Гарайшин Фаиз Амирзянович : другие произведения.

Покушение на Президента с учетом метаистории. Глава 1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Каковы глубинные причины наших нынешних и предстоящих бед? Зачем на самом деле Путин, развязав братоубийственную войну между братскими народами, навязав России изматывающее противостояние с Западом, делает теперь все, чтобы не только отбросить нашу Родину в "разруху 90-х", но и "аля распад СССР"? Кто уже вскоре - совсем, в прочем, ненадолго - придет ему на смену и почему произойдет это лишь, наверняка, в результате государственного (тайного или явного) переворота, сопровождаемого разгулом преступности и массовыми протестами? Неужто и в правду, слова "интервенция" и "сепаратизм", вместе с характеризующими фразами о "русском бунте", вновь вернутся в обиход наших бедных сограждан, но теперь уже применительно к самой России? Неужели прав был преподобный Серафим Вырицкий, предсказавший полвека назад, что наступит еще для России благословенная пора, но прежде "наступит и время, когда станут раздирать Россию на части... Запад будет всячески способствовать разрушению России и отдаст до времени ее восточную часть Китаю. Дальний Восток будут прибирать к рукам японцы, а Сибирь - китайцы... Когда же Китай пожелает пойти дальше, Запад воспротивится и не позволит..." Тогда, как предсказывал преподобный: "Многие страны ополчатся на Россию, но она выстоит, утратив большую часть своих земель. Это война, о которой повествует Священное Писание и говорят пророки, станет причиной объединения человечества..." Так отчего же все это? Почему? А главное - кто стоит теперь (как, в прочем, стоял и ранее) за всякого рода "путиными"; начиная с нашего собственного и заканчивая "вождями" "Исламского государства" или, скажем, теми, кто ошеломит вскоре мир миллиардным окриком "СибирьНаш"? Каков его общий темный масштабный замысел и какова конечная губительная цель?...
  (Измененная версия)
  В ПОДГОТОВКЕ "ЗОЛОТОГО ВЕКА ЧЕЛОВЕЧЕСТВА"
  
  
  Глава 1
  АРЕСТ
  (За 24 часа до покушения)
  
  1
  Разбитая от сильного удара губа, распухши, уже не кровоточила. Петр языком тронул нывшую десну.
  "Хорошо хоть зубы целы. А ведь у меня завтра лекции. - он вдруг печально осознал, что утром будет иметь нелицеприятный вид. - Ммм... голова раскалывается. Так вот что такое "нокаут". Или как там - "нокдаун"? А дверь должно быть звуконепроницаемая. - мысли, перескакивая с одного на другое, роились невпопад. Петр попытался было помассировать виски, но вывихнутая при задержании рука отозвалась резкой болью. Пришлось управляться одной левой. - Вот не зря что-то подсказывало о ФСБ. Как чувствовал! - морщась он вспомнил крепыша-следователя. - Ну, и зачем все эти вопросы по метаистории? К чему им мое понимание связи поту- и посюстороннего? Я что же в этом самый крупный специалист? - Петр, озираясь по сторонам, болезненно ухмыльнулся. - Такое чувство что я здесь именно из-за этого. А если бы удар пришелся выше? Под глаз или в переносицу. - мысли, по-прежнему кружась и сбиваясь, невпопад сменяли друг друга. - Представляю, вхожу в аудиторию - как там? - "со следами побоев на лице". А ведь у меня завтра две лекции c третьекурсниками и два семинара на первом".
  Тридцатилетний "кандидат наук" и университетский преподаватель "Новейшей истории" представил, как, придя утром на кафедру, встретит недоуменные взгляды коллег и студентов. Будучи по натуре застенчивым и скромным, вне стен любимого "истфака" известный лишь в кругах любителей истории и метаистории, да и то большей частью лишь "интернетовских", он был совсем не рад такому интересу к своей персоне.
  "Да, уж. Смешки, шепотки за спиной. - морщась от боли Петр принялся массировать нывшую челюсть. - Так, стоп! Какое завтра? Какие семинары-лекции? А что сегодня? Выйду ли я отсюда в ближайшее время? Вообще, почему я здесь?
  Взгляд его скользнул по пустой серой комнатке без окон и вновь уперся в массивную, металлическую дверь, поглотившую крепыша-следователя.
  "Странный все-таки. - подумал Петр, продолжая задумчиво озираться. - Сначала извинения за коллег. Затем "беседы по душам". Тут же прямым текстом угрозы. И вновь "по душам". Не соскучишься! И вопросы все какие-то с двойным дном.
  И в правду, зачем ему это: "Могут ли методы метаистории помочь повлиять на ход истории?" Могут - не могут. Кто его знает? Метаистория совсем еще молодая наука. С незначительным еще опытом, чтобы сказать уж наверняка. В прочем, почему бы и нет? Она, хотя большей частью и о потусторонних процессах, но и не в последнюю очередь об их воздействии на нас и наш мир. - Петр вновь коснулся опухшей губы. - Приложить бы что-нибудь ледяное. Холодное. К двери что ли прижаться? - он болезненно ухмыльнулся. - Представляю; щелкает засов, дверь внезапно нараспашку, а я... В прочем, тут и без "внезапно", сижу как на ладони. - подняв голову в поиске скрытых камер видеонаблюдения, Петр вновь вспомнил о следователе. - Наблюдает сейчас, должно быть. Анализирует.
  "А ведь, действительно, к чему все эти его: "Можно ли, используя знание метаистории, не только спрогнозировать, но и изменить разворачивающиеся вокруг события?" А разве кто пробовал? Хотя спрогнозировать будущее - точно. В прочем, это может и история. Совсем уже, так сказать, "узкая", относительно метаистории, наука лишь о посюсторонних процессах.
  Да и, в правду, мы что же не знаем, что всякий авторитарный правитель, типа Гитлера или Путина, с масштабными и массовыми бедами в конце их правлений, приходит к власти именно на фоне предшествующего упадка. Причем, чуть ли не в роли спасителя. - с последними мыслями Петр горько усмехнулся. - Именно "спасителя". И именно на фоне упадка. И опять же - именно намеренно созданного. Правда, все это уже выше возможностей и объяснений истории. Она не отвечает на всевозможные; кем?, зачем?, почему? Зато отвечает метаистория...
  Отвлекшись, Петр попытался припомнить события двух или трехчасовой давности.
  "С чего же все это началось?..." - мысленно протянул он, задумчиво прикрыв глаза.
  Петр вспомнил, что едва вышел из университета как в глаза бросилась, стоявшая напротив иномарка с затемненными окнами и букетом алых роз на капоте. Перекочевавшим тут же в руки коротко стриженного здоровяка, едва из университетских дверей хлынул вместе с Петром очередной поток студентов.
   "Нет-нет, - отмахнулся он от этой первой, пришедшей на ум, версии. - Здоровяк с букетом явно не причем. Ведь, когда через полсотни метров я повернул за угол, иномарка оставалась все там же. По крайней мере, алое пятно роз было на прежнем месте. Да, точно. Едва же я свернул в переулок, как вслед подкатила совсем другая легковушка. В прочем, кто их разберет? Может все они как раз из одной конторы".
  Он внезапно припомнил как водитель, излишне резко притормозившей иномарки, столь же быстро спросил, отчего-то нарочито широко улыбаясь:
  - Не подскажете, как проехать на улицу...
  Петр, вспомнив все это, криво тут же усмехнулся, поняв вдруг, отчего вопрос "Как проехать на улицу..." закончился неразборчивым "шиш-быр-ского".
  Переспрашивая, Петр сам интеллигентно подошел к машине. Сам склонился к приоткрытому окну. Тут же кто-то заломил руку за спину. Резкая боль пронзила плечо. Портфель выпал из рук. Кто-то еще, пытаясь затолкнуть в машину, насел с другой стороны. Действуя, скорее инстинктивно, чем осознанно, Петру странным образом удалось, резко вывернувшись, на секунду-другую освободиться. Но тут же сильный удар апперкотом в челюсть, а следом еще один, бесцеремонно расставили все на свои места.
  Как затолкали в машину, как и куда везли; вообще, все дальнейшее, Петр помнил смутно. Помнил лишь, что на крутых и быстрых виражах перед глазами маячило, расплываясь, то одно, то другое напряженно-строгое лицо...
  Выждав, когда боль поутихла, Петр вновь принялся массировать ушибленную скулу; на этот раз едва касаясь нывшего места.
  "Конечно же, у истории нет такой глубины видения проблем и такого миропонимания какие есть у метаистории. - незаметно мысли вновь вернулись к излюбленной теме. - Зато история учит другому. - он попытался было заступится за любимую науку, но, с досадой взглянув на арестантскую обстановку вокруг, горько воскликнул. - Чему?! Кого история учит? - взгляд его вновь заскользил в поиске камер-невидимок. - Да, нет. Кому надо - того учит. Ведь разве, к примеру, не знаем мы, что всемирный экономический кризис перед Второй мировой - опять же, словно намеренно - ослабил экономику и военную мощь всех великих держав той поры? Столь же странно выведя вперед потенциальных агрессоров - Германию, Японию и СССР; еще в те же тридцатые либо исключенных из Лиги Наций - как СССР, либо "самоисключившихся" - как Германия и Япония. Знаем. Как и знаем, чем все это закончилось. Другое дело, чем же тогда, в таком случае, менее показателен современный, столь же масштабный экономический кризис конца 2000-х? Хотя и с другими военно-политическими антигероями: Россией - теперь, и Китаем - чуть позже; опять же менее других экономически пострадавших в этот период. По крайней мере, много менее существенно чем Евросоюз и США.
  Да и разве, крайне воинственное "Исламское государство" не ведет себя уже точно так же, как действовали накануне Второй мировой милитаристская Япония, гитлеровская Германия или все тот же Советский Союз; захватывая и присоединяя все большие и большие территории? - Петр болезненно сморщился не то от приступа головной боли, не то от понимания близости новых скорых масштабных бедствий.
  "Понятное дело, - печально вздохнув, продолжил он. - История не дает исчерпывающих ответов на всевозможные "почему?". Случайно все это или же нет? Дело рук исключительно человеческих или не только человеческих? А если "не только", то каких тогда неведомых сил и какие цели преследующих? Вообще, каким тогда образом все вокруг - и здесь, и там - взаимосвязано?
  Случайны ли, к примеру, одновременная активизация в 2014 "наступательной" политики России в Восточной Европе и того же самого "Исламского государства" - на Ближнем Востоке? К чему все это ведет и чем кончится?
  С точки зрения истории - как, в прочем, и всех прочих общественно-политических наук, способных более-менее "держать руку" на пульсе времени - все это лишь случайное совпадение.
  И вовсе, к примеру, не понимающих - отчего, ради каких-таких целей, Путин так и не остановится, введя уже (и продолжая вводить) в украинский Донбасс "наступательный контингент российских войск"; способный захватить Украину и присоединить Приднестровье, но не способный победить Евросоюз и США. Даже с переводом всей российской экономики на военные рельсы, а населения - в еще более самоубийственное положение тотальной мобилизации.
  
  2
  Петр, пытаясь больше ни о чем таком не думать, круговыми движениями массируя затылок, посидел какое-то время вспоминая недавнее свое задержание. Но мысли о недалеком уже, еще более безрадостном будущем вновь взяли вверх.
  "Русский национализм"" - так, скорее всего, назовут это нелепое "явление", с безмерным самодовольством и мнением о всех вокруг как о врагах, в лучшем случае - как о временных союзниках. Правда, не сейчас, а по окончании скорой уже мировой войны. О которой, собственно, преподобный Серафим Вырицкий и предупреждал по завершении еще Второй мировой: "Эта война, о которой повествует Священное Писание и говорят пророки, станет причиной объединения человечества..."
  Горестно качая головой и печально вздыхая, Петр вспомнил цитату из "Розы Мира", религиозного философа прошлого века Андреева: "Народ, возомнивший себя мессией, а все остальное человечество - блуждающим во тьме, обрекает себя на одно из двух: или на трагедию разрушения своей исторической цитадели (как Еврейство)... или на бесплодное кипение и выкипание в самом себе (как Византия)... Давно уже осознан и выражен тот факт, что всякий народ, несущий в мир, как говорил Достоевский, новое слово, ощущает свое избранничество. Но это избранничество - не единственно, и всякое самообольщение на этот счет грозит катастрофой".
  Тут же, как продолжение предупреждающих слов Андреева, из глубин памяти выскользнуло явно пророческое стихотворение поэта-мистика XIX века Владимира Соловьева:
  
  "...Когда в растленной Византии
  Остыл божественный алтарь
  И отреклися от Мессии
  Иерей и князь, народ и царь, -
  Тогда Он поднял от Востока
  Народ безвестный и чужой,
  И под орудьем тяжким рока
  Во прах склонился Рим Второй.
  Судьбою павшей Византии
  Мы научиться не хотим,
  И всё твердят льстецы России:
  "Ты - Третий Рим, ты - Третий Рим".
  Пусть так! Орудий божьей кары
  Запас еще не истощен.
  Готовит новые удары
  Рой пробудившихся племен
  От вод малайских до Алтая
  Вожди с восточных островов
  У стен поникшего Китая
  Собрали тьмы своих полков.
  Как саранча, неисчислимы
  И ненасытны, как она,
  Нездешней силою хранимы,
  Идут на север племена.
  О Русь! забудь былую славу:
  Орел двухглавый сокрушен,
  И желтым детям на забаву
  Даны клочки твоих знамен.
  Смирится в трепете и страхе,
  Кто мог завет любви забыть...
  И Третий Рим лежит во прахе,
  А уж Четвертому не быть"
  
  "Нездешней силою хранимы, идут на север племена" - повторил Петр и печально вздохнул. - К сожалению, мировоззрение современного человечества не позволяет ему увидеть все происходящее в необходимо-достаточной полноте. Едва ли даже представляя себе глубинные причины того, почему в новой мировой войне вырисовывается уже "четверка" основных ее участников: Евросоюз и США против России, а затем и против Китая.
  Но все это видит и понимает метаистория. Больше того. Понимая и то, что, находясь "над схваткой" - беспощадно атакуя и одних, и других - в новой войне будет и еще один активный и масштабный участник. Нацелившийся, причем, не только получить главные дивиденды, но в финале - даже и мировое господство.
  К сожалению, ни история, ни политология, ни все прочие науки, не видят и не понимают этого. Как и не понимают, "отчего" и "зачем" произошли и происходят еще "исламские революции" и "исламские гражданские войны" последнего времени.
  Хотя и понимают уже, что попытки объяснить происходящее, к примеру, "теорией управляемого хаоса" (нелепо приписываемой интересам США), а прежде объясняемого и прежними "теориями" (то "борьбой за нефть", то "переделом сфер влияния"), не вносят исчерпывающую ясность в происходящее теперь ни в исламском мире, ни где бы то ни было еще.
  И лишь метаистория, глядя на "революционный" исламский мир, не только проводит четкую параллель с коммунистическими революциями в Европе 1917-19 годов, но и видит вместе с тем и тот потусторонний могучий "источник", что, совершенно схоже со своим "коммунистическим предшественником", призван уже - столь же революционно опрокидывая и сметая "прежние" исламские режимы - не только выстроить свой мусульманский "СССР", но и под эгидой "Мировой революции" (теперь уже исламской), замахнуться вскоре на то, что и мог и пытался (а главное - потусторонне был призван) сделать в свое время Советский Союз: построение "Всемирного Союза", но уже исламского.
  И вот почему, не только побеждает теперь уже всех своих "наземных" противников все то же "Исламское государство" (даже и превосходящих его в "разы"), но и находит воодушевленный отклик в мире (как и идеи марксизма в преддверии 1920-х): и в мусульманских странах, и в Европе, и в России, да и по всему миру вообще.
  И вот отчего "ИГ", уйдя много дальше "простых декламаций" о собственном "Русском мире", не только создало уже гигантскую империю - "Исламский халифат", но и провозгласило главной своей целью скорейшее построение "Всемирного исламского государства"; с границами на ближайшие годы далеко за Кавказом; в российском Поволжье и в постсоветской Средней Азии...
  А все потому что "призван". Потому что согласно потустороннего демонического замысла. Потому что реальные - точнее сказать "инореальные" - осуществители много мощнее, дальновиднее и сильнее и человека, и человеческих множеств...
  "Чего же стоят тогда - раздраженно подумал вдруг Петр - Эти современные политические, исторические и все прочие подобные им, но совершенно атеистические, науки? Если, хотя и верят в Бога и дьявола, если и допускают могущество и влияние поту- и посюстороннего, но совершенно при этом не учитывают воздействие этих самых потусторонних - и Светлых и темных - сил? Воздействие как на те или иные человеческие множества в частности, так и на весь человеческий мир в целом. Хотя, это, по сути, тоже самое, если, скажем, не брать во внимание прямую зависимость состояния воздуха в населенном людьми помещении от состояния внешних "воздушных масс". Совершенно при этом не учитывая все их погодные изменения и суточные колебания, а с ними и смену времен года, циклоны и антициклоны, и уже тем более - нередкие внезапные погодные изменения с мощными ненастьями, штормами и бурями.
  Ведь это, по сути, тоже самое, если считать, что электричество в квартире никоим образом не зависит от внешних электросетей. Тоже, если столь же нелепо предполагать, что освещение и освещенность во все той же "человеческой квартире" якобы не связано с освещенностью за окном, меняющейся, опять же, как известно, не только в течении суток и в течении года, но и с внезапной переменчивостью существующей за окном погоды.
  А если все именно так, то разве возможно - без учета внешних масштабных воздействий и изменений - понять что-нибудь о "реальных механизмах", способных "исторически вдруг" возводить целые империи и столь же "исторически вдруг" разрушать еще большие? Разве можно понять отчего начинаются мировые войны и всемирные экономические кризисы? Разве доступно воспринять и увидеть и нашу экономику, и нашу политику, наши революции, войны и кризисы как некие "рычаги воздействий" и на наш мир, и на государства, и на народы, и на наши человеческие сообщества; на всех и каждого из нас? Разве возможно постичь и распознать, в конце концов, что (если видоизменять, применяя, старую народную догадку) "человек - находясь "внутри" - лишь предполагает, а дьявол - стремясь верховодить "извне" - располагает"?
  Ведь, если задуматься, - рассуждал Петр далее. - То в том числе из-за непонимания всего этого современными общественно-политическими науками, с их неверными теориями и "поверхностными" выводами, ждет вскоре и Россию, и весь мир в целом, новая разрушительная война, новые масштабные трагедии и даже планетарного размаха бедствия.
  Ведь именно поэтому, - из-за нашего непонимания о существовании неких потусторонних "механизмов воздействий" на все посюсторонне происходящие масштабные события - демонически могучая и вампирически кровожадная сила, - навязывая войны и экономические кризисы, антинародные режимы и антигосударственные бунты, навязывая революции и деспотии, государственные перевороты и международные противостояния - целенаправленно превращает "человеческие множества" и "людские массы" в свои слепые и покорные орудия.
  И это ведь из-за нашей общей слепоты, та незримая и откровенно-враждебная к людям сила - потусторонне паразитирующая на нашей, нам же внушаемой, доверчивости к государственной власти - столь же масштабно манипулирует как властью и всеми нами, так и результатами наших совместно-масштабных действий; от всеобщего "адобрямс" и гонений инакомыслящих до международных противостояний и кровопролитных войн.
  Не только всегда незримо держась при этом в тени посюсторонней "сцены-реальности", но и столь же всегда, точно кукольных марионеток, держа нас до последней возможности на коротком поводке наших заблуждений. Потусторонне питаясь - для чего собственно все и происходит - жгучими энергиями наших темных деяний и черных умонастроений. Кормясь излучениями наших страданий и наших мучительств, нашей злобы и нашей ненависти, наших кровопролитий и нашей же боли...
  Действуя по принципу: "Разделяй и властвуй", всякий раз беспощадно и безжалостно сталкивая "лбами" социальные слои и классы, религии и мировоззрения, народы и государства. "Удобоваримо" упаковывая при этом свои потусторонние внушения-замыслы во внешне привлекательные для человеческих множеств идеи-лозунги; "Русский мир" или "Третий рейх", "Мировой коммунизм" или "Крестовые походы", "Всемирное исламское государство" или "Новая китайская империя от океана и до океана". Целенаправленно ведя при этом восторженно-подчиненно-непримиримые массы до самого их трагического и всеразрушающего конца. Всякий раз нещадно и всегда кроваво-по-живому перемалывая "новые массы" и "очередные множества" нашими же человеческими руками для достижения очередного злонамеренного демонического результата."
  Отвлекшись от безрадостных перспектив, Петр вспомнил, как следователь, ведя допрос, временами то иронично, то снисходительно, улыбался.
  "Не понятно. - подумал он теперь. - Чем же это вызвано? С одной стороны, столь детальные, даже дотошные вопросы по метаистории. Неподдельный даже интерес к ее методам и выводам. К предполагаемым вскоре и в России, и вокруг нее масштабным событиям и тяжелейшим бедствиям. К представляемым метаисторией безрадостным перспективам и обнадеживающим прогнозам. А с другой стороны, это..."
  Размышляя, Петр припомнил, как следователь, зачитав и убрав в папку очередной документ, достал вместо него другой, - оказавшийся листом с его старым, пятилетней или даже семилетней давности, стихотворением "Предсказание" - а затем, спросив: "Ваше?", вот так же иронично-снисходительно улыбаясь, прочел несколько четверостиший:
  
  Когда иных миров сраженья
  Вновь приведут в движенье наш,
  И бесов скрытое внушенье
  Во многих зазвучит умах.
  
  В круговороте мрачных буден
  Ломая жизни прежний строй.
  Перекалечивая судьбы
  И массы вновь швыряя в бой...
  
  Тогда в руинах многих стран
  Вновь темных сил узрим свершенье;
  Разруха, голод и война
  Падут на наши поколенья...
  
  Но это позже, а пока
  Повелевая грозно нами
  Тень Люциферова крыла,
  Всем застилая Небеса,
  Манипулирует умами...
  
  "В прочем, нет. - догадался Петр. - Это только на "поверхности" ироничный взгляд следователя можно трактовать как "Не верю" или "Что за ерунда". Это только снаружи - ирония и снисходительные улыбки. Внутри же, если вдуматься и присмотреться, совсем иное: "Все это я и сам знаю. А что-то даже и больше. И безрадостные перспективы и общее трагическое будущее. Хотя, говори-говори, интересно, что думаешь об этом и том..."
  - Да, уж. - выдохнул Петр. - Не соскучишься.
  "Вероятно, вот так же и во времена Христа, - отчего-то подумал он следом. - Первосвященник Каиафа, организовав ночное, с нарушением закона, судилище над Спасителем, хотя и мотивировал свои действия якобы защитой народа и веры, но в действительности, подразумевая иное, преследовал совершенно другие результаты и цели.
  Как там у апостола Иоанна?
  "Каиафа, будучи на тот год первосвященником, сказал (на тайном совете)...: "Вы ничего не знаете, и не понимаете, что лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб..." Сие же он сказал не от себя, но, будучи на тот год первосвященником, предсказал, что Иисус умрет за народ... С этого дня положили убить Его".
  И что же было у Каиафы "на уме" в действительности? Что же это "такое" из-за "чего" или точнее - из-за "кого", решили даже убить Спасителя? Разве не таились за всем этим - подчиняя и повелевая - темные силы? Разве попытки оболгать и лжесвидельствовать против Христа - едва арестованного, как тут же поспешно и ложно судимого - не подтверждают этого? Разве проведение ночного, в духе сталинских "троек" суда, не доказательство того, что все и во всем здесь совершенно "не чисто"? Да и разве выборочный созыв на ночное судилище лишь тех, кто готов был осудить Христа на смерть, не являются тому подтверждением?
  А раз так, то разве фраза "Сие же он сказал не от себя" не выдает с головой того демонического руководителя от имени которого и действовал Каиафа - как главный инспиратор скорого и безжалостного убийства Христа?
  Вопросы. Вопросы. Вопросы. - подумал Петр.
  
  3
  Задумчиво оглядевшись, он вспомнил арест Спасителя.
  "Бездвижно прикованный к скамье, а прежде избитый и осужденный на смерть, Иисус провел в еще более крохотной камере остаток человеческой жизни и земной ночи; до всеобщего линчевания и распятия".
  Петр печально вздохнул.
  "Нет, мои условия по сравнению с Его - просто "дом отдыха". Тепло-светло. Вполне даже комфортно. А если и придется провести здесь ночь - к стене не прикуют, а утром не исполосуют плетьми и не казнят. Не сравнить.
  И арестовали Его поздним вечером - почти ночью; в страхе и в боязни огласки. Целым вооруженным отрядом. Той же ночью - вопреки существовашим законам - судили, приговорив по нелепому обвинению к смерти. Ночью же, бездвижно закованный, - исключая возможность лечь или встать - Он и провел остаток жизни до всеобщего поругания и распятия.
  Хотя, почему не сравнить? - подумал вдруг Петр. - Как это и не странно, но все мы здесь - в такого рода условиях, с такого рода арестами и задержаниями, но не отступив и не сдавшись - тоже вроде как немножко Иисусы. Что означает - "Помощь Бога".
  Но вовсе не потому что арестованы, а потому что могли, как и Он, хотя бы и на время прекратив свою деятельность, уйти и спастись. Он, уйдя из Иерусалима, а я... - Петр задумался. - Смотря за что я здесь. А и в правду - за что? Если за участие в "Липрегосе", - "Лиге преобразования сущности государства" - то, хотя бы, уменьшив активность и критику существующего режима. Меньше выступать и меньше думать. Больше молчать и еще больше соглашаться. Как и Иерусалимское большинство той поры. Когда ярые прислужники царившего тогда "каиафского режима", не то по-киселевски, не то по-геббельсовски вскричав "Распни! Распни!", слепо-самодовольно сделали все, чтобы и Иерусалим, и вся страна, были захвачены и разрушены вторгшимся затем, много более мощным и сильным врагом...
  Хотя, в любом случае со мной, конечно же, проще. Моя роль в подготовке изменения и преобразовании нынешнего строя, в изменении существующего миропонимания и мировоззрения людей - крайне невелики. Другое дело Он. Среди Его единомышленников все на Нем держалось и от Него же зависело.
  Петр, подумав о другом, горько усмехнулся:
  "XXI век на дворе; как может руководство церкви считать до сих пор, объясняя это и верующим, и утверждая самой себе, что распяли Иисуса Христа, потому что Бог, решив простить людей, решил якобы принести Сына самому Себе в жертву? Распять и убить. Как будто "без пролития крови - как ветхозаветно поясняется до сих пор - не бывает прощения".
  Что за допотопная нелепость! Что за абсурд! Почему у человека бывает, а у Бога якобы нет? Ведь именно "Бог есть Свет и нет в Нем никакой тьмы"; как открывал Иоанн Богослов, добавляя: "Бог есть Любовь". А "Любовь - как проповедовал апостол Павел - долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине, все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает".
  Да и разве не учил пророк Осия, столь же проникновенно призывая от имени Бога: "Я милости хочу, а не жертвы, и Боговедения более, нежели жертвоприношений". Да и разве не проповедовал о Боге величайший пророк древности Исайя: "К чему Мне множество жертв ваших?, говорит Господь... И когда вы простираете руки ваши, Я закрываю от вас очи Мои; и когда вы умножаете моления ваши, Я не слышу: ваши руки полны крови. Омойтесь, очиститесь; удалите злые деяния ваши от очей Моих; перестаньте делать зло. Научитесь делать добро, ищите правды, спасайте угнетенного, защищайте сироту, вступайтесь за вдову. Тогда придите - и рассудим, говорит Господь".
  Да и разве не об этом же столь же проникновенно-трагические слова и самого Спасителя: "Если бы вы знали, что значит "милости хочу, а не жертвы", то не осудили бы невиновных?
  А что на деле? Кровожадная толпа, не делая добра и не ища правды, превращается, со злыми воплями "Распни! Распни!", в беспощадного осуществителя совершенно обратно-противоположного, чем "милости хочу, а не жертвы".
  Это ли не ветхозаветный абсурд, доживший до наших дней! - воскликнул Петр с досадой. - Это ли не ошибочная нелепость, столь же нелепо очерняющая Образ и искажающая Лик Творца.
  "Да и, с другой стороны. Если Бог приносит Сына самому Себе в жертву, а тот вновь оживает, то какая же это жертва? Это, скорее, какой-то неестественный спектакль. Какой-то даже, столь же невероятный фарс. Неужели не ясно?"
  Петр задумался, подбирая подходящий пример.
  "А вот... Выстрел на сцене. Актер, сказав пронзительные слова, падает. Истекая "искусственно-несмертельной" кровью, точно бы умирает. Все происходит проникновенно и даже душераздирающе. Зрители в слезы. Особенно тонко чувствующие, не равнодушные к чужой боли, страданиям и жертвенной смерти. Особенно женщины. Затем мучительная тишина. Занавес. Тут же взрыв аплодисментов. Крики: браво! Поклоны. Цветы. Все радуются и умиленно расходятся...
  Какая же это смерть? Какая же это жертва?
  Нет, дело здесь совершенно в ином. - думал Петр. - Не в том, что "без пролития крови не бывает прощения". Не в том, что Бог якобы не мог простить людей без принесения Сына самому Себе за всех нас в жертву. Тем более - в кровавую жертву. Такое объяснение могло сработать - и сработало! - лишь для ветхозаветного миропонимания. И лишь для людей той поры, когда кровавые жертвоприношения были нормой, считаясь строгой необходимостью. А без этого якобы и не было прощения грехов. И все почему? Общечеловеческим уровнем морали было тогда единственное: "Око за око". "Смерть за смерть". "Зуб за зуб".
  С распятием же Христа дело совершенно в ином!"
  Петр вспомнил, как в молодых арабских народах, еще до проповедничества Мухаммеда полторы тысячи лет назад, принятой нормой было постоянное принесение кровавых жертв различным богам. Но пророку удалось, сократив все это "в разы", убедить соплеменников делать жертвоприношения лишь раз в году. И что этого достаточно. Что вся остальная кровь ни к чему. Проникновенно призывая их: "Следуйте тому, чему заповедовал вам Бог, а не тому пути, на котором застали отцов своих, даже если они идут не туда и мыслят не верно".
  И как результат: поняли и приняли. Кардинально изменив свои устаревшие взгляды и совсем еще "кровавое" мировоззрение той поры.
  Почему же и мы, уйдя еще дальше и взойдя еще выше, вновь опять пребываем в границах очередного, столь же ветхозаветно-кровавого мировоззрения? И по сию пору нелепо полагая, что якобы Бог принес Сына самому Себе в жертву. Якобы, велел людям и они распяли. А прежде, плевая и гогоча, терзали и нещадно били. А затем, с криками "Распни! Распни!", пробив мучительно руки и ноги, еще более мучительно казнили. Разве это от Бога? Разве похоже на Бога? Разве это "Свет и нет в Нем никакой тьмы"? Разве это "милости хочу, а не жертвы"?
  Что за ветхозаветная чушь! Что за кровавая, давно устаревшая дикость!
  Нет, - думал Петр. - Дело совсем в ином. Да, Спаситель, родившись в нашем мире жертвовал собой ради нас всех. Как жертвует собой, своим сном и покоем любящая мать ради своих тяжело и даже смертельно больных детей. Как жертвует собой сельский врач или сельский учитель, на долгие годы уезжая в "дикую деревенскую глушь" из самой благополучной жизни в самом благополучном городе. Самоотверженно уезжая - с головой даже погружаясь - ради лечения или просвещения множеств нуждающихся, "сирых и нагих".
  Нет, дело здесь совершенно в ином! И не известно разве, что у многих - если не у всех великих пророков, предсказывавших о Мессии - есть два вида пророчеств; и о Мессии побеждающем зло, и о Мессии злом побежденным. И Исайя, и Даниил, и Захария, точно бы говорят, - предрекая то победу, то поражение силам Добра в ту пору - что ничего еще до самого ареста и распятия Спасителя не предопределено. И не известно еще на чью чашу весов тогда - Светлых или темных сил - склонится в конечном итоге победа. И что до самого последнего момента не было ясно какая сторона возьмет верх в ту пору нашем мире.
  Другое дело, что не зря же ведь говорит Христос ученикам: "Дьявол - властитель мира сего". Не зря же - еще за три года до распятия - после поту- и посюсторонней встречи с Иисусом в Галилейской пустыне лишь "до времени" "дьявол отошел от Него". И лишь когда стало понятно Христу, что демоническая сторона одержит-таки скорую временную победу, оперевшись для этого как на "слепое" человеческое большинство, так и на яростных прислужников антинародного режима, и открывает Он ученикам: "Уже немного Мне говорить с вами, ибо идет уже дьявол - властитель мира сего, что общего со Мной не имеет ничего".
  И вот здесь-то как раз и добавляется еще одна - совершенно новая - жертвенность Спасителя. Сшедшего ради людей с Небес. Родившись среди нас, ради нас и нашего просветления, человеком. Добавляется еще и жертва беспощадного распятия; жесточайших бичеваний и столь же мучительной смерти.
  Ведь мог Он тогда спастись. Мог. Уйдя или даже бежав из пасхального Иерусалима. Ведь знал, что готовится безжалостная западня и ночной, подложный суд, с подставными "уликами" и лживыми лжесвидетелями. Знал, что готовится жесточайшая смерть, столь же мучительные истязания и всеобщее поругание "слепо-беснующейся" толпы. Почему и сказал ученикам незадолго до распятия о приближении рокового дня, предуготовляемого демоническим вождем. Отчего предупредил и их самих тогда же: "Даже наступает такое время, когда всякий, убивающий вас, будет думать, что он тем служит Богу". Почему и были в дальнейшем мученически перебиты почти все ближайшие ученики Спасителя. Отчего и насчитали уже современные исследователи "Туринской плащаницы" несколько тысяч больших и малых ран на буквально истерзанном и нещадно изувеченном теле Иисуса Христа.
  Как знал Спаситель и то, - и это, скорее всего, как раз и определило почему не ушел, оставшись и мученически жертвуя Собой в полной мере - что подготовил дьявол уже "два в одном"; смерть по варианту "А" или смерть по варианту "Б". Где смерть по первому варианту - это тяжелейшая смерть в самые ближайшие дни, с ночным арестом, с быстрым и ложным судом, а затем, вслед за мучительным истязанием, и публичной, самой в ту пору позорной, самой постыдной и презренной в народе казнью того времени - распятие "среди разбойников". И совсем уже "легкая" смерть по второму варианту, - несколько позже; быть может, через несколько дней или даже недель - но уже совершенно тайно и совсем безвестно. Как-нибудь так, как в книге Иова, когда посылает сатана вооруженные отряды савеян и халдеев, чтобы перебили те многочисленный род праведника Иова. В результате чего никто уже из семьи Иова - безвестно сгинув - не спасся. И смерть эта по варианту "Б", хотя и позже и несравнимо "мягче" и легче, но уже без всеобщего - как в пасхальном Иерусалиме - свидетельствования смерти Христа людьми. А значит и без всеобщего свидетельствования Его Воскрешения. А значит уже и без уверования людьми в торжество Добра над злом; пусть и через временное поражение. Пусть и не сразу, но торжество".
  В памяти Петра возникли ликующе-торжественные слова, что, год за годом, укрепляя и возвышая человечество, произносятся во всем христианском мире в пасхальные празднества Воскрешения: "Христос Воскресе!... Воистину Воскресе!". А следом столь же победное, столь же обнадеживающее и столь же ликующее: "Смерть, где твое жало?! Ад, где твоя победа?!"
  "Да и разве не свидетельствует об этом же Евангелие? - подумал Петр. - Ведь даже ближайшие ученики, - не говоря уже и обо всех прочих - пребывали после распятия и до воскрешения Иисуса в сомнениях и непонимании происшедшего. Ведь даже евангелист Лука, вплоть до момента воскрешения Спасителя, не только не называет уже Иисуса Сыном Божьим, но и не считает Его уже долгожданным Мессией-освободителем, именую лишь великим пророком. "Который был пророк, - как рассказывает Лука дорожным попутчикам - сильный в деле и слове пред Богом и всем народом... А мы надеялись-было, что Он есть Тот, Который должен избавить Израиль". И лишь когда "воскрес Он из мертвых... - как свидетельствует уже апостол Иоанн - поверили Писанию и слову, которое сказал Иисус".
  Вот в чем истинная жертвенность Спасителя - мог избежать мучительной смерти, а не стал. Жертвенно и самоотверженно пошел до конца, вселив тем самым возвышающую и неослабную уже надежду в людские сердца и в человеческие поколения. Вселив окрыляющую и столь же твердую веру в неизбежное торжество Добра над злом и жизни над смертью.
  Вот почему пошел до мучительного и жертвенного конца, хотя и мог свернуть и, переждав, выгадать день-неделю-месяц.
  И даже больше того. Уступив и вовсе мог стать властелином мира. Ведь как там, во время поту- и посюсторонней встречи Христа и дьявола в галилейской пустыне? Когда пытается тот, искушая, совратить Иисуса с Его светлого миссионерского пути? "И возведя (Спасителя)... на высокую гору, дьявол показал Ему все царства мира во мгновение времени, и сказал Ему дьявол: "(Если подчинишься) Тебе дам власть над всеми сими царствами и славу их, ибо она придана мне, и я кому хочу, даю ее..."
  Вот же альтернатива мученической и жертвенной смерти: покорись и будешь властителем всех царств-государств. Подчинись дьяволу и станешь владыкой мира!
  Но, нет! Отвергнув все это, Спаситель самоотверженно пошел до самого конца!
  И тогда - за три года до пасхального Иерусалима - еще в галилейской пустыне, когда "дьявол отошел от Него (лишь) до времени". И перед самым Иерусалимом, когда стало ясно, что "идет уже дьявол". И в самом уже Иерусалиме, когда "вошел сатана в Иуду... и он пошел, и говорил с первосвященниками и начальниками, как Его предать им". И даже на Голгофе. До последнего момента спасая людей; как, к примеру, раскаявшегося разбойника. В том числе и какого-нибудь нынешнего. До самого последнего момента укрепляя людей. И нынешних - не видевших, но горячо уверовавших. И тех давних, ставших непосредственными свидетелями и суда, и распятия, и смерти, а затем и Воскрешения. Вдохновляя и возвышая. Укрепляя и вознося. И тогда, и теперь. Всех на Земле; и вчера, и сегодня, и завтра".
  От этой мысли Петр, отчего-то даже обрадовавшись, чуть даже повеселев и улыбаясь, окинул радостным взором серую невзрачную камеру.
  "И я, стало быть, раз здесь, раз арестован за правое дело, - тоже теперь чуть-чуть как Христос - раз не свернул, не ушел и не сдался. Мог, а не спасся. Мог, а не отступил. Не смалодушничал в надежде продлить спокойные дни, но в ущерб общему делу о всенародном благе. Пусть и не прикованный, и не избитый теперь как Он. Но все равно, стало быть, тоже чуть-чуть как Иисус. Тоже "Помощь Бога". Другим и ради других...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"