"Реблитация", - медленно выговорил дядя Коля. Они с соседом-приятелем полдня пили в гараже. Отмечали день ВМФ, вспоминали службу на Северном флоте.
Дядю штормило. Оттолкнувшись от дверного косяка, покачиваясь, мужчина направился к окну, у которого в инвалидной коляске, набычившись, сидел племянник.
- Вени-амин... - пьяный громко икнул на середине слова. Истратив последние силы, остановился и, будто вспомнив что-то, резко развернулся на сто восемьдесят, покачнувшись. Не удержав при манёвре равновесия, упал с грохотом на пол. В косом солнечном луче клубом завилась пыль. Дядя подтянул ноги к животу, всхлипнув: "рили-и..." и затих.
Венька смотрел на сцену сверху. Когда понял - тихо засмеялся. Злость прошла.
- Ну, нажрался старик. Это бывает-то два раза в год. В новогодние праздники и в
последнее воскресенье июля. Племянник задержал взгляд на грязных подошвах коричневых кедов с красными полосками и обтрёпанных растянутых рукавах тельника дяди, а после перевёл на крестовину окна. За мутным стеклом по двору шёл кот с задранным хвостом. Зацепил край сушившейся на верёвке простыни и скрылся из виду. - Скоро придёт Марина, - вялые мысли просеивали скудные события дня.
Соседка, с порога заметив его силуэт у окна, весело защебетала: "А кто это у нас полуночничает?!..". Хотела что-то добавить, но споткнулась о лежачего и чуть сама не упала:
- Ох, твою ж мать! Коля, чёрт! Прости господи!
Рано утром, когда Венька, сцепив зубы, боролся с немилосердно наступавшим днём, в комнату заглянул дядя. Он уходил на смену.
Гладко выбритый, с прилизанными мокрыми волосами цвета стали, пряча виноватый взгляд, хрипло проговорил:
- Веня, я тут..., ну, в общем, новость у меня... Вернусь - обсудим... Марину предупредил, она сказала в семь придёт... Так что - бывайте... Ну, всё, я пошёл.
В наступившей тишине мысли завели нудный танец. Сливались с настоящим - наверное, между ними что-то есть, иначе, какой ей смысл таскаться сюда через день - болезненно переносили в недалёкое прошлое...
О том, что случилось, мальчику рассказали через восемь дней, когда он пришёл в сознание в областной травматологии.
Вечером в воскресенье в старенькой "ниве" с отцом и мамой они возвращались с дачи в город. Выехали на трассу, кто-то спешил домой, при двойном обгоне третья машина лоб в лоб столкнулась с встречной фурой. Прицеп занесло и смело в кювет "девятку", "паджеро" и по касательной - их...
Чтобы Венька выжил. Эта мысль выжигала мальчишке мозг...
- И зачем? Что я могу?!
Наотрез отказался съездить на могилу родителей. Тогда ему было десять, полгода провалялся в больнице, врачебный консилиум вынес приговор: ходить он не будет. Его забрал родной дядя... Скрепя сердце.
Тот никогда не был женат. Жил в деревне, в родительском доме, работал на подстанции сменным электриком. Ещё не старый мужчина так сросся со своим унылым домом и убогим хозяйством, что любое изменение, будь то полетевшая звёздочка у старого велосипеда или диковинная весть о каком-то ковидном вирусе, превращалось в целую историю.
Племяша ему было жалко, но что может дать пацану такой неудачник, как он? Застарелый осколок обиды порой царапал за грудиной. Перед самой росписью его Верка ушла к старпому.
Весть ударила обухом по голове. Несостоявшийся муж в себя пришёл лишь за дверью отдела кадров пароходства. Бывшую зазнобу с тех пор не видел, да и не стремился к встрече - гордость не позволяла. На этом закончилась морская судьба и надежда на счастливую жизнь электромеханика Николая Уздяева.
Дядя как умел заботился о племяннике. Заказал удобную коляску, сколотил полку и привёз из города книг, в основном про море и моряков - в войну и в мирное время. Изредка по выходным возил на рыбалку. Договорился со старой учительницей Макаровной, чтобы приходила раз или два в неделю после огорода, по вечерам. Она хвалила смышлёного парня, не в пример местным обалдуям, легко успевающего по школьной программе. В свободное время учила пользоваться компьютером.
И вот ещё с соседкой Мариной пришлось уживаться. Та работала официанткой в придорожном кафе. От них недалеко, на велике минут двадцать езды. Разогревала фастфуд в микроволновке, следила, чтобы водители и пассажиры оплачивали туалет, и зимой приторговывала браконьерской форелью из местной рыбоводческой фермы. Николая она раздражала неуместной, как ему казалось, активностью. Одним словом - курица - не птица, баба - не человек.
Пока не появился Венька. Бездетная Марина не только опекала "бедного мальчика", но и весь дом соседа взяла под своё куриное крыло. Николай ворчал, но ради племяша, принимал и воскресную уборку-постирушку-помывку, и пироги с картошкой и капустой, и чай с вареньем - обязательные в конце выходного. Пришлось свыкнуться с мыслью, что без соседки он бы не справился.
Сердобольная женщина безвозмездно ухаживала за инвалидом, но это не могло длиться вечно. Николай чувствовал, как на горизонте деревни Делянки собирались грозовые тучи.
В прошлом марте парню исполнилось тринадцать. Он рос и уже едва терпел ежедневное присутствие в своей интимной жизни доброй тётки и вечно виноватого дяди. Что-то надо было сделать ещё, прежде чем им всем придётся смириться окончательно. Так думал Николай, когда шёл в гараж к соседу.
С первой рюмкой горькой мысль потерялась, но приукрашенные сорокаградусной воспоминания буйной молодости заставили мужиков сначала схлестнуться в споре. Когда собутыльник вдруг назвал Верку подстилкой, дело чуть не дошло до драки, но закончилось примирением - один отошёл по малой нужде за гаражи. Вернулся со словами:
- Слышь, Колян, мне вчера из области звонила тёща - то да сё, чёт трепалась, спрашивала, как дела, - ну, ты знаешь её... Ещё сказала, что ейный мужик после инсульта пошёл... Наверное, похвалиться решила... Терпеть её ненавижу...
- Ну, так я к чему это? У них в медицинском центре Баядина, что ли, открыли отделение реабилитации. Там оборудование швейцарское завезли. Мёртвых поднимают на ноги.
Николай, так и не поговорив с парнишкой, после смены ушёл ненадолго к Марине, а утром с первой маршруткой уехал в город.
В центре, как оказалось, Баяндина, его за дорого проконсультировали. Посмотрели старые плёнки, расспросили про возраст племянника, сколько времени прошло после аварии, какие упражнения делают.
Родственник посокрушался, что не может в деревне оказать подопечному необходимую помощь, но у них осталась квартира родителей Вениамина. Её цены (оставить, если взять - "за неё", получится за... за - не очень) должно хватить, если врачи готовы побороться за здоровье племяша.
До госпитализации Венька недолго пожил у дальних родственников мамы. Двух старичков с беленькой Бэськой - ретривером.
Через десять дней утомительных анализов и тестов его положили в отделение. Теперь круглосуточно больной находился под пристальным вниманием швейцарской медтехники, кураторством нейрохирурга Дмитрия Игорича, стальными и одновременно пластичными пальцами массажиста Кима.
Вместе со стыдом ушла апатия. В открытые шлюзы хлынула боль в мышцы и суставы, перемешанная с болью утраты. И злость. Так накрывало, что, порой, нечем становилось дышать... Неожиданно нестерпимо захотелось вернуться в деревню к дяде. Теперь два раза в неделю с пациентом работала психолог...
В свободное время Веня сидел у голого окна. Центр находился на восьмом этаже здания. Сверху виден зелёный двор и более низкие соседние отделения больницы, а сразу за бетонной оградой - плоская большущая крыша гаража воинской части. Около двух недель назад малец нашёл себе развлечение. В подаренный дядей Колей морской бинокль наблюдал жизнь птенца чайки. Здесь, среди оставленного строительного мусора, его мамаша устроила гнездо. И, кажется, пришло время отпрыску полететь...
Вот крышу на мгновение изломанной линией прочертила тень. Большая белая птица с резким клёкотом взмыла в небо. Птенец в пёстром оперении инфанта стоял неподвижно. В восходящем потоке тёплого воздуха, словно лодочка покачиваясь, поднималось лёгкое пёрышко... Через некоторое время крышу вновь накрыла тень от распластанных, теперь уже серо-коричневых крыльев, и на поверхность спланировал чабар*.
Уверенной походкой профессиональной модели он прошёлся и остановился нос к носу с подлетком. Тот, опешив, отпрыгнул назад. Модель постоял недолго, поковырялся в мусоре, и не оглядываясь шагнул на край.
Чаёнок, казалось, находился в ступоре - замер в одной позе, и если б не бинокль, то заметить его было бы непросто.
Молодой гость, постояв у края в позе философа, резко развернулся и снялся с места, едва не свалив крылом недотёпу.
Веня успел пообедать, выпить лекарство и вымолить у молоденькой нянечки с пирсингом брови полчасика посидеть у окна, а птенец так и стоял на одном месте.
И тут птица внезапно взлетела, сначала низко, почти параллельно поверхности, но у самого края крыши рванула вверх, осеняя Веньку своими пегими крыльями.
Всё произошло так неожиданно и так быстро, что парень успел только резко втянуть носом воздух, его глаза широко распахнулись и дёрнуло палец на левой ноге...
Прошёл год с небольшим. Возле двери приёмной комиссии мореходки города Романова сидели двое. Окольцованный дядя Николай в сером костюме. В вороте белой рубашки виднелась новенькая тельняшка. И племянник Веня. Между ними - прислонённая к скамье опорная трость.
- Ты же мне обещал напомнить про цветы, - вдруг спохватился старший Уздяев.
- А, ну да! Давай купим белые розы, - откликнулся младший. И про себя добавил: