Гаус Кристина : другие произведения.

К Эмей-Шан

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    "Огромная каменная черепаха у развилки пялилась на меня пустыми глазницами. Казалось, что на ее тупоносой морде застыла издевка. Я точно знал, что чтобы попасть в Мэйгуань, мне надо свернуть направо. Уже два раза я шел направо, и каждый раз дорога, словно свившись кольцом, выводила меня обратно к этому каменному чудищу...".
    Весенний СуперЦаркон 2007, задание "Зря на нас клевещете, умники речистые! Все путем у нечисти, и даже совесть чистая". Мой первый конкурс. 15-е место :-)
  Заблудился. Точно, заблудился. В сердцах я бросил рюкзак на землю.
  В лесу было необычайно тихо. Впрочем, в лесу, в котором растут гингко, почему-то всегда очень тихо. Но сейчас тишина была непроницаема.
  Огромная каменная черепаха у развилки пялилась на меня пустыми глазницами. Казалось, что на ее тупоносой морде застыла издевка. Я точно знал, что чтобы попасть в Мэйгуань, мне надо свернуть направо. Уже два раза я шел направо, и каждый раз дорога, словно свившись кольцом, выводила меня обратно к этому каменному чудищу. В отчаянии, я пошел налево. Но вновь вышел сюда. Ошибки быть не могло. Передо мной была одна и та же черепаха, и у ее огромных лап цвели все те же мелкие, остро пахнущие желтые цветы.
  Четыре* штуки. Я каждый раз пересчитывал их.
  Так я стоял и размышлял. Мне оставалось только пойти назад. Но было страшновато: а вдруг тропинка вновь выведет меня к этому месту?
  - Чур меня, - сказал черепахе.
  Конечно, она не отвечала.
  Тогда я вновь свернул направо.
  
  Прошел час. Прошел другой. Развилка больше не появлялась. Мой шаг стал легче. И хотя в глубине души по-прежнему чувствовал, что попал в переделку, теперь у меня появилась надежда, что все обойдется.
  Еще час.
  Мой шаг стал тяжелее.
  Еще час.
  Я остановился.
  Как мне сказали в прошлой деревне, от развилки до Мэйгуаня было от силы два часа ходьбы. Теперь я окончательно понял, что заблудился.
  Но ведь я не сходил с тропы!
  
  Устало опустился на землю. Смеркалось. Идти обратно по-прежнему не отваживался. Да это было и почти бессмысленно сейчас, на ночь глядя.
  Наконец, решил заночевать там, где остановился. Сошел с тропы и устроился, как мог. Костер не развел. Здесь был заповедник - здесь, так бесконечно далеко к югу от Чэнду, столицы провинции Сычуань. И мне грозил серьезный штраф, если бы я нарушил его законы.
  И потом, развести огонь - значило признаться себе в своем страхе. А я не хотел признаваться себе в нем.
  Прислонился спиной к дереву и как-то сразу задремал.
  Разбудило меня ощущение чьего-то присутствия. Я открыл глаза. По-прежнему стояли сумерки - верно, дремал всего несколько минут.
  Поначалу никого не увидел. Но потом, приглядевшись, все же различил что-то.
  Это был лисенок. Он сидел у дальних кустов, почти весь скрывшись в высокой траве. Лопоухий, большеголовый, забавный. Его темные глаза-бусинки напряженно, с нескрываемым интересом глядели на меня, а черный нос слегка подергивался.
  Я пошевелился. Он подпрыгнул от неожиданности и юркнул в кусты.
  Это небольшое происшествие взбодрило меня. Я решил, что можно, пожалуй, пройти сегодня еще немного. От меня не убудет. И, наверное, мне просто неправильно сказали, сколько идти. Быть может, от развилки не два часа, а, например, четыре с половиной или пять. Тогда я ночую почти прямо под деревней. А это глупо.
  И так встал, собрал разложенные было вещи и зашагал дальше.
  Я шел недолго, всего лишь каких-нибудь полчаса, как впереди показался массивный силуэт.
  Внутри у меня все сжалось. Я остановился. Но потом, всматриваясь, все же заставил себя сделать еще несколько шагов.
  - Боже всемогущий! - прошептал я.
  На меня вновь пялилась пустыми глазницами каменная черепаха.
  Четыре желтых цветка у ее лап уже закрылись.
  
  В эту ночь я все же развел костер - мне было уже не до правил заповедника. Даже надеялся: вдруг, завидев дым, кто-нибудь объявится и заберет меня отсюда - ночь-то была лунная, светлая. До рассвета не сомкнул глаз. Меня знобило, но не от ночной прохлады, а от липкого, подступающего к самому горлу страха.
  Задремал только с восходом солнца. Поспал, верно, с час. Потом как-то сам проснулся, затушил костерок и, даже не перекусив, пошел по тропинке обратно.
  Я шел и мучился сомнениями. Тропинка едва заметно, но неуклонно поднималась вверх. Этого быть не могло. Но это было. И так старался не смотреть вперед. Если бы мне в глаза вновь заглянула каменная черепаха, я бы, наверное, закричал.
  Да, кричать, звать на помощь, подумалось мне. Но кто услышит?
  И так шел и шел, борясь с подступающими приступами отчаяния. В голове метались какие-то сумбурные мысли.
  К полудню меня сморила усталость. Я лег в тень на небольшой поляне у тропы, подложил под голову рюкзак и, бессмысленно глядя на неподвижные кроны деревьев, заснул.
  
   Разбудило меня осторожное прикосновение к колену. Спросонья, я отмахнулся от него.
  Тогда меня все также осторожно, но очень настойчиво потянули за рукав.
  - Дяденька, а дяденька, - произнес тонкий детский голосок. - А какой у вас браслет-то красивый, дяденька.
  Я открыл глаза. Передо мной сидел на корточках мальчонка лет пяти.
  С сердца у меня словно свалился камень.
  Я сел, всматриваясь в лицо моего нежданного спасителя - а что он выведет меня отсюда, не сомневался. Он был курнос, на востреньком, задорном личике блестели огромные темные глазищи. Они с вожделением остановились на моем браслете и не отрывались от него. Браслет - из крупного бисера, лоскутков красной ткани и обрезков железа - мне смастерили недавно "на счастье" в одном приморском городке.
  - Подарите его мне, а? - попросил парнишка. - Ну что вам стоит? Вам другой сделают.
  И он с ожесточением почесал забавно оттопыренное ухо.
  - Ты откуда, парень? - спросил я его. - Из Мэйгуана?
  Он не ответил.
  - Можешь отвести меня в Мэйгуань?
  Он задумчиво склонил голову набок, по-прежнему не сводя восторженного взгляда с блестящей безделушки на моей руке.
  - А вы заблудились, да? - спросил он. - Я так и подумал. Над вами, верно, один местный дух подшучивает. Он любит людям дорогу путать.
  Наверное, он был прав; я уже и сам грешным делом подумывал о том. Но сейчас, когда он сидел рядом со мной, живое человеческое существо, я не принял его слова всерьез и только спросил:
  - Так как, отведешь меня в Мэйгуань? Я тебе тогда браслет подарю.
  - Ой, правда? - обрадовался он, но потом спросил осмотрительно. - А вам точно в Мэйгуань надо?
  - Вообще-то я хочу к Белой дороге, - ответил я, - по ней паломники издревле шли к священной горе Эмей-Шан**. Но до нее мне еще надо пройти через три деревни, и следующая - Мэйгуань.
  При словах "Эмей-Шан" он поднял глаза и впервые посмотрел на меня. Взгляд его был очень внимателен, почти пристален.
  - Эмей-Шан? - повторил он задумчиво. - Ну, ладно, так и быть, - сказал потом решительно и, вздохнув, поднялся. - Отведу я вас. Только, чур - браслет мой.
  - Обязательно, - сказал я.
  Он повел меня прочь от тропы, в лес. Мы шли долго, несколько часов. Я несколько раз пытался вовлечь его в разговор, но он упорно отмалчивался. И так мне пришлось оставить свои попытки, и только стараться не упустить из вида его спину. Лопатки у него были выпирающие, острые, а сам он такой худенький и хрупкий, что брало за сердце.
  Смеркалось. В сумерках что-то словно случилось с моим зрением. Мне постоянно чудилось, будто деревья как-то расступаются перед нами. Во всяком случае, в плотной гуще леса перед нами всегда был слабый просвет.
  - Послушай, малыш, - сказал я. - Далеко нам еще? Я думал, Мэйгуань будет где-то поблизости.
  - Нет, не далеко, - впервые за все время пути дал он мне ответ.
  Вскоре стало совсем темно. Я едва различал перед собой спину своего проводника - белесое пятно, которое, казалось, притягивало лунный свет, если нам случалось войти в его полосу.
  Наконец, лес словно раздвинулся перед нами, и мы вышли на большую прогалину. Мой проводник остановился.
  - Все, пришли, - сказал он. - Видите вон там небольшое строение? В нем живут два брата. Они молятся Будде и согревают для путников чай. Они покажут вам, как идти дальше.
  И, поразмыслив немного, он добавил с пренебрежением:
  - Они - монахи.
  - Постой-ка, малыш, разве мы не до Мэйгуана договаривались? - сказал я.
  - Мэйгуань близко, - согласился он. - Но отсюда до Белой дороги еще ближе.
  И он развернулся и пошел обратно в лес.
  - Подожди, - окликнул я его. - А браслет-то?
  - Оставьте его себе, - бросил он через плечо и исчез в лесу.
  И так я остался стоять на прогалине, даже не успев его как следует поблагодарить.
  Наконец, развернулся и пошел в указанном направлении. Там действительно стояло низкое строение - небольшая, простенькая кумирня с пристроем. В нем-то, верно, и жили два брата.
  А перед кумирней...
  Я остановился, не веря своим глазам. Даже сморгнул несколько раз.
  Перед кумирней пролегала широкая светлая полоса. Белая дорога приходила с запада и шла дальше на юго-восток. Это была она. В том не было ни малейшего сомнения.
  Я подошел к ней, нагнулся и крепко провел ладонью по плотно пригнанным друг к другу белым камням. Они еще хранили в себе тепло солнечного дня.
  - Здравствуй, - сказал как-то глупо. Потом распрямился и пошел к пристрою.
  Я постучался в дверь и, не дожидаясь ответа, вошел, переступив через высокий порог.
  В маленькой комнатушке сидел за столом пожилой человек и читал. Он взглянул на меня - глаза его округлились, и он поднял руку, чтобы сделать охранный знак. Здесь, в этих глухих краях, где столь редко видели чужестранцев, меня нередко принимали за духа из-за светлой кожи.
  - Доброго вечера вам, почтенный, - сказал я поспешно. - Я не дух. Я странник. Ученый из Европы. Иду этой древней дорогой на поклон великой горе Эмей-Шан, на которой некогда проповедовал сам бодхисаттва Самантабхадра, именуемый Всевеликодушным.
  Он вздохнул с облегчением. Гладкое его лицо книжника просветлело:
  - Доброго вечера и тебе, брат. Проходи. Выпей со мной чаю.
  Я вежливо поклонился и подсел к столу, вытянув натруженные ноги.
  - Скажи, брат, - спросил осторожно, немного помолчав, - а до деревушки Мэйгуань отсюда далеко?
  - Да дня три-четыре пути, не меньше, - ответил он охотно.
  Я замолчал.
  - Знаешь, брат, со мной приключилась в лесу странная история, - сказал потом.
  И рассказал ему все. Пока рассказывал, вошел второй брат-монах. Первый сделал ему знак слушать.
  Они выслушали меня очень внимательно.
  - Брат, Будда с тобой, - молвил потом первый. - В лесу ты, верно, повстречался с хулигуи, демоном-лисом. Уже и в древние времена создания эти были редки, а ныне и вовсе почти перевелись. И все же в наших лесах еще можно встретить того или иного из их рода, и осторожность в разговоре со случайным попутчиком не повредит. Если ты и вправду ученый, то, верно, слышал о них. Рождаются они в обличье зверя, но могут принимать человеческий образ и по демонической природе своей обладают многими удивительными свойствами и познаниями. Людям они чаще всего являются в образе прекрасных женщин или мужчин, и имеют обыкновение поджидать на дорогах запоздалых путников. Очаровав их своей неземной красотой, они вступают с ними в плотскую связь и пьют их жизненную силу, не ведая через то ни старости, ни смерти. Нет и не было на свете существ более непредсказуемых и коварных, чем они. И хотя изредка случалось, что хулигуи помогали людям, непомерно то лихо, которое они причинили в веках, и жертвам их нет числа.
  - Наш учитель Будда и его ученики несли святое слово не только людям, но и демонам и духам, дэвам и великанам, милостиво желая, чтобы каждое существо в этом мире избавилось от его юдоли, - произнес второй. - Рассказывают, что иные известные мастера и наставники нашей веры были в действительности хулигуи, последовавшие великому слову. Наверное, и этот демон, узнав, что ты идешь к священной горе, решил не чинить тебе зла, и даже помочь. Иначе бы - горе тебе.
  - А если в другой раз спутает тебе дорогу в лесу или в горах враждебный дух, то ты читай молитвы, - посоветовал первый. - А то и плюнь через левое плечо и обернись вокруг себя восемь*** раз - это тоже помогает.
  - Хорошо, брат, - сказал я. - В следующий раз буду знать.
  Я заночевал у них, и всю ночь не сомкнул глаз, размышляя о происшедшем.
  Наутро мне показали, в какую сторону идти.
  - И запомни, брат, - повторился первый монах, тот, что с гладким лицом, - случись что - молись Будде.
  - Хорошо, брат, - сказал я. - Буду помнить.
  Только они скрылись в кумирне, как я пересек дорогу и подошел к тому месту, где вчера вышел из леса.
   Снял с руки браслет и повесил его на ветку дерева.
  
  
  
  * Число "четыре" имеет звуковую общность со словом "смерть" и потому считается в Китае негативным числом.
  ** Эмей-Шан - одна из четырех священных буддистских вершин Китая.
  *** Священное (благоприятное) число.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"