Придя поздно ночью в свою лачугу, Пьеро развязывал галстук, снимал пиджак, рубашку, брюки, смывал с лица грим и, оставшись в одних трусах, прошлепав несколько метров босыми ногами по полу, с разбегу нырял в постель.
Закрыв глаза и сонно бормоча какой-то очередной бред, он нащупывал близкое, теплое, родное тело Пьеретты и, обняв, закидывал по-хозяйски ногу ей на бедро.
Пристроившись тихонько сзади, он немного ерзал на теплых простынях, продолжая бормотать ей что-то в шею, потом неожиданно проваливался в сон.
На большее шута не хватало.