Тушин Виктор Михайлович - майор ФСБ в отставке, бизнесмен, лет тридцати пяти.
Вера Тушина - его жена, приветливая и жизнерадостная, около тридцати лет.
Волков Игорь Львович - адвокат, приблизительно в одних годах с Тушиным.
Марина Волкова - жена Игоря.
Александр Александрович Пономарев (Сан Саныч) - генерал-майор ФСБ.
Приятель Анна Александровна - старший инспектор налоговой службы г. Москвы, довольно интересная, весёлая и остроумная молодая особа.
Солнечный Святослав Валерьянович (он же Горохов
Василий Тимофеевич) - артист, очень импозантный, 48 лет.
Андрей Петров - начальник службы безопасности, совсем молодой.
Илья - руководитель отдела менеджмента и рекламы.
Вялый - главарь Тушинской группировки.
Ольга - молодая вдова, мать двоих детей.
К тому, в чьих руках находится труд сей.
Вы держите в руках первое, достаточно большое, произведение данного автора. В архиве у этого автора имеются и стишки, и песенки, есть небольшая поэмка и одноактная пьеска. Есть даже компакт-диск "Внутренняя эмиграция", вышедший на фирме "Российский диск" в 1996 году.
Открою Вам маленькую тайну - автор до сих пор служит в концертной организации "Мосэстрада", в качестве солиста-вокалиста, имея в кармане, а точнее в архиве, диплом с отличием режиссёра театрализованных представлений. Именно по этому в пьесе очень мало авторских ремарок. Почти отсутствуют передвижения и действия героев, достаточно относителен их возраст, и совсем отсутствует портрет.
Новоиспечённый драматург предоставляет Вам полную свободу в построении мизансцен, подборе актёров, в их передвижениях и гримасах. Интерьер, декорации и костюмы, также ложатся под Вашу ответственность.
Автор надеется, что после прочтения пьесы Вам захочется вернуться к началу и прочитать её ещё раз, но уже более внимательно, так как имеются в ней некоторые кусочки, над которыми стоит задуматься.
Удачи Вам и терпения!
С нижайшим поклоном,
Автор.
19.06.05г.
День Святой Троицы.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ.
Картина первая.
Дачный поселок на станции Отдых. В сосновом бору затерялся огромный дом. На скамейке под соснами, к одной из которой прибит деревянный брус, сидят двое.
ВИКТОР - Жаль Павла, сгорел, как свеча...
ИГОРЬ - (задумчиво) Рак... чтоб его...Год назад, помнишь, в "Карусели", тридцать его годочков проводили, и кто бы мог подумать...Опять лето, а его нету.
ВИКТОР - Ладно пошли в дом, а то неудобно.
ИГОРЬ - Скажи мне, Виктор, а зачем мы у этой сосны сели, место какое-то гадливое, да и брус этот, словно крест. Чего сидим-то?
ВИКТОР - Во-первых, не сидим, пока, во-вторых, присесть больше негде, а в-третьих ты ж, Игорь Львович, у нас человек новый, еще много чего не знаешь, на шашлыки с нами не ходил, барана не резал...
ИГОРЬ - Ты же знаешь, Виктор Михайлович, не до того было, я и у тебя-то первый раз в доме.
ВИКТОР - Вот-вот, и потому не знаешь ты, что это вроде как жертвенник, агнца мы на этом кресте разделываем.
ИГОРЬ - Не понял...
ВИКТОР - (смеясь) Ну, барана, значит потрошим. Лапки в разные стороны, (мечтательно) и ножичком остреньким от шеи до гениталий р-р-раз, кишки наружу, кровищи, как воды из фонтана "Дружбы народов", красота.
ИГОРЬ - Так вы его живого, что ли подвешиваете? (в шоке) А если это не он, а она, в смысле бараниха, ну, как её, в смысле овца, а не баран?
ВИКТОР - (смотрит не понимая на Игоря, после паузы заразительно смеётся) Тогда, конечно, мёртвую.
Отходят от сосны.
ВИКТОР - А ты, Игорь Львович, читал когда-нибудь Евангелие? Думаю, не читал. Ты у нас только Право назубок-то и знаешь, а? Мы один раз с Пашкой на эту тему, словом, чуть до драки не дошло. Смотри! У католиков - главный праздник - Рождество, родился Мессия, то да сё, новая религия, в общем, всё в таком духе. У православных - Пасха - бессмертие важнее рождения, здесь, я думаю, мы больше правы, нежели Европа. Так вот, я у Пашки спрашиваю: "А для тебя что главнее?", а он мне: "Тайная вечеря", представляешь? "Перепились все, - говорит, - как свиньи и айда по саду гулять, тут их полиция и повязала". Вот гад. Просто издевается надо мной и так лукаво, с прищуром, как Ленин, смотрит на меня. Мне ничего не оставалось, как заехать ему в ухо. И понеслась душа в рай, нас еле разняли.
ИГОРЬ - А ты верующий?
ВИКТОР - Как тебе сказать... Наверное. Человек обязан во что-то верить. Кто в Бога, кто в дьявола, кто в Человека, "кто ни во что не верит, даже в чёрта, назло всем", а это ведь тоже Вера, Игорь Львович. Я, например, верю в Бога и своей жене, Верочке, ничего каламбурчик: "верю Вере", - а вот ты почти два года с Пашей крутился, вел его дела, в судах его отмазывал, залоги за него вносил из его же кармана. Ты знал, что дела его нечистые, мягко говоря, и однако с пеной у рта отстаивал его честь, то, чего у него точно не было. Во что
ты веришь?
ИГОРЬ - Я? В закон!
ВИКТОР - Не смеши.
ИГОРЬ - Я считаю, что каждый имеет право на защиту своей чести, а есть она у него или нет, это не нам решать, это дело его совести.
ВИКТОР - А если нет ни чести, ни совести, тогда как быть?
ИГОРЬ - Тогда только суд Божий.
ВИКТОР - Все-таки на суд Божий ты уповаешь, веришь, что он есть? Вот он и вынес Пашке приговор. И не о чем горевать. А ты все: " Рак, рак...", - не рак, а срак...Так-то, адвокат мой любезнейший.
ИГОРЬ - Виктор Михайлович, а вы не любили Павла.
ВИКТОР - Не любил. А за что мне его любить? Кто он мне, брат или жена, или любовница? Он был моим компаньоном по бизнесу, и только. Да и то, развести мог в любую минуту, держи ушки на макушке, я всегда был, как на боевом посту. Так за что, я тебя спрашиваю, мне его любить было?
ИГОРЬ - Мне, казалось, вы друзьями были.
ВИКТОР - Были, да сплыли.
Из дома выходят Вера и Марина. У Веры в руках бутылка и стакан, у Марины какие-то бутерброды.
ВЕРА - Мальчики, все дела потом, давайте Пашеньку помянем. Витенька, Игорёк, что вы такие серьёзные?
ВИКТОР - Поминаем, Верок, потому и серьёзные.
ИГОРЬ - Нечего сказать. Нам что, песни петь?
ВЕРА - Зачем петь, хотя и был Пашенька весёлым и шебутным, но на девятый день веселиться как-то рановато. (к Марине) Что там у нас закусить?
МАРИНА - Хлеб, сыр, колбаса.
ВЕРА - Вот и классненько. Витенька, скажи что-нибудь, пока мы одни, а то скоро понаедут и чёрте что начнётся.
ВИКТОР - Пусть Игорь Львович говорит, я не в духе что-то.
ИГОРЬ - Я так скажу. За Веру стоял, царя и Отечество! За свою честь и России! Так сказать, невольник чести погиб.
ВИКТОР - Эй-эй, поэта не трогай.
ИГОРЬ - А что, золотые слова, правда, Рина?
МАРИНА - Золотые-то золотые, но только не тому посвящённые.
ИГОРЬ - И ты туда же. Вы что, сговорились с Витей?
МАРИНА - Ага, сговорились. Ты хоть знаешь, кому ты обязан этой "дружбе" с Павлом? Ты первый должен воскликнуть: "Слава Богу!".
ВИКТОР - Верок, пойдём в дом, там остальных подождём. Приедут, а никого нет, неудобно. (уходят)
ИГОРЬ - Рин, ты это чего, бредишь?
МАРИНА - Какой бред? Он ведь, Игорь, сначала со мной познакомился и запал. А когда узнал, что я замужем, просто взбесился. Как же, всё ему дозволено, а тут облом. "Убью его",- орёт.
ИГОРЬ - А ты чего?
МАРИНА - Ничего. Дальше неинтересно.
ИГОРЬ - Ты с ним спала?
МАРИНА - Он узнал, что ты адвокат, на работу тебя взял...
ИГОРЬ - Ты с ним спала. Впрочем, я давно знал, что ты с ним спишь.
МАРИНА - Да, спала, у меня выхода не было, понимаешь. Он бы тебя убил, а если с тобой что-нибудь случится, я этого не переживу. (сквозь слезы) Он мне проходу не давал, пугал меня твоею и моею смертью, а я ведь очень люблю тебя, Игорь, я за тебя на всё...
ИГОРЬ - Ты с ним спала, и Тушин об этом знал.
МАРИНА - Да! Знал! Ведищев ему обо всех своих подвигах похвалялся. Ты же знаешь, он ни одной юбки не пропускал.
ИГОРЬ - Интересно, а под Верину юбёнку он тоже заглянул?
МАРИНА - (понемногу успокаиваясь) Пытался, но Виктор его быстро охолонил.
ИГОРЬ - А я, по-твоему, не смог бы охолонить?
МАРИНА - Не сравнивай ты Виктора с собой.
ИГОРЬ - Что, рылом не вышел?
МАРИНА - Дур-р-рак. Ты под Ведищевым ходил, а они рядом шли. Ведищев и полчаса не прожил бы, случись что с Верой. Тушин только внешне белый и пушистый, а так... Единственно кого боялся Ведищев, так это Тушина. Понимаешь, ни бандитов, ни судов, ни тюрем, ничего и никого, кроме одного человека - Виктора Михайловича Тушина.
ИГОРЬ - Как ты о нём уважительно. Тоже до тебя домогал...
МАРИНА - Прекрати! Тушин и тебя, и меня от него спас.
ИГОРЬ - Что, раком, что ли его поставил, оговорился, заразил?
МАРИНА - Он при мне ему сказал: "Негоже, Пашенька, с женой своего адвоката трали-вали, он ведь об этом узнает рано или поздно, возникнут проблемы, а нам они ни к чему". Я от стыда, от неожиданности услышанного выскочила из кабинета, как ошпаренная, думаю все, конец тебе. Стою в коридоре, не знаю, что делать - звонить, бежать или сразу вешаться. Тут Виктор выкатывает, улыбается, а у самого желваки так и ходят, подошел ко мне и говорит: "Всё. Не волнуйся. Более он к тебе и на сраной козе не подъедет, и за Игоря своего Львовича не бойся, ничего с ним не случится. Я ведь всё про вас знаю. Запомни, не было ничего. Ты чистая". Не знаю, что Тушин Ведищеву сказал, когда я выбежала, но только Павел больше ко мне не подходил, только издали мило улыбался.
ИГОРЬ - Виктор, стало быть, отец мой, благодетель? Я что, ему в ноги упасть теперь должен?
МАРИНА - Тише ты. Он из дома вышел, сюда идёт.
ВИКТОР - (подходит, улыбаясь во весь рот) Все воркуем, голубки, дома не наворковались?
ИГОРЬ - Не воркуем, скорее ворошим.
ВИКТОР - (серьезно) А вот этого делать не надо. От ненужных воспоминаний и обид мы быстро стареем. Пашка - пример. Все переживал, пил, опять переживал, оба-на и на небо.
ИГОРЬ - Прямо-таки на небо?
ВИКТОР - Или в преисподню, это уж нам неведомо. Время придёт, узнаем. Ринуль, ты иди, помоги Вере, так сказать, последний штрих, а мы пока перекурим.
ИГОРЬ - Я же не курю.
ВИКТОР - За то я курю. (закуривает) Брось, Игорь Львович, не бери в голову.
ИГОРЬ - Что не брать? Что эта тварь - шлюха? Не знал я раньше, что она подстилкой стала, а то бы башку и ей и Ведищеву напрочь снёс. Правильно говорят: "Враги твои - ближние твои". Предала она меня, тварь. Господи! Кому верить-то можно? Кому?
ВИКТОР - Успокойся и прекрати истерику. Ты же адвокат, и тебе это не идёт.
ИГОРЬ - (глядя в сторону) Идёт кто-то.
ВИКТОР - (вглядываясь) А, это Солнечный, собственной персоной к нам жалуют.
ИГОРЬ - Кто это?
ВИКТОР - Сейчас познакомлю.
Подбегает запыхавшийся, лет пятидесяти, одетый по последней моде ярко, но дёшево, человек.
СОЛНЕЧНЫЙ - Витенька, дружочек мой ненаглядный...
ВИКТОР - Подождите, Святослав Валерьянович, отдышитесь и позвольте вам представить Игоря Львовича. Он адвокат.
СОЛНЕЧНЫЙ - Очень приятно, мне как раз очень нужен ад...
ВИКТОР - (к Игорю) А это, Заслуженный артист России, мастер, так сказать, худого слова и интриг Святослав Валерьянович Солнечный.
СОЛНЕЧНЫЙ - (потупя взор) Ни к чему это, Витенька. Вы обо мне так лестно, я право в затруднении.
ВИКТОР - Ладно, ладно, Святослав Валерьянович, что стряслось?
СОЛНЕЧНЫЙ - Почему сразу стряслось? Хотя, впрочем, стряслось.
ВИКТОР - Рассказывайте.
СОЛНЕЧНЫЙ - Витенька, спаситель вы мой, мне срочно нужен адвокат. Как говорится, на ловца... Игорь Львович весьма кстати.
ВИКТОР - Игорь Львович очень дорогой адвокат, у вас на него денег не хватит. Он вас по миру пустит, разорит.
СОЛНЕЧНЫЙ - Я готов к разорению.
ВИКТОР - Короче, что случилось?
СОЛНЕЧНЫЙ - Я знал, Виктор, что увижу вас именно здесь, на Голгофе, но думал, вы будете одни, а вы...
ИГОРЬ - Почему на Голгофе?
ВИКТОР - Это господин артист так наш жертвенник называют. Очень уж они-с шашлыки уважают-с.
СОЛНЕЧНЫЙ - Ай-ай-ай, Витюшенька, ай-ай-ай.
ВИКТОР - Короче, а то в глаз.
СОЛНЕЧНЫЙ - Понял. Не продолжайте. И так, открываю я почтовый ящик и достаю из него счёт на оплату транспортного налога, это еще в 200З году было.
ВИКТОР - Долго же вы терпели. Слава Богу, успели до сортира добежать.
ИГОРЬ - Кто здесь сортир?
СОЛНЕЧНЫЙ - Не сбивайте меня, Христа ради, сам собьюсь. Так вот, счёт, аж на 6000 тысяч рублей. Я в "налоговую", там толпа, отстоял. Подхожу к инспектору и говорю: "Мадам, ошибочка, у меня только одно транспортное средство было - велосипед "Орлёноk", и тот только до шестого класса". Она спрашивает: "Как ваша фамилия?" Отвечаю: "Горохов Василий Тимофеевич".
ИГОРЬ - Не понял!?
ВИКТОР - Чего непонятного? Солнечный и все такое - это псевдоним.
СОЛНЕЧНЫЙ - Да, да, псевдоним.
ИГОРЬ - Зачем он? От алиментов, что ли бегаете?
СОЛНЕЧНЫЙ - Оставьте, молодой человек, вам этого не понять, и алименты здесь ни при чём. Вы адвокат и не можете представить всю пакостность положения, когда конферансье объявляет: "Выступает Василий Горохов!". Просто смех в зале, как будто это Михаил Жванецкий. Я читаю монолог Гамлета, а в зале - истерика, я читаю монолог Бориса Годунова, а там, за рампой - слёзы в три ручья, зритель ломает кресла от смеха, люди выбегают из зала согнувшись в три погибели, но я же не Кашпировский, чтобы доводить людей до безумия.
ВИКТОР - (отвернувшись от рассказчика, тряся плечами и захлёбываясь слюной) Хватит, Святослав Валерьянович, не то я сейчас скамейку сломаю.
СОЛНЕЧНЫЙ - (с досадой) Вот видите, молодой человек. Напомните мне, как вас величать?
ИГОРЬ - (красный, как рак) Игорь Львович.
СОЛНЕЧНЫЙ - М-да-а-а, и вы туда же, ну-ну.
ВИКТОР - (вытирая слезы) Так, дальше.
СОЛНЕЧНЫЙ - Понял. Я ей говорю: "Горохов...
ВИКТОР - (в приступе нового смеха, машет рукой) С Гороховым ясно! Дальше.
СОЛНЕЧНЫЙ - Она мне: "У вас в наличие имеется машина "TOYOTA". Я ей: "Мадам, это провокация". Она: "К нам сведения поступают из ГАИ". Я: "Это ошибка!". Она: "У вас, ее действительно нет?". Я: "Клянусь!". Она: "Тогда порвите этот счёт и идите спокойно домой",- что я с большим удовольствием, сию же секунду и исполнил.
ИГОРЬ - Так в чём проблема, я что-то не пойму?
СОЛНЕЧНЫЙ - Не торопитесь, молодой человек.
ВИКТОР - Дальше.
СОЛНЕЧНЫЙ - В прошлом годочке, мне опять счётец, но уже не на шесть, а на двенадцать тысяч. Мне плохо с сердцем. Я опрометью в "налоговую", а там мне говорят, чтобы я этот вопрос решал в ГАИ. Видите ли, машина на мне висит. Я бегом. Там толпа еще больше, отстоял. Подхожу к майору и говорю: "Я - Горохов..."
ВИКТОР - (со стоном) Оставь ты этого Горохова, что потом?
СОЛНЕЧНЫЙ - Майор внимательно всё выслушал, не перебивая, и вдруг, будто чайник - свисток вставь, засвистит - весь вскипел, аж подпрыгивать стал на стуле. "Вы, - кричит, - за каждую машину по сто баксов получили, а теперь бегаете, нам работать мешаете, платить надо по счетам". Витенька, вы же меня знаете, я никогда не принимал участия в сомнительных аферах, а здесь, как обухом по голове, стою онемевший - рыба на крючке громче орёт - слово вымолвить не могу. В общем, стали разбираться, и оказалось, на мне десять машин висело, но девять уже сняли, причём иномарок только две, а остальные "Жигули", "Москвичи", рухлядь, короче. Одна даже списана в утиль, представляете, кусок металлолома.
ВИКТОР - Остановитесь, Святослав Валерьянович. Давайте передохнём и выпьем за помин души ушедшего от нас Павла Ведищева.
СОЛНЕЧНЫЙ - Да-да, какая потеря, я в курсе, сегодня ведь девять дней, как Пашеньки не стало, какой души человек был.
ИГОРЬ - Я не буду.
СОЛНЕЧНЫЙ - Что так, голубчик?
ВИКТОР - Ему хватит пока, день длинный, может перебрать. (наливает стакан и подаёт Солнечному) Давайте без слов, молча. (пьют) А теперь покурим.
СОЛНЕЧНЫЙ - Я же не курю.
ВИКТОР - Зато я курю. (закуривает) Продолжайте, прошу вас.
СОЛНЕЧНЫЙ - Пока я в ГАИ разбирался, на меня бумаги в суд пошли. Гаишники мне поверили и машину эту сняли, а долг за 200З год остался. Но где я им шесть тысяч возьму.
ИГОРЬ - Банк ограбьте.
СОЛНЕЧНЫЙ - Вы, Игорёк, хороший адвокат, вы читаете мысли далеко не глупого человека. Именно это я суду и предложил.
ВИКТОР - Что именно это?
СОЛНЕЧНЫЙ - Дать мне снаряжение, пистолет и командировать на ограбление сберкассы.
ВИКТОР - Они вас услышали?
СОЛНЕЧНЫЙ - О! Да! Меня определили на сутки в их вонючий "обезьянник", и я заплатил ещё штраф за "оскорбление суда".
ИГОРЬ - Что ж, "да здравствует наш Советский суд - самый гуманный суд в мире!", при Сталине вас бы не мучили так долго, расстреляли бы к чёртовой матери, и делов.
ВИКТОР - Святослав Валерьянович, от меня что требуется?
СОЛНЕЧНЫЙ - В "налоговой" главная по машинам - Приятель.
ИГОРЬ - Какие же тогда проблемы, если у вас там приятель, а тем более - приятельница?
СОЛНЕЧНЫЙ - Не очень умный вопрос. Если бы это был мой приятель, более того - приятельница, как вы язвительно выразились, не было бы никаких проблем, но это не мой приятель. Это - Приятель Анна Александровна, и она курирует "транспортный налог" не являясь, к моему глубочайшему сожалению, моей приятельницей.
ИГОРЬ - Ничего не понимаю. Чей приятель, какой ещё Анны Александровны, кто такая Анна Александровна и с чем её переваривать?
ВИКТОР - Игорь Львович, не горячитесь. Я знаю её. У Анны Александровны такая фамилия - Приятель, но она находится на очень большом расстоянии от своей фамилии, скальп с живого срежет, даже с приятеля.
ИГОРЬ - С мужа что ли?
ВИКТОР - Могла бы и с мужа, да охотника пока не видать. Не каждый согласится разделить с эдакой особой брачное ложе.
СОЛНЕЧНЫЙ - У меня шансов нет?
ВИКТОР - (смотрит долго, пристально, с удивлением) Уважаемый Заслуженный артист, она вам в дочери годится, о каких шансах вы говорите?
ИГОРЬ - Такая молодая?
ВИКТОР - Нет, это он такой старый. Она где-то наша ровесница, довольно симпатична, стройна, весела, ни в чем себе не отказывает, бывает, так сказать, в свете, заводит нужные знакомства, кокетничает в меру... и всё.
ИГОРЬ - И до сих пор не нашлось человека, который мог бы завлечь её? Более чем странно.
ВИКТОР - Есть такие особи, обоих полов, полагающие, что кто-то посягает на их свободу, деньги, дачи, машины, положение в обществе и т.д., и т.п. И чем выше они поднимаются, чем богаче они становятся, тем труднее им отделаться от этих мыслей. Они становятся рабами карьеры и денег, и с каждым годом, днём, минутой им всё сложнее и сложнее поверить в обыкновенное чувство, в искренность кем-то произносимых признаний в любви. Они, наверное, очень несчастны, и мне жаль таких людей. Она из их числа.
СОЛНЕЧНЫЙ - Господа, господа, я говорил совсем о других шансах. Я имел ввиду списание моего долга, коего я не имею.
ВИКТОР - Этот вопрос пусть вас больше не волнует. Мы его сегодня и утрясём.
СОЛНЕЧНЫЙ - Каким образом, Витенька, вы собираетесь это делать? Вы что, пригласите её на поминки?
ВИКТОР - Именно. Сейчас вызову такси, и через час-полтора она будет здесь.
ИГОРЬ - Ты с ней так близко знаком, коли можешь снять её с места в любой момент?
ВИКТОР - Достаточно близко, но только по работе. Она деловая женщина и понимает, раз я её приглашаю, значит, она нужна по делу. Да и усопшего Пашку она знала не хуже меня.
ИГОРЬ - (неуверенно, с недоверием) И Павел её не... соблазнил?
ВИКТОР - Игорь Львович, поверь мне, даже не пытался.
Из дома выходят Вера и Марина. Вера немного возбуждена. Марина - чересчур спокойна.
ВИКТОР - Милые дамы, у нас неожиданный гость.
ВЕРА - О!!! Милейший, Святослав Валерьянович, мы очень рады, давненько у нас не были!
МАРИНА - Здравствуйте, господин Солнечный.
СОЛНЕЧНЫЙ - Мое почтение, милейшие барышни.
ВИКТОР - Господин артист подал мне блестящую идею - пригласить сегодня к нам одну даму. Господин Солнечный влюбился и просит содействия нашего.
СОЛНЕЧНЫЙ - Виктор, как вам не стыдно.
ВИКТОР - А что, любовь - это прекрасно! Зачем её стыдиться, ей надобно
гордиться!
МАРИНА - Святослав Валерьянович, это правда? Какой вы счастливый, однако.
ВЕРА - А кто она, и почему вы раньше от нас это скрывали?
ВИКТОР - У него безответная любовь. Анна Александровна холодна к его страданиям и неприступна. Так что, дамы, не терзайте сердце артиста, оно у него само скоро лопнет, без вашей помощи. Идите в дом, а я скоро подойду, надо прозвонить одному приятелю. Правильно я вас понял, Святослав Валерьянович?
СОЛНЕЧНЫЙ - Ай-ай-ай, Виктор, ай-ай-ай.
Все уходят. Виктор один. Звонит.
ВИКТОР - День добрый, Анна Александровна. Рад слышать вас, надеюсь в добром здравии. Я за вами посылаю такси...Как зачем? Сегодня девять дней, как преставился раб Божий, Павел Леонидович Ведищев. Мы здесь поминаем его добрыми словами и молим Господа о спасении души его. Да... да... Конечно, оговорим... Я думаю, мы придём к согласию... Да... там ещё одна мелочь, но её при встрече обсудим. Всё, жду с нетерпением. До встречи.
Картина вторая.
Комната для приёма гостей. Меблировка довольно аляписта, но дорогая. Присутствуют: Вера, Марина, Игорь, Солнечный.
Входит Виктор.
ВИКТОР - Едут. Вот и начинается. Теперь держитесь, братья во Христе. Верок, пойдём встречать бесноватых.
Заходят трое торжественно одетых мужчин.
ПЕРВЫЙ - Привет всем.
ВТОРОЙ - Здравствуйте, Виктор Михайлович, Верочка.
ТРЕТИЙ - День добрый.
ВЕРА - (делая печальные глаза) Совсем не добрый.
ТРЕТИЙ - (снимая с лица улыбку) Да-да, конечно.
ВИКТОР - Проходите, подождём немного остальных.
ПЕРВЫЙ - (отходя от хозяев, обращаясь к друзьям) Король умер!
ТРЕТИЙ - Король жив!
ВТОРОЙ - Да... Витя Тушинский помощнее будет.
ПЕРВЫЙ - Оба они хороши.
ВТОРОЙ - Не знаю, как Виктор без Ведищева справится? Тандем у них мощный был. Тушин - мозг, Павел Леонидович - воплотитель. Просто орёл Российский: одна голова на Восток, другая на Запад, а хвост общий...
К ним подходит Игорь.
ИГОРЬ - Простите, что встреваю, вы о ком сейчас говорили?
ПЕРВЫЙ - Генерального вспоминали.
ИГОРЬ - Да, мощный мужик был. Всех за шею мёртвой хваткой держал, и начальников и подчинённых. Говорят, даже бандитов под себя подмял? А?
ПЕРВЫЙ - Вы что - прокурор?
ТРЕТИЙ - Он, Вялый, как раз адвокат. Вёл дела Павла Леонидовича, а, стало быть, и наши.
ИГОРЬ - Вы обо мне хорошо осведомлены.., но я вас никогда ранее не видел.
ТРЕТИЙ - А вам это и ни к чему было ранее, зато теперь увидели. Разрешите представиться: Андрей Петров - начальник безопасности и охраны.
ВТОРОЙ - ЧК, ГПУ, МГБ, КГБ, ФСБ, МУР - всё в одном лице.
ПЕТРОВ - Да, что-то в этом роде.
ИГОРЬ - Так почему же мы никогда не встречались?
ВТОРОЙ - Если бы встретились, то...
ПЕТРОВ - То Ведищев меня бы уволил: он не хотел видеть и знать все наши технологии. Надо охранять - охраняйте, но так, чтобы я вас в глаза не видел.
ИГОРЬ - Где же вы работали раньше, что так профессионально владеете этими технологиями, я никогда не замечал за собой слежки?
ПЕТРОВ - Охрана и слежка не одно и тоже, уважаемый Игорь Львович.
ИГОРЬ - Всё-то вы обо мне знаете!
ПЕТРОВ - Даже больше, чем вы думаете.
ВЯЛЫЙ - Он знает о вас то, что вы сами о себе не знаете.
ИГОРЬ -???
ПЕТРОВ - (смеясь, довольно-таки зло) На этот раз, Вялый, ты не далек от истины.