В свои двадцать три года, Евлампия Ильинична была очень не дурна собой, но по складу своего характера, она просто не могла иметь сколь-нибудь значимого опыта в общение с людьми. Все знакомые называли её сплетницей и интриганкой, хотя, это было не совсем так, то есть, совсем не так.
Здесь я позволю себе небольшую авторскую ремарку или, если хотите, авторское утверждение: у человека должна быть, хотя бы очень маленькая, но своя тайна, так же, как своё, пускай очень крохотное, но его личное пространство.
Тайн, как впрочем, и пространства, у Евлампии не было. Она вся была настолько открытая, насколько совершенно не защищённая. А, кроме того, у неё был довольно существенный недостаток: принимать желаемое за действительное. Рассказывая кому-то о ком-то или о чём-либо, она совершенно не пыталась стреножить свою бурную фантазию и слушающие весь этот бред собеседники не могли осмыслить, где закачивалась правда, и начинался вымысел.
Евлампия не врала, потому как, ложь всегда преследует корыстную цель: желание быть лучше, чем ты есть на самом деле. Евлампия же фантазировала и придумывала просто для того, чтобы друзьям-подружкам было интереснее её слушать, и не преследовала никаких потаённых желаний. Когда же народ начинал выяснять или передавать из уст в уста Евлампиевскую информацию, то на поверку, всё оказывалось сплошной бредятиной и многие попадали в довольно щекотливые и неприятные ситуации. Так и неделю назад, придя домой за полночь, посмотрев на мать, вышедшую в прихожую, Евлампия, неожиданно даже для себя, вдруг запела: "О, Боже, какой мужчина..." и принялась вальсировать.
- И кто же он, от которого ты хочешь и дочку, и сына? - больше радуясь, видя счастливую дочь, чем огорчаясь за столь позднее появление, спросила Галина Павловна, по мужу, Фастовская.
- Егор Александрович Есин, - продолжая вальсировать и фальшиво напевать, мяукнула Евлампия.
- Так ты что, влюбилась?
- Ага! Влюбилась, мамуля!
- А он?
- А он сделал мне предложение, а я дала согласие, а ты, самая лучшая мама на свете, готовь пир на весь мир и маленькую кроватку!!!
Евлампия продолжала веселиться, не понимая, что фантазия её была сегодня абсолютна неуместной: Есин не только не делал ей предложения, он даже не высказался по поводу следующего свидания, потому что не успел этого сделать или не захотел останавливать убегающую от него очередную пассию, не говоря уже о каких-либо поцелуях. Галина же Павловна чуть было не лишилась чувств:
- Господи, - только и смогла произнести она, - когда ж вы успели-то?..
И Евлампия рассказала ей, что они уже почти месяц встречаются у него в Конюшенном, назвала и дом, и квартиру, и обстановку, и еду, которую поедали все эти дни, и о чём разговоры разговаривали, и какие букеты он дарил.
- Что же ты их домой-то не приносила?
- А я их, выходя от него, в урну бросала, дабы тебя раньше времени не огорчать: мало ли что, вдруг разлюбит. Но он не разлюбил. Вот!
О-о! Если бы только она имела дар предвидения... О-о, если бы только...
Прошла неделя. Евлампия давно забыла о своих фантазиях, забыла она и Есина, так и не позвонив ему, и про пир, и про кроватку забыла Евлампия. Но не забыла обо всём Галина Павловна.
- А что же ты про Егора больше не рассказываешь? - Вопрос был задан настолько неожиданно, что Лампочка, даже включится в него, не успела.
- Какой ещё Егор? А-а, Егор... Да ну его, надоел мне этот Егор, - глотая бутерброд с колбасой и запивая его чёрным кофе, Евлампия попыталась сосредоточиться, - мы расстались. Надоел он мне. Зануда. Нудит и нудит.
- А как же с кроваткой дела обстоят?
- Мам, да забей ты на этого Егора. Забей и забудь про него.
Ха! Забудь! Это ты, Лампочка забила и забыла, а госпожа Фастовская, в девичестве Дворкина, совсем не забыла. Она также не забыла ни адреса, ни номера квартиры, которую купил недавно Егор Александрович, ни детскую кроватку с коляской, уже втайне от дочери, рассматриваемые ею во всех магазинах.
2.
- Добрый вечер, Егор Александрович. Прошу прощения за столь поздний визит. Разрешите войти? - И не дожидаясь ответа, Галина Павловна прошла в жилище стоящего в столбняке молодого человека.
- Здравствуйте. А вы собственно к кому? - Немного подумав, Есин сообразил, что раз его называют по имени-отчеству, то вопрос был поставлен не совсем правильно. И он поправился. - Что Вам угодно? Не имею чести знать вас.
- Я мать Евлампии Ильиничны.
- Кого? Не понял... А-а, Лампочки? Что-нибудь случилось?
- Меня зовут Галина Павловна, - будто не слыша вопроса, продолжала дама. Она хотела ещё что-то сказать, но открыв рот, оцепенела от услышанного далее:
- Что с ней? Она жива?
- Что означает ваша "жива"? Почему вы так спрашиваете? Вы что обидели её, оскорбили, ударили? - Лицо Галины Павловны стало заливаться краской.
- Да что вы? Просто когда мы с ней встретились, она очень переживала по случаю смерти своего близкого друга, а затем сорвалась с места и убежала. Лампочка так рыдала в тот вечер, что я подумал, как бы она не...
- Подождите! Не надо так много ненужных словословий! Какой "близкий друг"? Какая ещё "смерть"? У нас никто, слава Богу, не умер... ещё... пока.
- Ну, я не знаю. Может она вам не всё рассказывала о своих влюблённостях...
- Ах, вот оно в чём дело!.. Вы её приревновали и решили, что это не ваш ребёнок! Все вы, мужики, одинаковые! Все - кобели! Но, у вас этот номер не пройдёт. Ребёнок ваш! Мне Ева всё рассказала...
- Какая Ева? Что вы несёте? Какой ребёнок?..
- Ева - это Евлампия. Я так зову свою любимую дочь, а отец кличет её лампочкой, тоже ещё тот кобель. Бросил меня с маленьким ребёнком...
- Лампочка говорила, что ей восемнадцать исполнилось, когда он вас оставил.
- А вы считаете, что в восемнадцать лет человека, тем более девочку, можно называть человеком? Вы, молодой человек, сами ещё и не человек, хотя и квартира у вас, и машина, видимо, имеется, а всё равно, ведёте себя, словно дитятко малое: сделать ребёнка - это вы мастер, а кто его воспитает? Бабка, ни сегодня-завтра, в гроб сходящая? Девочка, не прожившая и четверти века? Кто?
- Стоп! Давайте разбираться...
И они стали разбираться. До двух часов ночи Есин и Фастовская-Дворкина проясняли ситуацию, цитируя рассказы Лампочки-Евы о смертях и детях. Они в какой-то степени даже подружились, выпив по чуть-чуть коньячку и в итоге, Галина Павловна осталась ночевать у Егора Александровича.
Нет-нет, друзья! Может быть, Галина Павловна была бы и не против, если бы Есин предложил ей прилечь рядом, может быть, "нам не дано предугадать", и давайте не будем фантазировать, уподобляясь Фастовской-младшей, но для Егора, всё-таки, существовал возрастной барьер в сорок пять лет. Поэтому, видимо, оценив её на несколько больший срок выдержки, Есин и постелил ей в гостиной, а сам отправился в свою одинокую спальню.
3.
- Ну, Лампадка, "ты, как я погляжу, придумывать мастак"! - Есин стоял вместе с Галиной Павловной на пороге квартиры Фастовских и внимательно сканируя, смотрел на открывшую им дверь, заспанную Евлампию Ильиничну.
- Девочка моя, Евочка, зачем же ты поставила меня в такое дурацкое положение. Ты, после всего, что произошло, должна быть благодарна Егору за то, что он не выкинул твою несчастную мать в безлюдную ночь, оставив меня у себя.
- Мама, ты о чём говоришь?! О. Боже! Да как ты посмел, - она бросила гневный взгляд в сторону Егора, - как ты мог, Егор?!
- Лампа! Ты соображаешь, что ты мелешь?! У тебя совсем крышу снесло? Из-за твоих сексуальных извращений меня чуть было не сделали отцом заочно, а ты всё продолжаешь и никак не уймёшься...
- Не сметь, так разговаривать с моей девочкой! Евочка, доченька, не бойся его, он хороший, он маму твою приютил...
- Обогрел,... обласкал...
- Да ты что, дочь?! Как ты такое подумать могла?..
- Не сметь, так разговаривать со своей дочерью!
Догадались, друзья мои? Они поладили. Фантазии Евлампии впоследствии пригодились: сказки свои она рассказывала Есиной Любови Егоровне, на ночь. Любовь засыпала неохотно, а без маминых рассказов и вовсе отказывалась. Иногда, в мамины былины заходила и Галина Павловна, внося свои коррективы, но случалось это довольно редко, потому как бабушка весь день сидела с любимой внучкой, пока родители добывали хлеб насущный с маслом и икрой.
На работе у Лампочки-Лампадки-Евы сослуживцы также заметили значительные перемены к лучшему и перестали называть её интриганкой, тем более, что многие из них были приглашены на свадьбу в Царицынский парк в ресторан "Усадьба", где и пожелали молодым: "Жить долго и счастливо...". Чего и я вам желаю, друзья мои.