Иду по светающему проспекту. В ушах звучит латино-джаз: спокойно-мелодичный, чуть грустный, не напрягающий мозг. Погода - как на заказ: не мелкий, не тяжелый, не частый и не редкий дождь все норовит ударить по лицу. Прямо по курсу желтеет полоска неба, предвещая восход. Над ней комьями стекловаты разбросаны облака.
Авто и маршрутки катятся по проспекту, сбиваются у светофоров в плотные стаи, подгоняют невыспавшихся, зависающих на поворотах: "давай быстрее! мы торопимся!" - и рвутся, рвутся вперед, толкаясь локтями в пробках... Вот, надрывно воя сиренами: "пропустите, уроды!" - и щелкая синими пальцами проблесковых маячков, в толпу машин вклинивается реанимационная. Какое там! У нас и "гайцы" с их красными маяками не всегда пролезть могут - а тут "скорая" какая-то. И прямо перед ней перестраиваются, словно играя в тетрис, подрезают друг друга легковушки...
А впереди, в двух кварталах отсюда, в квартире на третьем этаже, лежит в бреду маленькая девочка. Вокруг малышки хлопочет мама. Она вызвала "скорую", она позвонила мужу на завод: "приезжай скорее! Сашке плохо!" Она боится не то, что отойти - взгляд отвести от ребенка хоть на миг. Электронный термометр сухо констатирует: сорок один и три десятых градуса. Да где же эти врачи?! Чем он там занимаются?!
Отец девочки отпросился со смены пораньше. Очень хочется спать - но в голове набатом мысль: "домой!!!" Он запрыгивает в машину - и мчится по городу: придавливая педаль газа, обходя новичков... Щелкая передачами, пересекая сплошные... Едва успевая оттормозиться, пропуская дурака-подростка на скутере-"полтиннике"...
Реанимационная вырвалась, наконец, из удушающих объятий - затем лишь, чтобы получить в борт от пьяного "в дым" юнца на дорогущем вседорожнике. Помощь откладывается на неопределенный срок... Шофер "санитарки" что-то докладывает по рации. По лицу - спокоен, как удав. По губам - матерится, как строитель.
Из толпы к месту аварии метнулись двое: молодой человек (скорее всего, какой-нибудь студент) и коренастый, жилистый мужчина (работяга?). Ставлю другую мелодию и иду дальше. Каким-то равнодушным я стал в последнее время. И плевать. Всем не поможешь. Нам никто помочь не спешил. Вот она, нирвана: все сущее - бренно и тщетно. Стану буддистом. Или нет, даосом: у них вообще богов нет - только Путь. Да. Выходит водила "паркетника", шатается. Судя по глазам, он все еще находится в той стадии опьянения, время которой на трезвую голову вспоминается редко и с большим трудом.
Раздается надрывный вой сирен. Несутся два экипажа ДПС и еще один реаниматор. Один патрульный встал у места аварии, а второй вместе со "скорой" умчался в однокомнатную квартиру на третьем этаже.
Ну вот, я же говорил - и без меня все обошлось. А подошел бы - стал бы свидетелем. Пришлось бы потом ездить куда-то, отвечать на вопросы... Ну их.
Со стороны металлургического комбината, через полгорода, добрался-таки домой отец маленькой девочки...
В наушниках - медленная музыка. Тихий, с хрипотцой, голос проговаривает: "es un day off". В конце проспекта выглядывает заспанное солнце - и сразу бьет в глаза: "чего пялишься?! какой "day off", воздух тебе в кровь?!". Словно хирургический тампон кровью, напитались красным облака.
День, блин, начинается...
***
Но время уходит в пассив. Утро, блин, кончилось - его место со злобной ухмылкой занимает
День, блин.
Суета, как сказал известный юморист, суёт. Крепко и основательно. Весь день на бегу: универ-звукосервис-банк-дом-звукосервис. И где-то между ними - буфеты, киоски быстрого питания, экспресс-кафе... благостно-медитативное состояние утра утрачено давно и надолго. День полон, как это модно сейчас говорить, "суровых реалий современной жизни". Взгляд становится упрямым, шаги - упругими. В позе появляется угроза, в улыбке - яд, завуалированный дружелюбием. Слова напитаны твердостью, руки - яростью. В ушах звенит тяжелая музыка: устойчивый, маршеподобный барабанный ритм; злые, как стая бездомных собак, гитары; звонкий (терпеть не могу скриминг) вокал. Шаг, отработанный еще в учебке на занятиях по строевой. Частота шага - до ста двадцати в минуту, длина - семьдесят сантиметров, высота - двадцать. Напряженная спина - колом. Челюсти сжаты, подобно тискам.
Вышел с лекций, купил нечто псевдомясное в тесте и горячую мутно-сладкую жидкость, именуемую почему-то гордым словом "кофе". Вот здесь - похоже, только здесь - я послностью согласен с Фурсенко: кофе может быть не только мужского рода, но и среднего. Вот это, простите, "кофе" - среднее некуда. Не глядя и не жуя, закидываю в себя эту "биомассу" явно химического происхождения; цепляю шлем и запрыгиваю на скутер. Старый японский "бюргер" бодро зашебуршал движком, вынося меня в поток. Все руки не доходят прямоток присобачить. Так ведь и затоптать могут, не услышав. Пробка? Ха, да тьфу на вас! Пролезаю между отчаянно гудящими машинами, ухмыляюсь в шлем - и еду дальше.
"...След звезды пылит по дорогам.
На душе - покой да светлая грусть..."
("Алиса" - "Светлая Русь") -
Но дороги имеют скверное обыкновение заканчиваться пунктом назначения...
- Так, и что у нас с машинками? Кстати, здравы будьте, други!
- Здорово, коль не шутишь. Есть у нас новый заказ.
- И что на этот раз? Не, что звук - это я понял. Вы меня, дурака, за какого обормота держите? А чего клиент конкретно возжелал? Вот только не надо мне тут сказы о гексафториде серы - я не вынесу! Мало, что муторно донельзя - так ведь и толку практически ноль. На соревнованиях разве что пару баллов накинут за дурость... ох, простите - "креативность" команды.
- Не, Женек, ты че? Этого клиент не просють.
- Не нужен? Ну и слава Великому Сабу! Владелец хочет "нафаршироваться" или в полупрофи выступать? Ну, если первое... Отойди-подвинься, палач пришел! Посмотрим, посмотрим... Слушай мою команду! Штатную аудиосистему - вместе с кабелями, нафиг! - на свалку. "Голову" и сабы выбираю я, остальную акустику - Вакиль. Петруха, на тебе кондер, кабели и шумка.
- Да без бэ! Че с багажником делать хочешь?
- Приготовь мне слепки. Может, "стелсы" вылеплю. А может и нет. Посмотрим. За сколько управишься? Отлично, в понедельник начинаем.
Банк. Красиво. Умеют же делать, засранцы!
- Добрый день! - говорит аккуратная девушка с дежурной улыбкой. Добрый, блин... - Какие кредитные продукты вас интересуют?
Ну не вникаю я в названия!
- Мне нужен на расширение малого предприятия; собираюсь открыть вторую точку.
И пошло: какова прибыльность исходной? - приличная (цифры по выручке и чистой прибыли за год); имущество, используемое в качестве залога? - движимое, трехлетний европейский грузовик-"техничка" (марка, модель); срок, на который рассчитываете? - три, с правом досрочного...
Девушка улыбнулась:
- Сейчас все с правом досрочного.
(Что ж, это к лучшему.)
- Сколько ждать решения?
- В течение двенадцати дней мы вам сообщим.
- Благодарю.
***
Скутер - "кресло на колесах" - штука аморфная, не располагающая к необдуманным прохватам. Зато стабильная - вселяет уверенность и дает покой. А вот последний может выйти боком - скажем, когда перед вашим носом проскакивает на повышенных психованый кафе-рейсер. Бодрит, между прочим, встряхивая всю нервную систему разом. Так и хочется крикнуть вслед мотоциклисту, удаляющемуся на короткобазном байке в чащу зданий: "Так где варят лучший в этом городе кофе?!" - и махнуть в указанном направлении. Зайти в кафетерий, положить шлем на стол - и заказать чашечку гляссе... Не до того.
Приехал домой. План, отчет, доклад, чертеж... Ручка, тетрадь, комп... Бесит. Голова постепенно напоминает о трудах Ньютона, приближаясь к столу. Бесит.
Дороги? А что это?! Многие о них поют, да всяк на свой лад - а толку? Я уже и рокот стального коня позабыл... Да, надо еще разок в сервис заскочить.
- Ну что, ребята, были еще заказы?
- Клондайк! Еще трое! За день, прикинь!
- Не, столько мы не потянем... Места нет. Если не горит, попросите одного подождать. Если некогда - предложите команду Кристины. Работают они классно, да и вообще...
День, блин, не кончается...
***
Кап, кап... Минуты и часы уходят в песок. День, блин, выдохся в своей непрерывной суете. Эстафету принял отрешенный, как будда и флегматичный, как верблюд на марше,
Вечер.
Неужели этот день все-таки пересек экватор? Хорошо. Захожу в квартиру, включаю чайник; вскрываю пакет с пельменями - гадость, конечно, неимоверная, но готовить не хочется абсолютно. Пока вода в кастрюле и чайнике закипает, смотрю телевизор. Включить его тоже лень. Да и время не новостное - а больше почти ничего и не смотрю. Беру подвернувшуюся под горячую, но ленивую руку пластинку и ставлю ее в проигрыватель. Тот начинает петь голосом Рэя Чарлза. Во техника пошла - даже делать ничего не надо... Потому и лень повсюду из углов таращится похмельными глазами.
Необходимо развеяться. Пройтись, например, не спеша по городу. Топать решаю по Свердловскому, Комсомольскому - и обратно. Хорошо вот так, не торопясь да поплевывая под ноги - а иногда и на ноги - прохожим, шагать в наступающей прохладе агонизирующего дня. Вдохнуть полной грудью воздух... и поморщиться. Смог. Опять. Такое ощущение, что я к нему никогда не привыкну. Дым от заводов, машин, огородов. И нет здесь ничего смешного. Даже ботва, сжигаемая в частных домах, здесь дает дым с таким запахом, какого не бывает в деревне. А вот живые деревья в городе, напротив, почему-то почти не пахнут. Даже во время дождя. Даже после грозы. Пумм, пум-пум. Пум-пумм, пу-пум. Плеер опять бряцает нечто благодушно-расслабляющее.
На улицах возрастает удельная плотность влюбленных пар и пивных компаний. Солнце время от времени заглядывает в глаза, заставляя слегка прищуриваться. На площадках играют детишки, а рядом беседуют их мамочки и курят отцы. Иду по городу с улыбкой идиота - некоторые прохожие оборачиваются. Насчитал три сочувствующих взгляда; большинство же - насмешливые. Ухмыляюсь в ответ. Мне-то какое дело? Мне сейчас - хорошо. Я поверил - пусть и ненадолго - в битлов и цветы, я готов полюбить весь этот драный мир. Я - без пяти минут хиппарь. Какой там они девиз у битлов сперли? All together now? Ага, ага... Кстати, о любви к миру - вон, собачка попыталась парня укусить. Красиво прыгнула, видно отточенные тренировками движения! Так он, не будь дурак, в дых ей пнул - пока летела. Теперь отставшая от псины (а клыки у него не кислые!) всхлипывающая хозяйка гладит еле скрипящего питомца. Барышня, в следующий раз думать надо хорошенько! Это, все же, не карманно-подмышечная собака, лабрадор - штука серьезная. Не намордник - так поводок, не поводок - так намордник. И смотрит на парня, как на врага народа. Да ну вас!
Где-то на западе высвечиваются мягким золотом легкие перья облаков. Все-таки они появились. До боли знакомым треском разрывающих полотнища воздуха лопастей примешивается к музыке звук летящего вертолета. Поднимаю голову - микояновский аппарат полицейского окраса. Видать, генерал куда-то с инспекцией махнул. Тогда почему вечером? А, значит, наоборот - на доклад. Докладываться все идут заранее, а "начальство никогда не опаздывает". Этакая "политкорректная" форма унижения подчиненных. Вот прилетит он туда, займет номер; вертолетчиков, конечно же, тоже распределят. Они отоспятся, а генерал утром, на свежую голову, будет что-то говорить генералу со звездами числом поболе, слушать его замечания, согласно кивать головой. Или упрямо твердить свою правду, отстаивая подчиненных офицеров и бойцов.
Вам, товарищ генерал-полковник, отсюда не видно картины в деталях; а я ребят, что кровь проливали, в обиду не дам; они у меня и так в командировках по полгода ходят - не видя своих семей, каждый день рейды да зачистки, почти каждый день под пулями; вон, с крайней командировки троих в цинке привезли. А вы, товарищ генерал-майор, не заговаривайтесь, иначе быстро с кресла своего спрыгнете. Готов, товарищ генерал-полковник, подать рапорт; а только ребят своих просто так не оставлю. Не ерунди, Валера (или Ильнур, или Сережа, или... да какая разница?); самого Москва давит; ладно, будем думать...
Солнце касается верхнего края небрежной невесомой паутины облаков, ближе к горизонту переходящей сначала в узорчатую ткань, затем - в валяную шерсть. Ага. Как в эмблеме инь-ян: полная противоположность картине утренней.
Плеер тем временем решил прикинуться Валеркой Сюткиным, начав насвистывать "Радио ночных дорог". Ставлю громкость на полную. Вот она, мелодия вечера! Расслабляюсь окончательно и бесповоротно, иду, улыбаясь и насвистывая песенку, домой. Солнце, ныряя в облака, на прощанье потрепало меня по неделю не бритой щеке.