Гаенко Татьяна, Румянцева Кира. Черта Мира. Часть 1. Глава 3: Наши нравы в зеркале фольклора. Проза

ЧЕРТА МИРА

Часть 1.

Черты Мира:

Вширь по карте, вглубь веков

Глава 3:

Наши нравы в зеркале фольклора. Проза

...Моя душа взошла травой

Над моей головой

Моя душа течёт водой

В твою ладонь, в твою ладонь

Моя душа кричит совой

Над тобой, над собой

Моя душа хранит как змей

Души всех моих друзей...

1. Житьё-бытьё типично армейского образца. Анекдоты и байки Арийского Запада

Я не планирую комментировать всё подряд - зато, быть может, в своих комментариях буду довольно далеко уходить от непосредственного предмета и сюжета той или иной истории. Мне представляется, что так гораздо интереснее. В конце концов, много о чём можно догадаться и без особой подготовки. С другой стороны, если какие-то мои замечания покажутся, наоборот, излишне примитивными - я не обижусь, мне гораздо важнее сделать свою мысль ясной.

Начнём с "классики" - первые три анекдота вполне добротно представляют золотой фонд фольклора и вместе с тем, как мне думается, в специальных комментариях не нуждаются. Единственная значимая деталь, которой читатель по случайности может не знать - тот момент, что должность начальника связи традиционно следует за должностями начальника штаба и начальника охраны, те же, соответственно, следуют одна за другой. Это своего рода "фишка" третьего по счёту сюжета (про ревизора в колодце).

* * *

Про жёнку и жжёнку

Встречаются два друга после долгой разлуки. Один за это время успел жениться - ведёт другого домой, знакомит с женой. Ну, посидели-поужинали, выпили, пора и на боковую. Постель, ясное дело, общая - жена просто забралась подальше в уголок, стали все спать. Ночью гость просыпается - спьяну, спросонку не сообразить, где ночует; видит только, что тут рядом женщина - ну, как упустить? - подвалил к ней, она в полусне ему спокойно отдалась и дальше спит. А он-то совсем прочухался, вспомнил, что к чему; застыдился, думает - надо перед другом повиниться прямо сейчас! Стал друга тормошить - а тот ведь тоже набравшись, да и умаявшись, спит как колода. Наконец с трудом растолкал: "Слушай, я это... Насчёт твоей жёнки!" Друг соображает плохо, но понимает, что гостю приспичило похмелиться: "Во-во, - говорит, - жжёнка моя в бутылке, в изголовье кровати." - "Да нет же! Я это... жёнку твою взял!" - "Сам нашёл уже? Вот и ладно, а чего так убиваешься? Всю, что ли, до дна вылакал, мне не оставил?" Тот чуть не в слёзы: "Да нет же! Разок только взял я жёнку твою!" - "Ну коли только разок приложился, то ничего, на завтра хватит нам, бутылка-то не маленькая!" - "Ох! Приложиться-то лишь разок приложился - да не к бутылке, а к жёнке, ну то есть к жёнушке, к супружнице твоей!" - "А, вот оно что!.. - успокоился хозяин. - Ну, жёнка не жжёнка - с одного разу не кончится!" - повернулся набок и опять захрапел.

* * *

Типичное х/б армейского образца

Идёт по форту комиссия из Центра. Начштаба показывает гостям то и это, вроде как всё путём, будто бы пока что всем довольны. Вдруг как на грех - на краю плаца вопиющее зрелище: на что ни попадя наброшена плащ-палатка, под ней какая-то парочка занимается любовью. Прямо у комиссии под носом - не объехать, не обойти!.. Желая устранить неловкость, начштаба картинно щупает край плащ-палатки рукой: "А вот, мол, посмотрите, гости дорогие - здесь у нас типичное х/б армейского образца!" Внезапно из-под плащ-палатки высовывается рожа: "Точно, господа хорошие, всё как есть чистая правда! Здесь у нас и х... типично армейского образца, и б...!"

* * *

Ревизор в колодце и встреча не по чину

Идёт как-то раз капрал по краю форта. Вдруг слышит невесть откуда вопли: "Начальник штаба!.. Начальник штаба!.." Оглянулся капрал, ничего не понимает. А вопли всё громче: "Начальник охраны!.. Начальник охраны!.." Стал капрал более пристально всё осматривать - видит, сухой колодец, там сидит какой-то незнакомый хмырь и надрывается. Кинул капрал верёвку, вытащил нежданного гостя наружу. Тот поправил форменку и салютует: "Я - ревизор такой-то, прибыл инспектировать ваш форт, но по дороге в штаб ненароком провалился. Я вообще-то ждал начальника штаба, но он не подошёл, занят, наверное - стало быть, вы здешний начальник охраны?" - "Неа, говорит, я капрал такой-то!" - "Капрал такой-то? Не начштаба, не начальник охраны, не начальник связи даже?!.. Какого ж чёрта вы не по чину меня встречаете!!!" - бух обратно в колодец и ну орать: "Начальник связи!.. Начальник связи!.."

* * *

Примечание к следующему анекдоту:

Рассказ о поединке северного и южного князей в гротескной форме живописует разницу между северным и южным темпераментом - притом не только темпераментом, но даже и, некоторым образом, жизненным подходом. Под "южным князем" подразумевается, конечно же, не просто южанин, а ю/а - со вполне специфической пылкостью этой крови. Анекдот бытует скорее среди северян, хотя южане свою прелесть в нём тоже находят. Повествование сие в принципе бесконечно, может продолжаться по желанию веселящейся публики сколь угодно долго - поэтому я даю здесь только начало.

* * *

О поединке южного князя с северным князем

Поссорились как-то раз южный князь с северным князем, вызвали друг друга на поединок, назначили подходящее для схватки место. Примчался туда южный князь, отсалютовал стремительно, начал драться. Дрался, дрался, бился, бился - устал, остановился на минуту, чтоб дыхание перевести. Тут подъезжает северный князь. "Приветствую тебя, - говорит, - о доблестный недруг мой, вот я и прибыл, чтобы нам с тобой померяться силой!"

Не смутился южный князь - отсалютовал ещё раз, начал драться. Дрался, дрался, бился, бился - устал, остановился вновь. Тут северный князь говорит: "Давай, - говорит, - о доблестный недруг мой, оружие для схватки выбирать!"

Не смутился южный князь - разложил всё своё оружие, быстро выбрал подходящее, быстро отсалютовал, начал драться. Дрался, дрался, бился, бился, устал, остановился... - и т.д. и т.п.

* * *

Про зануду под допросом

Притащили одного зануду в комендатуру, собрались допрашивать, а он и говорит: "Принесите мне вязальный крючок!" Они там, ясное дело, возмутились - ишь ты, мол, ещё условия следователям ставить, а ну-ка! - и стали его допрашивать. Обрабатывают его все по очереди, стараются, а он знай своё твердит: принесите, мол, вязальный крючок! - и больше ничего. Ну прямо как заклятый какой!.. Они помаленьку все психовать начали - один следователь в запой ушёл, другой с нервным срывом свалился, сам начальник комендатуры уже за сердце держится - а зануда хоть бы хны, знай своё долдонит. Тут, как назло, прибывает ревизор из Школы. Они от отчаяния уже было хотели зануду вовсе пристрелить, чтоб срам прикрыть - но не вышло, ревизор заметил, стал выяснять, что к чему. Вник в ситуацию и говорит: "А что, мол - принесите-ка ему вязальный крючок, да и поглядим, что будет!" Ну, что с ревизором спорить? - принесли, выдали зануде лично в руки, сами все вокруг встали и смотрят. Взял зануда крючок, сунул в правое ухо, вытащил одну затычку; сунул в левое ухо, вытащил другую затычку; положил крючок и говорит: "Ну вот, а теперь задавайте ваши вопросы!"

* * *

К двум нижеследующим историям я хочу сделать одно общее примечание. Оно касается имён "Ханс" и "Хильберт", а также фольклорного персонажа, именуемого Рюхливый Неариец (он же Мудрый Ханс).

"Ханс" и "Хильберт" - имена традиционно парные. Имя "Ханс" в равной мере распространено и среди арийцев, и среди неарийцев, особенно неарийцев христианизованных. Есть основания полагать, что происхождение этого имени уходит корнями в единую для всех народов древность ойкумены, однако особое распространение этого имени связывается с личностью того, кого именуют Старшим Братом Господним или Иоанном Предтечей. Традиция гласит, что означенный Старший Брат Иисуса был неарийского происхождения (что вполне вероятно, ибо в Приморье той поры обитало огромное количество инокровных в самых разных социальных статусах). Деятельность Иоанна Предтечи оставила огромный след в культуре Арийского Запада - с его именем принято связывать традицию обличительной проповеди, которая возникает в ситуациях тяжёлого социально-политического кризиса. "Великую землю разъела ржа, зло колосится как рожь - пусть языки острее ножа раскромсают ложь..." - этот гимн, вполне общепринятый для всех слоёв населения Арийского Запада, иной раз именуется "Песнью Предтечи" или содержит какую-то иную отсылку на означенное историческое лицо.

Имя "Хильберт" распространено скорее у арийцев, хотя вариант "Элберт" может подразумевать указание на неарийскую культуру (Эл - имя одного из двух главных лиц Великой Семёрки), вдобавок у неарийцев существует вполне принятое имя "Хиль" (у арийцев, правда, такое имя тоже бытует). Возвращаясь к теме "парности" имён Ханс и Хильберт, я хочу подчеркнуть, что персонажная парочка, носящая эти имена, встречается в фольклоре Арийского Запада повсеместно - чаще, конечно, в юмористических сюжетах, но бывает, что и в трагических. Нимало не подразумевается, что в разных историях действуют одни и те же Ханс и Хильберт, однако при прочих, как говорится, условиях равных Ханс - более простой парень, а Хильберт - более "мудрёный". В реальной жизни какая-нибудь пара друзей может взять на себя имена "Ханс и Хильберт", или же их могут прозвать так общие товарищи - особенно если до той поры эти люди были не вместе, а по отдельности, и никаких особых личных имён за собой не держали. Здесь необходимо отметить, что традиция менять имена на Арийском Западе весьма распространена - человек может менять имя хоть при каждой перемене места жительства или рода деятельности, и никто не находит это зазорным (хотя, конечно же, существует великое множество людей, которые берегут своё имя с детства). Также распространена на Арийском Западе традиция носить не имя, а прозвище.

Премудрый Ханс (Мудрый Ханс), он же Рюхливый Неариец - фольклорный персонаж, известный своим простодушием, анекдотическая и одновременно эпическая фигура, в некотором роде напоминающая образ библейского Самсона. "Рюх, рюхалка" - это "разум, рассудок, соображалка", "рюхать" - значит "думать, соображать", "рюхливый" = "умный, сообразительный". Здесь действуют родственные корни "рюх-рих-рич", имеющие пул значений "ум, премудрость" - "богатство премудрости" - "богатство вообще, как таковое". Сюда же тяготеют корни "рех-рекс-реш" с областью значений "прямой - правый - править - решать".

* * *

Как охранник Ханс был подследственным

Как-то раз в одном форту ждали приезда ревизора из Школы. А местечко тихое, мирное - в комендатуре уже давно ни одного подследственного, да и следователь вообще-то в длительном отсутствии. Что делать?.. - обратились к охраннику Хансу: "ты, мол, у нас парень безотказный, много лет при комендатуре - выручи, побудь разок за подследственного, чтоб нам всем фортом не опозориться!.. " Ладно, чего там - Ханс помочь всегда согласен.

Прибывает наконец долгожданный ревизор, да не один, а с товарищем. Встретили гостей чин чинарём - угостились все вместе дома у начштаба, притом не как попало, а прямо-таки от всей души. С утра у ревизора голова трещит, руки дрожат - а спутнику его вроде как полегче, он то ли здоровьем покрепче, то ли не так сильно перебрал. Ревизор ему и говорит: "Выручи, мол! Была не была, смухлюем с тобой разок - пойди вместо меня, ты в принципе-то работать умеешь, да скорее всего там и не понадобится ничего - наверняка тут комендатура как есть пустая!" Ну что, друга ведь надо выручать - нечего делать, тот пошёл.

Проводили его в комендатуру, а тут на тебе! - оказывается, у них подследственный имеется, ну то есть охранник Ханс. Оставили лже-ревизора наедине со лже-подследственным; оба, конечно, чувствуют себя неловко. Ханс волнуется, как бы родной форт не посрамить, однако дело своё знает: рубашку снял, улёгся на кушетку носом вниз и ждёт. Новоявленный ревизор понимает, что отступать некуда, надо за работу браться - тем более подследственный-то вон какой страшный: суровый, молчаливый!.. Спрашивает Ханса, не зная с чего начать: "Вам по какой - по первой, второй, третьей или четвёртой?" - разумея степени допроса. А Ханс, хотя и всю жизнь при комендатуре, в следовательских тонкостях не шибко разбирается; думает про себя: ух ты, мол, каков - столичная штучка! У них там, у знатоков, видать, все части тела пронумерованы!.. - и отвечает стеснительно: "Мне бы по пяткам и по спине". А ревизору от волнения другое слышится: "Мне бы, мол, по пятой, и посильней!" Ну, думает ревизор, подследственный-то наверняка выдающийся злодей - ишь как глумится над следовательским ремеслом, пятую степень выдумал! Никак нельзя ему спуску давать, не то одолеет меня вовсе! - собрался с духом и взялся за Ханса, а сам себе под нос приговаривает: "По третьей, и не спорьте!" А Хансу слышится: "Портретик бы не испортить!" Ух ты, - думает Ханс, - Ну, мастак, сразу видно мастак! А ну как и правда он до моей морды доберётся, раскровенит ещё всю - как я с таким портретиком на смену-то пойду? - и говорит тихонечко: "Да уж, с рожей-то поаккуратнее!" А бедному лже-следователю слышится: "Да уж, строже бывает только в курятнике!" - ну, думает, беда, циничный какой злодей попался, надо попытаться как-то его осадить! - и цедит сквозь зубы со значением: "Хамства не терплю!" Ханс и это по-своему понимает: Ханса не терплю, мол!.. Обиделся Ханс - ни фига себе, думает, у нас при комендатуре охранников-то всего двое, а этот, мол, ещё и выбирает, которого ему в подследственные дадут! - и говорит вежливо так, но уже как бы и с возмущением: "Что ж - Хильберта вам?!" А тому от страха чудится: "Что, гибельно вам?!" Сдали нервы у лже-следователя совсем - ну его, думает, вовсе нафиг! - убрал нож, вымыл руки, бросил Хансу через плечо: "Убирайтесь, мол, и чтобы через пять минут духу вашего тут не было!" - и вышел вон. Поднялся Ханс с кушетки, кряхтя. Ну, думает, убираться-прибираться - оно, конечно, дело нехитрое, комендатурские охранники спокон веков полы после допросов моют; но чтобы уха моего тут через пять минут не было? - плохо дело, думает Ханс, значит ухо он мне всё ж таки оттяпал, ирод, да поди уронил, надо найти его поскорее! - и полез по всем углам с мокрой тряпкой шарить. Пять минут проходит - возвращается горе-ревизор. Ханс перепугался, что уха найти ещё не успел, высунулся из-под кушетки и кричит: "Ухо ищу! Ухо ищу!" - а тому от ужаса мерещится залихватское: "Ух, ещё! Ух, ещё!.." Заорал он тут как резаный и задал стрекача.

* * *

Про снеговика на дороге к Центру, про целую компанию бравых вояк и про ручку от двери в рай

Гуляли как-то раз ученики Школы Следователей за городом, а дело было зимой; в сугробах вдосталь навалялись, снежками вдоволь накидались, а в довершение всего слепили у дороги снеговика. Хотели было нарядить его как студента, да не нашлось очков; тогда одели его как офицера - фуражку на голову, китель на плечи - оставили его в таком виде и уехали.

Снеговик постоял-постоял у дороги да соскучился. Али, думает, я не настоящий офицер? Фуражка у меня есть, китель есть. Не лучше ли мне, думает, чем бездарно тут торчать - смотаться бы в Центр, благо недалеко, прогуляться по тамошним знаменитым ресторанам! Однако штанов-то нет, а как без штанов покажешься в Центре? Без штанов никак нельзя, надо спешно что-то придумывать.

Выбрался снеговик из сугроба, проковылял до придорожного озерца, залез поглубже - чтобы не было сразу заметно, что ниже пояса он слеплен кое-как - остановился и стал ждать. Наконец подъезжает машина - это офицер-централ с пригородной прогулки возвращается. Смотрит - стоит кто-то чуть ли не по пояс в ледяной воде; удивился, выглянул, спрашивает: "А что это, мол, вы тут делаете?" - "Да вот видите, отвечает снеговик, удовольствие получаю - купаюсь!" - "Так ведь холодно же!" - "Напротив, очень тепло: вон от воды даже пар идёт!" А над водой и правда лёгкий парок - мороз-то крепчает. Заинтересовался офицер: "Как вы полагаете, - спрашивает, - тут, наверное, какие-нибудь подземные ключи?" - "Очень даже может быть", - отвечает снеговик.

Захотелось офицеру тоже искупаться. "Как вы полагаете, спрашивает, могу ли я тут искупаться, не замочив моих брюк?" - "А вы снимите их, - советует снеговик, - вон как это сделал я!" Офицер обрадовался, снял штаны, залез в воду - и тут же сходу прямо ко льду и примёрз. Тогда снеговик вылез, оделся в офицеровы штаны, принёс из офицеровой машины лом, отколол офицера ото льда - порядочный такой снеговик оказался - сел в машину и укатил в Центр. Остался офицер без машины, без штанов, но с ломом.

Ну, что прикажете делать? Стоит, ждёт. Наконец едет автомобиль, а в нём - провинциал, надумал в отпуску столицу посмотреть. Видит провинциал - стоит посреди дороги человек без штанов, но с ломом. Удивился, заинтересовался - может, думает, это какой-то особый страж Центра, или же некий символ, или тут вообще такая нынче мода? Высунулся в окошко и спрашивает: "Что это вы, господин офицер, тут делаете и что это означает?" А тот не отвечает, только молча пальцем его к себе манит - подойдите, мол, сюда поближе! Вылез провинциал из машины, подошёл к офицеру, а тот хвать его за грудки и говорит на ухо тихо-тихо: "Я, мол, сумасшедший псих из Центра, я у всех отнимаю штаны. А ну-ка быстро снимай штаны, не то хуже будет!" - и ломом взмахнул. Перепугался провинциал, не стал с психом препираться - отдал тому штаны; тогда офицер сунул ему в руки лом, сел в его машину и уехал. Остался провинциал без штанов и без машины, но зато с ломом.

Расстроился было, прямо не знает, как и быть. Однако видит - едет следователь-ревизор в чёрной машине. Провинциал быстренько снял с себя всю одежду, разложил на снегу, как будто человек лежит - и давай по этой фигуре ломом колотить. Следователь-ревизор заметил, что у обочины какой-то голый хмырь лежащего офицера ломом убивает - ноги, видать, уже начисто отбил, небось какой-нибудь совсем дикий неариец! - выскочил из машины, на ходу вынимая нож и пистолет: "Стой, кричит, злодей, я тебя сейчас убью!" - и сразу к лежащему, посмотреть, жив ли. А провинциал быстренько обежал следователя вокруг - юрк в его машину и закрылся там. Понял ревизор, что его накололи, стал стучаться в машину и грозиться всяко - но тот, понятное дело, не открывает, и вообще явно собирается уезжать. Взмолился тогда ревизор по-хорошему: "Ладно, говорит, бери машину, только папку мою отдай, вон она на заднем сидении лежит - без этой папки мне расстрел, а то и вовсе стенка!" Пожалел его провинциал - "Хорошо, говорит, будь по-твоему, отдам тебе папку, а ты зато отдай мне свои штаны!" Следователю некуда деваться - согласился, сунул тому в окошко свои штаны, тот ему папку с делами по-честному отдал - и укатил. Остался следователь-ревизор без машины и без штанов - но с папкой, а это самое главное.

Тут как раз едет шикарная машина с Юга, и ведёт её южный офицер-плантатор, сепаратист - вся машина набита деньгами, взрывчаткой, пулемётами-огнемётами, а в багажнике - ещё три сепаратиста-террориста. Видит плантатор, что на дороге следователь-ревизор стоит, ему рукой машет - притормозить велит. Заволновался конечно, однако не унывает - "Ничего, думает, если он поймёт, что я сепаратист, захочет меня арестовать - я просто убью его и уеду, вот и всё тут!"

Остановил машину, вышел - а следователь не глядя на него листает свою папку, приговаривает себе под нос - "Так-так, мол, всё ясно! Машина номер такой-то, цвет такой-то. Придётся обыскать. Снимайте штаны!" Плантатор-сепаратист законопослушно снимает штаны, а сам думает: "Ладно-ладно! Вот только он скажет, что я сепаратист - я его сразу же убью!" А следователь надевает его штаны, заглядывает в машину: "Ага-ага, мол, а бензин-то есть?" - "Да вот, пожалуйста! - отвечает сепаратист, а сам думает: "Пускай-пускай, мол! Как только скажет - вы, мол, господин хороший, на самом деле сепаратист, вы арестованы! - сразу убью его, застрелю, и точка!"

А следователь-ревизор тем временем залезает в машину, садится за руль. "Так-так, спрашивает, а деньги-то у вас есть?" Сепаратист-плантатор достаёт из кармана громадную пачку денег, протягивает ему - а сам про себя приговаривает: "Ничего, это он только воображает, что может сделать со мной всё что угодно! Играет со мной в кошки-мышки, предвкушает разоблачение - а того и не знает, что как только назовёт меня сепаратистом - я его убью, и все игры на этом кончатся!" - "Ну-ка, захлопните дверцу поплотнее!" - приказывает ему следователь. Тот захлопнул, а сам думает - "Ладно-ладно, вот сейчас он скажет: вы арестованы!.." - "До свидания, всего наилучшего!" - говорит ревизор и уезжает. Ну, что делать?.. Остался сепаратист-плантатор без штанов и без машины - однако с ручкой от дверцы, которую захлопывал и в которую от изумления вцепился, когда ревизор газу дал.

Стоит он вот так без штанов, но с ручкой от дверцы, и вдруг видит: идёт по дороге Рюхливый Неариец - Мудрый Ханс; идёт себе, песенки поёт. "Эй, ты!" - кричит ему сепаратист. Рюхливый Неариец подошёл, ему любопытно стало - "Что это, мол, у тебя в руках?" - "Хо! - говорит сепаратист. - Это я тут охраняю дверь в рай, и вот у меня от этой двери ручка." - "А где же сама дверь, и как в неё войти?" - "Дверь невидимая, а чтобы в неё войти, существуют два условия: во-первых, нужно быть совершенно чистым сердцем, а во-вторых - без штанов." Обрадовался тут Мудрый Ханс, мигом сбросил штаны - взялся за ручку, отворил дверь и вошёл; ну и, конечно, прикрыть за собой не забыл, чтобы культурно было. А сепаратист остался на дороге один - с ручкой от двери в рай и при хансовых штанах, как дурак.

* * *

Далее я хочу привести парочку-троечку сюжетов, относящихся уже не к юмористически-бытовой, а скорее к сакрально-мистической сфере - это сюжеты, имеющие хождение в легендах, новеллах, романах и философских трактатах. Ну и в балладах, конечно, однако сейчас покамест речь о прозе.

2. О Белом Козлоноге, о храбром Пони и о невзрачном юноше. Легенды и новеллы Арийского Запада

Перво-наперво следует иметь в виду, что устные и письменные формы повествования на Арийском Западе легко и свободно перетекают друг в друга. Легенды и удивительные житейские истории проплывают над страной балладами, оседают в романах и новеллах, извлекаются из книг и пересказываются в качестве бытовых происшествий, на ходу обрастая деталями от других историй, конкретно знакомых повествователям. Вдобавок важно вот что. У нас на Западе - немало грамотных, это раз, и немало чёрных, это два, а ведь многие чёрные обладают даром особого чтения, которое называется "чтением руками". "Читающий руками" воспринимает смысл написанного не через буквы и слова, а непосредственно - "считывая" порою не только пребывающие в глубоком подтексте прообразы-архетипы-прототипы, но и личные судьбы самих авторов, а также переписчиков (если это рукопись) и даже перепечатников. Литература сливается с жизнью, жизнь изливается словом.

Огромную роль в означенном "круговращении сюжетов" играют глобы. Я уже говорил о том, что многие глобы поддерживают давние и устойчивые контакты с обитателями суши, принимая происходящие с их контактёрами события весьма близко к сердцу. А поскольку глобы наблюдают жизнь суши не своими собственными глазами, а через восприятие своих контактёров - то не так редко они получают яркие, красочные, эмоционально насыщенные картины, которые с реальной действительностью соотносятся, так скажем, в высшей степени своеобразно. "Своеобразно" - это означает не то чтобы уж прямо "совсем никак"; однако опознать опосредованный глобовским поэтическим восприятием сюжет иной раз бывает сложновато. Антуражные детали "выпадают" из своих собственных исторических контекстов и "прилипают" к совсем другим, разные события "накладываются" и просвечивают друг сквозь друга, действующие лица и их мотивации образуют подвижные узоры калейдоскопа. Смело можно сказать, что глобы являются подлинными соавторами-сотворцами не только множества художественных произведений, созданных на суше - но и, в некотором смысле, самих событий, порождающих художественные произведения и даже порождённых ими. Соучаствуя в переживаниях людей - героев ли песни-новеллы-романа или героев реальных происшествий - глобы "отзеркаливают" эти переживания в адрес "действующих лиц" и вообще всех, кто имеет какое бы то ни было отношение к делу. Глобы невольно усиливают те эмоции, которые получают через переживание сюжета - прежде всего, эмоции, близкие и понятные им самим - и эти "зрительские" эмоции оказывают сильнейшее влияние на "действующих лиц" (они же - "исполнители"). Охваченные подобными "тайфунами чувств", люди порою совершают такое, чего "на трезвую голову" ну никак не стали бы совершать. Вдобавок с особым вниманием за приключениями обитателей суши следят не взрослые, поднаторевшие, а юные, неопытные глобы - которые не очень отличают происходящее в книжке от происходящего в жизни, да и вообще не больно-то разбираются в том, что является обычным, адекватным ходом вещей - а что нет. Поэтому заинтересованный недобрый советчик может достаточно легко ввести глоба-подростка в заблуждение и побудить его к тому, чтобы он спровоцировал в "нужном" сообществе какие-то "нужные" эмоциональные движения. Постфактум такие явления иногда выглядят вполне "правдоподобно", а иногда - ужасно дико: "что же это давеча на всех нас накатило?!.." Однако это я малость увлёкся и то ли отошёл от темы, то ли, напротив, чересчур углубился в неё. Мне хотелось лишь подчеркнуть, что посредническое участие глобов в творчестве обитателей суши исключительно велико, и многие художественные образы своим широким хождением и своеобразием обязаны именно глобам.

Ну вот, а теперь наконец перейдём к этим самым образам-сюжетам. Я выбрал их немного - так примерно три с половиной.

* * *

Князь Преображений

Тема "Князь Преображений" - одна из наименее осовремененных тотальной войной, именно поэтому я и надумал с неё начать. Тема эта, безусловно, достаточно древняя, хотя, скорее всего, подвергалась на разных этапах очень разному осмыслению. Существует совокупность устных легенд, а также новелл, а также как минимум один знаменитый философско-мистический роман; многочисленные трактаты, использующие этот сюжет, опираются на весьма широкий веер источников. Несть числа стихам, песням, пьесам, проповедям и духовным поучениям - не трактовал тему "Князь Преображений" только ленивый, уж больно много возможностей истолкования она даёт. Присоединюсь к этой компании и я.

В данном изложении сюжета я ориентируюсь прежде всего на вышеупомянутый роман - опуская для краткости множество деталей, коими по сравнению с устными и новеллическими версиями роман расцвечен.

* * *

Некий князь в поисках невесты обращается за помощью к таинственным колдуньям. Они помогают ему найти необыкновенную невесту - чистую и премудрую пастушку - но по условию получают власть над новорожденным сыном этой пары. Колдуньи превращают младенца в белого козлёнка и поселяют в глухом лесу, произнеся над ним странное заклятие: юному князю предстоит жить и умереть в таком облике - однако, если он сумеет обрести человеческое тело, то он получит власть над своей плотью и сделается господином преображений, то есть сможет превращаться когда угодно и в кого угодно, более того - сможет делиться этим даром с другими (последний момент становится ясен позднее, в момент заклятия-предсказания это не вполне понятно).

Ребёнок растёт в лесу, имея с людьми достаточно своеобразное общение - в пещеру, где он живёт, иногда приходят то охотники, то прекрасные девушки, приносят ему дары и совершают перед ним поклонение. Постепенно он осознаёт себя человеком и после ряда трагических событий выходит к людям в деревню - уже не в виде козлёнка, а в виде особого существа - Белого Козлонога, имеющего в себе и человеческие, и животные внешние черты. Жители деревни поначалу боятся его и брезгуют, но доброе сердце Козлонога обращает к себе души - люди становятся всё более человечными внутренне, а сам он всё более освобождается от внешних звериных черт.

После долгих испытаний юноша наконец обретает полную власть над своим телом и становится Князем Преображений. Однако при этом он теряет своих односельчан: оказывается, что пока он в процессе преображения спал глубоким сном, прошло много лет, и его деревни больше нет. Князь Преображений отправляется в город и занимает в городском социуме особое место - становится чудаком-проповедником, слова которого задевают всех. Он никогда не обличает прилюдно, однако наедине говорит каждому о том, что известно только самому собеседнику Князя и более всего того волнует; он даже может во время разговора предстать перед собеседником в наиболее значимом для того обличье - потерянного друга, умершего близкого, утраченной возлюбленной и пр. Люди воспринимают это очень по-разному - кто-то проникается к Князю Преображений благодарностью и любовью, а кто-то, наоборот, ненавистью.

По ходу дела выясняется, что Князь Преображений может поделиться своей возможностью превращаться и с другими. Это не приносит ему радости: женщина, которую он любит, в момент объятия становится птицей и в восторге полёта улетает от него навсегда, а другая женщина, проведя с ним ночь и почувствовав в себе это свойство, в ужасе бежит к нелюбимому и отдаётся ему, чтобы снова стать "обычной". Ей это удаётся, но способность к преображению получает этот недобрый и корыстный человек (по другому варианту - она отдаётся многим людям подряд, и все они получают дар превращения, которому тоже не больно-то рады).

Князь Преображений отправляется к отшельнику, чтобы узнать свою судьбу и своё предназначение. Отшельник не может сказать ничего о нём лично, но говорит, что есть пророчество: на землю упадёт несчастье, о котором никто не догадывается и к которому невозможно приготовиться, и люди спасутся, только если к этому часу будут иметь способность перевоплощаться: может быть, будет пожар, и люди должны стать птицами, а может, потоп, и люди должны стать рыбами, чтобы пережить бедствие и сохранить свой род.

Князь Преображений возвращается в город, желая научить людей превращаться. Этот этап его проповеди становится критическим - многие жители уже готовы к тому, что Князя необходимо изгнать. Наиболее коварные враги составляют интригу, чтобы не просто изгнать, а погубить его насовсем. Они уговаривают Князя Преображений явить чудо - войти в город в виде прекрасного Белого Козла, а сами тем временем бегут к прочим горожанам и поднимают панику: мол, сейчас с гор придёт белый козёл, принесёт вам чуму и гибель, прячьте детей, спасайте скот, запирайте двери! Им удаётся возбудить в толпе страх и ярость - люди бегут навстречу Белому Козлу с камнями и кольями, зажимают его на мосту над речкой и забрасывают камнями. Его мёртвое тело падает в реку.

По поводу избавления от опасности в городе устаивается праздник. Не празднуют только несколько человек, близкие Князя Преображений - его верные подруги, его кровные братья, двое его сыновей, то есть люди, в жилах которых течёт его волшебная кровь, несущая дар преображения. Все остальные веселятся и пируют, от изобилия их одолевает жажда, так что в итоге в городе не остаётся ни одного человека, кто, спустившись к реке, не выпил бы пригоршни воды - той самой воды, которая приняла в свои объятия тело Белого Козла. Посмертный дар Князя Преображений получают таким образом абсолютно все жители города - но как они сумеют распорядиться этим даром?..

* * *

В своих комментариях мне бы не хотелось чрезмерно уподобляться авторам трактатов, исследующих тему "Князь Преображений" кто во что горазд - поэтому я постараюсь быть не слишком многословным.

Прежде всего, в глаза буквально бросается то самое, о чём я говорил в подглавке про Восток: речь идёт об утрате так называемыми "обычными людьми" чёрных дарований и о тотальном страхе перед их возвращением. Первая же мысль, которая напрашивается в таком случае - что, стало быть, роман следует относить к пост-стелламарской эпохе, эпохе повсеместных гонений на чёрную кровь. Однако не стоит полагаться на это соображение чересчур доверчиво: история открывает нам, что социально-психологические проблемы такого свойства имелись и гораздо ранее стелламарской войны - иначе противостояния между белыми и чёрными этносами попросту не возникло бы, стелламарская война как таковая была бы невозможной.

Далее. Отметим особо тот образ действий, который описан, так сказать, в аспекте "индивидуальной психотерапевтической деятельности" героя. Князь Преображений никого не обличает публично - однако наедине обращается к собеседнику с отсылкой на важные для того отношения, напоминает о любви или о предательстве, может даже обратиться к тому от лица потерянного им близкого. Это - приблизительное описание одного из важных атлантических погребальных служений. Если внезапная смерть отрывала близких друг от друга, если они не успевали выяснить отношения, примириться и проститься - то всегда находились особые люди, которые природно, по крови своей, имели дар войти в соприкосновение с душами разлучённых, принять на себя образ умершего и поговорить с близким от лица того, дать прощение и принять прощение. Бывало даже, что такому служителю приходилось провести в облике умершего достаточно долгое время, чтобы исполнить последнюю волю покойного, которую тот не успел никому передать - например, найти кого-то, о ком близким покойного не было известно, и от лица умершего оказать ему помощь, сообщить нечто важное и т.д. Я рассказываю об этом столь подробно по той причине, что на Арийском Западе последних столетий обитало великое множество людей, несущих в себе эту кровь и этот дар - что для эпохи тотальной войны было, как вы сами понимаете, более чем актуально. Последний из приводимых ниже сюжетов (о невзрачном юноше и о погибшем отряде) рассказывает именно об этом.

Ещё один момент. Наименование "Князь Преображений" естественным образом вызывает ассоциацию с наименованием "демон преображения" - так называет фольклор всей ойкумены одну из самых загадочных категорий шаманов, неуловимых Садовых, служителей Райского Сада. Садовы обитают в кронах высоких деревьев, Садовы поют самозабвенно, как утренние птицы - и тот, кому посчастливится ухватить такое почти что ирреальное существо за край одежды, может просить об исполнении желания; но не любого. "Кем ты хочешь стать?" - спросит Садов, и тогда можно назвать то служение, к которому влечёт тебя сердце. Это может быть самое необыкновенное, самое неизвестное, самое забытое, утраченное, канувшее вглубь веков служение - Садовы хранят память обо всём, что растёт на ветвях Райского Сада, и нет такого творческого делания, нет такой молитвы, нет такого искусства или ремесла, которого они не могли бы преподать просящему. Нужно только искренне желать, а также иметь терпение и смирение - ведь принять просимое может оказаться гораздо труднее, чем преподать его; быть может, просящему придётся очень многое в себе менять, чтобы просимое нашло себе место в его душе, укоренилось и произросло в ней дивным древом Райского Сада. Такое вот особенное служение носят те, кто именуется "демонами преображения" - и, как мне представляется, смысл служения легендарного Князя Преображения к этому очень близок.

И наконец, не утерплю - позволю себе добавить в обсуждаемую тему кое-что прикольное. О том, в какой мере на Арийском Западе распространена легенда о Князе Преображений, можно судить по присловью, бытующему среди придорожных разбойников и являющему собою приветствие проходящему путнику: "Мир тебе, добрый человек! Я - Князь Преображений. А ну-ка быстро отдавай кошелёк, не то щас как преображу - мама родная не узнает!"

* * *

Про Пони, который семь минут держал на себе Весь Мир

Жил некогда один онагр, его звали Пони. Он каждый день видел, как Солнце уходит на Запад, и однажды наконец решился и отправился вслед за ним. Сперва Солнце медленно катилось по небу, и Пони успевал вдогонку; к западу небосвод стал покатым, светило ускорило бег, и Пони пустился вскачь. Он очень спешил, но не успел - к тому моменту, как Пони доскакал до края неба, Солнце, как огненная капля с листа, скатилось с небосвода и исчезло в потусторонней тьме.

А Пони увидел, что он находится на прекрасном лугу; впереди был зелёный холм с горными цветами, а на вершине холма стоял огромный Чёрный Конь, крылья которого обнимали Вселенную и держали её над Бездной. Рядом с ним стоял Белый Конь, такой же огромный и прекрасный, но со сложенными крыльями. Кони беседовали между собой.

Пони был потрясён и немедленно преклонил колени, а Белый Конь сказал Чёрному: "Видишь, даже такое малое существо свободно носится по земле, а мы с тобой не имеем и часу отдыха. Пока ночь, отпусти меня побегать по горам, полетать под луной. Клянусь тебе Солнцем, что я вернусь вовремя!" Чёрный Конь, который был старшим братом Белого, ответил ему: "Хорошо, лети. Жаль, что я не могу жить при свете Солнца - а то бы я отдал всё, чтобы полетать днём, когда ты меня сменяешь. Но смотри не опоздай, успей к восходу Солнца - не то оно поразит меня, и Вселенная рухнет!"

Белый Конь раскинул крылья и умчался, а Чёрный закрыл глаза и, покачиваясь, затянул грустную песню. От этой песни всё погружалось в сон, задремал и Пони. Проснулся он, когда уже пришли серые предрассветные сумерки - и увидел, что Чёрный Конь не дремлет и не поёт, а тревожно оглядывается по сторонам. Белого Коня поблизости не было. Пони догадался, что через несколько минут встанет Солнце и убьёт Чёрного Коня, и тогда Мир упадёт в бездну. Пони с радостью отдал бы свою жизнь, чтобы спасти Вселенную, но он не смел и шагу ступить на зелёный холм.

Вдруг первые лучи Солнца вырвались из чёрной пустоты, ударили в небосвод и поразили Чёрного Коня в грудь. Он с криком пошатнулся, и небесный свод накренился - но прежде чем Чёрный Конь рухнул на землю, Пони взбежал по холму вверх и подставил голову и плечи под груз.

Страшная тяжесть навалилась на Пони, его ноги ушли в землю так глубоко, что живот примял траву; холку его опалял небесный огонь. Пони совершенно ослеп от напряжения и не слышал ничего, кроме звона в ушах. А Мир остался накренённым, Солнце соскользнуло с небосвода и вновь настала мгла; над всей землёй бродили вихри, горы тряслись, а моря бушевали.

Однако Белый Конь, израненный в ночной схватке и хромой, уже спешил с того конца Мира. Он подхватил Мир своими крыльями и поднял его. С плеч Пони исчезла страшная тяжесть, и он замертво упал на траву.

Здесь он и пролежал до вечера, пока Чёрный Конь, скрывавшийся от дневного света в пещере, не сменил своего младшего брата на посту. Тогда Белый Конь взял Пони, отнёс его к источнику и привёл в чувство. Семь минут понадобилось Белому Коню, чтобы пролететь Мир из края в край, и ровно семь минут Пони держал на себе Весь Мир! Неудивительно, что после этого он навсегда остался горбатым. Но Белый Конь отнёс его к народу онагров и опустил на мхи родных полей. Пони вернулся и рассказал обо всём своим, и так эта история дошла до нас.

* * *

Легенда про Пони - по всей видимости, очень древняя. Есть основания связывать её происхождение с народом игнов. Кочевники-игны, неизменные пастухи и носители многовековой мудрости (вспомним премудрую пастушку, мать Князя Преображений), по традиции именуются огнепоклонниками или солнцепоклонниками, хотя на самом деле поклоняются не огню или светилу как таковым - а чтят в этих образах созидающие и хранящие мир силы.

Ответ на вопрос о том, кто такие "онагры" и кто такие "пони", по сию пору имеет разночтения, и если в отношении пони всё более-менее понятно, то в смысле онагров мы безнадёжно тонем в море загадок.

В обиходе под наименованием "пони" одни подразумевают просто осликов или мулов, другие, кто побольше всякого-разного видел в жизни - особую породу мелких и мохнатых игнских лошадок. "Маленький рост и горбатая спинка" - традиционные атрибуты облика пони в повествованиях; отнюдь не все малорослые игнские коняшки выраженно горбаты, но обозначить как "пони" в быту могут любого подобного конька. Тема горбатости на самом деле имеет огромное значение - ведь в мистическом, символическом смысле "горбун" есть "существо со сложенными/ спрятанными крыльями", а "крылья" означают не просто "силу", но "силу/ власть служения"; таким образом, горбатость означает, что данное существо в принципе своём обладает неким даром/ властью/ силой служения - однако пока, до поры до времени, пребывает в безвестности / в умалении, или же в личиночной стадии, или же под запретом. Маленький храбрый Пони, герой легенды, обретает горбатость как отпечаток подвига в своей собственной плоти - и, стало быть, как тайное обетование о будущих крыльях. Таким образом, забавный и кроткий горбатый Пони - будущий крылатый служитель и страж, облечённый в небесные сферы Хранитель Мира, истинный брат Чёрного и Белого Коней.

Сюда же примыкает и тема онагров. Некоторые безмятежно подразумевают под названием "онагров" то же самое, что и "пони" - то ли осликов, то ли мулов, то ли мелких лошадок; однако более искушённые люди понимают, что всё не так просто. О существах, носящих наименование "онагры" (или даже "древние онагры", то есть, читай, "настоящие онагры"!) можно встретить много упоминаний в священных и философских текстах различных религиозных традиций. Вот, например, духовно-нравственное поучение для служителя Властелина: "И будь... как древний онагр, на мягких лапах неслышно ходящий, с нежными губами и чуткими ноздрями, безоружный и безбоязненный" - именно таким следует быть, чтобы слышать призыв небесной Любви и отвечать на этот призыв. То есть, "древние онагры" - это всё ж таки не совсем копытные, это какие-то иные, особые существа. На этот счёт можно было бы высказать целую кучу соображений, вспомнить чёртову уймищу кошачье-крылато-когтисто-копытных архетипических образов - но углубляться в это дело мы сейчас не будем. Когда-нибудь потом. Важно, что тема служения обозначена в легенде про Пони с самого начала - кем бы ни были онагры, со священным служением они связаны в любом случае.

И ещё одна штука тут важна. Характерный момент: никого из слушателей легенды о Пони не удивляет, что Белый Конь опоздал, поскольку был ранен в схватке! - в противном случае в легенду входило бы специальное объяснение, как могла произойти такая неприятность; однако никакого объяснения нет. Для обитателя Арийского Запада последних времён вопрос подобным образом вообще не ставится: совершенно очевидно, что коли уж ты покинул место действия - то шанс вернуться обратно не то что к рассвету, а даже и год спустя исключительно мал.

На легенду о Пони существует огромное количество разных отсылок, в том числе в связи с сюжетами, в которых тема "держания мира на себе" выступает не в символическом, а в довольно-таки прямом смысле. Нижеследующее рассуждение посвящено именно таким историям.

* * *

"И тут он вспомнил о Пони..."

Сюжет, о котором сейчас пойдёт речь - тоже довольно-таки широко известен, тоже бытует и в форме устных рассказов, и в форме новелл, с несколько разными акцентами, разными трактовками и пр. Практическую подоплёку сюжета составляет факт обитания на Арийском Западе людей, несущих в себе кровь парок, способных оказывать воздействие на судьбы - а философское осмысление рождено всем строем западной жизни.

Итак, подобное рассказывают в разных вариантах, но в целом сюжет сформирован так примерно следующим образом.

* * *

Имеется некий юноша - иногда он живёт на Севере, иногда на Юге, иногда это блестящий молодой офицер, иногда безвестный неудачливый солдат - который сильно переживает по поводу некоторых событий, связанных с его близкими, точнее - по поводу того или иного затруднительного положения, в котором его близкие находятся. Иногда речь идёт о беде, которая может произойти с его другом (рискованное предприятие, ложное обвинение, любовная драма и т.д.), иногда - об опасности, угрожающей его городу (форту) или его отряду, реже может возникнуть тема болезни приёмных родителей или других старших, иногда какие-нибудь и ещё более редкие сюжетные повороты. Пребывая в этих переживаниях, молодой человек погружается в сон или лёгкий транс, во время которого ему открывается, что он может силой мысли повлиять на происходящие события таким образом, чтобы помочь своему близкому (городу, форту, отряду). Герой отчётливо видит, что именно должно произойти в ближайшее время, чтобы обстоятельства переменились благоприятным образом; однако чем внимательнее он всматривается в общую картину, тем яснее становится для него, что соответствующее влияние на события обязательно заденет совсем других людей и их судьбы. Ведь если, к примеру, некий гонец, направляющийся к своей цели, вынужден будет прервать свой путь и заехать в место обитания героя, чем спасёт того/тех, из-за кого герой так переживает - то он непременно опоздает туда, куда едет, и от этого могут пострадать те, кто ждёт его там. Не желая причинить ущерб незнакомым доселе людям, подробности жизни которых всё более полно высвечивают по мере всматривания в причинно-следственное полотно, герой ищет способа воздействовать на целый ряд точек, которые могут изменить обстоятельства к лучшему. Естественно, что при этом оказывается задето ещё большее количество людей, с которыми связаны те, кому герой чувствует себя обязанным помочь - таким образом, задача усложняется ещё на одну ступень. Разумеется, этим дело не ограничивается, и постепенно процесс погружения в ткань бытия приобретает обвальный характер. Герой охватывает взором всё большее и большее число судеб, ощущает всё больше и больше точек возможного воздействия, и вместе с тем - всё больший и больший груз ответственности, который постепенно становится совершенно нестерпимым. Конец этой истории может быть различным - но прежде чем она завершится, возникает единый для всех вариантов данного сюжета кульминационный момент. Герой видит перед собой закругляющийся небесный свод, видит мир как единую сферу свитых в узел судеб - и вспоминает о Пони, который побежал за Солнцем и которому пришлось принять на спину весь мир. "И тут он вспомнил о Пони..." - формула, которая служит непременной частью такого повествования, независимо от того, является оно длинным или коротким, письменным или же устным.

Далее, как уже было сказано, может быть по-разному - в иных случаях герою ценой неимоверных усилий всё-таки удаётся сделать что-то для одних и не повредить при этом другим, иногда он при этом умирает, а иногда - остаётся жив, иногда он отказывается от этой миссии вовсе, иногда отрешается от себя и действует интуитивно, возлагая всё упование на Бога... Трактовка сюжета и выводимая из него мораль тоже бывает различна в зависимости от философских воззрений того, кто сию историю излагает.

* * *

Говоря о том, что для этой подглавки у меня припасено так примерно три с половиной сюжета, я имел в виду именно "двоение" темы Пони / темы "держания мира на себе": то ли это единый сюжетный блок, то ли всё-таки два отдельных. Последний по счёту сюжет (о невзрачном юноше) я в любом случае рассматриваю отдельно от этих двух/ двух с половиной предыдущих - хотя смысловым образом он связан с тем самым, о чём я только что рассказывал. Я имею в виду тему пребывания на Арийском Западе множества людей, которые несут мощные дарования чёрной крови - и сами об этих своих возможностях до поры до времени не догадываются; порою это открывается в критический момент, совершенно неожиданно для них самих.

Подобно предыдущим, нижеследующий сюжет равно бытует и в устной, и в новеллической форме. Я излагаю его приблизительно в том виде, в каком услышал в первый раз - а это было именно устное повествование. Спешу обратить внимание читателя на, если можно так выразиться, сугубо настоящее время изложения сюжета; думается, что вводными словами для него были "Представь себе..." или "Вообрази..." - сейчас я, к сожалению, не помню точно обстоятельств, при которых этот рассказ был мною услышан. В любом случае, произнесённое или же подразумеваемое "Представь себе..." / "Вообрази..." превращает рассказываемое в некое подобие кинофильма - действие разворачивается как бы непосредственно перед глазами слушателя (= зрителя). Это - важный момент, указывающий на участие в "пересказе" глобов; есть и ещё кое-какие детали, говорящие о глобовском сотворчестве, но о них я скажу пару слов чуть погодя.

* * *

О невзрачном юноше и о погибшем отряде

Живёт один молодой человек, шестнадцати с половиной лет, тихий, невзрачный, с неброской внешностью - бледный, тонкие плечи и бёдра, фигура неоформленная, лицо размытое, волосы сероватые. И вот однажды утром его вызывает офицер и под началом капрала отправляет в поход, чтобы вычертить план какого-то неарийского укрепления - парень отлично чертит. Им придан ещё десяток солдат.

Вот они выходят из города, идут, и в первый же день один из солдат наступает на змею; она его кусает, у солдата распухает нога, его сперва берут на руки, но потом - нога никуда не годится, страшные боли от укуса - его приканчивают. На ночлег все становятся мрачные и подавленные. На мальчика эта смерть производит очень сильное впечатление: сперва он начинает бояться, что тоже наступит на змею, потом воображает, что уже наступил и что она его укусила - а это мокрая коряга - и начинает сильно хромать. Едва все останавливаются на ночлег, он забирается в шалаш и начинает там кататься и стонать. Остальные думают - его укусило какое-то насекомое. После ужина один из солдат, друг убитого, идёт мимо шалаша, и вдруг ему слышится, что стонет его покойный друг. Он оборачивается и говорит: "Фред!?" Тот отзывается. Солдат входит в шалаш, садится около (видит, что это и Фред, и тот мальчик - то есть вроде как бы мальчик, но и голос, и движения, и выражение лица - Фредовы) и пытается ему помочь и успокоить его. Он даёт Фреду напиться, обмывает и прижигает ранку от укуса - и Фреду постепенно становится лучше, яд его отпускает. Они встают и перебираются к костру, там сидят всю ночь и разговаривают о своём, очень хорошо. Друг обращается к Фреду, но постепенно ночь проходит, светлеет - и явственно становится заметно, что это не Фред, а мальчик. Однако другу уже всё равно, он отходит и ложится, он измотан, но выложился - и больше он не думает о своей смерти, не зовёт её.

Они продолжают путь и натыкаются на движущийся неарийский отряд. В перестрелке наповал убивают одного пожилого солдата, и его подруга, которая идёт с отрядом, переодетая в солдатскую форму - в полном отчаянии. Вечером мальчик принимает образ убитого и до рассвета пребывает с нею в её шалаше. Утром снова проступают черты мальчика. Это происходит не по его воле - он просто очень впечатлительный.

Они двигаются вперёд много дней, уже понимая, что отклонились от правильного пути, что кроки неверны. Всех одного за другим убивают, наконец остаются только сам мальчик, капрал и двое солдат. Капрал - фанатик, он ведёт их несмотря ни на что, но однажды ночью, поняв, что заблудился, кончает с собой. Утром оставшихся двоих поднимает мальчик, перевоплотившийся в капрала, и ведёт вперёд. Они быстро обнаруживают искомое неарийское укрепление, мальчик делает чертёж, и они поворачивают назад. Обратная дорога проходит там, где они теряли своих, и мальчик каждый раз преображается в убитого здесь - но ненадолго, и, не давая этим двум возможности лечь и умереть, снова становится капралом и гонит их вперёд, к городу. Однако около самого города эти двое гибнут от одной пули - стреляет охранник у ворот.

И вот горожане, готовые встретить отряд, слышат шум марширующих ног, смех и восклицания. Это всё голоса членов отряда. Отряд приближается - и вот все, кто ждёт, видят его с порогов - но видят не своих близких, а одного только мальчика. Исхудавший, бледный, тощий, он идёт по улице, а вокруг него - голоса как облако.

* * *

Итак, мои комментарии на данный сюжет. На эту тему можно было бы говорить и говорить - тут огромное количество безумно интересных нюансов! - но я постараюсь по возможности "ужаться", отметить только самое главное.

Выше я уже обратил внимание читателя на "киношность" настоящего времени изложения, свидетельствующую об участии глобов в "пересказе"; на глобовское восприятие указывает также и размытость - невнятность - несуразность деталей, которая бросается в глаза каждому, знакомому с западным бытом. Какое такое "неарийское укрепление" - да тем более, укрепление, в котором никого нет (иначе бы они не смогли начертить его план)? За каким хреном этот план вообще понадобился? Почему им приходится идти так далеко? Какие такие "городские ворота", если это город, а не форт?.. - фантастичность всех этих деталей в полной мере объясняется тем, что при ретрансляции сюжета глобами обстоятельства одних историй сливаются-спутываются с обстоятельствами других, подобных оным по внутренней логике событий и по эмоциональной гамме. Сейчас нам нет смысла пытаться "расчислить" их, "разделить" один сюжет на несколько похожих; для нас важнее увидеть в них общее.

В связи с легендой о Князе Преображений я уже упоминал о служении Высоких Грифонов, способных перевоплощаться в умерших, чтобы исполнить за них то, чего они не успели при жизни, чтобы умершие могли проститься и примириться с близкими и т.п. За многие столетия погребального служения грифоновская кровь широко разбежалась по всей ойкумене - да, вообще-то, и многие другие чёрные к исполнению такого рода служения вполне способны, просто Высокие Грифоны занимались этим, так сказать, профессионально и с полной самоотдачей, так что это накрепко впечаталось в их плоть. Как бы то ни было, людей с подобного рода дарованиями на Арийском Западе всегда было много - а после Стелламарской войны их количество сильно увеличилось за счёт беглецов с моря и с Востока. Для нашей западной жизни, как уже не раз было сказано, такие дарования весьма актуальны; возможность по-хорошему проститься с уходящим - драгоценность не сравнимая ни с чем, в каких-то ситуациях даже более важная, чем надежда на спасение жизни. Особое значение имеет указание на возраст юноши - шестнадцать с половиной лет; шестнадцать лет для Арийского Запада означает возраст гражданского совершеннолетия, и указанное "шестнадцать с половиной" следует понимать как этап самого начала вхождения в полноценный "взрослый" статус. Это же подчёркивается наименованием "мальчик". Герой легенды начинает своё вхождение во взрослость - а именно, в статус Высокого Грифона, служителя погребения, наиболее - увы! - востребованного на нашей земле.

Два слова на тему "невзрачный юноша", он же - "безвидный отрок". Указание на невзрачность героя легенды ещё более значимо, чем указание на его возраст; это - культовый момент, связанный с тем же самым погребальным служением. Высокий Грифон по самому своему существу "невзрачен" (= "безвиден"), ибо он принадлежит не самому себе и представляет/ являет не самого себя - а того, кто на данный момент нуждается в его помощи. Одно из принятых грифоновских имён - Афан / Атан - можно понимать в двух смыслах: "безвидный" и "бессмертный". И то, и другое в равной мере даёт отсылку на это самое служение прощания, преодолевающее безысходность смерти. Образ "безвидного отрока", несущего на себе груз чужих скорбей и грехов, дающего простор излиянию чужих невыплаканных слёз, присутствует в священных текстах разных религий ойкумены - память о самоотрешённом грифоновском служении сохраняется по меньшей мере в символах и архетипах, хоть историческая подоплёка и забыта.

А теперь наконец перейдём к поэтической-песенной части - быть может, она покажется читателю если не веселее, то хотя бы малость поживее.

*********************************

Скачать 1 часть "Черты Мира" одним файлом можно вот здесь:

http://kiratata2007.narod.ru/Certa_Mira/Certa_Mira_cast_1.doc

*********************************

Оставить комментарий © Copyright Гаенко Татьяна, Румянцева Кира (KiraTata2007@ya.ru) Размещен: 19/10/2012, изменен: 19/10/2012. 60k. Статистика. Статья: Проза Порт приписки - Земля Алестры		Ваша оценка:
Аннотация: Третья глава первой части "Черты Мира" - это байки и анекдоты, легенды и новеллы: весёлые и страшные, отчаянные и светлые - как и сама наша жизнь.

Гаенко Татьяна, Румянцева Кира : другие произведения.

Черта Мира. Часть 1. Глава 3: Наши нравы в зеркале фольклора. Проза