Ну вот и всё, премьера состоялась; развеялось, как туча, волшебство... И нет бы Фолкнер, нет бы "Шум и ярость"... Ни ярости, ни шума. Ни-че-го. Царил комфорт меж потолком и полом, и здравые слова текли из уст. Был тёмный зал наполовину полон, а может быть, наполовину пуст. И он молчал, не проявляя норов, всё повидавший на своем веку... Ни свиста перегнивших помидоров, ни чепчиков, летящих к потолку. Пути прямые не сложились в вензель, замкнулся в ноль шагреневый овал... Количество ругательных рецензий равняется количеству похвал. Спектакль прошел (спасибо Наркомпросу), и нынче выбор: шутки или плач. "А был ли мальчик?!" - к этому вопросу поди ответ достойный присобачь.
Корм - не в коня, и не во благо - опыт, коль обманула вещая судьба. Так, видно, и выходят в мизантропы, в брюзгливые подобия себя; как безнадежно портится характер под стать героям в горьковском "На дне"... Уже ни в первом, ни в последнем акте не выстрелит ружьишко на стене. Ни тьма, ни свет. Так, сумерки. На кой нам весь этот джаз, не тронувший умы?! Уильямс и Вампилов спят спокойно, их конкуренты - ни за что не мы. И жизнь бредет по сердцу в грязных ботах; коль проиграл - признай начистоту. Твои актеры - на других работах, и свет софитов режет пустоту. Никто весной не залетает в сени. Уходит всё - "как с белых яблонь дым". Стакан пока не признан за спасенье, но, видно, скоро станет таковым.
Мы только фотки. Байты или биты. Построенный забор, созревший стих... О как нам неохота в ранг забытых, непризнанных, посредственных, пустых! Хотелось быть Монбланом и Ай-Петри, на благо людям взращивать талант... Да только серый цвет в доступном спектре - предоминантней прочих доминант. Вне тренда, вне дискуссии, вне гонки. В пределах старой гаммы: до-ре-ми... Порою даже хочется в подонки - пусть черный, но не серый, черт возьми! Скукожилась, усохла сверхзадача; остались миражами миражи. Чего же проще: ничего не знача, не стать и притчей на устах чужих. Лелея псевдочеховскую малость, вдохни. Расслабься. Позабудь бои.