Особенно ночью, когда причудливые тени деревьев загадочно колебались, сливались друг с другом и меняли форму, ей нравилось смотреть на огонь. Она разжигала во дворе небольшой костер из сухих веток и часами вглядывалась в бархатные танцующие лепестки. Она его гладила, и он ласкал её руки. Она им любовалась, и он отражался в её глазах - радостный, сверкающий, пляшущий неистово. Дул ли ветер, носил ли он сухие листья или первые лёгкие снежинки, она не замечала.
Когда костёр потухал, она зябко куталась в плед и шла в дом. Вот три каменные ступеньки, вот скрипучая дверь. Вот тёмная прихожая и узкий коридор. Вот пыльная спаленка и старая кровать.
Она долго и мучительно засыпала. Ворочалась, искала сон в складках одеяла, под подушкой, в сбившейся простыне. Она вставала попить воды, потом сходить по нужде. Она лежала и смотрела, как ветки деревьев бились в окно, как их тени дрожали на полу. Она всё пыталась что-то вспомнить, но забыла, что именно. Когда небо перед рассветом начинало постепенно сереть, она, наконец, засыпала. Что-то, верно, ей снилось, но наутро она уже не помнила своих снов.
Она вставала с постели уставшей, будто и не спала вовсе. Натягивала на ноги шерстяные носки. Надевала вязаную кофту поверх длинной ночной рубашки. Иногда умывалась, иногда что-нибудь ела. Слонялась по своему ветхому деревянному домику. Выходила на крыльцо и сидела на каменных ступенях, подложив под себя свой старый плед. Смотрела на яблони, смотрела на облака. Но это не увлекало её, не радовало. Она любила огонь. Особенно в темноте.
Кончалась осень, и вечерами на дворе было холодно. Она озябла. Она натаскала веток к себе в спальню. Она разожгла на полу радостный костёр. Тени деревьев в испуге скрылись. Веток не видно было в окне. Ей было хорошо и весело как никогда. Впервые за долгие годы она уснула легко, крепко, как младенец, с детской улыбкой на сухом морщинистом лице.