"В этой жизни нужно попробовать всё, кроме инцеста и моррис-данса", - гласит заезженная английская острота.
Не знаю, как с инцестом, но с моррис-дансом в стране дела обстоят нормально: половина населения его тихо ненавидит, а другая - либо к нему вовсе безразлична, либо - танцует его в виде хобби.
Последнее требует особого менталитета, но мы туда и заглядывать не будем.
Коротко моррис-данс можно охарактеризовать так: серия ритмичных хореографических эволюций (чаще - групповых) с предметами в руках (палки, копья, курительные трубки, носовые платки и т.п.) Иногда, - но реже, - с пустыми руками и в одиночку.
Танец, предположительно, - народный. Зародился в эпоху Ренессанса. Очевидно, подобные телодвижения ранее совершались на Континенте. В частности, - нелегальными иммигрантами в Испании. Отсюда и название: "моррис" - это бастардизированная форма "moorish", то есть, - мавританский. Другие источники утверждают, что слово произошло от латинского "mores", что означает: местные обычаи, нравы и где-то даже: мораль. Помните ламентации Цицерона в адрес безобразий Катилины: "O tempora, o mores!"? И он тогда ещё не имел в виду английский фолк-данс.
Но я отвлеклась. Собственно, я не питала никаких эмоций к моррис-дансу, кроме неловкости, какую чувствуешь при виде взрослых мужчин, облачённых в куцые штанишки, и прилюдно скачущих козлами в дни национальных праздников. Это ведь даже не гопак и не рэп, для исполнения которых всё-таки нужны идейно-политическая выдержанность и общефизическая подготовка.
Однако однажды моё внимание привлекла мемориальная табличка в центре Норвича, установленная на совсем не старой ещё кирпичной стене возле въезда в многоэтажную автостоянку: "На этом месте в 1599 году закончил свой девятидневный моррис-данс из Лондона в Норвич Уилл Кемп, актёр."
Стало интересно. То есть, хелло? Проморрис-дансировать 140 миль? По буеракам? Ведь в 16-м веке, полагаю, моторвей А11 ещё не заасфальтировали. Это - круто даже для самого крутого английского эксцентрика, хотя для них обычно преград не бывает. Но зачем надо-то было? Разве что, - на спор?
В общем, захотелось узнать подробности. И вот, что узналось.
Да, действительно, моррис-марафон был осуществлён на спор. А состоялся он между двумя Уиллами - упомянутым Кемпом и никем иным, как Шекспиром. (Они тогда оба служили в одной театральной труппе - "Люди лорда Чемберлена"). Это был даже не спор, а драма. Точнее, - яростная ссора на почве ревности к публике. В смысле, - кого она больше любит: одного Уилла, или другого? Кемп считал, что - его. Но надо же было это как-то доказать. И тогда он, вполне известный комедиант, которому хорошо удавались роли шутов, заявил, что совершит невозможное: за девять дней протанцует от Лондона до Норвича. Моррисом протанцует. Детали этого исторического путешествия были позже запечатлены самим Уиллом в памфлете "Девятидневное чудо Кемпа", дошедшем до наших дней.
Итак, оперативно была сколочена группа поддержки. В неё вошли некие Том Слай (с барабаном и дудкой), Уильям Бии (слуга широкого профиля) и Джордж Спратт (рефери).
И в таком составе вся гоп-компания выдвинулась в Норвич. (Шекспир, надо полагать, кулаки от зависти кусал). Тут следовало бы заметить, что, учитывая отсутствие в ту эпоху даже и небеспроволочного телеграфа, пиар был организован на высоком уровне. Уже в Лондоне улицы были запружены зеваками, охочими поглазеть на знаменитость, выделывавшую коленца. Народ бросал Кабальеро Кемпу (так он себя называл) монетки и желал счастливого пути. А когда Уилл вытанцевал за Уайтчепел, а потом - и вовсе за городскую черту, - толпы энтузиастов ринулись за ним. Отчасти - затем, чтобы под предлогом любви к искусству полакомиться элем с пирогом в придорожном пабе, отчасти, - чтобы похихикать. Ведь мало кто верил, что моррис-танцор не свалится замертво от усталости через милю-другую и не откажется от амбициозного пари.
Но Уилл был не дурак. Он сразу сообразил, что условия спора, мягко говоря, нереалистичны, и enroute , без особых колебаний и угрызений совести, их и изменил: засчитываться будут только дни собственно танцевания, но в промежутках он оставляет за собою право отдыхать, - столько, сколько ему понадобится. Неудивительно, что хореографическая экспедиция растянулась на целый месяц. Лёгкой и беспроблемной её, пожалуй, не назовёшь. Но были у неё и свои пикантные моменты. Например, популярность.
Почти в каждом населённом пункте на пути следования Кемпу приходилось отбиваться от членов спонтанно образованных фэн-клубов, настойчиво предлагавших ему откушать и выпить в провинциальтных локалях. В Илфорде, например, он едва увернулся от дринка, поднесённого ему в чудовищных размеров ложке, которая вмещала две пинты.
Дело было в феврале. Не самый удачный сезон в Англии для пеших путешествий, даже и в прогулочном темпе. Но тут приходилось ещё и выплясывать - по раскисшим от дождя дорогам, полным колдобин и ухабов. Перепрыгивая через лужи, Кемп частенько поскальзывался, приземлялся в грязь, чертыхался, растягивал связки, стирал в кровь ступни, ссорился со своими "роудиз". Между участниками кантри-кросса начали проявляться признаки психологической несовместимости. Том, Уильям и Джордж поклялись, что на ближайшие семь лет они на дух не захотят моррис-данса - ни в качестве исполнителей, ни даже - зрителей!
В Садбери за процессией увязался местный мясник, но, проморрисовав с полмили, выдохся и вернулся домой. Эстафету у него приняла дама нехрупкой комплекции. Мясник напоследок "украсил её короткие и полные ноги колокольцами", и та проплясала до славного города Мелфорда, где Уилл одарил её кроной на выпивку и не без облегчения с нею распрощался.
На подступах к городу Бери компания попала в снежную бурю. Им всё же посчастливилось заночевать в тепле, в гостинице некой вдовы Эверетт, тоже оказавшейся "групи" Кемпа, а на следующий день он протанцевал десять миль до Тетфорда всего за три часа.
На девятый день чистого морриса Уилл Кемп сотоварищи достиг, наконец, Норвича. Но втанцевать в город ему не удалось, так как у ворот Св. Джайлза собралось столько народу, что протиснуться через толпу можно было только верхом на лошади. Что Кемп и сделал, вняв уговорам мэра завершить свой моррис через пару дней и в лучшей физической форме.
В день финиша на рыночной площади собрался весь Норвич (по-местному - Норидж). Играла музыка, народ веселился и ликовал. Кемпа приветствовали как Гагарина в Москве по возвращении из космоса. Котурны героя, в которых он моррисовал из Лондона, были торжественно вывешены на стене в городской ратуше (по-местному - Гилдхолл), а мэр выдал ему пять фунтов "елизаветинских ангелов" наличными. Кроме того, Кемпу были пожалованы бесплатное членство в купеческой гильдии и по сорока шиллингов в год из городской казны.
Не обошлось и без конфуза. В толчее Уилл случайно наступил на кружевную тесёмку, развязавшуюся на поясе у одной из своих поклонниц. Тесёмка порвалась, и к ногам несчастной норвичанки, на глазах у публики, упала нижняя юбка. Описывая этот инцидент в своём памфлете, Кемп, не особенно галантно отметил: "Несмотря на то, что верхнее платье её было грубым и бедным, юбка оказалась на удивление чистой. Девица, выглядевшая так, будто она страдала бледной немочью, на глазах разрумянилась и похорошела".
Надо заметить, что в угаре своего Норвичского триумфа, в постскриптуме к памфлету, Кемп ещё менее галантно обратился к своему великому коллеге, назвав его Шейкрэгом (что-то вроде "дрянного Шекспиришки"), обладающим "безмозглой жучиной башкой", и "поэтишкой, за которого жаль отдать и пенни".
Вот что делает с человеком слава.
На этом можно было бы и закончить историю о Уилле Кемпе, да мне случайно попалось симпатичная, хотя и несколько идеалистичная, баллада о нём. Как ни странно, - написанная нашим современником - русским поэтом и переводчиком Григорием Кружковым. Приведу-ка я её целиком, в виде эпилога: