АРИМАН 
Дух мрака, темный Ариман, 
Доныне для восточных стран 
Ты - злое божество. 
Склоняясь в капище твоем, 
Где в мире царство мы найдем 
Сильнее твоего? 
Дух блага повелит - и вмиг 
Для путников пустынь родник 
Забрызжет из земли. 
А ты у неприступных скал 
Завихришь смерч, запенишь вал - 
И тонут корабли. 
Бог повелел - и травы нам 
Дают целительный бальзам 
Для немощей людских, 
Но разве одолеть ему 
Горячку, язву и чуму - 
Отраву стрел твоих? 
Ты властно в мысли к нам проник, 
И, что бы ни твердил язык 
Пред алтарем чужим, 
В толпе покорных прихожан 
Тебя, великий Ариман, 
Мы тайно в сердце чтим. 
Ты преднамеренно ль жесток? 
Ты можешь ли, как мнит Восток, 
Знать, мыслить, ощущать? 
Плащом из туч окутать твердь, 
Раскинув крылья, сеять смерть, 
Клыками жертву рвать? 
Иль просто ты - природы часть, 
Стихийная, немая власть, 
Которой нет преград? 
Иль, в сердце затаясь людском, 
Ты источаешь над добром 
Победоносный яд? 
Так или нет, но ты один 
И всех событий властелин 
И ощущений всех. 
Все, что живет в людских сердцах: 
Страсть, гнев, любовь, гордыню, страх - 
Ты превращаешь в грех. 
Как только солнце поднялось 
Смягчить удел юдоли слез, 
Ты неизменно тут: 
Ты мигом скромный хлебный нож 
На острый меч перекуешь - 
Орудье грозных смут. 
От первой жизненной черты 
До судорог предсмертных ты - 
Хозяин бытия. 
И можно ль знать нам, что за той, 
Дух тьмы, последнею чертой 
Исчезнет власть твоя? 




БАЛЛАДА О КРОВАВОЙ ОДЕЖДЕ 


Где гордо вознесся средь мирных долин 
Стольный град Беневент, страны властелин, 
В тот час, когда запад окрасил в кармин 
Шатры паладинов, грозы сарацин, 
Накануне турнира, без свиты, один, 
Юный паж спустился в лагерь с вершин. 
'Где, укажите мне, здесь чужанин, 
Томас из Кента, Британии сын? ' 
Вот скромный шатер: сквозь вечерний туман 
Блестит в нем только доспехов чекан, 
И статный силач из страны англичан 
Сам правит в кольчуге какой-то изъян 
(Позвать оружейника - тощ карман). 
Он завтра в доспехи оденет свой стан, 
И завтра увидят, как смел он и рьян, 
Дама его и святой Иоанн. 
'Хозяйка моя, - юный паж сказал, - 
Госпожа Беневента, ты же так мал, 
Из ничтожнейших самый ничтожный вассал. 
Но тот, кто мечтает о высях скал, 
Перепрыгнуть должен бездонный провал 
И должен быть так безрассудно удал, 
Чтоб все увидали, что он не бахвал, 
Что дерзость он доблестью оправдал'. 
Рыцарь снова склонился - так чтят алтари, - 
А юный посланец молвил: 'Смотри, 
Вот сорочка: в ней спит от зари до зари 
Моя госпожа. Ты прочь убери 
Щит, кольчугу и шлем, и душой воспари, 
И в сорочке льняной чудеса сотвори, 
Бейся, как бьются богатыри, 
И покрой себя славой или умри'. 
Сорочку рыцарь берет не смутясь. 
Он к сердцу прижал ее: 'Дамы приказ 
Я выполню, - молвил он, - всем напоказ, 
Буду биться без лат, ничего не страшась, 
Но коль не погибну на этот раз, 
То для леди придет испытанья час'. 
Здесь кончается, так уж ведется у нас, 
О кровавой одежде первый сказ. 
СКАЗ ВТОРОЙ 
Вот в день Иоанна восток заалел, 
На ристалище каждый обрел свой удел: 
Копья с треском ломались, и меч разил, 
Победителям - честь, павшим - темень могил. 
Там много свершилось геройских дел, 
Но тот был особо удал и смел, 
Кто сражался без лат, покрытый льняной 
Девической тонкой сорочкой ночной. 
Одни нанесли ему множество ран, 
Но другие щадили прекрасный стан, 
Говоря: 'Видно, здесь обещанье дано, 
А за верность убить паладина грешно'. 
Вот герцог свой жезл опустил - и турнир 
Окончен, фанфары вещают мир. 
Но кто ж победил, что герольды гласят? 
То рыцарь Сорочки, что бился без лат. 
Собиралась леди на пир во дворец 
И на мессу во храм. Вдруг мчится гонец 
И покров подает ей, ужасный на вид: 
Он изрублен мечами, разорван, пробит, 
С конских морд на нем пена, и пыль, и грязь, 
И пурпурная кровь на нем запеклась. 
И с мизинчик миледи, с ее ноготок 
Не остался там чистым ткани клочок. 
'Сэр Томас, чья родина - дальний Кент, 
Шлет покров тот миледи в ее Беневент. 
Кто упасть не боится - сорвет себе плод, 
Перепрыгнув бездну - до цели дойдет. 
Господин мой сказал: 'Жизнь я ставил в залог, 
Доказать свою верность настал твой срок. 
Повелевшая снять мне и латы и шлем, 
Пусть открыто объявит об этом всем. 
Я хочу, чтобы леди в кровавый наряд, 
Который я ей посылаю назад, 
В свой черед облеклась. Ткань от крови красна, 
Но позорного там не найдешь ты пятна'. 
Зарделась миледи от этих слов, 
Но прижала к устам кровавый покров: 
'И замок и храм, господину скажи, 
Увидят верность его госпожи'. 
Когда же на мессу двинулось в храм 
Шествие знатных вельмож и дам, 
Миледи была - видел весь Беневент - 
В кровавой сорочке сверх кружев и лент. 
И позже за трапезой пышной она, 
Отцу поднося его кубок вина, 
Сверх мантии - все лицезрели кругом - 
Покрыта кровавым была полотном. 
И шепот пошел по блестящим рядам, 
Ужимки, смешки кавалеров и дам, 
И герцог, смущеньем и гневом объят, 
Метнул на виновную грозный взгляд: 
'Ты смело призналась в безумье своем, 
Но скоро жестоко раскаешься в том: 
Вы оба - ты, Томас, и ты, моя дочь, - 
Из Беневента ступайте прочь! ' 
Тут Томас поднялся, шатаясь от ран, 
Но духом все так же отважен и рьян. 
'Как кравчий - вино, так щедро в бою 
Я кровь свою пролил за дочь твою. 
Ты как нищую гонишь ее из ворот, 
Я ж супругу свою охраню от невзгод. 
И не станет она вспоминать Беневент, 
Госпожою вступив в мое графство Кент'.