Габриелов Константин Анатольевич : другие произведения.

Всадники Тананы

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

   Константин Габриелов.
  
   ВСАДНИКИ ТАНАНЫ
  
  
  
   Исполнитель восьмые сутки не выходил из своей каюты. Еду ему приносил микробиолог, по совместительству занимающий должность повара космолета. Повар-микробиолог был безукоризненно вежлив, но, просматривая его тонким зрением, Исполнитель видел в его душе растущее недоумение и раздражение. Космонавт не мог понять, почему сам капитан ходит на обед в кают-компанию, а этот непонятный пассажир гоняет его - квалифицированного специалиста - как какого-нибудь приват-стажера. "Да что это за птица, в конце концов? Если новый координатор планеты, назначенный Советом, то почему летит один, без свиты? Где его шоумены, визажисты, истеблишметры и прочий, полагающийся координатору антураж? А если обычный пассажир, то почему позволяет себе подобное нарушение устава?" Да и просматривая ауру всего космолета, Исполнитель видел растущее недовольство. Но космонавты - народ дисциплинированный - велено им доставить человека на Тан?а?ну, аккуратно, как ящик с яйцами, они и доставят. А уж их о нем мнение - кого оно, в сущности, волнует?
  
  
   Исполнитель не имел намерения доводить этих честных извозчиков космоса, просто ему было все равно. Он устал от людей с их бескрылыми радостями, плоскими шутками, ограниченным сознанием и закованным в закон мышлением. Они были ему неинтересны. Он вспоминал другую Вселенную, свой народ, и эти воспоминания помогали ему сконцентрировать волю и жить дальше. Его жизнь еще была нужна этому, а значит, и тому миру. И он жил - жил среди этих полуобезьян позавчера слезших с дерева, а вчера вышедших в космос. Среди дикарей, основным двигателем которых - он видел это совершенно ясно - было тщеславие, а топливом для жизни служили животные инстинкты. Жил в грубом физическом теле, переполненном тяжестью и мучительной болью.
  
  
   Он летел на Тана?ну, недавно по космическим масштабам колонизированную планету, по вызову местного Старика. Старик, пока единственный на всю планету эйдетик, обратился в межпланетный Совет с просьбой прислать толкового исполнителя. Для какой работы - не объяснил, сказал только, что нужен самый лучший. Полетел он, считавшийся одним из лучших в Межпланетном Совете Безопасности.
  
  
   Служба давалась ему легко.
  
  
   Получая очередное повышение, он только с тоской оценивал еще большую ответственность и старался быть еще точнее в работе.
   Последнее его дело чуть не оборвало это стремительное движение вместе с жизнью. Ликвидируя группу работорговцев, он получил удар "разрушителя", превративший правую половину туловища в кровавое желе. Чудом выжив, Исполнитель теперь постоянно был стянут энергетическим корсетом, который поддерживал его вываливающиеся внутренности и впрыскивал при необходимости дозу болеутоляющих или успокоительных средств.
  
  
   Холодный логик, расчетливый ремесленник духа, равнодушный к мирским соблазнам стоик, он знал, для чего живет. Ясно видел цель, ради которой был внедрен в этот мир, и тянул свою нелегкую лямку дальше, как мог.
  
  
   Перед посадкой он с трудом загрузил себя в компенсирующую ванну, преодолевая брезгливость, сунул в рот загубник, и слегка ослабив корсет, приготовился ждать. Два явления этого мира поразили его сразу, как он начал себя помнить. Первая из них - боль. У его народа были, конечно, свои неприятности, свои душевные муки, но боль в таком грубом плотском проявлении, когда хочется орать и куда-то нестись как обезумевшее животное - такое унижение его эфирному миру было неизвестно. Человек в корсете помнил себя совсем маленьким, прищемившим палец. Он так визжал тогда, что даже врач интерната, обязанный владеть приемами психокоррекции, успокоил его далеко не сразу. Вторым унижением физического существования было ожидание. Ему казалась унизительной необходимость ничего не делать, когда всем существом хочется сорваться с места и действовать, творить, предпринимать...
  
  
   Человек в корсете лежал в ванной и ждал. Он научился побеждать или хотя бы терпеть оба эти явления. Он ждал еще долго после посадки, когда закончатся формальности и его, наконец, выпустят в город. В графе "цель прибытия" он, конечно же, написал "туризм".
  
  
   По дороге из космопорта в город База-Центр - единственный крупный торгово-промышленный центр Тана?ны - человек в корсете охватил его своим тонким зрением. "Город как город" - подумал он. Несколько более пуританский, чем на планете Терра или Земля, с которой он прибыл, но особенных отклонений никаких. Люди, так же как везде, гордятся, тщеславятся, интригуют, врут. В его мире понятие "ложь" не существовало. Как можно говорить неправду, если твои мысли прозрачны. А как бессовестно умеют врать эти недоразвитые... Впрочем, он давно к этому привык.
  
  
   Свой первый визит Исполнитель нанес начальнику планетарной службы безопасности. Маленький лысеющий, похожий на хорька человек, узнав, кто перед ним и сообразив, что это не инспекторская проверка, сразу предложил какой-то алкоголь. Исполнитель отказался. Сканируя его, Исполнитель увидел четверых детей (старшего пора определять в университет), тщеславную молодящуюся жену, досаду от невозможности накопить больше энергии и навести, наконец, "порядок" в своей службе. Но также и неподдельную любовь к своему городу и народу. Вообщем, картина типичная и по оценке человека в корсете, вполне удовлетворительная. Местный чиновник играл в самую распространенную игру этого мира - кто кого ловчей обманет. И в достаточной мере в этой игре преуспел, раз дослужился до начальника планетарной службы безопасности.
  
  
   - Старик ошибся, - говорил чиновник, - он ошибся лет сто назад, когда рекомендовал правительству сделать шаг к дикости, чтобы совершить потом скачок к прогрессу. - Население планеты оказалось расколотым надвое. Есть мы - нормальные цивилизованные люди, со своими трудностями, конечно, у кого их нет. Но мы нераздельны с человечеством. Мы развиваемся в контексте межпланетной культуры, торговли и политики. Мы торгуем, добываем полезные ископаемые, налаживаем производство, строим города, производим хорошие прочные вещи. Эти же отщепенцы - они называют себя всадниками - живут по каким-то полуфеодальным законам и плевать хотели и на цивилизацию, и на правительство, и на нас - обыкновенных - как они нас величают. Да, старик ошибся, и многие в планетарном совете уже понимают это.
  
  
   Исполнитель, не перебивавший безопасника, мелком глянув на его ауру, убедился, что тот почти не врет, то есть, говорит то, что думает.
  
   - Да и как ему было не ошибиться - продолжал чиновник, горячась в допустимых пределах, - ведь он хоть и считывает информацию с поля идей, но не всеведущ и просто не мог учесть, что им удастся приручить другов.
  
   - Расскажите мне о другах.
  
   - Как, вы не знаете?
  
   - Нет, не знаю. Это мой метод. Я принимаю информацию о планете, только попав на нее.
  
   - Друг - это уникальное, великолепно приспособленное к нашим условиям животное. Танана - горная скалистая планета, большая часть суши здесь - скалы, друг лазит по ним на своих когтях как кошка по дереву. Когда же спускается в долину или попадает на ровный участок, когти складываются в некое подобие копыт, и он по прямой развивает огромную скорость. Практически всеяден, удивительно свободолюбив - несколько экземпляров подохло у нас в зоопарке без видимых причин, хотя с ними работали, и как работали! Но чтобы друг стал твоим, его надо приручить. И эти так называемые "всадники" освоили метод.
  
   - Мне интересен процесс приручения. - В холодном голосе Исполнителя не было ни капли заинтересованности.
  
   - Оперативная информация носит здесь довольно общий характер. - Чиновник замялся под пристально-равнодушным взглядом человека в корсете. На него никто не смел так смотреть. Безопасник хотел вспылить, но сдержался и продолжал: - Они ловят ургой молодую особь и потом как-то силой мысли заставляют повиноваться.
  
   - Что такое "урга"? Объясняйте просто, чтоб я понял.
  
   - Здешнее изобретение, точнее сказать - их: длинная труба с веревкой на конце, веревка выскакивает из трубы и убирается в нее. В ручке - энергоблок, при подаче энергии веревка магнитит. Они захлестывают шею животного и при помощи кнопки подачи энергии могут затягивать или ослаблять петлю.
  
   - За что вы их ненавидите? - Узкое лицо исполнителя окаменело. Прозрачные глаза методично сканировали психополе безопасника. Ремесленник духа работал.
  
   Этот способ вести дознание никогда еще его не подводил. Неожиданный вопрос и - переход на тонкое зрение - давали Исполнителю возможность читать чужие мысли как открытую книгу. И сейчас в ауре хорькоподобного он увидел необъяснимую иррациональную ненависть раба к живущим иначе, чем он сам - честный раб...
  
   - Кто ненавидит? С чего вы взяли?..
  
   - Сколько единиц лучевого оружия на руках?
  
   - По одной на душу населения или даже чуть больше. Мы - молодой мир, у нас действует положение о колонизированных планетах, по которому...
  
   - Спасибо, я знаю. Где они берут энергию?
  
   - У них, у каждого так называемого "первого" своя портативная энергостанция...
  
   - Если дело дойдет до вооруженного конфликта, на чьей стороне, по вашим оценкам, будет преимущество?
  
   - Ну... Такие исследования нами не проводились... - ответ снова был виден в ауре чиновника. Он давно раздавил бы этих всадников, стер с лица планеты даже память о них, но не имел на это сил.
  
   - Мне нужна вертушка.
  
   - Предоставим.
  
   - Где мне найти вашего эйдетика?
  
   - А в планетарный совет вы разве не зайдете?
  
   - Не зайду.
  
   - Ну, с эйдетиком у нас сложно, - Исполнитель видел появившееся в ауре чиновника злорадство, - он меняет место жительства постоянно.
  
   - Как он сообщается с советом?
  
   - Сам приходит, ножками. А потом уходит, никто не знает, куда.
  
   - Еще мне понадобятся: спальник, аптечка, карты планеты, лучемет и один запасной энергоблок для вертушки.
  
   - Да уж, больше одного дать не сможем, не обижайтесь.
  
   - Не обижусь.
  
   - Когда израсходуете 9/10 запаса - идите прямиком на Базу-Центр. - Местный безопасник был уверен, что этот высокомерный гусь никого не найдет. Он знал, что единственный способ связаться со Стариком - это отметиться в совете и терпеливо ждать неделю, месяц, год, когда Старик придет сам. - Если не успеете, совершайте вынужденную посадку и вызывайте спасателей.
  
   ***
  
   Исполнитель развалился в кресле вертушки, с чувством облегчения слегка ослабил корсет. Вертушка затряслась от заработавшего винта и ходко пошла вверх. От вибрации неприятно заныл бок под корсетом.
  
  
   "Стандартная машина, - подумал Исполнитель, поморщившись, - древняя надежная конструкция. Интересно, они их сами выпускают, или пользуются привозными? А впрочем, какая разница..."
  
  
   Он поднялся так высоко, как позволяли возможности его хрупкой машины. У него захватило дух от великолепия открывшегося взгляду. "Природа и эту грубую вселенную не обделила красотой. Конечно, иначе зачем бы мы стали материализовываться в этом мире, ради удовольствия пролететь над ночными лугами, например..."
  
  
   Человек в корсете завис на месте, закрыл глаза и начал чуять. Планета есть планета, ее много и излучение эйдетика, хоть оно и мощное, найти не просто. Вот в уголке сознания мелькнуло что-то похожее на летнюю зарницу. Он открыл глаза, сориентировался и погнал вертушку в ту сторону. Под ним были горы, горы и горы. Пики, хребты, ущелья, много зелени, чуть-чуть воды и камни, камни...
  
  
   Направление было угадано верно, и уже через четыре часа полета Исполнитель явственно видел своим тонким зрением сильную ауру холодно-голубого цвета. Такой силы излучение могло принадлежать в этом мире только эйдетику. Исполнитель впервые встречался с эйдетиком, и знал только, что каждый из них очень одинок и в этом мире их совсем немного. Посадив вертушку на относительно ровное место, он пошел к палатке, прилепившейся к почти отвесной скале. Полет поднял настроение, ремесленник духа шел к палатке, любовался пейзажем и кажется даже улыбался.
  
  
   - Здравствуй, дедушка, - сказал он слегка поклонившись неказистому старичку с длинной сероватой бородой и блестящей на солнце лысиной.
  
  
   - Здравствуй, здравствуй, внучек, - ответил старичок, улыбаясь выцветшими глазами.
  
  
   - Топка, поди сюда, - позвал он, - поди-ка сюда, видишь, гости у нас.
  
  
   Из-за скалы вышло лохматое существо, похожее на помесь небольшого белого медведя с хризантемой. Протопало вразвалку к Исполнителю и потерлось большой головой о его бедро. Излучало существо довольство, добродушие и наивный эгоизм. Исполнитель потрепал его по мягким ушам и присев на корточки, заглянул в глаза. "Ты - Топа, - сказал он, гладя тяжелую морду, - ты - хороший". Существо, казалось, поняло его и покачивая головой приподняло верхнюю губу.
  
  
   - Вот это да! - Человек в корсете поднял не старичка удивленный взгляд. - У него четыре верхних клыка! Это что, нарушение общих законов материального мира или мутация?
  
  
   - Да какая там мутация! - рассмеялся старичок. - Просто молодой он еще. Взрослые клыки уже выросли, а молочные еще не выпали, вот тебе и мутация.
  
  
   Он сам был весь какой-то легкий и Исполнитель чувствовал себя с ним легко и радостно. Впервые за последние годы не болел бок. Совершенно не хотелось говорить о деле, но надо, надо, он ведь для дела сюда прибыл, а не четвероногих хризантем гладить.
  
  
   - А ведь ты не отсюда, - ласково проговорил старичок, усаживаюсь рядом с ним на камень.
  
   - Я прибыл по твоему вызову с Терры...
  
   -Да нет, - не дал ему договорить эйдетик, - ты не из этого мира.
  
   Исполнитель мгновенно включил тонкое зрение и активизировал свое психополе.
  
   - Да не волнуйся ты так. - грустно улыбнулся эйдетик. - И ничего не бойся...
  
   Впервые за сорок четыре года своей материальной жизни, преодолевая инстинкт молчания, ставший его вторым "я", Исполнитель рассказал о себе все. Его мир был совсем недалеко от этого материального космоса. Люди с давних времен знали его народ как эльфов, фей, наяд. Имена им давали самые разные, наделяли их то сверх-добротой, то жутчайшим коварством, хотя в земную жизнь они почти не вмешивались, да и трудно им было вмешаться. Бывало, конечно, очень, очень редко, что фея пробивала электродом модулятора желаний межмирный барьер и касалась им какой-нибудь Золушки. И Золушка ощущала себя принцессой, а значит, и становилась ею. Бывало, что эльф делился своими фантазиями со спящим ребенком, и через несколько лет Артур Грей уплывал куда-то под алыми парусами. Разные бывали встречи, кто-то видел танцующих в лунных лучах нимф, кто-то резвящихся над весенним лугом эльфов. Их мир был тоньше, чище, честнее этого, но и него были свои беды, вернее, одна большая беда - энтропия. Их мир не мог двигаться вперед и вверх, не мог развиваться, потому что на нем тяжелым якорем висело это материальное человечество, не давая ему совершить скачок до следующего, еще более высокого плана Бытия. Феям и эльфам оставалось только порхать с цветка на цветок без надежды когда-либо совершить настоящий взлет крылатой причастности к высоким тайнам Бытия. Спасали драконы. И то частично, и не всех. Эльфы должны были ждать, когда это грубое человечество, незнамо откуда появившееся и севшее тормозом на их мир, само разовьется до, ну хотя бы... В языке материального мира нет таких слов. А пока этого не случилось и земляне оставались тем, кем были, в светлом мире эльфов накапливалась усталость, застой и опасность деградации.
  
  
   Когда кто-то из людей их тонкого мира, устав от бесконечных развлечений, задавался вопросом, что же дальше, и ему открывалось существующее положение вещей, он мог выбрать три пути. Первый - оставаться в своем счастливом мире, делая вид, что все в порядке и снова собирать нектар, порхать над полянками, любоваться девятицветной радугой, летать на драконах и ждать, ждать до бесконечности. Если эльф находил свою фею, то ожидание для них было менее мучительным.
  
  
   - А ты, значит, не нашел, - спросил старичок, до этого внимательно слушавший рассказ Исполнителя.
  
   - Нет, я не нашел, - ответил Исполнитель и продолжил:
  
   Второй путь - это осудить бесхвостых обезьян за царящую в их мире лживость, скупость, злобность, ограниченность и ... Сразу же, то есть, моментально, воплотиться в материальном теле с полной потерей памяти, а потом, уже после смерти предоставленного физического тела, вспоминать, каким он был там: мелочным, злобным, скупым и ограниченным.
   Третий путь был выбран человеком в корсете - это попытка сделать материальный мир выше, чище, честнее, тоньше... В этом случае, память не стирается, и уже к 12-13 годам материальной жизни доброволец владеет полным объемом информации и в меру своих сил пытается этому миру помочь.
  
   - Ну и как же ты помогал?
  
   - Обрубал хвосты, резал те нити, которыми этот мир связан с еще более низкими и тяжелыми. Отлавливал недоумков, уничтожал работорговцев и где мог, разрушал режимы, в которых форма превалирует над содержанием.
  
   - Из эльфов ты значит, - пробормотал старичок себе под нос. В его ауре происходили какие-то мгновенные перестроения, которые холодный логик уловить был не в силах.
  
   - Ты мне подходишь, - подытожил старичок, - давай-ка сейчас поужинаем, а потом расскажу, что мне от тебя нужно. А что же, дружок, других путей из вашего мира в наш мир разве нет? - спросил он, поднимаясь с камня.
  
   Другие пути, конечно, были, но они были для обретающих здесь крылья, для причастных, осененных вдохновением, и Исполнитель их не знал.
  
  
   Ужин состоял в основном из печеных лесных плодов, которые Топа поедал, смешно чавкая. Когда Исполнитель удобно развалился в кресле, вынутом из вертушки, и приготовился слушать, эйдетик начал издалека.
  
  
   Он был тогда совсем молодым. Танана была, да и уже навсегда останется его единственной планетой. Когда колонисты поставили привезенные с собой сборные домики и выгрузили технику, они остались лицом к лицу с чужой неласковой планетой. Хищники, ураганы, землетрясения, обвалы, лавины - всего не перечислишь. Тогда молодой эйдетик после долгой медитации посоветовал людям разойтись. Абсурдная, казалось бы, рекомендация, но кое-кто ее принял и из лагеря вышли Первые. Они, те, кто не погиб и не вернулся, приручили другов - этих опаснейших хищников Тананы и других животных. Заняли каждый свою долину, поставили энергостанции, палатки, загоны и начали принимать и учить языку природы Тананы других. Вторая волна вышедших из лагеря потянулась за ними. В обмен на свои знания как приручить друга (а жизнь без друга в скалах Тананы долго не протянется), Первые требовали нечто похожее на клятву верности. И люди, принятые Первыми, становились кем-то вроде вассалов Первого в его долине и назывались Всадниками. Связь между всадниками и остальным населением колонии постепенно слабела, становилась все более формальной. Сейчас население планеты разделено на два лагеря - Всадников и обыкновенных. Обыкновенный для Всадника - это любой человек, неважно, член Всепланетного совета или продавец рыбы, который не смог приручить своего друга.
  
  
   - Они пока открыто не конфликтуют, даже мирно общаются иногда, хотя все реже, но вся планета сейчас подобна бомбе и детонатором для взрыва может стать что угодно, - говорил старичок, - так вот, твоя задача - это уничтожение тупикового пути, то есть, цивилизации Всадников.
  
  
   Человек в корсете, напряженно слушая, пытался уловить хоть что-то в ауре эйдетика и все напрасно, старичок был ему не по зубам. " Как?" - задал он свой первый вопрос.
  
  
   - Так, - тихо ответил эйдетик, - чтобы вся планета увидела бесперспективность возврата к средневековью. Ну допустим, - его голос звучал негромко, но весомо, - путем одновременного самоубийства их лидеров. И первых к этому массовому самоубийству приведешь - ты.
  
   Такого Исполнитель не ожидал.
  
   - Ты отдаешь себе отчет?.. - Спросил он.
  
   - Как никто другой. - Ответил эйдетик.
  
   Исполнитель видел перед собой уже не добродушного милягу-старичка, а скорбного, умудренного высшим знанием, духовного старца.
  
   - Теперь обсудим подробности, - глухо произнес старец.
  
  
   Знакомство с обрывками эзотерической литературы, возможно, дают вам надежду, что вы что-нибудь поняли бы в их дальнейшем диалоге. Но единственное, что вы могли из него вынести, это то, что нужно еще многому учиться, чтобы хоть что-нибудь в этой жизни понять. Впрочем, мысль по сути своей вполне правильная.
  
  
   К рассвету их совещание было закончено. Не помня себя от усталости, Исполнитель завалился, не раздеваясь, в надувной спальник и мгновенно заснул, дав себе задание все закрепить в памяти во время сна и проснуться отдохнувшим и бодрым.
  
  
   Солнце стояло уже высоко. Исполнитель открыл глаза ровно за секунду до того, как эйдетик собрался его будить. Первым делом, нашарив рукой блок управления корсетом, он убедился, что все в порядке, лямка не оборвалась и он должен тянуть ее дальше. Старик выглядел неважно, глаза ввалились и казались меньше, нос заострился, кожа натянулась. "Долго не протянет, - подумал Исполнитель, - надо либо форсировать задание, либо..., впрочем, надо работать".
  
  
   - Сейчас ты сядешь в вертушку, задашь автомату курс 22.3 и через два часа полета увидишь дым. Я уже говорил со стойбищем Всадников, тебя встретит внук Первого. - Голос старичка был на удивление сильным. - Дальше по плану, из стойбища в стойбище. Со мной можешь связываться когда угодно.
  
  
   Топка ткнул лежащего Исполнителя мокрым носом в щеку и фыркнул.
  
  
   - Ты ему понравился, - без улыбки сказал эйдетик, - ну, вставай, вставай, эльф, действуй.
  
  
   Ровное гудение лопастей вертушки клонило в сон. "Тяжелая работа, - думал Исполнитель, - это не банду сатанистов накрыть, целую цивилизацию придется уничтожить. Ну, для того и есть в этом мире Исполнители моего уровня, надо оправдывать статус... Хорошая мысль - спрятаться за статус, приплести к нему еще долг. Долг кого и перед кем? Ах, ну конечно, его, гражданина и безопасника перед обществом. Минуточку, перед каким обществом7 Ну, даже если перед моим дивным народом, то как быть с моральным аспектом?" В присутствии старика он об этом подумать не мог, уж больно силен бродяга-старичок. А сейчас под мирный рокот лопастей и дребезжание плохо пригнанной дверцы время есть.
  
  
   "Значит, надо уничтожить целую ветвь цивилизации в угоду другой ее ветви, производящей прочные полезные вещи. Задача ясней ясного, но есть нюанс: они живые люди. Бесхвостые макаки, производящие свои прочные вещи, медленно, постепенно, но могут развиться до нужного уровня и дать толчок их миру. При условии, конечно, что их светлый мир за время развития этого не развалится в мелкую труху. Сидели бы лучше себе на пальмах, жрали бананы. Ну, хорошо, а альтернатива есть, раз уж они как-то с пальмы слезть умудрились? Кажется, нет. Да и феодализм пока еще ничего толкового кроме инквизиции не родил. Ну, разве что, крестовые походы. Так что, похоже, альтернативы нет, значит, будем гасить".
  
  
   Он все-таки задремал и чуть не пропустил ровную каменистую площадку, на краю которой отчаянно шипела дымовушка. Приземлялся человек в корсете нарочито медленно и аккуратно, чтобы успеть рассмотреть встречающего. Молодой высокий парень. Ковбойские сапоги, кожаная одежда. Волевой подбородок, сдержанная улыбка. "Прямо таки, оплот надежности, хоть сейчас на рекламу легкого наркотика "Мальборо".
  
  
   Пока вертушка садилась, парень снял с головы походное устройство для чтения, сунул его в рюкзак, загасил дымовушку. Двигался он легко и точно. "Интересно, что этот ковбой может читать, - подумал Исполнитель, - проверим". Выходя из кабины вертушки, тщательно рассчитанным неловким жестом он опрокинул рюкзак. "Ах, извини, как неловко!" И быстро просмотрел название микрокристаллов. Аристотель, Ориген, Лао-Цзы, Шопенгауэр, Мень, Колесник-Чижик. "Неплохая компания. Но не великовата ли? Он что, по дороге диссертацию решил написать?" - Хмыкнул про себя исполнитель. Прозондировав ауру своего нового знакомого, он с удивлением убедился, что труды этих авторов парень держит в рюкзаке неслучайно. У мальчишки было поле очень развитого человека. Главное, что поразило Исполнителя - этот человек был счастлив. Его поле было просто переполнено непривычной для этого мира энергетической субстанцией счастья.
  
  
   - Раф, - парень протянул руку ладонью вверх.
  
   - Эльф, - Исполнитель решил пользоваться на этой планете именем, данным ему старичком.
  
   - Я сяду на друга, а ты постарайся, идя над нами, не терять нас из виду. - Сказал Раф и тихо засвистел.
  
  
   Раздался скрежет, и на площадку, цепляясь когтями за скалу, вылезло мускулистое лохматое чудовище. "А веса в нем будет тонны полторы" - прикинул человек в корсете. Он первый раз видел друга и внимательно рассматривал его. Друг, подойдя ближе и слегка наклонив морду, тоже рассматривал незнакомого ему человека. "Оценивает" - прочел в излучении зверя бывший эльф.
  
  
   Друг, действительно, оценил чужого, и оценка его была неудовлетворительной. В глотке забурлило рычание, зубы оскалились, когти передней лапы царапнули по скале, оставляя на граните заметные следы.
  
  
   - Он не привык к машинам, - улыбнулся Раф, забрасывая свой рюкзачок за спину.
  
  
   Потрепав друга по морде и что-то шепнув ему в ухо, Раф в один прыжок оказался в высоком седле, укрепленном ремнями на спине зверя. "Не теряй нас из виду" - бросил он через плечо, начиная спуск.
  
  
   Смотря на них сверху из летящей машины, Исполнитель отметил в повадке друга даже не кошачью, а казалось бы, невозможную для такой громадины, почти змеиную грацию. Но меньше эмоций - ему сегодня предстоит работать и первый блин должен быть вкусным. Начать, конечно, нужно с их лидера, и выяснить для себя, кто же они такие, эти загадочные Первые. Сильные личности, ловкие аферисты, властолюбивые дегенераты, интуитивисты, фанатики - кто? Ладно, скоро все прояснится.
  
  
   Но для человека в корсете не прояснилось почти ничего. После приземления в долине он, досадливо кривясь от привычной боли в боку, подошел к той палатке, за полог которой нырнул его новый знакомый. Входить без спросу как-то не стоило. Стучать не во что - вход закрывался тяжелым ковром. Но и ждать у входа было нелепо. Первый же слышал звук приземляющейся вертушки, да и внук его уже прибыл. Исполнитель оглянулся: людей в стойбище не было. В отдалении лежал друг Рафа, положив морду на лапы и кося в его сторону недобрым глазом. Исполнитель решил, что для этой работы лучше быть нелепым, чем невежливым, и подождать, пока Первый выйдет сам. А пока - осмотреться.
  
  
   Он настроился тонким зрением на излучение внутри палатки. Там происходила очень напряженная работа, но чего, над каким объектом и с какой целью - этого ремесленник духа выяснить не смог. "Ну, нет, так нет. Значит, как там мой местный коллега выразился: ножками, ножками будем ходить. Как мне надоело это тело! И вообще, хочу быть сказочником! Порхал бы себе сейчас над лугами и рассказывал сказки про этот мир. Что вот, динозавров в этом году не густо, а от неандертальцев одни хлопоты. А другие бы меня слушали. А куда им деваться-то, делать все одно нечего. Наша вселенная, хоть и неизмеримо больше, чем щепотка планет, открытых этими макаками, но все равно, ограничена. Так что, слушали бы... Кивали бы прекрасные феи своими неинформированными головочками и иногда ахали. А потом, может быть, какая-нибудь и соблаговолила бы отдать свою верность вместе с нежностью. Ну-ну, -хмыкнул человек в корсете, - и вместе с восторженной глупостью, инфантильностью и уверенностью, что караваи в этом мире на деревьях растут, а в ракеты (ах!) ласточек запрягают. Ладно, хорош брюзжать, работай давай, делай хоть что-то, чтоб эти твои феи чуточку поумнели. Итак, что мы имеем? Стойбище полудикарей, состоящее из круглых домов-палаток. Такие палатки уже применялись в их истории, назывались юртами. Нет ничего нового под солнцем, даже если это солнце открыто всего полтора века назад.
  
  
   Хотя зря, зря я их так. В нашем тонком мире есть настоящие люди. Были и великие герои, которые приносили себя в жертву этой эгоистичной и грубой вселенной, и героини были. Нефертити, Таис Афинская, Беатриче, Лаура, княгиня Волконская, Елена-Маргарита. Это только те, которые здесь известны, а неизвестных сколько... По всей истории этого человечества разбросаны звездочки наших настоящих крылатых людей. Может кто-то из них, приматов, с дерева на землю и сманил? Зачем, вот только? Ну, да кто ж их поймет, тех героев-подвижников..."
  
  
   Бурча все это в своем сознании, человек в корсете рефлекторно по раз и навсегда заученному штампу высматривал, вынюхивал и запоминал.
  
  
  
  
   Лео закончил смену в неважном настроении. Диски у его комбайна ломались сегодня чаще обычного и он, меняя их, клял молодую отечественную индустрию и дирекцию шахты, в которой трудился, за бездарность и бесхребетность. Клялся себе, что на следующем собрании обязательно потребует, чтобы диски фирмы "Зауэр" заказывали с Терры, а не брали местную дрянь. Еще стоя под душем, он злобно бормотал что-то себе под нос. Но когда вытерся и прошел крем-бритвой по щекам, шее и подбородку, раздражение незаметно исчезло. В поселке его ждала любимая женщина, и вот уже пятнадцатый год он выходил из шахты с легкой улыбкой победителя. Лео подошел к зеркалу, и древним "привозным" инструментом тщательно подровнял тончайшие усики, протянувшиеся ниткой над узкой верхней губой. Причесался, взбив высокий кок, и приосанился.
  
  
   Лео прибывал в уверенности, что остальные люди считают его большим оригиналом, а кое-кто ему и завидует. Да и почему бы не позавидовать? У него просторный двухэтажный дом, отделанный снаружи опалитом, а внутри деревом, с настоящими стеклами в окнах, а не с этим мутноватым стеклатом. Он вовремя почуял, откуда дует ветер, и покинул свой умирающий поселок Монтевидео, чтобы переквалифицироваться в добытчика сатурина, минерала, который планета экспортирует, а значит, и платит за его добычу вполне прилично. Он - аристократия рабочего класса, недурен собой, а жена у него... Губы Лео снова тронула удовлетворенная улыбка. Жена - красавица и умница, и вообще, уникальная женщина. Правда, прошлое у нее несколько туманное, и дочка не от него, но это не важно. Лео не мучит свою возлюбленную жену ненужными вопросами, а дочку воспитал, как своего ребенка. И вообще, "Лео" на каком-то древнем земном языке означает "лев". А лев, он, знаете ли, царь зверей. Узнай Лео, что его жена выбрала его себе в мужья за его полную серость и абсолютную обыкновенность, он бы сначала не поверил. А поверив, пожалуй, и повесился бы.
  
  
   Лео сел в экипаж на магнитной подушке, поднял его над дорогой и не спеша полетел домой, в поселок, названный по имени дорогого минерала - Сатурин. Магнитная сетка лежала под мостовой из пенобута по всей территории поселка и по дороге на шахту. Больше никуда на его экипаже, именуемом в просторечии "блюдце", попасть было невозможно Но Лео это не огорчало. Будет еще магнитная трасса до самой Базы-Центр. Не сразу, конечно, но его, Лео, внуки уже наверняка смогут съездить на вечерок в столицу и вернуться обратно без проблем. Вот выдать только падчерицу замуж за хорошего парня, тогда, может, дурь у нее из башки и выбьет и перестанет она думать свои нелепые мысли. И будет, наконец, как все мы, нормальные люди. И нечего думать, тоже мне, мыслительница сопливая...
  
  
   Лео решил остановиться у одноглазого Жоржа потянуть стаканчик или выпить чашечку кофе. Но в основном, на людей посмотреть и себя показать.
  
  
   Добряк Жорж царил за стойкой, как пират Морган на капитанском мостике. Прибор искусственного зрения в левом глазу придавал ему водевильно-разбойничий вид. Улыбка не сходила с его лица. Он шутил и наливал, наливал и шутил. Зная всех своих клиентов по имени, он для каждого находил доброе слово и напиток по вкусу. Атмосфера у Жоржа была добрая и немножко гусарская.
  
  
   Всем было известно, что он каждый месяц отправляет на Базу-Центр отчет о моральном состоянии населения. Большинство считало это странной причудой, хотя над Жоржем подшучивали на эту тему. На что он с неизменной улыбкой отвечал, что видит и одним глазом лучше, чем другие двумя. Вот чего население не знало, так это то, что в экстремальной ситуации бакалавр психологии Георгий Череску по кличке Дракула становится полномочным представителем отдела безопасности. Администрация поселков, военизированная охрана шахт и размещенные в поселках отставники службы безопасности поступают в полное его распоряжение. Но эта информация хранилась в пакете с надписью "Вскрыть в экстремальной ситуации" в сейфе директора шахты. А Жорж шутил и наливал, наливал и шутил.
  
  
   Лео выпил кофе, естественно, бразильского (местного) производства, долго чмокал, закатывал глаза, гладил усики. Лео был обыкновенным. Их тысячи, миллионы, миллиарды обыкновенных, в меру культурных. Пьют, гладят усики, читают газеты, произносят банальности... И надо же было злодейке-судьбе повернуться так, что Лео, обыкновенный честный Лео оказался женат на бывшей всаднице.
  
  
   Тайна была потомственной всадницей. С трех месяцев в седле, рядом с матерью на ее сильном друге. К восьми годам она научилась обращаться с ургой и лучеметом. В шестнадцать первая красавица стойбища Тайна прошла посвящение и приручила своего друга. Она даже среди всадников была необыкновенной красавицей и гордячкой. Когда она родила девочку и назвала ее Ия, никто в стойбище не знал, кто отец ребенка. Это было только ее, Тайны, дело. Впрочем, приставать с расспросами у всадников и не принято.
  
  
   А потом она сломалась. Что это было, в чем она сфальшивила, на какой компромисс с совестью пошла - не знает никто. Похоже, что она забыла предназначение женщины - отдавать. И красота ее превратилась в оружие, которым она готова была беззастенчиво пользоваться, чтобы получать, брать, стяжать. Возможно, она даже себе не отдавала отчета в этом, но вот друг - очень чувствительный зверь. Он чуйник, и однажды в горах ее друг чуть не убил ее. На всю оставшуюся жизнь перед ней кошмаром стояло оскаленное животное, копыта которого расползаются на пять крепких когтей, чтобы рвать ее прекрасную плоть. Как она избежала смерти - не запомнила, не исключено, что заслонилась от нее младенцем - своей дочерью. Друг ушел. Она сорвала с браслета коммуникатора пломбу и вызвала спасателей. Нет, не всадников, обыкновенных. Она не могла больше быть всадницей, ей хотелось к обычным людям, с обыкновенными радостями, где малейший сбой совести не несет в себе опасности для жизни, и забыть, навсегда забыть кошмар раскрывающейся когтями лапы.
  
  
   Вертушка спасателей прибыла довольно быстро. Тайну переправили в Базу-Центр, поселили в гостиницу службы безопасности закрытого типа. Каждый день с ней подолгу беседовал сам начальник службы. Отвечала она скупо, чаще всего "не помню". Хоть всадники ко лжи и не привычны, она быстро училась. На первый вопрос начальника "ваше имя", ответить "Тайна" было просто немыслимо, и она назвалась Марфой. Дальше было проще. Иногда, когда разговор заходил о другах, она, закрыв лицо руками, кричала: "Не спрашивайте меня об этом". Иногда ее собеседник вызывал врача сделать инъекцию успокоительного. Беседа после этого протекала легче и спокойней. Но все когда-нибудь кончается, кончились и допросы. Марфа получила твердую блестящую карточку со своим именем и личным номером. Такую же на Ию. Они стали полноценными гражданками свободной колонии. С трудоустройством возникли проблемы, так как никакого документа об образовании у Марфы не было. Но как всадница, хоть уже и бывшая, она чутьем понимала природу и успешно сдала экзамен на специалиста по озеленению. Распределили Марфу в недавно созданный поселок Сатурин, так как поселок нуждался в пополнении "женского контингента детородного возраста".
  
  
   Какова была ее жизнь в Сатурине? Да вобщем-то, как у всех. Она старалась делать все, как другие. И жизнь Тайны-Марфы протекала по неписанным законам женского контингента в маленьких парижах, мадридах, санкт-петербургах. Единственное, к чему она так и не смогла привыкнуть, это дикое, развратное и неудобное сооружение, называемое "купальник". Марфа первое время просто не ходила на озеро, а уж потом, выйдя замуж за Лео, стала позволять себе короткие вылазки на пляж, купаясь в ночной рубашке, что впрочем местные кумушки считали верхом безнравственности.
  
  
   Два чувства руководили ее жизнью: панический страх перед фауной Тананы и любовь к дочери. Ее девочка Ия росла тихим замкнутым ребенком. Любимым занятием ее детства было наблюдение за жизнью микровселенной их палисадника. За жучками, паучками и другими насекомыми и мелкими теплокровными, которыми был еще так богат этот мало освоенный людьми мир. У каждого из них свой характер, свой способ жить, двигаться, думать, свое лицо.
  
  
   Совсем, как у людей. Вот у дяди Лео, например, даже не лицо, а только большая маска с усиками. А сам он под маской маленький- маленький, как микрофон коммуникатора и весь черный. А в доме дяди Лео, в который они с мамой зачем-то переехали, живут злобные звери, не такие как каменные крысы - темно-мохнатые, с подвижным рыльцем и очень симпатичные, а другие, большие, тонкие, полупрозрачные, с короткими широкими кинжалами в передних лапах. Но они не всегда живут, а только когда дядя Лео приходит домой. Когда дядя Лео подарил ее маме клонированную собаку Лорда, генетически ориентированную на борьбу с местной живностью, Ия бегала за молодым псом, чтобы вырвать у него из пасти фырчуна или каменного крысенка или бенгала, и очень плакала, если крыс или бенгальчик оказывались уже мертвыми. Так она приучила Лорда только делать вид, что он охотится: умный земной щенок быстро понял, что от него хочет его маленькое божество, и они очень подружились.
  
  
   Ия росла. В местной школе у нее сначала были небольшие проблемы с сочинениями, но потом, Марфа, поняв, в чем дело, объяснила дочери, что писать в сочинении нужно не то, что есть на самом деле, а то чужое мнение, за которое и ставят отметки. Положение выровнялось. Учебой ее мать не перегружала. И если Ие уж совсем не хотелось идти в скучный класс, Марфа шутила: "Ну что ж, значит, станешь профессором на день позже" и отпускала ее с Лордом побродить по окрестным горам. Во всем у них с матерью было взаимопонимание, кроме одного: жизнь всадников и смысл жизни вообще. Для Марфы эта тема была мучительна. "Только очень тебя прошу, не спрашивай меня о всадниках, и не надо, не надо никакого смысла жизни". Ия старалась не травмировать ее. Но уж когда они с Лордом уходили от людей и Ию никто не мог слышать, кроме ее матерого волкодава, тогда все, что она сдерживала на людях, вырывалось прямым потоком из ее души в небо.
  
  
   ... Раф слегка покачивался в седле. Впереди - еще одно стойбище обыкновенных. Живут люди, каждый со своей судьбой, своей системой ценностей, у каждого свои любимые. Интересно. Люди вообще очень интересны. Даже обыкновенные. Поэтому, Раф, сообщив деду, что хочет посмотреть на мир, прошелся по дальним малознакомым стойбищам, пожил немного в столице обыкновенных, а теперь знакомился с жизнью мелких поселков. Дед верил ему, и не загружал перед дорогой ненужными советами. Попросил только оставить дома ургу и держать лучемет не на виду - под курткой, например. Для всадника лучемет - обыкновенный инструмент, вроде молотка или компьютера. Им можно развести костер, подстрелить дичь, прожечь дырку. У обыкновенных отношение к лучемету совсем другое. Для большинства из них он - оружие, символ власти и могущества. Странные они. И обращаются друг к другу во множественном числе. Но какими бы они ни были, не они к нему приехали, а он к ним. Значит, надо по возможности соблюдать их интересы. Скоро начнет смеркаться, значит, лучше переночевать в лесу, чтобы не пугать их своим появлением в темноте. Раф по опыту знал, что ночью они особенно пугливы, а значит, и агрессивны. От дорожного плаката, извещавшего, что впереди Сатурин и что въезд транспорта на воздушной подушке запрещен, Раф свернул налево вверх. Склон, поросший кустами был довольно мягким, и друг, поднимаясь, раскрыл когти.
  
  
   Глаза Рафа были выше глаз друга, и то, что Раф увидел за валунами, заставило его наклониться к уху друга и тихо зашипеть, что означало приказ замереть и не шевелиться. На поляне стройная девичья фигурка, широко раскинув руки, вся тянулась к небу и то ли пела, то ли плакала. Без ритма, такта, растягивая слова, девочка-подросток, закрыв глаза, посылала небу позывные своей души.
  
  
   Умоляю тебя, исполни,
   Если где-то Ты есть, Всевышний,
   Наведи на меня семь молний,
   Не могу на земле быть лишней.
   Довелось мне на свет родиться
   В человечьей бескрылой стае.
   Научи, как с душою птицы
   На земле прожить, не летая... *
  
  
   Раф оцепенел. Здесь, на поляне, окруженной замшелыми камнями, он видел Настоящее. "А красивая какая", - как-то помимо своего сознания отметил он.
  
   - Это твои стихи?
  
   - Кто это? - встрепенулась Ия. Рядом с ней, как из-под земли вырос волкодав, встал в боевую стойку и молча оскалился.
  
   - Чох, - шепнул Раф в ухо друга. Друг, сделав несколько шагов, вышел на край полянки.
  
   - Ой, ты всадник, - едва слышно, не веря своим глазам прошептала незнакомка и порывисто обняла пса за шею, - это свои, Лордик, свои, успокойся. Это Лорд, - представила она своего нахмуренного охранника, - а я Ия.
   Раф спешился, держа друга за гриву и слегка почесывая под мордой.
  
   - Это друг, - сказал он, - а я Раф.
  
  
   Случись эта встреча в раннем неолите, он ударил бы себя кулаком в грудь и бросил к ее ногам саблезубого тигра. В древней Персии он произнес бы "Твои глаза как звезды, о луноликая" и много других красочных эпитетов. В эпоху Ренессанса, сложил бы серенаду и спел ее под балконом... Но встреча случилась у шахтерского поселка на отдаленной дикой планете.
  
  
   Есть поверье, что заключая договор с дьяволом, люди отказываются от главного шанса в жизни - умения любить. Что же можно сказать о нас, неоднократно любивших, да вот разлюбивших. Загорающихся и гаснущих, накопивших большой груз многократных ошибок и уже отлично знающих, что и это все пройдет. Получается, что хоть мы формально и не подписывали кровью договора с нечистой силой. Но наш жизненный опыт, наши знания привели нас к тому же самому? Может быть, это и есть грех вкушения плода с дерева познания добра и зла? Вот познавшие и "знают", что оно уже было, было да прошло.
  
  
   У кого не прошло, тем очень повезло, и они, вероятно, просто счастливы. Но счастливы они, а нам достаточно знать, что вот эти люди счастливы.
  
  
   Счастливые Раф и Ия договорились встретиться на рассвете в поселке. "Ты сразу найдешь наш дом, второй слева". Ие надо только переодеться, попрощаться с мамой, взять кое-какие походные вещи, и они едут в стойбище Рафа, учить Ию жизни всадников. Лорд и друг еще раз, больше для порядка, рыкнули друг на друга, и они расстались до утра.
  
  
   ***
  
   - Лео, останови ее! - В голосе Марфы появились несвойственные ей визгливо-истерические нотки. - Делай что хочешь, только останови ее, если ты мужчина!
  
   - Спокойно, детка. Объясни-ка все толком. - Настроение Лео еще не успело испортиться, хотя вид заплаканной жены его слегка обозлил.
  
   "Наверно, эта маленькая сучка опять что-то натворила". Сегодняшний вечер для Лео, похоже, был испорчен. Что в его доме, собственно, происходит, Лео так и не понял. Он видел только расстроенной свою любимую жену и заплаканную Ию. "И чего она, дрянь такая, ревет, сначала сама всех расстроит, а потом еще и нюни распускает". И эти странные слова: " Если ты мужчина"... А кто же еще мужчина, как не он, Лео, царь зверей!.. Все его раздражение на ломающиеся клыки, на глупое трусливое начальство, на вечно трескающийся опалит и, наконец, на эту сопливую стерву, единственную занозу их семейному счастью, - наконец получило возможность выплеснуться в праведном негодовании. Он сжал руку Ии что было сил ("Взвизгнула, это хорошо, значит, уважать больше будет") и потащил ее вверх по лестнице. Ия готовилась объясняться с дядей Лео в холодно-вежливом тоне, но какой там тон, если почти волоком тащат по лестнице и пинком под зад определяют твое место в жизни. Втолкнув падчерицу в ее комнату, Лео, на всякий случай заклинив засов на окне, крикнул скорчившейся в углу Ие: "Ты сегодня наказана за то, что расстроила мать!" Потом, пройдя к пульту управления домом, отключил энергию в ее комнате - пусть посидит вечерок без света и визора. "Лорд, ко мне!" - рявкнул он. Пес нехотя выполз из угла и, опустив седеющую морду, стал медленно взбираться по лестнице. Лео схватил его за ошейник, впихнул в комнату : "Лорд, стеречь!" - приказал он и, заперев дверь на замок, спустился вниз. Марфа сидела очень прямо, положив руки на колени и глядя перед собой пустыми глазами.
  
  
   - Все в порядке, крошка, - подвел итог Лео, кладя руку ей на плечо.
  
  
   Марфа, отрывисто вскрикнув, шарахнулась от него в сторону, наткнулась на стол и, упав в кресло, зарыдала, закрыв лицо руками. Лео не узнавал свою всегда такую благоразумную и рассудительную жену.
  
  
   Да что же это происходит в его доме?! В конце концов, он пришел со смены и хочет есть! И кто посмел довести его жену до такого состояния, кто посмел так его оскорбить!? Если эта (он не находил эпитетов), то сейчас он пойдет в ее комнату и вырвет ей ноги, и оборвет уши, и...
  
  
   Марфа подняла голову и начала что-то невнятно бормотать.
  
  
   - Говори четче! - заорал Лео, - Я хочу, наконец, знать, что здесь происходит! Что в моем доме происходит?! - кричал Лео, подкрепляя каждое слово ударом кулака по столу.
  
  
   Его крик слегка отрезвил Тайну-Марфу. Если уж она сама расклеилась, то рассчитывать на обыкновенного Лео, да и на кого-нибудь еще - она просто не имеет права. Она попыталась загнать ужас перед другами ( а заодно, и перед всадниками) туда, где он - ужас - благополучно пребывал раньше. До того, как ее дочь, радостно смеясь, сообщила ей, что завтра она уходит к всадникам. "Но мы же будем переписываться и часто видеться, правда, мам?" Нет, рассчитывать Марфа могла только на себя. Надо взять себя в руки и объяснить Лео его задачу. Доходчиво, чтобы понял, но и мягко, с позиции слабой женщины, чтоб он чувствовал себя героем и чтоб рвался выполнять. И не забыть, как обычно, огородить Ию от его агрессивности, которую обыкновенные называют мужественностью. Да, надо брать себя в руки.
  
  
   - Лео, ведь ты у нас с дочерью одна опора в жизни...
  
  
   Из ее объяснений Лео понял, что утром приедет какой-то всадник, и этого всадника надо прогнать. - И из-за такой ерунды ты так расстроилась, бэби? Совсем ты у меня трусишка, - говорил Лео, гладя Жену по спине, - А сейчас поди-ка на кухню, крошка, твоя опора жрать хочет.
  
  
   После ужина Лео раздобрился настолько, что поднялся по лестнице включить луч в комнате падчерицы. В конце концов, по визору бывают вполне благочестивые передачи, пусть смотрит и воспитывается. Замок, впрочем, отпирать не стал - посидит, не переломится.
  
  
   Спала в эту ночь Марфа очень плохо, вернее сказать, не спала совсем, а только дремала минут по десять рядом с похрапывающим Лео и тут же просыпалась от ужаса. Ей снились всадники и други. Снова и снова Первый предупреждал ее, что приручить друга - это только начало, а главное, потом всю свою жизнь не лукавить, не поступать вопреки совести, не жить в разладе с собой. "Други, - говорил ей Первый, - хоть и не очень высокоорганизованные животные, но чуйники, телепаты, они ловят малейшие нюансы твоего настроения, и если у тебя в душе что-то не так, то перестают слушаться, а то могут и напасть". Тайне тогда это казалось обычной нравоучительной белибердой - ведь другие как-то могут дожить до глубокой старости, и поседевшие други умирают вместе со своими состарившимися всадниками. Да и какое это имеет отношение к ней, Тайне - она открыта миру, небу, другам, а главное, самой себе. Она не боится смотреть в свою душу, все у нее в душе в полном порядке... И снова - кошмар раскрывающейся когтями лапы... Марфа осторожно встала с кровати; набросив халатик, вышла из дома глотнуть свежего ночного воздуха. Небо светлело. На его фоне силуэты гор были угольно черными, чужими, пугающими, хотя после такой нервной встряски ее могло испугать что угодно. Она постояла, глубоко дыша, закрыв глаза. Вместе с просыпающимся утром в ее мир снова проникали обычные звуки, обычные мысли. Вот сипит вода у колонки, значит, плохо подогнана задвижка. Уже достаточно светло, чтобы разглядеть, надо пойти и поправить. А всадник, ну что всадник, ну приедет, Лео попросит его уехать, вот и все. Ия, да, моя девочка, она, конечно, поплачет, это ведь у нее первая любовь. Ну да поплачет и успокоится, за первой любовью будет вторая, а за второй - следующая...Жаль, конечно, портить ей романтическое приключение, но жизнь важнее.
  
  
   "Жизнь важнее", - думала Марфа, идя к калитке. И тут прямо перед ней возник ее давний ночной кошмар. Друг двигался совершенно бесшумно, и увидев его в метре от себя бывшая всадница не могла уже ничего. Она не видела сидящего на друге Рафа, не помнила, что это - тот самый обещанный всадник, которого надо прогнать. Она могла только кричать, кричать как примитивное смертельно напуганное животное. Ее вопль вспорол тишину раннего утра, разбудил Ию, Лео, Лорда, соседей и их собак. Марфа рванулась в дом. Из спальни выскочил всклокоченный Лео, как раз вовремя, чтобы подхватить Марфу и уложить ее на диван. Ия заколотила в дверь своей комнаты. "С тобой, вошь мелкая, я потом поговорю, - решил Лео, - а сейчас с этим козлом надо разобраться". Лео набрал код встроенного в стену сейфа, выхватил оттуда лучемет и ринулся на крыльцо. Его монолог на крыльце не был связан даже междометьями, он выкрикивал этому наглому щенку отдельные слова, перемежая их плевками и размахивая лучеметом.
  
  
   Пока Раф чесал затылок и соображал, что, кажется, здесь им не очень-то рады, или он ошибся адресом, друг припал на задние лапы. Передняя лапа, сложенная в копыто, резко пошла вперед и вверх.
  
  
   Лучемет врезался в стену, сбивая опалитовую чешую, а Лео охнул и, выпучив глаза, осел на крыльцо, придерживая как ребенка сломанную правую руку.
  
  
   Кто имел дело с другами, должен знать одну их особенность. Перед его мордой ни в коем случае нельзя ничем махать - он воспринимает мелькание как неудобство и просто отмахивается, а если при этом еще и агрессия в его сторону...
  
  
   - Извините, я совсем не хотел доставлять вам неприятности. - Обратился Раф к прерывисто дышащему Лео. - Дело в том, что мне назначена встреча и...
  
  
   Ему не позволила договорить выскочившая на крыльцо Марфа:
   - Идите своей дорогой, молодой человек, она не выйдет.
   - Не выйдет... Но , может быть, я мог бы оказать этому обык... то есть, гражданину, какую-то помо...
  
  
   - Уходите! Она не выйдет!!
  
  
   Но Ия вышла. Она вышла из окна второго этажа. Прямо через стекло.
   На секунду все замерли. Первой очнулась Ия. Встав с клумбы, она перевела взгляд со своих порезанных рук на Рафа и очень внятно произнесла всего три слова: "Нам. Надо. Бежать".
  
  
   В сознании Рафа все стало на свои места. Сначала истерический визг, потом человек с лучеметом, теперь Ия, истекающая кровью. Он направил друга к Ие, подхватил ее с земли и резко свистнул. Друг, перемахнув кусты палисадника, понесся по дороге широкими прыжками.
  
  
   - Остановись!!! - Взвыла Марфа, хватая лучемет.
  
  
   "Только не оглядываться, - думала Ия, - если оглянусь - не смогу. Только не оглядываться..."
  
  
   В разбитом окне второго этажа надсадно выл Лорд.
  
  
   Раф скакал во весь опор, держал на руках окровавленную Ию и решал пространственно-временное уравнение: в каком месте можно остановиться ее перевязать, чтобы погоня, которая наверняка уже началась, их не достигла. Вылетев из поселка, он сразу послал друга в гору, чем дальше, тем лучше, чем круче гора, тем дольше преследователям карабкаться. А Ия истекала кровью. "Ну, друг, давай же!" - Подгонял он прирожденного скалолаза, вцепившись зубами в его гриву и все сильнее сдавливая коленями бока зверя. Друг делал все что мог, вниз по крутому склону катились камни, летел сухой птичий помет, капала кровь. Вот достаточно ровная площадка и слева на скале мох. "Сак!" - Выкрикнул Раф. Друг не опустился, а почти упал на колени. Рот его был открыт, зубы оскалены, бока неровно вздымались и резко опадали. Раф уложил бледную Ию ближе к скале, быстро нащипал мха и приложил к порезам. Кровь, кажется, остановилась. Раф разорвал пакет с вареным корнем Афродиты и облепил им порезы сверху как бинтом. Можно было двигаться дальше уже не так быстро, и друг немного отдышался." Сейчас нам надо найти нору, чтобы Ие отлежаться, порезы неглубокие, - прикидывал Раф, - мох поможет им зажить дня за три, а потерянную кровь хорошо восстановят ягоды Плаксы. Да, главная задача сейчас: найти нору".
  
  
   За долгое время бешеной скачки друг унес их гораздо дальше и выше освоенных Ией окрестных рубежей. Она уже ничем не могла помочь в поисках логова, но Раф, читавший горы как открытую книгу, предположил, что над тем карнизом должна быть пещера, и они тронулись. Друг шел по узкому карнизу как по широкой дороге. Раф усадил Ию по-дамски, чтоб не тереться ногой о скалу и не мешать другу, а сам пошел следом. Узкая горная тропа действительно заканчивалась небольшой ровной площадкой, над которой нависла скала, защищая ее от дождя и солнца. Главное, что порадовало Рафа - полная неприступность их убежища. Сверху скала, снизу пропасть, узкая тропинка - отлично. Он раскатал и надул спальник, уложив в него Ию, та была слишком измучена, чтобы сопротивляться, и сразу заснула. Раф недолго любовался спящей Ией - надо натаскать дров, набрать ягод и мха для следующей перевязки, кого-нибудь подстрелить и поджарить а потом отпустить друга поохотиться. Уходя, Раф мог оставить девушку совершенно спокойно, у всадников нет команды "стеречь" - стеречь просто не от кого, но каждый всадник знает: друг в горах будет охранять спящего, даже если это не его хозяин - так уж друг устроен.
  
  
   На следующее утро друг, всю ночь охотившийся, свернулся лохматой горой и заснул. Во сне он вздыхал, фыркал и подергивал лапой.
  
  
   - Совсем как Лордик, - шепнула, боясь его разбудить, Ия.
  
   -Его сейчас пушкой не разбудишь, - рассмеялся Раф.
  
   - А что такое пушка? - уже громче.
  
   - Старинное пороховое оружие, очень громоздкое и громкое.
  
   - А ты его видел?
  
   - Не-а, только на картинке.
  
   - Ну и правильно, зачем нам пушки!
  
   - Совершенно ни к чему.
  
   Так они могли бы мурлыкать бесконечно, ни о чем и обо всем. Выглядела Ия уже получше. Плаксивые ягоды и поджаренное на углях мясо сделали свое дело.
  
   - Раф, ты не мог бы погулять по тропинке?
  
  
   Раф перелез через вздрогнувшего во сне друга и встал на карнизе, глядя вниз. Под ним метрах в 120 оскалились острые камни, кое-где поросшие кустарником. Солнце стояло уже высоко, дневная жизнь леса создавала привычный шумовой фон. И вдруг чуткий слух Рафа уловил в этом фоне какую-то чужеродность. Раф насторожился, прислушался. "Собаки" - понял он. Раф часто видел у "обыкновенных" собак, рассказывали, что им проводят какую-то хитрую операцию, делающую этих милых, привязанных к человеку зверей безмозглыми убийцами. "Но не всех же, вот Лорд, очень симпатичный парень, да и чего нам бояться, друг порвет целую стаю таких, а другой стаей закусит. Но лучше пойти обратно в нору и оттащить друга от края". Раф снова перелез через друга в пещерку.
  
  
   - А знаешь, как двигать друга во сне?
  
   - Во сне?
  
   - Ну да, вот смотри!
  
   Раф подтянул заднюю лапу друга вглубь, слегка развернул ее и надавил сверху обеими руками. Друг закряхтел, не просыпаясь выпустил когти и подтянулся.
  
   - Ну вот, а теперь следующую. - Взялся за другую лапу Раф.
   - Ой, как здорово! - Рассмеялась Ия.
  
  
   Собачий лай был уже явственнее слышен и приближался.
  
  
   Раф:
  
   - Они все равно найдут нас, они идут по запаху.
  
   - Ну и придут, принесут себя другу на десерт.
  
   - Нет, что ты, там же Лорд! - Воскликнула Ия и продолжала уже спокойней:
  
   - И другие, они же мои друзья, и они только в стае такие опасные и злые, а по отдельности совсем другие: добрые, забавные.
  
  
   Ия о чем-то напряженно думала. "Их надо остановить". Она сняла браслет-коммуникатор, распрямила его на камне и выдвинула экран. На экране горела надпись: "Немедленно вернись". Ия стерла, загорелось "Вернись немедленно". Ия поставила на автонуль. По экрану пробежали надписи от "Срочно домой" до "Вернись, умоляю" Наконец экран очистился. Ия набрала код Марфы и быстро отстучала: "Мама, это я". Ответ пришел мгновенно: "Доченька, где ты?" Собачий лай был все ближе, друг проснулся и недовольно заворчал. Ия отстучала: "Скажи им, чтобы отозвали собак". "Немедленно отзовите собак или они погибнут". - "Ты ела что-нибудь?" ...Собаки уже шли по карнизу. Друг присел на краю площадки на задние лапы, оскалился и раскрыл когти. "Или вы отзываете собак, или я прекращаю связь" - "Ну хорошо, хорошо, сейчас их отзовут". Вдалеке послышалось лопотанье вертушки. Друг зарычал, и по его напрягшимся мышцам Ия поняла, что он уже готовится сбросить с карниза первого пса. Она не видела, но была уверенна, что первым идет ее Лорд.
   - Лорд, назад! Домой, Лорд! - Крикнула она.
  
  
   Движение на карнизе остановилось, слышалось только хриплое дыхание. Состояние неустойчивого равновесия тянулось бесконечно долго: секунды две или даже три. Раф сидел, привалившись спиной к скале и крепко сцепив пальцы. В этой ситуации он мог только не мешать. Ия, сколько хватало дыхания, выкрикивала "Лорд, домой!" Собаки пошли назад. Сначала медленно пятясь, потом, развернувшись мордами вниз, побежали все быстрее, поджав хвосты и поскуливая. Друг двинулся было их преследовать, но был остановлен негромкой командой Рафа. Собаки были спасены, дышать стало легче. Но теперь предстояло говорить с людьми. А они уже собирались под скалой, злые, грязные, измученные гонкой по горам. Первыми подошли Марфа и Лео с рукой на перевязи, за ними еще человек пятнадцать, в основном из отряда добровольного самоконтроля, шахтеры и охранники, у каждого на шее болтается ультразвуковой "собачий" свисток. Собаки, спустившись, лежали в тени, вывалив языки. Раф, оценив ситуацию, отозвал друга вглубь пещеры, туда, где его не достанет лучемет. Ия убрала экран, согнула браслет и надела его на руку. Поднесла микрофон к губам: " Мама, ты меня слышишь?" Ответили ей сразу несколько голосов. "Я сейчас подойду к краю..." Звук вертушки приблизился и стих. "... и мы сможем поговорить нормально". Ия подошла к самому краю, увидела стоящих внизу людей и приземлившуюся невдалеке вертушку. Из вертушки выскочил одноглазый толстяк. Жорж, - узнала его Ия, странно, ему-то что здесь надо?
  
  
   Агент Дракула с утра почуял опасность. Разговоры в его кабачке были только о том, что вот сволочи всадники докатились - украли ребенка, и что надо хорошенько их проучить.
  
  
   - Я вот только не пойму, почему мы должны работать как волы, благоустраивать планету? - Ни к кому лично не обращаясь, но довольно громко рассуждал парень с простым широким лицом.
  
   - Вот-вот, - подхватил тут же жилистый юркий транспортник, - и при этом подчиняться жесткой дисциплине, а эти дармоеды что хотят, то и делают!
   - И детей воруют! - Рявкнул кто-то.
  
   Зал питейного заведения взорвался возмущенными криками и ругательствами. Чареску молчал. Мышцы лица и рук работали в привычном режиме, а на душе было пасмурно.
  
  
   "Наши интересы почти не пересекаются, откуда же у моих подопечных столько ненависти к всадникам? - С тоской думал психолог. - Неужели непохожесть образа жизни может стать причиной такой лютой ненависти?.."
  
  
   Жорж не спешил, выслушивал всех и всем сочувствовал, а больше всего, конечно, обиженному Лео. Когда начали набирать отряд добровольцев-спасателей, Жорж нашел оптимальное решение, чтобы в погоне не участвовать, но быть рядом. "Прошу слова, - проревел он, перекрывая шум, - друзья мои, слушайте, вы сейчас идёте с собаками в горы, вам надо бежать налегке, что вы будете кушать? Если вы собираетесь брать с собой мешки с едой, то вы никогда никого не найдете, а я предлагаю доставлять вам еду на своей вертушке три раза в день и, заметьте, за счет заведения. У меня тоже есть сердце!" Предложение было восторженно принято. Итак, Георгий Чареску получал возможность следить за каждым шагом преследователей. А следить надо. На последнем съезде безопасников много говорилось о недопустимости конфронтации с всадниками. Да и любой мыслящий человек мог, немного подумав, сообразить, что в случае вооруженного конфликта рейнджеры службы безопасности могут, конечно, пролететь над всей планетой, ориентируясь на спутниковую связь; и, обнаружив стойбища всадников, поливать их смертоносными лучами тяжелых гаубиц-разрушителей. Но существует три больших "Но". Во-первых, всадники экранированы горами и выкурить их из пещер не представляется возможным, во-вторых, рассредоточены они на большой площади и никто не знает, сколько времени, месяцы или годы нужны, чтобы их найти и уничтожить. И, наконец, в-третьих и в-главных, если всадники, сбив вертушку лучеметом ( что при их тренированности несложно), этим же тяжелым разрушителем ударят по Базе-центру, то нашей колонии через три-четыре минуты придет конец. Поэтому: пока всадники не проявляют агрессии - мир, мир любой ценой. Жорж отправился в подсобку посылать донесение в Базу-Центр, а своим помощникам дал задание готовить вкуснятину для отряда добровольцев, не жалея деликатесов.
  
  
   Уже трижды Жорж отвозил в горы корзины с едой. Собаки то брали след, то беспомощно крутились на месте, да и для людей маршрут был далеко не прогулкой. Напряжение нарастало. И вот наконец нашли. Уже приземляясь Жорж оценил положение. Ребенок на неприступной скале, люди внизу, собаки недееспособны. Похищенная дочь поселковой садовницы что-то говорила в свой браслет, а ее мать замерла как истукан рядом со своим мужем. Жорж быстро настроился на короткую волну и поднес браслет к уху: "... прошу вас всех уйти..." Толпа загомонила. В возбужденном многоголосье понять что-то стало невозможно, Жорж ускорил шаги. Ситуация, как он понял, была накалена до предела. "Услышите же меня! - Снова раздался голос Ии из браслета. - Я не хочу возвращаться! Прекратите нас преследовать!"
  
  
   Агент Дракула видел, что если сейчас как-то не разрядить обстановку, то отношения с всадниками примут конфликтный характер. "Так, - крикнул он, приближаясь к отряду. На него обернулись, - похоже, что похищенная только и мечтает. Чтоб ее похитили, а, друзья мои!? А мы-то с вами как дураки носимся по горам! - Продолжал Жорж. - Да в такую жарищу!"
  
  
   -Пусть этот выродок покажется! - Крикнул стоящий рядом с Лео охранник с длинным шрамом на коричневой лысине. - Чего ты прячешься за бабу, ты, мразь, выйди! - Продолжал он в свой браслет, скалясь по-волчьи.
  
  
   Жорж протиснулся поближе к крикуну, вместе со всеми глядя вверх. На краю обрыва рядом с тонкой фигуркой Ии появился еще один силуэт.
  
  
   "Ха-рра-шо! - Прошипел лысый, вытягивая из кобуры лучемет. - Нет человека - нет проблемы!"
  
  
   Дракула умелым коротким ударом отсушил ему руку, подхватил лучемет из онемевших пальцев и вложил обратно в его кобуру.
  
  
   - Да ты, браток, уже и руку поднять не можешь! - громко, чтоб все слышали, крикнул он. - Пойди, пообедай, на тебе же лица нет!
  
  
   Кое-кто засмеялся, охранник ошарашено уставился на Жоржа, но в общем обстановка немного разрядилась. Жоржа в поселке любили.
  
  
   - Друзья мои, в моей вертушке мясо по-сатурински, рыба под шубой, бутерброды с ветчиной и фруктовый пирог. Давайте сначала пообедаем, а ребенок от нас никуда не денется. - И очень тихо добавил, только для лысого охранника: - прости, браток, ты мог попасть в девочку.
  
  
   Лысый досадливо сплюнул и пошел вместе с другими к вертушке. У скалы остались только Марфа, Лео и Жорж.
  
  
   Ия и Раф так и стояли на краю.
  
  
   - Мама, ты слышишь? - спросила Ия.
  
  
   - А? Да-да, слышу! - Ответила, выходя из оцепенения Марфа. - Пойдем домой, доченька!
  
  
   - Мама, я не пойду домой, пойми это, наконец, - тихо, но очень внятно говорила в микрофон браслета-коммуникатора Ия, - мой дом теперь у всадников, пойми это, мама.
  
  
   - Зашвырнуть бы шашку рыхлителя в их дыру, - вслух подумал до этого молчавший Лео, - мигом бы... - но не закончил мысль, наткнувшись на горящий взгляд своей жены:
  
  
   -Ребенка рыхлителем? - Медленно переспросила она и Лео почувствовал стальные челюсти, смыкающиеся на его горле. - Ты это серьезно? - Протянула, слегка прищурившись, Марфа, глядя мужу в глаза.
  
  
   - Прекрати истерику! - Взвизгнул Лео. - Я ранен, она позорит меня перед всеми, я с утра ничего не ел!
  
  
   - Ну так пойди, милый, и поешь!
  
  
   - Я не позволю над собой издеваться! - Заходился Лео.
  
  
   - Лео, у меня есть к тебе предложение, - проговорил Жорж, беря Лео под локоть здоровой руки. Он и раньше подозревал, что никакое это не похищение, а сейчас использовал любую возможность убрать отсюда дестабилизирующий фактор. "А уж мать с дочерью как-нибудь договорятся" - думал агент, уводя Лео в сторону от вертушки. Он что-то доверительно бормотал оскорбленному отчиму в ухо и прикидывал в уме, какую сумму выставить планетарной службе безопасности в качестве компенсации затрат по урегулированию конфликта.
  
  
   Раф ушел вглубь пещеры. Ия и Марфа остались наедине.
  
  
   - Мы же всегда понимали друг друга, дочь!
  
   - Мы же всегда понимали друг друга, мама!
  
  
   Обе помолчали.
  
  
   -Я буду тебе писать часто-часто. - Шмыгнула носом Ия.
  
   - Как же я теперь без тебя? - Всхлипнула Марфа.
  
  
   Раф отвел Ию дальше от края. Ия и ее мать уже ревели в голос. Сквозь рыдания прорывались отдельные "не волнуйся", "береги себя", "я тебе соберу...", "буду навещать", "...вязаный шарфик", "только не болей", "...и Лордушка...", "не простужайся", и другие трогательные нелепости любви и разлуки.
  
  
   Первой очнулась бывшая всадница:
  
  
   - Надо как-то их отсюда увести.
   - А ты просто иди и они за тобой потянутся, сытый человек - он ведь ленивый, сама говорила.
  
  
   - Когда же ты успела повзрослеть?.. Ну, я пойду.
  
  
   - Пока, мам.
  
  
   - Лорд, ко мне. Пойдем домой, мальчик, домой. - Марфа остановилась, поднесла браслет к губам:
  
  
   - Молодой человек!
  
  
   -Да-да, я вас слушаю.
  
  
   -У вас это серьезно?
  
  
   - Ну мама, не надо.
  
  
   - Ну хорошо-хорошо, - рука Марфы безвольно упала. Она вымученно улыбнулась и побрела вниз к вертушке. За ней затрусил Лорд и остальная свора. Ия тихо плакала, уткнувшись в плечо Рафа. Он дождался, пока девушка немного успокоится, стихнет лопот вертушки и скроются за горой люди с собаками. Усадил Ию на спальник, отстегнув и аккуратно стянув с нее рукава, начал перевязку.
  
  
   ***
  
   Как мне рассказать вам о жизни Ии у всадников и о жизни всадников вообще... Я бы мог поведать вам о великой любви и жестоком злодействе, о тяге к свободе и закрепощении в догмах, о пути к звездам и копании в грязи...
  
  
   Я бы мог описать здесь эпопею Рея Горы, как он в молодости, насмотревшись по визору передач с Терры, начал бредить оперной сценой, и пел в горах, не слезая с седла, как потом, отдав контрабандистам все, что имел, он улетел на Терру. И как через двенадцать лет лучший оперный бас Терры Рей Бегр, купив личный космолет, прилетел на Танану и, выскочив из "челнока" в том самом месте, где расстался со своим другом, во всю мощь своих оперных легких кричал: "Друг, дру-у-у-уг, я здесь! Прости меня, друг!" И друг пришел...
  
  
   Я бы мог рассказать вам, как в далекое стойбище пришел пешком задрипанный интеллигентик Эмилиан Прокопенко - филолог с контактными линзами и дряблой плотью. И как друг во время обряда приручения даже не бросился на него, а просто, презрительно фыркнув, затрусил в горы. И как этот интел побежал за ним, сгорая от стыда и отчаянья. И как через несколько суток голодный, падающий от усталости филолог, увидев своего друга, закричал ему: "Ну вот он я, ну хоть сожри ты меня, сука, вот он я!" И остался стоять на месте, плача жгучими слезами бессилья и обиды. И как друг подошел к нему и уткнулся носом в его давно не бритую мокрую щеку.
  
  
   Я мог бы рассказать вам о шпионе службы безопасности Рувиме Герте, который вошел в доверие к всадникам, приручил своего друга и посмотрел ему в глаза, а себе в душу. А после обряда, вместо того, чтобы послушно поставлять информацию в Совет, начал работать как каторжный. Купил портативную энергостанцию, установил ее в своем долине, и, обучившись сложнейшему искусству Посвящения, сам стал Первым; получив имя Руб Упорный.
  
  
   О том, как погибли родители Рафа, или о смешном рыжем и кривоногом Лине и о его подвиге...
  
  
   Но вернемся к нашим героям.
  
  
   В душе Ии была весна. Раф открывал ей планету такой, какой ее не знал еще никто из обыкновенных. Они часто вдвоем седлали друга и надолго исчезали из стойбища. Ия видела глубокие каньоны, где вместо дна - одно сплошное теплое болото, переполненное плодящейся агрессивной жизнью. Они забирались вверх, под вечные льды, где немногочисленные толстые низкорослые деревья все наклонены в одну сторону. Не перечислить всех чудес, которые Танана дарила своим новым любознательным детям. Поначалу Ия вздрагивала от хруста ломающихся шейных позвонков, когда Раф убивал ургой нападающих на них хищников, потом попробовала сама взять ургу в руки. Всадник без урги, как космолет без противометеоритки, так что надо учиться. Ей многому нужно было учиться. И она училась.
  
  
   Друг Рафа успел привыкнуть к своей второй наезднице, весила она немного, смотрела ласково, а много ли надо нехитрому зверю для любви. И когда она, разложив браслет, писала матери короткие письма, друг, сидя рядом, вылизывал ее челку шершавым языком. "Ты другушка любимый, - мурлыкала Ия, почесывая его за ушком, - а скоро у меня будет свой другушка и вы обязательно с ним подружитесь. Ия вошла в бытие стойбища так органично, как будто она жила здесь всю жизнь. Одно ее печалило: у нее не было своего, прирученного друга. Первый, зная судьбу ее матери, совсем не спешил с обрядом посвящения. А вдруг она окажется несостоятельной - зачем подвергать ребенка смертельной опасности. Но Ия быстро обучалась, и вскоре Первому пришлось уже всерьез экзаменовать подружку своего внука.
  
  
   Неожиданный вопрос, заданный как бы между прочим, нелепая просьба, отрывающая Ию от ее дел, проверки на самостоятельность, коммуникабельность. милосердие, устойчивость, каждый раз Первому приходилось признавать, что, кажется, звезды удачно сложились для его внука, и его суженая из шахтерского поселка станет настоящей всадницей, вот только когда?... В деле посвящения торопиться нельзя, но нельзя и затягивать, тогда будущий всадник теряет веру в свои силы, становится немножко не самим собой, пытаясь подстраиваться под общую гребенку. А это верная гибель. Да, затягивать тоже нельзя... День посвящения Ии был, наконец, назначен.
  
  
   Накануне все всадники с чадами и домочадцами покинули стойбище, чтобы не мешать Первому. Остались только Первый, Ия и Раф. Посвящение требует полной сосредоточенности, отрешенности и тишины. Первый с самого утра не мог поймать нужный настрой, какая-то ментальная посылка извне постоянно сбивала с нужной вибрации. Да что же там такое, - досадливо морщился он, дергая себя за подстриженную седую бороду. Напротив сидела будущая всадница, рядом внук. Отвлекаться совсем не хотелось... "Ну кто там еще?" - Мысленно рявкнул он. "Включи коммуникатор", - было ему ответом.
  
  
   Совершенно не кстати, прямо перед обрядом посвящения эйдетик послал к нам в стойбище какого-то обыкновенного. Делать нечего, придется его встретить - старик наша живая легенда, отказать ему никак нельзя, но и отменять посвящение тоже нельзя - слишком большие силы уже задействованы. "Внук, договорись о месте и встреть этого, - пробурчал Первый, отдавая Рафу свой браслет после этого досадного отвлечения. Работа пошла как по маслу. Первый легко собирал матричные конструкции, пробивал еще имеющиеся блоки, сметая ментальные колодки, на каждом уровне убирая все лишнее. Короче, делал то, что надо делать Первому, чтобы открыть будущего всадника великому Пути.
  
  
   Шума лопастей вертушки Первый, поглощенный Искусством, почти не слышал, и его выбило из рабочего состояния другое: сильнейшая мысленная атака, как будто твой мозг разложили на клеточки и внимательно разглядывают под микроскопом.
  
  
   - Пойди и убери его куда-нибудь. - Велел Первый Рафу, снова сидящему рядом с ним. Раф остался на месте.
  
  
   - Внук, ты что, не слышал меня? - После третьей или четвертой просьбы чуть не взорвался Первый, и тут понял, что Раф действительно его не слышал. Первый настолько увлекся, что, отдавая распоряжения, забыл включить голос.
  
  
   - Рафушка, - ласково сказал он наконец вслух, - убери этого обыкновенного как можно дальше, и чтоб до утра и духу его рядом не было.
   - А что утром? - выключаясь из Потока, спросил Раф.
  
  
   - На посвящении пусть будет, его старик послал, но до этого... Внук, убери его куда-нибудь.
  
  
   - Я все понял, дед, не волнуйся.
  
  
   Раф застал Исполнителя за изучением их химической лаборатории.
   - Извини, что заставил тебя ждать, но у нас сегодня, - Раф замялся, - понимаешь, особенный день.
  
  
   - Зачем вам химлаборатория? - Спросил обыкновенный.
  
  
   Рафа удивил не сам вопрос, даже не тон, которым он был задан, а взгляд этого человека - одновременно какой-то бесцветно-незаинтересованный, но проникающий внутрь, в самую глубину сознания.
  
  
   - Ну, видишь ли, наше стойбище специализируется на фармацевтике и парфюмерии, поэтому нам аппаратура и нужна.
  
  
   - Где вы ее берете?..
  
  
   Исполнитель работал. Он был слегка раздосадован, что вместо Первого ему приходится получать информацию от этого паренька, но он знал, что если вместо ожидаемого "флеш-рояля" судьба сдала ему "фуль", то он должен уметь разыграть эту карту. Исполнитель умел это делать. И он работал. Пока они с Рафом шли к протекающему по долине ручейку, раскладывали костер, пекли на углях местные корнеплоды, он, мертвой хваткой вцепившись в своего собеседника, слушал, слушал и слушал, иногда направляя рассказ Рафа в нужное русло. Они говорили о философии, романтике, любви, литературе, королях и капусте, Раф много рассказывал про Ию, как они встретились, как бежали из поселка, об их жизни в стойбище и о жизни вообще...
  
  
   Солнце давно зашло, когда Исполнитель решил, что можно отпускать мальчишку: отработан качественно. Да и утро обещает быть весьма интересным. Старик знал, куда его отправить: редкая удача - своими глазами видеть обряд приручения друга. А пока надо вздремнуть, набраться сил. Раф, уже считающий Эльфа своим близким приятелем, сам развесил для него гамак, пожелав Исполнителю спокойной ночи, вернее, ее остатка, и, свернувшись рядом со своим зверем, мгновенно уснул.
  
  
   Ледяная шапка Ацтека зарозовела от лучей восходящего солнца, но в долине еще были сумерки. Проснувшийся Исполнитель не открывая глаз окинул тонким зрением окружающее. Его новый гид-информатор спит, друг рядом с ним только и ждет, чтоб на кого-нибудь кинуться, защищая покой своего наездника. Бывший Эльф протянул лучи тонкого зрения дальше: в горах он уловил слабую на расстоянии ауру бессильной злобы и страха. Видимо, это и есть пойманный для приручения зверь. Излучение медленно приближалось. Никаких опасностей поблизости не видно, кругом копошится жизнь, слишком маленькая, чтобы бояться друга Рафа. Можно спокойно открывать глаза. Снова привычное рукопожатие с блоком управления корсетом, тяжкий вздох и... А красотища-то вокруг какая!.. Вчера за работой он не успел увидеть, среди какой красоты живут эти...(назвать их дикарями после ночного разговора уже невозможно) Круглая долина, видимо бывший кратер вулкана, окруженная со всех сторон неприступными на первый взгляд скалами. Шелест листвы, журчание ручьев, порхание маленьких ярких существ и что-то еще неуловимое и чистое, сливаясь в единой гармонии, творило гимн восходящему светилу. "Почти как страна Оз, - подумал Исполнитель, - не хватает только дороги из желтого кирпича. Впрочем, в Изумрудный Город их должен сопроводить я..." Материальная жизнь сделала бывшего эльфа большим любителем черного юмора. "Такой славный парень погибнет по моей милости, но не делать же, в самом деле, для него исключение. Ладно, хватит сентиментальных соплей, иди лучше, смотри на обряд, да-да, и изучай, как твоих любезных хозяев посподручней облапошить и укокошить..." Исполнитель аккуратно выскользнул из гамака и, покосившись на глухо зарычавшего друга, зашагал к небольшой полянке, окруженной камнями, указанной ему Рафом как место посвящения.
  
  
   Устроился Исполнитель как учили. С вершины большого валуна на восточной стороне ему было видно все и вся, сам же он не виден почти никому. Ждать ему пришлось довольно долго, солнце припекало затылок, зато спину приятно холодил корсет. "Хоть здесь от этой мерзости какая-то польза" - вяло проплыла мысль. Человек в корсете разгрыз питательную таблетку и приготовился (увы, что поделаешь) ждать. Излучение бессильной ярости и страха приближалось. "Как же они волокут зверя по такой крутизне! - Думал Исполнитель. - Отчаянные ребята..." Полянка постепенно заполнялась. Исполнитель жадно изучал появляющихся с разных сторон всадников. В основном они вели себя сдержанно, почти не переговариваясь. Общая атмосфера дышала торжественным спокойствием и уверенностью.
  
  
   Вот к лужайке подвели отловленного друга. Он был полузадушен и еле держался на ногах. Мокрая от пота шерсть свалялась, из оскаленной пасти капала розовая пена. Налитые кровью глаза выражали боль и недоумение.
  
  
   "И к этому чудовищу надеется подойти слабый человек, да еще и быстренько, враз его приручить... Странные люди. Похоже на то, как если бы свиная котлета пыталась приручить меня, да еще голодного и злого. Но зрители вокруг спокойны. Да... Чего-то в этих людях я пока не понимаю." - Человек в корсете наблюдал.
   Когда двое парней, держащие зверя ургами с разных сторон, скорей втащили, чем ввели его на поляну, други под всадниками, собравшимися на Посвящение, заволновались, зафыркали, начали взрывать когтями землю, скалить зубы, но были быстро успокоены. Казалось, их спокойствие передалось и новичку. Он тверже встал на лапах, взгляд стал немного спокойнее. Держащие его всадники слегка ослабили урги и он мог вольнее дышать.
  
  
   Все затихли в ожидании главных действующих лиц.
  
  
   Вот появились и они. От стойбища галопом неслись два друга. Один нес Рафа и Ию, другой - Первого. Пока они скакали, Исполнитель сосредоточил все свое внимание на Первом, быстро провел спектральный анализ его ауры, разложил на составные разум, заглянул в душу. Это, конечно, был необычный человек. Во всяком случае, не аферист и далеко не дикий феодал. Времени для более полного анализа у Исполнителя уже не было. Первый, Раф и Ия, спешившись, вошли в круг и встали шагах в двадцати от зверя. Первый что-то негромко сказал Ие, и дальше она пошла одна. Ее шаг замедлялся, она остановилась метрах в трех от друга и замерла. Замерли все. Исполнитель был так захвачен действием и обследованием Первого, что только сейчас вспомнил:
  
  
   " Это ведь та самая героиня, которая сбежала из дома и читает стихи облакам. Кажется, именно в нее влюблен августейший наследник. Ну-к, заглянем, что там у нее внутри". - Пробормотал он, переходя на тонкое зрение и чуть не свалившись со своего камня.
  
  
   Увиденное им было так неожиданно, что даже он, бывший эльф, ремесленник духа, готовый, казалось бы, ко всему, стоик, не в силах был сразу принять и понять, что это не галлюцинация, не ментальная ловушка... исполнитель тряс головой, закрывал и снова открывал тонкое зрение, пока наконец не убедился - это реальность. Она была женщиной его мира. Ия, хрупкая девочка с распущенными волосами, стоящая напротив косматого зверя, оказалась феей.
  
  
   Как она, сама невинность, попала в этот грубый мир? Как ее, хрупкую и чистую, занесло на эту дикую планету? Что она делает здесь, среди грязи, жестокости и варварства? Таких потрясений Исполнитель не испытывал давно... и вот она, Ия, звонкая, чистая, ранимая фея стоит в трех шагах от хищной твари, готовой растерзать ее. Исполнитель уже потянулся за лучеметом, быстро соображая, куда ударить это страшилище лучом максимальной мощности - в глаз или в сердце, но вовремя остановил свою руку: "Она еще недосягаема для зверя, не надо паники, убить его я всегда успею". С желанием как-то успокоиться, осознать происходящее, бывший эльф снова переключился на тонкое зрение. От Ии к другу шли чистые потоки золотистого цвета, они обволакивали стихийную ауру хищника и постепенно заполняли ее всю, слегка смещаясь к более живой зеленоватой палитре. Наконец, чистый зеленый луч, вырвавшись из груди Ии, разорвал хаос. Ия сделала шаг вперед. Еще луч и еще шаг. Она протянула руку к морде зверя. Как странно и страшно было видеть ее почти детскую маленькую руку рядом с оскаленной пастью - Исполнитель перешел на нормальное зрение и весь напрягся, готовый в любой момент отстрелить эту уродливое башку ударом лучемета. Ия сделала еще шаг и стояла теперь совсем близко. "Уберите урги, - прозвучал в тишине ее голос. Сердце Исполнителя билось, пробивая корсет, он видел, он знал, что она справиться. Но как она прекрасна, эта маленькая женщина его мира, фея, его фея... "О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна. Глаза твои голубиные кобылице моей в колеснице фараоновой уподобил я тебя, возлюбленная моя..."
  
  
   Держащие друга ослабили петли. "Нет, уберите совсем".
  
  
   "Что лилия между тернами, то возлюбленная моя между девицами..., что яблоня между лесными деревьями, то возлюбленная моя между ними, в тени ее я люблю сидеть, и плоды ее сладки для гортани моей..."
  
  
   Ия сделала последний шаг и положила руку на морду замершего зверя.
  
  
   "Подкрепите меня вином, освежите меня яблоками, ибо я изнемогаю от любви. Встань, возлюбленная моя, прекрасная моя, выйди! Время пения настало, и голос горлицы слышен в стране нашей. Встань, возлюбленная моя, прекрасная моя, выйди!.."
  
  
   Друг наклонил морду. Ниже. Еще ниже. И... ткнулся головой в ее колени.
  
  
   "Голубица моя в ущелье скалы под кровом утеса! Покажи мне лицо твое, дай мне услышать голос твой, потому, что голос твой сладок и лицо твое приятно..."
  
  
   Ия вскочила на спину друга и, пронзительно засвистев, понеслась прочь из круга расступившихся всадников. Исполнитель смотрел ей вслед. "О, ты прекрасна, ты прекрасна, возлюбленная моя. Глаза твои голубиные..."
  
  
   Напряжение спало. Всадники постепенно разъезжались. Исполнитель сидел на камне, не в силах двинуться с места. В груди его звучала песнь любви его мира, неведомо как просочившаяся в незапамятные времена в эту грубую вселенную. "О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна..." Он не отрывал взгляда от удаляющейся на полном скаку феи. "Вся ты прекрасна, возлюбленная моя и пятна нет на тебе. Пленила ты сердце мое, сестра моя, невеста! Пленила ты сердце мое одним взглядом очей твоих..."
  
  
   "Так вот как они это делают, - подумал бывший эльф, - не силой мысли, а потоком любви. - Ему вспомнился главный безопасник. - Что ты понимаешь в жизни, маленький, хитрый, глупый человек! Силой любви они приручают своих Другов, и Ия теперь стала для своего зверя и стаей, без которой нельзя жить, и детенышем, которого надо оберегать и кормить, и высшей силой, следовать воле которой - величайшее другово счастье. Ничего-то ты в жизни не понял, маленький, хитрый, глупый человек..."
  
  
   Друг с Ией на спине уже достиг скал и быстро карабкался вверх. Скоро они будут у вершины и... он ее не увидит, может быть, никогда... Но даже если и увидит, ну что он ей скажет?.. "Сударыня, вы фея, дайте я на вас женюсь..." "Да провались она пропадом, эта жизнь! Для того ли я по мирам мотался, не жалея, жизненные силы отдавал, чтобы наконец, встретив ее, снова потерять?!..."
  
  
   "Запертый сад - сестра моя, невеста, заключенный колодезь, запечатанный источник... Поднимись, ветер, с севера и принесись с юга, повей на сад мой - и польются ароматы его!..."
  
  
   Он не мог ее не видеть. Он не мог без нее жить...
  
  
   Друг с Ией перевалили через хребет и скрылись из виду. Опустела долина. Опустел мир.
  
  
   Человек в корсете, постанывая, распрямился, слез с камня и побрел по долине куда глаза глядят. Глаза его глядели внутрь. "Так вот как оно бывает, - думал он, - вот почему мои соплеменники готовы веками перепархивать с цветка на цветок и не уставать от этого вечного праздника...".
  
  
   "Пришел я в сад мой, сестра моя, невеста, набрал мирры моей с ароматами моими, поел сотов моих с медом моим, напился вина моего с молоком моим. Ешьте, друзья, пейте и насыщайтесь, возлюбленные!..."
  
  
   "Если она рядом... Если бы только она была рядом, тогда все, над чем я когда-то смеялся, все, что видится со стороны безумной нелепостью - осенилось бы внутри глубоким тайным непроизносимым смыслом... И какое же это, наверное, счастье: летать рядом с возлюбленной своей, не спрашивая, куда и зачем, а просто пребывая в той блаженной полудреме..."
  
  
   "Заклинаю вас, дщери иерусалимские, сернами или полевыми ланями: не будите и не тревожьте возлюбленной, доколе ей угодно..."
  
  
   День незаметно прошел. Вечером Исполнитель вышел к костру всадников - просто захотелось к теплу. Сидящие у костра уже знали, что это гость Первого. Его пригласили к огню, предложили печеного мяса на шампуре, он вспомнил, что с утра кроме питательной таблетки ничего не ел. Беседа у костра текла неспешно: о наступлении сезона цветения Ночной Сандры, и что придется навалиться на заготовку материала всем стойбищем, об утреннем обряде Приручения, о закупке жира мамбарады у соседнего стойбища пастухов... Бывший эльф был с ними и в то же время очень от них далеко. И не только от них. Вся его жизнь, звездная академия, служба безопасника, все его дела, знакомые, карьера, задания - все стало каким-то скучным, нелепым и лишним. Как говорил мудрец Сковорода: "Все нужное - несложно, а все сложное - не нужно". Так Исполнитель и сидел у догорающего костра, постукивая пальцами по блоку управления корсетом. Вокруг него люди, хорошие люди, люди, у которых есть зачем жить. Смутно вспоминалось, что он должен этих людей уничтожить... Кому должен?? Почему?? Почему должен?? Да пошло оно все... Кому надо, тот пусть их и уничтожает... Если сможет, конечно... Где Ия?.. Он не заметил, что спросил вслух. Ему ответил обстоятельный, уже начинающий толстеть всадник с бородой, заплетенной в тонкую косичку:
  
  
   - После обряда Приручения всадник обычно остается со своим другом один на один, и сколько времени это продлится - высчитать невозможно, может, неделю, а может, и год. Но на общем форуме она, как вновь посвященная, обязательно должна быть.
  
  
   - Но до форума же еще три месяца?
  
  
   - Да, даже чуть больше, но ты ведь с Терры, а земной месяц несколько длиннее, значит, можешь считать, что три.
  
  
   - А ты к нам, видимо, по какому-то делу, уважаемый? - Спросила окруженная детьми дородная красавица, смягчая свое чисто женское любопытство улыбкой.
  
  
   - Я-то... Да... - Бывший эльф не думал ни о своем ответе, ни о его последствиях. - Левитировать вас буду учить... - В состоянии невменяемости он. Сам того не желая, продолжал проводить в жизнь программу, внедренную в его сознание местным эйдетиком (силен таки был бродяга-старичок!).
  
  
   - Да ну! Так ты умеешь летать?
  
  
   - Нет, я летать не умею.
  
  
   - Так как же ты будешь нас учить, если сам не умеешь?
  
  
   - Я знаю теорию.
  
  
   - Ну если знаешь - рассказывай.
  
  
   - Когда собирается много людей... - Исполнитель не хотел работать, не хотел вообще ничего, только видеть свою фею и ничего больше, но его спрашивали и он отвечал. От других костров подходили всадники, еще и еще, пришел даже Первый, и скоро эльф был окружен плотной толпой задающих вопросы людей и отвечал, отвечал...
  
  
   "Поле общего устремления...минус заплюсованности...ментальное излучение...эйдетик считает вас способными...телекинез и телепатия... - Зачем я дурю этих людей, - думал он, - а впрочем, если они сами хотят быть обманутыми, какая разница....Да, конечно, клеточные мембраны...синусоида волновой функции...да, я буду посещать разные стойбища... Извините, я устал." Он поплелся к вертушке, разложил и надул спальник, проглотил две дозы болеутоляющего - бок ныл немилосердно. Подумал, добавил дозу снотворного и рухнул в спальник, не сняв даже лучемета.
  
  
   Человек в корсете проснулся от бьющего в глаза солнца. Потроха почти не болели, по утрам он всегда чувствовал себя лучше...
  
  
   Ее ауры поблизости не ощущалось.
  
  
   Одиночество. Только чужой в чужом мире может по настоящему знать, что это такое - одиночество.
  
  
   Бывший эльф пощелкал кнопками корсета - тело еще потянет, рабочий ресурс пока есть. За ночь он неплохо отдохнул и мысль работала точно и четко. Вопрос "что делать" перед ним уже не стоял: искать ее, искать и найти. Что он ей скажет, как доведет до ее сознания, кто она и откуда - сейчас неважно. Главное, найти.
  
  
   Теперь решить с работой. Сложная ситуация. Он должен задурить всадникам головы левитацией, а потом на общем собрании создать поле массового психоза и сбросить их со скалы Форум в почти километровую пропасть. В своих способностях Исполнитель не сомневался: по массовым психозам у него достаточный опыт, он может это делать. Но вот будет ли он делать это? Его фея, его сестра-невеста, находясь в материальной оболочке, живет среди всадников и считает их своими родными. Нестандартное, прямо сказать, проявление любви - угробить ее родных. Да и очень уж они славные ребята, эти всадники. Даже, не грех сказать, на нас чем-то похож. Но если из-за вас тормозится движение, сладчайшие мои, что с вами делать? Что с вами делать? Во всяком случае, не уничтожать. Вон, на Терре отважные гаучо живут в своих резервациях так как им хочется: пьют текилу, звенят шпорами и никому не мешают... На Танане ситуация сложнее, гораздо сложнее. Но есть ли у меня право расплачиваться за ошибку эйдетика тысячами жизней? Эльфу вспомнилась легкая, с развевающимися волосами Ия на клыкастом чудище, потом он представил ее сломанной куклой на дне пропасти. И тогда он потеряет Ию навсегда...Да знаешь ли ты, мил-старичок, что происходит с самоубийцами в тонком мире? Только понаслышке... Что это я за такой вершитель судеб, Тамерлан Виссарионович Торквемада? Но я и не царь Иван, собственноручно зарубивший своего эйдетика в далеком средневековье. Нельзя забывать - этих бесхвостых макак только потому и можно считать относительно повзрослевшими, что они стали наконец прислушиваться к советам своих мудрецов-эйдетиков. Достаточно вспомнить двадцатый век, когда коридоры власти захватила толпа низкофазных плебеев, и вся цивилизация была поставлена под угрозу массового самоубийства. Вся!.. Да, эйдетики, люди духа, люди идеи этому миру необходимы. Значит, работу надо делать. Тогда Ию можно считать навсегда потерянной. Нет! Значит, от задания ему должно отказаться. Ну хорошо, он откажется, а что дальше? Всадники его приняли только из-за Старика, и, шепни тот словечко по коммуникатору, его здесь и секунды не потерпят. Так-так, а главный безопасник тут же потребует сдать казенное имущество: вертушку, аптечку, лучемет... Ну и сколько он после этого протянет, в диких-то горах? Потом за ним, как за ренегатом, начнется охота, потом промывка мозгов, и - место писаря на астероиде. Знаем, знаем, сами такие... И тогда Ия будет для него навсегда потеряна... Страшное слово - навсегда. Даже после смерти своей физической оболочки он не сможет найти ее в огромном эфирном космосе - просто не будет знать, где искать... Страшное слово - навсегда. Нет, от задания отказываться нельзя.
  
  
   Ситуация кажется неразрешимой.
  
  
   Исполнитель только сейчас заметил, что он нервно расхаживает рядом с вертушкой. Как зверь в клетке или как зэк в камере: четыре шага, поворот через левое плечо, четыре шага, поворот через правое, чтоб не закружилась голова, и снова четыре шага... Он так привык в тесных каютах звездолетов.
  
  
   "Совсем маску потерял, - ругнул он себя, - неадекватное поведение - это сигнал окружающим к атаке, проще выражаясь: "можно его жрать". Но смотри-ка, никто тебя не жрет, не атакует, наоборот, стараются обойти, не помешать... Славные они все-таки люди, эти всадники..."
  
  
   Он залез в вертушку, заклинил подобранной щепкой дребезжащую дверь и поднялся в воздух.
  
  
   "Итак, отказываться от задания нельзя, но и выполнять нельзя. - Думал Исполнитель, идя по расширяющейся спирали и настроив свои тонкие рецепторы на излучение Феи. - Здесь требуется найти соломоново решение... Ну, соломоново - это запросто, заведу себе тысячу любовниц и проведу общую перепись населения." К нему начинало возвращаться его специфическое чувство юмора. Первый день поисков оказался бесплодным, сестры-Феи он найти не сумел. Но, приземляясь вечером в стойбище, ремесленник духа знал, что делать: отказываться от работы нельзя, он послан в этот мир для дела, нужного его родному миру дела. У него впереди три месяца до общего съезда всадников. За это время он найдет ее и откроет ей, кто она есть на самом деле.
  
  
   Вам может показаться, что эльф сломался, пошел на дешевый компромисс, наплевал на свой долг улучшить мир, может быть и так, но не будем забывать, что стремление к личному счастью - это основная движущая сила жизни, и Сыны неба здесь мало чем отличаются то нас, детей Земли. Разве каждый, будучи просто счастливым в своем мире, не делает этот (а, возможно, и тот) мир лучше, чище, светлее и выше, тем самым свой долг и выполняя? Не скрою: мне бы хотелось дать бывшему эльфу право на немудрящее личное счастье, [Author ID1: at Thu May 22 14:31:00 2003 ]как, впрочем, и всем нам.
  
  
  
Эльф не сомневался, что жизнь в грубой вселенной выбрана Ией осознанно, по доброй воле. Она, судя по ее энергополю, была слишком сильной личностью, чтобы попасть сюда в ссылку с потерей памяти. Но если так, то где ее память? Какое событие должно произойти, чтобы блокирующие коды отключились и она открылась? Исполнитель помнил расконсервацию своей памяти в двенадцать лет. Яркая вспышка, и вдруг предельная ясность. Что должно послужить толчком у нее? Не исключено, что он, Исполнитель. Если так, то будем работать для нашего тонкого мира в паре. Если же ему не удастся открыть Ию - что же, тогда, чтобы не быть в ее глазах убийцей, он официально отказывается от работы и отбывает с планеты вместе со своей невестой и ее прирученным животным.
  
  
   В плане человека в корсете было одно слабое звено - Раф. Если она, даже узнав о себе все, не захочет расстаться с этим смертным, что тогда? Дочь Неба, владеющая информацией о себе, имеет право свободного выбора и никто не смеет мешать ей в этом. Эльф просто перестанет себя уважать, если дерзнет ограничить ее свободу. Но что же будет, если она выберет не его? Этого бывший эльф не знал... Впрочем, вероятность такого выбора, по его мнению, была слишком мала.
  
  
   Не успели амортизаторы вертушки коснуться грунта, как к Исполнителю направилась целая делегация. Впереди шли Раф и Первый, за ними еще несколько всадников из тех, что были вечером на лекции у костра.
  
  
   - Уважаемый Эльф, - начал Первый, - мы сегодня говорили о тебе с нашими друзьями и соседями, и просим тебя, поужинав с нами, взять курс 108,7, чтобы прибыть в стойбище Первого-Синь-Лу-Доброго. Тебя очень хотят там видеть.
  
  
   - Зачем?
  
  
   - Они хотят узнать о левитации.
  
  
   - Не возражаю, мне только нужно подзарядить энергоблок.
  
  
   - Моя энергостанция к твоим услугам...
  
  
   Так и была решена дальнейшая жизнь Эльфа-Исполнителя. Днем он облетал на своей вертушке отмеченный им на карте район в поисках Ии, вечером подзаряжал энергоблок в очередном стойбище и читал у костра лекции по теории левитации, не забыв, между прочим подчеркнуть, что это всего лишь теория...
  
  
   Следов Феи нигде не было. Время шло. Эльф начинал нервничать. "Почему я не могу ее найти!? - Досадовал он, каждый раз приземляясь в очередном стойбище. - Либо она экранирует свою ауру, но зачем, и кто научил ее этому, либо забралась на своем друге туда, где я не могу найти ее с воздуха". И опять по заданной схеме: "Да, поле общего устремления...левитация...клеточные мембраны...разумеется, не более чем теория...нет, сам не умею...телепатия...телекинез...да, именно когда все вместе...на Форуме, например...". Он несколько раз связывался по коммуникатору с Рафом - так, поболтать на досуге... Ия в стойбище не появлялась.
  
  
   Время Форума неумолимо приближалось. "Неужели придется объясняться с ней прямо там, на скале, - думал эльф, - если не найду, то так и будет, и этот разговор с Ией и решит, буду я создавать на Форуме поле массового психоза, или нет". Бок под корсетом болел все сильнее, не помогали ни здоровая пища, ни ключевая вода. Исполнитель несколько раз облетал скалу Форум, изучая свое "рабочее место". Форум представлял собой голую, почти квадратную площадку в несколько километров. С одной стороны довольно пологий склон, с другой - скалы, уходящие отвесно вниз.
  
  
   За неделю до общего сбора человек в корсете прекратил поиски Ии и лекции в стойбищах. Последний раз зарядив батареи и послав короткое сообщение эйдетику, он посадил вертушку на Форуме, грыз питательные таблетки и ждал. Он надеялся, что Ия появится, ну хотя бы на один день раньше - нет, все было напрасно. Первые приезжали в окружении своих всадников, ставили палатки, жгли костры, ходили в гости, иногда собирались вокруг его вертушки. В атмосфере с каждым днем росло напряжение, Исполнитель чувствовал это, но отследить, от кого оно идет и на что направлено, у него как-то не получалось - слишком тонкой была эта ментальная посылка, да и не до этого было бывшему эльфу, он ждал Ее. А Ее все не было.
  
  
   Она приехала ночью перед открытием Форума. Исполнитель, проснувшийся под утро , чуял неладное. Звенящее натянутой струной излучение сильного постороннего ума, вызывающее напряжение всадников росло. Энергополе, сильно напоминающее атмосферу массового психоза, сгустилось еще больше, его можно было пощупать, как блок управления корсетом, с которого обычно начался его рабочий день. Накануне вечером успели приехать и расположиться последние участники. Ее среди них эльф не нашел. "Ну, сегодня решится, наконец" - сказал он светлеющему за стеклом вертушки небу, и резко распахнул дверь. На Форуме происходило нечто необычное: никто не спал, в утренних сумерках люди собирались небольшими группками, с чем-то соглашаясь, расходились, снова собирались. Другов, как обычно на ночь отпустили вниз, охотиться. Человек в корсете, пытаясь понять, что происходит, улавливал только обрывки фраз: "на рассвете...с первыми лучами...к солнцу..." "Может, они всегда так? - Предположил он. - Нет, непохоже." И тут до него дошло, что происходит: посторонняя мысленная посылка толкала всадников броситься со скалы... "Эй, эй, погодите! - Кричал человек в корсете, бегая среди них. - Это чужой разум...Всего лишь теория...На практике может не...Остановитесь же, придурки! Сумасшедшие! Вас обманули!" Его никто уже не слушал. Тонкие ручейки устремления сливались в широкие реки и неслись к пропасти (он сам не заметил, как перешел на тонкое зрение), все быстрее и быстрее, и вот уже лавина общего поля несется к краю, сметая на своем пути и увлекая за собой все. Тут он увидел ее, вместе со всеми поддавшуюся массовому движению. Расстояние до нее тонким зрением определить было невозможно, он перешел на обычное, и увидел Ию, бегущую вместе с толпой. Не обращая внимания на боль в боку, наталкивавшихся на него Первых и их приближенных, он бросился ей навстречу. Вот до нее уже несколько шагов, а пропасть все ближе. "Ну выдержи, миленькая, ну еще рывок! - Умолял он свою грубую оболочку, подтягивая на бегу корсет. Ну вот она уже рядом. "Стой! Стой на месте!! - Заорал он, хватая Ию за руку. - Стоять!!!" Его рывок и крик остановили ее. Эльф прикрыл ее спиной от людской лавины и крепко схватил за руки. Он видел, как передние ряды уже исчезли за краем. "Послушай меня! Только выслушай и не перебивай! Только выслушай..." Человек в корсете тяжело дышал, мимо них проносились последние самоубийцы.
  
  
   - Что ты хочешь? - Попыталась вырваться Ия.
  
  
   - Нет, я расскажу тебе... Я расскажу тебе все, потом можешь делать, что захочешь... Но сначала я расскажу тебе все.
  
  
   И он рассказал все. За три месяца жизни вполсилы его разум соскучился по работе и выдавал четкие, ясные и насыщенные блоки информации. Ия слушала. Сначала нетерпеливо, потом внимательней, пытаясь понять, и, наконец, осознав серьезность происходящего, напряженно и сосредоточенно. Эльф открыл ей свой и ее эфирный мир. Рассказал о трех путях из того мира в этот, о своем выборе и беззаветном служении своему тонкому миру в этом грубом. О вызове местного эйдетика, задании, и, наконец, о встрече с ней на обряде Приручения. Со стороны это, должно быть, выглядело довольно нелепо: некрасивый стареющий человек объясняется в любви юной красавице...
  
  
   Он рассказал все. Взгляд Ии был глубок и серьезен.
  
  
   -Значит, это убийство, чтобы избавиться от нас, от всадников. - Медленно, как бы взвешивая каждое слово, проговорила она.
  
  
   "Н е о т к р ы л а с ь. - С тоской понял эльф. - Не случилось... Но может быть, есть еще надежда..."
  
  
   - И ты, - продолжала она, - участвовал в подготовке этого.
  
  
   Это был не вопрос, скорее констатация - эльф был приговорен.
  
  
   Она резко вырвала свои руки, тщательно вытерла их о подол куртки и выплюнула в эльфа слово, которое не найти ни в одном словаре. Потом медленно повернулась к пропасти и пошла как тогда, на поляне, только сейчас ее шаги становились все быстрей и решительней.
  
  
   - Да подожди же ты! - Закричал эльф, бросаясь за ней. - Подожди! - В голове его мелькнула последняя надежда: разбиться вместе с ней. Самоубийство - да, конечно, но что ему грозит? Ну лишится права воплощения, да и пес с ним, с этим правом и с этим воплощением, зато он увидит, куда, в какой мир ушла его фея и последует за ней. - Я с тобой!
  
  
   Она не остановилась. И тут с ним случилось страшное. Грубое физическое тело его предало. Долго сдерживаемое в нем напряжение нахлынуло, прорвалось наружу. Невыносимая боль сломала стоика пополам и заставила рухнуть на землю, захлебываясь животным криком. Какое-то время он не мог ни шевелиться, ни соображать. Но вот боль слегка отпустила. Исполнитель нашарил рукой блок управления и стал отчаянно давить на кнопки, пока не смог наконец перевернуться и встать на четвереньки. Он полз к своей вертушке. "Сейчас первым делом надо подключить корсет к энергоблоку, потом в воздух и на дно - вдруг след ее ауры еще остался... Потом отключить сердце и все... Сколько же еще ползти... Могу не успеть... Попробовать встать. Нет, невозможно. Что-то липкое на лице... А, мелочи - кровь... ну еще немножко...еще чуточку..."
  
  
   Бывший эльф заполз в вертушку. Медленно, стараясь не делать резких движений, втянул себя в кресло и подключил корсет. Сразу стало полегче. Теперь двойная доза болеутоляющего и двигатель. Вертушка шла невысоко, дойдя до края, человек в корсете резко послал ее вниз, выискивая на дне ущелья трупы разбившихся всадников. Трупов на дне не было. "Что за чушь... - пробормотал он и, зависнув в воздухе, без всякой цели рефлекторно осмотрелся по сторонам.
  
  
   Они летали. Опрокидывая все законы физики и здравого смысла, наплевав с высоты своего полета на гравитацию - летали.
  
  
   Этому невозможно было поверить.
  
  
   Ошарашенный эльф протер глаза, включил и выключил тонкое зрение.
  
  
   О Н И Л Е Т А Л И !!!
  
  
   Исполнитель впал в прострацию. Он ничего не думал, не понимал и не осознавал. В голове крутилось только: "...летучая кошка - летучую мышь, собака летучая - кошку летучую, зачем я себя этой глупостью мучаю... ** Зачем я себя этой глупостью мучаю. Зачем я себя этой глупостью мучаю. Зачем я се..." Еще он видел расходящуюся по всей планете волну побочного эффекта.
  
  
   Где-то в далеком поселке задумался о вечности работящий Лео. Зачем-то порвал свой очередной доклад хитрый Жорж. Кто-то не ударил собаку. Где-то отменили решение добровольного самоконтроля. Цепная реакция набирала силу... "...Зачем я себя этой глупостью мучаю. Зачем я себя ..." Волна расширялась в пространстве-времени. Неожиданно для себя скромный священник вдруг услышал внутренний голос: "А ты что же, батюшка, только за деньги Бога славишь?", и запел "Аллилуия" прямо на улице... ...Известный искусствовед князь Бапертуччи вдруг увидел в туземце-ремесленнике равного себе человека, брата, художника... ...Шемаханская царица, вечно сетующая на бездушность окружающих и непонимание толпой ее тонкой натуры, вдруг задалась вопросом: "А сама-то я..." ...В голове благородного рыцаря вдруг с трудом провернулись непривычные к работе шестеренки и он подумал: "А что мне, собственно, плохого сделал этот дракон"... Волна расширялась... "Зачем я себя этой глупостью мучаю"...
  
  
   Из транса его вывела Ия.
   - Эльф, ты слышишь меня? Эльф, отзовись!.. - Звучал ее голос у него где-то под черепом. Исполнитель начал медленное возвращение в настоящий момент текущего времени, в ту вселенную и то место в ней, где он сейчас находился. Осмотрелся. Справа скала, слева небо, внизу пропасть, вверху рокот лопастей. Снова дребезжит непригнанная дверца. "Потерял щепочку," - как-то отрешенно подумал он. Прямо перед ветровым стеклом, борясь с вихрем, поднимаемым лопастями вертушки, висела Ия.
  
  
   - Очнулся, Эльфушка! - Снова принял он телепатическую посылку.
  
  
   - Да вроде бы, как-то... А что происходит?... - Он снова становился холодным логиком. - Ты открылась?
  
  
   - Открылась, Эльфушка, открылась. Ты, Эльфушка, прости меня!
  
  
   Она позволила вихрю от лопастей отнести ее вниз. Там ее ждал Раф, они взялись за руки и полетели... Куда - Бог весть... Видимо, навстречу своей новой счастливой судьбе. Под Форумом их ждали верные други, а в стойбище - родные люди. "...Крепка как смерть любовь, люта как преисподняя ревность, стрелы ее - стрелы огненные, она пламень весьма сильный. Большие воды не могут затушить любви. И реки не зальют ее..."
  
  
   -Эльфушка, - принял он последнюю посылку, - спасибо тебе, дорогой!
  
  
   - Пожалста-пожалста. мне ничего не стоило!! - резко отрубил связь бывший эльф.
  
  
   Он до отказа крутнул ручку и погнал машину вверх. " Найти, найти этого деда и кое о чем спросить. - Бормотал он. - Значит, вот меня как. Вот как меня, значит... - Совсем недалеко мелькнула холодная зарница. - Ты знал, что они полетят, ты знал, ты знал... - Бубнил он, приближаясь к слабеющей холодной ауре.
  
  
   - Знал, милок, знал, - прозвучал под черепом спокойный голос.
  
  
   - А, так ты признаешь, что знал? А почему же ты скрыл от меня, почему использовал, как щенка в "темную"?!
  
  
   - Угомонись. Молчи и слушай. Быть мне здесь осталось недолго. Знай ты, что они полетят, ты бы надавил на них и провалил все.
   - Вот как. Вот, значит, как... - бормотал эльф, сажая вертушку и наблюдая за постепенно гаснущей аурой, - Ну а мне, мне-то что теперь делать?! Она открылась, получила крылья - между нами непреодолимая пропасть! Что? Что мне делать?! - Он орал уже вголос, подбегая к неподвижно лежащему перед палаткой Старику.
  
  
   - ...Жить, милок, жить. - Проникла в его мозг четкая посылка. - Жить и работать. До замены оставаться здесь. Известить Межпланетный Совет Земли и Лордов-Старейшин твоего мира. Через эту планету будут проходить тысячи обретающих крылья из разных миров. Я им больше не нужен. Идея реализована. Им нужен проводник и защитник, цепной пес. Им нужен ты. - Аура сжалась, стала еле видимой. - Ну а твое разбитое сердце, милок... Чтож, ты ведь сам хотел подвига...
  
  
   Свечение погасло. Связь оборвалась. На скале лежала, покинутая душой, седобородая мумия.
  
  
   К Исполнителю подошел Топка и жалобно ткнул его носом. Бывший эльф, ремесленник духа, цепной пес идеи обнял зверя за шею, зарылся лицом в его шерсть и протяжно завыл на высокой ноте. Завыл и зверь. Их плач смешался и, отразившись от ярко горящих утренних скал, растворился в лучах восходящего солнца. На Танану приходил новый день.
  
  
   * Стихи О.Асауляк
   ** Стихи В.Высоцкого
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   1
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"