Аннотация: Мы все догадываемся, что не в первый раз живем на земле. Но только он получил возможность ПОМНИТЬ...
'Белая ночь'
автор: Галкина Наталья
- Предисловие -
Огонь вокруг разгорался все сильней, обжигая его и причиняя сильную боль. Но он не мог пошевелиться, все тело, словно онемело, и сознание неотвратимо ускользало от него. Впервые он ждал приближения смерти с таким страхом, потому что в этот раз все изменилось. Теперь он понимал, можно прожить тысячи жизней, но только одна из них будет иметь смысл, если рядом окажется та, ради которой ты забудешь все бесконечные годы одиночества и сомнений. Но беспощадное пламя диктовало свои условия, не оставляя ему шанса, и белая ночь смотрела на него свысока, окутывая серым туманом спящий город...
- Глава 1. Надежда -
Никогда раньше я не видела такого неба: бескрайнего и ослепительно синего. Расчеркнутое полупрозрачными нитями перистых облаков оно было похоже на гигантский калейдоскоп, который двигался, рисуя все новые замысловатые узоры. И чем дольше я смотрела на него, тем сильнее он затягивал меня в свою глубину, заставляя позабыть о времени и о том, что привело нас на Алтай.
- Саша... - голос Алекса заставил меня очнуться.
Словно в первый раз я бросила взгляд вокруг себя. Да, все правильно: купе поезда, слегка обшарпанное и пропахшее въедливым запахом железной дороги, мутное оконное стекло и поцарапанный стол. Я поежилась, серая обстановка вернула меня в мою настоящую жизнь.
- Алекс, потерпи, осталось совсем немного. Все будет хорошо.
Я постаралась, чтобы мой голос звучал уверенно. Это должно было подбодрить Александра, но он меня скорей всего не слышал, вновь провалившись в болезненную полудрему. Я провела рукой по его светлым, чуть вьющимся волосам. Какое-то почти материнское чувство охватывало меня всякий раз, когда я гладила его мягкие локоны. Сейчас он нуждался в моей заботе намного сильнее, чем когда-либо.
Этот беззащитный человек, чья голова лежала на моих коленях, всего за несколько месяцев стал для меня очень важен. Все случилось как-то само собой, практически не оставив выбора, словно это было решено кем-то за нас.
Еще каких-нибудь полгода назад никто и представить себе не мог, как далеко заведет меня моя влюбленность. Я была самой обычной девятнадцатилетней питерской девчонкой, студенткой второго курса Санкт-Петербургского архитектурно-строительного университета. Друзья, музыка, кино, Интернет - вот незатейливый набор интересов большинства представителей моего поколения. И не буду скрывать, что совершенно ничем не отличалась от своих сверстников. Сейчас, оглядываясь назад, я понимала, как все это было по-детски несерьезно. С тех пор многое изменилось, обстоятельства заставили меня повзрослеть, и даже не знаю, скучаю ли я по тому беззаботному времени. Стало просто некогда об этом думать.
Мы встретились с Александром перед прошлым Новым годом. Наивная романтичная история, обещавшая быть счастливой, но обернувшаяся лишь бесконечными тревогами и страхом. Я грустно усмехнулась: 'Вот, что бывает с глупыми девочками, которые верят в сказки'. Но декабрьский снег падал тогда к нашим ногам, приглашая написать свою повесть. Так мне думалось, и мы были счастливы, наверно...
Я убрала непослушную прядь с его щеки и снова отвернулась к окну. Пыльное стекло разделяло сейчас два мира: мой, где все было окрашено лишь тусклыми серыми оттенками, и тот другой, расцвеченный яркими весенними красками. Я бы назвала этот край самым совершенным на земле, если бы не повод, который привел нас сюда.
Воспоминания снова унесли меня на шесть месяцев назад. Алекс не был обычным парнем из соседнего двора. Он был гражданином Швеции, хотя сначала я этого не поняла - он говорил по-русски абсолютно без акцента. Просто красивый молодой человек с огромными голубыми глазами. Александр умел себя преподнести, поэтому у меня не было шанса остаться равнодушной. Я улыбнулась, вспоминая те дни, когда возвращалась домой с ощущением, что за моей спиной выросли крылья. Цветы, конфеты, прогулки под луной - со мной все это было впервые, так по-настоящему и, как мне казалось, серьезно.
Мы познакомились случайно, так оно, наверно, всегда и бывает. Я шла домой с университета, а он искал какой-то магазин. Разговорившись, мы не заметили, как пролетело время, и лишь когда мои руки без перчаток совершенно окоченели, я осознала, что мы простояли на том перекрестке больше получаса. Александр, извиняясь, попросил дать ему возможность загладить свою вину и предложил отогреться в соседнем кафе. Вот так легко и даже немного банально завязалось это знакомство.
Мне хорошо запомнился тот момент, когда Алекс признался, что он иностранец. Я сначала смеялась, считая, что тот шутит, но в итоге мне все же пришлось поверить. Оказывается, он знал русский в совершенстве, потому что его мать родилась и выросла в Питере. С самого детства он жил на две страны, и именно поэтому мой город был ему так же хорошо знаком, как и Стокгольм.
- Тогда ты, наверно, прекрасно знал, где находится тот магазин? - смеясь, спросила я его.
- Нет, правда, не знал, - улыбаясь, соврал он.
Все было так необычно. Не скажу, что парни часто знакомились со мной на улице, а тут еще и иностранец. Александр Ван Розен. Конечно, это вскружило мне голову, а разве могло быть иначе? Все девушки мечтают о принце, и я не оказалась исключением.
Конечно, мне было немного грустно из-за того, что мы не могли видеться часто. Алекс работал переводчиком в русско-шведской компании и приезжал в Питер лишь по делам, поэтому каждый раз мне оставалось только ждать его возвращения. Подруги говорили, что мне повезло, и я тоже так думала.
Однако моя мама настороженно отнеслась к такому выбору. Ей не очень понравилась перспектива знакомства ее дочери с иностранцем, но она помалкивала, тем более что наши с ним отношения еще нельзя было назвать чем-то серьезным. Лишь однажды она сказала мне:
- Ты ему не пара! Я всего лишь преподаватель истории в университете, а наш папа давно не живет с нами. У нас нет ничего, кроме этой квартиры в центре Питера. А его родители? Кажется, ты сказала, что у него отец - дипломат. Не будь наивной! Как может его семья серьезно отнестись к такому увлечению? Да и старше он тебя. Сколько ему лет? 26? Ну, вот видишь...
Мне было больно слышать все это, хотя в глубине души я понимала, что она права. Но когда ты влюблен, всегда так хочется верить, что в жизни нет ничего невозможного! Не знаю, как сложились бы дальше наши с Алексом отношения, но вскоре вся наша жизнь перевернулась с ног на голову...
Тепловоз дал резкий гудок. Мимо пронесся какой-то полустанок, и наш поезд снова начал набирать скорость.
- Все будет хорошо, - повторила я уже скорее себе, чем Алексу.
Я всегда считала себя оптимистом, но неприятности последних нескольких месяцев заставили меня снять с глаз розовые очки. Хотя, если честно, назвать все эти события словом 'неприятности' было бы слишком слабо.
Все началось в феврале. Помню, Алекс приехал перед самым днем Святого Валентина. Я была в восторге от того, что он появился именно в праздник всех влюбленных. Тогда мне это показалось хорошим знаком.
Он позвонил около пяти и сказал, что скоро будет. На завтра у меня в университете была назначена контрольная по физике, но какое это теперь имело значение? Я остановилась перед зеркалом и задумалась. Что все-таки он во мне нашел? У меня никогда не было иллюзий по поводу своей внешности. Ничего особенного: не очень высокая, наверно, излишне худенькая, каштановые волосы чуть ниже плеч, светло-карие глаза и слегка вздернутый нос.
- Но ведь он все-таки придет! - я подмигнула своему отражению, - Так откуда ненужные сомнения?
Алекс ждал меня на набережной, рядом с мостом через Неву недалеко от моего дома. Это было так романтично встречаться именно там. В приглушенном свете фонарей снег кружился как-то особенно торжественно, а Нева в своем ледяном наряде выглядела по-домашнему родной. Я очень любила свой город, и мне казалось, что он отвечал мне взаимностью.
Тот вечер удался на славу: уютное кафе, шампанское и милые разговоры. Мы уже шли домой, в карманах наших пальто лежали очаровательные безделушки, подаренные нами друг другу. Я болтала о своей учебе в университете и кружилась вокруг него, как вдруг его лицо стало белым словно бумага, и он схватился рукой за парапет набережной, вдоль которой мы шли. Сначала мне показалось, что он увидел кого-то впереди, но вокруг не было ни души. Потом я поняла, что Алекс просто на мгновение потерял сознание.
- Что с тобой? - мне вдруг стало страшно. - Тебе плохо?!!
Это продолжалось несколько минут, потом его взгляд снова стал осмысленным.
- Да, - хрипло проговорил он. - Наверно, шампанское ударило в голову.
Он слабо улыбнулся.
- Не поздновато ли? - с сомнением отозвалась я.
- Может, у меня на него аллергия? Обычно я не пью газированные вина, - пытался он меня успокоить.
Мне было очень неловко, я чувствовала себя виноватой.
- Ну вот, если бы не этот дурацкий праздник...
- Не бери в голову, - уже более уверенно ответил он. - Тут моя вина, я должен был об этом знать.
Но вечер оказался испорчен. Видно было, что Алекс чувствует себя все еще не лучшим образом, настолько 'не лучшим', что нам пришлось взять такси. Он довез меня до дома, немного поспешно попрощался и уехал. Той ночью я почти не спала...
- Скоро станция, - излишне громкий голос проводницы вывел меня из оцепенения.
- Спасибо.
Еще в Барнауле я попросила ее предупредить нас заранее, чтобы можно было подготовиться. Значит, наше долгое путешествие приближалось к концу, но что ждало нас впереди, я даже не старалась предугадать. Пока мы двигались вперед, у меня оставалась надежда, а надежда для меня сейчас была самым спасительным ощущением на свете.
Населенный пункт, куда мы прибыли, оказался небольшим провинциальным городком, с одноэтажными домами и грязными улицами. Видно, еще с утра здесь прошел дождь, оставив на жидком асфальте серые разводы и огромные лужи. На здании станции красовалась надпись 'Поспелиха'. Мужчина из соседнего купе в мятом плаще и с пухлым от бумаг портфелем в руках помог мне довести Александра до привокзального зала ожидания. Самой мне это было бы не под силу, потому что за время нашего путешествия Александр совсем сдал. Сначала длительный перелет до Барнаула, потом поезд ѓ- все это оказалось серьезным испытанием для него, поэтому выглядел он совершенно обессиленным.
- Ты уверена, что дальше справишься сама?
Наш попутчик оказался очень приветливым человеком.
- Спасибо, за нами обязательно приедут. Не беспокойтесь!
- Ну, как знаешь, - он виновато улыбнулся и вышел.
Мы остались одни. Немногочисленные пассажиры быстро разбежались, и станция опустела до следующего поезда. Мне стало не по себе. Почему нас никто не встретил? Что-то, наверно, случилось. А если вообще никто не придет, что мне тогда делать? В этот момент в здание станции торопливо вошел человек. Он огляделся по сторонам и уверенно направился к нам. Я облегченно вздохнула.
Этот человек выглядел именно так, как я себе его и представляла: на вид лет пятьдесят пять, на голове копна седых волос, немного растрепанных ветром, которые он на ходу пытался пригладить ладонью. Мужчина был одет в серый костюм из шерстяной ткани, слегка великоватый в плечах, под ним темная рубашка в большую клетку и галстук, немного сбившийся на бок. Его лицо выражало крайнюю озабоченность, казалось, он чувствовал себя виноватым из-за своего опоздания.
- Здравствуй. Извини, что пришлось ждать, - его голос был немного хрипловатым, а речь - отрывистой и резкой.
- Ничего, мы только что приехали.
- Дела задержали, - все-таки решил оправдаться он. - Мне звонили насчет вас. Я помогу, конечно, можешь не сомневаться. Вы ведь из Санкт-Петербурга?
- Да, - ответила я.
- Далековато забрались.
- Пришлось.
- Ох, совсем забыл, меня зовут Юрий Алексеевич.
Он разжал ладонь, собираясь протянуть ее мне, но потом передумал, решив, что рукопожатие здесь совсем не уместно.
- А ты, значит, Саша Меньшова, - тут же продолжил он, с любопытством разглядывая меня и Алекса.
Наверно, обстоятельства нашего путешествия с самого начала казались ему странными. Думаю, что он был уже в курсе, куда именно мы направляемся. Я понимала, что Эрику, отцу Алекса, пришлось воспользоваться всеми своими дипломатическими связями, выстроив такую длинную цепочку, чтобы добраться до сельской администрации далекого городка алтайского края. Наверно, ему это стоило немалых усилий, но ради сына он был готов свернуть горы.
Когда все другие возможности были исчерпаны, нам оставалось надеяться лишь на чудо. Поэтому идея привести Александра сюда не показалась им с женой такой уж безумной. Эрик сам должен был ехать с нами, но, за час до отправления, Элен, матери Алекса, стало плохо с сердцем. Ситуация была безвыходной, и ему пришлось остаться. Вот так мы оказались с Александром одни. Правда, мне довольно долго пришлось убеждать Эрика, что я справлюсь. С ним вообще было не просто говорить, русский давался ему с трудом, но все-таки мне это удалось. Я сама не очень представляла, что ждет меня на Алтае, но упрямая решимость помочь человеку, который был мне небезразличен, подгоняла вперед. Эрик пообещал, что обязательно договориться о помощи, а сам прилетит следом, как только сможет. Это обстоятельство немного добавило мне уверенности.
И вот мы здесь, а значит, первая часть пути пройдена, и теперь нельзя останавливаться. Я много раз проделала его в своем воображении, рисуя маршрут по дорожным картам. Нам оставалось преодолеть еще много километров по сельским разбитым дорогам, а кое-где и вовсе по бездорожью.
Юрий Алексеевич собирался попрощаться с нами у станции, передав нас в руки своего шофера. Видно, мы и вправду появились совсем не вовремя, потому что он очень спешил. Однако этот человек сделал для нас все, что нужно, и я была ему очень благодарна. Усадив Алекса в машину, он отвел меня немного в сторону и проговорил:
- Мне очень жаль, что с Александром случилась такая беда.
Его искреннее сочувствие тронуло меня.
- У нас еще осталась надежда, - я постаралась улыбнуться.
- Да, я знаю, что вы ищете лесного отшельника. О нем мало что известно, и он не похож на других здешних шаманов. Говорят, что у него много лиц... Этот человек силен, но помогает далеко не всем.
Юрий Алексеевич смотрел на меня с сожалением, похоже, он считал нашу поездку безнадежным делом.
- Нет, он должен нам помочь, - мне нельзя было сейчас отчаиваться.
Я поспешно попрощалась и села в машину. Нужно ехать!
- Давай, Игнас. И не гони, - Юрий Алексеевич отдал последние распоряжения. - Дороги плохие - будет трясти.
Тот лишь кивнул в ответ и завел двигатель.
Шофер оказался не очень разговорчив, но это было даже кстати. Вести праздные беседы особенно не хотелось, тем более после того, что сказал мне Юрий Алексеевич. Теперь я смогла лучше рассмотреть нашего провожатого. Он был представителем алтайской народности - невысокого роста, коренастый, с широкими скулами и азиатским разрезом глаз. Выражение его лица показалось мне не очень добродушным, он с самого начала с подозрением поглядывал на Александра, но перечить начальнику не стал. Я пожала плечами, нам предстояла долгая дорога, и мне совершенно не хотелось вдаваться в причины плохого настроения нашего водителя. Однако моя и без того нарастающая тревога только усилилась.
Так мы проехали около получаса, когда вдруг Игнас решил нарушить молчание.
- Вы зря едете.
Я очнулась от своих мыслей и машинально переспросила:
- Почему?
- Мы никогда не рассказываем о камах чужим.
- О ком? - переспросила я.
- О камах, - еще раз повторил он, и на его лбу собрались складки. Видно, он был недоволен моим невежеством. - О шаманах, как вы их называете.
Тут я поняла смысл сказанных им слов, и мне стало страшно.
- Почему не рассказываете?
- Вы много лет истребляли их. Но когда у вас не остается надежды, сами приходите к ним. Вы не достойны помощи.
Я поняла, о чем он говорил. Многие годы за шаманами велась война, их считали последователями запрещенных культов, которым, как утверждали советские идеологи, было не место в светлом будущем. Сейчас многое изменилось: нет уже той страны, и к шаманам стали относиться более терпимо. Но их почти не осталось, и потому алтайцы стараются держать свои тайны подальше от чужаков.
Игнас молчал, в зеркальце заднего обзора я увидела его сощуренные глаза. В них сквозило презрение.
- Одной ногой он уже за порогом. Ты везешь этим старикам беду.
Больше Игнас не проронил ни слова, а я так и застыла в оцепенении, чувствуя, как дрожат руки. Мне до последнего было страшно признаться самой себе, что все происходящее с Алексом по-настоящему очень серьезно. В девятнадцать лет мысли о смерти кажутся неуместными и нелепыми, а тем более, если это касается любимого человека. Но если алтаец прав, и Алекса не спасти?! Я сжала руку Александра, его пальцы были холодны, как лед.
Этот шаман был для него единственным спасением. Эрик узнал о нем совершенно случайно. Когда врачи отказались от Александра, он стал искать другие способы помочь сыну. Один именитый московский хирург рассказал ему в частной беседе о своем интересе к нетрадиционной медицине. Старик-профессор знал об одном алтайском шамане, который мог поднять на ноги умирающего человека. Давным-давно, после окончания университета он попал по распределению работать в алтайское село под названием Курья. И вот как-то однажды к нему привезли молодого парня из местных, который на охоте оступился и упал в ущелье. Он все время находился без сознания, и его раны были слишком серьезными, чтобы тот сумел выкарабкаться. Операция длилась несколько часов, молодой хирург сделал все, что мог, однако ему не удалось совершить чуда. Он понимал, что спасти пострадавшего было уже невозможно. Но родственники парня не смирились с таким заключением, они забрали его и отвезли куда-то в горы к местному шаману.
- Любой врач подтвердил бы, что с такими повреждениями нельзя вернуться к жизни, - старый хирург развел руками.
Даже теперь по прошествии многих лет, он с трудом мог поверить в то, что ему пришлось увидеть несколько дней спустя. Молодой парень остался жив и поправлялся с невозможной скоростью. В чем заключалась сила шамана, профессор не знал, но он видел своими глазами, что она реальна. Эта история перевернула представление молодого хирурга о медицине, заставив сомневаться в том, чему его учили в университете. Спустя многие годы он пытался найти этого отшельника. Огромных усилий стоило ему отыскать людей, которые могли хоть что-то знать о его местонахождении.
- Алтайцы - скрытный народ. Слишком долго шаманизм был под запретом, и они неохотно раскрывают свои секреты. Но все же мне удалось найти это место, я даже побывал в его хижине, правда, там никого не оказалось. Шаман ушел из этих мест. Так говорили старики, - хирург горько вздохнул. - Это было тридцать лет назад. Жаль, что мне не удалось его увидеть, зато я много узнал о нем от местных жителей. Они рассказали совершенно фантастичные истории, мне даже показалось, что многие из них больше похожи на сказки.
Старый хирург замолчал, вспоминая о чем-то своем, но неожиданно он поднял голову и произнес:
- В прошлом году я смотрел передачу о спелеологах, которые вели в горах Колыванского хребта какие-то свои исследования. Не помню точно, о чем шла речь, но главное, в объектив их кинокамеры попала старая хижина. Я тут же вспомнил то место, могу поклясться, что это было жилище отшельника. И оно выглядело, без сомнения, обитаемым. Шаман вернулся, никогда алтайцы не посмели бы поселиться в его доме, и тем более не допустили бы туда чужих. Я слишком хорошо знаю этот народ, для них все, что связано с шаманом навсегда остается священным. Мне хотелось бы поехать, но я стал слишком стар для таких путешествий. В семьдесят пять лет ноги уж не те, что в молодости, вряд ли я сумею подняться в горы.
Старик рассмеялся и похлопал Эрика по плечу.
- Но ты еще можешь попробовать. Если шаман там, у твоего сына будет шанс.
И вот теперь, когда мы оказались почти у цели, все наперебой пытаются меня убедить, что у нас ничего не получится. Я не собиралась мириться с этим, тем более что слова Игнаса только подтвердили - шаман сможет помочь, если захочет.
Дорога, по которой мы ехали, оказалась, действительно, не из приятных. Дыры на старом, кое-где совсем разбитом асфальте заставляли водителя бросать автомобиль из стороны в сторону, чтобы не угодить в очередную глубокую рытвину. Я устала от его маневров, моя спина болела от постоянного сиденья после самолета, поезда и нескольких часов ужасной дороги. Но это все было ерундой по сравнению с тем, как должен был чувствовать себя Алекс. Он был в полузабытьи, иногда начинал стонать, и в такие моменты я ловила на себе хмурый взгляд нашего шофера.
Единственное, что немного меня подбадривало, это величественные горы, которые высились вокруг. На протяжении всего пути они сопровождали нас: сначала где-то на горизонте, потом все ближе. Я любила горы и всегда считала их самым потрясающим творением природы. Дорога постепенно уходила вверх, туда, где вечернее солнце терялось за скалистыми вершинами. Степи уже давно сменились лесным пейзажем, и я поняла, что деревня, куда мы так стремились, уже близко. Вот уже закончился асфальт, и дорога стала совсем узкой. Автомобиль двигался медленно, кое-где путь был почти совсем размыт недавно прошедшими здесь дождями. Игнас тихо ругался, я понимала, что он сильно недоволен доверенной ему миссией отвезти нас в эту глушь, но мы были в пути уже почти три часа, и вряд ли теперь он повернет назад. Я нетерпеливо вглядывалась вперед, стараясь увидеть среди холмов признаки человеческого присутствия. Неожиданно дорога, петлявшая среди рощ и речных протоков, вывела нас на ровное плато, где между озерами притаилась маленькая деревушка, с трех сторон окруженная лесом.
- Добрались, - почти беззвучно прошептала я, невольно восхищаясь открывшейся мне живописной картиной.
Деревня оказалась хутором в одну улицу. Я насчитала не больше десяти дворов, причем некоторые из них выглядели совсем заброшенными. Лес уходил вверх в горы, и на этом фоне старые покосившиеся домики казались крошечными, словно разбросанные кем-то игрушки. Только сейчас мне стало понятно, насколько далеко мы находились от Питера: в самом сердце Алтая, где жизнь людей изо дня в день текла по своему старинному укладу, который не менялся уже много веков. Я с сомнением огляделась вокруг. Передо мной затерянная деревушка на самой границе гор, утопающих в непроходимых лесных дебрях, словно напоминание о ничтожности человека по сравнению с несокрушимой силой природы. Что я пытаюсь здесь найти? Хотя нет, именно тут еще оставалась возможность чуда, которое мы все искали и не нашли в нашем хваленом цивилизованном мире.
Хутор выглядел пустым. Когда мы въехали на его единственную улицу, никто даже не вышел, лишь собаки во дворах захлебывались лаем, да в одном из окон мелькнул светлый платок.
- Что же с вами делать? - еле слышно проговорил Игнас.
Похоже, этот вопрос он адресовал самому себе, поэтому мне не было нужды что-то отвечать. Сейчас я особенно остро почувствовала свою беспомощность. Вокруг лишь незнакомые люди, абсолютно равнодушные к нашим проблемам. И нельзя никого за это винить, ведь мы для них - всего лишь посторонние. Все, что я говорила Эрику в Питере, теперь казалось мне неоправданной бравадой.
Я поймала на себе неприязненный взгляд Игнаса, и мне стало совсем неуютно. Внутри меня всколыхнулась злость - на него и на себя тоже. За то, что так рано сдалась. Алекс здесь, и ему нужна помощь. Я решительно вышла из машины, излишне резко хлопнув дверью. Ничего, не развалится! Обойдя автомобиль, я стала помогать Александру, он открыл глаза, но каждое движение давалось ему с трудом. Мне было сложно справиться с ним, однако просить помощи у Игнаса не хотелось. Тот помедлил немного, глядя на мои тщетные попытки, но все-таки подошел и мягко отстранив, сказал:
- Я сам.
- Спасибо, - буркнула я в ответ.
В этот момент из дома, рядом с которым мы остановились, вышла пожилая женщина. У ее ног, пугливо прячась за юбку, вертелся мальчик лет четырех. Они не были алтайцами, и это слегка меня обрадовало, может, нам повезет, и рассказ о шамане для нее не окажется запретной темой? Они оба смотрели на нас удивленно, немного насторожено, но не враждебно. Конечно, чужаки были редкостью в этих местах.
- Здравствуйте, - я подошла поближе, к самой калитке.
- Доброго дня, - ответила она немного нараспев. - Ты кого-то ищешь?
- Да.
Я сделала паузу, не зная, с чего начать разговор, но старушка с внуком смотрели мимо меня. Естественно, Александр привлек их внимание.
- Откуда вы? - на лице старушки отразилась тревога.
- Из Санкт-Петербурга, - здесь в затерянном алтайском хуторе это громкое название прозвучало слишком официально и совсем не к месту.
Женщина перевела взгляд на меня, кажется, она сразу все поняла.
- Они ищут его, - Игнас подтвердил ее догадку.
Наш провожатый произнес последнее слово с таким выражением, что мне сразу стало ясно: речь, несомненно, идет об отшельнике, и он для них больше, чем просто человек.
Игнас усадил Александра на бревно, лежавшее рядом с калиткой.
- Пригляди, - обратился он ко мне, кивнув на Алекса, - я поговорю с ней.
Они долго о чем-то разговаривали в полголоса. Мне не было слышно почти ничего, и главное, меня мучил вопрос, пытается ли шофер нам помочь или, наоборот, убеждает ее молчать. Это было невыносимо, наконец, не выдержав, я поднялась к ним на крыльцо. Они обернулись, и мне показалось, что в глазах пожилой женщины появилась неуверенность.
- Я не могу от вас ничего требовать. Мы чужие здесь и недостойны вашей помощи, но ему уже нет пути назад. Дайте нам шанс, ведь вы это можете!
Я обращалась к ним обоим, потому что понимала, от Игнаса сейчас зависит очень многое, если не все...
- Она не будет решать за всех, - наконец, сказал наш провожатый. - Вы можете переночевать здесь, а завтра сход решит, что делать. Если нет, вам придется уехать.
Было понятно, что большего требовать сейчас невозможно. Но, нужно верить, ведь утром все может стать по-другому.
Игнас отвел Александра в избу, потом я проводила его до машины.
- Вы очень помогли нам.
Он покачал головой.
- Я только убедил ее оставить вас на ночь.
Его прямолинейность обескуражила меня. Что ж, пусть так. Это лучше, чем ничего. Я повернулась, чтобы уйти, но он меня окликнул и протянул какой-то пакет.
- Возьми, отдай ей. Кто знает, может, это поможет.
Я машинально взяла пакет, а он сел в машину, развернулся и уехал. Вскоре автомобиль исчез за холмом. Мне даже не пришло в голову спросить, как мы сможем вернуться, если завтра все решиться не в нашу пользу. В кармане я нащупала сотовый телефон, одного взгляда оказалось достаточно, чтобы понять, что сети здесь и в помине не было. Тем лучше - значит, отступать некуда. Я заглянула в пакет, там лежали различные лекарства, сахар, спички, несколько апельсинов и еще какие-то предметы. Этот странный набор гостинцев вполне соответствовал месту. Значит, Игнас позаботился об этом заранее, выходит, он на самом деле пытался нам помочь.
Солнце уже скрылось за горами, и хутор медленно тонул в вечерних сумерках. Становилось прохладно, моя легкая курточка не очень-то грела. В окнах соседних домов я заметила хмурые лица стариков. Неподвижные, как каменные маски, они наблюдали за мной, и мне стало не по себе от этих неприветливых взглядов. Захотелось спрятаться он них, и я поспешила скрыться в избе. Внутри она оказалась намного просторней, чем выглядела снаружи. Там было тепло и уютно, ярко горел огонь в печи, и пахло свежим хлебом.
Старушку звали баба Марья, а мальчика Васек. Он был милым ребенком с большими удивленными глазами. Васек настороженно глядел на Алекса, что-то в нем пугало малыша, хотя, что там говорить, выглядел он и впрямь как зомби.
- Спасибо Вам! - мой голос дрогнул от волнения.
- Я ничего тебе не обещала, - ответила она, опуская глаза.
- Мне очень нужно его увидеть!
- Поговорим потом.
Баба Марья приготовила в кувшине какой-то отвар и дала выпить Алексу. Мы уложили его на кровать, и он тут же уснул.
- Эта трава возвращает силы. Пусть он отдохнет.
- У него больше нет сил, - отозвалась я. - Четыре месяца жизнь уходит из него, и никто не может это ни остановить, ни даже объяснить.
Мне совсем не хотелось есть, но я из вежливости подсела к столу, чтобы не обидеть хозяйку. Я ждала, что придет еще кто-то, но старушка и мальчик, похоже, были единственными, кому я составила компанию за ужином.
- Мы живем вдвоем с внуком, - пояснила женщина, перехватив мой вопросительный взгляд. - Дочь давно уехала в город. Там работа, жизнь, а здесь лишь умирающая деревня с умирающими стариками.
- Зато у вас есть надежда, а у нас этого нет, - горько заметила я.
Баба Марья внимательно посмотрела на меня, но ничего не ответила.
Я отдала ей пакет с подарками. Она не стала отнекиваться и сразу взяла его, видно, содержимое имело для нее немалую ценность. Да, это был совершенно другой мир, где даже деньги не имеют такого большого значения, как обычные лекарства.
После ужина я помогла старушке по хозяйству, стараясь хоть чем-то компенсировать ей неудобство от нашего неожиданного появления. Потом баба Марья позвала меня за собой. Мы вышли на крыльцо, и тишина просто оглушила меня. Вокруг была непроглядная ночь, ни единого огонька. Весь мир спал, и только огромное небо сияло множеством звезд, как будто старалось хоть немного рассеять темноту на земле. И в этой тишине откуда-то из леса послышался одинокий и тоскливый волчий вой. Я вздрогнула от неожиданного страха, что-то зловещее было в этом вое. Деревенские собаки дружно залились лаем в ответ, но даже сквозь него было слышно, как другие волчьи голоса подхватили эту древнюю как мир песню ночного леса. Мне вдруг стало нестерпимо холодно.
- Что-то волки уж очень близко подошли, - встревожено проговорила баба Марья, - давно такого не было. В это время года они уходят в глубь леса, но сегодня что-то не так...
Тут она заметила, что я дрожу.
- Ты, милая, никогда не слышала волков? - она рассмеялась. - Ну, конечно, откуда у вас там волки?
- Мне просто холодно, - соврала я.
На самом деле эти волки появились, как воплощение давно забытых детских кошмаров. Баба Марья сняла с себя пуховый платок и накинула его на мои плечи. Я с благодарностью укуталась в него, и мне даже стало чуточку менее страшно.
- Расскажи мне о твоем муже, - проговорила она.
- Он мне не муж, - смутилась я.
'И даже не жених' - продолжила я уже про себя.
- Нет? - удивилась она. - Странно, ты заботишься о нем, как о самом близком человеке.
- Так оно и есть, - ответила я.
На самом деле, она задела самую больную для меня тему. Алекс никогда не говорил ни о своей любви, ни тем более о свадьбе, по большому счету, он даже не успел бы этого сделать, если бы и захотел. Наши отношения еще не оформились во что-то серьезное, когда дала о себе знать его странная болезнь. Тогда в день Святого Валентина он первый раз почувствовал себя плохо. На следующий день он мне не позвонил, и я естественно, приняла это на свой счет. Мои предположения превосходили одно другое, но основой всех гипотез было то, что он больше не желает меня видеть. К вечеру я, наконец, не выдержала и позвонила ему. К моему ужасу, ответил женский голос. 'Он даже не хочет со мной говорить!' - пронеслось у меня в голове. Голос женщины был не молодой, и она говорила по-русски. Я догадалась, что это была его мать. Но Алекс сказал, что его родители в Швеции, почему тогда она отвечает на звонок? Или Алекс улетел домой подальше от меня?
- Кто это? - спросила женщина в трубке.
- Я...я Саша, - у меня получилось выдавить из себя несколько слов, - знакомая Александра. Могу я его услышать?
Мне почему-то захотелось выбрать именно слово 'знакомая', на другое у меня не хватило духа. Наступило короткое молчание. Я замерла, готовясь услышать что-то вроде: 'Не надо больше нас беспокоить звонками', но она ответила.
- Он в больнице.
- Что с ним случилось? Где он? В Питере? - забросала я ее вопросами.
Казалось, она была ошеломлена таким натиском со стороны неизвестной особы, о которой она, похоже, и знать не знала.
- Он в 14-й больнице, в реанимации - произнесла женщина на том конце трубки.
Я захлопнула крышку телефона, даже не сказав 'спасибо'. В реанимации! Значит, дело не во мне, все намного хуже, а я потратила целый день на то, что жалела себя, хотя именно ему сейчас было нужно все сочувствие и поддержка. Мне нужно его немедленно увидеть! Не думая ни минуты над тем, пустят ли меня, совершенно постороннего человека, в реанимацию, я помчалась в больницу. Конечно, меня не впустили даже в отделение, однако я просидела там до позднего вечера, дожидаясь у входа, когда его мать выйдет от него. Узнать ее оказалось не сложно, потому что Александр был очень на нее похож. Я поднялась ей навстречу.
- Меня зовут Саша. Помните, звонила Вам сегодня? Как Алекс?
Она была сильно удивлена моим появлением, это чувство на миг даже вытеснило тревогу с ее лица, но она быстро взяла себя в руки.
- Похоже, Вы не просто 'знакомая'? - с легкой улыбкой ответила она.
Я молчала, не зная, что сказать в ответ. Пауза затянулась, но, наконец, женщина проговорила:
- Пойдемте, он недавно пришел в себя.
С тех пор для меня началась совсем другая жизнь, в которой больше не было бесшабашных прогулок по набережной, кафе и кино. Была только тревога и постоянное напряжение, ведь я проводила в больнице все дни после университета. Моя мать с ужасом смотрела на мое отчаянное желание быть с ним рядом. 'Почему ты так убиваешься ради него? Ведь он тебе практически чужой человек!'
Баба Марья сейчас напомнила мне ее слова. Да, он не давал мне повода, но я с самого начала считала его своим, с того самого дня, когда впервые до поздней ночи просидела у его постели в больнице. Ни моей маме, ни отцу, который тотчас узнал о случившемся, не удалось отговорить меня. Его мать сначала тоже не одобряла моего решения, но я не могла бросить человека, в которого была влюблена, лишь только с ним случилась беда. Мне казалось это предательством, и поэтому изменить мое решение оставаться рядом с ним никто не имел права.
Я рассказала об этом бабе Марье и еще о тех нескольких месяцах, когда он путешествовал из одной клиники в другую, сначала в Питере, потом в Москве. Иногда ему становилось лучше, но через неделю он снова начинал терять сознание, и все повторялось заново. Самые лучшие врачи делали ему неоднократно обследования, но результаты были отрицательными. Казалось, он был абсолютно здоров, однако Алекс чувствовал себя все хуже. Наконец, родители отвезли его в Европу и продолжили обследования там - результат нулевой. Самые именитые профессора только удивленно разводили руками. Его мать просто не находила себе места от того, что ничем не могла помочь своему сыну. Я почти каждый день разговаривала с ней по телефону, мне казалось, за все это время она уже настолько привыкла ко мне, что мы в какой-то мере стали одной семьей. Общее горе сближает людей, так случилось и с нами. Даже их отъезд не изменил моего отношения к Александру, и учеба для меня давно отошла на второй план. Все мои мысли были заняты тем, что происходило по ту сторону Балтийского моря, но результаты каждый раз оказывались неутешительными. Нам всем оставалось надеяться только на чудо, и поэтому когда мне рассказали о шамане, я была готова ехать, даже не смотря на всю фантастичность рассказов о нем.
- Вот так мы и добрались сюда, - закончила я.
Пожилая женщина все это время слушала, ни разу не прервав мой рассказ. Потом мы долго молчали, глядя, как из-за гор поднимается ярко желтая луна. В ее неверном свете все казалось еще более нереальным и чужим, как будто это был всего лишь плохой сон, такой же, как в далеком детстве, в котором мне совсем не место. Скоро наступит новый день, я пойду в университет, а мой любимый город будет улыбаться мне в своем обновленном весеннем наряде. И все станет как раньше, словно и не было этих нескольких кошмарных месяцев надежды и отчаяния. Но волки выли слишком реально, заставляя собак вокруг вымещать свое бессилие в яростном лае.
- Глава 2. Шаман -
Утром я проснулась с рассветом. Солнце едва поднялось из-за горизонта, и его первые лучи длинными косыми полосами лежали на стене над моей кроватью, медленно спускаясь все ниже и ниже. Еще немного, и они коснулись моей щеки, рассеяв последние остатки тревожных сновидений. Мне по началу показалось, что все вокруг еще спит, но это было не так. Я усмехнулась - какая наивность. Не нужно забывать, что жизнь здесь сильно отличалась от той, к которой мы привыкли в Питере. Деревня давно проснулась, наша хозяйка тоже была на ногах, и вскоре я услышала ее голос за окном.
- Не гони коров к лесу, что-то нынче волки подобрались слишком близко.
- Это все твои гости, волки пришли за ними. Как пить дать нечистая сила, - ответил человек за окном.
- Не придумывай, Таныш, - с упреком в голосе заступилась баба Марья.
- Это не я сказал. Пантелеевна сразу увидела, что с ними что-то не так. У девчонки глаза горят, как у ведьмы, а парень - совсем неживой, будто с того света вернулся, - старик почти перешел на шепот. - Не к добру их появление. Гнать их надо отсюда!
- Ты гони лучше свое стадо, - с досадой проговорила баба Марья, - а пустой болтовней-то мне голову не морочь!
Когда старушка вошла в избу, я уже была одета. Она сразу поняла, что мне был слышен их разговор.
- Не принимай близко к сердцу. Люди здесь слишком суеверны.
- А Вы? - задала я ей прямой вопрос.
Она с упреком посмотрела на меня, и мне стало стыдно за свою резкость.
- Я пустила вас в свой дом, а значит, не суеверна.
- Да, простите меня... Просто я очень боюсь... Мы находимся так близко от помощи, но не можем до нее добраться. Укажите мне направление, я пойду туда, найду шамана и приведу его к Александру! Чем мы можем навредить вашей деревне? Мне очень нужно сохранить жизнь этому человеку!
И я кивнула в сторону Алекса. В моих глазах стояли слезы, наверно, наступил момент эмоциональной разрядки за все предыдущие дни, когда я везла его сюда, упрямо надеясь на лучшее, но в глубине души понимая, насколько зыбкой была эта надежда.
Баба Марья обняла меня за плечи и прижала к себе.
- Не плачь, когда-то я сама приехала сюда за мужем из Барнаула. Он работал егерем в здешнем заповеднике. Эта земля навсегда меня покорила и уже не опустила, даже когда с мужем случилась беда. Его разорвал медведь-шатун. Зима в тот год была, ой какой суровой, а зверь не сумел вовремя залечь в спячку... - баба Марья тяжело вздохнула, - Я ничем не могла ему помочь. Все дороги занесло, врач даже не доехал до нас... Кам ушел тогда из этих мест, и мне пришлось узнать, каково это - не иметь надежды.
Притихшая я стояла, не решаясь пошевелиться. Рассказ этой женщины тронул меня до глубины души. Еще пять минут назад я упрекала ее про себя в бесчувственности, даже не догадываясь, какая трагическая история, оказывается, была в ее жизни.
- Я поговорю сегодня с людьми, но не сейчас. А ты должна ждать здесь и не высовываться из дома, - сказала она, и у меня не нашлось слов, что ей ответить.
Это было самое ужасное утро. Я все так же, как и раньше сидела рядом с Алексом, как делала это в Питере. Но сегодня все зависело не от результатов очередных обследований, проводимых самыми лучшими специалистами, а от решения каких-то стариков, видевших во всем, что не поддавалось их примитивному пониманию, происки потусторонних сил.
Солнце уже давно стояло в зените, а хозяйка все не возвращалась. Я нервно мерила шагами тесную избу. Баба Марья, уходя, забрала с собой и внука, поэтому мы с Александром были в доме совершенно одни, но он не мог поговорить со мной, а тем более меня успокоить. Я остановилась посреди комнаты, глядя на него. Такой близкий и в то же время практически чужой человек.
Вдруг я задумалась, случись все это со мной, сделал бы он для меня то же самое? Нас с ним не связывали никакие обещания, даже в те дни, когда ему становилось лучше, и мы гуляли по больничному парку, он ничего не говорил о том, кто я ему. Нет, он, конечно, был искренне благодарен мне, не раз повторяя, что моя поддержка очень много значит для него, но разве этих слов мне хотелось услышать? В полузабытьи он всегда держал меня за руку. Я видела, что мое присутствие успокаивает его, и уже поэтому готова была находиться рядом с ним. Но навязчивый червь сомнений продолжал точить изнутри. 'Посмотри на себя трезво! - не унимался он. - Ты всего лишь обычная глупая студентка, каких тысячи, далеко не красавица, да еще и без особого приданного. А он иностранец, пусть не очень богатый, но зато с большим будущим'. 'Нет, он любит меня. Разве моя преданность не стоит такого чувства!?' - с досадой подумала я, а вслух добавила:
- Ты совсем расквасилась за последние дни, если начинаешь во всем сомневаться!
Мне стало стыдно за свои мысли. Что значил сейчас мой мелочный эгоизм по сравнению с тем, что Алекс находился между жизнью и смертью? Как вообще можно думать о себе в такой момент!
Когда в дверях, наконец, показалась баба Марья, я готова была броситься ей на шею уже потому, что она отвлекла меня от самоистязаний. Ее голос прозвучал устало:
- Мне удалось их уговорить...
Я замерла. Неужели все получилось, и у нас снова появился шанс!
- Но они не хотят везти вас до самого места. Вам помогут добраться до ручья, а дальше придется идти пешком! Это все, что я смогла сделать, - оправдывалась она.
Отличная новость! Я даже не спросила, сколько придется пройти. Не важно, мы дойдем, теперь у меня была точная цель, а значит, все остальное не имеет значения. Но тут я вспомнила, что Эрик взял с меня слово дождаться его. Когда он приедет? В этом хуторе не было никакой связи с внешним миром, кроме той дороги, по которой нас сюда привезли. Мой телефон не работал, и я понятия не имела, где сейчас отец Александра. Нет, нужно соглашаться, пока старики не передумали.
Через час к дому подъехал какой-то человек на телеге. В нее была запряжена старая лошадь с нечесаной гривой, чей вид вполне соответствовал своему хозяину.
- Василий отвезет вас до речки. Он покажет тропу, и по ней надо будет пройти пешком с полкилометра, - говорила баба Маша, укладывая в мешочек хлеб и еще какие-то продукты. - Больше всего на свете мы боимся, что он уйдет отсюда, как уходил прежде.
- Куда он уходил? - испуганно спросила я. Мне было страшно подумать, что мы не сможем его найти.
- Не знаю, у камов свои дороги. Когда я впервые приехала сюда, мне было чуть больше, чем тебе сейчас. Старики рассказывали, что он надолго пропадал, но каждый раз возвращался, меняя свое лицо. Сейчас он снова здесь, и нам никак нельзя его терять. Тогда мы останемся без помощи, а для стариков это хуже некуда. Так что не серчай, дочка, - и она горячо обняла меня и перекрестила. - Ну, в добрый путь!
Она стояла у калитки и все махала нам рукой, когда мы медленно ехали по единственной улице. Из многих домов вышли старики, они провожали нас настороженными взглядами, и мне стало страшно. Хорошенькое прощание. Сразу за последним двором раскинулся темный, мрачный лес, даже в солнечном свете он выглядел враждебным. Высоченные сосны вперемешку с другими не менее исполинскими деревьями стеной стояли перед нами, и старая деревушка казалась игрушечной по сравнению с этим грозным зеленым океаном, который был готов поглотить нас вместе с телегой, хутором и даже самим солнцем.
Примерно так оно и случилось, когда мы въехали в лес по узкой дороге. Шапки деревьев были настолько густыми, что почти не пропускали солнечный свет, и мне показалось, что наступил вечер. Копыта мерно ударялись о землю, эхом отдаваясь в моих висках. Никогда в жизни я не испытывала такого ощущения как сейчас. Это было похоже на предутренний кошмар, когда открываешь глаза и не понимаешь, спишь ты или уже нет. Но наш проводник вез меня вперед, и я ни за что на свете не призналась бы ему, что боюсь. Лес был не одинаков: деревья то сгущались, то вдруг расступались, открывая небольшие поляны или ручьи. Иногда нам приходилось переправляться через них вброд. Лошадка упиралась, преодолевая каменистое дно речушек, но каждый раз исправно перевозила телегу на другой берег.
Ехали мы очень медленно. Не знаю, сколько прошло времени до того момента, как я все-таки рискнула взглянуть на часы в мобильном телефоне. К моему ужасу, они показывали половину пятого, а это значило, что мы ехали уже почти два часа. В лесу было сумрачно, и скоро здесь начнет темнеть. Нет, здесь уже темнело. Я огляделась, лес даже не думал заканчиваться. Только теперь мне удалось по-настоящему осознать, куда нас занесло, и я еще собиралась идти сюда одна и пешком! Бредовая идея, с самого начала и до конца.
Высоко в кронах прошелестел ветер. Сначала это был едва слышный шорох, потом звук стал нарастать и перешел в непрерывный гул, который шел отовсюду и ниоткуда одновременно. Огромные вековые деревья заскрипели сухими ветвями, наполнив лес жалобными стонами. Наш провожатый несколько раз хлестнул лошадку плетью, но она и сама уже ускорила свой неторопливый шаг и почти бежала рысью, насколько это было вообще в ее возрасте возможно. Погода явно портилась. 'Этого еще не хватало' - с горечью подумала я, и старик, похоже, был со мной согласен, потому что плеткой стал пользоваться гораздо чаще. Телегу то и дело подбрасывало на кочках, несчастная лошадь фыркала и хрипела. Я старалась не смотреть на мелькающие по обеим сторонам деревья, чтобы не кружилась голова, и все свое внимание уделяла лежавшему рядом со мной Алексу. Он стонал каждый раз, когда наша колымага подпрыгивала на камнях, и мне приходилось поддерживать его голову, чтобы она не билась о деревянное дно телеги.
Но в какой-то момент мой взгляд скользнул в сторону, в глубину леса, туда, где деревья смыкались в одну темную сумрачную стену, и остолбенела. По телу пробежал ледяной холодок - там, в туманной серой дымке мелькали неясные тени волков. Они бежали в полной тишине, поравнявшись с нами, не отставая и не обгоняя нас. Безмолвные сопровождающие, возникшие из самых ужасных детских снов, которые мучили меня в далеком прошлом. Сейчас я совершенно ясно поняла, что все это было предрешено еще очень давно, и судьба моя идет по какому-то запланированному сценарию, замыкая неведомый круг. В тех моих снах всегда были волки, вот так же, как и сейчас они бежали вместе со мной сквозь лес, и их глаза блестели в темноте, наводя на меня животный, почти первобытный ужас загнанного зверя, почуявшего смерть.
В детстве я всегда просыпалась в слезах на руках у мамы, которая каждый раз прибегала успокоить меня. С возрастом этот сон стал приходить ко мне все реже, и я думала, что избавилась от этого кошмара навсегда, но сейчас все снова повторилось, и это было наяву! Я отчаянно силилась проснуться, чтобы снова оказаться в теплых маминых руках, но понимала, что это бесполезно. Мой сон всегда заканчивался на том, что волк с горящими глазами бросается на меня. Значит, это еще впереди. Мои волки пришли за мной, и где-то в глубине души я всегда это знала.
Впереди нарастал какой-то неясный гул, он становился громче и все отчетливей, пока, наконец, наша телега не вылетела на поляну. Там было светлее, чем в лесной чаще, но именно сейчас стало абсолютно ясно, что вечер не за горами. Через поляну протекала речушка, исчезая с одной и с другой стороны в глубине леса. Эта поляна была единственным островком света, дальше на противоположном берегу ручья снова начинался лес, такой же серый и глухой. Волки не последовали за нами, и это немного успокоило меня, однако когда наш провожатый заявил, что перевезет нас на ту сторону речки и повернет назад в деревню, мне стало по-настоящему страшно. Я плакала и просила его продолжить путь и помочь нам найти хижину лесного шамана, но он был непреклонен. Старик тоже видел волков в лесу, и поэтому очень торопился быстрей вернуться в деревню.
- Если он захочет, то сам придет к вам.
Теперь я поняла их замысел. Они решили отдать нас на волю случая, предоставив шаману самому решить нашу судьбу.
- Бездушный старый трус! - крикнула я ему в след.
Он лишь сплюнул на землю и изо всех сил стегнул лошадь. Злость немного заглушила страх, но через минуту, когда повозка скрылась за деревьями, я вдруг поняла, что оставаться в лесу, когда вокруг бродят волки, было просто безумием!
- Вернитесь! Вернитесь! - мой крик потонул в шуме воды.
'Если он захочет, то сам придет к вам' - эти слова все еще звучали в моих ушах. А если его нет поблизости, если он ушел сегодня далеко в горы?! Или просто не захочет к нам прийти?! Что станет с нами?!
Я ощутила признаки надвигающейся паники. Ноги стали ватными, сердце стучало так громко, что я перестала слышать шум бегущей около меня воды. Только одна мысль пульсировала в голове: по моей вине мы оказались в этом богом забытом месте вне цивилизации, вне времени, где даже мобильный телефон не стоил ни гроша. И главное, Алекс был со мной!
Еще утром я плакалась себе, как мало благодарности слышу от него за все то, что для него сделала. А за что он может благодарить меня?! За то, что притащила его в этот дремучий лес? Или за то, что какой-то призрачный целитель даже и пальцем не пошевелит, чтобы помочь ему? И вот я ударяюсь в панику именно в тот момент, когда ему по-настоящему понадобилась моя поддержка! Эта мысль сразу отрезвила меня, надо что-то делать. До места, где жил шаман, осталось не больше полукилометра, так говорила мне баба Марья. До деревни три часа пути на лошади - явно дальше.
Нужно идти вперед. Какой бы прием не оказал нам этот лесной житель, он все же человек, а значит, у него есть дом и огонь. Главное, добраться туда, пока окончательно не стемнело. Я помогла Алексу подняться на ноги, и мы медленно заковыляли по тропинке. Постепенно гул от бегущей по камням воды затих вдали, и стало совсем жутко. В кронах деревьев гудел ветер, то и дело сверху осыпались прошлогодние шишки и сухие корявые ветви. По дороге я что-то говорила Алексу, пытаясь отвлечь себя от мыслей о волках. Он очень старался, но силы покидали его с каждым шагом.
Темнело, а тропинка все больше уходила вверх. Идти стало труднее, и мы часто спотыкались о разбросанные вокруг сучья и камни. Снова пришел страх, я стала чаще оглядываться, пытаясь в наступающей темноте разглядеть движение. Его отсутствие скорее беспокоило меня, чем радовало, я точно знала, что они не отступятся. И вдруг я их увидела! Они не двигались, просто стояли, так же бесшумно, как и бежали тогда за повозкой. Было что-то жуткое в этом молчании, ощущение неизбежности того, что должно дальше случиться. Не было сомнений, они видели нашу беспомощность и просто ждали темноты.
Снова вернулся мой кошмар. Я обязательно должна была досмотреть его до конца, до самого решающего прыжка, в сотый раз, как много лет назад! Но теперь я, наконец, узнаю, чем он закончится! Где-то наверху, там, куда убегала вверх тропинка, я уловила неясное движение, что-то огромное приближалось к нам. Я услышала мягкий шорох и сквозь наплывающий с вершин серый туман разглядела два огромных глаза, в которых горел огонь. Все, что сейчас происходило, не было игрой моего воспаленного воображения, я действительно видела языки пламени и искры, рассыпающиеся от дьявольского огня. Это были глаза чего-то поистине исполинского. Я словно вросла в землю, не в состоянии пошевелиться, мой разум отчаянно боролся, цепляясь за здравый смысл и стараясь объяснить, что такого просто не может быть. Но чувства не оставляли сомнений, все, что я видела вокруг себя - реальность.
Алекс совсем обмяк и упал на землю у моих ног. Я же не могла двигаться, не могла кричать, все, что мне оставалось делать - это смотреть, как из темноты приближается чудовище. Волки подошли ближе, их было много, но я, наконец, увидела того, которого давно ждала. Он готовился к прыжку, сосредоточенно и неотвратимо, глядя мне прямо в глаза. Я видела, как напряглись его мышцы, дернулись ноздри, ловя мой запах. Прыжок... Всю ненависть к зверю я вложила в свой крик, но из груди моей вырвался только жалобный хрип. Мне удалось отпрянуть в сторону, и в тот же миг боль, словно острая бритва, полоснула меня по плечу. Я вспомнила маму, ее спасительные руки, такие добрые и заботливые. Неужели мне не суждено больше ее увидеть? Сознание уплывало, то ли от боли, то ли от страха. Я знала, что волк еще вернется, но мои глаза были теперь прикованы к тому, что надвигалось на меня сверху из темноты.
Дьявольские глаза приближались, становясь все ярче и ближе. Вот они уже почти рядом, и чудовищу достаточно одного прыжка, чтобы добраться до меня. На мгновенье мне показалось, что оно замерло, и я вдруг разглядела в нем силуэт человека, остановившегося на тропе. Он стоял, широко расставив ноги, а его руки, поднятые над головой, сжимали два ярких огненных факела, разгоняя темноту вокруг себя. Последнее, что я помню, это его глаза, огромные зеленые глаза. В них отражалось пламя, и они смотрели мне прямо в душу. Сознание покинуло меня...
Я увидела сон, но совсем не тот кошмар, которого боялась больше всего. Нет, мне было в нем тепло и уютно. Снилось, что я лечу, парю высоко над землей, а внизу подо мной проплывают знакомые с детства дома и улицы моего родного города. Чьи-то руки поддерживают меня, не давая упасть. Я слышу стук его сердца, и знаю, что мне нечего бояться рядом с ним. Это Алекс, он улыбается, но глаза у него совсем не голубые, а зеленые, и его взгляд так не похож на взгляд Александра - он теплый и любящий, но кажется, что он видит меня насквозь.
Это был всего лишь сон, и вскоре сквозь пелену тумана стали проступать слабые очертания действительности. Меня куда-то несли, потом я почувствовала тепло от потрескивающих в огне дров и поняла, что лежу на чем-то мягком и очень пушистом. Память понемногу начала возвращаться. Волки! Это слово подействовало на меня, словно удар кнутом.
Я резко вскочила на ноги, чуть не упав в пылающий передо мной костер. Ни за что на свете у меня бы не получилось повторить этот олимпийский прыжок, но сейчас было вовсе не до смеха. Словно обезумевшее от страха животное, я озиралась по сторонам, видя в каждом предмете скрытую угрозу, и лишь осознав, что нахожусь в комнате, и что стены отделяют меня от моих врагов, мне удалось немного успокоиться и оглядеться.
Да, я оказалась в небольшой хижине, почти круглой изнутри. Воздух был наполнен чуть горьковатым запахом горящих в костре сосновых веток. Яркий огонь пылал в небольшом углублении посреди комнаты, обложенном со всех сторон камнями. В потолке располагалось отверстие, куда уходил весь дым, оставляя после себя лишь уютное тепло. Стены были аккуратно сложены из сруба, они не блистали новизной, но совсем не выглядели ветхими. Вообще вся нехитрая обстановка этого жилища говорила о непритязательности его хозяина, однако было в ней что-то, что явно свидетельствовало о необычности этого человека. Чайник с изогнутой ручкой, ковер с длинным ворсом на полу под моими ногами, расшитая причудливым орнаментом занавеска на окне, скорее были атрибутом восточной сказки, а совсем не частью обстановки жилища шамана, а я ни минуты не сомневалась, что именно ему принадлежала эта хижина. Мне показалось странным, что в комнате не было никаких охотничьих трофеев, я считала, что охота - это основное, чем должен заниматься одинокий отшельник, живущий в диком лесу.
Где Алекс? Вот что беспокоило меня больше всего. Я оглянулась, он лежал на возвышении, которое, наверно, служило кроватью своему хозяину. Это было ложе, застеленное цветастым одеялом. На ватных ногах я подошла к Александру, он спал, и его лицо было удивительно спокойным. Алекс был в полузабытьи на протяжении всего этого вечера, и встреча с волками практически не останется в его памяти. Наверно, так даже лучше.
Заныло плечо, и я тут же вспомнила, как лишь чудом увернулась от зубов волка, который, без сомнения, собирался вцепиться мне прямо в горло. Огненные глаза... или нет, это был человек с факелами в руках - память понемногу возвращала мне увиденные образы. Шаман, он все-таки пришел к нам на помощь - еще немного, и она нам уже была бы не нужна. Я вспомнила его глаза. Да, этот взгляд мне никогда не забыть: глубокий, проникающий в каждый уголок моих мыслей. Вот и сейчас мне показалось, что кто-то испытующе смотрит на меня, и я оглянулась на дверь, которая тонула в полутьме, освещенная лишь отблесками огня в костре. В проеме стоял человек, облокотившись одной рукой на дверной косяк, а другую положив себе на бедро. Он не шевелился, просто стоял и наблюдал за мной, и, скорей всего, делал это уже давно.
Невозможно описать, какое впечатление производил этот человек. В его облике чувствовалась сила, нет, не просто физическая, а какая-то внутренняя. Она ощущалась во всем: в его уверенной позе, в немного снисходительном повороте головы, в спокойных чертах лица, а главное в его взгляде, который так поразил меня еще там в лесу. Это были глаза настоящего шамана, но все остальное никак не вязалось с моим представлением о том, как должен выглядеть алтайский целитель, о котором я так много слышала в последние несколько дней.
Во-первых, он не был атлайцем, и европейские черты совершенно сбивали меня с толку. Во-вторых, его возраст: на вид ему было чуть за тридцать, но не более тридцати пяти лет. Мне казалось, что шаманы не могут быть настолько молодыми. В-третьих, внешний вид: вопреки моим ожиданиям, он был аккуратно подстрижен. На щеках едва заметная небритость, но она лишь добавляла его облику некоторую таинственность. Темные волосы, смуглая кожа, я рассмотрела это даже при неверном свете костра. Среднего роста, наверно, чуть выше меня. Одет он был просто, но с каким-то особым изяществом: на ногах кожаные штаны, слегка перехваченные внизу ремешками, сверху немного потертая куртка из грубой замши, из-под которой выглядывала рубашка из ткани скорей всего ручной работы.
Я вспомнила рассказы старушки о том, что он несколько раз покидал эти леса много лет назад, и все больше сомневалась в реальности здешних легенд. Этот человек был слишком молод, чтобы жить так долго и вообще, чтобы быть шаманом. Мой разум отказывался понять все произошедшее - может, мы просто в темноте сбились с дороги? Наверно, это один из спелеологов, которые ведут исследования в горах или егерь, или турист, или еще кто-то...
- Где мы? - наконец, я набралась смелости, чтобы заговорить.
- В моем доме, - ответил человек, даже не шелохнувшись.
- А Вы... кто? - с некоторой запинкой выговорила я.
Его брови удивленно приподнялись.
- Это я должен задать тебе этот вопрос, - голос у него был спокойным, и даже немного насмешливым, - ты так настойчиво меня искала. Ночью... одна... Преодолела тысячи километров, чтобы попасть ко мне. Так кто же я, по-твоему?
Откуда ему известно, что я приехала издалека? Кто-то предупредил его? Это невозможно... Нет, никакой он не егерь и не спелеолог. Мне показалось, что он все обо мне знает, даже то, в чем я не хочу себе признаваться...
- Вы шаман, который может помочь Алексу, - тихо произнесла я.
- Шаман? - он нервно рассмеялся. - Вы все приходите и придумываете немыслимые названия: 'кам', 'целитель', 'колдун', 'тадебей', 'маг', 'шаман'. Чуть только чьи-то возможности выходят за рамки вашего понимания, вы тут же даете ему какие-то пафосные имена!
Он выглядел рассерженным, и я почувствовала, как медленно страх расползается внутри меня. Теперь я поверила в правдивость всех рассказов о силе этого человека. У меня было очень странное ощущение, как будто его взгляд сковал мои движения, не давая ни пошевелиться, ни даже думать. Сейчас я находилась полностью в его власти, и мне показалось, что все вокруг: этот глухой лес, комната, огонь в очаге - лишь часть какого-то нереального мира, в который он меня увел за собой, далеко-далеко, и я не уверена, вернусь ли когда-нибудь обратно...
- Ты не знаешь, куда ввязалась, и не понимаешь, насколько это все тебе не по плечу.
Его слова были очень странными, я совершенно не понимала, о чем он говорит. Мне оставалось лишь молча прислушиваться, как фразы медленно проплывают мимо. Не знаю, как долго мы стояли друг напротив друга, но, наконец, он 'отпустил' меня. Я глубоко вздохнула, и боль в плече вновь напомнила мне о недавних событиях. Человек закрыл дверь и подошел, слегка коснувшись моей руки.
- Нужно перевязать рану. Волк оставил на память свою метку. Он выбрал тебя своим врагом, а это значит, в тебе есть что-то особенное.