Гарасев Владимир : другие произведения.

Адвокат

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Вестерн - фэнтези :)))
  Владимир Гарасев
  
  Адвокат
  
  повесть, вестенр-фэнтези
  
  
  
  
  
  
  Стражник обмакнул перо в чернильницу и, поглядывая в лежащие перед ним документы, записал: "Рон Крейг, 33 года, магистр юриспруденции, член Коллегии адвокатов стран Просвещенного Мира. Убыл за пределы герцогства Анмейского третьего июля сего года, через заставу под номером 36. Цель поездки - туризм. Без сопровождения. С Предупреждением о ситуации в Запредельных землях ознакомлен, под роспись. Предполагаемое время возвращения не сообщается".
  Потом собрал документы и с вежливым полукивком протянул господину магистру, облокотившемуся локтями о стойку.
  Неужели и правда адвокат? Повадка какая-то неофициальная... С другой стороны, кто их знает? В здешней глуши господа этой породы появляются редко. Может, такие они и должны быть...
  Стражник еще раз мельком глянул на проезжающего.
  Среднего роста, довольно подтянутый. Говорят, у городских, особенно тех, кто хорошо зарабатывает, нынче в моде спортивный имидж. Одет так себе. Охотничья рубашка с сотней карманов, дорожные брюки и верховые сапоги. Потертая кожаная сумочка на потертом кожаном поясе. Все это ни о чем не говорит, так многие одеваются, если едут куда. Бороды и усов не носит, но уже много дней не брит. Руки и лицо загорелые - видать, давно едет верхом. И пахнет лошадью. Впрочем, выглядит аккуратно, умеренно короткая стрижка, ни колец, ни перстней, ни цепи на шее. Кажется, не курит. И вообще вид такой, какой бывает у образованных. Да, вот еще - меч за спиной: дорогой, с востока - у всяких бродяг не бывает таких. Может, и вправду тот, на кого документы...
  Ладно, леший с ним - пусть проваливает побыстрее. А то устаешь так долго косить на дверь в соседнюю комнату, на стол с картами - не подменил ли чего в них напарник...
  
  
  
  
  
  
  "С Предупреждением о ситуации в Запредельных землях ознакомлен..."
  Крейг усмехнулся, забираясь в седло.
  Нет тут никакой ситуации. Запределье, то есть все, кроме стран Просвещенного Мира, бывает самое разное. Здесь, на северо-востоке Эстернии, оно тихое и сонное. Да, в нем нет государств и законов. Но их потому и нет, что они и невозможны, и не нужны. Здесь такие просторы, что нужно в тысячу раз больше людей, чем живет здесь, чтобы хоть как-то их контролировать. А жить тут почти нечем. На юго-западе можно расчистить от леса немного земли. На севере, на востоке - только охота. Еще дальше на север - летом топкая тундра, зимой снег, мороз и полярная ночь. Здесь нечего делить: если чего не хватает - просто отъезжай на несколько десятков миль. Многие так и живут. В здешних лесах, особенно подальше на северо-восток, встречается всякое пушное зверье. Можно пару раз в год приехать в какой-нибудь местный поселок, обменять шкурки на то, чего нет в лесу, и снова исчезнуть. Поселки стоят неподалеку от границ стран Просвещенного мира, и в них всегда можно достать все необходимое.
  Чем живут в поселках? Одни охотятся, другие обрабатывают землю; большинство зимой делает первое, а летом - второе. Официальной власти в поселках столько же, сколько в лесу. Но люди, разумеется, выработали некие правила и способы их поддержания. Способы эти сводятся в основном к тому, что все вооружены и готовы постоять за себя. Если надо решить важный вопрос, в поселках собирается вече, то есть собрание всех взрослых жителей - это традиция пришла когда-то с Восточных Равнин, ныне стран Восточной Эстернии. Еще в каждом поселке есть свои лидеры. Лидерами становятся по-разному - кто умом, кто богатством, кто силой, кто хитростью. Есть что-то вроде политических партий. Есть семейные кланы и кланы из родственных семей. Все это длится не первую тысячу лет. За это время сложилось некое равновесие из сил и интересов, общего и личного, стремления выжить вместе и стремления преуспеть в одиночку, и много еще из чего.
  В Просвещенном Мире о здешней жизни знают мало. Мало, потому что она никак не влияет на Просвещенный Мир, а здешние земли бесполезны Просвещенному Миру. Поэтому никого не интересует, кто и как тут живет.
  Говорят, что иногда в эти края уезжают те, кто не хочет иметь дело с правосудием. Уезжают, конечно - но преследовать их не принято. Во-первых, это очень трудно - попробуй, найди человека на здешних пространствах. Во-вторых, Запределье юридически никак не связано с Просвещенным Миром. Попытки преследовать там кого-то и незаконны, и часто плохо кончаются для преследователей - местные не любят вмешательства в свою жизнь. В-третьих, для большинства жителей Просвещенного Мира Запределье - это место, несовместимое с нормальной жизнью. Поэтому сбегают туда нечасто, даже если есть от чего. И разумеется, Просвещенному Миру только удобно, когда самым неудобным его гражданам есть куда убежать. И где, на самом деле, совсем не так плохо, чтобы возвращаться во что бы то ни стало.
  Но одно обстоятельство даже в самых спокойных уголках Запределья действительно неудобно для многих: надо всегда быть готовым к тому, что защищаться придется самостоятельно. По крайней мере, если вы захотите настоять на своем.
  
  
  
  
  
  
  Как сюда занесло его самого?
  Крейг не смог бы ответить на этот вопрос определенно. Он ехал на Средний Восток. Из Западной Эстернии туда проще всего добраться, если поехать по железной дороге до одного из портов на Южном Средиземное море. Оттуда, морем, до любого восточного порта рукой подать. Он же хотел доехать верхом до одной из больших рек, которые текут по Восточным Равнинам с севера на юг, и впадают в то же Южное Средиземное море. И по этим рекам плыть к морю, как делали с давних времен. Путь для туриста, который никуда не спешит, и хочет посмотреть новые места из седла, а не из вагона. Но и в этом случае можно было взять южнее, не въезжая в Запределье.
  Проще всего было сказать, что он ищет новых впечатлений. Но Крейг подозревал, что он не ищет, а убегает. И то, от чего он бежит, связано не с местом, и не с обстоятельствами, а с ним самим.
  
  
  
  
  
  
  Два дня он ехал лесными дорогами, и не встретил ни одного человека. Утром третьего дня, судя по карте, дорога привела его в окрестности поселка.
  Подъезжая к поселку, Крейг начал то и дело съезжать с дороги в лес, заодно срезая ее, если карта предлагала такую возможность. Он хотел подстрелить дикую курицу, которые неизменно обеспечивали его мясом с тех пор, как он миновал последний постоялый двор.
  Конечно, он мог купить еду в поселке. Деньги, лежавшие на его банковских счетах, сложно было соразмерить со стоимостью обеда в деревенском трактире. Но во-первых, он не возил с собой много денег. Во-вторых, он старался выглядеть попроще, и не тратиться там, где можно без этого обойтись. В-третьих, он всегда был безразличен к роскоши, сколько ни зарабатывал, и считал, что разумная экономия - это разумно.
  Он очень увлекся этим сочетанием охоты и оптимизации пути, и углубился в него настолько, что перестал замечать все остальное.
  Внезапно его отвлекли.
  Леди на серой кобыле с беспечным шумом двигалась по лесу, скорее катаясь, чем охотясь, не смотря на маленький охотничий арбалет, висевший в чехле за седлом.
  Заметив Крейга, она шагом подъехала ближе, рассматривая его, и остановилась.
  - Доброе утро, сэр...
  - Доброе утро, миледи...
  Он так засмотрелся на нее, что не успел поприветствовать первым. Она ему сразу понравилась. Фигуру всадницы нелегко угадать, особенно если на ней свободно сидящая рубашка и широкие кожаные штаны. Но по всем повадкам ее Крейг тотчас почувствовал, что она привыкла нравиться себе и другим. Лицо ее, с правильными чертами, казалось несколько легкомысленным, особенно когда она улыбалась. Но это не портило ее - учитывая к тому же то обстоятельство, что ей было лет двадцать, максимум - двадцать с небольшим. Казалось отчего-то, что она имеет право на некоторую легкомысленность; что мужчине естественно, будучи с ней, проявлять серьезность и за себя, и за нее. И конечно, она пользуется этим правом совершенно осознанно. За этой осознанной легкомысленностью Крейг ясно видел человека, обладающего умом и избежавшего глупости; он считал, что первое отнюдь не всегда означает второе. Сложно было представить, что она интересуется всякими абстрактными вещами. Но глупых поступков в повседневной жизни Крейг от нее не ожидал. Она выглядела, как городская девочка из образованных слоев; было несколько странно видеть ее здесь.
  И еще одно обстоятельство сразу произвело на него сильное впечатление.
  Она улыбалась. Улыбка казалась ее неотъемлемым свойством, словно была неизменным состоянием ее души. Улыбка была на ее лице в тот момент, когда он впервые увидел ее. Была, а не появилась. Потом улыбка становилась то сильней, то слабее, но никогда не исчезала совсем. Губы ее могли перестать улыбаться, но лицо и глаза - нет. В этой улыбке была какая-то детская радость - от того, верно, что в ее маленьком детском мире все хорошо; вся жизнь существует ради того, чтобы в ней были такие улыбки. Хорошо именно сейчас; ребенок, которому эта улыбка принадлежала, не вспоминал прошлого и не беспокоился о будущем. Конечно, это было наивно и небезопасно - но только это и позволяло ей так улыбаться. Было в этой улыбке что-то от солнца, пробивающегося через листву; Крейг подумал так, и потом то и дело возвращался к этой ассоциации. И конечно, этому солнечно-детскому впечатлению способствовали ее волосы - длинные, пушистые, того золотистого цвета, что служат предметом насмешек со стороны завистников, а на самом деле смотрятся очень красиво и мило.
  Вообще-то, Крейг предпочитал темноволосых. Он всегда стремился к постоянству, много предлагал и много требовал, а обладательницы темных волос казались ему в целом серьезнее остальных. А может, они нравились ему по другой причине. Но сейчас, глядя на незнакомку, он не мог и не хотел выйти из-под ее обаяния. Если бы ее описали ему, он сказал бы, что такая ему не подходит. Но когда он ее видел, желание оценивать исчезало совершенно. Она обладала такой красотой, что полностью отключает мозги - даже в том случае, если знаешь этот эффект и сознаешь его. Она имела на это право, и никто не имел права сопротивляться ей. Она могла, наверное, вызывать неприязнь или ненависть. Но Крейг чувствовал совершенно отчетливо в эти секунды, что даже ненависть к ней может идти только от симпатии - и совершенно естественно, ненавидя ее, сделать для нее все, что только сможешь. И уж конечно, она не позволяла оставаться безразличным, и не позволяла, пока была перед вами, другим мыслям делить место с мыслями о ней.
  Потом Крейг подумал - интересно, кто она в здешнем обществе? Думать об этом было несколько странно. Странно и даже неприятно, потому что не хотелось, чтобы ее личные качества смешивались с чем-то еще. Что могло дать ей любое место среди людей, что оно прибавляло к ее достоинствам? И при чем здесь общество с основой его существования - дележкой? Естественно было считать, что достоинства ее - это часть Мира, который равно и полностью принадлежит всем. В Мире немного явлений, которые так явно и так близко стояли бы к его вершине и самому смыслу его существования, как она. Казалось вздорной нелепостью пытаться присвоить ее, или завидовать ей, или каким угодно образом сравнивать ее с собой.
  Но, как ни естественно казалось это соображение Крейгу, он понимал, что на самом деле все обстоит совершенно иначе. И та его часть, которая существовала только среди социальных условий и условностей, принялась за свою работу, хотя он ее об этом и не просил.
  Логично было предположить, что при такой внешности у леди должны были быть деньги. Но признаков денег Крейг не увидел. Серая кобыла была верховой, но отнюдь не породистой, а сапоги и кожаные штаны явно служили еще одному поколению. Меч, висевший в чехле сбоку-сзади седла, дополнял впечатление: прямой, явно дешевый, и кожа, обтягивающая рукоять, совсем вытерта. Тоже наверняка достался по наследству... По тому, как именно чехол прикреплялся к седлу, Крейг мог предположить, что всадница возит оружие в основном потому, что в здешних краях не принято ездить безоружным. Из такого положения меч доставать неудобно; следовало повесить его немного иначе... Только рубашка была дорогая - словно из какой-то другой жизни.
  Однако все эти обстоятельства, похоже, совершенно не портили настроения незнакомке. Крейг умел понравиться женщинам, но полагал, что для этого ему необходимо приложить усилия. Сейчас он никаких усилий не прикладывал. Посему радостную улыбку незнакомки он мог объяснять чем угодно, но только не своим появлением. В иных обстоятельствах настолько красивая женщина могла вызвать в нем комплекс неполноценности и раздражение. Но во всем виде незнакомки было столько искренней радости, что Крейг просто не успел почувствовать что-то, относящееся к нему самому. Все его восприятие переселилось в это удивительное существо, и возвращаться в себя он и не хотел, и, пожалуй, не мог.
  - А вы, видно, издалека...
  Полувопрос - полуутверждение. Интересно, кстати - Крейг читал, что в здешних краях обращение "вы" почти не употребляется. По крайней мере, люди примерно равного положения говорят друг другу только "ты". Незнакомка, похоже, хотела показать вот что: она полагает, что он не здешний, и сама хочет показаться не здешней, а эстернийкой.
  - Я из Ольтани. Жил там с рождения... в разных местах.
  Она кивнула с таким видом, как будто ее предположения оправдались, и она этим довольна.
  - А здесь... если не секрет?..
  - Оставил работу, и путешествую. Хочу сменить обстановку.
  Она снова кивнула, и улыбнулась - верно, тому, что собиралась сказать дальше:
  - Оставили работу в университете?
  Он рассмеялся:
  - Почему в университете?
  Она тоже рассмеялась:
  - Вы похожи на преподавателя. На преподавателя, который оделся для охоты в лесу, и уже неделю не бреется, и спит под кустом...
  Потом вдруг она прервала и свою речь, и сопровождавшую ее улыбку, и сказала серьезно:
  - Может быть, вы Маг?
  Он, тоже серьезно, отрицательно покачал головой:
  - Нет. А почему так?
  - Вы возите восточный меч. Я жила в Эстернии пять лет, училась в Анмейском университете... Я знаю, что в Эстернии такие мечи носят только те, кто умеет хорошо ими работать. Если не умеет - принято носить обычный, прямой, как у всех. У вас лицо человека, который зарабатывает на жизнь тем, что много думает. И восточный меч. Только Маги все без исключения носят такие мечи.
  Он улыбнулся, и снова покачал головой:
  - К сожалению, я не Маг... Я адвокат. А восточный меч - просто хобби. Давнее, с детства еще...
  Она покивала серьезно, и ему показалось, что она молча сказала ему:
  - Знаете, я поняла, что не стоит расспрашивать много... по крайней мере, о том, что было...
  И в этот момент ее улыбка, та, что является не реакцией на обстоятельства, а неизменной чертой, исчезла.
  Вслух она сказала:
  - Здесь рядом есть поселок - вы знаете?
  Он кивнул:
  - Да. Я именно туда и еду, - и добавил, отвечая на вопрос, который она, возможно, хотела задать, но могла постесняться, - хочу остановиться ненадолго, отдохнуть и привести себя в порядок. Я уже три недели в дороге, и постоялые дворы мне попадались не каждый вечер.
  Она улыбнулась:
  - Останавливайтесь. У нас дома сдают.
  - Комнат нет?
  Она отрицательно покачала головой:
  - Нет. Сдавать комнаты у нас как-то не принято. Сдают пустые дома, где сейчас не живет никто... ну, старики умерли, или хозяева в отъезде, и некому жить... Но вы не беспокойтесь - у нас за дом возьмут не намного дороже, чем за комнату в каком-нибудь городе в герцогстве.
  - А вы из этого поселка, да?
  Она кивнула, рассмеялась отчего-то:
  - Из него...
  Последовала пауза, совсем короткая, а потом Крейг сказал:
  - Меня зовут Рон.
  Тогда их глаза встретились, и в ее глазах он увидел нечто новое. Секунду, может - долю секунды она смотрела на него, точно поверх стрелы, прицеливаясь. Она что-то хотела. Или могла захотеть в будущем. Это "что-то" шло от расчета, от плана; но Крейгу показалось и еще одно: готовность добавить к этому расчету столько всего, сколько потребуется, чтобы о расчете можно было забыть.
  Или принять, как должное.
  Он наклонил голову в знак согласия.
  - Меня зовут Элис, - сказала она.
  - Вас, Элис, уместнее было бы встретить в столице герцогства, в каком-нибудь гламурном местечке, - сказал он.
  Она отвела взгляд, и пожала плечами с тем деланным простодушием, что демонстрирует очевидность услышанного и желание ничего не объяснять.
  Тогда он продолжил:
  - Но мне, разумеется, куда приятнее, что сейчас вы не там...
  Она снова посмотрела на него. "Разумеется, мистер - именно этого я от вас и жду. Этого, и всего остального... это же неизбежно, так? А здесь, знаете ли, бывает скучно..."
  Вслух она сказала - со снисходительно-приветливой улыбкой, с какой принимают ухаживание, когда оно начинает становится настойчивым, и это нравится, но нельзя ответить согласием прямо сейчас:
  - Спасибо, сэр, вы весьма любезны... - потом другим тоном, дружеским, без иронии, - но я вас, однако, заговорила... Вот посмотрите - чтобы попасть в поселок... - она оглянулась на утреннее солнце за деревьями, - поезжайте вот так. Если отклонитесь немного в сторону, не важно. Поселок стоит на реке, река пересекает ваш путь, так что мимо нее не проедете. Выедете на реку - ищите на другой стороне, за лугами, еловый бор. Он издалека виден. Напротив бора на нашем берегу и стоит поселок.
   Крейг кивнул:
  - Хорошо, миледи, спасибо... - потом улыбнулся, - буду рад еще вас увидеть...
  Она тоже улыбнулась, покивала со снисходительно-разрешающим видом - "да, пожалуйста, мне это не сложно" - и тронула лошадь.
  
  
  
  
  
  
  Показался берег реки, а за рекой и лугами - тот самый еловый бор. Он открывался по правую руку, и Крейг повернул направо.
  Вскоре, с плавным поворотом реки, низкий поначалу берег стал подниматься, и показались на нем первые дома поселка - сперва у воды, потом - среди деревьев, по склону пологого холма. Над водой возвышались несколько причалов; с десяток лодок стояли у них. Людей не было видно. Да и что им делать на улицах поселка посреди теплого, почти жаркого летнего дня?
  Крейг неспешно приблизился, и оказался среди домов. Ни улиц, ни заборов в поселке не было. Дома стояли так и этак - поближе к дороге или подальше, повыше на холме или пониже. Но их фасады смотрели в одну сторону - на реку, луга, еловый бор и огромный, до горизонта, простор за рекой.
  При всей простоте антуража в поселке чувствовалась зажиточность. Крейг обратил внимание на тройные стекла в окнах. К каждому дому примыкала сауна, а за домом непременно виднелась конюшня, явно не на одну лошадь. Он подметил и несколько домов с закрытыми ставнями, с травой у крыльца; видно, про такие и говорила Элис, упоминув об аренде.
  Судя по отсутствию всяких садов-огородов, в этой части поселка жили те, кто зарабатывал охотой. Склон холма в этом месте, и верно, был мало пригоден для сельского хозяйства. Зато вид на реку и леса за ней открывался отсюда отличный. Крейг даже остановил мерина на пару минут, чтобы посмотреть повнимательней.
  За рекой, широкими изгибами уходящей на юго-восток, обширную пойму занимали луга; за лугами темной стеной поднимался еловый бор. Дальше на юг начинались пологие холмы, и лес уходил этими холмами за горизонт, разными оттенками сине-зеленого на фоне светлого неба. С севера же подступал редкий, густеющий за поселком лес, среди которого и стояли дома на склоне, и простор за рекой сочетался с какой-то обжитой уютностью, которой не было бы, если бы поселок стоял просто на пустом месте.
  Прежде всего, надо было найти пивовара. Крейг знал, что в здешних краях, даже если в поселке два дома, третьим непременно будет пивник. Местные любят пиво, и надо же где-то собираться людям... Пивовар также играет роль справочника для приезжих. Кто сдает жилье, и почем; какая нужна работа; что за приезжие живут сейчас в поселке, и откуда они родом - все, вплоть до того, кому отдать починить рваную куртку, знают эти господа, и обычно охотно рассказывают каждому, кто покупает их пиво.
  Однако, местные строятся широко, и ездить по всему поселку в поисках пивника Крейгу было лень. Вместо этого он подъехал к ближайшему дому, и негромко посвистел.
  На его свист из пространства внутри каменного фундамента вылезли несколько лохматых ездовых собак, и принялись лениво лаять, увидев чужого; это помещение, прохладное в любую жару, служит им убежищем в летнее время. Вскоре после сего появился хозяин, человек пожилой и неторопливый; махнул рукой на собак и подошел. Крейг спешился, и, поприветствовав почтенного господина, как принято, осведомился о местонахождении пивника. Тот рассказал, осматривая Крейга с вежливым любопытством. Крейг заметил, что взгляд господина несколько раз скользнул ему за спину, где висел меч, рукоять и цуба которого виднелись из-за плеча. Но никаких вопросов господин Крейгу не задал, и тот, поблагодарив, поехал своей дорогой.
  Пивник оказался одноэтажным зданием под невысокой, как у сауны, крышей. То ли выводить высокую показалось хозяевам излишним, то ли они решили не нарушать единства архитектурного ансамбля, центром которого являлся рядом стоящий дом... Крейг привязал мерина и вошел; в небольших поселках можно не опасаться воровства, а если и нужно - пивовар тут же предупредит. Внутри все было, как всегда в местных заведениях этого рода. Посетители отсутствовали - время обеда еще не наступило.
  На звук колокольчика, сопровождавший открытие двери, появился хозяин, господин средних лет. Увидав Крейга, он усмехнулся - широко и довольно. Вполне естественно: каждый приезжий - не только новый клиент, но и небольшое событие...
  - День добрый, почтенный... пива?
  - День добрый, хозяин... да, пожалуйста...
  Крейг подошел к стойке, и влез на высокий табурет; некоторые элементы интерьера, видимо, сопутствуют людям везде.
  - Светлое - темное?
  - Светлое, - сказал Крейг.
  - Крепкое - жидкое?
  - Жидкое, - сказал Крейг; пить крепкое днем не полезно для репутации надежного человека; время для него будет вечером.
  Пивовар нацепил кожаный фартук, и вскоре перед Крейгом явилась кружка с требуемым содержимым. Крейг отхлебнул, и довольно усмехнулся - скверное пиво осталось в больших городах; в поселках в сотню домов его не найдешь.
  - Достойно...
  Пивовар довольно усмехнулся в ответ:
  - Чем богаты, тем и рады... может, еще и сэндвич?
  - Да, - сказал Крейг; после завтрака прошло немало времени, а курица ему так и не попалась.
  Пивовар кивнул и удалился - верно для того, чтобы слазить в подпол.
  Пока он отсутствовал, Крейг сидел, опершись локтями о стойку, закрыв глаза. Какое-то необычное, давно позабытое чувство, что-то вроде приятного волнения, появилось вдруг у него. Ощущение азарта и скорого появления чего-то, что вызывает этот азарт. Захотелось повнимательнее прислушаться к этому чувству, попробовать понять - что именно приближается из будущего, чего ему ждать? Он ничего не успел понять. Но ему было и так хорошо, без понимания. Словно распахнулись двери из ненужной формальности, которой было его существование в последние годы, в настоящую жизнь. Чем настоящую? Этого он не мог объяснить. Но важнее всех объяснений было ощущение интересного. Он давно не воспринимал происходящее с ним, как интересное. Но было время - в детстве, в ранней молодости - когда жить было действительно интересно. И тогда все казалось возможно, и даже легко, и не было ни скуки, ни все вокруг пропитавшего беспокойства - вечного спутника его взрослой жизни. Казалось, ему не о чем было беспокоиться, будучи вполне самодостаточным, занимающим неплохое положение человеком. Единственное, что реально ему угрожало - не хватит денег на очередную покупку. Но он догадывался об истинной причине своего беспокойства. Причина была в том, что настоящая жизнь кончилась. И сколько бы ни продлилось его существование, жизнь он потерял, и никогда уже не получит.
  А сейчас он чувствовал, что получит - и очень скоро.
  Появился хозяин, принес сэндвичи с мясом - вполне стандартный продукт, одинаковый на пространстве в тысячи верст.
  - Ты, верно, издалека, - сказал пивовар скорее утвердительно, чем вопросительно.
  - Да, - сказал Крейг, - весьма. Королевство Ольтани.
  - Если не секрет - по делу?
  - Проездом. Хочу доехать до какой-нибудь реки, по которой возят на юг. Мне надо к Южному Средиземному.
  - Не близко.
  Крейг кивнул:
  - Согласен...
  - У нас-то надолго задержишься?
  Крейг пожал плечами:
  - Не знаю еще. Не очень, наверное. Просто я уже три недели в пути, хочется посидеть на месте несколько дней... У вас жилье сдается?
  - Дома.
  - Дорого?
  Пивовар усмехнулся:
  - По городским меркам - не дорого. А вообще, каков покупатель, такова и цена. С тебя много не возьмут - на богача ты, извини уж, не очень похож.
  Крейг улыбнулся:
  - Да я и не рвусь в богачи-то...
  Пивовар качнул головой:
  - Впрочем, как я посмотрю, одна дорогая вещица у тебя все-таки есть ...
  Разумеется, заметил; все замечают.
  - Любимая игрушка, - сказал Крейг, - с молодости еще. Можно сказать - единственная радость в жизнь...
  Пивовар покивал:
  - Ну, раз единственная... Не женат, наверное, если - единственная, и катаешься за тысячи миль?
  - Был, развелся.
  - Что так?
  - Не мое это.
  Пивовар тонко улыбнулся:
  - Кто так говорит - или телок очень любит, или наоборот - просто ненавидит...
  Крейг откровенно засмеялся:
  - Да за что мне их ненавидеть?
  Пивовар улыбнулся пошире:
  - В городах, наверное, выбирать есть из чего?
  Крейг сделал утвердительный жест:
  - Само собой... да только, как я погляжу, у вас с этим тоже неплохо.
  - Только приехал, и сразу заметил?
  - Заметил одну леди, что катается по лесу на серой такой кобыле, и вроде как кур стреляет... Лет двадцати, волосы такие светлые...
  Он специально смотрел несколько в сторону в этот момент, но держал в поле зрения лицо пивовара - вдруг удастся что-нибудь прочитать по нему? Элис его очень заинтересовала; чем дальше, тем больше он это осознавал. Но он привык к тому, что самое интересное в людях - это то, что люди скрывают. И узнавать это приходится всякими хитрыми способами.
  Приемчик сработал - пивовар сделал короткую паузу во всех своих реакциях на жизнь, и в лице его появилось выражение некоторой заинтересованности. Впрочем, вполне ожидаемое выражение. Пивовар показался Крейгу бабником; владелец пивника - человек из местной элиты; у Элис мало денег. Простенький паззл складывается в банальную картинку. Конечно, Элис тут не место, и она уедет. Но едва ли прямо сегодня. Лишние деньги ей не помешают, а у пивовара они есть...
  Наверное, Крейг мог бы почувствовать ревность, пусть даже чисто рефлекторную, которую не принимаешь всерьез. Но он и этого не почувствовал. Пивовар - он был почти уверен - относился к категории наивных интриганов. Вся его хитрость выработалась в процессе содержания пивника, да в сексуальных похождениях, не выходящих за границы поселка. Столкнувшись с незнакомым, она вполне могла подвести. Благоразумный человек знает границы своей хитрости, и не использует ее там, где ему не хватает опыта. Пивовар выглядел благоразумным. Он должен понимать, что ему не стоит серьезно вкладываться в отношения с Элис - во всех смыслах - потому что серьезные инвестиции неизбежно будут потеряны. А несерьезные, скорее всего, тоже будут потеряны, потому что их просто ни на что не хватит. Пивовар готов воспользоваться случаем, но создавать его самостоятельно не станет. Он не конкурент, это сразу было понятно. Но Крейг все равно продолжал свои приемчики, позволяющие собирать информацию. На всякий случай. Он давно привык всегда считывать все, что люди показывают против своей воли, и запоминать это.
  - Лет двадцать, и волосы такие... вроде кукольные?
  - Ну да.
  Пивовар хмыкнул - без особенного выражения, но с некоторой иронией:
  - Это Элис... наша местная выскочка.
  - Почему выскочка?
  - А ты ее что - не рассматривал?
  - Красивая.
  - Выпендривается.
  - Да она маленькая еще. Ей простительно.
  Пивовар скептически качнул головой; и улыбка, и ирония его разом исчезли:
  - Возможно. Но некоторых это злит. Зачем она здесь? Все равно за местного не пойдет. Только дразнит. Такие вещи иногда плохо кончаются.
  - А в самом деле - зачем?
  Пивовар пожал плечами:
  - А леший ее знает. Она училась в герцогстве, в университете. Как закончила, несколько месяцев жила там же, в столице. А осенью, перед самым снегом, заявилась назад. Почему - никто не знает. Ловить ей тут нечего - пустой дом, да земли немного. Земля сдана, но доходу приносит ломаный грош, едва прожить можно...
  - А почему пустой дом? Родни у нее здесь разве нет?
  - Нету. Отец ее не местный был, просто приезжал как-то зимой на охоту. Мать несколько лет назад уехала с другим каким-то приезжим, неизвестно куда, и с тех пор ничего о ней не слыхать. Она не хуже дочки была, даже и на пятом десятке - ну, и нашла, с кем из нашей глуши выбраться... Старики умерли. Вот и все...
  Все? Так просто? Позвольте не поверить - это, наверное, сотая часть всего, что на эту тему можно рассказать...
  Крейг неопределенно качнул головой, и принялся за сэндвич. Потом сказал:
  - Видать, и эта не долго задержится. Будь я побогаче, предложил бы прокатится со мной до Южного Средиземного... или еще куда...
  - А вот хрен там, - сказал пивовар.
  - То есть?
  - То есть то, что это будет непросто.
  Крейг посмотрел на него, изобразив легкое удивление:
  - Почему непросто?
  Пивовар хмыкнул:
  - Потому, что большие люди есть не только в большом городе. У нас тоже свои большие есть. И один такой будет очень огорчен, если кто-то приезжий захочет ее увезти.
  Несколько секунд Крейг смотрел на него, вроде как переваривая услышанное, а потом рассмеялся:
  - Бедность спасает от соблазнов, брат! Хорошо не иметь лишних денег - телку не увезешь, зато шкуру свою увезешь в сохранности!
  Он снова держал в поле зрения лицо пивовара, и понял, что тот ему не поверил.
  
  
  
  
  
  
  Вторая половина дня ушла на всякие мелочи. Крейг вполне усвоил неторопливый стиль ведения всех почти дел, принятый у жителей здешних мест по обе стороны границы. Сам он привык действовать в несколько раз быстрее. Но в последние дни он как-то разучился спешить. И какой смысл быть единственным спешащим, если от этого ничего быстрей не идет?
  Он договорился об аренде дома - одного из тех, что видел пустующими, в "охотничьей" части поселка, с видом на реку, луга и еловый бор за лугами. Плата, и верно, не намного превышала стоимость комнаты в городе. Но едва Крейг вошел в дом, как просто забыл о деньгах - и забыл бы о них, даже заплатив втрое больше.
  Дом оказался великолепен. Он был просторным и удобным: приятная среди жаркого дня прохлада, добротная мебель, котел для душа, встроенный в дровяную печь в прихожей; в остальных комнатах, разумеется, были камины. Всеми этими качествами давно обладали все сельские дома. Но фермерские дома строятся для большой семьи, и это придает им какую-то разделенность, разменянность; в большом фермерском доме есть что-то от лабиринта.
  Этот дом больше всего был похож на пентхаус. Во-первых потому, что стоял высоко над рекой, на склоне холма. А во-вторых, была в нем характерная сверхдостаточность, свойственная дорогому жилью. Его строили для совсем небольшой семьи. Наверное, от основания поселка никто не перестраивал здешние дома потому, что изменилась мода, или стало больше жильцов. Дома строили раз и навсегда. Когда дети вырастали, им просто строили еще дома. Население поселка не росло: земли под посевы мало, и урожаи невелики; зверья в лесу не становится больше от того, что становится больше охотников. Лишним людям тут нечего было делать, и они просто уезжали. Со временем домов стало столько, что в каждом остались только родители с маленькими детьми, или вообще только двое. И это произошло уже очень давно. Вокруг сколько угодно строевого леса, и он совершенно бесплатный. В доме нужно всего несколько комнат, а экономить на размерах бессмысленно. Комнаты стали огромными, с соответствующей высоты потолками.
  Дом, предложенный Крейгу, оказался типичным образцом стиля. Минимум мебели подчеркивал объем. Массивные доски пола и потолка подчеркивали фундаментальность сооружения. Вертикальные доски потоньше, которыми обшивали стены, направляли взгляд вверх и подчеркивали высоту помещений. Тишина напоминала, что здесь не бывает многолюдности и связанной с ней суеты. Но лучше комнат был чердак - огромное треугольное пространство, посреди которого поднимались широкие, высокие, как мачты, серебристые от времени брусья, поддерживающие крышу. Крыша была слишком велика для того, чтобы использовать цельные стропила; они делались из двух частей, и места соединений и поддерживали колонны. Чердак был отделан доской с такой же тщательностью, как и первый этаж. Вероятно, кто-то из хозяев этого дома только охотился, и более полугода не имел никакого определенного занятия. Вот он и резал бревна на доски, и аккуратно обшивал ими помещение за помещением, год за годом...
  Дом содержался в полном порядке, но в нем давно никто не жил, и все расходные материалы отсутствовали. Крейг натаскал воды в котел для душа, притащил из леса несколько сухих нетолстых стволов, и напилил поленьев для печи. Идти за сушняком пришлось далеко - лес возле поселка был очищен от него, словно парк. Еще надо было достать сена на подстилку в денник, и корма - лошади не стоит долгое время есть только то, что она находит в лесу.
  Когда дела закончились, был уже вечер. Потом солнце село, и волна густеющего синего света поднялась над лесами, размывая границу между ними и небом.
  Крейг постоял, посмотрел, как это происходит. Потом вернулся в дом, где горел уже огонь в печи, согревая воду для душа. На приятно пустом чердаке, куда Крейг притащил матрас, пахло какими-то растениями, что хозяева развешивали на веревках, засушивая на зиму. Крейг едва успел подумать, как странно после леса оказаться в большом доме, со всем, к чему привык цивилизованный человек - и отключился мгновенно, а потом уже было утро, и полосы солнечного света лежали на серебристо-сером дереве вокруг.
  
  
  
  
  
  
  Весь этот день прошел в неспешной работе. Крейг позавтракал в пивнике, и отправился за курами. Оказавшись в лесу, он почувствовал, что вернулся домой. Это развеселило его - и потому, что он жил в лесу меньше месяца, и потому, что сейчас отсутствовал в нем меньше суток. Как бы то ни было, возвращение оказалось приятным, и он не покинул лес, пока ни добыл двух кур. Одна предназначалась ему, вторая - для обмена на картошку. С огородами возятся в основном старики, а они не охотятся на курей...
  Пока он готовил обед, пока обедал, пока возился с лошадью и убирался в деннике, начался вечер.
  Приближение вечера Крейг воспринял с энтузиазмом. Он уже понял, что лучший способ встретится с кем-то в таком поселке - это прийти вечером в пивник. В пивнике по вечерам собирались очень многие. Утром, в лесу, он искал Элис, но не нашел. Может быть, она не выезжала в тот день; может быть, они разминулись. Но прийти вечером в пивник она должна была. Человек среднего возраста может провести время с семьей, но молодежи нужно какое-то место, где можно собираться. В здешних краях собираться на природе можно месяца три-четыре в году - если, конечно, не идет дождь. В остальное время остается только пивник. Что именно он будет делать, Крейг пока не знал. Чтобы узнать, следовало собрать еще информацию. Но и ее лучше всего было собирать в пивнике, потому что люди там болтают, будучи не вполне трезвыми. И уж в любом случае - он хотел видеть Элис, хотя бы просто видеть. Ради одного этого имело смысл идти куда угодно, даже если там нет никакого другого дела.
  
  
  
  
  
  
  Когда он пришел, пивник был уже полон, прокурен и в шуме не всегда было легко услыхать собеседника. Пивовар пребывал за стойкой; в зале суетились - как потом сказали Крейгу - его жена и двое дочек-подростков. Все трое светлые и симпатичные - но не как Элис, совершенно не так...
  Глянув вокруг, Крейг тотчас уловил элементы местной экзотики. Для начала, все мужики были при мечах, а у леди иногда просматривались охотничьи ножи; скорее всего, они были у всех, только не на виду. Причем по всему было видно, что оружие носят настолько часто, что никто не замечает его; оно воспринимается, просто как элемент одежды. И мечи, и ножи носили на поясе, и Крейг сделал также, хотя привык носить свой меч за спиной, как это принято, например, у Магов. Второй элемент экзотики следовал из первого: вместо лавок, обычных для деревенского пивника или трактира, здесь были табуреты. Конечно, лавка дешевле - потому и распространена. Но сидеть на лавке с любым мечем на поясе весьма неудобно. Посему пришлось тратится на табуретки...
  Крейг всегда с интересом рассматривал любое клинковое оружие, и сейчас ему не потребовалось много времени, чтобы кое-что заметить, и сделать кое-какие выводы.
  Местные использовали только очень легкие и неизменно прямые мечи. Восточные тоже очень легкие; не очень легкие сейчас можно увидеть только в музее. Но клинки высшего качества не делают прямыми. Изогнутые лучше по многим причинам, и если уж вы потратили столько времени и денег на сталь и технологию, которых требует хороший клинок, имеет смысл потратиться еще и на то, чтобы сделать его изогнутым. А вот дешевый клинок "изогнутость" удорожит настолько, что никто не купит его за такие деньги. Дешевое и классическое восточное оружие различаются в цене примерно в сто раз; естественно, второе покупают или богатые, или те, кому это очень нужно.
  Восточные мечи дороги потому, что очень трудоемки в изготовлении их клинки. Зато они сочетают в себе гибкость и очень высокую твердость режущей кромки. Изначальная цель такого сочетания - возможность разрушать доспехи; такие мечи рубят не очень качественную или не очень толстую сталь, хотя это им, разумеется, не полезно. Любая серьезная защита стоит очень дорого, и бандиты ее не используют. Поэтому для самообороны в мирной жизни достаточно самого простого меча - лишь бы он был хорошо сбалансирован.
  Кроме чисто практической стороны, есть и еще одна, отличающая меч за сто монет от меча за десять тысяч. Тот, что за десять тысяч, создает совершенно другое ощущение при рубке. Твердая сталь принимает и довольно долго держит заточку на уровне хорошей бритвы. И если вы умеете вести клинок точно в его плоскости, то при столкновении его с препятствием можете получить ощущение беспрепятственного движения. Рука не чувствует отдачи; клинок как будто не замечает то, что он рассекает. Впервые почувствовав такое, едва веришь в реальность происходящего. Это ощущение похоже на волшебство. Оно напоминает о философской концепции, согласно которой единственная реальность в мире - это мы; все остальное - только порождение нашего сознания. Когда ваш меч проходит через мишень, не замечая ее, ощущение того, что вы существуете, а ваш противник - нет, кажется не философской аллегорией, а неоспоримой реальностью, подтверждаемой чувствами. Вы получаете монополию на реальность. Ваш противник - не такой как вы; он - несуществующей. Это неожиданно сильное ощущение, и его хочется испытывать снова и снова.
  И Крейг его очень хорошо знал.
  А вот люди, сидящие вокруг него в пивнике, скорее всего, ничего такого не знали.
  
  
  
  
  
  
  Элис пришла раньше него. Она сидела среди каких-то подружек и молодых людей; они много пили и довольно шумно веселились. Кто-то пытался проявлять к ней внимание, и она отвечала охотно, но совершенно несерьезно. Глядя на то, как она это делала, трудно было поверить, что она может произнести хоть одну фразу серьезным тоном. Что у нее вообще есть мозги. Если бы Крейг впервые увидел ее сейчас, ему показалось бы, что она может только валять дурака. Ну, предположим, таких людей не бывает - но впечатление все равно было бы совершенно другим. И веселье ее было другим. Не было той настоящей радости, что воспринимается, как смысл существования мира. Девочки выпили, и смеялись простеньким шуткам. Смеялись потому, что так на них действует пиво. Сами по себе, без пива, они вообще ничего никогда не чувствуют...
  Когда она была одна, она была лучше. Нет, не то слово: она вообще была совершенно другая. В одиночестве она знала что-то такое, что может знать только человек. Здесь было стадное животное, ржащее вместе со всеми, когда стадный инстинкт подсказывает, что следует ржать.
  Несколько раз он ловил ее взгляд; она довольно долго, по несколько секунд, смотрела на него, и ему казалось что, прежде чем отвести взгляд, она всякий раз едва заметно кивала. В эти секунды она выпадала из стадного состояния, и они оставались вдвоем. Но само сочетание этих взглядов со всем остальным было настолько ему неприятно, что даже их он уже не хотел видеть.
  Он встал, расплатился с пивоваром и, не оглядываясь, вышел.
  
  
  
  
  
  
  Верхом, медленным шагом, он поехал по берегу в сторону, противоположную той, откуда приехал в поселок.
  Успело стемнеть. Темнота, правда, была очень относительная - на этой широте в начале лета настоящая ночь вообще не наступает. На юго-востоке и над головой темно-синее небо с несколькими крупными звездами казалось почти ночным. Но когда река повернула к северу, и открылась северо-западная часть горизонта, Крейг увидел, что вся она занята зеленоватой полосой, как от недавно зашедшего солнца.
  Это было так красиво и так по-особенному, по-детски загадочно, что Крейг, увидев эту полосу, не мог уже отвлечься от окружающего его пейзажа ни на какие мысли. Он никогда не жил так далеко на севере. Всю дорогу от своего бывшего города он ночевал или в помещениях, или в лесу, на небольших полянах, где небо видно только над головой. Оно казалось светлее, чем то, что он привык видеть. Однако ничего особенного в нем не было. Но эта зеленая полоса, отражающаяся в реке, все это синее освещение, словно бы в сумерки, просто поразили его. Так ехал он долго, очень медленно, предоставив лошади самой выбирать дорогу.
  Потом вдруг заметил, что на краю его поля зрения появился силуэт.
  Он оглянулся в его сторону.
  Со стороны леса, непроглядно-темной массой уходящего справа к вершине очередного холма, приближался всадник.
  Крейг остановил мерина.
  Всадник подъехал, но даже с десяти ярдов его еще сложно было рассмотреть - свет зеленой полосы был за его спиной. Крейг отметил только, что лошадь под ним среднего роста, довольно легкого сложения, и масть у нее вороная, темно-серая или темно-гнедая. Потом он услышал:
  - Добрый вечер, мистер Крейг.
  Голос был женский. Ну, почти женский. Он мог принадлежать и девочке-подростку. Но интонация была не подростковая. Голос не нес в себе ничего положительного или отрицательного. Он был нейтральным. Кроме того, в нем была уверенность, происходящая от уверенности, а не от желания создать такое впечатление. Потом всадница проехала еще несколько ярдов, поворачивая, и на фоне зеленой полосы у горизонта Крейг смог рассмотреть длинную рукоять восточного меча над ее плечом.
  - Добрый вечер, миледи Маг.
  Она рассмеялась негромко:
  - Профессиональная привычка подмечать всякие мелочи?
  Крейг кивнул в темноте:
  - Конечно. В данном случае - одинокая езда по ночам в безлюдном месте и привычка чувствовать себя в безопасности... и, я сказал бы - выше других. Мне не хватало только вашего меча, чтобы окончательно убедиться в вашей принадлежности к Сообществу Магов. Конечно, тут можно и ошибиться, но я почти уверен в этом.
  - О-кей, - всадница остановила лошадь, - вы не ошиблись. Меня зовут Мелани. Как я могу называть вас?
  - По имени. Если вы знаете мою профессию, то и имя, наверное, знаете?
  - Конечно, Рон. Вы ведь представились пивовару. Теперь то, что он знает о вас, знает каждый, кто его об этом спросил... В настоящее время я являюсь здешним Магом. Единственным. В этом поселке всегда был только один Маг, двум тут просто нечего делать. А иногда и ни одного не было - например, перед моим приездом. В большинстве окрестных поселках вообще не бывает Магов, потому что они еще меньше, и люди оттуда ездят сюда. Или здешний Маг ездит к ним... Я здесь временно. Не знаю, насколько. Прямо сказать, с моей квалификацией сложно быть единственным Магом; я предпочла бы место стажера еще на некоторое время. Несколько спасает ситуацию то, что местные, похоже, не задаются вопросом, что должен уметь действительно квалифицированный Маг. Они не очень-то избалованы мастерами нашего Сообщества... Сколько я понимаю, вы здесь задержитесь?
  - Почему вы так думаете?
  Что-то в ней вызывало у него раздражение. Может быть то, что она не пыталась понравиться? Несколько неприятно иметь дело с женщиной, которая, оказавшись наедине с мужиком, совсем не хочет понравится. Это не нейтральное поведение, а агрессия - пусть замаскированная, пусть неосознанная. Нормальные люди должны хотеть нравится друг другу. Потому что отношения между людьми могут строиться или на симпатии, или на выгоде, или на страхе. Выбирайте сами, что вы предпочтете... Ее поведение было каким-то металлическим. Крейг не мог точно объяснить, почему он выбрал именно такую аналогию. Может быть, ее голос, лишенный ожидаемых мягких женских ноток, звучал резковато. Может быть, ее манера разговора, которая, казалось, совершенно не зависела от того, нравится или нет ее тон собеседнику. Все в ней было спокойным, уверенным и совершенно безразличным. Крейг подумал, что женщины ведут себя так, когда хотят задеть и разозлить собеседника.
  Может, он ей понравился? С таким проявлением симпатии иногда приходится сталкиваться...
  Ладно, не важно - она Маг, она живет в другом мире...
  - Потому, что в этом поселке есть очаровательная девушка по имени Элис.
  Какие у нее волосы, у этой Мелани? Кажется, темные. Жаль. А губы, наверное, узкие. Впрочем, она может носить магическую маску. Так что у нее могут быть любые черты, и менять их она может много раз в день.
  - Да, с ней интересно было бы познакомиться поближе.
  - Я могу вам помочь в обмен на небольшую услугу.
  - Какую? И как помочь?
  Мелани хмыкнула:
  - Как помочь - об этом еще надо подумать. Я знаю только, что она вас заинтересовала. Но я понятия не имею, зачем она вам. Да и вы сейчас этого еще не знаете. Так что пока не понятно, в чем именно надо вам помогать. Скажу только, что не могу представить себе случая, в котором помочь было бы нельзя... Услуга простая - мне нужен спарринг-партнер по фехтованию. Здесь не с кем тренироваться, а вы носите меч, позволяющий предположить определенную квалификацию. Надеюсь, вы делаете это не ради производимого впечатления?
  Да, она определенно его раздражает. Кроме того, ее предложение подозрительно. Кроме того, это всезнание Магов вызывает чувство собственной слабости. Дело не в имени и профессии, о которых он сам сказал пивовару, и о которых от него узнали все желающие. Маги много что могут узнать. Он сам умеет узнавать о том, что люди хотят скрыть - а Маги умеют это в десять раз лучше. Клиенты Магов говорят, что с Магами очень приятно общаться. Наверное, клиентам Маги не позволяют почувствовать свою слабость. А вот он, Крейг, именно это сейчас и чувствует...
  - Надеюсь, не только ради него... Но вы правы - он нравится женщинам, и они проникаются ко мне определенной симпатией. Не скрою, что мне это льстит.
  Мелани засмеялась.
  Крейг слушал этот смех, и не верил своим ушам, потому что так мог смеяться только совершенно другой человек. Просто обычный человек, которому вовсе не чуждо желание нравится. Он вдруг подумал - да все они одинаковые, эти маленькие девочки. Ну, научили ее заклинаниям - и что от этого изменилось? Они могут выглядеть очень по-разному, эти маленькие девочки, и это постоянно сбивает с толку. Но неизменно наступает момент, когда они показывают свою сущность - и всякий раз оказываются именно маленькими девочками. Они любят играть в людей, как в детстве играли в куклы. Они примеряют на себя разные маски, разные роли, и это для них так важно, что им действительно не до того, как к этому относятся другие. Они все время играют - кажется, вообще без перерыва. И при этом нельзя сказать, что в них нет ничего настоящего, потому что эта перемена ролей, этот выбор себя, это обучение себя взрослой жизни - и есть их настоящая сущность в этом возрасте. Как еще им учиться? Это естественно. Это необходимо. Такие они и должны быть... И когда, перестав смеяться, она сказала:
  - Извините, Рон, извините, я немного перестаралась... - ему уже не за что было ее извинять; он готов был помогать ей, причем просто так - просто потому, что хочется помочь тому, кто только начинает жить.
  Он усмехнулся, и усмешка эта была такая, что можно было не уточнять, что он не в обиде.
  - Когда вы хотите провести тест-тренировку? - спросил он.
  - Сейчас, - сказала она.
  Он снова хмыкнул, непроизвольно показывая, что не ожидал этого.
  - В моем доме есть большая комната. Всю мебель оттуда я сразу вытащила - люблю простор. Если не делать верхних ударов, и вообще обращаться с пространством поэкономнее, места хватит. Можно зажечь факелы возле дома, и устроиться на дворе. Но тогда кто-нибудь может подсмотреть. А я этого не хочу.
  - Веники у вас есть?
  "Вениками" в фехтовании обычно называли макеты мечей, сделанные из связок тонких веточек или полос тростника. Ничего более твердого на спаринг-тренировках обычно не используют.
  - В доме Мага всегда найдутся веники.
  - О-кей, - сказал он, - тогда показывайте, куда ехать. Кто у вас, кстати?
  - Жеребец. Относительно смирный. У вас, говорят, мерин?
  - Мерин. Ходит за хвостом без проблем.
  Мелани повернула лошадь, и направилась в темноту на холме.
  Начался подъем, лес стал плотнее.
  - Поднимите руку к лицу, - сказала в темноте впереди Мелани, - тут много веток.
  Наконец, подъем кончился, а вместе с ним и лес. Вернее, лес отступил, образовав небольшую поляну. Крейг рассмотрел дом на другой стороне поляны, вполне обычный для здешних мест. Вслед за Мелани Крейг пересек поляну, и подъехал к сараю, должно быть - конюшне.
  Мелани спешилась.
  - Я сейчас заведу своего, а вы можете воспользоваться вторым денником слева, там есть подстилка...
  Крейг так и сделал. Для того, чтобы рассмотреть двери денников, света вполне хватало. Крейг распустил подпруги, вышел из денника и заложил дверь засовом.
  Мелани ожидала его снаружи.
  - Пойдемте в дом...
  В прихожей она зажгла свечу, и они проделали одинаковую серию движений: снять сапоги, снять из-за спины меч, расстегнуть куртку, вложить меч за пояс, снять куртку... Потом Мелани молча кивнула в глубину дома, и направилась к одной из дверей; Крейг двинулся следом. Брюки и тонкий свитер позволяли рассмотреть фигуру - тонкая, невысокая, тонкие запястья, тонкие пальцы... Волосы оказались темно-русые. Ему нравился этот цвет; он любил смотреть, как такие волосы переливаются на солнце разными оттенками - но сейчас для этого не хватало ни времени, ни света.
  В комнате Мелани пошла вдоль стен, зажигая одну за другой свечи в подсвечниках-бра; она переходила от одного из них к другому, и в комнате становилось все светлее и светлее.
  Зажгла последнюю, и повернулась к нему.
  Тогда он увидел ее лицо.
  Наверное, его лучше всего было назвать обычно-правильным. Кажется, у Магов не бывает явно неправильных лиц. Большинство Магов - это старые кланы, а Маги очень давно знали, как подбирать партнеров друг к другу таким образом, чтобы потомство получалось наилучшим. Конечно, каждый сам выбирал, с кем жить и оформлять брак. Но генетические вопросы при этом всегда как-то учитывались. Говорят, у Магов почти не бывает неудачных браков... Впрочем, о Магах много всего говорят, да только сами они говорят о себе меньше всех... Да - обычно-правильное, без каких-то особенных черт лицо. Темно-серые глаза. Нос с легкой горбинкой - тоже, говорят, характерная для Магов черта - почему, интересно? Губы вовсе не тонкие, и рот большой, и все это выглядит довольно сексуально... хотя мало кто назовет ее сексуальной в целом - слишком уж все скромно...
  Она заметила, что он рассматривает ее, и с полминуты стояла, глядя на него, словно позируя. Несколько странно, но с другой стороны - логично: почему бы людям не рассмотреть друг друга сразу и без помех?
  Потом сказала:
  - Это не маска.
  Он молча кивнул - едва ли она хотела услышать сейчас оценку своей внешности.
  - Я сейчас принесу веники и защиту.
  Она вышла, и Крейг осмотрелся. Из комнаты действительно убрали всю мебель. Остался ковер на полу, несколько подушек и два тонких, верно, пуховых спальника, какие возят с собой, путешествуя. Крейг не купил такой спальник из экономии, взяв обычное тонкое одеяло. Говорят, Маги не накапливают состояний. Но на мелочах они тоже не экономят... Еще в комнате был камин и подставка для мечей. Среди подушек, у стены под окном, лежала какая-то книга. Занавески на окнах были задернуты.
  Вернулась Мелани с двумя тренировочными мечами и защитой: шлемы с проволочной сеткой перед лицом и длинные рубашки плотной кожи, усиленные местами тонкой жестью. Положила их на пол посреди комнаты, и только сейчас вынула из-за пояса меч, и положила на поставку в дальнем углу.
  Крейг устроил свой меч там же, и посмотрел на Мелани:
  - Начинаем?
  - Давайте.
  Несколько минут они молча разминались - серьезную тренировку лучше без этого не начинать. Потом Мелани подошла к веникам и защите.
  - Разумеется, никакого магического воздействия, - сказала она, - и еще - вы не возражаете, если я буду вести?
  Если в спарринге есть ведущий, то игровой поединок будет асимметричным - ведущему принадлежит право атаковать и выбирать, какие атаки проводит партнер. В ходе такого поединка ведущий тестирует ведомого, определяя его уровень. Второе назначение - отработка чего-либо под руководством ведущего. В данном случае, назначение асимметричного поединка было понятно: Мелани не знала уровня своего партнера. Уровень Мелани был для Крейга более ожидаемым - Маги уделяют работе мечем очень большое внимание.
  - Не возражаю.
  Мелани кивнула, и стала надевать защиту; Крейг последовал ее примеру. Когда оба были готовы, и стояли друг против друга с "вениками", Мелани сказала:
  - В течение десяти секунд я буду атаковать.
  Ее первая атака была довольно медленная и простая, но потом скорость стала расти, а техника - усложняться. Начальная часть поединка была скорее продолжением разминки - так обычно делают, чтобы не тратить слишком много времени на чисто разминочные движения. В данном случае была и еще одна очевидная цель - Мелани хотела постепенно подойти к уровню, который для ее партнера является максимальным, и при том достаточно надежным. Сложные вещи могут получиться в силу удачного стечения обстоятельств, а не уровня; важно определить, что фехтовальщик может делать стабильно, в любой ситуации.
  Они позанимались всеми распространенными защитами, потом, по команде Мелани, Крейг провел ряд типовых атак. Потом перешли к симметричному поединку, где каждый из партнеров действует по своему усмотрению.
  Крейг привык гордиться собой, как фехтовальщиком, и имел для этого все основания. Он занимался фехтованием лет с десяти, и всегда уделял ему очень большое внимание. Нельзя сказать, что он отличался способностями. Но он был очень увлечен всем, что связано с мечем. Разумеется, восточным - среди фанатичных любителей фехтования только он и считается достойным внимания. И на вениках они учатся именно тому, что используется в работе такими мечами. Конечно, есть еще курсы самообороны, и они предусматривают простое оружие и простые приемы. Цель таких курсов - обеспечить человека способностью защищаться при минимальных затратах. Но среда фанатов, в которой с детства тусовался Крейг, была совершенно чужда утилитарному подходу к оружию. Они и слово "фехтование" употребляли редко, используя вместо него дальневосточный термин "кендзюцу". Как известно, кендзюцу - популярный спорт, и в нем можно сделать неплохую карьеру. Но Крейг спортсменом не стал - в силу семейных традиций, да еще потому, что хотел иметь профессию, которая приносила бы и деньги, и статус, и притом всю его жизнь. Кроме того, близко общаясь с людьми из спорта, он знал о том, что дело это не всегда честное. Любительские группы, своего рода параллельное кендзюцу, не были связаны с деньгами, и в них не было махинаций. У любителей были свои соревнования и свой рейтинг. И уровень лидеров не уступал профессиональному спорту. Во все времена главные мастера кендзюцу соревновались только между собой, и только неофициально. Они брали деньги с учеников - но не за шоу и рекламные акции.
  Крейг не достиг того, чтобы его считали одним из лидеров, но и не стремился к этому. Ему достаточно было двух вещей. Во-первых, знать, что в каком-то деле его уровень высок, и признан всеми. Во-вторых, знать, что он умеет противостоять нападению. И в том, и в другом он вполне преуспел.
  Мелани была лучше него. Довольно сложно было сказать, в чем именно. Наверное, она делала другое кендзюцу. Крейг использовал технику и скорость. Мелани использовала и то, и другое, а кроме того - она, похоже, угадывала его намерения. Иногда можно услышать выражение "женское кендзюцу". Часто говорят, что спарринг между разнополыми партнерами всегда асимметричен, потому что на высоком уровне, когда техника освоена и скорость достаточна, мужчины и женщины пользуются разными принципами. Пресловутое "угадывание" считается женской стратегией; в ней леди имеет преимущество. Маги, к тому же, обладают множеством специфических умений, представляющих собой побочный продукт их образования. Эти умения работают, даже если Маг не использует заклинаний и в силу этого, казалось бы, не должен отличаться от представителя других профессий. Все это накладывает отпечаток на работу мечем, и никто не скажет вам, в какой пропорции мастер использует разные умения, которые часто не может осознать сам. Как ни банально сие утверждение, кендзюцу - это искусство, а не только осознанная техника; оно создается внутри человека, и даже сам он часто видит готовый результат, а не приведший к нему процесс.
  Да, Мелани была лучше, и он едва ли смог бы выиграть у нее. Она лучше него двигалась - просто быстрее, за счет своего меньшего веса и, стало быть, меньшей инерции. Но главное - она постоянно ускользала куда-то; ее вечно не оказывалось там, где меч Крейга рассчитывал ее найти. Она "угадывала". Крейг знал, что с этим ничего нельзя сделать - он никогда ее не достанет. Это же свойство позволяло ей иногда обходить его оборону.
  Но, во-первых, хорошо "угадывающих" партнеров-мужчин Крейг никогда не встречал. А во-вторых, он в очередной раз убедился, что хотя бы одно дело умеет делать неплохо: Мелани имела перед ним преимущество, но не подавляющее.
  Наконец, она подала сигнал прекращать.
  Крейг поспешно снял шлем с сеткой - в этих шлемах быстро становится жарко.
  - Что скажете?
  Она пожала плечами:
  - Смотря о чем. Если хотите просто комплименты, то считайте, что получили все, какие делают обычно. Если анализ - пока не могу, мало статистики. Впрочем, кое-что есть. Например: не деритесь с леди, которые хотят вас убить. Еще вы немного... как бы это сказать... немного слишком спортивны. Здесь дело не в уровне, дело в отношении. Вы играете. Полагаю, вам никогда не приходилось защищать свою жизнь?
  - Боги миловали.
  - И вас этому не учили. Вас игре учили. Фанаты кендзюцу - игроки.
  - Ну, знаете - все-таки не такие, как шоумастера...
  Мелани отрицательно покачала головой:
  - Шоумастера не обсуждаются. Это театр, а кендзюцу - боевое искусство. Оно в принципе отличается от театра. Но оно тоже может быть более или менее боевым. Можно иметь целью убийство, можно играть в него.
  Крейг развел руками:
  - Вы, наверное, сами знаете, что на этот счет говорят любители кендзюцу. Что убийство унижает то, что мы делаем, ну и так далее... Кажется, это известная точка зрения...
  - Известная. Но вот Магов, например, учат по-другому. Мы много чего тренируем с помощью меча. Но кроме прочего меч для нас - это средство убить противника. Унизительно не убийство, а цели, которое оно преследует... Я не хочу спорить об этом, потому что это один из самых древних и бесплодных споров в истории. Я просто хочу сказать, что мы сейчас делали разные вещи. Вы играли со мной, а я старалась вас убить. Это не хорошо и не плохо. Но я бы подумала об этом.
  Он улыбнулся:
  - Я подумаю.
  - Вы вино пьете? Или предпочитаете пиво?
  Он рассмеялся:
  - Говорят, пиво нарушает гормональный фон у мужчин...
  - О-кей, - сказала она, - в этом поселке вообще нет ни капли вина. Пиво да виски. Виски я пью, но мало, потому что... кто-нибудь когда-нибудь видел сильно пьяного Мага? Пиво здесь превосходное, но оно успело мне надоесть. Зато у меня есть приличный сушняк...
  
  
  
  
  
  
  Они выпили, и поболтали. Сильно пьяных Магов, кажется, действительно никто никогда не видал. Но порядком выпившего Крейг мог наблюдать в течение примерно часа. Мелани было скучно здесь, потому что в поселке, кроме вина, не было еще одной важной вещи - человека, хоть как-то подходящего ей. В таких местах просто нет представителей тех кругов, в которые входят Маги всегда и везде. Мелани два года назад окончила университет; минувшей весной ей исполнилось двадцать четыре. В Просвещенном Мире человеку в этом возрасте свойственно предаваться самым обычным детским развлечениям. По крайней мере, другого от него не ждут - в Просвещенном Мире живут долго, и взрослеют не быстро. Мелани еще не забыла университетские тусовки, на которых она могла делать все, что угодно, потому что все вокруг были свои. А вот вне Сообщества Магов и близких к нему кругов каждый ее поступок должен был демонстрировать, что Сообщество не подвержено заурядным человеческим слабостям. Посторонние люди могут подозревать, что Маги пьют и заводят интрижки, развлекаются, валяя дурака и так далее - но знать этого они не должны. Крейг никогда не видел, чтобы люди относились несерьезно к любому Магу, в том числе и едва вышедшему из школьного возраста. Но так происходит лишь потому, что в любом возрасте Маг - это человек Сообщества, а не просто человек. В поселке Мелани не могла расслабиться. Например, не могла заводить личные знакомства, потому что они не соответствовали статусу человека Сообщества. А если бы и соответствовали - ничего, кроме заурядного секса, эти люди все равно не смогли бы ей дать.
  С Крейгом она могла позволить себе куда больше. Говорить на любые темы, появляться с ним на людях, заниматься сексом, жить вместе. Быть с кем-то, чувствовать, что она не одна. Собственно - она могла почти все, потому что вдвоем они образовывали отдельную вселенную, происходящее в которой никогда не выйдет за ее границы. Есть разные степени социальной близости. Далеко снизу "верхи" могут казаться более однородными, чем они есть на деле. Маг сочтет социально близким общество богатых бизнесменов или высоких чиновников. Но личных знакомых он станет выбирать среди тех, кто делает деньги с помощью одних только хорошо работающих мозгов.
  В этот вечер у нее был выходной. Выпив, она или совершенно перестала играть, или стала играть то, что хотелось в этот момент, а не что было нужно. То есть, просто девочку, которая не спешит выйти из детского возраста. Она рассказывала Крейгу о своих друзьях, оставшихся в далеком городе в тысяче миль отсюда, об университете, о всяких глупостях, которые там учинялись, о своих прошлых мальчиках - и о том, что ей не везло с ними, что все было как-то не так. Она пунктуально, ни разу не оговорившись, называла его на "вы", потому что так принято в Эстернии - до тех пор, пока они ни станут сексуальными партнерами.
  Когда он решил, что пора уезжать, оба соображали довольно туманно, хотя на ногах стояли еще вполне крепко. Она проводила его до конюшни, проверила подпруги после того, как он их затянул, и дождалась, пока он утвердится в седле.
  - Дорогу обратно найдете?
  Он сделал беспечно-успокаивающий жест:
  - Лошадь найдет...
  - Осторожно с ветками на спуске с холма. Держите руку перед лицом...
  Отъезжая, он посмотрел, как она идет через двор, и поднимается на высокое крыльцо; уже начинало светать. Поднявшись, она помахала ему рукой, дождалась ответного жеста, и исчезла за дверью.
  
  
  
  
  
  
  Утром Крейг проснулся от звона будильника. Несколько секунд он не мог понять, зачем здесь этот звук. Он не слышал его с того дня, когда в последний раз посетил свою контору в городе. Потом вспомнил - накануне он решил встать пораньше и пораньше выехать в лес, чтобы уж точно не разминуться с Элис.
  Сейчас же, едва вспомнив об Элис, он подумал о Мелани. Кажется, в них не было ни единой общей черты. Но обе его чем-то задели, и он не мог понять - кто больше. Задели настолько, что вызывали ощущение несовместимости друг с другом, и необходимости выбирать. С двумя женщинами одновременно Крейг встречался только в ранней молодости, и это ему не понравилось. Он знал, что ему нужна только одна женщина - хотя, разумеется, обычно не показывал это.
  К счастью, он давно знал, что любую задачку можно решить, только располагая неким минимумом информации. Пока информации недостаточно, определенного решения быть не может - и незачем думать о нем. И с Мелани, и с Элис он был едва знаком.
  Он быстро выпил кофе, и вышел на двор.
  Было еще очень рано; он давно не просыпался в такое время. Солнце еще пряталось за деревьями; только иногда, двигаясь по двору, можно было увидеть, как через листву и еловые ветки выстреливали серебристые точки солнечного света. На траве лежала роса; брюки сразу промокли внизу от нее.
  Мерин уже проснулся и развлекался, пытаясь вытряхнуть из висящей под потолком игрушки сухарь. Такие игрушки часто вешают в денниках, чтобы лошади, на которых мало ездят, имели хоть какое-то занятие. Наскоро обмахнув мерина от сена, на котором он лежал ночью, Крейг поседлал его и вывел на двор. Меч за спину, охотничий лук, десяток стрел - можно ехать.
  Он добрался о места, где в первый день встретил Элис и начал ездить зигзагом, присматриваясь и прислушиваясь. Ветер еще не поднялся, и только какие-то птицы нарушали иногда утреннюю тишину. Около часа он катался в одиночестве. Потом подметил свежие следы подков. По крайней мере, ему показалось, что они свежие.
  Он поехал по следам. Никто никогда не учил его, как это делать, но следы как нарочно шли по таким местам, где их легко было видеть. Например, если рядом виднелось несколько елей, следы обязательно шли между ними, через пространство, покрытое хвоей, и ничем не заросшее. Так, двигаясь от одних елок к другим, Крейг сообразил, что некий всадник делает то же самое, что и он - ездит по лесу зигзагом. И старается оставлять заметные следы.
  В конце концов он увидел Элис - та неспеша двигалась среди деревьев, и то и дело осматривалась. В один из таких осмотров она заметила Крейга. Помахала рукой, и повернула лошадь в его сторону.
  Они съехались, обменялись приветствиями. Элис улыбалась. Правда, не так, как в первый раз. Нынешняя улыбка была предназначена собеседнику, и демонстрировала удовлетворенность состоявшейся встречей, но никакого особого счастья в ней не было. Счастье заменяли бриджи для верховой езды, надетые вместо потертых кожаных брюк. А свободную рубашку из первой встречи заменяла другая, в обтяжку. Рубашка и бриджи позволяли оценить фигуру и ноги, и Крейг оценил их достаточно высоко. Сапоги тоже были верховые, и притом не дешевые. Крейг подумал, что последние такие сапоги он видел в последнем городе на своем пути сюда. В деревнях и на хуторах верховых сапог не было, кажется, ни у кого - верхом ездили в тех же, в каких и ходили. Не от бедности - не такая уж это дорогая вещь - а просто от непривычки. Вся верховая культура в последнюю сотню лет идет из городов...
  Дальше они просто поехали рядом, разговаривая. О чем? Обо всем подряд. Такие разговоры не имеют определенной темы - они легко переходят с одного на другое. Совершенно не важно, о чем их вести; их смысл в том, что они сопровождают ваше совместное пребывание с кем-то. Крейгу много раз доводилось беседовать таким образом с леди, и он считал, что вполне усвоил правила ведения таких разговоров. Они не должны затрагивать конфликтных тем, в них не должно быть агрессии, резкой критики или недовольства чем-либо. Не стоит касаться чего-то специфического, о чем собеседник может совсем ничего не знать. Не стоит очень уж хвастаться - но и прибедняться не стоит, потому что в этом собеседница может усмотреть безразличие к своему о вас мнению. Или еще того хуже - решить, что вы из тех, кто хвалится неудачами. Разумеется, надо чувствовать, о чем не следует спрашивать - но очень желательно, чтобы собеседница могла вдоволь поговорить о себе.
  Элис говорила о себе, но ни разу не упомянула ни о чем, что было бы связано с поселком. Случайный человек, услыхав этот их разговор, решил бы, что она всю жизнь прожила в Эстернии. Спрашивала она и о нем. Маскируя сущность вопросов множеством побочных деталей, она выяснила его происхождение, образование, и обстоятельства карьеры. И разумеется, его семейное положение. Все эти темы, кроме последней, Крейг мог осветить с полной откровенностью. Потомственный юрист из уважаемой, известной в своих кругах семьи, за несколько поколений успевшей сделать и хорошо вложить капитал - если леди не нужны очень большие деньги, это должно устроить любую. О своей семейной жизни он сказал коротко. Вероятно, они с женой просто приняли за что-то серьезное обычный недолгий роман. Пожалуй, даже хороший роман. Но он не стал ничем большим. К счастью, у них хватило ума не торопиться с детьми...
  Все его сообщения она приняла с благосклонным вниманием.
  Крейг заметил, что Элис выбирает направление, и они объезжают стороной все труднопроходимые участки. Обе лошади, хорошо обученные и не чувствующие друг к другу ни сексуальных эмоций, ни соперничества, спокойно шли рядом, отвлекаясь только на то, чтобы схватить зубами подходящую ветку. Получилась совершенно идеальная прогулка, которую вполне можно было назвать свиданием. Наверное, даже идеальным свиданием.
  Вероятно, семейная жизнь Крейга была последней темой, которую Элис запланировала раскрыть для себя на сей раз. Потом они говорили о чем-то еще, но, как показалось Крейгу, для того только, чтобы не завершать разговор темой развода.
  Потом явилась небольшая пауза, заполненная только улыбками и взглядами, и она свидетельствовала о том, что свидание прошло успешно, и сейчас завершилось. Когда пауза кончилась, Элис сказала, что на сегодня откажется от курицы - она и так хорошо покаталась. И сразу пожелала Крейгу удачной охоты - вероятно, их совместное появление в поселке не входило в ее планы.
  
  
  
  
  
  
  Какая способная девочка, думал Крейг, в одиночестве неспешным шагом двигаясь по лесу. Она не даром училась в столице - все манеры оттуда, не отличишь. Идеальная речь, какую услышишь только в образованных кругах. Идеальная, в частности, тем, что звучит естественно, с импровизациями, и потому ей так сложно научиться, не зная с рождения. Отличное знание столичной жизни - видно, она много чем интересовалась во время учебы. Но и этого мало! Другая на ее месте постаралась бы создать образ человека, никогда не жившего в захолустном поселке. Элис избежала и этой ошибки. Да, по происхождению она - просто деревенская девочка. Но она сама выбирает, какой ей быть; сама берет от всего то, что сочтет нужным. И эта рафинированно-дозированная деревенская девочка в ней, которую она не только не старалась скрыть, но и культивировала, только добавляла ей обаяния.
  Но две вещи смущали его, и сильно.
  Во-первых, у нее не было денег, а Крейг слишком хорошо знал, что чувства всех способных, но бедных людей определяются в первую очередь возможностью получить деньги, и потому в их чувствах нельзя быть уверенным.
  А во-вторых, он не мог отделаться от ощущения, что Элис слишком хороша для него.
  
  
  
  
  
  
  Потом, вскоре после полудня, была тренировка с Мелани. Еще накануне она сказала ему, куда подъехать - одно приметное место в лесу, которое несложно найти. Местечко, однако, помещалось от поселка неблизко. Почему-то Мелани не хотела, чтобы кто-то застал их за этими тренировками, а Крейг не спрашивал. Зачем? Если она захочет что-то объяснить, то сделает это сама. Не захочет - не стоит спрашивать, и нарываться на отказ...
  Там была небольшая полянка, ярдов десять в поперечнике, и вся она заросла по краям густым подлеском, так что из леса очень непросто было рассмотреть, что на ней происходит. На самой поляне уже поднялась высокая трава, какие-то местные растения в половину человеческого роста...
  Крейг приехал заранее, так как не знал, сколько времени будет искать эту поляну. Он привязал мерина, и минут двадцать стоял, просто слушая лес, да глядя вокруг. Что-то в этом месте было от оранжереи - зеленые стены, много ярусов зелени, солнце за зеленью...
  Потом на противоположной стороне поляны появилась Мелани - верхом на гнедом жеребце. Крейг и не заметил, и не услышал, как она подъехала. Ему казалось, что лошадь в лесу сама старается не шуметь. Но услышать ее все-таки можно, если вслушиваться в тишину между порывами ветра. Крейг вслушивался, но ничего не услышал. Вероятно, жеребец был обучен двигаться особенно осторожно - Крейг знал, что некоторых лошадей можно этому научить. Например, вот этого гнедого легко обучить чему угодно: скромная внешность жеребца не помешала Крейгу узнать бетавийскую чистокровку. Бетавийским чистокровкам не одна тысяча лет; говорят, это самая старая порода. Они много чем отличаются от остальных. В том числе тем, что очень умны, и склонны к сотрудничеству с человеком. У бетавийских один недостаток: для тяжелого всадника они мелковаты. А сделать крупнее нельзя - нарушится пропорция между всеми характеристиками лошади, подобранная тысячелетиями. Все эстернийские лошади созданы на основе бетавийских, все крупнее за счет многолетнего отбора, и ни одна не дотягивает до бетавийских по выносливости и здоровью.
  Все-таки не зря считается, что Маги позволяют знать о себе очень мало, а известное сложно проверить. Зачем, например, этой маленькой девочке лошадь, на которой можно подъехать неслышно? И стоит она кучу денег. Едва ли Маги, которые сами себя еще считают стажерами, зарабатывают столько...
  Но все эти вопросы интересовали сейчас Крейга лишь теоретически. Мелани при дневном свете оказалась куда интереснее любых вопросов.
  Разумеется, она нисколько не изменилась. Но вечером в ней самой и вокруг нее было что-то такое, что отвлекало Крейга от ее сексуальных качеств. Ее неожиданное появление в темноте и не слишком доброжелательное начало разговора; большой темный дом с движущимися тенями, когда они шли по нему со свечой; сама тренировка - лица за сеткой, защита и восприятие партнера, как противника. Потом - разговор, в ходе которого он должен был играть роль подружки...
  Сейчас, в ярком дневном свете, в рубашке и легких брючках, совершенно не скрывающих фигуру, Мелани производила впечатление совершенно иное. Словно другой человек с той же внешностью. Крейг даже подумал - второе знакомство. Все в ней располагало сейчас к тому, чтобы воспринимать ее просто как женщину - не Мага, не собеседника, не партнера по тренировке.
  Она не подавала ему никаких сигналов о том, что ей хотелось бы изменить их отношения соответствующим образом. Никакого намека. Крейг тоже решил подождать. С самого начала он предоставил ей роль ведущей, которая знает что-то такое, чего сейчас он не знает. Почему? Он не стал отвечать себе а этот вопрос. Подумал только, что с ней это безопасно: она не почувствует недоверия к мужчине за то, что он что-то доверил ей, потому что уверена в том, что ей многое можно доверить. С ней - думал он - легко поверить, что девять десятых человеческой истории - это матриархат. И эта маленькая девочка на самом деле - представительница чего-то высшего. Он во многом сильнее, но его силу будет направлять она. И так и должно быть. Крейг не помнил, чтобы другие женщины вызывали у него такое ощущение. И оно ему нравилось, и вот почему. Мелани была не такая, как он; ее сила и ее знание были иной природы. Эта неодинаковость позволяла им дополнять друг друга до некого существа, намного превосходившего их обоих. В этом было что-то слегка мистическое, но Крейг чувствовал, что смысл такого дополнения очень практичен. Существо, которым они могли стать, предназначалось для самой обычной жизни. Необычным было только то, что, в отличие от обычных людей, оно могло быть в этой жизни успешным по-настоящему. Создание этого существа было главной миссией и для него, и для нее. И оно нуждалось в них обоих. Поэтому, при всей своей неодинаковости, в главном они оставались равны. И именно такое равенство разных, но одинаково необходимых частей и было самой лучшей основой для отношений между ними.
  Итак, он решил подождать. Но, пока она не надела защиту, и позже, когда они ехали рядом через лес, он рассматривал ее, и хотел понять, что же она у него вызывает.
  Во-первых, доверие. Во что бы они ни играла, она не хотела его обмануть. Ее игра было очевидной, и кончалась быстро. У Мелани он всегда может попросить объяснения, и получить или его, или признание того, что откровенность сейчас невозможна. А вот с Элис - думал он - игра не кончится никогда. А если Элис захочет быть искренней, он не сможет поверить ей. Потому что искренность того, кому не веришь, всегда будет казаться очередным обманом.
  Во-вторых, Мелани была существом его породы, а Элис была существом, на которых он охотился. Добычей. Как правило, ему попадалась именно добыча. Остальные случаи так и остались не выясненными окончательно. Партнерша-человек? Такое возможно? Интересно узнать, как это бывает не в воображении...
  А в-третьих, когда он представил, как занимается сексом с Мелани, получилось ничуть не хуже, чем с Элис. Возможно, даже лучше. Это было несколько неожиданно, но приятно.
  Если, конечно, он сам настолько хорош, чтобы заниматься сексом с человеком, а не с добычей.
  
  
  
  
  
  
  Добыча, однако, не спешила ловиться. Вечером в пивнике Элис не обратила на него ни малейшего внимания. Даже не взглянула в его сторону. Как обычно, было много народу, накурено и шумно. Воняло пивом. Крейг давно заметил, что запах этот, сам по себе не плохой, имеет свойство становиться отталкивающим там, где пиво пьет много людей. Табачный же дым Крейг терпеть не мог ни в каком количестве. Понаблюдав за Элис минут десять, он ушел.
  Также как накануне, он поехал берегом реки, тем же маршрутом. Он все думал - приедет ли Мелани? Это казалось ему вполне вероятным. У него появилось ощущение, что вокруг происходит что-то неслучайное. Очень смутное ощущение - не поймешь даже, что именно из происходящего можно предположить неслучайным. Или просто проявляется его профессиональная привычка искать во всем скрытый смысл?
  Так или иначе, появление Мелани казалось ему возможным. Он и хотел, и не хотел, чтобы она приехала. Не хотел - потому что Элис в пивнике, и размышления о ее играх, которые никогда не кончатся, не прибавили ему хорошего настроения. Хотел - потому что надеялся, что сможет как-нибудь ненавязчиво пожаловаться, и получить... он не знал, чем Мелани может помочь ему. И не хотел принимать ее помощь, потому что тогда - казалось ему - он теряет право быть равным ей, а в этом равенстве и была для него главная ценность в их отношениях. Может быть, она могла бы просто показать направление - ведь часто бывает, что человек ходит по кругу, который сам же замкнул...
  А еще он хотел видеть ее потому, что помнил, как она выглядела в рубашке и брючках, в ярком свете, проникающем через тонкую ткань.
  
  
  
  
  
  
  Она и появилась - в том же месте, и таким же образом, как и вчера.
  - Добрый вечер...
  А вот голос был другой - не подчеркнуто нейтральный, а просто нормальный. То есть такой, когда люди хотят понравиться - пусть хоть немного - а не подчеркивают свою независимость ото всех без исключения, не нужную другим и давно им самим надоевшую.
  - Добрый вечер, миледи.
  - Что больше - вы не любите шумных заведений, или вам понравилось тут кататься?
  Он улыбнулся:
  - Да одинаково примерно... Я впервые на севере. Там где я вырос, а потом учился и работал, ночи летом наступают быстро. И в общем, ничем от зимних не отличаются, кроме тепла. А здесь... Все время кажется, что вот эта зеленая полоса в небе существует потому, что под ней находится что-то необычное. Или за ней...
  - Так ведь и находится. Там находятся такие места, где сейчас вообще нет ночи. Солнце заходит за горизонт, и тут же снова появляется - даже не успевает стемнеть, как здесь. А еще севернее вообще светит круглые сутки. Вот эти-то места мы и видим за зеленой полосой... Но вы, наверное, и сами это знаете?
  Он кивнул:
  - Ну да - теоретически. А вы там бывали?
  Сложно сказать, для чего он спросил это. Там почти никто не бывает, кроме местных, потому что другим там нечего делать. Разве что - просто из интереса. Отчего-то ему показалось, что она рассказывала о землях за зеленой полосой не только как о географическом факте.
  - Была один раз. Ровно год назад.
  Он удивился, хотя и ожидал этого.
  - Зачем, если не секрет?
  Она рассмеялась негромко:
  - Почему люди ездят с место на место? Просто свойство такое, наверное... Летом на север ходят туристические группы, и не так уж мало. Мы прошли с лошадьми недалеко от того места, где мы сейчас находимся, а потом - еще семьсот миль к северу, до берега океана.
  Наверное, такая прогулка - не очень простое дело...
  - Сложно было?
  Она усмехнулась:
  - Комаров много... впрочем, средств от них тоже много... Нужна привычка много двигаться. Когда она появляется - становится легко.
  - И как там?
  - Довольно неплохо, надо сказать. Красиво. Тайга, озера, речки, холмы... все такое плавное, облизанное... там ледники были, потом растаяли... Иногда огромные камни лежат в лесу, хотя рядом нет никаких скал - тоже ледники притащили... Океан откровенно холодный, но тихий. В фиордах, где крутые лесистые берега, такая темная загадочная вода - все кажется, что сейчас из нее вынырнет какое-то чудовище. Так плавно, тихо... вытянет шею высотой с двухэтажный дом, посмотрит огромными темными глазами - и также тихо, без всплеска, нырнет обратно... - Мелани засмеялась.
  - Так бывает иногда, - сказал Крейг, - только не с чудовищами, а с людьми. Вдруг появляется что-то такое, чего и не ждал... от себя, например.
  - Хорошее или плохое?
  - Сложно сказать. Вещи ведь сами по себе ни те, ни другие. Это мы на них навешиваем ярлыки... Я слышал, Маги вообще говорят, что нет добра и зла, а есть Равновесие...
  - Они это не всем говорят. И не сразу. Обычно они говорят, что да, мол - есть Равновесие, но это некая философская категория, а в повседневной жизни можно пользоваться и добром-злом.
  - Если на большее ума не хватает.
  Мелани засмеялась:
  - Не будьте так критичны. Если человек просто старается не нарушать без серьезной нужды общеизвестные правила, это уже неплохо. От большинства людей, действительно, большего не потребуешь.
  Крейг помолчал несколько секунд, потом сказал:
  - Глупо будет, если я спрошу, в чем смысл Равновесия?
  Мелани отрицательно покачала головой:
  - Нет, конечно. Но надо уточнить, что вы называете смыслом.
  - Просто слово в своем обычном бытовом значении. У Магов оно имеет определенное значение?
  - Обычно у Магов смысл - это то, что ощущается. То, что можно узнать - например, со слов или из книг - это содержание. Таким образом, к любому явлению может быть два подхода - почувствовать и узнать.
  - Часто считают, что первый скорее женский, а второй - скорее мужской.
  - Пожалуй, да. А Магия в целом - явление юнисекс, так что приходится нам осваивать оба подхода.
  - Но у каждого пола доминирует естественный?
  - Разумеется. Второй надо понимать, но пользоваться им постоянно не обязательно. Да и едва ли получится... Так вот - как понимаете, вам проще начать с содержания.
  - Хорошо. В чем оно?
  - Силы должно быть достаточно для выполнения миссии.
  - Какой?
  - Любой, какую вы выбрали. Вы, наверное, знаете, что в основе нашей социологии лежит мнение, что между людьми нет объективных противоречий. Если каждый найдет свою настоящую миссию, и займет свое место, в обществе исчезнут причины конфликта. Чтобы понять, какая миссия вам соответствует, надо искать ее с позиции не только ваших интересов, но и интересов общества тоже. Но большинство людей не настолько совершенны, чтобы быть способными на такое. Многие способны к этому по отношению к своей семье, но не более того. Возникают миссии, противоречащие друг другу, и появляется конфликт.
  - Иногда говорят, что без конкуренции люди перестанут работать.
  - Вы из конкуренции работали?
  - Я - нет. Я работал для того, чтобы занять место, которое считал соответствующим себе. Мне - такому, каким я себя вижу - соответствует очень высокий профессиональный уровень. У меня довольно мало конкурентов, и они мне не мешают. И конкурирую я не с ними, а с основной массой, а ее я раз и навсегда переконкурировал... Если конкретно - занимаюсь поиском чужих ошибок... разваливаю дела. Поверьте, клиентов хватает. Мне стабильность нужна, а не конкуренция.
  - Вы ответили на свой вопрос. У вас есть столько силы, что вам никто не угрожает. И остается только поддерживать эту силу, сохраняя стабильность, которая вас устраивает. Вы в Равновесии.
  Крейг рассмеялся:
  - Но на самом деле я еду по Запределью, бросив все, и ничего меня не устраивает...
  Мелани усмехнулась:
  - Потому что кроме содержания есть еще смысл.
  - И в чем он?
  - Вы чувствуете, что у вас чего-то нет. Чего-то более важного для вас, чем возможность гарантированно получать хорошие деньги от ваших клиентов.
  - Да, точно.
  - В детстве вас считали примерным, но только потому, что не могли поймать...
  Крейг засмеялся - никогда в жизни он не обращался к Магам, но, разумеется, слышал об их способностях. Мелани кивнула в темноте, показывая, что ей понятна причина его смеха:
  - ... И в эту же игру вы продолжаете играть и сейчас. "Нас-не-поймали!" Клиенты верят вам и симпатизируют - они чувствуют, что вы играете с ними в одну игру. Что вы работаете не только за деньги... Но клиенты не являются вашими сюзеренами; вы не служите им. Они - как те пацаны, с которыми вы играли в неодобряемые взрослыми игры. Они - ровня вам. А вы доросли до того возраста, когда спрашиваешь себя: для чего, для кого я живу на свете? И хочется найти что-то, что больше и лучше вас. И служить ему.
  Она замолчала.
  Крейг тоже молчал; прямо сказать, он был несколько удивлен. Не тем, что она верно поняла о его работе и игре, но тем, как коротко и просто она рассказала ему, от чего он оставил эту игру. Он не был уверен в этих ее словах; сам он не думал таким образом о себе. Но он поверил; ему хотелось этому верить. И ей ему тоже хотелось верить.
  Потом он сказал:
  - Что-то мешает мне заняться поисками.
  Мелани в темноте пожала плечами:
  - Возможно. Но я предпочла бы не говорить об этом сейчас. И мне, и вам рано.
  - Почему?
  - Потому, что ни вы, ни я не готовы сделать для этого что-то конкретное... Маги вообще очень осторожно относятся к словам. Они полагают, что настоящая истина выражается только действием. Не словами. Слова вообще нужны только для согласования действий. Не следует говорить их, если ничего не хотите сделать. Иначе они могут быть не только бесполезны, но и вредны. Если слова служат не для действия, они могут стать помехой ему. Маги говорят иногда: "лишние слова опасны"; "избегайте лишних слов".
  Крейг хмыкнул, обозначая размышления.
  - Вы тренировались когда-нибудь при таком вот освещении? - спросила Мелани.
  - Нет. А зачем?
  Мелани сделала неопределенный жест:
  - Да мало ли... например, по статистике большинство нападений происходит в темное время суток.
  - Хотите попробовать сейчас?
  Мелани засмеялась:
  - Конечно. А иначе не спросила бы - избегайте лишних слов...
  - Едем к вам?
  - Да, за снаряжением. А потом в одно местечко неподалеку, где нас вряд ли увидят...
  
  
  
  
  
  
  После тренировки, естественно, он проводил ее.
  - Зайдете? - спросила она, когда они подъехали к ее дому.
  - Конечно.
  Они поставили лошадей, и прошли в дом. Мелани сложила в прихожей снаряжение, и вслед за ней Крейг прошел в комнату с ковром и подушками. Мелани зажгла одну свечу в подсвечнике на стене, и повернулась к Крейгу:
  - Сегодня на тренировке вы тормозили.
  - То есть?
  - Что-то есть в вашем сознании, что мешает. Как будто, прежде чем сделать движение, вы должны отложить что-то в сторону.
  Пожалуй, именно так. Он ожидал, что она заметит. Маги умеют ведь определять состояние людей - в частности, это одна из тех задач, которые они решают для своих клиентов.
  - Чем это может быть вызвано? - спросил он.
  Мелани прислонила подушку к стене, и устроилась на ковре, у стены. Потом сказала:
  - Вам что-то не нравится. Садитесь...
  Крейг тоже взял себе подушку, и сел к стене напротив Мелани.
  - Много всего мне не нравится. Я, например, не нравлюсь.
  - Почему?
  Он посмотрел в сторону, подумал, потом сказал:
  - Посмотрите на меня объективно, Мелани. Да, я могу кое-чем похвалиться. Но то, что я это сделал, а другие нет, говорит об их слабости, а не о моей силе. Потому что это слишком просто! Весь мой успех, вся моя сила - только следование традициям моей среды, немного трудолюбия и здравый смысл. Обладаю ли я собственной силой? Я все думаю: если обстоятельства изменятся, и привычный образ действия перестанет приносить успех - смогу я хоть что-нибудь? Я хочу быть человеком, который сам что-то может!
  - Будьте им.
  Крейг, до того смотревший перед собой, перевел взгляд на нее:
  - То есть... вы... вы имеете в виду что-то конкретное?
  Мелани усмехнулась:
  - Сложно мочь что-то не конкретное... А вот что именно - не всегда важно. Говорят - даже маленькая победа изгоняет чувство поражения. Я задам вам вопрос, а вы будьте готовы сказать мне первое, что вам придет в голову, даже если ответ покажется вам... неудобным, неправильным... Сможете?
  - Да.
  - Вопрос вот какой. Вам нужно выбрать желание. Очень конкретное, и осуществимое быстро, лучше всего - здесь и сейчас. Оно может не иметь никакого отношения к вашим взглядам и жизненным целям. Может быть глупое или сомнительное с любой точки зрения. Но вы должны суметь этого захотеть. Здесь и сейчас, и достаточно сильно для того, чтобы дать себе труд осуществить это. Поняли?
  - Да.
  - Называйте быстро.
  - Элис.
  Крейг действительно не думал над ответом. Просто, пока Мелани говорила, именно Элис и появилась в его голове.
  Мелани кивнула:
  - Сойдет. А что именно вам от нее нужно?
  - Высокая оценка, а если она вообще не способна ценить кого-либо - просто согласие подчиняться.
  - В чем подчиняться?
  - Не важно. Просто любое подчинение в чем угодно, обозначающее готовность подчиняться вообще. Она из тех, с кем мне не имеет смысла задерживаться надолго. Я дам ей свою зачетку, она поставит там свою подпись. Одна порция самоутверждения, - он посмотрел на молча смотрящую на него Мелани, - а что еще она может мне дать?
  Мелани неопределенно качнула головой:
  - Ну... - потом рассмеялась, - это вас ее волосы сбили с толку. Что мужчины обычно думают про блондинок? Что они слабые. Раз слабые - значит, обманывают. Раз обманывают - человеческих отношений никаких, и лучшее, что можно от них получить - это подчинение. Презумпция недружественности, господин адвокат! Или наоборот: сами хотят слабую, чтобы ею командовать, и в оправдание сами себя уверяют, что слабость возьмет свое обманом.
  - Мне темные нравятся, - сказал Крейг серьезно, - я в блондинках ничего не понимаю. И не было их у меня никогда.
  - Ладно, - сказала Мелани, улыбаясь, - я блондинок не тестировала. И их партнеров - тоже. Так что говорить о связи характера и масти не готова... Так значит, вы серьезно хотите ею заняться, так?
  Крейг кивнул:
  - Да, хочу... Почему она так странно себя ведет - то серьезность и внимание, то глупость какая-то и полное пренебрежение? Она выглядит слишком способной и взрослой для того, чтобы играть в такие игры. И положение ее, похоже, к ним не располагает...
  Мелани вновь обрела серьезный вид:
  - В поселке есть некто Браун, лавочник. Как обычно в таких местах - единственный. Самый главный местный богач. Богач номер два - пивовар, хозяин единственного пивника... Брауну немного за пятьдесят. Лет десть назад он развелся, женился на молодой - как и подобает по его положению. Теперь она уже не молодая, и он хочет жениться в третий раз. Есть несколько местных в возрасте около двадцати лет, которые могут претендовать на вакантное место. Их родня тоже хотела бы видеть их за Брауном замужем. Браун все выбирал, и никак не мог выбрать; потом приехала Элис, и с выбором все стало ясно. Но Элис не спешит соглашаться. В отличие ото всех остальных претенденток, она пожила в других местах, у нее есть образование, она кое-что видела - и господин Браун со своей лавкой не кажется ей пределом мечтаний. Но вот послать его подальше и гулять с кем-то еще открыто она не может. Она может дурачится с такими же детишками в пивнике. Но серьезная конкуренция Брауну может вызвать проблемы.
  Мелани с интригующим видом посмотрела на Крейга.
  - Почему?
  Мелани усмехнулась:
  - Основные местные источники дохода - речной извоз и мех. Охотятся практически все. Но на вывоз мех продает только Браун. Остальные должны продавать ему, а не напрямую, хотя это и не выгодно - Браун дает явно меньшую цену. Почему так бывает, господин адвокат?
  Крейг засмеялся:
  - Потому, что кучка местных алкашей, которая не любит работать, получает от Брауна на выпивку за то, что терроризирует тех, кто продает мех мимо Брауна.
  - Разумеется, господин адвокат!
  - И Элис не хочет конфликтовать с Брауном, потому что эта кучка алкашей может вызвать проблемы?
  - Да. Не для нее, правда. Если Браун нагадит ей, то навсегда станет местным козлом номер один, два и три сразу. Здесь Запределье, господин адвокат, и кое-чего делать не стоит. Люди мирятся с тем, что вокруг меха происходит всякое дерьмо. Мех - это деньги, а деньги чистыми не бывают. И заметьте - те же алкаши, например, гоняют зимой из здешних мест посторонних охотников. Так что компания Брауна играет не только негативную роль. Но наезд на телку, даже самую вздорную, возмутит людей. А умеющих махать кулаками - или мечем - среди них намного больше, чем Браун может купить себе в помощники. Элис здесь не то что не любят, но считают выскочкой. Любой воспользуется ее зависимостью. Но надо соблюсти приличия - взаимную выгоду: она тоже должна получить свою долю выгоды от этой связи, пусть и не совсем по своей воле. Да и кто поймет в таких делах, что женщина делает по своей воле, а что - нет? Тогда он сможет похвастаться, что уломал выскочку. Не будут соблюдены приличия - ему сразу объяснят, что он не прав. У Элис нет здесь родни, но объяснят первые же, кто сможет. Порядок здесь в меру сил охраняют все... А вот чувак, который с ней свяжется, получит по роже точно, и это нормальное дело, и никто ничего не будет иметь против. И его родня стает ее врагами, хотя он и сам напросился.
  - У меня нет здесь родни, могла бы не бояться...
  Элис усмехнулась:
  - Случись у вас проблемы из-за нее, вам может и не захотеться ее отсюда увозить...
  - Думаете, она этого хочет?
  Мелани пожала плечами:
  - Не знаю пока. Но - почему нет? С кем ей еще ехать? Денег у нее маловато, хорошо бы спонсора. Места вокруг не безопасные, хорошо бы попутчика...
  - Это будет ненадолго, - сказал Крейг сразу, да так быстро и решительно, что Мелани засмеялась:
  - Все-таки вы на этом настаиваете?
  - Да, - сказал Крейг, - нам с ней по дороге до ближайшего большого города. Расходы мои. В обмен хотелось бы получить некоторое количество внимания. Потом я избавляюсь от нее, а она - от меня. Кстати - вы знаете, что она вообще делает здесь?
  - Знаю - скрывается от стражи герцогства Анмейского.
  Крейг хмыкнул:
  - То есть?
  - Мелкая подстава. Сама она, конечно, ничего не нарушала. Но некий неудачливый соискатель ее внимания подбросил ей некую вещицу, запрещенную к ввозу в герцогство. Возможные последствия - ее могли выпроводить и отказать на год во въездной визе. А ей не хотелось участвовать ни в чем компрометирующем. Поэтому она уехала сама, нелегально. Вы обратили внимание, наверное, что свалить в Запределье из герцогства не только не возбраняется, но, кажется, даже приветствуется... Срок давности по этому делу - два года. Через два года она вернется без скандала. Такие дела передаются в стражу сопредельных государств, но только ближайших - так?
  - Так. На этот счет есть местный договор. Но территории этих государств перекрывают путь отсюда в остальную Западную Эстернию.
  - Вот именно. И ближайшим цивилизованным местом, куда она может поехать, оказывается Восточная Эстерния. Или Средний Восток. А ехать туда у нее денег нет. И уж конечно, ей не следует ездить по Запределью без сопровождения.
  Крейг усмехнулся:
  - Красота небезопасна для своих обладательниц... причем во всех землях. Она вам сама рассказала?
  - Нет. Рассказали Маги, которые предложили мне работать здесь.
  - А почему нельзя было нанять нормального адвоката? Если этот компроматчик был любитель, он наверняка сделал кучу ошибок. Да и стража ошибается не так уж и редко, и на ее ошибках можно сыграть. Это пустяковое дело, достаточно неправильной запятой в протоколе, чтобы выкинуть его к лешему.
  - Она не хотела. Вообще никаких дел. Вы же знаете - в некоторых случаях компрометирует и выигранное дело.
  Крейг помолчал, потом сказал:
  - Почему вы не спросили меня, куда я еду?
  - Спросила бы, когда понадобилось. Но можете сами сказать заранее.
  - На Средний Восток. Я могу ее проводить.
  - Тогда уж скажите, зачем вам Средний Восток.
  Крейг пожал плечами:
  - Сам не знаю. Просто подальше от знакомых мест. Может - из любопытства...
  - Вы оплатите ее проезд, если никакой оплаты с ее стороны не будет вообще?
  Крейг сразу кивнул:
  - Оплачу. Это нужно сделать?
  Мелани сделала неопределенный жест:
  - Не знаю пока. Может быть. На всякий случай спросила. Если понадобится - кроме вас, может просто не найтись нужного человека...
  Некоторое время они молчали; потом Мелани спросила:
  - У вас не пропало желание заниматься Элис?
  Крейг демонстративно покрутил головой:
  - Нет.
  - Сколько вам лет?
  - Тридцать три.
  - Тогда понятно. Детство продолжается.
  Крейг засмеялся:
  - Это все, что вы можете сказать по этому поводу?
  - Нет. Еще хочу сказать, чтобы вы были поосторожнее.
  Тон у нее был такой, что Крейг сразу стал серьезным:
  - Вы знаете, чего именно следует опасаться?
  - А вы действительно будете заниматься ею дальше?
  - Вам это важно?
  - Ну да. Если передумаете - значит, я сейчас прогуляюсь в кладовку напрасно...
  Крейг рассмеялся:
  - Это не будет напрасно.
  Мелани поднялась:
  - Кстати, смеяться особенно не над чем...
  И ушла.
  Минут через пять она появилась, и поставила перед Крейгом средних размеров брезентовую сумку.
  - Вытаскивайте.
  Крейг развязал шнуровку, и вытащил кольчугу. На первый взгляд она показалась ему легковатой и тонковатой. Он поднялся, взял кольчугу за плечи, и расправил перед собой.
  - Это стандартная кольчуга Ордена, тип один, - не дожидаясь вопроса, сказала Мелани, - то есть, самая легкая. Ее, как и обычные гражданские, можно носить круглые сутки, на рубашке. Любая надетая сверху одежда, кроме самой тонкой, делает ее почти незаметной даже вблизи. Ее толщина не должна вводить в заблуждение - по прочности она соответствует втрое более толстой гражданской. Или той, что выдают страже. Здесь другой металл, и ряд технологических отличий. Ее пробивают только тяжелые арбалеты. Вы когда-нибудь слышали, чтобы тяжелые арбалеты были у кого-то, кроме людей Ордена?
  - Нет.
  - Вот именно... Можно поднять ворот, и завязать тесемками - тогда шея тоже защищена. Она немного велика вам - я взяла с собой минимум снаряжения, и выбирала размер, который подойдет на большинство фигур. Есть регулировка, можно сделать почти так, как если бы она была на вас сделана.
  - Думаете, ее стоит носить постоянно?
  Мелани кивнула:
  - Обязательно, если едете один. Среди людей - можно рискнуть обойтись. Но лучше отстегнуть рукава и ворот, и надевать под рубашку. А сверху куртку - тогда не заметят.
  - Наверное, при свидетелях стрелять побояться? Какие здесь правила относительно серьезных конфликтов?
  - Стрелять побоятся. Правила вот какие. Спорные вопросы, которые нельзя уладить переговорами, здесь обычно решаются в поединке. Он не обязательно должен быть боевым. Считается очень плохим тоном драться настоящим оружием из-за не слишком серьезного дела. Но в любом случае проигравший должен выполнить условие поединка - то, из-за чего он состоялся. В любом поединке можно сдаться, и противник должен принять сдачу. Естественно, сдавшийся выполняет условие поединка. Любой поединок должен проходить при свидетелях, и обе стороны должны вести его добровольно. В таком случае поединок легален, даже если кто-то убит. Но если начнут стрелять из-за угла, безопасности не будет ни для кого. Поэтому тех, кто так делает, убьют сразу же, как только найдут. Если не найдут - могут убить подозреваемых. Тех, кому это выгодно. Кому выгодно стрелять в вас - ясно. Брауна, может, и не тронут. Но его людей перебьют точно, и больше к нему на службу никто не пойдет. Но если убить без свидетелей, и подальше от поселка, труп можно просто зарыть. Сами понимаете: нет трупа - нет убийства.
  - Эти люди Брауна - кто они такие? Что они умеют?
  - Люди Брауна ничего не умеют. Но они всегда нападают с численным превосходством. Их шесть человек. Носят обычные дешевые мечи и обычные охотничьи ножи.
  - Какие у местных традиции относительно самообороны?
  - Если вы один, а противников более одного - вы всегда правы. Исключение - вы напали на них, и вы явно сильнее. Но и нападение, и ваше превосходство должны подтвердить несколько независимых свидетелей. Если напал кто-то один, и без свидетелей - дело спорное. Но презумпция невиновности действует в любом случае. Очень важен мотив - кому выгодно.
  - Лжесвидетельства?...
  Мелани отрицательно покрутила головой:
  - Маловероятно. Подтверждать то, чему нет мотива, едва ли станут. Даже если видели. Здесь ценят доверие... Вообще, у местных к вам вряд ли будут претензии по поводу конфликта с Брауном. И его, и его людей здесь не любят. Меч у вас настоящий - есть подозрение, что не спроста. Для чего предъявлять вам претензии - получить еще несколько трупов? Скорее всего, если вы убьете кого-то из брауновских при обстоятельствах не в вашу пользу, вам просто неофициально предложат уехать до разбирательства по этому поводу.
  Крейг кивнул:
  - О-кей...
  - И не пейте больше.
  Крейг усмехнулся:
  - Я иногда месяцами не пью...
  Мелани тоже усмехнулась:
  - Значит, это я на вас так влияю. Ладно, больше не буду...
  Крейг перестал улыбаться:
  - Вы мне помогаете. Браун может узнать, а вы здесь одна...
  Мелани посмотрела на него с некоторым даже недоумением:
  - Я никогда и нигде не могу быть одна. Вы хоть раз сталкивались с делом о причинении ущерба Магу?
  Крейг подумал.
  - Нет, никогда.
  Мелани кивнула:
  - В нашем замечательном мире нет места, где можно было бы безнаказанно мне повредить...
  
  
  
  
  
  
  Утром будильник снова возвестил начало охоты. Все было также, как накануне. Элис не стала ни делать вид, что встреча снова вышла случайно, ни объяснять что-либо. Она вела себя так, как будто они договорились встречаться таким вот образом. Она была также хороша, как и прошлым утром, а вела себя повеселее - так что у Крейга должно было сложиться впечатление, что процесс куда-то движется.
  Это движение шло одновременно по двум направлениям.
  С одной стороны, Элис немного дурачилась и немного кокетничала. Крейг понял это как подготовку к той стадии отношений, когда она будет сопротивляться его сексуальным претензиям. Ведь такое сопротивление лучше всего вести в шутку, чтобы оно не выглядело принципиальным и не оттолкнуло партнера.
  С другой стороны, она стала намного серьезнее, чем в прошлый раз. Как будто - думал Крейг - она хотела ему показать, что они принадлежат к чему-то общему, что определяется уже не социальными, а личными качествами. Показать, что она может быть похожей на него настолько, что ему не нужно будет играть с ней кого-то другого. В иных обстоятельствах Крейг решил бы, что ему очень повезло. Принадлежность к чему-то общему - это, конечно, отнюдь не любовь, но как часто и как успешно она ее заменяет!
  Но сейчас он не думал, что ему повезло. Сейчас он хотел задать ей один из тех вопросов, которые задавать бесполезно. Дорогая Элис - могу ли я считать, что мы с вами принадлежим к общему кругу, состоящему из нас двоих, и в любом случае вы предпочтете интересы этого круга всему остальному?
  Задавать его не имело смысла по двум причинам.
  Во-первых, это вопрос из серии "а не врете ли вы?"
  А во-вторых, Крейг в глубине души полагал, что правдивый ответ будет такой: "Возможно, я и способна на преданность кому-либо, но этот кто-то - не вы. Я должна получить больше".
  
  
  Когда Крейг подъезжал к своему дому, то увидел приближающегося всадника. Дом стоял на окраине поселка - потому хозяева, имевшие два дома, и сдали его, а жили в том, что ближе к центру. Сразу за домом начинался лес. Впечатление было такое, что всадник поджидал Крейга на границе леса, подальше от посторонних глаз, а увидав, поехал навстречу. Он ехал неспешным шагом, и Крейг вполне успел его рассмотреть.
  Кажется, ему было лет двадцать пять. Среднего роста, обычного сложения, довольно правильные черты лица. Внешне он был чем-то похож на самого Крейга, хотя и не так, как похожи родственники. Но на этом сходство кончалось.
  Под всадником был крупный караковый жеребец. Такую лошадь поневоле выделишь и в табуне, и в городской толчее. Эффектная лошадь и, по всему, дорогая. Вместо обычной уздечки, с трензелем, на жеребце был недоуздок. Трензель мешается лошади и может травмировать ее при неосторожном обращении. Многие считают, что трензель повышает безопасность для всадника, потому что с его помощью можно доставить лошади максимум неприятностей. Это обычное мнение среди людей, но в данном случае оно ошибочно. Лошади с характером, или неуравновешенные, или с чувствительным ртом иногда становятся опасными из-за дискомфорта, который создает им трензель. Признаком лучшего понимания лошадей и одновременно большей уверенности в себе является недоуздок, который лошадь почти не раздражает. Кроме того, недоуздок моден, как и всякое хорошее обращение с животными. Те, кто много ездит верхом, часто предпочитают его. Однако, это пока еще скорее городская манера; в поселке, к примеру, так ездит только Элис, Мелани да еще кое-кто из молодежи.
  Жеребец и недоуздок Крейгу понравились, а вот одежка и стрижка всадника - длинная, явно рассчитанная на постоянно подновляемую прическу - нет. И то, и другое было эффектным, и явно напоказ. Как будто основным хобби всадника было производить впечатление на девочек-подростков, выросших в не слишком продвинутом месте.
  Когда всадник еще приблизился, одной чертой сходства стадо больше: рукоять восточного меча за плечом. Длинные восточные рукояти и цубы ставят иногда и на самые заурядные мечи. Но и то, и другое, и верхняя часть ножен - все, что мог рассмотреть сейчас Крейг - выглядело настоящим. Подделывать такие вещи также глупо, как написать на своей визитке титул, который вы не носите. Покупать рукоять и цубу от восточного мастера дорого, да и хорошая эстернийская имитация не намного дешевле. А в настоящие восточные ножны прямой меч просто не влезет, они же изогнутые...
  Всадник подъехал, остановил жеребца; Крейг тоже остановился.
  - Добрый день. Если не ошибаюсь, вы - мистер Крейг...
  Крейг кивнул:
  - Добрый день. Совершенно верно...
  - Меня зовут Берт. Я не местный, тоже проездом, и тоже остановился на несколько дней. Кажется, я приехал незадолго до вас...
  Он замолчал, и по виду его Крейг предположил, что есть что-то, о чем почтенный Берт из неназванного клана собирался сказать, но не очень хочет это делать. Наконец, выражение его лица изменилось, и негромко, спокойно, хорошо поставленным голосом он сказал:
  - Мистер Крейг, я являюсь давним знакомым Элис. Мой приезд сюда вызван только моими планами относительно нее, и это серьезные планы. Я знаю, что вы встречаетесь с ней. Разумеется, это ваше право. У Элис нет никаких обязательств передо мной. Но как вы понимаете, мне это не нравится. Я предлагаю вам обсудить этот вопрос, и прийти к общему решению.
  Несколько секунд Крейг колебался.
  У него не было никаких сомнений относительно того, стоит ли ему драться с людьми Брауна. Бездельников, подрабатывающих мелкими бандитскими выходками, не станет намного меньше, если даже все шестеро покинут наш несовершенный мир; да и не очень-то они в нем нужны. Но драться с Бертом он не хотел. Не было никакой разумной причины ставить под угрозу жизнь этого человека. Крейг почти не сомневался в том, что перед ним не бандит, не смотря на несколько воровскую щеголеватость. Возможно, сынишка богатых родителей, из нуворишей. Возможно, актер или музыкант. Какая-нибудь анмейская знаменитость, в которых Крейг совершенно не разбирался. Его лицо было из тех, что называют открытыми; все недостатки обладателей таких лиц хочется объяснять неопытностью, а не пороками. В Берте не чувствовалось никакой агрессивности. И страха тоже не чувствовалось, хотя он, фактически, провоцировал на поединок того, в ком мог заподозрить умелого фехтовальщика.
  Крейг вдруг почувствовал нечто такое, что вполне могло сойти за откровение.
  Он представил, что ему лет двадцать с небольшим, и он совершенно не понимает эту самую Элис, потому что еще не готов поверить в реальность, даже если догадывается о ней. Но он совершенно влюблен в нее. И эта влюбленность приводит его в такое состояние, когда ничего, кроме нее, не имеет значение. Когда рискованное дело вызывает не страх, и даже не удовольствие от того впечатления, которое оно произведет на избранницу, а просто полное, очень сильно ощущаемое безразличие к своей жизни. Когда видишь себя просто средством, и это вызывает замечательное чувство полной свободы. Тогда становится не важно, будешь ли ты жить дальше. Тогда сознание невозможно совместить с собственным телом и собственной судьбой; оно интересуется только женщиной, из-за которой все это и происходит. И если это действительно было так, Берт принадлежал к той породе людей, которую Крейг считал очень и очень ценной. Конечно, он безнадежно молод для Элис. Конечно, случись им действительно быть вместе, он едва ли сможет пережить спокойно открытие ее истинной сущности. И не сразу научится управлять ею так, чтобы она не чувствовала пренебрежения к нему, и жалости к себе-ничейней. Может, и вообще не успеет научиться до тех пор, пока он ей ни надоест, и она пошлет его, или свалит сама. Но все это не причина рисковать его жизнью.
  - Берт, - сказал Крейг, - честно говоря, я совершенно не готов сейчас к этому разговору. Вы появились слишком неожиданно... Мне не хочется затевать с вами конфликт. Но вокруг Элис сложилась... гм... несколько ненадежная ситуация. Мне намекали, что тут есть и еще претенденты на ее внимание, и связываться с ними, якобы, небезопасно. Я боюсь, что вы погорячитесь не вовремя, и последствия будут самые нежелательные. Извините, если я неправ - я вас совершено не знаю. Мне и мешать вам не хочется, и самоустраняться - тоже. Я просто не могу сейчас составить никакого мнения по этому поводу.
  - Иными словами, вы считаете, что я молод, неопытен и только наделаю глупостей, - сказал Берт спокойно, но не без напряженности, которую Крейг легко уловил.
  - Могу я спросить, кто вы по профессии?
  - Я шоумастер.
  Шоумастер. Что же - он ошибся, но не намного. Иногда бывает, что самое логичное предположение отвергаешь, как подозрительно очевидное, еще на подсознательном уровне. Дорогая лошадь, пижонские имидж и шмотки, дорогое оружие с большими претензиями - все оттуда. И готовность влезать в конфликты - тоже. Любители кендзюцу считают шоумастеров, грубо говоря, имитаторами. Они имитируют бои ради эффектного зрелища. Кендзюцу - не эффектное дело. Удары быстрые, за ними не уследит неопытный взгляд. Действия маловато, а смысла в нем слишком много, и надо знать, в чем он, чтобы смотреть было интересно. На кендзюцу смотрит очень мало народу по сравнению с тем, сколько собирают шоумастера. Многие, кажется, принимают второе за первое, даже не подозревая о том, что фехтование может существовать на другом уровне серьезности.
  И все же среди шоумастеров есть умелые люди. Их мало, их умение не приносит им больше денег, чем они имели бы без него - но они есть. Может быть, этот молодой человек - один из них?
  - Я могу задать вам тот же вопрос?
  Наверное, Берт не очень-то ладит с местными, если не расспросил их подробно о нем...
  Крейг кивнул:
  - Я адвокат. Сейчас не у дел, путешествую...
  Берт рассмеялся, и в этом смехе Крейгу показалось пренебрежение:
  - Я заподозрил в вас коллегу. Впрочем, у адвокатов, наверное, есть деньги на хорошее оружие...
  "... которым они не умеют работать", - закончил про себя его фразу Крейг.
  - Я немного интересуюсь кендзюцу, - сказал он с легкой улыбкой.
  Берт посмотрел на него с некоторым подозрением:
  - Вы регулярно занимаетесь?
  - Стараюсь.
   Несколько секунд Берт молчал.
  Тогда Крейг сказал:
  - Среди жителей этого поселка вы едва ли найдете партнеров для тренировок. Я готов предложить свои услуги. Делать тут особенно нечего - мы могли бы как-нибудь встретится с этой целью...
  - Например, сегодня, вскоре после обеда, - сказал Берт, - за пивником есть подходящая площадка. Снаряжение я достану. Заодно повеселим местных...
  Крейг кивнул:
  - Хорошо. Часа в три пополудни вас устроит?
  Они договорились о времени, и разъехались.
  
  
  
  
  
  
  Все обстоятельства были таковы, что должна была состояться не тренировка, а так называемый спортивный поединок.
  Спортивный поединок - это соревнование. Его можно проводить по разным правилам. Но смысл всегда один - в нем есть победитель и побежденный. Разумеется, он проводится "вениками" в защите и шлемах. Кроме того, существует целый ряд особенностей, отличающих технику такого поединка от боевой, направленной на убийство противника.
  Спортивная техника была разработана, когда появились шоумастера, и быстро вошло в моду зрелищное фехтование. В отличие от кендзюцу, в шоу используется оружие, похожее издалека на боевое. В основе своей это те же "веники". Но они обшиты фольгой так, что создается впечатление настоящих мечей. Обертка делает мечи несколько более травмоопасными. Поэтому безопаснее должна была стать сама техника. Некоторые удары просто убрали из набора приемов. Оставленные изменили так, что они становились безопаснее. Для того, чтобы мотивировать участников соревнований осваивать именно такие приемы, за них стали начислять очки. За классические версии измененных ударов очки не начисляются. В то же время, техника сильно изменилась в сторону эффектности. Она стала намного медленнее, чем в реальном кендзюцу, чтобы за действиями бойцов было легче следить. Появился ряд движений, не обусловленных необходимостью, но достаточно броских, чтобы вызывать восхищение не слишком компетентной публики. Все это было совершенно естественно: победа на шоу - это максимум денег, собранных со зрителей, а не защита жизни, которой никто не угрожает.
  Если Берт умел только это, у него могли возникнуть проблемы.
  Предлагая спортивный поединок, Крейг хотел выяснить, как именно Берт работает мечем. Сам он вовсе не собирался показывать свой истинный уровень. Он не был уверен в том, что это правильное решение. Возможно, занижая свои возможности, он тем самым провоцирует нападение на себя. С другой стороны, если нападение неизбежно, пусть лучше противник недооценивает его. Анализируя свои ощущения, Крейг пришел к выводу, что в отношении людей Брауна он ориентирован скорее на конфликт, чем на что-то иное. Ему зачем-то нужен был этот конфликт; он сам не осознавал еще, зачем. Он допускал, что нападение неизбежно именно потому, что оно ему нужно. И есть какой-то механизм, который реализует его желание.
  Однако, сейчас следовало подумать о более насущных вещах.
  Например о том, чтобы Берт имел как можно меньше возможности преуменьшить свой собственный уровень.
  С этой целью Крейг приехал в пивник в самом начале обеденного времени и, пока пивовар делал его порцию, упомянул между делом, что в три пополудни у него будет спортивный поединок с этим Бертом, приезжим. Разумеется, к концу обеденного времени весь поселок знал о поединке между двумя типами, каждый из которых носит восточные мечи. Зрителей будет много, и увиденное будут долго обсуждать. Элис, если и не придет сама, узнает целую кучу подробностей. Если Крейг будет вести поединок так, что Берту не слишком просто будет выиграть, он вряд ли станет работать вполсилы.
  Крейг заранее решил, что Берт выиграет. Во-первых, иначе и не получится, если он хочет показать своим потенциальным противникам свою слабость. Во-вторых, Крейг никогда не тренировался в спортивной технике. В-третьих, он просто хотел уступить.
  Зачем?
  Сложно сказать.
  Возможно, потому, что эта парочка, что Элис, что Берт, вызывали в нем покровительственные чувства.
  Элис едва подходила ему по возрасту, меньшую разницу он считал просто не слишком серьезной. И тем не менее, он часто ловил себя на мысли, что видит в ней не столько партнершу, сколько объект для чисто отцовской заботы. Может быть потому, что она была лишена таковой в детстве? Или было в ней что-то еще явно не взрослое? Сложно сказать. Мелани тоже могла выглядеть девочкой. Но никаких отцовских чувств она у Крейга не вызывала.
  И уж точно, такие чувства вызывал у него Берт. Если в Элис иногда чувствовалась невзрослость, в Берте Крейг вообще ничего взрослого не уловил. Наверное, Берт умел приложить усилия и проявить настойчивость, если сумел заработать деньги на шоу. Но ребенок тоже может быть настойчивым - и настаивать на совершенно детских вещах.
  Еще у него появилась совершенно неосуществимая мысль, от которой он, тем не менее, не мог отделаться, так она ему нравилась. Отправить их обоих в Восточную Эстернию: пусть Берт и платит за Элис, и развлекает ее, и терпит все капризы, какие почти неизбежно будут возникать в дальней, не очень простой и местами не очень комфортной дороге. Конечно, ему хотелось получить Элис. Но еще больше хотелось избавиться от нее. Только начните думать обо всех тех проблемах, которые она может создать - и не захочется уже ничего.
  Неосуществимой эта мысль была по трем причинам.
  Во-первых, он не верил, что Элис поедет с Бертом куда-либо; он ей не пара, и она не станет тратить на него время.
  Во-вторых, он полагал, что фактически пообещал Мелани сопровождать Элис самому. Не Берту же доверять это дело!
  А в-третьих, он подозревал, что приписывая Элис способность создавать много проблем, он попросту врет себе. На самом деле он просто считает, что не сможет ее получить. Потому что в нем нет чего-то, что нужно любой женщине. Он мог сколько угодно говорить себе, что красивая женщина просто не может согласиться ни на что, кроме очень больших денег - это была бы всего лишь любимая ложь неудачников. Он видел много примеров того, что отказаться от денег очень легко - было бы ради чего! Он хорошо знал, что и среди богатых привлекают женщин именно те, кто привлекал бы их, будучи бедными. Просто качества этих людей привлекают не только женщин, но и деньги. И главное такое качество - стремление взять желаемое, не смотря на труд, риски и возможность потерь. А делают это стремление реальным сила, решительность и расчет. Не то, чтобы Крейг считал себя совершенно лишенным этих качеств. Но вот на практике ему не случалось их проявить.
  
  
  
  
  
  
  Пообедав, Крейг часа два валялся дома, отдыхая и размышляя, и без четверти три был на месте. Вскоре пришел Берт, принес "веники" и защиту. Собралось человек сто местных. Соперники осмотрели площадку, и нашли ее вполне годной. Выбрали судей. Решили, что поединок будет состоять из трех боев. Стали решать, по каким именно правилам оценивать действия противников.
  В шоу бойцов обычно оценивают, суммируя баллы по трем строкам: удары, которые ваш противник пропустил, удары, которые вам удалось блокировать, и общее впечатление. Решили, что считать будут именно так. Мало кто знал, как правильно делаются спортивные удары, за которые и начисляют очки, но какое - то совместное представление на сей счет у коллектива судей имелось. По крайней мере, они так полагали.
  Наконец, все вопросы были решены. Противники надели защиту и шлемы, и можно было объявлять первый бой.
  Крейг быстро понял, что проиграть ему будет легко - он слишком плохо знает, как именно следует проводить удары, чтобы за них начислялись очки. Кроме того, он не умеет вызвать симпатию публики.
  Берт отлично знал первое, и ничуть не хуже умел второе. То и дело за совершенно нерациональное, по мнению Крейга, движение ему пририсовывали мелом цифру на задней стене кабака. И еще чаще его действия сопровождались аплодисментами присутствующих. И того, и другого Крейгу доставалось гораздо меньше.
  Правда, Крейг не пропускал ударов. Ни разу не возникло ситуации, в которой, будь бой реальным, Крейг мог бы получить травму - даже самую легкую. Поначалу Берт тоже не пропускал ударов. Но это могло происходить только потому, что Крейг специально наносил их небыстро. Он решил начать с минимальной скорости, при которой, как ему казалось, еще не будет заметно, что он работает вполсилы.
  Потом он провел более быстрый удар, но так, чтобы его легко было блокировать. Берт отвел его меч в сторону. Но Крейг успел заметить, что Берт сделал это слишком медленно. Если бы Крейг выбрал менее удобную для блокировки траекторию своего меча, удар мог бы пройти.
  Еще несколько минут Крейг защищался, атакуя редко и неэффективно, а потом провел настоящий удар. Его меч скользнул по предплечью противника - Берт не успел. Не успел в первую очередь потому, что не знал стандартной связки блоков и ударов, которую выполнил Крейг. Эта связка относится к чисто боевым приемам; скорее всего, шоумастера ее не используют. Крейг решил так потому, что Берт реагировал на связку вообще не так, как требовалось, чтобы нейтрализовать ее, или обратить против соперника.
  Зрители зашумели, выражая одобрение Крейгу; на лице Берта мелькнула досада. Но очень скоро Берт вернул себе симпатии зрителей: его блестящая атака совершенно затмила очень короткое, почти невидимое движение, которым Крейг блокировал ее. При этом Крейг только отступил на полшага в сторону, а Берт сделал целую серию широких движений.
  Этот эпизод напомнил Крейгу, что у него есть еще одно подозрение относительно Берта - тот будет быстрее уставать.
  Если бой затягивается, весьма важно, кто из противников дольше сохранит силы. В классическом дальневосточном кендзюцу такое бывает редко - тамошний поединок обычно состоит всего из нескольких ударов. Чаще бывает другое - противники долго стоят друг против друга, пытаясь проникнуть в состояние стоящего напротив и выбрать для атаки момент, когда он окажется чуть менее готов ее отразить, чем секунду назад. Иногда говорят, что это просто модный прием, и указывают на других восточных бойцов, которые стараются побольше двигаться, навязывая противнику свою инициативу. В любом случае, эстернийское кендзюцу больше похоже на эстерниские поединки тех времен, когда о Дальнем Востоке еще ничего не знали. В эстернийском кендзюцу много движения и мало психологии.
  Кроме того, и сама психология эстернийского бойца не похожа на дальневосточную. Эстернийцам всегда были совершенно чужды представления о том, что победа как-то связана с долгом и достоинством. На Дальнем Востоке боец служил сюзерену потому, что его клан служил клану сюзерена, иногда - много столетий; боец и сюзерен были связаны очень тесно. В Эстернии бойца обычно нанимали за деньги. Он мог служить сперва одному, потом другому, потом третьему и так далее. Отношения типа "вассал - сюзерен", конечно, существовали, и в очень давние времена играли немалую роль. Но уже много столетий назад эти отношения в большинстве своем распались. Типичный боец стал свободным бойцом. От того, доволен ли сюзерен бойцом, на дальнем Востоке зависело положение всех людей клана, из которого этот боец происходил. В Эстернии от этого зависела только оплата самого бойца; находилось немного желающих повышать ее ценой серьезного риска. Поэтому эстернийская тактика поединка гораздо осторожнее дальневосточной. Ее смысл - лучше не провести свой удар, чем пропустить удар противника. Атака не должна снижать возможности обороны. Такие атаки часто приводят к незначительным травмам, позволяющим продолжать бой. Если сражаются две группы, любой поединок быстро нарушается появлением подкрепления с одной из сторон, и бой может закончиться быстро из-за удара в спину. В поединке противники могут очень долго кружить друг возле друга, предпринимая много не слишком эффективных атак издалека. Поэтому в эстернийском поединке выносливость может оказаться решающим обстоятельством, если умения противников примерно равны.
  Берт должен был быстрее уставать потому, что шоумастера не учатся экономить силы, и не тренируют выносливость. Шоу-движения обычно намного шире по амплитуде, чем боевые. Ведь надо, чтобы зрители рассмотрели, что происходит. Мало того, что они дольше - на них еще и тратится больше сил. Любители шоу знают, что шоумастера, чтобы дать зрителям ослабить внимание и отдохнуть, часто делают затянутые паузы. Сами они тоже нуждаются в отдыхе: зритель за свои деньги должен получать в финале такую же отличную игру, как и в начале представления. А ведь то, что делается с напряжением, обычно выглядит не изящно...
  Но Крейг не успел проверить свое предположение относительно выносливости Берта - время первой попытки истекло.
  Берт выиграл с заметным отрывом.
  В перерыве противники не покидали площадки - он длился всего несколько минут. Берт подходил к кому-то, смеялся, принимал поздравления и так далее; он работал с публикой, чтобы получить больше поддержки. Крейг стоял посреди площадки, ни с кем не говорил, и старался расслабиться и по возможности отдохнуть. Но он рассматривал зрителей. В первую очередь его интересовало, пришла ли Элис. Довольно быстро он ее обнаружил: она стояла чуть в стороне, с несколькими подружками, с которыми обычно бывала вечером в пивнике. Все они делали вид, что происходящее их не слишком интересует. Крейг стал наблюдать за Бертом - ни подойдет ли он к Элис. Берт не подошел. Вероятно - решил Крейг - он откладывает это на тот момент, когда его победа будет свершившимся фактом.
  Началась вторая попытка.
  Вскоре предположение Крейга о выносливости стали подтверждаться - Берт начинал двигаться медленнее. Разумеется, они не делали никаких пауз, а к такому долгому непрерывному бою Берт, очевидно, не привык. Крейг использовал снижение скорости противника для того, чтобы получить возможность иногда осматривать зрителей, чего в первой попытке он не делал совсем.
  Зрители его несколько разочаровали. Он не увидел ни одного внимательного лица. Он хорошо знал, с каким выражением следят за боем знающие люди, которые не могут не втягиваться в происходящее; здесь таких не было. Зрители развлекались - и только. Многие больше общались между собой, чем смотрели бой.
  Крейг раз двадцать взглянул на Элис, и всякий раз она внимательно смотрела в сторону противников. Иногда она смеялась, иногда говорила что-то подружкам, но это была игра; все ее внимание занимало происходящее на площадке. Крейг заметил, что она почти не реагирует ни на его действия, ни на действия Берта. Подружки - те явно болели за Берта, и отнюдь не скрывали этого. Элис иногда хлопала, когда хлопали Берту, но только для вида. В аплодисментах в адрес Крейга она не участвовала.
  Может быть, она старалась понять, что происходит?
  Крейг вдруг догадался, что изо всех присутствующих только она, скорее всего, и могла понять это. Фехтование очень популярно во всех университетах. Она должна была десятки раз видеть соревнования, и очень многие, разумеется, старались объяснить ей то, что она видит. Молодости свойственна категоричность и противопоставления, и эти комментаторы, наверное, не раз говорили ей, что вот они, знатоки кендзюцу - настоящие фехтовальщики, а есть еще шоумастера, которые...
  Крейг усмехнулся про себя - единственный зритель, ради которого имеет смысл стараться Берту, едва ли войдет в число его почитателей...
  Разумеется, Берт выиграл и второй бой. Разрыв в счете был куда меньше, но Берт сделал вид, что не придал этому никакого значения. Наверное, так и должен был сделать профессиональный шоуместер.
  Третий бой должен был ответить на все вопросы, которые интересовали Крейга относительно Берта как фехтовальщика. Понятно, что формально поединок Берт выиграл. Но последний бой - это больше, чем одна треть дела. Крейг не раз видел, что победа в третьем бою после двух поражений приравнивалась зрителями к полной победе. И Крейг, наблюдая за Бертом, с первых же минут этого боя понял, что тот очень хочет его выиграть.
  Крейг начал бой, так и не решив, позволит ли он Берту выиграть снова. Теперь уже все было в его власти. Берт устал. Его скорость снизилась до такой степени, что реальный бой не имело бы смысла принимать даже против слабого, но более свежего противника. Какие бы аплодисменты ни срывал боец, пропущенные удары перевесят любые отметки за эффектность. Крейг успел понять, какие удары приносят очки, выбрал наиболее удобные для себя, и начал проводить их - быстро и непрерывно.
  Очень скоро счет, бывший в пользу Берта в начале боя, сравнялся. Потом Крейг начал выигрывать. Потом дал отыграться. Потом снова получил преимущество. Теперь он не опасался, что тот, кто оценивает его, как реального противника, догадается о его настоящем уровне. Сейчас для того, чтобы быть лучше Берта, требовался совсем невысокий уровень. Он узнал все, что хотел. Но он хотел еще и показать Элис, что надеяться на Берта в критической ситуации нельзя.
  В спортивных залах обычно висят большие часы, по которым можно следить за временем в ходе боя. На площадке за пивником часов не было, и количество минут до конца кто-то писал на стене мелом. В первом бою Крейг не смотрел на эти цифры - не до того было. В третьем он успевал все. За несколько минут о конца боя он пропустил два удара подряд. Он сделал это нарочно. Теперь уже все задачи были решены: по напряженному лицу Элис Крейг мог предположить, что его послание ее благополучно достигло.
  Теперь Берт мог выиграть.
  То, что объявил судья, и так видели все, но слова его вызывали много шума. Особенно радовались подружки Элис и все девочки тинейджерского возраста, какие только здесь были.
  Прежде чем обратить свое внимание к публике, противники должны были пожать друг другу руки. Это они и сделали. Когда они сошлись на середине площадки, Берт сказал очень тихо:
  - Я поздравляю вас с победой, мистер Крейг. Еще я думаю, что адвокат вы тоже неплохой - судя по спектаклю, который вы под конец разыграли. Но все, что я сказал про меня, вас и Элис, остается в силе. Если вы будете продолжать с ней встречаться, следующий поединок будет настоящим.
  - Буду продолжать, - сказал Крейг, - а вызов ваш не приму. Я не местный, и следовать местным традициям собираюсь только для того, чтобы не обижать здешних людей. Если хотите - можете напасть на меня просто так, без официального поединка. Жаловаться на вас я не стану. И разумеется, не нанесу вам серьезного вреда.
  Несколько секунд Берт смотрел на него, и Крейг ясно видел, что тот не ожидал ничего подобного, и старается сообразить, как ему реагировать.
  - Что вы от нее хотите? - спросил Берт после паузы.
  - Я не знаю, - сказал Крейг.
  Удивление на лице Берта дополнилось возмущением - и представьте себе, оно было похоже на искреннее:
  - И ради этого вы лезете в ее жизнь? Что вы ей можете дать? Люди респектабельные не болтаются по Запределью. Не хочу вас оскорбить, но вы выглядите несколько подозрительно. Почему она должна впутываться в вашу жизнь, а не в мою?
  - Берт, - сказал Крейг, - представьте себе тоннель, который идет черезо что-то насквозь. Вы только что к нему подошли, и сейчас заглядываете внутрь. А я уже прошел его, и сейчас смотрю с другой стороны. В этом тоннеле множество всяких ответвлений, и ни их самих, ни того, что в них скрывается, вы видеть не можете. А я все это уже осмотрел. Начни я рассказывать - вы мне не поверите, потому что просто не захотите. Иллюзии лучше реальности, и люди постоянно попадают в одни и те же ловушки, потому что слишком хотят верить в иллюзии. Сейчас я скажу только одно: все не так, как вы хотели бы. В частности, не так серьезно. Берегите свою жизнь. В тоннеле нет ничего такого, ради чего ею стоило бы рисковать.
  Снова была короткая пауза, а потом Берт начал было:
  - Вы хотите сказать, что из-за Элис не стоит...
  Крейг перебил его:
  - Я не про Элис. Я про тоннель. Вы сами узнаете, что там находится, но для этого надо подольше прожить. Просто берегите свою жизнь, и все.
  Поклонился, и пошел прочь.
  Берт секунду смотрел на него, а потом очнулся, и с сияющей улыбкой повернулся к продолжавшей шуметь публике.
  
  
  
  
  
  
  Накануне вечером, когда он уезжал от Мелани, они договорились встретится на следующий день, в то же время, на том же месте, и с той же целью. Но когда они встретились - в темноте, на берегу реки - Мелани сказала:
  - Я слышала, вы сегодня уже фехтовали. Думаю, пока хватит. Предлагаю просто покататься...
  Они заехали довольно далеко, и всю дорогу болтали. Крейг впервые мог общаться с Магом, как с личным знакомым. Известно, как много говорят о Магах разного. Менее известно, что именно из этого разного является правдой. Как образованный человек, Крейг отбрасывал большую часть распространенных предрассудков на сей счет, но все равно оставалось много такого, что он хотел выяснить или уточнить.
  Оказалось, что говорить с Магом о Магах можно неопределенно долго. Любой вопрос требовал для достаточного ответа очень много дополнительной информации.
  - Понимаете, - говорила Мелани, - у большинства людей совершенно неверный подход к нам. Для большинства людей Маг - это прежде всего профессия. Профессия влечет за собой корпоративную этику, а та - определенные взгляды. Это верно с точностью до наоборот. Среди Магов редко встречаются просто профессионалы. И почти всегда это люди, пришедшие в Магию со стороны. Они хотят иметь профессию, которая дает определенные блага, и получают ее. Обычно они так и остаются вне нашей среды. Выполняют все правила, пользуются всеми привилегиями - но живут как-то в стороне... Большинство Магов - это выходцы из семей, где хотя бы один из родителей - Маг. Из семей, которые существуют не сами по себе, а являются часть Сообщества Магов. У меня в восьми поколениях кто-то из предков, а чаще оба - люди Сообщества. И они женились или выходили замуж только за тех, кто по своим качествам тоже мог войти в Сообщество. У нас первичны качества людей. Профессия вторична. Магия - это макрокультура, которая не зависит ни от времени, ни он места. И только потом - знания и умения. Не обязательно быть Магом, чтобы входить в нее. Обязательно быть определенным человеком.
  - Каким человеком? И что главное в этой макрокультуре?
  - Это никогда не формулировалось точно - ни то, ни другое. Мы вообще считаем, что многое сформулировать невозможно. Можно чувствовать принципы, и на основе их каждый раз самостоятельно принимать решение. Принимать так, чтобы оно отвечало этому принципу, который дается человеку в виде ощущения, а не формулировки. Формулировать каждый может сам. Я бы сказала так: макрокультура Магия - это ответственность перед людьми.
  - В чем она проявляется?
  - В совершенствовании. Каждый может назвать качества, которыми обладает совершенный человек. Сочувствие другим, преданность, потребность помогать и благодарить за помощь, нежелание наносить другим вред, восхищение красотой, умом и иными достоинствами, способность осознать общие интересы и защищать их... Сложите все это, прибавьте что-то еще на свое усмотрение - и получится некий образ. Наша ответственность выражается в том, что мы помогаем людям, которые стараются приблизиться к этому образу. Наша задача - сделать так, чтобы таких людей было все больше, и жизнь их становилась все лучше. И чтобы она становилась лучше именно за эти качества, а не за противоположные.
  - Искусственный отбор. Вместо естественного, который у людей идет не слишком успешно?
  - Да. В природе выживают сильные и здоровые. В обществе это не совсем так. В некоторых обществах это совсем не так.
  - Странно, если подумать. Ни один вид не переживет прекращения естественного отбора. Некоторые считают, что человек - просто неудачный вид, и он просто вымрет.
  - Вы верите?
  - Нет. Среди людей встречаются такие, что смотришь на них и думаешь - воистину, передо мной образ Создателя. Самая вершина, совершеннее которой ничего нельзя вообразить. Но это совершенство растворяется в несовершенстве, используется им, портится им...
  - Ну, сильно испортить сложно. Было бы легко, люди давно бы выродились. Здесь важно, много ли знает тот, кто обладает совершенством, и может испортить его неправильным выбором... Элис ведь не пойдет за Брауна, хотя он здесь первый. И за Берта тоже, хотя он очень привлекательный молодой человек. Могла бы пойти, если бы жила в поселке безвыездно. Но она видела и другие места, и других людей, и может сравнивать. И она понимает, что Браун не настолько богат, чтобы мириться с его недостатками, а Берт еще ребенок. Может быть, на всю жизнь им останется... Женщина может согласится на несовершенного партнера, если нет выбора. Но она не согласится на менее совершенного, если есть более совершенный. Не должна соглашаться. Это заложено в ее подсознании. Потому что такое согласие - еще один шаг на пути к самоликвидации человеческого вида... А совершенство - вещь комплексная: по каждому пункту нужно набрать не меньше определенного балла. Если в чем-то одном балл явно низкий - скорее всего, претендент будет отбракован. Потому что это серьезный дефект, он может передаваться по наследству и подсознание говорит ей: с этим нельзя мириться, это не должно пойти дальше.
  - Леди часто интересуются неординарными личностями, у которых во всем, кроме их неординарности, полный развал...
  Мелани хмыкнула:
  - Интересуются, да не слишком серьезно. Леди лучше семьдесят баллов из ста по всем пунктам, чем где-то сто, а где-то ноль...
  - То есть, усредненность?
  Мелани снова хмыкнула:
  - То есть, гармоническое развитие. Я понимаю, мистер Крейг, что вам привычно называть вещи теми словами, которые производят нужное для вас впечатление. Но я не присяжный заседатель. Так что говорите, как есть.
  - Извините...
  - Пожалуйста... И вы, в сущности, правы. Да, усредненность - но на таком уровне, который куда выше среднего уровня любого человеческого сообщества. Гении бывают полезны, но обычно они неполноценны, и полноценной жизни у них быть не может. Их выгодно использовать, но быть ими не выгодно. Так же не выгодно, как и явной бездарностью. Хороший средний уровень может обеспечить счастливую жизнь, гениальность - нет. Повышать общий уровень, равномерно во всем - вот что, наверное, нужно.
  - Маги действуют именно так?
  Мелани кивнула:
  - Да. Для вундеркиндов есть другие возможности, мы ими почти не занимаемся. Нас интересуют люди в целом. От гениев зависит, появится ли нечто через сто лет или прямо сейчас. А вот то, улучшит это нечто жизнь, или ухудшит, зависит от очень многих людей. Конечно, это неизвестно точно, но есть предположение: если уровень развития большинства людей ниже определенного, любые возможности больше повредят, чем помогут. Общество, похоже, не может двигаться горизонтально. Оно или поднимается, или опускается. Иногда это почти незаметно. И случалось, что за громкими успехами в чем-либо мало кто замечал, что на самом деле общество опускалось в этот момент. Важно замечать все. Важно видеть тенденции... - она замолчала, потом рассмеялась, - я вам тут цитирую лекции по социологии, но ведь вы тоже их слушали?
  Крейг улыбнулся в ответ на ее смех, но остался серьезным:
  - Важно еще и рассказывать обо всем понятно и буквально. В лекциях по социологии часто столько терминов, что за ними теряется смысл. Да и содержание иногда тоже. Или у Магов не так?
  - Обычно - не так... Кстати - у меня есть для вас совершенно понятное и буквальное сообщение: нам возвращаться пора.
  - Уже? - он хотел еще побыть с ней.
  Она кивнула:
  - Да. Вы начинаете уставать, это чувствуется. А вы не можете позволить себе уставать, потому что станете неэффективны, и завалите дело. Кто-то хотел заниматься Элис, не смотря на угрозу со стороны людей Брауна...
  Крейг кивнул:
  - Вы правы. Поворачиваем.
  - Поехали обратно рысью, - сказала она, - а то у нас лошади только шагом и ходят... Здесь светло и ровно. Я скажу, когда начинать отшагивать...
  
  
  
  
  
  
  Когда Крейг, поставив лошадь в денник, шел через поросшее стриженой травой пространство от конюшни к крыльцу, периферическим взглядом он увидал человека, который появился в этот момент из-за дерева.
  То, что произошло далее, Крейгу потом пришлось реконструировать, сочетая воспоминания и факты. Только на одну память рассчитывать не приходилось - все случилось слишком быстро для того, чтобы можно было осознать и запомнить. Крейг имел большой опыт таких реконструкций: они помогают анализировать свои действия на тренировке, если нет квалифицированного человека, наблюдающего со стороны...
  Реконструкция показала следующее.
  Заметив первого человека, Крейг остановился, стал поворачивать голову в другую сторону, и обнаружил второго, который приближался к нему среди деревьев. При этом в руке у него был меч. Если ночью, в безлюдном месте, к вам с двух сторон подходят незнакомые люди, и хотя бы у одного из них есть оружие, едва ли стоит тратить время, выясняя их намерения. Лучше убежать или напасть самому. Так как у Крейга была единственная на такой случай установка, он и выполнил ее, не раздумывая. Он напал.
  Но он напал так, что первый удар пришлось нанести противнику.
  Он бегом направился к тому, у кого увидел меч. Меч Крейга находился за поясом. Меч быстрее и удобнее доставать, если ножны находятся на поясе, а не за спиной. Вернее - за поясом, если это восточный меч. Пояс, за которым его носят, отличается от эстернийского. Пользоваться им для ношения оружия удобнее, чем эстернийским. В частности тем, что он фиксирует ножны. Они не болтаются, и не мешают делать любые движения. И рукоять всегда находится на одном месте, и ее легко, не глядя, найти руками. Достать свой меч из ножен за поясом Крейг мог очень быстро. Восточные мечи держатся в ножнах за счет двух металлических деталек шириной в дюйм, одна из которых охватывает клинок перед цубой, а вторая закреплена изнутри в устье ножен. Обе они слегка расширяются в направлении цубы. Между ними возникает трение, и оно держит меч довольно надежно. Но так как они клиновидные, одного короткого движения большим пальцем, упертым в цубу, достаточно, чтобы разъединить их. После этого меч не держит в ножнах уже ничего. Настоящий восточный меч сделан так, что никогда не заклинивает, если вести его из ножен правильно. Все фехтовальщики учатся извлекать меч из ножен очень быстро. Есть даже целое течение в дальневосточном фехтовании, которое основано на том, что вы достаете меч быстрее противника, и первый же ваш удар решает исход поединка. Так что доставать меч заранее Крейгу не было необходимости.
  Когда он приблизился к неизвестному с мечем, тот поднял меч для удара. Хотел он этого или нет, неизвестно. Но ему сложно было не сделать этого, видя, что Крейг направляется к нему. Меч нападавшего был уже вне ножен - прямая дешевая обоюдоострая модель, которая может и заклинить в ножнах, так что доставать ее лучше заранее.
  Меч противника, поднятый для атаки, давал Крейгу право на любые оборонительные действия. Он им и воспользовался. Не тратя времени на блокировку, продолжая движение, которым вынимал меч из ножен, он нанес удар в горизонтальной плоскости по корпусу нападавшего. От удара противника он просто ушел в сторону. Вся комбинация была построена на том, что Крейг превосходил нападавшего в скорости.
  На нападавшем под курткой была кольчуга - Крейг почувствовал это по отдаче. Но он почувствовал еще и то, что его клинок рассек ее, хотя и не прошел глубоко, а скользнул по краям разреза. Вероятно, кольчуга была не высшего качества; поединок дорогого и дешевого завершился вполне предсказуемо. На долю секунды противник замер, а потом издал сдавленный звук, и выронил меч.
  Крейг сразу от него отключился - этот боец в ближайшие секунды вполне безопасен, а за спиной оставался по крайней мере еще один человек.
  Пока он оборачивался, выяснилось, что - не один. Он насчитал троих. Один из них, тот, что был за спиной, успел приблизиться почти вплотную. Когда Крейг увидел его, он был готов нанести удар сверху; в руке у него был такой же прямой меч, как и у первого.
  Наверное, он хотел ударить сзади, пока Крейг занимался первым. Но Крейг успел обернуться. Тогда нападающий удар проводить не стал, а отскочил назад - в сторону. Вероятно, он решил подождать, пока приблизятся остальные. Тогда Крейг оказался бы среди трех противников.
  Это было нежелательно, но не фатально. Когда четверо пытаются одновременно атаковать одного, они мешаю друг другу настолько, что для умелого фехтовальщика сама их численность благоприятна. Двое или трое опаснее. Здесь многое зависит от квалификации этих двоих или троих. Не особо умелые, нападая одновременно втроем, не создают умелому серьезных проблем. Эти были явно не мастера.
  Маневр отошедшего удался - он выиграл время, и его сообщники успели занять позиции вокруг Крейга. Тогда Крейг провел обманную атаку на того, кто был перед ним. Атака не прошла, но один из тех, кто был сзади, и уже начал сближаться для удара в спину, попал под ее продолжение - тоже стандартная комбинация, которую атакующий сзади, видно, не знал. Меч Крейга прошел по восходящей диагонали, завершившейся в районе подмышки нападавшего - тот был открыт, подняв меч для атаки сверху. Кольчуга это место не защищала, и нападавший мог бы лишиться руки, но Крейг достал его самым кончиком клинка, и меч отклонился, порезав, но не отрубив. Нападавший с криком отскочил в сторону, и тоже выронил меч.
  Поворот на девяносто градусов, обманное движение, глубокий выпад вперед, отдернутый меч.
  Такие кольчуги не держат прямых тычковых ударов. Противник согнулся пополам, и упал.
  Четвертый бросился бежать.
  Но именно этот четвертый создал Крейгу самую большую проблему за весь бой. Крейг смотрел на него около секунды. Этого времени хватило первому бойцу, про которого Крейг в этот момент совершенно забыл, чтобы сократить расстояние и начать удар. Крейг услышал его шаги. Он бросился в сторону, одновременно поворачиваясь к противнику, и таким образом избежал удара. Увидев, что удар не достиг цели, противник стал разворачиваться, чтобы защищаться. Он успел принять должное положение, но сила была явно не на его стороне. Обманная атака Крейга заставила его отвести свой меч в сторону, и тогда классический удар, один из сильнейших, сверху-сбоку прошел по его шее и плечу. Голова его откинулась назад-вбок вместе с частью плеча, которое не было срублено только потому, что меч притормозила кольчуга. Он тут же молча упал; разумеется, он был мертв.
  Крейг быстро обернулся - за его спиной оставались еще двое. Но спешить уже некуда было. Оба лежали на земле - их ранения не позволяли продолжать бой. Получивший удар в живот не мог и бежать. Другой, кажется, был в состоянии шока.
  Крейг сделал шаг к тому, кто был ближе, но тут короткий характерный звук заставил его замереть на месте. Звук стрелы. И сейчас же появилась сама стрела - в голове того, к кому Крейг направлялся. Лежащий дернулся, и замер.
  В этот момент Крейг уже знал, что будет дальше. Будет еще один звук стрелы. Он и последовал - почти без перерыва. Второй нападавший, точно такое же попадание. Тоже никаких признаков жизни.
  Крейг постоял еще несколько секунд, потом подошел к обоим. Оба были мертвы. Стрелы прошли навылет; обе воткнулись в землю неподалеку. Крейг осмотрел их, не прикасаясь. Очень дорогие стрелы, для точной стрельбы с большой дистанции. Судя по тому, как легко стрелы пробили черепа, они были выпущены не из охотничьего оружия. Или длинный композитный лук, или среднекалиберный арбалет. Ни того, ни другого Крейг у местных не видел. И вообще ни у кого и никогда - только в дорогих оружейных лавках. Среднекалиберный арбалет - такая штука, что нужно сто разрешений, чтобы его купить. И его надо регистрировать - либо в страже, либо в Ордене Гвина, если он куплен человеком Ордена. Этот арбалет рассчитан на пробивание кольчуг. Медведя или лося он пробивает навылет с большего расстояния, чем то, на каком можно уверенно прицелится. Такой арбалет нужен или на войне, или чтобы грабить на глухой дороге. А длинный композитный лук, который клеится из разных деталек, из разных сортов дерева - это вообще произведение искусства. Бандиты никогда не пользуются ни тем, ни другим. Они пользуются копьями, наконечники для которых может сделать кто угодно. Крепкий, умелый человек пробьет копьем любую кольчугу, кроме самых дорогих. Кроме кольчуг Ордена, например. Но на людей, которые могут купить такое, не нападают, потому что они ездят с хорошей охраной. А простого человека ткнул самодельным копьем, которое нигде не зарегистрировано, бросил копье возле трупа, чтобы никто его у тебя не увидел - и концов не сыщешь.
  Потом он подумал - интересно, убежал ли четвертый? Он поискал лесу в том направлении, куда направился беглец, и нашел его труп. Только стрелу не нашел, потому что стреляли по бегущему, параллельно земле и стрела, пройдя насквозь, улетела неизвестно куда.
  Крейг сейчас же поседлал лошадь, и поехал к Мелани.
  Подъехав к дому, он негромко постучал в окошко комнаты, которую она занимала. Через полминуты окно открылось, появилась Мелани.
  - Слушайте - возле моего дома валяется четыре трупа. Пытались напасть на меня минут пятнадцать назад. Я убил одного, двоих ранил, еще один свалил в лес. Потом всех, кого я не убил, кто-то застрелил, предположительно из арбалета. Что посоветуете?
  - Стойте с лошадью возле дома, в тени. Сейчас я соберусь.
  Крейг обогнул дом, спешился, и встал у стены, держа повод. Почти тотчас появилась Мелани - Крейг заметил, что дверь не скрипнула - и быстро прошла на конюшню. Дверь снова не скрипнула. Через минуту она уже выводила жеребца. Все это происходило в полной тишине.
  Мелани подошла, ведя жеребца в поводу:
  - Едем к вам, быстро и тихо. Я впереди, двигайтесь моим аллюром...
  Молча, по большей части рысью, они добрались до дома Крейга; он даже удивился, как мало времени на это ушло. Мелани спешилась, быстро привязала лошадь к дереву на краю леса; Крейг поспешно последовал ее примеру.
  - Показывайте, где они.
  Крейг показал.
  - Ничего не изменилось за время вашего отсутствия?
  Крейг секунду подумал, глянул вокруг:
  - Не замечаю никаких перемен.
  - Предлагаю увезти их подальше в лес, и закопать.
  - Почему?
  - Вы станете использовать для защиты клиентов факты, которые ваши противники могут трактовать в свою пользу, хотя без этих фактов можно и обойтись?
  - Думаете, эти трупы могут использовать против меня или вас? Или - против кого-то еще?
  - Это люди Брауна. Все четверо. Вы точно знаете, какие последствия может вызывать их появление в таком виде?
  - Понятия не имею.
  - Я тоже.
  - Нет трупов - нет убийства?
  - Разумеется.
  Крейг кивнул:
  - О-кей...
  - И вот что еще: ваш мерин может немного тормозить. Я прочла заклинание, вследствие которого он не будет бояться крови. Оно действует, как транквилизатор.
  Трупы грузили и привязывали вдвоем, и много времени на это не ушло. Веревка у Мелани была с собой - вероятно, она продумала свой план сразу. Потом Мелани встала на краю леса, и занялась аурой места - по ее изменению Маг может чувствовать приближение человека, если тот не защищен довольно сложными заклинаниями. Крейг занялся следами. Конечно, он еще раз осмотрит это место при дневном свете, и доведет свою работу до совершенства. Но главное можно было сделать и при таком освещении. Крейгу не надо было размышлять лишней секунды над тем, какие следы надо искать и убирать...
  Вернувшись, он заметил занятную вещь. На копыта обоих лошадей были надеты чехлы. На мягком грунте лошадь в таких чехлах почти не оставляет следов. Крейг знал об их существовании, но никогда не видел, чтобы ими пользовались. Может быть просто потому, что он всегда работал в городах, а не каменном покрытии улиц подковы не оставляют следов?
  Когда все было готово, караван из двух лошадей, двух человек и четырех трупов тронулся прочь от поселка. Никто из людей Брауна не отличался повышенным весом, но лошади все равно несли больше, чем привыкли. Поэтому шли медленно. Потребовалось около двух часов и несколько остановок, чтобы оказаться на месте, которое Мелани выбрала для того, чтобы спрятать трупы.
  Потом они долго копали. Успело рассвести, и Крейг увидел, что вокруг такая глушь, что даже удивительно, как удалось пробраться сюда с тяжело гружеными лошадьми в темноте. Овраги, лес с густым подлеском, упавшие деревья...
  - Вы здесь бывали? - спросил он Мелани.
  Она кивнула:
  - Бывала. Я неплохо изучила окрестности поселка. Там, где работаешь, надо знать места на все случаи жизни... Я никогда не видела здесь следов - поэтому мы сюда и пришли. Люди здесь не бывают. Просто незачем...
   Они закопали трупы и тщательно замаскировали место. Крейг хотел было заняться маскировкой сам. Но оказалось, что Мелани этот вопрос тоже продумала заранее. Например, она сразу предложила снять дерн в том месте, где будет яма, и положить его на брезент, а потом вернуть на место. Брезент, разумеется, был у нее с собой. Когда она завершила все маскировочные мероприятия, Крейг едва верил своим глазам. Если бы он не знал, где нужно искать - он ничего не нашел бы, даже придя в это место.
  - Неплохо...
  - Но и не более. Чтобы сделать хорошо, трупы надо перекрывать чем-то твердым. Если они лежат просто так, грунт скоро начнет проседать, как ни уплотняй при засыпке. Здесь ложбина, и вокруг кусты, так что уровень земли и так понижается, и сравнивать особенно не с чем. Проседание грунта будет почти незаметно. Но в общем случае это явная ошибка.
  Крейг только головой качнул - воистину, познания Магов велики, и весьма разносторонни...
  
  
  
  
  
  
  Возвращаясь, они разъехались в разные стороны за несколько миль до поселка.
  По приезду домой Крейг еще раз осмотрел место происшествия, и остался в целом доволен своей ночной работой. Оставались мелочи: отдельные травинки с чем-то, похожим на кровь, да некоторое количество следов, свидетельствующих о том, что кто-то не просто шел, а бежал или делал какие-то необъяснимые резкие движения. Все это Крейг убрал тоже. Прежде чем осматривать двор, он уронил в траву цепочку от часов, якобы лежащую в кармане отдельно, и выпавшую, когда он доставал часы, чтобы завести. Часы часто носят без цепочек. Зато цепочки очень любят дарить по любому поводу, и их у всех много, хотя они часто теряются... Потом пошел в дом, и там, верно, и обнаружил пропажу цепочки.
  А потом долго ее искал.
  Спать ему так и не захотелось. Сперва мешал стресс ото всей этой истории, потом - осмотр двора, а потом сон и сам прошел, потому что было уже не рано. Посмотрев на часы - Крейг не забыл прицепить их на цепочку, что было естественно для того, кто ее потерял и нашел - он обнаружил, что можно ехать на встречу с Элис. Конечно, мерину лучше было бы отдыхать дольше. Но не стоило показывать никаким образом, что минувшая ночь чем-то отличалась от остальных, и в обычное время Крейг отправился за курицей.
  
  
  
  
  
  
  Элис была мила, весела и, в целом, продолжала свою линию. Крейг все ждал, чтобы она сказала что-нибудь про вчерашний поединок между ним и Бертом. Но Элис, казалось, о нем просто забыла.
  Наконец, Крейг нашел повод упомянуть о нем.
  Элис снисходительно улыбнулась:
  - Два мальчика играли в две разные игры, а все подумали, что в одну.
  Крейг тоже улыбнулся - сказано было и хорошо, и верно.
  - Значит, вы заметили, что - в разные...
  Элис качнула головой с тем же оттенком снисходительности:
  - Я много раз видела и то, и другое... Кстати - зачем вы позволили ему выиграть? Ну, хотя бы третий бой?
  - Вы ему нравитесь. Не хотел портить ему настроение.
  Снисходительное выражение исчезло с лица Элис, и она сказала:
  - Берт - отличная пара для тех милых девочек, что так громко визжали, стоя рядом со мной. Но я хотела бы обойтись без его внимания. Не потому, разумеется, что он не умеет чего-то в кендзюцу... Все шоумастера, о которых я хоть что-то слышала, делятся на две категории. Одни - просто дети, которые никогда не взрослеют. Они сперва добиваются успеха - если это так можно назвать - а потом перебиваются случайными заработками. А то и спиваются. Вторые - расчетливые типы, которые хотят заработать на всю жизнь, пока популярны. Эти держатся дольше. Но все равно карьера шоумаестера кончается вскоре после тридцати. Не важно, что в этот момент он может быть на вершине формы. Он теряет детское обаяние, и перестает привлекать малолеток и взрослых тетенек, которые тоже любят мальчиков. А те и другие делают основную кассу на шоу... И вот он копит деньги до тридцати, жмотничает, экономит, а потом - потом просто продолжает жмотничать и экономить всю жизнь. Лучше выйти за непьющего сапожника, чем за шоумастера...
  - Мне показалось, что он очень увлечен вами, - сказал Крейг, - он то и дело оглядывался на вас, хотя лучше было бы ему смотреть на меня постоянно.
  Он сказал это с улыбкой, но Элис не улыбнулась в ответ.
  - Да, увлечен. А вы думаете, это приятно, когда вами увлечен человек, который вам не нужен? Вы думаете, мне в новость чья-то увлеченность мной? Почему я должна брать на себя ответственность за него? Нормальный человек не может быть безответственным к тому, кто только о нем и думает. А я не хочу этой ответственности. Я хочу иметь возможность - хотя бы возможность! - быть маленькой, капризной и безответственной, и чтобы мне за это ничего не было. Пусть рядом со мной будет человек, который использует меня. Для которого я - кукла, которую ему нравится трахать и показывать людям. Но пусть он берет на себя ответственность за нашу с ним жизнь. И пусть не винит меня за то, что я не могу быть лучше, чем есть. Я не сильная, Рон. И я многого боюсь. Все эти увлечения проходят, и остается только неблагополучие и взаимные обиды. Почему это должно случиться со мной? Не надо увлекаться! Я продаю красивую куклу в хорошие руки. В этом нет ничего плохого. Что плохого в том, что я хочу дать хорошую игрушку тому, кто способен ее оценить? Что плохого в том, что я за это прошу? Знаете, Рон, беречь дорогую игрушку - это совсем не плохие отношения для людей. Люди обычно пребывают друг с другом в худших отношениях! Даже когда начинают с увлечения...
  Она замолчала; Крейг тоже помолчал, и сказал:
  - Наверное, вы правы. Просто грустно, что это так...
  Еще несколько секунд она молчала, а потом заговорила негромко, но так, как говорят о много раз обдуманных, и совершенно нежеланных вещах:
  - Рон, вы не представляете, сколько дерьма поднимает красивая женщина со дна гребаных человечьих душонок. Я живу среди людей, которые бессильны получить то, что хотят. Это ужасно. Человек, желающий, но не способный - нечто пугающее и отталкивающее. Я все время чувствую себя объектом неудовлетворенных и неудовлетворимых желаний. Если бы я родилась в богатой семье, большинство людей воспринимали бы меня, как часть другого мира, и не хотели бы. Но когда они видят меня рядом с собой... Я не могу почувствовать себя в безопасности. Нет, я никогда не имела проблем с физическим насилием. Они боятся, а я избегаю обстоятельств, когда кто-то может сделать что-то безнаказанно. Но я все время чувствую пожелания зла. Всю жизнь. Со всех сторон. Я хочу жить за высокой стеной среди людей, которые объелись за свои деньги красивыми женщинами, и я для них - просто такая же, как и все. Может быть, среди них найдется один, для которого я буду просто человеком, а не чем-то таким, что хочется или украсть, или испортить. Я говорила об этом с Магами. Знаете, что мне, в частности, рассказали?
  - Что?
  - Есть такая старая легенда. Про некую леди, которая могла превращать людей в разных животных. Она была красивая. Все ее хотели. И она превращала претендентов в разных тварей - кого во льва, а кого и в свинью. Сообразно тому, какие качества они проявляли, домогаясь ее. Мне сказали: красота делит людей. Делит на сильных и слабых. Сильные готовы помогать. Слабые хотят... нет, не воспользоваться даром, как можно предположить. Они хотят превратить красоту в уродство. Чтобы ничто не выделялось на фоне их ничтожества... Рон, мне нужен человек, который не ненавидел бы меня. Не пытался сделать таким же пустым местом, как он сам. Для этого он должен быть сильным. Я не знаю, в чем именно. Это просто чувствуется. Можно не иметь много денег, но быть сильным. Можно подчиняться, но быть сильным. Сильный - это... ну, кто-то такой, с кем всегда спокойно. И очень желательно - чтобы его боялись настолько, чтобы боялись повредить мне. Я не могу защитить себя ото всех, кто желает мне зла. Мне нужна защита. Защита и спокойствие. Что же плохого в том, что я хочу это купить? Я не обманщица, Рон. Обманывают тех, кто предлагает ненужное. Тому, кто предложит то, что мне нужно, я заплачу честно. Я не настолько хороший человек, насколько хороша, как кукла, и кое-чего с меня просто не получить. Но я заплачу ему все, что смогу...
  Крейг сказал:
  - Возможно, такой человек не раз смотрел на вас со стороны, и думал: может быть, она хочет выйти за меня замуж только для того, чтобы потом развестись и отсудить круглую сумму?
  Элис кивнула:
  - Я знаю это, Рон. Никто никому не верит. Иногда не купят то, что хотят, по хорошей цене, только потому, что подозревают подвох. Для этого конкретного случая существуют брачные контракты. Извините, что я вам об этом напоминаю...
  - Ничего... То, что я сказал, имеет скорее переносный смысл.
  Элис усмехнулась:
  - Да я поняла... Я хотела сказать - оформив свои отношения на бумаге, люди могут избежать конфликтов при дележке. Но ведь доверие не исчерпывается дележкой денег. Если его просто нет - какую бумагу я должна написать?
  - Хорошо бы вам все-таки уехать отсюда, да найти эти самые стены, за которыми вас не достанут.
  Она посмотрела на него, и в голосе ее, в лице ее было удивление его бестолковостью:
  - Рон, как вы не понимаете? Я не могу! Куда я поеду, что я буду делать? Я одна! Здесь, по крайней мере, я всех знаю. Знаю, как надо жить. Меня защищают местные правила, и я умею использовать их. Что я могу в других местах? Знаете, я уехала отсюда девочкой, которая думала, что, раз она такая хорошая, ее ожидает только хорошее. Я насмотрелась на то, что может меня ожидать...
  - Чем я могу вам помочь? - спросил он.
  Она покачала головой, глядя куда-то под ноги лошади:
  - Не знаю. Ничем, наверное. Хорошо хоть, что можно с вами поговорить. Больше не с кем...
  
  
  
  
  
  
  "Я знаю, как вам можно помочь, дорогая Элис, - думал он, неспешным шагом возвращаясь домой, - сначала надо просто поставить вас перед фактом: вы едете со мной, и делаете это и это. Как-то заставить, чтобы у вас не было выбора, и неизбежность оказалась сильнее вашего страха. Потом надо обосноваться где-то, и представить вас приличной части местного общества, чтобы вы смогли почувствовать одновременно и интерес к себе, и безопасность. Ну, а потом надо не мешать вам сменить меня на кого-то более надежного и потому подходящего. Возможно, это именно то, для чего я родился на свет. По крайней мере, другой полезной миссии я для себя пока не представляю..."
  Не представляет? Он стал думать на тему других полезных миссий, доступных ему, и почти сразу же вспомнил о Мелани.
  
  
  
  
  
  
  Последующие сутки прошли очень быстро.
  Крейг пообедал в пивнике, приехал домой и лег спать. Через некоторое время он проснулся от будильника - пора было ехать к Мелани. Тренироваться обоим не хотелось, но они решили, что не стоит отменять мероприятие, которое повторяется каждый день. Хотя бы для того, чтобы перед возможными свидетелями не выделять этот день из других.
  Когда они встретились - как обычно, на берегу - он спросил ее, заметили ли в поселке исчезновение людей Брауна.
  Да, заметили. У всех у них есть родня, и она обратила внимание, что люди вроде никуда не собирались, но целый день не показываются. Быстро сообразили - хотя и не обсуждали это громко - что все исчезнувшие служат у Брауна. Но особого интереса событие не вызвало - верно, потому, что обсуждать пока почти нечего. Сам Браун, разумеется, никого ни о чем не спрашивал, и никому ничего не рассказывал. А если кому и рассказывал - дальше это не пошло.
  Никаких приключений после встречи с Мелани у Крейга не было, а утром, как всегда, он поехал в лес.
  
  
  
  
  
  
  Едва он увидел Элис, как понял: что-то должно сейчас измениться. Лицо Элис являло собой довольно сложную смесь из серьезности, сожаления, некоторого даже негодования и растерянности.
  - Доброе утро, Рон. Я должна сказать нечто такое, что вас, наверное, огорчит. Надеюсь, не слишком...
  Крейг изобразил вопросительный взгляд. Взгляд этот прикрывал короткую сильную вспышку беспокойства, о которой говорят иногда - что-то оборвалось внутри. Он сам удивился, насколько сильным оказалось это его ощущение. Но разумеется, он не должен был демонстрировать его.
  - Рон, мы не можем больше встречаться. Вчера в поселке пропали четверо. Никто из них никому не говорил, что собирается куда-то ехать. Вы знаете, что у нас многие занимаются речным извозом. Никто из тех, кто приехал вчера из ближайших поселков, этих четверых там не видел. Здесь нет больших поселков, любые приезжие на виду...
  - Они могли тоже с кем-то уплыть. Просто в более отдаленные поселки.
  - Они этим не занимаются. У одного из них есть лодка, и она на месте. И у других наших они лодок не брали. Они просто пропали, Рон. Так никогда не было. У нас тут безопасное место...
  - Это имеет отношение к нам?
  - Люди говорят, что в этом могли быть замешаны приезжие. То есть вы или Берт.
  Крейг умел не показывать своих чувств - в том числе, и при внезапных сообщениях.
  - Люди много чего говорят. Серьезное мнение должно быть на чем-то основано.
  - Я не знаю, на чем оно основано. Люди могут не говорить всего. Но у нас никогда никто не пропадал. Может быть, вы думаете, что если тут Запределье, то происходит все, что угодно. Это не так. Здесь бывают драки по пьяни, но в них еще никого не убили. Иногда, очень редко, бывают серьезные поединки. Но это законно, это видят люди, и следят за тем, чтобы традиции не нарушались. У нас, если нет посторонних, можно любую вещь оставить на улице, и никто ее не возьмет. Никто не станет говорить про другого заведомое вранье. Никто долг не забудет, даже если никаких бумаг не оформили. Услышали что по секрету - не передадут дальше. Здешние знают друг друга всю жизнь, и так было много поколений. Люди есть люди, и свою выгоду и у нас только ленивый упустит. Но у нас все про всех знают, и никто не станет иметь дело с тем, кому нельзя доверять. Поэтому никто не поверит, что виноваты наши.
  Она замолчала, и смотрела на него с таким видом, как будто после этого у него уже не должно было остаться вопросов. Однако, он спросил:
  - И вы не хотите встречаться с теми, кого подозревают?
  На ее лице промелькнуло искреннее удивление:
  - Конечно, Рон. Я ведь живу здесь. И не говорите мне про презумпцию невиновности и так далее - я понимаю, что вам есть, что сказать. Формальности здесь не важны. Здесь важно, чтобы репутация была чистой. Этот поселок - такое место, куда я всегда могу приехать, где я всегда смогу прожить. Кое-кто меня здесь не любит. Возможно, мне придется мириться с притязаниями людей, чье внимание мне не особенно нужно. Но здесь я в безопасности, и у меня есть кусок земли, который делает меня независимой. Местным не важно, кто и что говорит обо мне в других местах. Для них слово чужих не имеет значения, все равно - последнего бродяги или Верховного суда Просвещенного Мира. Им важно, что я делаю здесь. Если в поселке мне перестанут доверять, у меня вообще не останется места, где я смогу чувствовать себя спокойно и в безопасности. У вас, Рон, как у всех в вашем мире, нет такого места. У меня оно есть. Это единственная ценность, которая у меня действительно есть, и я боюсь ее потерять. Я не могу с вами встречаться, если это бросает на меня тень. Я... я не могу!
  Крейг кивнул:
  - Я понял. Извините меня. Надеюсь, вы не станете требовать от меня разъяснений о моем участии или неучастии в этом деле?
  Она покрутила головой:
  - Нет, нет, конечно... И против вас я ничего не имею. Я... просто не могу... простите, пожалуйста...
  Лицо ее отражало полное замешательство; ничего более не говоря, сделав только неопределенный жест, она повернула лошадь, и сразу пустила ее рысью. Разумеется, она ни разу не оглянулась.
  
  
  
  
  
  
  Что бы ни изображал Крейг в процессе разговора, такой поворот событий создал ему порядочный стресс. Странное дело! Он никогда не принимал Элис всерьез. Он помнил, что есть Мелани, с которой, конечно, вообще ничего не понятно, но которую он предпочел бы сейчас Элис, ни секунды не думая. И все же, получив ее отказ, он чувствовал столь явное ощущение потери, как будто связывал с Элис всю свою дальнейшую жизнь. Очень жалко! Да, именно так - хотя и не поймешь, чего, собственно, жалко. Как будто у него было что-то очень хорошее до этого момента - и сегодня, и в еще большей степени впереди - а вот теперь этого очень хорошего больше нет.
  Он долго катался по лесу, так и не подстрелив ни одной курицы. Прямо сказать - он просто не искал их.
  Потом поехал в пивник, обедать.
  Пивовар ничего ему не сказал, кроме обычных приветствий, и вел себя, как обычно. Присутствующие тоже не проявляли к нему никакого повышенного внимания. Впрочем, Крейг уже заметил, что местным свойственна подчеркнутая тактичность в тех случаях, когда ситуация не предусматривает шуток или панибратства. Если его и обсуждали у него за спиной, то делали это так, что он ничего не заметил.
  До вечера Крейг провозился со всякими хозяйственными делами, а перед визитом к Мелани заехал в пивник - поужинать, а более того - посмотреть на Элис. Именно сейчас он больше, чем когда-либо, хотел посмотреть на нее.
  
  
  
  
  
  
  Он смотрел, и не мог понять, что же чувствует к ней. Она вела себя также, как в тот вечер, когда он впервые видел ее среди подружек, и когда она так ему не понравилась. Сейчас ему трудно было снова прокрутить в воображении их утренние встречи - так не похожа была эта Элис на Элис, которая зачем-то встречалась с ним! Каких-то двое юнцов, лет шестнадцати, глазели на нее, и иногда говорили что-то тихо друг другу, и хихикали. Ничего хорошего эти смешки Элис не обещали, потребуйся ей от этих двоих что - то серьезное. Обычные туповатые лоботрясы, которым ни то что Элис, а вообще никакой приличной девушки нигде никогда не светило. Что они могли хотеть от нее, кроме примитивного секса? А вот что: что-то такое, что поставило бы ее ниже их. Очень сложно было представить, как именно они предполагают реализовать это свое намерение. Но что смысл его именно таков - в этом Крейг не сомневался.
  "Возможно, мне придется мириться с притязаниями людей..."
  Давайте подумаем, мистер Крейг. Общество стоит на противоречиях, и выполнять все его установки одновременно нельзя. Общество рассчитано на то, что часть этих установок всегда кем-нибудь нарушается. Без возможности нарушений оно не сможет оставаться таким, какое оно есть. А такое, какое оно есть, оно всегда удобно большинству. Как бы это большинство его не ругало. Поэтому все общественные условности образуют иерархию. Одно более важно, другое - менее. И можно, и нужно нарушать менее важное, чтобы выполнить более важное.
  Мистер Крейг - вам остается только найти такую местную установку, нарушение которой серьезнее связи с вами. И сделать так, чтобы связь с вами станет способом избежать нарушения этой установки. Тогда Элис должна будет смириться с тем, что ей придется смириться и с вашими притязаниями. Но при этом у нее по-прежнему будут основания пользоваться доверием местных - ведь ее действия вписываются в иерархию их установок...
  "Рон, вы не представляете, сколько дерьма поднимает красивая женщина со дна гребаных человечьих душонок..."
  Может быть, вокруг Элис уже наделано столько всякого дерьма, что ему даже не придется создавать какие -то новые обстоятельства. Может быть, все нужные обстоятельства уже существуют. В последнее время в этом сонном поселке происходит неожиданно много событий. И впечатление такое, что все они как -то связаны с Элис. И еще одно впечатление - словно что-то выталкивает ее отсюда. Возможно, если он не против того, чтобы поучаствовать в этом процессе, нужные ему обстоятельства так или иначе появятся? Может быть, ему надо просто поискать их? Или еще проще - просто подождать?
  Разрозненные детали - очень похоже, что от одной и той же штуки, но нет того, к чему все они крепятся...
  Крейг поднялся, протолкался через порядком заполненное помещение, поставил миску и кружку на подобающее место, и вышел; уплачено было заранее. Возле крыльца начиналась длинная коновязь, уходившая в светлую летнюю темноту. Свободного места возле нее почти не было. Крейг приехал довольно поздно, и мерин его стоял далеко от входа.
  Крейг отвязывал мерина, когда кто-то вышел из-за пивника, и неспеша пошел вдоль стены к коновязи. Крейг следил за ним взглядом, стоя вполоборота. Ему показалось, что человек несколько раз оглянулся по сторонам, пока шел. Вокруг никого не было. И пока этот человек шел, у Крейга появилось четкое ощущение того, что сейчас он получит еще одну детальку.
  Пора, однако - уже полдня ничего нового не происходило...
  Наконец, человек приблизился, и Крейг узнал пивовара. Наверное, он вышел из задней двери - своего рода служебного входа.
  - У меня есть одно сообщение, - негромко сказал пивовар, подойдя, - может быть, даже просьба... Приехал один чужой... сегодня, под вечер. Он уже бывал в поселке несколько раз. Всегда по делам, но всегда к Элис присматривался. Он ко мне заходил нынче незадолго до ужина, пока не было никого. Ну, выпил, и разболтался. Якобы, Элис ему денег должна. Понятно, она у него ничего не занимала. Но он купил долг какой-то ее дальней родни, и теперь вроде как хочет его потребовать, так как родственник этот умер, а Элис его наследница, и получила кое-какое его барахло, - пивовар сделал паузу, и посмотрел на Крейга с неким намеком, - понимаешь, что из этого может выйти?
  - Полагаю, адвокат в этом деле никому не понадобится, - сказал Крейг.
  Пивовар усмехнулся:
  - Да уж, пожалуй. Здесь все построено на соблюдении приличий. Долги за родню отдавать желательно. Конечно, можно и отказаться - но будут косо смотреть, а Элис этого не любит. С другой стороны, лишних денег у нее явно нет. Я думаю, этот хрен предложит ей наняться к нему поработать - ну, якобы там помочь с хозяйством и все такое. Понимаешь, думаю, в чем ему нужна ее помощь... Он чувак одинокий... Ну, и через некоторое время все дела между ними будут считаться урегулированными.
  Пивовар снова сделал паузу. Вероятно, он хотел побудить Крейга высказаться, чтобы по его словам сделать какие-то выводы или предположения.
  Крейг это предполагал.
  - И что же?
  Пивовар, видно, сообразил, что ничего содержательного Крейг ему не сообщит, и сказал:
  - Тот парнишка, с которым вы соревновались, бегает за Элис. Когда он узнает, вызовет Кабана...
  - Кабана?
  - Его у нас так зовут. Здоровый леший... жирноват, правда... но тем не менее... так вот - не смотря на жирноватость, он неплохо машет мечем. Я думаю, куда лучше, чем этот герой шоу. Я с Бертом не общаюсь - он шуток не понимает, а я люблю пошутить... так что отношения не сложились. И вообще, он с нашими не особо сошелся. Так что, кроме тебя, больше попросить некого. Берт Кабана не знает. Скажи ему, что Кабан его убьет. Скажи - все в поселке подтвердят, что с Кабаном лучше не связываться.
  - Кому-то мешает, что Берт с Кабаном будут драться? Это законно...
  Пивовар кивнул:
  - Законно. Но кроме законности, есть еще мнение людей. Ну - думаю, не тебе объяснять... Наш поселок транзитный, многие подрабатывают извозом. Четверо пропали - слышал, наверное? Не факт, что их убили. Но ни следов, ни догадок - ничего нет. А из ничего люди обычно не возвращаются. Сейчас будет еще один труп. Пока обо всем этом не забудут, желающих ездить через нас может и поубавиться. Сейчас лето, сезон - надо деньги делать. Не вовремя все...
  - Так ведь ты говорил, что Элис тут интересуются солидные люди, - сказал Крейг, - они разве не могут этого Кабана спровадить? Или денег ему дать?
  Пивовар отрицательно покрутил головой:
  - Он не за деньгами приехал. И наши его не тронут. Потому что если тронут - в соседних поселках будут говорить, что наши долгов не платят.
  - Пусть официально предложат взять деньги. Тогда говорить не будут.
  Пивовар снова закрутил головой:
  - Не выйдет. Сейчас такой момент, что эти люди ничего делать не станут.
  Потому, что "эти люди" - это Браун. И из шести его горе-бойцов осталось двое. Может, и они уже отказались от службы. А после того, как четверо людей Брауна пропали, к нему никто не пойдет. По крайней мере, прямо сейчас. Так что возможность разобраться с Кабаном силой он потерял.
  Дать денег? Наверное, сейчас Браун побоится втягиваться во все, что связано с Элис. Потому что лишнее напоминание о том, что он продолжает ей интересоваться, может быть связано с приездом Берта, который тоже ею интересуется. И который умеет фехтовать. По крайней мере, он умеет это делать по мнению местных. И тогда несложно предположить все то, что и произошло - только вместо Крейга будет Берт. Браун натравил на него своих, Берт их убил. Нанять людей для нападения в таких обстоятельствах - это нарушение, и очень серьезное. А Берт просто защищался, и это законно.
  Браун не даст денег.
  Крейг пожал плечами:
  - Хорошо, скажу при случае.
  - Зайди к нему завтра утром, а то, глядишь, может, и поздно будет.
  Крейг снова кивнул:
  - Зайду завтра утром...
  Пивовар посмотрел туда-сюда:
  - Ладно, пойду. У меня народу полно...
  
  
  
  
  
  
  Он должен был почувствовать негодование, возмущение этим очередным претендентом-уродом, который пытается гнусной хитростью или тупой силой получить то, чего ему не положено. Но не почувствовал. Он давно потерял способность искренне возмущаться мыслями и делами людей. Во-первых потому, что видел слишком много такого, что обычно считается возмутительным, и знал, с какой легкостью, по каким ничтожным причинам люди решаются на это. А во-вторых, он давно подметил во многих взрослых людях точно такую же неспособность к сочувствию, какую можно наблюдать у маленьких детей, чьи родители очень неблагополучны. Как будто эти взрослые, иногда богатые, достигшие немалого положения, борются за выживание также, как и эти дети. Как будто им не хватает еды, они мерзнут зимой, лишены безопасности, и так далее. Это сходство казалось совершенно необъяснимым. Но Крейг полагал, что оно совершенно естественно. Эти взрослые - думал он - также ощущают себя и воспринимают окружающий мир, как и эти дети. Роль куска хлеба может играть миллион золотых монет. Какая разница? Если человека не оставляет ощущение обделенности, если он не способен избавиться от страха, если никакие блага не доставляют ему удовольствия - тогда совершенно не важно, сколько у него этих благ...
  Он чувствовал только одно - он хочет защитить Элис. Не важно, что она делает. Не важно, как она относится к нему. Важно только то, что она такая, какая есть, и кто-то может обидеть ее.
  Крейг мало кому стал бы рассказывать об этом своем желании. По простой причине - побоялся бы показаться наивным. Но только показаться. Он был уверен, что прав. Просто люди часто объявляют наивным то, что не могут или не хотят делать. На что нет сил. Что страшно. Были бы силы, не было бы страшно - список наивностей, наверное, стал бы намного короче.
  
  
  
  
  
  
  Крейг поехал к Мелани.
  - Есть в одном дальневосточном языке один занятный иероглиф, - сказала Мелани, выслушав рассказ Крейга об отказе Элис и приезде досточтимого Кабана, - он обозначает то, что у нас называется "кризис". В этом языке есть простые иероглифы, и есть составные. Простые обозначают элементарные понятия, а составные - то, что можно выразить, комбинируя их. Составной иероглиф "кризис" состоит из двух простых: "опасность" и "благоприятная возможность". Кабан - это кризис.
  Крейг засмеялся.
  Мелани улыбнулась, но исключительно за компанию:
  - Вы почти наверняка рискуете больше, чем с людьми Брауна.
  Крейг перестал улыбаться.
  - Мне надо убить Кабана.
  Мелани пристально посмотрела на него:
  - Вы в этом уверены?
  Крейг отвел, собираясь с мыслями. Потом сказал:
  - Это было просто моей первой реакцией на ваши слова. И вообще, на всю ситуацию. Но чем больше я стараюсь сейчас понять, чего я хочу и что должен, тем больше прихожу к выводу, что это именно так.
  - Почему?
  - Потому, что он не пригоден к жизни. Элис и такие, как она - это общая ценность всех людей. И очень большая. От них зависит, будут ли наши потомки сильными и здоровыми, или выродятся и вымрут. Таких надо беречь. Причинить им зло - значит противопоставить себя всем людям. Если человек не чувствует, что это так, значит, его жизнь несовместима с жизнью других людей.
  Мелани неопределенно качнула головой:
  - Ну... может быть, в ваших словах что-то есть.
  - Мне несколько неудобно, что я хочу этого, - продолжал Крейг, - возможно, это несколько странно для человека моей профессии. Но я воспользуюсь тем, что в этом поселке я могу убить Кабана законно. В истории человечества можно найти законы, по которым почти любой поступок будет законным. Надо только правильно выбрать место и время. Кабан подставляется - я пользуюсь.
  - Полагаю, он тоже считает, что традиции Запределья создают ему скорее возможности, чем опасность.
  - Он хорошо работает мечем? Вы что-то о нем знаете?
  - Слышала. Хорошо. Не могу сравнить с вами - я с ним не тренировалась.
  Крейг кивнул, помолчал. Потом сказал:
  - Как вы думаете - стоит увезти Элис отсюда?
  Мелани тоже кивнула:
  - Да, стоит. Но это нужно продумать и подготовить. Сейчас могу только повторить: хорошо иметь под рукой человека, который может сделать это... Вы по-прежнему не рассчитываете на долгое счастливое будущее с ней?
  Крейг усмехнулся:
  - Миледи, я сегодня как-то странно выгляжу?
  Мелани посмотрела на него, и рассмеялась:
  - Слушайте, Рон - вы же это просто по инерции сказали. Несколько дней назад вы могли сказать так потому, что полагали нашу несравненную Элис чем-то недостижимым. Но сейчас вы изменились. И это, знаете, чувствуется. Вы можете, конечно, понимать умом, что Элис вам не слишком подходит. Но в душе вы сейчас уверены, что, если захотите, то сможете ее удержать. Для таких, как она, нормально много требовать. Но это не значит, что она не согласится на меньшее. Мне кажется, она уже знает, как мало люди могут ей дать, и как много за это потребуют такого, чего ей совершенно не хочется... Еще она преувеличивает свои страхи. Но если она не сможет отгородится от того, что ее пугает, то просто привыкнет к этому. Нормальный человек, Рон, старается быть счастливым при малейшей возможности. А она - совершенно нормальный человек... Вы пережили свои сомнения, Рон.
  Крейг хмыкнул, обозначая попытку осмыслить услышанное; потом сказал:
  - А знаете - я не вспоминал о своих сомнения с того момента, как произошел этот случай с людьми Брауна...
  Мелани кивнула:
  - Ну да... Может быть, вы и Кабана хотите убить для того, чтобы закрепить достигнутый эффект?
  Крейг посмотрел в сторону, собираясь с мыслями.
  Потом сказал:
  - Говорят, когда животное заболевает, оно начинает лечится. Голодать, или есть какие-то травки... Его никто этому не учит. Оно просто чувствует, что выздоровеет от этого. Чувствует какую-то внутреннюю потребность получить это. Мы миллионы лет были животными - почему у нас не должно быть такой способности?
  Несколько секунд Мелани смотрела на него, и ему показалось, что она делает это так, словно видит нечто важное для себя.
  Потом она словно встряхнулась, и улыбка начисто смыла только что бывшее на ее лице выражение:
  - Осторожнее, Рон! В отличие от зарезанных кабанов, о хороших адвокатах кто-то наверняка будет жалеть!
  
  
  
  
  
  
  Утром Крейг отправился в лес совсем ненадолго, и сразу из леса поехал в пивник. Время завтрака уже началось, хотя народу собралось еще немного. Когда он подошел к стойке, пивовар сразу после приветствия, понизив голос, сказал:
  - Можешь не спешить к Берту. Оказывается, пьяный Кабан нашел его вчера вечером, и поговорили они так, что поединок уже решен.
  Крейг хмыкнул - для него это была весьма неприятная неожиданность. В глубине души он и представить себе не мог, что этот поединок состоится. Берт не может выиграть у сильного фехтовальщика. Конечно, у местных могли быть и преувеличенные представления о возможностях этого Кабана. Крейг помнил, что из всех зрителей, которые видели его бой с Бертом, верно оценила его только Элис. Может быть, другие компетентные зрители просто промолчали. Но единственной причиной их молчания Крейгу представлялось нежелание оказаться со своими оценками в меньшинстве. Пусть так - но это боевой поединок, и даже небольшой риск может привести к фатальным последствиям. Может быть, этот Берт просто хочет совершить самоубийство, чтобы досадить не оценившей его Элис?
  - Два дурака, - сказал Крейг так же тихо.
  - Есть одна возможность, - сказал пивовар.
  - Какая?
  - По традициям, между назначением поединка и им самим должно пройти не меньше суток, а иначе он незаконен. Ну, чтобы поменьше было трупов, когда люди просто погорячились, а серьезных причин у них нет. В темноте, понятно, драться невозможно. Так что поединок будет только завтра утром. До этого времени все желающие могут играть роль посредников, если им это надо, и попробовать решение сторон изменить. Отказаться от поединка - дело не зазорное. Если обстоятельства позволяют, это будет даже хорошо воспринято. Никому не нравится, кроме полных отморозков, когда в поселке кто-то кого-то убьет.
  - А такие обстоятельства позволяют?
  - Конечно. В этом деле с Кабаном Элис многие сочувствуют. Но поединка в ее защиту едва ли кто хочет. Потому что сочувствовать - это одно, а чтобы трупов не было - это другое. Это общая выгода. Понимаешь? В таких спорных делах только близкую родню не защитить предосудительно. Постороннего - можно.
  Крейг кивнул - не в знак согласия, а показывая, что понял, и принял к сведению.
  Потом быстро позавтракал, и поехал к Берту.
  
  
  
  
  
  
  Берт встретил его улыбочкой, которая должна была выражать высокомерие и иронию, но для Крейга она выражала только попытку обреченного человека не признавать очевидного. Войти Берт не предложил - разговор начался на дворе.
  - Я предлагаю вам вот что, - сказал Крейг, - я вызываю Кабана на боевой поединок, а вы вызываете меня на любой другой, потому что я нарушаю ваше право драться первым. Условие нашего поединка - кому первым драться с Кабаном. Вы мне проигрываете, и уступаете первую очередь. Я убиваю Кабана, и все расходятся, веселые и довольные.
  Берт неприлично громко засмеялся, после чего сказал:
  - Слышал я, что эстернийские свысока смотрят на запредельских, но не думал, что до такой степени. С чего это вы взяли, что мне стоит делать такие предложения?
  - Обычный договорной бой, как часто бывает у шоумастеров, - невозмутимо сказал Крейг.
  Берт посмотрел на него с некоторым даже недоумением, и Крейг понял, что он вызывает удивление своей непонятливостью.
  - Почему бы вам не подождать, пока Кабан убьет меня, а потом уж убить его без лишних проблем? - сказал между тем Берт с иронией, - без меня вам будет удобнее заниматься Элис. Или вы уже решили, что и Кабан вам не противник, и я - не конкурент?
  - Почему бы вам не воспринимать сейчас Элис просто как мою подзащитную? - сказал Крейг, - чтобы ее защитить, надо убить Кабана. Но одно убийство лучше, чем два. Обосновывать сие не возьмусь, но люди обычно так полагают. Что же касается Элис... Извините, но я не думаю, что вам стоит так подставляться из-за того, что вас с ней ожидает.
  Он вспомнил реакцию, с которой Берта воспринимали подружки Элис и, против всякого здравого смысла, почувствовал легкую секундную зависть.
  - И вообще, почему бы вам не заняться одной из тех малолеток, что так громко визжали, поддерживая вас, а на меня и внимания не обратили? Они будут просто счастливы, и среди них есть очень достойные...
  Берт посмотрел на него, помолчал и сказал:
  - Я предлагаю вам продолжить разговор не у всех на виду, - и кивнул в сторону двери.
  Крейг проследовал за ним; Берт остановился посреди большой комнаты с камином - в обычном месте, где приличествует вести серьезный разговор. Однако, он не сел, и не предложил этого Крейгу.
  - Не знаю уж почему, - начал он, - но я чувствую, что должен пояснить вам, что и зачем делаю. Сразу скажу, что пояснения эти должны остаться между нами. Однако, если со мной что случится, вы можете рассказать это Элис. Согласны?
  - Согласен, - Крейг кивнул.
  Берт помолчал, потом сказал:
  - Я из этих мест, но из другого поселка. До него отсюда три дня пути. Родня моя зимой охотится, а летом пьет. Это, так скажем, традиционный образ жизни нашей семьи. Прямо сказать, в поселке ее не уважают. А я с детства отличался честолюбием. Поэтому со своей родней предпочитал иметь поменьше общего. Да и взять с нее было нечего. С четырнадцати лет я ходил по окрестным поселкам, и подрабатывал, чем мог. Не только потому, что дома бывали проблемы с деньгами. У братьев моих, в том числе старшего, были те же проблемы, но они никуда не ходили... В первую очередь потому, что хотел быть среди нормальных людей. И чтобы они меня тоже считали нормальным. У нас не странно, что подростки ходят по чужим поселкам и подрабатывают. Здесь большой поселок, богатый, а есть поменьше и победнее. А деньги всем нужны... Вот так я и познакомился с Элис. Она меня на год моложе. Но уже тогда было видно, кто она, и какой станет. Я много раз наблюдал за ней со стороны, но так и не подошел ни разу. Попросту побоялся. Кем я был, чтобы к ней подходить? Оборванцем из семейки, о которой не хочется рассказывать? Я заработал немного денег, и ушел. Но с тех пор я только о том и думал, что хочу вернуться.
  Берт помолчал, глядя в сторону, потом усмехнулся, и продолжал:
  - В своем поселке я никогда больше не бывал. Я подался в Эстернию, и прибился к шоумастерам. Для начала к самым простым, что выступают на всяких ярмарках. Прямо сказать, их жизнь мне очень понравилась. Да и сейчас нравится... Карьере шоумастера я отдал десять лет. И относился к ней очень серьезно. Уверяю, что достиг многого. Но все эти годы я то и дело возвращался в этот поселок и, не показываясь, издалека смотрел - а как тут Элис? Видел, поворачивался, и уезжал. Я считал, что еще рано. Мало известности, мало денег... А потом я также ездил в тот город, где она училась. Вам это о чем-нибудь говорит?
  - Редкое постоянство, - сказал Крейг совершенно серьезным тоном.
  Берт рассмеялся:
  - Вы не имели дела с шоумастерами?
  - Нет, - сказал Крейг.
  - Тогда вы едва ли оцените, насколько оно действительно редкое... Если кто хочет, чтобы у него было телок без счету, и все они носились с ним, как дурень с писаной торбой - пусть становится шоумастером. Я знаю, что многие относятся к этой работе с пренебрежением - мол, бездельники, циркачи и так далее. Это не вполне верно - мастера были, есть и будут всегда. Но не они собирают целые стадионы дамочек, жаждущих острых ощущений. Эти дамочки не хотят ничего настоящего. Им нужна комедия на тему войны, где все, что в реале делалось ради убийства, делается ради смеха. Их возбуждает игрушечное убийство, которое на самом деле - шутовство... И вот от этого-то изобилия я отрывался каждые несколько месяцев, чтобы просто со стороны посмотреть на нашу драгоценную Элис. Вот теперь это вам о чем-нибудь говорит?
  - Да, - сказал Крейг, - пожалуй, что говорит. Но неужели за десять лет вы не нашли ничего похожего?
  Берт пожал плечами.
  - Я иногда думал, когда уже стал постарше: может, я просто вообразил, что она особенная? Маленький мальчик, выросший в убогом поселке, где от основания не было ни одной красивой женщины, увидел вдруг первую настоящую - и навсегда запомнил? Не как женщину даже, а как символ иной жизни? Как первое действительно яркое детское впечатление?
  Он замолчал.
  - Наверное, не без этого, - сказал Крейг.
  - Но ведь сумел же я переломить судьбу, которую должен был унаследовать! - воскликнул Берт, и Крейг подумал, что это именно то, за что Берт уважает себя. - Я видел мир, и всякий почет, и деньги, и так далее. Но самое главное - у меня было еще кое-что. Вот этот поселок, куда я возвращался, и Элис. Шоу - это жизнь одним днем. Люди приходят и уходят без всякой причины. Надоело, и все. Те, кто занимается этим долго - люди без будущего. Не потому, что оно им недоступно. Просто оно им не нужно. А у меня оно всегда было. И это было намного важнее, чем то, что я имел со своего ремесла... И поэтому я говорю, что действительно смог переломить судьбу: я получил и сегодняшний день, и будущее. Как и должно быть у того, кто смог стать настоящим...
  Он замолчал, глядя мимо Крейга.
  - А может, это будущее где-то совсем в другом месте, - казал Крейг. - Мир очень велик. Несомненно, что во множестве других мест есть то, что вы ищете...
  - Я хочу, чтобы это было здесь, - сказал Берт. - Хоть вы и старше меня, но, похоже, не знаете одной вещи. Да, мир очень велик, и я видел это своими глазами. Но бывает так, что весь он собирается для вас в одной-единственной точке, в которой - все, что вам от него нужно. И, если вы не можете быть в этой точке - тогда вам ни от кого ничего не надо, - он посмотрел на Крейга, - вот и все, мистер Крейг, больше мне нечего вам сказать. Если вы не поняли этого - пусть объяснит кто-то еще. Я же могу только пожелать вам удачи.
  Он склонил голову в традиционном поклоне, и Крейгу ничего не осталось иного, как повторить его жест.
  
  
  
  
  
  
  Визит к Кабану был еще более краток, и еще менее продуктивен. Едва увидав Кабана, Крейг понял, что говорить с ним не о чем. Крупный чувак средних лет, с заметным брюшком и еще более заметными мышцами. Полная уверенность в том, что он сильнее всех. Обсуждать что-то с теми, кто слабее, он не собирался. Встреча с ним и началась, и кончилась на дворе.
  - Если ты убьешь Берта, - сказал Крейг, - то будешь драться со мной. Я занимаюсь кендзюцу много лет. Если местные скажут тебе, что я проиграл поединок Берту - это так. Но если среди них есть знающие, они подтвердят, что я сто раз мог убить его.
  Кабан посмотрел на него - во взгляде его промелькнула глуповатая подозрительность - подумал и сказал:
  - Нечего меня пугать. Ты вообще кто?
  - Адвокат Элис, - сказал Крейг без тени улыбки.
  Недоверие в лице почтенного собеседника усилилось:
  - Это она тебя наняла, что ли?
  - Нет, - сказал Крейг, - сам вызвался. Слышал выражение "общественно значимое дело"? То есть такое, которое для многих важно. Такими делами бесплатно занимаются. Это считается престижно.
  Кабан еще посмотрел молча, с недоверием и неодобрением, как будто подозревал, что над ним шутят, но шутку понять он не может. Крейг смотрел на его лицо, и думал - вот перед вами труп, мистер Крейг. Уже труп. Во всех отношениях. Сомнительно, что его можно убить, потому что, кроме метаболизма и эрекции, никаких проявлений жизни не видно. Но есть иллюзия таковой, и ее надо убрать - от нее слишком много проблем...
  - Хочешь драться - будешь после шоумена, - сказал Кабан и, ничего больше не говоря, повернулся и ушел в дом.
  
  
  
  
  
  
  Он ехал и думал: похоже, что они сошли с ума. Что в ней есть, в этой Элис, что ради нее эти люди готовы убивать других и рисковать своей жизнью? Впрочем, он тут же поправился. Не ради нее, а ради того, чтобы она им принадлежала. Но зачем? Как человек, с которым можно прожить всю жизнь, полагаясь на него в сложные моменты, она не представляла никакой ценности. По крайней мере, сейчас - а что будет дальше, никто не знает. Как хороший собеседник, с которым не скучно, она не нужна была ни Берту, ни Кабану - тем просто не о чем с ней говорить. Как светская леди, поднимающая партнера в глазах общества - тоже; они ведь не светские люди. Остается только секс. Неужели Элис способна завести кого-то настолько, чтобы ради того, чтобы заниматься с ней сексом...
  Он стал вспоминать ее, по черточкам, и пытаться представить, что она его возбуждает. Но ничего не получалось. Получалось любоваться ею. То, что он вспоминал, было действительно красиво - можно сказать, специализированно красиво. Но за всей этой красотой Крейг видел только ребенка. Он вспомнил, как Элис улыбалась в то утро, когда он впервые увидел ее. Это была прекрасная улыбка, идеальная, из идеального мира, где все хорошо - но она была детской. Внезапно он понял, что никогда не воспринимал ее как женщину, а всегда именно как ребенка. Ее хотелось поместить в максимально идеальный мир, и старательно охранять подходы к нему. Хотелось, чтобы она была счастлива в этом мире. Но это было все, что он мог от нее хотеть.
  Ах, да, едва не забыл. Возможно, она нужна им для того, чтобы опустить ее ниже себя, и показать, что никто не лучше их. Наверное, он смог бы обосновать эту версию в отношении их обоих - и Берта в том числе. Мотивы - штука необъективная, и многое зависит от их толкования. Он может попробовать истолковать их и так... Только с куда большим желанием он просто смахнул бы их с лица земли, обоих и сразу, потому что они не могут жить сами, и создают проблемы другим. И тогда кто-то сказал ему его голосом: "Так и будет, мистер Крейг. Так и будет, и вы получите желаемое. А в качестве дополнительного бонуса вы уже получили миссию сочувствующего и миротворца. Как обычно, она не отменит войны. Но заниматься ею приятно и полезно для репутации..."
  Он понял, что совершенно запутался.
  Не хотелось больше думать об этом.
  
  
  
  
  
  
  И едва он убрал это дело из своей головы, как подумал вот что.
  Вот Мелани - та может возбуждать. Мелани универсальна. По сравнению с Элис она выглядит, как подросток - на полголовы ниже и какая-то подростковая угловатость во всем - а присмотрись, и увидишь, что каждая ее черточка - женская. Еще не совсем завершенная - но ничего общего с детством. И ничего не мешает вообразить, что...
  
  
  
  
  
  
  Следующий визит Крейг нанес Элис, но из него не вышло вообще ничего.
  Элис исчезла. На крыльце, перед дверью, спинкой к последней, стоял стул - знак того, что хозяев нет дома. Если уезжали ненадолго, двери в домах не запирали... Соседи сказали, что видели, как она собиралась нынче утром, и вскоре уехала. С собой у нее были седельные сумки и одеяло. Она не сказала, куда направляется - а они не спросили.
  
  
  
  
  
  
  Оставалась еще одна инстанция, самая высшая - Маг поселка, то есть Мелани.
  Мелани, едва услыхав, о чем речь, сказала:
  - Я знаю, что происходит. Но я не буду помогать Берту, и не хочу, чтобы вы это делали.
  Крейг был удивлен - и ее словам, и тому решительному тону, каким они были произнесены.
  - Почему?
  - Он делает то, что не должен делать. И ему говорили об этом.
  - Что делает?
  - Он не должен добиваться Элис. Он не должен смешивать свой генотип с генотипом такого уровня, как ее. Да, внешне в Берте нет ничего плохого. Но он происходит из тех, кто не может сопротивляться обстоятельствам и делать что-то созидательное. Эти люди не могут отвечать даже за самих себя. А нашей дорогой Элис и так не хватает решительности и ответственности. Легко представить, кем будут их дети.
  Несколько секунд Крейг молчал, переваривая услышанное. Потом сказал:
  - Но он порвал со своей средой, и кое-чего добился.
  Мелани отрицательно покачала головой:
  - Он всегда оставался человеком оттуда. И добился он именно того, что добивается человек оттуда, если хочет чего-то добиться. Он работал раз в десять меньше, чем вы или я. Он решил в десять раз меньше проблем, чем решили мы. А ведь в нас нет ничего особенного. Он мог осваивать любое ремесло, которому его стали бы учить в обмен на помощь. Тогда, со временем, он получил бы прочное положение. Он выбрал самый легкий путь - и самый бесперспективный. Многие леди любят погулять с шоумастерами, пока те молоды и пользуются популярностью. Но редкая выйдет замуж за шоумастера. И это очень разумно с их стороны, потому что они отвечают перед своими детьми за то, какой у них будет отец.
  Возразить было нечего, и Крейг сказал:
  - Это так. Но когда человек так молод, и может испытывать хоть какие-то искренние чувства, не хочется, чтобы он умер таким образом.
  Мелани хмыкнула с некоторым даже вызовом:
  - Искренние чувства! О, да - на фоне людей, которые вообще ничего не могут испытывать, кроме жадности и страха, Берт со своими чувствами выглядит очень неплохо. Но знаете - если нужно получить результат, относительные достоинства в счет не идут. Только абсолютные! Какая разница, что он лучше других, если он не настолько хорош, чтобы сыграть свою роль - ни желаемую, ни настоящую? То, чего он желает, ему нельзя позволять. Его настоящая роль - помочь Элис, если возможно, и отойти в сторону. Случая помочь не представилось. Значит, самое лучшее, что он может для нее сделать - это просто избавить ее от себя. Если бы он сделал это - я стала бы ему помогать, потому что это именно то, что от него требуется.
  - Получается, что ничего сделать нельзя, - сказал Крейг.
  Мелани сказала - таким голосом, каким уговаривают тех, чье мнение небезразлично:
  - Рон, вспомните одну вещь, которую вы наверняка знаете. Самое главное, самое-самое главное благо для человека - возможность самому выбрать свою судьбу. Маги говорят, что это происходит в три этапа. Сперва вы освобождаетесь от стереотипов, которые усвоили в детстве неосознанно, не выбирая. Потом вы узнаете свои возможности и выбираете желаемое. Потом вы его получаете. Реально эти стадии смешаны, их выделяют для наглядности. Так вот - очень многие застревают на первой же стадии. Они не могут преодолеть стереотипы, которых не выбирали. И поэтому свобода выбора для них никогда не наступает. Берт не смог избавится от главного стереотипа слабых людей - от безответственности перед другими. Он думает только о своем благе. Для него другие - не реальные люди. Он просто не в состоянии поступать так, как будто они тоже имеют свои интересы. Я сильно упрощаю, говоря так. Но результат поступков этих людей почти всегда такой, как если бы эта схема была буквальной.
  Крейг молчал - думал, что должен сказать. Он считал, что Мелани права. Но ему мешал образ Берта, который еще слишком молод, чтобы умереть прямо сейчас, и который может хоть что-то чувствовать, кроме жадности, страха и потребности ставить других ниже себя.
  - Рон, - сказала Мелани, - вы просто не можете справится со своими эмоциями сейчас. Вы не сомневаетесь в том, что должны убить Кабана. Потому что Кабан выглядит, как мерзавец, который сам готов убить любого, кто слабее его. По отношению к Элис он делает то же самое, что и Берт - навязывается ей, хотя это создаст ей проблемы. Берт и Кабан очень разные. Но в деле Элис, которая неизмеримо важней их обоих, это совершенно одинаковые люди. Только Кабан выглядит негодяем, а Берт выглядит привлекательно. Неужели вы не использовали этот эффект в своей практике?
  - Использовал, - сказал Крейг.
  - Так какого же лешего вы ловитесь на свою удочку?
  Крейг поднял руки жестом, смысл которого сложно было не понять:
  - О-кей, Мелани. Я согласен со всем.
  - Хорошо. Вам нужна моя помощь?
  - Какая?
  - Абсолютно любая. У вас Кабан не должен выиграть.
  Крейг подумал.
  - Наверное, вы сами знаете, что будет лучше в той или иной ситуации. Я буду благодарен за все, что не создаст проблем лично вам.
  Мелани посмотрела не него, и в выражении ее лица промелькнул явственный интерес:
  - Вы думаете - знаю?
  - Да.
  Она усмехнулась:
  - Ну что же - возможно, вы правы...
  Еще несколько секунд они молча стояли друг перед другом, и в этой паузе Крейг вспомнил отчего-то, как только что сравнивал Элис и Мелани. Вспомнил, потому что почувствовал несильную поначалу, но отчетливую волну возбуждения. Он смотрел на лицо Мелани, в ее глаза и думал о том, что с возрастом именно лица стали для него самой сексуальной часть женского облика. Его возбуждали пристальные и в то же время прямые, открытые взгляды. Наверное - думал он - эти взгляды отражают эмоции, а смысл секса - обмен эмоциями; только это и воспринимается со временем как настоящее. У многих женщин вообще не бывает таких взглядов; верно, не бывает таких эмоций, или они скрыты за всякими страхами. А вот Мелани то и дело смотрела так. Конечно! Он просто думал о другом, когда так бывало раньше. Это просто ее естественный взгляд. Просто раньше он был не в том настроении, чтобы замечать... Конечно, Маги умеют качать эмоции. Но сейчас не такой момент - едва ли ей пришло в голову...
  Он снова заметил в ее лице короткое удивление. И сейчас же лицо ее неуловимо изменилось, и он почувствовал, как возбуждение стремительно выросло, да так, что кроме него вообще ничего не осталось. Это продолжалось секунду, едва ли больше. Потом все исчезло. Мелани внимательно посмотрела на него, потом молча кивнула, и отвела взгляд.
  - Поезжайте, Рон. Вечером встретимся. И будьте засветло.
  
  
  
  
  
  
  Сперва она ему ничего не качала, думал он по дороге домой. Но она почувствовала, разумеется, о чем он думает. Почувствовала, и удивилась - он увидел это по ее лицу. Поддельное удивление было бы обманом - невозможно поверить, что она сделала бы так. И тогда, чтобы показать, что его ощущения были его собственными, она качнула ему то же самое, но намного сильнее - показать разницу между его чувствами и тем, что она могла передать, если хотела.
  Во всяком случае, ему хотелось, чтобы все это было именно так.
  
  
  
  
  
  
  Вечером было другое - Мелани убрала у него все сексуальные эмоции. Она не сказала ему о том, что сделала так, но сделано было слишком понятно. Он понимал, в чем тут дело. В кендзюцу есть учение о том, что человек может потратить свою энергию на разное, переключая внимание. Секс может поглотить очень много энергии. Поэтому мастер должен уметь отключаться от сексуальных эмоций, и направлять всю энергию на решение боевых задач. Разумеется, лучше сделать это заранее. Крейг мало что знал о Магии. Но многие знают, что Маги умеют работать с биоэнергетическими потоками. Именно это сейчас и использовала Мелани.
  После тренировки, не слишком напряженной, она сейчас же отправила его отдыхать.
  
  
  
  
  
  
  Берт не отказался от поединка, и был убит следующим утром. Крейг не знал, много ли пользы Берт успел принести в своей жизни, и кому именно. Но его смерть принесла пользу Крейгу, потому что он увидел Кабана в бою.
  Крейг узнал все, что хотел. Едва ли Кабан не воспользовался каким-то своим сильным качеством в этом бою, потому что речь шла о его жизни. У Берта были два качества, опасные Кабану - он неплохо защищался, и медленнее уставал. Крейг полагал, что Берт не тренировался в выносливости, но Кабан, видно, тоже не делал этого. А таскать свой вес ему было тяжелее. Кабан понял, что устает быстрее противника, и сосредоточился на атаках. Если бы Берт двигался техничнее, и быстрее переходил от одной защиты к другой, он смог бы вымотать Кабана, и потом перейти в наступление. В этом случае он вполне мог выиграть. Но Кабан сразу понял, что его техника выше, чем техника Берта, и предпринял этот довольно рискованный для него шаг - постоянные атаки, в которых тратится много энергии. В какой-то момент Берту на хватило быстродействия, и удар Кабана прошел. Этот единственный удар и решил дело.
  Зрителей было немного, и они хранили молчание.
  Элис среди них не было. Стул перед дверью ее дома простоял весь день.
  А вот Мелани была. Крейг первый раз видел ее в поселке. Она оказалась единственной леди, которая приехала посмотреть поединок. Судя по реакции окружающих, это никого не удивило. Ей вежливо кланялись, и ни разу Крейг не заметил, чтобы кто-нибудь посмотрел ей вслед, или переглянулся с соседом, заметив ее. Очевидно, ее воспринимали просто как Мага. Магам свойственно интересоваться важными делами, происходящими на их территории. А интересоваться тем, чем и почему они интересуются, не принято.
  
  
  
  
  
  
  Они встретились под вечер, и подробно обсудили произошедший бой. Мелани, как и Крейг, подметила ряд характерных приемов и серий, которые применял Кабан. Они поработали с этими приемами. Мелани попробовала имитировать тактику и скорость Кабана и, в частности, воспроизвела в общем и в целом ту последовательность атак, что не смог в итоге блокировать Берт. Крейг смог сделать это. Но он должен был признать, что ввязался в не самое легкое дело.
  
  
  
  
  
  
  Крейг полагал вполне вероятным, что Элис, если вернется в этот день, обязательно зайдет в пивник. Он подозревал, что она уехала для того только, чтобы никак не участвовать ни в чем, что связано с поединком - по его мнению, вполне естественная реакция для нее. Скорее всего, она просто переночевала в каком-нибудь охотничьем домике неподалеку. Результат поединка она сможет узнать у кого угодно. Но ей нужно будет сделать вид, что ее отъезд с поединком не связан, и все идет, как обычно. А обычно она проводила вечера именно в пивнике.
  Он оказался прав. Именно там, на своем обычном месте, среди своих подружек, она и сидела.
  Крейг кивнул пивовару, но к стойке не подошел. Он пошел прямо к Элис. Это заметили, и сперва один, потом другой, потом третий посетитель замолчали и проводили его взглядам. Когда он дошел до ее стола, уже почти все смотрели на него, и ждали.
  Крейг коротко поклонился - и Элис, и ее подружкам сразу - и сказал, обращаясь к ней:
  - У меня назначен поединок с Кабаном, завтра утром. Причина - его претензии к тебе. Мне этот поединок не особенно нужен, и я решаю, проводить его, или отказаться. Мы можем заключить договор - я провожу поединок, а ты исполняешь мое желание.
  Элис смотрела не него с некоторой растерянностью. Зато замолчавшие было зрители при упоминании о неком желании оживились, и послышалось несколько смешков.
  - Что ты хочешь? - спросила она; тон ее был настороженный, но ничто в ее голосе или лице не свидетельствовало о готовности послать Крейга подальше.
  Ну да, конечно - ей очень желательно избавиться от Кабана, и закрыть всю эту историю...
  - Я не знаю, - сказал он, - потом подумаю. Просто любое желание, которое тебе не повредит, и не нарушает традиций.
  - Зато я знаю, - негромко сказал сзади чей-то пьяный голос, и снова послышались смешки.
  Тогда Элис покраснела.
  Это было так внезапно, так неожиданно и так, в сущности, трогательно, что в одно мгновение все изменилось и в нем, и вокруг. Он почувствовал что-то очень теплое, очень нежное к ней, настолько сильное, что на несколько секунд потерял способность играть свою роль. Роль человека, который вынуждает Элис поступить по-своему, чтобы она могла показать всем, что уступает только его принуждению. Но разумеется, он должен был доиграть до конца.
  Поэтому Крейг тоже усмехнулся, и сказал:
  - Да я, в общем-то, тоже начинаю догадываться, о чем попросить...
  - Соглашайся, - сказал кто-то еще, тоже не слишком трезвый, - у этого чувака есть одно важное преимущество перед Кабаном - он полегче будет...
  Тут уже, разумеется, начался откровенный нетрезвый смех.
  Элис сделала то, чего Крейг не ожидал. Она вскочила, отпихнула ногой табуретку, и вылезла из-за стола с явным намерением уйти. Может, она рассчитывала, что Крейг наверняка повторит предложение, раз уж решился ради него на бой с Кабаном? Или она настолько смутилась, что думала сейчас только о том, чтобы сбежать отсюда?
  Когда она поравнялась с Крейгом, тот схватил ее за руку. Она остановилась, словно ждала этого, и обернулась к нему.
  Все смешки сразу прекратились.
  - Мы договорились, - сказал он скорее с утверждением, чем с вопросом.
  Элис резко дернула руку, но Крейг, разумеется, удержал. Лицо ее выражало откровенную злобу, но и обиду тоже. Она не заслужила, чтобы ее обижали; если она и делала что-то предосудительное, то лишь потому, что не могла выбирать себя. Но людям нравилось обижать ее, потому что это и возбуждало их, и помогало реализовать тщательно скрываемое от самих себя желание отомстить ей за ее красоту и недоступность для них. И за эту незаслуженную обиду, которую каждый здесь готов был ей нанести, Крейг очень сочувствовал ей. И снова появилось у него что-то теплое и нежное к ней, непреодолимо-сильное, не смотря на ее злые глаза, обращенные на него.
  Он удержал ее, и она бросила на него неприязненный взгляд, и глаза их так и не разъединились после этого взгляда.
  Она молчала, глядя в упор на него. Это молчание заняло две или три секунды, и посреди этих секунд Крейг почувствовал, что Элис стала вдруг очень податливая; никакого стремления сопротивляться ему в ней не осталось. Злость исчезла из ее взгляда, и он стал откровенно выжидающим и немного отстраненным, словно она говорила - это делаю не я, это делаешь ты...
  Он потянул ее за руку к себе; она сделала шаг.
  - Значит, договорились, - сказал он.
  Потом притянул еще ближе, и тихо сказал на ухо:
  - Если я и попрошу у вас что-то, то только то, что нужно вам, а не мне.
  И отпустил ее руку.
  Еще пару секунд она смотрела на него, а потом молча повернулась, и быстро вышла.
  
  
  
  
  
  
  Крейг убил Кабана следующим утром. Это произошло на том же месте, где Кабан накануне убил Берта.
  Крейг сразу решил, что его тактикой против Кабана будет изматывание высоким темпом. Кабан, намного более тяжелый, с немалым количеством жира, должен устать скорее него. А чем сильней он устанет, тем медленнее будет двигаться, пока не позволит гарантированно провести выводящий удар.
  Кабан отлично владел боевой техникой и, едва присмотревшись к тому, что делает Крейг, перешел к серьезным атакам. Он понимал, что время ему не союзник, и потому спешил. Но в этой его тактике неизбежно была заложена опасность ошибок, а в ошибках - угроза душевному равновесию того, кто их совершает.
  Крейг, напротив, никуда не спешил, и тем самым как бы плыл по естественному течению событий. Когда противники равно высоки по мастерству, очень сложно провести выводящий удар, так как оборона каждого почти непробиваема. Эффективная атака возможна, когда скорость одного из противников превысит скорость другого, и потому Крейг терпеливо изматывал Кабана, заставляя постоянно двигаться. В какой-то момент Крейг заметил, что дыхание Кабана становится затрудненным. Кабан тоже почувствовал, что его время стремительно истекает, и предпринял очередной ряд атак, но ни один его удар не прошел. Крейг ничего не изменил в своей тактике. Раз войдя в определенный ритм, он сохранял его - ритмичность работы экономит силы. Атаки Кабана то и дело нарушали этот ритм, но Крейг всегда возвращался к нему, а атак становилось все меньше - для Кабана заданный Крейгом темп становился все более непосильным. Крейг продолжал делать по преимуществу обманные движения, по возможности короткие и экономичные, заставляя противника делать широкие, трудоемкие движения для блокировки. Он ждал момента, когда Кабан не успеет привести свой меч в положение, пригодное для обороны раньше, чем Крейг сможет нанести следующий удар. Несколько раз ему казалось, что такой момент наступил, и он атаковал. Несколько раз подряд Кабан успевал блокировать его удары. Но однажды меч Крейга успел скользнуть по внешней стороне правой руки Кабана чуть ниже плеча.
  Крейг тут же отскочил, и приготовился защищаться. Нельзя было сразу определить, насколько ранение серьезно, не сможет ли Кабан, если Крейг потеряет бдительность, нанести удар.
  Прошло полсекунды, прошла секунда - Кабан не атаковал. Лицо его как-то изменилось, и по этому изменению Крейг понял, что стремление нападать в нем переломилось; теперь оно может уступить место и другим стремлениям.
  Например, просто не сдохнуть.
  Крейг почувствовал замешательство.
  Этот момент боя был для Кабана возможностью спасти свою жизнь. Это было единственное, о чем ему сейчас имело смысл думать, потому что выиграть он уже не мог. Ему надо было - словом или условным жестом - объявить о сдаче. С этого момента его жизнь была бы в безопасности.
  Крейг чувствовал замешательство, потому что не знал, чего он хочет сейчас - убить Кабана, или дождаться его сдачи. Кабан, стоящий сейчас перед ним с полоской крови на правой руке, с растерянно-остановившимся выражением лица совершенно не вызывал желания его убивать.
  Потом вспомнил слова Мелани - ему показалось даже, что он услышал ее голос:
  - Рон, вы просто не можете справиться со своими эмоциями сейчас...
  Тогда он почувствовал острый укол страха - а вдруг Кабан опередит его, и объявит сдачу? На это потребуется секунда... Его тело само сделало нужные движения - короткие, быстрые, которые никто из присутствующих не смог рассмотреть. Когда Кабан был уже на земле, включилось сознание и напомнило, что Кабана нужно было убить потому, что он мог убить еще много людей, которые могли быть куда лучше него.
  Но если бы Крейг вспоминал, для чего следует убить Кабана, тот мог бы опередить его на секунду, и подать знак о сдаче.
  
  
  
  
  
  
  Как и накануне, небольшая группа зрителей поединка состояла из одних мужчин. Мелани тоже не было. По крайней мере, Крейгу так показалось. Ее не было перед поединком; потом Крейг уже не замечал зрителей. Когда бой завершился, он еще раз поискал Мелани глазами, и опять не нашел.
  
  
  
  
  
  
  Он поехал к Элис, ни минуты не медля. Может быть, она и не беспокоилась о нем лично. Но о том, придется ли ей выполнять условия Кабана, она наверняка беспокоилась. И заставлять ее беспокоиться дольше необходимого Крейг не хотел.
  Он подъехал к ее дому, постучал в окно. Элис появилась немедленно. Глянула на него, и снова исчезла. Он поехал к крыльцу - она уже была там.
  - Кабан мертв, - сказал Крейг, спешиваясь.
  Они стояли друг против друга; последовала секундная пауза.
  - Чего вы хотите? - спросила она.
  - Сейчас - ничего. Возможно, я попрошу вас уехать со мной. Я не буду настаивать, чтобы мы были вместе долго. Мне бы хотелось, чтобы вы нашли нормального человека, с которым сможете жить спокойно. Мы будем вместе, пока он ни найдется. Сейчас это все, чего я могу захотеть.
  - А потом?
  - Я не знаю, Элис. Извините. Просто не знаю.
  - Я не хочу сейчас ехать в Эстернию, - сказала она; потом еще секунду смотрела на него, и добавила, - не могу. У меня будут там неприятности. Только не говорите никому об этом.
  Он кивнул:
  - Конечно... Я еду на Средний Восток.
  - Что вы там будете делать?
  Он пожал плечами:
  - Работать.
  Она помедлила, и он подумал, что она хочет задать вопрос, задавать который стесняется или боится.
  - Вы хотите еще что-то узнать...
  - Можете сказать, почему вы уехали из Эстернии?
  Крейг снова кивнул:
  - Могу... - он сделал паузу, посмотрел в сторону, а потом встретился с ней взглядом, и сказал, - я не уточнил, как именно расстался со своей женой. А произошло это так: она просто свалила. Мы не ссорились. Мы даже встречались иногда после этого - когда я перестал на нее обижаться, а она увидела, что отказаться от меня - не значит получить что-то лучшее. Она была еще совсем девочка, когда ушла от меня, и знала явно меньше, чем требовалось... Возможно, я смог бы вернуть ее. Возможно, это стоило сделать, потому что она замечательная, и никакие обиды не мешали мне признавать это. Возможно, она просто ошиблась, и сама поняла свою ошибку. Но я не смог тогда понять свою. Мне стало казаться, что я чем-то плох. Я слишком много думал об этом, и успел убедить сам себя... А ничего такого, что позволило бы мне убедиться в обратном, не происходило. Убедиться в своих силах... Впрочем, я неплохо фехтовал... Я не знаю точно, зачем я поехал на Средний Восток, да еще через Запределье. Но я подозреваю, что подсознательно просто искал случай самоутвердиться в том единственном, что я умею лучше других...
  Несколько секунд они молча смотрели друг на друга.
  Потом Элис сказала:
  - Рон, если я начну уверять вас в том, что с самого начала видела в вас достойного человека, это будет глупо. Вы ведь знаете, что мне может понадобиться ваша помощь. И вы правильно сказали сейчас, в чем именно. Я действительно должна хотеть использовать вас для того, чтобы добраться до ближайшего цивилизованного места, а потом сменить вас на кого-то еще. И если вы с этим согласны, я так и сделаю. Но если вы не согласитесь, если вы потребуете от меня большего - может выйти все, что угодно. Я хочу слишком много. Я хочу всего и сразу. Когда я была девочкой, мне казалось, что я легко получу это, потому что я такая красивая. Но получить можно только то, что существует. А я никогда не видела ничего подобного. Никогда, Рон - а ведь моя внешность позволяла бывать почти всюду... Очень глупо говорить то, что я сейчас вам скажу. Но ведь вы это знаете... я видела, когда вы держали меня за руку в пивнике, видела, что вы поняли... Рон, я устала искать невозможного. Я возьму то, что от меня потребуют взять. Я возьму это, и честно за все заплачу. Я говорю так не потому, что чувствую себя загнанной в угол. Я тысячу раз думала об этом, и не могла найти другой выход. Вы можете верить мне.
  Снова была пауза.
  Крейг сказал:
  - Вы не хотите найти того, кого будете любить?
  Она секунду смотрела на него молча, а потом глянула в сторону, и усмехнулась; ничего хорошего не было в этой усмешке. Потом снова посмотрела на Крейга:
  - Рон, я ненавижу слово "любить". Все гадости, которые мне делали, сопровождались признаниями в любви. Для меня это слово означает только противное лекарство, которое я не могу не принимать. В том, что оно означает, нет ничего хорошего, ничего человеческого. Восторги слишком легко обращаются в ненависть, Рон, если не можешь получить то, чем восторгаешься. Это... это страшно и отвратительно, Рон. Я очень рада, что вы не чувствуете ко мне того, что для меня означает это слово.
  Он сказал:
  - Это может быть так, но это не вся правда. Мастера боевых искусств говорят, что оружие в неопытных руках легко повернуть против его обладателя. Вы обладаете красотой, и это серьезное оружие. Но никто не учил вас работать им. И его постоянно поворачивают против вас. Конечно, вам могло повезти, и вы могли найти человека, который даст вам и крепкие стены, и нормальную жизнь внутри них. Но это маловероятно, потому что большие деньги создают вседозволенность, она отучает человека от дисциплины мыслей и чувств, и человек начинает быть опасным. Богатые - такие же люди, как и большинство, и им тоже многое недоступно. Но они могут попробовать получить это с помощью денег - с помощью нападения, прикрытого безнаказанностью. Есть другой путь - не прятаться за деньги, а совершенствовать себя. Но это трудный путь. Проще попросить помощи у денег. Кажется, что они дадут ее даром. Ведь мы - их хозяева. Но на деле деньги слишком часто управляют людьми. Просить помощи унизительно для мужчины, разве что у очень близкого человека. Просить ее в недостойном деле - вдвойне унизительно. Чем чаще человек подменяет свои силы силой денег, тем больше он презирает себя, тем меньше у него шансов заслужить симпатию, тем больше он зависит от подкупа и нападения, получая желаемое... Снаружи вы видите щедрого, уверенного в себе человека, а потом заглядываете в него, и вам становится страшно. Вы хотите бежать, и вас начинают преследовать... То, что на самом деле означает слово "любить" - это как раз то, в чем вы можете быть успешны. Но вы должны научиться видеть людей в их истинном облике. И вы должны избавиться от страха, потому что он заставляет вас искать спасения там, где и есть опасность. Вы готовы мне подчиниться - а откуда вы знаете, как я это использую? Если у вас есть оружие, вы должны много работать, чтобы самой направлять его. Вы должны уметь им работать, и уметь бороться со страхом. Оружие не избавляет от работы, от борьбы. Наоборот - оно делает их неизбежным. Тому, кто не согласен с этим, лучше не брать в руки оружие...
  Он замолчал.
  - Этому не научишься в один день, - сказала она, - мне нужна помощь сейчас.
  Он кивнул:
  - Не беспокойтесь об этом.
  Несколько секунд она молча смотрела на него, а потом сказала:
  - Рон, почему вы отталкиваете меня? Потому, что я не способна на искренние чувства, и могу только рассчитывать да бояться? Мне много раз говорили об этом. Да, Рон, это так! Что я могу сделать? Обманывать? Разве это лучше? Я говорила вам как-то: кое - что с меня нельзя получить. Но я могу быть честной. Я не чувствую... того, что от меня хотели бы - но благодарность-то я чувствую! Разве это плохая основа для отношений, Рон? Я не маленькая девочка, которая презирает тех, кто делает ей добро. И я не глупая. Я понимаю, сколько стоят хорошие отношения с людьми...
  Ему стало страшно. Страшно потому, что он должен был отказать ей - причем в тот самый момент, когда она показала себя с самой лучшей своей стороны. Она не обманывала его сейчас - он готов был поспорить на что угодно, что это так; весь его опыт отношений с человеческим враньем говорил об этом ему. Она просто было откровенна. Откровенна в том, о чем обычно молчат. Может быть, она первый раз в жизни говорила об этом прямо. И она была права. Именно так люди, слишком слабые для того, чтобы чувствовать слишком сильные вещи, должны строить свои отношения с другими людьми. Она нашла путь, позволяющий быть не совсем настоящим человеком, и все-таки получить очень много человеческого от других, и очень многое дать взамен. Она хотела быть человеком, хотела все настоящее - не ее вина, что ей была дана не совсем подходящая для этого душа. И она понимала это, и делала, что могла, и старалась не обмануть того, кто мог ей поверить. И в этом своем желании она становилась совершенно настоящей, и могла вызывать только восхищение. Крейг смотрел на нее, любовался ею и думал, что она может с полной уверенностью сказать то, для чего не хватило оснований Берту: "Я переломила свою судьбу".
  Все, что она ему сейчас говорила, было предложением разделить эту судьбу с ней. На время или навсегда? Этого невозможно было понять сейчас. Но это, в сущности, и не имело значения.
  Крейг смотрел на нее, радовался тому что видел, чувствовал, как возвращается то же теплое чувство к ней, что накануне, в пивнике, было сильнее ее злого взгляда - и вторым планом, едва ли не более ярким, видел перед собой Мелани.
  Она поняла. Поняла, и сказала:
  - Рон, вы не думайте - я вам не навязываюсь. Я просто хотела сказать, что я думаю... что будет, если вы... - она замолчала, не договорив очевидного.
  Он несколько раз молча кивнул; все было ясно, объяснение состоялось и дальнейшее развитие этой темы ничего не добавило бы к его исчерпывающей честности и полноте.
  Она сказала:
  - И еще я прошу извинить меня за то, что я втянула вас в эту историю.
  Он сделал отрицательный жест:
  - Не надо. Конечно, я принимаю ваши извинения, но... просто не за что, - он улыбнулся, подумав о том, что хочет сказать и скажет сейчас, - знаете, я играл с собой в такую игру: как будто я ваш адвокат. Мне так нравилось защищать вас... И я сам должен извиниться - за то, что сейчас у меня мало времени. Я заехал только на минуту, рассказать, чем кончилось дело. Меня, наверное, уже ждут...
  Еще улыбнулся, кивнул ей, поскорей поднялся в седло и тронул мерина.
  Он опасался, что за ее извинениями последует что-то вроде: "И знаете... хорошо бы вы заехали сегодня вечером". И это, кстати, было бы совершенно искреннее предложение. Она действительно хотела быть хорошей, он чувствовал это во всем - настолько хорошей, насколько ей не тяжело и не страшно.
  Но пользоваться этим Крейг не хотел.
  
  
  
  
  
  
  Он поехал к Мелани.
  Мелани была дома. Она появилась на крыльце, улыбаясь, и в этой улыбке ясно виделось то, что она совершенно ни в чем не сомневалась. Пока она спускалась с крыльца, Крейг успел спешиться, и прицепить повод к карабину на коновязи - так неспешно она двигалась. И по этой неспешности, по этой улыбке он понял вдруг - без единого слова - что должен сейчас сделать. Когда она дошла до него, он обнял ее за плечи, притянул к себе и поцеловал. Потом его вторая рука легла на ее талию, а ее руки - на его шею, и она сказала:
  - Отнеси меня в дом...
  
  
  
  
  
  
  Солнечные прямоугольники на полу успели заметно сместиться, когда Мелани сказала:
  - Ты изменился.
  - Я свободен, - сказал он.
  Она повернула голову, посмотрела на него с усмешкой:
  - От чего это?
  - От необходимости отказывать себе. Я могу получить то, что хочу. Они не сильнее меня.
  - Они - это кто?
  Он покачал головой:
  - Не важно. Обстоятельства. Люди... Человеку всегда кто-то мешает. Все приходится делать, преодолевая чье-то сопротивление. Нельзя быть просто собой. Можно быть слабее или сильнее других. У меня было ощущение, что я не могу преодолеть сопротивление того... того, что есть не-я. Теперь я чувствую, что "не-я" не сильнее меня. Я свободен.
  Мелани еще раз повернулась к нему, и взгляд ее был уже совершенно серьезен:
  - Что же - поздравляю. Что ты теперь хочешь делать?
  - Поехали отсюда, - сказал Крейг, - поехали вместе. Может быть, у нас с тобой что-то получится. Мне бы этого очень хотелось... Что скажешь?
  Она кивнула с совершенно серьезным видом:
  - Давай попробуем.
  Потом вдруг быстро поднялась:
  - Одевайся. Надо обсудить кое-что...
  Они молча оделись, и Мелани сейчас же направилась к двери:
  - Пойдем.
  Они вышли в прихожую, а потом - в другую комнату, дверь в которую была закрыта. Окно в комнате оказалось задернуто занавесками. Мелани подошла к шкафу, высокому, крепкому, вроде платяного, достала из кармана брюк связку ключей, и отперла замок. Потом из шкафа появился арбалет, и лег перед Крейгом на стоящий рядом стол. Арбалет выглядел очень серьезно и очень красиво: вороненая сталь, идеальная отделка, оптический прицел с изменяемым увеличением. В каждой черточке чувствовалась мощная, идеально приспособленная для своей работы машина. Крейг смотрел, и вспоминал дальневосточное слово "юген" - красота, идущая от соответствия назначению.
  Крейг перевел взгляд на Мелани:
  - Штатный среднекалиберный арбалет Ордена?
  - Да, - сказала Мелани, - из него были убиты люди Брауна. Он принадлежит Ордену, и зарегистрирован в нем, так что ни в какой страже о нем не знают. Последний раз его заряжали сегодня утром - чтобы подстраховать тебя. Дальность такого арбалета позволяла держать на прицеле Кабана, не показываясь господам присутствующим... И то, и другое сделала я. В этом поселке больше нет людей, которые умеют нормально управляться с такой штукой...
  Секунду Крейг смотрел на нее молча, а потом непроизвольная улыбка появилась на его лице:
  - Неплохо, миледи...
  Мелани пожала плечами, вежливо улыбнулась - мол, спасибо за комплименты, но они вполне очевидны - и снова стала серьезной:
  - Иногда мне казалось, что ты что-то подозреваешь.
  - Да, - сказал Крейг, - что все это не случайно.
  Мелани кивнула:
  - Да, не случайно. Круг Ответственных - слышал?
  - Маги, которые следят за соблюдением Равновесия?
  Мелани снова кивнула:
  - Ну да, так говорят вне Сообщества. На самом деле за Равновесием как таковым следить невозможно. Это же просто символ, обозначение... Равновесие - это состояние всего мира. Это то, что общее у всех людей. Но есть множество событий, которые его упрочняют или нарушают. Они несоизмеримы с ним по масштабу. Но если тысячи лет направлять эти события в определенное русло, появляется результат...
  - В людях становится больше от образа совершенного человека? Помнишь, ты говорила?..
  - Помню. Да, становится. В частности потому, что Ответственные просто подбирают друг к другу носителей хорошего генофонда, и мешают ему смешиваться с плохим.
  - И Ответственные занимаются Элис, потому что у нее очень ценный генотип?
  - Разумеется. И он не должен быть испорчен.
  - А сама она не настолько... гм... не настолько самостоятельная, чтобы защитить его от повреждений?
  - Да. Она позволяет давить на себя. Она боится сопротивляться. Пришлось построить вокруг нее целую стену, через которую не могли бы пролезть господа вроде Брауна или Кабана. А подобрать ей нормального партнера безумно сложно, потому что нормальным нужны нормальные, а не такие, которые могут подставить - пусть не со зла, а из слабости или страха... Вот тебе последствия нашего недосмотра, Рон: отличная внешность, которая нужна только тем, кто может совершать лишь покупки или насилие. Таких, как она, покупают, чтобы реализовывать свои патологии. Ты понял, что она - неблагополучный ребенок, и не воспринял ее, как женщину. А многим именно такие и нужны, потому что их пристрастия таковы, что требуют зависимости и беззащитности... Недосмотр был в том, что ее воспитала такая же, как она. Мы не можем обшаривать все Запределье, и ее семью не нашли вовремя. Ее саму нашли только потому, что она оказалась в университете...
  Мелани замолчала.
  - Берт и Кабан погибли потому, что ты так хотела?
  - Да. И тот, и другой были настойчивы. А она могла еще долго не уехать отсюда... Разумеется, их предупреждали. Но здесь, в Запределье, плохо знают и Ответственных, и Магов вообще. Говорить было бесполезно.
  - А моя роль в этом деле?
  Мелани усмехнулась:
  - Ты появился случайно, - она посмотрела на него, и снова улыбнулась, - случайно, но кстати, - потом улыбка ее исчезла, - я посмотрела на тебя, и подумала: вот человек, который нуждается в самоутверждении. В том, чтобы доказать себе, что он может быть не слабее других. Кабан не знал, что Элис вернулась. Это я ему сообщила. Сообщила, когда ты приехал. Хотела, чтобы ты смог драться с ним, и убить его. Это все равно кто-то должен был сделать... Про Берта я думала: если он начнет сомневаться, я его уговорю. Но он не сомневался. И мне стало почти страшно. Симпатичный, глупый, настойчивый и ни в чем не сомневающийся человек, который может воспринимать всерьез только себя. И когда он начал вдруг быстро приближаться к смерти, я никому не позволила остановить его.
  - А люди Брауна?
  - Людей Брауна послал Браун. Я только ездила за тобой по ночам, когда ты возвращался домой... Честно говоря, я не уверена, что Браун хотел тебя убить. Возможно - только напугать, чтобы ты здесь не задерживался. Но этим он помешал лично мне, и я вынуждена была настаивать на своем... Браун все понял, и вышел из игры. Да и ты получил возможность впервые доказать себе, что ты можешь быть сильнее, чем не-ты, именно в бою с людьми Брауна...
  - Это и была помощь, которую ты мне обещала?
  Мелани кивнула:
  - Та единственная помощь, в которой ты нуждался. Знаешь, как говорят: даже маленькая победа прогоняет чувство поражения...
  Крейг помолчал, подумал - как ее поблагодарить? Потом просто сказал:
  - Ты мне действительно помогла.
  Она молча покивала в ответ.
  Он сказал:
  - Я никогда не задумывался над тем, кто такие Ответственные. Но мне отчего-то казалось, что это люди как минимум среднего возраста...
  Мелани отрицательно покачала головой:
  - Я не могу сказать, что я одна из них. Мне действительно еще рано. Считается, что Ответственный - это человек, который получил все, что хотел для себя, и теперь занимается только делами других людей... Они просто помогли мне... примерно так, как я смогла помочь тебе.
  Кейг вопросительно посмотрел на нее.
  - У меня был период какого-то затяжного невезения в личных делах. Помнишь, я рассказывала, когда мы сидели тут в первый вечер? Я говорила об этом со своим Наставником, и однажды он сказал - есть одна работа, несколько хлопотная, но сможешь развлечься, сменить обстановку... Это и было дело Элис. Она как раз уезжала в поселок тогда, и исчезала из поля зрения тех, кто работал в столице. Маг не может просто так бросить практику. А Элис нельзя оставлять одну. Я была стажером, у меня еще не было своей клиентуры, и я могла уехать в любой момент. Помнишь, я рассказывала, как ездила прошлым летом на север? Мне предложили эту работу в частности потому, что я немного знаю здешние места... Я согласилась. Ну, меня быстро кое-чему обучили, дали лошадь, подготовленную для Ордена Гвина, оружие, защиту и отправили следом за Элис. В этих местных поселках то живут Маги, то нет. Когда я приехала, здесь никого не было. Если бы был, я бы просто играла при нем роль стажера...
  - А тебе тоже помогло, - сказал Крейг.
  Мелани посмотрела на него, потом усмехнулась в сторону:
  - Ладно, Рон, давай сперва разберемся с делами...
  - Что ты хочешь? - спросил он, - какие у тебя планы?
  Она посмотрела на него:
  - Я хочу избавиться от дела Элис, и уехать с тобой на Средний Восток.
  Он рассмеялся; несомненно, он мог сказать и себе и ей, что счастлив был это услышать. Но он чувствовал, что Мелани не стоит перегружать выражениями своей симпатии. По крайней мере, сейчас. В любом случае, все его чувства она знает сама.
  - О-кей! И что для этого еще нужно сделать?
  Мелани пожала плечами:
  - Дождаться человека, которого не успели найти, когда послали меня, - она рассмеялась, - мне почему-то кажется, что с этим не будут тянуть. Потому что те, кто устроил мне эту работу, теперь беспокоятся не за одного ребенка, а за двоих. Они же не знают, что у меня есть персональный адвокат...
  Вероятно, они подумали одно и то же при этих словах, потому что одновременно посмотрели на лежащий на столе арбалет.
  
  
  
  
  
  
  Они уехали через две недели, которые поселок тихо прожил среди жары и светлых ночей. Уже через несколько дней местные, казалось, совершенно забыли о людях Брауна и двух поединках. Наверное, они обсуждали, какую плату с Элис взял эстерниец, убившей Кабана, и почему вскоре после поединка он переехал в дом Мага. Наверное, у них вызвал интерес тот факт, что новый Маг, крепкий мужик средних лет, в первый же вечер был замечен с Элис, а эстерниец, который так подставлялся, чтобы ее получить, никак на это не отреагировал. Но скорее всего, они пришли к выводу, что у этих людей своя жизнь и свои дела, о которых они как-то договариваются между собой, а посторонним в них лучше не лезть. И Элис, если подумать, тоже давно уже стала одной из этих не очень понятных людей - а может, и всегда была одной из них по рождению и всем своим свойствам. И от нее тоже лучше держаться подальше. И это соображение, наверное, казалось им наиболее бесспорным и ценным с практической точки зрения.
  
  
  
  
  
  
  Они уехали рано утром, когда все еще спали, и отъезд их остался незамеченным. Проще всего было воспользоваться лодкой, но они так не сделали. Мелани сказала, что у нее есть две причины для того, чтобы нанять лодку не в этом поселке, а в другом, подальше отсюда. Первая - ей хочется, чтобы в поселке о них знали поменьше; хочется исчезнуть внезапно и неизвестно куда, как и положено людям из другой жизни, о которых проще забыть, чем стараться понять. Вторая - она хочет показать Крейгу одну местную достопримечательность. Для того, чтобы до нее добраться, надо перевалить водораздел, за которым местные реки текут не на юг и восток, а на север и запад - к большим озерам, за которыми начинается Северное Средиземное море.
  Достопримечательность оказалась деревянной башней, ярдов двадцати в высоту, стоящей на вершине покрытого лесом холма. Под холмом, в нескольких сотнях ярдах от башни, на берегу реки находиля поселок в пару десятков домов.
  Когда вечером второго дня по отъезду они добрались до этого места, солнце уже зашло за лес.
  - Что это? - спросил Крейг, когда они, ведя лошадей в поводу, вышли на небольшую поляну перед башней.
  - Так называемая сигнальная башня, - сказала Мелани. - Ты помнишь, где и когда в Эстернии возникли первые цивилизованные страны?
  - Кажется, помню. На севере, около четырех тысяч лет назад. Кажется, климат тогда был другой. Здесь было тепло. А южнее были степи, там кочевали всякие диковатые племена...
  - Ну да... Кочевали, и нападали на цивилизованные страны. Для того, чтобы вовремя узнавать об их приближении, на юге была построена сеть таких башен. Сигналы подавались светом костров или бликами от солнца. При башнях жили наблюдатели, и в определенное время они поднимались на верхние площадки, и смотрели, что передают с соседних башен. Сейчас мы находимся примерно на южной границе тогдашнего цивилизованного мира. Этой башне четыре тысячи лет.
  Крейг бросил на башню оценивающий взгляд:
  - Ее регулярно восстанавливают?
  Мелани кивнула:
  - Да. Система сигнальных башен уже две тысячи лет не работает, и от нее почти ничего не осталось. Но несколько башен действительно все время восстанавливают.
  - Зачем?
  - С нее видны интересные вещи.
  - Какие?
  Мелани улыбнулась:
  - Давай поднимемся наверх.
  Они долго лезли по довольно узким деревянным лесенкам с яруса на ярус, и выбрались на открытую плоскую площадку с круговым обзором, над которой возвышалась коническая деревянная крыша.
  Как только Крейг оказался на площадке, увиденное зрелище на несколько секунд полностью завладело его вниманием.
  Уже очень давно Крейг не видел полного горизонта - всегда только вид со склона покрытого лесом холма, в одну сторону. С башни было видно до горизонта во все стороны. Более того, для нее выбрали холм, превышающий высотой все ближайшие, и стояла она на самой вершине. И вот, когда они поднялись на площадку, оказалось, что солнце здесь еще не зашло, а огромным розовым диском висит у самого горизонта. А еще оказалось, что отсюда видно как река, на которой стоит поселок, петляя в синем лесном пространстве, достигает огромных озер ниже по течению, и там, отражаясь в воде, лежит полоса розового солнечного света.
  - Смотри вокруг, и попробуй что-нибудь уловить, - сказала Мелани за его спиной.
  Крейг подошел к перилам на западной стороне, и стоял там, не двигаясь, пока солнце не исчезло за ровной чертой дальнего, за горизонт уходящего озера, сомкнувшись с полосой розового света на озерной воде. Тогда он повернулся к Мелани:
  - Это действительно стоит того, чтобы ехать сюда. Не могу объяснить словами, но во всем этом есть какое-то волшебство. Я счастлив, что увидел это...
  Она кивнула с серьезным видом, и сказала:
  - Так хотели те, кто строил эту башню. Строили ее Маги, и они же восстанавливают ее столько лет... Около летнего солнцестояния солнце заходит за озерами. Озера вытянуты цепочкой, на продолжении которой и стоит эта башня. Если подняться сюда чуть раньше, видно, как отражение солнца переходит из озера в озеро. Бывают ночи, когда точно также садится луна.
  - И четыре тысяч лет люди смотрели отсюда, как садится за озерами солнце, - сказал Крейг, сам точно не зная, отчего столь значительным показалось это ему.
  - Да, - сказала Мелани. - Только точка захода сдвигалась год за годом, потому что немного колеблется ось вращения планеты. Те, кто стоял здесь четыре тысяч лет назад, в этот день видели заход на пол-диска левее. Все остальное было так, как и сегодня. Через три тысячи лет точка захода достигнет своего крайнего положения, и двинется в обратную сторону. Еще через семь тысяч - снова пойдет обратно. Но и тогда будет такой же день, и люди будут также стоять здесь, и видеть то же, что видим мы. И чувствовать то же.
  - Маги, которые строил башню, видели в этом обстоятельстве смысл? - спросил Крейг.
  - Да, - сказала Мелани, - это иллюстрация.
  - Чего?
  - Река времени. Наверное, ты не слышал.
  - Нет.
  - Это термин, известный в основном среди Магов. Символ. Река времени - это просто время. Сравнение с рекой позволяет понять ту простую истину, что время объединяет людей. Мы получили что-то от наших предков. Наши наследники получат что-то от нас. Генофонд, традиции, землю, налаженную или разлаженную жизнь. Все люди, что были и будут до конца времен, живут на берегу одной и той же реки. Просто одни живут выше нас по течению, а другие - ниже. Что-то вроде вот этих озер, через которые на закате проходит солнце. Или той реки, что течет мимо нас, и впадает в озера, и мы можем проследить весь ее путь от нас до озер... Вода в реке везде одинаковая. Во все времена люди приходят в мир, чтобы получить то, что для них приготовил Создатель. Это выражение можно услышать у всех современных народов, которые верят в Единого Создателя... Получить одно и то же. Принять это у тех, кто был раньше, воспользоваться, и предать дальше. Самые простые вещи: вырасти и узнать, как устроен мир; найти свое место; найти подходящего человека; вырастить наследников. Это и есть миссия человека - единственная настоящая миссия. Она довольно сложна, если хочешь выполнить ее хорошо. Все остальное - заменители. Войны, империи, богатство, подчинение толпы, восторги почитателей - это просто детские игры. Многие спрашивают - почему Маги, владея сообща огромной силой, почти никогда не стремятся к богатству и власти? Те, кто об этом спрашивают, обычно не верят в правдивый ответ, а он состоит в том, что с незапамятных времен мы имеем намного больше. По крайней мере, большинство из нас. Потому что большинству из нас удается выполнить истинную миссию человека. А большего никому не дано, да и не ясно, для чего оно нужно... Ты предложил, чтобы мы были вместе. Я хотела показать тебе, чего я хочу. Хотела, чтобы мы могли сверить свои пожелания. Миссии, если хочешь...
  - Мне кажется, я уже не играю в игрушки, - сказал Крейг.
  Мелани неопределенно качнула головой:
  - Я сама еще многого не знаю. Мне же еще так мало лет...
  - А как относишься ко мне - знаешь?
  Мелани отвернулась, и тихо засмеялась. Потом перестала смеяться, посмотрела на него, и сказала:
  - Рон, я очень на тебя надеюсь.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"