Если бы мы, взрослые, не были так загружены своими ежедневными заботами о дне насущном и чаще оглядывались по сторонам, видели не только грязь, несправедливость и бессердечие, то, возможно, мы заметили бы тех, кому жизненно необходимо наше внимание. Да, Это дети. Наше будущее. Которое мы с вами так бездарно губим.
Саняаааааа. Сань! Ну, Санька, где ты? Ответь, ааа? Чего молчишь? ... А ещё говорил, что ждать будешь, и в голосе говорящего послышались слезливые нотки. Ты чего раскричался, как потерпевший? Здесь я, здесь! Где мне ещё быть? Послышался юношеский голос из тёмноты подвала. Страшно ведь здесь. Темень, а ты молчишь. Ты что, специально хочешь меня напугать, проговорил более тонкий голос. Ага, только и мечтаю, что тебя напугать. Была нужда. Мне что, больше делать не чего? Сань, вновь послышался уже обрадованный, тонкий голосок, ты это, того, включил бы свою лампу, а то врежусь ещё куда-нибудь башкой. Не врежешься, сердито раздалось в ответ. Но лампа всё же зажглась. Она была, пожалуй, ещё слабее той, что горела на входе, но в полнейшей темноте её хватало, что бы хоть как-то осветить старый, дощаный настил, ведущий в Санькины "пенаты", да и чуть-чуть сами "пенаты".
Подвал дома, где происходит описываемое мной событие, представлял собой довольно пространное, на удивление сухое и тёплое помещение. Даже с учётом, вполне преклонного возраста самого дома. Когда-то, жильцами здесь были устроены небольшие кладовки, где хранилась всякая всячина, начиная от ненужной мебели, кончая съестными припасами на зиму. Но теперь, когда почти у всех были пресловутые "шесть соток" или, выражаясь современным языком - "фазенды", надобность в кладовках как-то сама собой отпала. Но аккуратно выложенные из кирпича комнатушки, так и остались. Чем и не преминул воспользоваться Санька со своим закадычным дружком Лёнькой. Но если для Лёньки это было нечто вроде игры, хобби, то для Саньки - почти основное место жительства. Нет, у него была и мать и даже отчим, и ухоженная квартира на третьем этаже, но, больше времени, он проводил всё же здесь. В подвале. И уже довольно давно. Мать знала об этом, Санькином месте и первое время плакала в полотенце, ну, а потом свыклась и перестала бурно реагировать на отсутствие сына, т.к. знала, где именно находится он. Подробнее об этом я непременно расскажу, но только чуть позже. А сейчас опишу то место, куда шел Ленька для встречи со своим дружком, Санькой.
Перегородки нескольких "кладовок" со временем обрушились, образовав тем самым, довольно большое помещение. И Санька потратил немало времени и выдумки, что бы из этого завала, сделать почти идеальную жилую комнату. "Закут", как он сам назвал её, был чист и ухожен. Дощаной пол, застеленный большим старым паласом, создавал определённый уют в этом, не столь уж и уютном, если честно, месте. А у стены, занавешенной выцветшим, потерявшим всякую художественную ценность, гобеленом, выброшенным сюда, в подвал, кем-то из жильцов, стоял старый, но вполне добротный, раскладной диван. Рядом, разбросав в стороны четыре кривые ноги, находился круглый стол, вокруг которого пристроились два, вполне приличных стула. Возможно, вы спросите, каким это образом Саньке удавалось сохранить от наркоманов, алкашей и "бомжей", которых развелось вокруг неисчислимое множество, своё жильё в столь девственном состоянии? Тут всё предельно просто! И летом и зимой, и в дождь, и в мороз, на скамейках у своих подъездов, взрослыми более старшего поколения, попросту - бабками и няньками, неосознанно ими же самими, был создан непроходимый заслон для всякого рода перечисленных мной выше, элементов. А потому, подъезды Санькиного дома, являли собой непреступную крепость и были сохранены в первозданном состоянии без всевозможных непереносимых запахов и гор мусора - что являлось непременной визитной карточкой современных жилых строений. Со временем, подобные старушечьи бдения перешли из разряда стихийных и временных, в разряд осознанных и постоянных. Что явно было на руку не только Саньке. Да, конечно - жители знали о Санькиной "дислокации" на территории подвала, но знали также и о том, что Санька хотя и троечник, и "бузотёр", но лишнего себе ни когда не позволит, потому, что не водит дружбу с откровенными бандитами и алкашами. И ещё все хорошо знали его семейное положение и потому старались не затрагивать эту тему, стыдливо замалчивая действительность.
Ну, ты чего расселся, недовольно глядя на друга, проговорил Санька. Я что, просто так тебя посылал на родительское собрание? Давай выкладывай всё, что удалось узнать. Да, понимаешь, Сань, смущённо кусая ногти и отводя глаза, проговорил Лёнька. Твоя "классуха" так ругалась, так ругалась, что у меня уши в трубочку свернулись и я почти не слыхал, что она там, дальше... Ты мне мозги не пудри! Уши у него, видите ли, "свернулись"! Щас так шарахну, что отпадут совсем! Лёнька знал, что ничего такого, никогда не будет, но инстинктивно отодвинулся от Саньки и со страхом заговорил. Ты понимаешь, Сань, она сказала, что за твои пропуски и двойки, поставит вопрос перед педсоветом об отчислении тебя из школы. Проговорив это, Лёнька опустил голову, боясь взглянуть в глаза своего друга. Да не, Санька был хорошим парнем, это Лёнька знал точно. Они прожили на одной лестничной площадке всю жизнь. Вот только родители у него... Ну, не очень ему повезло с ними. Папка, его родной папка, ушел от них, когда Санька ещё в школу не ходил и потом долго не женился. Лёнька подслушал разговор своих родителей, где те говорили, что Санькин отец до сих пор любит его маманю, но вернуться не хочет, потому что не может простить ей измены. Что такое - измена, Лёнька не знал, но наверняка, что-то не очень хорошее. Он так и сказал Саньке, передавая услышанное, что это точно, что-то не хорошее. На что тот ответил - дурак ты сопливый! Сопливый! Сам-то, сам-то, на два года старше и туда же - сопливый. Но именно после того разговора, Санька начал строить себе "закут" в подвале и Лёнька едва уговорил друга, взять его к себе в помощники.
Ну, что ты ещё там услышал? Не отставал от него Санька.
Да я же сказал тебе, что у меня уши в трубочку свернулись, и я больше ничего не слыхал, расстроено повторил Лёнька. Сам оглох что ли? Сколько повторять-то можно? Ладно. Понял, понял, примирительно проговорил Санька и отвернулся к стене. Долгое молчание прервал Ленька. Сань, а Сань? Ну, чего тебе? А что если тебя и в самом деле выгонят из школы? Выгонят и выгонят! Что, на ней свет клином, что ли сошелся? Опять к отцу пойду жить, ответил Санька. Так ты уже жил у него. А чего тогда сбежал? Не твоего ума дело, зло ответил тот, мал ты ещё, много чего не понимаешь в этой жизни. Ага, понятливый нашелся! На много ли старше, а туда же - мал, мал. Сам давно ли взрослым стал, обиженно проговорил Лёнька. Да ладно, не обижайся ты, и Санька, подвинувшись к другу, обнял того за плечи. А всё же, Сань, чё делать-то будем, а? Не помирать же, ответил тот, жить будем. А к отцу он действительно больше не пойдёт. Отец всё время молчал, когда Санька жил у него, как будто это он, Санька, виноват в том, что они разошлись с матерью. А бабка только и делала, что плакала, повторяя - "сиротинушка ты мой" и гладила его по голове своей старой, сморщенной, но очень нежной и тёплой рукой.
В тот раз он прожил у отца целый год и ни разу - НИ РАЗУ, не получил двойку. Ни по одному предмету. Его училка всегда хвалила своего ученика, называла очень способным и предрекала Саньке прекрасное будущее с его умной головкой. Конечно, он очень старался показать отцу, как любит его. Лишний раз на улицу не выйдет, а сидит и учит уроки. А отец - тот молчал. И в конце концов, Санька сделал вывод, что отец, его просто не любит. А когда тот заговорил, что будет жениться, Санька понял - ему пора возвращаться к матери.
Оказалось, что пока он жил у отца, мать вышла замуж за мужика, который по русски кое-как разговаривал, но зато теперь у матери была постоянная работа - она торговала на базаре. Вскоре, после Санькиного прихода домой, этот муж ушел, но тут же появился другой.
Новый работал в милиции и люто, как показалось Саньке, возненавидел его. По вечерам, когда мать возвращалась с рынка, где она продолжала трудиться, они на пару с новым мужем выпивали две, а то и три бутылки водки, и тут же начинали ругаться. А через некоторое время Виктор(так звали нового мужа матери), стал поколачивать её. И однажды, когда Санька кинулся защищать мать, она сама, с силой оттолкнула его, да так, что он крепко, до звона в ушах, ударился о стену, и прокричала ему в лицо, что бы он смел больше вмешиваться в её личную жизнь. Именно тогда Санька решил про себя, что больше не хочет жить с "этими", в одной квартире. А приходил домой лишь тогда, когда мать была трезва, а отчим находился на дежурстве.