Первый раз я увидела его на въезде сбоку от шлагбаума. Он постоял с минуту, посмотрел на идеальные ряды таунхаусов с непередаваемой тоской, а затем побрёл прочь к проезжей части, подальше от тихого рая, где родителям не страшно отпускать детей гулять с утра до позднего вечера. Здесь соседи улыбаются друг другу, а машины лениво переползают через лежачих полицейских. Этого парня не поймают камеры видеонаблюдения, выглядывающие из-под карнизов домов. Его образ не запишут регистраторы припаркованных машин. Почему? Всё очень просто - он мёртв. Он сам рассказал это, а ещё попросил у меня кое-что..
После долгих месяцев, проведённых в больнице, весь мир превратился в аляповатое радужное пятно. Яркое небо, пёстрые вывески, слишком чуждые запахи, а, главное, неопределённость, поджидающая за каждым поворотом.
Здесь не было привычного больничного распорядка дня, процедур, соседок по палате. Меня ждала по-настоящему новая жизнь, потому что от старой остались лишь обрывки и кома длинною в восемнадцать месяцев в анамнезе. Говорят, если больной не просыпается в течение первого, то прогнозы неутешительны. Может, поэтому мне кажется, что ещё сплю?
Возможно, я и дальше считала происходящее вокруг нелепым глюком, если бы не он. Слишком серый и бесцветный для этого мира парень стоял на въезде в недавно выстроенный посёлок с красивыми таунхаусами. На фоне сочной зелени под пронзительно голубым небом, он стал кусочком реальности. Моей новой реальности.
-- Нравится? -- мужчина, назвавшийся моим отцом в первый день пробуждения, заставил вздрогнуть и оторваться от окна, а когда повернулась обратно, видение уже исчезло, сменившись высоким кирпичным забором.
С трудом подавила разочарование и ответила, чтобы не обижать:
-- Да. Здесь хорошо.
-- Вот и славно. Этим летом нужно прилично наверстать по школьной программе. Ты много пропустила. Два раза в неделю будет приходить соседка по таунхаусу, подтянет тебя по алгебре и геометрии, а ещё девочка с нашей улицы пообещала поделиться своими учебниками с прошлого года и помочь по английскому и немецкому.
-- Немецкий? -- переспросила с недоумением, если по-английски слова ещё хоть как-то складывались в уме, то кроме Ich heisse Kristin, в голове ничего не обнаружилось.
Теперь я могла представиться почти на любом мало-мальски известном языке. Пухлому санитару, меняющему утки, показалось это весёлым занятием. Чтобы хоть как-то сгладить неловкость, он каждый день учил меня новой фразе. Говорил, так быстрее привыкну к своему имени.
-- Да, в прошлой школе у тебя был только один язык, придётся постараться, Кристина, -- немного строго напутствовала женщина, представившаяся мамой.
Привыкать оказалось нужно не только к имени, но и к двум незнакомым людям, назвавшимся моими родителями.
Не сомневаюсь, что это они. Мы похожи. Выглядят они, правда, старше своих лет. У отца слишком много седых волос, а у матери сеть морщинок в уголках глаз. Им явно было нелегко, и я их, наверно, понимаю.
О подробностях случившегося все тактично молчали с самого первого дня. Не удивлюсь, если произошедшее со мной и стало причиной переезда. Поближе к Москве, подальше от родного городка. Меня явно хотели оградить от чего-то в этом крохотном посёлке, где нет ни одного уголка, который не охватили бы камеры видео-наблюдения.
-- А вот и наш дом, -- радостно сообщил отец, кивая на таунхаус, который ничем не отличался от остальных.
Рядь одинаковых дверей, три полноценных этажа и маленькое окошко на четвёртом. Крохотные изумрудные клочки земли, на которых вповалку лежали игрушки, детские электромобили или мангалы. Счастливые обладатели угловых квартир размещали у себя качели. У кого-то стоял батут или беседка. И совершенно никаких заборов и калиток. Интересно, так, вообще, бывает? Может, и двери не запирают на ночь?
Наш таун оказался угловым с качелями, и я невольно улыбнулась. Но на них уже с устроилась девушка в жёлтом летнем сарафане и лениво листала книгу. Она бесцеремонно забралась наверх с ногами, а босоножки валялись на идеально подстриженном газоне. Не знаю почему, но внезапно разозлилась. Даже не из-за того, что там должна сидеть я. Наверно, потому что у этой девочки длинные золотистые волосы, голубые глаза и собственные воспоминания. Она не смотрит на своих родителей и не силится почувствовать к ним хоть что-то. Она не будет странновыглядеть среди одноклассников. Никто не начнёт шептаться за её спиной, словно в курсе всего, что произошло.
Сжала руку в кулак и не заметила, как отросшие в больнице ногти вонзились в ладонь.
Девушка встрепенулась, соскочила с качелей, быстро обулась и подбежала к машине.
-- Здравствуете Игорь Васильевич. Маргарита Алексеевна! Вы извините, не сдержалась и пришла поздороваться с Кристиной. Вы сказали завтра, но тут такая скука!
-- Ничего страшного, -- ответил отец и немного опасливо посмотрел на меня. Неужели на моём лице все так легко читалось?
-- Привет! Я Маша, -- блондинка произнесла своё имя по слогам, зачем-то сильно растягивая гласные и тыча себя в грудь, словно я была трёхлетней или умственно отсталой.
-- Кристина, -- передразнила новую знакомую. Но она не обиделась, а звонко и искренне рассмеялась.
Родители переглянулись:
-- Мы отнесём вещи в дом, можете погулять, -- предложил отец. Мать же не хотела выпускать меня из виду и, постоянно оборачиваясь, последовала за ним.
-- Извини. Не хотела обидеть, просто меня предупредили, что у тебя... Как это...
-- С головой проблемы?
-- Да. То есть, нет!
Она так смешно смущалась и краснела, что я больше не могла злиться и быстро пришла девушке на помощь.
-- Диссоциативная амнезия.
-- Ты совсем-совсем ничего не помнишь? -- Маша очень странно смотрела на меня и явно боролась с желанием взять за плечи, словно я прямо сейчас собиралась грохнуться в обморок.
-- Помню, как пользоваться ложкой, как снимать штаны. Знаю про социальные сети и даже умею делать селфи.
-- Для селфи не нужно наличие интеллекта, -- хмыкнула девушка. Она, определённо, нравилась мне всё больше. -- А родители?
Отрицательно покачала головой:
-- Даже не знаю, что мне нравится. Какие книги или музыка. Мою страницу давно заблокировали. По крайней мере, так сказал Игорь, то есть папа. Но думаю, это отмазка, наверно, хотели сжечь все мосты, чтобы меня ничего не травмировало. Они с мамой перевезли кое-какие мои вещи. Вечером буду разбираться, кто же я такая. Очень надеюсь, что была адекватной девушкой в прошлой жизни.
-- Ну, выглядишь вполне нормальной. Всегда завидовала тем, кто может вот так запросто коротко постричься, например.
С тоской покрутила между пальцев немного отросшую прядь. Обрили меня ещё в коме, так что смелости тут совершенно никакой не было, но решила промолчать.
-- А мальчики тебе как?
-- В смысле?
-- Парни какие нравятся? -- Маша пыталась разрядить возникшую неловкость, но, по-моему, стало ещё хуже.
-- Не знаю... Кстати, ты давно тут живёшь?
-- Почти с самого образования посёлка. Мы вселились ещё на стадии чернового ремонта. Мой отец делал всё сам, но времячко было не из приятных. Грязь, опилки, цемент, -- Маша передёрнула плечами.
-- Выходит, ты здесь всех знаешь?
-- Ну почти. А кто интересует? -- девушка подмигнула. -- Надеюсь, не мой Павлик?
-- Паша и Маша. Как мило!
-- Тихо ты, -- шикнула девушка.
-- Он не знает?
-- Мы типа, друзья с горшка. Семьями дружим. Чем дальше, тем сложнее признаться, -- вздохнула Маша.
-- Паршиво. Ну меня интересует высокий такой парень. Каштановые волосы. Рваная небрежная стрижка, чёрная футболка с каким-то принтом, не разглядела... Серые потёртые джинсы, кроссовки. Кажется, наушники на шее...
-- Описание прямо скажем, тут каждый третий такой. Может, он ещё и спиннер крутил.
-- Что крутил?
-- Ох, Кристина, помимо немецкого мне придётся заниматься твоим культурным образованием, -- Маша демонстративно потёрла виски. -- Ладно, где ты видела своего красавчика.
-- На въезде, около кпп.
Девушка переменилась в лице и внезапно перестала выглядеть беззаботной школьницей, болтающей о парнях:
-- В чёрной футболке, говоришь?
-- Ну да...
-- Прогуляемся? -- тихо предложила Маша и взяла меня за руку.
-- Я маме скажу, а то волноваться будет.
-- Да, конечно.
С трудом поспевала за новой знакомой. Справа мельтешили одинаковые кирпичные таунхаусы, а слева возвышалась высокая стена, отгораживающая посёлок от внешнего мира. Вот уж кто-кто, а в коме находятся все его жители. Сонное, счастливое, райское местечко. Жуткое до дрожи.
Мы прошли с десяток улочек, и везде царила идилия. Детишки на самокатах, родители с глупыми улыбками и запах жареного мяса.
Когда вдали показался шлагбаум, Маша рванула вперёд и замерла перед доской объявлений.
-- Он? -- блондинка нервно забарабанила пальцами по выцветшей распечатке, запаянной в файл. Телефон и само объявление уже не читались, но лицо... Это определённо был он.
-- Похож, а кто это? -- моя знакомая приобрела сероватый оттенок.
-- Не помню имя. Андрей или Антон. Его тело в марте выловили из озера, тут неподалёку. Мрачная история. Он пропал года два назад или больше. Всё никак не сорвут с доски. Жалко его. Даже не знаю, буду ли купаться в этом году.
_________________________
Обновление 05.07
-- Так, он мёртв? -- наверно, следовало испугаться, но поразилась собственному хладнокровному голосу.
-- Ну да. Ты же его на этой фотке видела, да?
-- Похоже на то, -- не стала шокировать девушку. Действительно. Вдруг, просто засмотрелась на старое объявление, пока отец доставал пропуск из бардачка?
-- Успокоила. А то уж думала ты из этих, -- Маша перешла на шёпот и покрутила у виска.
-- Каких?
-- Ну, знаешь. Очнулась от комы и стала медиумом или типа того? -- мистическим голосом сообщила новая подруга.
-- Ага, конечно. Читаю мысли и вижу сквозь одежду, -- потянул скрюченные пальцы к девушке.
Она с визгом отпрыгнула, а затем опомнилась и вновь стала непривычно потерянной.
-- Здесь небольшой стихийный мемориал устроили местные. Носят игрушки, цветы, свечи к озеру. Хочешь, сходим? -- немного удручённо предложила Маша.
-- Ты его знала?
-- Нет, тот парень неместный. Непонятно, как его, вообще, занесло сюда. Камеры не засняли ничего. Кто знает, сколько он там в пруду лежал, может, и камер тогда ещё не было, -- Маша передёрнула плечами. -- Идём? На пруду теперь очень крипово.
-- Я пока к такому не готова. Давай завтра? -- посещать место, где выловили тело моего ровесника, было последним делом в списке на эту неделю, а он был чрезвычайно длинным и включал, как минимум, знакомство с соседями, изучение собственных вещей и пробежки по вечерам.
На последнем настояла физиотерапевт, которая помогала после комы заново учиться ходить и пользоваться собственными руками. Ещё не пробовала бегать, и на сегодня запланировала первую попытку. До сих пор казалось, что мои ноги набиты ватой.
Немного завидовала, глядя на Машу. Она не шла, а едва касалась земли, в то время как я шаркала, точно немощная старуха.
Распрощались с соседкой на мрачной нотке. Разговоры о мёртвом парне совершенно не подходили для тёплого майского вечера в тихом посёлке. Представляю, как это подпортило имидж дорогого района, включая настроение местных жителей. Но это не их трагедия. Безликий, безымянный юноша и незнакомые страдающие родители. Вряд ли им стало легче, после того как нашлось изуродованное с трудом узнаваемое тело. Возможно, они до сих пор продолжают верить, что труп из пруда принадлежит кому-то другому, а их Андрей/Антон вот-вот вернётся. Он на самом деле жив, ходит где-то в потрепанной чёрной футболке, серых джинсах. Наушники капельки, висящие на шее весело подскакивают при ходьбе.
-- Так?
Мягкий нежный голос и тихий стук пластика о пластик застал меня врасплох, когда крутанула ключ в замочной скважине. Резко обернулась, но никого рядом не оказалось.
Слишком много впечатлений для первого дня. Новый дом, знакомая, местная мрачная байка и внезапные галлюцинации. Невролог предупреждала, что первое время мозг будет адаптироваться к чуждым реалиям, но скоро привыкну.
Коробки со старыми вещами открывать сегодня не стану. Позже...
Скользнула в прихожую, шаря по стене в поисках выключателя. Мама разговаривала с кем-то по телефону и не слышала, как я пришла. Она больше не походила на ту милую женщину, которая улыбалась и плакала, не выпуская мои руки в больнице. Сейчас впервые застала её в гневе.
-- Почему это всё ещё там?!
Собеседник явно бормотал что-то в своё оправдание, а отец шумно и нервно вздыхал.
-- Мне самолично сорвать его с доски? Дело, кажется, закрыто. Мы с мужем не виноваты, что наша дочь осталась в живых, а их сын нет. Я не хочу иметь с ними дела. У нас есть судебное постановление после прошлого раза!
Мама перевела дух, пока на том конце провода кто-то подбирал слова. У меня в ушах мерзко зазвенело, а к неприятному ощущению добавился металлический привкус крови. Замерла в коридоре, боясь сделать лишнее движение и выдать себя. Не виноваты? Выжившая дочь? Это явно обо мне... А чей это сын? Уж не?..
-- Хлопни дверью, как будто только пришла, иначе, твои родители узнают, что ты слышала этот неудобный разговор, -- предложил невидимый советник.
-- Если она будет интересоваться им, или задавать странные вопросы, позвоните мне сразу же, -- потребовала незнакомка на кухне и отключилась.
В этот же миг громко захлопнула дверь, попутно натягивая на беззаботную улыбку. Мышцы лица едва слушались, да и взгляд явно выдавал волнение. У моих родителей определённо есть секреты.
-- Милая, это ты? -- приторно поинтересовалась женщина с кухни, а моё сердце сковало от ужаса.
Мне страшно. Теперь вновь знаю это чувство на вкус.
обновление 07.07
Не успела первая волна ужаса схлынуть, как мне навстречу вылетело лохматое нечто и едва не сбило с ног. Громко закричала и выставила руки, пытаясь защититься.
-- Гард! Место! -- строго приказал отец, и неуклюжий щенок-переросток с ещё не окрепшими болтающимися ушами побрёл в уголок, выделенный ему под лестницей.
-- Что это за монстр? -- с трудом успокоила сердце, провожая взглядом собаку.
-- Немецкая овчарка, нравится? -- спросил папа.
-- Зачем заводить сторожевого пса в месте, где даже не чихнёшь, что бы это камеры не записали?
-- Нам так будет спокойнее, когда начнёшь выходить на пробежки. Он обучен звать на помощь, если тебе вдруг станет плохо, -- с кухни показалась мама в передничке и с половников в руках. Даже не верилось, что секунду назад эта образцовая хозяйка угрожала кому-то по телефону.
-- А почему не лабрадор? Из них спасатели лучше.
Родителям явно не понравилась моя подозрительность. Они едва заметно переглядывались, словно передавали пасс друг другу. Ну же скажи ей, зачем мы завели огромного натасканного пса?
-- У наших знакомых был щенок. Гард тебе понравится, он тоже ходит в школу. Для собак, правда, -- мама одарила меня лучезарной улыбкой. Почувствовала себя пятилетним ребёнком, которому откровенно вешают лапшу на уши. Только пятилетний ребёнок примерно знает, чего ждать от любимых родителей. Для меня же эти двое чужаки с секретами.
-- Садись, кушать милая. У нас сегодня праздник. Твой первый день дома!
Праздником наш ужин можно было назвать с натяжкой. Аппетита не было, но родители и не наседали. Их предупредили о моей возможной апатии и прочих неприятных штуках. Никто до сих пор не знает, какие изменения претерпел мой мозг. Но я не овощ, и это уже радует.
Однако несмотря на всю видимую дружелюбность, чувствовала на себе напряжённые взгляды, когда родители думали, что гляжу на их. Но я всё подмечала. В отражении на дверке микроволновки, в сжатых губах, в слишком частых поворотах головы. Эти два человека постепенно готовились чтобы начать непринуждённую беседу, но я знала, что напоминать она будет хождение по тонкому льду.
-- Чем занимались с Машей, -- первой не выдержала мама. Решила избрать самую действенную тактику и рассказать абсолютно всё. Чем меньше они почувствуют от меня секретов и недомолвок, тем лучше. Со временем их бдительность притупится, а смогу вздохнуть свободнее.
-- Болтали о всяком: о школе, о парнях.
-- Парнях? -- отец внезапно начал выглядеть, как самый обычный ревнивый папочка, и это вызвало у меня непроизвольный смешок.
-- Не бойтесь мы говорили не о моих парнях. Маша рассказала, кто ей нравится.
-- И кто же? -- вступила мама.
-- Нет уж! Это секрет. Даже не просите, -- показала язык, но на деле чувствовала себя зверем, которого осторожно загоняют со всех сторон.
-- И всё? Только о мальчиках говорили? Может, ходили куда-то?
Внезапно вспомнилась передача о дикой природе и охоте с флажками на волков. На небольшом участке леса развешивают красные флажки, пропитанные дымом. Оказавшийся в кольце волк дезориентирован. Ему страшно: тряпочки, развивающиеся на ветру, напоминают огонь, а запах дыма и человека лишь усиливает тревогу. Зверь в ловушке. Тогда-то и начинается отстрел. Но встречаются волки, которые бросаются на охотника, прорвавшись из оцепления. Я решила стать таким же и бить не опережение. Задавая вопрос, мама развешивала те самые красные флажки. Вот только благодаря подслушанному разговору уже знала, что её тревожит, и как можно более небрежно ответила:
-- Прошлись до шлагбаума. Вы знали, что тут парня в озере выловили? Жесть, да?
-- Ты ходила на озеро? -- отец нервно постукивал по чашке с чаем.
-- Нет пока. И не очень хочется. Как-то стрёмно всё это, -- передёрнула плечами.
Ружья убрали в сторону. В этот раз ушла без ранений. Даже аппетит вернулся. Быстро доела брокколи на пару и такую же безвкусную куриную грудку. Полтора года питалась через трубки и врачи не велели нагружать желудок первое время.
-- Покажите мою комнату? -- не пришлось играть. Действительно, хотела посмотреть на новое жилье и весь дом.
Родители провели целую экскурсию по нашей квартире таунхауса. На первом этаже располагалась котельная. Туалет, прихожая, переходящая в зал а затем в кухню. С первого этажа на улицу вели две двери. Одна -- к дороге, вторая к патио с качелями и беседкой.
На втором этаже располагалось две спальни и ванная комната. Одна оказалась родительской. Вторую приспособили под кабинет.
Сюрприз ждал на третьем этаже. Большой зал с огромным телевизором в половину стены вырвал у меня восхищённый вздох. Диван, пуфики. Впервые пожалела, что у меня нет огромной шумной компании что бы смотреть здесь фильмы и поедать чипсы. Отчаянно захотелось стать нормальной и вернуть потерянные полтора года жизни. Однако наваждение быстро схлынуло, оставив внутри тягучую пустоту.
За двумя оставшимися дверями оказались ещё одна ванная и моя комната. Ничем не занятые книжные полки, платяной шкаф, письменный стол с новым ноутбуком, на котором ещё красовались магазинные наклейки. Постельное бельё аккуратной стопочкой лежало на краю кровати. Окно выходило на патио и могла сверху смотреть, как колеблются садовые качели на ветру.
-- А мои вещи?
-- Погоди это ещё не всё, -- подмигнул отец и поманил за собой. -- Посмотри-ка туда.
Плазменный телевизор, полностью укравший моё внимание, не дал мне заметить ещё одну лестницу, которая вела наверх. Это не было полноценным этажом. Скорее часть третьего: просторный огороженный балкон с большой фотографией леса во всю стену и маленьким окошком под крышей. На полу тёплый ковёр и куча коробок.
-- Это всё моё? -- насчитала пять больших, и три поменьше. Боролась с естественным желанием прыгать от восторга. Мне нравилось здесь. Новый ноут, своя комната, балкон, на котором можно сидеть и читать книги или просто валяться на мягком ковре?
-- Коробки или этаж? -- улыбалась мама.
-- Надо выбрать? Дайте-ка подумать!
-- Всё твоё. Но надеюсь, ты будешь пускать нас смотреть фильмы по вечерам.
-- Шутите? У меня своя отдельная ванная комната? -- после больничной хотелось выть. Несколько раз видела, как уборщица сливала воду, которой мыла коридор, прямо в ванну. На дне оседала грязь, и залезать туда не было никакого желания.
-- Не шутим. Но порядок наводить тоже будешь сама, -- строго наставляла мама.
-- Хорошо!
-- Верхняя одежда внизу. Если что-то нужно зови. И не задерживайся с пробежкой, скоро начнёт темнеть.
-- Хорошо.
Меня раздирало от любопытства открыть сразу все коробки. Но родители были правы: откладывать пробежку не стоило. Пройдясь ещё раз по всем своим владением и, пооткрывав половину флакончиков в ванной, я нырнула в шкаф и выудила оттуда спортивные штаны и толстовку.
Одежда висела на мне мешком. Неудивительно, за время комы я не просто похудела, а отощала. А ещё и строгая диета в довесок. Глянула на свои выпирающие рёбра, перед тем как натянуть новую кофту с капюшоном. Сорвала бирку, сунула в карман телефон и направилась вниз.
Пока обувалась, родители снарядили Гарда. Зря сравнивала их безжалостными охотниками на волков. Стало стыдно. Как повела бы себя на их месте? Должно быть тоже одарила своего ребёнка сверхопекой.
Кроссовки приятно пружинили. Всё оказалось не так плохо, как ожидала. Ноги не были набиты ватой и послушно несли меня по погружающимся в синие сумерки улочкам. Люди сидели на улице в кругу семьи. В темноте мерцали алые огоньки сигарет. Дети рассекали на электромобилях и велосипедах. Круглые фонарики зажигались вдоль домов. Милое и уютное место. Я была к нему несправедлива. Даже не верится, что где-то здесь нашли мёртвого подростка.
Гард, высунув язык, трусил рядом. Его лапы путались в длинном поводке. Остановилась и попробовала перецепить его поудобнее, но почувствовав свободу, щенок вырвался и умчался прочь.
-- Вот же... То же мне охранник. Гард!
Бросилась следом, не заметив, как улицы мгновенно опустели, а тьма сильнее накрыла посёлок. Неуверенно поглядывала на одинаковые таунхаусы. И как я теперь вернусь домой? Пытаясь догнать собаку, совершенно заблудилась.
Впереди показалась пустая детская площадка. С качелями, невысокой горкой и всевозможными лесенками.
-- Гард, иди сюда!
Если сначала мой голос был строгим и недовольным, то чем дальше я уходила от дома, тем больше мольбы звучало в моих командах. Огни в окнах подозрительно не горели, а около подъездов лежали пухлые мешки с цементом и стремянки. Теперь стало ясно, куда делись люди. Я забрела в незаселенную часть. В этих домах ещё только проводились черновые работы, и жильцы пока не заехали.
-- Гард!
Качели тихо заскрипели и колыхнулись на ветру. Вздрогнула и схватилась за грудь. Чёрт. Ещё и местные байки эти. Сделала глубокий вдох. Под пальцами трепыхалось сердце. Вполголоса досчитала до десяти, пытаясь унять внезапную паническую атаку, затем шагнула вперёд.
Врезалась в кого-то тёплого и мягкого. Чёрная футболка приятно пахла кондиционером, из наушников раздавался срывающийся на крик голос мужчины. Дёрнулась назад, но руки незнакомца поймали меня, не дав сбежать или грохнуться в обморок. Подняла взгляд вверх.
-- Один, два, три, -- счёт больше не успокаивал меня. Сердце колотилось уже где-то глотке.
-- Четыре, -- это был он. Ошибки нет. Парень из озера.
-- Пять, шесть, семь, -- он терпеливо ждал, сжимая запястья, а мой голос стал мерзким и плаксивым.
-- Восемь, девять... -- выждала паузу, но парень никуда не собирался пропадать, а крик вокалиста становился громче, усиленный гитарными рифами и бешеным карданом.
--... десять, -- отрешённо закончила счёт.
Какие длинные ресницы и красивые тёмно-карие глаза. Жалко, что он умер. Бледные губы сложились в немного извиняющуюся улыбку, словно ему тоже было жаль.
