Аннотация: О роли личности в истории и дурацком совпадении времении места. Философам и Ко во избежание несварения не читать...Хо!
Давным-давно, когда тебя еще не было на свете, в древней Греции существовало такое социально-экономическое образование, как полис. И люди в этом полисе жили благообразованные. Когда они встречались друг с другом, они говорили "здравствуйте", а иногда даже собирались вместе для ведения разговоров о силах природы... А еще они ходили в благоухающих садах по ровным чистым дорожкам и тропинкам, и некоторые из них, прогуливаясь так, подойдя к какой-нибудь тенистой рощице в саду, заглядывали к своим друзьям на философские прения, окидывали взглядом увлеченных учеников и восклицали "О да!" и дальше шли себе, размышляя о вечном.
Были в этом полисе и библиотеки с всевозможными книгами и источниками различной датировки. Хорошие, надо сказать, библиотеки! Когда жаркое солнце полудня сползало ниже точки зенита и слегка оранжевый солнечный луч, оттеняя уже фиолетовый полумрак, падал на листок какого-нибудь папируса, сразу пропитывался ты воспоминанием о былом могуществе древних цивилизаций.
А театр славился талантливостью своих постановок, и пьесы в нем шли тоже необычайно талантливые. Авторы гордо восседали на каменных трибунах амфитеатра, аплодируя актерам.
Так было.
Вот идешь по улице, останавливаешь какого-нибудь жителя, преисполненного спокойной мудрости, спрашиваешь, "что такое деется с нашим миром?" - и сразу же получаешь готовый афоризм - с пылу с жару, так сказать, спонтанное произведение искусства! А все потому, что каждый был по-своему талантлив и жил в мире со своими собратьями, не имея никакой зависти.
Но какое же правило без исключения? Было исключение, конечно. По улицам города меж величественны каменных строений шлялся непотребного вида человек. Туника его была ободрана и грязна, внешность безобразна, а нравы дики. Он имел крупные черты лица, выпирающие вокруг маленьких черных глазок, рыхлый распухший нос и мощные надбровные дуги. Волосы и борода его были до невозможности запутаны, немыты и кишели всякими гадостями, ибо привычку спать этот человек имел в пыльных уличных углах. Зубы его были гнилы - говорил он шепеляво, но очень-то уж любил в свободное время пофилософствовать, подражая остальным жителям! Звали его Платон, что значит "обезьяна". И вся жизнь Платона сводилась к тому, чтобы клянчить деньги себе на еду, да портить на пустеющих вечерних улицах неосторожных девушек.
Граждане полиса, проходя мимо, печально глядели на него, понимая, что это неспроста живет такой человек! Глядите, и не делайте также, как он! Но ничего с ним поделать не могли. Частенько жалели о том, что ему недоступна красота мира, что существование он обязан влачить жалкое, и немало ему сочувствовали.
А Платон прямо-таки играл на нервах чувствительных прохожих: то гадость какую скажет, то начнет придавать своему телу неестественные позы, смущая окружающих. Проходящие краснели, пряча в бороды пылающие лица, вздыхали, а Платон хихикал зверски и хищно скалил остатки зубов.
И вот однажды на площади, когда горожане в очередной раз собрались решить назревшую муниципальную проблему, Платон распихал всех, залез на каменную трибуну, скинул оратора и сам заговорил, обращаясь к толпе:
- Граждане! Сколько лет вы живете по законам, созданным сотни лет назад? Чего вы добились за это время?! Посмотрите, ваше общество в упадке, оно застоялось и вследствие этого загнило. Вспомните, когда в последний раз происходило существенное событие? Когда ваше сердце неистово билось от волнения за собственную семью и кров, от торжества добра над злом и от благоговения перед героями? Теперь мы уже не думаем о том, что человек сотворен для героических поступков, канули в лету времена, когда человек и воин мог показать свою отвагу и патриотизм! Сейчас мы живем средь банальных каменных колонн, поддерживающих крыши многочисленных храмов с богами, наивность и немощность которых давным-давно должна была стать достоянием уходящего мира. Наши движения и мысли вялы, все мы словно погрязли в огромном зеленом болоте, а вокруг нас самозабвенно квакают лягушки, которых мы по неведению своему называем богами. Посмотрите, наш народ вырождается. Наши дети либо рождаются хлипкими и живут немощными, потому что им негде развивать свое тело и некуда приложить свою силу, и не имеют они ничего кроме холеной способности ума, либо растут они, тренируя свое тело, но дух их слаб от того, что нет впереди примера для подражания. Где гармония? Мы так далеко ушли от нее! Куда мы идем, люди? Где наша сознательность? Где совесть и воля? Где героизм и жертвенность?
Таково было краткое содержание его речи. Говорил Платон голосом низким, нараспев, словно седовласый аэд, потрясая хилой ручонкой - ну, настоящий оратор! А штампов ораторской речи он наслушался предостаточно на городских улицах и на площадях, которые частенько осквернял своим присутствием. И люди, поначалу сдавленно охнувшие при виде очередной выходки Платона, прислушались и узрели смысл в сказанных им словах. Кое-где послышались возгласы одобрения и просьбы продолжать. Так Платон проговорил еще около часа.
Что и говорить! Мыслитель очень изощрен в провертывании в голове умозрительных конструкций. Мозг постоянно требует свежих идей и интеллектуальной пищи, и даже такая обезьяна, как Платон, здесь ни причем. Даже зная, что он говорит заученными фразами и не имеет собственного мнения, думающий не мог отделаться от мысли, что все сказанное Платоном, - правда, а созданные на ошметках чужих философий платоновские модели, удивительно жизнеспособны. И каждый начинал так и сяк вертеть в голове предложенную ситуацию. Анализируя ее с разных сторон. В конце концов, случилось так - и это закономерно, - что затхлость общества была безапелляционно принята, а поиск уникальной личности, ведущей по пути изменений, теперь стала проблемой номер один.
Этим, конечно же, воспользовался Платон. Он тонко намекнул, что этой личностью является он сам.
- Как же мы этого раньше не замечали?! - удивились люди.
А Платон бросал емкие фразы насчет общности сущего. Он сотворил новый концепт всеединства, а сам себя поместил в его центр.
- Посмотрите на меня, - говорил он, - я отличаюсь от вас. Это сразу видно. Во мне жизни больше, чем в каждом из вас, ибо я ближе к природе, я прост и неприхотлив, а вы погрязли в философских измышлениях и прочей ерунде!
И люди говорили:
- Это правда!
Кто-то слепо пошел за пророком, кто-то все еще что-то прикидывал в уме, а кого-то просто забавляла чудовищная наглость Платона, позволяющая ему делать такие заявления. Но, так или иначе, все взоры обратились на Платона, и для него настали золотые времена.
Отныне он сидел в одном из тенистых уголков сада и почтенно давал советы своим последователям. Его помыли, причесали, посадили в высокое кресло, и несколько женщин ежеминутно поправляли складки его тоги и вытирали испарину со лба.
Один из его преданных учеников спросил, чем нужно питаться, чтобы поддерживать свое тело в хорошем состоянии, ведь, как известно, в здоровом теле здоровый дух. На что Платон, гордо окинув взглядом присутствующих, ответил:
- Вопрос не в "чем", но "как"! взять, например, оливки. Как вы едите оливки? Берете двумя пальцами и кладете на язык, пережевываете с закрытым ртом! Да кто же так ест? Надо делать так! - и он взял незамедлительно принесенную ему оливку, кинул в рот и начал смачно жевать, чавкая и брызгая слюной на свою тогу и на присутствующих. - Только так можно получить истинное наслаждение пищей!
А в рядах слушающих пробежал изумленный шепоток:
- И правда! Что можно учувствовать с закрытым ртом, только и думая о том, пристойно ли ты выглядишь? А когда ты расслаблен и вся твоя задача - действительно ублажить вкусовые рецепторы и насытиться, ты чувствуешь удовлетворение, а значит, твоя пища переварится стопроцентно. А это - залог здоровья. Как же мы об этом не задумывались?
В другой раз Платона попросили описать устройство вселенной. Тогда он достал берцовую собачью кость, с которой никогда не расставался и стал водить по ней пальцем:
- Смотрите: кость - это наш мир. Полость внутри кости - та область, где мы с вами находимся, а внешние стенки, отгораживающие внутрикостную полость - рамки наших представлений о вселенной. Мы живем, ограждая свой микромир, микровселенную рамками определений и догм, тогда как весь остальной, более красочный и разнообразный мир нам недосягаем. Вот так это.
И окружающие воскликнули:
- Ах!
А Платон впоследствии, если какой-нибудь вопрос казался ему глупым или несвоевременным, бил этой костью по седовласой шевелюре своего "ученика". Чтобы знал.
И так он жил, наставляя народ на путь истинный. Многие речи Платона были записаны его последователями. Правда, некоторые его современники, стремясь придать своим сочинениям смысл и вес, частенько подписывались именем "Платон". Так были написаны, например, "Диалоги" Платона. Но и этого никто не знает наверняка. Можно лишь догадываться. Но великая роль Платона доказывается хотя бы тем, что Геродот упомянул о нем в своей "Истории". Так обезьяна по имени Платон сделала первый ощутимый шажок к вечности.
Вот и думается: живет так какая-нибудь человеческая замухрышка, ошибка, так сказать, естественного отбора, а спустя пяток веков какой-нибудь тибетский лама в высокогорном монастыре, анализирующий исторический материал предшествующих эпох, скажет: