Тогда в 19... году, виниловые пластинки с классической музыкой были большой редкостью.
Зная мою увлеченность музыкальной классикой, ей было очень просто пригласить меня к себе домой. Что она и сделала. Она набрала номер телефона, и, услышав мой голос, тут же сказала: "У меня есть почти все диски Вивальди. Если хочешь, придти, приходи прямо сейчас. Дома никого нет. Послушаем".
Она - это Диана Удина. Подружка Крохи, с которой я безжалостно расстался (см. Физика Учебник для 9 класса). Красивая еврейская девочка. Не просто красивая. Очень красивая.
Она поняла, что у неё появилась возможность очаровать меня. Но она не знала, что я, как и все, слегка подвержен нехорошему советскому антисемитизму, и с предубеждением относился к близким отношениям с еврейскими девочками. И поэтому шансов быть со мной рядом, у неё не было. А жаль, - как я сейчас я понимаю.
У неё были большие чёрные глаза с распахнутыми ресницами, крохотный носик, под которым располагался едва заметный черный пушок усиков, утончённая фигурка. Вьющиеся угольные волосы обвивали маленькую голову короткой незамысловатой стрижкой.
Она была именно той Дианой, которую можно себе только представить девушку с этим очаровательным именем.
В обычной хрущёвке, на втором этаже располагалась трёхкомнатная квартира, в которой жила Диана. В эту квартиру стоило заглянуть. Ковры. Ковры. В каждой комнате. Чистота и порядок. На стене одной из комнат портрет-афиша брата-скрипача. Совсем уж символично. И неудивительно, что почти вся музыкальная классика 17-19 веков собрана на виниловых дисках, подумал я, когда Диана показала мне картотеку (!) всех пластинок. Я провёл взглядом по написанному от руки, перелистывая тетрадные страницы и вдруг встрепенулся. Одна строка меня очень заинтересовала: "Queen. News of the word".
-А вот этот диск есть?
-Есть, конечно.
Она покопалась среди обилия пластинок и вытащила бумажный конверт с винилом и протянула мне. На лицевой части конверта был помещен необычный рисунок: зелёный фон городских построек рассекал громадный металлический робот, в руке которого была зажата кричащая от страха блондинка.
-Диана, - я замялся, - а удобно ли мне будет взять и послушать этот диск.
-Ну конечно удобно, - опустила она чёрные ресницы, - а сейчас, что тебе поставить?
Я пожал плечами.
-Есть Времена года. Хочешь? - она смотрела на меня влюблёнными глазами.
Я опять пожал плечами и подошёл к афише.
-А где твой брат ?- спросил я, внимательно рассматривая афишу.
-Его почти не бывает дома. Он на концертах, - из её тёмных глаз лился неиссякаемый поток света, которому не было предела.
-Красиво тут у вас, и уютно, - сжимая драгоценный конверт с музыкой моей любимой рок-группы, сказал я.
-Спасибо,- улыбнулась она, - а хочешь концерт соль минор... Љ2? Мне он очень нравится.
-Давай, - согласился я.
Она открыла крышку проигрывателя высшего класса "Радиотехника", аккуратно вытерла пластинку махровой тряпочкой, с любовью опустила её на проигрывающий диск и наклонила рычажок. И из массивных колонок полилась изысканная нить мелодии скрипок - божественная музыка концерта Антонио Вивальди.
Пальчики у неё - загляденье. Аристократичную кисть украшали зимние веточки, на которых расположились строго-овальные ноготки с беленькими полумесяцами у основания, нежно розового цвета с голубым оттенком. Да, такие пальчики можно днями целовать и восторгаться.
-Давай потанцуем, - отвлекла она меня, - положи пластинку, она никуда не денется.
Я от удивления вытаращил глаза. Но конверт я всё-таки на диване пристроил. Как можно танцевать под камерный оркестр, недоумевал я? Но она мягко-настойчиво взяла меня за руку, и мы очутились в центре комнаты.
Я захватил её талию, тончайшая хрупкость которой скрывалась под тёмно-синим обыкновенным платьем. Мы стояли покачиваясь. Не более. Диана смотрела на меня ночным звёздным небом:
-Знаешь в жизни бывает так, что одному человеку нравится другой. И этот человек его очень любит.
Я об этом не думал, но понимающе кивнул.
-И когда этот человек любит другого, как ты думаешь, этот другой может понять, что его любят?
-Наверно, да, - тихо сглотнул я. В горле пересохло. Я держал её хруcтальную спину, а через её плечо и открытую дверь в другую комнату виднелась кровать, на которую спускалcя мягкий ворс полотна персидского ковра. Я зажмурился и мотнул головой.
-Что с тобой? - заиграли звёздочки в её глазах.
-Ничего.
Она взмахнула ресницами, и я почувствовал лёгкое дуновение ветра, от неожиданности которого мои руки дрогнули, и я крепче прижал её к себе. Теперь я слышал её горячее дыхание, а её губы едва не касались моих. Я был в тисках её осознания моего существа на млечном пути к туманности звёздной неизвестности. Я не знал, что с собой делать. Она начала поглощать меня всего, а я, поддаваясь её грёзам, медленно растекался в ней.
-Когда человек любит другого, он живёт, - тихо продолжала она, - он просто живёт, он живёт им, живёт в нём и для него. Разве это не прекрасно?
Я согласно мотнул головой.
-К этому другому, любимому хочется прижаться, хочется быть с ним вместе, хочется чтобы он понимал тебя и любил...
Дыхание скрипок было на исходе, я уже нутром это ощущал. Одна замолкла. Вздохнула и последняя. Эх, Вивальди, Вивальди. Почему же твоя очаровательная музыка не может дать мне разум, и восхищение от прозрачных волн любви Дианы. Почему же они не разбудят меня?
Я освободил её от себя. Мягко отстранил, наверное с сожалением:
-Диана, я пойду.
Стоя в прихожей и держась за ручку двери, я с печалью посмотрел на неё.
-Почему этот другой не может понять, что его любят? - звёздочки в глазах потухли, и появившаяся чёрная пустота заполнилась большой прозрачной слезой.