Если Вам скажут, что главная достопримечательность Клайпеды -- балкон, где когда-то выступал Гитлер, -- не верьте!
Главная достопримечательность Клайпеды -- ветер... Ветер здесь необычен и непредсказуем, он разрывает низкие облака, и голубой свет на мгновение заливает город, и море вокруг торжествует и празднует победу голубого над серым -- он светотехник, этот ветер... Он играет на органе готических зданий, дребезжит жестяными подоконниками, барабанит дождевыми каплями по оконным стёклам -- он композитор и дирижёр...
Я люблю ветер -- он будет всегда.
Вначале это был всего лишь сон. Мы проснулись одновременно, обнимая друг друга. Было очень холодно, минус двадцать четыре по цельсию за окном. Январская ночь то быстро-быстро скрипела снегом, то долго стонала бездомным собачьим воем.
-- Мне приснился сон, -- прошептала Оля. -- Сосны и море..., и странная мелодия где-то рядом.
Я обнял её крепче и промолчал, было страшно и холодно, и тени от уличных фонарей приказали молчать, и я промолчал ещё раз, но всё равно было страшно -- мне приснился тот же сон.
Потом был июльский поезд и электричка, и Литва вокруг. Мы спали на жёстких сидениях, а люди входили и уходили обратно в бесконечный зелёный дождь. И кто-то говорил рядом: "В больницу забрали..., потом уж все приехали...".
Затем ещё был автобус и, наконец, трёх-звёздная гостиница -- конечная остановка.
Серый ветер укрыл от нас город, размыл улицы и дома белым дождём, призывая предвечернюю синеву, принёс издалека женский голос, от мокрых клайпедских крыш, остановленных морем. Женщина пела по-литовски, и мы не знали о чём. И тогда Оля сказала:
-- Я хочу, чтобы у нашего сына были твои глаза.
Дождь усилился и неожиданный далёкий раскат грома принёс, наконец, ночь, долгую, ветренную и свободную, и белое утро, и жизнь..., а женщина всё пела, но теперь я слышал и понимал её:
Я ушла дорогой белой
От тумана и печали
От спокойной жизни спелой
От порога, где венчали...
Каплей утренней прощальной,
Тихо в озеро упала...
И дороге той печальной
Ни конца нет, ни начала...
Я помню эту мелодию даже теперь, когда мой пятилетний сын рисует что-то на листе бумаги, что-то невероятно белое, зелёное и бесконечное, как июльский дождь, и просит меня угадать, что это... И я гадаю -- лес, туман, дождь, озеро, река... А он смеётся, и наконец, отвечает: