Галанина Юлия Евгеньевна : другие произведения.

Княженика_4

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    У Ярослава с Алисой произошло решительное объяснение, плавно перетекающее в один из самых моих любимых моментов в книге. :) Надеюсь, что вам эти главы доставят столько же удовольствия, сколько доставили и мне. Алиса знакомится с семьей Ярослава и ее поджидают всяческие сюрпризы! А поддержать книгу "Княженика" можно перечислив помощь: Яндекс-деньги: 410011396152876 Киви-кошелек:+79148889453 Карта Сбербанка: 676196000146388542 можно распространить информацию о книге - и это тоже будет поддержка. Я постараюсь выкладывать продолжение один раз в неделю, предположительно по вторникам-средам. Сегодняшняя внеплановая выкладка связана с печальными событиями в нашей семье, см. комментарий.
  
  Глава восьмая
  ДОМ ЯРОСЛАВА
  
  
  Когда мы вошли в школу и встали в очередь к гардеробу, я все думала, сильно ли по мне заметно, что жизнь моя вчера полностью перевернулась?
  
  Когда сдала папину куртку, глянула в огромное старинное зеркало на стене и успокоилась: по-моему, не сильно. На лице застыло выражение глубокого недоумения. Уж не знаю, почему.
  
  И только в классе, усевшись на свое место за первой партой, я с ужасом поняла, что уроки-то не сделала! Я же про все на свете вчера забыла, да и сегодня тоже.
  
  Повернулась назад.
  
  - Списывай быстрее, - протянул мне Ярослав стопку своих тетрадей, словно прочитав мои мысли.
  
  - Ты робот? - спросила я, забирая тетради.
  
  - Я разумно распоряжаюсь своим временем, - насмешливо отозвался Ярослав.
  
  - Точно, робот! - утвердилась я в своем диагнозе и начала лихорадочно заполнять пустые странички.
  
  - Глазам не верю, - удивилась подошедшая Лариса. - Ты что, заболела?
  
  - Ага, - кивнула я, не отрываясь от работы. - Это форс-мажор.
  
  - Что?
  
  - Совершенно, исключительно непредвиденные обстоятельства!
  
  - А-а-а-а... Сегодня, говорят, вместо истории будет экскурсия.
  
  И точно - нас повели в краеведческий музей, которым заведовала Нина Кирсантьевна.
  
  Нина Кирсантьевна рождена была примадонной.
  В длинном концертном платье, в туфлях на шпильках (а ведь ей уже перевалило за семьдесят), она стояла около стендов и орудовала указкой, словно фея волшебной палочкой.
  
  Все, как обычно, слушали рассказ вполуха, шушукаясь между собой.
  И только Ярослав внимал, чуть ли не раскрыв рот и про банду Дуганова (чьи жертвы были захоронены под алым памятником на берегу Байкала) и про ушедших на фронт земляков, и про строительство БАМа.
  И делал по-французски какие-то пометки в блокноте, как и полагается образцовому умалишенному.
  Нине Кирсантьевне было приятно такое искреннее внимание, и она дополнительно рассказала много интересного о поселке, как он возник и где находились самые первые дома.
  
  А я подумала, что белой вороной Ярослава назвать нельзя, а вот белым вороном - надо еще поразмыслить. А потом решила, глядя на красивый профиль на фоне большого музейного окна, что не ворон, сокол же ясный! Надо же, для него Великая Отечественная Война - свежая новость...
  
  
  ***
  
  
  После уроков встретились мы у остановки.
  
  Я хотела перейти дорогу - чтобы попасть на ту сторону, где останавливаются маршрутки в Душкачан. Но Ярослав меня не пустил.
  
  - Давай сначала в Северобайкальск съездим, - попросил он. - Я хочу маме подарок купить.
  
  - Давай...
  
  От его слов мне стало грустно. Набрала заветный номер. В клинике все было без изменений. Стабильно. Моей маме не нужны подарки.
  
  Ярослав взял меня за руку.
  
  - Все будет хорошо, - тихо сказал он.
  
  Я кивнула. К счастью маршрутка подошла.
  
  В автобусике он меня снова обнял, словно крылом накрыл. Из-за разницы в росте голова моя как раз улеглась ему на плечо. Покачивание автобуса успокаивало. Я смотрела в окно: горы на той стороне Байкала были уже совсем белые. А здесь упорно держалась осень, Байкал хранил тепло. Придорожные кусты словно золотыми монетками были осыпаны.
  
  - На той стороне бьют горячие источники, - тихо сказала я.
  
  - На этой - тоже. Я тебе покажу, - пообещал Ярослав.
  
  Разговор затих. Было так хорошо молчать и смотреть в окно.
  
  В Северобайкальске мы пошли в картинную галерею.
  
  - Хочу пейзаж в подарок купить, - пояснил Ярослав. - Мама любит.
  
  Галерея размещалась в новом здании, выстроенном за торговым комплексом. Напротив, через дорогу, зеленели сосны городского парка. А на газоне между тротуаром и дорогой были высажены молодые, тоненькие рябинки.
  
  Мы медленно шли мимо усыпанных алыми ягодами деревцев, и до входа в галерею оставалось совсем чуть-чуть, когда Ярослав вдруг сказал:
  - Я вчера тебе наврал.
  
  О-па!
  
  Я резко остановилась, словно впереди разверзлась пропасть.
  
  - Я не князь еще, княжич. Отец - князь, - покаялся Ярослав.
  
  У меня немного отлегло от сердца. Я до смерти испугалась, что он сейчас скажет: "Я пошутил, не очень-то ты мне и нужна..."
  
  - А зачем наврал? - хрипло спросила я.
  
  - Впечатление хотел произвести, - признался Ярослав. - Я же обязательно стану князем. Очень скоро.
  
  По мне, так особой разницы вообще не было, княжич он или князь. Или маркиз, или граф, или барон. Я все равно не знаю, что круче. Но сразу припомнилось еще кое-что - вчера же Ярослав с гордостью сказал, мол, он убил кого-то.
  То есть, я шагаю рядом с убийцей. А не только с оборотнем знатных кровей.
  
  Странно, почему вот это меня не пугает?
  
  Или пугает?
  
  Успокоенный тем, что не упал в моих глазах, оказавшись простым княжичем, Ярослав снова обнял меня и прижал к себе еще крепче, чем делал до того.
  
  Не пугает, поняла я.
  
  Вот так, в обнимку, мы и ввалились в картинную галерею. Там нас встретил кружкой с пивом и рыбкой деревянный человек, росту - мне по пояс. Его вырезал Владимир Николаевич Каурцев, как и мою подвеску-шишку. Картинная галерея оказалась светлой и радостной, с картинами, моделями парусников, деревянными скульптурами. Уютной и гостеприимной.
  
  - Какие краски яркие! - удивилась я.
  
  - На севере Байкала воздух особенный, - объяснил Ярослав. - И солнце щедрое. Поэтому художники так любят здесь работать.
  
  Я обошла зал кругом, а потом присела на скамеечку, наблюдая, как Ярослав в сувенирном отделе покупает небольшой пейзаж, написанный маслом: облачное небо над озером. И вдруг почувствовала, что как-то резко устала.
  
  - Алиса, ты что расстроилась? - подошел с уже упакованным подарком Ярослав.
  
  - Не ври мне больше, ладно? - жалобно попросила я.
  
  - Хорошо, - серьезно сказал Ярослав. - Не сердись.
  
  - Я не сержусь, просто мне плохо
  
  Ярослав сел рядом. Взял за руку.
  
  - Знаешь, - задумчиво сказал он. - Ни в том времени, откуда я родом, ни в том времени, из которого мы сейчас - в общем, там совершенно немыслимо ходить юноше и девушке в обнимку на людях, как у вас принято. Здесь же никто не ужасается. И мне нравится, что можно тебя вот так взять и обнять. Но с другой стороны мне странно то, что юноша и девушка могут идти в обнимку - и это ничего не значит, люди останутся друг другу чужими. А для нас - так вести себя могут только очень близкие люди. Близкие - и никто другой.
  
  Он поставил картину на пол, свободной рукой достал мобильник и вызвал такси.
  
  - Ты умеешь пользоваться айфоном? - слабо удивилась я.
  
  - И холодильником тоже, представь себе! - огрызнулся он.
  
  - Не могу представить.
  
  - А у меня твой номер есть! - похвастался Ярослав.
  
  - Откуда?
  
  - Сама догадайся.
  
  - В школе узнал?
  
  - Ага. Вставай, похоже, машина подошла.
  
  И точно, Ярославу перезвонили, сообщили, что такси ждет.
  
  Мы вышли наружу.
  
  Неказистая, но бодрая машинка промчала нас по трассе Северобайкальск - Нижнеангарск, потом дальше. Перед Душкачаном свернула к дачам.
  
  По лесной дороге поехали медленнее.
  
  Вынырнули из леса на расчищенный участок, разделенный на дачи. Кругом высились домики. Иные - совсем как скворечники, а некоторые даже похожие на жилье. Слева возвышалась горная гряда, справа за деревьями виднелись разливы Кичеры. Я вспомнила, что дядя Гриша говорил, мол, в лесу около дач белые грибы встречаются.
  
  Мы миновали садоводство и - как-то неожиданно - уперлись в высокую стену, сложенную из валунов. Высотой она была не меньше двух меня.
  
  Такси высадило нас на заасфальтированной площадке перед стеной.
  
  Я задрала голову, пытаясь разглядеть, что там, за ней.
  
  - Впечатляет? - поинтересовался Ярослав, поудобнее перехватывая картину.
  
  - Вспомнила мультик про Масленицу, - отозвалась я. - Колючей проволоки вам не хватает и вышки с немецким кобелем, наигрывающем на губной гармошке: "Ах, мой милый Августин, Августин, Августин..."
  
  - Камер слежения достаточно, - фыркнул Ярослав. - Они есть не просят.
  
  Он взял меня за руку. Точнее, плотно обхватил запястье, словно наручник защелкнул.
  
  - Сейчас ты попадешь в логово оборотней, - прорычал он. - Страшно?
  
  - Да как тебе сказать... - протянула я голосом фрекен Бок из "Карлсона" - Безумно!
  
  - Ну и правильно, - отозвался Ярослав. - Просто если я возьму тебя за руку по-другому, ты не сможешь увидеть то же, что и я.
  
  Металлические, выкрашенные в черный цвет ворота распахнулись и мы вошли. Почудилось ли мне, или так было на самом деле - но на мгновение, на самой границе между створками ледяной воздух обжег лицо. Это было так быстро, да и Ярослав, отпустив мою руку, снова крепко меня обнял за плечи.
  
  Похоже, внутри было куда больше места, чем казалось снаружи.
  Сам дом был в отдалении. Нужно было пересечь небольшую, замощенную галечником площадь, которую привольно окружали хозяйственные постройки: огромный, похожий на старинную конюшню, гараж, длинное бревенчатое строение под раскидистой крышей, еще одно. Какие-то погреба, теплицы - по правую руку. Настоящая усадьба, а то и крепость, вот что это было. Сама площадь по периметру была украшена матовыми шарами фонарей.
  
  Позади раздался скрип. Я оглянулась - привратник закрывал ворота. Причем самым что ни на есть дедовским способом: накладывая на кованые скобы толстый брус.
  
  - А почему автоматические не сделали? - не выдержала я, хотя дала себе слово помалкивать в тряпочку и ничему вслух не удивляться.
  
  - Чтобы их заклинило на здешнем морозе? - хмыкнул Ярослав. - В самое неподходящее время? Нет уж, пусть будет надежно. И проверено. Такое наше правило.
  
  - Чье?
  
  - Наше. Отца и мое. Пойдем.
  
  Мы двинулись через площадь к главному дому. Он был одновременно и каменным, и деревянным. Нижний этаж выложили из камня на века, а сверху тепло светился янтарным светом бревенчатый второй. По обеим сторонам дома возвышались башенки, а последний этаж между ними был сплошь стеклянным, словно там притаилась галерея или обсерватория.
  - Деревянные части изготовили на специальном заводе, - пояснил Ярослав, заметив мой интерес. - А потом, на месте, их нужно просто собрать. Поэтому быстро управились.
  
  А я подумала, что, собственно говоря, моя, то есть папина избушка в Душкачане сделана по этой же технологии. Только не из нового материала, а из беэушного.
  
  Мы поднялись на высокое крыльцо с навесом. Из него попали в просторную прихожую. Или, даже, наверное, не в прихожую, а в какой-нибудь вестибюль: там, в этой огромной комнате, кругом были картины и зеркала, и кованые фонарики с разноцветными стеклами.
  
  В недрах дома кто-то весело и звонко распевал по-французски. Чуть ли не "Марсельезу", хотя точно сказать не могу.
  Пение приближалось, потом стихло.
  За отъезжающей в сторону панелью обнаружился шкаф для верхней одежды и обуви. Ярослав снял с меня папину летную куртку, а потом выудил с какой-то полки тапочки, точнее, замшевые туфельки-балетки, сплошь расшитые блестящими камушками.
  
  - Померь, может быть, мамины ночные туфли тебе подойдут? - предложил он.
  
  - А может, я босиком, а?
  
  - Алиса, пожалуйста... Не хватало еще, чтобы ты простыла. Не подойдут эти - другие попробуем. Я утром по всему дому обувь собирал.
  
  Почти силой он посадил меня на скамеечку и натянул на ноги балетки. Они пришлись впору.
  
  - А если какой-нибудь бриллиант отвалится? - мрачно спросила я, разглядывая красоту на ногах.
  
  - Алиса! Это стразы из стекла! Копеечные, если тебя волнует их стоимость. Будь это настоящие драгоценные камни - ты бы их вес сразу почувствовала. Они тебе по ноге?
  
  - Да.
  
  - Ура!
  
  Пока Ярослав раздевался сам, я продолжала рассматривать прихожую. По обеим сторонам громадного, выше человеческого роста, зеркала стояли напольные вазы. С живыми розами. Подойти к зеркалу и взглянуть в него я не решилась. Уж лучше буду жить в неведении, какая я сейчас.
  
  Стены снизу были отделаны деревянными панелями, сверху - белой штукатуркой. Каждая картина была отдельно подсвечена галогенным светильником - и от этого они, картины, выглядели окошками в иные миры. Фонарики с разноцветными стеклышками чередовались с картинами, не тесня их, и не мешая. Их причудливый свет разукрашивал белые стены.
  Нижний этаж был каменный, а хорошо, смолисто пахло деревом. С этим запахом смешивался тонкий аромат роз. А откуда-то доносился запах выпечки.
  
  Ярослав переобулся и повел меня вглубь дома.
  
  Мы свернули за угол - и тут на Ярослава кто-то ка-а-ак прыгнет! Прямо ему на шею.
  
  Ярослав быстро выпустил и картину, и мою руку - чтобы легко и привычно подхватить пышный ворох кружев и оборок, внутри которого оказалась девочка лет пяти. Лицо Ярослава просто-таки озарилось улыбкой.
  
  Поставив нарядную куклу на пол, он сказал:
  
  - Алиса, разреши представить тебе Звонку, простите, Звениславу Святославовну Ясную.
  
  Кудрявая кукла сделала реверанс. Звонка напоминала девочку на балконе с картины Брюллова "Всадница": темные локоны, кружевное платьице, панталончики. Мама эту картину очень любит.
  
  - Алиса Андреевна Сибирская, - присела в ответ я.
  
  Звонка прыснула в ладошку, а потом громко расхохоталась.
  
  - Я р-р-рада знакомству! - заявила она, раскатывая "р-р-р-р", как истинная парижанка. Глаза у Звонки были большие и блестящие. На меня она смотрела с таким восторгом, словно я фея.
  
  - Это моя гостья, а не твоя! - решительно заявил Ярослав, подбирая картину.
  
  - Хочу, чтобы Алиса пр-р-р-ришла ко мне в гости! - тут же заявила Звонка.
  
  - В следующий раз, ладно?! - Ярослав скорчил сестрице рожицу. - Если Алисе понравится у нас.
  
  Звонка тут же схватила мою ладонь и теперь уже не Ярослав, а она повела меня по коридору.
  
  Было видно, что Звонка - сорванец еще тот.
  
  - Избалованная она у нас, - догнал и шепнул мне на ухо Ярослав.
  
  Губы его слегка коснулись мочки уха. Случайно? Не случайно? Так нечестно! Я вообще сейчас как в плену.
  
  Ярослав со Звонкой вывели меня в большой зал.
  
  Там был огромный камин - но при этом и самые современные радиаторы под окнами. Здесь тоже все было в картинах, а люстра над длинным, человек на тридцать, столом была сделана в виде корабля. Стол был накрыт, пирогами пахло именно отсюда.
  
  У стола нас встречала мама Ярослава, невысокая, тоненькая, темноволосая. Выглядела она очень молодо - для взрослого сына. Увидев ее вблизи, я немного успокоилась: мы были чем-то похожи. А раз Ярослав любит маму, значит, и я ему вполне могла понравиться еще тогда, с первой встречи.
  
  Мама Ярослава была одета в длинное молочно-белое платье, украшенное изысканной вышивкой по подолу, рукавам и горловине. Блестящие волосы уложены в тяжелый узел.
  
  Ярослав опять начал светские церемонии, так поразившие дядю с тетей при прошлой встрече.
  
  - Мама, разреши представить тебе Алису. Алиса, это моя матушка. Любовь Ивановна.
  
  Любовь Ивановна приветливо улыбнулась:
  
  - Ярослав в последнее время только о тебе и рассказывает. Звенислава вся извелась от нетерпения, так ей хотелось учительницу брата увидеть.
  
  - Мам, а отец где? - спросил Ярослав.
  
  - С дружиной. Сейчас придет. Смотри, какой мы подарок тебе нашли.
  Ярослав распаковал картину. Байкальский пейзаж удивительно подошел к здешним стенам. Было видно, что подарок маме Ярослава понравился.
  
  - Мама и сама рисует, - пояснил Ярослав мне. - Чуть попозже покажу тебе ее мастерскую.
  
  - Конечно, - подхватила Любовь Ивановна, - но сначала накорми гостью.
  
  - Мор-р-роженым! - от души предложила самое лучшее Звонка.
  
  - Мороженое - в конце обеда, - непреклонно сказала мама Ярослава.
  
  Мы и не заметили, когда в зале появился отец Ярослава. Почти неслышно подошел к нам, приобнял жену. И сразу стало ясно, на кого похож Ярослав. А еще почему-то вспомнилось из "Властелина колец":
  
  Древнее золото редко блестит,
  Древний клинок - ярый.
  Выйдет на битву король-следопыт,
  Зрелый - не значит старый.
  
  Если Ярослав был крепким, но довольно поджарым, то про таких как его отец говорят: "матерый". Он был могучим, рядом с ним жена смотрелась тоненькой тростинкой. В буйной гриве его золото перемешивалось с серебром, шевелюра через волос была седой.
  
  - ПапА, папА - кинулась к нему Звенислава и что-то быстро затараторила по-французски.
  
  - Звонка, так невежливо, - одернул ее Ярослав и шепнул мне: "Никак не может привыкнуть, что мы в другом времени, скачет, как белка, с языка на язык..."
  
  - Я не белка! - обиделась чуткая Звонка. - Сам ты белка!
  
  - Отец, разреши представить тебе Алису, - завел между тем свое привычное Ярослав. - Алиса, это мой отец Святослав Всеволдович.
  
  - Очень приятно, - скованно пробормотала я, краснея.
  
  Отец Ярослава улыбнулся, подошел и галантно поцеловал мне руку.
  
  - Алиса, мы рады видеть тебя в нашем доме. Прошу к столу. И, кстати, благодарю за... фильм.
  Последнее слово отец Ярослава выговорил после паузы, видимо, оно было для него новым.
  
  Пироги оказались очень вкусными.
  
  Родители Ярослава пробыли за столом недолго - и покинули нас.
  
  - Пить чай и есть мороженое, - я жду вас в мастерской, - сказала напоследок мама Ярослава.
  
  За огромным столом остались мы втроем. Напряжение спало.
  
  - Сначала мою комнату Алисе покажем! - тараторила Звонка.
  
  - А разве к тебе можно зайти? - подначивал ее Ярослав. - Там же игрушками все завалено, дверь не открывается.
  
  - Двер-р-рь откр-р-рывается! - возмутилась Звонка. - Не вр-р-ри!
  
  - Вот и проверим! - пригрозил Ярослав. - Но, сначала, первый этаж покажем. Ты поела?
  
  - Да!
  
  - Дай Алисе поесть.
  
  - Я наелась.
  
  - Точно наелась? - учинил строгий допрос Ярослав.
  
  - Ты мне не веришь?
  
  - Ни капельки.
  
  - Вот лопну, тогда узнаешь. Показывай дом.
  
  - Ладно.
  
  Ярослав положил салфетку, встал. Звонка тут же вскочила и принялась скакать вокруг стола, только кружевные оборки колыхались.
  
  
  ***
  
  Сначала Ярослав и Звонка провели меня по первому этажу и показали гостиную, библиотеку, кухню. Левая башня, как объяснил Ярослав, была вотчиной его отца. На втором этаже к ней примыкали личные покои его мамы. А правая башня принадлежала Ярославу. Рядом с ней на втором этаже была комната Звонки.
  
  Туда, к Звонке в гости, мы и направились по широкой лестнице.
  
  На втором этаже царило дерево всех оттенков - от медового до почти черного.
  
  Комната Звонки была комнатой настоящей принцессы. Белые кружевные занавески, похожие на облака, кровать под балдахином, белый пушистый ковер на янтарном полу. И игрушки - не так, конечно, как поддразнивал сестру Ярослав, но и не мало. Там, помимо кукол, было на удивление много солдатиков - самых разных, и пеших, и конных, копейщиков и лучников. А еще пушки, катапульты, какие-то осадные орудия. И - величественная крепость, почти как настоящая, занимающая целый угол. С флагами на башенках. Для комнаты маленькой девочки это было как-то непривычно.
  
  - Сейчас ей играть не с кем, кроме меня, - пояснил Ярослав. - А мне в куклы, сама понимаешь, не особо интересно. Вот я и учу Звонку города брать, все веселее. Она уже неплохой тактик, хотя стратег пока никудышный.
  
  - Зато я баллистами твою стену пр-р-робила, а ты говор-р-рил, что не смогу! - огрызнулась Звонка. - Вуаля!
  
  - И угробила все силы на эту никчемную дыру, - отпарировал Ярослав. - Там же второй заслон, да и до цитадели ты вряд ли дойдешь, увязнешь на городских улицах. Впереди еще три ряда укреплений.
  
  - Не увязну! - обиделась Звонка. - У меня есть слон!
  
  - Слоны просто созданы для того, чтобы застревать в городе. Там же узко.
  
  Звонка надулась.
  
  - Дыра красивая получилась, большая, - утешил ее старший брат. - Пойдем, Алисе нужно домой до темноты попасть, а если мы сейчас со всеми твоими сокровищами знакомиться будем, то выйдем из комнаты только летом.
  
  Я ждала, что Ярослав проведет нас в свою башню, да и Звонка, похоже, ожидала этого же - но он хитро ухмыльнулся и отказался показывать свое жилище:
  
  - Какой же интерес, если ты сразу все узнаешь? А так тебе любопытно будет, значит, появится возможность тебя в гости еще раз заманить.
  
  - Угу, значит, твоя башня - приманка, так что ли?
  
  - А почему бы и нет?
  
  - Ну, хорошо, свою башню ты показывать не хочешь. А куда мы тогда пойдем?
  
  - Мы можем показать тебе водопад, - самым невинным голосом сказал Ярослав. - Горячий.
  
  Обещание горячего водопада произвело, конечно, впечатление.
  
  - Ладно. А это далеко?
  
  - Прямо в доме, - снова ухмыльнулся Ярослав. - Точнее, в пристрое.
  
  Мы снова спустились на первый этаж, но уже другой лестницей...
  
  ...Стеклянный купол накрывал скалу, из которой бил горячий источник.
  Источник наполнял каскад бассейнов, чаши которых были уступами врезаны в склон. Два бассейна находились под крышей, а один - настоящее озеро, - снаружи. Зеркало наружного водоема парило в холодном осеннем воздухе.
  Вода из источника, наполняющего бассейны, переливалась через край последнего и, похоже, обрушивалась в пропасть.
  По левую руку от нас, на берегу рукотворного озера, чуть ли не на самом обрыве была выстроена бревенчатая банька, похожая на гриб, прикрытый огромной крышей. По правую руку ничего не было, просто замощенная разноцветной плиткой дорожка подводила к обрыву.
  
  - Баню дружина больше любит. Напарятся - и в воду, - пояснил Ярослав.
  
  Было удивительно, что мы стояли на краю чуть ли не пузырящегося бассейна, а купол над ним не запотевал, и все было прекрасно видно.
  
   - Что-то не слышала я о горячих источниках около Душкачана, - недоверчиво сказала я. - Дзелинда в семидесяти километрах от Нижнего, Солнечный - за Северобайкальском, ну а Хакусы вообще на той стороне Байкала...
  Ярослав опять ухмыльнулся.
  
  - Верно. Нигде поблизости нет, а у нас есть...
  
  - Это мама! - пояснила Звонка, не дав брату повыпендриваться. - Р-р-разные кусочки.
  
  - Немножко смещено пространство, источник - сюда, горы - туда, ландшафтный дизайн, как у вас говорят, - Ярослав подошел к стеклянной двери. - Пошли на свежий воздух. Не бойся, дорожка вдоль озера теплая, так зимой лед намерзать не будет. Так что и в тапочках можно. Только халаты со Звонкой наденьте, чтобы ветром не продуло.
  
  Он достал из шкафчика два пушистых махровых халата с капюшонами, один поменьше, другой побольше. (Который побольше, видимо, тоже был его мамы, как и тапочки.) Сам завязал на мне пояс, убедился, что из капюшона только нос торчит. Я думала, он не успокоится, пока мне еще полотенце какое-нибудь не повяжет, вроде шарфиков у малышей зимой.
  
  - А ты почему не боишься простуды? - возмутилась я из махровых глубин.
  
  - А я привычный, - ехидно сказал Ярослав. - Закаленный, можно сказать. В отличие от.
  
  Рукава халата имели необычную отделку - поверх махровой ткани были нашиты широкие полоски плотной джинсы.
  
  Мы вышли из-под купола, подошли к краю.
  Озеро тяжелой стеклянной массой перетекало через каменистый борт и обрушивалось в пропасть. Мы стояли над обширной горной долиной, на высоте птичьего полета. Дно долины было где-то далеко внизу. Водопад там превращался в горную реку, прыгавшую с утеса на утес и наполнявшую цепочку озер, блестевших среди скал.
  
  Это место по любому было не в окрестностях Душкачана. Такие скалы были где-то дальше, за перевалами, там, где простиралась безлюдная горная страна.
  
  - Очень красиво, - искренне сказала я.
  
  Ярослав неслышно подошел сзади, приобнял.
  
  - Не только красиво, но и полезно. Хочешь, покажу?
  
  - Покажи, - я хотела смерить его холодным взглядом, а смотреть все равно пришлось снизу вверх, не могу я же уставиться ледяным взором в его ключицу.
  
  Ярослав, похоже, даже не понял, что это был холодный взгляд (просто не получившийся). Мягко попросил:
  - Руку правую вытяни в сторону и напряги. И не бойся.
  
  Я так и сделала (включая "не бойся").
  
  Откуда ни возьмись, на рукав халата опустился сокол. Скосил на меня круглый птичий глаз.
  
  А потом прянул с руки - и понесся над водопадом, над горной долиной, закладывая огромные круги над царством скал, мхов и кустарников. Легкий, стремительный, свободный...
  
  И снова вернулся ко мне на руку. Заклекотал.
  
  А потом - я опять пропустила, как - сокол превратился в Ярослава, стоящего позади меня.
  
  - Надо где-то разминаться, - пояснил он. - Лучше всего каждый день.
  
  - Слов нет. А Звени...?
  
  - Звонка не может, - перебил меня на полуслове Ярослав.
  
  Было понятно, что именно не может: оборачиваться, как он, - и что на эту тему говорить Ярослав не будет. Он посмотрел на горы на той стороне долины и неожиданно добавил:
  
  - Хорошо здесь, простор. Не хочу больше никуда бежать.
  
  - А я чаю хочу. И мор-р-роженого, - тут же отозвалась Звонка.
  
  Ладошки она прятала в карманах халата, видимо, замерзли.
  
  -Ну, значит, самое время подняться в мастерскую к маме, - решил Ярослав. - На первый раз хватит.
  Когда мы вернулись под купол, я поняла, как там тепло и как холодно было снаружи.
  
  
  ***
  
  
  С высоты последнего этажа необъятная горная долина была как на ладони.
  Стеклянные стены укрывали зимний сад. Сейчас он был совсем еще летним: в глиняных горшках, расставленных повсюду, буйно цвели белоснежные фуксии. Но тем более странно было видеть сквозь зеркальные стекла от пола до потолка суровые скалы, источник, пропасть. Отсюда ощущение полета над долиной было сильнее, даже чем когда стоишь на краю водопада. Казалось: шагни вперед, не замечая стекла, раскинь руки - и пари над хребтами в восходящих потоках воздуха, срывайся, несись вниз, прямо на камни, а потом, распахнув крылья, слова взмывай вверх, и нет тебе преград!
  
  Почему это мастерская стало понятно, когда среди пышной зелени я увидела мольберт, а на нем загрунтованный холст с наброском.
  Мама Ярослава рисовала горы.
  Рядом был накрыт чайный столик. Султанчик пара поднимался из носика заварочного чайничка, как туман над горячим источником.
  Мороженого мне, почему-то, совершенно не хотелось.
  
  Мама Ярослава это заметила.
  
  - Гостью вы, все-таки, заморозили, - укоризненно сказала она. - Горячие источники тем и коварны, что около них легче легкого простудиться.
  
  - Там просто ветер очень свежий, - запротестовала я.
  
  Но протесты не помогли, меня завернули в пушистую белую шаль. Вид Ярослава прямо говорил: он самым серьезным образом раскаивается, что не повязал мне полотенце вместо шарфика, да и вообще, не надел какого-нибудь тулупа из непробиваемой овчины.
  
  - В других частях усадьбы теплее, такого ветра нет, - объяснила мама Ярослава. - У нас, похоже, только Ярославу с отцом все нипочем, а мы со Звонкой больше любим под крышей купаться.
  
  - Мы Алису в следующий р-р-раз искупаем, - тут же встряла Звонка. - Я же плаваю хор-р-рошо!
  
  - И удивительно скромна, к тому же... - добавил брат.
  
  - Я не вр-р-ру! - возмутилась Звонка.
  
  - Ты прекрасно плаваешь, - улыбнулась их мама. - Но я, похоже, забыла внизу корзинку с пирогами, принеси, будь добра.
  
  Звонка умчалась.
  
  Я сидела в плетеном кресле, с невесомой шалью на плечах, у ног моих цвели цветы, руки согревала чашка чаю. А за стеклянной стеной заклубились над горами облака. Погода, как всегда здесь, быстро поменялась. Облака наливались, наливались, тучнели - и закрыли вершины. Солнце высвечивало белые тугие бока, впадины наоборот, стали совсем черными. Темные бахромчатые брюшки подметали острые пики гор. Ветер трепал тучи, заставляя их бугриться, менять форму.
  
  Но если обернуться и посмотреть в сторону дач - там тихо, солнечно, никаких туч, мирные домики в окружении грядок и ранеток.
  
  Звонка принесла корзину с теплыми пирожками. И мы их съели.
  
  Пора было домой, солнце стояло над закатными горами, еще немного - и стемнеет. Честно признаться, я уже притомилась - столько нового сразу. Захотелось домой, за печку. Завернуться в одеяло и уткнуться в любимую книжку.
  
  Ярослав повел меня к выходу. Звонка неохотно осталась наверху, все рвалась нас проводить. Но мама решительно ее удержала.
  
  Мы спустились на первый этаж, Ярослав вывел меня в прихожую.
  
  - Сильно устала? - спросил он, делая вид, что помогает мне надеть куртку, а на самом деле снова обнимая.
  
  Я покивала головой в подтверждении. Глаза слипались, так и хотелось прижаться к нему, чтобы не упасть, и заснуть прямо стоя.
  
  - Тебе понравилось? - как-то глухо спросил Ярослав, словно в горле что-то застряло.
  
  Я пожала плечами, потом спохватилась, что это движение можно по-разному истолковать и пояснила:
  
  - Еще не знаю. Слишком много всего.
  
  - Надо привыкнуть, чтобы разобраться, - подтвердил Ярослав, так и не разжимая рук, словно отпусти он меня - и я с воплями ужаса унесусь прочь. - Я проведу тебя к деревне короткой тропой.
  
  А сам продолжал стоять. Близко-близко.
  
  Целая вечность прошла, пока он разжал руки. Ярослав накинул свою куртку, обулся и вывел меня из дома.
  
  На улице заметно похолодало.
  
  Ярослав провел меня вдоль главного здания, мимо теплиц. Дальше шел настоящий лес, обнесенный оградой. Тропинка привела нас к пролому в стене, вывела через него за пределы усадьбы.
  
  Мы шли, шли и оказались в знакомом овраге, по дну которого тек ручей.
  
  Миновали маленькое кладбище на той стороне оврага, полускрытое за деревьями. И вышли на трассу, как раз к остановке, с которой каждое утро уезжали в школу.
  
  - А тут совсем недалеко, - удивилась я.
  
  - Смотря для кого. Чужой мимо пройдет, - как-то непонятно объяснил Ярослав.
  
  Он довел меня до самого дома. Сноровисто затопил печь. Велел не забыть закрыть заслонку, когда дрова прогорят. И даже не думать закрыть раньше, с углями, чтобы не угореть насмерть.
  
  Что-то еще хотел сказать, но не сказал. Быстро исчез.
  
  Похоже, это был один из самых длинных дней в моей жизни...
  
  
  ***
  
  
  Дома я задернула шторы, поставила чайник. Переоделась, включила лампу со стрекозами, а верхний свет выключила.
  
  Она была маленькой, эта избушка. Уж с дворцом Ярослава, конечно, никак не сравнить. Но она была моя, столько труда я в нее вложила.
  
  И я поняла, что очень рада своему дому.
  
  
  
  
  
  Глава девятая
  НОЧНОЙ ПРАЗДНИК
  
  
  
  
  На следующее утро мне никуда идти не хотелось.
  
  Пролежать бы весь день под одеялом и, не спеша, вспоминать - уж слишком стремительно как-то все. Лавина событий, впечатлений, ощущений. Как-то многовато для меня одной.
  
  И в центре лавины - Ярослав. Я даже не пойму, что он больше: пугает меня или притягивает? Когда он вот тут - за столом сидит, пишет, дрова колет, чай пьет - он притягивает, когда начинает про банду Дуганова по-французски строчить или со своими родными стремительно знакомить - пугает, чего уж скрывать. Я теряюсь. А когда пытается расстояние совсем сократить - вообще не знаю, что со мной.
  
  И я решила отсидеться дома за печкой.
  
  Не представляю я, как теперь в школу идти - а вдруг девчонки спросят что-нибудь? Что я им скажу? Сама еще ничегошеньки не знаю.
  
  Но не тут-то было.
  
  В дверь постучали.
  
  Открыла дверь - Ярослав стоит.
  
  - Почему-то подумал, что ты постараешься спрятаться.
  
  Я кивнула.
  
  - Я на тебя слишком много всего обрушил?
  
  Я снова кивнула.
  
  - Алиса, я хотел как лучше.
  
  - Знаю. Входи.
  
  Ярослав перешагнул через порог. А я подумала, какой, наверное, убогой ему эта избушка видится - по сравнению с его усадьбой.
  
  - Я опять все сделал не так? - грустно спросил Ярослав. - Как тогда, с визитом к твоим дяде с тетей?
  
  - Ну... почти, - нехотя призналась я. - Понимаешь, я себя сейчас чувствую как стакан, в который попытались налить кувшин воды. Так быстро - и так много. Я не успеваю.
  
  - А что делать? - почти взмолился Ярослав. - Я тебе вчера не сказал...
  
  - Опять?!
  
  - Не успел, ты дослушай сначала.
  
  - Хорошо.
  
  - У нас как-то странно в семье получилось - вчера у мамы день рождения был, а в эту субботу у меня. А потом еще и у Звонки. Я хочу свой день рождения с тобой провести. Чтобы только ты и я.
  
  - Не у вас? - уточнила я.
  
  - Нет.
  
  - У меня?
  
  - Нет.
  
  - А где?
  
  - Это секрет. Но ты согласна? - улыбнулся Ярослав.
  
  - Я подумаю... - осторожно, не желая связывать себя обещанием, сказала я.
  
  - Вот и хорошо, - он шагнул ближе и я поняла, чего я боюсь, что меня тревожит: когда он нарушает незримую границу, сокращая между нами расстояние до минимального, я отключаюсь: сразу перестаю соображать, начинаю ловить его дыхание, таять от его прикосновений, всякую волю теряю, караул! Весь мир куда-то исчезает.
  
  - Давай в школу пойдем, - донеслось глухо, словно сквозь вату. - Лучше не пропускать без причины.
  
  - Давай, - отступила назад я, глянула на часы.
  
  Как время бежит, оказывается. Маршрутка только что ушла...
  
  - Похоже, поздно метаться.
  
  Ярослав тоже посмотрел на часы, к чему-то прислушался.
  
  - Можем еще успеть. Если не боишься.
  
  - Чего не боюсь?
  
  - Летать.
  
  - Не боюсь! - с возмущением сказала я.
  
  - Правда? - ехидно уточнил Ярослав. - Значит, собирайся. Быстро.
  
  Скрывшись за печкой, я оделась, потом достала из-под верстака рюкзак с учебниками. Папину куртку стянула с вешалки.
  
  И все соображала, что Ярослав такое задумал?
  
  - Дом закрывай, я снаружи жду, - раскомандовался тут Ярослав.
  
  Избушка закрывалась навесным замком. Я провернула ключ, дернула замок, проверяя. Положила ключ в карман.
  
  И чуть не ахнула: неслышно подошедший сзади Ярослав подхватил меня на руки.
  
  А потом...
  
  Я не знаю, что случилось потом: я стала им, или я стала перышком в его оперении, или ничем и никем я не стала, но мы полетели.
  
  Земля осталась внизу, Ярослав заложил большой круг над Верхней Ангарой и Кичерой, над Душкачаном и дачами - и понесся над сором к Байкалу, к поселку. Значительно быстрее, чем обычный сокол.
  
  Ветер свистел в тугих перьях, моих? его? - а сердце парило где-то высоко-высоко.
  
  Стрелой долетев до Нижнеангарска, Ярослав приземлил нас в лесу, на склоне горы над поселком, около верхней дороги.
  Рр-раз - и мы уже снова мы.
  
  И стоим между колючих сосенок.
  
  - Ну, скажи, все-таки страшно было, да? - попросил Ярослав.
  
  - Вот еще! - оскорбилась я. - Ты дочь летчика полетом хотел напугать? Смешно.
  
  И пошла вниз, к дороге, вся такая гордая.
  
  Но потом остановилась, вспомнив, что хотела спросить:
  
  - А чтобы вместе летать, тебе обязательно меня на руки брать?
  
  Из зарослей донеслось:
  
  - А давай я скажу "обязательно", а ты поверишь?
  
  К школе мы подходили разными дорогами. Тем более, что время было. Ярослав умудрился маршрутку обогнать. Стало понятно, как он успевал за перемену до моей избушки добраться и печь растопить.
  
  В школе все прошло нормально. Во всяком случае, я надеялась, что со стороны ничего особо незаметно. Тем более что Ольга Ивановна опять устроила контрольную, которую мы благополучно завалили, (если не считать, конечно, кое-кого на букву "Я"). И должны были переписывать ее после уроков, предварительно устно сдав тему. Ольгу Ивановну не волновало, что из-за ее вереницы колов успеваемость в целом по школе резко упала, что никто ей отдельно оплачивать это послеурочное изуверство не будет, а зарплаты у учителей небольшие и дел невпроворот.
  
  Нет, она невозмутимо сидела в кабинете, никуда не торопилась и методично принимала зачет, гоняя всех в хвост и в гриву.
  
  А потом, расправившись с нами мелкими партиями, снова собрала класс целиком и раздала задания контрольной, другие варианты.
  
  Я, почему-то, этому только обрадовалась: пока сидела, зубрила параграфы, ожидая, когда меня вызовут, и когда решала противные физические задачи - рядом со мной, словно тихая музыка, были воспоминания о вчера и о сегодня, о падающей вниз воде, горном ветре и горячем дыхании Ярослава за спиною, о соколе над скалами, о том, как меня подхватывают сильные руки и начинается полет, и от этого было так хорошо, что и не передать. Словно я одновременно была и тут и не тут.
  
  
  ***
  
  
  В субботу занятий было мало, и я оказалась дома в обед.
  
  Всю ночь перед этим я почти не спала: пыталась завиться.
  
  Есть такой старый способ сделать локоны на длинных волосах: нужно взять тетрадный листок, сложить его пополам и разорвать на две половинки. Получится два листочка. Из каждого листочка делается трубочка, плоская такая. На эту бумажную трубочку - папильотку - можно накрутить прядь волос, а чтобы не раскрутилось все обратно, бумажные концы связывают друг с другом узлом. Трубочка довольно жесткая и узел держится, бумажные концы торчат рожками.
  
  Каких-то полтора-два часа, несколько тетрадок - и вся голова в белых бумажках.
  
  А потом надо умудриться в них выспаться. Папильотки мягче обычных бигудей, но жертв требуют, как и всякая красота.
  
  Сгоряча я перестаралась, много папильоток накрутила и утром, когда расчесала их - волосы вздыбились такой гривой, что лев позавидует. Чтобы их хоть немного обуздать, пришлось заплести косу, но и она получилась на удивление толстенькая и короткая.
  
  Опять же головная боль меня терзала - подарок на день рождения. Что подарить?
  
  Ярослав так и не раскололся, что же он задумал этим вечером. Только попросил, чтобы приготовила белые колготки и белый топик, последний он как-то так загадочно определил: "что-нибудь такое, на тонких лямочках, какое-нибудь легкое простое платьице..." М-да... Из летних, когда еще ничего не предвещало беды с мамой, нарядов нашла белый трикотажный сарафанчик. Белые колготки тоже отыскались, но с бо-о-ольшим трудом.
  
  Все это было крайне интригующе.
  
  Мучиться в предположениях пришлось до вечера.
  
  Было уже совсем темно, когда за забором что-то загромыхало. Взревело и стихло.
  
  На пороге возник именинник в радующем глаз камуфляже.
  
  - Готова?
  
  - Ага.
  
  Я предъявила пластиковый пакет с белыми колготками и сарафаном. Ярослав не поленился, проверил, что я взяла.
  Вытянул аккуратно сарафан, что-то прикинул, одобрил:
  
  - Подойдет. Ну что, пошли?
  
  - Погоди. А подарок?
  
  Ярослав удивился и замер. Я вручила ему "Путь меча" Генри Лайон Олди. Отличный подарок для мужчины, по-моему.
  
  Мы вышли на улицу.
  
  В узком проулке урчал большой грузовик. Старый, прошлого века "Магирус". Такими БАМ построили. У этих "Магирусов" забавный кузов с козырьком, который нависает над кабиной.
  
  - Родители подарили, - похвастался Ярослав. - То, что я хотел.
  
  - Вы где это оранжевое ископаемое взяли? - удивилась я.
  
  - Чего ты мой долгожданный подарок обижаешь? - возмутился Ярослав. - Не машина - зверь. Я у нашего инструктора по вождению справки навел, узнал, у кого с тех времен осталось.
  
  - Зачем тебе "Магирус"?!
  
  - Пригодится, - хихикнул Ярослав, помахивая книгой. - Как зачем? Ты как маленькая, прямо. Дрова, к примеру, возить. Большая часть поселка печки дровами топит. Золотое дно. Чем плохо? Забирайся в кабину.
  
  Легко сказать - кабина было где-то высоко наверху.
  
  Ярослав помог, подсадил. Внутри было, надо признаться, немного пыльно, пахло бензином или соляркой, чем-то таким.
  На сиденье лежал рюкзак Ярослава. Я его немного сдвинула, чтобы сесть - что-то булькнуло, брякнуло. Интересно.
  
  Выглянула в окно - наш проулок был где-то глубоко внизу под колесами "Магируса".
  
  Ярослав забрался с водительской стороны, взял рюкзак, положил в него мой подарок.
  
  - А куда мы поедем? - не удержалась я.
  
  - Сейчас узнаешь, - пообещал Ярослав, заводя мотор своего антиквариата.
  
  "Магирус", огромный, как слон в посудной лавке, задним ходом выпятился из узкого проулка, и несколько неуклюже развернулся, чуть не обрушив колодец (вот бы соседи обрадовались!).
  
  - Ловко я вожу? - похвастался Ярослав.
  
  - Поленницу не снеси, - с моей стороны в зеркальце заднего вида ситуация казалась опасной.
  
  - Не бойся, у меня по вождению "отлично".
  
  - Угу. Было бы даже странно услышать иное от Ярослава Ясного, гордости и надежды нашего класса.
  
  - Вы все мне завидуете, я знаю.
  
  - Ночей не спим от зависти.
  
  - Контрольную второй раз успешно сдала?
  
  - Понятия не имею. Скоро узнаю.
  
  - Я начал подумывать, не поменять ли мне тактику учебы. Буду скрывать свои знания, чтобы не скучать за дверью, а как все приличные люди сдавать зачеты после колов, - Ярославу вдруг понадобилось проверить, надежно ли я закрыла дверь со своей стороны. Он сильно перегнулся, практически лег мне на колени, стараясь дотянуться до дверцы. М-м-м, какой чарующий парфюм...
  
  - Тебе все равно никто не поверит, даже не старайся примазаться. Твоя репутация уже безнадежно запятнана, не отмоешься, - сказала я его закамуфлированной спине.
  
  - Какая досада!
  
  Ярослав заново хлопнул дверью, выпрямился - и "Магирус", важно урча, стал выезжать из Душкачана на трассу. Я думаю, вся деревня успела насладиться этим визитом.
  
  Мы поднялись на дорогу и поехали в сторону Нижнеангарска.
  
  Это была совсем другая поездка, не такая, как в дядиных "Жигулях" или на маршрутке. Похоже, Ярослав думал точно так же.
  
  - Мне так нравится больше, чем в родительской машине, - сказал он. - Не понимаю, почему эти "Мерсы" называются представительскими, а не "Магирусы". "Магирус"-то повнушительней.
  
  - Потому что на "Магирусе" удобно дрова возить, а на "Мерседесе" неудобно. А почему вы именно "Мерседес" купили?
  
  - А понравился. Почти такой же красивый, как машинки, что здесь бегают. Мы их первыми увидели, когда тропа сюда привела. Но в Париже такие, как здесь, почему-то не продавались.
  
  - Это уазики что-ли? - догадалась я, какие машины они могли увидеть первыми и взять за образец при покупке себе авто во Франции. - А как вы его водите, люди из прошлого?
  
  - Как ты уже могла заметить, мы быстро обучаемся и стараемся сразу овладеть самым лучшим, - небрежно сказал Ярослав. - Средства передвижения, средства связи. Земля.
  
  - Угу. Телефон, телеграф и железная дорога, - подтвердила я, смутно вспомнив рассказ из старой книжки, как большевики власть в Питере брали.
  
  За деревьями светились огоньки. Поселок разросся, в лесу под горой возникли улицы, дома. Похоже, еще немного - и Нижнеангарск с Душкачаном сольются, вобрав в себя и дачи заодно.
  
  Мы проехали над поселком верхней дорогой, а потом, около рыбзавода, завернули обратно, на улицу Победы.
  
  И приехали по ней к школе.
  
  Она смотрела черными окнами на Байкал.
  
  Ярослав поставил "Магирус" на пустыре напротив, подхватил рюкзак.
  
  - Выходим.
  
   Мы выбрались из "Магируса".
  
  Луна замерла над горами. Белые дымки поднимались из многих труб, Ярославу было кому возить тут дрова. В окнах домов за задернутыми шторами мерцали телевизоры или горели огоньки люстр.
  
  Байкал в лунном сиянии слегка светился.
  
  Ярослав закинул рюкзак на плечо, крепко взял меня за руку и повел через дорогу.
  
  Он привел меня к школьному спортзалу. Нашарил в кармане ключ, преспокойненько открыл дверь и завел меня в темное, теплое чрево зала. Исчез на мгновение в темноте - слабо щелкнули выключатели и зажегся свет.
  
  Ярослав тщательно запер дверь. Наложил дополнительно крючок, чтобы ключом с той стороны открыть было нельзя. Окна в спортзале были затемнены, так что снаружи вряд ли что-то было видно.
  
  - А ключ где взял? - спросила я.
  
  - У сторожа. Снял помещение на этот вечер, мне тут нравится, - объяснил Ярослав. - Пойдем.
  Чтобы попасть в раздевалки, нужно было подняться на маленькую сцену в дальнем конце спортзала (время от времени он выполнял роль и концертного).
  
  Ярослав нашел на щитке выключатели, зажег свет и там, и начал, наконец-то, объяснять свой план.
  
  - Мне понадобится немного времени, чтобы все подготовить. Ты подожди меня в женской раздевалке, ладно? Только не выглядывай раньше, угу?
  
  - А что я буду делать?
  
  - Мне кажется, пока ты наденешь колготки, и платьице, и расчешешься - я как раз управлюсь.
  
  Ну да, чтобы расчесать мои праздничные кудри понадобится не один час...
  
  - Договорились.
  
  Ярослав исчез в мужской раздевалке.
  
  Я вошла в женскую.
  
  Хорошо, что тут висело старое зеркало в человеческий рост. Стены были обшиты старыми лакированными дощечками, но боже, как убого это смотрелось по сравнению с отделкой дома Ярослава. Пахло раздевалкой, сложным букетом самых разных ароматов.
  
  Соблюдая правила игры, я сняла джинсы и футболку и осторожно натянула белые колготки. Надела летний сарафан. Пол был грязный, особенно для белых колготок. Пришлось снова обуть кроссовки. И в легком сарафане я чувствовала себя неуютно, накинула папину куртку.
  
  Подошла к зеркалу - вид совершенно дурацкий.
  
  Что задумал этот оборотень?!
  
  Распустила косу и попыталась расчесаться. За день волосы немного привыкли к завивке, уже так лихо не торчали.
  
  Пока я расчесывалась, в спортзале что-то менялось. Негромко зазвучала музыка - как из сказки. Играл большой оркестр. За дверью вершилось волшебство. Сердце тукало в такт ударным: тум,тум,тум, ту-у, ту, тум.
  
  Скрипнула дверь раздевалки.
  
  На пороге стоял Ярослав. Сердце замерло - настолько он был красив в черном с белым. Если школьный его костюм был, все-таки, имитацией, то этот - настоящий, бальный, его личный, только его. Он мягко, но решительно делал плечи шире, торс - уже, а ноги длиннее. Рубашка и фрачный жилет излучали молочно-белое сияние.
  Не знаю, фрак это был или сюртук, - но сидел он на Ярославе уж точно как влитой.
  Черный и белый оттеняли золото гривы, делая ее еще ярче.
  
  И тут же я стою, кудрявый барашек в белых колготках. И кроссовки как лапти. О господи...
  
  - Так что же мы будем делать? - пошла я, обозлившись, в наступление.
  
  - О, я собираюсь научить тебя жутко неприличным вещам, - улыбнувшись (хищно!) пообещал Ярослав от двери. - Таким, что голова закружится.
  
  - Звучит заманчиво, - самым противным голосом ехидно сказала я. - А почему это надо делать непременно в белых колготках?
  
  - Потому что я устал совершать промахи, - Ярослав, неслышно ступая, подошел, встал у меня за спиной. В старом зеркале мы теперь отражались вдвоем.
  
  - Я постоянно нарушаю ваши правила, ваши обычаи, - продолжил Ярослав. - Голова уже кругом идет. Изо всех сил стараюсь делать все так, как надо, а выходит - хоть волком вой. Поэтому именно сегодня мне хочется побыть в привычном и понятном мире. А ты будешь у меня в гостях.
  
  - И с чего мы начнем? - спросила я у его отражения в зеркале.
  
  - С твоей прически, конечно, - пообещал Ярослав, мягко приподнимая мои волосы.
  
  И сразу словно миллионы искорок защекотали кожу, побежали от макушки до пяток. Если так будет продолжаться, я, вообще-то, и упасть могу...
  
  Хорошо, что в углу раздевалки стоял обгрызенный, колченогий стул. (По-моему, его сюда принес сторож, чтобы встать на него и до лампочки на потолке добраться).
  
  Его-то я и поставила перед зеркалом, решительно высвободившись.
  
  Ярослав приоткрыл дверь, взял стоящий за дверью рюкзак.
  
  Вынул из него берестяную шкатулку, довольно большую.
  
  Не успела я и рта раскрыть, как он сказал:
  
  - Алиса, это Звонкины побрякушки. Мы ей в Париже пару пудов таких бирюлек купили, по три копейки за пуд, изготовлено в Китае, естественно.
  
  - И шкатулка?
  
  - Ага. Русская народная китайская шкатулка. Садись.
  
  Я подложила на стул куртку, осторожно села на нее.
  
  Ярослав на удивление ловко начал превращать мою гриву в прическу.
  
  - Сколько у тебя необычных умений, - невинно заметила я.
  
  - Вчера на Звонке тренировался, - ласково улыбнулся Ярослав. - В обмен на подробнейший рассказ о сегодняшнем вечере. Звонка вообще приняла самое деятельное участие во всем и была главным моим помощником. Но косы ей заплетать, надо сказать, я давно умею.
  
  Он собрал мои волосы в высокий узел, украсил его шпильками с жемчужинками и маленькой жемчужной диадемой. Легкие завитки волос выбивались из прически, жемчужинки сверкали, как настоящие.
  
  Затем Ярослав выудил из рюкзака что-то белое и кружевное. Ажурное.
  
  - Узнаешь?
  
  Это была занавеска из Звонкиной комнаты.
  
  - В самом ближайшем будущем я собираюсь заказать тебе правильное бальное платье у портнихи Натальи Николаевны Пушкиной, но пока будем обходиться тем, что есть, - подозрительно небрежно сказал Ярослав и попросил:
  
   - Встань.
  
  Я встала.
  
  Ярослав принялся оборачивать занавеску вокруг меня, прикрепляя ее к сарафану английскими булавками. Было немного щекотно, а булавки холодили кожу.
  
  - Ничего другого мы со Звонкой не придумали, - извинился Ярослав.
  
  Я не знаю, что произошло и как так получилось - но когда он завернул меня в штору, снятую с окна его младшей сестры, я, глядя в зеркало, поняла, что это такое: воздушное создание. Я стала очень красивой и какой-то невесомой. Белая атласная лента поддерживала кружевное платье под грудью. Белый сарафан и колготки нежно и загадочно просвечивали сквозь заложенное складками кружево. Только грязные кроссовки со сбитыми носами все дело портили.
  
  Но Ярослав достал из рюкзака знакомые, украшенные стразами туфельки своей мамы.
  
  Я снова села на кожаную летчицкую куртку и прекрасный принц, почтительно склоняясь, надел мне хрустальные башмачки. В рюкзаке запиликал мобильник.
  
  - Полночь, - поднялся Ярослав и подал мне руку. - Пора.
  
  Он распахнул дверь в спортзал - и словно впустил океан музыки, заполонивший все вокруг.
  
  Свет в зале был погашен, лишь трепетали в полумраке огоньки свечей, расставленных на сцене, вдоль стен на высоком ограждении, закрывающем сверху батареи отопления.
  
  На краю сцены стоял поднос, на котором лежали дольки яблок, груш и апельсинов, стояла минеральная вода без газа, гранатовый сок и два стеклянных бокала. Чуть дальше притаился термос и корзинка.
  
  Я осторожно ступала сверкающими туфельками по дощатому полу. Нужно было подружиться с новым нарядом, не наступить на кружевной подол. Как жаль, что танцевать я не умею...
  
  - Так о каких неприличных вещах пойдет речь?
  
  - О-о-о, о шокирующих и глубоко непристойных, - Ярослав подошел к подносу, налил в бокалы гранатового сока.
  
  Он протянул один бокал мне.
  
  Гранатовый сок был терпким, насыщенным. Хорошим. Что за оргия нас ждет?
  
  В полумраке зала волосы Ярослава отливали теплым золотом.
  
  - Я собираюсь научить тебя одному танцу, - поставил бокал на поднос Ярослав. - Такому вульгарному и вызывающему, что его запрещено танцевать при императорском дворе.
  
  - Прямо боюсь тебя и спрашивать, о каком танце-партизане идет речь, - поддразнила я.
  
  - Ну, о вальсе, конечно. Мы будем танцевать венский вальс. После конгресса он очень моден. Его танцуют тайком от двора, на частных балах.
  
  - Правда?
  
  - Конечно. Сегодняшняя ночь - моя. Я гоняю по дорогам на невообразимых машинах будущего и танцую непристойные, почти грязные танцы - разве можно лучше отметить совершеннолетие?
  
  Было непонятно, подшучивает ли он или подчеркивает ту пропасть, что лежит между нами и никуда от этого не деться.
  
  - Я поняла. Тихонько пилю на ветхом металлоломе и чопорно кружусь в старинном вальсе, давно ставшем образцом добродетели и которым мучают школьников на выпускных балах,
  
  - А вот посмотрим!
  
  - Посмотрим!
  
  - Встань в третью позицию. Знаешь, как это?
  
  - Представь себе, знаю!
  
  Там и знать нечего: пятки вместе, носки врозь, только пятка одной ноги должна быть приставлена к середине стопы другой.
  
  - Правая нога идет в диагональ, левая ее обходит, все это на полупальцах, - сообщил Ярослав. - Это первый поворот.
  Ты была лицом в центр зала, стала спиной. Смотри.
  
   Он встал в третью позицию, сделал поворот. Поворот был волнообразный: сначала он поднялся на носочки, потом, в конце поворота, опустился.
  
  - Теперь смотри второй поворот. Левая нога идет позади правой, все на полупальцах, потом, уже стоя на обеих ногах, поворачиваешься - и ты опять лицом к центру зала. Вот и весь танец.
  
  - С ума сойти до чего неприличный, я прямо покраснела вся!
  
  - Смейся, смейся, - пригрозил Ярослав. - Ты сначала хоть это повтори. Под счет.
  
  Я повторила, пройдя полный круг по залу. Ничего сложного. Шаг правой, шаг левой, поворот, шаг левой позади правой, поворот. Даже кружева не оттоптала. Голова, правда, немного закружилась.
  
  - Ну а теперь переходим к самому интересному, - не сказал, а прямо-таки мурлыкнул Ярослав. - Становимся в пару.
  
  Я сразу насторожилась.
  
  - Рано ты напряглась, - сообщил невозмутимо Ярослав. - И вообще. Ты стоишь как этот ... ммм... вратарь в воротах. Расслабься.
  
  - Ага, сейчас. Ты мне зубы не заговаривай. И вообще. Откуда ты знаешь, как стоит вратарь в воротах?
  
  - Так мы телевизор давно купили, еще в Париже, - любезно объяснил Ярослав. - Отец, правда, пока думает, разрешить ли его смотреть женщинам, детям и младшим дружинникам: столько крови, насилия и несчастий в вашем мире. Просто непонятно, как вы все еще живы в такие лихие времена.
  
  - Так и знала, что у вас царит домострой! - обрадовалась я.
  
  - Нет, у нас царит Святослав Ясный, нам повезло.
  
  Ярослав встал напротив меня, почти вплотную:
  
  - Левая ладонь дамы легко лежит на руке кавалера выше локтя, но ниже плеча.
  
  - Хорошо.
  
  - Лежит, не вцепляется, - заметил Ярослав. - Легко и мягко.
  
  - Угу.
  
  - А правую руку дамы кавалер держит вот так, - он своей ладонью плотно обхватил мою ладонь.
  
  - А я видела в кино, что эти руки держат вверх, а не вниз, - возмутилась я.
  
  - А меня учили вниз, - отрезал Ярослав.
  
  - Почему?
  
  - Видишь ли, вальс настолько моден и неприличен, что все, буквально все хотят его танцевать. И если поднять правую руку дамы, как вы сейчас танцуете, то очень скоро кавалер с дамой либо без рук останутся, либо глаз кому-нибудь выбьют. Мы же этого не хотим?
  
  - Исключительно ради безопасности, - согласилась я, - оглядывая пустой зал.
  (Ну и рука не устанет, - шепнул мне вдруг на ухо Ярослав. - У нас ведь танцуют всю ночь напролет...)
  
  - А все-таки, что же здесь неприличного? - вспомнила я его угрозы.
  
  - Как что? Люди стоят почти в обнимку, волнующе близко друг от друга, лицом к лицу. И куда катится этот мир?
  
  Не знаю, куда катится этот мир, но мы-то стояли не лицом к лицу! Ярославу я в лучшем случае упиралась носом в белоснежную накрахмаленную грудь. Чтобы посмотреть ему в лицо, приходилось высоко поднимать подбородок.
  
  Его правая рука легла мне на поясницу.
  
  - Давай медленно, под мой счет. И ничего не бойся.
  
  Конечности были как деревянные, но на удивление, я ни на подол не наступила, ни ног Ярославу не оттоптала. Мы прокружили по залу полный оборот.
  
  - Великолепно. А теперь давай под музыку.
  
  Он поколдовал немного с техникой - и грянул вальс. Куда более быстрый, чем тот счет.
  
  Не давая мне опомниться, Ярослав снова встал ко мне в пару и закружил. Ноги что-то там внизу делали сами по себе, голова была сама по себе. Перед глазами вереницей проносились огоньки свечей, стоило только отвести взгляд от белого платка-галстука. Под моей ладонью, которой я все-таки не касалась, а вцепилась в его руку, ощущался стальной бицепс Ярослава. И при всем при этом - мы танцевали! Он вел меня легко и уверенно, не давая сбиться с курса.
  
  Мы кружились в бешеном вальсе, честное слово!!!
  
  - Ну, улыбнись, - попросил Ярослав. - Это же спокойный, медленный танец, ничего страшного.
  
  По мне так мы неслись со средней космической скоростью, куда уж быстрее.
  
  Самое интересное началось, когда музыка стихла. Ярослав остановился - а меня продолжало кружить, как волчок. Если бы он не удержал меня, я бы грохнулась на пол. Перед глазами по-прежнему проносились огни, пришлось уткнуться лбом в плечо Ярослава, чтобы они погасли.
  
  Ярослав медленно повернул меня несколько раз в другую сторону, чтобы восстановить равновесие. Потом довел (глаза я боялась открыть), до сцены, посадил на край и налил соку.
  
  - Еще чаю и пирожок, - сказала я, держа бокал, по-прежнему с закрытыми глазами. - А на чем я сижу?
  
  - На коврике, - подсказал Ярослав. - Не бойся, звонкину штору не запачкаешь. Голова так и кружится?
  
  - Не знаю. Наверное.
  
  - Сейчас пройдет.
  
  Я раскрыла глаза. Мир вокруг, похоже, перестал вращаться. Ярослав наливал чай из термоса, пододвинув ко мне поближе корзину с пирожками.
  
  Я поняла, что о-очень проголодалась. Словно картошку полдня копала, а не порхала в танце по залу несколько минут.
  
  - А теперь давай побыстрее вальс заведем? - с надеждой предложил Ярослав, когда я подкрепилась.
  
  - НЕТ!!!
  
  Куда быстрее?!
  
  - Ну, хорошо, пусть снова будет медленный, добродетельный, как ты недавно выразилась, вальс, - не стал настаивать Ярослав и, гибко дотянувшись до мобильника, включил следующую мелодию.
  
  - Интересно, сколько понадобиться времени, чтобы это из пытки превратилось в удовольствие...
  
  - Ноги привыкнут, и все встанет на свои места, - пообещал Ярослав. - Верь мне.
  
  - Я попытаюсь.
  
  Второй раз дело пошло лучше, он был прав. Только огни свечей все равно закручивали вокруг меня какие-то немыслимые спирали, а вместо зала была чернота.
  
  - А тебе хорошо? - спросила я у Ярослава.
  
  - Очень, - серьезно сказал он. - Лучший день рождения, что у меня был. Я так хотел увидеть тебя в красивом платье - и, наконец, увидел. Хотел, чтобы не я был учеником, а ты. И это сбылось.
  
  - Сегодня ты - мастер, - подтвердила я.
  
  - Но для полного счастья мне не хватает вальса побыстрее, - упрямо сказал Ярослав.
  
  - Мы врежемся в дверь! - предупредила я. - Или в сцену.
  
  - Пускай. Ничего страшного. Но мы и не врежемся. Я же тебя веду.
  
  - Была не была... Давай!
  
  Начался новый вальс мягко и вкрадчиво, совсем не опасно: там, там, там, там, та-там...
  
  - Он же не старинный! - узнала я мелодию из кинофильма "Мой ласковый и нежный зверь".
  
  - Какой хочу, такой и выбираю! - фыркнул Ярослав. - На дворе, прошу заметить, двадцать первый век.
  
  А вальс - тревожный, тянущий за какие-то ниточки в душе, тем временем набирал скорость, и стало не до разговоров.
  Теперь и свечные огни слились в неясные полосы.
  
  Я была полностью во власти Ярослава: если бы он оступился или неверно шагнул, мы точно разбились обо что-нибудь. Это тоже был полет, опасный, странный. Земной. Макушкой я чувствовала дыхание Ярослава и старалась, чтобы левая ладонь, все-таки, не вцеплялась судорожно в его руку, а мягко лежала, как предписывают правила.
  
  Не выдержав стремительного кружения, шпильки с жемчужинками одна за одной выскакивали из прически, и волосы обрели свободу. Диадема упорно держалась.
  
  Вальс дошел до высшей точки. Бряцали звонко литавры. Сердце рвалось из груди.
  
  И - резкий конец.
  
  Музыка стихла, и было так странно.
  
  Ярослав, подхватил меня на руки и легко донес до сцены. Посадил на ковер.
  
  - А то бы точно упала, - уверенно сказал он. - Ну, как?
  
  - Слов нет!
  
  - Пойду, жемчуг соберу, которым мы пол усеяли. Все-таки, видно, мало я на Звонке практиковался, все развалилось. Но так тебе даже лучше.
  
  Я смотрела, как он ходит по залу и собирает разлетевшиеся шпильки, и чувствовала, что ночь за стенами спортзала перевалила за невидимую черту. Свечи почти прогорели.
  
  Было неясно, решиться ли Ярослав меня поцеловать или же нет.
  
   А может быть, взять инициативу на себя?
  
  Но я целовать не умею... Нет уж пусть лучше он!
  
  Ярослав вернулся с полной пригоршней поблескивающих жемчужных шпилек.
  
  - Неплохой улов.
  
  - Бал завершается? - спросила я.
  
  - Похоже, что да... Скоро сторож начнет дубасить кулаком в дверь, тонко намекая, что пора освобождать помещение. Пойдемте, прекрасная дама, я провожу вас в комнату для переодеваний.
  
  Вообще-то, я бы не отказалась, если бы меня туда отнесли, но, ладно, в другой раз.
  
  - Хорошо, мой князь.
  
  Ярославу, похоже, такое обращение понравилось.
  
  В раздевалке он осторожно отстегнул от меня булавки, выпутал из кружевной шторы и исчез, чтобы я могла спокойно переодеться.
  
  Я присела на табурет - и поняла, что не могу встать, ни рукой, ни ногой шевельнуть не могу. Теперь понимаю, как они, дамы, стаптывали башмачки на своих балах.
  
  Сидела и бездумно смотрела на свои белые колготки, на сверкающие туфельки.
  
  Наконец, приложив все силы, скинула туфельки, осмотрела. Тонкая, как лепесток, замшевая подошва осталась на удивление целой. Не протерлась, не порвалась.
  
  Как же, наверное, красиво они смотрелись со стороны, когда мы с Ярославом неслись, кружась, по залу...
  
  Я натянула джинсы, футболку. Ноги нырнули в кроссовки. Во всем этом тоже была своя прелесть - мои вещи защищали меня, я перестала быть такой красивой и воздушной, как была в бальном платье, зато стала уверенной, независимой и твердо стоящей на земле.
  
  Вернулся Ярослав в камуфляже.
  
  - У меня для тебя тоже есть подарок, - неожиданно сказал он. - Оставь, пожалуйста, туфельки у себя.
  
  - Зачем?
  
  - Чтобы ты к ним привыкла, чтобы они по ноге тебе сели. Я сказал маме и Звонке, что научу тебя танцевать, и мы у нас дома настоящий бал устроим. Они были так рады, ждут, не дождутся.
  
  - Ну не знаю...
  
  - Пожалуйста! Надо же с чего-то бальный гардероб начинать составлять, не со шторы же!
  
  - Что-то ты серьезно моим обучением бальным танцам занялся, - заметила я.
  
  - Возвращаю должок за русский язык.
  
  Ярослав споро упаковывал вещи в рюкзак.
  
  Я накинула папину куртку. Мы вышли из раздевалки и погасили свет. Ярослав уже успел привести спортзал в порядок.
  Теперь бы никто не заподозрил в нем потайную бальную залу девятнадцатого века. Только запах горевших недавно свечей остался, но, наверное, к утру он развеется.
  
  Мы вышли из спортзала, закрыли дверь.
  
  На улице было дико холодно. Небесный свод над головой провернулся вокруг полярной звезды, вечерние созвездия ушли за горизонт, предутренние появились на небе.
  
  Пока я сидела в изнеможении на табурете, Ярослав успел не только зал прибрать, но и "Магирус" завести. Он помог мне забраться в кабину и пошел отдавать ключи сторожу.
  
  А когда вернулся - мы допили чай из термоса и доели пирожки, сидя в урчащем оранжевом грузовике. И это было очень уютно и здорово.
  
  Потом "Магирус" медленно вырулил с пустыря и неспешно покатил по спящему поселку.
  
  - У меня такое чувство, что я индийский раджа и еду по джунглям на слоне, - призналась я, поглядывая сверху вниз на деревянные заборы и домики с закрытыми ставнями.
  
  - Я же говорил, зверь, а не машина! - довольно отозвался Ярослав. - Завтра, то есть сегодня, урок по расписанию?
  
  - Угу.
  
  У меня глаза закрывались, словно кто клеем веки намазал. А ноги гудели и были горячими.
  
  Борясь со сном, я с усилием открывала упорно закрывающиеся глаза - и видела чеканный профиль Ярослава, внимательно глядящего на дорогу.
  Все-таки, танцевал он увереннее, чем водил машину.
  И камуфляж шел ему не меньше бального наряда. Как жалко, что мы не целовались! Надо было просто попросить его наклониться ко мне поближе...
  
  Вальс продолжал звучать и кружиться внутри меня.
  Фары "Магируса" выхватывали из темноты кусок дороги перед колесами. Как две золотые блестящие ленты, обрамляющие матово-серую полосу асфальта, светились полоски лиственничной хвои по обочинам.
  Это было очень красиво.
  
  
  ***
  
  
  Когда мы подъехали к моему домику, кругом была темнота и тишина. Самый глухой час ночи.
  
  Ярослав, похоже, очень не хотел уходить. И, наверное, тоже хотел целоваться. Но, почему-то, так и не решился.
  Ушел.
  
  Загудел "Магирус".
  
  На меня навалилась какая-то неподъемная усталость, я еле добрела до своего ложа за печкой. Какое счастье, что завтра воскресенье, не надо рано вставать. Свернулась клубочком под одеялом - и меня словно в воронку затянуло, я даже не поняла, что это уже сон.
  
  Мне снилось, что мы с Ярославом снова кружимся в стремительном вальсе - но уже не в школьном спортзале, а взлетев над поселком, над Байкалом, над песчаной косой. Слабо светятся в темноте его белоснежная рубашка и мое кружевное бальное платье.
  
  Под нами сверкают поселковые огни, а над нами светят яркие звезды и темное небо за ними - как огромная перевернутая чаша. И рассыпают тысячи огней драгоценные камни на бальных туфельках...
  
  
  Глава десятая
   УЧЕБНИК
  
  Продолжение следует...
  
  Поддержать книгу "Княженика" можно перечислив помощь:
  Яндекс-деньги: 410011396152876
  Киви-кошелек:+79148889453
  Карта Сбербанка: 676196000146388542
  можно распространить информацию о книге - и это тоже будет поддержка. С уважением, Галанина Юлия.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"