Здесь изнеженный пляж острокаменным панцирем скован,
и взволнованный воздух навязчиво просится в стих...
Здесь гуляют собак (как Вам фраза, мадам Мордюкова?) -
нет, точнее, собаки гуляют хозяев своих.

Под "грибком", как нигде, усво-я-е-мы Хаббард и Клэнси,
но "грибков" не хватает - никто не сидит взаперти.
Седовласый народец, счастливо дождавшийся пенсий,
так открыто улыбчив, что в клан этот тянет войти.

А в прибрежном кафе нет различий, ты принц или нищий,
можно быть даже шхуной, безвылазно севшей на мель -
все счастливее лобстеров, ставших изысканной пищей
разношерстной толпе, прилетевшей незнамо откель.

И, в огне отыскав хоть какое подобие брода
и, найдя в пустоте оптимизма чарующий след,
я хотел бы прожить двадцать два дополнительных года
и вернуться сюда.
И осесть.
До скончания лет.