Аннотация: Отрывок, не вошедший в словесную игру "Голиаф". Авторство мира: Голиаф, 2010 г. Авторство персонажа и текста: Габриэль Вега, 2010 г.
Окна настежь.
В воздухе все еще витает характерный запах спиртного и горький табачный привкус. Тишина разлита сладким сиропом, намазана медом поверх белого прибрежного песка. Над горизонтом дрожит дымка.
Забытый кем-то шарфик. Туфелька с высоким острым каблучком, оставленная на лестнице, пара оборванных блесток, разбитый бокал, следы волшебного порошка.
Обнаженная босая женщина, покинув душевую, заворачивается в большое покрывало и выходит на террасу. Ступает мягко, как кошка. Мокрые, умело выбеленные волосы подобраны вверх, и по шее бежит тонкая струйка воды. От затылка вдоль чуть выпирающих позвонков, стремится к лопаткам, теряется в мягкой ткани покрывала.
Гости разъехались кто когда. Кто-то торопился с рассветом. Кто-то дождался, пока ленивое южное солнце повыше вползет на небосвод.
Дом окончательно опустел в полдень.
Мисс Вудворд недавно проснулась. Выкурила сигарету. Выпила кофе. Прочитала утреннюю газету и уже успела досадить миру, сначала отпустив с проклятиями личного шофера, потом отказавшись от вызванного такси.
Пять после полудня. Золотой вечер. Пальмы отбрасывают на дорожки парка крылатые тени. Женщина смотрит вдаль, медленно ладонью проводя по своей шее, задерживаясь на ложбинке между ключиц, касаясь мимолетно все еще высокой и полной груди.
Она улыбается.
Шея, запястья и колени, белоснежные, как у породистой кобылицы, бока в синяках.
Элис всегда нравилась эта борьба. Нравилась так же, как нравилось стравливать отца и сына. Быть долгожданным призом, дорогой безделушкой в этих все еще цепких руках - нравилось. Не признаваясь никому на свете, она до сих пор млеет, когда Майкл Сильверстоун кипит от ярости и сжимает кулаки.
Изломанное, извращенное чувства, выворачивающее наизнанку сердце и тянущее глухой болью внизу живота не отпускает ее ни на минуту. Они называют ее сучкой, и ей это нравится. Он называет ее дрянью в сердцах, и для нее эти слова звучат как самое страстное признание. Ни один мужчина, кроме его отца, не признавался ей в любви настолько страстно, как это делает, проклиная, Майкл Сильверстоун.
Сердце тает сладким сливочным мороженым. Таким же, каким она этой ночью покрывала свое лоно, смеясь.
Мисс Вудворд не оборачивается на тихое жужжание мотора инвалидного кресла. Все так же смотрит вдаль, как будто видит только солнце, только пальмы и огненно-лазурную полосу воды.
- Проснулся? - Говорит шепотом, прогибается. Опершись ладонями о перила, поводит плечами, делает глубокий вдох и медленный выдох.
Мужчина за ее спиной молчаливо курит. Любуется женским темным силуэтом, нарисованным тушью на ярком белом листе последнего месяца лета. Следит, как бежит маленькая капля от затылка к острым лопаткам.
Теперь она, выждав время, разворачивается к нему лицом, как карта с открытой мастью. Сильверстоун отвечает ей медленным кивком.
- Я думал, ты уехала. - Он лукавит. Конечно же, ничего подобного он не думал. Он знал, что она здесь. Он всегда знает, когда она в доме, где бы оба ни находились. Он может сосчитать каждый ее вдох и выдох, услышать, как бьется сердце, почувствовать собственным пульсом шаги.
Ничего мистического. За многие годы он просто изучил ее до кончиков ногтей.
- Ты хотел, чтобы я осталась. Вот я и осталась. - Честно, в своей нарочно грубоватой манере отвечает она. Элис всегда знает, что ему нужно и никогда не покидает Виллу дель Соле в числе остальных. Только ночью, после беглого поцелуя сухими губами в гладко выбритую щеку. Как много лет назад. Как всегда.
Протягивает руки. Темный, изящный силуэт. Лица не разглядеть - стоит против солнца. Но он знает, что сейчас она улыбается, совсем не так, как улыбается обычно.
Улыбается немного рассеянно и сонно, по-девичьи легко, и время обращается вспять, наматывая на часовые пружины кадры старой выцветшей пленки, километры загородной трасы, внутренности души.
- Иди сюда, Майкл. Обними меня?
Он двигает рычажок инвалидного кресла. Приближается к ней медленно. Обхватывает руками бедра и прячет изувеченное, перекошенное лицо.
От нее пахнет молоком и горьким миндалем. Ее руки беспорядочно гладят его светлые, коротко стриженные волосы. В такие моменты Элис Вудворд думает, что самая счастливая женщина на земле.