Гасилин Андрей : другие произведения.

В изнанке вещей

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    "Этот город человек сконструировал по своему образу и подобию. Это – воплощение его самых смелых мечтаний. Здесь природа полностью подчинена власти рассудка. Это Рай на Земле, в котором каждый должен чувствовать себя счастливым. Но вот вы, к примеру, счастливы?.."
  «Ну и рожа! Меня мутит от одного вида этих наспех прилизанных, клейких волос. И от коричневых мешков под глазами. И от белёсой щетины, клоками торчащей на подбородке. И от застывших в кривой усмешке губ. Но самое мерзкое во всём этом – глаза: бесстыдно весёлые и плотоядно упрямые, с играющим на роговице стеклянным бликом похмелья.
  Ужасно хочется плюнуть в эту наглую, развязно ухмыляющуюся харю.
  Но нет, это уж слишком. Ещё не хватало забрызгать зеркало своей зловонной слюной.
  Ладно, надо хотя бы частично ликвидировать этот кошмар. Когда твоя физиономия кажется чем-то непристойным даже в интерьерах общественного туалета, значит дальше падать уже некуда – финиш.»
  
  – Дрянь какая! Здесь нет бритвенного крема! – прорычал Макс, в шестой раз пролистывая меню средств гигиены. – И как мне теперь сводить щетину? Ногтями соскребать?
  
  Максу не везло с самого утра. На работу он, как и следовало ожидать, проспал, забыв включить будильник. В ингалятор вместо привычных «стабуляторов» бросил по рассеянности ядрёные «акселерины», от которых нервозная суетливость только усилилась.
  Автопилот в его такси оказался глючным. Не меньше получаса Макс, погружённый в утренние сводки, катался вокруг собственного квартала, пока ему, наконец, не пришло в голову посмотреть в окно.
  
  Когда Макс был на взводе, его всегда преследовали неприятности. Но самой неприятной неприятностью, в несколько раз превосходящей все предыдущие, стал неожиданный вызов Макса к Патрону. Обычно тот проводил первую половину дня в разъездах или запершись в своём кабинете. Но именно в это злосчастное утро ему приспичило зачем-то вызвать Макса к себе. Впрочем, его первоначальное намерение так и осталось для всех загадкой.
  
  – Оказывается, господин Богер, в стенах нашей скромной компании произрастает цветок отчаянного героизма, – сладким голосом пропел шеф, прейдя в себя после картинного ступора. – Лично я в таком виде никогда бы не решился не только перешагнуть порог этого заведения, но даже появиться в собственной гостиной.
  Сделав эффектную паузу, Патрон вновь принял свойственный ему тон председателя священной инквизиции и отчеканил:
  – Господин Богер! Немедленно покиньте своё рабочее место и возвращайтесь домой. Сегодняшний день будет помечен в вашей личной истории штрафной меткой и оформлен как отгул. Если вы посмеете ещё раз выкинуть что-то подобное, то будете тут же уволены. Имейте в виду, господин Богер, это моё первое и последнее предупреждение.
  
  Макс сплюнул в раковину прозрачную жидкость для полоскания, оставившую во рту вкус миндаля. Затем он в последний раз пригладил шевелюру одноразовой щёточкой для волос и, озабоченно взглянув на щетину, произнёс привычное: «Дезинфекция!»
  
  «Удивительно, как необычно могут выглядеть иногда самые обыкновенные вещи. К примеру, что может быть банальней этой дезинфицирующей плёнки, затянувшей массивные плиты напольного покрытия, окутавшей округлую чашу умывальника, полупрозрачным фильтром лёгшую на плоскость зеркала и рифлёные пластины стен.»
  Эта бледно-оранжевая плёнка, чуть слышно потрескивающая и пахнущая озоном, с детства привлекала внимание Макса. Он любил касаться указательным пальцем её бесплотной поверхности и ощущать в подушечке лёгкое покалывание, сопровождающееся чуть слышным гулом разомкнутого магнитного поля.
  
  Ну что ж, теперь можно и прогуляться. Лифт доставил Макса прямо к выходу в Центральный парк Пятого округа. Отметившись на входе, он достал из кармана свой ингалятор – элегантный, из бирюзового дымчатого стекла, с ярко-красной вязью окантовки – и зарядил в него белый шарик «кальмовита».
  Но не успел он сделать и трёх вдохов, как увидел массивного молодого полицая, направляющегося прямо к нему. Страж порядка двигался немного странно. Должно быть, он пытался копировать походку какого-нибудь героя виртуальных саг. В любом случае, его бычьей туше, затянутой в чёрный полицейский комбез, это плохо удавалось.
  – Добрый день! Служба безопасности Пятого округа. Позвольте провести идентификацию. – привычно выговорил полицейский, подозрительно оглядывая щетину Макса.
  – Да, разумеется, – ответил Макс, послушно протягивая офицеру правую руку ладонью вверх.
  «Чтоб тебя!», – подумал он с досадой.
  – Пятый уровень доступа, – сообщил молодчик согласно инструкции. Затем неспешно снял данные с геночипа и принялся изучать цифровое досье Макса, выведенное на служебный оксиглас.
  – Макс Богер... архивариус обучающих модулей... корпорация Эн-Эс-Ти... так... три просрочки по оплате сервисов... два дисциплинарных предупреждения... семь штрафных меток... противоправных действий не зафиксировано.
  Полицай пристально посмотрел на Макса, явно эмитируя манеру любимого имбецила-шерифа из какой-нибудь модной игрушки. Макс уже готовился услышать от этого сопляка что-нибудь вроде: «Это пока... пока не зафиксировано, сынок».
  Но страж порядка ничего подобного не сказал, а только достал из внутреннего кармана своего комбеза дорогой эбонитовый ингалятор и, заправив его двумя жёлтыми капсулами «эндорфизона», сделал пять глубоких вдохов.
  – Последняя штрафная метка у вас датирована сегодняшним утром, – заметил полицейский, убирая ингалятор.
  – Небольшое нарушение корпоративного дресс-кода. Это из-за плохого самочувствия, – виновато промямлил Макс. – Мне дали отгул.
  – Да, видок у вас неважный, – ухмыльнулся молодчик. – А почему вы не поехали домой, как вам было рекомендовано?
  У Макса нервно дёрнулось левое веко.
  – Я решил, что прогулка на свежем воздухе будет мне гораздо полезней.
  – Как знать, как знать, – усмехаясь протянул полицейский, – здоровье, может и поправите, а карму можете подпортить.
  – Я вас не понимаю, – искренне возмутился Макс.
  – Надеюсь, что так. В любом случае, я не рекомендовал бы вам здесь с кем-нибудь вступать в коммуникацию.
  – Вы считаете меня социально опасным? – Макс удивлённо посмотрел в лиловый оксиглас, за которым прятались два наглых бычьих глаза.
  – Я ничего не считаю. Я только даю вам настоятельную рекомендацию и надеюсь, что вы ей последуете, – отчеканил полицай, сделав ударение на последнем слове.
  Затем он развернулся на девяносто градусов и бросив небрежное «Удачного дня, господин Богер!» – направился дальше походкой кастрированной гориллы.
  
  «Самовлюблённый кретин, отыгрывающий комплекс неполноценности», – подумал Макс, нервно шагая вглубь парка по идеально ровной, чуть пружинящей дорожке.
  Под подошвами его туфель мягко шелестели упругие светло-бежевые зёрна искусственного гравия. За пределами дорожки начинался густой ковёр сочного селекционного газона, состоящего из миллионов совершенно одинаковых и безупречно чистых травинок. Газон источал нежный, чуть сладковатый запах, стимулирующий работу желёз внутренней секреции.
  Макс почувствовал, что неприятный разговор с полицейским нейтрализовал весь эффект от «кальмовита», и зарядил в ингалятор ещё одну пилюлю.
  
  Приближался полдень. Благодаря климат-контролю, погода в парке была, как всегда, чудесной. Недостаток солнца, запутавшегося в молочной дымке, компенсировали мощные излучатели, заполнявшие своим плотным тёплым светом всю территорию парка.
  То и дело по дорожкам проносились полуденные бегуны, затянутые в полу-прозрачную спортивную био-плёнку. Их упругие мышцы рельефно гуляли под «второй кожей», а на лицах, прикрытых оксигласом, было запечатлено торжественное спокойствие древних атлетов.
  Макса раздражали бегуны: «Эти накаченные дегенераты целыми днями бегают от собственной смерти. Каждый из них считает, что культивирует жизнь и принадлежит к авангарду своего биологического вида. На самом деле ими руководит элементарная трусость, животных страх перед умирающим телом.»
  
  Проходя мимо детской игровой зоны, Макс увидел маленькую рыжую девочку лет четырёх в сопровождении молодой миловидной наставницы. Девочка сосредоточенно разгадывала какую-то хитроумную головоломку, предложенную ей виртуальным центром развлечений.
  «Маленькие гении, – усмехнулся про себя Макс. – С первых дней жизни в них запихивают океан данных, разгоняя мозг и увеличивая объём памяти. Из них делают настоящие био-компьютеры, будущую интеллектуальную элиту, мозг общественного организма. Но, интересно, видят ли они что-нибудь живое за нагромождением схем и абстракций?»
  
  Вот и озеро. Макс любил приходить сюда по выходным и по долгу смотреть на искрящуюся водную гладь. Во всём парке только это озеро казалось ему по-настоящему живым. Несмотря на то, что форма его была идеальна, поверхность была затянута в белый воротник берегов из искусственного мрамора, а сама вода была чиста, словно капля росы, и служила пристанищем каких-то диковинных рачков, – Максу оно представлялось таинственной кроличьей норой посреди этого стирильно-пластмассового благолепия.
  
  Макс направлялся к своей любимой лавочке, притаившейся под сенью высоченного, безупречно гладкого с пластилиновым отливом бука, но вдруг заметил, что она уже кем-то занята.
  – Проклятье! Когда же это кончится?!! – процедил Макс сквозь зубы, но решил не отступать.
  Он подошёл поближе и увидел худощавого старика, вольготно вытянувшего ноги и с блаженным выражением на лице наслаждавшегося видом озера. На его коленях Макс заметил странный прямоугольный предмет, похожий на футляр для какого-нибудь портативного прибора.
  – Вы не будете против, если я здесь присяду? – вежливо поинтересовался Макс, обнажив свои зубы в очаровательной улыбке.
  – Пожалуйста, пожалуйста. Вы меня нисколько не стесните, – ответил старик мягким высоким голосом.
  Макс осторожно присел на свободный конец лавки и глубоко вздохнув, уставился на мерцающую рябь озера.
  
  – Они всегда пролетают мимо! – внезапно разорвал тишину голос незнакомца.
  – Кто? – рассеянно спросил Макс, пробуждаясь от сладкого забытья, навеянного двойной дозой «кальмовита».
  – Утки. Заметьте, я не спрашиваю, куда они деваются зимой. Они никуда не деваются, потому что никогда здесь не бывают.
  Макс удивлённо посмотрел на старика, оценивая адекватность его реплики, но, проследив за взглядом незнакомца, направленным в небо, обнаружил там небольшую эскадрилью уток, стремительно несущуюся над деревьями. Проводя уток до горизонта, Макс снова взглянул на незнакомца. Тот взял в руки предмет, который Макс принял за футляр, и раскрыл его, обнажив бумажные листы, изрядно потускневшие от времени.
  – Это – книга, – охотно пояснил старик, заметив заинтересованный взгляд своего соседа.
  – А ей здесь не вредно? – обеспокоился Макс. – Я слышал, что музейным экспонатам необходимы особые условия хранения.
  – Это очень хорошее издание, – успокоил его старик. – Качественная бумага, превосходный переплёт. При надлежащем обращении её ещё надолго хватит.
  – Вы её читаете? – спросил Макс, не осознавая нелепости своего вопроса.
  – Да, по-моему, здесь идеальное место для чтения.
  – А что это за книга?
  – Это антиутопия, написанная в двадцатом веке писателем-фантастом, которого звали Олдос Хаксли. Сейчас это имя известно только узким специалистам по футуристике эпохи Модерна, но в своё время он был весьма популярен.
  Макс очень уважал ценителей старины и сам больше любил виртуальные саги на историческую тематику, в которых предпочтение отдавалось не динамичному сюжету, а воспроизведению аутентичной атмосферы. Старик определённо начинал ему нравится.
  – Не возражаете против обоюдной идентификации? – дружелюбно спросил Макс, выдержав небольшую паузу.
  – Видите ли, мой геночип сейчас деактивирован... – немного смутившись признался незнакомец.
  У Макса глаза полезли на лоб от удивления:
  «Геночип ДЕАКТИВИРОВАН?!! Это невозможно! Он сопровождает человека с момента рождения до самой смерти и непрестанно фиксирует каждый момент его жизни. Отключённый генотип также трудно себе представить, как живого человека с ампутированным мозгом.»
  Конечно, Макс знал о существовании «генохакеров», умеющих вносить в содержимое геночипов несанкционированные изменения – переписывать личную историю, но о полной деактивации геночипа он никогда не слыхал.
  Видя смятение собеседника, незнакомец протянул ему правую руку, словно для идентификации. Макс по инерции включил скан второго уровня и был поражён ответом поисковика: «В ближайшем окружении не обнаружено ни одного геночипа. Рекомендуем сократить дистанцию с объектом сканирования.»
  – Как это? – выдохнул Макс, не в силах прийти в себя от удивления.
  – Если вы желаете со мной познакомиться, то моё имя – Эль, – вкрадчиво сказал старик. – Пишется как определённый артикль единственного числа мужского рода в староиспанском.
  – Макс... Макс Богер... архивариус обучающих модулей, – растерянно промямлил Макс.
  – Приятно познакомиться! – улыбнулся Эль. – Согласитесь, Макс, что в старой манере общения есть какой-то неуловимый шарм, что-то, подчёркивающее человеческое достоинство.
  – Пожалуй, – нерешительно согласился Макс. Ему всё ещё было не по себе от мысли, что его собеседника нельзя идентифицировать. Это было всё равно, что беседовать с мертвецом.
  – Признайтесь, Макс, вам никогда не приходило в голову, что вас всё время обманывают, – спросил вдруг Эль, и его взгляд вдруг стал похож на невидимую иглу, насквозь пронзающую сознание собеседника.
  Макс, словно зачарованный, несколько мгновений не мог пошевелиться под тяжестью этого гипнотического взгляда.
  – Кто? – испуганно спросил он, наконец.
  Старик отвёл глаза, и Макс растерянно осел, будто покинув зону высокого напряжения.
  – Я не говорю о ком-то конкретном, – промолвил Эль, глядя прямо перед собой, – Скорее, речь о том, что люди сами себя обманывают.
  – В каком смысле?
  – А вы посмотрите. Этот город человек сконструировал по своему образу и подобию. Это – воплощение его самых смелых мечтаний. Здесь природа полностью подчинена власти рассудка. Это Рай на Земле, в котором каждый должен чувствовать себя счастливым, – старик выдержал небольшую паузу и посмотрел на Макса. – Но вот вы, к примеру, счастливы?
  Макс промолчал. Собеседник вызывал у него двойственное чувство. С одной стороны, его слова напоминали проповедь какого-нибудь религиозного фанатика и отпугивали Макса-добропорядочного-гражданина.
  Но с другой, от этого человека исходили какие-то пьянящие токи, столь непохожие на рафинированную ординарность тех, с кем Максу приходилось иметь дело до сих пор. Глядя на него, Макс готов был решиться на какое-нибудь безумство.
  – А вам бы не хотелось всего на час отключить свой геночип? – внезапно спросил Эль после нескольких минут молчаливого ожидания.
  – Зачем? – испугался Макс.
  – Чтобы ненадолго улизнуть от контроля и увидеть этот мир другими глазами.
  – Но это противозаконно! – воскликнул Макс, сам поражаясь своему лицемерию.
  Старик усмехнулся и вновь пришпилил Макса своим пронзительным взглядом:
  – Во-первых, вам на это плевать. А во-вторых, никто ничего не узнает.
  Макс как будто окаменел. Его потряхивало мелкой дрожью в ожидании чего-то непоправимого. Эль, не отводя своего чудовищного взгляда, засунул руку в карман своего бежевого с перламутровым отливом пальто и достал оттуда две изумрудные капсулы.
  – Это «салварион». Он поможет вам увидеть изнанку вещей и понять, кто вы на самом деле. А ещё он дезактивирует ненадолго ваш геночип. Не волнуйтесь, когда действие препарата ослабнет, геночип вновь заработает. То время, которое вы посвятите «салвариону» будет просто вырезано из вашей личной истории.
  Макс как зачарованный смотрел на две изумрудные капсулы, но взять их не решался. Эль с минуту держал руку перед его глазами, а потом сжал пальцы и разочарованно вздохнул:
  – Значит я ошибся.
  Его рука скользнула было обратно, но внезапно была остановлена.
  – Дайте! – воскликнул Макс решительно, протягивая вперёд правую ладонь.
  «Что я делаю? – крутилось в его голове. – Я не знаю этого человека и понятия не имею, что это за капсулы. Я рехнулся?»
  Но рука застыла в просительном жесте помимо его воли. Старик внимательно посмотрел Максу прямо в глаза и молча положил ему в ладонь два глянцевых шарика. Затем он поднялся с лавки, бросил взгляд на озеро и задумчиво произнёс, будто бы обращаясь к самому себе:
  – Когда начнётся – лучше смотреть на воду. Главное – не паникуйте и сидите спокойно. Постарайтесь всё как можно лучше запомнить.
  Затем он снова посмотрел на Макса. На этот раз его взгляд был прозрачным, мирным и немного утомлённым.
  – Прощай, Макс. Мне пора.
  И легонько кивнув в знак прощания, старик не спеша зашагал в сторону выхода из парка. Когда он скрылся за разлапистым, отливающим глянцем буком, Макс достал свой ингалятор, вложил в него две изумрудные капсулы, одну за другой, и, поднеся ко рту, сделал три глубоких вдоха.
  
  Монолитная поверхность парка испуганно вздрагивает и начинает медленное кружение. Это похоже на то, как вращается детский рисунок, пришпиленный к стене в самой середине.
  Мой взгляд, упирающийся в мерцающую гладь озера, прогибает пейзаж вовнутрь, образуя огромную воронку.
  С каждой секундой кружение ускоряется. Деревья, трава, небо, верхушки домов, виднеющиеся на горизонте – всё вовлекается в стремительный вихрь, и только озеро остаётся на своём месте.
  Вихрь разрывает на кусочки и смешивает все элементы пейзажа, даже моё тело расслаивается на тонкие пластины и растворяется в общей карусели.
  – Моё тело? Чьё тело? Кто я?
  Удивление доходит до точки кипения и превращается в немой вопль ужаса:
  – Что это?!!
  Мир расслоился на мириады маленьких пёстрых пластинок, беспрестанно складывающихся в самые фантастические сюжеты.
  Вещи ожили и стали излучать эмоции. Это дерево, склонившееся надо мной, укутывает меня в свои объятья и, словно ласковая мать, утешает как испуганного младенца. Я ощущаю себя выброшенным в раннее детство, когда мир был чудесным и пугающим, а я умел понимать язык вещей.
  Мои старые друзья снова со мной, и я чувствую, как меня разрывают рыдания. Это слёзы облегчения, которыми плачет ребёнок, увидевший своих родителей после долгой разлуки.
  – Теперь ты дома, – шепчет мне чей-то ласковый, нежный голос. – Теперь ты с нами.
  Под моими ногами суетится какой-то невидимый народец, сверху доносится звонкий смех. Я смотрю на лавку – она оказывается забавным четвероногим животным, потешно выгибающим спину и медленно, словно гигантская черепаха, ползущим по ярко-зелёной траве.
  Мне становится безмерно радостно и легко. Я взрываюсь смехом счастья.
  – Осторожно, мой мальчик, – ласково шепчет голос. – Они не должны догадаться.
  Я послушно сдерживаю смех и замираю в восторженном созерцании высказанных смыслов, оживающих в образах.
  Я наблюдаю забавную неуклюжесть взрослых, пытающихся обуздать пугающий их мир бесчисленными формочками серьёзности. Но они ведь тоже играют, только играют нелепо, и не могут этого осознать.
  – Кто я? – шепчут мои губы.
  – Ты – ребёнок, живущий в мире взрослых. Ты – наш партизан, воюющий на оккупированной территории, в тылу противника.
  От этих слов моё сознание становится необычайно ясным, но сердце сжимается: я понимаю, что скоро должен вернуться.
  – Я хочу остаться!
  – Нет, мой мальчик, этот мир скоро растает. Тебе здесь не удержаться. Ищи нас в своём мире, в изнанке вещей.
  Сердце ноет от сладкой грусти тихого умирания. Передо мной осенняя набережная приморского городка, залитая мягким розовым светом заходящего солнца. Среди редких деревьев печальные, трогательные, фигуры прохожих. Этот мир чрезвычайно хрупок и кажется сотканным из цветочных лепестков. Под пристальным взглядом он расслаивается и тлеет. Деревья рассыпаются на тысячи разноцветных бабочек. Их уносит живой ветер времени, смахивая последние обрывки грёз с монолитной и гладкой поверхности привычного пейзажа.
  
  Ещё несколько минут Макс сидел совершенно неподвижно. Он зачарованно смотрел на озеро и упивался необыкновенной тишиной, окутавшей всё вокруг. Впервые за долгие годы он был совершенно умиротворён.
  От «салвариона» осталась лишь сладкая грусть и приятная мягкость во всём теле как после долгого, глубокого сна.
  Макс с удовольствием потянулся и, облокачиваясь руками о лавку, вдруг наткнулся на книгу, то ли забытую, то ли нарочно оставленную стариком.
  Макс осторожно взял её в руки, внимательно оглядел изрядно выцветшую и истрёпанную, но всё ещё крепкую сиреневую обложку и прочёл заглавие: «О дивный, новый Мир». Затем он бережно раскрыл книгу на первой странице и погрузился в чтение.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"