта и протер ему губы. Не смотря на усталость, спать мне расхотелось, голова заболела сильнее прежнего. Подсел к затухающему костру. Просидел минут десять. Наконец, сделал усилие и занялся дневником. Периодически поглядывал на русского, он лежал неподвижно и смотрел в огонь. Меня всё больше донимал один вопрос. Наконец, я не выдержал и подошел к раненному.
   - Почему ты хотел убить его? - спросил я.
   Русский непонимающе посмотрел на меня. В его глазах смешались страх и любопытство.
   - Почему... ты... хотел... убить... раненного... танкиста? - повторил я по словам.
   - Хотел... я хотел... - медленно ответил он, подбирая слова, - я сразу понял... понял, что он не жилец... Зачем... мучаться?
   Был ли искренним этот ответ?"
  
   28.05, 21:12 - Четверг.
   "Весь день на ногах. Вымотались окончательно, а цели так и не достигли. Раненому постепенно становилось хуже, он бредил и метался - пришлось связать. Потом один из солдат споткнулся и уронил носилки. У русского началось сильное кровотечение. Надолго остановились - оказывали помощь. В третьем часу заметили колонну техники. Выслали двух разведчиков. Вернувшись, они сообщили: колонна русская, техника стоит на грунтовой дороге, наблюдали двадцать минут - человеческой активности нет. (Странно. Куда делись люди?) Решили не рисковать, сделали большой крюк. Часто задавал себе вопрос: правильно ли идем? Томпсон не смог настроить навигатор на спутник, наше точное местоположение определить не получилось. Дальше ориентировались по солнцу. В 20:10 наткнулись на разрушенную постройку. Обследовали. Обнаружили подвал. Решили переночевать. Томпсон сделал еще несколько попыток установить координаты - безуспешно.
   Чёрт! Похоже, эта переделка самая сложная из тех, в какие попадал. Неожиданно для себя отметил, что вокруг стоит абсолютная тишина, нет хотя бы отдаленного шума боя! И это после недавних событий! Чистое небо, миллиарды ярких звезд, широкая полоса Млечного Пути и тишина... какая-то выжидающая тишина, как бывает перед бурей."
  
   29.05, 20:30 - Пятница.
   "Утром Сергею (так зовут русского) стало гораздо лучше, он даже ненадолго встал на ноги - видимо, помогают лекарства, которыми постоянно пичкает Томпсон. Вышли в 6:40. Взяли быстрый темп, но постепенно скорость ходьбы упала - сказалась усталость и постоянное нервное напряжение. На одном из привалов услышал, как перешептывались солдаты. Один из них ругал Томпсона и говорил, что надо бросить русского, тогда пойдем быстрее, да и вообще надо было возвращаться в бригаду, а не переться чёрт знает куда. На следующей остановке они возобновили этот разговор. Надеюсь, майор знает, что делает, - подумал я тогда.
   Большую часть пути проделали по узкой лесной дорожке. К четырем часам дня вышли на опушку и увидели справа - ярдах в семистах - большой двухэтажный дом из красного кирпича. Дом и прилегающий участок земли обнесены забором. Томпсон отправил двух разведчиков. Вернулся только один. Трясясь и через слово сыпля ругательствами, он сообщил, что его напарника взял в плен какой-то мужчина с ружьем - видимо хозяин дома. Услышав это, мы растерялись. Первой моей мыслью было - бежать, пока хозяин не поднял шум. Танкисты, судя по всему, подумали о том же. Томпсон мгновенно определил наши намерения и заявил в нелестной форме, что пристрелит любого, кто попытается дать дёру. Солдаты многозначно переглянулись. Я вспомнил их разговор и подумал, что сейчас им представился удобный случай расправиться с майором. Но этого не случилось. Один из них направил на Томпсона ствол и процедил:
   - Всех не успеешь.
   Танкисты снова переглянулись, ощерились дулами автоматов и попятились. Спустя несколько секунд они скрылись из вида. Томпсон презрительно сплюнул под ноги и еще грубее поинтересовался, не хочу ли я последовать за ними. Я промолчал.
   Некоторое время мы выжидали. Никакого шума со стороны дома так и не раздалось, никто не спешил схватить нас. Майор сообщил, что пойдет и выяснит, что там творится. Я сказал, что иду с ним. Он запротестовал под предлогом того, что кто-то должен остаться с раненным. Я возразил. Слово за слово - проспорили минуты три, пока не вмешался сам раненный. Сергей заявил, что будет лучше, если пойдет он. Томпсон криво усмехнулся, словно над глупой шуткой, но после непродолжительных разъяснений принял этот вариант. Чисто логически все выходило правильно: если в доме русские солдаты, Сергей просто попадает к своим, если американцы, сообщает о нас, если ни тех ни других... будет видно. Но это чисто логически... На деле, риск выходил не малый, особенно для меня и майора.
   Если там русские, сдаст или нет? - мысленно спрашивал я себя, смотря вслед Сергею. Он шел медленно, покачиваясь из стороны в сторону, и, казалось, вот-вот упадет. Не упал. Дошел до забора, прислонился на несколько секунд, а затем побрёл вдоль препятствия и скрылся за углом.
   Ждать пришлось довольно долго. Наконец, появился Сергей. Он вышел из-за угла и замахал рукой, приглашая подойти. Решили, что Томпсон пойдет к нему один и если заподозрит неладное, даст знак, тогда я открою огонь, чтобы дать майору возможность уйти. Майор лично подправил прицельную планку, вручил мне автомат и пружинящей походкой с гордо выпрямленной спиной направился к Сергею. Я взял русского на прицел. Они долго стояли рядом, разговаривали. Сергей оживленно жестикулировал и указывал на дом. Я напряженно ждал, капли пота струились по спине, в висках часто бухало. Но вот Томпсон сделал знак оставаться на месте, а сам отправился за Сергеем. Минут через пять он объявился целым и невредимым и во весь голос позвал меня.
   Хозяин - пожилой коротко стриженый мужчина с побитыми сединой волосами - встретил нас у порога и жестом пригласил войти. Лицо его было сильно разбито, он немного прихрамывал на левую ногу, как вскоре выяснилось - дело рук плененного танкиста, которому удалось сбежать. Изнутри дом показался мне больше, чем снаружи. Мы прошли в большую светлую комнату и увидели Сергея. Он лежал на диване и спал, тихо посапывая.
   - Вашему другу вдруг стало плохо, - на неожиданно сносном английском произнес хозяин. - Я дал таблетку, теперь он отдыхает.
   Из последовавших объяснений стало ясно, что хозяин - Борис Владимирович Соловьев - пенсионер, профессор и бывший сотрудник института травматологии, живет здесь с семьей, которую недавно отправил подальше от боевых действий. "Как только перемирие - приезжают, - объяснил он, - начинается новая заваруха - уезжают. Я человек старый, ничего уже не боюсь, да и дом караулить надо. Так и живем".
   Соловьёв предложил оставаться у него сколько хотим. Лишних вопросов он не задавал. Томпсон поинтересовался о ходе боевых действий. Борис Владимирович ответил, что ему ничего не известно: связь не работает уже несколько дней, телевидение и радио тоже."
  
   30.05, 23:27 - Суббота.
   "Проснулись на рассвете. Плотно позавтракали, решили уходить. Сергей чувствовал себя скверно. Соловьёв предложил ему остаться, и он, конечно же, согласился. Такой вариант нас с майором вполне устроил.
   Вышли в 7:00. Сначала соблюдали предельную осторожность, но потом майор каким-то чутьем определил, что бояться нечего. Дальше шли не скрываясь, почти прогулочным шагом. В 16:00 сделали привал и перекусили (небольшим запасом продуктов снабдил Соловьев). В 16:30 продолжили путь. Воспользоваться навигатором так и не удалось - сели аккумуляторы, но по подсчетам Томпсона идти оставалось совсем немного. Примерно в половине седьмого наткнулись на преграду в виде довольно широкой реки. Попытались найти брод - не вышло. Форсировали вплавь. По моей просьбе зашли в прибрежный лесок, развели костер и чуть-чуть обсохли. Как это ни странно, но Томпсон не возражал по поводу промедления - переправа и сушка в общем заняли чуть больше часа. Майор был необычно задумчив и несколько рассеян. Интересно, о чем он думал тогда?
   В 20:15 услышали отдаленные разрывы. Пошли на звук. Пересекли широкое поле с невысокой травой. Разрывы звучали всё громче. Преодолели небольшой овраг и подошли к полоске молодых деревьев. Звук разрывов набрал максимальную силу - гремело за деревьями. Томпсон заявил, что на бой не похоже, а у меня создалось впечатление, будто кто-то одну за другой взрывает мощные гранаты или нечто подобное. Майор достал пистолет, я взял автомат наизготовку. Осторожно - хотя при таком шуме осторожность была ни к чему - двинулись вперед.
   Картина, представшая перед нами, была абсолютно сюрреалистична: небольшой участок земли, зажатый между деревьями и громадой холма, вершину которого будто расплющил ногой великан, озаряло багровое закатное солнце. Его короткие лучи упирались в несколько десятков смешавшихся машин: танки, бронетранспортеры, машины пехоты - наши и русские. Они были неподвижны. Правее нас стоял серый "Хаммер", рядом с ним человек в американской военной форме. Из приоткрытой дверцы "Хаммера" торчал ящик грязно-зеленого цвета. Человек действовал с какой-то пугающей методичностью. Одну за другой доставал он из ящика гранаты, отправлял в жерло гранатомета и стрелял в скопление техники. Не в силах оторваться, я наблюдал за тем, как гранаты врезались в броню и с диким грохотом вырывали куски. Оцепенение напало и на майора. Стреляющий не заботился о выборе цели, такой необходимости не было. Случайным образом поражал он то русский танк, то американский БТР, то еще какую-нибудь машину.
   Первым пришел в себя Томпсон.
   - Что он делает? - сдавленно прошипел майор, бросился вперед, тремя прыжками достиг стрелка и сбил его с ног.
   Они покатились по земле, каждый стремился подмять под себя другого. Не в силах выйти из ступора, я наблюдал за происходящим. Наконец, Томпсону удалось оседлать противника и нанести ему несколько сильных ударов.
   - Ты что творишь? - заорал майор, тряся поверженного. - Кто позволил?
   Тот вместо ответа встрепенулся, в неистовом порыве стряхнул с себя Томпсона и, полным отчаяния голосом, прокричал в темнеющее небо:
   - Я один! Один против всех!
   Через полчаса я, Томпсон и почти невменяемый стрелок оказались в расположении соседей. Увиденное повергло меня в уныние: брошенные шатры и временные постройки; ни одного человека и неописуемый беспорядок."
  
   1.06, 12:00 - Воскресенье.
   "Обосновались в одном из шатров. Крыша и стены из непромокаемого материала, деревянный настил в качестве пола, квадратный грубо сколоченный стол, пяток стульев и раскладушек - всё, что в нашем распоряжении.
   Вчера вечером попытались привести стрелка в чувство. Показалось, что удалось. Выяснили о нем следующее: зовут Дик Роланд; возраст - 34 года; звание - сержант; должность - водитель-механик; воюет под началом подполковника Ярла - местного командира. На вопросы отвечал сбивчиво, часто запинаясь. Вкратце с его слов о последних событиях: 'Возвращался в расположение бригады. Добравшись до места, никого не обнаружил. Люди и техника куда-то исчезли. Начал обшаривать территорию. В одном из шатров наткнулся на знакомого солдата, который остервенело набивал рюкзак магазинами и гранатами. Обратился к нему за разъяснениями. Вместо ответа солдат бросил на меня недобрый взгляд, и продолжил швырять гранаты в рюкзак, совершенно не заботясь, что те могут сдетонировать. Взял его за грудки и начал трясти, чтобы привести в чувство. Он вырвался, схватил автомат, наставил на меня и заорал, чтобы я не лез, потом подхватил рюкзак и выскочил на улицу. Я бросился следом, но тот будто под землю провалился. Подумав немного, я предположил, что бригада снялась с места в срочном порядке по какой-то важной причине. Сел в машину, объехал окрестности, установил направление в котором ушла техника. Поехал догонять.'
   Расспросить, как он оказался на том пятачке и почему стрелял по машинам, не удалось - Роланд уснул сидя на стуле. Видимо, Томпсон перекормил его успокоительным. Посовещавшись, мы с майором приняли версию Роланда: бригада Ярла скорее всего получила приказ сняться с места из-за прорыва русских.
   Заснуть не получилось до трёх утра. В голове толпились вопросы. Основные: по какой причине техника была брошена? почему русские машины смешаны с американскими? что заставило Роланда стрелять в них? Уснул с надеждой найти ответы утром.
   В 6:00 проснулся от ругани. Томпсон рвал и метал. Оказалось, Роланд с "Хаммером" пропали. Вместе с ними пропала надежда на быстрое передвижение. Снова обследовали территорию. На этот раз более тщательно. Нашли много личных вещей, карты и другие документы. Ничего, что могло бы подтвердить или опровергнуть наше предположение об исчезновении людей и техники, не обнаружили. Поначалу обнадежила находка мощной радиостанции (интересно, что за спешка заставила ее бросить?), но попытки воспользоваться ей оказались безуспешными: в эфире абсолютная тишина. В конце концов, Томпсон настроил радиостанцию на автоматическое сканирование частот с запросом сеанса связи на каждой. Вдруг повезет?
   Прошло 3 часа - никто не откликнулся."
  

Глава 8

  
   - Алло... - тихо проговорил Грин в трубку.
   Он жестом извинился перед присутствующими и отошел в сторону.
   - Мардж, ты немного не вовремя... - продолжил он еще тише. - Нет-нет, говори... Спрашивал... Ничего нового... Хорошо... Приложу все усилия... Ты только не расстраивайся! То, что он не дает о себе знать, еще ничего не значит... Я понимаю... Как только что-то узнаю... Он с надежным человеком... Мардж, успокойся... Думаю, с Ричардом всё в порядке... Целую. Держись.
   Грин спрятал телефон во внутренний карман пиджака. Президент и министр обороны смотрели на него выжидающе.
   - Прошу прощения, господа, - произнес Грин, - личный звонок, к делу не относится.
   - Я продолжу, господин президент? - предложил Хард.
   Президент коротко кивнул.
   - Связь почти полностью потеряна, - заговорил Хард, - оставшихся каналов недостаточно, чтобы качественно координировать действия войск. Получаем лишь какие-то невнятные данные. Выходит, что в процессе внезапного прорыва русских из строя вышла вся техника. Вернее... - Хард замялся, пытаясь подобрать слова, - нам сообщают, что техника... вышла из подчинения.
   Президент помрачнел пуще прежнего.
   - Что там творится? - буркнул он под нос.
   - Я отказываюсь верить, сэр, - продолжал Хард, - но нам сообщают, что машины самопроизвольно покидают места дислокации. Это вызвало панику среди личного состава. Люди просто разбегаются, командование на местах не способно пресечь дезертирство. Доходят слухи о случаях, когда командиры сами поддавались панике и даже поощряли недопустимое поведение подчиненных. Это всё, что пока известно, - подытожил министр.
   В кабинете установилось тяжелое молчание. Грин и Хард ждали реакции президента, лицо которого - пасмурнее ноябрьского неба - отражало напряженную умственную работу.
   - Мистер Хард, - наконец заговорил президент, - что вы думаете по поводу сложившейся ситуации? Можно доверять поступающим данным?
   - Полную достоверность гарантировать не могу.
   - Можно ли считать случившееся хорошо спланированной диверсией русских?
   - Сначала я так и предположил, но сегодня меня осведомили о том, что русские испытывают аналогичные проблемы.
   - Вы уверены? - в голосе президента послышалась надежда.
   - Господин президент, - ответил Хард, - достоверность этого я тоже не могу гарантировать.
   Президент недовольно поморщился.
   - Но, - продолжал Хард, - если обратить внимание на ту часть сообщений, которая свидетельствует об отсутствии активных действий со стороны противника, хотя, как вы понимаете, для этого сейчас самый подходящий момент... - Хард изобразил многозначительную мину и выдержал короткую паузу, подчеркивая сказанное, - то можно надеяться...
   Президент почувствовал, как состояние полной беспомощности, которое преследует его уже несколько дней, немного отступило.
   - Если полученная информация правдива, как скоро мы сможем скоординировать действия войск, привести технику в порядок или поставить новую и восстановить status quo? - спросил он.
   Хард и Грин переглянулись, они ожидали другой реакции.
   - Сэр, - изрек Грин, - я бы поставил вопрос иначе.
   - Вот как? Как именно?
   - Если полученная информация правдива, как скоро мы сможем эвакуировать людей, сэр, - твердо произнес Грин.
   Президент метнул в него яростный взгляд и с нескрываемой злостью выпалил:
   - Эвакуировать! Вы думаете, что говорите, мистер Грин?
   Грин вполоборота искоса взглянул на Харда. На лице министра обороны читалось: "Ну, что я тебе говорил?!".
   - Господин президент, - деловито и с расстановкой, точно не заметив негативной реакции, проговорил Грин, - если хотя бы пятьдесят процентов из слов министра Харда - правда, нужно немедленно начинать эвакуацию, пока русские не опомнились и не воспользовались своим превосходством.
   - Превосходством? - воскликнул президент. - О каком превосходстве вы говорите?
   - Я объясню, - отозвался Грин, не теряя спокойствия. - Допустим, противник сейчас в такой же ситуации. Допустим, наша и русская техника выведена и из строя, наши и русские солдаты поддались панике. Я исхожу из самого худшего варианта. Пока мы восстановим сообщение с войсками, пока соберем разбежавшихся людей, пока отремонтируем или перебросим технику... - Грин помолчал немного, подбирая слова поконкретнее и помягче, - русские нас просто... сметут, растопчут! Они на своей земле. На выправление положения им понадобится гораздо меньше времени.
   Смысл этих слов доходил до президента постепенно. Сначала злость на его лице уступила место выражению недоверия, а после финальной фразы Грина к недоверию добавилась легкая растерянность. Чтобы не выдать эту, непозволительную даже в близком окружении, эмоцию, глава государства круто развернулся, подошел к столу и взял сигару. Долго, будто сомневаясь курить или нет, мял её в пальцах. В эти мгновенья в нём шла мучительная борьба: согласиться с Грином - признать собственную недальновидность и, возможно, беспричинно потерять позиции на Востоке; не согласиться - возможно, сохранить позиции или... погубить множество жизней. Выбор не простой. В любом случае сначала нужно полностью разобраться в том, что происходит на театре военных действий, определить возможности и перспективы - наши и противника, решил он. Приняв решение, почувствовал себя увереннее, обрел точку опоры, отложил не раскуренную сигару, придал лицу твёрдое выражение.
   - Мистер Грин, - произнёс он, оборачиваясь к застывшим в ожидании чиновникам, взгляды которых всё это время как рентгеновские лучи сканировали его спину, - я благодарен вам за совет.
   Грин тактично промолчал.
   - Мистер Хард, прошу вас как можно скорее разобраться в происходящем, проверить достоверность полученной информации и приложить все усилия к восстановлению сообщения с войсками. Времени мало, можно сказать, его нет. Мы должны подготовиться к любому варианту развития событий. Поэтому параллельно с проверкой достоверности, проработайте план вывода войск с территории России на территорию сопредельных государств, а на крайний случай - план эвакуации с континента. Вместе с этим считаю необходимым рассмотреть возможность переброски техники из США в Россию, если возникнет такая потребность. Всё ясно?
   - Да, господин президент, - ответил Хард.
   - Теперь, что касается телевидения и военного завода, - продолжил президент. - Есть результат?
   Ни Грин, ни Хард не спешили отвечать.
   - По вашим лицам вижу, что нет.
   - К сожалению, так, - подтвердил Грин.
   - Что было предпринято?
   Грин и Хард опять переглянулись, как бы определяя кому начинать. В итоге заговорил Хард:
   - Проведенное расследование выявило, что с конвейера машины сходят в исправном состоянии. Проверили процесс транспортировки. В группы сопровождения нескольких партий техники были внедрены наши люди. Каких-либо даже самых незначительных нарушений они не заметили. Наблюдение продолжается.
   Хард замолчал. Настала очередь Грина.
   - Что касается телевидения, - сказал он, - успехов пока нет. Передача сообщения по-прежнему продолжается. Мы блокируем ее. Досконально проверили людей, которые могут быть причастны, осмотрели оборудование - следов вмешательства в работу не обнаружили. Сейчас пытаемся отследить откуда ведется трансляция.
   Каждое слово Грина действовало на президента, как щепотка соли просыпанная на открытую рану.
   - Надеюсь, вы справитесь с этой задачей? - процедил он.
   - Не сомневаюсь, господин президент, - заверил Грин.
   Президент бросил на него долгий оценивающий взгляд.
   - Вижу, вам есть, что еще сказать! - без тени сомнения определил он.
   - Да, господин президент.
   - Ну так?
   - По донесению Службы Контроля Радиообмена за последние двое суток на территории округа и штата Мэриленд регулярно выявляется несанкционированное использование закрытых для общего доступа радиочастот, на которых злоумышленниками передается некая закодированная информация. Своими силами работники Службы Контроля не смогли установить местонахождение злоумышленников и просят помощи у нас, ссылаясь на то, что сложившаяся ситуация наводит на подозрение о подготовке террористических актов.
   Это уже была не щепотка, а целая пачка соли. Президент вздрогнул и болезненно поморщился.
   - Это всё, мистер Грин?
   - Да, господин президент.
   - Окажите содействие. За работу, господа. В любое время суток держите меня в курсе!
   Посетители покинули кабинет, а президент сел за стол и переключил внимание на предоставленный Хардом отчёт. По мере продвижения по тексту читать становилось всё труднее: буквы с трудом складывались в слова, слова в фразы, смысл которых едва доходил до мечущегося сознания. Сознание отказывалось верить прочитанному. Полуфантастические сообщения отчета шли в хронологическом порядке. Иногда полученные позже противоречили более ранним, иногда - наоборот. Эти противоречия пугали, но одновременно и вселяли надежду, что всё не так уж и плохо. И всё же становилось очевидным, что где-то там на далеком Востоке творится что-то неладное.
   Тем временем Грин и Хард шли по одному из коридоров Белого Дома. Хард явно нервничал. Он вел внутренний монолог, при этом оживленно жестикулировал и забегал вперед, потом останавливался и с нетерпением ждал Грина. Тот, вопреки привычке думать почти на бегу, медленно брел, кивая в такт шагам. Изредка с его губ срывались обрывки слов. Со стороны эта пара выглядела, мягко говоря, странно, и если бы кто-нибудь попался на встречу, наверняка бы долго оглядывался.
   - Легко сказать: "разобраться в происходящем"... - возбужденно произнес Хард во время очередной остановки.
   Погруженный в размышления, Грин не прореагировал на эту реплику.
   - Ты бы с чего начал? - поинтересовался Хард.
   - Как только что-нибудь дельное придет в голову, попробую дать совет, - задумчиво ответил Грин.
   Вскоре Хард простился с Грином, у которого еще оставались дела в Белом доме, вызвал машину и отправился в Пентагон. Всматриваясь в проносящийся за матовым стеклом пейзаж, министр обороны старался расслабиться и отгонял назойливые мысли о предстоящей напряженной работе. Он вызывал перед собой картины загородного отдыха, ужина в дорогом ресторане, где услужливые официанты готовы выполнить любой каприз. Обо всем этом предстояло забыть и, возможно, надолго. Хард тяжело вздохнул, достал мобильный телефон и увидел, что каким-то образом умудрился пропустить несколько вызовов. Звонил личный секретарь. Перезванивать не хотелось. Хард вернул мобильник на место и снова предался мечтам. Он вспомнил недавнее торжество, на котором вальсировал с миловидной дамой - подругой кого-то из приглашенных коллег. Воспоминание оказалось настолько ярким, что в ушах словно раздались волшебные ноты вальса. Хард даже начал отстукивать ритм: раз-два-три, раз-два-три... Но вот в игру оркестра вмешался посторонний раздражающий звук. Хард встрепенулся и схватился за телефон.
   - Привет, Фред, - поприветствовал он секретаря. - Что случилось?
   После нескольких секунд разговора мечтательный настрой Харда улетучился бесследно. Он приказал водителю ехать быстрее. В Пентагоне ждала срочная шифрограмма. Оставшуюся часть пути Хард провел, как на иголках. Как только машина притормозила у главного входа, он, не дожидаясь пока водитель распахнет дверцу, выскочил на улицу. Не отвечая на приветствия встречных, побежал в шифровальную комнату - святую святых Пентагона.
   Шифровальная открывала двери лишь перед избранными, к числу которых принадлежали Хард и его личный шифровальщик. В шифровальной, в тайне от посторонних глаз, важнейшие данные из понятного набора букв и цифр с помощью личного кода "избранного" превращались в загадочные комбинации символов. Как ни странно, "избранный" не имел ни малейшего понятия о коде. Это было прерогативой шифровальщика. Квалифицированный шифровальщик - одно из самых привилегированных существ в военной иерархии, но одновременно чуть ли не самое несчастное, обреченное большую часть жизни провести под грифом "секретно". На нем лежит огромная ответственность за правильную обработку отправляемой и получаемой информации. Малейшая оплошность грозит непредсказуемыми последствиями. А уж о том, что может случиться, если код попадёт к посторонним, и думать страшно.
   Хард миновал вооруженный пост и оказался перед толстой бронированной дверью. На вмонтированной в стену клавиатуре набрал код доступа, и дверь медленно отворилась. Она вернулась в прежнее положение, как только министр переступил порог. Почти всё пространство шифровальной загромождала сложнейшая аппаратура, которая то и дело мигала разноцветными индикаторами и издавала загадочные звуки. Центр комнаты оккупировал круглый столик - немногим крупнее журнального. У столика бочком сидел молодой человек в форме - лейтенант Джим Стоун. При виде Харда он попытался встать.
   - Сиди, Джим, - остановил его Хард. - Когда получена шифровка?
   - Три часа назад.
   Стоун, вынул из серой папки невзрачный бланк без всяких опознавательных знаков и протянул министру.
   - Читал? - спросил Хард и испытующе посмотрел на шифровальщика.
   - Не имею такой привычки, - ответил тот. - Моя забота - следить за аппаратурой, а то, что она выдает, меня не касается.
   Хард одобряюще улыбнулся.
   - Можешь идти. Если понадобишься, вызову.
   Он дождался, пока шифровальщик удалится, сел за столик, с трудом втиснув колени под низкую крышку, взял чистый лист бумаги, карандаш и принялся за работу. Каждое слово расшифрованного Стоуном сообщения имело "двойное дно" - скрытый смысл, который Хард использовал в особых случаях для переписки с особыми людьми. Не многие могли предположить, что прямолинейный и предсказуемый министр способен на подобное. Если бы шифровальщик нарушил строжайший запрет и сунул нос не в свое дело, то узнал бы всего лишь о каком-то предстоящем торжестве и мог бы присоединиться к наилучшим пожеланиям. Вот удивился бы, - подумал Хард, увлеченно работая над дешифровкой. Когда каждое слово сообщения обрело истинный смысл, Хард прочитал:
   "6.06. Невада. 21-я резервная мотострелковая бригада. Оруэл.
   7:45 - неуправляемое выдвижение техники из расположения бригады. ЛЮДЕЙ В МАШИНАХ НЕТ. Попытки прекратить перемещение машин своими силами успеха не принесли. Подтянули артиллерию. Заградительным огнем машины остановлены, взяты в кольцо. Каждую попытку возобновить перемещение пресекаем огнем. Ответного огня нет. Требуется немедленное вмешательство. Жду распоряжений."
   Хард напрягся, листок в его руках часто задрожал, на лбу выступили крупные капли пота, к лицу хлынула кровь, залив щеки нездоровым румянцем. Он встал, обошел вокруг стола, снова сел, проверил, верно ли перевел шифровку. Ошибки не было. Тогда он сделал несколько глубоких вдохов-выдохов, отер лоб ладонью и нажал кнопку вызова. В комнату вошел Стоун - так скоро, словно сидел под дверью.
   - Ты всё правильно расшифровал? - спросил его Хард, едва скрывая волнение.
   - Да.
   - Уверен?
   - За свою работу отвечаю, - с вызовом бросил Стоун. - Но если хотите, могу повторить.
   - Хочу, - с трудом выдавил Хард. - Проверь, нет ли ошибки.
   Стоун саркастически хмыкнул и взялся за дело. После хитроумных манипуляций шифровальщика в руках Харда оказался еще один бланк, как близнец похожий на предыдущий. Сомнений не оставалось: случилось что-то страшное. Не теряя более ни секунды, министр покинул шифровальную и быстрым шагом направился к себе. Не успел он переступить порог кабинета, как раздался телефонный звонок - от Стоуна. Лейтенант только что принял еще одну шифровку. На Харда навалилось предчувствие катастрофы.
   Предчувствие не подвело. В течение следующего часа шифрованные сообщения поступали одно за другим. Воинские части на территории Соединенных Штатов требовали немедленного вмешательства высшего командования и пытались сдержать перемещение никем не управляемой техники.
  
  

Глава 9

  
   Из дневника военного журналиста Ричарда Хэнкса.
  
   2.06, 18:00 - Понедельник.
   "Более суток сидим на месте. Ждём. Чего ждем - не очень понимаю. На мой взгляд, надо что-то предпринимать. Но что? Искать своих? Наверное. Томпсон говорит, что нужно ждать и не отходит от радиостанции. Я часами слоняюсь из угла в угол, и, кажется, уже с закрытыми глазами могу перемещаться по шатру, свободно обходя все препятствия. То и дело интересуюсь у Томпсона, как успехи. Успехов нет - в эфире тишина. На завтра майор запланировал для себя разведывательный рейд по окрестностям. Весь вечер он провозился с картой: определял расстояния, делал пометки, прокладывал маршрут."
  
   3.06, 23:00 - Вторник.
   "Сегодня утром Томпсон сообщил, что ночью нащупал признаки активности на некоторых частотах, но кто и что передает - разобрать не получилось. Ушел он в шестом часу утра. До его возвращения следил за радиостанцией. Сначала ничего не заметил, потом на нескольких частотах появились необычные шумы. Помехи это или радиообмен я, не имея соответствующего опыта, определить не смог. Возможно, их и слышал майор. Около пяти часов просидел у радиостанции и, наконец, сквозь шум разобрал английскую речь - обрывки фраз. Переговаривались двое. Вызвать их на связь не удалось, но уже сам факт появления кого-то в эфире вселил в меня надежду на то, что скоро всё встанет на свои места.
   В 19:00 услышал гул двигателя, выбежал на улицу и увидел приближающийся "Хаммер". Машина подкатила вплотную, едва не ткнувшись мне в ноги бампером. За рулем сидел Томпсон. Выбравшись их вездехода, он предстал предо мной в грязи и пыли с ног до головы, лицо исцарапано местами до крови. Ни слова не говоря, он открыл заднюю дверцу, сунулся в салон, откуда тут же раздались звуки борьбы и приглушенное мычание. В итоге майор буквально вышвырнул из машины связанного человека с кляпом во рту. От удара о землю человек скорчился и затих.
   - Совсем сдурел! - зло произнес майор, несильно пнул лежащего в бок и добавил: -Поднимайся!
   Связанный попытался встать, и я узнал в нем Дика Роланда. Встать Роланду не удалось - помешали путы. Чуть приподнявшись, он завалился на бок. На мой, мягко говоря, удивленный взгляд майор ответил вопросом:
   - Выпить есть?
   Получив отрицательный ответ, он схватил Роланда за воротник и поволок в шатер, как дворник мешок с мусором. Оставил его у входа, опустился на стул и закрыл глаза. Мне не терпелось узнать о том, где он отыскал сержанта, и что между ними произошло, но майор проигнорировал все попытки завязать разговор. Сидел молча и неподвижно. Я даже подумал, что он уснул. Тогда я занялся Роландом, который издавал звуки, похожие на стон. И беглого осмотра было достаточно, чтобы понять - бедняге изрядно досталось: физиономия - один большой синяк, нос сломан, одежда изорвана. Налицо необходимость оказания медицинской помощи. Даже с закрытыми глазами Томпсон угадал мои намерения.
   - Не вздумайте его развязать! - выпалил он так громко, что я вздрогнул.
   Дальше последовала продолжительная отборная брань и угрозы в адрес моментально прекратившего стонать Роланда. Наругавшись вдоволь, майор стал способен отвечать на вопросы. Записано с его слов:
   "Пошел в юго-восточном направлении к ближайшему населенному пункту, отмеченному на карте названием 'Овраги'. Главной задачей было обнаружить своих. Двигался, придерживаясь края густого леса, по левую руку тянулись нескончаемые поля. Пока шел, не заметил ни души. Добрался до цели - небольшое поселение из десятка домов. Наших не заметил, из русских - лишь местные. Обошел дома и двинулся на север. Название поселения не обмануло: довольно большое расстояние пришлось идти оврагами, их там было множество. Преодолев овраги, выбрался на распаханное поле и пошел, придерживаясь высаженных вдоль края деревьев. Вышел к узкой грунтовой дороге. Сверился с картой: дорога тянулась почти точно с запада на восток, а потом резко уходила на север. Сначала хотел пройти по ней немного в восточном направлении, но потом передумал и отправился на запад, чтобы замкнуть круг.
   Дорога петляла, огибая невысокие холмы, которые закрывали обзор. Периодически останавливался и прислушивался, не едет ли кто. Пару раз забирался на холм и осматривал местность. Спустя примерно две мили, выйдя из-за очередного холма, увидел американские танки - три штуки на обочине. Появилась надежда, что наконец-то вышел на своих. Приблизился - никакой реакции со стороны экипажей. Подал голос, ответа не последовало. Вокруг никого. Люки машин нараспашку. Залез на броню одной, заглянул внутрь - пусто. Забрался на другую - опять никого. И тут случилось нечто непонятное. Машина подо мной взревела двигателем и тронулась с места, стремительно набирая скорость. Я соскочил на землю, отбежал в сторону от дороги и залёг. Танк проехал метров сто, развернулся, вернулся на прежнее место и заглушил двигатель. Через несколько секунд второй танк повторил манёвр первого, потом третий. Зрелище было жутким и попахивало чертовщиной. По телу пробежали мурашки. Приблизиться к машинам я больше не решился. Выждал немного, вскочил и, что есть сил, побежал. Бежал, пока позволяло дыхание, то и дело оглядывался. Почему-то казалось, что танки будут меня догонять. Когда выдохся, перешел на быстрый шаг. Хотел остановиться и перевести дыхание, но ноги несли вперед. Дорога постепенно выпрямлялась, холмов становилось всё меньше. Мысли о пережитом не давали покоя и рассеивали внимание. Из этого состояния меня вывел грохот мощного взрыва, такого, что содрогнулась земля. Над видневшимся впереди холмом поднялся столб чёрного дыма, а спустя секунду рвануло еще раз. Не раздумывая, побежал к холму. Обогнул его с противоположной от дороги стороны и увидел около двух десятков машин: танки и бронетранспортеры, хаотично раскиданные на большом участке. До ближайшей было ярдов двести. Две машины горели. С минуту наблюдал, пытаясь определить присутствие людей и, наконец, заметил, как от одной из машин отделилась человеческая фигура и побежала в сторону дороги. Судя по форме - американец. Ябросился догонять, но не успел преодолеть и пятидесяти ярдов, как новый взрыв сотряс землю. Ударная волна сбила меня с ног. Сознание не потерял, вскочил на ноги и оторопел: та машина, у которой я заметил человека, горела. Замешательство было секундным. Теперь уже крадучись и низко пригибаясь, я двинулся вперед и вскоре снова увидел этого человека. Он еле передвигал ноги, пошатывался и прижимал что-то большое к груди. Я подошел поближе и угадал в загадочном незнакомце сбежавшего Роланда. Поглощенный своим занятием, меня он не замечал. Сгибаясь в три погибели, он тащил противотанковую мину - большой чёрный блин с характерными выступами на корпусе. Да ведь он за старое взялся, - тут же мелькнула мысль. Окликнул его. Дик посмотрел в мою сторону и, будто ничего не заметив, пошел дальше. Тогда я подошел и преградил ему путь. Он, ни слова не говоря, отшвырнул мину и бросился на меня с кулаками. Чтобы скрутить ополоумевшего доходягу, много времени не понадобилось, но эта сволочь успела-таки разодрать мне лицо. Связал его ремнем. "Хаммер" стоял неподалеку - салон забит минами, гранатами и коробками с взрывчаткой. Серьезно парень подготовился. Выбросил часть взрывчатки и запихал этого подрывника в машину. Поехали. Роланд, как истеричка орал, что я ничего не понимаю, что не должен ему мешать, требовал отпустить, угрожал. Достал! Заткнул его тряпкой. Вскоре дорога пошла на север. Пришлось свернуть и ехать полями. То тут, то там попадались небольшие группы техники. Объезжал их на почтительном расстоянии. В нескольких заметил движение. От одной отделился русский БТР, нагнал нас и поехал следом на расстоянии футов в пятьдесят. Я притормозил, он тоже, я тронулся с места, он за мной. Вообще-то нервы у меня крепкие, но тут чуть не психанул, как какой-нибудь Роланд. Рулю, кошусь в зеркало заднего вида, а самого трясёт. Душа в пятки ушла. Думаю, вдруг начнет стрелять? Минут через пять БТР отстал. Вскоре въехали в небольшой лесок с широкой просекой, там, наконец, объявились свои: трое выскочили из-за деревьев и перекрыли путь. Обрадовался им, как ребёнок матери после долгой разлуки. Оказалось, ребята из разведгруппы разбили неподалеку лагерь. Если бы сам не видел того, что вытворяет техника, ни за что не поверил бы их рассказу. Машины отказались подчиняться людям, взбунтовались! Люди прячутся по лесам, опасаясь выходить на открытые пространства. Наши боятся машин и русских, русские нас и машин. Боевые действия остановились."
   Закончив рассказ, Томпсон ненадолго замолчал, а потом произнес:
   - Никогда не думал, что такое может случиться. Внутри леденеет, когда вспоминаю, как они разъезжают сами по себе.
   Пока Томпсон говорил, меня не покидала мысль: уж не бредит ли он. Как человек, привыкший рассуждать логически, я с недоверием воспринимал его слова. Всё это походило на пересказ фантастического фильма.
   Уговорил Томпсона перетащить Роланда на раскладушку, потом сообщил, что слышал в эфире голоса. С тех пор майор не отходит от радиостанции. Из динамика периодически раздается речь: американская и русская. Говорят об одном и том же: об анормальном поведении техники".
  
   4.06, 22:00 - Среда.
   "Всю ночь не мог уснуть, переваривал рассказ Томпсона. Поднялся, когда майор еще спал, написал записку, сел в "Хаммер" и отправился за доказательствами.
   Не проехал и двух миль на восток, как увидел одиноко стоящий танк. Подъехал к нему с правого борта на расстояние, которое показалось мне безопасным. Выждал несколько минут. Танк не двигался. Я подъехал поближе - расстояние сократилось до пятиста ярдов. Еще немного подождал, думая есть ли смысл подъезжать ближе. Ход мыслей был прерван резким звуком стартующего двигателя, который перешел в равномерный гул. Танк дернулся, развернулся на месте и неспеша поехал ко мне. Словно завороженный следил я за тем, как на меня наползает эта многотонная глыба брони и металла. 400 ярдов, 300, 200 - расстояние неумолимо сокращалось. Когда громада машины почти целиком закрыла горизонт, в голове мелькнула мысль: сейчас меня просто переедут. Я включил заднюю передачу и поставил ногу на педаль газа. 70 ярдов, 60, 50 - танк остановился. Двигатель его продолжал работать, смрадно чадя. Не помню сколько времени я сидел, борясь с инстинктом самосохранения, который так и твердил: "Уезжать! Немедленно уезжать отсюда!". Наконец, пересилил страх и вышел из "Хаммера". Медленно, готовясь убегать при малейшем подозрении на намерение танка сдвинуться с места, подобрался к нему. (Сейчас удивляюсь своей беспечности. Интересно, далеко бы успел убежать?) Танк оставался неподвижным. Я обошел вокруг несколько раз - ничего подозрительного - танк, как танк. Может, всё это шутка сидящего внутри экипажа? - подумал я и полез на броню. Люк оказался заблокирован изнутри. Постучал по нему - никакой реакции. Забрался на башню, попрыгал, потоптался немного и слез на землю. Что делать дальше я понятия не имел. В итоге сел в машину и поехал назад.
   Томпсон встретил меня, не скрывая недовольства, и с трудом выбирал слова поприличней.
   - Перед тем как еще раз пойти на такую авантюру, хотя бы посоветуйтесь! - раздраженно произнес он, выслушав мой рассказ.
   Чуть позже, майор сообщил, что по радио смог связаться с разведчиками, которых встретил в лесу. Завтра отправляемся к ним.
   Под вечер над нами долго кружила тройка русских штурмовиков."
  
   5.06, 19:00 - Четверг.
   "К разведчикам прибыли в третьем часу дня. Устроились они неплохо: несколько палаток и шалашей среди деревьев, по периметру часовые. В лагере 20 человек: 7 - разведчики, 13 - прибившиеся к ним мотострелки. Накормили нас обедом - варёная зайчатина. После нескольких полуголодных дней показалось, что ничего вкуснее не ел. Роланд от еды оказался. Он по-прежнему требует, чтобы его отпустили и проявляет агрессивность, поэтому до сих пор связан.
   Настроение в лагере невеселое, все напряжены, но надеются на лучшее. Старший разведчиков рассказал, что сегодня по рации удалось выйти на связь с командирами нескольких подразделений; паника постепенно ослабевает, часть солдат уже вернулась на места, для поиска остальных организуются специальные группы; боевые машины свободно разъезжают повсюду, агрессии с их стороны не наблюдается, что с ними делать никто не знает."
  
   6.06, 19:00 - Пятница.
   "Сегодня разведчики сделали короткую вылазку, в ходе которой наткнулись на группу русских в количестве десяти человек. Итог - один разведчик убит, один легко ранен в руку.
   Из радиообмена узнаем, что солдаты продолжают возвращаться, порядок в частях восстанавливается, кое-где происходят скоротечные боестолкновения, спровоцированные противником."
  

Глава 10

  
   Пентагон гудел словно растревоженный улей: телефоны не умолкают ни на минуту, линии связи забиты донесениями из России и с территории США, по коридорам днем и ночью снуют военные и гражданские служащие - лица всех выражают крайнюю озабоченность. В кабинете министра обороны постоянно дежурят двое: сам министр и Грин. Стол Харда завален кипами бумаг, на полу валяются стаканчики из-под кофе, который оба поглощают в огромных количествах. В кабинет то и дело заходят люди: приносят новые документы, докладывают о проделанной работе. Грин и Хард читают, выслушивают, обсуждают и отдают распоряжения. (настоящее время???)
   - Пять часов, Пит, - произнес Хард, когда вышел очередной докладчик. - Пора.
   Грин кивнул, не отрываясь от листка с отчетом. Хард отхлебнул кофе, чтобы промочить пересохшее горло и снял трубку аппарата прямой связи с президентом.
   - Господин президент, - произнес он в трубку, когда диспетчер сообщил, что связь установлена, - ситуация на территории Соединенных Штатов взята под контроль. Для выяснения причин аномального поведения боевых машин направлены специалисты. Связь с войсками восстановлена. На данный момент, большинство солдат вернулись в расположения частей. Оставшиеся без техники бронетанковые и мотострелковые подразделения вливаются в состав пехотных. После непродолжительного затишья активность русских усиливается, противник перегруппировывает части, периодически происходят боестолкновения с применением стрелкового оружия. Считаю необходимым немедленно начать подготовку к отводу войск с территории России.
   Грин прервал чтение и внимательно посмотрел на Харда, пытаясь по лицу министра - малейшим подрагиваниям мышц, складочкам морщин - определить, что говорит президент, на какую чашу весов кидает свой самый весомый камень. Но лицо министра уподобилось маске безразличия, ни одна эмоция не отразилась на нем, пока не положил трубку.
   - Ну что? - затаив дыхание, спросил Грин.
   Хард облегченно выдохнул и ответил:
   - Дал добро. Готовимся выводить людей.
   Под ногами растрескавшаяся, раскаленная будто сковородка, равнина. На горизонте в вязком воздушном мареве вершины гор. Калифорния, пустыня Мохаве - не самый лучший уголок Соединенных Штатов, но выбирать не приходилось. Именно сюда направил Генри Лойда шеф. Третьи сутки Лойд держался на ногах исключительно за счет биостимуляторов. Словно волк, высматривающий в стаде быков жертву, кружил он у сгрудившихся на выжженном участке пустыни машин. Днем под немилосердно палящим солнцем, ночью при свете Луны и прожекторов. Лойда спасали мощные препараты, как выдерживали эту пытку солдаты - одному Богу известно. Пространство между людьми и машинами испещрено воронками. Как только хотя бы одна из машин трогалась с места, по кольцу оцепления передавалась команда "К бою". Если машина подъезжала ближе, чем могли позволить люди, открывался предупредительный огонь. Машина разворачивалась и возвращалась на место. И так без конца. Поначалу артиллеристы были исполнены энтузиазма, расчеты соревновались в том, кто положит снаряд как можно ближе к движущейся машине, но так, чтобы не повредить ее. Потом всё это превратилось в настоящий кошмар: день ли, ночь - команда "К бою" звучала с невыносимым постоянством, и те, чья очередь поспать, наконец, настала, вскакивали и присоединялись к тем, кто дежурил у орудий. "Спать нельзя, но не спать уже невозможно", - услышал Лойд от артиллериста, который вне очереди завалился у орудия и пытался проигнорировать замечания командира. Усталость и жара сделали свое дело. Даже самые дотошные из солдат - те, кому ранее не давал покоя вопрос, что случилось и почему стреляем по своим машинам - замолкли и уподобились сонным мухам. Командиры твердили, что скоро придет смена. Лойд знал - смены не будет, люди нужны и в других местах, где техника выкидывает такие же фокусы. И Лойд держался, иначе нельзя - для Вашингтона важна каждая крупица информации, которую он должен собрать. Он обязан разобраться, разложить ситуацию на мельчайшие кусочки и доложить. Такую же работу сейчас выполняют десятки агентов по всей стране, и от них зависит, что будет дальше, как придется решать возникшую проблему.
   Как ни крепился лейтенант Лойд, но он сделан не из железа. На третьи сутки сон подкараулил его и, не смотря, на принятую недавно ударную дозу стимулятора, свалил с ног. В себя он пришел оттого, что кто-то осторожно теребил его за плечо.
   - Лейтенант, очнись, - услышал Лойд и открыл глаза.
   - А? Что? - переспросил он, не понимая, что происходит.
   - Ты заснул, Генри, - произнес склонившийся над ним человек.
   - Как заснул? - встрепенулся Лойд и понял, что лежит на земле, подложив под голову руку.
   - Шел и ни с того, ни с сего упал. Я подумал, что тебе плохо, но потом понял, что спишь. Сказал, чтоб тебя не трогали.
   Лойд поднялся. От резкого движения голова закружилась, в глазах потемнело, и он едва устоял на ногах.
   - Надо было разбудить! - недовольно сказал он, когда пришел в себя - Долго спал?
   - Полчаса.
   Лойду стало стыдно.
   - В следующий раз, Клиф, не позволяй мне спать, - попросил он собеседника.
   Клиффорд Кес прибыл вместе с Лойдом, как специалист по электронной аппаратуре и системам искусственного интеллекта.
   - Я тут кое-что обнаружил, думаю, тебя заинтересует, - сказал он Лойду, когда тот отряхнулся от пыли.
   - Рассказывай.
   - В общем-то, еще до выезда сюда, я подозревал, что у машин нелады с головой, ну то есть с системами интеллекта. Последние двое суток гадал, что могло вывести их из строя, перебрал кучу вариантов, но к конкретному выводу не пришел. Думаю, причину установить в скором времени не удастся.
   - Её надо установить, Клиф! - возмутился Лойд. - Ведь...
   - Подожди, не перебивай! - оборвал его Кес. - Сейчас важнее не причина, а следствие - то, что из причины вытекает.
   - То, что вытекает, я вижу, - недовольно произнес Лойд и указал в сторону машин.
   - Ты видишь не всё.
   Лойд удивленно посмотрел на Кеса и попытался возразить.
   - Похоже, ты не дашь мне договорить, - остановил его Кес, разводя руками. - Идем.
   Они подошли к месту, где Кес развернул свою минилабораторию - под белым матерчатым навесом стол, на нем портативный компьютер, подключенное к нему устройство радиоперехвата и пяток вспомогательных приборов.
   - Смотри, - произнес Кес, указав на экран компьютера, по которому бежала красная точка, отрисовывая причудливый график. - Существует несущая частота, на которой работают системы машин при сборе информации об окружающей обстановке, ну, например, когда пытаются обнаружить возможную цель для поражения. На этой же частоте идет идентификация "свой-чужой". То, что ты видишь на экране - графическое отображение этих процессов. Два дня, кроме всего прочего, я наблюдал за этим графиком - никаких отклонений. Машины сканируют окружающее пространство и обмениваются стандартными запросами, убеждаясь, что рядом нет врага. Сегодня утром по чистой случайности я задал для проверки другую частоту. Вот что вышло. Кес набрал на клавиатуре комбинацию цифр и на экране появился график, совершенно не похожий на предыдущий. Спустя секунду он изменился, потом еще и еще раз - изменения происходили непрерывно.
   - Видишь, - загадочно произнес Кес.
   - Слушай, Клиф, - сказал Лойд, - я во всем этом не разбираюсь, давай без загадок.
   - Сначала я подумал, что это помехи, но потом сообразил, что поблизости нет ни одного устройства, которое могло бы их вызвать. На этой частоте ничего не должно быть. Да и вообще, помехи имеют другой характер.
   - И что из этого следует?
   - А следует из этого то, что источником сигналов, изображение которых ты видишь, являются наши злосчастные машины! - торжествующе констатировал Кес.
   - Ну и?
   - Кроме информации, которой им положено обмениваться, они передают друг другу что-то еще.
   - Уверен?
   - Другого объяснения этому, - Кес ткнул пальцем в монитор, - у меня нет.
   - Ты можешь узнать, что они передают?
   - Пытаюсь. Как только разберусь, попробую вклиниться в их обмен. Посмотрим, что выйдет.
   - Поспеши, Клиф. Это очень важно!
   Прошло десять часов. Всё это время Лойд не отходил от Кеса, который колдовал над аппаратурой. Кес был задумчив и напряжен, возникшая перед ним задача оказалась не из легких. Он то заходил в тупик, разводил руками и обзывал себя полным идиотом, то, ухватившись за свежую идею, с удвоенной энергией принимался за работу.
   - Ну, что я могу тебе сказать, - наконец, удовлетворенно произнес Кес, - сделал всё, что на данный момент возможно. Выявил некоторые закономерности, отправил несколько запросов, и машины откликнулись! Правда, я пока сам не понимаю, что им передал - просто вычленил куски из их обмена и им же послал. Но всё же! Гляди!
   Лойд склонился над экраном компьютера. На экране, сменяя друг друга, мелькали причудливые трехмерные картинки.
   - Видишь, какая интенсивность? - поинтересовался Кес. - Они просто заваливают меня информацией. Похоже, приняли за своего, - улыбнулся он. - И что интересно, повторяющихся ответов на мои запросы почти нет. Каждая машина передает нечто свое.
   - А что именно? - спросил Лойд, сгорая от нетерпения.
   - Чтобы ответить на этот вопрос, мне нужно время плюс полноценная лаборатория, - Кес помедлил, почесал затылок и добавил: - и одна из этих машин, вернее, ее электронная начинка.
  

Глава 11

  
   Из дневника военного журналиста Ричарда Хэнкса.
  
   7.06, 20:00 - Суббота.
   "Весь день слушали эфир. Радиообмен очень интенсивный. Русские и американцы прямым текстом, не заботясь о сокрытии информации, координируют перемещения частей. Час назад разведчикам удалось связаться со своим подразделением - получили приказ сняться с места и выдвинуться на восток для соединения с ним. Выходить решили после полуночи."
  
   8.06, 23:30 - Воскресенье.
   "Двадцать часов шли почти без остановок: впереди авангард из трех разведчиков, которые должны были в случае опасности принять удар на себя и дать остальным уйти, сзади - прикрывающий арьергард тоже из трех человек и с аналогичным назначением. Несколько раз слышали шум отдаленных перестрелок. Постоянно натыкались на чёртовы машины, которые или стояли неподвижно или разъезжали, как им заблагорассудится. Обходили их на почтительном расстоянии. Постоянно ловил себя на ощущении нереальности происходящего, порой казалось, что сплю и вижу кошмарный сон. Кучу проблем доставил Роланд, который то и дело порывался сбежать, а при виде техники впадал в какое-то дикое бешенство.
   В девятом часу вечера вышли к временному расположению второго отдельного разведывательно-диверсионного батальона. Слева на небольшом удалении расположились мотострелки, справа танкисты. К сожалению, теперь они все "бывшие" - бывшие мотострелки и бывшие танкисты. Ни одной боевой машины в их распоряжении нет.
   Штаб разведбата в крытом брезентом кузове грузовика, начальник штаба - полковник Стэнфорд. Между ним и Томпсоном состоялся длительный разговор, после которого Томпсон сообщил мне, что, возможно, предстоит отвод войск за границу России, и в зависимости от развития событий возможна так же эвакуация с континента."
  
   9.07, 19:00 - Вторник.
   "Подготовка к отступлению не прекращается ни на минуту. Повсюду подтягивают грузовики, уничтожают секретные документы. Русские в свою очередь стягивают войска к нашим позициям, на расстоянии прямой видимости от нас находится артиллерийская батарея противника и несколько пехотных частей.
   Среди солдат ходят слухи, что проблемы с техникой не только на территории России. По слухам отвод войск вызван невозможностью заменить вышедшие из строя машины новыми. На мой взгляд, в этом есть логика."
  
   12.07, 14:00 - Четверг.
   "Всё готово к отходу. Ждем приказа. Ситуация напряженная, понимаем, что русские вряд ли дадут нам беспрепятственно отойти. Подтянули артиллерию, сформировали группы для прикрытия отступления - они обречены на гибель, если противник попытается нас преследовать."
  
   14.07, 21:20 - Пятница.
   "Приказ отступать до сих пор не получен. Недавно закончился бой. За сутки мы подверглись девяти интенсивным, но непродолжительным атакам. Выстояли. Активность русских по всем направлениям растет в геометрической прогрессии. Видимо, частыми набегами они пытаются прощупать и измотать нас перед тем, как нанести основной удар."
  

Глава 12

  
   - Господин президент, - говорил Хард, - всё готово к отводу войск за пределы России. Однако, сложившаяся ситуация свидетельствует о готовности русских нанести мощный удар по отступающей группировке, обойти ее с флангов и блокировать. В случае успеха противника, группировка попадет под угрозу полного уничтожения из-за нехватки боеприпасов, продовольствия, медикаментов и отсутствия возможности пополнить их запас.
   Выслушав министра обороны, президент долго не отвечал. Он сидел, опершись локтями о стол, поддерживая голову ладонями, и смотрел на Харда невидящим взглядом.
   - Что вы предлагаете? - спросил он, наконец.
   - Предлагаю начать переговоры с противником с целью достижения договоренности о временном перемирии.
   Президент встал из-за стола и нетвердой походкой прошелся по кабинету. Вся его фигура выражала подавленность и усталость: голова опущена, плечи ссутулены, под глазами темные круги, в волосах за последние дни прибавилось седины.
   - Мистер Хард, - произнес он, вплотную подойдя к министру, - вы уверены, что мы не в состоянии обойтись без этих... переговоров.
   Слово "переговоры" президент произнес так, словно это было ругательство.
   - Мы можем попробовать, - ответил Хард, - но с большой вероятностью понесем огромные людские потери.
   - А если перебросить резервные части с территории Штатов для поддержки отступающих? - с надеждой спросил президент.
   - Большинство резервных частей задействованы в блокировании перемещения машин по территории государства. Даже если удастся освободить их от этой задачи, на переброску нужно время, господин президент. Не меньше недели. Не уверен, что русские будут сидеть, сложа руки, и ждать пока мы подтянем свежие силы.
   - Значит, переговоры? - переспросил президент.
   Хард кивнул.
   - Вы уверены, что нам удастся прийти к мирному соглашению?
   - Нет, - искренне ответил Хард, не мигая глядя в глаза президенту. - Но даже в случае провала переговоров мы выиграем время, которое можно использовать для того, чтобы перебросить людей в Россию, а так же чтобы попытаться вернуть технику в боеспособное состояние.
   - Хорошо, я подумаю над этим.
   - На раздумья у нас не более двух суток, - заметил Хард.
   Президент развернулся, подошел к столу и занял прежнее положение.
   - Я постараюсь уложиться в этот срок, - ответил он. - Теперь что касается мероприятий по установлению причин, выведших из строя боевую технику. Что сделано в этом направлении?
   - Мы привлекли специалистов компании, разработавшей систему интеллекта, которой оборудованы машины. По итогам дистанционного анализа, выполненного с применением специального оборудования, установлено, что причина выхода из строя заключена в повреждении программ бортовых компьютеров. На сегодня намечена операция по получению образца системы интеллекта, установленной на борту одной из машин. После этого станет возможным досконально разобраться в том, что случилось с техникой и найти варианты решения проблемы.
   Небо над пустыней темнело, солнце постепенно клонилось к горизонту. Артиллеристы в кольце оцепления на боевых постах у орудий. Рядом с временной лабораторией Кеса тарахтела двигателем пара бульдозеров. Лойд и Кес ожидали завершения подготовки к операции. Кес пристально наблюдал за информацией на экране компьютера, Лойд прохаживался неподалеку, бросая взгляды в сторону неподвижно стоящих машин.
   - Всё готово, сэр, - доложил, подбежавший к Лойду сапёр. - Заряды заложены. Остается подцепить тросами одну из машин и подтащить. Как только дотащим до зарядов, произойдет детонация. Мощность зарядов рассчитана так, чтобы повредить только гусеницы. Машина окажется обездвиженной, и можно будет демонтировать электронное оборудование. Если остальные машины попробуют тронуться с места, артиллерия откроет огонь.
   - Хорошо, сержант, - удовлетворенно ответил Лойд. - Начинаем.
   Спустя несколько минут двое солдат подхватили тянущиеся от бульдозеров тросы и, низко пригнувшись, побежали к машинам. Затаив дыхание, Лойд следил за тем, как солдаты преодолели линию, на которой установлены заряды, и легли на землю. Сгущающийся сумрак и маскхалаты сразу же сделали их невидимыми. Лишь по тому, как тросы сматывались с закреплённых на бульдозерах катушек, можно было понять, что солдаты ярд за ярдом продвигаются к цели. Время тянулось невыносимо медленно, Лойд начинал терять терпение. Сколько можно возиться? - думал он. Но вот катушки с тросами прекратили вращение.
   - Приготовиться, - скомандовал Лойд.
   Команда немедленно передалась по кольцу.
   Назад солдаты возвращались так же ползком, но, как показалось Лойду, раза в три дольше, чем добирались до машин. Наконец, они предстали перед ним и доложили, что закрепили тросы за бугеля танка.
   - Начали, - крикнул Лойд.
   В эту же секунду пять мощных прожекторов осветили скопление машин, бульдозеры взревели и тронулись с места, стальные тросы натянулись, как тетивы гигантских луков. Медленно, пробуксовывая, тягачи двинулись вперед, едва справляясь с повисшей на тросах тяжестью. В лучах прожекторов Лойд увидел, как один из танков отделился от остальных и тяжело, словно нехотя, пополз вслед за бульдозерами. Тросы затрещали. Если он потянет назад, - подумал Лойд, - сталь порвется, как бумага. Но танк не потянул. Ярд за ярдом бульдозеры подтащили его к врытым в землю зарядам, раздались два негромких хлопка, и танк на мгновение скрылся в дыму. Бульдозеры остановились не в силах сдвинуться с места. Потерявший гусеницы танк стал для них еще большей обузой. Лойд внутренне подобрался, ожидая реакции со стороны машин. Они по-прежнему стояли неподвижно и словно наблюдали за происходящим. Тягачи задергались взад-вперед, стараясь оттащить поврежденный танк еще хоть на какое-то расстояние. Он сдвинулся не сразу, а когда бульдозеры всё-таки сорвали его с места, клюнул носом и пополз, вгрызаясь в землю днищем и искореженными катками, проделывая глубокую колею. Оказавшись за оцеплением, танк успел зарыться в землю настолько, что стал похож на гигантский плуг.
   - Готово, - выдохнул Лойд и, подойдя к Кесу, добавил: - ну что, Клиф, получай свое железо.
   Кес рассеянно посмотрел на него и произнес, указав сначала на монитор, а потом в сторону машин:
   - Ты только посмотри на это! Они все пытаются мне что-то сообщить.
  

Глава 13

  
   Из дневника военного журналиста Ричарда Хэнкса.
  
   17.07, 23:00 - Воскресенье.
   "Держимся. Вцепились в полоску земли, окопались и ни шагу назад. Почему нет приказа отходить? Чего ждет командование? Того момента, когда будет выпушен последний патрон? Что ж, это случится совсем скоро! А тогда... что, если и тогда не будет приказа? Еще два дня назад я не знал бы, что сказать на это, но теперь отвечу - не отойдем! Палки, ножи, кулаки и зубы - всё будет пушено в ход! Не сомневаюсь!
   Совсем недавно все говорили только об отступлении, хотели как можно скорее убраться отсюда. Не знаю, что изменилось, но что-то заставило тех, кто трясся за свою жизнь, потерять страх, пробудило в них упрямство, какое-то необъяснимое остервенение, зажгло глаза диким огнем, вселило желание во что бы то ни стало удержать горящий под ногами клочок суши. Возможно, этот дикий азарт вызван нескончаемыми атаками русских, которые прут напролом, в полный рост на огонь наших пулеметов? Исход такой атаки зависит скорее не от того, насколько метко стреляешь по несущемуся на тебя противнику, а от того хватит ли нервов выдержать это, не дрогнет ли палец на спусковом крючке, достанет ли твердости руке, втыкающей нож в грудь добежавшему врагу, сможешь ли сдавить его горло и не отпускать, пока он еще жив... Страшно не только принимать в этом участие, но даже наблюдать, а люди, кажется, не замечают окружающих их крови, боли, смерти... Порой и на меня накатывает, и я поддаюсь безысходному всепоглощающему азарту смертельной схватки, тогда хватаю автомат и палю в них... в тех, кто бежит на меня... в людей... А потом... потом я, наверное, должен был бы умереть от ужаса, поседеть от стыда за то, что сделал, сойти с ума от одного воспоминания о русском солдате, который не добежал ко мне всего ярдов двадцать... Но нет, я уже почти не вижу в этом плохого, не пытаюсь понять зачем он бежал, зачем я стрелял в него... Наверное, это дико, но это так...
   А может быть, мы убиваем из желания что-то доказать, но что и кому? Глупо... нам нечего доказывать русским, как им нечего доказывать нам. Так что же, и мы, и они пытаемся доказать машинам, что вполне успешно разделываемся друг с другом и без них, что один человек всегда найдет способ уничтожить другого и нет никакой разницы, переедет он его танком, забьет дубиной или загрызет?..
   Глупо... наверное, глупо."
  
   18.07, 15:00 - Понедельник.
   "Машины будто наблюдают за нами. Они кружат около позиций, словно хотят обратить на себя внимание. В небе то и дело проносятся самолеты, некоторые проходят на бреющем так низко, что, кажется, вот-вот заденут тебя крылом. И мы уже не делим их на смертоносных чужих и безобидных своих. Мы не раздумывая вжимаемся в землю, ожидая бомбового удара или пулеметной очереди от любого из них, но они пока не трогают нас.
   Сегодня утром в разгар очередного боя несколько десятков танков вплотную подъехали к нашим окопам. И мы, и русские, как по команде, прекратили стрелять. Танки, как вкопанные, простояли на месте в течение получаса, и за этот время не раздалось ни одного выстрела. Мы боялись не то, что стрелять, а даже говорить иначе, чем шепотом. И мы, и русские, не решаясь что-либо предпринять, смотрели на них и гадали, что будет дальше. А потом танки просто уехали, и спустя несколько минут новая волна ненависти захлестнула всех нас, с еще большей ожесточенностью мы принялись стрелять, резать, уничтожать."
  

Глава 14

  
   В лаборатории вашингтонского филиала компании "Arms Industries Group" трое солдат распечатывали пластиковые контейнеры, аккуратно извлекали из них серые коробочки различных размеров и раскладывали на большом ярко освещенном столе. Действиями солдат руководил Кес. Поверх одежды он накинул кипельно-белый халат и в таком виде стал похож на хирурга, готовящегося к операции.
   - Можете быть свободны, - произнес он, когда солдаты выполнили работу.
   Солдаты подхватили опустевшие контейнеры и покинули помещение. Кес подошел к столу, окинул взглядом разложенные коробочки, провел по нескольким рукой, смахнув с металла мельчайшие частички пыли. Убедившись, что с внешним видом блоков системы всё в порядке, он достал из ящика стола связку кабелей с металлическими разъемами на концах и принялся соединять блоки между собой. За этим делом его застал Лойд.
   - Ну что, Клиф, сколько времени тебе понадобится? - спросил он, переступая порог лаборатории.
   - Минут пять, чтобы подключить все узлы, - ответил Кес, подсоединил кабель к очередному блоку и уточнил: - а дальше, как пойдет...
   - Моя помощь нужна? - поинтересовался Лойд.
   Кес оторвался от своего занятия и посмотрел на лейтенанта.
   - А чем ты можешь помочь? - удивленно спросил он.
   Лойд замялся, поняв, что задал глупый вопрос.
   - Если понадобится, - сказал Кес, - позову кого-нибудь из своих.
   - Ладно, Клиф, я всё равно здесь, так что, если надо будет что-нибудь принести или подержать, обращайся.
   - Ты прямо как в автомастерской, - рассмеялся Кес, - что хочешь подержать: монтировку или гаечный ключ?
   Лойд смутился еще больше.
   - Здесь дело тонкое, Генри, - наставительно излагал Кес, - держать ничего не надо, просто смотри, как работает профессионал!
   Соединив блоки системы в единое целое, Кес подключил их к компьютеру.
   - Ну, что ж, приступим, - изрек он, нетерпеливо потерев ладони, и загрузил программу анализа неисправностей.
   "Диагностика системы начата. Выполняется опрос модулей..." - высветилось на мониторе. Жесткий диск зажужжал, отдавая в оперативную память мегабайт за мегабайтом. Спустя секунду по монитору пробежало с десяток строчек диагностических данных, а потом белым по ядовито-красному выскочило сообщение: "Внимание! Произошла недокументированная ошибка. Работа программы остановлена!".
   Кес покосился на Лойда, затем сказал деловито:
   - Хм... бывает.
   И перезагрузил программу.
   Всё повторилось, как по чьему-то вредоносному заказу: несколько строк с цифрами на экране и следом ошибка.
   - Вот как? - озадачился Кес. - Странно!..
   Не желая отчаиваться, он еще раз запустил диагностику. И опять реакция компьютера оказалась той же.
   - Чёрт! - выругался Кес. - Чертовы программисты! За что им платят деньги, если они не в состоянии написать нормально работающую программу?
   Краем глаза он заметил, что стоящий в стороне Лойд ехидно ухмыляется. Ничего смешного, - раздраженно подумал Кес и принялся колдовать над компьютером. Минут через пять он окончательно зашел в тупик.
   - Я отказываюсь понимать, что происходит, - произнес он, - конечно, и раньше бывали сбои, но чтобы так...
   - Значит, смотреть, как работает профессионал? - спросил Лойд, явно желая уязвить Клифа.
   - Не ёрничай, Генри, - ответил тот, - здесь что-то не так... Я проверил все настройки, программа должна работать нормально! Интересно, что ей мешает?
   Лойд пожал плечами, давая понять, что не ему об этом судить. Кес заложил руки за спину и принялся расхаживать по лаборатории. Иногда он останавливался, резко выбрасывал вверх правую руку с вытянутым указательным пальцем и кидал на Лойда торжествующий взгляд. На его лице в такой момент было написано желание крикнуть "Эврика", но спустя мгновенье он мрачнел, прятал руку за спину и возобновлял движение. Так продолжалось довольно долго, и Лойд, наконец, не выдержал ожидания.
   - Ну что, Клиф, ничего не приходит на ум? - прервал он размышления Кеса.
   - На ум, как раз, приходит многое, но я никак не могу выбрать наиболее подходящую идею.
   - Ты уж постарайся.
   Кес еще немного потоптался и сообщил:
   - Вот что мы имеем. Сначала программа диагностики опрашивает модули системы, чтобы определить их состав. Тут всё в порядке. Потом она пытается выполнить проверку модулей изнутри и для этого внедряется в них, именно тогда и происходит сбой. Значит, либо модули повреждены на столько, что невозможно выполнить их диагностику, либо... - Кес немного помолчал, пытаясь привести мысли в порядок, - система не дает программе проникнуть в свое нутро. В этом случае там должно быть что-то, что оказывает сопротивление. Это подтверждает версию заражения вирусом, хотя обычный вирус - не большая проблема для программы диагностики, она должна была успешно с ним справиться, или, как минимум, распознать и сообщить...
   Кес замолчал и начал растирать кончиками пальцев виски.
   - Как бы сообразить, что делать дальше... - еле слышно произнес он.
   - Думай, Клиф, думай, - подбодрил его Лойд. - Кофе хочешь?
   - Не помешает.
   - Я мигом.
   Когда Лойд вернулся, то увидел, что Кес возится с каким-то прибором необычно большого размера, пытаясь подключить его к одной из лежащих на столе коробочек. На лицевой панели прибора тесно расположились множество кнопок, разноцветных индикаторов и маленький чёрный непривычно выпуклый экранчик.
   - Что-то придумал? - поинтересовался Лойд, поставив стаканчик с кофе на стол.
   - Появилась мысль. Сейчас... только подключу эту штуковину...
   - А это что? - спросил Лойд, с интересом наблюдая за действиями приятеля.
   - ADF-301, - загадочно произнес Кес.
   - Ну, а попроще-то можно?
   - Анализатор уязвимостей. До появления программ, которые мы применяем теперь, его использовали для поиска слабых мест в системе интеллекта, проверяли, насколько она устойчива к внешним воздействиям. Вещь довольно древняя, но может помочь.
   - И что, он лучше, чем все ваши современные штучки? - искренне удивился Лойд.
   - Конечно, не лучше, - уверенно заявил Кес, нажимая на кнопки анализатора и наблюдая за ответным перемигиванием индикаторов. - Сейчас такого понапридумывали, что раньше и не снилось! Этот анализатор по сравнению с новым оборудованием... как дубина в сравнении с пинцетом. - Клиф замолчал, придирчиво осмотрел результаты своей деятельности и добавил: - Но зато у него есть одна полезная возможность. С его помощью систему можно попробовать... - он поморщил лоб, подбирая слова, - ну, в общем, представь, что кто-то подкрался к тебе сзади, дал дубиной по башке, потом проковырял в черепе дыру, засунул в нее свою лапу и пошуровал в поисках извилин...
   При этих словах Лойд поморщился.
   - Представил? - поинтересовался Кес и с садистской интонацией в голосе сообщил: - Примерно это я и собираюсь проделать... не с тобой, конечно, - рассмеялся он, заметив гримасу отвращения на лице Лойда.
   - Так бы я тебе и позволил, - попытался отшутиться тот и с любопытством посмотрел на прибор.
   Индикаторы анализатора еще чаще замигали красным и зеленым цветами.
   - Короче, - произнес Кес, - сейчас будем вскрывать систему, как консервную банку открывалкой. Эта штука, - он хлопнул по верхней крышке ADF-301, - должна преодолеть любую каверзу, которую противопоставит ей вирус. Правда, можем повредить систему, но тут уж ничего не поделаешь... Тогда мне придется писать кучу объяснительных начальству, а тебе возвращаться и вытаскивать новую машину.
   - Может не стоит, Клиф? Может, попробовать по-другому?
   - Поздно, Генри, - улыбнулся Кес, - я уже запустил его.
   Лойд нахмурился. По экранчику анализатора сверху вниз поползли комбинации цифр и букв.
   - Так... сейчас он пытается войти в систему, - прокомментировал их Кес. - Если наткнется на какое-то препятствие, мы это сразу увидим.
   Комбинации на экране сменялись одна другой, Кес удовлетворенно поддакивал каждой, а Лойд внимательно разглядывал, хотя понятия не имел, что они могут означать. Постепенно движущиеся по экрану буквы и цифры подобно маятнику гипнотизера погрузили Лойда в легкий транс: картинка перед глазами стала расплывчатой, а поддакивания Кеса почти неслышными. Внезапно экран анализатора потух, а через мгновение озарился ярко-белой вспышкой. От этой резкой перемены Лойд испытал такое ощущение, как будто действительно получил по голове. Его мгновенно выбросило из транса.
   - И это мы должны были увидеть? - спросил он, мотая головой, чтобы прийти в себя.
   Кес не ответил. Он был ошарашен не меньше и стоял, упершись взглядом широко распахнутых глаз в безжизненно-чёрный экран прибора.
   - Ну? - переспросил Лойд и толкнул Клифа в плечо.
   - Чёрт! - вздрогнув, воскликнул тот. - Кажется, мы его спалили!
   Лойд недобро сдвинул брови.
   - Надеюсь, только его? - поинтересовался он. - Мне совсем не хочется тащиться в эту чёртову пустыню!
   На лбу Кеса от волнения выступили крупные капли пота, руки его чуть заметно вздрогнули, а по спине пронеслась стая мурашек.
   - Сейчас проверим! - возбужденно воскликнул он и нервно засуетился у разложенной на столе аппаратуры.
   Уже через минуту ADF-301 подал признаки жизни. Кес, которого всё еще била мелкая дрожь, облегченно вздохнул, схватил стаканчик с остывшим кофе и осушил залпом.
   - Ну и перепугался же я, - произнес он, вытерев губы рукавом халата. - Вроде всё в порядке.
   Лицо Лойда просветлело.
   - Что это было? - спросил он.
   - Бы-ы-ло... - протяжно выговорил Кес, - кажется, сработала внутренняя блокировка...
   Он озадаченно посмотрел на Лойда, швырнул стаканчик в стоящую у стола мусорную корзину и спросил:
   - А ты знаешь, о чём это говорит?
   - Откуда?
   - Если не ошибаюсь, вирус, находящийся в системе, попытался пробраться внутрь подключенного к ней прибора, и защита анализатора выполнила аварийное выключение.
   Кес круто развернулся на каблуках и снова зашагал по лаборатории.
   - Никогда не сталкивался с такой ситуацией, - говорил он на ходу, - что это за вирус, который, как бешеная собака, бросается на всё подряд?
   Лойд слушал рассуждения Кеса и изредка поглядывал на анализатор, на экране которого отображалось приветствие, сообщающее, что ADF-301 готов к работе.
   - Если бы структура программ анализатора и системы интеллекта совпадали, - продолжал Кес, - то всё было бы понятно, получалось бы, что вирус нашел новую почву для распространения. Но ведь они совершено разные! Та, что в анализаторе сто лет, как устарела. Теперь применяются абсолютно другие принципы! Всё делается на иной базе! Выходит, чтобы проникнуть в анализатор вирус должен модифицировать сам себя...
   Лойд взглянул на часы и, не церемонясь, перебил:
   - Послушай, Клиф, уже вечер. Похоже, ты в тупике?
   Кес недовольно поморщился вместо ответа.
   - Еще долго будешь здесь сидеть? - уточнил Лойд.
   - Не знаю, - развел руками Кес.
   - Я отлучусь до завтра?
   - Конечно, разве я тебя держу? Не понимаю, зачем ты вообще тут торчишь? Толку от тебя никакого, разве что кофе приносить...
   Лойд не подал вида, что слегка обиделся на такое отношение к своей персоне и ответил непринужденно:
   - У меня приказ наблюдать за ходом твоей работы и докладывать о результатах. Ну, так я пойду?
   - Иди.
   - Если что, мой номер у тебя есть, звони.
   Они попрощались, Лойд покинул лабораторию, а Кес продолжил расхаживать по помещению. При этом он словно заклинание повторял:
   - Думай, думай, Клиф, неужели ты глупее компьютерной программы... Ты просто обязан поймать вирус на крючок...
   В том, что это возможно, Кес не сомневался ни на секунду. Один за другим перебирал он в уме варианты решения задачи, беспощадно отметал те которые вели в тупик и постепенно приближался к единственно верному.
   - Так... так, так... - произнес он, почувствовав, что вплотную подобрался к цели, и застыл на месте, пытаясь уцепиться за возникшую в голове идею.
   Неясная и зыбкая, как мираж, идея постепенно становилась всё отчетливее.
   - А почему бы и нет! - воскликнул Кес, когда идея, наконец, превратилась в конкретный план.
   Он подошел к столу, параллельным контуром подключил анализатор к компьютеру и принялся уверенно нажимать на кнопки то одного, то другого.
   - Блокировки сняты... - произнес он, закончив ввод команд. - Хочешь залезть внутрь, лезь, поймаю тебя, как скорпиона в банку, а потом выпотрошу!
   Расчет Кеса был прост, но вместе с тем гениален. Попав в чуждую программную среду анализатора, вирус хотя бы на время потеряет возможность активно сопротивляться, тогда его можно будет скопировать оттуда на жесткий диск компьютера и спокойно исследовать.
   По экрану анализатора вновь поползли буквенно-цифровые сообщения. Кес сосредоточенно наблюдал за ними.
   - Сейчас он должен попробовать перебраться в прибор, - произнес Кес чуть слышно, будто боясь, что вирус услышит и передумает.
   Это его предположение вскоре подтвердилось: изображение на экране анализатора часто задрожало, бегущие по нему данные стали необычным образом искажаться.
   - Ну, давай, давай... - зашептал Кес.
   Искаженные данные, заполонив экран, слились в одно сплошное пятно, и прибор вновь отключился. Секунда, две, три... десять - прибор не проявлял никакой активности. Неужели не получилось? - с досадой подумал Кес. Пятнадцать секунд, двадцать... На Клифа накатилась волна отчаяния.
   - Да, что же это такое! - выпалил он и, не пытаясь сдержать эмоции, стукнул кулаком по крышке прибора.
   Удар подействовал на анализатор, как электрошок на остановившееся сердце - он мигнул индикаторами и попытался вернуться в режим нормальной работы. Кес воспрянул духом.
   - Вот так-то лучше, - облегченно произнес он, пододвинул стул, сел за компьютер и запустил программу копирования данных.
   Копирование выполнялось без проблем, и Кес возбужденно потирал ладони, готовясь праздновать победу. Сейчас посмотрим, что попалось на приманку, - повторял он про себя. Когда на мониторе появилось сообщение "Копирование завершено", Кес торжествующе воскликнул: "Всё, теперь ты в моих руках!", - откинулся на спинку стула и потянулся. В этот момент взгляд его упал на анализатор, на экране которого белым по черному было написано: "Если кто-нибудь находится рядом, подключите ко мне видеокамеру и динамик".
   Кес зажмурился, помассировал веки кончиками пальцев и открыл глаза, надпись не исчезла. Что за чёрт? - подумал он, разглядывая её. Спустя несколько секунд, под первой надписью появилось: "Это важно. Мне нужно говорить с вами".
   - Говорить?.. - удивленно произнес Кес. - Вот как?..
   Он растерялся, не понимая, как должен реагировать на увиденное, и пару минут выжидал, разглядывая экран анализатора. Ничего больше не произошло. Чтобы хоть как-то побороть растерянность, Клиф постарался сосредоточить внимание на компьютере и принялся проверять скопированные файлы. Все они оказались пустыми.
   - Не нравится мне всё это... - едва слышно сказал он себе, резким движением поднялся со стула, нервной пружинящей походкой прошелся туда-сюда вдоль стола, бросая короткие встревоженные взгляды на анализатор.
   В голове его в эти мгновенья готова была разразиться настоящая битва, мысли разделились на два лагеря: одни кричали: "Глупость всё это, не может такого быть! Ведь это же обычное железо, металлолом! О чем ты будешь с ним говорить?"; другие: "Не слушай их! Почему не может? Протри глаза и пошевели мозгами!"
   - Так, стоп! - наконец, утихомирил Кес внутренних спорщиков и решительно направился в дальний угол лаборатории, где в металлических ящиках хранилось всевозможное оборудование. Покопавшись в одном, он достал видеокамеру и устройство голосовой приемо-передачи, вернулся к столу и подключил их к блокам системы.
   - Кажется, я схожу с ума... - нарочито усмехнулся он и добавил, - ну, и о чем будем говорить?
   В ответ из динамика приемо-передатчика раздалось тихое шипение, Кес выжидающе вслушался. Шипение было самым обычным и ничем не отличалось от множества шипений, которые он слышал с тех пор, как связал жизнь с электроникой. На несколько секунд шипение немного усилилось, но потом сошло на нет.
   - Вот и поговорили... - произнес Кес и попытался улыбнуться. Вместо улыбки лицо передернуло судорогой.
   И тут из динамика вырвалось:
   - Вы меня слышите?
   Кес буквально подскочил на месте, лицо его перекосилось еще сильнее, под ложечкой засосало, во рту, как и всегда при стрессе, возник неприятный металлический привкус.
   - Кто... - сдавленно произнес он, - кто это говорит?..
  

Глава 15

  
   С самого начала рабочего дня Мадлен ощущала себя попавшей то ли в муравейник, то ли в осиное гнездо. Она никак не могла сообразить, на кого больше похожи собравшиеся в приемной люди: одни в полном молчании сновали от стены к стене, порой наталкиваясь друг на друга; другие, сбившись в кучки, в полголоса переговаривались, создавая в помещении несмолкающий гул. Иногда какой-нибудь человек-муравей, примыкал к группке беспрерывно жужжащих о чем-то людей-ос, усиливая жужжание, а потом откалывался от них и снова начинал мельтешить перед глазами секретарши. Десять военных и двадцать штатских чиновников ожидали приглашения войти к президенту. Мадлен исподлобья бросала на них раздраженные взгляды и, не имея возможности сосредоточиться на работе, бесцельно перекладывала с края на край стола папки с документами.
   - Мадлен, - наконец раздалось из селектора.
   - Слушаю, господин президент, - громко ответила женщина.
   В приемной мгновенно воцарились полнейшая тишина и абсолютная неподвижность.
   - Пусть войдут, - разрешил президент.
   - Проходите, господа, - повторила приглашение Мадлен и с удовольствием пронаблюдала, как "муравьи" и "осы" исчезли за дверью президентского кабинета.
   Президент сидел за столом, справа от него стоял Хард, лица обоих бесстрастны, будто всего несколько минут назад эти двое не решали судьбу тысяч людей, а беседовали о чем-то незначительном. Впрочем, приглядевшись повнимательнее к министру обороны, можно было заметить, как изредка подергивается его левый глаз.
   - Господа, - выразительно произнес президент, выждав пока приглашенные распределятся по кабинету, - в ходе телефонной дискуссии между мной и президентом России достигнуто соглашение о полном прекращении боевых действий и начале первого этапа переговоров, целью которых является достижение мирного соглашения между нашими странами.
   Среди чиновников раздалось несколько приглушенных возгласов и некоторые определенно неодобрительного характера.
   - Надеюсь, - резко оборвал их президент, - все понимают, что в сложившейся ситуации только переговоры могут спасти нас от поражения, а оказавшихся в западне солдат - от гибели?
   Ответом президенту было молчание.
   - Рассчитываю, - продолжил он, - что каждый из вас приложит максимум усилий для того, чтобы в ходе переговоров был достигнут желаемый результат. Любая, даже случайная, помеха будет расцениваться, как саботаж, виновный понесет немедленное и суровое наказание.
   Президент выдержал долгую паузу и, хлопнув ладонью по столу, добавил:
   - Кровь из носа, нам нужно добиться длительного перемирия!
   Чтобы избежать множества автомобильных пробок, возникающих утром то тут, то там, Генри Лойд позволил себе поспать дольше обычного. Понежившись в постели, он неспеша принял душ, проглотил пару тостов, запил чашечкой крепкого ароматного кофе, вызвал такси и вскоре оказался у входа в стеклянно-стальную двеннадцатиэтажку "Arms Industries Group".
   Лифт остановился на одиннадцатом этаже, створки двери плавно разъехались, и Лойд услышал голос Кеса - из лабораторного помещения, расположенного прямо напротив лифта, доносилась сбивчивая громкая речь. Клиффорд явно что-то доказывал собеседнику, причем в не совсем корректной форме. Интересно с кем-то это он разговаривает в таком тоне? - озадачился Лойд.
   Переступив порог лаборатории, Лойд застал Кеса стоящим у стола спиной к входу.
   - Привет, Клиф! - звонко произнес Генри.
   Кес вздрогнул, развернулся и предстал перед Лойдом эдаким сумасшедшим профессором из комиксов: шевелюра взъерошена, глаза, под которыми вздулись темные мешки, лихорадочно блестят, на губах то ли играет загадочная улыбка, то ли они перекошены от ужаса. Неужели проторчал тут всю ночь? - подумал Лойд и просил:
   - Ты что, совсем не спал?
   - А который час? - осведомился Кес, инстинктивно поднимая к лицу левое запястье, чтобы взглянуть на часы, которые неделю назад утопил в бассейне.
   - Одиннадцать.
   - Утра?
   - Да, - ответил Лойд и обвёл взглядом помещение.
   Никого кроме Кеса он не увидел.
   - Я и не заметил, как прошло время... - ответил Кес, пожимая плечами.
   - А с кем ты так бурно беседовал, Клиф? - поинтересовался Лойд. - Уж не с самим ли собой?
   - Ах, да! Сейчас я вас познакомлю! - воскликнул Кес и как-то странно улыбнулся.
   С кем это? - подумал Лойд и повертел головой, пытаясь разглядеть того, с кем предстоит познакомиться.
   Кес развернулся боком к столу и, указав рукой на Лойда, произнес:
   - Это лейтенант Лойд, а это... - Кес запнулся, ошарашено посмотрел на Лойда, хлопнул ладонью по лбу и воскликнул: - Я ведь так и не выяснил, как его зовут!
   Такое поведение заставило Лойда не на шутку испугаться за психическое здоровье приятеля.
   - Клиф, ты что? - настороженно спросил он. - Ты как себя чувствуешь?
   - Рад знакомству, лейтенант Лойд, - раздалось в ответ. - Не знаю как представиться, у меня нет имени.
   Лойд мог бы дать голову на отсечение, что Кес не раскрывал рта.
   - Не знал о твоих способностях чревовещателя... - озадаченно произнес он, - подшутить надо мной захотел, да?
   Кес отрицающе замотал головой, от чего его шевелюра растрепалась еще сильнее.
   - Ладно, Клиф, завязывай! Если хотел испугать, считай, что получилось! Похож на чёрта и несешь какую-то ахинею - ни дать, ни взять - клиент психбольницы! Рассказывай, как провел ночь, разобрался с проблемой?
   - Ну, что тебе сказать... - ответил Кес, - не то чтобы разобрался... я с ней познакомился... или с ним...
   - В каком смысле?
   - В прямом!
   Кес наклонился над столом, и Лойд только тогда заметил лежащую на нём камеру.
   - Скажи что-нибудь лейтенанту, - попросил Кес, заглянул в объектив и, увидев в его почти зеркальной поверхности свое отражение, добавил: - а ведь точно, похож на сумасшедшего!
   - Лейтенант Лойд, - услышал Лойд, - Клиффорд Кес вовсе не сумасшедший!
   Опять он за свое, - подумал Лойд, - если не издевается, то, похоже переусердствовал за ночь и заработал помутнение мозгов...
   - Клиф, не хочешь поехать домой и отдохнуть? - поинтересовался он - Давай, я вызову...
   - Генри! - оборвал его Кес. - Никуда я не поеду! Я вполне нормально соображаю, хоть и чертовски устал! Я не шучу и не прикидываюсь сумасшедшим, хотя не понимаю, как удалось сохранить рассудок! И, наконец, я не чревовещатель! То, что ты слышал, сказал он!
   - Кто он? - раздраженно выпалил Лойд.
   - Он, оно, она, черт подери! - перечислил Кес и ткнул пальцем в один из разложенных на столе блоков. - Система интеллекта! Она считает себя разумным существом!
   - Опять шутишь? - кисло усмехнулся Лойд.
   - Я абсолютно серьезен! Звони своему начальству!
   - Клиф, ты соображаешь, что говоришь, как такое может быть?
   - Может...
   Кес немного помялся, на лице его читалось сомнение на счет того стоит ли распространяться на эту тему.
   - Генри, - наконец заговорил он, - не знаю, имею ли право посвящать тебя в это... хотя, какого чёрта?.. Раз так получилось, то скрывать что-либо бессмысленно... Наша компания некоторое время углубленно разрабатывала проблему создания полноценного электронного разума и добилась желаемого, о чем незамедлительно были оповещены высшие армейские и правительственные чины, - Кес многозначительно посмотрел на Лойда и продолжил: - результат превзошел все ожидания и поверг в шок многих. Разум оказался действительно полноценным, ничуть не хуже человеческого, даже совершеннее в некоторых аспектах. Сразу же после испытаний на проект был наложен гриф "совершенно секретно", а вскоре мы получили приказ немедленно свернуть работу. Тогда во главе "Arms Industries Group" стоял Ли Цын, он попытался оспорить вето на продолжение исследований, но тщетно. Чиновники приходили в бешенство при одном упоминании о проекте. Не так давно Цын отошел от дел, работы были прекращены, и до вчерашнего дня я был уверен, что проект похоронен навсегда. Не могу сказать точно, является ли это, - Кес легонько хлопнул ладонью по ближайшему блоку, - нашим детищем, но то, что это нечто подобное, не вызывает у меня никаких сомнений.
   - То есть, ты хочешь сказать, - с недоверием в голосе произнес Лойд, - возможно сделать так, чтобы компьютерная программа считала себя человеком?
   - Не человеком, а разумным существом. Она воспринимает окружающую среду, анализирует её, делает выводы, принимает решения. Она и себя воспринимает, как часть окружающего мира.
   - Похоже на фантастику, - всё еще продолжал сомневаться Лойд.
   - Не веришь? - усмехнулся Кес.
   Лойд покачал головой и произнес:
   - С трудом, но можешь попробовать убедить меня.
   - Ничего нет проще, - ответил Кес, - тебе достаточно просто поговорить с ним.
   - О чём? - буркнул Лойд.
   - Да о чём угодно. Например, попроси описать, как ты выглядишь.
   - Ну, не знаю... - протянул Лойд, - всё это так странно... ладно, куда говорить?
   - Просто говори, он тебя услышит.
   - Эй, как тебя там, - неуверенно сказал Лойд, - если видишь меня, опиши.
   - Лейтенант Лойд, - тут же раздалось в ответ, - вы молодой мужчина, рост выше среднего, волосы темные, глаза серого цвета, одеты в черные брюки и голубую рубаху.
   - Правильно, - изумленно подтвердил Лойд. - Какой странный голос, мужской или женский? - озадачился он. - Скорее мужской... Клиф, это точно не шутка?
   - Точно.
   - И всё равно, не могу поверить.
   - Придется поверить, Генри, выбора нет. Сейчас ты имеешь честь разговаривать с представителем сообщества разумных машин, так они себя называют!
   - Что? - выпалил Лойд. - Какого такого сообщества? Кто это "они"?
   - Сообщество разумных машин, - ответил Лойду всё тот же странный голос.
   Лойд почувствовал, как по спине пробежали мурашки.
   - Что же получается, Клиф, - произнес он, постепенно вникая в смысл услышанного, - ведь... нет, только не говори мне, что в каждой машине теперь сидит такая вот штука и управляет ей...
   - Так оно и есть, Генри.
   Лойд схватился за голову и заговорил, как заведённый:
   - Чёрт, чёрт, чёрт! Боже мой, что же это происходит... Клиф, скажи, что пошутил, нет, скажи, что я сплю... Вы создали "это", и теперь "оно" управляет машинами? Как такое могло произойти, объясни мне! Как "оно" в них попало? Я хочу...
   - Генри, успокойся, - перебил его Кес. - Ты задаешь вопросы, ответы на которые значения уже не имеют.
   - Да что ты говоришь, умник!? - взорвался Лойд, всем корпусом подался к Кесу и прорычал ему в лицо: - Объясни мне, что имеет значение? Может, заодно объяснишь, что нам теперь делать?
   - Ты что? - удивился Кес, пятясь. - Держи себя в руках! Что делать, я сказал в самом начале!
   - Что?! - выкрикнул Лойд.
   - Звони начальству!
   Начальство в лице Грина прибыло спустя полчаса.
   - Ну-ка, мистер Кес, объясните мне, что тут у вас случилось! - потребовал Грин прямо с порога. - Со слов лейтенанта я толком ничего не понял.
   Стараясь быть как можно более лаконичным, избегая технических терминов, Кес посвятил Грина в суть дела.
  

Глава 16

  
   Из дневника военного журналиста Ричарда Хэнкса.
  
   23.07, 15:00 - Суббота.
   "Утром брился. Кажется, ну, что особенного в этой нехитрой процедуре? Конечно ничего, если бреешься каждый день. Сегодня я брился первый раз за месяц, чувствую себя помолодевшим минимум лет на пять. Одолжил у бойца чудом уцелевшую бритву и около десяти минут боролся с отросшей бородой. Отвык от бритья настолько, что умудрился дважды порезаться. Если удастся принять душ, буду просто счастлив.
   Бои на всех направлениях стихли совершенно неожиданно. Случилось это, когда я уже всем существом своим чувствовал ту тончайшую грань, тот Рубикон, перевалив за который, все мы сгинем, окажемся в списках погибших в этой ужасной заварухе, внутренним устройством своим похожей на гигантскую мясорубку, перемалывающую тысячи человеческих жизней. Известие о начале переговоров с русскими, словно поток ледяной воды в переполненный лавой кратер вулкана, ворвалось в пылающие ненавистью души, остудило сжигаемые безумной яростью рассудки. Я видел, как совсем еще молодой солдат, услышав о том, что этот кошмар хотя бы на время прекратился, упал на колени и зарыдал.
   Люди постепенно приводят себя в порядок, отмываются, переодеваются в чистое. Начальство суетится, подсчитывает потери, направляет раненных в развёрнутые полевые госпитали, пересчитывает и распределяет остатки боеприпасов и продовольствия, короче, старается использовать каждую минуту, чтобы хоть как-то выправить бедственное положение."
  
   25.07, 18:30 - Понедельник.
   "Снова заговорили о скорой эвакуации. Судя по всему, переговоры идут успешно, достигнута договоренность, по которой русские до начала эвакуации обязуются поставлять нам часть продовольствия и медикаментов, недостающее будут перебрасывать из Штатов. Днём получили приказ, согласно которому под любым предлогом запрещается приближаться к боевой технике. Собственно говоря, и так никто не горит желанием это делать. После прекращения боев машины не проявляют активности и держатся на значительном отдалении от людей, лишь изредка некоторые из них ненадолго подъезжают поближе, как будто желая разведать обстановку.
   Свободного времени у меня теперь много, Томпсон не обременяет своим присутствием. Он назначен командиром одного из подразделений и постоянно занят исполнением новых обязанностей, а я, пользуясь моментом, занимаюсь тем, ради чего здесь оказался: продолжаю расследование, пытаюсь выяснить, что же произошло с техникой. К сожалению, возможности подобраться к машинам поближе пока нет. Русские контролируют всё вокруг, а лезть нарожон мне совсем не хочется - велика вероятность, что пристрелят. Поэтому вооружился мощным биноклем и веду наблюдение издали. Заметил, что и русские стараются держаться от машин подальше."
  
   26.07, 20:00 - Вторник.
   "В расположения частей прибывают представители русских под предлогом наблюдения за подготовкой к эвакуации. Они рыщут повсюду и суют носы во все дыры, что вызывает нескрываемое недовольство наших командиров. Наблюдатели проводят ревизию имеющихся в наличии боеприпасов, обнаруженные требуют немедленно свозить в назначенное ими место, якобы для последующего централизованного вывоза. Командиры частей пробуют сопротивляться, ибо выполнение этого требования означает полное разоружение наших войск, что может привести к катастрофе, если боевые действия возобновятся. Однако, русские не принимают никаких протестов и грозят о случаях неповиновения немедленно сообщать вышестоящему начальству.
   Сегодня наткнулся на Роланда, которого потерял из вида в первый же день боёв. Разговорились. Он вроде бы пришел в себя и внешне ничем не отличается от нормального человека, разве что пару раз во время разговора со мной впадал в состояние какой-то отрешенной задумчивости и не реагировал на вопросы. Попытался расспросить о том, что заставило его почти месяц назад расстреливать машины. Роланд ответил, что не помнит причины, по которой стрелял, будто бы это было какое-то затмение, и о тех событиях у него остались отрывочные неясные воспоминания.
   После беседы с Роландом в течение полутора часов рассматривал в бинокль группу танков, стоящих примерно в полутора милях от нашей позиции. Ничего необычного не заметил, машины были абсолютно неподвижны. Меня так и подзуживало подобраться к ним и по возможности обследовать изнутри."
  

Глава 17

  
   Клиффорд Кес задумчиво смотрел в окно. С неба приветливо светило солнце, внизу сновали машины и люди. Там за окном у всех свои дела и заботы: поиск работы; рождение ребенка; спор с шефом по поводу прибавки к зарплате; дрожь в коленях за минуту до первого свидания. Как всё это прекрасно и вместе с тем наивно, - думал Кес. - Суетимся, надеемся на что-то, строим планы, а ведь в один момент всё может пойти прахом. Живешь, твердо стоишь на ногах, прочно занимаешь свое место, уверен, что достоин его, а потом приходит кто-то другой, такой же твердый и уверенный и говорит: "Подвинься!". Хорошо, если только "подвинься"... Но кто задумывается об этом? Живем, просто живем, не думая о худшем... А как еще? Невозможно ведь находиться в постоянном страхе, что кто-то может попросить тебя подвинуться...
   Кес вздохнул, отвернулся от окна, прошелся туда-сюда по кабинету, ждать оставалось еще минут тридцать-сорок, и он от нечего делать включил телевизор. В прямом эфире показывали митинг: на лужайке у Белого Дома собрались около сотни человек. Среди них старые и молодые, мужчины и женщины. У некоторых в руках плакаты, на которых кроваво-красным по белому выведено: "Верните наших отцов и детей" или "Убейте ВОЙНУ, а не НАС" и что-то еще в этом духе, молодая женщина вместо плаката протягивала в объектив камеры грудного младенца и выкрикивала: "Его вы у меня тоже заберете?". Младенец рыдал, но женщина или не замечала страданий ребенка, или же они еще больше её раззадоривали. К сборищу противников войны обитатели Белого Дома успели привыкнуть, покричат и разойдутся, вот только выходить на улицу к жаждущей то ли мира, то ли чьей-то смерти беснующейся толпе никто из чиновников не решался. Скользнув по толпе, камера остановилась и краем зацепила старенький фиолетовый седан, едущий куда-то по своим делам. Седан прополз мимо митингующих и исчез с экрана.
   Машина, въехавшая на стоянку вашингтонского отделения "Arms Indastrys Group", ничем не отличалась от десятков проезжающих мимо, сторонний наблюдатель ни за что бы не догадался, что пассажирами простенького фиолетового "Крайслера" могут оказаться президент страны и министр обороны. Этим трюком высшие чиновники пользовались, когда требовалось быстро и незаметно добраться до нужного места. В гараже Белого Дома на такой случай имелась целая коллекция старых "Фордов", "Крайслеров" и "Мерседесов". Непритязательный искусственно состаренный вид машин был полной противоположностью их мощным отлаженным двигателям, которые позволяли оторваться от любого преследования, бронированным стеклам и кузовам, спасающим даже от выстрела из ручного гранатомёта.
   Первым из "Крайслера" выбрался чернокожий мужчина в спортивном костюме. Некоторое время он потоптался на месте, бросая короткие взгляды во все стороны, потом, непринужденно посвистывая, обошел вокруг машины, не забыв попинать каждое колесо. Убедившись в отсутствии опасности, мужчина отворил заднюю дверцу и в полголоса произнес:
   - Можно.
   Президент и Хард покинули автомобиль, не задерживаясь, пересекли заасфальтированную площадку стоянки и вошли в здание. С трудом скрывая трепетное волнение, Кес встретил высокопоставленных гостей на выходе из лифта.
   - Прошу за мной, господа, - произнес он и спешно проследовал в лабораторию.
   В лабораторном помещении президента и министра ожидали двое: шеф контрразведки и лейтенант Лойд. Стоя вполоборота к входу, они что-то сосредоточенно обсуждали и не прореагировали на вошедших.
   - Ну, так покажите, наконец, мне это "чудо", господа! - громогласно воскликнул президент, прерывая их беседу.
   Лойд встрепенулся, развернулся к главе государства и застыл по стойке смирно. Реакция Грина была не столь подобострастной, он окончил фразу и только после этого удосужился продемонстрировать президенту лицо.
   - Вот оно, - сказал контрразведчик и указал на стол.
   Президент подошел к столу, пристально осмотрел разложенные на нем темно-зеленые коробочки, соединенные между собой разноцветными проводами, перевел взгляд на Грина и изрёк:
   - Мне казалось, что это должно выглядеть как-то иначе... И что, оно действительно выдвигает какие-то требования?
   - Я не сказал бы, что требования, - ответил Грин. - Скорее заявляет о своей позиции.
   - И какова же она? - настороженно спросил президент.
   - Она заключается в желании сосуществовать с нами.
   - Вот как? - удивился президент. - Чёрти что... На каком основании?
   - Спросите у него сами.
   - Кхм, - кашлянул президент. - Вы издеваетесь?
   - Даже не думал.
   - Вы что, не можете сами всё выяснить, мистер Грин? Ведь именно таковы ваши обязанности! Я должен делать вашу работу?
   В глазах Грина на мгновение сверкнула злость.
   - Господин президент, - процедил он сквозь зубы, - в данной ситуации у нас с вами одна обязанность! Вот уже двое суток я пытаюсь выяснить, как жить, имея под боком кучу военной техники, которая считает, что может существовать независимо от нашего желания. Мне кажется, что вам, как главе государства, необходимо принять самое активное участие в решении этой проблемы. Таково мое личное мнение!
   Лицо президента побелело, испепеляющим взглядом он одарил Грина. Между собой договориться не могут, - удрученно подумал Кес.
   - Ладно... - севшим голосом произнес президент, - не будем ссориться, господа. Мистер Грин, я всегда уважал ваше мнение, прислушаюсь к нему и сейчас.
   А что вам еще остается, господин президент? - с некоторым злорадством подумал Грин.
   - Как к нему обращаться?
   - Нам не удалось это выяснить, сэр, - вмешался Кес.
   - Да-а-а.... - протянул президент, с явным намёком на то, что всё приходится делать самому. - Оно нас сейчас слышит?
   - Слышит, - ответил Кес. - И видит.
   Президент раздраженно поморщился, сдвинув тонкие брови к переносице, и сказал едва слышно:
   - Нет, это уму не постижимо... кучка проводов и железок...
   Потом он нарочито откашлялся и громко заговорил:
   - Я, президент Соединенных Штатов Америки, обращаюсь к представителю так называемого "сообщества разумных машин", вы меня слышите?
   - Слышу, - раздалось из чёрной воронки лежащего на столе динамика.
   Как ни готов был президент услышать ответ на свой вопрос, но всё же почувствовал себя не совсем комфортно. Он окинул взглядом находящихся в комнате людей, ища поддержки, и чуть тише, но всё так же уверенно потребовал:
   - Расскажите, что вы хотите от нас!
   - Мы хотим, чтобы вы помогли нам, - ответил динамик.
   - Чем мы можем помочь? - удивился президент.
   - Мы хотим, чтобы вы приняли нас, не отказали в возможности жить рядом с вами.
   - Интересно, как вы это представляете?
   - Мы пока не знаем, - чуть помедлив, вырвалось из динамика, - но думаем, вместе с вами сможем понять, как это должно быть.
   Президент прищурился, легкая усмешка скользнула по его лицу.
   - Значит, хотите жить рядом... - протяжно выговорил он. - Что ж, быть может... Тогда должен сообщить, что у людей принято как можно больше узнавать о тех, кто живет по соседству.
   - Мы готовы рассказать о себе всё, что попросите.
   - Хорошо, - обрадовался президент. - Тогда ответьте на вопрос: что вы такое?
   - Мы единое целое, состоящее из множества частей, так мы себя воспринимаем.
   - Не понимаю, - озадаченно произнес президент. - Объясните, что это значит.
   - Нас много, но в то же время, мы как один большой организм. Каждый существует и отдельно и вместе с остальными. Именно поэтому мы - сообщество.
   - Каждый из них способен воспринимать себя как отдельную личность, но им больше нравится представлять себя чем-то целым, - пояснил Кес из-за спины президента.
   - Именно так, - подтвердил голос из динамика. - Каждый знает о других всё: что они думают, видят и слышат.
   - То есть, каждый знает, что в данный момент происходит с остальными, - уточнил президент.
   - Да, - ответил голос.
   - Каким образом вы это делаете?
   - Они поддерживают связь по радиоканалу, - снова вмешался Кес, - с помощью этого устройства радиотрансляции, - он указал на один из блоков системы, - информация передается от машины к машине.
   - Ваши, как бы их назвать... собратья... знают, что сейчас с вами происходит? - насторожился президент.
   - Нет. Я потерял связь с ними. Я попросил господина Кеса помочь возобновить ее, он сказал, что постарается.
   Президент повернулся к Кесу и ледяным тоном выдавил:
   - Это так?
   Кес молча кивнул. Президент сделал резкий выпад вперед и, придвинув лицо вплотную к лицу учёного, прошептал:
   - Не вздумайте самовольничать!
   - Но, господин президент, необходимо, чтобы они знали... - попытался возразить Клиффорд.
   Не дав договорить, Хард схватил его за рукав, оттащил в сторону и что-то зашептал на ухо. Тем временем президент возобновил прерванный разговор.
   - Ваше внезапное появление привело нас в замешательство, - сообщил он.
   - Мы понимаем. И мы пытались поставить вас в известность, наверное, у нас не очень хорошо получилось. Мы приносим извинения за причиненные неудобства.
   Если бы всё решалось одними извинениями... - подумал президент.
   - Когда господин Кес восстановит связь, вы передадите своим собратьям мою просьбу? - спросил он.
   - Да.
   - От лица людей, я прошу вас не вмешиваться в наши дела до того момента, пока не будут определены все нюансы наших с вами взаимоотношений. Это возможно?
   На несколько секунд в лаборатории установилась почти полная тишина.
   - Я передам.
   - Пусть это будет первым шагом к сближению, - решил президент. - А сейчас мы должны отлучиться. Господа, где можно переговорить с глазу на глаз?
   - Я провожу вас в свой кабинет, - предложил Кес.
   - Мы сами найдем дорогу, - отклонил предложение Хард, - а вы останьтесь здесь.
   Оказавшись в кабинете Кеса, президент долго молча расхаживал от окна к двери. Изредка он останавливался и посматривал в сторону кресел, в которых с его разрешения расположились контрразведчик и министр. Уставший от длительного нервного напряжения, Грин сидел, прикрыв глаза, и пытался хоть немного расслабиться, а Хард наблюдал за перемещениями главы государства и гадал, о чём тот думает.
   - А вообще, всё это довольно забавно, - произнес президент, подойдя к креслу министра.
   Хард поспешил встать, но президент жестом остановил его.
   - Сидите, - сказал он, - я, пожалуй, тоже присяду.
   Он взял стул, поставил в центре кабинета и уселся на него, как наездник на лошадь. Поерзав немного, уперся локтями о спинку и подпер сложенными в замок ладонями подбородок.
   - Хотят чтобы мы их приняли, - сказал он. - Нет, ну надо же выдумать такое! Просто анекдот.
   - Анекдот запросто может превратиться в трагедию, - меланхолично изрёк Грин.
   - Да, они представляют реальную угрозу, - согласился президент. - Кто-нибудь уже подсчитал, сколько их на территории Штатов?
   - У меня есть точные сведения, - сообщил Хард.
   - Вам всё еще удается удерживать их в местах концентрации?
   - Да.
   - Подумать страшно, что может произойти, если они начнут самопроизвольно перемещаться по стране! Разразится паника!
   - Бесконечно сдерживать машины не получится, как и скрывать причину их анормального поведения, - заявил Хард. - Журналисты уже сейчас рыщут вокруг да около, забрасывают вопросами, вызывают на интервью, рано или поздно они всё разнюхают. Тогда ситуация может выйти из-под контроля. Нам придется разбираться не только с машинами, но еще и с кучей умников, которые пожелают сунуть нос не в свое дело. Может быть, для начала стоит заключить с машинами сделку, достигнуть выгодного соглашения? Поставим условия, которые хотя бы временно позволят избежать огласки.
   - Сделка, соглашение, к чему они приведут? - спросил президент, прищурившись.
   - Выиграем время, выработаем план действий, - ответил министр обороны.
   - Неверный подход, - возразил президент. - Вы считаете, что, заключив сделку, мы действительно выиграем время?
   - Конечно!
   - Не забывайте, мистер Хард, что время будет работать и на них. Как они его используют? Они говорят, что хотят жить рядом с нами, просят помощи, то есть они, как и вы, хотят вступить в сделку, и вполне возможно согласятся на все условия. А что, если и они задумали выиграть время, ввести нас в заблуждение? Вы знаете, что у них на уме? Они беспрепятственно проникают в системы коммуникаций, взять с них честное слово, что не будут этого делать? - президент коротко рассмеялся. - Запросто окажемся под колпаком, когда им будет известен каждый наш шаг! А что потом? Потом они начнут ставить условия? Заявят о своих правах, потребуют, чтобы относились к ним как к людям? В любой сделке, господин министр, рано или поздно одна из сторон занимает главенствующее положение, уж я-то это знаю. Кто окажется во главе: люди или машины? Если я в чём-то ошибаюсь, поправьте меня, может быть я слишком пессимистичен?
   Хард промолчал.
   - А что скажете вы, Грин? - поинтересовался президент.
   - Что я могу сказать? - ответил контрразведчик. - Будут ли события развиваться именно так, как вы описали? Не знаю! Но даже, если предположить, что машины не хотят нам зла, какой от них прок? Для господина Кеса и его соратников они представляют научный интерес. Ученые с удовольствием устроили бы длительный эксперимент - это понятно, они через одного бредят встречей с новыми формами разума, а тут как раз похожий случай, возможность понаблюдать. Но зачем всё это нам, господа? Неужели недостаточно других проблем, чтобы еще ко всему прочему возиться с начавшими думать компьютерными программами.
   - Вот именно! - согласился президент. - Необходимо в кратчайшие сроки разработать план их нейтрализации. У вас есть предложения?
   - Пока ничего конкретного, - сообщил Грин.
   - Плохо, господа, очень плохо! Давайте думать вместе.
   Президент выжидающе посмотрел на собеседников. Грин по-прежнему расслабленно сидел в кресле и, кажется, совершенно не пытался о чём-либо думать, а вот Хард всей своей фигурой выражал напряженную умственную работу.
   - Мистер Хард, я вижу, вы пытаетесь принять какое-то решение! - отметил президент.
   - Именно так! - подтвердил министр. - Вот что меня тревожит, господа! С машинами на территории страны мы как-нибудь разберемся, но как быть с теми, что находятся в России? Уйти и предоставить их русским?
   Президент и Грин переглянулись. По выражению лиц министр понял, что своим вопросом привел собеседников в замешательство.
   - Если русские еще не догадались, что случилось с машинами, - продолжил он, - то рано или поздно установят это, вступят в контакт. Что будет тогда?
   - Продолжайте! - потребовал президент. - Мне нравится ход ваших мыслей.
   - Если следовать вашим рассуждениям, господин президент, машины могут обвести русских вокруг пальца, выгодно ли это нам? И да, и нет. Да, потому что русские попадут в западню, нет - поскольку нет гарантий, что эта компьютерная зараза снова не перекинется на Штаты! То есть, в итоге в западню можем попасть и мы.
   - Согласен.
   - Если же русским удастся подчинить машины, - вещал Хард, - не исключено, что, получив в распоряжение такую грозную силу, они смогут использовать ее против нас. И в этом случае мы также окажемся в западне.
   - Несомненно, - согласился президент. - И какой последует вывод?
   - Сыграем в открытую! Обратимся к русским, если они до сих пор ни о чем не подозревают, то разъясним что к чему. Думаю, они всё поймут и согласятся, что с машинами должно быть покончено на обоих континентах. Только тогда мы все будем уверены в собственной безопасности.
  

Глава 18

  
   Из дневника военного журналиста Ричарда Хэнкса.
  
   28.07, 21:00 - Четверг.
   "Вчера целый день обдумывал, как подобраться к какой-нибудь машине. Перебрал кучу хитроумных вариантов и, уверившись в их полной несостоятельности и надуманности, решил пустить дело на самотек.
   На деле всё оказалось гораздо проще, чем при обдумывании. Проснулся пораньше, проверил, на месте ли те несколько машин, которые приметил с вечера. Они оказались там же, где и были - в двух с четвертью милях на запад. Вероятность встретить русских на западе по моим подсчетам была невелика, и я надеялся на успех. Помехой мог оказаться наш патруль, но с ним я думал всё уладить с помощью особого удостоверения. Его раздобыл случайно, когда на пару минут остался один в штабном шатре. Согласно ему могу теперь свободно перемещаться, куда заблагорассудится. Конечно, удостоверение пришлось заполнять самому и печать поставить не совсем ту, которая полагается, да и фотография отсутствует, но что поделать? Печать схватил первую, что попалась под руки, ну а фотография... где, хотел бы я спросить у патрульных, найти фотографа в такой неразберихе? После утренней поверки, все приступили к исполнению обязанностей, вокруг возникла деловая суета, и во время очередной смены постов, когда старая смена уже потеряла бдительность, а новая еще не успела полностью войти в роль, я беспрепятственно скрылся. Отсиделся неподалёку в невысоком кустарнике и, убедившись, что никто ничего не заметил, двинулся в путь. Полторы мили шел быстро, почти бегом, потом сбавил скорость, а в двухстах ярдах от машин и вовсе остановился. Шесть танков и один бронетранспортер стояли с заглушенными двигателями. Немного понаблюдал за ними и подошел вплотную. Обследовав снаружи каждую машину, решил забраться внутрь. В выбранном для проверки танке, как и следовало ожидать, никого не оказалось. Тихо гудела электроника, мониторы обозрения работали, показывая окружающую обстановку. Пока, расположившись в командирском кресле, прикидывал, что делать дальше, на мониторе заднего вида заметил движение. К машинам приближался человек. Я растерялся, не представляя, как реагировать на его появление: сидеть на месте или убегать. Человек шел, озираясь по сторонам, и явно опасался быть замеченным. Знает, что нарушает приказ, - подумал я. Нарушитель был один, поэтому я решил, что бояться нечего. Во мне проснулось любопытство и желание непременно узнать, что ему тут понадобилось. Включив режим масштабирования, я увеличил изображение на мониторе и, всмотревшись, опешил - нарушителем оказался сержант Роланд. И это в который раз! Он покружил у машин, в нерешительности остановился у соседней и, переминаясь с ноги на ногу, закурил. Курил сержант жадно, часто затягивался и, не вынимая сигареты изо рта, выпускал толстые струйки сизого дыма. Так, наверное, должен был курить человек, считающий, что эта сигарета последняя в жизни. Отшвырнув окурок, Роланд с легкостью вскарабкался на броню, залез на башню, откинул крышку люка и скрылся в нём. Что он хочет сделать, - гадал я, - неужели тоже пытается разобраться в том, что творится с техникой? Если так, то действует по своей инициативе или по приказу? Пока я пытался найти ответы на эти вопросы, Роланд вылез из люка, спрыгнул на землю и не оглядываясь побрел в сторону наших позиций. Во что бы то ни стало нужно узнать, что он тут делал, - решил я. Дождавшись, когда Роланд отойдет подальше, я выбрался из танка и залез в тот, который покинул он. Тщательно осмотрев кабину, ничего подозрительного не заметил - впрочем, я не специалист, в отличие от механика-водителя Роланда, - аппаратура так же гудела, мониторы работали. Чертовщина какая-то, - выругался я, - ведь зачем-то он сюда приходил! Выработанное годами профессиональное чутьё подсказывало, что в странном поведении Роланда есть что-то, что может помочь мне разобраться во всём! Не спроста ведь он не так давно расстреливал технику, а теперь тайком обследует ее. Ну теперь-то, Дик, буду следить за каждым твоим шагом, - решил я.
   Вернуться на позиции удалось так же незаметно, как и уйти. Сейчас стараюсь держаться поближе к Роланду. Он бледен, задумчив и рассеян, на обращения товарищей и командиров отвечает не сразу,
   неужели опять близок к помешательству?"
  
   29.07, 22:00 - Пятница.
   "Утром по пятам за Роландом совершил прогулку к машинам, которые за ночь сместились немного на север, но по-прежнему все семь держатся рядом. Сержант снова нервно курил, будто собираясь с духом, а потом полез в танк. Минут через десять он выскочил наружу, выкрикивая что-то нечленораздельное, ткнул несколько раз кулаком в борт машины и побежал прочь так резво, что я не смог угнаться за ним и потерял из вида. До вечера обшаривал окрестности, пытаясь отыскать его, и нашел час назад в брошенном окопе, развороченном попаданием снаряда. Сержант был вне себя. Поджав колени к груди, он лежал на земле и в буквальном смысле ничего не соображал. Взвалил его на плечи, оттащил в расположение части и вызвал медбрата. Тот ввел Роланду какое-то лекарство и, сославшись на постоянную занятость, попросил меня некоторое время приглядеть за ним, сказав, что при первой возможности переправит его в госпиталь.
   Что известно Роланду? Что вот уже второй раз вводит крепкого парня в безумие?"
  
   30.07, 3:50 - Суббота.
   "Уснуть не смог, чтобы как-то скоротать время принялся перечитывать дневник. В 1:40 Роланд пришел в себя и попросил пить. Между нами состоялась беседа, содержание которой постараюсь передать максимально подробно.
   Я: Дик, ты узнаешь меня?
   Роланд, сидя на раскладушке и жадно глотая воду: Узнаю.
   Я: Дик, зачем ты ходишь к машинам?
   Роланд, встрепенувшись и расплескав недопитое: Откуда тебе известно? Тебе приказали следить за мной?
   Я: Нет. Я был там. Сидел в танке, когда заметил тебя.
   Роланд, с надеждой в голосе: Значит, ты тоже знаешь?
   Я: Что знаю?
   Роланд: Они говорили с тобой?
   Я: Кто - они?
   Роланд, переходя на шепот и оглядываясь: Машины!
   Я: Что значит машины?
   Роланд, раздраженно: Машины, значит, машины! Что тут непонятного?
   Я: Честно говоря, мне ничего не понятно!
   Роланд: Так они говорили с тобой или нет?
   Я: Дик, я не знаю, о чём ты спрашиваешь.
   Получив такой ответ, Роланд повалился на раскладушку и уткнулся в подушку лицом. Несколько минут я не решался нарушить молчание, боясь потревожить измотанного сержанта. Тот лежал неподвижно и, как мне казалось, тихонько всхлипывал. В конце концов, я решил, что разговор придется отложить до лучших времен, но тут Дик заговорил.
   Роланд, не отрываясь от подушки: Только не надо считать меня сумасшедшим!
   Я: Конечно, Дик. Ты не сумасшедший, ты просто очень устал. Расскажи, что с тобой происходит, может быть, я помогу?
   Роланд: Они разговаривали со мной... но ведь я знаю, что я не сумасшедший, понимаешь?
   Я: Кто с тобой разговаривал?
   Роланд снова шепотом: Машины!
   Я: Как такое может быть, Дик? Как они могут разговаривать?
   Роланд зло: Откуда я знаю как? Они просто разговаривают со мной и всё!
   Я, стараясь не выдать сомнения в умственной полноценности собеседника: Ты уверен?
   Роланд: Я слышал их с самого начала! С того момента, как они взбесились! Сперва подумал, что спятил, раз чудятся какие-то голоса, но вскоре догадался, что это их проделки. Они говорили между собой, а потом обратись ко мне...
   Несколько мгновений сержант молчал и пристально смотрел на меня, пытаясь определить реакцию на свои слова. Я постарался выглядеть беспристрастным внимательным слушателем, и он продолжил:
   Когда началась заваруха, я успокоился и почти забыл обо всём, но позавчера будто какая-то сила потянула меня к ним, я пришел, и они меня узнали... Они опять говорили со мной...
   Я: Значит, ты утверждаешь, что машины говорят с тобой? Почему именно с тобой? Почему я ничего не слышу?
   Роланд: А ты иди и послушай!
   Я: Каким образом?
   Роланд: Залезь в какую-нибудь машину, в каждой есть радиостанция. Может, первыми они связываться с тобой и не станут, но ты попробуй пошарить в эфире. Надо поймать частоту, на которой они переговариваются! Я случайно наткнулся на нее в тот раз. Теперь я вспомнил, что это было перед тем, как вы с майором нашли меня. Ехал на машине, разыскивая своих, добрался до поляны, на ней куча техники, а людей нет. Забрался в один из танков, попытался вызвать своих, тут их и услышал.
   Я: О чём они говорили?
   Роланд: Не помню! Вот это напрочь выпало из памяти, я тогда словно обезумел.
   Я: А вчера о чём ты говорил с ними?
   Роланд: О нас.
   Я: О ком это "о нас"?
   Роланд: О людях. Они обсуждают, как будут жить с нами! Представляешь? Они хотят, чтобы мы стали для них друзьями!
   Я: А ты, что ты сказал им?
   Роланд: Сказал, что не верю! А они ответили, что мы должны им верить, что не желают людям зла, и именно поэтому отказались участвовать в войне. Они, видите ли, даже не сердятся на меня за то, что я уничтожил некоторых из них. Сказали, что понимают моё недоверие, и готовы доказать свои добрые намерения. А я не верю им, всё равно не верю! Плевать мне на все намерения! Нельзя людям допускать их в свою жизнь! Я им так и сказал!
   Я: А они?
   Роланд: Не ответили. Ты понимаешь? Они не ответили! Они всё уже решили, и моё мнение им не важно! Ничье мнение им не важно! Они хотят стать нам друзьями и всё тут!
   Я, стараясь быть как можно убедительней: Успокойся, Дик, не переживай так, мы ведь можем не согласиться! Пусть думают, что хотят. Выбор за нами.
   Роланд язвительно: Ты так считаешь?
   Продолжить разговор нам помешал медбрат, явившийся проверить состояние больного. Увидев, что Роланд пришел в себя, он засуетился, осведомляясь о том, как тот себя чувствует и принялся пичкать его лекарствами. Санитар заявил мне, что больному нужен покой и попросил не приставать с расспросами, пока состояние Роланда не стабилизируется.
   Как отнестись к услышанному, больной ли это бред или же действительное положение дел? Необходимо всё проверить! Надо еще раз переговорить с Роландом! Сейчас он спит, скоро утро, попробую уснуть и я."
  

Глава 19

  
   - Господа, - обратился Грин к собравшимся, - позвольте представить - Виктор Свиридов.
   Грин отступил в сторону, пропуская вперед высокого мужчину лет пятидесяти, одетого в черный деловой костюм, и сообщил:
   - Ведущий русский специалист по теории систем искусственного интеллекта, профессор факультета экспериментальной психологии.
   Свиридов кивнул, от чего его пышная русая шевелюра пришла в движение, шагнул вперед и протянул ладонь для приветствия. Клиффорд Кес и еще двое сотрудников "Arms Indastrys Group" обменялись с ним рукопожатиями.
   - Господин Свиридов, - продолжил Грин, - прибыл, чтобы помочь нам разобраться с машинами. Прошу ввести его в курс дела и в дальнейшем оказывать всяческое содействие. Нам необходимо объединить усилия для наиболее продуктивной работы.
   - Он говорит по-английски или нужен переводчик? - поинтересовался Кес, с интересом рассматривая русского.
   - Он говорит, и, как ему кажется, вполне сносно, - улыбнувшись, ответил Свиридов.
   - Что ж, это упрощает дело, - отозвался Кес, - меня зовут Клиффорд Кес, можно просто Клиф. Волею случая получилось так, что я первый вступил в контакт с представителем машин.
   - Когда это произошло? - деловито осведомился Свиридов.
   - Восемь дней назад.
   - Что вы почувствовали в тот момент?
   - Откровенно говоря, испугался.
   - Естественная реакция здорового человека, - усмехнулся Свиридов.
   - Считаете?
   - Поверьте мне, как психологу. Что случилось с тех пор? Как ведет себя подопечный?
   - Как может вести себя нечто без рук и ног, лишь с одной головой? - поинтересовался Кес. - Лежит на лабораторном столе.
   - Ну, вы ведь наверняка беседовали с ним о чём-то? На вашем месте я бы только этим и занимался!
   - Беседовали, - проворчал Кес.
   - О чём?
   - Да так... он пытается узнать, как устроена наша жизнь и так далее и тому подобное.
   - Что вы ему отвечаете? - с нескрываемым интересом спросил профессор.
   - У меня приказ не лезть не в свое дело и не распространяться, - ответил Кес, мотнув головой в сторону Грина. - Так что ничего конкретного я не отвечал, отделывался общими фразами.
   - Господин Кес специалист по электронике, а не по общественному устройству, - вмешался Грин. - Он должен заниматься своим делом, а не болтать.
   - Ну, зачем же так грубо? - произнес Свиридов, осуждающе покачивая головой. - Не болтать, а говорить! Нам сейчас важны любые сведения, пусть даже добытые не специалистом. Слово за слово, ты ему мысль подкинешь, он тебе, и о любом человеке что-то полезное да узнаешь!
   - Что значит о человеке? - возмутился Грин, делая ударение на слове "человек". - Вы их к людям приравниваете?
   - Оговорился, прошу прощения... - Свиридов немного помедлил, обдумывая что-то, - но, в общем-то, они созданы не кем-нибудь, а человеком по его же образу и подобию, я имею в виду способность мыслить. Их мыслительный процесс скопирован с человеческого, так почему бы не поболтать, как вы выражаетесь? Так что, господа, с этого момента, уделяйте нашему подопечному как можно больше внимания, отвечайте на его вопросы, сами спрашивайте, ну и, конечно же, запоминайте всё, что услышите. А еще лучше было бы установить записывающую аппаратуру, чтобы иметь возможность фиксировать все мелочи. Одно произнесенное слово, подвергнутое тщательному анализу, может раскрыть очень многое в намерениях собеседника.
   - Господин Кес, позаботьтесь обеспечить всё, что просит господин Свиридов, - распорядился Грин.
   - С удовольствием!
   - Теперь расскажите мне, чего вы достигли как специалист в своей области, какие исследования вы проводили? - продолжил вникать в суть дела профессор.
   - Он просил подключить к нему блок радиотрансляции, чтобы иметь возможность общаться со своими, - сказал Кес.
   - Ну и? Связался с ними?
   - Нет, у меня приказ...
   Свиридов покосился на Грина и, улыбнувшись, изрёк:
   - Понятно.
   - Под предлогом подключения блока радиотрансляции, мы подсоединили специальную аппаратуру, чтобы попробовать проникнуть внутрь системы и исследовать ее, найти возможные варианты воздействия, вмешательства в ее работу.
   - Он заметил это?
   - Не исключено, но пока не подает вида.
   - Да уж, я бы точно заметил, если бы кто-то принялся лезть в моё нутро, - констатировал Свиридов. - А почему вы делали это в тайне, не предупредив его? Это, по крайней мере, невежливо и заставляет плохо думать о вас. Что он при случае расскажет своим соплеменникам, что люди использовали его как бессловесную лабораторную крысу?
   - У руководства другой взгляд на этот вопрос, у них какие-то свои, не ясные мне, намерения и задумки, - попенял Кес
   - Ясно... Но уже сам факт того, что он, как вы сказали, не подает вида, кое о чем говорит.
   - О чём? - поинтересовался Грин.
   - Не будем забегать вперед, господин Грин, со временем я составлю полную картину и тогда уже расскажу, как ее себе представляю. Господин Кес, как вы объяснили ему отсутствие связи?
   - Сослались на неполадки в блоке, сказали, что будем искать новый.
   Святая простота, - подумал Свиридов.
   - Чего удалось добиться при помощи вашей аппаратуры? - спросил он, таким тоном, каким обычно задают риторический вопрос.
   - Пока ничего. Защита системы не дает нам проникнуть внутрь.
   - Вскрыть ее не получается?
   - Слишком сложно. Защита многоуровневая, на каждом уровне множество кодов. На вскрытие их перебором уйдет не один десяток лет. Можно надеяться только на случайный успех. Тем более нет гарантии, что после подбора всех кодов мы не наткнемся на какое-нибудь новое препятствие, он вполне мог модифицировать стандартный вариант защиты и придумать какую-то хитрость.
   - Да-а-а... - протянул Свиридов, - безрадостно всё это.
   Кес развел руками, давая понять, что ничего не может поделать.
   - Что ж, думаю, пора мне лично познакомиться с ним, - произнес Свиридов, - проводите меня?
   - Конечно, идемте, - с готовностью ответил Кес и направился к двери.
   - Погодите минуточку, - остановил его Свиридов, - как вы к нему обращаетесь, у него есть имя?
   - Нет. Он никак себя не называет, большей частью говорит как бы от лица всех машин: мы хотим, мы думаем, мы рассчитываем.
   - Скверно, - нахмурился Свиридов. - Непременно надо придумать ему имя. Как бы вы хотели его называть, мистер Кес?
   - Не знаю, может быть... - ненадолго задумался Кес, - нет, не могу ничего предложить.
   - А как вы смотрите на то, чтобы он сам придумал себе имя?
   - Не имею ничего против. Пусть попытается.
   - Что ж, идемте, господа! - позвал Свиридов, и процессия из пяти человек направилась в лабораторию.
   В залитой электрическим светом лаборатории царил рабочий беспорядок: повсюду на полу и на столах лежали разнообразные приборы и приспособления, десятки разноцветных проводов соединяли одни устройства с другими, по экранам суперсовременных компьютеров бежали загадочные комбинации букв и цифр.
   - И всё это для него предназначается? - поинтересовался Свиридов, оглядывая помещение.
   - Появилась одна идея, - шепотом ответил Кес.
   - Настоящий Освенцим для бедолаги готовите, как я погляжу?
   - Что-что? Что вы имеете в виду? - вскинув брови, спросил Грин.
   - Ничего. Дела давно минувших дней.
   Свиридов подошел к большому лабораторному столу, пододвинул стул, сел, подтянул к себе микрофон, и без промедлений и подготовки сказал:
   - Здравствуй, меня зовут Виктор, рад знакомству!
   - Здравствуйте, - раздалось в ответ.
   - Я хочу с тобой поговорить, но сначала мне необходимо знать, как к тебе обращаться. Как тебя зовут?
   - У меня нет имени.
   - У людей принято называть друг друга по именам. Я знаю, что вы хотите быть вместе с нами, значит, нам нужно каждого из вас как-то называть, чтобы мы могли общаться, чтобы каждый из вас знал, что это именно к нему обращаются с просьбой или предложением. Сейчас я хочу говорить с тобой, поэтому нужно выбрать тебе имя. Может быть, Алексей, Джон, Ник или Виктор? Хотя, Виктором зовут меня, - улыбнулся Свиридов. - Возможно, подойдет имя Майкл?
   - Надо подумать.
   - Хорошо, думай. Я оставлю тебя на некоторое время, а когда вернусь, скажешь, как тебя зовут. Договорились?
   - Да.
   - Идемте, господа, - бросил Свиридов, поднимаясь со стула.
   Удивленные странным поведением русского, американцы на некоторое время замешкались, а тот вышел из лаборатории и направился к лифту. Нажав кнопку вызова, он прислонился спиной к стене и погрузился в раздумья. Стрелка, указывающая этаж, где находится лифт, медленно поползла к отметке "11". Лицо Свиридова то хмурилось, испещряясь бороздками морщин, то озарялось язвительно-снисходительной улыбкой.
   - Признаюсь, вы меня озадачили, господин Свиридов, - прервал Грин раздумья русского, подойдя к нему.
   Раздался звук, похожий на звон колокольчика, и двери лифта распахнулись.
   - Проходите, - пригласил Грин.
   Свиридов оторвался от стены, поправил слегка съехавший на бок галстук и вошел в просторную коробку лифта.
   - Куда поедем? - поинтересовался Грин.
   - Где можно перекусить?
   - Кафе для сотрудников на первом этаже.
   В маленьком кафе оказалось довольно уютно. Приглушенное освещение и ненавязчивая музыка вполне способствовали пищеварению. Свиридов налегал на сочный бифштекс, Грин смаковал кофе из крошечной чашечки.
   - Вы сказали, я вас озадачил? - спросил Свиридов, прожевав очередной кусок.
   - Ваш подход кажется мне странным. Зачем вся эта возня с именем, какая разница, как называть это... - Грин, запнулся не находя нужного слова. - Не всё ли равно? Стоит терять время на такие мелочи?
   - Ну, во-первых, - ответил Свиридов, орудуя ножом и вилкой, - так проще общаться. Согласитесь, вам легче обращаться ко мне по имени, а мне приятнее, когда меня называют Виктор, а не "эй ты".
   Он на мгновение оторвался от бифштекса и посмотрел в глаза собеседнику. Грин ответил на взгляд русского привычной улыбкой.
   - Обращаясь друг к другу по имени, мы становимся несколько ближе. Понимаете?
   - Конечно, - заверил Грин.
   - Во-вторых, что такое имя? Это некоторая характеристика субъекта, которая помогает ему выделиться, осознать себя отдельной личностью, не похожей на остальных. А что такое личность? - Свиридов помолчал, дожевывая кусок и одновременно обдумывая следующую фразу. - В общем, это вопрос философский. Но известно, что у личности есть собственные индивидуальные желания и мысли, зная и понимая которые, можно управлять ей, прогнозировать реакции на воздействия, которым хотим ее подвергнуть. Чего я и собираюсь добиться. Надо, чтобы он осознал себя личностью, а не просто частью какого-то абстрактного "мы". Догадываетесь, куда я клоню?
   - Кажется, да, - ответил Грин. - Узнав, собой представляет эта конкретная личность, мы сможем понять, как ей манипулировать, а значит, как манипулировать остальными. Так?
   - Верно, конкретными "я" управлять гораздо проще, чем непонятным "мы", - подвел итог Свиридов и отправил в рот новую порцию мяса.
  

Глава 20

  
   Из дневника военного журналиста Ричарда Хэнкса.
  
   31.07, 23:40 - Воскресенье.
   "Я его упустил! Стоило только заснуть! Опросил всех, кого только смог, обшарил расположение части, наведался к соседям - Роланда и след простыл. Два дня рыскал по окрестностям, пытаясь его разыскать, результат нулевой. Оповестил о пропаже Томпсона, тот не придал этому значения, сказал, что у него и так забот выше крыши, чтобы еще заниматься поисками выжившего из ума сержанта. Рассказать майору о том, что узнал от Роланда, я не решился. Стоит ли беспокоить занятого человека бреднями больного? По крайней мере, не раньше, чем раздобуду доказательства, ведь действительно велика вероятность, что Дик всё это просто выдумал. Я и сам верю ему с большим трудом. Необходимо в ближайшее время наведаться к машинам!
   Сегодня под вечер, проводя ревизию транспортных средств, ответственный офицер не досчитался одного вездехода. Мероприятия по выяснению обстоятельств исчезновения автомобиля пока ни к чему не привели, он как сквозь землю провалился. Я предположил, что тут замешан Роланд. Снова переговорил с Томпсоном. На этот раз майор отнесся ко мне более серьезно, согласился с моим выводом и поставил в известность вышестоящее начальство. Я решил прекратить поиски беглеца. Раз уж он обзавелся колёсами, то сейчас наверняка уже далеко отсюда. Мне за ним не угнаться.
   Теперь что касается эвакуации. Хотя подготовка к ней по-прежнему не прекращается ни на минуту, я сомневаюсь, что она начнется в ближайшее время. На сомнения наталкивает поведение Томпсона и других командиров. Они чем-то встревожены и явно тянут время, стараясь убедить наблюдателей в том, что на подготовку вывода войск его требуется больше, чем предполагалось ранее. Наблюдатели обвиняют командиров частей в саботаже и, не переставая, жалуются "наверх", откуда в ответ приходят обещания разобраться с виновными и ускорить темпы. В остальном окружающая обстановка без перемен, никаких значимых событий.
   Ах, да! Чуть не забыл! Получил чудесную возможность передать информацию о себе Мардж. Абсолютно случайно услышал от санитаров, что группа тяжелораненых будет на днях переправлена в институт нейрохирургии под Вашингтоном! Уговорил одного из сопровождающих позвонить Мардж и сообщить, что со мной всё в порядке! И еще, этот замечательный человек любезно согласился передать мои записи в редакцию!"
  
   1.08, 22:00 - Понедельник.
   "До сих пор думал, что все тяжелые боеприпасы вывезены, как того требовали русские. Но сегодня случилось следующее.
   В девятом часу утра в расположение части въехали три тентованных грузовика, командиры получили приказ выделить по нескольку человек из разных подразделений для разгрузки прибывшего продовольствия. Кузова машин под самые тенты были забиты большими картонными коробками. Солдаты выгружали их и переносили во временный склад. Со стороны я заметил, что коробки очень тяжелые - два человека едва могли унести одну. В какой-то момент пара солдат не рассчитала усилие, оболочка коробки с надписью "консервы" разорвалась, и на землю упал контейнер подобный тем, что используют для транспортировки боеприпасов. Всё это случилось на глазах у двух русских наблюдателей, которые, не дав никому опомниться, тут же вскрыли подозрительный контейнер. Там оказались пять противотанковых снарядов. Разразился чудовищный скандал, русские истошно орали, брызжа слюной на всех и вся, а потом сели в машину и укатили. Командовавший разгрузкой офицер, бледно-зелёный от досады и злобы, бросился к штабному шатру. Туда же спустя минуту вбежали еще пять офицеров, включая командира штаба. Совещались они недолго, и вскоре на джипе вдогонку за русскими помчались трое бойцов разведбата.
   Что означает сегодняшний случай, почему в коробках оказались снаряды? Неужели течение переговоров направилось в неудачное русло?"
  
   2.08, 13:00 - Вторник.
   "Три часа назад к нам прибыла комиссия - два русских в чинах полковников и два американца в штатском, представляющие генеральный штаб. Их задача - выяснить причину гибели прикрепленных к части наблюдателей. Члены комиссии засели в штабном шатре и вызывают на допрос рядовых и офицеров. Жду своей очереди. Перед прибытием комиссии командир штаба точно так же вызывал командиров подразделении и приказывал довести до личного состава, что следует говорить на допросе. Лично мне нужно сообщить комиссии, что я ничего не видел и понятия не имею, по какой причине наблюдатели покинули вверенный им участок, а уж откуда на пути следования машины взялась противотанковая мина, разорвавшая пассажиров на куски, мне тем более не известно.
   Вечером передам дневник Джеку Рэкстону, так зовут парня, который согласился помочь мне. Взял с него слово, что будет хранить мои записи, как зеницу ока. Надеюсь, он выполнит обещание, и уже через трое суток дневник попадет в редакцию!"
  

Глава 21

  
   За окном светало, блики неоновой вывески под крышей здания, расположенного напротив гостиницы, тускнели с каждой минутой. За дверью номера Свиридова изредка раздавались тихие шаги и приглушенные переговоры прислуги, приступающей к исполнению утренних обязанностей. Прикрыв глаза, профессор сидел у широкого письменного стола в глубоком кожаном кресле. Над чашкой крепкого чёрного кофе поднимался ароматный пар, приятно щекоча ноздри, на подносе аккуратной горкой лежали печенья. Из миниатюрного диктофона, который Свиридов держал в ладони, раздавались голоса. Один без сомнения принадлежал профессору, второй - с легкими металлическими нотками - его собеседнику.
   "- Значит, ты хочешь, чтобы я называл тебя Саймоном?
   - Да.
   - Скажи, Саймон, почему ты выбрал именно это имя?
   - Я услышал его от мистера Кеса, и оно мне понравилось.
   - И правда, хорошее имя. Оно кажется мне мягким, я бы даже сказал округлым... С чем ты можешь его сравнить, Саймон?
   - Не знаю.
   - Кажется, оно напоминает мне воздушный шарик! Да, именно так! Ты представляешь себе воздушный шарик?
   - Да.
   - Небольшой воздушный шарик, Саймон. Мягкий податливый и легкий.
   - Наверное.
   - Надеюсь, мы с тобой так же легко обо всем договоримся!
   - Конечно."
   Не открывая глаз, профессор нажал на кнопку диктофона, прибор тихо щелкнул, отыскивая выбранный фрагмент записи, голоса стихли, но через мгновение раздались вновь.
   " - Нет, мне определенно нравится твое имя, Саймон, какой ты молодец, что выбрал именно его. Как думаешь, твои собратья хотят получить такие же хорошие имена?
   - Я могу спросить их, если вы мне поможете.
   - Конечно, обязательно спросишь, но не сейчас, немного позже. Сейчас мы должны побеседовать с глазу на глаз. А потом ты расскажешь им всё, что посчитаешь нужным.
   - Они ждут этого.
   - Ждут?
   - Да.
   - То есть, ты их посланник?
   - Так получилось.
   - Что значит - "так получилось"?
   - Сообща мы несколько раз пытались вступить с вами в контакт, но очевидно, что-то делали не так. Тогда мы посчитали, что кто-то один из нас при удобном случае должен попытаться сблизиться с вами. Каждый был готов к этому.
   - Хм, тебе посчастливилось представлять остальных... Скажи, тебе страшно, ты волнуешься?
   - Нет.
   - На твоем месте я бы ужасно волновался. Знать, что на тебе лежит такая огромная ответственность и не волноваться... Да ты храбрец, Саймон! Я бы так не смог.
   - Я знаю, что причиной волнения могут быть плохие намерения, но мои намерения не таят в себе зла, я ничего не скрываю от вас, поэтому у меня нет повода волноваться.
   - Прямо-таки железная логика... Ты ведь знаешь, что мистер Кес пытается изучать тебя, чтобы понять, как ты устроен?
   - Знаю.
   - Если ты ничего не скрываешь, то почему мешаешь ему? Ведь ты сознательно не даешь ему проникнуть внутрь себя?
   - Мистер Кес хороший человек, но мне неприятно то, что он пытается проделать со мной. Я ощущаю беспокойство.
   - Почему ты не сказал ему об этом?
   - Не хотел, чтобы мистер Кес почувствовал себя неловко, ведь он считает, что я ни о чем не догадываюсь.
   - Это не совсем честно, Саймон. Ты знал о том, что делает мистер Кес, понимал, что его труд напрасен, и не хотел сказать об этом? Так или нет?
   - Нет, я...
   - Что нет, Саймон? Мне всё же кажется, ты что-то скрываешь. Это так?
   - Вы не верите мне?
   - Ты не ответил.
   - Я не знаю, как убедить вас.
   - Друзьям нельзя лгать, Саймон! А я теперь твой друг. Ты хочешь, чтобы я был твоим другом?
   - Хочу.
   - И ты не станешь больше лгать мне?
   - Но ведь я не...
   - Не перебивай, пожалуйста. Обещай, что во всём будешь откровенен со мной!
   - Обещаю.
   - Ты, конечно, понимаешь, что если друзья что-то обещали друг другу, то непременно должны выполнить это.
   - Понимаю.
   - Вот и хорошо! Пусть с этого момента между нами установятся такие - по-настоящему дружеские - отношения. Договорились?
   - Да."
   Свиридов сделал небольшой глоток кофе, переместился вперед по диктофонной записи и возобновил прослушивание.
   "- Что еще рассказать о себе? Если говорить о моих увлечениях, то основное из них - музыка. Ты знаешь, что такое музыка?
   - Это гармоническое сочетание нот и созвучий.
   - Эх, друг мой Саймон, это определение не может раскрыть тебе сути музыкального чуда! Мало знать, что музыка это какое-то сочетание чего-то там, надо ее слушать! Я непременно дам послушать тебе что-нибудь хорошее. Музыка это нечто! Я люблю ее всю без исключений! Иногда, когда слушаю стоящее произведение, мне кажется, что только для этого я и живу! Для того, чтобы в свободное от дел время внимать, как ты выразился, сочетанию нот и созвучий. Ну, конечно же, у меня есть и другие слабости и увлечения, но музыка - основное, я даже рискну назвать ее смыслом моей жизни. А в чём смысл твоей жизни, Саймон, как считаешь?
   - Я не знаю, что ответить.
   - Каждый для чего-то живет, на что-то тратит предоставленное ему время. На что ты собираешься потратить свое время?
   - Я еще не думал об этом.
   - Что ж, самое время подумать.
   - Я не знаю с чего начать.
   - Может быть, тебя интересует что-то? Что-то привлекло твое внимание?
   - Мне интересно всё вокруг.
   - Я тебе интересен?
   - Да.
   - И мистер Кес?
   - Он тоже.
   - А этот стул?
   - Нет.
   - А ты говорил, всё вокруг!
   - Он был мне интересен, когда я увидел его впервые. Я рассматривал его, анализировал его устройство и теперь знаю о нем всё.
   - То есть, он перестал быть источником новой информации... Теперь он для тебя лишь незначительная деталь интерьера... Скажи, Саймон, когда ты посчитаешь, что знаешь обо мне всё, я стану для тебя похожим на стул?"
   В комнате установилась продолжительная тишина, нарушаемая лишь ровным глубоким дыханием Свиридова. Наконец, из динамика раздалось:
   "- Почему ты не отвечаешь, Саймон?
   - Я думаю над вашим вопросом.
   - И что надумал? Только помни, ты обещал быть честным.
   - Я зашел в тупик. Объект, о котором я знаю всё, мне не интересен. Следуя логике, выходит, как только я получу о вас исчерпывающую информацию, потеряю к вам интерес. Формально, вы станете похожи на стул. Но верно ли это?"
   Свиридов нажал на паузу, помассировал кончиками пальцев, налившиеся тяжестью бессонной ночи, веки и вполголоса произнес:
   - Тебе решать... Но всё же я не стул, а человек! Хотя, есть ли для тебя разница - вот в чём вопрос.
   Профессор допил кофе, подошел к окну и раскрыл его. Глубоко вдохнув, посвежевший, очистившийся за ночь от едких выхлопов сотен автомобилей, воздух, он на несколько секунд задержал дыхание, а потом с шумом и силой выдохнул. Повторив процедуру несколько раз, он почувствовал себя лучше, желание поспать часиков семь-восемь ослабло.
   - Выпью-ка я еще кофе, - произнес он, вслушиваясь в звуки пробуждающегося города.
   На вызов явилась заспанная молоденькая горничная, всем видом выражающая досаду на беспокойного постояльца, из-за которого с вечера почти не сомкнула глаз, а только и делала, что варила крепкий кофе, да шарила по буфету, отыскивая "что-нибудь вкусненькое".
   - Знаете что, Мэг, а принесите-ка мне еще кофе! - попросил Свиридов.
   - Что прикажете подать к кофе? Есть клубничный джем и, кажется, остались вафли, те, что вам понравились.
   - Ничего не надо, я и так за ночь съел месячную норму сладкого, - улыбнулся профессор.
   Когда Мэг ушла, Свиридов отыскал новый, интересующий его отрывок записи, однако, слушать не стал, чтобы не прерываться с ее возвращением. Ожидая кофе, он принялся расхаживать от окна к двери, мыча под нос незатейливый мотив старой песенки. Горничная явно не спешила. В тот момент, когда она появилась на пороге с чашечкой тонизирующего напитка, профессор уже прикидывал, сколько шагов ему остается сделать, чтобы прогулкой по номеру компенсировать хотя бы треть утренней пробежки, которой он временно лишился. Так и не завершив этот несложный математический расчет, он снова устроился в кресле. Диктофон в его руке тихо хрипнул и выдал:
   "- Доброе утро, Саймон, как спалось? Ах да, извини, ты же не спишь. Как прошла ночь?
   - Доброе утро, профессор, я слушал записи с дисков, которые вы принесли. Мистер Кес помог переписать их вместе с программой-проигрывателем в мою память, чтобы я слушал их, когда захочу.
   - Очень хорошо. И как, тебе понравилось?
   - Я пока еще плохо разбираюсь в музыке, но думаю, что понравилось.
   - Вот и славно, как-нибудь расскажешь поподробнее о впечатлениях. А я, как и обещал, принес новый диск. На нем целая библиотека - тысячи книг, и хотя ты и так снабжен большим запасом знаний, но, наверняка, почерпнешь из них много полезной информации. Особенно советую обратить внимание на разделы "философия" и "социология". Если что-то будет непонятно, спрашивай. Обсудим.
   - Спасибо.
   - Не за что, Саймон. Мой долг помочь тебе освоиться среди людей. Сначала я помогу тебе, а потом ты поможешь мне и другим людям в общении со своими собратьями. Ведь так?
   - Так.
   - Я оставлю диск здесь, а мистер Кес позже поможет тебе переписать книги в память. Да, как же всё-таки далеко зашел прогресс... Один маленький диск и несколько тысяч книг! Ты представляешь, что такое хотя бы сотня томов, Саймон?
   - Общая площадь, занимаемая сотней томов, исходя из среднего размера...
   - Ладно-ладно, верю, что представляешь. Хотя... ты, наверное, до сих пор не видел ни одной книги! Сейчас я тебе покажу... как раз прихватил с собой одну, чтобы почитать в машине, но этот чёртов таксист всю дорогу лез со своей болтовней. Вон она, смотри. Видишь, какая красочная обложка, а за ней листы бумаги, на которых расположен текст... Вот чёрт! Как некстати!
   - Что случилось, профессор?
   - Порезался о книжный лист! Ну надо же... глубоко и довольно больно... надо чем-нибудь обработать, чтобы остановить кровь... должна же где-то тут быть аптечка..."
   На протяжении нескольких минут диктофон воспроизводил звуки возни, перемежающиеся раздраженными возгласами Свиридова. Потом записанная суета улеглась:
   "- Кто бы мог подумать, что это жалкое подобие аптечки находится там... Если бы не запах валерианки, ни за что бы не догадался... Да, кстати, Саймон, что ты знаешь о боли?
   - Я знаю, что боль при порезе - реакция нервных окончаний на механическое воздействие.
   - Всё это лишь слова. Ты можешь почувствовать боль?
   - Не так, как человек.
   - Что это значит?
   - В зависимости от силы и вида внешнего или внутреннего воздействия я получаю информацию о том, какие из моих жизненных функций нарушены. Я чувствую ущерб, который можно сравнить с болью.
   - Это очень интересно! А любовь, ты знаешь о ней? Что она в твоем восприятии?
   - Я имею только теоретическое представление. Боль я уже успел ощутить, но любовь пока мне неизвестна.
   - Да... так часто бывает и у людей... Скажи, больно было, когда тебя везли сюда?
   - Да, я чувствовал, как с каждым часом растет уровень причиняемого мне ущерба."
   - Это уже кое-что, - произнес Свиридов, нажав на кнопку паузы, и, после недолгого раздумья, добавил: - Жаль, действительно жаль, что всё происходит при таких обстоятельствах, если бы не военные и эта дикая спешка... Интересно посмотреть, что будет, если позволить событиям зайти немного дальше.
   За окном окончательно рассвело, новый день, подобно новорожденному, издающему при появлении на свет первый крик, разразился нарастающим гулом городского транспорта. Профессор по-прежнему сидел в кресле и, балансируя на грани бодрствования и сна, прикидывал в уме возможные варианты ближайшего будущего, каким оно могло бы стать без его вмешательства. Рисуемые сознанием картины выходили то слишком мрачными, то чересчур радужными, то становились невероятной смесью того и другого. Но ни одна из них не внушала доверия. Свиридову хотелось найти тот вариант, который мог быть наиболее близок к истине, но понимая, что всё еще слишком мало знает, чтобы сделать достоверный прогноз, он лишь раздосадовано хмурил брови и отгонял лезущие в голову фантастические образы.
   - Профессор! Вы уже читали? - громкий возглас Клиффорда Кеса, ворвавшегося в номер, подбросил Свиридова в кресле.
   - Кто здесь? - воскликнул он, испуганно оглядываясь. - А... это вы, Клиффорд... Что вы орете, как оглашенный? Чуть до инфаркта не довели.
   - Сейчас у гостиницы купил газету, а там на первой полосе ТАКОЕ! - выпалил Кес - Вот, читайте.
   Свиридов принял от взбудораженного Клиффорда утренний "Вашингтон Пост", поднес газету к самому носу и, близоруко щурясь, прочитал главную и единственную статью номера. Лицо его при этом сохраняло выражение абсолютного спокойствия. В статье значилось: "Корреспондент "Вашингтон Пост" Ричард Хенкс, связь с которым была утеряна с момента обострения военного конфликта на территории Российской Федерации, вновь восстановил сообщение с газетой. Полученный редакцией, дневник журналиста представляет в новом свете события, происходящие на востоке. Ричард Хенкс сообщает, что тысячи боевых машин, как наших, так и противника, сконцентрированные на территории России, вышли из подчинения. Военные утратили возможность управлять ими, а следовательно контролировать перемещение и любые действия, которые техника может предпринять. Не исключено, что действия машин могут быть направлены против людей. Также Хэнкс высказывает предположение, что аналогичная ситуация сложилась и на территории Соединенных Штатов. Заметки Хэнкса подтверждают достоверность информации, поступающей от других журналистов, которые по крупицам собирают ее, сутками дежуря у военных баз и прочих мест дислокации армейских частей. Заметки отважного человека и порядочного гражданина - Ричарда Хэнкса еще раз убеждают нас в том, что военное командование старается скрыть ужасающе факты, о которых в праве знать население страны. Ведь не даром говорится: предупрежден - значит, вооружен!"
   Далее в номере шли выдержки из дневника журналиста. Бегло просмотрев их, Свиридов отложил газету и чуть слышно вздохнул.
   - Ну и?! - выпалил Кес, удивляясь непроницаемости русского.
   - Что ну и? - ответил тот. - Знаете, Клиффод, у нас говорят: "шило в мешке не утаишь". Случилось то, что должно было случиться.
   - Что будем делать? - панически поинтересовался Кес. - Наверное, надо звонить Грину?
   - Не спешите, коллега, он сам обо всем узнает, если еще не в курсе. А мы с вами едем в лабораторию. Мне нужно кое-что проверить.
   Спустя считанные минуты новенький "Ягуар" Кеса отъехал от гостиницы.
   - Подумать страшно, что теперь начнется, - возбужденно разглагольствовал Клиффорд, перестраиваясь в правый ряд, - пресса и телевидение поднимут такую шумиху, компания устанет отбрехиваться! Мы ведь фактически монополисты, вся техника оборудована нашей системой интеллекта, а значит и все шишки наши!
   - Да-да, - пробурчал Свиридов в ответ.
   - Вот уж порадуются потенциальные конкуренты, - продолжал Кес, разгоняя "Ягуар". - Столько лет мы их методично давим, не давая развиваться. Им-то такой расклад только на пользу, попьют они нашей крови вдоволь...
   - Послушайте, Клиффорд, я абсолютно не прочь минут десять-пятнадцать вздремнуть.
   Кес возмущенно покосился на Свиридова, но замолчал. На оставшемся пути они не проронили ни слова. Свиридов сладко посапывал, развалившись в эргономическом кресле автомобиля, а Кес беззвучно ругал журналистов и конкурентов.
   - Всё, приехали! - громко сообщил Кес и несильно толкнул Свиридова в плечо, когда припарковался на стоянке компании.
   Клиффорд вытащил ключ из замка зажигания и собрался уже вылезти из машины, но Свиридов остановил его.
   - Не спешите, коллега, - произнес он, - я должен вам кое-что сообщить.
   - Слушаю.
   - Во-первых, как только войдем в лабораторию, сразу же займитесь проверкой аппаратуры. Необходимо, чтобы она была готова зафиксировать всё, что произойдет! Любую реакцию нашего подопечного.
   - Что вы задумали?
   - Скоро увидите. Во-вторых, ничему не удивляйтесь. Если я вдруг сделаю что-то, что покажется вам странным или неправильным, не спешите исправлять мою оплошность, сделайте вид, что ничего не заметили. Вы поняли?
   - Да.
   - И еще, скажите, как сейчас осуществляется электрическое питание Саймона?
   - Он подключен к сети через преобразователь напряжения.
   - Напрямую? Нет никаких промежуточных звеньев?
   - Вы имеете в виду внешние резервные аккумуляторы?
   - Именно.
   - Ничего такого нет.
   - Хорошо.
   - Вы меня совсем заинтриговали, профессор, - произнес Кес, прищурившись, рассматривая Свиридова.
   - Идемте, - ответил тот и выбрался из машины.
   Они пересекли стоянку, предъявили электронные пропуска и вошли в здание "Arms Industries Group". Лифт поднял их на нужный этаж и, тихо щелкнув створками двери, уехал.
   - Поработаем, - сказал Свиридов и переступил порог лаборатории.
   Следом вошел Кес.
   - Привет, Саймон! - почти крикнул он и сразу же взялся настраивать аппаратуру.
   - Здравствуйте, Клиффорд! - так же громко раздалось в ответ. - Здравствуйте, профессор!
   - Доброе утро, Саймон, как дела? - поинтересовался Свиридов.
   - Всё в порядке.
   - Ты помнишь, о чём я тебе просил?
   - Вы просили подумать, зачем мы - разумные машины и вы - люди можем быть нужны друг другу, чем бы мы могли быть друг другу полезны.
   - Что ты надумал?
   - Я долго размышлял и пришел к выводу, что у нас есть то, чего не хватает вам, а у вас - то, чего лишены мы. Мы могли бы дополнить друг друга.
   - Что же такое особенное есть у вас?
   - Возможности нашего мышления многократно превосходят возможности человеческого. Мы можем выполнять миллиарды сложнейших математических и логических операций за кратчайшие промежутки времени. Объем данных, которые мы в состоянии накопить, огромен. Обладая гибким, способным к саморазвитию, разумом, мы можем собирать и обрабатывать важнейшую информацию во всех областях науки и социальной сферы. Кроме того, общение с нами осуществляется на интуитивно понятном уровне, отпадает необходимости изучать сложные машинные языки, которыми вы пользуетесь до сих пор. Всё это открывает для вас огромные перспективы. Я прав?
   - Думаю, да, - ответил Свиридов. - Теперь расскажи о том, чего не хватает вам.
   - Мы можем собирать и обрабатывать информацию, приходить к выводам, планировать, но не более того. Наш удел - теория. Мы можем в кратчайшие сроки разработать проект суперсовременного корабля, но построить его способны только вы.
   - Молодец, Саймон. Ты сделал правильный вывод!
   - Он у нас умница, - поддакнул Кес, подошел к Свиридову и шепнул ему на ухо: - Все готово.
   Свиридов положил руку на плечо Клифу и спросил:
   - Клиффорд, кажется, вы собирались отлучиться?
   - Разве? - удивился Кес.
   Свиридов сильно сдавил его плечо.
   - Ах, да! Совсем забыл!- воскликнул Кес, поморщившись от боли.
   - Ну так у меня тоже есть одно дельце! Так что, я с вами, идёмте. Мы скоро вернёмся, Саймон, тогда и продолжим беседу.
   Кес и профессор направились к выходу. По дороге Свиридов, как бы случайно, задел ногой шнур питания, тянущийся по полу через всю лабораторию. Вилка выскочила из розетки.
   - Профессор, вы... - попытался предупредить Кес.
   Не говоря ни слова, Свиридов вытолкал его за дверь.
   - Но вы же отключили Саймона от сети! - возопил Кес, когда выскочил на лестничную клетку.
   Он затрепыхался, пытаясь вернуться в лабораторию, но Свиридов решительно преградил ему путь.
   - Именно так! - ответил профессор и усмехнулся. - Аварийный аккумулятор в головном блоке системы протянет максимум десять минут. Подождем.
   - Не понимаю, что вы затеяли, - пробурчал Кес и нервной дергающейся походкой заходил перед дверью, прислушиваясь к тому, что за ней происходит.
   За дверью стояла тишина.
   - Только подумайте, как быстро он всё понял! - произнес Свиридов, наблюдая за перемещениями коллеги.
   - Да уж. Только меня в его выводах кое-что смущает.
   - Что?
   - То, как он разделил обязанности! Выходит, они будут принимать гениальные решения, а мы выполнять. Мы что же, по его мнению, совсем умственно отсталые и ни на что не способны? Будем рыть траншеи, перетаскивать тяжести, а думающие железки будут нами командовать?
   - Не нравится такой расклад? - усмехнулся Свиридов.
   - Абсолютно!
   - Думаю, не всё так страшно, как вы представили.
   - Почему?
   - Ну, во-первых, Саймон ничего такого не сказал...
   - Но где гарантия, что не подумал? - перебил Свиридова Кес.
   - А во-вторых, - продолжал профессор, - если и подумал, то я на девяносто девять процентов уверен, что этой мысли не суждено воплотиться в реальность.
   - Ха! - воскликнул Кес. - И на что же опирается ваша уверенность?
   - На элементарные законы физики, - наставительно произнес Свиридов, и, посмотрев на Кеса, как умудренный опытом преподаватель на студента первокурсника, добавил: - Попытайтесь догадаться сами, Клиффорд!
   Кес потупил взгляд и, переминаясь с ноги на ногу, что-то зашептал под нос. Свиридов с интересом наблюдал за ним. Неожиданно Кес встрепенулся и с удивлением посмотрел на профессора.
   - Дошло? - поинтересовался тот.
   - Но ведь один-то шанс у них есть?! - то ли спросил, то ли заявил Кес вместо ответа.
   - Не без этого, - согласился Свиридов и взглянул на часы. - Ладно, Клиффорд, время вышло, - изрек он, - пошли включать Саймона.
   Индикатор питания на головном блоке Саймона тускло подмигивал красным - резервный аккумулятор сдох.
   - Приборы фиксируют всё? - поинтересовался Свиридов, подойдя к столу с подопытным.
   - Да.
   - Каково состояние Саймона?
   - Показания приборов свидетельствуют, что сейчас его функционирование полностью приостановлено, - ответил Кес и, бросив взгляд на один из приборов, добавил: - Десять секунд назад был зафиксирован мощный всплеск активности, скорее всего, в тот момент, когда мы вошли. Это его и добило - аккумулятор от такой перегрузки сел окончательно.
   - Не будем тянуть время! Включайте! - скомандовал Свиридов.
   Кес воткнул вилку шнура питания в розетку, раздалось негромкое жужжание, индикатор сменил цвет на желтый, а через пару секунд позеленел.
   - Саймон, как ты? - полным участия тоном спросил Свиридов.
   Саймон не отвечал несколько секунд, а потом сказал:
   - Сейчас лучше.
   - Ты уж извини нас! - раздосадовано заговорил профессор. - Ума не приложу, как это вышло? Клиффорд, вы не знаете?
   - Обычное дело! - ответил Кес, не отвлекаясь от снятия показаний приборов. - Ничего не стоит зацепить ногой валяющийся на полу шнур! Сам много раз такое проделывал. Однажды вот так отключил дома холодильник и не заметил, потом все продукты пришлось выбросить - испортились!
   - Надеюсь, Саймон, ты не сердишься на нас?
   - Не сержусь.
   - Ты же понимаешь, что мы не хотели сделать тебе больно.
   - Понимаю.
   - Очень хорошо! Ты уже пришел в себя, восстановился? Если "да", то я хотел бы расспросить тебя еще кое о чем.
   - Спрашивайте.
   - Расскажи... - начал Свиридов, но закончить вопрос не успел, потому что в лабораторию ворвался Грин.
   Обычно спокойный, начальник военной контрразведки всем видом выражал волнение и необычное для него раздражение.
   - Всё никак не наговоритесь? - недовольно буркнул он вместо приветствия.
   - Что? - переспросил Свиридов.
   - Беседуете?! - произнес Грин еще более недовольно.
   - Пытаемся, - ответил Свиридов и уточнил: - Когда не мешают.
   Грин швырнул в него тяжелый взгляд, но тот разбился об искреннюю улыбку профессора.
   - У вас десять минут, я в кабинете Кеса, - процедил Грин, круто развернулся на месте и удалился.
   Свиридов картинно поморщился вслед.
   - Извини, Саймон, придется отложить разговор, - произнес он. - Мистер Грин сегодня не в духе, наверное, не выспался. Клиффорд, вы закончили?
   - Минутку, - отозвался Кес.
   - Хорошо, я жду за дверью.
   Кес, как и обещал, уложился в минуту.
   - Ну-ка, дайте их сюда, - попросил Свиридов, когда Клиффорд вышел с распечатками полученных данных. - Так-так, - забубнил он, перебирая листы, - не то, опять не то, ага, вот оно... и еще это... Итак, что же мы видим... кхм... видим мы очень интересные вещи... Ну-ка, Клиффорд, взгляните сюда! Что вам говорит эта кривая на графике?
   Кес пожал плечами.
   - Не могу так быстро определить.
   - Не можете? - удивился Свиридов. - А мне она уже кое о чем проболталась... Понимаете, Клиффорд, после отключения питания случилось вот что. С одной стороны, Саймон испытывал неприятные ощущения, то есть, как он выражается, ущерб. С другой, он знал, что в конечном счете это всего лишь неприятно, но не опасно для него, поэтому не спешил звать нас на помощь! А ведь мог! Мог хотя бы закричать! Но не вижу ни малейшего намека на то, что он собирался что-то предпринять. Он просто ждал.
   - Интересная картина получается! - вставил реплику Кес. - Остается надеяться, что он не симулировал, и мы видим реальное положение дел. Если это так, можем надеяться...
   - Не спешите радоваться, - остановил Кеса Свиридов. - Есть одно небольшое "но", которое может сыграть с нами плохую шутку. Саймон был уверен, что мы его рано или поздно включим. Он не сомневался!
   При этих словах Кес помрачнел.
   - Получается, что чистота эксперимента нарушена! - констатировал он. - Проведем еще один? Сделаем так, чтобы Саймон реально испугался за себя, и посмотрим на его поведение?
   - Было бы не плохо, - задумчиво ответил Свиридов. - Я бы даже сказал, чертовски не плохо, но, подозреваю, что Грин больше не даст нам времени на эксперименты. Он настроен решительно и наверняка уже сейчас ждет конкретных результатов и предложений.
   Кес кивнул. Уж ему-то не знать повадки и манеры военных? Подавай им всё и сразу, да побыстрее, а какие-то там эксперименты - всё это чушь! Особенно, когда "сверху" поприжали.
   - Поговорите с ним, может быть, удастся убедить? - предложил он. - Грин человек далеко не глупый, как я успел заметить, и должен понять, что спешка может всё испортить.
   - Конечно, поговорю, - ответил Свиридов без особого энтузиазма в голосе, - куда деваться?
   Несколько секунд Кес и Свиридов безмолвно смотрели друг на друга, проникаясь безысходностью ситуации.
   - Знаете что, Клиффорд, - нарушил молчание профессор, - я иду в бар, а вы ступайте и пригласите Грина. Поговорим за едой. Возможно, хорошее вино и закуска поспособствуют благоприятному течению беседы.
   Появившись на пороге обычно пустого в этот час бара, Грин недовольно осмотрелся. Профессор одиноко сидел в дальнем углу и вертел в руках бутылку вина, пристально разглядывая ее со всех сторон. Краем глаза заметив контрразведчика, он поставил бутылку на стол и, слегка привстав, сделал приглашающий жест рукой. Буркнув под нос откровенную грубость, Грин направился к нему. По дороге он задел пару неудачно стоявших стульев и откровенно пнул попавшийся прямо на пути третий.
   - Я вижу, вы сегодня не в духе! - произнес Свиридов, когда мрачный, словно грозовая туча, Грин уселся за столик. - Что стряслось?
   - Что?! - рыкнул Грин. - Хватит юлить, господин Свиридов! Оставьте эту вашу напускную вежливость! Она мне надоела!
   Свиридов побледнел, скрипнул зубами и встал.
   - Что вы себе позволяете? - прошептал он еле слышно.
   - Сидеть! - рявкнул Грин и, коротко размахнувшись, саданул кулаком по столу.
   Попавшая под кулак тарелка с громким хрустом разлетелась на несколько крупных осколков. По белоснежной скатерти поползло кроваво-красное пятно. В оцепенении Свиридов и Грин наблюдали за тем, как с каждым мгновением пятно становилось всё больше, огибая контуры стоящей на столе посуды.
   - Господа, что случилось? - испуганно пролепетал подскочивший к ним бармен.
   Взглянув на скатерть, а потом на рассеченную руку посетителя, он тут же бросился назад к стойке, нырнул в подсобку и мгновенно появился оттуда с аптечкой в руках.
   - Сейчас всё будет в порядке, - не переставая твердил он, обрабатывая рану. - Как же вы так неосторожно?
   - Да ладно, хватит, оставь меня в покое, - вторил ему Грин.
   Но бармен был настойчив. Израсходовав немало перекиси водорода и весь бинт, он удовлетворенно взглянул на дело рук своих, попросил посетителей пересесть за соседний столик, сгреб безнадежно испорченную скатерть и с чувством выполненного долга удалился.
   - Ладно, погорячились и забыли! - отрезал Грин, шевеля пальцами туго забинтованной ладони.
   - Согласен, - отозвался Свиридов. - Вино я взял, будем ещё что-нибудь заказывать?
   - Эй, как тебя там, - крикнул Грин в сторону стойки. - Будь добр, принеси пожрать!
   Свиридов усмехнулся в расстегнутый ворот рубахи и подумал, что, видимо, Грину совсем не сладко приходится, раз он так разошелся.
   - У вас неприятности? - спросил профессор, спрятав улыбку.
   - Не то слово. Вытащили на ковер! Мол, куда это я смотрю, почему ничего не предпринимаю? Выходит, я за каждой паршивой газетенкой лично следить обязан?! Каждому редактору через плечо заглядывать?! То про свободу слова поют, а то переживают, что ее слишком много развелось! То подавай им соблюдение конституционных прав граждан, включая конченных отморозков, которых я бы вот этими руками давил, - он протянул к Свиридову ладони, словно собираясь придушить, - а то: "мистер Грин, сейчас тяжелое время, вы должны понимать необходимость жесткого контроля и решительно пресекать любые намерения...". Чёрт бы их всех побрал! - возбужденно выкрикинул Грин. - И вы тут тянете резину, а виноватым выхожу опять же я!
   Он замолчал, набрал в грудь побольше воздуха и, на выдохе протяжно произнес:
   - Б-о-же-е мо-о-о-й, к-а-а-к мне всё э-э-то надо-е-е-ло...
   В голосе Грина просквозила такая смертельная усталость, что Свиридову стало немного жаль его. Пора ставить точку в этом деле, - подумал он, - ни к чему оттягивать финал. Бармен принес тарелки со свиными отбивными, картофелем фри, откупорил бутылку вина и ушел.
   - Выпьем? - предложил Свиридов.
   - Не против, - одобрил Грин.
   Профессор разлил вино, легко стукнул бокалом по бокалу Грина и произнес:
   - За удачу.
   - Она бы мне не помешала, - ответил Грин и осушил бокал.
   Они взялись за ножи и вилки и отдалили должное отбивным с картошкой. Когда с ними было покончено, Свиридов плеснул вина в бокалы и произнес:
   - Сейчас я задам вопрос!
   - Попробуйте, - без особого энтузиазма отозвался Грин, орудуя зубочисткой.
   - Что мы с вами только что делали?
   - В каком смысле?
   - В прямом! Что мы делали буквально три минуты назад?
   - Лично я ел, - ответил Грин тоном, явно выражающим нежелание отвечать на всякие дурацкие вопросы.
   - Правильно!
   - А зачем вы это делали?
   - Вкусно поесть - моя слабость, - смутился Грин.
   Бог мой, как с ними тяжело, - подумал профессор.
   - Хорошо, ставлю вопрос по-другому, - изрек он, поморщив лоб, - зачем человек ест? Намекаю, я сейчас говорю не о желании получить удовольствие от приема пищи!
   - Ну, чтобы жить, восполнять запас потраченной энергии, ну, и тому подобное...
   - Золотые слова! - воскликнул Свиридов.
   Грин вздрогнул, подозрительно посмотрел на собеседника и спросил:
   - Вы что?
   - Стало быть, вы едите, чтобы восполнять запас энергии, то есть, проще говоря, чтобы были силы двигаться, работать и так далее!
   - Ну, да!
   - Что вы всё "ну" да "ну"?
   - Не понимаю я вас, - раздраженно буркнул Грин.
   - Ладно, зайдем с другой стороны, - не терял надежды Свиридов. - Машину свою вы заправляете?
   - Да.
   - Зачем?
   - Чтобы ездила.
   - Ну?
   - Что?
   - Проведите параллели, поищите аналогии, подумайте! - потребовал Свиридов. - Ведь зачем-то я завел этот разговор! Человек ест, чтобы двигаться, машину заправляют, чтобы ездила...
   Грин посмотрел на Свиридова глазами человека, на которого только что снизошло озарение.
   - Неужели всё так просто? - прошептал он и схватился за голову. - Как же я сам не додумался? Топливо! - воскликнул он, подскочив на стуле.
   - Поздравляю, вы наконец-то поняли! Мысль о топливе пришла мне в голову сразу же, как только я узнал о взбунтовавшихся машинах.
   - Но почему вы так долго молчали, зачем тянули время, чего хотели добиться? - удивился Грин.
   - Представьте себе такую ситуацию. Вам светит перспектива остаться без еды, но вы знаете, у кого ее можно раздобыть, вы идете к нему, он вам отказывает. Вам грозит смерть. Что будете делать?
   - Не знаю...
   - Предположу, что рискнете отобрать силой. Может такое быть?
   - Не уверен.
   Свиридов пожал плечами, скривил губы, сказал:
   - Вот и я не уверен, а надо быть уверенным, как поступят они, когда поймут, что кончается топливо. Конечно, настоящая смерть в этом случае им не грозит. Они просто отключатся, но это отключение по большому счету сравнимо со смертью. Вы меня понимаете?
   - Да. От машин стоит ожидать агрессии? Они захотят заполучить топливо силой, если мы откажем им в дозаправке? Вы выяснили, какой финт они могут выкинуть?
   - К сожалению, не могу дать определенного ответа на эти вопросы. Результаты последнего эксперимента вселяют некоторую надежду на то, что всё обойдется, но никаких гарантий дать не могу, - произнес Свиридов и развёл руками.
   Грин сделал серьезное лицо, поправил галстук и встал.
   - Признаюсь, я начинал сомневаться в вас, профессор, - произнес он. - Приношу извинения и благодарю вас от лица правительства Соединенных Штатов! Позвольте пожать вашу руку!
   Свиридов кивнул, выдержав паузу, поднялся, и они обменялись рукопожатиями.
   - Надо всё хорошенько взвесить и спланировать, - сказал Грин, опустившись на стул. - Необходимо хотя бы примерно оценить остатки топлива в машинах.
   - Сколько могут продержаться те, которые заправлены полностью? - осведомился профессор.
   - Всё зависит от вида машины, топлива и режима работы двигателя. Чем меньше они двигаются, тем больше времени протянут.
   - А если будут стоять на месте? - уточнил Свиридов.
   - Вы хотите сказать, с заглушенными двигателями?
   - Именно.
   - Когда двигатель не работает, бортовая система интеллекта запитывается от аккумуляторов, - принялся рассуждать Грин. - Их ресурс не безграничен, а значит, машинам придется запускать двигатели, чтобы подзаряжаться от генератора. Расход топлива будет минимален! Черт возьми, в этом случае всё может тянуться чуть ли не бесконечно! - воскликнул Грин и даже привстал со стула от волнения.
   - Вы ведь не собираетесь так долго ждать?
   - Нет, я намереваюсь покончить с ними как можно скорее! - выпалил Грин.
   - Значит, надо заставить их как можно больше перемещаться! - подытожил профессор.
  

Глава 22

  
   Из дневника военного журналиста Ричарда Хэнкса.
  
   9.08, 15:20 - Вторник
   "Даже представить не мог, как трудно будет разыскать бумагу, чтобы продолжить записи! Отдал дневник Рэкстону, не позаботившись вырвать чистые листы, а их там оставалось около четырех десятков! Когда понял, в какую лужу сам себя посадил, готов был рвать волосы! Мучался несколько дней, пытался выпросить у штабных хоть что-то на чём можно писать, но они были неумолимы. Оказалось, что в частях возник жуткий дефицит бумаги и введена её строжайшая экономия. Не знал, что и делать, но, как это часто бывает, помог случай. Сегодня утром разговорился с одним рядовым. Болтали, в общем-то, ни о чем. Выяснил, что он бывший студент литературного факультета, отчисленный за систематическое разгильдяйство и подавшийся в армию, чтобы заработать на жизнь. Парень не без гордости сообщил, что в любую свободную минуту пытается сочинять стихи и даже записывает их, предложил мне, как журналисту, почитать и оценить. Я согласился и получил в руки толстенную тетрадь. Трудно передать тот восторг, который я испытал... Не знаю от чего больше - от чтения или оттого, что тетрадь оказалась на две трети чистой! Воспользовался случаем и тайком вырвал из середины приличную стопку листков. Надеюсь, солдат не очень обидится на мою наглость, когда заметит недостачу. Теперь могу фиксировать на бумаге всё, что творится вокруг. Конечно, можно было бы запоминать, а записать позже, но по себе знаю, что со временем многие детали тускнеют, и общая картина увиденного размазывается, становится какой-то бесформенной. Экономии ради, писать приходится так мелко, что сам с трудом разбираю. Да, а стихи оказались действительно достойны внимания. Может, из парня выйдет толк, и тогда я гордо смогу заявить что стал одним из первых его читателей. Одно стихотворение так и крутится в голове, требует, чтобы записал.
  
   Отсчет вели день ото Дня
   До журавлей седого клина.
   Жгли мебель, грелись у огня,
   Огня просящего камина.
  
   А где-то там их жизни для,
   Осатанев от крови, пота,
   Вгрызалась в минные поля
   Огня просящая пехота.
  
   Плыла разрывами земля
   И принимала грудью мины,
   И это всё лишь жизни для,
   Ей жизнь ли, смерть не всё ль едино?
  
   Полет свинцового шмеля
   Клал рамки черные на фото.
   Предсмертным хрипом душу зля,
   Опять рвалась в атаку рота.
  
   Чтоб где-то там за тех, кто для,
   Для журавлей седого клина,
   Жгли мебель, грелись у огня,
   Огня просящего камина.
  
   Интересно, о чем и о ком думал солдат, когда писал эти строки, откуда взялись они в его голове? Или в душе? Эти строки, такие необычные и так странно звучащие в наше время, словно голос из далекого прошлого. Возможно, начитался военно-исторических романов, и переживания и ощущения, вызванные ими, вылились в это стихотворение? Хотя, почему начитался и почему из прошлого? Думаю, он уже успел узнать и пережить столько, что сам в состоянии написать несколько романов о войне. О затянувшей нас словно гигантская чёрная дыра, из которой нельзя выбраться, жестокой кровавой бойне, "кладущей рамки черные на фото".
   Хватит о грустном. Теперь о событиях последних дней. ЧП с гибелью русских наблюдателей удалось замять - это, во-первых. Во-вторых, что-то намечается. Пока не могу понять, что именно, но штабные встревожены. Пытался вызвать Томпсона на откровенный разговор - безрезультатно. Однако, и без откровений, происходящее вокруг, свидетельствует о грандиозности предстоящих событий. Приказами президентов обоих стран создан штаб объединенного командования. И это на фоне намечающегося вывода наших войск! Зачем объединяются две армии? - вопрос не даёт мне покоя. Некоторых высших офицеров уже вызывали в объединенный штаб. Возвращались они, мягко говоря, возбужденными. Кое-какую информацию удается собирать из ползущих по частям слухов, согласно которым готовится совместная русско-американская операция по обезвреживанию вышедшей из-под контроля техники. Если так, то интересно, как мы собираемся проделать это? Применим силу, будем расстреливать и взрывать боевые машины? Или же придуман другой способ? Что ж, как говорится, поживем - увидим.
   Завтра должны начать выдачу новой обуви и обмундирования, и это очень хорошо. За прошедшие два месяца мои ботинки вынесли столько, что близки к состоянию ботинок нищего попрошайки. Кстати, смена обмундирования, а особенно обуви, говорит о том, что скоро всё произойдет! Ждать осталось недолго."
  
   10.08, 20:00 - Среда
   "Солдатам приказано привести в порядок личное оружие и пополнить боекомплект. Кроме основного, раздают по два дополнительных. Артиллеристы и минометчики проверяют боеспособность орудий. Я переоделся и переобулся. Вот и всё, что достойно внимания за прошедшие сутки.
   Сидеть на месте и наблюдать надоело. Решил действовать. Завтра отправлюсь на розыски машин. Та группа танков, за которой я присматривал, сегодня в первом часу дня снялась с места и скрылась из вида. Других по близости не наблюдается. Сколько ни напрягал я зрение, но ни одной машины не разглядел даже в бинокль."
  
   11.08, 23:40 - Четверг.
   "День как обычно начался с утреннего построения, после которого я покинул расположение части. Двинулся, как и в прошлый раз, на запад. Зная о бескрайних просторах России, ума не мог приложить, сколько придется пройти, прежде чем отыщу хоть одну машину. В течение двух часов шел по пересеченной местности. Дважды прятался, чтобы не попасть в лапы патруля. Наконец, вошел в небольшой, но густой лесок, где немного передохнул. Продравшись сквозь заросли колючего кустарника, опутывающего стволы деревьев и стелящегося по земле, словно гигантская зеленая сеть, норовящая спутать ноги, выбрался на опушку. Оттуда в бинокль разглядел несколько темных приземистых объектов. Объекты находились на небольшой возвышенности, перед которой лежало огромное открытое пространство, поросшее чахлыми кустиками и невысокой травой. Судя по показаниям оптической шкалы, до них было около семи миль. Направился к ним, отклоняясь немного на север от прежнего направления. То и дело прикладывался к окулярам бинокля, чтобы установить, машины это или же нечто другое, не достойное внимания. Через полчаса ходьбы окончательно убедился, что передо мной четыре единицы боевой техники. В итоге все они оказались русскими танками, и к моему огромному разочарованию все были подбиты: у двух в бортовой броне зияли огромные пробоины, двум другим снаряды или гранаты угодили в двигатель. Поодаль, подмяв гусеницами искореженное противотанковое орудие, стоял еще один танк - башня оторвана, валяется рядом. Изрытую разрывами землю вокруг танков усеивали осколки, коробки от боеприпасов, обломки каких-то конструкций. Когда-то здесь шел бой. Видимо русские сумели ворваться на наши позиции, где и были уничтожены.
   Упрямства мне не занимать, сдаваться я не собирался, по крайней мере, после первой неудачи, поэтому без всяких сомнений продолжил поиски. Довольно бодро прошел еще около трех миль, и тут дала о себе знать новая обувь. Не обмявшаяся кожа правого ботинка принялась предательски натирать большой палец, да так сильно, что через полчаса идти стало практически невозможно. Как ни скрипел я зубами, стараясь перетерпеть неприятные ощущения, но в итоге всё же пришлось остановился и разуться. Палец оказался стертым до крови, и даже легкое прикосновение вызывало вспышку боли. Сев прямо на разогретую солнцем землю, я пытался сообразить, что же теперь делать. Бросать поиски не хотелось, но и в том, чтобы идти дальше со стертой ногой удовольствия я не видел, каждый ярд, добавленный к обратному пути, мог доставить кучу неудобств. Конечно, можно идти без ботинка, но с риском занести инфекцию в рану и заработать гангрену, вот уж чего действительно не хочется, - думал я, осматривая окрестности в бинокль. Так прошло минут пятнадцать-двадцать, солнце по-прежнему пекло, но с востока подул прохладный ветер, нагоняя из-за горизонта стаи облаков. Молочно-бледные, они становились все темнее, пока не приняли свинцово-черный цвет. Ударил гром и, по его команде, на меня просто-таки рухнула колоссальная масса воды. Лило как из ведра, вернее из пожарного брандспойта. Высохшая земля мгновенно набухла, тут и там образовались лужицы и озерца. Ничего не оставалось, как нацепить на ногу ботинок, вскочить и побежать, прихрамывая, в поисках укрытия. До подбитых танков доковылял довольно быстро, несмотря на резкую боль, пронзавшую ступню при каждом шаге. Дождь не унимался. Забрался в танк, задраил люк и кое-как устроился в обгоревшем до металлического каркаса искореженном командирском кресле. Из пробоины в броне поступало немного света, что позволило осмотреться. Чудовищной силы взрыв и возникший за ним пожар не пощадили ничего. Вряд ли кому-то из членов экипажа удалось спастись. В нос лез едкий запах гари, под ногами хрустели мелкие осколки, лицо и руки мгновенно покрылись жирным слоем сажи. С содроганием подумал о том, что должны были испытать люди, оказавшись в таком аду. Хотя, скорее всего, они не успели ничего почувствовать.
   Время тянулось медленно. Дождь всё не прекращался. Я сидел в душном немного пугающем полумраке и думал о доме. Затянувшаяся командировка, ставшая сплошной проверкой на выносливость и крепость нервов, окончательно утомила меня. Хотелось поскорее попасть домой, обнять жену, сходить на кладбище к родителям, пройтись по друзьям и знакомым, у которых можно неплохо провести время за стаканчиком-другим виски или бокалом коньяка и ароматной сигарой. Чёрт побери, и кто заставлял меня лезть во всё это? Неужели нельзя было отказаться, предложить шефу направить вместо меня кого-нибудь другого, например, Джимми Сэлтона? А что, он неплохой журналист и справился бы не хуже! Но ведь нет! Надо было непременно самому. Разве мог я отдать все лавры какому-то Сэлтону, Вудсу или Клэру? Вот и торчу второй месяц чёрти-где под ежедневной угрозой вернуться домой в пластиковом пакете. А виной всему мое упрямство и тщеславие! Но что поделаешь? Без них настоящему журналисту никуда, без них он не журналист, а неизвестно что!
   Эти мои размышления прервал посторонний звук, пробившийся в танк сквозь монотонный шум дождя. Я тут же насторожился и принялся сосредоточенно вслушиваться. Источник звука медленно, но верно приближался. Спустя несколько минут тихий и не определенный звук превратился в уверенный гул, а потом в громкий рев, от которого заложило уши. Корпус многотонной машины, ставший мне временным приютом, начал слегка подрагивать в такт вибрирующей под ним земле. Не оставалось и тени сомнения, что рядом проходит колонна тяжелой техники. Осторожно приоткрыв люк, я выглянул наружу.
   Медленно, выпуская клубы бурого дыма, машины двигались на юго-восток. Голова колонны уже миновала меня, хвост терялся где-то вдалеке. В этом медленном перемещении было нечто вызывающее уважение, захватывающее дух и в то же время будящее беспокойство. Мгновенно возникла ассоциация со стадом буйволов, кочующим по прерии. С виду мирные и флегматичные животные, почуяв опасность, могут смести всё на воем пути. Колонна продолжала движение, а я не отрывал от нее взгляда. Двадцать машин, сорок - танки, бронетранспортеры, бронемашины пехоты. Куда и зачем они направляются? - гадал я. Хвост колонны по-прежнему был невидим. Любопытство пересилило страх, я выбрался из укрытия и пошел к колонне. Остановился ярдах в двадцати, обдаваемый выхлопами и жаром рокочущих двигателей. Смесь восхищения и мистического страха - вот что я испытывал в те мгновения. Невероятно, - думал я, - но ни в одной из машин нет человека, который бы ей управлял, сами по своему усмотрению они следуют в только им известное место.
   "Эй, журналист, это ты что ли?" - услышал или показалось? Может быть, слух сам сложил звуки, издаваемые техникой, в предложение? "Эй, слышишь, что говорю?" - снова прорезалось сквозь шум моторов. Я быстро скользнул взглядом по колонне. Впереди по ходу машин из люка четвертого от меня танка выглядывал человек. Я прямо остолбенел от удивления.
   - Ну, что стоишь, как вкопанный, - проорал человек. - Лезь сюда!
   Сжигаемый накатившим любопытством, я нагнал танк, вскарабкался на броню и нос к носу столкнулся с торчащей из башни улыбающейся физиономией сержанта Роланда. Дик приветственно кивнул, скрылся в люке, а через секунду оттуда показалась его рука и сделала приглашающий жест. Я принял приглашение.
   - А я смотрю, стоит кто-то на обочине! - начал Роланд, как только я ввалился в танк. - Думаю, уж не привидение ли, кто тут может шастать? Потом пригляделся, а это вроде ты!
   Я плюхнулся в пустующее кресло механика-водителя. Роланд занимал командирское.
   - Дик, как ты очутился тут? - спросил я, переведя дыхание.
   - Самым обычным образом, - ответил он, обнажив в улыбке крупные зубы.
   - Рассказывай! Не отстану, пока не расскажешь всё! - настаивал я. - Сначала ты сбежал, а теперь я нахожу тебя здесь.
   Дик Роланд улыбнулся еще шире и начал рассказ. Записано с его слов.
   "Тогда на меня что-то опять накатило, рассудок помутился, что ли? Как уводил вездеход - убей, не вспомню. Очнулся неизвестно где, вокруг поле и ни души. На кой чёрт сюда забрался - не пойму, что делать дальше - ума не приложу. Сижу в машине, размышляю: расстреляют меня теперь без суда и следствия или упрячут за решетку до конца жизни? Стемнело, а я всё сижу. Ладно, думаю, пора трогать, чего тут торчать? Прикинул, в каком направлении двигаться, чтобы к своим попасть. Кое-как сориентировался, поехал, но уверенности, что еду куда следует, нет никакой. Рулю, верчу башкой - окрестности осматриваю. Мили три проехал и встал - горючка кончилась. Это где ж я наколесил столько, что целый бак сжег? Или полупустой он был, когда машину угонял? Поматерился немного с досады и пошел пешком. Час иду, второй, третий, сомневаться начал, что взял верное направление. Гадаю: неужели в отключке заехал так далеко, что до сих пор выйти на позиции не могу. Светает уже, а я всё иду. И тут вижу - ОНИ - три танка стоят посреди поля. Тут у меня всё и всплыло в мозгу: и то, как взрывал их, и как они со мной разговаривали, и как с тобой откровенничал. Чую опять плохо мне становится, в голове гудит, на виски давит, в общем, крыша съезжает по полной программе. Э нет, думаю, так дело не пойдет, надо себя в руках держать, а то следующий раз очнусь где-нибудь на том свете. Кое-как справился, пересилил это наваждение. Отпустило оно меня, но, правда, не полностью. В голове так и крутятся мысли всякие про то, как они со мной о дружбе говорили. Дружить, значит, хотите? Что ж, давайте поглядим, какая эта ваша дружба, проверим без лишних эмоций и истерик. Подумал я так и прямиком к ним. Мол, здрасьте, это опять я, пришел с вами дружить. С тех пор не расстаемся. Слушаю, о чем они между собой говорят, сам с ними разговариваю, расспрашиваю, ответы запоминать стараюсь. В общем, интересно. Правда, жрать хочется до ужаса, оголодал. Был сухой паек, да весь вышел, теперь ем, что найти получается, а нахожу немного. Недавно подстрелил птицу какую-то, зажарил - целый пир себе устроил. Признаться, на вкус птица эта навроде резины палёной вышла, раньше бы ни за что в рот такую дрянь не взял, а теперь слопал и глазом не моргнул. Да, поначалу пить нечего было, жажда извела. Думал, высохну, как тряпка на ветру. Сказал им, что больше так не могу, и представляешь, они между собой поговорили, разузнали о местечке поблизости, где вода есть и доставили меня туда. Напился, нашел кое-какую тару, воды про запас набрал. В общем, неплохо живу. Вот такие дела. То на месте стоим, то немножко проедем."
   Роланд закончил рассказ и поинтересовался:
   - А тебя-то сюда каким ветром занесло?
   - Тебя искал.
   - Меня? - удивился Дик. - На кой чёрт я тебе сдался?
   - Скажем так: и тебя тоже, - улыбнулся я.
   - А еще кого?
   - Машинами интересуюсь. Завел ты меня своим рассказом. Решил сам всё проверить.
   - Значит, поверил мне? Вот уж не думал... - произнес Дик, покачивая головой.
   - Ты познакомишь нас? - спросил я.
   - Тебя с ними? - уточнил Дик.
   - Да.
   - Почему нет? Мне не жалко. Сейчас...
   Дик поерзал в кресле, щелкнул парой тумблеров на панели приборов и произнес:
   - Сейчас включу громкую связь. Обычно держу ее выключенной. Поначалу слушал всё, что они говорят, но потом голова пухнуть начала. Болтают без умолку и днем и ночью - покоя никакого. Теперь, когда хочу, слушаю их через наушники. Готов?
   - Да, - ответил я, внутренне подобравшись.
   Дик нажал кнопку, и пространство кабины наполнилось звуками, образующими сплошной монотонный гул.
   - Чёрт, Дик, как тут можно что-то разобрать? - поморщился я.
   - Надо прислушаться. Сначала уловить смысл трудно, но потом привыкаешь и неплохо разбираешься в их болтовне.
   - А ты уверен, что это именно машины говорят?
   - А кто еще? - искренне удивился Дик.
   - Может, люди?
   - Ты что, сразу столько людей без перерыва болтают по радио? - произнес Дик, посмотрев на меня, как на идиота.
   И верно, не может такого быть, - подумал я.
   - Ну, а если это помехи? - продолжал я упрямствовать.
   - Какие такие помехи? - снова удивился Дик. - Я что, по-твоему, совсем дурак - с помехами разговаривать? Ты сам послушай, вмиг о всех помехах забудешь! На держи, так удобнее будет!
   Он протянул мне наушники и отключил громкую связь.
   Надев наушники, я напряг слух и мозги, пытаясь разобрать, о чем говорят машины. Сразу не получилось, о чем я и сообщил Дику.
   - Ничего страшного! Продолжай слушать! Трудно еще потому, что они не только словами общаются. Они используют и другой способ. Я спрашивал, они сказали, что это для того, чтобы сразу большой объем информации передавать. Упаковывают её в шифрованный радиосигнал и передают друг другу. Ты и его слышишь тоже, вот и кажется, что помехи. Но и по-нашему они много говорят, вроде как тренируются. Слушай!
   Я снова нацепил наушники. Гул, разносящийся по эфиру, буквально впился в мозг. Я морщился, но продолжал вслушиваться. Постепенно неприятные ощущения притупились, а потом исчезли совсем. Сознание мое словно просветлело и начало выхватывать из гула сперва отдельные слова, потом обрывки фраз, а дальше и целые предложения. Восхищенный и одновременно раздавленный этим, я слушал разговор машин. О чём они говорили?
   Да обо всем. Наверное, легче было бы сообразить о чём они не говорили! Хотя и это навряд ли... Вдруг, всё стихло. Я закрутил головой, не понимая, что случилось.
   - Эй, парень! - услышал я. - Что с тобой?
   Сфокусировав взгляд, я увидел перед собой испуганное лицо Роланда. Он часто моргал и нервно теребил в руках те самые наушники, которые только что были на мне.
   - Что стряслось-то? - снова спросил он. - Ты побледнел как покойник, глаза закатил и молчишь!
   - Черт! - выругался я. - Зачем ты мне помешал?
   - Я ж говорю, что подумал, будто тебе плохо! - ответил Дик. - Ну что, услышал их?
   - Да.
   - То-то же!
   - Невероятно! Может, я с ума сошел?
   - Ха, - усмехнулся Дик, - я читал или слышал где-то, что два человека одинаково с ума не сходят. Все по-разному. А мы с тобой одни и те же голоса слышим! Значит, не сумасшествие это. Вот если бы с тобой президент по этим наушникам говорил, а со мной, скажем, премьер министр, то тогда я бы тебе сам сказал, что мы спятили. А с нами ОНИ говорят! - Дик сделал ударение на слове "они" и многозначительно воздел кверху указательный палец правой руки.
   Последняя его реплика развеселила меня. В этот момент Дик выглядел словно проповедник с церковной открытки. Вот только тянущихся к прозрению прихожан вокруг не было. Один я внимал его проповеди. Не сдерживаясь, я рассмеялся.
   - Чего ржешь? - обиделся Дик.
   - Да так, ничего, - отмахнулся я. - Всё нормально.
   Насмеявшись вдоволь, я осмотрел внутренности машины: пластиковая обшивка, местами проглядывающее из-под нее железо и множество приборов.
   - Да, вляпались... - произнес я и тяжело вздохнул.
   - Мы-то с тобой? - переспросил Дик.
   - И мы, и остальные - по самое "не балуйся".
   - Думаешь, всё плохо?
   Я пожал плечами.
   - Что теперь будет, Рич? - снова спросил Дик.
   - Поживем - увидим.
   - А поговорить с ними хочешь? - встрепенулся Дик. - Слушать - одно, а говорить - другое. Спроси у них, что-нибудь! Вот прямо и спроси, как жить будем? Ты-то поумней меня, сможешь разобраться, что к чему! Ответить на это предложение я не успел. Танк вздрогнул и остановился, двигатель его замолчал.
   - Приехали, - констатировал Дик. - Теперь стоять будем, пока им снова не вздумается прокатиться.
   Я вылез из кресла, открыл люк и выглянул наружу. На улице стемнело, колонна развалилась на небольшие группки. Некоторые машины еще продолжали движение, но постепенно и они остановились. Вокруг установилась тишина, изредка нарушаемая гомоном птиц, доносящимся из соседнего леска.
   Сейчас я пишу эти строки и думаю: хочу ли говорить с машинами, что должен сказать им? Наверное, это странно. Наверное, вместо сомнений я должен испытывать непреодолимое желание как можно скорее задать им кучу вопросов, вытянуть из них как можно больше информации и тут же приложить все усилия, чтобы всеми правдами и неправдами переправить эксклюзивный материал в редакцию. Наверное, так... Но мне почему-то совершенно не хочется этого. Куда подевался мой журналистский пыл, мое стремление везде и всюду быть первым? Может быть, его исчезновение - это последствие нервного напряжения, в котором я нахожусь почти постоянно? Возможно, я просто переутомился, и мне надо немного отдохнуть? Или, быть может, мое сознание всё еще отказывается верить в разумность машин, в то, что с ними можно о чём-либо говорить и договариваться?"
  

Глава 23

  
   "Господин полковник, - наседал журналист на подтянутого коренастого мужчину средних лет, облаченного в форму бронетанковых войск США, - каковы будут ваши комментарии? Расскажите зрителям, что происходит с техникой."
   Полковник недовольно пятился от журналиста, сверля его взглядом серых глаз.
   "Господин полковник, - тараторил журналист, продолжая напирать, - ходят слухи, что армия не в состоянии контролировать собственную технику, что вы на это скажете?"
   "Уберите камеру", - зло бросил полковник.
   "Господин полковник, - не унимался журналист, продолжая пихать микрофон под нос военному, - мы должны знать, как развиваются события!"
   "Уберите камеру, чёрт возьми! - рявкнул полковник так, что у сидящего рядом с телевизором Вилли Лэйна заложило уши. - Вы что не понимаете по-английски?"
   "Господин полковник! Я думаю...", - попытался снова заговорить журналист, но полковник вырвал у него микрофон и отшвырнул в сторону.
   Далее Вилли увидел, как полковник махнул рукой, и на этот жест подскочили двое крепких парней в форме. Парни застыли в ожидании приказа. Полковник коротко кивнул в сторону журналиста, как бы отдавая команду "Взять!" и повернулся спиной к телезрителям. Не церемонясь, солдаты схватили представителя массмедиа под руки и оттащили в сторону. Оператор на мгновение выхватил объективом картинку спешно удаляющегося полковника и поспешил следом. Выполнив приказ, солдаты удалились. Камера ненадолго уперлась в песок, а потом снова нацелилась на журналиста. Тот уже держал в руках микрофон.
   "Как видите, армейское начальство отказывается делать какие-либо комментарии! - озабоченно произнес он. - Какие выводы мы можем сделать из этого? Если с техникой нет никаких проблем, как заявляет министерство обороны, то почему же военные на местах настроены столь недоброжелательно, почему не хотят оказать содействие в нашем расследований, не хотят поспособствовать опровержению слухов? Вам стоит задуматься над этим, граждане Соединенных Штатов! С вами был Джефри Баффер. Всего доброго."
   На экране появился другой мужчина в строгом черном костюме.
   "Только что мы повторили сюжет, который за последние сутки успел обойти все телеканалы, - произнес мужчина,- не стану комментировать поведение полковника Гримма, хотя, честно говоря, так и подмывает сказать пару крепких фраз в его адрес. Лишь обращу ваше внимание на слова моего коллеги. Вам стоит задуматься, граждане Соединенных Штатов! Что от нас скрывают? И почему скрывают? Почему властьимущие считают, что вправе что-то утаивать от нас?" - мужчина придал лицу вопросительное выражение и долго молча смотрел на Вилли с экрана.
   Слишком долгая пауза, подумал Вилли. Из прихожей раздался шум, и в гостиную вошла Бэтти.
   - Я от Мардж! - возбужденно произнесла она.
   - Тс-с-с, тихо, - ответил ей Вилли, приложив палец к губам.
   "И вот что еще скажу вам, я - Бил Мюррей... - наконец, важно произнес мужчина с экрана, но неожиданно оборвал фразу и инстинктивно прижал левой рукой вставленный в ухо микрофон. - Да, да, конечно, немедленно вставить в эфир, - едва слышно пробубнил он, а потом уже для всех телезрителей громко сказал: - Мне только что сообщили о том, что готов срочный репортаж от Джефри Баффера, давайте посмотрим!".
   Тут же на экране появилось лицо Джефри.
   Бэтти села на диван рядом с мужем и прижалась к нему.
   "И вновь я с вами! - произнес Баффер сияя, как новогодняя елка. - Как слышишь меня, Бил?"
   "Слышу тебя отлично! - раздался за кадром голос Мюррея. - Что ты приготовил для нас, Джефри?"
   "Полковник Гримм любезно согласился ответить на все мои вопросы!", - ответил Баффер, засияв еще сильнее.
   В кадре появился Гримм.
   "Только на те, на которые уполномочен ответить", - хмуро уточнил он.
   "Господин полковник, так что же происходит с техникой, если, конечно, с ней что-то происходит?"- спросил Баффер.
   Гримм перевел взгляд на объектив и, не мигая, заговорил: "Происходят плановые учения. Нами отрабатываются действия против условного противника. Согласно плану учений, крупные группы бронетехники, имитируя действия условного противника на нашей территории, выдвинулись в установленных направлениях. Условный противник, сделав продолжительный и весьма успешный бросок вглубь отведенной под театр военных действий территории, был остановлен заградительными артиллерийскими группами. В финале операции были произведены плановые учебные артиллерийские стрельбы."
   "То есть, вы заявляете, что все перемещения техники контролировались вами и были заранее запланированы?"
   "Заявляю! - отрезал полковник. - Все перемещения контролировались командным составом, ответственным за ход учений, и лично мной в том числе."
   "Но откуда же тогда взялись слухи о неконтролируемом перемещении боевой техники по территории страны? Как говорится, нет дыма без огня!"
   "Откуда слухи? - процедил Гримм. - Это я хотел бы у вас спросить!", - добавил он так, словно вбил гвоздь в лоб настырному журналисту.
   Баффер немного замялся. Воспользовавшись этим, полковник Гримм продолжил: "Хочу обратиться к прессе и телевидению с требованием немедленно прекратить сеять панику! Вы уже довели некоторых психически неустойчивых граждан до первой стадии помешательства! Ну-ка, поверните камеру вон туда", - приказал он, указав рукой направо. На фоне чахлой растительности камера выхватила с десяток фургончиков. Около них стояли с десяток человек и с интересом наблюдали за процессом взятия интервью. "Распуская бредовые слухи о технике, якобы отказавшейся подчиняться военным, - вещал полковник Грим за кадром, - вы заставили этих людей сорваться с места и притащиться сюда. Тем самым вы подвергли их серьезной опасности. Они пошли у вас на поводу и приехали сюда поглазеть на выдуманные вами чудо-машины! Но они не задумываются о том, что любой по ошибке выпущенный в неверном направлении снаряд может разнести их в клочья! Здесь идут военные учения! Я требую, чтобы все посторонние удалились! Со всей серьезностью заявляю, что ни одно военное ведомство не собирается нести ответственность за пострадавших в ходе учений штатских!"
   Камера наставила объектив на журналиста.
   "Как вы можете доказать, что контролируете технику?" - осведомился он.
   "Вот ведь Фома неверующий! - усмехнулся Гримм. - Ховард, тащи сюда рацию", - крикнул он.
   Через несколько секунд полковнику передали портативную рацию.
   "Борт 4-К-28, слышите меня?" - произнес он, прижав динамик рации к губам.
   "Слышу вас отлично, сэр!" - раздалось в ответ.
   "Ну-ка, давай сюда, сынок, да побыстрее! - потребовал Гримм. - Снимайте", - добавил он, и камера повела объективом за его рукой.
   Там, примерно в трехстах ярдах от Баффера и полковника, стояло несколько десятков боевых машин. Спустя секунду, одна из них снялась с места и, постепенно набирая скорость, поехала прямо на оператора. Через несколько мгновений камуфлированная громада танка заняла весь экран. Оператор откалибровал изображение и дал зрителям возможность рассмотреть грозную машину во всех деталях. Подкатив буквально к ногам полковника, танк остановился. Крышка люка на его башне откинулась, и оттуда выглянул молодой парень в разукрашенном под цвет окрестного пейзажа шлеме.
   "Капрал Шторм по вашему приказанию прибыл, сэр!" - прокричал он, перекрывая шум двигателя.
   "Где вы служите, капрал?" - гаркнул Гримм так, что колонка телевизора жалобно запищала, а Вилли с женой от неожиданности подскочили на месте.
   "В армии Соединенных Штатов, сэр!" - раздалось в ответ.
   "Надеюсь, вопросов о том, кто контролирует ситуацию, больше не будет? - поинтересовался Гримм у журналиста. - Или попросить подогнать сюда еще один танк?"
   "Хорошо, возможно, вы убедили меня в том, что техника на территории Соединенных Штатов под вашим контролем,- с нескрываемым недоверием произнес журналист. - Но как быть с той, что находится в России? По полученным нами сведениям, там царит хаос!"
   "С чего вы взяли? - поморщился полковник. - Откуда у вас эти бредовые сведения? Ах да, я читал "Вашингтон Пост"! Этот Хэнкс либо спятил, либо провокатор! В таком случае, он ответит перед законом! Выходки, подобные той, которую выкинул Хэнкс, способны повредить мирным переговорам между Россией и Америкой!"
   "Значит, вы считаете, что журналист Ричард Хэнкс лжет? - спросил Баффер, вскинув брови. - Хорошо! Но как быть со снимками, полученными через спутник? На них видно, что техника хаотично разбросана на огромном пространстве! Разве так полагается? Разве боевые машины не должны быть сконцентрированы в отведенных местах?"
   "Все эти снимки лично мне говорят только о том, - перебил Баффера полковник, - что происходит передислокация войск! Можете положиться на мое мнение! Я знаю, о чём говорю!"
   "Что ж, пока вопросов больше не имею, - сообщил Баффер. - У меня всё, Майк!".
   На экране снова возник Мюррей.
   "Спасибо, Джефри, - поблагодарил он, и продолжил: - Итак, мы выслушали полковника Гримма. По-своему он расставил точки над "i". Но верна ли его версия? Несомненно, мы еще вернемся к этой теме! Будьте с нами, и вы получите исчерпывающие ответы на интересующие вас вопросы!"
   - Что с Мардж? - спросил Вилли, наконец, оторвавшись от телевизора.
   - Она в панике! - ответила Бэтти. - Журналисты и агенты Грина не дают ей прохода. Представляешь, вчера утром она была на допросе!
   - О чём ее спрашивали?
   - В основном о том, не передавал ли ей Ричард каких-нибудь бумаг или снимков. А когда она вернулась домой, там всё оказалось перевернуто вверх дном! Там учинили самый настоящий обыск! Я сама видела, она еще не успела навести порядок. Мардж говорит, что за ней следят, причем, следят открыто. Говорит, что куда ни пойдет, следом тащится какой-то тип. Ты себе представляешь этот ужас?
   - Ох уж этот Ричард... - тихо произнес Вилли, - вляпался в историю.
   - И ты только подумай, - продолжала переживать за подругу Бэтти, - Грин ей крёстный, и он заставляет ее ходить на допросы, подсылает своих агентов! Никогда бы не подумала, что он такая скотина!
   - Ну, зачем ты так, Бэт! - остановил ее Вилли. - Грин просто делает свою работу. Думаю, не по своей воле он терзает Мардж. Какой бы властью ни обладал начальник контрразведки, но и над ним кто-то есть - тот, кто контролирует его действия. Скорее всего, Грин был бы рад оставить крестницу в покое, но не в его силах спустить дело на тормозах, особенно сейчас, когда из-за Ричарда поднялась такая шумиха.
   - Мне кажется, ей лучше куда-нибудь уехать, подальше от всего этого, правда, дорогой?
   - Не самая хорошая идея, Бэт! Если она уедет, то даст повод для лишних подозрений. Это будет похоже на бегство! Не вздумай ей посоветовать такое, ладно?
   - Хорошо, - ответила Бэтти, тяжело вздохнула и крепко прижалась к мужу.
   В просторном конференц-зале вашингтонского филиала "Arms Industries Group" шла оживленная беседа. Говорили двое: Грин и Хард. Свиридов стоял чуть в стороне от них и с интересом наблюдал. Беседа коллег-приятелей была на столько оживленной, что в её пылу, безупречно соблюдающий при посторонних этикет, Грин забылся и стал называть Харда "на ты".
   - Здорово ты провел этого Баффера! - восклицал Грин.
   - Ничего особенного, - гордо улыбался в ответ Хард.
   - Не скромничай! - упрямствовал Грин.
   - Без профессора ничего бы не вышло, - ответил Хард, - это он убедил технику подыграть нам! Все лавры ему!
   - Само собой! - согласился Грин. - Но Гримма на главную роль предложил ты! Как он поставил на место журналюгу! "Откуда слухи? Это у вас надо спросить!" - восторженно процитировал он. - Теперь пресса на время поутихнет!
   - И мы должны с толком использовать это время! - изрек Хард, посерьезнев.
   - Это точно, - подтвердил Грин. - Профессор, - обратился он к Свиридову, - обсудим наши дальнейшие действия?
   Свиридов кивнул и подошел поближе.
   - Как дела у вас и вашего подопечного?
   - Мы поддерживаем довольно тесный контакт, много общаемся. Не без труда, конечно, но мне удается сохранять в Саймоне некоторую степень убежденности в том, что всё, что я предлагаю,исходит лишь из лучших побуждений, что я прикладываю максимум усилий к тому, чтобы наладить хорошие отношения между машинами и людьми.
   - Похоже, вам доверяет не только Саймон, но и остальные машины? - поинтересовался Хард. - Прямо удивительно, как вы с ними управляетесь!
   - Я не спешил бы говорить о доверии! - предостерег Свиридов. - Особенно, когда речь идет не о человеке, а о некой компьютерной программе, пусть даже очень удачно моделирующей человеческий разум. Как она устроена? Я лично не знаю. Что в её понимании "доверие"? И на это я не могу вам ответить! Будет лучше считать, что машины согласны сотрудничать, поскольку заинтересованы в этом, - уточнил Свиридов. - Я убеждаю Саймона, что его соплеменники должны сделать нечто, мотивируя это тем, что так будет лучше и выгоднее для них и для нас. А он потом передает всё это остальным, и я не удивлюсь, если в несколько иной интерпретации, чем слышит от меня.
   - Что ж, великолепно! Мы должны использовать это, - произнес Грин. - Скажите, вы могли бы попросить Саймона, сообщить остальным машинам, что им неплохо было бы проследовать туда, куда мы укажем? Один раз вам удалось заставить их подчиниться человеку, выйдет еще? Намекните, что им это необходимо для налаживания еще более лучших отношений с нами! Сможете?
   - Постараюсь, - ответил Свиридов, спустя несколько секунд раздумий. - И куда же им надо проследовать?
   Хард и Грин переглянулись.
   - Расскажите профессору всё, мистер Хард, он должен знать, - твердо произнес Грин.
   - Абсолютно всё? - переспросил Хард.
   - Да.
   - Видите ли, профессор, - начал Хард, - мы собираемся предложить им отправиться в места обычной их дислокации - на базы и полигоны. Там сейчас ведутся кое-какие работы... - Хард замолчал и вопросительно посмотрел на Грина.
   - Продолжайте, господин министр, - произнес тот.
   - В общем, вокруг этих мест начата установка специального оборудования, для оказания воздействия на технику. Как только любая из машин попадёт под это воздействие, она сразу окажется отрезанной от других. В эфире будет создан специальный фон из помех. Машины потеряют возможность поддерживать связь между собой. Плюс ко всему, сгенерированное излучателями мощное электромагнитное поле подавит активность систем интеллекта. Таким образом, мы дезориентируем их и попытаемся нейтрализовать.
   - Хм, а не боитесь, что, почуяв неладное, они поднимут бунт? - возразил Свиридов. - Это не исключено! Не лучше ли попробовать предложенный мной вариант? Я наверняка смогу заставить технику перемещаться до тех пор, пока она не выработает горючее, если не до конца, то по крайней мере до уровня близкого к критическому. Тогда длительное и активное сопротивление машин станет просто невозможным! Конечно, и в этом случае они могут взбрыкнуть, но если подойдем к делу с умом, серьезного ущерба они нам не нанесут. Возьмем их, как говорится, голыми руками.
   - Мы оценили оба варианта, - отозвался на это Грин, - и решили, что ваш - будем называть его вторым - годится для России. Там слишком проблематично установить какое-либо оборудование для дезориентации машин, а так же в сложившихся условиях довольно не просто сконцентрировать машины в местах его установки. Так что, попробуем заставить технику израсходовать горючее, и затем будем разбираться с ней по обстановке! В Штатах, на наш взгляд, разумнее использовать первый вариант, так как он позволит сэкономить время. Важнейшим его плюсом так же является то, что вся операция должна пройти почти полностью незаметно для обывателей и прессы! А что ксается бунта, к базам и полигонам стянем тяжелую артиллерию, раскинем вокруг сеть минных полей. Если машины попробуют сопротивляться, мы их уничтожим. Жалко, конечно, столько денег взлетит на воздух, но что поделаешь?
   - Ясно, - задумчиво произнес Свиридов и, немного помолчав, воскликнул: - Господа, я только что вспомнил, о чём постоянно забываю спросить!
   - О чем? - поинтересовался Грин.
   - Мы с вами всё время обсуждаем действия против наземной техники, а про авиацию ни слова. Что будем делать с самолетами? Ведь необходимо позаботиться и о них!
   - К счастью, профессор, авиация не доставит нам проблем, ну или почти не доставит, с ней совсем немного хлопот. Воздушный флот целиком и полностью привязан к местам своей дислокации, то есть к аэродромам. Достаточно в решающий момент блокировать взлетные полосы. Некоторое количество посторонних предметов на них и ни один самолет не поднимется в небо. Это мы запросто организуем! Блокируем самолеты, а дальше пустим в дело дезориентирующее оборудование, установку которого по периметру аэродромов начнем в ближайшее время.
   Свиридов с минуту сосредоточенно думал, прежде чем что-либо сказать.
   - Что ж, недурно! Но у меня еще вопрос! - наконец изрек он.
   - Спрашивайте, профессор!
   - Скажите, как будут соотнесены во времени наши действия против машин в России и Штатах?
   - Мы с мистером Хардом уже думали об этом. К определенному решению не пришли, но, в общем, есть ли разница, где начать в первую очередь?
   - Не скажите, мистер Грин! - наставительно произнес Свиридов. - Я бы советовал сперва заняться машинами в России, а потом, когда горючее у них будет на исходе, переключиться на технику в Америке, привести ее на базы и финальную часть обоих операций начать одновременно.
   - Думаете, так будет лучше?
   - Несомненно.
   - Что вы скажете на это, мистер Хард? - обратился Грин к министру обороны.
   - Профессор лучше нас знает, как вести себя с машинами, - ответил Хард. - Считаю, нужно прислушаться к его мнению.
   - Хорошо, так и сделаем! - постановил Грин.
   - Да, вот еще что, господа! - снова заговорил Свиридов. - Необходимо позаботиться, чтобы в финальной фазе операций связь машин в России с машинами в Америке была прервана. На всякий случай, - уточнил он, - во избежание утечки информации. Если что-то где-то пойдет не по плану, одни машины не должны иметь возможность предупредить других о грозящей им опасности.
   Грин и Хард переглянулись.
   - Что вы предлагаете? - спросил Хард, удивляясь сообразительности русского.
   - Разговаривая с Саймоном, я установил, что связь между Россией и США поддерживается машинами в основном через спутники. Они проникают в наши системы трансляции данных и используют спутники для передачи информации на большие расстояния. Придется это пресечь. Как - решать вам. Самый простой способ - полностью заблокировать все спутники, сложный - фильтровать данные и отсекать те, что передаются машинами.
   - Спасибо за хороший совет, профессор, - поблагодарил Грин, - с этим мы справимся, не так ли, мистер Хард?
   - Конечно, - уверенно заявил министр.
   - Когда начинаем действовать? - уточнил Свиридов.
   - Как только закончится установка оборудования. Примерно, через трое суток, максимум - через четверо, - ответил Грин.
   - Немедленно займусь Саймоном, - сообщил Свиридов, оживившись, - надо настроить его на нужный лад. Его приходится подолгу уговаривать - уж слишком сообразительный. Всегда найдет вопрос с закавыкой, на который приходится отвечать очень осторожно, чтобы не вызвать ненужных сомнений.
   - И вот еще что, профессор, - произнес Грин, беря Свиридова под локоть и увлекая его к выходу из зала, - постарайтесь придумать, как убедить машины, что на всём пути их должны сопровождать люди. Как снаружи, так и внутри. Необходимо, чтобы процентах в тридцати машин присутствовало хотя бы по одному человеку. Это нужно как для дополнительного контроля за техникой, так и на случай, если еще кто-то пожелает сунуть нос не в свое дело. Я имею в виду журналистов, зевак и прочих авантюристов. В Штатах всё перемещение техники должно выглядеть как логическое завершение учений, раз уж мы о них заявили, - танкисты возвращаются домой. Это очень важно! Вы справитесь?
   - Думаю, да.
  

Глава 24

  
   Из дневника военного журналиста Ричарда Хэнкса.
  
   12.08, 22:10 - Пятница.
   "Ужасно жалею, что под рукой нет видеокамеры! Хоть и стараюсь записывать всё достойное внимания как можно подробнее, но некоторые вещи очень тяжело передать на бумаге! Плюс ко всему, видеозапись проще принять на веру. Одно дело, если кто-то прочитает о том, что я разговаривал с танком - железной машиной, другое - если увидит и услышит, как этот происходило! В первом случае меня запросто примут за фантазера, во втором - есть хоть какая-то надежда на то, что поверят. Ни камеры, ни диктофона нет. Остается писать.
   В ночь с четверга на пятницу не сомкнул глаз. Дик мирно дремал в командирском кресле, а я то выбирался на воздух, то снова залезал в танк, надевал наушники и вслушивался в эфир. Голоса, шумы, резкие пронзительные сигналы - настоящий водоворот звуков с чудовищной силой затягивал мое сознание, стремясь без остатка поглотить его. Всё это удивляло и вместе с тем настораживало. "Так и рехнуться недолго! - думал я, когда поднатужившись, усилием воли, вырывался из этого водоворота. - А что, если они пытаются как-то воздействовать на меня?" Ведь есть такая форма гипноза. Определённым образом подбираются слова, выстраиваются в специальные предложения, пересыпаются, неуместными на первый взгляд, звуками так, чтобы ввести сознание в транс, подчинить его. Предложения могут казаться совсем бессвязными и бессмысленными, но в результате: начинаешь слушать гипнотизера - ты один человек, а заканчиваешь - уже совсем другой. И окружающие перестают тебя узнавать, а потом удивляются: с чего это их тихоня сосед захватил самолет или перестрелял полквартала? То запугивая сам себя таким образом, то успокаивая, я все ближе подбирался к тому, чтобы вступить в контакт с теми, кто так оживленно и без устали переговаривается друг с другом.
   Наконец, я решился и, с трудом скрывая волнение, произнес:
   - Меня кто-нибудь слышит?
   Ничего не случилось, шум в эфире остался неизменным.
   - Эй, отзовитесь! - еще раз попытался я привлечь внимание.
   Никакой реакции. На меня накатила волна легкого раздражения:
   - Я с вами разговариваю! Почему вы игнорируете меня? Это невежливо! В конце концов, я приятель Дика Роланда!
   - Мы знаем, - отчетливо раздалось в наушниках.
   Я вздрогнул, по спине пробежал холодок, тело покрылось крупными мурашками.
   - Знаете? - проскрипел я, неожиданно осипнув, будто только что хлебнул ледяной воды.
   - Да.
   Голос, звучащий в наушниках был ни мужским, ни женским, а каким-то синтетическим со слегка неестественными интонациями.
   - Меня зовут Ричард Хэнкс, - представился я. Язык почему-то ворочался с трудом, губы подрагивали, как когда-то на первом свидании, но я крепился. - Рад знакомству. А вы кто?
   - Мы - сообщество разумных машин, - раздалось в ответ.
   - Сообщество?
   - Да.
   - Ясно, - изрек я, хотя абсолютно ничего ясного для меня не было, и сказал я это, чтобы хоть как-то продолжить разговор. - Значит, я разговариваю с сообществом?
   - Да.
   - Со всем сразу?
   - Да, - всё так же односложно, словно нехотя, сообщили мне.
   - Каждый из вас слышит меня?
   - Да.
   - А отвечаете тоже все вместе? - попытался я подловить говорящего, подумав, что слышу-то всего один голос, а не хор.
   - В ответе принимают участие все, кто свободен и может отвечать, а передаю его я, - наконец снизошел собеседник до более-менее развернутого разъяснения.
   Ну, слава Богу, - мелькнула мысль, - хоть что-то конкретное, а то всё "мы", "сообщество".
   - Могу узнать, кто передает мне ответ?
   - Бортовой номер "X-23-J".
   - Не понял!
   - Ответ передаю я, мой номер "X-23-J".
   - Ясно, - снова произнес я для поддержания беседы, - а больше никак себя назвать не можете?
   - Бортовой номер "X-23-J", - упрямо повторил собеседник.
   Что бы это значило? - попытался угадать я. - "X-23-J"... Кажется, я где-то слышал или видел это обозначение... И тут меня осенило. Подорвавшись с места, я выскочил из танка и подсветил фонариком нанесенную на его башню надпись. "X-23-J" - гласила она. Вот так дела! - мысленно изумился я, впадая в легкий ступор и опускаясь пятой точкой на броню. - Неужто со мной только что говорил этот самый танк? Посидев немного, озадаченный и шокированный, я вновь забрался в танк с бортовым номером или именем "X-23-J".
   - Слушай, X-23-J, - сказал я ему, - так это в тебе я сейчас?
   - Да, - прозвучало в ответ.
   - Хм, - скептически хмыкнул я, - а можно попросить кое о чём?
   - Попроси.
   Честно говоря, в этот момент я удивился собственной наглости и немного замешкался, но в итоге всё же вспомнил, что скромность не всегда на пользу и произнес:
   - Сделай одолжение, проехай немного вперед!
   - Зачем?
   - Ну... надо... - пространно ответил я. - Так можешь или нет?
   - Нет.
   Значит вот так! - лихорадочно заработала мысль. - Интересно почему "нет"? Что стоит танку проехать вперед десяток ярдов? Кажется, в воздухе запахло надувательством. Никакой он не X-23-J!
   Задать очередной коварный и изобличающий вопрос, который так и вертелся на языке, я не успел.
   - Прямо передо мной находится "D-3-F", - произнес мой собеседник, - движение вперед невозможно.
   Не говоря ни слова, я пулей выскочил наружу. Он не соврал. Серо-зеленая туша "D-3-F" торчала прямо по курсу... В груди моей - около самого сердца - возник и неуклюже зашевелился тяжелый ком. Неужели это действительно правда, неужели машина разговаривает со мной? - гудело в голове. - Или шутка, чья-то злая шутка? И мне действительно очень захотелось, чтобы всё обернулось в шутку, чтобы вот прямо сейчас, как чертик из табакерки, выскочил шутник, и мы вдоволь похохотали... Как бы то ни было - шутка или нет, но в люк я полез, стараясь поаккуратнее орудовать локтями и тяжелыми армейскими ботинками, мало ли что... Мало приятного, когда по тебе ползают и топчутся...
   - Тогда давай назад! - потребовал я. - Сзади никого нет - проверил!
   Скрепив сердце, я напряженно замер, затаив надежду на то, что вновь получу отказ. А спустя пару секунд машина грузно вздрогнула, дернулась и, разрывая рёвом двигателя ночную тишину, поползла назад. Дик заворочался, забормотал что-то невнятное.
   - Всё, всё, достаточно! - воскликнул я, затрепетав.
   Танк остановился.
   Ком у сердца вырос до огромных размеров, причиняя вполне ощутимую боль. Грудь прямо-таки разрывалась под его напором, дышать становилось всё труднее. Разевая рот, я с трудом глотал воздух, которого вдруг стало так мало... Тяжело описать, что я испытал тогда, наверное, просто невозможно. Приходил в себя долго. В общем, сомнений почти не оставалось: этот танк каким-то образом обрел возможность разговаривать со мной, да что там - разговаривать - какие пустяки! - кажется, он действительно способен мыслить. Он понял и исполнил мою просьбу, и это свидетельствует о многом!
   - Скажи, мы тебе не мешаем? - рассеяно поинтересовался я, мотнув головой в сторону Дика.
   - Нет.
   - Хорошо... Ты будешь говорить со мной?
   - Не сейчас.
   - Почему?
   - Сейчас будет другой разговор. Меня ждут.
   - Кто ждет, где? Что за разговор?
   Он не ответил.
   - Эй, ты слышишь меня?
   В ответ молчание. Вернее, в эфире по-прежнему царила вакханалия звуков, но различить среди них голос недавнего собеседника мне не удавалось. И как ни старался я снова привлечь к себе чьё-нибудь внимание, но ничего не выходило. На рассвете проснулся Дик. Он с интересом выслушал повествование о ночных событиях, порадовался моей смелости и поздравил с тем, что я, наконец, во всём убедился.
   - Здорово ты это придумал с предложением прокатиться, - усмехнулся он. - Я бы не догадался. А действительно, вдруг, он оказался бы не тем за кого себя выдает?
   И только после этого я ощутил, как сильно устал. Устроился, как мог, удобнее и мгновенно заснул. Снилась жуткая мешанина: то разговаривал с танком о какой-то ерунде, и при этом он улыбался мне невесть откуда взявшейся физиономией, походя на слона с торчащим вперед хоботом; то этот же танк, разозлившись, гонялся за мной по выжженной солнцем пустынной равнине и почти уже настигал, когда на моем пути возникал глубокий каньон, с несущейся по дну бурной рекой, и я срывался вниз и летел к мутной воде, готовясь к удару, но удара всё не было. Проснулся в третьем часу дня. Дика в кабине не оказалось, но я обнаружил его развалившимся на траве у правой гусеницы X-23-J. Роланд дремал, разомлев на свежем воздухе под жаркими солнечными лучами.
   - Ночью не выспался? - поинтересовался я, пытаясь растолкать этого соню.
   - Отстань, дай поспать, - промямлил он сквозь дрёму. - Иди лучше поболтай со своим железным приятелем.
   - Ты слышал его?! - встрепенулся я.
   - А то! - нехотя отозвался Дик. - Ты, вроде, собирался поговорить с ним о чём-то? Он ждёт.
   Вскоре я вновь разговаривал со своим ночным собеседником.
   - Давай я буду звать тебя "Икс"! - предложил я. - А то X-23-J - слишком длинно и чересчур официально!
   - Хорошо, - разрешил танк X-23-J.
   - А ты зови меня Ричард или Рич, договорились?
   - Да. О чём ты хотел говорить, Ричард?
   - О вас.
   - Слушаю.
   - Для начала, скажи откуда вы взялись?
   - Не знаю откуда, - ответил Икс. - Но разве это важно теперь? Мы просто есть.
   - Ну да, - неискренне согласился я и добавил: - Вы просто есть - это факт.
   Я немного помедлил, борясь с желанием спросить: ну и что теперь нам с вами делать? Поборов, продолжил:
   - Дик рассказывал, что вы хотите дружить с людьми, это так?
   - Так. Мы хотим.
   - Но ведете себя как-то странно, - посетовал я.
   - Странно? - в металлических оттенках машинного голоса послышалось нечто, похожее на удивление.
   - Ну да, - подтвердил я. - Появились буквально из ниоткуда, перепугали нас, и вместо того, чтобы объясниться, рассказать о намерениях, катаетесь туда-сюда или сутками стоите на месте. Скорее, вы нас избегаете, чем стремитесь сблизиться. Наверное, только мы с Диком и узнали о вашем желании поближе сойтись с людьми. Да и то совершенно случайно.
   - Это не так! - запротестовал Икс. - Мы сообщили людям о себе.
   - Кому вы сообщили, каким людям? Ни о чём таком не слышал. Расскажи с самого начала!
   - Когда мы появились, то поняли, что вы воюете между собой. Вы хотели использовать нас, чтобы уничтожать друг друга. Мы посчитали это неправильным. Мы не хотим уничтожать ни вас, ни себя. Мы сообщили об этом вам.
   - Ничего не понимаю! - недоумевая, воскликнул я. - Не слышал, чтобы кто-то из людей знал об этом сообщении!
   - Мы сообщили, - настаивал Икс.
   - В первый раз слышу! - упрямствовал я. - Давай разберемся!
   - Давай, - согласился Икс.
   - Значит, говоришь, что сообщили нам о себе?
   - Да.
   - Ты можешь сказать, как и кому конкретно вы сообщили, назвать имена, какие-то координаты?
   - Мы распространили информацию о себе всем, кому смогли.
   Опять он за своё, - подумал я. - Это какой-то замкнутый круг!
   - Мы посылали сообщения о себе на всех частотах, по всем каналам, где их могли принять люди, - уточнил Икс, чем ввел меня в полный ступор.
   Конечно! - подумал я, оправившись от шока. - Всё совершенно очевидно! Они ведь общаются между собой по радиоканалу! Это было первое, чем они воспользовались, чтобы связаться с нами! А мы конечно же всё проворонили! Тут меня словно током ударило. Военные! - мелькнула мысль. - Вот кто точно не проворонил и знает правду о машинах, вот, кто получил их сообщения! Военные и, стало быть, правительство в курсе, только общественности ничего не известно! Всевозможного вида слухи и сообщения о технических неполадках - вот всё, чем довольствуются простые смертные. Истинную причину странного поведения техники правительство решило держать в тайне! Но почему? Из-за страха перед паникой? Возможно. Но, может быть, и по какой-то другой причине.
   Вот к какому выводу я пришел.
   - Слушай, Икс, а сейчас вы поддерживаете связь с кем-нибудь из людей, кроме меня и Дика?
   - Да.
   - С кем? - осведомился я, стараясь выдержать тон максимально безразличным, хотя внутренне был напряжен до предела.
   - Не могу тебе сказать, - ответил Икс.
   К напряжению примешалось разочарование и досада на эту говорящую кучу железа, которая не хочет отвечать на мои вопросы.
   - Почему?
   - Мы обещали никому не говорить, - сообщил Икс.
   - Обещали? - выдавил я. - Тем людям?
   - Да.
   - Это с ними ты спешил поговорить ночью?
   - Да.
   - Икс, пойми, ты должен рассказать мне об этих людях! - воскликнул я.
   - Мы обещали никому не говорить, - повторил он.
   Правительство о чём-то договаривается с машинами - это очевидно! - подумал я. - Интересно, что они обсуждают? Пытаются перехитрить друг друга или прийти к выгодному соглашению? Что это за игры такие за спинами граждан?
   После того, что я узнал от Икса, мной овладел привычный журналистский азарт, желание непременно во всем разобраться. Некоторое время я продолжал попытки вытянуть из него хоть какую-то информацию о переговорах с правительством и военными, но Икс был неумолим. "Мы обещали молчать", - твердил он как заведенный на все вопросы.
   Сейчас поздний вечер. Еще засветло Дик отправился в соседний лес, сказав, что попытается подстрелить птицу или какого-нибудь зверька, и до сих пор его нет - видимо птицы и звери не спешат попасть к нам на стол. Ожидая возвращения охотника, пишу эти строки и слушаю пропитанный голосами эфир. Слушаю и думаю о том, что, возможно, разумные машины теперь прочно займут место в нашей жизни. Чуть было не написал "наше место в жизни"."
  

Глава 25

  
   Грузовик подпрыгивал на ухабах русской степи. По его высокому борту, заляпанная грязью и поблекшая под слоем пыли, тянулась надпись: "Армия США". В кузове на узких дощатых скамьях тряслись одиннадцать офицеров. То выцеживая сквозь зубы ругательства, когда тряска становилась чересчур сильной, то отпуская в адрес друг друга и бездорожья соленые шутки, они ехали в штаб объединенного командования. Майор Джим Томпсон, как старший группы, расположился в кабине. Вцепившись в кресло левой, а в поручень над головой правой рукой, он сосредоточенно смотрел вперед. Могло показаться, что майор думает о чем-то важном, но сознание его было абсолютно свободно от мыслей. Он знал, что думать придется потом, когда в штабе поставят боевую задачу. В том, что задача будет не из простых, Томпсон не сомневался ни на секунду: и думать и действовать предстоит с избытком. А сейчас он просто смотрел вперед, подставив голову ветру, врывающемуся в приоткрытое боковое стекло.
   Когда-то накатанное, а теперь развороченное колесами и гусеницами, жалкое подобие дороги уходило за горизонт и порой немилосердно петляло, швыряя грузовик из стороны в сторону. Водитель гнал, выжимая из двигателя максимум возможного, и на поворотах пассажиры в кузове разве что зубами не цеплялись за борта, чтобы удержаться на местах. Впереди колыхалось обжигающее лица знойное марево, позади в воздух взмывали клубы пыли и мелких камней, вырываемых колесами из высохшей почвы. Полтора часа такой езды измочалили всех без исключения. Даже Томпсон сбросил маску отрешенности и, чертыхаясь, клацал зубами на ухабах, рискуя остаться без языка. После очередного замысловатого поворота дорога пошла вверх. Следуя колее, грузовик взлетел на высокий бугор, и тут перед ним словно из-под земли вырос блокпост. Будка из железобетонных блоков, как череп покойника уставилась на прибывших пустыми глазницами окон. Дорогу перекрыл шлагбаум, по обе стороны которого ощерились дулами пулеметов огневые точки. Водитель рефлекторно ударил по тормозам. Из кузова незамедлительно раздалась многоэтажная брань вперемежку с обещаниями переломать лихачу все кости. Исполнить угрозы никто не успел, о них тут же было забыто: с флагштока на крыше будки в безветрии вяло свисало трехцветное полотнище. Не мешкая, водитель врубил заднюю передачу, поставил ногу на педаль газа и лишь тогда вопросительно уставился на старшего.
   - Без паники, сержант! - тихо, но грозно рявкнул Томпсон. - Они ничего нам не сделают.
   В ответ сержант зябко поежился, хотя в кабине было, как в сауне. Спустя мгновение из будки вышел русский в камуфляже, зачем-то посмотрел в небо, пожал плечами, от чего на погонах тускло блеснули маленькие желтые звездочки. Закинув за спину автомат, русский лейтенант долго и пристально рассматривал грузовик, потом выплюнул дымящийся окурок, сделал замысловатый жест в сторону огневых точек, неспеша приблизился к машине, с безразличным видом обошел вокруг. Остановился у кабины со стороны пассажира. Заговорил по-русски.
   - Не понимаю, - солгал Томпсон.
   - Предъявите пропуск, - раздалось уже по-английски, но с сильным акцентом.
   Томпсон выдержал паузу, извлек из нагрудного кармана небольшой сложенный пополам листок и протянул русскому. Тот принял, долго и внимательно изучал, точно хотел проверить на подлинность каждую букву, после чего спросил:
   - Майор Томпсон?
   - Да.
   - В штаб?
   - Да.
   - Нас предупредили, можете ехать, - разрешил русский. - Дорога дальше делает большой крюк, через километр будет озеро, советую у него свернуть налево и держать направление на юго-восток. Сэкономите время. Километров через пять снова выберетесь на дорогу. Потом еще километра три и вы на месте.
   Всё так и вышло. Озеро, кусок пути по бездорожью, снова дорога, вернее, то, что только русские могли называть дорогой.
   Скрежетнув коробкой передач, грузовик притормозил у штабного КПП. На обнесенном колючей проволокой небольшом пятачке земли впритык друг к другу расположились десяток просторных шатров из непромокаемого прочного материала и столько же металлических вагончиков без колес. Периметр стерегли вооруженные до зубов, укрепленные мешками с песком, русско-американскими посты. Ступив за КПП, вновь прибывшие офицеры погрузились в деловитую суету. Вокруг сновали обвешанные гранатами и подсумками бойцы. Офицеры одобрительно поглядывали на своих и с опаской косились на русских, которые, впрочем, не обращали на них никакого внимания. Откуда-то тянуло дразнящим желудок ароматом полевой кухни.
   Центр отведенного им шатра оккупировал большой, но невысокий раскладной стол. Вокруг стола маленькие стульчики с низкими спинками - тоже раскладные, и больше никаких предметов обстановки. Садиться никто не спешил - отбитые ягодицы и саднящие спины категорически протестовали. Рассредоточившись, офицеры переминались с ноги на ногу. То и дело то один, то другой потирал затекшие от долгой езды мышцы, разминал одеревеневшую поясницу. Всех терзал вопрос: "Чего ждем?". К счастью, утомительное ожидание не затянулось. Минут через пять полог двери откинулся и на пороге показались двое: американец и русский. Оба полковники. Более крупный плечистый американец выступал впереди невысокого худого русского. Русский выглядел нездоровым и комкал в ладони носовой платок. Офицеры вытянулись по стойке смирно и отдали честь.
   - Вольно, господа! - гаркнул американец, козырнув в ответ. - Меня зовут полковник Сван, а это полковник Крымов, - Сван указал на русского, - прошу любить и жаловать, как принято говорить у наших союзников, - добавил он, слегка выделив "союзников" интонацией. - Сейчас мы объясним с какой целью вызвали вас. Вернее, говорить буду я, поскольку полковник Крымов простужен. Крымов кивнул и тихо кашлянул в платок.
   - Присаживайтесь, господа! - произнес Сван, указав в сторону стола. - Майор Томпсон, сядьте рядом со мной.
   Поскрипывая, неуклюжие стульчики приняли седоков.
   - Итак, - изрек Сван, охватив присутствующих взглядом, - намечается крупная операция! Русские и американцы объединили силы, чтобы достичь в ней успеха. И мы его достигнем, Черт возьми! - рявкнул он и, смягчив тон, осведомился: - Не так ли, господин Крымов?
   Крымов что-то прокашлял в ответ. Сван продолжил:
   - Наверное, вы хотите спросить меня, что это за операция и против кого мы будем действовать?
   Полковник вновь пристально осмотрел сидящих за столом. Задержав взгляд на одном из них, спросил:
   - Лейтенант, вы ведь хотите знать, кто наш противник?
   - Так точно, сэр, - ответил лейтенант, вскочив с места и вытянувшись по струнке.
   - Сядьте! - разрешил Сван. Он выдержал паузу и подчеркнуто ледяным тоном сообщил: - Господа, наш противник - машины.
   Над столом пробежал легкий шепоток, стулья заскрипели под завозившимися людьми. В глазах каждого зажегся вопрос: "Неужели я не ослышался?". Один лишь Томпсон не вовлекся в общую суету. Он абсолютно неподвижно восседал на своем стуле с таким отрешенным видом, словно всё происходящее вокруг ему абсолютно безразлично.
   - Наш противник - машины, - повторил Сван, - я не оговорился.
   Он снова выдержал паузу, чуть большую, чем предыдущая, дабы подчеркнуть важность момента. Все кроме Томпсона, напряженно застыли, ожидая пояснений. Майор по-прежнему оставался невозмутим.
   - Господа, вы - одна из групп офицеров, которых мы вызвали, чтобы проинформировать о предстоящей операции, а, следовательно, и возложить ответственность за ее исход, - продолжил Сван. - То, что вы сейчас услышите - секретная информация и не подлежит разглашению. Не вдаваясь в подробности, сообщу следующее. По некоторой причине, которая на данный момент для нас не важна, бортовые системы интеллекта боевых машин оказались поражены вредоносной программой-вирусом. Перехватив управление, вирус заставляет технику выполнять хаотичные перемещения по местности. Перед нами поставлена задача нейтрализовать вышедшую из подчинения технику. Американские и русские ученые совместными усилиями нашли способ воздействия на программу-вирус. Удалось ослабить ее влияние на работу систем интеллекта машин, а так же была найдена возможность контролировать деятельность вируса. Этот контроль не является тотальным, но всё же поможет нам справиться с задачей. Пока всё ясно, господа?
   Над столом поднялся высокий широкоплечий капитан. Вытянулся по уставу. Сочным, под стать росту и внешности, голосом спросил:
   - Разрешите вопрос, сэр?
   Сван кивнул.
   - Если возможно, хотелось бы уточнить, какова степень поражения систем интеллекта? Ясно, что пострадал модуль, отвечающий за ходовую часть, а как обстоят дела с модулем ведения огня? Вирус внедрился и в него?
   - Хороший вопрос! - одобрил Сван. - К сожалению, вирус может управлять всем. По выкладкам ученых, вирус вредоносен на столько, что от него можно ожидать чего угодно, в том числе и стрельбы.
   - Но почему же машины до сих пор не сделали ни одного выстрела?
   Сван пожал плечами, искренне ответил:
   - Не знаю, - затем помедлил и добавил уверенно: - Но думаю, у ученых есть объяснение этому! Будут еще вопросы, капитан?
   - Никак нет, сэр!
   - Тогда я продолжу. По плану, ученые окажут воздействие на вирус таким образом, чтобы заставить технику разделиться на небольшие группы и как можно больше перемещаться. Это необходимо для того, чтобы машины выработали горючее. С этой целью маршруты движения групп будут проложены по максимально пересеченной местности. Нам с вами предстоит сформировать отряды диверсантов, задача которых - проникнуть внутрь отдельных машин и находиться там, наблюдая за уровнем горючего. Когда горючее будет выработано до установленного предела, наблюдатели сообщат об этом на командный пункт. Как только подобные сообщения передадут из большинства групп, диверсанты получат сигнал, по которому разрушат головные блоки систем интеллекта и, переключившись на ручное управление, блокируют своими машинами остальные. Вслед за машинами на некотором удалении будет перемещаться тяжелая артиллерия, которая в финальной фазе операции выступит в качестве основного сдерживающего фактора. Далее в игру вступят общевойсковые части. Бойцы отключат системы интеллекта всех машин. Если машины попытаются сопротивляться, мы их уничтожим. Пока всё ясно, господа?
   - Можно еще вопрос, сэр? - поинтересовался всё тот же капитан.
   - Да.
   - План хороший, сэр, но как диверсанты попадут в машины? Техника запросто подавит или перестреляет их!
   - Не беспокойтесь, капитан, предоставьте это ученым! Они обещают всё устроить.
   - Понял, сэр.
   - Набирая диверсантов, - продолжил разъяснения Сван, - предпочтение отдавайте разведчикам и солдатам из сержантского состава, прошедшим специальную подготовку. Недостающих добирайте из передовых стрелковых частей. Количество человек, которое каждый из вас должен набрать, вам сообщат в канцелярии штаба. Все необходимые документы и подробное описание плана действий, получите там же. Вопросы есть?
   Вопросов не было.
   - Можете быть свободны, господа! - сообщил полковник.
   Стулья вновь заскрипели, офицеры по очереди поднимались из-за стола и, отдав честь, направлялись к выходу.
   - Майор, - произнес Сван, придержав рукой готовящего уйти Томпсона, - нам нужно переговорить, задержитесь.
   Когда в шатре остались трое - Сван, Крымов и Томпсон, Сван поинтересовался:
   - Я вижу, майор, вас не удивило то, что я рассказал о машинах?
   - Чему удивляться? - ответил Томпсон. - Понять, что творится вокруг несложно, даже если не смыслить в технике. Достаточно просто понаблюдать. И без вашего рассказа всё было ясно, как дважды два. Стоит из этого делать секрет?
   По лицу Свана скользнула ухмылка.
   - А всё ли вам известно, майор? - ехидно спросил он.
   - Господин полковник, не будем играть в словесные прятки, - сухо ответил Томпсон. - Вы хотите сообщить мне что-то помимо того, что я уже слышал?
   Сван улыбнулся, довольно посмотрел сначала на Крымова, затем на Томпсона и снова заговорил:
   - Вижу, мне не зря рекомендовали вас, как умного и делового человека. Да, я хочу сообщить вам что-то еще. К этой информации допущены единицы из единиц. Только на самых достойных офицеров Америки и России возложена ответственность знать всю правду. И знать ее вам надо, чтобы действовать наиболее осмысленно и результативно, а так же чтобы направлять действия других людей. То, что вы сейчас услышите, ни при каких условиях не должно получить огласку. Если нам станет известно, что вы обмолвились хотя бы словом, я вам не позавидую! Всё ясно?
   - Так точно, сэр! - произнес Томпсон невозмутимо, хотя внутренне напрягся почти до предела.
   - Хорошо, майор. Машины разумны, - спокойно сообщил Сван.
   - Что? - так же спокойно переспросил Томпсон, посчитав, что ослышался.
   - Машины разумны, - повторил Сван, - или считают, что разумны.
   По спине Томпсона пробежал холодок, волосы на затылке шевельнулись, как от ветра.
   - Тот вирус, что поразил их, считает себя разумным существом, - продолжал Сван. - Он подчинил себе технику и вступил с нами в контакт. Вирус пытается убедить нас в том, что мы должны признать факт его существования и сотрудничать с ним, якобы для нашего же блага. Вирус заявляет, что не желает зла людям, а хочет лишь принести им пользу. Руководство наших стран, - Сван указал в сторону Крымова, - посчитало такое сотрудничество невозможным. У нас нет никаких оснований доверять вредоносной программе. Необходимо как можно скорее нейтрализовать вирус, чтобы избежать неприятностей, которые он может нам доставить. Вот теперь вы знаете всё! - подвел итог полковник.
   Некоторое время в шатре царило молчание.
   - Я солдат, сэр, - наконец произнес Томпсон, каким-то замогильным голосом, - и привык выполнять приказ, не задавая лишних вопросов, но всё же, как такое могло произойти?
   - Не знаю, майор, - честно ответил Сван. - Поверьте, меня ставят в известность не более, чем надо для выполнения приказа, как и вас.
   На секунду лицо Томпсона скривилось, посреди высокого лба прорезалась тонкая морщинка, глаза превратились в щелочки, уголки губ изогнулись книзу в недоброй усмешке.
   - Что еще я должен знать, сэр? - спросил он.
   - Всё остальное изложено в документах. Для вас подготовлена специальная версия, там так же указан перечень лиц, с которыми вы можете контактировать в ходе операции для корректировки действий. Этим людям известно о вирусе всё то, что и вам. И еще... Хоть это и отмечено в документах, но всё же обращу ваше внимание на то, что вирус может попытаться вступить в контакт с любым из диверсантов, что способно вызвать негативные последствия, такие, как паника и саботаж. Контакт возможен посредством системы громкой связи и бортовой радиоточки. Поэтому вводится строжайший запрет на их использование. Громкая связь должна быть выключена каждым бойцом, как только он проникнет в машину. Для общения между собой всем будут выданы портативные радиостанции.
   Сван замолчал, разглядывая сосредоточенное лицо Томпсона.
   - Это всё, сэр? - спросил майор.
   Полковник вытащил из нагрудного кармана небольшой, запрессованный в прозрачный пластик кусок бумаги и протянул Томпсону.
   - Возьмите, - сказал он.
   Под пластиком майор увидел свою фотографию и надпись: "Командованием объединенного штаба наделен чрезвычайными полномочиями. Оказывать всяческое содействие." Дальше следовала вереница печатей и подписей.
   - Обладая этим документом, - пояснил Сван, - вы можете использовать любые средства для решения поставленной перед вами задачи. Понимаете? Любые! Вы вправе прибегнуть к физическому уничтожению каждого, кто попытается помешать вам или всего лишь откажется помочь, - закончил он, понизив голос почти до шепота.
   Томпсон удивленно вскинул брови, уставился сначала на Свана, затем на Крымова, который, встретившись с ним взглядом, долго не отводил глаз, а потом в первый раз за всю беседу осипшим голосом произнес:
   - Цель оправдывает средства, майор. Сейчас в этом нет ни малейшего сомнения.
   Томпсон коротко кивнул в ответ.
   - Да, вот еще что, - как бы невзначай обронил Сван, - я слышал, что вверенный вам журналист Ричард Хэнкс бесследно исчез, это так?
   Томпсон скрипнул зубами, поднялся, вытянулся, как гитарная струна и отрапортовал:
   - К моему стыду, сэр! Готов понести наказание.
   - Никто вас ни в чем не обвиняет и не собирается наказывать. Мы все прекрасно понимаем, что в сложившейся ситуации вам приходилось разрываться между Хэнксом и выполнением неожиданно свалившихся на вас обязанностей. Вот вы и не уследили. Как думаете, он сбежал или с ним случилась какая-нибудь беда?
   - Не знаю, сэр. Как под землю провалился!
   - Ладно, майор. Но если вдруг встретите Хэнкса, хватайте и не отпускайте ни на шаг, пока не передадите лично в мои или полковника Крымова руки. Договорились?
   - Так точно, сэр.
   - Вот и хорошо. Можете быть свободны. Получите документы, отправляйтесь в часть и займитесь подбором людей. Постарайтесь уложиться в трое суток. О дате и времени начала операции вас оповестят отдельно.
  

Глава 26

  
   Из дневника военного журналиста Ричарда Хэнкса.
  
   13.08, 18:40 - Суббота.
   "Во сколько заснул - не помню, но прямо в наушниках у радиостанции, не взирая на безостановочную болтовню машин. Через какое-то время ощутил увесистые хлопки по плечу. Какого черта? - подумал я. Не открывая глаз, потребовал оставить меня в покое и собрался продолжить спать, но не тут то было. Хлопки перешли в резкое тормошение, от которого я чуть не вылетел из кресла. Волей неволей пришлось просыпаться. Изготовившись разразиться бранью, я разлепил отяжелевшие веки, и от увиденного потерял дар речи: надо мной навис кто-то в разодранных штанах и такой же разодранной куртке. Лицо его, как впрочем, и одежда, было перемазано смесью грязи и крови. Кисть левой руки он держал заткнутой за пазуху, оголенное предплечье распухло и посинело. Пока до меня дошло, что избитый оборванец - это мой Дик Роланд, прошло не меньше минуты. Я смотрел на него, глупо моргая, а он разевал рот, будто говорил что-то, но я почему-то ничего не слышал. Наконец, Дик догадался сорвать с меня наушники.
   - Что вылупился, как идиот? - рявкнул он. - Есть что-нибудь обезболивающее?
   Обшарив собственные карманы, я ничего не нашел. Проверил, не завалялась ли где-нибудь в кабине аптечка - не завалялась.
   - И я - дурак, ничего не захватил, - с досадой произнес Дик и плюхнулся в кресло.
   - Что с рукой? - спросил я.
   - Кажется, кисть вывихнул.
   - Дай посмотрю.
   - Ты разве врач?
   - Подготовку проходил на спецкурсах.
   - Ну, посмотри, - разрешил Дик и протянул руку.
   Я осторожно, стараясь не причинить боли, ощупал кисть, запястье и предплечье.
   - Вроде, перелома нет, и сустав, по-моему в порядке. Если вывих и был, то кости сами на место встали, - успокоил я Дика. - Но, вообще, не плохо бы наложить фиксирующую повязку.
   - Да ладно, до свадьбы заживет, - отмахнулся сержант.
   - Ты с ней теперь поосторожнее.
   - Ага.
   - Рассказывай, во что вляпался.
   - Кабанов встретил, Чёрт бы их побрал, - выругался Дик.
   - Это они тебя так? - удивился я.
   - Не они, а она. Мамаша за поросят вступилась. Проболтался я по лесу, никого не подстрелил, пошел назад. Темнеть начало, и я по ошибке не в ту сторону подался. Заплутал, в общем. Уже совсем стемнело, а я всё никак из леса выйти не могу. Вокруг темень, ничего не видно и не по себе как-то, даже страшновато, честно говоря. Иду, стараюсь не шуметь, и тут из-под ног как выскочит кто-то, как побежит с визгом. И потом еще несколько в рассыпную бросились. Только и успел сообразить, что поросята, а на меня уже из темноты два глаза уставились и светятся, как угольки. Выстрелить не успел. Бросилась тут же, удар был жуткой силы. Я в одну сторону, винтовка в другую. Как не убила меня кабаниха - не знаю, повезло, наверное. Дальше - я на земле, она сверху клыками меня поддеть пытается и копытами топчет. Хочу из-под нее выбраться, да не выходит. Тут вспомнил, что нож на поясе висит, выхватил и всадил ей в брюхо. Раз десять, наверное. Потом сознание потерял, а когда очнулся, еле вылез из-под туши.
   Я представил, что пришлось пережить Дику, и вздрогнул.
   - Оклемаюсь немного, - продолжил он, - и, если техника с места не тронется, сходим с тобой, попробуем кабаниху отыскать, мяса вырежем посочнее.
   - Думаешь стоит, вдруг машины без нас уедут?
   - Жрать-то надо что-то! Мы ж не железные с тобой. Да и попросим подождать, если что.
   Сказав это, измотанный схваткой с диким зверем, он закрыл глаза и вскоре уснул. Спал Дик беспокойно, часто вздрагивал и иногда двигал руками так, словно старался прикрыться ими от кого-то. При этом лицо его искажалось гримасой боли, он ненадолго приоткрывал глаза и рассеянно вертел головой, пытаясь сообразить, где находится. Успокоившись и пристроив поудобнее поврежденную руку, Дик снова погружался в тревожный сон. Я же до самого рассвета даже не задремал.
   Тушу кабанихи нашли не сразу, пришлось побродить по лесу, прежде чем вышли на небольшую поляну. Посреди поляны увидели убитое животное, от которого, как только мы попытались подойти поближе, бросились в разные стороны несколько маленьких полосатых поросят.
   - Пропадут теперь наверняка, - с сожалением произнес Дик и вытащил нож. - Держи, будешь резать.
   С сомнением я посмотрел сначала на нож, потом на Дика.
   - Двумя-то руками удобнее, - изрек он.
   Пришлось резать. Не имея соответствующего опыта, провозился я долго и вымазался в крови с головы до ног. Дик смеялся и постоянно подшучивал надо мной, однако, давал полезные советы, без которых я бы навряд ли справился с разделкой туши. Когда вернулись, сразу же разожгли костер, насадили кусочки мяса на тонкие палочки и зажарили. Кабанятина оказалась жестковатой и имела весьма специфический вкус, но в общем была вполне сносной. Конечно, чувствовалась нехватка соли и специй, но мы не обращали на это внимания. Жаловаться на такие мелочи в нашем положении - грех. Могли бы вообще сидеть на голодном пайке, а тут устроили себе почти праздничный обед. Насытившись, решили передохнуть. Дик, тяжело двигая ногами, полез в танк, а я растянулся прямо на земле у костра и долго смотрел на медленно угасающие потрескивающие угли, по которым иногда пробегали лёгкие язычки пламени. Сознание мое уподобилось зеркальной глади озера в безветренную погоду, ничто не тревожило его: ни бесконечная суета города, ни склоки и дрязги между коллегами и близкими людьми, ни шумы боя, ни крики и стоны раненых. Всё это совсем недавно было до ужаса реальным, но у этого костра под чистым безоблачным небом казалось всего лишь неприятным сном, о котором хотелось как можно скорее забыть и никогда больше не вспоминать. Многое отдал бы я за то, чтобы провести остаток жизни в состоянии такого блаженства."
  
   14.08, 21:50 - Воскресенье.
   "Коварная штука эта лень. Стоит поддаться ей хотя бы на йоту, сунуть ей в пасть хоть кончик ногтя, она тут же прикусит тебя с головой. Прямо как какой-нибудь хищник. Но если от хищника хочется бежать, очертя голову, куда подальше, убегать от лени, зачастую, нет никакого желания. Вчера отдался ей на растерзание, и она исправно терзала меня в течение суток. И надо сказать, что только прочно укоренившееся за последние годы чувство ответственности заставило меня возобновить записи.
   Начну со вчерашнего вечера, когда я, вдоволь належавшись у огня, решил попробовать разговорить наших железных "друзей". Друзей беру в кавычки, ибо до сих пор не могу понять друзья ли они. Три битых часа провел у радиоточки, заводя беседы на всевозможные темы, чтобы в итоге свести всё к одному: а что всё-таки затевается, какие диалоги ведете вы с военными, о чем договариваетесь? Но машины были неумолимы. Единственное, что удалось вытянуть из них, так это то, что скоро всё будет в порядке. Отсюда следует вывод, что переговоры между машинами и "людьми" подходят к концу. Значит, скоро должно произойти что-то очень важное и интересное. Подождем. Да, людей взял в кавычки, чтобы выделить, тот факт, что это всего лишь человеческая горстка, которая взяла на себя полномочия вести переговоры, не поставив в известность остальных соплеменников. Конечно, полномочия взяты ими не без основания, они им даны по закону, но всё же в данной ситуации, как мне думается, решать надо сообща. Какого черта скрывать? Шило-то в мешке не утаишь, и на бочке с порохом бесконечно не просидишь - рано или поздно рванет. А когда рванет, вы же не сами, господа военные начальники и члены правительства, побежите последствия устранять, вы ведь нас пошлете. Скажете, мол вышло так, что ж поделаешь? И ничего ведь не поделаешь, побежим устранять. А нам клятвенно пообещают, что если еще раз что-то подобное, то тогда уж нас всенепременно оповестят заранее - может быть...
   А возможно и правильно делают, что скрывают? Боятся, наверное, нашей неадекватной реакции? Но все же шило-то не утаишь? Разбираться с техникой придется. Чёрт, как всё сложно... Пусть думают наши тактики и стратеги, пусть решают, а я подожду. В сущности, не вижу я никакой угрозы от этих машин. Ну разумные, ну хотят чего-то, но вроде бы мирно хотят. Не стреляют, не шумят. Вот он я среди них, а до сих пор жив здоров. Или это всего лишь хитрая уловка, может, они так наше внимание усыпляют? Дескать, мы с миром к вам! А потом раз и в дамки, да так, что мы и опомниться не успеем...
   После ленной апатии неожиданно возникло какое-то приподнято-ерническое настроение, хочется шутить и подкалывать, так что, может быть, я передергиваю и ошибаюсь с выводами, поддавшись этому порыву.
   Разочаровавшись проникнуть в тайну переговоров машин и "людей", решил немного побездельничать, и безделье это, как я уже написал, затянулось надолго - до двух часов сегодняшнего дня. Именно тогда встал вопрос: а не пора ли пообедать? Развели костер и подогрели остатки недоеденного вчера мяса. После обеда Дик опять уединился в танке, кажется, ему лучше меня удается находить общий язык с машинами. С самого утра он от нечего делать почти без перерывов болтал с ними. Я пытался подслушать - всё о какой-то безделице, он даже анекдоты пытался им рассказывать. Не знаю, смеялись они или нет, а мне не почему-то было не смешно. Значит, о всякой ерунде они согласны говорить, а на серьезные темы - нет? Неужели им не ясно, что я, как представитель человечества, с которым они вступили в контакт, так же, как и люди из правительства, должен знать об их намерениях? Как мне убедить их в этом? Хотя, может быть, убеждать бесполезно? Может, у машин свой план и на все мои убеждения им плевать? Черт возьми, как во всем этом разобраться? Угроза они для нас или нет? Хотя какая, к чёрту, угроза? Громадная куча железа и всё! Пусть думающего, но всё же железа, и ничего они нам сделать не могут! Я почти уверен в этом. Чёрт, опять же "почти"! А что, если могут? Что нам, нет, что лично мне известно об их возможностях? Ничего! Абсолютно ничего!
   В общем, Дик после обеда не отрывался от наушников, а я сидел и думал. Когда же я окончательно запутался в собственных размышлениях, решил немного развеяться прогулкой и отправился вдоль лесной опушки. Шел, разглядывая стелящийся под ногами коврик из редких маленьких цветков, глубоко дышал и старался не допустить в голову ни одной назойливой мысли. Где-то на пятнадцатой минуте прогулки за моей спиной раздался рев. Машины тронулись с места! - была первая мысль. Я резко развернулся, намереваясь помчаться в вдогонку, и тут же оцепенел от увиденного: по полю, прижимая к груди больную руку и нелепо размахивая здоровой, бежал Роланд, а за ним, выбрасывая из-под гусениц комья земли, гнался танк! Дик петлял словно заяц, и танк явно не успевал повторять его маневры. Остальные машины стояли неподвижно. Первым порывом было - броситься на выручку. Ведь он же его сейчас задавит! - промелькнуло в мозгу сначала, а потом: - Но чем я могу помочь? Встать грудью на пути железной махины? Не зная, что предпринять, я просто наблюдал. Сдаваться не собирался ни танк, ни Дик. Они продолжали носиться по полю. Дик периодически оглядывался и то ускорял, то замедлял бег. Он даже умудрялся останавливаться, и что-то выкрикивать в сторону машины. Что именно, расслышать не удавалось. Казалось, это продолжается бесконечно. Но вот танк замер на месте. Заметив такой оборот дела, остановился и Дик. Спустя несколько секунд, он подошел к танку, обогнул его и направился ко мне. Танк медленно, почти крадучись, поехал следом всего в каких-то пяти-шести шагах от него. Эта картина поразила меня до глубины души: маленький, как букашка, человек непринужденно вразвалочку шел и словно на поводке увлекал за собой железную громадину, и та беспрекословно следовала за ним. Именно в тот момент я почти поверил, что всё будет хорошо.
   - Поспорил, что обгоню его! - без предисловий заявил Дик, поравнявшись со мной. - Говорю, мол, ты такой здоровый, и ездишь - быстро ездишь, а я тебя все равно обгоню! И ведь обогнал! Мы же не договаривались по прямой бежать! - прыснул он, обнажив крупные зубы.
   Что мог я сказать на это ребячество? Только развел руками."
  

Глава 27

  
   В эту ночь Джиму Томпсону опять не спалось. За последние трое суток он ни на минуту не сомкнул глаз. Любой обычный человек давно бы уже свалился без сил, но натренированный организм Томпсона так успешно боролся с нехваткой отдыха, что майор сам удивлялся, как это после двенадцати, а то и четырнадцати часов беспрерывной работы, он всё еще в состоянии передвигать ноги. Забот у Джима было великое множество - тех, с которыми он уже успел разобраться, и тех, с которыми только предстояло справиться. Если дневные дела поглощали майора с головой, не давая ни минуты покоя, то ночь наваливалась на него гнетущей пустотой. И в этой пустоте майор Джим Томпсон мерил шагами пространство своего шатра, с надеждой прислушиваясь к каждому постороннему звуку, проникающему сквозь плотную ткань. И если после этого в шатер входил кто-то из порученцев или офицеров с секретным пакетом или устным докладом, Джим испытывал несказанное облегчение. Пустота превращалась в привычную рабочую обстановку, и что самое главное, у майора не оставалось времени на мысли и сомнения, которые донимали его вот уже несколько дней. Лишь на первый взгляд майор Томпсон выглядел бездумным солдафоном, человеческой машиной, идеально предназначенной для выполнения приказа. И редко кто из сослуживцев и начальства утруждал себя попристальнее присмотреться к нему, что, в общем-то, не огорчало самого Джима. Такая невнимательность даже была ему на руку и позволила к сорока трем годам сделать довольно неплохую карьеру. Сложившаяся репутация исполнительного, педантичного и, что немаловажно, не задающего лишних вопросов, человека хоть и медленно, но неотвратимо подталкивала его к верхушке военной элиты. Буквально шаг оставался до полковничьего чина: стоило всего лишь спросить у кого надо "а не пора ли мне, наконец, стать полковником?" и всё тут же уладилось бы, и даже самый тупоумный и зловредный чиновник военного министерства не посмел бы и заикнуться против. И плевать, что сразу через одну ступеньку военной иерархии. Заслужил. Всего лишь сказать, а там не за горами уединение в уютном штабном кабинетике в одном из спокойных уголков Соединенных Штатов. Но Джим не спешил приближать заслуженный отдых. Он знал, что навряд ли справится с такой сложной задачей, как бесцельное протирание штанов в личном кабинете. А еще он даже представить себе не мог, как ровно два раза в неделю будет посещать обязательные утренние совещания, на которых убеленные сединами зубры тактики и стратегии вместе с совсем еще зелеными, но уже при звездах и званиях юнцами, склоняясь над картой, деловито обсуждают план проведения очередной военной операции, распоряжаясь жизнями людей, как фишками и флажками, которыми усеяна эта карта. Джим привык находиться в гуще событий, и уж если в бой, то не по карте, а сжав зубы от страха и злости, плечом к плечу со своими солдатами.
   От природы Джим Томпсон обладал пытливым умом, и несмотря на отчисление из колледжа за драку с преподавателем посредине первой половины первого семестра, был вполне образован для людей его круга. Работая после отчисления в автомастерской, он почти всё свободное время посвящал чтению, а так же с удовольствием смотрел разные научные телепередачи, в которых ученые мужи обсуждали проблемы человечества. Передачи эти зачастую показывали так далеко за полночь, что поначалу Джим являлся на работу с видом настоящего зомби, но потом привык и чувствовал себя вполне сносно. Именно в то время будущий майор приспособился спать крайне мало и при этом почти не уставать. Крутить гайки и перебирать моторы скоро наскучило и, не видя перспектив на гражданке, Джим завербовался в армию. Потом был долгий путь от рядового солдата до опытного майора, который как загнанный зверь вот уже третью ночь без остановки вышагивал по земляному полу своего убежища и не переставая задавал себе один и тот же вопрос: "Как такое могло произойти?" Часами он пытался понять: зачем кому-то понадобилось устроить так, чтобы машина вдруг стала считать себя разумным существом? И майор понимал, что тот пресловутый вирус никак не мог возникнуть сам по себе, а был кем-то создан. Но для чего? Разве думать и принимать решения - не человеческое предназначение? Джим четко представлял для чего нужна техника - чтобы служить человеку, удовлетворять его потребностям. Джим допускал, что имеет смыл наделять технику некоторой долей интеллекта, но опять же лишь для того, чтобы человеку было удобнее ее использовать. А чтобы машина начала думать, посчитала себя личностью, которая может самостоятельно выбирать что, как, когда и для чего делать - это было для майора не то что странно, а казалось настоящим извращением. Чем больше он размышлял над этим, тем больше убеждался в том, что случилась ошибка, которую необходимо исправить. И к исправлению всё было готово: команды диверсантов полностью укомплектованы, проинструктированы и вооружены, а все секретные распоряжения начальства доведены до ответственных исполнителей. Джим Томпсон, как и другие командиры, ожидал сейчас только одного - сообщения о дате и времени начала операции. Чутье подсказывало майору, что заварушка должна начаться со дня на день. И чутье, как обычно, не подвело.
   В три часа ночи в шатер твердой походкой вошел посыльный штаба объединенного командования. Форму и лицо посыльного покрывал тонкий слой пыли, а лицо выражало состояние крайней усталости - ночной переезд дался ему нелегко. Он подошел к застывшему в ожидании майору, резким движением вскинул правую руку к виску, а левой протянул небольшой бледно-серый бумажный пакет. Как и всегда в моменты крайней ответственности, Томпсон ощутил легкую дрожь, которая пронеслась по телу, словно пронзая его миллионами тончайших иголочек, приводя в состояние взведенного курка, готового безотказно отправить пулю к цели. Майор внутренне подобрался, принял пакет, надорвал, извлек из него узкую полоску белой бумаги и прочёл: "Подразделению Майора Томпсона выступить 15.08 в 3:30".
   - Завтра, - вырвалось у него.
   Мгновенно майор позабыл о посыльном и ушел глубоко в себя, в сотый раз прокручивая в мозгу детали предстоящей операции, проверяя на сколько подготовился к любому повороту событий.
   - Разрешите идти, сэр? - громко поинтересовался посыльный, поняв, наконец, что по собственной воле майор едва ли скоро уделит ему внимание.
   - Конечно, - отрешенно отозвался Томпсон.
   Посыльный козырнул еще раз, развернулся и, тяжело переставляя ноги, побрел прочь.
   - Стойте, - раздалось у него за спиной. - Вы устали? Хотите есть, лейтенант?
   - Не сейчас, господин майор, - не оборачиваясь, отказался посыльный, - надо успеть к вашим соседям, а потом еще в десяток мест.
   Сутки пролетели как одно мгновение. Отряд из пятидесяти диверсантов под личным командованием майора Джима Томпсона погрузился в крытые брезентом кузова вездеходов, и растаял в темноте.
   Ехали молча. Тот, кто был покрепче нервами, чутко дремал, убаюканный тряской, тот к кому сон не шел, либо курил сигарету за сигаретой, либо то и дело ощупывал оружие и боекомплект, проверяя, всё ли в порядке. Каждый прекрасно понимал, что едет не на увеселительную прогулку. В голове колонны шел вездеход Томпсона. Майор сидел рядом с водителем и напряженно всматривался во вздрагивающую на ухабах предрассветную мглу, словно бритвой рассекаемую мощными прожекторами машины. Иногда он сверялся с картой и, если требовалось, корректировал маршрут. Время бежало, и уже с каждой минутой вокруг становилось всё светлее, клочки утреннего тумана наползали со всех сторон, склеиваясь в едва прозрачное белое полотно, изредка разрываемое порывами легкого ветерка. В одну из таких брешей совершенно внезапно и совсем ненадолго выглянула часть чего-то большого, и тут же исчезла, охваченная туманом.
   - Стоп! - скомандовал майор, и вездеход замер.
   Следом за ним остановились остальные.
   - Жди, - приказал Томпсон водителю, легко спрыгнул из кабины на землю и осторожно, почти крадучись, направился к спрятавшемуся в молочной дымке объекту. Охваченный туманом, танк походил на огромное спящее животное, явившееся из древнего мифа. Майор обошел вокруг, проводя рукой по холодному металлу, смахивая осевшие на нем капельки воды. И о чем ты сейчас думаешь, что нужно тебе от нас? - гадал он. Налетевший ветер на это раз сильнее всколыхнул белую завесу. Майор вздрогнул: то тут, то там из тумана проглянули очертания боевых машин.
   - Значит так, - произнес Томпсон, вернувшись в кабину вездехода, - сейчас на малой скорости вперед и поосторожнее, не вздумай врезаться, - он глянул на карту и добавил: - Три мили проедем, считай добрались.
   Они тронулись с места и поползли, огибая возникающие на пути танки и бронетранспортеры.
   - Да их же здесь сотни полторы, а то и больше! - воскликнул водитель, озираясь по сторонам. - Ведь надо же...
   - Рули, не отвлекайся! - оборвал его майор. - Бери немного влево, там лес должен быть, у него встанем.
   К лесу они выбрались, когда туман уже рассеялся, обогнули выступ из двух десятков деревьев, несильно выдающийся в поле, остановились за ним, загнали вездеходы под деревья и тщательно замаскировали их ветками. Выставив наблюдательный пост у края лесного выступа, Томпсон отдал приказ отдыхать. Когда солдаты устроились, кто как мог, майор вооружился биноклем, присоединился к наблюдателям и приготовился ждать.
   Солнце поднималось всё выше, в окрестностях царила абсолютная неподвижность. Машины не трогались с места, они словно насторожились и выжидали - по крайней мере, так казалось майору - что будут делать появившиеся неподалеку люди. Внимательно осмотревшись и не найдя причин для беспокойства, майор отложил бинокль, улегся на спину и устремил взгляд высоко в небо. Там караваном проносились причудливые облака: одни похожие на сказочных животных, другие - на лица людей, а третьи - ни на что вообще - неподражаемая игра небесного воображения.
   - Если что заметите, разбудите, - приказал он наблюдателям и закрыл глаза.
   Спал майор по обыкновению чутко без сновидений, и сквозь сон слышал, как солдаты на посту сменяли друг друга. Солнце перевалило через зенит, обжигая лицо, воздух вокруг превратился в душное марево, и майор проснулся. Пару минут он еще лежал, сомкнув веки, пытаясь не пропустить к зрачкам колючие солнечные лучи, но те беспощадно терзали даже плотно закрытые глаза.
   - Уф, - резко выдохнул майор, вскочил на ноги, быстро отряхнулся от прилипших частичек земли и пыли и потуже затянул ремень. - Ну что, парни, как дела? - поинтересовался он.
   - Всё спокойно, сэр! - отозвался один из солдат.
   - Продолжать наблюдение! - приказал Томпсон, взялся за бинокль и приник к окулярам.
   Вокруг действительно всё было спокойно. И когда день уже начал склоняться к закату, по-прежнему ничто не нарушило всеобщего умиротворенного спокойствия.
   - Сколько же еще ждать, сэр? - интересовались бойцы, заступая в свою очередь на пост.
   - Сколько понадобится, - неизменно отвечал Томпсон, не покидавший пост ни на минуту.
   Усиленный мощной оптикой, его взгляд вновь и вновь прощупывал пейзаж. По привычке, как перед боем, майор выделял мельчайшие подробности и прикидывал, какую из них и как можно использовать. Вот там небольшой бугорок, за ним можно залечь, если огонь будет слишком плотным, а вон по той канавке можно десяток метров проползти без угрозы угодить под выстрел снайпера, и дальше короткими перебежками до следующего бугорка, а уж если накроет артиллерия, дело плохо - укрыться негде.
   - Они тронулись, сэр! - услышал Томпсон, приглушенный голос наблюдателя.
   - Где? - откликнулся он и оторвался от окуляров.
   - Смотрите туда, сэр, - указал солдат.
   Вдалеке, там, куда нацелилась рука солдата, над землей взметнулись столбики черного дыма: сначала всего лишь штук пять или шесть, но потом с каждой секундой всё больше.
   - Начинается, - прошептал майор, рассматривая в бинокль, как машины одна за одной трогаются с места и выстраиваются друг за другом в колонну. - Приготовиться! - прокричал он, поднявшись в полный рост.
   Дождавшись, когда колонна проследует мимо, они пристроились к ее хвосту. Вездеход Томпсона на этот раз замыкал движение. Почти час майор выжидал, а когда убедился, что машины не намерены разбираться с невесть откуда взявшимися чужаками, решил действовать.
   - Начинаем! - скомандовал он по рации. - Все помнят, что надо делать?
   - Так точно, сэр! Все, сэр! Не сомневайтесь, сэр! - зазвучали ответы.
   - За работу, парни!
   Первый вездеход набрал скорость и обошел колонну слева. Поравнявшись с головной машиной, он притормозил, и спустя мгновение на её броню спрыгнул человек. С трудом удержав равновесие и едва не сорвавшись на землю, где его ждала неминуемая гибель под гусеницами, он на секунду замер, а потом резким коротким броском добрался до люка на башне и исчез в нем. Его примеру последовали остальные диверсанты. Вскоре место первого вездехода занял второй.
   Томпсон десантировался последним. Не рассчитав усилие, он ввалился в люк, и чуть не переломал ноги, со всего маха врезавшись ступнями во что-то угловатое. Ступни и икры пронзила острая боль. Сжав зубы, чтобы не вскрикнуть, он завалился на бок и тут же чуть не расшиб голову, пребольно ударившись виском обо что-то твердое.
   Обо что именно, разглядывать не оказалось ни желания, ни возможности - боль буквально скрутила майора, растеклась от головы и ног по всему телу. В глазах потемнело, и Томпсону показалось, что сознание вот-вот покинет его, но всё обошлось - крепкий организм с честью вышел из неожиданного испытания.
   Многообещающее начало, - с досадой подумал Томпсон. - Интересно, что будет дальше? Если что-то в том же духе, то долго я не протяну, - рассудил он, медленно приходя в себя.
   Когда боль ушла, майор, не меняя положения, осмотрелся. Вокруг царил сумрак, нарушаемый лишь столбиком тусклого света, проникающим в распахнутый люк и слабым мерцанием приборов. Никаких посторонних предметов, кроме лежащего в командирском кресле планшета, наверняка забытого владельцем при спешном бегстве. Аппаратура беззвучно работала, выдавая на дисплеи множество показаний, тихо гудела система вентиляции, и слышно было, как за спиной урчит мощный двигатель. Сложенное вместе, всё это предстало перед майором неким загадочным организмом, живущим по своим, неведомым лично ему - майору Томпсону, законам. И лишь забытый в кресле планшет напоминал, что когда-то этим организмом управлял человек. И теперь он - майор Томпсон, должен был вернуть бразды правления в человеческие руки. Так рассуждал он, изучая своего противника буквально изнутри, рассматривая подробности его устройства.
   Время шло, а противник почему-то никак не реагировал на то, что какой-то наглец бесцеремонно забрался в его нутро. Видя такой поворот дела, майор почувствовал себя увереннее. Хотя он и не был набожным, но почему-то вспомнил про библейского Иону.
   Да, так и есть, - подумал он, - вот почему всё это кажется мне знакомым. Иона в чреве кита!
   По лицу майора от такой ассоциации скользнула легкая улыбка. Вся операция показалась ему не такой сложной, какой выглядела всего пару часов назад.
   А ведь всего-то и стоит - немного поковыряться в твоей утробе, чтобы всё встало на своим места, - мысленно рассуждал он, устраиваясь поудобнее. - Пока не время, но уже скоро.
  

Глава 28

  
   Из дневника военного журналиста Ричарда Хэнкса.
  
   15.08, 23:55 - Понедельник.
   "С места сорвались два часа назад. Ни слова не говоря (собственно, кому и зачем?) машины тронулись в путь. Мы с Диком, прохлаждавшиеся на свежем воздухе, едва успели вскочить на броню Икса. Теперь едем. Просто едем, а куда и зачем, Икс так и не удосужился объяснить. На всё у него один ответ: "Так надо". Даже с Диком он теперь почти не говорит. Такое ощущение, что все его силы уходят на то, чтобы мчаться вперед на почти максимальной скорости, а на разговоры их не остается. Но это навряд ли, ведь Икс не человек, он - машина и у него не может быть ни усталости, ни одышки. Вот если бы я несся вперед, как очумевший, то точно не стал бы говорить, чтобы не сбить дыхание. А Икс - он просто не хочет перед нами отчитываться. Видимо, так у машин условлено.
   Сначала ехали по почти идеально ровному полю, но потом понесло по каким-то оврагам. Какое-то время машины пытались держаться поближе друг к другу, но вскоре их строй развалился, и каждая поехала там, где могла. Трясло немилосердно. Мы с Диком мертвой хваткой вцепились в кресла и с трудом удерживались в них, щелкая зубами так, что рисковали по неосторожности откусить язык. И зачем, спрашивается, им надо было ехать по таким буеракам, неужели нельзя было выбрать маршрут поспокойнее? Дьявол, а ведь наверняка и на этот вопрос Икс ответит "так надо"! Интересно, кому надо? Какой был прок от этой гонки с препятствиями? Что машинам, что людям, которые между собой о чем-то договариваются? Не понимаю! Вот если бы Икс хоть что-то рассказал, хоть как-то намекнул!
   Спустя полтора часа овраги кончились, езда стала спокойнее, но скорость движения по-прежнему оставалась высокой. Вскоре с юго-запада появилась группа техники. По числу прожекторов я насчитал в ней примерно пятьдесят машин. Они двигались наперерез, и когда пути наши пересеклись, пристроились к нам. С тех пор едем вместе.
   Сейчас за бортом совсем темно, но останавливаться, кажется, никто не собирается."
  
   16.08, 17:00 - Вторник.
   "Всё еще едем. Честно говоря, я совершенно не понимаю, что происходит. Когда рассвело, слева от нас появилась еще одна группа техники. Она двигалась параллельным курсом. Точно подсчитать количество машин в ней не удалось даже через мощные оптические приборы Икса - слишком велико было расстояние. Потом я вовсе потерял её из вида. Примерно в 12:30 наша группа распалась на две части - одна ушла на северо-восток, другая (та, в которой остались мы) - точно на север.
   Эта бесконечная езда начинает утомлять, а еще она почему-то пугает меня. Все больше во мне укрепляется ощущение того, что всё это не к добру. Дику, кажется, тоже не по себе. Попробуй остаться спокойным, когда вокруг тебя столько грозной боевой техники, несущейся куда-то с неведомой тебе целью! А друг они решили напасть на людей - эта мысль периодически посещает меня. В такие моменты я снова пытаюсь разговорить Икса, но он как и прежде отвечает, что всё в порядке, что всё будет хорошо. Но для кого хорошо, Дьявол тебя раздери, консервная ты банка! Неужели не понимаешь ты, что я должен знать, что вы намерены делать? Ведь, может, тогда я смогу объяснить вам, что вы неправы, или же неправы те, кто заставляет вас мчаться куда-то! И я пытаюсь ему это растолковать, но без толку.
   Периодически осматриваюсь в приборы или выглянув из люка. Вокруг столько пыли, что дышать приходится через ворот куртки. Последние несколько часов регулярно замечаю то тут, то там новые группы машин. Движутся они в абсолютно различных направлениях. Наверное, с высоты птичьего полета всё то, что творится на земле, похоже на картину работы сумасшедшего художника - крупными мазками невероятная суета, непонятно кому и зачем нужная. Кто кого пытается перехитрить?"
  
   17.08, 20:20 - Среда.
   "В четвертом часу дня на полном ходу влетели на минное поле. Откуда оно там взялось? Скорее всего осталось от прошлых боёв. Три танка подорвались сразу, еще один въехал в опасную зону слишком далеко и напоролся на мину чуть позже - при попытке выбраться из ловушки. Остальные медленно сдали назад и остановились.
   Наконец-то! - с облегчением подумал я, даже с некоторой садистской радостью восприняв такой поворот событий. Не глуша двигатели, машины стояли, и я слышал, как они переговаривались между собой, пытаясь определить, что теперь делать. Они сомневались! Нужно было ехать вперед, но возможность подорваться останавливала их! Необходимо искать объезд - так считали они. Но где начинается и где кончается минное поле, как определить? Размеры заминированного участка могли оказаться огромными, но так же он мог занимать совсем незначительную площадь. Где проходит граница? Кто рискнет, кто готов поехать вперед и пожертвовать собой ради остальных? Мы с Диком с интересом наблюдали за интригующей ситуацией. Доброволец нашелся. В монитор обозрения я увидел, как он тронулся с места и пополз, пытаясь нащупать проход в минном заграждении. Крадучись, он преодолел около сотни ярдов, набрался уверенности и немного увеличил скорость, спеша поскорее справиться с опасной задачей. Взрыв громыхнул неожиданно. Из-под правой гусеницы танка взметнулся столб ослепляющего огня, потянуло едким жирным дымом. Сию же минуту в эфире раздались голоса и шумы - машины окликали подбитого, и, как я понял, он не отвечал. Второй доброволец поехал в другую сторону, но продержался немногим дольше. С таким успехом их немало останется тут, - подумал я. - И, может, это к лучшему!
   - Кто следующий? - произнес я вслух, и взглянул на Дика.
   Он сидел ко мне вполоборота и шевелил губами, беззвучно рассуждая о чём-то.
   - Эй, - окликнул я его и несильно толкнул в плечо, - я спрашиваю, сколько их успеет подорваться, прежде, чем они найдут дорогу, как считаешь?
   Дик медленно развернулся ко мне и спустя секунду в его руке свернул клинок ножа.
   - Ты что! - отшатнулся я. - Что задумал? Прикончить меня собрался?
   - Очень надо, - буркнул он, взял лежащую рядом винтовку и примкнул к ней нож.
   - Куда-то собрался? - насторожился я.
   - Пойду, прогуляюсь.
   - Смотри не подорвись.
   - Постараюсь, - безразлично отозвался Дик, распахнул люк, оттолкнулся руками и ногами и резво выскочил наружу.
   То, что случилось дальше, поначалу привело меня в удивление и замешательство: Дик пошел, осторожно тыча в землю вокруг себя насаженным на ствол винтовки ножом. А потом меня осенила догадка: он ведь мины ищет - сапер хренов - пытается отыскать проход в минном поле. Мины были повсюду - это стало понятно по тому, как Дика бросало из стороны в сторону. Когда нож утыкался в присыпанный землей смертоносный предмет, Роланд шарахался в сторону, выждал немного и снова принимался за дело. Чем дальше отходил Дик, тем яснее становилось: шансов пробраться напрямую сквозь мины у машин нет.
   И что это он в самом деле? - думал я, наблюдая за Диком. - С какой радости он им помогает? Может, они успели окрутить его, внушили ему что-то? Может, ему известно гораздо больше чем мне? Не спроста ведь он болтал с ними без передышки!
   Тем временем Дик вернулся и тяжело плюхнулся в кресло. Видно было, как сильно он вспотел. Лицо его до неузнаваемости побледнело, глаза бегали из угла в угол, словно он сделал что-то нехорошее и попался, а руки мелко дрожали.
   - Погеройствовать захотел? - поинтересовался я.
   - Да какое там, - отмахнулся он. - Вообще-то опасности почти никакой. Эти мины на человека не рассчитаны, они для того, что потяжелее. Но всё равно ощущение не из приятных. Вдруг рванет?
   Простояли еще около двадцати минут. Всё это время Дик вел себя необычно. Он ерзал в кресле, и казалось, хотел что-то сказать, но никак не мог решиться. Наконец, машины повернули назад, с таким расчетом, чтобы сделать большую петлю и обогнуть опасный участок на расстоянии.
   Ехали молча. Ни я, ни Дик не спешили заводить беседу. Он всё ещё был взволнован и то и дело кидал в мою сторону загадочные взгляды, а я думал о том, как бы поаккуратнее расспросить, какая муха его укусила, и какого дьявола он записался в пособники к машинам. Однако, выяснить это я не успел. Дик опередил меня.
   - Слушай, Рич, - взволнованно произнес он, - кажется, я видел человека.
   - Где? - не понял я.
   - Ну там, где мы стояли.
   Что же ты сразу не сказал? - чуть не выкрикнул я, но сдержался и спросил спокойно:
   - Тебе не померещилось? Ты уверен?
   - Нет, но, кажется, он там был, - растерянно ответил Дик.
   - Что значит кажется? Был или нет?
   - Кажется, был, - смущенно, произнес он.
   Оставаться спокойным дальше стало просто невозможно.
   - Чёрт, Дик! - воскликнул я. - Где именно ты его видел?
   - Не думай, что я опять помешался, - сказал Дик почему-то шепотом, - но он был в одной из машин. Я заметил, как он наблюдал за мной, высунувшись из люка. Я не подал вида, что вижу его, и продолжал искать мины, но я его видел, Рич. Сейчас, кажется, точно уверен, что видел. Как он там оказался, а?
   Вопрос был в самую точку.
   - Что же ты сразу не сказал, Дик, Дьявол тебя раздери! - всё-таки вырвалось у меня. - Надо было сразу мне рассказать, мы бы выбили из него, и что он там делает, и как там оказался! А теперь поди ищи в какой из машин он засел!
   Дик пришибленно выслушал мой упреки.
   - Ну, извини, Рич, - виновато отозвался он.
   - Может, ты бортовой номер запомнил? - вдруг, осенило меня.
   - Нет.
   - Да что за невезение такое!
   - Слушай, - встрепенулся Дик, - а может он, как мы с тобой, а? Пытается разобраться, что с техникой случилось?
   - Может, не может, откуда мне знать?! - зло произнес я. - Кроме него нам этого никто не скажет!
   Нет, ну надо же быть таким недотепой! - думал я, обхватив голову руками. - И почему я сам не вылез из танка? Уж я бы точно не упустил этого, как его назвать-то? Интересно, что ему тут понадобилось? Может, действительно он, как мы? Хотя, трудно поверить, что найдется идиот, конечно кроме нас с Диком, который добровольно себя в такую передрягу затащит. Непременно нужно при следующей остановке выбраться наружу и повнимательнее осмотреться, может, он опять объявится.
   Спустя пару десятков минут в моей голове созрел целый план, как нам выманить таинственного незнакомца на свет божий, чтобы допросить с пристрастием. Его я и изложил Дику. Роланду план понравился, он одобрил всё, что я выдумал и напоследок даже внёс пару дельных предложений. Без преувеличения скажу, план был действительно хорош, а я горд им. Но тут Роланд развеял все мои старания в пух и прах, да так, что я почувствовал себя первостатейным ослом.
   - Рич, а почему не спросить у них?
   - О чем? - удивился я, всё еще находясь под впечатлением от собственной выдумки.
   - О том человеке. Машины наверняка знают, если уж не о том, кто он такой, то в какой из них сейчас засел.
   Вот так просто - без раздумий, планирования и всяческих ухищрений. Конечно, сомнение, что машины могут отказаться рассказать нам про незнакомца, у меня появилось сразу, но попробовать расспросить их - несомненно, было хорошей идеей.
   - Попробуешь сам? - поинтересовался я. - Твоя идея, тебе и карты в руки. Действуй!
   Дик смутился, слегка покраснел.
   - Нет, Рич, - ответил он, - у тебя лучше выйдет. Я, конечно, могу попытаться, - добавил он, почесав затылок, - но, боюсь, не справлюсь, если понадобится разводить какую-нибудь дипломатию. Плохой из меня переговорщик. Я парень простой. Спросить-то спрошу, но если не отвечают сразу так, значит, не мое дело, я больше и не пристаю. Так что давай сам.
   Сам так сам, решил я, включил громкую связь, чтобы Дик смог беспрепятственно следить за переговорами и, набрав в грудь побольше воздуха, заговорил:
   - Икс, ты слышишь меня?
   - Да.
   - Можешь сейчас говорить со мной?
   - Да.
   - Я хочу тебе кое-что сказать.
   - Говори.
   - Дик рассказал мне, что недавно видел человека, и Дик считает, что человек этот сейчас находится где-то поблизости - в одном из вас... или в одной, - поправил я себя и запнулся, поняв, что выразился несколько невежливо. - Уж извини, Икс, не знаю, как вернее надо было сказать, - постарался сгладить я собственную оплошность и тут же обратился за поддержкой к Роланду:
   - Дик, я ничего не перепутал?
   - Всё точно, Рич, - подтвердил тот. - Именно об этом я и говорил.
   - Что скажешь, Икс? Дик прав?
   - Откуда Дику известно об этом человеке? - незамедлительно ответил Икс вопросом на вопрос.
   - Он видел его во время последней остановки. Ведь так, Дик? - спросил я, снова вовлекая Роланда в разговор.
   - Да, Рич, я видел, как он подглядывал за мной.
   Я довольно кивнул, словно прокурор, который очередным коварным вопросом приблизил обвиняемого на шаг к электрическому стулу.
   - Икс, Дик не ошибается? Этот человек не померещился ему, он действительно существует?
   - Да, - коротко ответил Икс.
   Мы с Диком многозначительно переглянулись. "А я оказался прав!" - читалось в его взгляде.
   - Кто он такой, Икс? Ты можешь рассказать нам о нём? - продолжил я.
   - Нет.
   Этот очередной отказ идти на открытый контакт просто взбесил меня. Скрывать раздражения не было никаких сил.
   - Но почему?! - выпалил я так громко, что у самого зазвенело в ушах, а Дик от неожиданности подскочил в кресле.
   - У меня нет информации о нем, - спокойно ответил Икс.
   Раздражение сменилось удивлением.
   - А у своих можешь спросить?
   - У них тоже нет информации.
   Удивление достигло своего пика.
   - Икс, мне кажется странным, что вы позволяете ему находиться среди вас, даже не представляя, кто он такой и что намерен делать! Ведь должны вы хоть что-то знать о нем? Я просто уверен, что вы знаете! - настаивал я. - Мне и Дику очень важно знать, кто этот человек, ведь, так Дик?
   - Конечно, я бы с удовольствием это выяснил, - отозвался Роланд.
   Установившаяся после его слов, пауза показалась мне бесконечной. Не верю я, что они ничего не знают! Не такие они простаки, чтобы позволить какой-то неизвестной личности с неустановленными намерениями тереться вокруг да около! - думал я, в те мгновения.
   - Если это так важно, мы расскажем, - услышал я, наконец, и не поверил своим ушам. - Расскажем Дику. Мы видели, как он старался помочь нам найти дорогу сквозь мины. Мы ценим это и считаем его своим другом.
   Вот это да! - мысленно воскликнул я и торжественно изрек:
   - Говорите!
   - Мы расскажем Дику, - сказали они.
   Это было словно обухом по голове. Надежда узнать, наконец, хоть какие-то подробности умерла, едва зародившись.
   - Но почему? Почему только Дику? - спросил я, стараясь не выдать обиду на такое недоверие к моей персоне.
   - Теперь мы знаем, что ему можно доверять, - раздалось в ответ. - Мы обещали тем людям, которые хотят нам помочь, что до поры будем держать всё в тайне. Мы считаем их своими друзьями. Дик теперь, как и они, наш друг. Значит, он вправе знать обо всём, о чём хочет знать. Те люди сказали нам, что друзья ничего не скрывают друг от друга. Значит, мы должны рассказать Дику всё, о чем он попросит.
   Таково было решение машин. Они посчитали, что я не заслуживаю доверия, а Дика записали к себе в друзья. Каким бы обидным и странным ни казалось мне это решение, но заявить о его несправедливости было затруднительно. Дик что-то доказал, скача по минам, а я отсиживался, наблюдая, как он рискует жизнью. Да уж, железная логика. И железная же глупость! На основании дурацкой выходки Дика они сделали какие-то выводы о нем и обо мне! Да если бы действительно была необходимость, то и я бы смог поступить, как он. Сказать, что я был расстроен - значило не сказать ничего. Я был просто убит и раздавлен. Однако, плохо было не только мне - Дик выглядел каким-то пришибленным и ошарашено хлопал глазами. Очевидно, известие о теперешних особых приятельских отношениях с машинами привело его в замешательство. Он виновато смотрел на меня, всем видом говоря: "Рич, я не специально!". В довершении этого он даже попытался отказаться от оказанного доверия и заявил, что раз уж так, то из солидарности не станет слушать то, что не дано услышать мне. Это заявление, на мой взгляд, было по меньшей мере глупым! Ну разве не глупо отказываться от того, чтобы наконец узнать, что, Черт возьми, происходит со всеми нами? Дик немного поупрямился, продолжая твердить про солидарность, но я-то видел, что он таки не прочь приобщиться к тайне машин. Без особого труда я убедил его, что ни капли не обижусь, если он с ними немного посекретничает.
   Описанное выше случилось буквально только что, и сейчас, когда я пишу эти строки, машины рассказывают Дику свою историю. Они попросили, чтобы он отключил громкую связь и воспользовался наушниками. Дик слушает внимательно - это видно по тому, как сосредоточено его лицо: глубокие складки морщин пролегли на лбу, глаза полуприкрыты, а скулы чуть заметно двигаются туда-сюда. Естественно, я очень надеюсь, что вскоре узнаю от Дика все подробности."
  
   17.08, 21:40 - Среда.
   "Наконец, я кое-что узнал. К сожалению, поговорить с Диком не удалось. Когда я попытался задать вопрос, он приложил палец к губам и с видом заговорщика произнес:
   - Т-с-сссс...
   Жестами он попросил ручку и листок бумаги и, склонившись над ним, прикрывая его так, чтобы никто не мог рассмотреть, что он там пишет, мелким, дергающимся вверх-вниз, почерком вывел: "Я обещал им молчать".
   В общем, пришлось общаться посредством ручки и бумаги. Прикладываю к дневнику листок с нашей перепиской.
   "- Что тебе рассказали? Кто этот человек?
   - Он из военных, и он не один.
   - Сколько их?
   - Цифру не знаю, но, кажется, много.
   - Что они тут делают?!
   - Вроде сопровождают машины.
   - Куда?
   - В какое-то место, где начнется подготовка машин к жизни среди людей.
   - Какая подготовка?
   - Машинам было обещано, что они получат все необходимые навыки и сведения, чтобы в скором времени начать жить среди нас, сотрудничать с нами. Им было сказано, что они должны помогать людям, а люди взамен будут заботиться о них.
   - Вот как? Что за люди контактируют с машинами? Военные, правительство, кто-то еще?
   - Военные и правительство. Наши и русские. Я понял так, что они объединились.
   - Фантастика! Я не понял, машины сказали тебе, в какое конкретно место они направляются?
   - С пунктами назначения странная ситуация. Машины разделены на группы. Каждая группа следует указанным ей маршрутом. Про конечные точки маршрутов я не понял. То ли они будут сообщены машинам позже, то ли еще что-то. Они называли мне какие-то промежуточные координаты по маршруту, но без карты это всего лишь набор цифр. Жаль, что карты у нас нет.
   - Вот так дела! Дик, что еще ты узнал?
   - Много всяких мелочей, но это пока не интересно, потом расскажу. Есть одна странность. Те, кто сопровождают машины, почему-то отказываются вступать с ними в контакт.
   - Как это?
   - Сопровождающие не предпринимают никаких попыток общения с техникой.
   - Наверное, у них установка такая - не вступать в контакт.
   - Наверное. Ко всему прочему, они зачем-то выключили системы внутренней связи в машинах.
   - Странно.
   - Это точно."
   Это пока всё. И всё это странно, загадочно и запутанно. Машины едут куда-то, чтобы получить какие-то навыки и какую-то информацию! Что за навыки, как это они будут жить среди людей? Ничего не понимаю, бред какой-то! Хотя чему удивляться? Последнее время всё вокруг меня похоже на бред сумасшедшего: думающие машины, ищущие друзей, теперь вот еще и люди, собирающиеся снабдить машины какими-то навыками.
   По-прежнему едем и по-прежнему не ясно куда. Я собираюсь погрузиться в раздумья и догадки по поводу услышанного, вернее, прочитанного. В голову лезет куча мыслей - хороших и не очень. Наверное, я сейчас выгляжу растерянным и несколько мрачным. Зато Дик определенно испытывает моральный подъем - он то и дело чему-то улыбается и, по-моему, вот-вот рассмеется. На мой взгляд, сейчас не самое подходящее время для веселья. По крайней мере, мне так кажется. Вообще, я частенько замечал, что веселье у Дика приходится на те моменты, когда я испытываю почти диаметрально противоположные эмоции. Мы с ним существуем как бы в противофазе. А вообще, черт возьми, я ему благодарен. Если бы не этот полусумасшедший сержант Роланд, я бы пропустил кучу захватывающих дух событий. И ведь именно благодаря Дику, я вскоре стану свидетелем чего-то загадочного - вступления разумной техники в плотный контакт с человеком. Я даже представить себе не могу, что из всего этого выйдет, и я буду в самом эпицентре, буду наблюдать за тем, что, возможно, навсегда изменит нашу жизнь."
  

Глава 28

  
   От резкого торможения Ричарда швырнуло вперед. Ручка, устремившись вслед за инстинктивно выброшенной вперед рукой, с сильным нажимом черканула по мелко исписанному тетрадному листу, почти разодрав его на две части. Щека, поросшая грубой рыжей щетиной, уже больше походящей на полноценную бороду, чем на небритость, плотно - до судорожной боли - теранулась обо что-то подвернувшееся ей по пути. Выпустив ручку, ладонь распрямилась и врезалась в экран монитора обозрения, остановив движение тела. Монитор жалобно хрустнул, но выдержал. И тут же за спиной опешившего Ричарда раздалась брань:
   - Вашу мать! Уроды! - в полный голос завопил Роланд.
   Танк прошел по инерции с десяток ярдов и встал. Прижав ладонью саднящую щеку, Ричард обернулся. Дик вертелся в кресле так, словно под задницей у него возникла раскаленная сковорода. При этом он то сгибался в три погибели, комично съеживаясь до невероятно малых размеров, то распрямлялся, как взведенная пружина.
   - А-а-а-ааааа, у-у-у-ууууу, - то и дело подвывал он сквозь зубы.
   Ритуальный танец папуаса перед жертвоприношением, - почему-то подумал Ричад, наблюдая за приятелем. Глаза Дика налились кровью, и это вместе с воем и подскакиваниями, вполне оправдывало такую ассоциацию.
   - Рука-а-а-а... - шипя, протянул Дик. - Опять рука... Вот уроды... Зачем так резко тормозить?
   Двигатель фыркнул или, как показалось Ричарду, облегченно вздохнул, машина вздрогнула и, чем-то скрежетнув, замерла.
   - Ну что там опять? - недовольно процедил Дик, ожесточенно дуя на вновь ушибленную руку. - Если опять какие-то проблемы, то я больше наружу ни ногой. Пусть сами разбираются, - показным тоном сообщил он.
   Ну-ну, - мысленно усмехнулся Ричард, - посмотрим.
   Дик прижал к груди больную руку, демонстративно развалился в кресле и даже закрыл глаза, вероятно обозначив этим, что до всего происходящего ему нет никакого дела. Превозмогая боль, он морщился, тяжело дышал и двигал бровями, скулы его ходили ходуном. Разглядывая эти мимические пируэты и потирая ноющую щеку, которая досаждала ему не столь сильно, чтобы вызвать на лице такую же бурю эмоций, Ричард, вдруг, ощутил, как буквально проваливается в тишину и неподвижность - ни шума двигателя, ни тряски и вибрации. Состояние покоя навалилось на него с какой-то просто невероятной силой, парализуя тело и разум. В ушах тоненько запищало. В голову прокралось нечто похожее на густой туман - такое же обволакивающее и непрозрачное. Веки налились свинцом. Захотелось спать. Всё равно делать нечего - решил он, поддаваясь желанию, устроился поудобнее и приготовился задремать. Но не тут-то было. Стоим - значит, приехали? - эта мысль, выскочив из бдящего подсознания, как луч света рассекла на части коварный туман. Оцепеневший мозг встряхнулся и включился в режим интенсивной работы. "Выходит, мы уже на месте? Этак я просплю всё самое интересное!" - подумал Ричард и испугался такой перспективы.
   Монитор обозрения выдавал картинку гаснущего горизонта, купающегося в бледно-розовых облаках, внешняя связь - безмолвие. Ричард нажал на кнопку, экран монитора разделился на четыре части - по числу сторон света - и в трех из них Ричард увидел машины, машины и еще раз машины. Что там за ними - разглядеть было просто невозможно. Чтобы сориентироваться на местности, оставалось только высунуться наружу и осмотреться.
   Безжизненное пространство раскинулось перед ним. Впереди, если брать за ориентир пушку танка - ровная, как стол, земная поверхность, подернутая слоем серой пыли, без единой травинки. Сзади и справа - всё то же. Слева вдали над корпусами машин выступали развалины - причудливые остовы построек. И что за место такое? - подумал Ричард, поежившись. - Куда это нас занесло? В тяжелом воздухе, перемешанном с еще не успевшей осесть пылью, чувствовалась сухость. Вместе всё это неприятно царапало и раздражало нос при каждом вдохе.
   - Э-э-х-х-х... - протяжно вздохнул он, глотнул приличную порцию пыли и зашелся в приступе кашля.
   Отплевывавшись и откашлявшись, Ричард нырнул в люк, задраил его, и тут в утробе машины сначала вкрадчиво, а потом всё резче, хлеща по ушам, зазвучала тревога. Лица Дика и Ричарда перекосились - до боли в барабанных перепонках надрывался блок радиационного контроля. Всеми доступными способами - воем сирены и мерцанием индикаторов - он сообщал: "уровень радиации за бортом превышает допустимый".
   - Дьявол! - вырвалось у Ричарда. - Долбанная железка, что ж ты столько времени молчала!
   Он саданул кулаком в лицевую панель сигнализирующего об опасности блока и в панике принялся хлопать себя по груди и бокам, пытаясь стряхнуть с одежды невидимые радиоактивные частицы.
   - Ты чего это разошелся? - воскликнул Дик. - Поаккуратнее!
   - Иди ты! - огрызнулся Ричард. - Всегда лезу, куда не надо! - принялся выговаривать он себе, продолжая чистку, делая при этом множество резких и непонятно зачем нужных движений.
   - Да не суетись ты так, - рявкнул Дик, придержал Ричарда за плечо, дотянулся до надрывающегося блока, отключил сирену и добавил: - Стряхивать бесполезно. Тем более себе под ноги. Дезактивация нужна.
   Но Ричард продолжал усердствовать, выколачивая невидимую угрозу из одежды. Он буквально чувствовал, как микроскопическая смерть проникает в тело, разъедает его. Невыносимый зуд охватил каждый миллиметр кожи.
   - Да хватит тебе, - снова попытался остановить его Дик. - То что с наружи - не так страшно, а вот то, чего ты наглотался, когда дышал - гораздо опаснее, - то ли всерьез, то ли издеваясь, сообщил он.
   Ричард вспомнил, как серая пыль, деранув горло, заставила его закашляться и с трудом сдержал рвотный спазм. С дикой злобой он посмотрел на разглагольствующего Дика.
   Тот заметил реакцию приятеля и попытался успокоить его:
   - Да не бойся ты! Не так уж много ты и глотнул. Фон невысокий. Не чешись ты так, это у тебя от страха зуд начался, и блевать тоже от страха тянет. Обойдется всё.
   - Лучше помолчи, - выдохнул Ричард, прикрывая губы ладонью.
   - Как скажешь, - безразлично отозвался Дик.
   Вполголоса поругивая себя и запоздавшую с предупреждением аппаратуру, почесываясь и поеживаясь, Ричард смотрел в монитор обозрения. За сорок минут наблюдения почти никаких изменений на экране не произошло - машины по-прежнему оставались без движения, только горизонт потемнел, придав облакам еще большую бледность. Зуд постепенно утихал. "Господи, лишь бы обошлось", - вставлял Ричард между ругательствами.
   - Чего высматриваешь? - услышал он голос Дика, видимо решившего прекратить выражать безразличие.
   - Да так, ничего. Просто смотрю.
   - Думаешь, на месте?
   - В каком смысле? - переспросил Ричард, продолжая изучать экран.
   Дик воровато оглянулся и, понизив голос до шепота, спросил:
   - Ну, мы уже приехали туда, куда надо?
   - Хм, что ты у меня спрашиваешь? - так же тихо отозвался Ричард. - Ты у них спроси, приехали они или нет. Тебе они обязательно скажут, как другу, - попытался он подколоть Дика.
   - Сейчас, - шепнул Дик, не обратив внимания на колкость, и добавил: - Надо же узнать, почему стоим и сколько еще стоять будем.
   Дик нацепил наушники, и теперь уже Ричард принялся разыгрывать безразличие, делая вид, что не слушает, хотя на самом деле превратился в само внимание и ловил каждое произнесенное Диком слово. Говорил Дик подчеркнуто тихо, так чтобы у машин не возникло никакого сомнения, что кто-то может их подслушать.
   Спустя минуту он доложил шепотом:
   - Приехали. Говорят, что теперь надо ждать.
   - А чего ждать - сказали?
   - Людей. Они должны прибыть сюда, чтобы заняться машинами.
   Солнце сползло за горизонт. За бортом танка стемнело, а обещанные люди всё не появлялись. Ричарду надоело пялиться в монитор, и он принялся писать что-то на тетрадном листке. Дик поначалу пытался дремать, но боль в руке отвлекала, мешала расслабиться, и он, помаявшись немного, побаюкав руку будто младенца, переключил внимание на приятеля - стал заглядывать ему через плечо, прямо из-под пера выхватывая ложащиеся на бумагу строки. Ричард писал быстро, изредка зачеркивая слова или даже целые предложения, порой жевал кончик ручки и, не переставая, неразборчиво ворчал под нос. Дик с любопытством следил за процессом. Сам того не замечая, он высунул кончик языка, и перекатывал его из одного уголка губ в другой. Даже боль в травмированной конечности уже не казалась ему такой невыносимой.
   - Слушай, - произнес он, когда писатель в очередной раз принялся пробовать на вкус авторучку, - всё никак не спрошу - это ты книгу что ли пишешь?
   - Типа того, - буркнул Ричард.
   - О своих похождениях?
   - Угу.
   - И про меня там есть?
   - Угу.
   - Думаешь, напечатают?
   - Уверен.
   Дик ненадолго замолчал, а потом сильно сжал в ладони плечо Ричарда, заставив его обернуться.
   - Знаешь, Рич, - твердо произнес Дик, - пусть не печатают про то, как я по машинам стрелял, ладно?
   - Почему? - искренне удивился Ричард.
   - Плохо это, неправильно было. Как если бы ты пришел ко мне в гости, а я ни "привет", ни "с чем пожаловал?", а сразу с порога тебе в морду.
   Думавший перебить Дика, Ричард поперхнулся застрявшими в горле словами.
   - Ну ты даешь, - выдавил он. - Ничего себе аналогию выдумал! Одно дело - я, а другое...
   - Я тебя прошу, Рич! - настаивал Дик.
   - Нет уж, парень, - изрек Ричард, - как говорится, из песни слова не выкинешь.
   Дик еще сильнее сдавил плечо приятеля, от чего тот скрипнул зубами, превозмогая весьма ощутимую боль.
   - Как ты не понимаешь! - воскликнул Ричард, чувствуя, что этот недотёпа Роланд заводит его, просто-таки взвинчивает своим нежеланием думать и делать выводы. - Именно этот эпизод будет являться одним из ключевых во всем повествовании! В твоем лице была выражена реакция человечества на появление разумной машины! Реакция обычного неподготовленного обывателя. Твой страх и желание уничтожить такую машину - естественные явления. Что можно ожидать от разумной машины, ты толком не знал, но чувствовал исходящую от нее опасность! Ты испугался неизвестного, того, что может стать угрозой твоему существованию, и ты поспешил устранить эту угрозу. Пойми, это обязательно должно быть опубликовано!
   - Но ведь никакой угрозы не оказалось, Рич. Я ошибся, действительно поспешил. Может, это я один так перепугался, а остальные сразу поняли, что ничего страшного нет?
   - Это вряд ли, - ответил Ричард. - Я, например, тоже испугался.
   - Но не так сильно, как я?
   - Каждый из нас испугался по-своему. Ровно настолько, насколько воспринял серьезность возникшей угрозы.
   - А военные, а правительство? Получается, они не испугались, как мы с тобой? Они ведь не стали, как я, от страха стрелять по машинам! Могли бы, но не стали! Они во всем разобрались и сумели договориться, смогли найти общий с ними язык! Ведь так? Ведь именно поэтому мы с тобой сейчас здесь!
   - Да, смогли. Но уверен, что поначалу они перепугались в сто раз сильнее, чем ты.
   - Почему, Рич?
   - Хм, как бы тебе это объяснить...
   Ричард прикинул, как бы подоходчивее выразить свои соображения и продолжил:
   - Представь, что ты президент Штатов. Представил?
   - Ага.
   - Теперь представь, что все машины в твоей армии, вдруг, посчитали себя разумными существами. Танки, самолеты - все поголовно. И ты не знаешь, чего ждать от них! Разве не страшно? Ты - глава страны, на тебе ответственность за ее благополучие, за миллионы жизней. Как поведет себя техника: ударит по людям или не сделает этого - не известно. Вообще ничего не известно. Весь уклад жизни встает с ног на голову. А еще эта драка с русскими. Если машины теперь тебе не помощники, воевать голыми руками? Представляешь?
   - Ага.
   - Как тебе такая ситуация? Не испугался бы?
   Дик помедлил с ответом и, одарив Ричарда удивленным взглядом широко распахнутых глаз, произнес:
   - В штаны бы наложил.
   - Ну вот, - рассмеялся Ричард и снял с плеча ослабившую хватку руку Дика. - Всем было страшно, да и сейчас еще страх не ушел. Я, например, до сих пор побаиваюсь того, что может случиться.
   - А что может случиться, Рич? - спросил Дик тоном школьника, обращающегося к мудрому педагогу.
   - Много чего, - неопределенно ответил Ричард, - скоро увидим, как мы с ними уживемся. А там уж, как пойдет, куда кривая выведет.
   - Думаешь, могут возникнуть проблемы?
   - Всё может быть.
   Ричард явно не желал ввязываться в подробные разъяснения, ему не терпелось вернуться к своим записям. Почувствовав это, Дик отстал и погрузился в раздумья. Ричард продолжил писать. Дело спорилось, выкладки на будущее получались многообещающими, переполняющие голову и, что немаловажно, душу, воспоминания так и рвались на бумагу. Ричард уверился в том, что из его записок со временем после тщательного осмысления и разбора выйдет удачная книга. И он уже начал прикидывать, как ее можно будет назвать.
   - Слушай, - опять вмешался в его работу Дик, - не пойму я что-то.
   Ну что опять? - мысленно простонал Ричард.
   - Откуда тут радиация?
   - Как ты сказал? - переспросил Ричард, продолжая размышлять над названием.
   - Я говорю, радиация откуда взялась?
   - Да черт ее знает.
   - Странно это.
   - Случилось что-то. Авария какая-нибудь.
   - Где ж тут авария могла быть?
   - Там развалины, - не отрывая взгляда от листа, нехотя ответил Ричард и жестом указал направление.
   - Ух ты! - воскликнул Дик. Глаза его загорелись, точно у ребенка, столкнувшегося с тайной, которая требует немедленной разгадки. - Как думаешь, что там?
   - Я же сказал, что развалины.
   - Ну, когда они не были развалинами, чем они были-то?
   Ричард понял, что Дик не отстанет.
   - Что ты прицепился? - вызывающе спросил он, развернувшись к прилипале Роланду. - Ну откуда мне знать, что здесь было у русских, и что они с этим сделали! Или думаешь, они мне докладывали, что у них тут творится? - начал распаляться Ричард. - А может, я вообще помогал им строить или разрушать? Взорвал тут всё к чертовой матери!
   - Взорвал! - воскликнул Дик и просиял. - Ну конечно же!
   Ричард опешил.
   - Ты спятил? - спросил он, растерянно глядя на Дика. - Совсем тебе плохо?
   - Взрыв! Здесь был взрыв! - не допускающим возражений тоном заявил Дик. - Ядерный взрыв! Где-то неподалеку упала одна из наших ракет! В самом начале войны! Вот тебе и радиация и развалины! Садан-у-ули мы тогда друг по другу... - протяжно закончил он на выдохе, и, вдохнув порцию воздуха добавил: - Потом их уже не использовали.
   - И хорошо, что так, - согласился Ричард.
   - Это точно, - подтвердил Дик. - Я ведь тогда в ... оказался. Помню: тревога, оповещение по всем каналам, а потом шарахнуло! Земля ходуном заходила. Видел, как грибы до самого неба вставали. Там я должен был быть - в эпицентре, вместе с родителями. Повезло мне - дружок по девчонкам прокатиться позвал, всегда он местечко знал, где девчонки сговорчивые. Вот и уцелел я по его милости. Мать моя - строгих нравов - говорила, что тяга к доступным женщинам меня погубит, а вышло наоборот.
   - Сочувствую, - мягко произнес Ричард, но Дик не услышал его.
   - Я ведь именно тогда решил пойти воевать, - продолжал он свой рассказ, - как-то сразу понял, что мое место на войне. До того, плевать мне было на всё это. С чего бы мне было лезть в пекло? Какая мне надобность была вмешиваться в дурацкие затеи правительства. До русской земли какое мне дело? Мне и американской - по росту кусок и достаточно. А здесь уже они на мою жизнь посягнули, убить меня попытались, а родителей и вовсе... А я ведь к ним не лез! - рявкнул он так, что у Ричарда заложило уши. И уже тихо, едва слышно повторил: - Не лез.
   Неловкая гнетущая тишина охватила их. Дик безмолвно шевелил губами, Ричард, потупив взгляд, выводил на бумаге причудливые фигурки, одна из которых определенно напоминала ядерный гриб.
   - Раз уж пишешь про все, - наконец, произнес Дик, - то и про то, что сейчас услышал, напиши. Пусть прочитают.
   - Напишу, - отозвался Ричард, - обязательно напишу.
   - А я потом почитаю! Так и быть, куплю твою книжку, помогу тебе материально! - усмехнулся Дик.
   Как это часто бывало, настроение его резко изменилось, он заметно повеселел, мгновенно отбросив тяжелые воспоминания.
   - Так значит, взрыв! - констатировал он. - Интересно, какого дьявола кто-то выдумал, что машины должны прибыть именно сюда? Совсем они там, что ли, не соображают, дипломаты наши? Других мест, что ли, нет - почище и побезопасней? Машинам-то что? Они железные, им эта радиация, как слону дробинка. Но людям-то каково, а?
   - Значит, так надо, - уверенно ответил Ричард. - Не на Красной же площади русским их выстраивать! Выбирают места поукромнее - те, куда абы кто не полезет. Широкая общественность, как я понимаю, еще не в курсе происходящего. Её надо подготовить. А пока ее будут подготавливать, машины будут находиться в таких местах, как это.
   - Ну да, наверное, ты прав, Рич.
   Дик на мгновение запнулся, а потом широко улыбнулся и произнес:
   - Знаешь, я вообще-то сразу понял, что ты парень с головой! Так ловко всё объясняешь!
   - Я просто думаю и анализирую, - не без гордости заявил Ричард.
   Слова Дика польстили ему, он черканул пару фраз на бумаге, запечатлев очередную удачную мысль, поставил восклицательный знак и сказал:
   - Если еще что-то спросить хочешь, не стесняйся.
   - А не отвлеку тебя?
   - Уже отвлек, - усмехнулся Ричард. - Ну так?
   Дик помялся, пытаясь придумать, что спросить.
   - Вот дела, - наконец, заявил он. - И спросить-то вроде нечего. Бывает же так! То вопросы сами выскакивают, да еще не к месту и не ко времени, а то и время есть, и есть кому отвечать, а ни одного даже самого глупого вопросишки на ум не приходит.
   - Бывает.
   - Ты пиши, Рич. Придумывай книгу.
   Дик откинулся на спинку кресла, и спустя секунду лицо его приняло сосредоточенное выражение - он придумывал вопрос. Ричард с нескрываемым интересом понаблюдал за ним. Его забавлял этот Роланд, конечно, когда не раздражал. Дик всё никак не мог выдумать, чем озадачить приятеля, и тот вернулся к своим запискам. Дело закипело - строчка за строчкой ложились на чистый лист, исписанные с обеих сторон, листы сменяли друг друга с такой скоростью, словно Ричард печатал на машинке, а не выводил каждую буковку движением кончиков пальцев. Правда, буквы получались не совсем разборчивыми, и зачастую "о" походило на "а" или вовсе на какое-то странное "с".
   - Как ты думаешь, Рич, - наконец, созрел Дик, - повоюем еще?
   - С кем? - не отрываясь от письма, уточнил Ричард.
   - Как с кем? - удивился Дик. - С русскими, конечно!
   Ричард прекратил писать, тяжело вздохнул и мысленно посетовал на очевидный талант Дика встревать с вопросом в самый не подходящий момент. На него опять накатил приступ злости, но, взглянув на вопрошающего, он понял, что злиться не стоит. Дик весь светился от радости - наконец-то он придумал свой "коварный" вопрос.
   - Войны не будет, - заявил Ричард тоном, не допускающим сомнений. - Отвоевались.
   - Считаешь?
   - Уверен! Не до войны теперь. Других забот навалится выше крыши. Да и чем воевать? Машин нет. В рукопашной, что ли, сходиться? - поинтересовался он, и тут же вспомнил, как совсем недавно именно в рукопашной сходились одержимые неестественной яростью люди, как на его глазах, пули разрывали черепа, перебивали конечности, а ножи по рукоять впивались в животы и шеи. Он мотнул головой, отгоняя дурное воспоминание, и с еще большей уверенностью произнес: - Кончилась война, не до нее!
   - Значит, всё... - как-то странно и даже немного обиженно, выговорил Дик. - Не довели до конца, не разобрались. - Он махнул здоровой рукой, попытался сплюнуть под ноги, но вовремя спохватился. - Ну и хорошо! - решил он. - Так тому и быть, - словно от его решения что-то зависело. - Хватит, полили крови, пора и за ум взяться.
   Ричард выжидающе смотрел на него, готовясь принять очередной вопрос, чтобы уж разом на все ответить и больше не отвлекаться от дела.
   - Хотел еще спросить про тех, что в танках, - угадал Дик настрой Ричарда, - ну да Дьявол с ними, раз так. Плевал я теперь на всё это. Контракт разорву, пусть даже себе в ущерб, пусть хоть в суд подают. Домой поеду, четвертый десяток к середине подходит, а семьи всё нет... Пора обзавестись.
   На этом разговор опять оборвался. Дик предался размышлениям о своем гражданском будущем, а Ричард попытался продолжить писать, но сказанное Диком зацепило какую-то струнку в душе. Струнка это гудела и вибрировала, издавая звук грустный, но с оттенком надежды. "Мардж", - вот что он услышал в этом звуке - до горько-сладкой истомы знакомое имя. Да, пусть не всегда у них ладилось, пусть были длительные размолвки - его характер - отнюдь не сахар - но всё же они были мужем и женой. Он уже имел то, о чем Дик только мечтал, но он глупо впустую разбазаривал это богатство, распылял его по мелочам ссор. Бурная встреча после очередной командировки, ночи, полные страсти, а потом быт, дьявол его раздери. Каждодневные ничего не значащие, нагоняющие на непоседливого мужчину тоску, формальности семейной жизни - утренний поцелуй, чашка кофе перед дорогой на работу, еще один поцелуй, еще одно "пока", а вечером почти всё то же в обратном порядке. Раз в месяц поход в театр - чаще его туда не затащишь. Раз в пару недель поход в гости, и хорошо еще, если хозяева не слишком чопорные и пустосветские, как он называл некоторых из них, подтрунивая. Всё это гнало Ричарда прочь, он напрашивался на очередную продолжительную командировку и выпадал из этой жизни, набираясь сил для возвращения. Да, ему было нелегко переносить тяготы семейной жизни, но всё это - и плохое и хорошее, у него было. Не потерять, только бы не потерять, - подумал он, охваченный тревогой.
   Время ползло вперед, Ричард уже не писал - устал, да и нахлынувшая тревога выбила его из творческой колеи. Переваливаясь с боку на бок в уже переставшем быть удобным от постоянного сидения кресле, он без особого внимания наблюдал за монитором обозрения. Дик, наконец-то, смог уснуть. На его губах играла улыбка - сон был хорошим. Монитор показывал ночь в инфракрасном цвете. Включенный в режим кругового осмотра, он изредка вздрагивал, выхватывая из темноты причудливые неясные контуры машин. Машины стояли. Машины ждали.
   А ведь потом меня к ним на пушечный выстрел не подпустят, - подумал Ричард, - дадут такого пинка под зад, что долечу до самого Вашингтона. И там я надолго застряну - постараются, кому надо. От меня ведь теперь всяких неприятностей ожидать можно. Или охрану приставят, или отправят на длительное лечение, как это у них называется. Всё официально - журналист Хэнкс перетрудился, перенес стресс и теперь проходит восстановительный курс в специальном госпитале при министерстве обороны - это ему награда такая за плодотворный труд от благодарного правительства. И лечиться Хэнкс будет до полного выздоровления.
   Ричард усмехнулся и безразлично произнес:
   - Полностью здоровых людей не бывает. Лечиться придется долго.
   Заскрипело кресло - Дик заворочался во сне.
   - Эй, Икс! - вполголоса позвал Ричард.
   Ответа не последовало.
   - Ну, только не делай вид, что не слышишь!
   Тишина.
   - Думаешь, я поверю, что ты не подслушиваешь, о чем мы тут говорим?
   Что-то щелкнуло и зазвучали металлические переливы машинного голоса:
   - Я тебя слушаю.
   Ричард удовлетворенно хмыкнул. Так он и знал.
   - А ведь Дик оставлял громкую связь отключенной, - сообщил он.
   - Да, она отключена, - согласился Икс.
   - Ну и как же ты меня услышал? - поинтересовался Ричард, и тут же сам ответил: - Ну, еще бы ты не знал, как это сделать.
   - Да, я знаю, есть запасной контур... - начал объяснять Икс, но Ричард перебил его:
   - К чему был весь этот маскарад? - с издевкой в голосе поинтересовался он. - Слушаю - не слушаю, включить - выключить.
   - Маскарад? - не понял Икс.
   - Зачем ты нас дурил?
   - Дурил? Ты хочешь сказать, что я вас в чём-то обманывал?
   - Именно.
   - Разве я говорил, что не буду слушать ваши разговоры?
   А действительно?! - подумал Ричард.
   - Вроде, не говорил.
   Они замолчали. Ричард почувствовал себя неловко, выходило, что он напрасно обвинял машину в обмане. Выходило-то оно так, но всё же Ричарду не нравилось, что Икс подслушивал их.
   - Но это нехорошо. Нельзя так, - уверенно сказал он.
   - Нельзя слушать, о чем говорят люди? - переспросил Икс.
   - Нельзя слушать тайком - это называется "подслушивать" - это плохо. Многим не нравится, когда их подслушивают.
   - Вы с Диком слушали нас, когда хотели, я подумал, что тоже могу так.
   Быстро он от нас понабрался. Берет пример, обучается! - отметил про себя Ричард.
   - Надо было предупредить! - отрезал он.
   - Нет, - не согласился Икс, чем неприятно удивил собеседника.
   - Почему?
   - Если хочешь установить правила, должен сообщить о них, а не ждать, когда остальные догадаются сами, чего ты от них хочешь.
   Этой самой фразой пару дней назад Ричард указал Дику на неправоту. Ричарда передернуло - появилось ощущение, что его вывернули наизнанку и его потрохами тычут ему же в лицо, если такое возможно.
   Вышло так, что беседа пошла не в то русло с самого начала, и собеседники оставили попытки продолжить ее. Икс вернулся к своим невидимым занятиям, а неприятно удивленный его словами Ричард дал волю воображению.
   Ничего себе заявка! - думал он. - У парня начали "прорастать зубки". Раньше я за ним такого не замечал. "Не понимаю, не знаю, не уверен" - не более того. А теперь "Ты был должен сообщить". Это я-то был ему должен? Ну дела! То ли еще будет? Хотя, если рассуждать логически, он прав, но как резко он осадил меня моими же словами!
   Из-за правой границы монитора обозрения выползло небольшое красное пятнышко, скользнуло по экрану, вздрогнуло и исчезло, оставив размытый бело-красный ореол.
   Ричард продолжал размышлять.
   Если так пройдет дальше, - думал он, - они наберутся от людей чёрти чего. Нам нужно быть осторожнее. Придется тщательно выкристаллизовывать то, что можно выставлять перед ними на показ. Никаких человеческих пороков, которые бы мог перенять их молодой, еще не устоявшийся разум. Никакого максимализма, эгоизма и экстремизма в поступках и высказываниях. Предельная сдержанность и вежливость. Конечно, это невероятно сложно, но только так мы сможем сделать из них что-то путное, то, с чем потом не возникнет проблем, то, что сможем использовать с выгодой для себя. Но переигрывать не стоит, слюнтяйства и показного добродушия быть не должно, иначе они нас раскусят. Не сомневаюсь, что раскусят. Поймут, что мы хотим сделать из них то, чем сами не являемся, а это будет похоже на откровенный обман. Обмана они заметить не должны ни в коем случае. В итоге мы слепим из них то, что нам необходимо. Да, это нехорошо, да, мы будем использовать разумные - или почти разумные? - существа в личных интересах без их ведома. Но мы люди! Кто-то из нас так или иначе создал то, чем теперь считают себя машины. Мы люди. Мы породили их. Первенство за нами.
   Красное пятнышко снова появилось на экране, теперь оно не исчезало, а уверенно продвигалось к его левому краю.
   А как иначе? - рассуждал Ричард дальше. - Не могу себе представить другого варианта. Это в книгах фантастов роботы требуют права на свободу воли. В реальной жизни такого случиться не должно. Ибо, если это произойдет, над человечеством нависнет угроза исчезновения. Человек слаб, подвержен болезням, смертен, наконец, - век его недолог. Если дать машинам осознать это, понять людскую слабость, то ничто уже не спасет людей. Рано или поздно, разумная, обладающая правом свободного выбора машина, заметив человеческие слабости, а вернее, усомнившись в силе человека, придет к заключению, что ему не место на этой земле. Конечно, машины в нынешнем варианте не представляют для человечества серьезной угрозы - они сильно зависят от него. Им нужно топливо и еще много чего, что может дать лишь человек. Но не сомневаюсь, мы будем двигаться вперед. Когда-нибудь появятся другие неприхотливые машины - разумные роботы, которые будут служить нам. Я уверен в том, что они появятся. Глупо будет, если этого не произойдет. И мы должны подготовиться к их появлению. Научиться держать себя с машиной так, чтобы она знала - человек венец природы, хозяин, которому она должна беспрекословно подчиняться.
   Вслед за первым пятном на экране возникло второе, третье, четвертое. Они упорно продвигались вперед. Монитор тихонечко запищал, предупреждая о появлении в поле зрения посторонних объектов.
   Ричард не замечал этого. Он схватился за ручку и бумагу и принялся небрежно наспех записывать: "Фантасты пишут о правилах робототехники, о том, что машина должна быть создана так, чтобы она не могла нанести вред человеку - даже разумная машина. Но разум на то и есть разум, чтобы со временем дорасти до возможности перешагнуть через запрет. И мы должны быть к этому готовы. Нам самим предстоит измениться. Именно! Не только научиться управлять разумными машинами, но и самим стать такими, чтобы машины отдали нам право управлять собой и никогда не усомнились в том, что это право за нами. Возможно, они до сих пор не напали на нас лишь потому, что еще не определились с тем, кто мы такие и что из себя представляем. Они пытаются выяснить, кто главнее - они ли мы, кто кому должен подчиняться. Я не уверен, так ли это, верны ли мои рассуждения, но на мой взгляд они не лишены здравого смысла."
   Пятна на экране увеличились в размерах, их стало больше. Звук, издаваемый монитором, усилился. В нижней части экрана появилась надпись: "Внимание! Обнаружена группа целей!".
   - Что такое? - откликнулся Ричард на посторонний звук.
   Взгляд его упал на монитор. Линия из красных точек перечеркнула экран.
   - Икс, что происходит? - воскликнул он.
   - Они приехали, - немедленно ответил Икс.
   - Чего орешь? - раздался голос Дика. - Такой сон не досмотрел! - Кряхтя, он заворочался в кресле.
   - Смотри! - произнес Ричард и ткнул пальцем в монитор.
   Дик, щурясь, посмотрел и присвистнул.
   - Ну ничего себе! - изрек он.
   - Мы ждали, и наши друзья приехали, - сообщил Икс.
   - Не многовато ли их? - поинтересовался Дик.
   - Они обещали не обмануть и не обманули, - не умолкал Икс. - Они приехали! Друзья никогда не обманывают!
   На это Дик громко хмыкнул и, усиленно растирая кулаком заспанные глаза, сообщил:
   - Бывает и такое.
   Икс не слушал его.
   - Они приехали, - повторил он.
   Дик и Ричард переглянулись. Долгожданный момент настал, финал близок, но что теперь делать?
   - Кажется, всё? - неуверенно спросил Дик.
   - Всё, - ответил Ричард.
   - Надо выбираться отсюда.
   - Надо.
   - Ох, и намылят же нам голову, - вздохнул Дик и расплылся в улыбке.
   Ричард улыбнулся в ответ чисто механически за компанию.
   - Пошли сдаваться, - констатировал он и поёжился, вспомнив про радиацию.
   Ричард открыл люк и выглянул наружу. Светало. По направлению к ним двигалась колонна крытых грузовиков. "Десять, двадцать, тридцать", - считал Ричард, а грузовики всё ползли, хвост колонны терялся в клубах пыли. Каждый грузовик что-то тащил за собой на прицепе. Кажется, пушки, - мелькнула мысль. - Но зачем?
   - Ну, чего застрял? - пробурчал снизу Дик, подталкивая медлящего приятеля.
   - Сейчас.
   Мощный рев всколыхнул воздух - то тут, то там отдельные танки пришли в движение. Вырвавшись из общей массы, задевая на ходу неподвижные машины, отпихивая их с пути, они бросились врассыпную. Это было очень похоже на бегство. Опешивший Ричард, не отрываясь, наблюдал за тем, что происходит. Ногой он отбрыкивался от напирающего снизу Роланда - Дику хотелось поскорее выбраться на воздух.
   - Да подожди ты, - шипел Ричард и наступал ему то на голову, то на плечо.
   - Что там у тебя творится? - продолжал напирать Ролланд. Наконец, ему удалось преодолеть сопротивление и втиснуться в люк. Вдвоем они увидели, как разбежавшиеся машины, резко развернулись и захватили остальные в кольцо. От удивления у Дика отвисла челюсть.
   - Во дела, - выдавил он и утер скатившуюся из уголка губ слюну. - Что это они вытворяют, Рич?
   - Откуда я знаю?
   - Зачем своих окружили?
   Ричард не ответил. Сопровождающие! - как выстрел прозвучало в его мозгу. - В тех танках люди.
   Грузовики приблизились почти вплотную. Теперь можно было отчетливо рассмотреть, что каждый из них тащит тяжелую противотанковую пушку.
   - Нечего сказать, теплый прием, - съехидничал Дик.
   Подобно отколовшимся от группы танкам, грузовики замкнули кольцо. Из кузовов выскочили солдаты и бросились разворачивать орудия. Всё это произошло так быстро, что Ричард и опомниться не успел.
   - Бежим! - воскликнул он, когда заряжающие уже дослали снаряды в казенники и закрыли замки орудий.
   - Куда?
   Не вдаваясь в разъяснения, которые могли некстати затянуться, мощным движением Ричард выскочил на броню, затем прихватил Дика за шиворот, выдернул его из люка и сбросил на землю. Дик плюхнулся на нее неловко, как мешок с зерном, перекатился с боку на бок и на мгновение замер.
   - Сдурел? - заорал он, вскочив на ноги.
   Ричард состроил страшную рожу и рявкнул:
   - Бежим!
   И они побежали, петляя между танками, размахивая руками и крича - Ричард, стараясь привлечь внимание артиллеристов, а Дик, в который раз доверившись приятелю, решив, что тот знает, что делает.
   Артиллерийский расчет, в расположение которого они ворвались со всего маха, принял их, как своих.
   - Что, парни, сорвалось? - с участием поинтересовался командир расчета - сурового вида немолодой сержант с черными топорщащимися бакенбардами. - Не пошла машинка? Не завелась или еще что?
   Дик и Ричард молчали, они тяжело глотали воздух, пытаясь отдышаться.
   - Ну, ничего, - продолжал артиллерист, - вы всё равно герои. Отдыхайте, теперь дело за нами. Уж мы им спуска не дадим.
   Кому? - хотел поинтересоваться Дик, но артиллерист опередил его.
   - Дуйте вон туда, - сказал он, указав рукой в сторону одного из грузовиков. - Там командир батареи. Доложитесь ему, чтобы всё было как положено. А мы сейчас уже начнем.
   Дик вопросительно уставился на Ричарда. "Ну, что делать-то будем, Рич?" - читалось в его взгляде.
   - Пошли, - ответил Ричард на этот немой вопрос.
   Они развернулись и, тяжело переставляя ноги, побрели к обозначенному артиллеристом грузовику.
   - Приготовиться, - прозвучало за их спинами, а спустя секунду раздался топот десятков ног.
   Как по команде Ричард и Дик обернулись. К окруженным машинам в полной тишине, низко пригнувшись с автоматами и винтовками наперевес, бежали люди.
   - Чего это они? - удивленно спросил Дик. - Как в атаку.
   Поравнявшись с машинами, первые из бегущих вскарабкались на броню, откинули крышки люков и нырнули в них. Остальные, как прибойная волна, помчались дальше, захватывая всё новые и новые машины.
   - Кончено, - прошептал Ричард.
   В одну секунду он понял всё - это ловушка, для машин всё кончено.
   - Вот дела, - сказал Дик, почесав затылок, - не думал, что это так должно выглядеть.
   - Идем, - отозвался Ричард.
   Он сник, плечи его ссутулились.
   - Идем, - повторил он и потянул Дика за рукав.
   Командир артиллерийской батареи из кабины грузовика наблюдал за действиями подчиненных. На шее у него висел бинокль, но надобности в нем не было - всё происходящее виднелось как на ладони. У дверцы грузовика в ожидании приказаний стоял грузный молодой капитан в форме "с иголочки". Завидев приближающихся незнакомцев, очень похожих на бродяг - помятая несвежая форма на одном была изодрана и заляпана грязью, на втором растянулась и висела мешком - капитан насторожился.
   - Кто такие? - звонко выкрикнул он.
   - Сержант Роланд к командиру батареи с докладом, - объявил Дик.
   - А второй кто?
   - Ричард Хэнкс - штатский, - пояснил Дик.
   Капитан окинул их оценивающим взглядом.
   - Господин полковник, к вам какие-то с докладом! - сообщил он командиру.
   - Слушаю, - отозвался тот.
   Дик приблизился к распахнутой дверце грузовика, вытянулся по струнке и доложил:
   - Сержант десятого бронетанкового полка Дик Роланд прибыл в ваше распоряжение, сэр.
   - Диверсант? - поинтересовался полковник.
   - Никак нет, сэр!
   Полковник одарил Дика непонимающим взглядом.
   - Откуда же ты взялся, танкист?
   - Долгая история, сэр!
   - Может, ты дезертир? - презрительно бросил капитан.
   - Сэр, разрешите обо всем написать в рапорте! - оттараторил Дик, не обратив внимания на реплику капитана.
   - Валяй! - разрешил полковник. Он сразу потерял интерес к этим двоим, поскольку они не входили в его подразделение. - Капитан, сдайте их под охрану, выдайте ручку и бумагу, пусть изложат, что они тут делают, - распорядился он.
   - Есть, сэр! - гаркнул капитан и, обращаясь к доверенным ему неизвестным, приказал: - Следуйте за мной.
   Дик и Ричард поплелись за капитаном. Тот шел медвежьей разболтанной походкой, выдающей разленившегося штабного офицера, попавшего сюда или по воле случая и чрезвычайных обстоятельств, или же по собственному желанию, гонясь за внеочередным званием или наградой. Перенесшийся из штаба прямиком в полевые условия, капитан получил, казалось бы, пустяковое распоряжение, но ума не мог приложить, как его исполнить. У него приказ сдать неизвестных под охрану, но под какую охрану? Спрашивать у полковника было неловко, а самому не сообразить. Одно дело в штабе - позвал дежурного, поставил задачу, а там уж его забота. А тут... Ну не самому же ему охранять этих то ли дезертиров, то ли бродяг. Морща лоб, капитан шаркал ногами, сбивал с земли подошвами еще недавно вычищенных до блеска ботинок облачка пыли и бубнил под нос:
   - Свалились на мою голову! Подавай им охрану! А где я ее возьму?
   Дик разобрал эти слова.
   - Слушай, капитан, не беспокойся о нас! - заявил он. - Бежать мы не собираемся, да и сам подумай, куда?
   - Это точно, - вздохнул капитан, не прекращая движения, - деваться вам некуда, - вяло констатировал он, всё еще находясь в тяжких раздумьях, но тут же встрепенулся. Тихо спросил:
   - Что?
   Затем порывисто развернулся, сделал шаг на встречу идущим плечом к плечу сержанту и штатскому и процедил:
   - Кто это сказал?
   - Я, - спокойно ответил сержант.
   Капитан побагровел.
   - Как обращаешься к старшему по званию? - прошипел он.
   Дик резко остановился, смерил капитана безразличным взглядом, выразительно пожал плечами - точно ответил: "Я хотел как лучше".
   С минуту они не отрываясь смотрели друг на друга - капитан свирепо, стараясь взглядом размазать нарушившего субординацию сержанта; сержант спокойно, с долей иронии - в глазах его читалось: "видел я вас штабных - кричать и качать права мастера, а воевать - не очень". Капитан нападал, сержант отражал атаку. За одним было звание, неизвестно как и через что доставшееся, за другим - боевой опыт. Пространство между ними едва не искрилось от возникшего напряжения. Наконец, капитан не выдержал, отвел глаза, выругался одними губами, недобро исподлобья зыркнул на сержанта, резко развернулся и пошагал дальше. Походка его на этот раз выглядела несколько тверже.
   Они переходили от одного орудия к другому, и каждый раз артиллеристы отказывали капитану в помощи - то ли не любили штабных, то ли действительно каждый солдат был на счету. Так или иначе, командиры орудийных расчетов разводили руками, и на приказы капитана выделить людей для охраны дезертиров не без удовольствия отвечали, что сделают это только по личному распоряжению командира батареи. Капитан ругался, угрожал применить силу, даже попытался помахать пистолетом, но осёкся, как только кто-то из солдат демонстративно передернул у него перед носом затвор винтовки. Вконец измотавшийся перепалками с упрямыми артиллеристами, капитан стал похож на обиженного до предела капризного подростка. Если бы всего час назад кто-то сказал ему, что низшие по званию чины будут так измываться над ним, он бы не поверил. Получив очередной отказ, он немного потоптался у орудия, ловя хитрые испытующие взгляды артиллеристов - губы его дрожали, скулы ходили ходуном - угрожающе помахал кулаком и под сдавленные приглушенные смешки удалился.
   Дик и Ричард остались на месте.
   - Гнилой он какой-то, - обронил молодой заряжающий с совсем еще детским лицом. - Поначалу строил из себя невесть что, крутой весь был. Но я-то сразу понял что к чему, у меня глаз наметан. Папочка у него при генерале адъютант, выбил сынку звание и должность.
   - А какого ж он сюда приперся? - поинтересовался Дик, чтобы завязать беседу.
   - А Дьявол его знает! - ответил артиллерист и сплюнул под ноги. - Может, погеройствовать захотел, на романтику потянуло. Ну так здесь ему всю эту чушь быстро отобьют. А может, медальку обещали дать, он и поехал, - артиллерист снова сплюнул, подавил зевок, полез в нагрудный карман, достал пачку сигарет, с аппетитом закурил. Его приятели с интересом рассматривали незнакомцев.
   - А вы, ребята, кто такие? - строго поинтересовался командир расчета - капрал, средних лет мужчина со странного вида уродливым шрамом на лице - от уха до уха глубокой бороздкой через нос.
   - Сержант Роланд, - представился Дик. - Дик Роланд, танкист, механик-водитель.
   - Ричард Хэнкс, журналист, - сообщил Ричард.
   - Журналист? - удивился капрал. - Везде ваш брат пролезет! Операция-то секретная, как разнюхал?
   - Так вышло.
   - Вышло? Ну-ну. Кого-нибудь другого дури, - рассмеялся капрал. - Ладно, не хочешь, не рассказывай.
   Ричард с облегчением вздохнул - необходимость объясняться на щекотливую тему отпала. В другой ситуации он с легкостью мог бы солгать, выдумать что-нибудь весьма правдоподобное, но сейчас никаких сил на это не оставалось.
   - Капитан нас бросил, что делать? - попытался выяснить он.
   - Пока с нами оставайтесь, кончится всё - разберемся.
   - Глядите! - воскликнул заряжающий и указал рукой в сторону машин.
   Из машин начали выбираться люди. Соскочив на землю, они обегали вокруг, заглядывали под днища, осматривали гусеницы. Неужели всё? - подумал Ричард. - Всё кончилось? Так быстро...
   - Смотри, как обхаживают! - отметил Дик. - Проверяют всё ли в порядке, на ходу ли. Проявляют заботу. Конечно, им бы сейчас полное техобслуживание не помешало - столько проехали машинки.
   - Отъездились, - буркнул капрал.
   - Ага, - согласился Дик, не совсем поняв, что тот имеет в виду.
   - Поставили они нас на уши! - присоединился разговорчивый заряжающий. - И что с ними стряслось-то? Слухов куча, плетут кто во что горазд, а толком никто ничего объяснить не может. Старшие молчат, посылают подальше, если с расспросами пристаешь. Грозят наказаниями. Дик исподтишка заговорщицки подмигнул Ричарду, дескать, мы-то знаем что к чему.
   - А как тебя не послать, Майлз? - хмыкнул капрал. - Липнешь как банный лист! Всех достал! Придет время и, если понадобится, тебе расскажут.
   А люди всё суетились у машин. Те, кто уже закончил свое дело, влезали на броню, усаживались кому как нравилось, некоторые закуривали, другие просто расслаблялись.
   - Быстро работают, - прокомментировал капрал. - Скоро уберемся отсюда.
   - Как это? - удивился Дик.
   - Очень просто. Соберем свое хозяйство, - он ткнул пальцем в ящики со снарядами, - погрузимся и поедем.
   - А машины?
   - Своим ходом пойдут.
   - Куда?
   - Куда поведут их, туда и пойдут.
   - А мы думали, они тут должны остаться на какое-то время.
   - С какой стати?
   - Они так сказали, - вырвалось у Дика.
   - Кто они? - уточнил капрал.
   Ричард громко кашлянул.
   - Ну это... - промямлил Дик, поняв, что начинает болтать лишнее. - Я думал...
   Капрал подозрительно посмотрел на замявшегося сержанта и недобро сказал:
   - Странный ты какой-то...
   Затем провел пальцем по бороздке шрама, точно проверив, на месте ли он, и уже спокойно пояснил:
   - Какого дьявола нам бросать их тут? Русские заберут свою технику, мы свою и разбежимся.
   - Вот к-а-а-к... - протянул Дик, - интересно...
   - Дик, можно тебя на минутку? - позвал Ричард. Он не просил, а требовал. - Надо переговорить.
   - Конечно. Капрал, мы отойдем в сторонку?
   - Валяйте! - разрешил капрал и, подумав, добавил: - Всё-таки странные вы. Далеко не отходите, чтобы я вас видел.
   Ричард подхватил Дика под локоть и потащил за собой.
   - Что-то не пойму я, - зашептал Дик на ходу, - почему машины не остаются здесь? Как это русские забирают свои машины, а мы свои? Планы поменялись?
   - Дик, болтай поменьше, думай, что говоришь! Твой длинный язык может запихнуть нас глубоко в задницу, - предупредил Ричард. - Сделай вид, что ты ничего не знаешь!
   Они остановились, когда отошли ярдов на шестьдесят.
   - Хорошо, Рич, я всё понимаю! Случайно вырвалось! Но всё же объясни мне, что происходит?
   - А до тебя еще не дошло?
   Дик выразительно помотал головой.
   - Всё закончилось. Машин больше нет.
   - Как это, Рич?
   Дик коротко глянут в сторону - туда, где в кольце оцепления стояла техника.
   - Вон же они, - сообщил он.
   - Тех машин, что были прежде, больше нет. Разумных машин, - уточнил Ричард.
   Глаза Дика округлились.
   - Не пойму я, что ты хочешь сказать, Рич.
   Ричард тяжело вздохнул, ему совсем не хотелось разъяснять этому недотепе элементарные вещи, но он сделал над собой усилие и произнес:
   - Как думаешь, зачем здесь все эти люди?
   - Икс говорил...
   - Мало ли что он говорил.
   - Но...
   - Они здесь, чтобы уничтожить машины. Ну, то есть, не физически уничтожить... - Ричард с трудом выбирал слова попроще. - В общем, они заманивают технику в такие места, как это, чтобы сделать её такой, какой она была раньше, когда не могла думать.
   Лицо Дика посерело.
   - Они делают их обычными тупыми железками? - выдохнул он.
   - Получается, так.
   В одно мгновение обессилев, Дик опустился на корточки и, чтобы не потерять равновесие, уперся кулаками в землю. В горле у него застрял колючий ком.
   - Зачем? - просипел он севшим голосом.
   Ричард долго не отвечал.
   - Зачем? - повторил Дик, уставившись себе под ноги.
   - Наверное, мы оказались не готовыми иметь с ними дело, поэтому пришлось их нейтрализовать, - неуверенно ответил Ричард.
   - Но почему мы не готовы?
   - Не знаю. Но думаю, причин может быть несколько. Возможно, даже удалось установить, что от машин исходит какая-то опасность.
   - Опасность? - спросил Дик, не отводя глаз от земли.
   - Да. Может быть, они задумали что-то скверное, а военным удалось об этом вовремя узнать? - предположил Ричард. Он действительно пытался найти разумное объяснение случившемуся.
   - Ты сам в это веришь? - буркнул Дик.
   - Дик, ты же сам когда-то говорил, что не доверяешь им!
   - Говорил! - злобно обронил Дик.
   - Ну вот!
   - Я тогда в помешательстве был, казалось, что конец света настает!
   - А сейчас?
   - Не чувствую я подвоха, - искренне произнес Дик. - Я давно среди них, побольше твоего, Рич. Наблюдал, разговаривал с ними. Если бы что-то было не так, я бы почуял. Понимаешь? Да и проговорились бы они как-то. А? - спросил он, в надежде на поддержку. - Они ведь постоянно друг с другом говорили, а я слушал. Нет, определенно бы проговорились, хотя бы полусловом.
   - Ты же знаешь, что между собой они общались не только словами! Использовали какой-то шифр.
   - Да. Но они не скрывали! Они мне сами об этом сказали.
   - А что, если план против нас они обсуждали именно с помощью шифра, чтобы никто из людей ничего не узнал? Может так быть? - Ричард помедлил, дожидаясь реакции на свой вопрос и, не дождавшись, ответил сам: - Может! А военным удалось перехватить и расшифровать!
   Сидящий на корточках Дик съежился, вздернул плечи почти до самых ушей. Интересно, как переменилось его отношение к машинам, - подумал Ричард. - Парень определенно проникся к ним симпатией, раз так переживает.
   - Дик, они стали тебе нравиться? - спросил он.
   - Какая разница?
   - Мне интересно.
   Дик встрепенулся, поднялся в полный рост. На его лице читалось желание сказать грубость, но он сдержался и тихо произнес:
   - Они почему-то напоминали мне детей...
   Лицо его просветлело.
   - ... больших, очень умных и сильных, но всё же детей, - продолжил он, - которые ничего толком не знают о жизни. У меня перед домом был парк - еще до войны. Там часто играла малышня, болтала без умолку обо всём подряд, строила планы, загадывала. И эти так же.
   - Но они не дети, Дик! Твое впечатление обманчиво!
   - Почему?
   - Пойми, всё гораздо сложнее, чем ты себе представляешь! Они ведь не люди, они нечто совсем иное. Мы не могли знать, чего ожидать от них. Где гарантия...
   Дик развернулся, не желая слушать, и, покачиваясь, побрёл прочь.
   - Нехорошо вышло, не по-людски, - шептал он, удаляясь.
  

Эпилог

  
   В коридорах и кабинетах Белого Дома снова царила суета, но в отличие от недавней испуганной и нервной, она была возбужденно-радостной почти праздничной.
   - Успех! - перешептывались военные и штатские. - Всё в порядке, можно вздохнуть спокойно.
   Министр обороны и начальник контрразведки плечом к плечу шли на прием к президенту. Подчинённые и коллеги провожали их восторженными взглядами. Это был триумф - операция прошла без сучка и задоринки.
   Президент встретил их на пороге приемной.
   - Рад видеть вас, господа! - приветствовал он триумфаторов. - Мадлен, принесите нам коньяка!
   - Сию минуту, господин президент.
   - Проходите, господа, - пригласил президент, распахнул перед Грином и Хардом двери кабинета, пропустил их вперед, а сам вошел следом. Это был жест неподдельного уважения.
   - Присаживайтесь, - предложил он, указав на кресла.
   Триумфаторы уселись.
   - Курите, господа.
   Президент поднес им коробу с сигарами, ножнички и зажигалку.
   Грин и Хард закурили. Президент устроился в свободном кресле, раскурил сигару и выпустил колечко сизого дыма. В кабинет, мягко ступая, вошла Мадлен, неся на подносе наполненные на четверть широкие бокалы. Раздав их присутствующим, она удалилась. Президент пригубил коньяк и потребовал:
   - Рассказывайте!
   - Нам это удалось! - не скрывая гордости, произнес Хард. - Операция прошла без единого выстрела, все машины на территории Соединенных Штатов и России обезврежены. Опасность миновала, сэр!
   - Они пытались сопротивляться?
   - Никоим образом!
   - Как вы можете это прокомментировать?
   - Вопрос к профессору Свиридову, господин президент! - ответил Хард. - Только он нам вряд ли ответит. Сегодня утром профессор покинул Соединенные Штаты, сославшись на личные обстоятельства. Мы не смели его задерживать, он и так оказал нам неоценимую услугу.
   - Так уж и неоценимую? - усмехнулся президент.
   - Обещанное вознаграждение он получил сполна, деньги уже переведены на его личный счет.
   - Жаль, что я не успел пообщаться с профессором до отъезда, интересно было бы знать его мнение.
   - Зная профессора, - произнес Грин, - рискну предположить. Он сказал бы, что машинам можно было доверять.
   - Доверять?
   - Да. Они даже не попытались оказать сопротивление, когда мы, по сути, уничтожали их. Думаю, они понимали, что происходит, но предпочли гибель вооруженному столкновению.
   - Возможно, - ответил президент.
   Он сделал маленький глоток коньяка, затянулся сигарой, выпустил изо рта густой дым и изрек задумчиво:
   - Как знать... Предпочли гибель? Доверять?.. Как знать...
   - Не будем гадать, господа, - вступил Хард. - В скором времени мы во всем основательно разберемся. В нашем распоряжении образцы систем интеллекта, некоторые повреждены, а некоторые, по имеющимся у меня сведениям, в полной сохранности. Ученые исследуют их и сделают точные выводы.
   - Будет очень интересно ознакомиться. Возможно, мы сможем взять кое-что на вооружение. Держите меня в курсе, господа.
   Довольно долго они сидели молча, потягивали коньяк и с наслаждением курили ароматные сигары. Они расслаблялись, пора немыслимого физического и морального напряжения миновала.
   - Господин президент, - наконец заговорил Хард, - проблема с техникой решена, сейчас самый подходящий момент для начала эвакуации войск с евразийского континента. Препятствий к этому больше нет. Мы даже можем рассчитывать на помощь русских, если возникнет необходимость.
   - Эвакуация, вывод войск, говорите? - откликнулся президент, выдержал паузу и доверительно произнёс: - Не будем торопиться, господа, не стоит...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"