Асука Фудзимори. "Микрокосмос, или теорема Сога". (СПб., Амфора, 2007)
"Опять преступление...!, опять наказание...!" -
ворчал Сизиф, вкатывая "глыбу" на Фудзияму.
Интродукция.
"Добрая вера истиралась, исчерпав духовные ресурсы <...> последователи охладели к ней. Нелегко поддерживать интерес к системе, проповедующей полную отрешённость, <...> приходилось выбирать между медленным разжижением совести и непрерывностью жизни".
Зрительный механизм историка напоминает бинокль с нарушенной фокусировкой: современность видит контрастно (видеть современность инструментарием историка, особенность профессиональная), а удалённое всё более смутно. У писателя - историка возникает ещё и радужная периферия - рефракция воображения - источник художественного творчества.
***
Это не крекинг (извинительная персервация для нефтепоставщиков), выбранный автором метод отображения, сама история как феномен ламинарна: для каждой страты своя, лишь в момент социальных катаклизмов, становящейся общей - это существенная часть онтологического взгляда писателя (рискну предположить), отсюда и композиционный строй романа - строчкой зигзаг, соединивший фикшн с нонфикшн - постмодернистский крой; в чужеродный текст,также, вживлены переводчиком аллюзии русского культурного кода.
***
Придать впечатление достоверности, или, скромнее, поубавить скепсиса к историческому роману, преодолеть позу отстраненности - надо провести читателя через родовые муки (верхний порог ощущений по классификации психологов); для этого необходимо лишь нанизать цитат из "Гинекологии и акушерства".
Если крупный японский писатель признаётся о влиянии на него Достоевского - это трюизм, но неужели Ас. Фудзимори держал равнение на Пикуля, с его занимательной историей? Эту трэшевую полосу препятствий преодолеет не всякий, взыскующий интеллектуальных глубин, - даже за краповый берет. Зато докторскую мантию, освоивший "...Слово <...>, в котором чуть не одновременно упоминались бодисатва и фотоны, набожность и пространственно-временные соотношения, алгоритмы и просвещение, вызывало у многих <...> мигрень".
Доставит удовольствие компетентное сравнение мировоззренческих основ, западного и восточного, в стройных философских формулировках.
А какой публицистически мыслящий автор обойдёт тему демократии, её болевых точек: с позиции Канта - сомнение в правоте большинства; с позиции Руссо -недоверие к делегированной кому-либо власти; изыскания Фрейда не оставляют надежды на рацио, - если человеком управляют подсознательные импульсы - что можно ему доверить, - здесь автор ставит точку, прерывая рассуждения, - придётся апеллировать читающему: "Коммунисты попытались подчинить подсознание" (по рекомендациям Троцкого), западная же демократия предложила демократию для подсознательных импульсов- и никаких посредников и диктата большинсва.
Разработка.
Выстраивая генезис преступления, автор заглядывает в историю, с самурайскими нравами, показывает психологические предпосылки, прибегает к символике: меч, пусть декоративный, появившийся в начале романа - предупреждение: одной жертвой не обойдётся (спасибо за наблюдательность Чехову). Добрая Вера истёрлась и не стала препятствием, как и высокая эндемичная культура; - не надо забывать, что природа самой культуры репрессивна и, японская, демонстрирует это особенно наглядно, наклоняя подданных под прямым углом и мучая тотальной регламентацией (никаких криминально-политических намёков), те в свою очередь, компенсируя, изощряются над беззащитными растениями (экибана, бансай).
А эзотерические искусства, как главная составляющая часть культуры, созерцательно холодны, вымученный юмор; человек, в произведениях искусства лишь медиатор, чуть ли не досадное препятствие, сосуд скорбей - фактическое совпадение с духом и этикой самурая - чтоб никаких "почёсываний").
У всех закрытых сообществ наблюдается дефицит иммунитета, в данном случае, к бацилле зла. Если в обществе совершаются убийства, то значит, и будет тот, кто в этом будет первым (это не Ильф и Петров).
Сога (протогонист), представитель элиты, заменил собой лагерь "Саласпилс" (жертвы дети). Список жертв - статистический отчёт (одна жертва трагедия, а сотни - статистика). В уничтожении Хиросимы и Нагасаки библейские реминисценции, но Сога, погибший в Хиросиме, не превратился в соляной столп, став символом укора для японского общества. Риск Ас. Фудзимори не сравнить с риском для Ружди или даже Памука, но свой Чаадаев должен быть у каждого народа.
"... теорема Сога" - это моральный вызов обществу в мононациональной
стране, набравшей мощь, с преобладающей идеологией этатизма, основанной
на глубоко укорененном холизме, японца с европеизированным сознанием, представителя японской "Новой волны" - в переводе ха-ха - (Цунами): экспрессионизм с антимилитаристским духом, с элементами символизма.
Так, вызов брошен! Кто и как ответит на него? - не поразила ли аномия технократическое общество?