КАЗИМ КАЗИМОВ
Родной язык.
На родном молочном языке
Говоря, пишу я и пою.
Я иду по жизни налегке,
Песней славя родину свою.
На родном молочном языке
Говорю я девушке: "Люблю".
И в звенящем горном роднике
Словно голос матери ловлю.
На родном молочном языке
Говорит сыночек мой родной.
Нет, не вижу я старости в тоске.
Он хранит мне душу молодой.
* * *
Я не жадничал и щедро, что имел - то и дарил.
Этим недругов я многих их оружия лишил.
В песнях был я откровенен. В жизни тоже - сам собой.
В просьбах милость небесной я не забывал земной.
Ни о чем я не жалею, не печалюсь, не грущу.
Ускакали годы - кони. Их уже не отыщу.
Обо мне, что бесшабашен обо мне, что смел и прям.
Песни и стихи напомнят. Те, что я оставил вам.
Моя песня
Старое вино сильней пьянит.
Думы обретают стройный вид,
И несется, цокая подковой
Песня, чтобы оставаться новой.
Как от прометеева огня
Зажжена, и вдаль летит, звеня.
Как комуз, что из нутра ореха,
Песня та полна и слез, и смеха.
Так звени ж, гори, не угасай.
Радости на свете прибавляй,
Чтобы на родной земле твой свет
Так горел, как на небе свет.
* * *
Как бумажные, белые горы
Ввысь, все ввысь на родном просторе.
Все надежды мои - вот где -
В этом снежной холодной воде.
На снегу, где ворона прошла,
Словно надпись за ней пролегли.
Иногда и такая птица
Помогает мне вдохновиться.
Как она, я хожу, клюя
Я такой же, как все. И я,
Я молю, чтобы над тем, что осталось
Завтра. Завтра не посмеялось.
Сорок дней судьбы
Есть сорок дней у судьбы. Сорок дней.
Рок не отстанет от жертвы своей.
Душу горящую, полную сил,
Жалости чуждый возьмет Азраил.
Горе тому, кто привык его взор.
Неотвратимый жесток приговор.
Стар ли ты, молод ли, беден, богат -
Ждет тебя в царстве подземном Танат.
Есть сорок дней у судьбы. Сорок дней.
Рок не отстанет от жертвы своей.
Жаль не дано знать заранее свой рок.
Сколько бы доброго сделать ты смог.
* * *
Фарфоровость души хрупка.
Взмахнет над ней твоя рука...
И кто ж, скажите мне, с трудом
Осколки соберет потом?
* * *
Подрастает родимый сынок.
Стал уж деревом юный росток.
Чем взрослее становится он,
Тем тревожнее матери сон.
Подрастает родимый сынок.
Как батыр он встает на порог.
И глядишь - уж вступает след в след
С аксакалом, что мудростью сед.
Подрастает родимый сынок.
И для дел не жалеет он ног.
За заботой, в мелькании дней
Не забудет Отчизны своей.
Подрастает родимый сынок.
Славным, честным он вырасти смог.
Он на воина - деда похож,
Так же храбр, и силен, и пригож.
* * *
Уходит день и наступает ночь,
Никто не в силах это превозмочь.
Вселенная и будет, и была
Как неизбежность - вся круглым - кругла.
Когда устав от боли забот,
В постель сбегаем ото всех хлопот,
Не думаем мы разве, как спрямит
Вселенную, и каждый день - на нить?
Устав от звона суетных страстей,
Мы не бежим ли ото всех затей?
И чтобы поменьше места занимать
К груди мы любим ноги поджимать.
Вот так в утробе - девочка иль мальчик
Лежат - свернувшись в маленький калачик.
И корчит в ночь нас от жестоких слов
От тягостных и беспокойных снов.
А утром тщимся миру доказать,
Что знаем сколько будет пятью пять.
И драться лезем мы на кулаках,
Коль скоро не поймут нас на словах.
Уходит день, и наступает ночь.
Никто не в силах это превозмочь.
Земля, где мы живем, круглым - кругла,
Но всех нас расставляет по углам.
Жалоба одинокого
Если я завою волком -
Волкодав меня пугает.
Если замычу теленком -
Он клыки, как нож, вонзает.
Степь ты вольная, широкая,
В сочных травах бурных кущ!
Что ж за сердце одинокое
Не зацепишь даже плющ?
Жизнь
В радостный день я родился -
Пел, танцевал, веселился.
Думал, что жизнь - это радость и смех.
Она ж потом уносит всех.
В день я туманный родился -
В горе слезами пролился.
Счастье мертво - и к чему слова?
Только надежда еще жива.
* * *
Шум водопада в горах
Не по-весеннему грозен.
Выше - снег на губах.
Ниже - теплые грозы.
Там, где солнце - полынь.
Нет его - снег и стынь.
Сердце как заяц бьется:
В нем это все отзовется.
Поединок
Пляшу я на кончиках пальцев
На буйном огне,
И жаркое пламя танца
Бушует во мне.
Огонь надо мной все смеется.
Не хочет признать,
Что он понемногу сдается,
Устав танцевать.
Пляшу я на кончиках пальцев
На буйном огне,
И музыка этого танца
Бушует во мне.
Хватаю огонь я за гриву,
Как - будто коня.
О, как мой соперник ретивый
Похож на меня!
Ночной ветер
От ветра ночного калитка собакой скулит.
Язык керосиновой лампы, тускнея, горит.
Ветер ночной, видимо, знает, что я одинок.
Листья, как старые письма, бросает мне на порог.
Двери царапая, плачет, хочет в мой дом войти.
Серою пылью взвиваясь, все заметёт на пути.
Хрупкий мой мир качает, грозно как лев, рыча.
К окнам ночным припадает, раненый птицей крича.
Носит по жизни, как по морю, в бурных волнах.
Порою в пучину заносит сердце, ввергая в страх.
Порой стихает, чтоб снова яростным зверем напасть.
Одно лишь ему не под силу - развеять, стереть мою страсть.
* * *
Как нить паутинки - радость.
Взгрустнешь - и она порвалась.
А горе - прочный аркан -
Все тепло берет в капкан.
* * *
Будто желток яичный
На небе ясном луна.
Пес наш - сторож отличный
Его привлекает она.
Он смотрит в небо с тоскою,
Всю ночь он воет и воет:
- Оу - у- у, была б она близко.
... И слюнки капают в миску.
љ Перевела с кумыкского Тагират Гасанова.