Аннотация: Что-то интересное, но не очень приятное...
Спина прямая, глаза закрыта, руки расслаблены и лежат ладонями вверх на коленях. Люций напряженно вглядывается в лицо сумасшедшего мальчик. Он молод. По сути - совсем еще ребенок. А еще вижу, какими глазами теперь уже мой Змей смотрит на мать этого светловолосого ангела. Ей же все равно, женщина убита горем, слепа в своих страданиях. Красивая, высокая, неизвестных мне кровей, со смуглой кожей, чуть раскосыми фиалковыми глазами. Вьющиеся крупными кольцами волосы заколоты спицами на затылке, в ушах длинные серьги из мелкого красного стекла, пестрая одежда. И в тоже время весь ее вид кричит о боли.
Люций поднял всех нас на рассвете, так что к крохотной рыбацкой деревушке на другом конце острова мы подъехали ближе к вечеру. Маленький одноэтажный домик, вокруг которого на жердях просыхали сети, встретил нас какой-то напряженной тишиной и скрипом половиц.
-Идемте. - почему-то шепотом позвал Змей.
Магистр тяжело вздохнул, и смело последовал за мужчиной, я же слегка задержалась, разглядывая вышивку на занавесках. Несомненно, вышивал настоящий мастер. Но привлекло меня не великолепное выполнение стежков, а тщательно спрятанные в узорах руны. Отнюдь не защитные, что было бы логично. Пришедший сюда с дурными намерениями, живым не уйдет.
Чуть заметно указала Змею взглядом на дверь. Стараясь не шуметь, мы вышли на слегка просевшее, далеко не случайно надо полагать, крыльцо.
-Кто эта женщина? - прямо спросила у мужчины. - И что она для тебя значит?
-Жена моего погибшего брата. - садясь на нижнюю высокую ступеньку, ответил Змей, всматриваясь в морскую гладь. - Он привез ее откуда-то с юга, она сначала даже говорить не умела, так что ее историю я узнал гораздо позже. Брат выкрал ее у фениксов. Что ты знаешь о традициях этого народ?
-Мало что. Слишком уж закрытое общество. - вспоминая, немногочисленные сведения об этой расе, ответила.
-Ну а я вот узнал больше, чем хотелось бы. Она принадлежала к роду повелевающих огнем, что уже само по себе является признаком знатности, к тому же родилась первой в семье старшего мужчины. Наследница. Их сила просыпается в момент совершения сложного ритуала. Ее не проснулась. Так она стала рабыней собственного отца, прислугой у родных сестер и любовницей брата.
Тонкая палочка, которую Змей крутил в пальцах, осыпалась в песок мелкой трухой.
-Омерзительно. - я передернула плечами.
-Не мог на нее претендовать тогда, сейчас тем более не могу. - опустив голову на сложенные на коленях руки, прошептал бывший вор. - Раиль родился в день смерти своего отца. Я воспитал его, как родного сына, он мой! Понимаешь? - с отчаянием заглядывая в мои глаза. - Мой!
Оттолкнувшись от стены, спустилась на песок и села рядом с мужчиной, положив голову ему на плечо.
-Я закончил.
Мы резко обернулись, чтобы увидеть осунувшегося за несколько минут магистра, за спиной которого, поддерживаемый матерью, медленно шел Раиль. Мальчик вполне осознанно смотрел на мир фиалковыми глазами, щурился от яркого солнечного света и устало улыбался тому, кого наверняка считал отцом.
-Все было не так страшно, как казалось на первый взгляд. - оборотень ободряюще улыбнулся. - Мефиса, не хороните себя. Если вы позволите, мы вернемся в город.
-Благодарю вас.
Мефиса поклонилась магистру. Ее взгляд ненадолго задержался на мне, зрачок дрогнул и резко расширился на пару мгновений. Женщина моргнула, прогоняя одной ей понятное наваждение.
-Останься с ними. - подойдя к застывшему в нерешительности мужчине, дала согласие на невысказанную просьбу. - И поговори с ней.
-Спасибо. - не поворачиваясь, поблагодарил бывший вор.
Люций подвел ко мне смирную серую лошадку.
Дорога извивалась среди огромных, покрытых цветным мхом камней, ровно стелилась под копыта лошадей и не пыталась затеряться в густых зарослях сухой травы, как делала это еще час назад.
-Мальчик почти мертв. - сгорбившись, признался оборотень. - Да, я вернул ему сознание, но ничего не могу поделать с утекающей из ослабевшего тела жизнью. Крохотный шанс есть. Мефиса видит это, пытается всеми силами удержать душу своего ребенка, но слишком много времени прошло.
-Что теперь с ними будет? - размышляя, о превратностях судьбы и прочих глупостях, спросила у магистра.
-Трудно говорить о какой-либо определенности. Видишь ли, Фениксы очень чувствительны к подобным ударам судьбы. Мефиса могла умереть от раздирающей душу боли, а могла разбудить дремлющие внутри нее силы. Она смогла сделать второе, но цена ее ритуала оказалась слишком высока.
Некоторое время мы ехали молча. Но меня продолжали грызть сомнения и я не выдержала:
-В чем суть ритуала пробуждения? - одергивая решившую полакомиться какими-то придорожными колючками лошадь, спросила у магистра.
-Фениксы - рожденные из пепла. Не так ли?
Кивнула.
-Но есть более точный перевод этого названия расы - восставшая душа. По сути одно и тоже. Никто не знает каков ритуал, потому как для каждого он свой, а после из распахнутых ворот Дома Семи выйдет либо новорожденный Феникс, либо сломленный, растоптанный некто. О том, что происходит за стенами Дома не рассказывают даже самым близким. У каждого существа есть какой-то определенный рубеж или черта, которую он никогда не переступит, совершая какие-либо действия. Фактически мера совести, чести, достоинства, степень аморальности. Задача Семерых найти эту грань и заставить переступить через нее, сгореть в душевных муках, погрязнуть в том, что до этого момента считалось омерзительным и от одной мысли о подобном деянии по телу проходила невольная дрожь. И если магическая сущность испытуемого решит своего носителя достойным, достаточно сильным, то она возродит душу. Если без красивых фраз: как только испытуемый отбросил в сторону все моральные терзания, испытание закончено. Фениксы все без исключения - моральные уроды, такими их делают их традиции и обычаи. Во время ритуала они выключают естественные для любого разумного ограничивающие факторы в головном мозге, как и часть рефлексов отвечающих за инстинкт самосохранения, поэтому-то им и нет равных в магической мощи.
-То есть все они - сумасшедшие? - шокировано уточнила.
-Да. - притормаживая и поправляя плащ, коротко ответил оборотень.
-Это как-то противоестественно. - передернула плечами. - Ломать, чтобы создать.
-А разве не этим ты занималась недавно? - усмехнувшись, поинтересовался учитель.
-Мы не затрагиваем души. - резко вскинула голову, сдерживая нахлынувшую ярость. - Не заставляем никого ложиться в постель собственного брата и неизвестно что еще. Даем выбор, всегда. Или наказываем.
-О, вот теперь в тебе говорит твоя кровь. - довольная усмешка. - Какой выбор был у этого несчастного воришки? Смерть или Жизнь?
-Смерть? - на моих губах появилась кривая ухмылка. - Вам лучше знать, что бывает с теми, кто пытается посягнуть на то, что принадлежит Ему.
Оборотень резко натянул поводья, разворачиваясь и напряженно всматриваясь в мои глаза.
-Оборотни не живут так долго, магистр. А еще Он считает вас другом, значит, познакомились вы еще тогда, когда у него было лишь имя. Знаете, с одной стороны мне безумно интересно узнать вашу общую историю, с другой - чем мне за это придется заплатить. - поделилась своими мрачными мыслями.
-Многим, девочка.
Магистр тяжело вздохнул, и вместе с этим что-то в нем поменялось. Нет, рядом со мной ехал все тот же мужчина, но... Неуловимо изменились даже черты лица.
-Мне сильно влетит, однако некоторые тайны нашего страшного и ужасного общего друга тебе стоит знать.
Уже очень давно я так не смеялась. Мой хохот разносился на всю округу в тишине ночи и спугнул не одну ночную птицу. Зато магистр достиг нужного эффекта. Тягостные мысли и гнетущее настроение ушли, и думать о судьбы Мефисы мне больше не хотелось. Оказывается, Вальдемар в пору своей так называемой юности любил хорошенько покуролесить. И шутка Витольда про краснеющих Матерей Дриад оказалась совсем даже не приукрашенной действительностью. Выслушав, несомненно, познавательные истории, сделала несколько выводов: Тайо совершенно нельзя напиваться и наша кровь сильнее любых доводов разума. А еще я впервые услышала имя той, которая два с лишним тысячелетия назад родила первого Арандо Тайо. Алиса. На какой-то миг сердце предательски дрогнуло, но вскоре сново ровно билось, лишь на душе остался неприятный осадок. Была ли это ревность или взыгравшее чувство собственницы сложно сказать. Я определенно не хочу думать о том, что являюсь заменой, утешительным призом или игрушкой на пару лет. Хочется верить в лучшее.