Аннотация: Чуть только становится жарко - есть кому прийти на помощь. И даже если вы встречаете эту помощь во всеоружии, она все равно будет вам оказана.
Чуть только становится жарко - есть кому прийти на помощь. И даже если вы встречаете эту помощь во всеоружии, она все равно будет вам оказана.
Теплые слова к читателю.
Спасение! Наконец-то прохлада! По крайней мере, не так душно, согласитесь?
К концу 21 века с опасностью, угрожавшей всему человечеству, удалось покончить. Угроза глобального потепления отступила, так и не достигнув точки кипения. И хоть не с пылу с жару, а только с течением времени, но температуры сошли на нет.
Мир в ожидании этого изменился. Его жители решились на многое: экономить электроэнергию, не посещать отдаленные страны без дела и не выбрасывать невкусную пиццу, не доев ее. И обязательства свои выполнили честно, хоть все же некоторые втайне тосковали по прежним временам.
Увы человеческая натура непостоянна. И пусть новый мир был полон преимуществ: уважал и ценил природу, не пускал деньги по ветру, извлекал дорогостоящую энергию ветра,
защищал обиженных и слабых, обычно первых от вторых, щадил чувствительных и чувства, водворял, сколько мог, справедливость, нравился он далеко не всем.
Не смолкали злые языки, обсуждавшие - как обычно - все что ни попадало им на язык. А уж обсудить им было что!
Говорили, и охотно, о трубопроводах, пролегавших когда-то по суше, а затем закрытых. О дельцах, барыживших газом и считавших свой бизнес честным, а потом раскаявшихся. О контрабандистах, провозивших уголь не хитро из соседних стран, как позже, а не иначе как через шахты прямо из-под земли. И о том, как однажды все это прекратилось. Но об этом неохотно, ведь пока поражения Китая в Большой санкционной войне не случилось, озеленение было без большого толку. Зато после этого - мир сразу сделался иным.
Нефть и уголь потеряли ценность, так и оставшись лежать в недрах. Вредные товары пропали, ведь они выпускались Китаем. Сделалось нечем мусорить, и в прошлое ушли перелеты. Люди ощутили тягу к прекрасному - но не к какому-то далекому прекрасному, от которого все равно никакого толку, а к природе рядом со своим домом, и приняли новый образ жизни на ее лоне - кто по доброй воле, а кто нет.
Мета-интернет помог свыкнуться самым упрямым. Дело в нем нашлось для каждого. По новым сетям путешествовали, не расходуя бензин. Занимались любовью, не заражаясь болезнями. Слушали музыку, не собираясь вместе. И только общались иногда, опускаясь до брани. За этим следили. И если не было другого выхода, отправляли нарушителей в суровый бан.
Была и темная сторона у прогресса, хотя вспоминали о ней неохотно. Данных в сети приходилось оставлять слишком много. За ними следили алгоритмы. И хоть никто не возражал против рекламы, многим казалось, что машина знает о человеке уже почти все.
Сразу нашлись те, кого это пугало. И всякий раз подключаясь к интернету, такие ходили осторожно, а про себя вспоминали карбоновый век.
Проку от этих жалоб не было, ведь с прогрессом ничего не поделать. Такова жизнь.
Ведь книги - так уж вышло - давно уже не выпускали на бумаге. Новости не печатали в газетах, да и газет-то не осталось. А товары, особенно неприличные, навроде мяса, нельзя было взять и заказать в живую, чтобы об этом никто не проведал. Все данные тут же стекались в сеть.
В самой сети об этом не прекращались споры. А однажды эксперты всерьез повздорили из-за мяса. И хотя животное давно уже было под запретом искусственное - после долгих споров - тоже отправилось под запрет.
Всем бы только пожать плечами, да заняться своим делом - но люди привыкли к мясу. Они не нашли ничего лучшего, как заказывать его в Даркнете. Эти грязные места мировой сети стали еще грязнее. Их наводнили ротозеи. В темноте и анонимности они брали мясо,
не разбирая, откуда оно взялось и даже, искусственное оно было или нет.
Спрос поднялся так резко, что сразу вспомнили о китайцах. Вот уж кто умел насытить рынок. Но... запуганные Большим Бойкотом и заставленные Большим Братом, китайцы ничего не хотели и слушать. Уму непостижимо - как и все прочие, они теперь жили по законам!
О зеленых государствах, создавших блок Гринланд, и говорить было нечего. Любой запрет там соблюдали строго и собирались привести к порядку Даркнет.
Бизнес все равно пробивал себе дорогу, но мощностей ему не хватало. Вновь обратились к китайцам, и те отказались повторно. А когда " нет" от них услышали в третий раз, удивились даже те, кто был этим доволен. Если уж китайцы отказались от денег, значит, и правда в мире наступили новые времена.
Первым нашел себя в них активист Гюнтер фон Турнберг, отдавший жизнь борьбе с нефтью. Страны, в которых он боролся, немного обеднели. Мучаясь этим, Турнберг не находил себе места. Однажды он пришел к выводу, что, раз Китай разорился, Шотландии можно позволить добывать себе нефть. Хуже от этого не будет - для глобального потепления такие масштабы это почти что все равно!
Пока воду мутили и портили в Китае, мир должен был быть сплоченным. А когда
Большое загрязнение завершилось... Турнберг списался с Норвегией и обнаружил: там давно хотели расконсервировать свой газ.
Славы Турнберга хватило, чтобы Карбоновое движение набрало обороты. Гринланд боролся с ним вполсилы, не размениваясь на мелочи. Масштабы расконсервации
не впечатляли. Нескольких скважин не хватило бы, чтобы заново запустить Глобпотеп.
Пользуясь попустительством, люди Турнберга вернули все как было. На дороги у себя выкатили фуры, товары обернули в пластик, а фермерам разрешили продажу мяса. А когда карбонных доменов стало двое, между ними запустили авиаперелет.
Оставить это без ответа было бы уже слишком. Хакеры Гринланда едва атаковали компьютерные сети, как поготовленная Карбония... выключила сети. Многие так устали от ловушек интернета и обиделись на цензуру, что согласились вернуться к старым радио и газетам вместо сети.
Спохватилась Гринландия, когда карбоновые домены стали расти, как грибы. В ход пошли санкции, но успеха они не имели: нефтяная экономика портила планету, но была эффективнее зеленой. Тогда стали ждать исчерпания всей нефти, но время тянулось скучно.
И только когда разразилась большая эпидемия, что-то стало меняться: карбонийцы сами потянулись за лечением в Гринланд.
Там они задержались, но прогресс остановить невозможно. Вскоре в Гринландии изобрели чипы, стали внедрять их и, шокированные этим, переселенцы потянулись из развитой цивилизации в Карбонию назад.
Годы шли, и становилось ясно, что сосуществование доменов продлится.
И пусть в Карбонии жили по законам XX века, без интернета, зато в Гринланде вовсю начинался XXIII век.
К соглашению шли неохотно. Но все же карбонарии обязались не расширять свои границы, чтобы глобальное потепление не возобновилось. Приняв эту уступку, гринландцы сократили санкции, хотя тарифы и визы оставили на месте. Наконец, все открыли границы друг другу. И все равно - Карбония и Гринланд смотрели друг на друга исподлобья. В эти времена непрочного мира и двоякого взаимного чувства и начинается наш рассказ.
*
Сделанные из экологического стекла небоскребы, превращавшие солнечные лучи в рекламную подсветку, успели натереть глаза. Рик Йорик, полноправный гражданин Гринланда, обернулся и бросил на них недовольный взгляд. Да, здесь была его родина - первый мир, первый класс, первый экономический эшелон - но в глубине души Йорик всегда считал это ошибкой. С его талантами он мог бы состояться в любом другом месте.
Возможно, он был бы удачливее в делах там, где конкурентов меньше, и счастливее
в любви, где ценят таких мужчин, которые есть. Еще не поздно было проверить это
на деле. Ведь свобода обязательно включает в себя возможность попробовать что-нибудь
еще.
Разделительная черта всегда была рядом, проведенная во времена первых Карбонийских соглашений. Несмотря на свою важность, она не бросалась в глаза. Иначе, возможно, ее постоянно пытались бы перейти.
Карбония жила по старым законам, погруженная в XX век. В ней не было сканирования лиц, социального рейтинга, куар-кода, хакерских атак, зато ездили фуры, ели мясо и много курили. Никто не вводил наказания за это и за многое другое, потому что карбонийские власти не лезли в дела своих граждан, как и в их карман. То, что такой мир мог располагаться поблизости, у Рика Йорика не укладывалось в голове.
Конечно, желание когда-нибудь оказаться в Карбонии выдавало в Рике диссидента. Во времена пандемий он не доверял вакцинам, при чипировании - купил справку о болезни, сетевые профили держал на облаке у анархистов, боровшихся за право ненавидеть, в том числе делать это онлайн. На таких, как он, смотрела косо вся биг дейта. А в том, что касается работы, вовсю наживался миллиардер Дональд Хап. Зная, что антиваксеров не берут на постоянные вакансии, он открывал фирмы-однодневки, куда нанимал людей с низким социальным рейтингом, урезая им жалование. Некоторые считали Хапа благодетелем. Рик имел все основания фыркать на это.
С такой личной историей, как у него, не далек путь до социального дна, но Йорик забросил страхи об этом. В развитом мире всегда нужны программисты. В Гринланде им позволяют зарабатывать, невзирая на их причуды. Такая жизнь сулит перепады и на бедность учит смотреть без пренебрежения. То же чувство распространялось у Рика на Карбонию. Еще он думал, что ее финансовые проблемы преувеличили известные своими подтасовками mainstream-СМИ.
Возможно, если бы не противодействие буквально всех Рик собрался бы в дорогу раньше - просто из любопытства. И не он один. Желающих взглянуть на живой XX век было в избытке. Но бюрократические препятствия сдерживали их поток. Число туристов с обеих сторон старались хранить неизменным. На этот счет был особый пункт Карбонийских соглашений. Кому-нибудь сперва следовало направиться в Гринланд. И только после этого дорогу в Карбонию откроют ему, Рику Йорику.
У разграничительной черты Рик приготовился скучать, но оказалось что ждали его самого, и нетерпеливо. Турист из Карбонии, стремившийся попасть в Гринланд как можно быстрее,
мерил пол шагами. Когда Рик только появился, его визави, не теряя времени, подскочил к разделительной черте.
- Меня зовут Кир, фамилия Корий, - затараторил он, - И в нашей стране мы отрезаны от большого мира. Поэтому многие мечтают о том, чтобы уехать, о посещении цивилизации, Гринланда.
Рику было что ответить, но он знал: реплика предназначалась не ему, а электронному контролеру -одному из простейших алгоритмов, стоявших на защите границы. Тот всегда
спрашивал туриста о намерениях. Ради шутки или чтобы придать дополнительно важности,
гринландцы сделали контролера невидимым.
- Я хочу посмотреть на мир прогресса, цивилизации и равенства, - выделил последнее слово Кир, глядя Рику в лицо, хотя совсем им не интересовался, - Еще на мир от которого нас отрезали невежи, затеявшие запереться в своей берлоге. Изоляционисты. И ладно бы только в ней, с этим можно было бы смириться, так еще и во времени которого больше нет...
Рик не поверил, что Кир все это серьезно. Но все равно не сдержался и буркнул что-то в ответ. Выручил навык скороговорения: робот-контролер с распознаванием его речи не справился и не отреагировал так, как мог бы. Он слушал Кория. Тот говорил четко, хотя и коверкал всемирный английский язык, повторяя кое-что по слогам.
Наконец, препятствия были сняты. Завеса из непроницаемого бесцветного волокна вступила в игру: налилась кофейным оттенком, обнаружив, что все это время находилась рядом, мешая слишком прыткому туристу пересечь себя. Но теперь ее работа была выполнена. Она натянулась, поднявшись на высоту достаточную для прохода человека. Двух человек.
Кир Корий на радостях рванул вперед.
Рик смерил его взглядом и зашагал в противоположную сторону - неспешно, хотя нетерпение снедало и его.
Дорога обещала быть долгой.
Почти трехкилометровая переходная зона находилась в совместном ведении двух сторон - Гринланда и Карбонии, так что на ней действовали принципы, не нарушавшие прав ни одной. О неэкологичных автоперевозках можно было и не мечтать. Гринландцы не допустили бы сюда никакую запрещенную технику, то есть имеющую мотор. Идти, как и повсюду на зеленых землях, оставалось пешком при мысли о чем ноги заранее ныли. И тем не менее дорога того стоила. Когда Йорик миновал полосу, ломота усилилась , сердце колотилось, а ноздри сужались, чувствуя запах гари и ударявших со всех сторон паров бензина.
Это, и одно только это, и настраивало на оптимистический лад.
- Свобода! Наконец- то запах свободы, - прошептал Рик.
*
Назвать гарь запахом свободы - такая нелепица уж точно не пришла бы в голову
Киру Корию, родившемуся, к своему несчастью, в отсталой Карбонии. Не нужно вдыхать гарь долго, чтобы приобрести к ней отвращение. Химия не может не быть вредной, пусть в карбонийской школе и учат мириться с этим. Кир Корий не собирался: при мысли о бензине его начинало тошнить.
С юности Кир, чьи родители эмигрировали из Гринланда, ненавидел сослепу выбранную ими родину. Причины переезда отец объяснял сухо и невнятно. От выпившего (в Карбонии он пристрастился) можно было услышать, что ему нравится снова держать в руках газету. Кир ни мгновения не верил в такую нелепицу. Сам он, будь его воля, многое отдал бы, чтобы выбросить все газеты, выключить радио, омерзительный телевизор, зато держать в доме настоящий ноутбук.
Увы, законы Карбонии, созданные анархистами чтобы гарантировать частное пространство исключали любое личное владение компьютерами, дабы машины не отправляли информацию о владельце в хранилища big data и не протягивали за каждым пользователем его цифровой след. Это доходило до мании: компьютерами предлагалось пользоваться поочередно чобы слишком долго у монитора не находился кто-то один. От этого множились
трудности. Популярные радиоведущие призывали не заморачиваться: заменить интернет книгами, играми по переписке или вечерним шоу. Кира Кория при мысли об этом начинало тошнить опять.
Недоразвитые технологии набивали оскомину, куда Корий ни подавался. Бестолковые и устаревшие они везде доставали. Телевидение на месте Ютьюба, радио из каждой бензоколонки, выпуски новостей устно, телефон на который звонят, но невозможно отправить в ответ смс... Все это можно и нужно было устроить иначе. Свобода? Корий не разбирался в отвлеченных понятиях и не любил их. Ему не нравилось, когда что-либо объясняли ими. Но внутренне он не допускал сомнений что обрести свободу
вдалеке от Нью-Йорка и Парижа, Токио и Милана невозможно. Свободы просто
не может быть без них.
Пресса Карбонии рисовала Гринланд в черных красках, и кое-что из этого приходилось принимать на веру. В Большом мире действительно имелись проблемы - с хранением информации, демократией и даже передвижением по местности. Но альтернативы, предложенные Карбонией, ничуть не приближали выход. К примеру, машины. На половине пути до разделительной черты автомобиль Кира встал как вкопанный. Запасные части купить и думать было нечего из-за отсутствия Сети. Но даже если бы доступ имелся, с таким товаром начались бы проблемы: Гринландия его не производила, а мощностей Карбонии, разбросанных по миру вечно не хватало. Кир мысленно простился с поездкой в Гринланд, когда Бог и боги вдруг смилостивились: мотор завелся. Оставшуюся дорогу Корий чертыхался: а что вышло бы, если бы нет?
Но все равно время было потеряно. Корий должен был приехать загодя, чтобы не опоздать к гринландскому туристу направлявшемуся в Карбонию ( на одного выехавшего один въехавший) - и теперь оказался на волосок от неудачи. Чтобы там ни твердила пропаганда карбонариев постоянный интернет-доступ нужен как воздух. Иначе другие желающие посетить Гринланд опередят его, Кира Кория, а он останется ни с чем.
В этой ситуации помог бы имплант - повседневный девайс в Гринланде.
Базовый чип вживляемый под кожу и позволяющий зацепляться за интернет-подключение в любой точке земного шара, благодаря безукоризненной работе спутников. Технологию разработали еще несколько десятилетий назад, и она гарантированно не вредила здоровью. Карбония отвечала на прогресс цивилизации глухим нерассуждающим отказом.
Быстрым шагом пересекая нейтральную полосу Кир размышлял только об импланте. С его помощью вполне можно было бы установить прямой контакт с этим гринландцем и в случае чего попросить его задержаться. Конечно, он мог бы и не ответить. Но даже если бы тот отказался разговаривать не все было бы потеряно. Доступ к видеокамерам позволял оценить обстановку и даже настроение собеседника - вполне возможно спешить было некуда.
Но не зная этого точно, Кир не позволял себе сбавлять темпа, хоть спустя половину часа хорошее настроение было на исходе: ноги ныли, а сердце учащенно билось. Позднее, чем хотелось бы, разделительная полоса все же показалась рядом. Если документы окажутся в порядке и его пропустят, от этих мест рукой будет подать до Гринланда.
И тогда первое что стоит сделать - Кир Корий в этом не сомневался -поставить себе имплант.
*
Рик Йорик имел дело с имплантами всю жизнь и относился к ним философски : как собака к ошейнику, терапевт к старой грыже, лошадь - к кучеру, его пассажирам и унылому пожизненному труду. Правда, одна вещь выбивалась из неприятного потока и повышала настроение: как удалось выяснить, после въезда в Карбонию чип будет переведен в неактивный режим.
В детские годы Рика подкожный имплант успел оставить недобрую память. В школе отца уговорили использовать его как будильник. Каждое утро, не стесняясь раннего часа поток электронов разгоняли от одного нейрокластера в мозгу до другого, всерьез заставляя Рика вставать.
Понадобилось повзрослеть чтобы мерзкую функцию отключили навсегда.
Но подружиться с имплантом и после не вышло. Пусть он и старался быть полезным: снабжал информацией - о рэперах комиках и спортсменах - постоянных героях новостей, известных тем что отвлекают на себя внимание от сильных мира сего. Мнение о подлинной цели шоу-бизнеса сложилось у Рика еще в юности и с тех пор не менялось. Практический вывод был один: он ничего не хотел слышать про этот блядский цирк.
Как будто дразня его пришла хорошая новость. До зоны в которой чипы переставали действовать осталось рукой подать. Имплант сам сообщал об этом, доказывая свою полезность от обратного: информируя, где его все-таки заткнут.
Вскоре Рик обнаружил что избавиться от чипа по прибытии в Карбонию было еще и его обязанностью: так распорядился местный закон. Кабина, в которой их глушили располагалась прямо на выходе из нейтральной полосы "пристегнутая" ремнями к обеим стенам. Отламывать их и перешагивать запрещали карбонийские законы. Но Рик нарушать их и не собирался. Перед глазами промчался очередной блок пущенной чипом рекламы - отрадно думать, что последний, мелькнули необязательные новости, сводка погоды и...блеснул скальпель. Больно не было - момента вторжения Рик почти не заметил. Или, как он объяснил себе позднее, избавление от чипа это была приятная боль.
*
Когда имплант вживили Киру Корию, тот подумал, что хоть современными технологиями и пугали его долго, но поступали так совершенно зря. Что было поделать это Карбония: а ей постоянно нужно оправдывать свое существование глупыми выдумками. Тем легче у нее это выходит, что цивилизация окружила ее кордоном и неохотно пускает карбонариев вовнутрь.
К счастью тем, перед кем все же открывает двери Гринланд, за дальнейшее можно не волноваться. Иностранцев никогда не посчитают людьми второго сорта, даже если они прибыли из мест где не уважают природу.
Доступ в мировую сеть всегда открыт для каждого. Это гарантирует конституция гринландцев. Поэтому вживление, пусть временного, импланта обязательное условие посещения Гринланда.
Корий не без интереса сжимал в руке будущий чип - металлическую диковину, почти не имевшую веса и судя по описанию менявшую форму. Чтобы оценить ее возможности следовало убрать вещь с ладони. Датчик настраивал себя сам, четко реагируя на причуды среды. То он ластился к нежной коже, то притирался к грубой и запросто менял контур, если под ним оказывался кровеносный сосуд. Этим чудо нейротехнологии подкупало: оно не вторгалось, а приживалось. Неудивительно, что подключение прошло у Кира без сучка и задоринки.
Теперь оставалось разобраться с дальнейшим. Как объяснили на пропускном пункте, имплант обеспечивал доступ к основным информационным каналам, а еще в пределах возможного усиливал слух и зрение. Конечно, не просто так: следовало самому помочь ему с настройкой, сосредоточившись на том, что казалось важным. Корий так и сделал, и уже вскоре обнаружил, что откуда-то хорошо знает местность. Это уже подключилась внешняя память. Благодаря ней выяснилось что нейтральная полоса, где он находился, заканчивалась через километр, а за ней начинался периферийный Гринланд, высокий аванпост цивилизации. Дальше все еще раз менялось многократно, пока не открывался Гринланд Зеленый, где высились небоскребы-аркологии, и располагалось самое сердце мировых технологий.
Ступать можно было смело, не боясь ошибиться. Встроенный в чип навигатор всегда верно указывал дорогу. Но Кир решил расширить свои познания покопавшись в интернете. Перед тем, как он начал, через имплант прямо в мозг потекла реклама. Корий сразу вздрогнул: это была та опасность, о которой заранее предупреждали карбонийские СМИ.
Но как только дошло до дела, оказалось, что они солгали. За Корием не тянулось никакого цифрового следа. Big data не знала его вкусов и не представляла, какие товары ему стоило предлагать. Рекламный блок ограничился благотворительностью и закончился за несколько секунд.
Зато Кир не видел ничего дурного в том чтобы познакомить бигдату со своими предпочтениями самому. Для этого было достаточно направить соответствующие запросы через поисковую службу. Вскоре он уже изучал мир с помощью командной строки. Во-первых, его интересовали футбольные клубы. Все самые любимые играли в Гринланде, и новостей о них раньше очень не хватало. А во-вторых... эротика. Прежде чем отправиться в дорогу, Корий заказал себе легкий фильм прямо в мозг. И снова приятная неожиданность: кино находилось в свободном доступе и не растрясло его кошелек.
*
Оказавшись в Карбонии Йорик поначалу едва не заблудился.
В какую сторону идти от нейтральной полосы, не подсказывал ни один девайс, а продуманностью карбонийские ландшафты не отличались. Указатели, которые были бы на каждом шагу в Гринланде, в Карбонии не находились. Рик заплутал уже при попытке перейти дорогу пока не нарушил правила и не перебежал ее на свой страх и риск.
Он сам не ожидал от себя такой прыти. В Гринланде любое асоциальное поведение грозило штрафом. А имплант, скорее всего, попробовал бы помешать ему заранее направив предупредительный сигнал. . Это могло быть даже больно.
Но в Карбонии, где правительство не вмешивалось в черепную коробку, головная боль отменялась. Рик почувствовал себя свободным как подросток, и даже взмахнул руками от радости.
Следовало, конечно, принять меры предосторожности. Разобраться с наблюдением. Или, вернее, удостовериться, что его нет.
Рик привык к видеорегистраторам повсюду: их инсталлировали в животных, дроны-патрули и в роботов державших город в чистоте и обеспечивавших порядок. В Карбонии ничего этого не было. Контролерами и полицейскими и даже уборщиками мусора здесь трудились не роботы, а люди.
Дорогу к Рику пробивал один из них - полицейский офицер - из плоти и крови, - и очень суровый на вид. Уже одно это умиляло, так что Йорик расплылся в улыбке. Страж порядка на нее не ответил: судя по всему он хмурился от умственного напряжения: необходимости изъясняться на всемирном английском языке.
- Мы пропустили вас, - не представился он, в нашу страну и заранее предупреждаем По законам мы можем следить за вашим перемещением, даже если вы не нарушаете правил. Вы прибыли из Гринланда...
- Который ввел против вас незаконные и преступные санкции, - с восторгом отвечал Рик . - на то что вы защищаете свободу он ответил эмбарго. Нисколько не стесняясь в средствах закрыли аэропорты и гавани, позволив сообщение только здесь на сухопутных пропускных пунктах. Они...
Офицер потупился , как будто пыл Рика его смутил.
- Я вас предупредил, - голосом тише сказал он, - что никаких инцидентов в мы не хотим. Мы ответственны перед Гринландией. И будем наблюдать за вами здесь.
Рик чуть не прыснул с хохоту, хотя он не сразу смог объяснить себе почему. Так что покопался в себе. Слежка в Карбонии с самого начала казалась чем-то нелепым. Ее, конечно, можно было себе представить, но получалась чепуха. Ни видеорегистраторов, ни имплантов, ни дронов - ничего этого не было: - в мире конца XX века свободен был каждый. С полицией при желании можно было сыграть в кошки-мышки, и что-то подмывало Йорика поступить именно так.
Скоро он перешел на бег пока не затерялся в толпе и оказался у небоскреба из стекла и бетона похожего на те которые строили в 1990-х годах позапрошлого века.
Выстроилась очередь и хоть в ней толкались но редко где Рик чувствовал себя настолько свободным. Ни камер цифрового распознавания ни металлоискателей не было. Когда толпа миновала узкое место, Рика вместе с остальными вытолкнули наружу напиравшие сзади пассажиры. Толпа вывалила на улицу, где гудели сотни автомашин. Наученный что нужно делать, Рик вытянул руку в приглашающем жесте: вскоре одна из машин остановилась и водитель за небольшую плату взял его с собой в центр домена. Это напоминало
путешествие на 200 лет назад.
Смакуя его, Рик выбрался из автомобиля не доезжая. Взгляд зацепился за вывеску о продаже мяса. Встретить такую в Гринланде, озабоченном загрязнением среды, было невозможно. Рик приказал водителю остановиться и обошел место со всех сторон движимый любопытством и подобрался поближе, втягивая воздух. Не оставалось сомнений, что здесь жарили пищу с нарушением всех законов зеленого мира. Насыщенный густой пар настолько пропах плотью что валил с ног. Одно только это стоило того чтобы войти.
*
Бюджетный мясозаменитель на основе гелевых ингредиентов совсем даже не был той бурдой, которую описывали в брошюрах, напечатанных у карбонариев, в чем вскоре Кир убедился лично. В том, что касается вкуса, никакой разницы не было. И это притом, что новое мясо было этически допустимым: не содержало в себе животных добавок. Зато выбор в его пользу помогал защитить атмосферу. Ежегодные выбросы в нее были родимым пятном скотоводства.
Хорошо, что производство мяса давно ушло в лаборатории. Оттуда привозили уже упакованные шматы. Наблюдать как их режут длинными острыми ножами было со всем не больно: ни единая нервная клетка при создании искусственной пищи не пострадала.
Кир уединился бы за столиком этичной бургерной еще быстрее, если бы не вынужденная встреча с полицейским - к счастью, совершенно виртуальным. От найма живых громил в Гринланде отказались еще тогда, когда стало ясно, что в большинстве они склонны к расизму. Корий читал и слышал, как на родине насмехались над этим и кое-что ему самому не было понятно.
Но все перебивало сравнение, моментально приходившее на ум. Что бы ни говорили про виртуальных копов, но живые менты были гораздо хуже. Достижение передовой электроники не станет просить взяток. И ему не придет в голову опускаться до унижений. Единственная цель, которое оно может себе поставить, - это отстаивать закон.
С Киром полицейский заговорил через ближайший экран, который добросовестно прокачивал рекламу услуг и технологий, настолько совершенных и неприменимых к Карбонии, что смысл их до конца не удавалось понять. Наконец все погасло. В переменившуюся работу дисплея каким-то образом включился имплант. Протяжно заныло в запястье где располагался чип. Но когда Кир обернулся к экрану все прошло. Потом обнаружилось чудо: показалось что он воспринимает информацию одновременно головой и рукой.
Слова, с которыми обратился правоохранитель, конечно могли бы показаться обидными тому,кто прибыл в Гринланд, чтобы нарушить его законы: остаться нелегально, провозить контрабанду, задевать и оскорблять женщин, расовые и гендерные меньшинства. Таким полагалась слежка с правом вынесения предупреждения и нечто такое, о чем Кир не хотел и помыслить - выдворения обратно в домены Карбонии. Однако остальным бояться было нечего, хоть проследить могли иза ними. Но виртуальный полицейский не оставлял сомнений: без должных оснований такая слежка не начнется, и все же верный закону порядку и справедливости он должен был предупредить о ней.
Кира это почти умилило. Хотя неприятный осадок оставался: ровно так же поступали и в Карбонии. Там тоже вели слежку за людьми пусть и делали это из рук вон плохо. Что и неудивительно: за это брались люди которым не находилось другой работы и контролировать которых никто не умел.
Из плена неприятных переживаний Кира вырвала панорама центра домена куда из пропускного пункта уже вез электромобиль. Корий сам не заметил как сел в него. В пропуском пункте не было толчеи. Совершенная загруженная зеленым топливом машина саама проложила маршрут через холмы и впадины украшенные то здесь то там строениями зеленого мира: вытянутыми до небес небоскребами -аркологиями и умилительными вписанными в ландшафт избенками построенными из искусственного дерева. При необходимости все это пересобирали и строили заново из тех же материалов. В каменных джунглях Карбонии ничто подобное не было возможно. Там строили на века. Пройдет немного времени кусал губы Корий и придется платить сторицей:
эти грязные бетонные коробки никому окажутся не нужны.
*
Рик оглядывался по сторонам. Если не считать мясных лавок, то, что он видел в тот момент,
изумляло его больше всего. Он даже не знал как выразить удивление несколькими словами.
Постройки которые попадались на глаза - церкви, храмы, часовни, не встретились бы в Гринланде. Они не были под запретом и сами пр себе не осуждались, и все же сложилось мнение, что они не вписывались в современный ландшафт.
Откровенно говоря, религиозная вера давно не внушала гринландцам доверия.
Держать ее старались при себе. История христианства считалась небезгрешной, и верующие охотно соглашались с этим. Со старыми храмами не боролись, но те как будто принимали часть вины: незаметно их перестраивали на новый лад. Год от года они делались ниже и скромнее. Многие поравнялись с социальными центрами, слились с городским пейзажем, и стали неотличимы издалека. Карбонии дух перемен не коснулся. Там продолжали по-старому. Рик встречал статуи, поставленные тем, кому в Гринланде их снесли.
Были и те, что высились с крестами. Карбонарии, не чувствовали подвоха, а Рик по привычке отходил в сторону. Тогда же он заметил, что креста на не было на нем самом.
Выйти из положения оказалось просто: теснее застегнуть первую пуговицу на воротнике.
Но только сам Йорик не догадался: проходивший мимо карбонарий дал ему подходящий совет.
*
То, что в Гринланде не дают ненужных советов, Кир понял сразу после приезда. Подстраиваться под привычки местных не было никакого повода - и конечно, об этом его не просили. Корий прибыл одетый не погоде - в теплый курцук, обувь вредного для природы материала - ботинки с мехом. Это сошло бы за нарушение приличий. Но хоть его чип и был открыт для сообщений, делать замечания никто не собирался.
Корий ради интереса заглянул в бар, но и там было далеко до дресс-кода. Пускали и богатых, и бедных, хотя в Гринландии, в отличие от Карбонии, нищие почти не встречались. Музыку, которая играла в этом месте, Корий не узнал, зато уловил запах дурмана. Это напоминало,
что он попал в развитые страны: в отличие от них, в Карбонии травка была запрещена.
Кир отыскал себе место в углу, чтобы наблюдать за гринландцами. Те смотрели мимо него, занятые друг другом: нео-хипстеры бесдовали через импланты, феминистки слушали музыку, сочиненную женщинами, мусульмане курили экокальян , и лишь сам Кир чувствовал легкое смущение - в
свободной стране ему не находилось пары, он стал белой вороной, не похожий ни на кого.