Гайдученко Галина Викторовна. Вещь

Всю неделю газеты пестрели заголовками: "Невиданный аукцион!", "Работорговля в конце ХХ века!", "Впервые среди продающихся вещей - женщина! Начальная цена - три миллиона долларов!", "Не упустите свой шанс - приходите на аукцион!"... А продали меня за четыре с половиной...

ВЕЩЬ

ПОВЕСТЬ

(весна 1992 года)

*1*

Я стояла под душем и мысленно хоронила свою любовь. В голове мелькали обрывки мыслей и картины прошлого...

"Мой любимый отдан под суд... Замечтавшись, он нажал не ту кнопку и произошла авария. Сгорело уникальное оборудование на сумму два с половиной миллиона долларов. Если бы тогда он не думал обо мне, ничего бы не случилось. Значит, во всём виновата я... Теперь всё его имущество будет продано с аукциона, но и этого не хватит для погашения убытков. Ему грозит тюремное заключение, я его больше не увижу... Завтра будут описывать все его вещи для продажи... Вещи... Вещи... А ведь он любил меня, как вещь!!! Красивую, желанную, но вещь. Он никогда не пытался выслушать меня, для него важны были лишь его желания. А если я пыталась сделать что-нибудь по-своему, это всегда воспринималось ним как каприз... Может быть, все мужчины воспринимают женщин, как вещи? Если она любовница, то это вещь для удовлетворения желаний, украшение, с которым можно выйти в общество, чтобы продемонстрировать свой вкус. Если она жена, то это предмет для создания уюта и порядка в доме, для воспитания детей и для выполнения функций громоотвода, когда на душе у "хозяина" не всё в порядке...

Многие женщины даже не пытаются доказывать своим "хозяевам", что они тоже люди. Тех же, кто пробует что-то доказать, мужчины просто не слушают или называют занудами... Все женщины - вещи. Одушевлённые вещи... И я вещь... Завтра вещи повезут на аукцион... Но, если я вещь, то и меня можно продать?!.."

Вода в душе неожиданно стала слишком горячей и я открутила кран с холодной водой. "Интересно, сколько я могу стоить? Моя работа машинистки оплачивается довольно низко, но это моя работа, а не я сама. Если бы моей цены хватило на выплату убытков фирме, то Он смог бы избежать заключения... Тогда я должна стоить около трёх миллионов. Но кто захочет купить женщину за три миллиона?.. Фу, какая чушь лезет мне в голову..."

Вода стала совсем холодной, мысли заструились чётче и быстрее. "Значит так, завтра в список вещей надо будет внести и меня, где-нибудь посредине, чтобы не сразу было заметно. Поставим стоимость - три миллиона долларов. Если меня купят, Он возместит все убытки и будет свободен... Надо будет дать объявление в газетах - даже если меня не купят, это привлечёт внимание к аукциону и вещи могут быть проданы по более высокой цене... Не всё ли равно для вещи, кому принадлежать? Вещи не спрашивают, их покупают. Всё равно Ему я уже принадлежать не могу..."

Я выключила воду и вышла из ванной.

*2*

На аукцион, который поначалу обещал быть тихим и незаметным, собралось невиданное количество народа. Всю неделю газеты пестрели заголовками: "Невиданный аукцион!", "Работорговля в конце ХХ века!", "Впервые среди продающихся вещей - женщина! Начальная цена - три миллиона долларов!", "Не упустите свой шанс - приходите на аукцион!" и тому подобными. Газеты сделали своё дело - на аукцион прибыли самые богатые люди из нашего и окрестных штатов, всех разжигало любопытство.

Я оказалась во второй половине списка вещей под номером 147... Он остался дома...

- Итак, начинаем! Дамы и господа, прошу внимания! Номер один - серебряный портсигар. Начальная цена - пятнадцать долларов. Кто больше?

Вещи выносили из-за кулис, я сидела там же. Уже продали старый "Форд", пианино, дом в пригороде. Зал постепенно накалялся...

Я вспомнила недоумение агентов, когда они услышали моё предложение. Больших усилий стоило доказать им, что я не сошла с ума, что это необходимо в целях рекламы. Но тут один из них спросил:

- А что, если Вас всё-таки купят?

- В таком случае Вы получите десять процентов, то есть триста тысяч долларов, а я буду жить в доме миллионера! - Это и решило дело.

- Пишущая машинка. Номер 125. Начальная цена...

"Н-да, как медленно ползёт время. И в то же время, как быстро! Уже два часа, аукцион будет продолжаться до трёх. По-видимому, сегодня меня ещё не продадут..."

- Номер 129 - дубовый журнальный стол. Начальная цена...

"Моя начальная цена - три миллиона. А если никто не захочет её заплатить? Ну что же. В таком случае, я и дальше буду жить, делая вид, что я человек, а не вещь... Работать машинисткой... Возможно, выйду замуж и стану вещью своего супруга..."

- Итак, номер 132 - телевизор - продан! На сегодня аукцион закончен! По поводу выставляемых завтра вещей желающие могут навестить справки у стола распорядителя. Всего Вам хорошего, уважаемые дамы и господа!

"Сегодня меня не продали. Мне можно будет уйти домой в четыре часа, возможно, в последний раз... Сегодня я ещё почти человек..."

- Я хочу посмотреть эту вещь! - Меня вывел из задумчивости голос полного, далеко не молодого человека в белом костюме. Он указывал тростью на меня.

- Если вы располагаете достаточными средствами, Вы можете это сделать. - Услужливо засуетился распорядитель.

Полный молча показал ему счёт в своей банковской книжке. Распорядитель поклонился и отошёл. Полный рассматривал меня, раскачиваясь с носков на пятки и прищурив один глаз.

- Разденьтесь. Я должен видеть вещь, которую, возможно, куплю.

"А я-то думала, что сегодня я ещё человек! Неужели этот тип меня купит? Только бы не он... А, впрочем, какая разница? Надо просто сознательно принять философию, что для любого мужчины женщина - только вещь, тогда будет всё равно..."

Все эти мысли пронеслись в голове очень быстро и пока они проносились, я с невозмутимым видом раздевалась - не торопясь, но и не слишком медленно. Никаких эмоций - я вещь! Я стояла перед полным голая и, не мигая, смотрела ему в глаза. Его хватило минуты на три. Затем он круто повернулся и вышел.

Дома я смывала под душем остатки стыда. Никакого стыда впредь у меня быть не должно! Никаких желаний, никаких эмоций. Только то, что прикажет хозяин - я вещь! Теперь я не сомневалась, что меня купят. Газеты подняли настоящую бурю, уже заключаются пари на счёт возможных покупателей. Ради этакой рекламы какой-нибудь миллионер запросто выложит три миллиона... Завтра я перестану быть собой. А сегодня я хочу побыть с Ним. В последний раз...

Я вышла из душа и пошла в спальню. Он уже спал. Ну конечно, Он так переволновался: возможное заключение, надежда на освобождение, потеря возлюбленной... Бедненький, такие переживания!

Мои переживания, разумеется, не в счёт - само собой разумеется, что раз я Его люблю, то просто обязана чем-нибудь пожертвовать ради Его спасения. Это так естественно, с точки зрения мужчин...

Я тихо легла рядом и прижалась к Нему всем телом. Любви уже не было...

*3*

Сегодня народу собралось ещё больше, все места заняты, люди толпятся в проходах, газетчики и телевизионщики умудряются висеть даже на окнах - всем любопытно. Меня под охраной страховых агентов пытались незаметно провести с заднего хода, но несколько вездесущих репортёров прорвались и сюда.

- Скажите, каковы Ваши ощущения?

- Я - вещь. У вещей нет ощущений.

- Что Вы будете делать, если Вас купят?

- Останусь вещью.

- Вы что-нибудь получите из Вашей цены?

- Десять процентов получат организаторы аукциона, остальное пойдёт на погашение долга моего прежнего хозяина.

- Как Вы представляете свою дальнейшую судьбу в качестве вещи?

Но тут мы нырнули в дверь и репортёры отстали. Я вздохнула с облегчением. Здесь, за кулисами, среди вещей ко мне никто не приставал. Я села на стул. Из зала доносился гул голосов, как морской прибой - то громче, то тише.

Раздался третий гонг, шум утих, распорядитель начал торги. Сто сорок шестым номером шёл немецкий сервиз на шесть персон, сто сорок седьмым - я.

- Продано! Внимание! Номер 147 - бывшая возлюбленная подсудимого! Начальная цена - три миллиона долларов!

В зале повисла напряжённая тишина. Раздалась негромкая музыка, я вышла на сцену...

На мне было тёмно-синее облегающее платье с глубоким вырезом на спине и чёрные туфли на высокой шпильке. Тёмные, отливающие медью густые волосы стянуты в роскошный хвост. Проходя мимо зеркала, я отметила, что выгляжу неплохо. Все глаза следили за мной. Я легко прошлась по сцене и остановилась напротив ложи подсудимого. Он смотрел на меня широко открытыми глазами, как будто видел впервые. Затем закрыл лицо руками и опустил голову. Адвокат что-то шептал ему на ухо, полицейский конвой, тщетно пытаясь сохранять невозмутимость, вытянулся по сторонам.

Я улыбнулась - никаких чувств Он у меня больше не вызывал. Прошла на середину сцены, остановилась и улыбнулась первым рядам - именно там сидели мои возможные покупатели. Затем бросила улыбку в конец зала и репортёрам на окнах. По залу прокатился лёгкий шум.

- Итак, три миллиона долларов! Есть желающие начать торг? - Распорядитель явно чувствовал себя не в своей тарелке и, хотя улыбался, голос его слегка дрожал. Я всеми силами старалась выражать абсолютное спокойствие, а чтобы унять предательскую дрожь в коленках, стала, как бы, непринуждённо прохаживаться по сцене, позируя то одной, то другой камере.

В третьем ряду поднялась рука - это был вчерашний полный джентльмен.

- Мистер Олдингтон согласен заплатить три миллиона. Кто больше?

Шум в зале начал нарастать. Поднялась рука в первом ряду.

- Три миллиона триста тысяч - мистер Каупервуд. Кто больше? - Распорядитель обрёл свою обычную уверенность.

С какой-то дамой в центре зала произошла истерика. Опять поднял руку Олдингтон.

- Страсти накаляются! Три миллиона пятьсот тысяч!

"Неужели меня купит именно он?"

- Три миллиона семьсот тысяч! - Поднялась рука во втором ряду.

Я уже не слушала имён. Аукционную гонку вели три человека, но я уже не видела кто - перед глазами всё плыло.

- Итак, последняя цена мистера Олдингтона - четыре миллиона двести тысяч - раз! Четыре миллиона двести тысяч - два!

- Четыре с половиной миллиона!

Я не видела, кто назвал эту цену, глаза мои застилал туман, в ушах стоял шум. И вдруг, перекрывая этот шум, раздалось отрывистое, как выстрел:

- Продано!!!

*4*

Пришла в себя я уже за кулисами, на стуле. Молодой служащий, подавая мне стакан с водой, сказал, что я держалась великолепно и только зайдя за кулисы, обнаружила крупную дрожь во всём теле. Выпить поданную воду я не смогла - руки дрожали так, что я облила платье. Я отдала стакан и закрыла глаза. В зале стоял невообразимый гвалт. Аукцион был прекращён.

За кулисы вошёл Он со своим адвокатом. Ну как же, игра в благородство - он не мог уйти просто так, не попрощавшись! Говорил адвокат:

- Вас продали мистеру Фрэнку Алджернону за четыре с половиной миллиона. Моему подзащитному теперь ничто не угрожает: после выплаты двух с половиной миллионов фирме и десяти процентов комиссионных ему остаётся один миллион и сто тысяч долларов. Сумма, вырученная за другие вещи ("вы слышали - другие! Он даже не заметил, что отождествляет меня с другими вещами! А чего же ещё я хотела от мужчины?"), проданные с аукциона, пойдёт на судебные издержки. Разумеется, мой подзащитный выедет из штата и поселится где-нибудь в другом месте. Вы очень много сделали для него. ("Хоть это заметил!") Какую сумму Вы бы хотели оставить себе? Мы можем сразу же это оформить.

"Какую сумму?! У них хватило совести задать этот вопрос! Отдать мне всё не хватает благородства!!! Ещё бы, из заключённых - да сразу в миллионеры!.. Хотя, зачем ВЕЩИ нужны деньги? О ней теперь будет заботиться новый хозяин. Ничего мне не нужно, я благороднее Его!.. Ну и дура... А ведь ненужную вещь могут просто выбросить, и тогда я окажусь на улице без всяких средств... Скажу-ка я им вот что:"

- Я рада, что тебе больше ничто не грозит. Надеюсь, ты меня не забудешь. - Он кивнул, опустив голову. - Очень хорошо, что ты уезжаешь, это сейчас, действительно, разумнее всего. Деньги... Зачем мне сейчас деньги, чтобы новый хозяин взял меня с ними? - Он обрадовано встрепенулся. - Но... Меня ведь могут и выбросить?.. Давайте сделаем так: пятьдесят тысяч... Тебе не жалко пятидесяти тысяч? - Он отрицательно качнул головой. - Ты перечислишь их на имя адвоката. - Тот удивлённо поднял брови. - С тем, чтобы Вы, - я обратилась к адвокату, - положили их на свой счёт. Вы можете пользоваться процентами с этой суммы, но должны составить обязательство вернуть мне эту сумму в том случае, если я окажусь на улице. Если это произойдёт при Вашей жизни, Вы выплатите мне эту сумму, если после - должно быть составлено завещание на меня. Ну, а если умру раньше я, то всё останется Вам. - "Ого как загнула! Такого от себя я не ожидала..."

Они сразу же согласились. Ещё бы! Так дёшево отделаться! Тут же были составлены и подписаны необходимые документы. Уходя, Он облегчённо вздохнул и расправил плечи. С прошлым было покончено. Что ждёт меня впереди?

Подошёл служащий аукциона и сказал, что подано такси, на котором ему поручено отвезти меня к новому хозяину. Парень смотрел на меня со смешанным чувством сочувствия, удивления и восхищения...

Такси остановилось на окраине города у массивных чугунных ворот. За оградой в глубине виднелся белый дворец, утопающий в зелени. Широкая аллея вела от ворот к мраморной лестнице парадного входа, ведущей прямо на второй этаж. На первом, по-видимому, находились служебные помещения. Здание, в среднем, было трёхэтажным, хотя имелись две боковые пристройки в четыре этажа, а сзади выглядывали две более высокие круглые башни.

Я вышла из такси, служащий сунул мне в руку какую-то карточку, пожелал всего хорошего, нажал кнопку звонка на воротах и уехал. Я пошла по аллее к лестнице, по дорогу вертя карточку перед глазами. На ней значилось:

АУКЦИОН

N 147

Стоимость......4.500.000..долларов

(четыре миллиона пятьсот тысяч)

Подойдя к лестнице. Я увидела спускающегося по ней пожилого чернокожего лакея в чёрной ливрее и белоснежной рубашке с бакенбардами, тронутыми сединой и с плотным брюшком. Он величественно склонил голову и спросил:

- Чем могу служить?

- Это дом мистера Фрэнка Алджернона?

- Да.

- Тогда проводите меня в дом. Я - Галина Фицджералд.

- Вас нет в списке приглашённых. - Он заглянул в вынутую из рукава бумажку.

Тогда я, собрав всё своё высокомерие, гордо подняв подбородок, протянула ему свою карточку и сказала:

- Я не приглашённая. Я - ВЕЩЬ, причём очень дорогая. Ваш хозяин заплатил за меня четыре с половиной миллиона. Дорогие вещи не оставляют на улице. - И я пошла вверх по лестнице.

Поражённый лакей засеменил сзади, недоумённо вертя в руках карточку.

*5*

Я вошла в большой зал с чёрными колоннами.

- Подождите здесь. - Сказал лакей и скрылся за одной из боковых дверей.

Погрузившись в размышления, я стала прохаживаться по залу. "Мне как-то

не приходилось встречать женщин, которые сумели бы заставить мужчин обращаться с собой, как с равными. А тут предоставляется возможность, открыто объявив себя ВЕЩЬЮ, добиться к себе более человеческого отношения..."

- Следуйте за мной. - Из-за колонны показался другой лакей, в такой же ливрее, но только белокожий и без бакенбард и брюшка, но с более наглым взглядом.

Я пошла за ним. Мы вошли в длинный узкий зал, освещённый окнами с левой стороны, в котором стояло два стола: один длинный вдоль всего зала, а другой, короткий - поперёк. У длинного стола стояли стулья с высокими спинками. Возле окон вполголоса беседовали какие-то люди. У короткого стола суетились два лакея и официант.

Привёдший меня лакей, достал какой-то список и громким торжественным голосом начал зачитывать имена присутствующих. Второй лакей услужливо отодвигал стулья, предлагая садиться к столу и одновременно показывая предназначенное названному гостю место.

К моему удивлению, моё имя тоже прозвучало, а место оказалось во главе стола. По тому, как переглянулись между собой лакеи, я поняла, что меня может ожидать какой-то неприятный сюрприз, и решила ни в коем случае не терять самообладания.

Наконец, все уселись. Официант и лакеи разнесли тарелки с овощным супом, все взялись за столовые приборы.

- Минуточку! - В тишине раздался громкий голос нагловатого лакея. - Прошу прощения, но произошла ошибка: мисс Галина Фицджералд должна обедать в Голубом зале! - И он выразительно посмотрел на меня, не очень-то стараясь скрыть издевательскую улыбку.

Я отложила ложку. Судя по взглядам лакеев, эта сцена была придумана заранее, разумеется, хозяином, ведь сами лакеи на такое не решились бы. Спокойно встав, я ждала окончания затянувшейся паузы, не мигая, глядя в глаза наглого лакея.

- Мисс Галина Фицджералд, Вас проводят в Голубой зал. - Сказал тот, неловко отводя взгляд и перепоручая меня другому лакею.

Я улыбнулась и с высоко поднятой головой, стараясь идти как можно изящней и независимей, последовала за новым провожатым. Спиной я чувствовала на себе любопытные взгляды.

Идти пришлось через весь зал, в конце которого дверь вывела нас в какой-то тёмный коридор, спустились по лестнице и вошли в большой шумный зал, заставленный, как в общественной столовой, столами, за которыми сидели грузчики, прачки, горничные и другая прислуга. Все ели, громко переговариваясь и не обращая на меня внимания. Возможно, прислуга ничего не знала о необычной покупке своего хозяина.

Я понимала, что хозяин хочет унизить меня, заставить почувствовать, что может делать со мной всё, что только пожелает. Но я и так знаю, что я ВЕЩЬ! ВЕЩЬ, а не прислуга! Поэтому, если мне скажут обедать здесь, я просто откажусь есть.

- Это здесь? - Спросила я у лакея, остановившегося под лестницей у стола и получающего от раздатчицы тарелку густого горохового супа и ложку.

- Нет, Вам надо подняться наверх. - Он указал глазами на следующую лестницу.

Мы поднялись в какой-то не то коридор, не то зал - очень широкий и длинный. Окна теперь находились по правую руку. В зале две женщины делали уборку: одна мыла пол шваброй, а другая заканчивала протирать окно, по-видимому, последнее.

- Смотри, арестантку ведут. - Тихо сказала одна другой, но я услышала.

Значит, меня собираются держать, как арестантку?! Ну что ж, это не так уж и плохо. Ещё посмотрим!

Мы вошли в широко открытые двери и оказались в довольно большой комнате с голубыми стенами. Комната имела вид шестиугольника: стена с входной дверью и две прилегающие к ней располагались под прямыми углами, причём в боковых стенах имелись такие же двери, как и входная. Они были открыты и за ними виднелись две одинаковые, тоже голубые с белым комнаты. Противоположная от входа стена, тоже с открытой дверью и бело-голубой комнатой за ней, имела в длину около пяти метров. Две стены, тоже по пять метров, под углом 150 градусов соединяли две боковые стены с противоположной. В этих стенах были большие стрельчатые окна, выходящие в сад, расположенный за домом.

Всё это я разглядела быстро, не обращая внимания на детали. В комнате находилась горничная, держащая в руках постельные принадлежности. Лакей поставил тарелку с супом на большой круглый стол в центре комнаты.

- Это Ваше помещение. - Сказал он мне и повернулся к горничной. - Боковые комнаты надо закрыть на ключ, достаточно зала и спальни.

Та сразу же достала из кармана фартука ключи, заперла боковые двери, отнесла постель в спальню и направилась к выходу.

- Можете забрать тарелку. - Вежливо улыбаясь, обратилась я к лакею, не подходя к столу и делая вид, что рассматриваю пейзаж за окном.

- Но ведь Вы даже не садились за стол! - Возразил тот.

Я убрала улыбку и, твёрдо глядя ему в глаза, отчеканила:

- Спасибо, я уже наелась!

Лакей переглянулся с горничной, пожал плечами, взял тарелку и оба вышли. Дверь закрылась и с той стороны послышался поворот ключа в замке.

"Ух ты! Меня закрывают как арестантку! Ну и глупо. Раз уж я добровольно объявила себя ВЕЩЬЮ, то к чему мне убегать? Я даже нарочно не стану подходить к запертым дверям!"

Есть мне и в самом деле не хотелось из-за пережитых волнений, хотя я не помню, чтобы ела в эти последние два дня. Я принялась осматриваться. В шестиугольной комнате, кроме круглого стола посредине и четырёх стульев с высокими спинками вокруг него, находилось два диванчика у окон, четыре кресла по обе стороны от каждой из боковых дверей, камин в стене по правую руку и стенной шкаф по левую. Стены оказались оклеенными голубыми обоями с белым узором, сводчатый потолок тоже был голубого цвета, но более светлого оттенка. На полу посреди комнаты лежал большой и пушистый бело-серо-голубой ковёр, на окнах - белая тюль и голубые шторы. Обивка на диванах, креслах и стульях - в сине-голубой гамме. Сама комната была примерно десять метров в ширину и столько же в длину. В комнате было чисто, в стенном шкафу - пусто.

Я перешла в другую комнату, оказавшуюся спальней и тоже шестиугольной формы, но значительно меньшей - здесь стена с дверью была пятиметровой, противоположная, боковые и наклонные - по два с половиной метра. По центру, изголовьем к противоположной стене стояла большая кровать с прикроватными тумбочками, а перед ней - белый пушистый ковёр. В боковых стенах - стрельчатые окна, а в наклонных - двери.

У одного окна располагался старинный секретер, у другого - два креслица и круглый столик. За правой дверью оказалась просторная ванная, стены которой были выложены тёмно-синей стеклянной плиткой и большими вмурованными зеркалами, позволяющими видеть себя со всех сторон. Ванна, унитаз, умывальник - всё было в сине-голубых тонах. На небольшом столике у окна стояли два флакона шампуня, мыло в мыльнице, щётка-расчёска, зубная щётка и паста в стакане и баночка питательного крема. На вешалке висело два голубых полотенца и синий шёлковый длинный халат.

За дверью слева от кровати оказалась совершенно пустая гардеробная.

Ну что ж, жизненного пространства предостаточно, условия вполне приличные. Честно признаться, я снимала квартиру гораздо худшую по сравнению с этой. Правда, довольно скудный гардероб - всего один халат! - но это не беда...

Примем-ка, для начала, ванну! С этими мыслями я включила воду, вспенила в ней немного шампуня, разделась и погрузилась в приятную теплоту. Лёжа в ванне, я размышляла о возможных способах своего дальнейшего поведения.

"Я - ВЕЩЬ, причём довольно дорогая - четыре с половиной миллиона! Это не шуточки. Поэтому и вести я себя должна, как ДОРОГАЯ ВЕЩЬ. Может ли дорогая вещь ходить в халате? Разумеется, нет! Разве что только ранним утром и поздним вечером. ВЕЩЬ должна всегда выглядеть нарядно. Хотя у меня всего одно платье, очень хорошо, что оно трикотажное - можно валяться на кровати и не бояться, что оно помнётся.

То, что я нахожусь взаперти, не страшно: можно ходить, сидеть, лежать, мечтать, ну, в крайнем случае, сделать какую-нибудь зарядку... Если мне, как и сегодня, принесут еду без полного набора столовых приборов, есть я не буду. Надо дать понять (Кому? Зачем? Да какая разница! ), что ДОРОГАЯ ВЕЩЬ требует бережного обращения и дорогой оправы. Кто будет держать золотую диадему с бриллиантами в грязном целлофановом пакете?!

С голоду умереть мне не дадут - ведь тогда и не стоило платить такие бешеные деньги! Кроме того, шумиха прессы вокруг моей особы заставит показать меня публике самое позднее недели через две...

Ходить буду уверенно, на прислугу смотреть высокомерно - я им не ровня!

И вообще, надо чувствовать себя большим и редким драгоценным камнем, ну, например... бриллиантом. Жаль, что я плохо разбираюсь в камнях, а то бы, может, придумала что-нибудь ещё более дорогое. Итак, я- бриллиант... Я - бриллиант... Холодный, дорогой, бесполезный и прекрасный... На этом и остановимся. Нет! Надо ещё добавить - одушевлённый!"

*6*

Я пролежала в ванне, наверное, около получаса, затем оделась, причесалась и, чувствуя себя отдохнувшей и уверенной, вышла в комнату. Походив по комнате и принципиально не приближаясь ни к одной из запертых дверей, я села на один из диванчиков и стала смотреть в окно, расслабившись, ни о чём не думая и ничего не ожидая. Пару раз тишину нарушало шушуканье за дверью, но я даже не поворачивала голову от окна. На парк (или сад?) начали опускаться сумерки.

Наконец, в двери повернулся в ключ, в комнату вошла горничная с подносом, включила свет и стала возиться у стола с чайным прибором. Я украдкой взглянула на часы - пять часов пятнадцать минут. "Надо будет запомнить распорядок дня, чтобы меня не могли застать врасплох. А хозяин-то так и не появляется! Я его даже не видела. Возможно, он придёт попозже вечером, надо быть готовой ко всему!"

- Пожалуйте к столу! - Сказала горничная и отошла в сторону.

Я подошла и села за стол. Поверх голубой скатерти постелили белую кружевную салфетку - изящно! "Что тут есть? Чайник, чашка с чаем, ложечка, на блюдце - нарезанный лимон, масло в маслёнке, разрезанная пополам булка на тарелочке, салфетка... Как будто бы всё прилично, но чего-то не хватает... Не будем торопиться - бриллиант должен быть безупречным... Ах вот оно что! Нет ножа, сервировка не полная! Что же это получается, я должна намазывать масло на булку ложкой? Нет, я себя не дам обесценить! Придётся опять сказать "Спасибо!"..."

- Большое спасибо! - Сказала я, откладывая салфетку и вставая из-за стола, так и не притронувшись к еде.

- Убирать? - Спросила горничная, указывая на нетронутый чай.

- Да. - Спокойно подтвердила я и вернулась на свой диван у окна.

Горничная с подносом вышла, в замочной скважине опять повернулся ключ. Я посидела немного на диване, затем встала, прошла в спальню и прилегла на кровать, мысленно дав себе указание проснуться не позже семи часов или при малейшем шорохе.

Проснулась я без десяти семь. В комнате было совсем темно. За окнами раздавался звон цикад. Парк белел магнолиями, освещёнными направленным на них светом замаскированных прожекторов. Я обула туфли, поправила платье и волосы, вышла в комнату и, не включая света, села на прежнее место лицом к окну.

В семь пятнадцать открылась дверь и в освещённом проёме снова предстала горничная с подносом. Поставив поднос на стол, она щёлкнула выключателем и вопросительно посмотрела на меня. Я сделала вид, что не заметила её взгляда и с равнодушным видом снова отвернулась к окну. Бедняге опять пришлось расставлять приборы! Я решила не есть и в этот раз. "Почему я должна есть одна? Породистой скаковой лошади и то дают конюха и объездчика! Я обязательно буду делать то, что мне прикажет хозяин. Есть мне пока НЕ ПРИКАЗЫВАЛИ!"

- Пожалуйте к столу! - Горничная закончила сервировку и опять отошла в сторону.

Я села и, посидев несколько секунд, встала из-за стола.

- Большое спасибо! - Я вернулась на диван.

Разумеется, о моём поведении докладывается хозяину. Он, видимо, специально не показывается, чтобы подавить меня одиночеством и рассмотреть мой характер. Если я не буду есть, то самое большее, дня через три он вынужден будет появиться. ВЕЩЬ заставит обратить на себя внимание!

Вечер прошёл спокойно и в десять, прополоскав и повесив сушиться платье, я легла спать.

Проснулась я рано утром от радостного и яркого света солнца, заглядывающего ко мне в комнату. Посмотрела на часы - без пятнадцати семь. И хотя хотелось полежать в постели подольше, я встала и пошла в ванную - люблю купаться!

Стоя под душем, я, как бы со стороны, рассматривала себя в зеркале. Оно отображало молодую женщину двадцати трёх лет, изящную, с длинными стройными ногами, тонкой талией, высокой грудью, с вьющимися и густыми рыжевато-каштановыми волосами. Голубые глаза обрамлены длинными пушистыми ресницами, с чёрными дугами бровей над глазами, рот правильной формы, нос ровный... Меня многие считают красивой. Чёрт побери, я с ними согласна!

Весь день прошёл в таком же одиночестве, как и вчерашний. Пять раз одиночество прерывалось появлением горничной с неизменным подносом. Каждый раз я садилась за стол и, посидев несколько секунд, вставала. Распорядок дня оказался таким: в восемь часов пятнадцать минут - кофе с бутербродом, в одиннадцать пятнадцать - завтрак, в два пятнадцать - обед, в пять пятнадцать - чай и в семь пятнадцать - ужин. Большую часть дня я пролежала на кровати поверх покрывала прямо в платье, вставая за несколько минут до появления горничной и усаживаясь на выбранный мною вчера диван лицом к окну. Голода я не чувствовала, были только слабость и лёгкое головокружение. Но было и открытие! Выглянув после "обеда" в окно, я заметила прогуливающуюся в парке группу людей - их было человек семь-восемь, и среди них три дамы. По уверенной манере одного из мужчин и по тому, как он отдал какое-то распоряжение подошедшему лакею, я предположила, что это - хозяин.

Мистер Фрэнк Алджернон оказался начинающим полнеть, но ещё не обрюзгшим человеком среднего роста, примерно тридцати пяти лет, с тёмно-русыми волосами и гладко выбритым лицом. Одет он был в светлый костюм, держался элегантно. Показывая своим гостям парк, он мельком взглянул на мои окна (мне хватило силы воли не отпрянуть от окна и даже не шевельнуться), а затем увёл их в боковую аллею. Ну что ж, внешность хозяина отвращения во мне не вызвала...

*7*

На следующее утро я проснулась с головной болью. Как только встала, по комнате поплыли чёрные круги, в глазах потемнело, я покачнулась и села на кровати. Голод начал давать о себе знать. Я медленно прошла в ванную и освежилась под душем. Затем оделась, причесалась и, как всегда, села на диван в ожидании горничной. Через несколько минут, открыв ключом дверь, она внесла поднос с кофе, от запаха которого у меня снова закружилась голова. Как всегда, посидев за столом несколько секунд, я сказала "Спасибо!", встала и... потеряла сознание.

Очнулась я на своей постели от запаха нашатыря. Возле меня сидел врач в светло-сером костюме, на тумбочке лежал его раскрытый чемоданчик. Врач мерил мне давление. Разумеется, оно оказалось очень низким. Мне сделали укол в руку и ЗАСТАВИЛИ выпить чашку кофе. Я подчинилась ПРИКАЗУ.

- Что же это Вы, голубушка, голодовку объявили? - Врач смотрел на меня доброжелательно, я почувствовала к нему доверие и показала взглядом, что не хотела бы говорить в присутствии прислуги. Врач удалил горничную и лакея под предлогом осмотра пациентки.

- Ну, мисс, что же у Вас случилось?

- Во-первых, я не мисс, а ВЕЩЬ по имени Галина. - Сказала я улыбаясь. - Вы ведь знаете, что меня купили?

- Всех нас тем или иным образом покупают. - Утвердительно кивнул врач.

- Но меня-то купили официально! Поэтому мне и не надо притворяться человеком. Во-вторых, с каждой вещью надо уметь обращаться, а от неумелого обращения вещи ломаются. Вот и я сломалась, а вас, как мастера, вызвали меня починить.

- Ну и как же Вас чинить? Как с Вами обращаться? - Он тоже улыбался.

- Как чинить меня, Вы и сами знаете. Но, как мастеру, возможно, Вам стоит проинструктировать хозяина по поводу дальнейшего обращения с вещью, чтобы она впредь не ломалась.

- В чувстве юмора Вам не откажешь. - Мы оба засмеялись. - Но так как Вы - вещь говорящая и в целях экономии времени, объясните мне, каково должно быть обращение с Вами?

- Со мной надо обращаться как с дорогим бриллиантом. - Невозмутимо ответила я.

- ???

- Ну не станете же Вы держать дорогой бриллиант в грязной пыльной коробке! Чтобы он сверкал, его надо протирать от пыли, поместить в обитый бархатом футляр, подобрать ему соответствующую оправу... Тогда его не стыдно будет показать обществу и все поймут, за что была заплачена такая большая цена. Кроме того, так как я бриллиант одушевлённый, то меня также можно приравнять к породистой собаке или лошади. А животных просто необходимо каждый день выводить на прогулку, уделять им внимание, чтобы они не одичали...

- Хорошо, я всё передам мистеру Алджернону. А теперь Вам необходимо поесть. - Врач встал и подал мне руку.

- У меня к Вам будет одна просьба... - Неуверенно начала я, поднимаясь с постели. Он ободряюще кивнул. - Не говорите с хозяином от моего имени, чтобы это не было похоже на ультиматум. Передайте это как СВОИ рекомендации.

- С удовольствием!

Мы вышли в комнату. На столе уже был сервирован завтрак. Врач помог мне сесть, отодвинув стул, и сам сел на соседнее место. Я сидела, не прикасаясь к приборам.

- Почему же вы не едите?

- Как Вы думаете, достойно ли такой ДОРОГОЙ ВЕЩИ, как я, есть в одиночестве и без светской беседы?

- В таком случае, если позволите, я составлю Вам компанию. - Я кивнула.

Врач сделал знак горничной и та принесла ещё один прибор. Ела я не торопясь и с достоинством. За завтраком мы с доктором условились называть друг друга по имени. Его звали Джеймс. Расстались мы как добрые приятели.

Я всё ещё чувствовала слабость, поэтому после завтрака снова прилегла на кровать. Спать не хотелось и я просто лежала. Около двенадцати часов от двери раздался шорох и звук поворачивающегося ключа. Я вскочила (причём в голове опять потемнело), поправила причёску, бросилась на диван у окна и, как ни в чём ни бывало, повернула голову к входящим. Вошли две горничные и лакей, нагруженные различными свёртками и коробками.

- Это Ваши вещи, куда их положить?

Я кивком головы указала на спальню и они прошли туда. Выгрузив всё на кровать, прислуга удалилась, ЗАБЫВ запереть за собой дверь на ключ! Возможно, это было сделано по распоряжению хозяина, но мне никто не РАЗРЕШАЛ выходить из этого помещения, поэтому я решила принципиально не подходить к двери и пошла в спальню.

*8*

В свёртках и коробках оказались одежда, косметика, украшения и обувь в больших количествах и на разные вкусы. Если хозяин думает, что я всё это рассую по шкафам, то он ошибается! Я прекрасно понимаю, что это всё принадлежит ему, а не мне, поэтому для своего "обрамления" выберу только то, что наиболее мне подходит и сочетается с другими предметами. Во всяком случае, это займёт некоторое время и внесёт разнообразие в мой распорядок.

Я методически принялась сортировать вещи: у одного окна выставила всю обувь (шесть пар), на столе разложила украшения, на стул - косметику, на другой - нижнее бельё, вечерние платья разместились на кровати, остальные - на ковре.

Так, теперь всё это надо осмотреть. Вот замечательное голубое вечернее платье, но к нему нет подходящих туфель, значит, оно мне не годится. Вот роскошное ожерелье, но оно ни к чему не подходит. Вот кошельки и сумочки - это мне вообще ни к чему...

Таким образом я отобрала и разместила в гардеробной два вечерних платья, два дневных и два утренних, две пары обуви и несколько простых, но элегантных украшений. Косметику я отнесла на туалетный столик, а всё остальное аккуратно завернула, уложила в коробки и пакеты и сложила их на диване в комнате.

И тут я заметила, что входная дверь немного приоткрыта, как бы приглашая меня выйти. Ну уж нет! И не подумаю!! Мне этого пока никто не РАЗРЕШАЛ!!!

Не подходя к двери и даже не глядя на неё, я вернулась в спальню, выбрала себе платье и приняла душ. Без пяти минут два я, свежая, в новом коричневом платье с чёрным поясом и в чёрных лодочках, вышла в комнату и заняла своё место на диване лицом к окну, стараясь не смотреть на полуоткрытую дверь. В коридоре послышались шаги и голоса нескольких человек. Я не оборачивалась. Горничная и лакей суетились у стола, я смотрела в окно и повернулась только тогда, когда услышала знакомое: "Пожалуйте к столу!"

Стол был сервирован на две персоны. Я села на своё место, напротив меня уселась горничная. Я взяла в руки ложку, горничная принялась есть. Так!!! Меня приравнивают к горничной! Да ни одна горничная в мире своей работой не заработает и одного миллиона, а я стою четыре с половиной! Я отложила ложку и собралась вставать. Горничная вскочила, дверь открылась и лакей, видимо, наблюдавший за происходящим в замочную скважину, вкатил в комнату тележку. Прибор горничной убрали, на его место поставили другой. Лакей и горничная удалились, а в комнату вошёл молодой человек в чёрных брюках и чёрной шёлковой рубашке.

- Разрешите представиться, Джованни Бертичелли, библиотекарь. - Он приветствовал меня кивком головы. - Мне предложили составить Вам компанию за обедом.

"Ага! К лошадке приставили конюха! Теперь можно есть спокойно - ВЕЩЬ начинает одерживать победы, с ней начали считаться!"

Никаких угрызений совести за причинённое беспокойство я не испытывала. Ведь если бы хозяин приобрёл лошадь, ему пришлось бы обустроить стойло, позаботиться о корме, приобрести сбрую и седло, приставить к ней конюха и объездчика - и всё это без каких бы то ни было намёков со стороны лошади! А мне пришлось намекать целых три дня.

Обедали мы молча. Когда горничная с лакеем убирали со стола, я указала им на свёртки.

- Это тоже можете убрать. - Сказала я и села на диван у окна.

Прислуга удалилась. Джованни некоторое время, неловко молчал, расхаживал по комнате, затем остановился возле меня.

- Не желаете ли прогуляться по парку?

- Разве ВЕЩИ могут чего-либо желать?

- В таком случае, ДАВАЙТЕ ВЫЙДЕМ на воздух. Это Вам рекомендовал врач. Мне ПРИКАЗАНО составить Вам компанию.

Я молча встала и направилась к двери. "Как же трудно им всем открыто признавать меня вещью! "Не желаете ли?"! Как будто от желания женщины когда-либо что-либо зависело! Любая женщина, не называемая ВЕЩЬЮ, делала бы то же самое, при этом пытаясь делать вид, что всё соответствует её желаниям. Мне сейчас даже намного проще".

Мы побродили по аллеям парка около сорока минут. Разговор как-то не клеился, поэтому всё своё внимание я сосредоточила на окружающем. Парк был великолепен: преимущественно с субтропической растительностью, кое-где устроены искусственные водоёмы, водопады и фонтаны, в некоторых местах установлены статуи в античном стиле - вкус хозяина мне импонировал.

Проводив меня в мои апартаменты, библиотекарь удалился. Мои двери уже не запирали! Но я всё равно решила самостоятельно к ним не подходить - у меня не может быть желаний! Вот так-то...

Только я прилегла на кровать, как в дверь постучали(!?!) и вошла горничная.

- Я пришла заменить полотенца. - Сказала она и направилась в ванную.

Я вынесла из гардеробной свою прежнюю одежду.

- Это надо тоже постирать. - Я бросила свои вещи на стул.

Горничная молча всё собрала и вышла, слегка поклонившись в дверях. Так-то! Она уже поняла, что я не какая-нибудь прислуга. А за вещью надо ухаживать. Кто видел вещь, обслуживающую себя саму?

После вечернего чая, который я пила в компании с библиотекарем, я решила переодеться в вечернее платье: наступили сумерки, комната освещалась двумя настенными бра и огнём из растопленного камина - "камень" должен изменить свой блеск!

Выбрав тёмно-синее платье с блестками, я отправилась в ванную. Я стояла под душем и вдруг увидела в зеркале, что дверь потихоньку начала открываться. На пороге стоял хозяин. "Спокойно! Никаких эмоций! Хозяин заинтересовался покупкой и решил взглянуть на неё вблизи." Я неторопливо повернулась к нему лицом, мы молча смотрели друг на друга минуты две-три, затем он вышел и закрыл дверь. Уфф!!! Я перевела дух, ноги мелко задрожали и подкосились, мне пришлось сесть на край ванны. В былые времена в подобной ситуации я бы вскрикнула и постаралась прикрыться. Содержание откладывает отпечаток на поведение... Не стоит торопиться! Мне ничего не сказали, поэтому я буду делать то, что наметила. Постояв ещё несколько минут под душем, я вытерлась, надела вечернее платье, причесалась и, придирчиво осмотрев своё отражение, вышла в спальню, а затем в комнату. Там никого не было, зато обе боковые двери были раскрыты настежь и в них ярко горел свет. Мне РАЗРЕШИЛИ пользоваться всеми комнатами. Ну что ж, посмотрим...

В одной из комнат оказался телевизор с видеомагнитофоном, у окна стоял удобный диван. Вся стена, примыкающая к залу-коридору - зеркальная, пол - паркетный, сама комната - квадратная. Я мысленно назвала её "салоном".

Вторая комната, возле входа в которую располагался камин, имела большой письменный стол со стоящими на нём часами, украшенными ангелочками и нимфами, стул, два кресла и журнальный столик, на котором лежали пара газет и какой-то глянцевый журнал. В столе обнаружились ручка, карандаши, точилка и стопка бумаги. Эту комнату я назвала "кабинетом". Итак, теперь в моём распоряжении были великолепные апартаменты: зал, салон, кабинет, спальня, ванная и гардеробная! Да я, будучи человеком, о таком и мечтать не могла!

В этот вечер я смотрела телевизор, слушала музыку, просматривала газеты, ну и думала о своём ближайшем будущем. "Начнём с утра. Подъём - в семь, чтобы к восьми я была в полном порядке. Затем - кофе, после которого можно включить музыку и заняться гимнастикой в виде танцев - мне надо двигаться. На это отведём час, с девяти до десяти. В одиннадцать пятнадцать - завтрак, а после него, наверное, прогулка. Затем переодеваемся в дневное платье и в два пятнадцать - обед. После обеда можно поработать в кабинете, порисовать, что-нибудь посочинять, просмотреть газеты... Затем переодеваюсь в вечернее платье и смотрю телевизор. Если ничто не помешает, то в десять- одиннадцать буду ложиться спать..."

Я выключила музыку и свет в салоне, взяла из кабинета часы (они оказались с будильником) и перенесла их в спальню. Затем я спокойно легла спать. Хозяин сегодня не придёт! Он растерян и не знает, как себя вести со мной! Пока он наблюдает и выжидает...

*9*

Следующие три дня прошли, как я и предполагала. Каждое утро появлялся доктор Джеймс, измерял мне давление, пил со мной кофе и уходил. В остальное время за столом и на прогулках компанию мне составлял библиотекарь Джованни. Прислуга стала относиться ко мне с почтением. Двери не запирались, но я, тем не менее, самостоятельно в коридор не выходила.

В субботу за ужином произошло совершенно неожиданное: вместо Джованни со мной за стол сел сам хозяин! Мы ели молча, он откровенно разглядывал меня - а что, имеет право! Я сохраняла хладнокровие, он - тоже. Затем он удалился, но в его глазах я заметила интерес.

Обед в воскресенье оказался более лёгким, чем обычно (если не сказать скудным), но вскоре это объяснилось: на сегодня у мистера Алджернона был назначен вечер, главным "блюдом" на котором должна была стать я. Среди приглашённых были многие знаменитости и пресса - об этом я узнала из дневных газет. Мне принесли несколько платьев и украшений и сказали, что я должна быть готова к семи часам.

Торопиться мне было некуда, я досмотрела газеты, а затем прилегла, решив не менять своего распорядка.

На прогулке после чая Джованни рассказывал о приготовлениях к вечеру, называл имена приглашённых, а я думала о том, как мне вести себя, находясь "на витрине".

После вечерней прогулки я, как всегда, приняла душ и переоделась в вечернее платье. Ровно в семь за мной зашёл Джованни и повёл меня по коридорам и лестницам к парадному залу.

- Что я должна делать? - Спросила я на ходу.

- Улыбаться. - Был ответ.

Мы остановились возле тёмной дубовой двери, за которой раздавались музыка и шум голосов. Вдруг музыка прекратилась и в наступившей тишине громкий голос объявил:

- А сейчас - обещанный сюрприз: мисс Галина!

Дверь открылась, библиотекарь легонько подтолкнул меня в спину и я вышла на небольшое возвышение высотой в три ступеньки в конце парадного зала. Все гости повернулись ко мне. Я стояла с лёгкой улыбкой на губах, в длинном сверкающем чёрном платье, с бриллиантовым колье на глубоком декольте и с бриллиантовой заколкой в спадающих волнами волосах. Засверкали вспышки фотоаппаратов, послышались негромкие переговоры. Приглашённые рассматривали меня, как манекен в витрине магазина, а я позировала и улыбалась всем и никому, как супер-кинозвезда, высокомерно и снисходительно.

Мне пришлось стоять на пьедестале минут пятнадцать-двадцать. Вновь зазвучала музыка и некоторые гости начали танцевать. Наконец, ко мне подошёл лакей, взял меня под руку и подвёл к креслу хозяина, который сидел в компании четырёх мужчин, посасывающих через трубочки коктейли. Разговор шёл о биржевых делах. Я стояла рядом и всё так же отстранённо улыбалась в пустоту. Мужчины посматривали на меня и постоянно теряли нить разговора. Но вот один из них отставил свой коктейль и, встав, подошёл ко мне.

- Разрешите пригласить Вас на танец?

- Об этом надо спрашивать не у меня. - Ответила я, показав глазами на хозяина.

Тот кивнул и мы закружились в вальсе. Танцую я хорошо, и это сразу было оценено. Во всё продолжение вечера мне не пришлось пропустить ни одного танца. Во рту пересохло, было жарко, медленные танцы сменялись быстрыми. Я устала, но продолжала улыбаться. После одиннадцати часов меня повёл на танец и мой хозяин. Он был уже слегка пьян, но держался на ногах довольно твёрдо, и пристально смотрел мне в глаза, крепко обхватив мою талию - я всё так же улыбалась.

- Ты великолепно выглядишь и неплохо держишься. - Сказал он по окончании танца.

Я сделала улыбку более мягкой - всё-таки комплимент.

- Нет, ты мне положительно нравишься! - Воскликнул он, снова подводя меня к своему креслу и усаживая в него.

Уфф!!! Наконец-то мои ноги немного отдохнут! Хозяин пошёл прощаться с начинающими отбывать гостями. Музыка продолжала играть, но вечер можно было считать законченным.

*10*

До чего же я устала! Сейчас сполоснусь, лягу и сразу засну...

Мою дремоту нарушил звук отворяемой двери. В спальне было не очень темно из-за света, проникающего сквозь окна из парка. На пороге стоял хозяин. Дождалась! Сейчас мне только этого не хватало! Спать хочется ужасно...

Я лежала, не шевелясь. Он подошёл к кровати и сдёрнул одеяло. Я перевернулась на спину и посмотрела на него, закинув руки за голову. Чему быть, того не миновать! Он начал раздеваться, затем полез на кровать и лёг рядом со мной. Я повернула голову и взглянула на часы - два часа ночи! Хотя, в таких случаях ни ВЕЩЬ, ни обычную женщину не спрашивают...

Он протянул руку и провёл нею по моей груди. Как я ни старалась, мне не удалось сдержать дрожи, волной прокатившейся по телу. В остальном я сохраняла невозмутимость. Он лёг на меня - я закрыла глаза и сжала зубы. Он резко вошёл в меня и впился поцелуем в губы - я не отвечала. Он делал всё молча. Как самец, он оказался довольно крупным и сильным, но даже не пытался быть нежным: целовал и гладил меня, но не произносил ни слова. Я лежала всё так же, закинув руки за голову, закрыв глаза и сжав зубы. Наконец, последние судорожные толчки - и всё закончилось... Полежав несколько минут на мне, он сполз, устроился рядом, накрыл нас обоих одеялом и, положив руку мне на грудь, вскоре заснул. Я тоже заснула...

Проснулась я, как всегда, в семь часов. Хозяин ещё спал и его рука всё так же покоилась на моей груди. Я попробовала выбраться из-под неё, но от моего движения он проснулся, взглянул на меня, улыбнулся и, приподнявшись на руках, поцеловал сначала мои губы, а затем каждую грудь. Потом он сел на кровати и, раскрыв меня, стал любоваться моим телом.

- Галина... - Нежно прошептал он, счастливо улыбаясь.

"Ждёшь от меня взаимности? На, получай!" - подумала я и, сделав свой голос как можно более бесцветным и безэмоциональным, ответила:

- Да, хозяин?

Улыбка слетела с его лица.

- Можешь вставать. - Процедил он сквозь зубы и отвернулся.

Я вскочила и побежала в ванную. "Так ему! Женщина так не смогла бы и вынуждена была бы притворяться, а ВЕЩЬ может!"

Когда я умытая и одетая вышла из ванной, в комнате никого не было. Сидя на диване, я поймала себя на том, что мне его стало немного жалко. У него было такое счастливое лицо, а я его так огорчила! Ну и что? Он же не сказал мне, как я должна его называть, значит, я поступила правильно. И потом, он ведь не спрашивал о моих желаниях и чувствах, он, как ХОЗЯИН, делал то, что хотел САМ. Мог бы сказать, что я должна делать и как отвечать: я ведь ВЕЩЬ, сама проявлять инициативу НЕ МОГУ. Не смотря на эти рассуждения, сердце моё билось громче, чем обычно. Сказывался женский инстинкт непричинения неприятностей в половом вопросе хозяину...

Раздался стук в дверь и в комнату вошёл доктор Джеймс.

- Как Ваше здоровье, Галина?

- Мне нужны таблетки...

- Какие?

- Противозачаточные!!! - Выпалила я ему прямо в лицо, но всё же покраснела и опустила голову.

Он молча раскрыл свой чемоданчик, покопался там и протянул мне небольшую коробочку.

- Инструкция внутри.

- Спасибо. - Я с облегчением вздохнула, отнесла таблетки в тумбочку возле кровати и снова взяла себя в руки.

Горничная с лакеем уже накрывали стол к утреннему кофе. За кофе беседа у нас с доктором не клеилась. И всё по моей вине: я почему-то постоянно краснела, руки дрожали, глаза не поднимались на собеседника. А я-то думала, что у меня ничего не осталось от стыда!

Доктор был очень предупредителен, делал вид, что ничего не замечает, но всё же предложил выпить успокоительных капель. Я отказалась.

Сегодня для гимнастики я выбрала лёгкую спокойную музыку и, делая перед зеркалом плавные движения, старалась успокоиться. "Ну из-за чего я так разнервничалась? Из-за того, что обо мне подумал доктор, подумает библиотекарь или прислуга? Но ведь они и так были готовы к этому и знали, что рано или поздно так и будет. И я знала... И всё-таки на душе ужасно неуютно!"

Я села на диван - гимнастики мне на сегодня хватит. В голове проносились сцены прошедшей ночи и утра. Я старалась нейтрализовать их сценами вчерашнего вечера. "Как я там держалась! А ведь никто из гостей и не сомневался, что я уже ПОЛНОСТЬЮ принадлежу своему хозяину. Но тогда Я знала, что это не так, и это придавало мне уверенности. Но ведь они не знали!!!.. Мне надо собраться и снова стать бриллиантом!"

К завтраку я была снова в форме и, совсем не смущаясь, встречала взгляды мистера Джованни, непринуждённо беседовала с ним за столом и на прогулке. Весь день я старалась не думать о происшедшем: почитала газету, просмотрела журнал, включила какой-то боевик...

Во время вечерней прогулки к нам с Джованни навстречу из боковой аллеи вышел мистер Алджернон. Сердце у меня заколотилось, но теперь я быстро смогла овладеть собой и встретила его спокойным взглядом.

- Вы свободны. - Сказал он библиотекарю и тот, поклонившись, исчез за деревьями.

- Хорошая погода, не правда ли? - Обратился он ко мне с избитой фразой.

- Да, хозяин. - Я решила стоять на своём.

Он поморщился, но не ушёл.

- Как Вам понравился вчерашний вечер?

- А разве мне должно что-нибудь нравиться или не нравиться? - Я упорно оставалась ВЕЩЬЮ.

Дальше мы шли молча, хотя он, видно, размышлял над поиском способа общения со мной.

- Ты великолепно держалась вчера. - Продолжил Алджернон после некоторой паузы.

- Я рада, что угодила Вам.

- И потом, ночью... - Он запнулся. - Ты была очаровательна.

- Я рада, что угодила Вам. - Не меняя интонации, как автомат, повторила я.

Прогулка затянулась, в парке становилось темно. Он не знал, что мне ещё сказать. После довольно продолжительной неловкой паузы, он вдруг остановил меня, обнял и начал целовать. Я стояла, как статуя, опустив руки и сжав зубы, и не отвечала на его поцелуи.

- Обними меня!

Ну что ж, это ПРИКАЗ. Я подняла руки и опустила их ему на плечи...

Ужинали мы вместе. Молча. Он не находил слов, а я, как ВЕЩЬ, и не пыталась ему помочь.

После ужина он предложил посмотреть видеофильм и за руку повёл меня в "салон". Пока он ставил кассету, я стояла посреди комнаты там, где он оставил мою руку. Он обернулся и сказал:

- Сядь на диван.

Я молча села. В выбранном хозяином фильме было много эротических сцен, видимо, он хотел разжечь меня. Одной рукой он притянул меня к себе за плечи, другой начал гладить мою грудь. Я не сопротивлялась, но и никак не реагировала, молча глядя на экран. Он стал гладить мою ногу, поднимаясь по ней всё выше и выше под платье. Я не шевелилась.

- Сядь ко мне на колени.

- Хорошо, хозяин. - Я пересела к нему и почувствовала его напряжённый член.

- Обними меня.

- Да, хозяин. - Если б вы знали, чего мне стоило сохранять видимую невозмутимость!

Я обняла его за шею, чтобы было удобнее сидеть, он посмотрел мне в глаза. "Чёрт побери! А ведь у него очень красивые глаза: серые, с длинными чёрными ресницами..." Мне всё труднее было изображать равнодушие, я отвернулась к экрану.

- Выключи!

Я нажала кнопку пульта, он встал и понёс меня к кровати. "Что ж, любишь кататься, люби и саночки носить! Хотя, я не очень-то и тяжёлая..."

- Раздень меня. - Глухим срывающимся голосом приказал он.

- Да, хозяин. - Я стала расстёгивать пуговицы на его рубашке. "Быстро же он усвоил приказной тон! Хотя, почему бы и нет? Все мужчины, в принципе, разговаривают с женщинами именно так или почти так."

Он положил меня на кровать и лёг сверху. Поцеловал.

- Обними меня. - Я сплела руки на его спине. - Ответь на мой поцелуй! - Я ответила. Это оказалось настолько... всепоглощающим, что по моему телу пробежала дрожь желания. Он это почувствовал.

- Ты хочешь меня?

- ВЕЩИ ничего не хотят, хозяин. - На самом деле я уже хотела.

- Называй меня Фрэнк.

- Хорошо, Фрэнк. - Его имя произносить было намного легче и приятней, чем слово "хозяин".

- Скажи, что ты хочешь меня.

- Я хочу тебя, Фрэнк. - Своим голосом я старалась показать, что только повторяю то, что мне приказано.

Фрэнк вздохнул как-то облегчённо и даже радостно и нырнул в меня. Я погрузилась в ощущение близости его тела, толчков его члена... Наши губы слились в поцелуе, больше контролировать себя я уже не могла...

Когда всё закончилось, я отметила, что мне было очень хорошо. "Нет, это только ощущения изголодавшегося тела" - уговаривала я себя мысленно - "Любви к нему у меня быть не может. Хотя и ненависти или отвращения - тоже."

Он лежал рядом со мной и нежно ласкал то мою грудь, то живот... Я попыталась вспомнить моего возлюбленного, но это не получилось, он полностью исчез из моей памяти. Я закрыла глаза и заснула...

*11*

Утром я проснулась от ласк хозяина. Открыв глаза, я встретилась с его взглядом.

- Галина... - Прошептал он и в его глазах застыло напряжённое ожидание.

- Фрэнк... - Ответила я, помня о приказе называть его по имени.

В его глазах засветилась такая радость, что мне стало смешно и я тоже улыбнулась. Он воспринял мою улыбку как выражение ответного счастья. "Ну просто ребёнок! Ведь слова "Фрэнк" и "Хозяин" для меня означают одно и то же".

Он осыпал всё моё тело поцелуями, а я, не сдержавшись, рассмеялась над его самообманом. Он тоже залился счастливым смехом. "А ведь он думает, что мы смеёмся одинаково! Пусть себе думает, я его не обманываю, ведь он меня не спрашивает. Хотя мне очень приятно то, что он не просто пользуется мной, а ожидает ответной реакции с моей стороны. Я ему очень нравлюсь. Возможно, он даже слегка влюблён в меня..."

Смеясь, он подхватил меня на руки и потащил в ванную. Там, стоя под душем, обнимаясь и целуясь, мы кончили ещё раз. Я выполняла всё, что он хотел. Он был доволен своей вещью.

В это утро доктор Джеймс не появился, впрочем, библиотекарь Джованни тоже. Мы завтракали вместе с хозяином.

После завтрака Фрэнк усадил меня в машину и повёз к морю. Как давно я не видела моря!!! Ещё с прошлой жизни. Оно было спокойное и тёплое, песчаный берег был безлюден и мы купались нагишом.

Я видела, что он хотел меня, и поэтому уплывала всё дальше и дальше, делая вид, что просто наслаждаюсь плаванием. Когда он приближался, я ныряла и старалась вынырнуть в неожиданном для него месте. Наконец, ему надоела эта погоня.

- Плыви ко мне. - Позвал Фрэнк.

Я повиновалась. Мы оказались на отмели, Фрэнк стоял по грудь в воде и поджидал меня. Когда я подплыла, он прижал меня к себе, положил мои руки к себе на плечи, приподняв меня руками за бёдра, завёл мои ноги за свою спину, а затем медленно надел меня на свой член. От наших тел по спокойному морю начали разбегаться ритмичные волны...

Потом мы лежали в лёгкой тени японской акации. Я смотрела в ясное небо и ни о чём не думала.

- Я люблю тебя. - Сказал Фрэнк, повернув ко мне лицо.

Я молча улыбнулась.

- Сядь на меня. - Я села. - Приподнимись. - Я приподнялась и он снова вошёл в меня.

- Сделай мне хорошо...

И я сделала всё, чего он хотел...

С этого дня мы всюду были вместе. Он возил меня на приёмы, на биржи, на пляжи, в рестораны... Он наряжал меня в самые изысканные наряды, украшал дорогими аксессуарами. Спал он только в моих апартаментах. В моей гардеробной появилась его одежда. Я видела, что он в самом деле любит меня. Я и сама, кажется, начинала любить его.

Выполняя все его сексуально-эротические желания, я тоже испытывала наслаждение. Но при этом я не переставала замечать, что, он любит меня как собственник, не как равного человека, а как свою ВЕЩЬ. Поэтому я старалась не выражать своих чувств и желаний и оставаться вещью. У меня не было никаких просьб, я не выказывала своих интересов, воспринимала всё, как должное. Без него я даже не выходила из своих апартаментов в коридор. Я не ходила сама ни по замку, ни по парку. Когда он задавал мне вопросы о моих чувствах и ощущениях, я старалась улыбаться, не отвечая, хотя с каждым днём чувствовала, что он становится для меня всё роднее и желаннее. Он был влюблён и эта любовь продолжалась уже более четырёх месяцев.

Однажды ночью, в перерыве между бурными ласками, Фрэнк спросил меня:

- Ты любишь меня? - Я, как всегда, улыбнулась. Он воспринял это, как положительный ответ. - Я люблю тебя. - Говорил он, целуя меня. - Я женюсь на тебе...

"Моего согласия, естественно, не спрашивали. Я тоже люблю его, но стать его женой СЕЙЧАС - это значит навсегда остаться ВЕЩЬЮ. Сейчас, когда я просто ВЕЩЬ, я подстраиваюсь под его желания. Став его женой, мне придётся ЕГО желания выдавать за СВОИ, ЕГО интересы называть СВОИМИ. Я стану лживой вещью, называемой женой. Я хочу быть его любимой, мечтаю стать его женой, но быть вещью под именем "жена" не хочу! А если так, то стоит ли что-либо менять?"

Разумеется, об этих моих мыслях он и понятия не имел. В газетах объявили о дне нашего венчания. В доме готовились к свадьбе. Но о моём согласии он меня не спрашивал. Бедняга, он и не догадывался, какой сюрприз я ему приготовила!

*12*

Венчание было назначено на одиннадцать часов в церкви святой Антуанетты. С утра мне принесли свадебное платье. Горничные помогали мне одеваться, поправляли причёску. Меня весело лихорадило, хозяина тоже. Но причины лихорадки у нас были разные...

И вот венчание.

- Фрэнк Алджернон, согласен ли ты взять в жёны Галину Фицжералд?

- Да.

- Галина Фицджералд, согласна ли ты взять в мужья Фрэнка Алджернона?

- Нет! - Меня, наконец-то, спросили - я ответила.

Церковь взорвалась возгласами удивления. Побледневший Фрэнк с удивлением смотрел на меня.

- Ты не согласна? Но почему ты раньше не сказала?

- Ты меня не спрашивал...

Домой мы ехали в разных машинах. Такой скандал!! Пресса раздует его по всему штату, а может, и по всей стране. Ну, Галина, теперь держись!!!

Целую неделю я не видела своего хозяина. Моими компаньонами опять стали доктор Джеймс и библиотекарь Джованни. Прислуга выполняла свои обязанности молча, но в их взглядах чувствовалось недоумение с оттенком уважения: отказаться стать женой денежного мешка и остаться просто ВЕЩЬЮ!

Через неделю, в дождливую грозовую ночь ко мне пришёл хозяин. Молча овладев мной, он сразу же удалился. Я не проявляла признаков ни желания, ни нежелания. Но как же мне трудно было оставаться только вещью! Оказывается, я влюбилась в него по уши! Но он ни о чём не спрашивал, ни о чём не просил и я, собрав все свои силы в кулак, лежала под ним, как бревно.

Так продолжалось несколько ночей. И хотя мои душа и тело рвались к нему, я сдерживалась и оставалась холодной. Наконец, он не выдержал.

- Почему ты такая безучастная?

- Ты меня ни о чём не просишь.

- А если я что-нибудь попрошу, ты выполнишь?

- Конечно, ведь я твоя вещь.

- Я хочу, чтобы ты отвечала на мои ласки, обнимала и целовала меня, чтобы ты была такой же горячей, как раньше!

- Хорошо, Фрэнк. - Я расслабилась, обняла его и дала волю своим так долго сдерживаемым чувствам. Как же я всё-таки его люблю!

На прогулке Фрэнк решился на разговор, которого я со страхом ожидала уже несколько дней.

- Почему ты не захотела стать моей?

- Но ведь я и так твоя.

- Ты моя, как вещь, а стала бы женой.

- Объясни, в чём ты видишь разницу.

Он задумался. По всей видимости, он тоже не мог её определить.

- Это было бы по закону признано обществом.

- Но ведь и сейчас общество признаёт твоё законное владение мной. - Я говорила и в то же время боялась, что он согласится со мной.

- Ты не любишь меня?

- Я люблю тебя, как своего хозяина. - Я всё-таки лезла в бутылку.

- А если бы ты была свободной, любила ли бы ты меня?

- Не знаю... Я действительно не знаю! Может быть, моё чувство к тебе - лишь физическая привязанность и с появлением выбора оно исчезнет?

- Если я попробую, то могу потерять тебя?

- Да, всё может быть. Если ты боишься риска, оставь всё, как есть. Я и впредь буду выполнять все твои желания.

- Теперь мне этого мало. Я хочу, чтобы ты тоже желала.

Мне стало жаль его и я решила помочь:

- Ты ведь совсем не знаешь меня. Ты знаешь только моё тело. Но когда я стану человеком, у меня появятся свои интересы, свои привычки, свои желания, свои капризы. Они могут совсем не понравиться тебе. Но если, тем не менее, ты захочешь связать свою жизнь со мной, как с человеком, тебе придётся считаться с ними, идти на уступки, на компромиссы, на жертвы... Не лучше ли оставить всё так?

- Я люблю тебя, Галина. Я хочу, чтобы ты тоже любила меня. Сама, без приказа.

*13*

Через несколько дней юристы узаконили мою свободу. Фрэнк настаивал, чтобы я взяла с собой всё то, что он для меня покупал, но я согласилась взять лишь пару платьев. Он предлагал мне машину, но я вызвала такси. Я делала то, что САМА считала нужным.

Мне некуда было ехать, поэтому я позвонила приятельнице по бывшей работе:

- Алло, Эвис? Это Галина.

- Галина?! Как ты? О тебе было так много разговоров! Как твой миллионер?

- Всё расскажу позже. Можно я у тебя немного поживу?

- Он тебя выгнал?!

- Нет, отпустил. Так можно или нет?

- Приезжай!

Я положила трубку.

Когда я всё рассказала, Эвис была поражена. Отказаться стать женой миллионера! Да об этом многие и мечтать не могут!

- Неужели, он тебе так противен?

- Нет, наоборот, кажется, я люблю его...

- Тогда ты просто сумасшедшая! - Сделала вывод Эвис.

Я связалась с адвокатом, получила от него причитающиеся мне пятьдесят тысяч и сняла на месяц небольшую квартирку на окраине города, поближе к морю. Свобода!!! Я могла до самого обеда валяться в постели или ночь напролёт писать стихи. Могла целыми днями бродить по городу или плавать в море. Посещать кино, театры, рестораны - всё, что придёт мне в голову, не считаясь ни с чьими желаниями.

Через несколько дней я стала замечать, что что бы я ни делала, где бы ни была, я как будто бы постоянно находилась в обществе Фрэнка, постоянно думала о нём, засыпала и просыпалась с его образом перед глазами. Неужели, я так сильно люблю его? Я пробовала флиртовать с незнакомцами (на меня ведь очень многие обращали внимание), но это не доставляло мне удовольствия. Мне нужен был только Фрэнк!

Тогда я решила позвонить ему. Он ждал моего звонка и сразу же схватил трубку.

- Здравствуй, Фрэнк.

- Здравствуй, Галина!

- Если ты хочешь увидеться со мной, то я буду ждать тебя в кафе "Магнолия". Приезжай. - И я положила трубку.

Он примчался минут через пятнадцать. Лицо его выражало радость, ожидание и напряжение одновременно.

- У тебя что-нибудь случилось? - С тревогой спросил он.

- Нет. Я просто захотела тебя видеть. Я соскучилась без тебя.

- Правда? - Его глаза засветились такой радостью, что я тоже почувствовала себя неизмеримо счастливой. - Я тоже скучал без тебя! Что мы будем делать?

- Поехали к морю. - Теперь распоряжалась я!

Всю следующую неделю мы были вместе. Фрэнк постоянно спрашивал, чего бы я хотела и выполнял МОИ желания. Но вскоре я заметила, что в присутствии Фрэнка все МОИ желания куда-то пропадают. Мне хотелось только того, что хотел Фрэнк. Я хотела одеваться так, чтобы нравиться Фрэнку; предугадывать его желания и выдавать их за свои; ехать туда, куда хотел он и заниматься тем, что хотел делать он. Я пыталась отыскать в глубине своей души именно СВОИ желания, но вместо этого думала, что понравится Фрэнку. Я пыталась бороться с этим, но у меня ничего не получалось.

И когда через несколько дней вечером Фрэнк спросил меня:

- Ну как, ты уже разобралась в себе? Ты любишь меня?

Я совершенно честно ответила:

- Да, Фрэнк, я люблю тебя. Очень-очень. И ещё я кое-что поняла: я счастлива, когда счастлив ты. Мне интересно то, что интересно тебе. Мне хочется хотеть лишь то, чего хочешь ты. Я пытаюсь предугадывать твои желания, и исполнять их для меня - радость Я не могу быть самой собой без тебя, Фрэнк, я поняла, что МНЕ НРАВИТСЯ БЫТЬ ТВОЕЙ! Возьми меня, я твоя...

Наши губы слились в таком поцелуе, что весь мир перестал существовать...

Комментарии: 2, последний от 22/04/2021. © Copyright Гайдученко Галина Викторовна (psycho2007@i.ua) Размещен: 03/02/2018, изменен: 03/02/2018. 72k. Статистика. Глава: Эротика Я СНЮСЬ ТЕБЕ Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Всю неделю газеты пестрели заголовками: "Невиданный аукцион!", "Работорговля в конце ХХ века!", "Впервые среди продающихся вещей - женщина! Начальная цена - три миллиона долларов!", "Не упустите свой шанс - приходите на аукцион!"... А продали меня за четыре с половиной...

Гайдученко Галина Викторовна : другие произведения.

Вещь