У перил Дворового моста стоял высокий человек в длинном тулупе, распахнутом из-за теплого дня. Мужчина лет пятидесяти с лишним, седые виски; черты лица выдавали в нем иностранца. Однако под старым тулупом был столь же старый и явно отечественный свитер и короткие для него брюки. Картину дополняли совершенно невозможные к этому наряду новые камелоты ярко-зеленого оттенка, однако, уже измазанные в питерской грязи.
Мужчина задумчиво кидал в воду камешки. Судя по его взглядам, которые он изредка бросал то на Зимний, то на Петропавловку, ему до невозможности осточертел этот город, но деться он никуда не мог.
Бросив в Неву последний камень, он обреченно побрел к Эрмитажу. Музей был для него последней отрадой. К тому же у него имелся документ, разрешающий бесплатный вход. Иначе ему было бы веселее утопиться в Неве.
В музее он сразу направился в Рембрандтовский зал. Он всегда предпочитал голландцев всем остальным. Быть может, за их технику, а, может, темы их картин были наиболее близки ему.
Сегодня, как и всегда, он замер перед "Возвращением блудного сына", в который раз вглядываясь в лица на картине. Уже собравшись идти дальше, он вдруг услышал в соседнем зале топот и крики. Через секунду в дверь влетела девочка лет двенадцати, в простом сером платье, с кинжалом в руке и абсолютно бешеными глазами. Причем, судя по всему, больше всего ее интересовало, что у нее в руке делает кинжал.
У двери она замешкалась, не зная, куда бежать. Мужчина сориентировался быстрее. Элегантным движением вынув кинжал из ее рук, он передал его ошалевшей смотрительнице и в ту же секунду понесся из зала к выходу самой короткой дорогой, схватив девочку за руку словно клещами. Его тулуп, так и не сданный в гардероб, развевался за ним, словно плащ.
Умная девочка вопросов ему не задавала, беспрекословно бежала рядом. Они вихрем пронеслись по залам, слетели с главной лестницы, пронеслись дальше, через кафе, к выходу. На Дворцовой площади он метнулся влево и остановился только у портика атлантов, опершись локтем об их ступни. Девочка устало прислонилась к стене.
- Спасибо, - сказала она по-французски, настороженно поглядывая на мужчину, понял ли он. - Спасибо, а то бы меня там о-очень наказали.
Мужчина понял. И ответил на том же языке.
- Пожалуйста. Ты только объясни, откуда у тебя этот кинжал?
Если она и удивилась, то виду не подала. Горестно вздохнула и уставилась на свои руки.
- Из Средневекового зала. Я на него смотрела, смотрела... А он такой красивый! Так я руку протянула, просто так, ни за чем. А он возьми и в ней появись! И эти дуры тут же набежали, кричат, ругаются. Я их испугалась, давай бежать. Даже кинжал положить забыла. Спасибо.
Мужчина задумчиво потер подбородок.
- Ты что, колдунья? Волосы у тебя больно странные... да и уши.
Девочка заправила прядь своих абсолютно белых волос за ухо, чтобы он мог лучше его рассмотреть. Действительно, оно слегка заострялось, на манер эльфийских.
- Кто его знает? Я в Питере уже три года, живу у бабки... А она только рада будет, если я исчезну, - и девочка неожиданно задорно посмотрела на мужчину.
- Точно, колдунья, - вздохнул он. - Да, ты права, я одинок и против твоего общества возражать не буду.
Она взвизгнула от радости.
- Вот здорово! Ты тоже колдун? Шаман?
- Нет, - усмехнулся он, - не шаман. В некотором роде колдун, но не как ты.
- А я что? Я еще ничего не умею.
- Научишься, - посулил мужчина. - Кстати, как тебя зовут?
Девочка уже хотела было произнести своё имя, как вдруг задумалась.
- Ведь все будет заново? Тогда и имя тоже. Не хочу о бабке вспоминать!.. Нифин.
- А я Виктор... Но можешь звать меня Драуг или Loup, волк по-нашему. Мне говорили, что я умею разговаривать с волками. Но я не помню.
- А в городе это и не нужно... Драуг. Прости, конечно, что с советами лезу... Ты где живешь?
- На окраине... Однокомнатная квартирка, зато весьма уютная.
- Значит, будем жить вдвоем, - твердо решила девочка.
- Тогда ты, чур, по хозяйству! - и они оба рассмеялись.
Мужчина с девочкой пошли в сторону Невского, к метро.
Теперь можно слегка поднять завесу над их прошлым.
Виктора-Драуга на самом деле звали совсем иначе, он родился и вырос в Квебеке, в России оказался почти случайно. Здесь он работал в магазине, два дня через два, на жизнь ему хватало, но уехать в Канаду он не мог. И не только потому, что у него не хватило бы денег. Его родина отказалось от него, и его изгнали. Как причина изгнания, так и его прежнее имя остается в тайне.
Имя девочки точно не известно. Бабка, от которой она сбежала, звала ее Лили и заставляла говорить по-французски. В результате девочке даже легче было говорить по-французски, чем по-русски. Кроме того, бабка постоянно наказывала ее за то, что Нифин била посуду. А на самом деле она просто пыталась поднять чашки, не прикасаясь к ним.
В Питере, в Эрмитаже встретились два одиночества.
Едва переступив порог, Нифин сморщила нос и с укором обратилась к Виктору.
- И это ты называешь "уютно"? Такого не было даже у бабки моей!
Вся прихожая была завалена грудами книг, на которых, в свою очередь, лежали груды пыли. Нифин заглянула в комнату - там было то же самое, только плюс кровать и тумбочка. Впрочем, нет, в углу еще стояло пианино и, что самое удивительное, на нем книг не было. Пыли тоже.
- Ты что, пианист?
Виктор запер дверь и подошел к ней.
- Да вот, играю, если не читаю, или не на работе. Впрочем, иногда я хожу в музеи.
- И тебе не скучно? -- поразилась Нифин.
- Иногда скучно. В магазине я, например, не скучаю. А дома... Скучно - читаю, грустно - играю. Даже пою иногда.
- Ух ты!.. А можешь спеть?
Виктор молча подошел к пианино.
- Русская народная! - провозгласил он. И запел.
Русские слова он произносил без акцента, только несколько странно проговаривал звук "р" и по причинам и без причин тянул "у". Русскую народную он плавно перевел в классический этюд, замолчал, убрал руки с клавиш и с вопросом во взгляде повернулся к Нифин. Та захлопала в ладоши.
- Здорово! Драуг...
Он улыбнулся и изобразил поклон.
- Спасибо, спасибо. Но развлечений хватит. А теперь - на кухню, готовить ужин!
Спать они устроились на одной кровати, благо она была широкая. Нифин надела на себя Викторову рубашку, найденную под завалами книг. Сам Виктор остался в свитере, одеялом накрыв девочку.
Он отвернулся к стенке и сразу задремал, а Нифин все не спалось. Глядя на фонарь за окном, она о чем-то думала. Потом, словно решившись, легонько толкнула Виктора в плечо. Он недовольно заворчал спросонья.
- Драуг... Драуг!
- М-м-м.
- Драуг!
- Мм, что?
- Драуг, а можно называть тебя иначе?
- Как? - проворчало в темноте.
- Папа.
- Как? - Виктор резко повернулся, разом проснувшись. - Как ты хочешь меня называть?..
- Папа. А что, нельзя? Мне бы очень хотелось... Я не знаю, где мой настоящий отец. И знать не хочу! Можно, ты будешь моим папой?
- Так я же тебе в дедушки гожусь, Нифин.
- Неважно. Можно мне звать тебя папой?
- Ну ладно... доченька.
- Спасибо! Спокойной ночи, папа.
- Спокойной ночи, Нифин... дочка...
На следующий день, рано утром, Виктор пошел на работу. Проснувшаяся Нифин застала его уже одевающегося в прихожей.
- Останешься за хозяйку, - напомнил он.
- Хорошо, пап. А можно твои книжки почитать?
- Можно, конечно. Только аккуратней, он зыбко лежат.
- Пап, - она тряхнула белой гривой, - ты что, забыл, кто я?
- Почти забыл, - развел руками Виктор. - Ну, давай, пока, не скучай!
- Пока!
Дверь за Виктором закрылась, и Нифин, засучив рукава, отправилась в комнату убираться. Книги - не посуда, упадут - не разобьются. Сев на кровать с тряпкой, она начала разбирать ближнюю кучу. Аккуратно принося взглядом книги в свои руки, Нифин вытирала их и складывала стопочкой. Так они занимали гораздо меньше места. Однако, протерев уже более тридцати книжек, она поняла, что устала. Тогда, взяв первую попавшуюся книгу, девочка пошла на кухню.
За день она разобрала практически полкомнаты. Вернувшийся Виктор застал ее на кровати с книжкой в руках. Ошалело оглядев комнату, он пораженно воззрился на нее.
- Ниф, ну ты даешь!
- Да это несложно, пап! Я еще завтра убираться буду. Только, извини, ужин не приготовила - не умею.
- Ничего, ничего, сам сделаю... - он опустился рядом с ней на кровать. - Да, Ниф, ты молодец.
- И ты, пап!
Виктор пошел на кухню, а Нифин продолжила чтение. Тут ей в голову пришла какая-то мысль.
- Па-ап! А пап!
- Что? - донеслось из кухни.
- А короли есть?
Виктор вошел в комнату с картошкой в одной руке и ножом в другой.
- Короли? Есть.
- Где?
- В Англии есть, еще где-то.
- А в Канаде есть?
- Нет.
- А во Франции?
- И во Франции нет. Где-то в джунглях, наверное, есть. А, может, в Испании. Но точно не уверен.
- А в России короли есть?
- В России были императоры, цари...
- Ну, а императоры есть?
- Нет, давно нет.
- Совсем?
Виктор сел на кровать и изобразил императора с державой и скипетром (в их роли выступили ножик и картошка).
- Императоры... я тебе могу рассказать... А ты не проболтаешься?
- Могила, пап! - Нифин даже подскочила от нетерпения.
- Тогда слушай, - он поманил ее пальцем и прошептал, - в России императоры есть.
- Где? - удивилась Ниф.
- В Эрмитаже. В Зимнем дворце.
- В Эрмитаже? - она недоверчиво скривилась. - Портреты, что ли?
- Нет, - Виктор покачал головой. - Не портреты. В Зимнем дворце живет настоящий живой император. Но его никто не видел.
- Тогда откуда ты знаешь?
Драуг многозначительно поднял нож.
- О, я много что знаю. Я, - он ткнул себя в грудь пальцем. - Я единственный, кто видел его бал.
- Бал? - глаза Нифин загорелись. - Он дает балы?
- Да, когда захочет.
- А к нему можно попасть?
- Можно. Но для этого надо совершить нехороший поступок.
- Прогневать императора? - предположила Нифин.
- Нет, ты что! Ни в коем случае. Надо спрятаться где-нибудь в Эрмитаже, а когда все уйдут, просить императора принять нас.
- Здорово! Давай пойдем к нему!
Виктор поднял руки.
- Пойдем. Но не сегодня. И не завтра, завтра я опять работаю. Пойдем послезавтра. А ты пока подготовься к встрече, почитай... Где-то тут, - он обвел рукой оставшиеся горы, - должна быть "История России". А сейчас я пойду дочищать картошку.
- Пап, подожди. Последний вопрос - император французский знает?
- Император знает все, - с этими словами Виктор исчез в дверях. Нифин же с энтузиазмом принялась разыскивать "Историю России".
Весь следующий день они не вспоминали о предстоящем походе. Нифин убралась в комнате, нашла "Историю России", Виктор весь день был на работе.
Но вот настал "День Икс". С самого утра Ниф пыталась придать одежде Виктора хоть сколько-нибудь приличный вид, но удалось ей это лишь отчасти. Всё портили жуткие зеленые ботинки.
- Пап! - Нифин растолкала сладко спящего Виктора. - Пап, откуда у тебя этот жуткий зеленый кошмар?
- Какой зеленый? - он сонно посмотрел на нее сквозь щелки глаз. - Ниф, ты что так рано?
- Так мы же сегодня к императору идем!
- Ах, к императору, - Виктор осторожно спустил ноги с кровати. - Тогда понятно. А зеленые ботинки, это последнее, что осталось у меня от Канады... Они дороги мне, как память. Я их чищу постоянно.
- Заметно. А остальное?
Виктор развел руками.
- Ниф, не суди меня строго. Я ведь раньше к императору не собирался.
Тут у Нифин созрел новый вопрос.
- Пап, а что ты видел на балу?
Виктор сонно признался:
- Что-то видел. Мельком. Секунду, когда часы начинают бить двенадцать. Тогда он начинает бал. Часы бьют столько, сколько ему надо.
- Как это? - Нифин нахмурила лобик.
- Бал продолжается, пока часы бьют двенадцать. Но ведь это так мало. И потому время с одиннадцатого до двенадцатого удара продолжается очень долго. С нашей стороны проходит одна секунда, а для них - больше шести часов. Но хватит! Я уже проснулся. Выходить в полчетвертого, время еще есть, но позавтракать не мешает.
Нифин насупилась, но спорить не стала.
В первый же день она приобрела привычку читать за едой, а Виктор пытался отучить ее от этого. Так начались их ежедневные перебранки, делающие их еще более похожими на отца с дочерью.
В Эрмитаже они немного побродили по залам, старательно обходя Средневековый (причем Виктор вновь умудрился не сдать свой неизменный тулуп), после чего отправились на поиски укромного места. Они потратили на это полчаса, и, наконец, нашли весьма укромный чулан под какой-то лестницей. Еще немного побродив кругами, они спрятались в этом чулане. Час наши авантюристы сидели молча, но за ними никто не пришел, и они осмелели. Сидеть было скучно, и Виктор шепотом рассказывал Нифин биографию Рембрандта. Но его непоседливую дочку интересовало только одно.
- Пап, ну его, твоего Рембрандта. Лучше скажи, где император живет?
- Здесь, в Эрмитаже, - ответил тот, с сожалением оставляя любимую тему. - Я же уже говорил.
- Но ведь днем здесь люди?
- Люди... У него есть свой Зимний дворец, свой Петербург. И только одна дверь ему не принадлежит. И мы войдем в нее, - после этой туманной фразы он вновь продолжил повествование о голландцах.
Наконец, Эрмитаж опустел. Сначала ушли посетители, а потом и работники. Только у телевизоров остались охранники, но у Виктора были свои средства, чтобы обойти их.
Он посмотрел на часы.
- Одиннадцать. Пора, Ниф! - они осторожно выбрались из чулана. - Кстати, забыл спросить, - ты в темноте видеть умеешь?
- Как днем! - заявила Нифин.
Виктор удовлетворенно кивнул.
- И я тоже. Пошли.
Они осторожно пробирались через залы к главной лестнице. Виктор шепотом давал дочке наставления:
- Иди точно по центру дорожки. Можно в полный рост, главное беззвучно и плавно. И не дай Бог коснуться чего-нибудь. Сигнализация сработает и - конец. А так мы просто две ночные тени.
Торжественно и величественно выглядел этот пустой и темный дворец. Во мраке исчезли все "туристские" таблички, он перестал казаться музеем.
Две ночные тени проскочили по залам Древнего мира и оказались перед главной лестницей. Торжественно вытянулись, словно и впрямь на приеме у императора.
- Наверх, - сдавленно прошептал Виктор и покрепче взял за руку мелко дрожащую Нифин. Они медленно поднялись по этой лестнице. Исчезли картины, исчез и сам выставочный зал. Они стояли перед массивными богато изукрашенными дверями. Рядом находился небольшой столик с чернильницей, пером и стопкой бумаги.
Виктор с интересом осмотрел двери, понял, что они наглухо закрыты, и повнимательнее присмотрелся к столику. Вычурное произведение стиля барокко явно стояло тут не просто так.
- Без доклада не входить, как сказали бы сейчас, - прокомментировал ситуацию Виктор. - Придется писать прошение, чтобы нас приняли.
- А вдруг не примут? - испугалась Нифин.
- Примут, куда денутся, - усмехнулся Виктор. - К императору уже давно никто не приходил, соскучился, небось. Сначала немного поиграют в придворный этикет, а потом примут.
Он сел за столик и застрочил по бумаге. Из-под его пера выходило истинное произведение искусства - старорусский алфавит, каллиграфический, казалось, буквы целиком состоят из завитушек. Откуда Виктор вообще знал этот язык, можно было только догадываться. Нифин залюбовалась его письмом.
- Ну вот и все, - он положил перо и поднялся. - Нифин, пошли пока вниз, подождем, что нам скажут.
Они спустились по лестнице и устроились на последних ступеньках. Виктор одной рукой подпер щеку, а другую положил Нифин на плечо, она оперлась локтем об его колено и стала изучать стоящие по стенам статуи, кажущиеся живыми в этом полумраке. Виктор мечтательно глядел в пустоту. Так они сидели минут десять. Неожиданно наверху вспыхнул свет, и Нифин резко вскочила.
- Что это, пап?
- Ответ, - Виктор спокойно встал. - Пошли, посмотрим.
Наверху произошли изменения. На барочном столике вместо чернильницы и пера лежал ключ, а состоящее из завитушек письмо Виктора сменилось другим, резким и четким. Императорским. Виктор пробежал его глазами и радостно улыбнулся.
- Позволяют! И ключ дали, - он взял его и рассмотрел.
Вычурный ключ, подстать столику и дверям. Его ручку украшало изображение фантастического существа - то ли попугая, то ли дракона, держащего в лапах маленький красный камень. Такой же камень в лапе заменял дверную ручку.
- Какая прелесть! - Нифин подошла к Виктору и тоже стала разглядывать ключ. - А мы, что, сами должны дойти?
Виктор кивнул и вставил ключ в замочную скважину и два раза повернул. Двери стали медленно открываться. Нифин замерла, ожидая увидеть императора. Но за дверьми была лишь небольшая комната со множеством дверей.
- Куда дальше? - удивленно спросила девочка.
Виктор уверенно подошел к одной из дверей.
- Сюда.
Еще минут десять они ходили по коридорам. Портреты реальных и нереальных людей с интересом провожали их взглядом. Казалось, ожили даже ножки столов: изображенные на них чудища тоже пялились на посетителей.
Но устроенное императором испытание Виктор выдержал с честью. Через десять минут перед ними распахнулись позолоченные двери.
Тронный зал Зимнего дворца. Уже сто лет он был лишь музеем. Здесь ходили туристы, фотографировали пустой трон с золотым орлом... Перед взорами Виктора и Нифин предстал пустой зал. Но туристам эти двери не откроются. На троне сидел император.
С другого конца зала Нифин, затаив дыхание, смотрела на него.
Император был высок, строен. Ему было не больше тридцати пяти лет, русые, слегка вьющиеся волосы спадали до плеч. Из-под густых кустистых бровей на гостей проницательно смотрели голубые глаза. Он был одет в парадный мундир, но на нем не было орденов. На троне он сидел в весьма непринужденной позе и поигрывал скипетром. Держава стояла у ног.
- Приветствую тебя, Император Российский! - торжественно произнес Виктор.
Император вздохнул и переложил скипетр в другую руку.
- Меня зовут Алексей IV. Алексей Иванович. А ты, я слышал, Виктор. А это твоя дочь, Нифин.
Ниф ступила вперед и изобразила реверанс.
Император поманил их пальцем.
- Нечего через весь зал кричать. Подойдите, поговорим, - они подошли. - Бал начнется чуть позже. А пока расскажите, как там, - он кивнул головой на уже закрывающиеся двери.
Виктор встал перед возвышением трона и, положив руку Нифин на плечо, спросил:
- Нет, чтó это, я знаю. Скажите лучше, почему хотя и просят людей их выключить, люди их не выключают?
Виктор задумался.
- Люди ставят свои интересы, доходы, выше культуры и интересов общества...
- Эгоисты, - подытожила Нифин.
Император удовлетворенно кивнул.
- А фотоаппараты? Мало того, что они не платят (если платят, возражений меньше), так еще и со вспышкой фотографируют!
Виктор, не удивляясь такой технической образованности Алексея IV, продолжил свои размышления:
- Отчасти, наверное, все по той же причине. А, может, из-за жадности. Или спортивного интереса - поймают, нет?
- Все равно эгоисты, - отрезала Нифин.
- Кроме того, со вспышкой фотография чётче, - добавил Виктор.
Алексей Иванович снова кивнул.
- Выходит, вся эта новая техника сделала людей эгоистами? Тогда, быть может, без нее было бы лучше?
Виктор покачал головой.
- Изначально ведь техника создавалась для удобства. А эгоистами люди могли стать и по другим причинам. Хотя здесь вы все же правы.
- Я все же прав, - усмехнулся император. - Какие слова, Виктор. Определенно, ваше поколение нуждается в воспитании. Даже с государем разговаривать не умеете!
Виктор спокойно смотрел на него.
- Я приносил присягу президенту.
- Ага, особенно если учесть, что изначально ты - гражданин другой страны, - ехидно сказал император Виктору.
Тот удивленно вскинул брови.
- Откуда вы знаете?
Нифин дернула его за рукав и тихо прошептала:
- Пап, ты же сам говорил, что император знает все.
Виктор рассеянно кивнул.
- Говорил...
Император рассмеялся и махнул на него скипетром.
- Ладно, прощаю. Я сегодня добрый, - он вскинул левую руку и задрал рукав мундира. На запястье красовались электронные часы. Он улыбнулся, поднял с пола державу и, положив свои регалии на подлокотники, встав во весь рост.
- Смотрите на мое величие, люди! - внешность императора слегка изменилась. С плеч спадала мантия, а на голове появилась корона. Не знаменитая большая, а другая - в центре большой рубин, по краям сапфиры, немногим уступающие рубину. Сама же корона казалась сплетенной из серебряных кружев, скрепленных алмазами. Еще раз сверясь с часами, император развел руки и провозгласил:
- Бал!
Хлопóк. И в тот же миг Виктор с Нифин едва не ослепли от брызнувшего со всех сторон яркого света. Грянула музыка - невидимый оркестр играл вальс.
Виктор с трудом открыл глаза и огляделся. Рядом стояла ошарашенная Ниф и тоже смотрела по сторонам широко раскрытыми глазами.
Ее удивление можно было понять.
У стен зала стояли люди - мужчины во фраках и женщины в пышных платьях. А ведь еще секунду назад зал был пуст. Виктор посмотрел на императора. Он сидел на троне, но уже не так непринужденно, как раньше. В руках он держал державу и скипетр. По обеим сторонам трона застыли два юных министра, вокруг возвышения стояло еще много других, молодых и старых. Дверь справа от трона распахнулись, и в окружении придворных дам вошла императрица.
Нифин восхищенно ахнула.
Красавица императрица. Истинно русская, и в то же время северная красота - узкое лицо с тонкими светлыми чертами и яркими голубыми глазами. Ее волосы, казалось, небрежно спадающие на плечи, на самом деле собранные в сложную прическу, были русо-золотые. И в тон им платье из золотистого матового шелка, расшитое жемчугами и сапфирами. Императрица грациозно подошла к гостям.
Виктор неловко опустился на колено и поцеловал ее руку, Нифин поклонилась ей. Императрица улыбнулась.
- Меня зовут Анастасия. А тебя, Нифин, я уже давно знаю.
Ниф удивленно посмотрела на нее. И вдруг вспомнила.
- Вы тоже ходили по залам? Точно, я помню!
Анастасия вновь улыбнулась.
- Сегодня вы наши гости. Танцуйте, веселитесь!
Музыка стала еще громче, пары вышли в центр, закружились в вальсе. Танцевали и император с супругой, и старые министры в белых париках, и молодые офицеры в блестящих сапогах. Музыка, музыка, веселые лица...
Нифин повернулась к Виктору.
- Пап, а ты танцевать умеешь?
Тот пожал плечами.
- Знаешь, не пробовал.
Нифин придирчиво осмотрела его.
- А я умею. Но с тобой вряд ли получится - высокий больно.
- Тогда танцуй одна, - Виктор присел на ступеньки.
Нифин хмыкнула и побежала искать себе кавалера. Ее папа остался сидеть и с грустью смотреть на веселых людей.
Когда-то он танцевал с той, кого любил. Но ее больше нет. Это была грустная история, Нифин ее знать еще рано.
Нифин, маленькая девочка, многое ей знать еще рано. Но многое она знает уже сама. Удивительная маленькая колдунья.
Бал шел своим чередом.
Виктор так и не понял, что с ним произошло. У него закружилась голова от громкой музыки, в глазах потемнело. Очнувшись, он понял, что лежит на полу, а над ним стоит разгневанный император.
- На императора ты покушался! - гремел его голос. - В тюрьму его! В Петропавловскую крепость!
Виктор с трудом приподнялся на локтях.
- За что?
- За покушение на императора!
Несчастный скосил глаза, ища в толпе Нифин. Ее нигде не было. В зал притопали солдаты в подкованных сапогах.
- В Петропавловскую его. В одиночку, - распорядился император.
- Смею заметить, - встрял один из министров, - но Петропавловская тюрьма пуста и там никого нет, даже обслуги.
- Тем лучше, - отрезал Алексей. - Бросить в любую камеру, не сторожить, не кормить. А казнить не будем - я ведь гуманный! - он издевательски захохотал и скрылся в одной из дверей.
Виктора увели, зал опустел, лампы погасли, и часы ударили последний двенадцатый раз. В тот же миг раздался щелчок - все замки закрылись.
Нифин мягко спрыгнула на пол. Во время всего этого инцидента она пряталась за портьерой, зацепившись за какой-то декоративный элемент. Что именно произошло, она не поняла, но безошибочным чутьем колдуньи почувствовала, что Виктору она не поможет, по крайней мере, сейчас. И она спряталась.