Как нам, иногда, хочется познать неосязаемое своё состояние, то, что психологи называют подсознанием, и хотя бы малую толику мыслей других, в особенности у женщин, поэтому...
...пришло время сказать, что...
Я не люблю блондинок. Я не люблю женщин с внешностью кукол. Я не люблю заискивающих или масленых женщин. Я не люблю женщин, которые смотрят тебе в рот. Я не люблю женщин с искусственными улыбками. Я не люблю дур. Я не люблю пьяных женщин, потому что это противно. Я не люблю курящих женщин, потому что от них дурно пахнет изо рта. Я не люблю женщин с грязными или облупленными ногтями. Я не люблю неаккуратных женщин, и женщин у которых одежда с жирными пятнами или оторванной подкладкой. Я не люблю, когда от женщин пахнет пОтом.
Простите, дамы полненькие. Но мне нравятся женщины худенькие и стройные, и с небольшой грудью. Но это уже дело вкуса. А еще мне нравятся женщины от которой исходит тот неповторимый запах, присущий только моему состоянию и разуму.
Мне нравятся умные женщины, потому что у них богат духовный мир, и с ними есть о чем поговорить. Потому что появляется настоящая, действительная, "не показушная" возможность утвердить себя в её глазах. Это как игра. Неосознанное соревнование мужской логики и женской интуиции.
Теперь понимаете, что моя жена может не волноваться, когда я уезжаю один на отдых в какой-нибудь санаторий или туристско-оздоровительный комплекс?
Однако. Все мужики сволочи. Это говорит не женщина, это говорит мужчина. Не обижайтесь, мужики. Это тоже самое, что стерва, только в мужском роде. У нас на генном уровне заложены животные инстинкты. Инстинкты продолжения рода. Даже если ты женат, то обязательно не со своей супругой. Хорошо, если твои нравственные принципы вступают в противоречие с физиологией существования. И тогда со мной всегда мой рассудок - моя стража. А когда принципы начинают плавно переходить в другое состояние, и совпадать ...?
В тот памятный для меня год, летом я почувствовал страшную усталость. Бизнес не пошел, и поэтому фирму пришлось продать. В институте тоже дела шли, хуже некуда. Директору института постоянно мерещилось, что я пытаюсь занять его директорское кресло. Как-то раз он всех предупредил, что он этот институт породил, он его и похоронит.
В общем, я решил отдохнуть и купил путевку на Нарочь в туркомплекс с почти одноименным названием - "Нарочанский". Я там никогда не был, а название озера хоть и ни с чем не ассоциировалось, но очаровывало и притягивало своим мягким звучанием.
Меня встретил промозглый моросящий не летний дождь. Озеро задохнулось в сплошной пелене серого водного мрака, сливаясь с небом и простираясь над головой. Но тьма не помешала мне радостно вдыхать лесной озоновый воздух, и ощущать блаженство встречи с природой. И я задохнулся вместе с озером.
Мой возбужденное состояние, правда не надолго, омрачилось неожиданным дискомфортом номера. Туропертор, вообще-то, гарантировал, что меня ничто не будет стеснять. Но... Блок состоял из двух комнат. Старая и развалившаяся мебель, пропахшая застарелым нафталином и грязными носками. Стены, обклеенные невзрачными обоями, в некоторых местах оборванные, где отсутствовали целые куски. Обои использовали, очевидно, для практических целей: над своей кроватью я увидел, написанное ручкой: "хорошая бумага". В одной комнате расположились две молодые мамы с маленькими дочками, а в другой - я и какой-то налоговый инспектор из Столицы огромного телосложения, в общем толстый. Но что меня поразило, так это один санузел с душевой на всех. Боже, - подумал я,- хоть расписание пиши.
На Нарочи, к сожалению, нет исторических, дендрологических или других достопримечательностей, поэтому я мысленно набросал план времяпровождения на белорусском курорте: утром - легкая пробежка или спортивная ходьба, до обеда и после - пляж, до ужина - волейбол, после - дискотека.
Первым делом я узнал, где и когда играют в волейбол. А вечером помчался на танцы, которые начались сразу после ужина засветло на какой-то танцплощадке, где ди-джей пытался с помощью песен типа "ты меня любишь, а я тебя нет" завести народ.
Дискотека внешне походила на танцы из фильма "Афоня". Жадные женские глаза вырывают тебя из толпы и томно просят-умоляют: подойди... подойди... пригласи и потанцуй со мной.
На глаза попалась дама бальзаковского возраста, с городской внешностью и как будто пластичная. Я очень гармоничен в танце, и поэтому танцу отдаюсь полностью. Я люблю, чтобы партнерша хотя бы понимала, что танцевать надо в такт музыки. Я люблю, чтобы в каждом моем движении видели смысл окружающей нас действительности. Чтобы за моим па, синхронно следовало па партнерши. Поэтому, если партнерша не может постичь вместе со мной азы танца, второй раз я ее не приглашаю.
Дама была скована, совершенно отказывалась усвоить, что с ней танцуют, а не строят перспективу дальнейших отношений, поэтому я моментально прекратил всякие попытки закружить ее в неповторимом восторге мужского толкования танца.
Мне стало неинтересно, и я равнодушно повел беседу, чтобы хоть чем-то занять себя:
-Как Вас зовут?
-Хгаля, - у нее был невообразимый деревенский акцент, от которого я испытал легкий шок.
-И откуда Галя приехала? - я постарался быть серьезным.
-Из Лельчыц.
-А где Галя работает?
-У школе,- насмешки она не понимала. Полное отсутствие чувство юмора.
-И кем Галя работает?
-Дзетак у начальных класах учыт, - она коротко гоготнула.
-А Галя не жадае са мной на беларускай мове паразмауляць? - мои познания в белорусском языке были почти что совершенны.
-Не. Я худо разхгавариваю на беларускам.
-Дрэнна, что Галя не ведае родную мову , - я с нетерпением ждал когда же закончится этот идиотский танец. Как обманчива внешность. И как эта внешность не соответствует внутреннему содержанию женщины. Ну что ж и такое бывает.
В расстроенных чувствах я пришел в комнату и поделился своими впечатлениями с налоговым инспектором, который днями и ночами только и делал, что спал. Зачем человек приехал отдыхать? Он посмотрел на меня сонными глазами и посоветовал:
-А сходите в санаторий "Приозерный", говорят, там неплохо организуют дискотеки.
Вечером, на следующий день, после волейбола, дождавшись своей очереди помыться в душе, я поужинал и чинно последовал в санаторий "Приозерный".
Судя по шлагбауму, современным корпусам, стоянке автомобилей, ухоженным газонам, теннисному корту, санаторий "Приозерный" относился к элитным.
Действительно, организация культурного мероприятия здесь явно отличалась от вчерашней. Игры, конкурсы, хорошая музыкальная техника... И я согласился с предложенным мне устройством отдыха в вечернее время.
Я пригласил какую-то женщину, тактично пытавшуюся подстроиться под меня и ритм танца.
-Вы хорошо танцуете,- сделал она мне комплимент.
-Спасибо,- сухо ответил я. Она о чем-то начала болтать, но сквозь повышенные децибелы музыки, я ее не слышал. Честно говоря, я и не хотел ее ни слышать, ни слушать. Поэтому я, всякий раз, вежливо кивал головой, когда она делала паузу.
И вдруг до меня донесся мягкий и нежный голос, от которого неожиданно дернулся:
-Как он красиво танцует...я бы...,- дальше я не разобрал, потому что обрывки слов резко ушли куда-то вверх...
-Что с вами? - спросила партнерша.
Я удивленно посмотрел на нее и пожал плечами:
-Ничего.
Нет, это не ее голос. Я начал вертеть головой, пытаясь определить, откуда я получил столь странное сообщение. Но рядом, все танцующие были заняты только собой. И я не заметил, чтобы в мою сторону кто-то смотрел. Только партнерша внимательно и одновременно слащаво поднимала глаза. А может со мной что-то не так?
Было очень душно. Я решил отдохнуть и потому следующий танец пропустил. Сидя на скамье в гордом одиночестве, мой мозг снова зафиксировал:
-Да, действительно, здесь не с кем танцевать...- мне стало страшно, ведь раньше со мной такого не было. И, наконец, мои глаза увидели то, что отразилось сознанием. Не увидеть ее было нельзя. По ту сторону шумной и веселой реки танцующих, на другом берегу, в том же состоянии одиночества, стояла она. Девушка лет двадцати трех. Черненькая со стрижкой каре. Издали она казалась такой чистенькой и аккуратненькой, с простыми чертами лица. На ней было черное платье с какими-то бледно-голубыми цветами, подчеркивавшее ее изящную фигурку. На фоне больших окон зала, за которыми качались вековые сосны, безнадежно опустив руки, она как безгрешная лесная нимфа, через мелькающие спины и лица танцующих, девственно и спокойно смотрела на меня.
-Мне... Вами... потанцевать, - доносились куски фраз и мне стало жутко. Теперь я точно знал, что слышу слова, исходящие от нее. Господи, я читал ее мысли. Но ведь думы других мне не доступны. Я попробовал сконцентрировать взгляд на близ танцующей даме. Нет. Сигналов от нее я не получал. Это невозможно. Но это именно так. Успокойся. Иди пригласи ее и узнай, что за чертовщина.
Она была очаровательна и великолепна. Моя правая рука бережно держала ее талию, и каждый миг танца выстраивался в осмысленную восхитительную гармонию.
Духота так давила и ограничивала мои движения, что я с заметным стеснением начал оправдываться:
-Вам, наверно, не совсем удобно... Я такой потный...
Но она не дала мне ни единого шанса усомниться в ее серьезности получить удовольствие от мужского покровительства в искусстве пластики, да, и мгновенно рожденные мысли, я, к сожалению, читать еще не умел:
-Но это ведь так естественно...
Мы снова и снова отдавались движениям, и, наконец, насытившись неповторимым восторгом согласованного единства тел, перешли к познанию своих душ.
Все то, что она говорила, я уже знал. Страх ушел, и появился азарт. Мне было очень интересно подтвердить свои наблюдения.
Мы вышли из душного зала, и пошли по темным аллеям, освещенным неярким опаловым светом фонарей. Яркий диск луны таинственно качался над кронами деревьев и усиливал загадочность нашей необычной встречи.
-Давай перейдем на ты,- я понял, что ей уже как-то странно было "выкать".
-Конечно. А ты на чем-нибудь играешь? - она спросила на всякий случай, после того как мы выяснили, что она в детстве закончила музыкальную школу по классу фортепиано.
Я глянул в ее глаза и в них заметил несмело проявляющийся серебряный блеск луны. Ее восточные глаза... Нет, нет, не раскосые - японские или китайские, а скорее татарские, отражали, еще не до конца мною опознанную, глубину ее мировоззрения. У нее были тонкие чувственные губки, на которых не помещалась губная помада. Это как раз и возбуждало. Очень хотелось ее поцеловать, но я знал, что она пока не готова на такие смелые поступки. Ее мир вдруг оказался настолько похожим на мой, что я невольно закрыл глаза:
-Я, Оля тоже учился в музыкальной школе. На баяне. Играю на гитаре... И немножко на пианино. А ты любишь стихи?
-Да ... Ахматову.
Мы в это время вышли к озеру, и я с готовностью и удовольствием продекларировал:
Была над нами, как звезда над морем,
Ища лучом девятый смертный вал,
Ты называл ее бедой и горем,
А радостью ни разу не назвал...
-Это из Полночных стихов. Из последнего, седьмого стихотворения, так и называется "И последнее". Красиво, правда?- прокомментировал я.
Она, соглашаясь, опустила голову.
-Знаешь, я на эти стихи написал музыку.
-Так ты еще и музыку сочиняешь? - она была удивлена.
-Да, к сожалению...
-Здорово. Но почему к сожалению?
-А потому что все равно никто не услышит твои творения, а чтобы получить удовлетворение от своих произведений, необходимо общественное признание.
-Не обязательно. Узкий круг почитателей своего таланта, тоже воодушевляет. Вот запиши на кассету свою песню. Я послушаю и выражу свое признание.
-Или непризнание.
-Ну зачем ты так? - она не согласилась со мной. И мы разом посмотрели на озеро.
Над озером и в озере... Плыла луна. И лежала, качаясь в мелкой ряби, не погасшая полоса бледно-желтого лунного света, пугливо освещая прибрежную черноту леса.
-Потрясающе, - вместе с ее мыслями, почти в унисон прошептал я.
Мы, как в состоянии нирваны, долго стояли и молчали, созерцая всю эту неповторимую ночную прелесть светящейся воды, нарисованную невидимой рукой бессонного художника.
-Пойдем, ты меня проводишь. Уже поздно, и я немножко озябла,- она начала укутывать себя руками.
Июльская ночь отдавала металлом прохлады, и мы направились к ее временному пристанищу.
Возле корпуса мы присели на скамью, отделанную замысловатыми переплетениями из толстой декоративной проволоки, окрашенной в черный цвет. Ее черное платье при свете фонаря смешивалась с этим узором ночных красок. Органичность существования, подумал я. И вдруг мое сознание, уже в который раз, получило сигнал, воплощенный в реальность через ее уста:
-Можно тебя кое о чём попросить,- ее серые с латунным оттенком глаза без тени кокетства скромно посмотрели на меня. Я уже приготовился выполнить ее просьбу и поэтому кивнул.
-Обними меня. Мне очень холодно.
При свете фонарей ее шелковистые волосы отливали синевой. Я очень близко увидел ее лицо. Прямой и правильный нос, небольшие, но умные глаза придавали овальному и смуглому лицу выражение чувственного влечения. Там, где-то внутри, была неведомая мне сила, но временно подавленная кем-то. Ее плечи не были хрупкими, но тонкие руки с музыкальными пальцами, на которых расположились коротко подстриженные маленькие ноготки без маникюра, - она казалась дюймовочкой в моих объятьях.
Связь была прервана, как только она скрылась за дверьми, нелюбезно открытой сонным охранником санатория. Я понял, что читаю мысли только ее и только в ее присутствии. Большего мне дано. А больше и не надо.
Итак, ее звали Оля. Она была совершенно правильной, а может быть правильно совершенной? Она была замужем, у нее была десятилетняя дочь, и ей было тридцать лет. Работала она в столице врачом в какой-то больнице. Казалось, что у нее все расписано, все сложено по полочкам: школа музыкальная, школа обыкновенная с золотой медалью, учеба в медицинском, замужество, ребенок, работа... А тут ворвался я. Как неожиданно подаренная книга. Книга, у которой открыли первую страницу и по аннотации поняли, что ее надо прочитать, и что она будет интересна. Но книга особенная. Книга, которой, к сожалению, нет места на полке библиотеки. Я был незапланированным явлением. И с ним нужно было что-то делать.
Что-то нужно было делать и мне. Я был женат, у меня был совершеннолетний сын. Десять лет разницы. Один случай на миллион. Мои жестко выстроенные принципы, вдруг вписались в гармонию природного мирозданья. Барьеры нравственности начали потихоньку расшатываться.
Противно липли комары, и мы решили, что этот вечер мы проведем на старой барже, переделанной под танцплощадку. Отмахиваясь от назойливых насекомых, мы почти взбежали на причал, вернее подобие причала - длинная металлическая конструкция похожая на пешеходный мост, заканчивалась баржей, где народ отдавался эйфории массовых развлечений. Один единственный небольшой корабль, переоборудованный под кафе и музыкальную рубку для капитана-ди-джея, понурив нос, надолго пришвартовался к этому несостоявшемуся пирсу.
Было здорово смотреть на чернь бесконечной водной глади, разрезанной лунным потоком света, который выхватывал маленькие чуть видимые острова кувшинок. А под ногами, отдавая бледную, еле заметную желтизну песка, стелилось дно. Словно маленькая частичка солнца скрывалась в этой тьме, уходящей вдаль в бездонную глубину, где отражалось небо и белая дымка курчавых облаков.
Какая-то юная поп-звезда запела про "зажигают звезды..." и мы пошли воплощать томительную энергию в медленные ритмы движений. Сдерживая выплескиваемую наружу страсть, и потому не смея прижаться к ней, я мягко вел её в головокружительный затон нового и неопознанного бытья.
Когда луна ушла вверх и стала небольшим ярко-белым кругом, а ночь затаилась перед рассветом, мы возвращались. И болтали обо всем.
-Я с большим уважением отношусь к людям в белых халатах, - я действительно преклонялся перед врачами.
-А мне нравятся спортивные и подтянутые мужчины, - она улыбнулась и с лукавством заглянула в глаза, намекая на мое тренерское образование, - я видела как ты играл в волейбол. Очень красиво.
-Ты хочешь сказать, что я именно тот, чей образ сопоставим с образом мужчины, созданным тобой.
-Да.
-Почему тебя потянуло ко мне?- ответ я знал, но мне хотелось проверить имеет ли она пороки.
-Понимаешь, это нельзя объяснить. Ты какой-то необычный... Другой...
-Из другого мира,- подсказал я. Она не обманывала.
-Да ... То есть нет... В общем ты совсем не похож на моего мужа.
-Ну еще бы.
-А ты так красиво танцевал, и мне жутко захотелось, чтобы ты меня обнял и кружил, кружил со мной...
Она замолчала.
-Я вот, Оля, одного не пойму, как ты, такая правильная... Из порядочной семьи. Ты ведь ни с кем не собиралась знакомиться. И решилась на такой безумный поступок?
Она удивленно выдержала паузу.
-Ну, у нас с тобой пока ничего безумного нет, - педантично, наконец, произнесла она и тихо добавила, - это, во-первых, а во-вторых, я сама не знаю.
Она действительно не знала. Но я -то знал, что курортным знакомством она точно не ограничится.
-Ты плохо с мужем живешь?
-Ну, я бы не сказала. Да, мы ругаемся часто. И это мне не очень нравится. Не нравится, что он курит.
-В общем ты поругалась с мужем и решила отдохнуть от него, а тут подвернулся я.
-Нет, не правда. Ты не подворачивался. А я не собиралась отдыхать от него. Ты - это что-то другое...Мне кажется, что у нас с тобою много общего. Мы так похожи друг на друга. И вообще, у меня такое чувство, что я тебя знаю тысячу лет.
Она не обманывала меня. Стало очень легко на душе. Она познавала мой мир, не потому, что хотела угодить мне, а потому что видела во мне свое зеркальное отражение.
Вот и закончились благодатные вечера. Она стояла возле автобуса и долго смотрела на меня пронзительным взглядом. А я читал в ее глазах Ахматову:
По волнам блуждаю и прячусь в лесу,
Мерещусь на чистой эмали,
Разлуку, наверно, неплохо снесу,
Но встречу с тобою - едва ли.
Потом молча протянула листок, на котором были номера ее телефонов.
Я вернулся в свой город. И судорожно принялся выискивать информацию о достижениях в сфере чтения мыслей. Ведь должно же быть хоть какое-то объяснение моим способностям.Собственно говоря ничего интересного, что меня могло бы вдохновить, я не нашел. На каком-то сайте я прочитал...
"Ученые разработали способ чтения мыслей. Используя сканеры мозга, они обнаружили, что люди извлекают со дна памяти старые воспоминания, воспроизводя при этом строго определенные действия, сообщает The Guardian.
Шон Полин из Университета Пенсильвании просил добровольцев вспомнить 90 разных объектов, от таких достопримечательностей, как Тадж-Махал и знаменитостей вроде Холли Берри, до обыденных предметов вроде пинцета. При демонстрации каждой картинки ученые задавали связанный с изображением вопрос (например: "Вам нравится Холли Берри?") и регистрировали мозговую деятельность обследуемого, думавшего о человеке, месте или предмете.
Затем Полин и его коллеги использовали компьютерную программу для анализа этих мозговых кадров. У всех девяти испытуемых в определенных участках мозга повышалась активность. Но программа смогла уловить разницу в том, как люди думают. Наконец ученые попросили испытуемых вспомнить как можно больше из 90 объектов. Используя результаты предыдущего сканирования и компьютерную программу, ученые установили соответствие между первоначальной и новой мозговой деятельностью, когда люди рылись в памяти.
Нам удалось увидеть, как мысли всплывают на поверхность", - сказал один из участников исследования, Кен Норман из Принстона. Когда люди вспоминали Тадж-Махал, их мозг демонстрировал ту же модель активности, как и тогда, когда им впервые показали картинку. Когда они начинали думать не о месте, а о предмете или знаменитости, исследователи наблюдали повышение активности других участков мозга до того, как человек извлекал воспоминание...
"Люди обычно ничего не забывают, но некоторые воспоминания "спят" на протяжении длительного времени, а затем внезапно всплывают, когда возникает нужная ассоциация", - сказал Норман. Индивидуальные различия в мозговой деятельности дают некоторое представление о процессе создания ассоциаций".
Интересно получается, - я погрузился в размышления. Может быть вся наша жизнь запрограммирована... Состоит из набора определенных ситуаций. И если два человека оказываются вместе в одной модели этих ситуаций, то становится, наверно, очень просто считывать одну и ту же линию поведения. Но почему тогда, она не может читать мои мысли? А может быть может? Да нет... Я бы сразу узнал об этом. Да-а-а. Вопросов больше, чем ответов. Вообще-то ответа ни одного. Какая-то обратная телепатия получается. А если эта модель развивается в определенных условиях обитания? А может быть одна и та же модель совпадает с условиями обитания? Тогда, что это за условия обитания? А самое главное, что же связывает два мозга? Разве что только электромагнитное поле...
Август... Прохлада все более и более завоевывала земное пространство, и поэтому последние теплые дни уже пугались осени и безнадежно расставались с летом.
Собственное существование - это целая проблема, а решать все равно некому, кроме меня самого.
Я долго раздумывал. И оправдал себя тем, что не понял, что мною движет. И я решился. Я набрал ее номер мобильного телефона, где по ту сторону спутника прозвучал ласковый с легкой хрипотцой голос:
-Алло...
-Привет, это Сергей.
Глубокая пауза.
-Привет.
-Я хочу видеть тебя.
-Я тоже, - в ее голосе послышалась такая острая страсть, что я затаил дыхание,- если сможешь приехать в эту субботу, приезжай. Я дежурю в больнице. А муж в командировке...
-Я приеду к тебе.
От нее приятно пахло лекарствами. Ее черные волосы, уже не черные, а перекрашенные в темную вишню, весело игрались над аккуратным белым воротничком медицинского халата, а ее сердце готово было выпрыгнуть. Ее волнительное дыхание будоражило мое сознание, и я, вконец запутался, чьи мысли, ее или мои, толкали нас на обдуманные заранее поступки. Да, мы уже знали, что мы будем делать, хотя и не говорили об этом друг другу. Мы знали... И понимали, что это неправильно, непорядочно, нечестно перед нашими семьями. Низко и аморально. Но это красиво и гармонично. Идеальное духовное единение...
В ординаторской было тихо и покойно. Последняя крепость целомудрия,- подумал я, глядя на ее идеально выглаженный стерильно-белый халат, и притянул ее к себе. Она всем существом, с легкостью коснулась меня, и я распознал, как вся ее душа благодарно растекается внутри меня.
-Давай сядем,- она глазами показала на диван, и сняла халат.
Я вдохнул ее аромат в себя и понял, что здравый смысл мною утерян.
Она была в бордовой блузке и юбке, с длиной чуть выше колена. Мои руки коснулись ее смуглых и стройных ног, с нетерпением проникли дальше, и я услышал, как она вздохнула. Она была в боди.
Почему женщины одевают боди цвета бордо? Потому что, если женщина надевает боди цвета бордо, знайте, она вас страстно желает, здесь и прямо сейчас. Не упускайте этот шанс. А я его упустил. Но упустил умышленно. Я любил комфорт. А ординаторская к моему пониманию комфорта, к сожалению, не относилась. Я посмотрел на нее и прочитал, что боди она одела скорее неосознанно. А вдруг? На всякий случай.
Я прикоснулся к ее губам. И захватила, закрутила нас, та неведомая сила в бесконечной тишине зеркального отраженья двух душ.
-Мы здесь не можем долго находиться, да и у меня рабочее время закончилось, - тяжело и с сожалением сказала она, отрываясь от меня.
-Поедем куда-нибудь, - предложил я и, заглянув в ее глаза, понял, что она очень хочет меня. И у меня созрел план:
-Мы сейчас с тобой поедем на Немигу... И в какой-нибудь гостинице снимем номер.
-Ты что? Это так неудобно. Я стесняюсь... А потом, что подумают про нас работники гостиницы?
-Да чтобы они не думали, это не их дело, - беспричинно возмутился я.
Мы вышли из подземного перехода станции метро на Немиге. Латунные розы на мраморной плите черной памятью скорбели о пятидесяти двух погибших бессмысленной никому ненужной смертью. Сердце сжалось, и холодные мурашки пробежали по спине. Царство им небесное, подумал я.
Мы направились в сторону Дворца спорта. А я не упустил возможность еще раз поглазеть на красоту Троицкого предместья. Оля что-то говорила, а я беспардонно глазел на исторические места. Сначала я крутанул голову назад и, посмотрев на Кафедральный собор, мысленно перекрестился.
Да-а-а. Речушка... Ручеек Немига, давно уж, как Неглинная в Москве, упакована в трубы, но дух ее ощущается повсеместно. Никто это древнее место не назовет иначе как Немига. А в сильные ливневые дожди улица Немига заливается рекой Немигой, будто вспоминая прошлое, она вырывается из бетонных коллекторов, вызывая людской страх перед стихией-наводнением.
Голубая рябь Свислочи давала изображение золота солнца. Многочисленные ярко-желтые шарики-зайчики, отражавшиеся от водной глади, заставляли щурить глаза, а озоновый воздух в центре города, как оазис в пустыне, пьянил нас от сытости всего великолепия.
А там... На левом берегу Свислочи, через остров слез, где виднеется памятник воинам-афганцем, вы обязательно попадете в древний мир архитектуры времен классицизма. Я вспомнил, как когда-то ходил по этим старым улочкам, усеянными булыжником, и представлял себя барином, разъезжающим в карете, запряжённой тройкой маститых лошадей.
Если вы не были в Троицком предместье, считайте, что вы не были в Минске. Я вспомнил, как на одном из сайтов, я нашел запись какого-то фотографа, который жаловался, что кроме Троицкого предместья в Минске и нечего фотографировать. Глупый, подумал я. Иди на площадь Независимости, где находится Красный костел, Октябрьскую площадь, площадь Победы... А церковь Александра Невского, куда в годы войны угодила бомба и не взорвалась, потому что рядом находилась икона Николая Угодника? А Екатерининская Церковь, неуютно чувствуя себя, среди современных высоток и серой громадины торгового центра "На Немиге"? Я мысленно начал возмущаться...
-Ты меня слушаешь? - Оля дернула меня за рукав.
-Извини, - я оторвался от тягостных мыслей, - любуюсь красотой...
-Да, здесь действительно красиво.
-Вот Оля, - я немного засмущался, - вон там гостиница... Решайся.
Она долго молчала. А я воспользовался этим, и бесстыдно считывал ее мысли. Она не то, что хотела, она просто рвалась остаться со мной наедине, но внутренняя порядочность мертвой хваткой держала ее от необдуманного шага. И вдруг я почувствовал как она медленно, с большим усилием начала разжимать жесткие пальцы пуританского воспитания.
-Пошли, - глухо произнесла она.
Дорогу нам преградил молодой охранник, крутивший на указательном пальце связку ключей. Квадратная голова с тупым взглядом, и бесформенное болтающееся внизу брюхо-безобразие.
-Вам кого?- вызывающе спросил он, почесав свой нос-картошку.
-Нам необходимо номер снять, - я вежливо и внимательно заглянул в его глаза и увидел там глубокое отсутствие мысли.
-У нас номера... Это... Слишком дорогие...,- с хамской интонацией ответил он, и я понял, что другая интонация ему неведома, потому что этой другой, к сожалению, не научили.
На его брошенную фразу я почти не обратил внимания, если не считать быстро промелькнувшей мысли о том, что содержание моего кошелька ему уж точно неизвестно. Я двинулся было к администратору, но Оля ухватилась за меня и зашептала:
-Пойдем отсюда.
С ее мнением, я не мог не считаться. И мы вышли.
-Идиот... - все, на что я был способен в этот день.
-Поехали в парк Челюскинцев, - Оля мягко захватила мою руку, чтобы как-то скрасить плохое настроение и возникшую неловкость.
-Поехали, - беспомощно произнес я.
Уже в метро, успокоившись, я подумал, что форсировать события в отношениях с женщиной категорически нельзя.
-Оля, почему ты вышла замуж за своего мужа? - ухватившись за поручень и мягко придерживая ее руку, я снова вернулся к своим экспериментам. Она долго молчала, и я понял, что она откажется отвечать, но она, в последний момент передумала, и под шум ветра и стука катков почти прокричала мне в ухо:
-Ты знаешь, он мой бывший одноклассник. Я его знала еще со школьной скамьи. И когда я была на последнем курсе медицинского, а он к этому времени уже получил звание лейтенанта, он приехал ко мне в институт и сделал предложение. Наверное, мне не надо было торопиться выйти замуж. Но он так настаивал. А потом как-то думала, что он не так уж и плох будет в качестве мужа. Да он, в принципе, и сейчас не плохой.
-Так ты его даже и не любила? - я, зная ответ, артистично удивился.
-Ну... Он мне нравился.
-В общем, с моим приходом в твою жизнь, ты поняла, что твой муж - это не твой тип мужчины.
Теперь ее черед пришел удивляться:
-Да. У меня такое чувство, что ты читаешь мои мысли.
Я снисходительно посмотрел на нее.
Мы вышли из метро и направились в чудесный уголок еще не стертой осенней непогодой сочной зелени парка.
Никакого отношения парк не имел к дрейфу затертого во льдах Арктики и неприспособленного к плаванию в полярных условиях обыкновенного парохода и объявленного советскими властями ледоколом "Челюскин". Во всяком случае, отражение подвига челюскинцев парк не содержит.
И все же... Прекрасное место для отдыха. Аттракционы старые, но еще любимы нами.
-Пошли на Супер-8, - с места в карьер, я потащил ее на любимой мною аттракцион.
-Да ты что, я боюсь.
Но она не смела мне отказать, и молча согласилась.
К ее счастью американские горки не работали.
-Пошли просто погуляем,- предложила она.
И мы пошли гулять по тропинкам, над которыми зеленой аркой нависала сплошная
масса листвы, кое-где уже пожелтевшая.
-Мы все обо мне и обо мне. Расскажи о своей жене. Она красивая?
-Ты знаешь... Я считаю, что красивых людей нет. Если говорить о внешности, то моя жена без физических недостатков. Она добрый и отзывчивый человек. Она ... Умная женщина. Я ее очень уважаю. Скажем так... Она мне очень симпатична.
-Так почему же ты... мы... все это...Зачем тебе это нужно? -она начала волноваться.
-Понимаешь Оля, это трудно объяснить. Возможно, это твой случай. Наверное и мне не надо было жениться. Но тогда...Пятнадцать лет назад, я себе внушил, что если не женюсь, то не смогу жениться никогда. Я был молодой, и кстати стеснительный, боялся... и казалось, что я вряд ли найду кого-либо. Глупо конечно. Но это так.
-А секс у Вас с женой нормальный?
От этого вопроса, у меня остановилось дыхание. Она попала в самую точку. Она что, тоже читает мои мысли? Я сосредоточенно посмотрел в ее чистые серо-бирюзовые глаза, и не нашел ничего, чтобы заподозрить ее в моих способностях.
-А вот с сексом, Оля, у нас с женой не очень. Она очень часто отказывает мне. А я от этого страдаю. Это наверно и есть главная причина.
-А ты думаешь, я смогу понравиться тебе в сексе?
-Hope for the better* , - я улыбнулся.
-Давай сядем,- она уставшими глазами показала на скамью.
Чтобы быть уверенным, что одежда останется чистой после пыльных лавочек, я открыл портфель и достал газету. И тут на глаза попалась аудио-кассета:
-Господи, я совсем забыл. Оля ... Вот кассета... Я тебе не говорил...Лет семь назад я давно записал все свои песни. И здесь на кассете они все... Что-то около шестидесяти. На стихи Ахматовой, Мандельштама, диссидентки 80-х - Ирины Ратушинской. По одной песни Баратынского и Кольцова... Белорусских поэтов Скарынкина и Прокоповича... и других поэтов. В общем даю тебе послушать, оцени, и обязательно выскажи свое мнение... Понравилось или нет. В конце концов, ты же с музыкальным образованием, и вполне можешь профессионально оценить моё несостоявшееся композиторство.
Она спрятала кассету в сумочке и долго смотрела на меня, не мигая, и верила в мой непогрешимый мужской авторитет. А затем твердым усилием воли опустила себя в реальный мир борьбы и противоречий:
-Ты знаешь, ты очень нравишься мне, я бы хотела быть с тобой вместе, - вдруг откровенно сказала она,- но мне кажется, что нам не надо встречаться. Мне иногда бывает так стыдно, когда я думаю о том, что я изменяю мужу.
Она замолчала. Мне сказать было нечего. И я, вторгшись в ее сознание, уже ждал Анну Ахматову. И Оля не обманула моих ожиданий. Она оптимистично и с большей долей надежды, нежели у Ахматовой, робко прочитала:
Какое нам, в сущности, дело,
Что все превращается в прах,
Над сколькими безднами пела
И в скольких жила зеркалах.
Пускай я не сон, не отрада
И меньше всего благодать,
Но может быть, чаще, чем надо,
Придется тебе вспоминать-
И гул затихающих строчек,
И глаз, что скрывает на дне
Тот ржавый колючий веночек
В тревожной своей тишине.
-Я умираю... Так хочу тебя обнять. Пойдем куда-нибудь, где нас не будет видно.
И мы зашли в темную чащу, подальше от людских глаз. Она так прижалась ко мне, что мне стало страшно за себя:
-Оленька, я не вытерплю. Могу и не сдержать себя. Наброшусь на тебя. Что ты
тогда будешь делать?
Отпрянув от меня, она улыбнулась и погладила рукой, рядом лежащий большой валун:
-Я хочу сесть к тебе на колени.
Я сжал ее талию, а она, обхватив мою шею руками, нежно опустила голову на мое плечо. И была похожа на маленький воробышек, жаждущий покровительства и защиты.
-Ты такая маленькая и беззащитная. Поэтому, я буду звать тебя ... Малыш... Не обидишься?
-Нет.
-Хоть и такое же имя как у героини в "Зимней вишне", но это то, что пришло сразу на ум, а значит правильное.
Мы долго сидели, боясь шелохнуться, впитывая каждую частичку своей духовной материи, которая благодарно растекалась друг в друге и сливалась в единое русло где-то там наверху.
Пошел мелкий противный дождик. И она, раскрыв зонтик, попыталась укрыть нас. Но безнадежно спугнув мгновения единого притяжения, дождь, вселив печаль, приблизил время нашего расставанья.