"Поправка 22" -дескрипция, явный меседж романа, что государство, не мытьём-дак катаньем, добьётся поставленной цели, но если уж совсем без эвфемизмов, то пушечное мясо-жупел бурлеска- получается из любого человеческого материала, что Гремин ты с седою головою или плутливый Швейк-пушечное мясо на категории не делится; собственно рождаясь трёхкилограммовым ещё не кондиционным куском, клеймо или бирку тем не менее получаешь незамедлительно.
Родители осознав свою, после неконтролируемого периода спаривания, вину, начинают её ритуально заглаживать, частично, крещением, перекладывая ответственность на Господа Бога, а в
основном ритуалами дней рождения, баловством воспитания, а кто-то, осознав драматическую бесповоротность случившегося,
дурманят сознание, вытесняя чувство полного раскаяния.
Не дав осмотреться в окружающей обстановке, тебя начинают таскать попеременно в воспитательно-учебные учреждения, пока ты ещё представляешь собой фазу телятины.
"Повара" начинают готовить из твоего мозга (мясо soft) удобоваримый, легко усваиваемый государством полуфабрикат под оптимистичным "гарниром" "легко нам в жизни от знаний полезных,
они скучать не дают никогда;
полезешь с ними по лестнице жизни,
познаешь славу и счастье труда!"
Другой аспект: на каждой фазе лотереи жизни ты проигрываешь "крупье" по определению. В возмещении твоих усилий всегда, в чём бы то ни было сплошной недовес. Даже, и особенно, в получении
удовольствий. Простой пример: инстинкт, вопреки нравственным установкам и феминистской борьбе, заставляет тебя выбирать красивую пару,- а в результате сам себя закабаляешь, и чем красивее объект, тем большие к тебе неправомочных претензий .
О "кайфе" и упоминать не требуется - предупреждение на каждой пачке сигарет, а вот красавицы на себе предупреждение минздрава не таскают.
Особенно поражает децильный коэффициен учёных; эти пролетарии
добровольной умственной эксплатации должны так расстараться,
принести такой вз'яток человечеству...! за поделённую на (ЭН)
Нобелевку с другими одрами и требованием ещё расшаркаться выражая последнюю степень инфантильного восторга.
Но вот кажется рубеж пенсионного благополучия,- заплатил за квартиру и ты принадлежишь только себе-благая мечта. Реально ты включён в семейные узы других поколений с их фанаберией и меркантильным душком. А глубокий социо-экономический анализ показывает общество консюмеризма ждёт, если бы! диктаторский императив: потребляй! но и это не предел цинизма, -ты своею бренною оболочкою занимаешь территорию от инфильтрации тихих, тем паче, опасных завоевателей, грозящих власти, т. е. несёшь пограничную службу-должны бы платить в соответствии с всеобщей декларацией прав человека-да и после смерти за тобой остаётся эта обязанность в кладбищенском строю.
В ревизских сказках пенсионерам- почётное место: толщина чиновничьих кошельков, пополняемых трансфертами, в том числе, зависит от, не то призреваемых, не то презреваемых "сеньёров".
И после всего этого, утилизация народонаселения в фашистской Германии не кажется ноуменом(фил.), а в порядке вещей феноменом, опять же в философском смысле, что соотноситься с
бытовым, здравым, как противоположное.
Не потому люди коротко живут, что "зло(очень) употребляют", а потому, что их гнетёт, конечно без отрибутирования, имманентное зло - низкий КПД, преследующий их жизни.