Маг Ричи Трамп окинул взглядом заваленный книгами и бумагами стол, и засмеялся.
Неужели все получилось? Просто не верится...
Может, что - то все же не так?
Да нет: все так, как ему и хотелось. Он проверял много раз. Многими способами. Все они дали положительный результат.
Он отошел от стола, и остановился посреди комнаты в состоянии, близком к эйфории.
Как в одну секунду способно измениться все вокруг! Та же комната; та же стильная мебель, оставленная бывшим хозяином квартиры, постепенно, но верно беднеющим аристократом; те же массивные, замысловато расписанные, плотно задернутые шторы на окнах. Те же свечи ярко освещают страницы книг, покрытые иероглифами - только теперь в иероглифах этих не больше загадки, чем в вывеске на стене лавки. И потому - каждая черточка старого мира кажется новой.
Трамп снова засмеялся.
- Великие боги - хотел бы я видеть, как перепугаются обыватели, когда узнают, что у меня теперь есть! Они скажут, что Ричи Трамп, Маг Зла, получит теперь небывалую власть, отнимет у них лавки, запретит пить пиво, а потом уничтожит мир... Как жаль, что они не узнают!
Потом улыбка покинула его лицо, и он криво усмехнулся.
Маг Зла! За какие заслуги, собственно говоря, ему приделали эту кличку? Только за то, что он честно работал? Ну да - он сжил со свету одного короля, нескольких герцогов и множество министров и богатых купцов. Но не ради какого - то Зла, уважаемые! Просто по просьбе другого короля, других герцогов... Их все равно бы убили - не Магией, так кинжалом. А если бы жертвы не опоздали, то заказали бы своих заказчиков сами...
Ну да, иногда он развлекался по собственной инициативе. Что бы такое припомнить оригинальное?
Ну вот, например... В молодости, когда он не был еще Магом Зла, с ним невежливо обошлись в одном городе. Он начал жаловаться. Дело дошло до самого высокого местного чиновника, но везде ему отказали в защите. А потом, через несколько лет, он услышал, что сей чиновник едва ли не при смерти. Тогда он не поленился приехать в тот город, и сделать так, что все городские часы пошли назад. После чего, нацепив магическую маску, стал ходить по пивникам и базарам, и говорить, что часы отсчитывают время до смерти чинуши. Народ чинушу не жаловал - слухи распространились мгновенно. Часы останавливали, но они снова начинали считать время в обратную сторону. Через пару дней чиновник скончался. Тогда все кукушки на часах стали выскакивать, и кричать человеческим голосом: "Искренние соболезнования от Ричи Трампа, часовых дел мастера..."
Или еще - во время предвыборной компании, на выступлении перед горожанами, у другого чиновника сами собой стали распускаться на нитки штаны. А охрану точно столбняк охватил, и они не сразу сумели заслонить незадачливого оратора. Избиратели были просто в восторге. А оппозиция им говорила: сам остался без штанов, и вас оставит. Беднягу не выбрали...
Не удивительно, что нашлись люди, которые принялись усиленно портить его репутацию. Правда, заказов на устранение герцогов от этого только прибавилось. Зато среди неплатежеспособного населения утвердилось мнение, что Маг Ричи Трамп хочет ни то править миром, ни то уничтожить его вовсе. И чем глупее были подобные обвинения, тем быстрее их разносила молва. Так что со временем Маг Ричи Трамп стал появляться на людях только в магической маске, и перестал представляться собственным именем.
Он вдруг почувствовал раздражение.
Уничтожить мир! Великие боги - сколько же дури у людей в головах... Уничтожить Мир нельзя. В Фундаментальной Магии объясняется, почему. Попросту - Создатель не предусмотрел такой возможности вообще...
- Зато, - сказал Трамп сам себе, - теперь можно уничтожить любого болвана, который захочет убить Мага Зла. Будь он хоть трижды великим Магом. Если только он будет знать заранее, с чем столкнется, то, возможно, сумеет спастись - да и то вряд ли. Но повредить бедному Магу Зла никто больше не сможет. Своевременная возможность! В последние годы желающих избавиться от меня развелось что - то уж слишком много...
Трамп не преувеличивал - он не напрасно отказался и от своего имени, и от своего лица. Служить человеческим порокам - все равно что идти по лезвию бритвы. Чтобы преуспеть в этом, но жить спокойно, надо не переходить определенную грань. Любая крупная сделка или государственные переговоры проходят с явным или тайным участием Магов. Повлиять на партнера, защититься от влияния нанятого им Мага - дело хоть и не вполне официальное, но обязательное и общепринятое. Но вот убить кого - нибудь, или нанести явный вред согласится один Маг из тысячи. То есть - убить или навредить за деньги. Если какой - нибудь сумасшедший серьезно нагадил Магу, он едва ли проживет долго - но интересоваться его смертью не станет ни один нормальный человек. Изредка случаются ссоры и между самими Магами, но со стороны немагов их тоже принято не замечать. Другое дело, если вы работаете на заказ. Работы хватает, хотя все называют вас негодяем. И, чем больше вы трудитесь, тем больше людей начинают хотеть вашей смерти.
Одни - потому, что только ваша смерть надежно заметет их следы.
А другие хотят поиметь дешевую популярность, убив вас просто так.
Четыре года спустя
Синица, стряхнув с веточки щепотку инея, замерла на секунду, и посмотрела на Браэрли. Снова быстрое движение, рассыпающаяся снежная пыль... Лошадь, идущая шагом, синицу не беспокоила; всадник посматривал по сторонам, не делая лишних движений.
Маг Курт Браэрли привык видеть то, на что обычно не обращают внимания. Это не так уж и трудно. Надо только почаще покидать узкое пространство наивных амбиций и непрестанных конфликтов, в котором протекает повседневная жизнь... Сейчас, правда, ничего особенного вокруг не было. Был зато один из тех неподвижно - бесшумных зимних дней, когда от безветрия не чувствуется мороз, и дым поднимается вертикально вверх, и расползается где - то высоко, уже почти невидимый, и слышно, как, падая, касается ветки запоздалый листок.
В этих местах зимы обычно теплые, и мороз - редкость. Здесь недалеко океан, и в долинах, открытых к нему, низкие облака укрывают небо с декабря по март, а холодный дождь лишь иногда сменяется мокрым снегом. Но за первыми же перевалами, преграждающими путь теплому влажному воздуху, среди облаков все чаще появляется небо, а еще подальше и повыше бывает и мороз, и солнце весь день, и снег, что лежит по несколько дней. А если с востока, с гор, где снег лежит всю зиму, приходят холода, деревья покрываются толстым слоем инея. Таким, как сейчас.
Прозрачный зимний лес задолго показал, что приближается очередной перевал - бирюзовым небом за редеющими деревьями, да яркими белыми вершинами гор. С перевала и то, и другое развернулось перед Браэрли на полгоризонта, а еще предстала перед ним долина. С как раз такими вертикальными дымками, о которых он отчего - то несколько раз вспоминал в этот день. Дымки означали деревню. А так как деревня в этих краях была только одна, оставалось спуститься в долину - и цель его путешествия, довольно длительного, будет достигнута.
Спускаться в долину Браэрли не хотелось. Путь, что он проделал с утра, не успел ни утомить, ни надоесть; добротная экипировка успешно сопротивлялась легкому морозу. Браэрли почти месяц ехал унылыми бесснежными равнинами, где бурые листья, серые облака и черные деревья были единственным зрелищем. И потому сейчас, рассматривая весь этот бело - сине - бирюзовый простор, он медлил; и даже близкий отдых не казался ему привлекательным.
Впрочем, отдых не привлекал его еще и по той причине, что не обещал никакого комфорта. К своим тридцати семи годам Маг Курт Браэрли успел немало проехать в седле, не избегая никакой местности и никакой погоды. Он был любопытен; долгие дальние переезды были ему не в новинку. Но Мага Курта Браэрли знали и ценили. И потому он успел привыкнуть и к комфорту, и ко всем остальным благам, что дают деньги. Он редко думал о деньгах, но деньги любили его; так бывает с теми, кто хорошо делает дорогую работу, и проявляет оригинальность в мелочах, но не спорит с общественным мнением. Браэрли старательно изображал Мага светского, близкого к сильным мира сего, а тщательно скрываемая скромность потребностей помогала отклонять не слишком выгодные предложения. Умейте набить себе цену, да знайте меру - вот путь к успеху среди людей...
Так думал Браэрли, сидя в седле меж бездонного синего неба и сияющей снежной землей, но самодовольства не было в его мыслях. Ему стало вдруг грустно. Потому что кроме Браэрли, которого любили и деньги, и кое-кто из людей, был еще и другой. И того, прежнего, никто не любил. Не то, чтобы люди относились к нему очень плохо. Просто им было на него наплевать.
Сам же он искренне ненавидел себя тогда.
Так вот, деревенька, куда он направляется...
Говорят, там живут в редкостной нищете. Вообще-то, места здесь не бедные. Но дело в том, что они, в деревеньке, употребляют некий наркотик, который здесь называют просто "дурман". Дурман содержится в воде здешних болот. Кое - где поблизости тоже есть болота с такой водой, но жители других деревень не пьют ее. Тех немногих, кто пьет, немедленно изгоняют. Они приходят сюда, в эту долину, в эту деревню, и продолжают употреблять дурман до самой своей скорой смерти. Человек от него сперва становится, точно пьяный, а потом силы оставляют его, и он лежит с остановившимся взглядом, и не может пошевелиться. К дурману привыкают очень быстро, и уже не могут отвыкнуть. Те, кто еще не потерял способность толково отвечать на вопросы, рассказывают всякие чудеса, якобы, открывающиеся им. Но их рассказы - просто изложение бреда. А сами употребляющие дурман совсем не похожи на прорицателей, в которых верят еще кое - где не особенно образованные люди. Большинство из них всегда были, как говорят, "не жильцы". По разным причинам.
Правда, бывает и наоборот: в "дурной" деревеньке встречаются вполне нормальные люди. Но им тоже не позавидуешь. Деревень вокруг мало, и все знают друг друга. Выходцев из "дурки" за людей не считают, даже если они сроду не пробовали никакой дряни. Им надо уехать очень далеко, чтобы происхождение их оказалось неважным. А на это у них нет денег. В этой деревне вообще ни у кого нет денег. Вы слышали, чем они живут? Они забивают палками лесных крыс, которые пьют дурманную воду. Оказывается, и среди крыс есть такие... Да еще собирают то, что можно найти в лесу. И только. Они ничего не выращивают, не знают никакого ремесла. Да если бы и знали - как работать, если все валится из рук?
Правда, иногда к ним приезжают торговцы, которые скупают дурман. Дурман как - то выпаривают из воды. Но торговцы платят местным очень мало - ведь те не продают дурман сами, и не могут обойтись без торговцев.
Деревню оказалась не так - то легко обнаружить. Она помещалась в лесу, а домов в ней не было вовсе. Одни землянки. Дым выходил из дыр в крытых дерном крышах.
Тропинка, на которой не было ни одного следа в накануне выпавшем снегу, привела Браэрли к поляне; вокруг нее стояло несколько землянок; прочие виднелись дальше в лесу. Сперва Браэрли подумал, что на поверхности вообще никого нет. Но, присмотревшись, он увидал человека, топтавшегося спиной к нему на фоне одной из землянок. На человеке были какие - то бурые лохмотья, и он сливался с бурым дерном крыши, на котором теплый воздух из дымовой дыры растопил тонкий слой снега. Впрочем, едва человек перестал топтаться, звук лошадиных шагов достиг его ушей, и он резко обернулся. Тогда стало видно, что он держит перед собой массивную дубину.
Несколько секунд человек смотрел на Браэрли, а потом быстро пошел навстречу, и выкрикнул что - то, чего Браэрли поначалу не понял.
Кажется, здесь в ходу какое - то местное наречие. В этих краях население очень немногочисленное, между деревнями могут быть десятки миль, и люди общаются редко. Наверное, потому и говорят не везде одинаково. Разумеется, есть и общий язык, и к приезжему всегда обратятся на нем. Возможно, его с кем-то спутали. Может, приняли за торговца дурманом?
Человек с дубиной приблизился, и выкрикнул еще что - то; голос его выражал нескрываемое раздражение. Снова местный диалект.
- Мне нужен Маг Тронтон, - сказал Браэрли на общеизвестном языке.
Человек с топором посмотрел на него - тупая харя его вызвала у Браэрли внезапный приступ отвращения и злобы - и сказал тоже на общеизвестном, плохо произнося слова:
- Все равно плати пошлину.
- Я не купец, - сказал Браэрли, стараясь, чтобы голос его не выдавал неприязни.
Человек еще посмотрел на Браэрли, - с той подозрительностью в прищуренных глазах, что свойственна расчетливой глупости - а потом повторил:
- Все равно плати пошлину.
За спиной у Браэрли висел меч, но странно было даже подумать о том, чтобы пачкать его об этого дурацкого стражника. Посему Бразрли тронул жеребца, подъехал поближе, высвободил ногу из стремени и аккуратно заехал стражнику в подбородок. Стражник упал.
Он едва успел подняться, как слова несложного заклинания слетели с губ Браэрли. Стражник снова упал, и разразился пронзительными криками - мышцы его сводила судорога, и он дергался в такт собственным воплям, валяясь на земле.
Тотчас из землянки, на фоне которой он только что торчал, выскочили еще две замотанные в тряпье фигуры; при каждой была дубина. Эти свалились на бегу, и присоединились к движениям, совершаемым первым стражником. Далее эпизод с выбеганием в точности повторился, только на сей раз двух стражников исторгла из своего нутра землянка побольше, стоящая ярдах в пятидесяти. Пришлось произносить заклинание в третий раз.
Наконец, явилось и некоторое разнообразие. Следом за последней парочкой стражников выскочил какой - то здоровенный громила, с виду совсем молодой, с мечем вместо дубины. Меч был из самых дешевых, мягкого железа, которые покупают те, кто надеется никогда не пускать оружие в ход. Это барахло невозможно как следует заточить, и оно имеет балансировку выдернутого из забора кола. Но дюжий молодец способен попортить доспехи и таким оружием - если, конечно, ухитрится попасть по их обладателю. Однако, по сравнению с дубинами этот меч мог служить настоящим символом власти; вполне вероятно, что паренек, тащивший его, как дубину, был местным главарем.
Пока главарь бежал от своей землянки, Браэрли думал, что же с ним сделать - повторить фокус со стражниками, или все - таки отбросить снобизм, и рубануть его мечем. Браэрли отдал за свой меч небольшое состояние, и без сомненья, достойное оружие попало в достойные руки.
Но тут идея более изысканно - злобная пришла ему в голову. Заклинание, произнесенное им тотчас, превышает потребности повседневной обороны, и применяется редко. Результат же был тот, что главарь с размаху грохнулся на землю, но молча; меч далеко отлетел в сторону. Однако, если мышцы стражников пребывали в состоянии понемногу ослабевающей активности, мышцы главаря вообще отказались служить ему. Он мог только невнятно мычать. Зато в воздухе распространился запах дерьма - обычная реакция жертвы парализующего заклинания.
Меж тем стали появляться и другие фигуры - без оружия, и не такие проворные. Грязные, замотанные в тряпье люди выбирались то оттуда, то отсюда, и останавливались, опасаясь приблизиться. Несколько минут продолжалось это безмолвное рассматривание, нарушаемое только проклятиями постепенно возвращавшихся в обычное состояние стражников. Потом Браэрли заметил того, кого искал. Он позабыл расспросить, как выглядит Маг Тронтон, когда узнал о нем в одной из близлежащих деревень. Но единственный нормальный человек среди всех этих человекообразных существ едва ли мог быть кем - то еще.
Тогда Браэрли спешился, и пошел к нему, ведя жеребца; местные опасливо отстранялись, когда он приближался к ним.
Человек ждал его молча, не двигаясь с места. Он был среднего роста и с виду вполне зауряден. Лицо его не отличалось выразительностью; даже и возраст своего обладателя оно сообщало с точностью не большей, чем полжизни. Но у него был взгляд Мага, и он был прилично одет. Он держался прямо, и спокойно ждал, что будет дальше.
- Сэр, - сказал Браэрли, подойдя, - я ищу сэра Эрнста Тронтона, Мага...
- Это я, - сказал человек, слегка поклонившись.
Браэрли тоже, как приличествовало, склонил голову.
- Я Курт Браэрли, Маг.
Тронтон внимательно посмотрел на него, и во взгляде его было и удивление, и тотчас появившийся интерес. Потом он сказал:
- Наверное, у вас есть тема для разговора...
- Есть, - сказал Браэрли.
- Тогда мы можем пройти ко мне, - сказал Тронтон.
Тронтон жил в землянке, но в совершенно иной, нежели большинство местных сооружений. Она была в несколько раз больше, и делилась перегородкой на два помещения. В первом, на соломенном тюфяке, обнаружился крепкого сложения слуга, который тут же отправился сторожить лошадь Браэрли; впрочем, седельные сумки и лук в чехле последний внес в землянку сразу же. Во втором находился сложенный из камней очаг с трубой, койка с матрасом, стол и две лавки - все предельно кустарное, но крепкое с виду. Посуда, стоящая на столе и очаге, наводила на мысль, что Тронтон питался отнюдь не крысятиной; длинный лук на стене подтверждал это предположение.
- Садитесь, пожалуйста, - Тронтон жестом указал на лавку у стола.
Браэрли поставил к стене седельные сумки и лук, снял плащ, пристроил его на вешалку - ни много, ни мало - и уселся. Хозяин снял с пояса меч - сидеть с ним на лавке неудобно, а табуреток не было - но далеко убирать не стал, а положил на лавку рядом с собой. Браэрли поступил также. Надо быть полным кретином, чтобы заявиться к двум Магам с претензией, имея в своем распоряжении всего несколько человек. Но от дурманщиков, верно, всего можно ждать...
- В такую погоду я предпочитаю пить теплое вино, - сказал Тронтон, - что и вам рекомендую...
- Не откажусь, - сказал Браэрли.
Появилось вино - в глиняной емкости, снятой с очага - черствый, но вполне съедобный хлеб, лук и чеснок.
- Тут несколько дней поливал дождь, - сказал Тронтон, - и я не охотился, и не посылал слугу за продуктами в соседнюю деревню. У местных зимой есть только крысиное, с позволения сказать, мясо. А до ближайшей деревни почти двадцать миль... Сколько я знаю местные приметы, такая погода, как нынче, простоит недолго. Надо будет пострелять куропаток - лучше сегодня, чем завтра... И послать малого в деревню. Но если делать это одновременно, необходимо запереть дверь на заклятье. Иначе собьют замок, и все разворуют...
Браэрли понимающе покивал. К сожалению, у него ничего не было с собой из еды, кроме такого же черствого хлеба. Он ехал неспеша, и обычно охотился. Но в последние дни дожди шли по всей округе, а в такую погоду тетиву не надевают на лук - она отсыреет, растянется, и толку от нее станет мало. Конечно, в дорогу берут запасные. Но ведь дожди идут зимой долго и часто...
- Вы хорошо знаете местные приметы? - спросил он.
Тронтон улыбнулся.
- То есть, давно ли я тут живу? Второй год. Произошла одна не слишком приятная история, которая побуждает меня на некоторое время отказаться от обжитых мест... Вас она не может затронуть.
- Понятно, - сказал Браэрли; понял он то, что расспрашивать Тронтона о подробностях не следует.
Тронтон подвинул Браэрли кружку, себе - другую, и наполнил обе слабо парящим вином.
- Немного разбавляю водой, - сказал Тронтон, и поднял свою кружку, - ваше здоровье...
Они выпили, закусили хлебом и луком.
- Могу я узнать, что заинтересовало вас здесь? - спросил Тронтон.
- Бабочка, - сказал Браэрли.
С полминуты Тронтон посматривал то на Браэрли, то по сторонам; он явно имел, что сказать на эту тему, и обдумывал, как это лучше сделать.
- Бабочка убила около дюжины местных, - сказал он наконец, - и нескольких пришлых, по крайней мере один из которых был Магом. Не всех, с кем встречалась. Но всех, кто пытался убить ее. Маг тоже хотел убить ее.
Он замолчал, и посмотрел на Браэрли.
- Вы думаете, что я прибыл с тем же намерением? - спросил Браэрли.
- Убийство - обычная реакция людей на неизвестное, - сказал Тронтон.
Браэрли рассмеялся.
- Могу расширить это положение. Убийство - это реакция людей на возможность убийства. Но люди бывают разные...
- Так вы не собираетесь нападать на Бабочку? - спросил Тронтон.
- Не знаю, - сказал Браэрли, - по крайней мере, я не для этого приехал сюда.
- Можете сказать - зачем?
Браэрли кивнул:
- Я ищу Мага Ричи Трампа. Вы его, вероятно, знаете.
Во взгляде Тронтона проскользнуло несколько странное выражение, но тотчас исчезло, и он сказал:
- Мага Зла? Говорят, его многие искали. У меня создалось впечатление, что это занятие оставляет даже меньше шансов остаться в живых, чем поиск Бабочки.
- Трамп и Бабочка как-то связаны друг с другом, - сказал Браэрли, - но в отличие от Трампа, Бабочка не принимает заказы на всякие неприглядные услуги. Возможно она - просто побочный продукт исследований Трампа, которые и дали ему столь обширные возможности. Я хочу только узнать - можно ли выяснить что-то об этих возможностях, изучая Бабочку. Я ничего не имею против нее . Но если она и меня попробует убить, я все - таки попробую защищаться...
На улице, у дома Тронтона, Браэрли ожидал главарь. Он успел сделать две вещи: прийти в себя, и осознать, что перед ним Маг. Он выглядел очень испуганно. Конечно, столь сильный испуг быть и обманом. Но, независимо от того, насколько главарь боялся Браэрли, ему следовало по возможности сгладить первое впечатление, и впредь пореже попадаться Браэрли на глаза.
После продолжительных извинений последовала взятка - предложение бесплатно занять дом, в котором за плату останавливались приезжие. Вероятно, скупщики дурмана - иные тут едва ли бывали. Браэрли осмотрел предлагаемое помещение, и остался доволен. Дом был попроще, чем тот, где жил Тронтон, но устроен также, и ничего общего не имел с жилищами местных.
Некоторое время Браэрли потратил на то, чтобы устроить свои дела в деревне. Дел было немного.
В деревне имелась конюшня на несколько денников - ветхий сарай, казавшийся целым дворцом среди землянок; в сарае стояла уже лошадь Тронтона, и заметно более скромная лошадь главаря. Там же, на полу, в куче сена, помещались двое конюхов. В их компетентности Браэрли сомневался. Посему он сам расседлал и осмотрел жеребца, и поинтересовался, как выглядит местный корм. Потом осмотрел лошадей Тронтона и главаря - те были в полном порядке. Это обстоятельство несколько успокоило его, но он все равно заявил, что кормить и чистить жеребца будет сам, сославшись на его строгий нрав. И пусть говорят ему, когда станут чистить денник - он сам выведет жеребца.
Вскоре появился слуга, которого ему нашел Тронтон. Браэрли сказал ему, что распоряжение пока одно - караулить дом. Но на всякий случай, разумеется, наложил соответствующее заклятие на внутреннюю дверь, ведущую в его комнату.
Потом он пошел на болота.
Солнце уже светило сквозь деревья, покрывавшие склон близлежащего холма, когда Браэрли покинул деревню. Он хотел осмотреть болота до темноты.
Лесная крыса - животное ночное. Посему желающие охотится на крыс должны приходить на болота именно в это время суток. И приходили - до недавних времен. Бабочка тоже охотилась по ночам. Неизвестно, интересовалась ли она крысами. Но все люди, которые видели ее, и могли рассказать об этом, встречались с ней ночью. Трупы же тех, кто ничего не мог рассказать, находили всякий раз утром.
Крысоеды не очень - то любят шевелить своими продурманеными мозгами, и менять привычное. Но появление Бабочки подвигло их к великому деянию - они накопали ям вокруг болота, и одурманенные крысы сами падали в них. Оставалось утром, в полной безопасности, обойти ямы и вытащить крыс. С тех пор убийства на болтах прекратились, возобновляясь лишь с появлением приезжих охотников.
Болота выглядели точно также, как и любые болота в средней полосе посредине теплой зимы: покрытые снегом островки среди темной воды, редкие березы, еще более редкие кусты, да лес вокруг. Болота лежали в котловине, и никакой речки, никакого ручья не впадало в них, и не вытекало. Со стороны деревни к болотам шла основательно протоптанная тропинка. Со всех же других сторон не было ничего, кроме совершенно нехоженого леса. И лес этот тянулся на много миль - куда на десятки, а куда и на сотни.
Браэрли забрался в самую середину болот, и там, на небольшом островке, долго стоял, обозревая окрестности. Солнце проследовало между черных стволов, и исчезло. От тишины звенело в ушах, а собственное дыхание казалось очень громким, и Браэрли против воли старался дышать потише. Когда он двигался, стволы и ветви деревьев, подсвеченные ярко - белым небом на западе, соединялись и переплетались, и казалось, что в лесу какие - то существа стараются замаскироваться под стволы и ветви, делая среди них короткие перебежки. Но на самом деле в лесу не двигалось ничего - только свет понемногу уходил на запад.
Браэрли умел, как и все Маги, так соединять свои чувства с окружающим, что ни единая мелочь не ускользала от его внимания. После такого слияния могут начаться занятные вещи. А именно: через то, что видят глаза и слышат уши, Маг может почувствовать ауру этого места. "Аура места" - понятие трудноопределимое, но при том доступное не одним только Магам. Многим случалось, проезжая места с плохой репутацией и не зная об этом, чувствовать смутное беспокойство, а то и страх. Другие места, напротив, привлекают каким - то особым уютом и спокойствием; они кажутся обжитыми, даже если до ближайшего жилья много миль.
Браэрли пытался разобраться в ауре болот долго, но ничего особенного не почувствовал.
Некоторое время он прыгал с островка на островок, и высматривал что - нибудь необычное. Что - то такое, могло бы быть лишним в этом месте. Он и сам не знал, что именно.
Но чем бы оно ни было, Браэрли его не нашел.
Когда в сумерки Браэрли подошел к двери своей землянки, в спину ему попала стрела.
Никакого вреда она не причинила - Браэрли взял за правило, путешествуя, носить короткую кольчугу. Незаметно, под толстым свитером или курткой. Хорошо сделанная кольчуга - штука достаточно тонкая, и не привлекает внимание. Так что, даже сняв в помещении плащ, он не выдавал этой своей привычки. Короткой кольчуги обычно хватает, если противник не знает, что она на вас есть. Стрелу или метательный нож направляют в грудь или в спину, если хотят решить проблему одним ударом издалека...
Браэрли поспешил укрыться за дверью - если стреляющий понял, что выстрел в спину ничего не дал, он может попробовать попасть туда, где кольчуги нет. В такой темноте сие едва ли могло увенчаться успехом, но бывают ведь неудачные случайности...
Слуга, вскочивший ему навстречу в первом помещении землянки, выглядел совершенно обычно. Если бы он был взволнован, Браэрли сумел бы это понять. Можно было предположить, что он ничего не знает о покушении.
Дверь второй комнаты запиралась изнутри на засов. Но осмотрев его, Браэрли понял, что его можно отодвинуть снаружи, просунув в щель лезвие тонкого и прочного ножа. Пришлось прибегнуть к соответствующему заклинанию. На всякий случай Браэрли положил на койку меч, а потом завернулся в одеяло, и сразу заснул.
Утром он говорил со слугой, и спросил между делом, как относятся к Бабочке в деревне.
Слуга отвечал, что Бабочку боятся и ненавидят.
Браэрли спросил, с чего все началось.
- А просто с того, светлейший господин Маг, что Бабочка появилась на болотах. Ее решили убить. Но она сама убила всех, кто пошел ее убить. Вот и все.
- А что она делала на болотах до того, как ее решили убить? - спросил Браэрли.
- Да ничего не делала, светлейший господин Маг, - отвечал слуга.
- То есть, - сказал Браэрли, - ее решили убить потому, что она появилась на болотах, и ничего не делала?
- Да, светлейший господин Маг, так оно и было, - отвечал слуга, явно не сообразив, подтверждения чего именно ждет от него Браэрли.
"Именно так оно и было, - думал Браэрли, идя по деревне, и поглядывая на норообразные жилища крысоедов, - появилась, и ее решили убить. Наверное, такую причинно - следственную связь надо ввести в схоластику, как своего рода догму."
Он часа два обследовал окрестности, и определял ауру во многих местах. Но ничего необычного он не обнаружил.
Когда он вернулся в гостиницу, слуга сообщил ему, что Тронтон приходил совсем недавно, и просил дождаться его - он скоро снова зайдет; или же Браэрли может зайти к нему сам.
- Я зайду прямо сейчас, - сказал Браэрли, - если господин Тронтон придет, скажи, что я пошел к нему...
Тронтон оказался дома; слуга его почтительно отворил перед Браэрли внутреннюю дверь, и осторожно прикрыл, когда он вошел.
В землянке было темно, так как конструкция ее окон не предусматривала. Были только совсем небольшие дыры для вентиляции, которые задвигались деревянными заслонками, но свет через них почти не проходил. Наверное, в землянках попроще, топившихся по - черному, свет проникал через дымовую дыру. Но в жилище Тронтона, как и в гостинице, только свечи освещали внутреннее помещение, и свет их после солнечно - снежного дня казался очень слабым.
Тронтон поднялся навстречу с традиционным кивком.
- Садитесь, Браэрли...
Кивнув в ответ, Браэрли поставил к стене меч, снял плащ и присел к столу; тени его от свечей проследовали по стенам друг к другу, и, разминувшись, остановились.
- Выпьете?
- Да, спасибо...
Тронтон поставил на очаг кустарно - глиняную плошку, и налил в нее вина из стоящего на полу кустарно - глиняного кувшина. Потом уселся к столу, и сказал:
- Вы абсолютно уверены в том, что вам нужно найти Бабочку?
Браэрли кивнул:
- Я проделал очень долгий путь ради этого. Трамп представляет опасность, и чем дальше, тем больше. Бабочка - единственный результат его деятельности, который еще не изучен. Все остальное не позволяет понять, какими методами пользуется Трамп.
Трамп еще помедлил, и сказал:
- Минувшей ночью я много думал о том, могу ли я вам доверять. Я не пришел ни к какому определенному выводу. Но поскольку я не могу отговорить вас от поисков Бабочки, я хотел бы помочь вам в этом. И в первую очередь сделать так, чтобы ваша с ней встреча не привела к конфликту.
- Благодарю вас... Могли бы вы пока просто рассказать мне то, что вы знаете о Бабочке?
- Это будет проще, если вы расскажете, что известно вам, - сказал Тронтон, - наверняка вокруг нее напридумано всякого вздора...
- Конечно, - Браэрли посмотрел в потолок, где грубо отесанные брусья сообщали о том, что плотник сделал свою работу не слишком давно, - итак... А впрочем - почти все, что я знаю о Бабочке, я узнал из одного-единственного письма. Его автор - один из преподавателей в моем университете, с которым мы иногда переписываемся. Этот университет расположен в ближайшем к сдешним краям большом городе, и история с Бабочкой стала там более-менее известна. Поэтому я и обратился к нему... Вот, пожалййста, - Браэрли достал из сумки на поясе сложенный вдвое, уже весьма потертый конверт, и протянул Тронтону.
"Сея бабочка - или, лучше писать - Бабочка, с большой буквы, ибо явление, коее она представляет собою, доселе не слыхано, и не встречалось ни в дальних землях, ни в старых книгах - навела такого страху на жителей местности, где она появилась, что страх этот передался весьма далеко.
Прежде всего - собою это существо действительно как бабочка, а росту вполне человеческого. Далее описания расходятся. Одни утверждают, будто бы она вид имеет отвратительный и пугающий, вчастности, челюсти с клыками, как у хищного зверя, а хобот ее подобен стальной спице, и протыкает человека насквозь. И при том извивается, подобно змее. Другие же утверждают, что Бабочка очень красива, и переливается разными цветами, хотя обычно крылья ее черны, но эта - то чернота и начинает переливаться, когда бабочка движет крыльями. Никаких звериных челюстей у ней нет, а хобот, и верно, подобен игле, и движется весьма грациозно.
Ежели тебе, дорогой Курт, интересно мнение на сей счет человека, прижившего на свете без малого девяносто лет, то охотно сообщу его. Каких только тварей я не видал, путешествуя по пространствам, кои надобно исчислять тысячами миль! Можно прибавить сюда и существ, чье существование не доказано, но облик их общеизвестен и взят ведь откуда - то, и существ настолько редких, что не ясно, остались ли они где сейчас. Так вот - во всех их наблюдалась мною одна явственная закономерность. Именно же: сильное существо обладает красотой. Слабое существо тоже обладает красотой, если среди существ, равных ему по размерам, может оно считаться сильным. Правда, исключение из этого правила составляют, как будто, существа гномообразные, ибо весьма сильны, но притом непривлекательны. Однако, если сравнить их с существами драконообразными, то мы увидим, что равный им по размеру дракон, хоть, быть может, и не сильнее физически, но намного подвижнее, и, даже если не имеет ни крыльев, ни пламени, легко одержал бы верх, возникни между ними разногласия. Я не говорю уже о том, что существо драконообразное обитает равно успешно во всех средах, видит отлично и в темноте, и при ярком свете, и вообще, много лучше приспособлено к жизни... Всякий же, кто видел любого дракона своими глазами, скажет, что создания сии воистину прекрасны. И только страх человеческий придает им какие - либо иные черты...
Полагаю, что и с Бабочкой все то же. Те, кто утверждали, будто внешность ее чудовищна, добавляли неизменно, что она гналась за ними, и они едва унесли ноги. Те же, что говорили, будто она красива, наблюдали за ней без помех, не удостаиваясь не только нападения, но и внимания какого угодно.
Впрочем, говорят, что нападения бывали, и исход их часто становился печальным. Будто бы, Бабочка убила до десяти человек, или даже чуть больше. Притом, делала она это не ради того, чтобы употребить в пищу, или высосать кровь, или использовать жертвы для каких - то колдовских действий, которыми люди невежественные пытаются иногда подменить Магию. Все трупы оставались нетронуты ею.
Некоторые из них несли на себе следы укола чем - то твердым, притом одни говорили, что укол был один - в сердце; другие же - что трупы были истыканы весьма обильно. Ничего не могу уточнить на сей счет. Но есть свидетельства вполне однозначные. Именно же: трупы людей, кои вид имели такой, будто они множество раз спотыкались, и оттого в конце концов умирли. То есть, как будто кто - то много раз с силою толкал их на землю, тогда как они убегали от толкающего, оборотившись спиной к нему. Другие трупы были наполнены водою местных болот, якобы, вызывающей помутнение рассудка, и тоже со следами словно огромной иглы. Будто кто - то этой иглой протыкал сих злополучных, и вливал эту воду до наступления смерти. Все эти случаи происходили только по ночам.
Ничего не могу сказать о таких способах истребления людей, кроме того, что не вижу в них ни малейшего смысла.
Так происходило, по слухам, около года, а потом появились в наших краях желающие истребить сию Бабочку.
Первым из них был Зейтус, тебе, верно, известный. Маг он был неплохой, но хитроватый, жадноватый и, прямо сказать, чудаковатый не в меру. Впрочем, способности его сильно преувеличивались. Хвастал он, к примеру, тем, что отыскал и истребил множество магической твари повсеместно. Но подобные байки на то только и годятся, чтобы публиковать книжки, что продаются на базарных лотках. За эти книжки многие наши его не любили, потому что люди необразованные, читая их, думать начинают о нас всякую чепуху. Большинство же, впрочем, только смеялось украдкой - что возьмешь с человека, чье тщеславие толкает его к глупостям столь очевидным. Ибо и не Магу, а просто любому, кто в школе учился, ясно, что вранье и похвальба сие самая пустая есть.
Итак, сей Зейтус отправился на очередную свою охоту, и с ним там было следующее. Он с вечера пошел на болота, где появляется Бабочка, а поутру нашли на болотах сих труп его со следом пресловутой иглы. Причем укол нанесен был именно в сердце, сзади, и, по всему судя, на бегу. Это свидетельствуют двое слуг его, сопровождавших его.
После того прошло некоторое время, и следом за ним отправился человек тоже известный. Имени его я не знаю, а кличку забыл. Но полагали его важным человеком в секте, с коей можно иногда столкнуться в самых разных местах. Сектанты оные, что ни год, ждут конца света. Притом утверждают, что после такового праведники спасутся, а неправедники - нет. И, чтобы попасть в число праведников, следует себе всякий вред причинять. Якобы, от вреда сего человек много лучше становится. Сей вышеупомянутый, однако, от вреда того лучше не стал, и среди людей с разумом неповрежденным, но невоздержанных, был осмеян и гоним всячески, ибо всем был противен. После известия о появлении Бабочки впал сей вышеупомянутый в неистовство, ибо, по словам его, в Бабочке сей явился враг всех людей, и Мир погибнет в самом ближайшем времени. По поводу сему зело прискорбному он перестал мыться. После чего, появляясь в кабаках, производил запах столь злой, что был изгоняем вон пинками, а то и палкою. От чего стервенел еще больше, и грозил пребывающим в заведениях питейных всякими неприятностями в будущем. Посему честные горожане обратились в Магистрат, дабы разрешили им возмутителя спокойствия из нашего города изгнать. Возмутитель же, за неимением лучшего, не медля отбыл истреблять Бабочку, и появился в тех краях, как ни странно.
Участь, постигшая его, была бы ужасна, ежели не вызывала бы смех зело злорадный: его заели блохи. От отсутствия мытья насекомые оные и так в изобилии при нем пребывали. В деревне же, что близ болот, в коих Бабочка появляется, кто - то наслал на него блох во множестве. И, поражаемый ими, сектант сей прежде впал в неистовство уже неподдельное, а потом убежал в лес, где и был найден мертвым.
История оная имела продолжение: некий человек, именующий себя Магом, а на деле полуграмотный недоучка, тело сего сектанта со следами блошиного бесчинства так обработал составами и заклинаниями, что стало оно нетленно. И, всего прежде, собрал немало денег, показывая его в кабаках, в коих почивший препятствовал почтенным горожанам употреблять пиво, а затем продал сектантам тоже недешево.
На этом, впрочем, история походов на Бабочку не завершилась. Хотя случай сверх вышеназванных мне только один известен. Вот он: какой - то бездельник, ничем кроме случая сего себя не прославивший, из городских обывателей, будучи пьян во все дни, впал в горячку, и тоже заявил, что близится конец света. Горожане же, не дожидаясь за сим заявлением обычно следующих пакостей, тотчас понесли в Магистрат прошение об изгнании его прочь, и сей вышеупомянутый поспешил убраться, как и предшественник его, на истребление Бабочки. Проходя же мост через нашу городскую речушку, не особо великую, но с берегами довольно - таки топкими, и будучи по обыкновению своему пьян, с оного моста упал, и завяз в грязи. Время же было позднее, и по причине тьмы стража, явившаяся было на крики и всякую брань, из - под моста доносившиеся, отложила извлечение оного несознательного пешехода до утра. Ночи же в эту пору стояли уже весьма холодные. Так что сей новый охотник, в грязи пребывая, по пьяному естеству заснул, и к утру замерз. Случай сей не добавляет к истории Бабочки почти ничего, и привожу его исключительно того ради, чтобы, зная натуру твою, скептическую до человеческой сущности, и даже ехидную, развлечь тебя этой вполне правдивою притчей..."
Тронтон рассмеялся.
- Это я наслал блох на того бедолагу. Разумеется, это были не вполне заурядные болхи... Ну, а первого охотника убила, действительно, Бабочка. И именно таким способом. Что до жертв, убитых толканием на землю, и впрыскиванием болотной воды - это тоже чистая правда. Труп со следом от укола в сердце был, а вот истыканных трупов не было. Ваш корреспондент знал, видимо, только о тех охотниках, что отправлялись из его города. Было еще несколько желающих, они тоже погибли. Но, - Тронтон посмотрел на Браэрли, и сделал короткую паузу, - до Бабочки они не добрались. Их убил я.
Несколько секунд Браэрли молча смотрел на него, а потом спросил:
- Как именно?
- Из лука, - сказал Тронтон, и кивнул на стену, - вот этого самого. Отличный образец композитного лука, между прочим. Дорогая и редкая вещь... В отличие от вас, они не носили кольчугу, находясь в деревне. Вы ведь были в кольчуге, ни так ли?
- Я и сейчас в кольчуге, - сказал Браэрли, - вы хотели убить меня потому, что полагали, будто я могу убить Бабочку?
- Да, - сказал Тронтон, - хотя, признаться, я колебался, прежде чем так поступить. Мне показалось, что вы отличаетесь от остальных...
Браэрли покивал, подумал; потом одна занятная мысль пришла ему в голову.
- Если возле населенного пункта объявляется магическое существо, угрожающее людям, Мага простят прогнать или уничтожить его. Обычно Маг изгоняет это существо, потому что, как известно, редкий Маг станет убивать без необходимости. Не говоря уж о том, что в большинстве случаев изгонять надо не существ, которых нет, а предрассудки... Неужели местные не просили вас сделать что - то подобное?
- Просили, - сказал Тронтон, - но я и пробовать не стал. Просто сказал через некоторое время, что не могу это сделать.
- Почему? - Браэрли был искренне удивлен.
- Потому что я на стороне Бабочки, - сказал Тронтон.
Браэрли молча посмотрел на него.
- Я живу здесь сам по себе, - сказал Тронтон, - если мне нужна еда, я охочусь на куропаток. Еще хожу по соседним деревням и зарабатываю на то, что мне нужно кроме куропаток. Местные ничего не могут мне дать. Все, что я им делаю, делается в обмен на подчинение. Это единственное, чем они могут платить, а многое в них мне не нравится, и я требую, чтобы они не делали этого. Вот и все. Я здесь не ради них. Я здесь ради Бабочки. И когда возникает конфликт между кем - то и Бабочкой, я всегда на ее стороне.
- Этому должно быть объяснение, - сказал Браэрли.
- У этого есть объяснение, - сказал Тронтон, - но полностью оно последует не сейчас. Не обижайтесь на мою скрытность - в том, что я скрываю, есть и моя личная тайна... Давайте посмотрим, как Бабочка к вам отнесется. Сейчас я расскажу вам о ней то, что не знали люди, информировавшие вас. Потом расскажу, как ее найти. Попробуйте встретится с ней - а там видно будет...
Вечером этого дня Браэрли долго читал, сидя в своей землянке. Потом, вскоре после восхода луны, он надел все теплые вещи, что у него с собой были, закинул за спину меч и вышел. Слуга опасливо посмотрел ему вслед.
В лощине, где помещалась деревня, была полная тьма; когда глаза привыкли к ней, Браэрли осторожно пошел в сторону болот.
Когда он вышел из лощины, навстречу ему, некруглым диском среди ветвей, появилась луна. Сразу стало светло. Полнолуние было несколько дней назад и, сколько бы ему ни пришлось ждать на болотах, без освещения он не останется.