Дети, как стайка пестрых птичек, сгрудились посреди просторного вестибюля. Они украдкой рассматривали свои отражения в темном лаке дубовых панелей на стенах, высокий сводчатый потолок, сбрызнутый бликами из разноцветных стеклышек люстры, и яркий узорчатый кафель под ногами.
Десять лучших учеников страны, награжденные экскурсией в старейшую физическую лабораторию мира, ожидали увидеть что угодно, только не сказочный дом, на пороге которого их встречал старый профессор, похожий на Санта-Клауса в небрежно распахнутом белоснежном лабораторном халате. Его добродушную улыбку, прятавшуюся в короткой седой бороде, дополнял наглаженный шерстяной костюм в клетку и безукоризненно повязанный галстук-бабочка изумрудного цвета.
Старый ученый, как добрый волшебник, повел детей по нескончаемой анфиладе комнат, в которых застыли диковинные агрегаты и установки. Они были похожи на древних ископаемых животных, сработанных из холодно блестевшей стали и уютной желтой латуни. Иногда попадались детали из теплого медового дерева или оббивка из толстой темно-коричневой кожи с медными заклепками. Упираясь в пол вычурными чугунными опорами, обвитыми венами кабелей в матерчатой оплетке, эти загадочные монстры следили за посетителями круглыми глазницами датчиков, стрелки которых когда-то бессильно упали к нулю. В сухом непотревоженном воздухе среди пылинок, пляшущих в солнечном луче, витали терпкие едва знакомые запахи. Пахло озоном, машинным маслом, чуть подгоревшими контактами и еще чем-то, неуловимо знакомым, чем-то таким, чем не должно было бы пахнуть в таком месте.
Профессор шел вперед, разгоняя гулкую тишину стуком своих лаковых штиблет. За ним, еле поспевая за его бодрым шагом, тянулся дробный шлейф шарканья, шворканья и шлепанья детских шагов, обутых в кроссовки и кеды. Старый ученый останавливался время от времени, и тогда была слышна тишина: тиканье часов, редкое дребезжанье оконного стекла и какой-то бесконечно далекий монотонно-ватный гул.
- Когда-то давно я был маленьким мальчиком. Таким же, как вы. И я часто бегал в эту лабораторию, - сказал он, остановившись у одной из дверей. - Здесь работал мой отец, - его взгляд затуманился и он долго смотрел куда-то вдаль, позабыв о ребятне, завороженно ловящей каждое его слово.
- М-да, - произнес он, очнувшись от нахлынувших воспоминаний. - Так вот, когда меня спрашивали, кем бы я хотел стать в будущем, я гордо отвечал: физиком, как мой папа.
Он снова сделал паузу, усмехнувшись, посмотрел на ребят, и продолжил:
- Это страшно веселило коллег моего отца. Они смеялись и говорили, что в физике нераскрытых тайн почти не осталось. Что, когда я вырасту и стану ученым, мне нечего будет исследовать. Поэтому я торопился поскорее стать взрослым, чтобы успеть раскрыть последние тайны Вселенной.
- К счастью, они ошибались, - добавил он.
Он пошел дальше и дети услышали из-за его спины:
- Тайн у Вселенной хватит для всех. Даже для вас.
Ребята поспешили за ним. Впереди их ждали новые диковины и чудеса. Входя в очередную комнату, профессор со скрежетом поворачивал рычаг латунного рубильника, и внутри нее все оживало. Детишки во все глаза глядели на открывавшиеся их взору аппараты и механизмы. Одни приборы выглядели просто и знакомо, будто они только-вот принесены из школы. Другие - наоборот: их огромные пульты мерцали бесчисленными лампочками над стройными рядами тумблеров, дрожали стрелками приборов и змеились бесконечными трубками непонятного предназначения. Их окружали гофрированные кожухи фотокамер на деревянных штативах, сонмы колб, реторт и пробирок в стелянных вытяжных шкафах. Все, до последнего винтика, было грубым и настоящим.
Старый ученый рассказывал интересные истории о вещах, которые нас окружают. Откуда они берутся, и куда потом денутся. Как все вокруг сделано и из чего оно состоит. Он рисовал мелом на черной доске удивительно простые схемы и короткие понятные формулы. Он восторгался, как логично устроен наш мир, и удивлялся его бесконечной сложности.
Его светлый взгляд лучился энергией и зажигал огонь неудержимого любопытства в глазах детей. Они забыли о таких глупых сейчас правилах приличия и осыпали его потоком вопросов, а он весело и смешно на них отвечал.
- А у вас тут только музей? Вы больше ничего такого не исследуете?
- Увы, - ученый развел руками, - в этой лаборатории уже давным-давно исследования не ведутся.
- А... - разочарованно протянул мальчуган. А потом с подозрением посмотрел на него и спросил без обиняков: - Что, вам ничего не хочется узнать или сделать открытие? У вас тут столько классной аппаратуры! А вы...
Профессор растерялся и виновато произнес: - Кому-то ведь надо развлекать таких любознательных молодых людей. Хотя... - профессор секунду колебался. - Есть тут одна установка... Пойдемте, - сказал он и решительно направился далекой двери в конце коридора.
Он энергично шагал и рассказывал:
- Это мой самый первый научный опыт. Установку помогал собирать еще мой отец. И, представьте себе... - он остановился у двери, из-за которой уже явственно и неумолчно доносился странный рокот. Взявшись за ручку двери, он обернулся и торжествующе посмотрел на детей, - она до сих пор продолжает работать. Помнится, я тогда очень-очень захотел, чтобы все получилось и даже загадал, что, если все заработает, как надо, я стану физиком, как мой папа.
Они вошли в кабинет. Млея от предстоящего восторга дети выглядывали из-за спин стоящих впереди в ожидании очередного чуда. В углу стоял лабораторный стол с кафельной столешницей. На ней - решетчатая конструкция, напоминавшая небольшую клетку, в центре которой крутился диск в рамке из магнитов. Это его гудение было слышно отовсюду. От диска наружу шли провода, покрытые толстой черной резиной. Их оголенная медная сердцевина была прижата точеными винтами к латунным контактам на эбонитовой подставке. В ее центре светилась маленькая лампочка.
- Лампочка горит с тех пор, как был запущен ротор этой установки, - сказал профессор.
- Ого, как долго она горит и не перегорает - сообразил кто-то из детей.
- Дело не в этом. Дело в роторе. Он не останавливался ни на миг уже много десятков лет...
- Кл-а-ас! Так это что у вас? Вечный двигатель? - спросил пухлый очкарик. - Только их не бывает, - уверенно сообщил он.
- Ну, этот - не совсем вечный, - пожал плечами профессор. - Он - почти вечный.
- Как это?
- Для того, чтобы узнать, вечный двигатель или нет, надо запустить его и ждать, когда он остановится. Если он действительно вечный, придется ждать целую вечность, чтобы убедиться в этом. А этот... Мы полагаем, что когда-нибудь он остановится. Но... Пока что, мы ждем. Он не останавливается и для нас загадка, почему.
- Вы что, не знаете, что там внутри? - удивленно спросил мальчуган.
- О, мы знаем, что внутри! - ответил профессор.
Он развернул к детям платформу, на которой была смонтирована установка. Увиденное вызвало у них восхищенные вздохи и восторженные восклицания. Они наперебой принялись лопотать и сюсюкать: "Ой! Такой масенький!", "Такой хорошенький!", "Я себе такого хочу! Жалко, что его нельзя взять себе..." Кто-то спрашивал: "А можно его потрогать?" А кто-то: "Как его зовут?" Или: "Что он кушает?"
Внутри ротора, приводя его в движение, бежал в бесконечные дали маленький седой хомячок.
***
Еще в начале пути он понял, что в конце его ждет счастье. Где он, этот конец, и когда наступит, он не знал, но останавливаться не собирался.