Я знаю месть в лицо и со спины, 
я знаю, где в ней слабость, где величье, 
я знаю, что в ней львиное, что птичье... 
Посланцы смерти не удивлены 

пристрастием к невзрачности вины, – 
знакомая до дна, до неприличья 
изнанка человечьего обличья, 
не Божий суд – проделки сатаны. 

Что в этой страсти истинно, то ложно. 
Свернуть с дороги просто невозможно – 
канатоходческий проложен путь 

до той черты, волшебной перемены, 
где привыкать к рассвету постепенно 
и в новый день, как в озеро, нырнуть.