Гаршин Сергей Фёдорович : другие произведения.

Баллада о штрафнике

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

Баллада о штрафнике

(поэма)

   Светлой памяти Виктора Дмитриевича Подмаренко, прошедшего почти всю Великую Отечественную войну в штрафных батальонах, посвящается.
  

I.

   В тот детства мир и детства двор
   Порою память возвращает.
   И, словно строгий ревизор,
   Детали все перебирает.
  
   И выплывают в яркий свет
   До боли близкие мне люди,
   Которых лучше - просто нет.
   Теперь уже и вряд ли будут.
  
   Когда - то дал зарок себе:
   О человеке высшей пробы,
   О непростой его судьбе,
   Со временем сказать особо.
  
   Сосед, мужик был - хоть куда:
   В нем остроумие, смекалка.
   Любую сложность - без труда.
   Особенно любил рыбалку.
  
   Но настоящее веселье
   Вдруг наступало во дворе,
   Когда смешное рукоделье
   Показывал он детворе:
  
   Бутылка прилипала к двери,
   Крутила муха свой ветряк...
   Мы картам не могли поверить,
   Чтоб выпадали карты так!
  
   Мы эти фокусы любили,
   (Ведь цирка не было у нас),
   И вновь, и вновь его просили
   Все показать в который раз.
  
   Но у самих не получалось.
   Казалось: видел все, но вот,
   Успеху не хватает малость -
   Выходит все наоборот.
  
   Меня он чем - то выделял:
   Из досок вырезал мне пистолеты,
   Устройству мотоцикла обучал.
   И даже... иногда просил совета.
  
   С рыбалки все и началось...
   Удили рыбу мы на речке.
   Вдруг - мощный клев, струной оборвалось
   Тугое натяженье лески.
  
   Сосед вздохнул и начал раздеваться,
   Сложив одежду под кустом.
   Нам любопытно разобраться:
   Кто оборвал - сазан иль сом?
  
   Сосед неспешно, осторожно
   Раздетый в воду заходил.
   Я бросил взгляд... и здесь, возможно,
   Про рыбу с лесками забыл:
  
   С ребятами мы содрогнулись -
   Он в шрамах разной глубины,
   С десяток точек - ран от пули...
   И раны рваные видны.
  
   Ни одного живого места,
   Ни на спине, ни на ногах.
   Как в дырках и разводах тесто...
   Как взглянешь - забирает страх.
  
   Да! По нему свинца и стали
   Столько прошлось - что, как и жив?
   И мы с ребятами пристали:
   "Ну, дядя Витя! Расскажи!"
  
   Он лески быстренько распутал,
   С крючка корягу отцепил.
   И здесь, замешкавшись как - будто,
   Взял сигарету... закурил...
  
   За память я свою ручаюсь...
   И, вот сейчас, в который раз
   Почти дословно вспоминаю
   Его обыденный рассказ:
  

II.

   Вы видели мои отметки...
   А я хочу забыть про них.
   Ранения в бою - не редкость.
   Войну - то я прошел в "штрафных".
  
   И нас всегда туда бросали,
   Где наши жизни не в цене:
   Мы сотнями там погибали
   На этой проклятой войне,
  
   Где Армия не даст напрасно
   На гибель одного бойца...
   Такой подход уж к нам был разный...
   А, впрочем, начал я с конца...
  
   Сам родом я из Украины.
   У нас обычная семья.
   В семье три дочери, два сына.
   И главным был кормильцем я.
  
   Был голод страшный в тридцать третьем.
   Его прожили кое - как.
   Еще бывали лихолетья -
   Теперь все кажется - пустяк...
  
   Я вырезал из войлока две стельки,
   Чтоб утеплить худые сапоги.
   Колхозный сторож это видел мельком...
   Народное ты трогать не моги!
  
   И прямиком в милицию подался.
   Он на меня донес и указал.
   Меня забрали, и каким - то сном казался
   Мне этот суд и весь судебный зал.
  
   Очнулся я уже на "пересылке",
   Где развозили нас по лагерям.
   Там насмотрелся я на эти рыла,
   Которые людей губили зря.
  
   Они - то нервы - не стальные...
   И мне до смерти не забыть,
   Как "политических" "блатные"
   Учили "Родину любить".
  
   Политика меня не волновала.
   Я краем уха слышал, что троцкист -
   Который против "Беломор - канала",
   Поэтому и утопист.
   И этого "политпросвета" мне хватало.
  
   Среди "братвы" слушок был из вестей,
   Серьезный, а не то чтоб трали - вали:
   "Стрелять в изображения вождей
   Всем "вертухаям" насмерть запрещали".
  
   Кто знает, как придется раз на раз?
   И те, кто здесь впервые побывали,
   Кололи на груди иконостас,
   Где Ленин, Сталин, Энгельс, Карла Маркс.
   И с этим начинали "зону чалить".
  
   Отсидкой искупается вина.
   Но время тянется - резиновое вроде.
   Нас ошарашило известие: "Война!"
   Стране - беда, а мы крупу здесь переводим...
  
   По "зоне" прокатился новый слух.
   Таких еще не знали правил:
   Нам представляется одно из двух -
   Или сиди, иль могут воевать отправить.
  
   Для нас создали новые законы:
   Ты можешь разом бросить нары греть
   И в специальных батальонах
   За Родину достойно умереть.
  
   Вот, наконец, к нам прибыл представитель.
   Свой батальон для фронта собирал.
   Мужик нормальный, сразу видно - битый.
   Он по - простому нас предупреждал:
  
   Чтобы врага ты впереди искал,
   То вертухаи будут только сзади,
   Чтоб ты назад не побежал.
   И их зовут заградотряды.
  
   Он разъяснял: на то она война,
   Чтоб отступать от всяческих традиций.
   Что "первой кровью" искупается вина.
   Потом воюй в пехоте, или где сгодишься.
  
   Как надо убеждать суметь!
   Что б выбрал ты себе дороже?
   Направо - смерть, налево - смерть
   И сзади - смерть. А впереди - быть может...
  
   Ему доверились мы без оглядки:
   Такой не будет "брать на понт".
   Собрали быстренько нехитрые манатки,
   И с ним поехали на фронт.
  

III.

  
   Вот прибыли мы, разгрузились
   В той полосе прифронтовой.
   Кой - чем с дороги подхарчились.
   И стали ждать: когда нам в бой.
  
   Пока курили, шнырь один
   Про бой комбату заикнулся:
   - Иль ждать до тещиных перин?
   Комбат на это улыбнулся:
  
   - У "духовитых" хвост трубой?
   Не терпится скорее в бой...
   Стремление сие похвально.
   Но есть один момент провальный:
  
   Ведь вы, пока что не бойцы.
   И можете отдать концы
   Буквально, в первой же атаке.
   И с кем я буду воевать?
   Ведь мне, в печенку вашу мать,
   Тогда придется разузнать
   То место, где зимуют раки!
  
   Ну, вроде все перекурили...
   Никто в дремоте не завис?
   Тогда, ребятушки, поплыли...
   И зычно крикнул: "Становись!"
  
   Он разделил нас на три роты.
   На взводы роты поделил.
   Назначил старшину, "комодов".
   И неожиданно спросил:
  
   А кто из вас стрелять умеет?
   Винтовку кто - нибудь держал?
   Иль будем фрица бить по шее?
   И тут весь батальон "заржал".
  
   К оружию тянулись с детства.
   В "войну" любой пацан играл.
   С какой - то долею кокетства
   Весь строй умение признал.
  
   -А командир - то сам стреляет? -
   Ехидный голос вопросил. -
   А то, пока мы "загорали",
   За нас ружье другой носил.
   И нужно нам без трали - вали,
   Чтоб ты стрелять нас научил.
  
   Комбат его из строя вызвал,
   Винтовку взял, патрон дослал.
   Взял камушек зелено - сизый
   И парню этому сказал:
  
   - Кинь вон туда, но только быстро,
   Чтоб по дуге пошел он вниз...
   Тот взял, швырнул, раздался выстрел,
   И камень разлетелся вдрызг.
  
   - Вот так... примерно, - он промолвил, -
   У нас неделя... до конца.
   Мы за нее пройдем неполный,
   Но хоть какой - то курс бойца.
  
   От пота мы не просыхали.
   Гонял нас, словно кобелей.
   "Бегом! Ползком! Начать сначала!
   Штыком коли! Прикладом бей!"
  
   Когда дошло до рукопашной,
   Подумали, что он... того!
   Он приказал (видать, не страшно),
   Чтоб впятером мы на него...
  
   Мы сгрудились и навалились...
   Прости, комбат - ты сам сказал...
   Чуть позже - еле шевелились.
   Вот это был "девятый вал"!
  
   Комбат был родом из Сибири,
   Глухой... навроде Удэге...
   Его соседи по тайге -
   Китайцы драться научили.
  
   И нам он что - то передал,
   Той драки хитрого уменья.
   Но против самого нам не было везенья.
   Мы нападали всемером, вдесятером,
   Уже с азартом, злостью, исступленьем -
   Он нас раскидывал, валял...
  
   Неделя словно просвистела.
   Комбат построил батальон:
   - Я не могу ручаться смело, -
   Сказал слегка печально он, -
  
   Что вас нормально подготовил.
   Мне б не хотелось вас терять.
   Но в битве вырастает воин.
   Умейте другу доверять.
  
   Последнее, на чем стою,
   Вы в этом сами убедитесь,
   Что трусость - лишнее в бою,
   И оправданий не ищите!
  
   Желаю воинского счастья.
   Недолга здешняя тоска.
   Штрафное кончится ненастье -
   Вас ждут... нормальные войска!
  
   Ну, фриц, вали скорее к маме:
   Перед тобою "штрафники".
   У нас дорога - только прямо,
   Вперед, чтоб всех порвать в куски!
  
   А если бы тебе сказали,
   Что в рукопашной - сам комбат,
   Твои бы пятки засверкали.
   За сотню верст бы смыться рад.

IV.

   Штрафбат приписан был к пехотной
   Дивизии, что воевала здесь.
   Режим житья пока что был свободный:
   Приказа нет - твоя спокойна честь.
  
   Не рыпайся, не дергайся без меры.
   А позовут, тогда уж поспешай.
   Любым аллюром или там карьером
   Ты приказанье четко исполняй.
  
   Напротив нас была высотка,
   А в ней - фашистов хитрая нора.
   Туда была смертельной ходка:
   Колючка, мины и трещотка...
   А по ночам - прожектора.
  
   А в первой линии окопов
   Из черных касок был парад.
   Мы тайно видели в бинокль:
   По два фашиста с пулеметом
   Посажены почти, что в ряд.
  
   Из штаба нам пришел приказ:
   Ближайшей ночью и без шума
   Передних немцев снять на раз.
   А в штабе будут дальше думать:
  
   Как там противник поведет
   Себя после разведки боем:
   Иль подкрепление пришлет,
   Иль отойдет назад постоем?
  
   Комбат продумал, просчитал:
   Когда и как? Народу сколько?
   И перед строем нам сказал,
   Что в первый бой - лишь добровольно.
  
   Весь батальон шагнул вперед.
   И это не было бравадой.
   Возможно, каждый там умрет.
   Но, значит так для дела надо.
  
   Комбат неспешно отобрал,
   Глаза - в глаза все восемнадцать.
   В это число и я попал.
   И был тем страшно горд, признаться...
  
   Пока не наступил обед,
   Комбат собрал нас за бараком,
   На инструктаж... или совет,
   Обговорить детали драки:
  
   Так! Время нашего похода -
   "Ноль - ноль" по их штабным часам.
   Саперы в минах три прохода
   За вечер приготовят нам.
  
   Винтовки нам не пригодятся -
   Работаем в одни ножи.
   (Еще успеем настреляться).
   А здесь наш козырь весь - в тиши.
  
   Траншею первую "снимаем" -
   Задача кончена для нас.
   Без шума тихо отступаем
   По группам в свой саперный лаз.
  
   Коль что - нибудь пойдет не так -
   Пускаю красную ракету.
   Для вас же означает это:
   Чтоб вам не залететь впросак,
  
   Бросайте все и отходите.
   Нас некому прикрыть огнем.
   Насчет "ста грамм" спросить хотите?
   Пойдем "по - трезвой", водку - днем.
  
   Разведчики прислали камуфляж -
   До слез смеялись, надо ж так потешить!
   (Наверное, здесь нервный был кураж).
   В таких лохмотьях "блатовал" сам леший.
  
   В одежке этой не мешало б подкатиться
   К какой - нибудь там бабушке Яге...
   Да лет на двадцать пять - на тридцать...
   Хо - хо - хо - хо! Ге - ге - ге - ге!..
  
   К полуночи собрались на переднем.
   Саперы сделали для нас ходы,
   В них веточки воткнуты по - соседству.
   Попрыгали: а не гремишь ли ты?
  
   - Пора! - сказал комбат, и мы подались.
   Когда до нас прожектор доходил,
   Мы в травяные кочки превращались.
   И так вот понемногу продвигались...
   Прошли все мины. Здесь прожектор не светил.
  
   Но рано было нам еще "светиться".
   Комбат нам сделал знак рукою вверх:
   Внимание! Нам надо затаиться!
   Эх, за "колючку" бы тряпьем не зацепиться...
   И так уж чувствуешь себя, как дикий зверь.
  
   Не видели нас фрицы, иль заснули...
   Комбат качнул ладонь вперед.
   Через "колючку" мы перемахнули.
   И перед нами тот зловещий дзот.
  
   Вот бруствер, а за ним фашисты...
   Я нож достал из сапога.
   "Работать надо быстро, чисто.
   Не будет шансов у врага".
  
   Напротив каждого гнезда распределились
   По - одному, чтобы соседу не мешать.
   Рывок, и на фашистов мы свалились.
   - Ну, фриц! Пришла "капута" мать!..
  

V.

   Эсэсовец, что мне был предназначен,
   Сидел, куда - то в сторону глядел.
   Моим явленьем был он озадачен.
   Опешил, но не оробел.
  
   Ко мне навстречу он рванулся
   И ухитрился выбить нож.
   Но тут споткнулся, растянулся...
   - Ну, гад! Недолго ты живешь!
  
   Его я начал сапогами
   Охаживать - куда попал.
   Он изловчился, ухватился
   За мой сапог, и я упал.
  
   И мы сцепились, покатились
   От бруствера куда - то вниз.
   В его мурло зубами я вцепился.
   Душил и грыз... душил и грыз...
  
   Вдруг слышу голос надо мною:
   "Что? Не расстанешься никак?
   Витек! Уходим! Все спокойно.
   Бросай фашиста, он - мертвяк!"
  
   Но перед тем, как уходили,
   Решился вдруг один сказать:
   "Вот "шмайсеры" бы пригодились...
   Как бы с собою их забрать?"
  
   Комбат повел плечом неловко,
   Как бы секунду размышлял.
   - По "табелю" у нас - винтовка.
   "Трофей" никто не разрешал...
  
   Я понимаю, что хотите...
   С винтовкой "шмайсер" не сравним.
   Берите. Только не "светите".
   Что будет дальше - поглядим.
  
   Вернулись теми же путями.
   А нас весь батальон встречал.
   Все были мыслью вместе с нами.
   И в эту ночь штрафбат не спал.
  
   Комбат поставил нам задачу:
   Собрать трофейные дары,
   Подсумки, "шмайсеры" заначить,
   И понадежней. До поры...
  
   Поспела водка и закуска,
   Здесь постарался старшина.
   Комбат, как водится по - русски,
   Нам предложил принять "до дна"
  
   За первый бой, и бой удачный,
   Для нас прошедший без потерь.
   За то, что решена задача.
   Чтоб было дальше, как теперь!
  
   Мы пили водку, говорили
   Про жизнь, про женщин, про кино.
   И здесь меня вдруг замутило -
   Фашист ночной встал предо мной...
  
   Витек! Ты что такой зеленый?
   И есть - не ешь, и пить - не пил...
   Фашист попался, что ль, ядреный?
   И им ты вволю "закусил"?
  
   Комбат его одернул строго:
   "Да, для убийств не всяк созрел.
   И ты Витька сейчас не трогай...
   ...Да ты, никак, брат, "окосел"?
  
   Не - не, комбат! Всего глоточек
   Я на один зубочек положил...
   - Да у него "зубочек", как дубочек:
   "Чекушку" выпил, а поллитрой закусил!
  
   Эй, старшина! Сегодня водки - хватит!
   Сейчас закусим, после отдыхать.
   Не то начнут такое "конопатить"...
   - Витек! Тебе впервые убивать
  
   Пришлось? Но ты убил фашиста,
   В бою, лицом к лицу, и на войне.
   Не думай, что он "чистый и пушистый".
   Ты можешь на слово поверить мне.
  
   Сомнения одолевают?
   И мысли разные свербят?
   Ты истину войны не знаешь:
   Не ты - его, так он - тебя!
  
   Мы для чего туда ходили?
   Чтобы тебя там положить?
   Тогда ты здесь ошибся сильно:
   Мы будем воевать... и жить!
  

VI.

   Комбат на всех нас представленья
   В Отдел Особый написал.
   Что мы достойны все прощенья
   За рейд ночной, как искупленье.
   Но здесь комбат не рассчитал.
  
   Его спросили: кто был ранен?
   Кто срок свой кровью искупил? -
   Ни одного? Пока что рано
   Ты про своих заговорил.
  
   Немецкой крови нам не жалко.
   Ее - хоть ведрами ты лей.
   Прощение твои амбалы
   Заслужат кровью лишь своей!
  
   Комбат про это разъяснял,
   Наш батальон в тот день построив.
   И как - то хорошо сказал:
   "Не нужно "липовых" героев.
  
   Ранений нет, воюйте смело.
   Здоровье, сила есть пока.
   Но, Боже упаси от "самострела"!
   Предупреждаю, что такого дурака
  
   Я лично перед строем расстреляю.
   И это будет долг мой - не вина.
   Неловко мне, но я напоминаю,
   Что власть такая мне дана.
  
   Кого - то пуля - дура поцелует.
   Но пуля, в общем, не жена.
   И, может, эта участь вас минует.
   Но, все ж, пока идет война,
  
   Я всем желаю ни ранений, ни контузий.
   Без них попроще как - то жить.
   Вот фрица до Берлина довалтузим...
   Да! С мечтою надо бы повременить"...
  
   Поспела новость: немцы "смылись".
   По - тихому, что ни догнать, ни разузнать.
   Еще вчера в траншеях были...
   И мы немного загордились:
   Что? Страшно с нами воевать?
  
   Возможно, фриц слегка подумал:
   На что теперь им уповать,
   Чтоб каждой ночью и без шума
   Передовой отряд терять?
  
   Но в штабе думали иначе:
   Пропал фашист. Зачем? Куда?
   А вдруг решился околпачить
   Маневром ложным, и тогда,
  
   Возможна перегруппировка,
   С заходом к нам во фланг иль тыл.
   У фрицев тоже есть сноровка.
   И случай не однажды был.
  
   Сейчас во что бы то ни стало,
   Фашистов надо разыскать.
   Узнать бы: где они, сначала?
   И планы действий их узнать.
  
   Комдив на поиски фашистов
   Три разведгруппы зарядил.
   Но вышел срок, в эфире чисто...
   Комдив невольно приуныл.
  
   Тут подсказали "особисты":
   "Штрафных" ребяток шустрых - быстрых
   Направить бы за "языком".
   Пообещать им, что потом
  
   В удачном случае похода
   Их восстановят по правам,
   Осужденным дадут свободу.
   В придачу - всем по орденам.
  
   Да за такое обещанье
   "Штрафные" черта украдут!
   Не повезет? Здесь - ноль вниманья.
   "Штрафных" у нас, как грязи тут.
  

VII.

  
   Комбат пришел из штаба мрачный.
   Хлебнул воды из котелка.
   - Да вот, подбросили задачку:
   Вынь, да положь им "языка".
  
   У них разведка "провалилась".
   Надеются теперь на нас.
   Но, коль такое приключилось,
   Давайте - ка без выкрутас
  
   Подумаем, как это сделать.
   На поиск... "где Макар не пас телят"...
   Нас отправляют больно смело.
   Я сам сходил бы - не велят.
  
   Поскольку это дело скользко,
   Чур, не завидовать, не ревновать!
   Заранее благодарю всех добровольцев...
   Но группу в поиск буду набирать
  
   Сам, лично. Здесь "ансамбль" нужен...
   Возможно, трио иль квартет.
   Чтоб были в нем "глаза и уши",
   Такие, чтобы даже в лужах
   На свой вопрос нашли ответ.
  
   Комбат еще полдня ухлопал
   На наши "личные дела".
   До места нужного дотопал.
   И... группа в принципе была:
  
   Кузьмич, наш ротный командир.
   "Авторитетом" был "на зоне",
   А может, даже и "в законе".
   Умел "обламывать" задир
   И тех, кто мог "тянуть на понял".
   При трех побегах за плечами
   Назначен был старшим над нами.
  
   Колян - немного приблатненный,
   Здоров, как бык. Узлы вязал из лома
   При этом хитрый и "прожженный".
   С Доски Почета "не сходил".
   И числился, как бригадир.
  
   А у Костяна - Божий дар:
   Доску из теса прошлым летом,
   "Двадцатку", на спор проломил.
   Небрежно, за один удар.
   Поэтому и "окрещен" "Кастетом".
  
   Таких орлов и взять не жалко...
   А я - то, как сюда попал?
   Комбат сказал, что за смекалку
   Меня он в группу записал.
  
   Ну, записали? Записали.
   Иди в разведку и не трусь!
   И хоть "мы лаптем щи хлебали",
   Авось, я тоже пригожусь.
  
   Комбат напутствия в дорогу
   Кое - какие наказал:
   - В тыл углубляйтесь понемногу,
   Почаще делайте привал,
  
   Дабы прислушаться и осмотреться,
   Чтоб действовать наверняка.
   И если фрицы по - соседству,
   Присматривайте "языка".
  
   Учтите: сила ломит силу.
   И немца в плен такого брать,
   Чтоб быстро не сообразили,
   Не сразу бросились искать.
  
   Но если все же вас "откроют"
   И попытаются поймать.
   То вы, без всякого геройства,
   Не начинайте "воевать".
  
   Вот здесь на карте есть болото...
   Оно для немцев, как запрет...
   И помните, ребята: хода
   Сюда для вас без фрица нет!
  

VIII.

   Мы двигались вообще - то бодро,
   Но осторожно, как кроты:
   Кузьмич в бинокль все осмотрит -
   Еще рывок на полверсты.
  
   Все шли и шли на юго - запад,
   Без тропок, больше по кустам.
   Согласно мнению комбата
   Должны крутиться фрицы там.
  
   Да чуть на них не наскочили:
   Как на пригорок взобрались,
   И тут фашисты нам открылись.
   Мы сразу откатились вниз.
  
   Решенье приняли такое:
   Поочередно наблюдать,
   А для надежности - по двое.
   И нужного момента ждать.
  
   Когда один из них отвалит
   От остальных поближе к нам,
   Тогда - то мы его "нахвалим"
   И быстро приберем к рукам.
  
   Сухим пайком перекусили.
   Поплавать бы по дремоте...
   Колян с "Кастетом" подскочили:
   - Эсэсман близко! По нужде.
  
   Броском туда. Немного осмотрелись.
   Все фрицы вроде за бугром.
   Кузьмич чуть тише птичьих трелей
   Сказал: "Вот этого берем!"
  
   Эсэсман был какой - то мелкий фюрер:
   В погонах - кубик... нам бы офицера взять.
   А этот... то ль ефрейтор, то ли унтер...
   Но мог и он хоть что - то знать.
  
   Его накрыли плащ - палаткой,
   Слегка по "кумполу" прошлись.
   Потом сгребли его в охапку
   И в чащу леса подались.
  
   Когда прилично отмахали,
   Кузьмич команду дал: "Привал!"
   Чтоб мы немного отдышались
   И с "языком" бы разобрались:
   Кого в добычу Бог послал?
  
   Как только голову открыли,
   Он, как блаженный заорал.
   Мы быстро пасть ему забили
   Тряпьем, чтоб шум не поднимал.
   И даже пальцем пригрозили...
  
   Эсэсман головой кивал,
   Что, вроде с нами соглашался.
   Рискнули рот ему открыть.
   Но по - немецки говорить
  
   Никто из нас и не пытался.
   Немецкого не знали мы:
   В тюрьме и даже до тюрьмы
   Ему никто не обучался.
  
   Костян уставился на фрица,
   Прищурив с любопытством глаз.
   На нем желая разрядиться,
   Ехидно выдал пару фраз:
  
   - Гляди - ка, гладенький, как пушка...
   И беленький, как из муки...
   Не то, что мы - доходняки:
   Мешок мослов, да крови кружка.
  
   Похоже, падла жировал -
   Бока какие нагулял!
   Теперь придется, в душу мать,
   Такого кабана таскать!
  
   Но нас эсэсман удивил:
   По - русски вдруг заговорил,
   Хоть трудно и не очень внятно,
   Но что - то было и понятно.
  

IX.

   Его послушать не успели.
   Раздался где - то лай собак.
   Неужто "на хвоста" нам сели?
   Кузьмич распорядился так:
  
   - Костян! Останешься с фашистом.
   Обратный путь смотрю я сам.
   Колян! Витек! По сторонам
   Посмотрите: везде ли чисто?
  
   Мы выдвинулись, осмотрелись.
   Фашисты были с трех сторон.
   Ну, сволочи! И как успели?
   Так быстро бросились вдогон.
  
   - Вот немчура! Культурно обложили.
   Посмотрим, чья сыграет масть?
   Зря у комбата танк не попросили...
   Ну что? Да здравствует... и понеслась?
  
   Спустились снова мы в лощину.
   Костян курил, фашист лежал.
   Наш ротный с изумленной миной
   Спросил: "Кастет! Ты немца обижал?"
  
   - А! Этот фриц... хрен с апельсином...
   Он тут такое "задвигал":
   Все, падла, Гитлером пугал...
   И в плен нам сдаться предлагал...
   Я дал разок по кабаржине,
   Чтоб он "понты" здесь не кидал.
  
   - Ты понимаешь, оглоед -
   Без немца нам возврата нет?
   И если с этим что случится -
   Отыщешь новенького фрица.
   На блюдечке доставишь нам,
   Чтоб волю не давал рукам!
  
   Ну, ладно. Он сейчас живой?
   - Живой. Ведь я его слегка...
   Чтоб не был гад такой упрямый...
   А то, что жив - наверняка!
   -Тогда, "Кастет", теперь он - твой.
   И для него ты будешь мамой.
  
   Братва! Мою команду слушай!
   Такой расклад и оборот:
   Для нас для всех вот эта туша
   По весу золота идет.
  
   И если хоть один из нас,
   Сейчас уже почти пропащих,
   В свой уцелеет смертный час,
   То "языка" в наш тыл дотащит.
  
   И точка! Ша! Теперь вперед.
   Берем правее - там болото.
   Один короткий переход...
   Есть место - отдохнем, как в дзоте.
  
   Всего лишь небольшой рывок,
   А дальше будет островок...
   А там, глядишь, и потеряем
   Фашистских этих "вертухаев".
  
   К болоту пробрались тихонько,
   Толкая в спину "языка".
   Но у воды завыл он тонко.
   Страшился, гад, наверняка.
  
   Ему мы руки развязали,
   Чтоб мог жердиной шуровать.
   Жердину дали, показали,
   Как эту топь одолевать.
  
   До островка мы не добрались.
   Пока прощупывали гать,
   Пригнали фрицы "матюгальник".
   И ну, давай в него орать:
  
   - Разведчик... рюс... пора сдавайся...
   И для тебя все будет "гут"!
   Бежать не надо... не пытайся...
   В противном случае - "капут"!
  
   - Ну вот, пока увещевают,
   Давай, ребята, к островку.
   А фрицы пусть про нас считают:
   "Четыре сбоку - на боку".
  
   Кузьмич, как только свист услышал,
   Успел шепнуть: "Братва! Ложись!"
   Поднялся минометный кипеш.
   Настолько рядышком рвались
  
   Все эти мины, что казалось:
   Что не в воде и не в траве
   Разрывы эти раздавались.
   А где - то, прямо в голове.
  
   - Похоже, фрицы не "понтуют"...
   Что скажешь про брехню, Колян?
   - Ну... если Гитлер меня в жопу поцелует,
   Тогда эсэсовца отдам...
  
   - Ты понял, фриц? Твои решили
   Тебя до кучи "замочить".
   Чтоб вместе с нами... и с концами.
   А ты назло им должен жить!
  
   Через болото мы поперли,
   А минометы все гвоздят...
   В грязи по грудь, в огне - по горло
   Тащились три версты подряд.
  
   И вышли целы, невредимы
   На нашей, на передовой.
   Да чуть не проскочили мимо,
   Но нас окликнул часовой.
  

X.

   Представились и доложились,
   Доставить попросили в штаб.
   Связисты быстро созвонились...
   Но кто - то, медленный, как краб,
  
   Сказал в "трубу": "Куда спешите?
   Пришли "штрафные"? С "языком"?
   Ну, хорошо. Доложим. Ждите.
   Машина будет - подошлем".
  
   Вот "вертухаи" прикатили.
   И, чтобы "крутость" показать,
   Зачем - то нас разоружили...
   Нам, вроде не с кем воевать...
  
   До штаба вроде "под охраной"
   И мы, и немец добрались.
   Ему была дорога прямо,
   Нас повели куда - то вниз.
  
   Потом "по хатам" расселили
   В Отделе этом, но поврозь.
   Хоть не забыли - покормили.
   Потом позвали на допрос.
  
   Там за столом майор сидел.
   Не рыжий, а какой - то "ржавый".
   Но он - хозяин наших дел:
   В его руках суд и расправа.
  
   И я спокойно так подумал:
   "Какой уж есть - такому быть.
   А мне детей с ним не крестить -
   Подальше б от такого "кума""!
  
   - Прошу садиться, гражданин...
   Нет! Без пяти минут "товарищ"!
   Пусть не смущает званье - чин,
   Из них никак уху не сваришь.
  
   Сейчас с тобою мы равны.
   Поэтому и откровенно
   Здесь постараться мы должны
   Раскрыть всю правду непременно!
  
   Я откровенно рассказал
   Про то, как проходил наш поиск.
   Про Костю, правда, умолчал,
   Про "зуботычное геройство".
  
   Он молча головой кивал,
   Как бы со мною соглашаясь.
   Вдруг разговор на крик сорвал.
   И даже вздрогнул я, признаюсь.
  
   - Твои "подельники" сознались.
   И ты, браток, уже не жмись,
   Что с "абвером" вы сторговались.
   Давай, штрафная мразь, колись!
  
   Разведчики, три лучших группы
   Безвестно сгинули в тылах.
   И было бы, конечно, глупо
   Вам всем поверить на словах.
  
   Ведь вы пошли, как на прогулку.
   Пошлялись где - то, а потом...
   Как будто в магазине булку...
   За день вернулись с "языком"!
  
   ...Болото, мины - это сказки.
   Их слушать я давно устал.
   Зевотой вывернешь "салазки",
   Послушав: что ты рассказал.
  
   Ты говоришь, что минометы
   По вам гвоздили полчаса?
   А вы сидели там... в болоте...
   А ну, смотреть... смотреть в глаза!
  
   Вас четверо, и пленный с вами.
   И как же так вам повезло,
   Что ни царапины, ни раны...
   И нет контузий, как назло?
  
   Обида грудь винтом сдавила,
   И в голове огонь кипел.
   Сказал ему я через силу:
   "Сходил бы сам, да посмотрел...
  
   А то штаны уже лоснятся...
   Все от штабного от житья.
   А раз не знаешь: чем заняться -
   Устроил кройки и шитья
  
   Кружок. В котором шьем и порем...
   На службе вроде бы горим.
   Дела "шьем" человечьим горем
   И ниткой белою кроим!"
  
   На это он слегка "заржал"
   И... замахнулся - опер резвый.
   Я нервы здесь не удержал...
   И от души "в сопатку" врезал...
  

XI.

   Я пожалел, что не сдержался.
   Корил себя и "дурой" обзывал.
   Майор все хрюпал носом и пытался
   Унять капель, и быстро промокал
  
   Платочком носовым под носом.
   Но никого пока не звал...
   Тогда задался я вопросом:
   "Чем кончится вот этот бал"?
  
   Но, наконец, он прогундосил:
   "Пока что больше нет вопросов.
   Запомни, лагерная вошь,
   Ты у меня в "штрафных" сгниешь!"
  
   Меня отправили обратно,
   Каморку прежнюю коптить.
   А вечерком... ну, здесь понятно:
   Меня решили навестить
  
   Три здоровенных "вертухая",
   "Должок" майора передать.
   И по бокам мне "намахали"
   Исправно, что ни сесть - ни встать.
  
   Лицо не тронули нисколько,
   И сберегли весь мой анфас.
   А это означает только -
   Прилежно выполнен приказ.
  
   А утром нас комбат забрал.
   До этого весь день вчерашний
   За нас с начальством воевал,
   И даже матом "трехэтажным".
  
   Он доказал, что мы - не подлецы
   И не предатели, а вроде как герои.
   И, чтоб свести нормально "все концы",
   Нас отвезти в штрафбат обратно стоит.
  
   На это особистам "нечем крыть".
   Решили отпустить нас, но сказали:
   "Пока не можем никого освободить.
   Тем более, кому - то там... вручить медали!"
  
   Пока "до дому" добирались,
   Трясясь в своем грузовике,
   Мы понемногу разобрались,
   Что опер "заходил в пике"
  
   На всех на нас, он так старался:
   Майор везде врагов искал.
   Взять каждого "на понт" пытался.
   И здесь, похоже, проиграл.
  
   Майора выслушав "стряпню",
   Колян с "Кастетом" не сдержались,
   И оперу свою брехню
   Засунуть... рекомендовали.
  
   Наш ротный опера спросил:
   "А пленный? Тоже "трали - вали"?
   Эсэсмана нам абвер подарил?
   Или среди "штрафных" сыскали?"
  
   Комбат сказал: "Про "языка" здесь кстати...
   Он вроде на допросе показал...
   Я краем уха в штабе услыхал:
   Эсэсовцы решили сконопатить
   Легенду, что у нас есть каннибал.
   (Что "людоед" по - русски может значить).
  
   Ведь после нашего ночного рейда
   Эсэсман - врач осматривал тела.
   И даже докумекался... по Фрейду...
   Им высказана мысль была,
  
   Что русские пригнали азиатов,
   Которые всех фюрера солдат,
   Без всякого ножа и автомата,
   Зубами загрызают и... едят!
  
   А действуют бесшумно, как удавы.
   Поэтому, чтобы "СС - элиту" сохранить,
   И избежать злых дикарей забавы -
   Необходимо срочно отступить!
  
   Выходит, что, Витек, не дал ты маху,
   Не зная даже про финал,
   Нагнал на них такого страху -
   Фашист от одного тебя удрал!"
  
   От хохота чуть за борт не упали.
   Что и сказать - развеселил комбат!
   Тем временем к лесочку подъезжали.
   Ну, а за ним - родной штрафбат.
  
   И сразу по приезду построенье.
   Комбат из строя вызвав нас, сказал:
   "Старание, уменье и везенье -
   Вы оправдали то, чего от вас так ждал!
  
   Как дальше обернется - я не знаю.
   Сейчас... по мере моих сил
   Вам благодарность перед строем объявляю!
   Комдив об этом тоже попросил!"
  
   И вроде... грудь лишилась груза...
   И где - то защипало глаз...
   "Служу... Советскому... Союзу!" -
   Сказали... в жизни первый раз.
  

XII.

   Нам предстояло наступленье.
   И в штабе стали понимать,
   И однозначно, без сомненья,
   Что нужно линию ровнять.
  
   В позициях образовался выступ.
   И этот выступ, как нарыв.
   Давно засели в нем фашисты.
   А это значит - нам в прорыв.
  
   Комбат, чтоб уточнить детали,
   В дозор с собою ротных взял.
   И двое суток наблюдали,
   Записывали, уточняли,
   Чтоб наш прорыв успешным стал.
  
   И вроде сразу все проснулись.
   Штрафбат забегал, зашкворчал.
   Заградотряды подтянулись...
   Комбат задачу разъяснял:
  
   Идем в атаку завтра днем.
   И, чтоб на рубеже обстрела
   Нас не скосило всех огнем,
   Обдумали такое дело:
  
   Сначала "Бог войны" пройдется
   Почистить ихние тылы.
   Ну, а за ним и нам придется
   Им показать "свои углы".
  
   Шеренги вслед одна другой,
   Как заводные "Ваньки - встаньки",
   Идут рывком коротким в бой.
   И это будет хлеще танков.
  
   У тех, кто будет наступать,
   Обычно крупные потери.
   Фриц не успеет понимать...
   Он будет вроде как тетеря.
  
   Заградотряд пусть не смущает:
   Пока мы будем воевать,
   Пусть наши шмотки охраняет,
   Чтоб не смогли уворовать.
  
   Мы улыбнулись: вот комбат!
   И просто говорит, и смело.
   Но ведь "приклеить" могут "дело".
   А слово не вернешь назад.
  
   Конечно, у нас были "стукачи".
   Недаром "особисты" много знали
   И про "трофей", про "левые харчи".
   Но видно эти "стукачи"
   На командира не "стучали".
  
   Стукач - он тоже не дурак,
   И он прекрасно понимает:
   Вот сделай что - то он не так,
   Что его дальше ожидает?
  
   Во - первых, нам комбат - отец родной,
   А во - вторых, мужик, что надо.
   За нас стоит любой ценой.
   Нам воевать с ним, как награда.
  
   И если вдруг комбата уведут...
   Что дальше будешь делать, паря?
   "Штрафные" бросят все дела - тебя найдут.
   И если на куски не разорвут -
   На медленном огне зажарят.
  

XIII.

   Мы ожидали тот атаки час,
   Обняв окопа выступ грудью.
   Артподготовка началась...
   А что сегодня дальше будет?
  
   В минуты эти я про выступ думал.
   Чтоб "Бог войны" там смог перепахать
   Весь этот пятачок до "Кара - кумов".
   Глядишь, нам легче будет наступать.
  
   Над головою, словно чемоданы,
   Летели, то простые, то фугас.
   И рвали все на фрицевском майдане...
   Но вот дошел черед до нас.
  
   Комбат сказал: "Пошли, ребята!
   И главное: на рубеже не забывать -
   Идти шеренгами, накатом.
   Рубеж проскочим, дальше - наплевать!"
  
   Рванули мы за ним без всякого "ура".
   Но ты не знаешь, где случится "решка".
   Как в план любой вплетается мура...
   Во время третьей перебежки
  
   Удар тупой, как ломом, в грудь.
   Но я еще бегу в атаку.
   Слабеют ноги, и не продохнуть...
   Так чувствовал себя я в "автозаке",
   Когда меня впервые повезли...
  
   Я падаю, пытаюсь приподняться...
   И не могу поднять себя с земли.
   Как не хотелось оставаться,
   Когда вперед ребята шли.
  
   Пришел в себя, все, как в тумане...
   Плююсь от крови и пыли.
   Не помню: поздно или рано
   Здесь санитары подошли.
  
   - Ты, братка, вроде не на "зоне",
   А почему тогда "филонишь"?
   Гляди... кровищи натекли...
   Он ранен в грудь... берем... пошли...
  
   Браток, ну ты не помирай.
   Дотащим! Будет рана шита - крыта...
   Таких, как ты, сегодня... почитай
   Штрафбат пропущен через сито...
  
   Пока меня они несли,
   Между собою рассуждали.
   И просто душу мне спасли:
   Услышал: ..."наши выступ взяли.
  
   Потери все в пределах "нормы".
   (А кто ее установил,
   Штабной пузан иль опер твердый?) -
   Для них пустяк - сотняк могил"...
  
   Похоже, я терял сознанье,
   Но был услышаному рад.
   Здесь можно выключить вниманье.
   Ведь главное, что жив комбат!

XIV.

   Я смутно помню, как врачи со мной
   Чего - то делали. Потом я провалился
   В глубокий сон. Во сне пришел домой...
   И там гостил... пока не шевелился.
  
   Проснулся я от боли. Грудь в бинтах.
   Взглянул вокруг - кроватей на полвзвода.
   В санбате постоянно теснота -
   Набито плотно нашего народа.
  
   С утра обход врачей. Врач обещал,
   Что через десять дней здоров я буду.
   Но, чтобы больше грудь не подставлял...
   А что теперь подставить им? Посуду,
   Которую зовут в народе "таз"?
   Так мы в атаку ходим передом, не задом.
   И не дождется фриц от нас,
   Чтоб развернули мы фасады.
  
   Захохотали все, и вроде боль прошла.
   А врач сказал, что он оговорился:
   Конечно, лучше ничего не подставлять,
   Ну, то есть, аккуратней воевать.
   Ранений больше будет пусть у фрицев.
  
   И потекла санбатовская жизнь.
   Слегка зудела рана - заживала.
   Но был какой - то внутренний каприз:
   Ребят мне наших не хватало.
  
   Здесь не штормит и не пылит.
   Кто на поправку - изнывали...
   И даже ухари бывали:
   Едва поднимется на костыли -
   По женщинам приударяли.
  
   Мне здесь сестричка приглянулась.
   Понравилась, чего скрывать.
   И что - то вдруг в душе проснулось...
   Но я решил не затевать
  
   Каких - то с нею отношений:
   Идет война, а я - "штрафной".
   За ней таскались, словно тени,
   Здоровый, раненый, больной.
  
   С такой толпою ухажеров
   Мне ни за что не совладать.
   От рядовых и до майоров
   За ней приударяла рать.
  
   Легка, стройна, глаза, как вишни.
   И взгляд - то трудно оторвать.
   Уколы делала неслышно,
   Не заставляя нас страдать.
  
   Одно меня лишь утешало,
   Не знаю: почему, зачем?
   Среди больных молва витала:
   Она не "путалась" ни с кем.
  
   Врач "в воду не глядел" и "к бабке не ходил".
   И через десять дней моя стянулась рана.
   При выписке меня предупредил:
   Движений резких делать рано.
  
   Чуть - чуть окрепнешь, и тогда воюй!
   Сестричка, стоя на крыльце санбата,
   Мне в щечку сделала прощальный поцелуй.
   И мои ноги стали, словно вата...
  
   Я ей кивнул: прости, коль что не так...
   И зашагал к развилке на попутку.
   Шагал и думал: ну какой же я дурак -
   Не уделил девчонке хоть минутку!
  
   Потом подумал: ну чего ропщу?
   Нытья сейчас мне только не хватало?
   Вот уцелею - разыщу,
   И у любого отобью,
   И даже, хоть у генерала!
   ______
  
   Хочу немного забежать вперед,
   Чтоб все так грустно не казалось.
   Раскрою, что в Победный год
   Сестричка эта отыскалась.
  
   Мало того, как оказалось,
   Она только его ждала.
   С надеждою не расставалась,
   Любовь и память сберегла.
  
   Вот думай: надо иль не надо
   Теперь поверить про любовь,
   Что вспыхнет с одного лишь взгляда.
   И этот взгляд впечатан в кровь...
  
  

XV.

   А в штабе суета и суматоха...
   Нет места, где передохнуть.
   Но у меня и дел совсем немного:
   В Отдел Особый заглянуть.
  
   А там подскажут путь дальнейший:
   Куда, когда, чего и как?
   Все дело - то - пустяк пустейший.
   А может вовсе не пустяк?..
  
   С майором рыжим носом к носу
   Столкнулся в штабе без труда.
   Ему я справку без вопросов.
   А он спросил: "Теперь куда?"
  
   Опять раскидывает сети...
   Опять "берет меня на понт"...
   Недолго думая, ответил:
   "Куда угодно, хоть на фронт!"
  
   - Да, с чувством юмора в порядке...
   И этому я очень рад.
   Поэтому бери манатки
   И дуй - ка прямиком в штрафбат.
  
   Мы очень ценим ваше рвенье.
   Ну, продолжайте воевать.
   Пришьешь нашивку за раненье...
   А можешь и не пришивать...
  
   И в этот день уже в штрафбате,
   Куда добрался вечерком,
   Или, точнее, на закате.
   Об этом рассказал ребятам.
   (Как я им рад, чертям лохматым! -
   И впрямь попал в родимый дом).
  
   Комбат сказал: "Ну что ж? Бывает...
   Ты, главное, не унывай.
   Ведь после ночи рассветает.
   А за зимой приходит месяц май.
  
   Тот опер в контрразведку фронта
   На вас "телегу" накатал.
   В бумаге этой поименно
   Вас четверых всех указал.
  
   Что, дескать, эти вот "штрафные",
   Враги, как были, так и есть.
   Вины пока не искупили.
   Была оказана им честь
   Исправится - не захотели.
   И этим сами в лужу сели.
  
   На них ни удержу, ни угомону.
   Порядков и не признают.
   Чуть что - пускаются в трезвоны,
   На "перековку" не идут.
  
   Задачи разные у нас.
   И здесь неодолимая преграда:
   Нам нужно фрицев сплавить в канифас.
   Ему страну от нас очистить надо.
  
   А я тебя за "зека" не считаю...
   Тебя туда случайно занесло.
   Не прохудись сапог твой, словно чайник,
   Все по - другому быть могло.
  
   А от сумы и до тюрьмы совсем немного
   Бывает. Да и то сказать:
   Кому в тюрьму широкая дорога,
   Кому тропинку надо протоптать...
  
   Костян сказал: "Вот кукарача!
   Выходит, что из за него
   Мы все "попали под раздачу".
   Он думает, что мы заплачем?
   А мы не будем жить бегом.
   Глядишь, его переживем!
  
   Здесь ни к чему тоска и слезы.
   Тот рыжий стал нам вроде сват:
   И нас, как землю за колхозом,
   Навечно закрепил в штрафбат.

XVI.

   Вот "первые стрижи" от нас порхнули.
   Раненье, госпиталь - уже не "штрафники".
   Они нарочно не ловили пули.
   Все честно. Так и надо, мужики!
  
   Завидовали им мы, но не очень.
   Война, она везде война.
   Но знали мы: с комбатом нашим точно
   Не пропадем. Ну, а врагам - хана!
  
   В штрафбат задача поступила:
   Высотку надо бы отбить
   И удержать, хоть до могилы.
   Тогда полки начнут катить
  
   Вперед по плану наступленья.
   И где - то через два села
   Произойдет соединенье,
   Чтоб группа фрицев в окруженьи
   В исходе этого была.
  
   Комбат задачу ставил четко:
   "Мы эту высоту возьмем.
   Для нас пустяшная работка.
   Идем в атаку завтра днем.
  
   По карте высота за гаем.
   А там "СС" засели в ней.
   У них СС, как вертухаи,
   Им доверяют что важней.
  
   Нам с ними биться не впервой.
   Повадки их немного знаем.
   Состав вообще - то тыловой...
   Но здесь он на переднем крае.
  
   А главное, ребята, веселей.
   Нам фрицы очень сильно задолжали:
   Наших лесов, равнин, полей,
   Руин, пожарищ и развалин.
  
   И мы с них стребуем сполна.
   Пока не разом, постепенно.
   Как за волной идет волна.
   Но мы дожмем их... непременно.
  

XVII.

  
   В атаке дела нет ни до чего.
   Одна лишь цель, что впереди маячит.
   И ты к ней катишься, как мячик,
   Поддатый своей собственной ногой.
  
   Встаешь, бежишь, кричишь, стреляешь...
   И вновь встаешь, и вновь бежишь...
   И только одного не знаешь:
   Когда же здесь наступит тишь.
  
   Судьба удачею военной
   Разложит все для всех ребят.
   И тишь наступит непременно
   Иль для тебя, иль без тебя...
  
   "Пока свистит над головой, над ухом,
   То это пуля - дура не твоя.
   Иди себе вперед - не падай духом". -
   Так говорил комбат, так думал я.
   Вдруг по цепи как волны пробежали...
   Даже теперь, как вспомню - зазнобит.
   От одного к другому передали:
   "Комбат убит... комбат... убит"!
  
   Во мне внутри оборвалось, заголосило:
   "Ну, как же так... ну, как же так, комбат?!"
   Смертельная тоска и ярость накатила:
   - Ну, фрицы! Гады! Падлы! Псины!
   Сейчас я вам устрою ад!
  
   Выходит, что не я один так думал.
   Теперь предположить могу.
   Мне память вырвала из шума,
   Как ротный крикнул на бегу:
  
   "Братва! Комбатов долг отдать -
   Теперь наш долг. И пусть за ним "не заржавеет".
   Сейчас перемахнем траншею...
   А там... в плен никого не брать!"
  
   Через траншею как на крыльях пропорхали.
   - Гуляй, рванина! Бей! Круши!
   Винтовки, автоматы побросали...
   И в ход пошли одни ножи.
  
   Я помню белые от страха лица
   И руки, поднятые вверх...
   Но с этим я не мог смириться,
   Как и не мог остановиться...
   Я был уже не человек...
  
   ...Частенько я не сплю ночами:
   Колотят мысли, нету сна...
   Видать, в какую - то подлянку
   Сыграла с нами та война...
  

XVIII.

   Комбата хоронили под дождем.
   И почему - то мне казалось,
   Что и природа плакала о нем,
   Слезами вместе с нами умывалась.
  
   Братва не очень - то речиста,
   Не мастаки, чтоб речь "толкать".
   В груди горит, а мозг, как чистый...
   Наш ротный пару слов сказать
  
   Сумел. И вроде самых нужных.
   Эти слова пронзили нас.
   Плечом к плечу стояли дружно,
   Наверное, в последний раз.
  
   - Прости, комбат, не сберегли...
   ...Да, говорить об этом трудно...
   Любой из нас своею грудью
   Тебя б закрыли, коль смогли.
  
   Но ты не прятался за спины.
   И мужиком был до конца.
   Мы потеряли брата, сына...
   И командира... и отца...
  
   Вот отгремел салют прощальный.
   По горсти бросили земли
   Вослед дороги самой дальней.
   Глядь, вертухаи подошли.
  
   И с ними этот опер рыжий.
   Фуражку снявши, пожелал
   Земли пуховой, да потише,
   Чтоб вечный сон не нарушал
  
   Ни взрыв, ни выстрел, ни бомбежка...
   Комбат свое отвоевал
   И, вроде заслужил немножко
   Спокойствия мемориал.
  
   Теперь о деле: представляю -
   Сыскался новый вам комбат.
   Вот - бывший подполковник Баев.
   Он сделает ажур - парад
  
   В "бычарне" вашей приблатненной.
   И, наконец, гребена мать,
   Научит вас ценить ценить законы,
   Устав научит уважать!
  
   У вас хромает дисциплина...
   Комбат вас прежний распустил...
   - Во, "тюльку гонит", скарлатина!
   Один воюет - нас забыл!
  
   Мы думали: из наших кто - то...
   А этот рыжий паровоз,
   Спеша, как в среду на субботу,
   Комбата своего привез.
  
   Понятно, что в таких вопросах
   Пытаться что - то угадать -
   Прикидывать, как пятку к носу -
   Кого угодно могут дать.
  
   Начальству там всегда виднее
   Кого и как нам посадить
   На нашу, на штрафную шею.
   Лишь бы самим в покое быть.
  
   - Начнете все опять сначала,
   И станете храбрей авось...
   На эту глупость мы смолчали,
   Но взглядами прожгли насквозь.
  
   И он запнулся, поперхнулся
   И начал отступать назад.
   Еще бы раз он ухмыльнулся -
   Его б не спас заградотряд...
  
   Давненько я ищу ответ
   На свой вопрос - ответа нет:
   Что должен сделать этот хмырь,
   Чтобы смягчить нас понемногу?
  
   Ведь здесь ни деньги... ни дела...
   Его, гунявого кобла,
   Никто из тех, кто с нами был,
   Навечно извинить не могут.
  

XIX.

   Мы с равнодушием узнали,
   Когда наш новенький комбат
   (Особых чувств мы не питали)
   Попал впрямую под снаряд.
  
   Потом их столько назначали...
   Скольким возглавить нас дано.
   Мы их теряли без печали -
   Нам уже было все равно.
  
   И были лучше, были хуже...
   Нехватка времени - понять:
   С кем посвободней, с кем потуже
   Нам приходилось воевать.
  
   Бывало, что очередного
   Успеешь бегло оценить.
   И к выводу приходишь снова:
   С комбатом прежним не сравнить!
  
   Штрафбат, война - работой стали.
   В жару и стужу, в слякоть, грязь
   Уже привычно воевали.
   Какая над тобою власть,
  
   Меня не очень волновало.
   Я на войне войною жил.
   Людей уж много поменялось,
   А я был вроде старожил.
  
   И на войне вдруг понимаешь:
   У каждого своя война.
   И неожиданно узнаешь -
   Какая есть тебе цена.
  
   А выжить - то любому хочется.
   Цепляется вопрос в цене:
   Проникла в душу червоточина -
   Уже ты сгинул на войне.
  
   Я вывел для себя простую,
   Для утешенья своего,
   Возможно, истину такую,
   В раскладе нашем - кто кого?
  
   Коль приключился оборот -
   Игра по - крупному идет.
   То, сколько не было бы фрицев -
   Всегда спокойно... не беситься...
  
   Вот ты, вот фрицы, рядом смерть.
   Твоя задача: ухитриться
   За эту зыбкую границу
   Ее туда столкнуть суметь.
  
   А пули, мины и осколки
   В довесок шли к моей судьбе.
   Неси свой крест и ровно столько,
   Сколько положено тебе.
  
   И особисты поменялись,
   И я не раз менял штрафбат
   На те, что ближе оказались.
   Вот удружил тот рыжий гад!
  
   Раненьям ты уже не рад:
   Подштопают тебя немного,
   И прямиком в родной штрафбат -
   Давно знакомая дорога.
  
   Поскольку мы "окрещены" тюрьмой,
   То в наших батальонах (или части)
   Две трети шли по "пятьдесят восьмой",
   А остальные - разной масти.
  
   И было, что стреляли в спину,
   Когда в атаку шли. Тогда,
   Чтоб не было наполовину,
   Мы эту мразь "кончали" без суда.
  
   В конце войны штрафными нас
   Пускать в Европу неохота.
   А потому пришел приказ -
   И сразу стали мы пехотой.
  
   Штрафбаты расформировали.
   Распределили по полкам.
   Кого демобилизовали
   Иль по ранениям списали.
   И, наконец, зачитан нам
  
   Приказ о нашем увольненьи
   В бессрочный, так сказать, запас.
   И, чтобы не было сомнений,
   С оркестром проводили нас...
  

XX.

  
   ...И снова детства двор всплывает,
   Вздувая памяти костер.
   Событья, даты отмечает,
   На лица делая упор.
  
   Почти дежурная забава
   Во всех дворах по вечерам -
   Лото у женщин... или карты
   По "подкидным" по "дурачкам".
  
   У мужиков забава с треском
   Крутая, шумная была:
   Две лавки, стол. На это место
   Стекались все "забить козла".
  
   Костяшек мир... простой и необъятный.
   В простонародье - домино.
   Для тех, кто понял - он понятный.
   Кому - то, может, не дано
  
   Постигнуть смысл простой по сути,
   Командной все - таки игры.
   Такой всегда "в запасе" будет.
   Их в пару брали до поры,
  
   Когда нет никого толковей.
   С таким вот "валенком" играть -
   Себе дороже: кон - и снова
   "Под стол пешком маршировать".
  
   А пацанов в игру не брали.
   Их несерьезно как - то брать.
   То ль их мозгам не доверяли,
   То ль их способности играть.
  
   "Чем хуже, тем бывает лучше", -
   Философ Мао возгласил.
   Порой решает дело случай.
   И случай этот подкатил:
  
   Собрались трое, бьют копытом.
   Не терпится скорее в бой.
   Но "на троих" игра закрыта...
   - Серег! Сыграем что ль с тобой? -
  
   Мне предложил честь дядя Витя, -
   - Ну, сколько можно временить?
   Быть битым лучше, чем небитым -
   Науку трудно позабыть!
  
   И, может, было совпаденье
   На неожиданный успех.
   А может, выпало везенье -
   Мы в этот раз "порвали" всех.
  
   Уже болельщики поспели,
   И длинный ряд из "запасных".
   А мы всех "драли", как хотели,
   Под стол загнав очередных.
  
   И, наконец, я "рыбу" сделал,
   Да, "отрубив" себе "дупла":
   Демарш невиданный и смелый -
   Здесь вся толпа вознемогла:
  
   Тут рев и свист, и хохот жуткий.
   Ну, проигравшие, держись!
   Потом молчок. Через минутку
   Аплодисменты раздались.
  
   С тех пор меня охотно брали
   (Единственного из ребят),
   Какие б игры ни бывали -
   Мне был любой напарник рад.
  

XXI.

  
   Из детских праздников обычно
   Мы вспоминаем Новый год,
   День Революции привычный...
   Но то, что помнит весь народ,
  
   Конечно, это День Победы.
   Здесь все: и воинский парад,
   Походные в котлах обеды...
   И каждый пионер был рад
  
   Поздравить лично ветерана
   За прошлый подвиг боевой,
   За все страдания и раны,
   Прошедшие его судьбой.
  
   И в каждой школе, каждый класс
   (Их можно насчитать немало)
   Устраивали сбор иль классный час -
   Фронтовиков на всех хватало.
  
   Танкисты, летчики, связисты...
   Кого ни присылали нам -
   Пехота и артиллеристы...
   И как - то раз по морякам
  
   На наши сборы зарядили:
   Один моряк, другой - морпех.
   И мужики речисты, в силе.
   Им обеспечен был успех.
  
   В очередной Победы праздник
   Мы дядю Витю пригласить
   Решили вместо дядек разных.
   Кому же, как ему не быть
  
   На нашем пионерском сборе?
   И не спеша нам рассказать:
   Как приходилось мыкать горе,
   Как доводилось воевать.
  
   Уж про него мы знали точно,
   Что он нормально воевал.
   А то назначат, как нарочно,
   Того, кто немца не видал.
  
   Организаторы замялись:
   - А где он воевал? Штрафбат?!
   Вопросы эти, оказалось,
   Решает сам Военкомат.
  
   И нам назначили танкиста,
   Желая как - то вразумить:
   На сборе все должно быть чисто.
   Чему вас может научить
  
   Штрафник какой - то, уголовник...
   Да у него и нет наград.
   А у танкиста, гляньте, ровный
   На три ряда медалей ряд!
  
   Дядь Витю как - то я спросил
   Насчет наград там и медалей.
   Он в сторону глаза скосил:
   - Да мы нормально воевали
  
   Но, в основном, не за медали.
   Мы били фрицев, что есть сил...
   А звезды, ордена, медали
   За нас другие получали...
  
   Подумал я на этой ноте:
   Зачем же далеко ходить?
   Воюй он так в простой пехоте -
   Не стало б места на груди
  
   От орденов и от медалей.
   Пришлось лет тридцать погодить,
   Чтоб наконец награду дали:
   Орден Отечественной войны.
   И все. И ни одной медали.
  
   Такие ж Родины сыны.
   Но их все время обижали.
   И на войне, и без войны.
   А вот зачем и почему -
   Мы - дети недоумевали.
  

XXII.

   Подходит снова День Победы.
   У мужиков заведено:
   Парад с утра, после обеда -
   Кино, вино и домино.
  
   И наши все фронтовики
   Степенной, важною походкой,
   При орденах или "колодках",
   Начищены, как медяки,
  
   Во двор неспешно собирались.
   Наглаженные пиджаки
   На этот случай выдавались
   Женою с праздничной руки.
  
   Но с грозным: "Ты уж там смотри...
   Мы для тебя и так старались...
   Чтоб брюки или пиджаки
   По пьянке бы не замарались!"
  
   Здесь смысла нет греха таить.
   Такие случаи бывали,
   Коль праздник - праздник. Как тут быть -
   Довольно крепко выпивали.
  
   Он к нам и раньше приходил
   Во двор. Не сам - как чей - то спутник.
   И напряженность привносил
   Этот мужик, довольно мутный.
  
   Мне вспоминать его не надо.
   Детали все почти забыл.
   Но только помню: липким взглядом
   Он как - то неприятен был.
  
   Я про него тогда слыхал,
   Что в дни войны, затем и мира
   Он со своими воевал
   В тылу глубоком конвоиром.
   И о войне по слухам знал.
  
   Но вот его не забывали.
   Все помнил наш военкомат.
   Медали к юбилеям выдавали.
   И их набрался целый ряд.
  
   Сел в домино играть - продули.
   Видать, пока не повезло.
   Мы быстро их "под стол столкнули".
   Тогда его и понесло.
  
   На дядю Витю вылил беды:
   "Ну что ты лыбишься, баклан?
   Доволен, что в мою Победу
   Меня "обул" простой пацан?
  
   А ты сидишь тут предо мною,
   Как - будто вправду воевал...
   И корчишь из себя героя.
   Ты, гнида, Родину предал!
  
   От вас на фронте проку мало:
   Пока штыком в зад не кольнешь,
   Вперед никто не побежал бы.
   Вот так - то, лагерная вошь!"
  
   Дядь Витя сильно побледнел,
   Как - будто все открылись раны,
   И кровь вся "отошла от дел".
   А правая рука скользнула вдоль кармана.
  
   Возможно, долгим был терпеж.
   И долго длилась пьяная бравада...
   Но я, в его руке увидев нож,
   Сказал вполголоса: "Дядь Вить, не надо..."
  
   И он как - будто сразу протрезвел
   Без медицинской или милицейской визы.
   - Ты прав, Серега, дорогой пострел!
   Пойду домой... попью пивка... посмотрим телевизор...
  
   Тяжелыми шагами он ушел.
   Разрядке обстановки вроде рады...
   Но опустевший доминошный стол
   Запомнил веское: "Катись отсюда, падла!"
  
   И это произнес сосед - шахтер.
   Он тоже знал войну непонаслышке,
   Обиды незаслуженной позор,
   И что такое "погулять под вышкой".
  
   На лавке шахматы лежали.
   Пока что видно не у дел.
   Шахтер открыл их, и с размаху
   Хмырю на голову одел.
  
   Тот бухнулся на четвереньки
   И быстро - быстро побежал.
   ...Ни к радости, ни к сожаленью
   Его я больше не видал.

XXIII.

   Вот позади осталось детство.
   Мы незаметно подросли.
   Растаял двор, а с ним соседство.
   Мы разлетелись, разошлись.
  
   Святая дружба - дружба с детства
   До сей поры жива у нас.
   И нашим внукам, как наследство,
   Пришлась бы впору хоть сейчас.
  
   Кто был? Кем стал? Неважно это.
   В сравненьях никакой цены.
   Для нас единственным ответом -
   Что в дружбе мы всегда равны.
  
   А я служил, потом работал,
   Затем учиться поступил.
   Но в суматохе и заботах
   Я двор родной не позабыл.
  
   В каникулы иль в выходные
   Родных обычно навещал.
   И здесь в моменты проходные
   Соседей по двору встречал.
  
   И как - то встретил дядю Витю.
   Он, как и я был встрече рад.
   - Серега! Ты ли? Посмотрите,
   Ну, прямо вылитый комбат!
  
   Мне здесь неловко как - то стало:
   Не умещалось в голове -
   Еще в комбаты не хватало...
   - Дядь Вить, мы даже не в родстве
  
   С твоим тогдашним командиром.
   Каким же боком я похож?
   И тут не юмор, не сатира...
   - Серега, здесь ты прав, но все ж
  
   Поступки, речи и походка -
   Во всем мне видится комбат.
   Ты с детства был мне, как находка.
   Тебя всегда душою рад
  
   Я был до боли рядом видеть...
   Здесь до меня дошло: дурак!
   Ведь память я могу обидеть...
   Ну, хорошо, пусть будет так.
  
   Мы все всегда и с кем - то схожи.
   Кого - то ищем среди всех.
   И пусть объект "не вышел рожей",
   Но сходство с ним - почти успех...
  
   Мы с ним бутылку "усидели",
   Припомнили о том, о сем.
   Кое - какие песни спели...
   Я этот миг с большим теплом
  
   Храню, ценю, воспоминаю...
   Мы больше не встречались с ним.
   Сюжет судьбы непререкаем,
   Порою - непреодолим.
  
   Приехав после стройотряда, я узнал:
   Он не проснулся как - то летним утром.
   На помощь ночью никого не звал...
   Прощай, штрафник! Лукавый, добрый, мудрый.
  

XXIV.

   Спеша и обгоняя мысли
   Вдруг замелькали чередой:
   Дядь Витя, где же твои выси? -
   Ведь настоящий был герой!
  
   Война, конечно, все списала.
   И что - то свалят на войну.
   Но память все велит сначала
   В простую нитку растянуть:
  
   "Броня крепка, и танки наши быстры..."
   А люди? Люди были не в цене.
   "Плели узоры" идеологи речисты,
   Умалчивая правду о войне.
  
   Народ страны не ел хлебов досыта.
   Всегда трудился и страдал, как вол.
   Не умирал - "отбрасывал копыта".
   И слишком далеко завел
  
   Тогдашний руководства понт:
   Везде искать врагов опасных -
   Сложить, и наберется фронт
   Штрафных, отчаянных, несчастных...
  
   Не гладиаторы - рабы.
   И, может быть, рабы в квадрате.
   Зевком или щелчком судьбы
   Как можно все перелопатить!
  
   Был человек, а стал штрафник.
   А дальше все неумолимо:
   Кричит цены твоей ярлык -
   Она бедней, чем в древнем Риме!
  
   Кто выжил всем смертям назло.
   И, как назло, "штрафным" вернулся.
   Тому опять не повезло -
   До смерти в кандалы обулся.
  
   Вот мыслей бег дошел до точки,
   И тишина звенит в ушах.
   И как - то глухо, как из бочки
   Звучат в мозгу слова и шаг,
  
   И смех, и юмор человека,
   Который был так дорог мне.
   Он, как живой библиотекой
   Открыл мне правду о войне.
  
   И память ноет, просит тишины.
   Она как - будто стала опаленной...
   ___________
  
   ...Остались где - то там, в конце войны
   Полузабытые штрафные батальоны.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"