В жизни автора знаменитой книги "Как закалялась сталь" был короткий период (с 9 августа по 15 сентября 1922 года), когда он отдыхал на Бердянском курорте. 18-летним юношей, за плечами которого уже была Гражданская война, Островский приехал по рекомендации врачей на Азовское море лечить последствия тяжелой контузии. Факт его пребывания в Бердянске известен исследователям давно. Но сам факт, больше, практически, ничего. Между тем в местном краеведческом музее хранятся оригиналы четырех писем, написанных Колей Островским жительнице курортного городка Людмиле Беренфус, с которой подружился во время лечения. Письма эти малоизвестны и малоизученны. По крайней мере, в музее Шепетовки, а с этим городом на Хмельнитчине у Островского многое связано, о них ничего не знают (готовя публикацию, я звонил в музей). Нет их и в трехтомнике произведений и писем писателя, изданных московским издательством "Художественная литература" в 1956 году.
Первооткрывателем писем можно считать Ивана Марченко, уроженца Бердянска, в дальнейшем преподавателя русского языка в Харьковском политехническом институте. Этот человек более 30 лет собирал материалы о жизни и деятельности Островского, о чем и рассказал в своей книге "Через годы". Например, Марченко удалось отыскать извозчика бердянской клиники, который возил Островского на курорт и с курорта. Старик помнил, что лечение благотворно повлияло на здоровье юноши. Уезжал он без палочки, с которой приехал. На прощанье сказал: "Теперь мои ноги будут носить меня очень долго и не отстанут от головы".
Впервые Марченко услышал о пребывании Островского на курорте от бердянского художника Якова Хаста еще в 30-е годы прошлого века. Художник показал нарисованный им портрет красивой девушки 18-19 лет, сказав, что это Люси, младшая дочь профессора Владимира Беренфуса, который лечил Островского. О том, что Николай Островский писал девушке письма, Хасту рассказывал сам профессор. Уже после Отечественной войны Марченко выяснил, что Людмила Владимировна Беренфус давно живет в Ленинграде, и разыскал её. Женщина сообщила, при каких обстоятельствах произошло знакомство с Островским. Как-то Люсин отец, главный врач бердянского курорта, рассказал за ужином о тяжелобольном, но сильном духом юноше, его интересном жизненном пути. Пятнадцатилетняя девушка была поражена этим рассказом, попросила отца познакомить её с Колей. Сначала парень стеснялся, разговор не клеился, но потом молодые люди подружились. Люся Беренфус была серьезной, начитанной девушкой, любила петь, хорошо играла на пианино. Николай тоже пел, хорошо играл на гармошке, много читал. Он умел восторженно рассказывать о том, что знал, а Люся была благодарной слушательницей.
Оказалось, она сохранила адресованные ей письма Николая Островского, и согласилась передать их в бердянский музей. Перечитаем эти исторические листки. Ведь любопытно проследить, из каких чувств и мыслей недавнего красного кавалериста, "старого комсомольца" Коли Островского вызрел будущий несгибаемый борец за идеалы революции Павка Корчагин, чья жизнь светила не одному поколению советской молодежи.
Первое письмо датировано 3 октября 1922 года. Письмо большое (на десяти с "хвостиком" страницах), сумбурное, с обилием грамматических ошибок. "Мадемуазель Люси! Прощаясь в Бердянске, я говорил, что напишу вам, когда буду чувствовать приближение конца...". Островский сообщает, что болен "не так физически, как душевно", что уже три года периодически чувствует приступы полного упадка энергии "и желания уйти куда-нибудь совсем". В длинных путаных предложениях без знаков препинания одна мысль неожиданно сменяется другой. "Люси, не считайте меня, мой друг, за мальчика, который сидя, ничего не делая, вздумал разочароваться и мечтает о воздушных замках, идеальной свободе и равенстве и братстве. Порыв того желания жить своей мечтой бросил меня в армию в 1920 г., но я быстро понял, что душить кого-то, не значит защищать свободу, да и многое другое. Потом ревтрибунал и два месяца заключения, а потом ничего, кроме тоски, словно по дорогом, хорошем, потерянном безвозвратно, точно так же, как и теперь, с тех пор, как уехал от Вас". И рядом: "Люси, я вам не пишу о своих чувствах к вам, потому что они и так не ясны". 18-летний юноша говорит о разочарованиях в жизни, о животных, "что зовутся людьми", о том, что живет "как старик", и даже "девушка с черными глазами, на несколько дней завладевшая моей душой" не принесла ничего кроме сожаления, "потому что мало осталось жить".
Письмо проникнуто пессимизмом и предчувствием близкой смерти. Можно представить, как тягостно было его читать здоровой, полной энергии, красивой девушке. Весь текст - хороший материал для психоаналитика, желающего разобраться во внутреннем мире молодого Островского. В конце письма строки: "Я теперь один сижу здесь, в Шепетовке Волынской губернии, в пяти верстах от польской границы, в местечке захолустном, грязном до непроходимости, населенном кротами, знающими только мотаться, да еще многими теми, с которыми я прожил 5-6 лет. Никто из них не заглядывает ко мне, живу отдельно, почти на хуторе, около своей мамуси, которая сейчас ушла к сестре за 130 верст пешком и вернется, может, лишь через недели две... Люси, я жду от вас письма, может быть последнего... Жду так сильно, что вы не можете себе представить. Н.Островский".
Второе письмо отправлено почти через полгода, 20 марта 1923 года. Тоже из Шепетовки, тоже пространное. Помарок гораздо меньше, и общая тональность письма заметно оптимистичнее. Островский уже обращается к Люсе на ты, называет "далеким другом". "Жизнь еще не совсем задавила меня, и если споткнулся я сильно, но все-таки поднялся... Страшно живучее это животное, человек, Люси, и нужно хорошо ударить, чтобы добить сразу". Спокойно сообщает, что за это время совершил "предприятие", после которого три месяца прожил в борьбе со смертью. "... Вздумал хлопнуть себе пулю, только, к сожалению, не в лоб, а в грудь, что и было ошибкой, потому что прострелил верхушку легкого... Я немного ошибся, Люси, на несколько миллиметров. И эта ошибка стоила мне не один день адской, невыносимой физической боли. И цепляясь за каждый шанс возможности спасения, эгоистичный организм выиграл победу, добился того, что я теперь могу порассуждать о том, для чего я жив и что думаю делать дальше".
Далее говорит, что для описания всех сумбурно разбегающихся мыслей и чувств, понадобится целая папка бумаги. Что боится, выкарабкавшись, потерять последние капли здравого рассудка. Что его воскресение начинается старым кошмаром, старой болью, "одно воспоминание о которой заставляет меня дрожать". "Теперь я бледный, как только может быть бледен человек, прибавившиеся пару поперечных морщин делают меня каким-то мрачным, и страшное малокровие от перенесенных мук...". Сообщает, что водянка колен прогрессирует, просит Люси расспросить отца, как лечить болезнь. И вдруг такое признание: "Когда я делал неудачную попытку кончить все, то я делал это, не испытав даже всех прелестей нашей жизни, которые захлебывают массу других, представляя им наивысшие плотские наслаждения. Как ни странно, но в развратном Киеве, где мальчик обладает женщиной уже в 10 лет, я даже не целовал ни одной женщины, кроме... и никогда не испытывал влечения к женщине. Только раз, когда узнал тебя, Люси. ... Ведь ты мне сестра, чистая славная сестричка". И подпись: Коля Островский.
Некоторые из высказанных в письме идей, преломившись, найдут потом отражение в романе "Как закалялась сталь". В трудную для себя минуту Павел Корчагин вспомнит о браунинге, но, отогнав мысль о самоубийстве, сам себе скажет: "Умей жить и тогда, когда жизнь становится невыносимой. Сделай её полезной".
Третье письмо Островский написал 8 августа 1924 года. В нем он опять с Люсей на вы, упрекает, что пишет она о себе редко и малоподробно. И - очередной монолог о своем внутреннем одиночестве. "Я пишу вам одной, что нет и минуты в жизни моей после того лета, где бы была ласка девушки (такая редкая гостья в моей жизни).... Я спотыкался много раз и был один, никто не знал о том, что я много раз разбивался так больно, как может лишь одинокий без друзей человек". Далее - размышления, из которых вызреют потом убеждения Павла Корчагина: "Много есть нас, выросли из мусора, но желающие лучшего как для себя, так и для других своих собратьев, которые входят в борьбу активно, отдаются ей или погибают (в большинстве), или ведут других и сами идут к цели. Спросите меня, который когда-то, мальчишка, хлопнул себе пулю в грудь, не так давно, 2 года тому назад, что у меня осталось сейчас родного, дорогого, - только одна партия и те, которых ведет она. ... Это то, что двигает нами сильнее, могучее, чему мы преданы всей душой, и что нам остается любить". "Знаете, если бы кто-нибудь здесь, из тех моих товарищей, которые считают меня своим товарищем, руководителем, узнал, что я, такой бледный и суровый для своих лет, а мне лишь 20 лет, мог бы писать кому-то, какой-то далекой девушке, может быть из чужого лагеря, то, что я пишу. Да, я пишу вам потому, что вы одна из моей личной жизни, пришедшая с лаской девушки. Теперь далекая и чужая, и я не пишу Вам здесь о любви и т.д., оно мне теперь чуждо... Я теперь работаю в городе Изяславле Шепетовского округа, секретарь райкома ЛКСМУ, скоро меня посылают на юг, может быть, увидимся с Вами. Н. Островский".
Они не увиделись. Четвертое письмо отправлено Люси Беренфус 2 декабря 1935 года из Сочи. Островский уже парализован и слеп, он знаменитый писатель ("Как закалялась сталь" вышла в 1932 году), у него секретарь. И огромная почта, обрушавшаяся после выхода книги "Как закалялась сталь". Письмо в Бердянск совсем маленькое и напечатано на машинке. "Люси! Из вороха писем мой секретарь извлек ваше. И память мгновенно восстановила все. Тринадцать лет! Это много, а кажется, что было вчера. Это была хорошая, чистая юношеская дружба. Я вспомнил прощание с юной девушкой на вокзале. На один миг стало грустно. Я не знаю вашего жизненного пути потом. Вы о моей жизни знаете теперь все. В ближайшие дни почта должна принести мне Вашу повесть. Николай".
Жить оставалось Островскому совсем мало. Он умер 22 декабря 1936 года. Медицинское заключение гласило: "Н.Островский страдал хроническим неизлечимым полиартритом... Кроме того, у него был туберкулез обоих легких. Непосредственной причиной смерти стала болезнь почек".
Как же отразил в романе "Как закалялась сталь" Островский свое пребывание на Бердянском курорте? В рукописном варианте книги есть упоминание о летнем отдыхе Павки Корчагина на юге Украины. "...А когда пришла осень, полили дожди и в жаркой летом Приазовщине загуляли ветры, холодные и неприветливые. Тело, набравшееся за лето сил, напомнило о страшной болезни...". Этот отрывок не вошел в последнюю редакцию книги. Потому, во-первых, что мог вызвать у читателя сочувствие к физическим страданиям Павки. Во-вторых, летний отдых героя был не характерным явлением: время для отдыха в те годы сводили к минимуму. Известно, что в своё время почти треть рукописи "Как закалялась сталь" не была допущена цензурой в печать.
Образ Павла Корчагина - исключительная сила воли, мужество, непреклонная настойчивость в достижении цели - в значительной мере определил тип положительного героя литературы соцреализма. Миллионы людей воспитывались на книге "Как закалялась сталь". Книги Николая Островского (роман "Рожденные бурей" остался недописанным) издавались (по данным 1989 года) 766 раз 75 языками.
Новое время сменило ориентиры. Лучшие произведения советской классики выпали из подросткового круга чтения. На изучение всей русской литературы 30-40 годов (более трех десятков писателей и поэтов) школьная программа отводит 1 академический час, то есть 45 минут (!). Наши дети книг Островского давно не читают. Вот что пишет по этому поводу известный литературовед Евгений Бузни: "Максимализм. Он был присущ Островскому естественно, как всем, рождённым бурей революции. И он писал честно то, что видел, знал, понимал. Как же можно об этом не рассказывать молодёжи сегодня? Чьими другими произведениями, какими сегодняшними героями мы заменим эту беззаветную преданность Родине, своему народу, которые дал нам в своих романах Николай Островский? Чей пример поднимет новое молодое поколение на великие подвиги возрождения России?". Так ли принципиально, что это сказано россиянином?
Учитель Запорожской общеобразовательной школы Љ 37 Галина Соловьева провела "по Островскому" опрос учеников 9-11 классов. Из 104 детей у 44-х в домашней библиотеке есть книга "Как закалялась сталь", которую они не читали, 30 человек о Николае Островском и Павле Корчагине "что-то слышали". Остальные не знают ничего ни о писателе, ни о его книгах.
2004 год был в России объявлен годом Николая Островского. В рамках празднования 100-летия писателя школьники писали сочинения о нем. Многие это считают первым шагом к возвращению романа "Как закалялась сталь" в школьные программы.
19 февраля 2004 года Верховная Рада Украины приняла Постановление "О праздновании 100-летия со дня рождения выдающегося писателя-гуманиста Николая Алексеевича Островского". Постановление предусматривало выделение средств на ремонт музея писателя в Шепетовке, а также на документальный фильм о Николае Островском. Музей, как сообщили его сотрудники, отремонтирован. О фильме пока ничего не слышно. О возвращении в школы легендарной книги - тем более.
В 1993 году в Китае провели специальный опрос: какое литературное произведение мировой классики люди хотели бы увидеть на своих телеэкранах. 73 процента китайцев высказались за "Как закалялась сталь". И китайские режиссеры, с помощью нашей киностудии им. Довженко, сняли многосерийный телефильм. В Пекине замирало движение. когда показывали по ТВ очередную серию. Картина получила семь "Золотых фей" и была признана лучшим телефильмом десятилетия.