Ветер колышет скатерти на столах, вынесенных во двор; солнце слепит многочисленных гостей, что нисколько им не мешает. Общий одобрительный гул, создающий радушную атмосферу праздника, и заинтересованная внимательность, с которой гости следят за распоряжениями и суетой хозяев, показывают, насколько популярен этот дом на селе.
Несмотря на то, что собравшиеся здесь люди вряд ли относятся к обществу светскому, предпринимательскому или хотя бы обеспеченному, отсутствие напряженной истеричной разухабистости отделяет этот праздник от банальной сельской попойки.
Особенно людям нравится возрождение, как им кажется, старой сельской традиции, когда на торжество приглашаются все односельчане. Здесь легко увидеть у людей и тюремные наколки, и недостающие зубы, и пропойные хари, но все настроены провести время с забытым ими достоинством.
Дзинь-дзинь-дзинь. Хозяин праздника привлекает внимание к себе.
- Михалыч, давай!,- гости подбодрили на не первую, уже, сегодня, речь.
- Односельчане! Народ! Сегодня много говорили о нас с Марьей, о нашей семье. И я бы хотел сказать несколько слов о, так сказать, плоде наших с Марьей трудов. О Сереге - хозяин указал толстым пальцем на сидящего рядом с ним гостя. Но может ли сын считаться гостем на празднике родителей?
- В этом году не только тридцать лет нашей семье, но и тридцать лет нашему сыну, - гости одобрительно зашушукались.
- Молчать! Не надо сейчас высчитывать кто, когда и чего, - заторможенный хмелем разум хозяина только сейчас осознал, какое впечатление оставили произнесенные слова.
- Он - хитрец - думал, что справил свой день рождения в городе, а мы здесь не при чем! Но ему так не отвертеться! Вставай, детинушка, - обращаясь к сыну.
Детинушка неловко встал, смущаясь под взглядами собравшихся.Высокий и худощавый - в противоположность невысокому и толстому хозяину.
Отец обнял "детину" за плечи и развернулся корпусом к гостям.
- Тридцать лет! А ведь как мы с матерью намучались с ним! До семи лет - ведь ни слова не говорил! Всех врачей прошли, во всех церквях отстояли. А сейчас посмотрите какой вымахал!
Сергей еще больше смутился от слов отца, особенно стыдясь нелепости его пьяной речи. Какая связь между "ни слова не говорил" и "какой вымахал"?
Эта история про то, что он не говорил до семи лет, рассказывалась на каждом семейном празднике. Но вот так вот - перед всем, фактически, селом - впервые... Наверное.
Наверное - потому, что Сергей сейчас жил в городе, да чего сейчас - с семнадцати лет, так что все события жизни родного села за последние тринадцать лет прошли мимо него.
Да ладно, там, сельское общество. Присутствие всего одного, но особого человека, усиливало смущение стократ: Серега впервые приехал к родителям с сыном.
Марина - бывшая жена - сразу после развода запрещала отцу встречаться с сыном. Только в этом году, когда она вновь вышла замуж, с ней удалось договориться. Так вот и получается, что Серегины старики не видели внука с тех пор, как ему исполнилось два года.
Вовка с любопытством глядел на отца с дедом во время речи последнего, и как только его родитель сел обратно за стол, тут же спросил:
- Папа, а почему это деда сказал, что ты до семи лет не говорил?
Похоже это единственный человек на селе, который не знал этой истории.
А узнал он ее всего через час после дедовой речи.
Застолье потихоньку заканчивалось: первой из-за стола вышла молодежь, потом - кто пошел курить, кто поговорить с соседом; видя это, хозяйка скомандовала своим помощницам - соседкам потихоньку убирать со стола. Женщины начали относить посуду к летней кухне; кто-то мыл посуду, кто-то сплетничал с подругами и не только, и все это под ритуальное хозяйкино: "Да не надо, я сама уберу".
Вова перехватил бабушку на веранде, когда та относила в дом помытые стопки на большом блюде.
- Баба, а почему деда сказал, что папа до семи лет не разговаривал?
- А как родился и все не разговаривал.
Бабушка не видела внука уже очень долгое время. И с учетом того, что у нее всего один сын, сыну уже тридцать лет, он в разводе, - появление других внуков под большим сомнением. Так что трепетное отношение к Вове вполне естественно, тем более хорошим настроением после застолья.
- Вот ты во сколько лет заговорил? Не помнишь? Ну, когда тебе было два года, ты уже неплохо разговаривал, помнишь я к тебе в гости приезжала? А твой папа до семи лет ничего не говорил, даже не пытался.
- Да, а вот Катя в год уже говорит. Непонятно, но мама ее понимает.
Катя - дочь бывшей невестки, родилась чуть больше года назад. Бабушке не очень приятна эта тема - это ведь напоминание о не сложившейся семейной жизни сына.
- А почему он не разговаривал? Болел?
- Нет, Володя, просто плохая женщина твоей бабе зла пожелала, вот Сережа и родился таким.
- А эта женщина, что, колдунья?
- Да нет, просто завидовала мне она. Знаешь ведь есть люди, которые злыми становятся от того, что другим завидуют... Ну давай Вова, иди играй, бабушке надо прибраться после праздника.
Разговор окончен. Вова остался на веранде обдумывать таинственную историю молчания его отца, а бабушка пошла в дом - убирать посуду.
Сергей, разыскивая сына, невольно подслушал этот разговор. Не очень все это приятно - такие взрослые россказни да в детские уши. Хотя в селе это принято - невзирая на образование и достаток. Быть может люди, причастные к магическому ритуалу весеннего кормления земли зерном и осеннему сбору его результатов просто не могут по-другому думать.
Хотя... Сергей тряхнул головой, освобождая ее от пьяных философских мыслей. Нужно решать конкретные задачи. Например: нужно сделать все для того, чтобы Вовка закрепился в его семье, почувствовал себя ее частью. Восстановить разрушенные связи. Иначе многолетняя борьба с бывшей женой была просто бессмысленной.
- Вова! Пойдем, погуляем.
Они пошли за ворота, отец хотел показать сыну свое родное село. Хотя оно и поистаскалось да поизносилось за время городской жизни Сергея, детский взгляд вряд ли будет задерживаться на пустых избах без окон, покосившихся заборах, да пьяных жителях. Зато он выхватит зеленые холмы вокруг, большущую речку под обрывом и свободу пространства вокруг... Стоя на обрыве так здорово раскинуть руки и представить, что ты летишь над этим водным пространством, что под тобой пролетают зеленые островки, лодки, водовороты, во-о-он та пристань, железнодорожный мост, который отсюда едва видно...
- Папа, а почему ты не разговаривал?
Вова, судя по всему, все еще обдумывал информацию, полученную от бабушки, и потому не разделял молчаливого восторга отца живописными окрестностями.
- Не знаю. Не помню.
- Баба говорит, что ей зла пожелали...
- Я и не помню ничего. Поверишь - нет, я себя помню только с семи лет.
- Как так?
- Да вот так. Не помню, да и все.
Легко объяснить взрослому, но как объяснить ребенку? Сергея время от времени беспокоило то, что у него нет воспоминаний до семи лет. Когда они с женой заговорили о том, что пришло время завести ребенка, пришлось заняться этим вопросом вплотную. И был получен ответ: аутизм.
Непросто справиться с осознанием того, что ты сам - ходячая угроза для своего сына или будущих внуков. Но, по крайней мере, с этим можно жить и принимать какие-то решения. А вот жить в мире, в котором ... злые мысли наносят вред вашему ребенку - очень некомфортно. Мягко выражаясь.
Нужно просто переключить сына на что-то другое.
- Да ладно, со всем этим... Ты на рыбалку хочешь?
- Конечно! На лодке?
Можно и на лодке. С батей порешать, и все будет.
- Вот завтра с утра и ...
Кто-то стоял за спиной.
Сергей резко повернулся и чуть не оступился с обрыва: пока они разговаривали к ним незаметно подошел ... дурачок? Да, судя по всему, просто деревенский дурачок. Это было очевидно: маленького ростика, одет в тряпье, палец во рту, а волосы седые. Лицо сорокапятилетнего. А глаза смотрят с любопытством пятилетнего. Стоит прямо в полушаге от сына с отцом.
- Тебе чего?
Вова тоже повернулся. Не испугался - незваный был ростом чуть выше него, да и взгляд неагрессивный.
- А-ай ай а-ай.
- Чего?,- первоначальный испуг от неожиданности прошел. Осталась досадующая неловкость - не заметил ли сын нелепого страха отца.
- А-ай ай а-ай.
- Папа, может он есть хочет?
- Может, - и к дурачку - Ты не умеешь разговаривать?
- А-ай ай а-ай!
- На денег, - Вова протянул рублей двадцать. Несчастный протянул руку, чтобы взять деньги, но в последний момент отклонил ладонь к земле, так что монеты просто посыпались на траву.
- Вова, погоди, - Сергей присел и стал собирать монеты, - Он просто не понимает что такое деньги...
- Слава!, - женская фигура быстро приближалась к ним от берега, огибая обрыв, - Слава, ты куда сбежал?
Это старушка какая-то. Маленькая и худая. Но недостаточно маленькая, чтоб быть меньше ... Славы. Распутное пропитое лицо, передних зубов нет, пьяные глаза смотрят хитро.
- Слава, ты чего к людям пристаешь? Пойдем-пойдем, - и уже обращаясь к отцу с сыном, - Вы его извините молодые люди, он добрый.
Как будто про пса "Он не кусается". И все это с игривой улыбкой.
- Бабушка, а что он говорит?
- Он ко всем незнакомым пристает. Говорит "Отдай мой голос".
...
Душно. Окна открытые, а душно.
Сергей половину ночи ворочался в своей кровати в попытках уснуть. Встал, наконец - попить. Вышел во двор.
Далеко-далеко, высоко-высоко звезды. Яркая звездная ночь. Такого в городе не увидишь.
Сигарета. Зажигалка. Крыльцо.
Тихо, только собачий лай вдалеке, да проезжают редкие мотоциклы по единственной улице села.
Может эта тишина не дает уснуть?
Разговор с дурачком Славой не вызвал особой тревоги - только раздражение. Хотя в любой деревне есть дурачок, так ведь? Просто не очень приятно было то, как Вова воспримет все это. Мальчик впечатлительный, а все эти разговоры про то, что Серега не разговаривал до семи лет да плюс еще этот деревенский даун (даун же? Аутисты не стремятся общаться, они замкнуты сами на себе - Сергей это узнал в ходе своего медицинского расследования) "Отдай мой голос".
Старуха то, которая была со Славой - нормальная?
Все идет не совсем так, как должно бы. Возможность, наконец, свободно общаться с сыном - большая победа. Но одержав ее, Серега оказался перед еще большей (возможно) проблемой: как сродниться с сыном? Как сделать так, чтобы их отношения вытекали из искренней привязанности другу к другу, из родственного единства, из осознания своей общности и похожести? И все это еще осложняется отношением деда и бабки. Нормальным отношением, да. Ласковым, приветливым. Но этот оттенок чувства вины - зачем? Зачем переносить взрослые вопросы на ребенка?
Марина - сука, понятно. Семейная жизнь Сергея пошла под откос. Тоже понятно. Но не нужно вот это едва уловимое (но уловимое) виляние хвостом.
Они ведь думают как: сука-мать переключила свое внимание на младшего ребенка, на его отца (второго мужа) и теперь Вова - как бы без матери. Сирота как бы. Отсюда и эти тайные взгляды и вздохи...
Вспышка. Гром.
Где-то там, на горизонте идет гроза. Темные холмы, окаймляющие звездный купол, то здесь, то там, стали освещаться всполохами молний.
Знакомая картина.
Серега не помнит себя до семи лет, а вот первый день, когда он себя помнит...
...
Холодно. И тихо. Очень тихо, совсем тихо, тишина, тишина, тишина...
Щека чувствует холод. Все тело чувствует холод, но щека и живот - особенно.
Холодно потому, что мокро.
Я лежу на чем-то мокром.
Ну, не совсем мокром. Как будто меня положили на холодец и вынесли на веранду.
Что такое "холодец" и "веранда"? "Холодец" - холодное. "Веранда"... Это вера? Что-то связанное с верой?
Я встаю на колени.
Я не на холодце. Хоть я и не знаю, что это такое, я знаю то, на чем лежал. Это ряска. Я лежал посреди ряски. Значит - на болоте.
Полностью встаю.
Вода по щиколотку.
Вокруг лес. Деревья.
Наверно надо идти. Я не знаю куда идти. Ночь же. Идти на свет луны?
Вспышка. Гром.
Где-то там, в том направлении идет гроза. Придется идти туда. Мне же все равно куда идти. А там хотя бы что-то происходит...
...
Да, с той ночи Сергей и помнит себя. Быть может просто шок оттого, что ребенок заблудился (потерялся) пробудил спящий разум, заставил интересоваться тем, что происходит вокруг. А фрагментарно усвоенные слова и понятия помогли сориентироваться в новом мире.
Стрессовая терапия не практикуется при лечении аутизма, но все современные методики и не являются лечением. Они, эти методики, лишь адаптация больного к этому миру. А вот стресс, иногда, дает совершенно удивительные результаты...
События дикого дня, наконец, вызвали желанную усталость. Пора спать.
Скрип. От дома. Старики не спят? Не, скрип от окна, которое выходит в палисадник, из двора не видно.
- Я не хочу! Папа! Папа!, - Вовка.
Сергей быстро рванул к забору, перемахнул его.
Две темные фигуры: одна на мотоцикле, вторая свалила что-то в люльку, и запрыгнула на пассажирское сидение.
-Э! Стоять!, - прыжок к мотоциклу, но мотоциклист уже рванул с места.
- Стой! Вова!
В доме зажегся свет.
- Серега, чего там?, - в окно высунулся батя.
- Ключи! Кидай ключи! Вовку увозят!
...
- Не понимаю, кому нужно ребенка воровать, у нас цыгане с роду не жили, - потерянно пробормотал батя.
Он сидел на пассажирском сидении, взгляд в никуда. Растерян.
Серега не обращая внимания, следил за темнотой впереди. Машина мчится, но куда? Куда ехать-то? В ночи любой мотоцикл - лишь пучок света. Уже выехали из деревни, но тот, за которым он погнался, исчез из вида. Куда? Везде же холмы...
Погасил фары у машины, да, где-то есть сполохи света...
- Поехали к участковому, сын. Он с районом свяжется дороги перекроют...
- Погоди.
Заглушил мотор, открыл дверь... Звук есть, но надо съехать с дороги - прямо в темноту.
Машина покатилась под откос.
- Куда?! Ты совсем сдурел, разобьемся...
Не разбились - машина носом ткнулась в мягкое.. Что это вода? Грязь?
Сергей выскочил, и не думая ни о чем побежал вперед. Болото. Шмяк-шмяк - ноги проваливаются по щиколотку и по икры.
Можно и сгинуть так - шальная мысль...
- Серега, стой, - батя пыхтит позади.
Звук двигателя мотоцикла стих впереди. Надо запомнить где...
Темнота, луна светит, но освещает только темные силуэты деревьев. Гиблое болото - гниль, вода, деревья...
- Серега, это Черное озеро, болото, ночью не пройдешь... Стой говорю, давай хоть позвоним...
Сергей снова не обратил внимания на слова отца. Вперед, пока есть возможность!
Желтый сполох. Еще. Туда? А вот и звуки, перекрывающие уже, чвакание шагов по болоту... Это гул людских голосов... Там, впереди, горит огромный костер и собралось много людей. Кто это?
- Серега, стой не ходи туда,- на этот раз батя ухватил Сергея за руку.
- Ты чего? Там Вова...
- Не ходи, оставь это.
- Че?!
Испугался, что ли?
- Стой здесь и звони участковому. Пусть вызывает ОМОН, шмомон, чего угодно...
- Нет.
Шок.
- Чего?
- Так все и должно быть. Ты Вове уже не поможешь. Там наши, деревенские. И мы должны все оставить. Ты должен.
- Пошел ты..., - стряхнул батину руку со своей и направился к огню.
Это островок посреди болота. В центре - огромный костер. Люди стоят лицом к нему, тихо переговариваются...
Серега, грязный и мокрый, врывается в толпу, толкается, выходит к костру, поворачивается к людям.
- Эй, вы!!! Где мой сын?!
Притихли.
Десятки лиц и морд смотрят на него. Молча. Свет костра и жар его играет во всех глазах, уставившихся на него.
Батя пробивается за ним:
- Народ, простите моего сына, он не в курсе...
- Михалыч...
- Давай Михалыч...
- ...
Он так же популярен здесь, как и на своем празднике. Подходит вплотную к Сереге, обхватывает его, как бы обнимая, сам же шепчет в ухо...
...
Серега родился слабеньким. Его лечили и лечили. А он спал и спал. Марьина бабка говорила, что душа мальчика в Черном озере - зависть людская ее украла и там заперла. И тогда Марья сделала как ее бабка велела. Понесла сына к озеру, и другого мальчишку с собой взяла. Того - здорового провела через озеро, а сына оставила на берегу. Серега и вернулся домой ночью. Только тот, другой, пацанчик головой тронулся. А с тех пор не родилось в селе ни одного здорового ребенка. Сельчане давно уж шептались, роптали, а потом и в открытую пошли - лет десять назад. И батя пообещал, что проклятие, лежащее на селе будет снято. А снять его можно только вернув озеру то, что ему принадлежит. Серега - сын, дороже него у Михалыча с Марьей ничего нет. А Вова... Еще будут у тебя детки, не переживай... ...
Огромное звездное небо. Где-то там, за холмами снова гремит гром.
Но холмов отсюда не видно - все загораживают деревья.
- Где он?
- Там, - батя показал рукой на воду, плескавшуюся по другую сторону острова.
И Серегей пошел туда. Без размышлений - на одном том чувстве, что толкнуло его в погоню.
- Стой, дурак, утоп он уже!, - кто-то - не батя - в спину.
Скользкое дно опускается все ниже.
"Какое, к черту, это озеро, это же просто болото!", - глупая мысль возникла, когда вода поравнялась с его горлом. А в его руку легла маленькая ладонь.