Мих. ГАВР.

П О В Е С Т Ь

В Т Р Ё Х Р А С С К А З А Х

З О Л О Т А Я С А Б Л Я

Р А С С К А З Т Р Е Т И Й

М О Р О К

(или ударение на первом слоге )

Пролог

Оказался Макс недавно, совершенно неожиданно, в кардиологии,

после реанимации.В палате, кроме него, маялся от безделья ещё один страдалец - Григорий Михайлович, который был наполовину моложе своего соседа. Несмотря на этот его существенный недостаток они много общались, помаленьку прогуливались втихаря по многочисленным этажам, коридорам и закоулкам, вместе успешно наладили и смотрели телевизор в столовой по вечерам, пока не возьмёт своё снотворное... И как-то увидели передачу о Вольфе Мессинге (вот уж он привязался к нам). И так этот телесюжет что-то всколыхнул и в его и Макса душах, зацепил, задел за живое, что, вернувшись в палату, рассказали друг другу о том, как впервые узнали о нём, и вообще - хорошо ли, не грех ли залезать в дебри души и подсознания и трогать непознанное. К чему может привести и зачастую приводит увлечение этими опытами и всё такое. Максим рассказал собеседнику о своих сомнениях и соображениях на этот счет, о своих студенческих пробах и ошибках, о чувствах при этом, короче - о метаниях крещёной души... Он же Максу в ответ поведал такую историю...

- Когда я тоже недавно науки грыз, вот как будто вчера было, мы в общаге почти поголовно увлекались такими сеансами - и спиритизмом, и гаданиями, и ещё не знай чем... А в те поры крепко мне запала в душу одна студенточка с соседнего факультета и младшего потока... Своих что ли мало было? Навалом - выбирай не хочу. И многие были не против...Так нет - всех нас почему-то всегда тянет на сторону, к другим, к менее доступным. Как некоторых в горы...

Видно, все мы, мужики, одним миром мазаны. И эта Таня так меня за сердце ухватила, что ой-ой-ой! Света белого без неё не взвидел. Только я ей - на фиг сдался: у неё свой ухажёр-одногруппник. Приехал домой на зимние каникулы - места себе не нахожу. А мама видит такое дело и говорит: сходи к бабке Агафье в соседнюю деревню. Она всем помогает...

Я, дурак, в ночь и поплёлся. Та и не прочь : сначала запалила свечу, затем над нею сожгла чьё-то большое чёрное перо...Запахи сменяли друг друга: сперва - циплёнок-табака, затем - жареное мясо, потом - горелая кожа. И всё что-то приговаривала, пришёптывала, чем -то посыпала... Аж в голове всё закружилось. Чёрные жженые остатки она размолола в глиняной плошке, тщательно завернула в фольгу и ещё раз переложила в маленький чёрный бумажный пакетик, покапав на него свечными слезами воска, будто запечатала...

- Держи,- говорит, - спрячь подальше и понадежнее. Всё у тебя получится. Только никому - ни-ни! - и приложила палец к старческим выцветшим губам.

- Иначе всё испортишь...

Расплатился и пустился через ночь домой....Вскоре возвратился в институт и в тот же день - мне навстречу - ОНА! И улыбается, и шутит, и кокетничает... как подменили.И всё у нас пошло на лад : встречи, прогулки, походы в кино, в театры, на концерты, на танцульки...Так лихо всё завертелось и закружилось, что вскоре потянуло нас и к ЗАГСу. Сразу после окончания мной института мы поженились, а через год и она получила диплом, устроилась на хорошую работу в престижной фирме. И с жильём нам помогли на новой работе. Ожидали ребёнка... Живи да радуйся.

Но вдруг - стоп! Не всё так радужно. Беременность оказалась внематочной.

Срочная операция. Через месяц - повторная : устраняли последствия первой - знакомые врачи оставили по праздничной пьянке тампон. Дело было 8 Марта... Потом - опухоль в груди... Страшные дни... Ужасные удары... Я всё вспомнил и помчался в свою деревню - искать заговорённый чёрный конвертик, чтобы окончательно уничтожить его - сжечь, утопить... Но его в потайном месте - за доской возле входной двери в сенях - не оказалось. Бежать к бабке Агафье - мать сказала, что та приказала долго жить, а помирала сама, говорят, очень тяжело и долго мучилась...

У меня-то была защита - я крещёный. А Танюха - она городская. Какие в те годы крещения?! Многие боялись даже возле церкви ходить...Не то что перекреститься на колокольный звон. Так вот потерял и жену и ребенка, а заодно - и работу: сорвался и запил.Чёрные, чёрные дни, как тот конвертик...

Еле-еле оклемался. Едва выкарабкался. Решил на Север махнуть - сменить всё.

И жильё, и обстановку, и окружение. Уже тут маленько душой оттаял : работа помогла. Новые друзья. Потом вновь женился и еле-еле всё наладилось...

А лучшие-то годы - прошли. Как впустую. Страшным уроком и укором. Не оттого ли теперь и сердечко подводит?

Михалыч тяжело вздохнул и замолчал . Максим тоже особо не рвался к разговору. Да и своего столько накатило... Ведь какими-то судьбами сосед по несчастью почти один в один будто срисовал и пересказал ему его же собственную жизнь... Лучше помолчим. Каждый о своём...

Да и спать давно пора...

Часть первая - ШКАФ

Иногда в исключительных обстоятельствах самый обыкновенный и спокойный человек вдруг начинает вести себя не то, что неадекватно, а даже вполне понятно и объяснимо, соответственно полученной нагрузке и перегрузке, но меняется - в момент...Видели, наверное, что происходит с любым проводником электричества, если вдруг подать на него какую-то , явно не рассчитанное на его внутреннее сопротивление, повышенную нагрузку... Он сразу перегревается, накаляется, искрит и в любой момент способен "коротнуть"...

Они оторвалсь, наконец, друг от друга, и, едва отдышавшись и прикрывшись до пояса одеялком, Макс удивлённо и даже слегка озадаченно, обернувшись вполоборот, взглянул на жену:

- Ну, ты выдаёшь!

- Да и ты - не отстаёшь... - в рифму скаламбурила она...

- Едва не заездила, а мне рано вставать...

- Тебе не привыкать... мотаться... Туда-сюда...

Потом снова прижалась всем небольшим жарким ладно скроенным телом, почти нежно, но как-то по-матерински, обняла его голову, словно задумавшись о чём-то, взьерошила его влажные от пота волосы, помолчала, словно собираясь поделиться с ним чем-то самым сокровенным и важным для неё, потянулась губами к уху и стыдливо прошептала:

- Истаев, а я, кажется, ... влюбилась...

Последнее и ключевое слово прозвучало вообще едва слышно и так стыдливо и беззащитно, что поначалу Макс ничего толком не понял, просто не успев пока осознать смысл и значение сказанного...

Потом, отбросив одеяло и уже наваливающуюся сонливость, привстал и прислушался к себе: мир не рухнул, потолок - не обвалился, тахта - на месте, только внезапно сдавило внутри...

- Ну и...? - спросил машинально, - А-а-а, вот оно что?! А я-то думал - что это мы все такие этакие-разэтакие в последнее время, прямо не узнать, взлёты и полёты настроений, ласки-замазки, как будто в чём провинилась, прямо котёнок Мяу, едрёна мать!

- Ты только не ругайся... Ты знаешь, как я и тебя... люблю... не переживай... Прямо сама не знаю - что со мной творится... - и она притворно всхлипнула... - Думала, ты поймёшь, поддержишь, посоветуешь... Мне ведь - так...

- Поддержишь - подержишь, - начинал уже было вскипать свежеиспечённый обманутый рогатенький муженёк, но вдруг как будто в нём этот внутренний чайник разом выключился, как перегорел, и он громко сказал:

- Сам - дурак!

Но сказал-то почему-то вслух, сам этого не замечая...

Она приоткрыла глаза, удивлённо посмотрела на него и ещё раз всхлипнула:

- Ты что, не понял, не расслышал, что ли? Мне так тяжело, просто невыносимо, никогда не думала... что так... Влюбилась, кажется..., да, в другого... Думала - радость... Ты-то - при чём? Про дурака зачем-то... не ты дурак, я сама...И не знаю, что с этим делать...

- А мне что делать? Советы раздавать? Сводником для своей жены стать? А совет один, он же - и предложение: давай разводиться... И мне лучше, гора с плеч...

- Ах, мы уже про гору заговорили, - затянула она уже совсем другую песню, - ещё про озеро давай поговорим, про леса-перелески с твоими девками, про море, про Майкоп, про военные санатории, куда один ездишь... - Неуловимо быстро умеют наши подруги переворачивать и обыгрывать в свою пользу и сторону любую ситуацию, даже самую патовую... - И тут же поставила точку:

- Вот только разводиться я совсем не собиралась!

- Ну и номер! - Ты меня же и в угол ставишь... Он что - уже давно, наверное, женат, или ты - на хрен ему сдалась? Сейчас ведь как принято, вначале так хорошо, потом - поигрался и бросил, и в сторону... Дуру-бабу разбудил, а кофе в постель - обойдёшься! А муженёк в ваших соплях -тони? Нет-нет, давай решать! А то - очень удобно устроилась: я - пои-корми, одевай-обувай, выгуливай-прогуливай, развлекай - угождай, да ещё вдобавок - пыль смахивай... с этих самых, ветвистых... У тебя совесть - есть?

- Причём здесь совесть? Ты что, Истаев, меня совсем разлюбил, что ли?

- Ах, вот мы как? Ты люби, пока я тебе позволяю, а я - на сторону схожу...

- А что я маме скажу? А папе? А брату? А ты - своим?

- За моих - не переживай, не беспокойся, - они поймут... Тем более - не впервой... Помнишь? Не надо мне было тогда возвращаться, на втором году... Сам дурак!

- Ах, вот ты о чём? - будто споткнулась она...

- О том самом: "Люблю, не могу без тебя..." Ты никого, мне сдаётся, и не любила до сих пор, кроме себя, конечно... А мне всегда - разрешала, допускала, к телу... А душа? Ты всегда у нас - центр мироздания, не меньше... А на деле? Где твоя расхвалёная, но никому не нужная диссертация? Где? Где пианино, на котором до сих пор толком не можешь ничего сыграть, а училась столько? Покажи хотя бы одну вещь, сшитую своими собственными руками? А я два года ходил тебя встречать с этих долбаных курсов в Доме офицеров! Продолжать?! Всё равно уже - не заснуть!

- Да, я дурак! Сам во всём виноват... Но ты - никогда не узнаешь в чём! И на хрена нас только судьба столкнула? Мне сейчас вот кажется, не знаю, как ты, а вот я... никогда по-настоящему и не был счастлив... Семьи - нет! Детей - тем более: их, понимаешь, диссертация заменила, да она сама, мне кажется, - и тебя проглотит, как наших нерождённых деток... А возраст-то? А? Ведь - уже за сорок! Мне - скоро на пенсию! А я ведь, дорогуша, - на три годика помоложе... А как будто - на тридцать старше - так устал!

- Ты - возрастом не попрекай! Нечестно! - отозвалась заплаканная женщина...

- А ты - честно?

- Но призналась-то - я!

- Чтобы на меня всё взвалить! Всё! Пойду в кадры, буду у ребят проситься - на Север! Куда подальше! Пошли вы все!... Любите себе на здоровье!

Макс встал, развернул плед и бросил его на гостевой диванчик, у другой стены...

Но сон уже не шёл...

До женитьбы они встречались три года, по нынешним временам - целую вечность... Она заведовала кабинетом педагогики на педфаке и ассистировала преподавателям, сама уже сдала кандидатский минимум и готовилась в аспирантуру...Кабинет находился на предпоследнем этаже старого, толстовских времён здания, почти на самой его верхотуре, где было широкое окошко, вокруг - вольеры с самыми разными птицами, а в самом углу - огромное чёрное кожаное кресло, до того удобное и уютное - кажется, сядешь и утонешь в нём... Но наш герой-студент умудрился утонуть не в этом поэтическом кресле, где так хорошо писАлось и сочинялось в свободное время, а в карих очах прекрасной хозяйки этого самого кабинета - Елены Тархановой... Красивая девушка - не передать словами: невысокого росточка, ладненькая фигурка, тёмные густые волосы, полувосточные правильные черты свежего личика - она была дочерью армянина и кубанской казачки - словами не передать: актриса и только! Она и взаправду была одно время в театре - окончила студию, но не осталась на сцене, а решила идти в науку, да и папа - бывший заместитель начальника областного УГРО, не особо одобрял "этих театральных певичек", как он выражался...

События развивались ни шатко ни валко, но наш студент был не из робких, прошёл срочную, до того - два года на Оружейном - собирал швейные машинки, так что трудностей не боялся и не опасался... Хоть и не был красавцем, да ещё - в очках, но старался брать сметкой, умом и стихами, а также естественным напором нагловатой и самоуверенной молодости, когда всем кажется - ничего недостижимого нет! А по настоящему красивых женщин он хоть и побаивался, как и все закомлексованные мечтатели и искатели, но в данном случае эта опаска не сработала и дала сбой... Почему многие мужчины избегают вызывающе красивых особ? Потому что - надо соответствовать... Потому что - надо пасти и оберегать от других самцов и отгонять их... Потому что - этим самцам-охотникам - несть числа! Все хотят сладенького! Как говаривал один такой ходок: смотря кто что предпочитает - кто дерьмовую баланду в одиночку, а кто - изысканное блюдо на всех, но хоть на ночку!

Отношения их были чисто платонические - и не по его вине - но и не самые целомудренные, надо честно признать... Они нисколько не мешали учёбе, которая вообще давалась легко и просто, будто играючи...

Даже успевал находить и выкраивать время на сотрудничество с газетами - активно подрабатывал интеллектуальным трудом, писал и публиковал статьи, заметки и стихи... Зарабатывал на жизнь и свои увлечения... Трижды ездил в составе трудовых студотрядов по стране...

Приходилось и отгонять, и отваживать, и завоёвывать - а куда денешься? В немаленьком городе холостых десантников, артиллеристов и прочих - пруд пруди!... Но он до поры как-то и не задумывался, а почему такая красотка - и до сих пор не замужем? Не берут? Сама не дозрела? Да почти перезрела... Здоровье? Здровьишко, конечно, хреновенькое, свою спецсанчасть (больничка с поликлиникой такая, закрытая, недалеко от института и возле управления КГБ, для всяко-разных сотрудников и членов их семей ) частенько навещала: то одно, то - другое, то третье приключится-привяжется... Уже и Макс туда тропку протоптал, сопровождаючи... Но это - до свадьбы, а потом? Ещё чаще! Давай предохраняться - мне надо в аспирантуру поступать... уже надоело? Миллион презервативов использовали... - Уже надоело? - Давай колпачок вставлю... Опять нехорошо? Говорят, какие-то спиральки помогают, давай попробуем... А годы - идут, дети - не нужны... Всё красоту бережём! Для сраной диссертации... Да тебе вовек не защититься - уже на большую любовь потянуло, с жиру...бесишься...

Майор шумно и зло перевернулся на другой бок: - А с этим-то, любимым своим, наверно и не предохраняется, сучка... Точно... Всё какие-то термометры теперь в попу суёт, показания записывает - прямо научно исследовательский филиал института, этого, Моники, что ли? Точно, сама говорила о нём! Всю осторожность сразу просрала, кошка драная!

Про "кошку", конечно зря, сгоряча, она и сейчас - ого-го! Цветёт и пахнет! А я, дур-рак, ещё её облизываю, подлизываю... Целую там...Тьфу, гадость какая!...

И вдруг его как током ударило: вот оно - ЗЕРКАЛО!

Недели две назад, наконец-то дождавшись обещанного по заказу, а он долго в очереди стоял - за долбаным этим шкафом - в мебельном магазине в районе Сходненского метро, наконец-то привезли его грузчики, подняли, установили (а тогда мебель неразборную продавали, не то что сейчас) и ушли, получив свой магарыч... Максим полюбовался - вот Ленка обрадуется, а то запилила - наряды некуда девать! И приоткрыл сразу все три дверцы - насладиться картиной... А там ЗЕРКАЛО - внутри, на одной из дверок - кр-расота! В пол! Закачаешься! Ну, Ленка, держись! И - вот уж насладился! То ли пол был кривоват, ( строили то - тоже военные строители - сам видел!) то ли сам шкаф равновесие из-за своей пустоты и распахнутых дверец потерял, только он вдруг медленно-медленно, прямо как в немом кино, наклонился над новым своим хозяином, как бы тоже благодаря за покупку, и всей своей неуклюжей громадой - рухнул на него, чудом успел он отскочить, но плечо до сих пор болит, помнит "подарочек"... Внутри , как в музыкальном ящике, что-то хрустнуло и звякнуло... Кое-как в одиночку поднял проклятую громадину (хотя какое там - в одиночку! Соседка Михайловна тут же прискакала на землетрясение... Вдвоём и поднимали... Но всё равно, считай, один - какой прок от старушки?) Открыли снова, теперь - одну дверку - зеркало вроде и цело, но не всё целиком: снизу ровно одну треть - как алмазным стеклорезом - чиркнуло! Убрал этот осколок Максим от греха подальше - позже зеркальце в ванную сделал, делов-то! Под струёй воды поводил минут пять оселком-наждачкой, которой ножи на кухне точат - получай, хозяйка, лучше прежнего! Так же сиюминутно он поступил и с большей его частью - не подкопаешься! Планку-держатель только на треть приподнял, прикрутил - и всё!

К чему это я всё - про зеркало, да про зеркало? Ах, да! Есть такая примета, нехорошая, страшная, но, говорят, существует, независимо от нашей воли: зеркало разбить - к смерти... Как потустороннее предсказание... Тьфу-тьфу-тьфу! Ровно за месяц до внезапной смерти отца у них в полуподвале, в родительской комнате треснуло вдруг одно зеркало, и то - единственное ... И так заметно! С угла на угол! Наискосок... И всё пошло потом наперекосяк: папы - не стало, старший брат - служит на Камчатке, солдат, сестра постарше - студентка, мама - пенсионерка, почти без стажа, пришлось об учёбе забыть и сразу после школы - на родной Оружейный, кормиться и кормить...

В голове мысли продолжали роиться, путаться, сбиваться...

- А она, ведь, засранка, и не обрадовалась тогда ничуть новой сверкающей мебели, этому гробу лакированному, как будто я старый сундук какой из деревни приволок, а-а, говорит, хорошо, есть куда тряпки прятать...( И любовников теперь впридачу ) - сам над собой пошутил Макс... Вот стерва! А я - и так измотан вконец этими поездками: Куркино - Химки - Речной вокзал - Белорусский - электричка до Голицыно - автобус до Алабино и пешком до части... Вечером - обратно! Кто выдержит? Устал как собака! Сплошной недосып и там - бедлам! Командир - подлюка и засранец... А тут ещё - эта... Со своими любовями... Или - любвями... не один ли чёрт? Стоп! А ещё эти чертенята проклятые - подарок бывшего ногинского командира... У него - всё в семье из-за них развалилось, до меня - докатилось... Вон, тоже - стоят себе в темноте, хвосты распустили, пальцы - к носам приставили - дразнятся, гады, видать, тоже рады, как этот... А ведь они - вон ещё когда начали вредить-смердить! Привёз в Ногинск с Урала этот Колин подарочек - аж не по себе: сразу - вроде повышение, а какое, к лешему, повышение, когда загнали в результате едва ли не на три года в самую глушь, в мордовские леса, под тот самый Сахаровский Саровский Центр... Едва выкарабкался... Потом - ракетный полк - долбаный Цитатник - опять нервотрёпка - в результате - к военным строителям загремел, хотя вроде и с повышением... Нет! Надо всё на хрен бросать и рвать отсюда, пока цел... И на этой ноте накатило, наконец, навалилось на нашего бедного майора долгожданное, но чуткое оцепенение - до скорого звонка проклятого будильника... Только невольная крохотная слезинка какой-то детской, щенячьей жалости к самому себе сбежала по щеке и сладко защекотала губы... Как мы все беззащитны в этом жестоком мире...

* * *

Утром, по пути в часть, в электричке, Макс, вопреки давней привычке всех ранних пассажиров спокойно подрёмывать, невольно продолжал размышлять о необычной ситуации... Да, так устроена, видимо, эта жизнь, что настоящего равенства, какого-то самого примитивного паритета в ней, не бывает, как в политике, как в экономике, так и в любви, в отношениях полов, во взаимоотношениях... И это - с одной стороны - правильно, иначе не было бы стимула для развития и прогресса, с другой стороны - каждому хочется, чтобы его любили, заботились, оберегали... Чтобы любовь была обоюдной, адекватной, надёжной... но так не бывает: обычно любит кто-то один, ( а иногда в паре - и никто, так тоже бывает); и этот один несёт на себе весь груз и тяжесть отношений, надеется, что партнёру с ним хорошо и уютно, что тот тоже его любит, только послабее, может быть, не так отчаянно и беззаветно, но любит по-своему, спокойно и равновесно... Но так не бывает: или-или, третьего - не дано... Один - всегда в проигрыше... Приходится хотя бы ради статуса или удобства притворяться, терпеть, сносить, тянуть... А там - дети сблизят, сдружат, соединят, наконец... Но у колец не бывает конца... Любовь - она либо есть, либо есть, но к другому лицу, образу, человеку...

Другой вопрос - тема защищённости личности, в сакральном, мистическом плане... Вот первый знак Зеркала вчера прозвучал, дождался на свою голову... Фальшивым отношениям - кирдык, копец, капут, как там ещё? Всё сразу и развалилось, хотя внутренне он давно чего-то подобного ожидал и даже был готов к этому... Обидно? Да, обидно, до слёз, всё-таки уже двенадцать лет вместе, не часто, урывками, набегами, но как-то сосуществовали? Жили... друг без друга... Она - то в Тулу, к папе с мамой, то с братом нянчится... Стоп - а ведь это, не из той ли оперы? Она - некрещёная, нудный её братик - тоже, родители - оба коммунисты-атеисты... Говорят, каждому человеку при рождении полагается свой личный Ангел-хранитель... Но ежели подопечный - не верит ни во что, не крещён - о чём речь? Не в этом ли сокрыт корень бед?

Взять того же Владика, её братика любимого, самодовольного хлыща, тоже самовлюблённого и амбициозного - до крайности... Вдруг, год назад - опухоль мозга... Почему, за что? Должность в Москве - заметная, квартира - новая, жена - совсем молоденькая, в Гнесинке учится... И вдруг - такое! Ленка бросила всё, добилась, чтобы его положили в госпиталь Бурденко, чтобы провели операцию, потом - восстановление, реабилитация... Кто с ним всё это время? - Она... Учила есть, слюни-сопли вытирала, буквы заново учить и писать заставляла, слова в предложения складывать... Не его музыкантша, которая сразу же заявила: - я - молодая, зачем мне старик-инвалид? И утекла, как светлый ручеёк, спокойно и тихо - насовсем... А Ленка - вытянула его... Ну и что, что инвалид, зато жив-здоров, и пенсия приличная, да и она подкидывает...

А тут теперь - сама попала... Со своей дурацкой любовью... Хоть и обидно, да я и сам тоже хорош, чтобы её во всём винить: бабы-девки были? Были... Сам кобелил? Молчишь? Себе же не хочется признаваться, все хотят выглядеть беленькими и пушистенькими ангелочками, а сами иногда, как эти чёрные фигурки чугунных чёртиков, - носы друг другу - натягиваем...

Да и свои-то чувства, если честно признаться - завяли давно, как осенние помидоры... Нет былого желания и огня... Каждая новая сединка в глаза бросается... Женщины, да ещё южанки - быстрее в тираж выходят... А вокруг - только погляди - один молодняк беснуется и бурлит... Так, сегодня и завтра я в части перекантуюсь, потом к брату в Звенигород на ночь смотаюсь, а потом к Лениной тётке, Вере Алексеевне, старой генеральше сьезжу, пора навестить, покалякать, поделиться обидами... Может, что и присоветует... Хотя... и самой теперь не сладко: вторую ногу будут оперировать... Да и про шкаф надо рассказать... С чёртиками с этими...И про Ангела...

Часть вторая - Т А М П О Н

Максим теперь старался как можно реже, скорей, по необходимости, бывать дома - не тянуло... То в части перекантуется, заночует, то к брату рванёт, то ещё куда занесёт... К Вере Алексеевне, на Юго-Западную, зачастил: возьмё бутылёк, закусочки, и вот они сидят, о том о сём тихо беседуют, калякают... Она - в инвалидной колясочке, он - напротив... Внучка к ним не пристаёт с расспросами - у самой хлопот полон рот, заневестилась... Сама хозяйка, Ирина Васильевна, всё больше на работе - надо семью кормить: у самой в семье целая драма с трагедиями - её супруг, известный журналист АПН Макс (чистейшее совпадение!), аккредитованный в Осло, влюбился вдруг в жену водителя посольства, разбил семью, свою и чужую, за что обе семьи и выдворили из Норвегии... Хорошо, что Ирина в совершенстве владела языком, поэтому, в отличие от бывшего супруга, без работы не осталась: - туристов в столице - видимо не видимо, прожить можно; большущую кооперативную квартиру , гараж и машину - всё оставил прежней семье, женился на этой молоденькой, да вскоре - и умер... А жаль, подполковник хороший был журналист и человек... Но и так бывает...

Вера Алексеевна всегда была в курсе всех последних событий, особенно касавшихся самих наших нынешних героев... Сидит с ней как-то рядышком Максим, а она всё о Елене разговор заводит, будто невзначай, - вот была только вчера, сказала по-секрету, что месячные пропали... К чему бы это? То ещё чего откроет - новенькое...Максим - ушки на макушке, сам себе на ус мотает: - Вот и плоды зреют, только чьи? Любофф - такая штука, - ни при чём наука... Оказалось - причём... Как всегда, что-то просмотрели, что-то - недосмотрели, на что-то - не обратили внимания - Бах! Получай! Приговор - внематочная беременность! Предстоит операция... Даже - без обсуждения!

Не остался даже ночевать, как обычно - рванул в свои Химки... Выручать!

Застал её в слезах, враз обабившуюся, опухшую от слёз и неизвестности... Потерянная, перепуганная, враз потерявшая надежду женщина ему не удивилась, не обрадовалась, не засуетилась - весь мир рухнул дважды за несколько долгих и страшных дней... Что делать? Как быть?

Макс подошёл, приобнял, повёл в ванную, заставил умыться и привести себя в порядок... Поставил чайник, насыпал заварку... Чайник засвистел: - Что ж вы притихли, бедолаги?

Налил две чашки... Сел напротив:

- У тёти Веры был... в курсе... Что будем делать?

- Хочу к маме, в Тулу... Да и Маргарита, она же - хирург-гинеколог, свой человек, надёжный... А здесь - всего боюсь... Никого нет рядом...

Помолчали...

- Отвези меня в Тулу, одна боюсь: внизу живота побаливает... Ноет... Всё пропустили и запустили... Я-то обрадовалась - ребёночек будет! Неважно - от кого... Лишь бы - своя кроха... И вдруг... - и она снова залилась слезами...

- С утра рвану к себе в отряд, отпрошусь и к обеду вернусь - поедем на Каланчёвку... Не горюй, всё наладится... В Тулу, так в Тулу, там подруги, родные... Маргарита опять же...

Маргарита была давней знакомой жены, тогда ещё студентки, раньше работала в той самой спецсанчасти, вела её, знала всю подноготную своей пациентки, потом пошла на повышение, но приятельствовать - не перестали, даже больше со временем стали общаться... Она была дородной, крепкой в кости женщиной, смелой в делах и сужденияж, отчаянной матершинницей и курильщицей - тут они совпадали с Максом, любила выпить и покуролесить, но в последние годы - маленько остепенилась и посерьёзнела - у неё появилась новая захватывающая идея: сделать счастливой дочку Кристинку... И она - с упорством бульдозера принялась воплощать эту свою в общем-то благую мечту! Нашла-подобрала ей достойную пару - молоденького священника, только-только окончившего духовную семинарию (в те годы - уже Подвиг!)... Его рукоположили во священники, дали старенький, но очень знаменитый, толстовский приходик возле областного центра, в городе община приобрела ему приходской домик, мама расстаралась в виде новой импортной мебели и обстановки, и зажили молодые дай Бог каждому!

Маргарита при помощи своей "паствы" доставала и приобретала для дома и храма иконы и другие священные реликвии, опекала, и всем, чем только могла и была способна, помогала молодым батюшке и матушке... Максим с Еленой бывали в их уютном и счастливом гнёздышке, тоже радовались за них и их первенца... Счастье, мир и гармония навсегда поселились в этом домике...

Но Маргарита в своих новых заботах и стараниях совсем забыла про своего мужа - не последнего человека в их области... А он-то как раз больше, нежели кто другой, нуждался во внимании и опеке - слишком увлекался спиртным... Да и она - не отставала... на радостях...

Приехали уже поздно вечером, начало смеркаться... Начало марта выдалось хлипким, слякотным, холодным... Тёща их приезда ожидала - заранее известили... Лену ночью тошнило, поднялась температура... С утра дозвонились Маргарите...

- Всё! Сейчас же приходите, я совсем рядом, в новой больнице в Лагерной роще, почти возле вас... Сейчас распоряжусь, место подготовим, документы не забудьте... Да не хнычь ты, Ленка! Всё будет тип-топ... Ты меня знаешь! Жду!,

Со спокойной душой передал Макс жену в надёжные Маргошины руки и через день - убыл обратно: служба - не ждёт!

Восьмого марта поздравил по межгороду тёщу, а она огорошила:

- Леночку ночью прооперировали - сама Маргарита Павловна! Сказала - всё в норме... Только язык что-то заплетался ...слегка... хотя - праздник. Позже схожу, навещу... и железная Мария, единственная тёща Максима, сорвалась, заплакала, почти в голос... Да так, что и он сам не вытерпел... Как знали, как накликали...

Через неделю Макс взял отпуск и снова поспешил к любимой...

Она была уже дома, потихоньку пыталась двигаться, вставать, ходить, как Марго велела, чтобы не было спаек... Лена рассказывала, что прихватило её в больнице внезапно, ночью, весь дежурный персонал, как она выразилась - был "в дугу", праздник начался, и отметили и встретили...

Месяц пролетел незаметно... Лене стало заметно лучше... Не раз побывал у мамы, у сестры... Потом со спокойным сердцем сел в поезд и отправился домой, в Химки, заранее предвкушая, что вскоре Ленка совсем оправится, приедет, он встретит её, обнимет, и всё будет, как прежде...

Зачем старое поминать?...

Но судьба распорядилась по-своему: ей было мало...

Через день позвонил Леночке, - а ответила тёща и опять вся в слезах...

- Снова прихватило, ночью. Маргарита из дома сама приехала, забрали, и снова - на операционный стол... Результат - оставили тампон! Будь он проклят! Всю дочку изрезали, пьяницы! Вот такие подружки! Да ещё вдобавок - бесплодной сделали, внучков так и не дождусь... Ой, беда...

Поправилась и вернулась Леночка только в мае... Соловьи свистели в Дубках в кустах сирени как ошалелые! В жизнь возвращались её запахи и краски... Сирень цвела... Сосед всю ночь играл то на бедном своём пианино, то на аккордеоне, и пел песни... Весь дом не спал...Мир сходил с ума...

Лето пролетело как один день... Пожаловала сварливая осень...

В Ленкином министерстве проходил плановый профосмотр... У неё в груди нашли какую-то проблемку, направили в институт Герцена... Испуганный майор отправился вместе с ней - надеялись - ошибка, не может быть, обойдётся... В приёмной - не очередь - очередина! Все сидят подобравшись, бледные, вконец перепуганные, нахохленные, как воробьи в грозу на ветках...

Один всё приставал к Максу:

- Я издалека приехал, бесплатно, сам железнодорожник... Год назад где-то застудился, на своём электровозе, наверное, - вдруг стали кости ломаться, сами, ни с того ни с чего... Не болят, а ломаются... Думаешь - помогут?

А что Максу остаётся? Только поддакнуть, обнадёжить...

- А ты с чем, ну...на что жалуешься?

- На судьбу... Я - с женой, вот только вызвали, надеюсь - ерунда...

- Сюда с ерундой - не направляют... Говорят - когда трындец... И, сразу - сюда, они эту болезнь на нас изучают... Сами учатся... Мы им... Для них - подопытные мыши... Посмотри вокруг - точно мышки: все перепуганные, будто свою кошку ждут! А жить-то - охота! Дети есть?

- Нету... пока...

-Так даже лучше... А у меня - мал мала... куча мала... - забормотал он, жалко скривившись... Говорят - передаётся эта ... - он замолчал, не найдя достойного названия... Ребятишек жалко - им-то за что потом всю жизнь дрожать, как мышкам...

Лена вышла из кабинета сама не своя... Макс сразу всё понял, обнял её... Слов и не понадобилось... Позже она рассказала:

- Спрашивал доктор, была ли беременность, набухали ли груди, сцеживала ли молоко... А кто мне об этом хоть словом омолвился, кто бы подсказал? Ну, Маргоша, добила... вконец... - и заревела...

Прижал её бедную разнесчастную головушку к своей груди, гладит, целует, и не замечает совсем, что у самого-то - давно всё лицо в слезах...

Потом - палата в этом же институте, беседы с молоденьким профессором, операция... Пока отлёживалась, пока привыкала, пока - облучение и химия - в палате из прежних - никого не осталось, на своих двоих вышла только его Ленка , видать - повезло...

А тут ещё одно печальное известие - Маргарита сама в больнице: тоже рак, и уже при смерти... А позже узнали - лежит наша Маргоша, любимая тёщенька отца Василия, в оградке возле его храма... В момент сгорела ... Упокоилась... Вот тебе и бой-баба...

Вдвоём навестили Веру Алексеевну, генеральшу... Хотя, какая она генеральша? Но была бы - точно, если бы не война: её мужа, командира полка, убило разрывом снаряда в первые же дни... Был бы жив Комар, может уже была бы даже и женой маршала - отчаянной смелости и храбрости был краском, красавец, горячих кубанских кровей, вобравших за лихие века становления и развития русских земель на юге, всё самое лучшее из генофонда ближних народов и государств...

И у самой генеральши - очередное горе: проклятый диабет отнял последнюю ногу и почти полностью - зрение, - тоже катастрофа, ни телевизор посмотреть, ни почитать, ни в туалет доползти - прикована к креслу... голубые глазыньки в покрасневших веках тоже залиты слезами - не успокоить, не ободрить - сама всё прекрасно осознаёт, скоро...

- Хочу проситься в богадельню, в дом престарелых, не могу уже без ухода, без посторонней помощи: там всё же будет веселей, среди таких же калек... А тут уже не могу - внучка замуж скропалительно выскочила, вы знаете - за того самого инструктора... по горным лыжам; у самой теперь в семье нелады, он иногда и дома не ночует, всё по бабам бегает, "инструктирует", как в своих кавказских горах... На московской квартире женился... Своего - добился... Весь дом на одной Ирине держится, а ей каково?

- А тут ещё Володя Комар, брат её двоюродный, богатырь такой былинный, помнишь, Макс - на свадьбе вашей заводилой был? Что-то тоже со здоровьем , зачастил в свою кремлёвку...

Уж кого-кого, а Лениного двоюродного дородного братца Макс зхапомнил очень хорошо - на всю, считай, жизнь... Тот в разгар свадьбы, и даже на второй день - снова, прямо-таки, отведя в сторону от курящей и галдящей толпы свадебных друзей и родственников,вдалбливал в бестолково-самостоятелную башку новоиспечённого мужа самую главную идею любой семейной жизни - сделать детей... Сразу, не откладывая, никого не слушая, не идя на поводу (на хрен карьера - жене?), - строгать и строгать, и всё будет в семье - тип-топ! И здоровье, и настроение, и счастье...

- Ведь ей, Алёнушке, сестрёнке моей, красавице, ровно через год - тридцатник... Ещё немного - и сороковник, сам не заметишь, а у неё, смотрю, планы прямо-таки наполеоновские: науку обогатить... собой... Да пошла она на хрен, эта наука, кому она нужна? Нужно жить - реальной жизнью, жить надо, а не в бумагах копаться...

- Мы с чего начинали? Ещё в институте - поженились, один пацан появился, потом другой... Общаги, сьёмные - а потом как само пошло!

И должности и всё соответствущее...

Он знал, о чём говорит... Теперь - главный специалист Госплана, квартира - в высотке-книжке на Калининском, дом - полная чаша... Правда, кое-какие сбои всё же возникают:

- Старший, Вася - умничка, весь в меня... А вот с младшеньким - проблемы - мамино и бабушкино воспитаньице - избаловали, заласкали-зацеловали красавца, он себя уже каким-то денди ощущает - всё для него, всё - ему, в результате - алкоголь и наркота, бич "золотой молодёжи"... Денежки есть, родаки - богатенькие, вот мы их через тебя и потрясём! И - трясут! Второй раз лечим от этой дряни... Да ладно, просто накипело, но ты помни главное - делай киндера! И всё получится...

А тут как раз и зазвонил телефон рядом с ней, с генеральшей... Она трубку берёт и на глазах меняется:

- Боже мой! Когда? Только что сообщили? От чего? Они здесь, оба...Когда? Что же делать? - и вдруг вся потерялась, засуетилась красивым породистым постаревшим лицом, сбросила очки и растерянно посмотрела на них васильковыми своими глазами:

- Вова... умер... Только что... В коридоре кремлёвки, в кресле... Господи, что же такое творится? Мне, старой больной старухе - смерти не даёт, а молодой мужик - и на тебе! Ведь только что о нём говорили...

Так устроена жизнь: вначале - понемножку, не торопясь, по какому-то своему порядку и расписанию - даёт, открывает, награждает, знакомит, сводит, преподносит..., а потом, со временем, - запускает этот свой конвейер - в обратном порядке: отбирает, забывает, забирает, пока неожиданно не подкатывает старость и не оставляет совсем одного, даже иногда и в кругу семьи... Приходишь ни с чем, и уходишь налегке, но - с тяжёлым и печальным сердцем... И лёгкой и светлой памятью о себе, если человек был хороший...

А вскрости подоспел приказ о его переводе по собственному желанию в Мурманскую область - генерал своё слово сдержал... Сборы были недолги...

Часть третья - С Е В Е Р

К Северу привыкать долго - не пришлось: с одной стороны - осенью - все кошки серы, вот и он, такой же серый и неприветливый, как чужой, недоверчиво глядящий внимательными и хитрыми рыжими глазищами всепородный и бесприютный, местами облезлый и бесстрашный котяра, с другой - просто некогда... Железнодорожная станция, сам город, да и его жители, если честно, по самому первому впечатлению тоже остались в памяти как нечто серое, безликое и дымное, если бы не яркие кое-где, огненно-красные петушиные пятна почти облетевшей листвы на чёрно-сером от моросящего холодного дождичка асфальте и на унылых и озябших, уже почти голых деревьях и кустах... Передёрнув плечами, Макс направился к автобусной остановке - рассмотреть расписание и расспросить, как добраться до нужного ему места - военного городка... Получив нужные сведения, огляделся: такси не было видно, но тут издали, из-за поворота вырулил яркий, как сама надежда, шустрый но уже старенький и побитый жизнью автобусик с тёхзначным номером ... - Ничего себе, сколько здесь у них маршрутов, - невольно удивился приезжий, ухватил покрепче свой нехитрый, но обьёмистый скарб и поспешил к гостеприимно распахнувшимся дверям, куда уже ломанулись всего-то несколько приезжих, толкая друг друга... В автобусе было тепло и сыро, пустых мест - много, но майор присел поближе к кондукторше, как к пока основному источнику нужной информации... Молодая женщина с интересом поглядывала на очкарика-майора и наверное думала - вон куда занесло осенним ветром, почти на край света, хотя до края света - было ещё ого-го! Проезжали через город, такой же серый, незнакомый и неуютный, как в и первом своём акварельном эскизе, дома всё больше пятиэтажные, намокшие и тоже серые, как большие нахохлишиеся куры, распустившие крылья, чтобы обнять, защитить и согреть собой своих неугомонных цыпляток...

- Так вот в чём секрет! - вдруг обрадованно мелькнуло в голове: -силикат! Такой местный тёмно-серый силикатный кирпич на стенах, отсюда и тяжёлая, давящая серость... Но тут появились дома повеселей и повыше, ближе к центру стало ещё светлей и ярче, и на душе посветлело, а дальше - опять вниз, через мост и железнодорожные пути, речушку, снова подьём вверх, ещё раз остановка - и вот он, искомый несекретный обьект - воинская часть... Флагшток отсюда виден - хороший ориентир... Автобус с почти одинокой проводницей устало вздохнул на прощанье, как будто посочувствовал: - Эк, парень, куда тебя занесло! - и укатил по своим делам... Места возле добротного армейского забора были тесно заставлены двухэтажными деревяшками, а куда же без них? - Это старый посёлок, с него, верно, город и начинался... Ухватив свои пожитки, бодро зашагал мимо какого-то явно учебного огромного и тоже серого кирпичного здания с большущими окнами, - наверное - ПТУ местное, - зона-то - явно индустриальная, - и вот оно - КПП! Новенький пропускной пункт был совсем недавней постройки, две огромные и тоже новые казармы слева ещё даже не были заселены, и издали было видно, как контастно и чуждо выглядели для постороннего взгляда - слева и справа от плаца - новые и старые постройки... Зайдя вовнутрь КПП, Макс представился дежурному прапорщику ( порядок - в танковых войсках!) - и тот, подхватив часть его поклажи, сопроводил нового замполита в штаб отряда...

Командир был на месте. Ну вылитый Харрисон Форд, актёр голливудский, промелькнуло в голове, когда высокий жилистый майор рывком встал из-за стола навстречу и протянул в приветствии большую мосластую ладонь, и так же крепко и сильно сжал, как бы испытывая на прочность, руку новоприбывшего офицера...

- Командир отряда Козлов! - представился он и сам же первый рассмеялся - получилась явная двусмыслица, но тут же поправился: - Фамилия - Козлов, зовут Борис..

- Майор Истаев, Максим, ваш новый замполит...

- Заждались! Даже соскучились! - пошутил он и сразу сам себе ответил на крепкое встречное рукопожатие : - Думаю - сработаемся! Прежний - у меня вот где сидит! - и показал на печень, - совсем заел было: чуть что - на телефон, и - давай в политотдел свой наяривать, докладывать и инструкции получать...

- Товарищ майор, а ведь мне и в самом деле надо срочно - в политотдел доложиться о прибытии - спохватился Макс, -так в кадрах сказали, в Москве... Велели ехать сразу до места назначения, а оттуда, отсюда, то есть - и позвонить, пост фактум, так сказать...

- Умно и дельно придумано, если бы в округ, да в политотдел - не видать бы нашего отряда - обязательно кого-нибудь из своих блатников бы сюда снова втюхали... А так - милости просим, коллега! Я сам только недавно из замполитов сюда назначен... Почему мы с прежним и не сошлись - он сам метил на эту должность, да пролетел, и обозлился...

И хорошо, что уволился - воздух чище будет! А то было при нём - как в свинарнике, куда ни ступи - везде вонь! Сейчас я закажу разговор с Петрозаводском, начпо у нас - классный мужик, полковник Шишкин , и доложишь о прибытии и вступлении в должность...

- Я до этого в Сегеже служил, в лесном отряде, сучкорубами рулили... Такой отряд классный был! А командир? - Поискать таких - и рыбак с большой буквы, и охотник заядлый... На лосей вместе ходили, нет не браконьерили, как положено - с лицензиями - но и домой хватало, семьям, и часть снабжали... Вот жизнь была!

Тут зазвонил межгород, и он поднял трубку:

- Алло, Пётр Петрович, докладывю: - а у меня радость - новый замполит прибыл, то что надо, охотничьим нюхом чую - наш человек! Передаю трубку!...

После всех формальностей познакомился Максим с начальником штаба Санозовым, тоже Геной, как и командир, назвался, с замом по хозяйству - майором Прошкиным и другими офицерами. У Прошкина едва заметно слезились глазки - засорены слёзные протоки - он иногда промокал их аккуратненьким платочком ( ну совсем как в Куркино, у начальника клуба прохиндея Баранкина, - подумалось Максу, - только у того один глаз слезился...), и убрав свой платочек, тот предложил отвезти нового сослуживца в город, показать ему его квартиру и разместить, как положено...

Ключи уже были при нём... Панельная двушка почти в самом центре понравилась Максу: четвёртый этаж (и снова - четвёртый, и снова - тот же номер квартиры!), под окнами - небольшая рощица, дальше - такая же панелька, а слева от дома - райотдел милиции... Через дорогу - школа, больница... Хорошее соседство... Квартирка находилась в полном порядке и полной, как говорится, боевой готовности: полы покрашены, стены - в новеньких обоях, кухонька - в рабочем состоянии, всё остальное - тоже... Казённые мебель и спальные принадлежности - наготове...

Свалив все пожитки в пустой угол дальней комнаты, Макс снова отправился в часть с зампохозом - так не терпелось войти побыстрее в ритм части, почувствовать её нерв и сердцебиение, ощутить дыхание и настрой...

С командиром обошли они все уголки и здания, побывали в старой и новой, (и уже без тараканов,) столовой (она пока еще только достраивалась и дооборудовалась, но то, что уже увидел офицер - вызвало бурю восторгов) - да я такого в московских частях не видел, в самых-рассамых, хвалёных-расхвалёных... А тут, почти на краю необьятной страны - и увидеть тако-о-е , - не приходило в голову!

- Знаешь, как о нас заботится наш трест, которому мы приданы? Это пока - цветочки! Ягодки уже сами будем доделывать и довыращивать: сам Новиков о нас заботится, да и главк в Мурманске - всему способствует! Поверь, этот наш с тобой отряд - будет через один-два годика - самый лучший в Ленингралдском округе! ( И ведь - как в воду глядел!) Так что нам с тобой работы - выше крыши! Милости прошу!...

И помчались будни, и совсем не серые были они, не скучные - а яркие и цветные, как и его сны на новом месте!

Елене отзвонился тогда же, всё доложил и посоветовал ей пока поехать в Тулу, к маме... У самого - самая запарка - не продохнуть!

А там - и новогодние праздники накатили... Это - не пересказать словами - целая эпопея: ни в одной части, где прежде довелось служить Истаеву, такого не было... И не доводилось видеть в других... Загодя - назаготавливали ёлок - всем и каждому, по заказу, через лесхоз, по порубочным билетам... В старом клубе пока поставили небольшую, но - под самый потолок, на плацу - огромную кремлёвскую красавицу, у столовой - чуть поменьше... В каждой казарме - тоже по ёлочке! Лошадку со свинарника отчистили-отмыли, лентами-цветами украсили и запрягли в такие расписные сани - сами ахнули! А Дед Мороз! А Снегурочка! А баба Яга со своей страшной сворой! А добрые силы, которые всегда и всё побеждают, а подарки! А артисты - и свои, и городские... Ведь в помощь своим, самодеятельным художникам, пригласили спецов из местного городского, а вернее - всё же трестовского Дворца культуры, и они расстарались... Сами, как дети, радовались, что уж тут говорить о малышне и детках постарше , которых привели их заботливые папы и мамы - жёны офицеров и прапорщиков, да и сами они участвовали, и весь состав части волечён был в этот праздничный круговорот и колейдоскоп. Катания на санях, концерты и хороводы - всего не перечислить, не припомнить...

Но самое важное при этом - не слишком увлечься самим: личный состав в эти дни - тоже не дремал и готовился, вовсю, кто-как... А уж их-то фантазии и выдумке - остаётся только позавидовать! Молодёжь, да если это молодёжь тёртая и ушлая - так креативна и предприимчива - диву даёшься! Вот их-то переиграть - подчас ох как непросто! Надеюсь, читатель вполне понимает, о чём идёт речь? Многие служили - они-то как раз и в теме, остальным придётся поднапрячься...

Предстоял большой Шмон!

* * *

Нет, конечно, о настоящем большом шмоне мы и не собирались вам рассказывать, не для того речь завели, скорее это была для нас некая виртуальная встряска и перетряска временем и событиями, последовавшими вскоре: начальник штаба по замене убыл в Ленинград, вместо него прислали капитана Юрия Сочникова, технически подкованного и одарённого офицера, делового и целенаправленного, с высшим образованим и неплохой военной подготовкой и выправкой, с женой и двумя детьми... Вместо зампохоза Прошкина прибыл, и тоже из Питера, майор Бочкарёв, и тоже - Юрий... Так что впору было восклицать: - Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Второй Юрий оказался Максу знаком по Московскому округу - вместе заканчивали экстернат во Владимире, только тот - в одной из строительных групп...

- Как это ты умудрился переквалифицироваться в управдомы? - не утерпел Истаев, - вроде учился-то - на политработника?

- Да не по мне это! Ближе - по хозяйству... как видишь...

- Ну и добро пожаловать! Квартирка дожидается...

Летом командир убыл в отпуск, оставив взамен себя Макса, тот уже был более других погружён в дела части, заодно попросил его и пожить в своей квартире, для пригляда, так сказать... Что вызвало очень неоднозначную реакцию со стороны нового зампотылу, как оказалось позже, у Юрия-второго на всё была своя особенная точка зрения - ему везде чудились какие-то заговоры, несправедливости и подсиживания... В основном почему-то - против своей персоны... Разгадка характера таких фобий выяснилась позже - Юра был скромным "тихушником", то есть тихим алкоголиком, которым везде и всюду "угрожают" тайные и явные враги и недруги, особенно если у самого рыльце в пушку или совесть нечиста... И своим девизом, по-видимому, он давно выбрал такой - "ни дня без стакана"... Но дело своё он знал хорошо, учёт, заготовка и техника всегда были в полном порядке и в наличии... Люди одеты и обуты, накормлены досыта и вкусно, свинарник и теплицы функционировали как часы, в этом ему не было равных... А что ещё?

Козлов из отпуска прибыл досрочно: у него были свои подковёрные дела в Питере - там собрался уходить на пенсию начальник отдела строительных частей округа, вот он и предложил окружному начальству назначить на своё место кандидатуру пробивного майора, уже успевшего к тому времени получить и обмыть новые подполковничьи погоны... Собственно, говоря, Максу было хорошо известно, что кандидатур было - несколько, но все они по разным причинам после очередных поездок в Питер пробивного подполковника вскоре уходили в тень, отпадали сами собой, исчезали с поля битвы титанов, а борьба была до того нешуточной, что требовала наличия, сосредоточения и частого перемещения довольно-таки нехилых сил и средств в северную столицу на красавице Неве... Майор Бочкарёв был, естественно, при деле, повсюду и всегда... Оставался ещё один, самый сильный конкурент со своими обширными связями и толкачами...

Но и он, наконец, был повержен в пух и прах, превращён в ничто!

Полковнику Трельцову, старейшему политработнику управления округа, однажды легло на стол целое досье, обличающее все пороки и моральные изъяны личности данного конкурента, а надо сказать, если требовалось что-то где-то раскопать, досконально вникнуть, изучить и доложить - не было равных в раскрытии всех этих нечистых дел полковнику Трельцову! А тут самым волшебным образом оно само легло ему на стол! Но своего авторства этого "волшебства" командир Козлов даже и не скрывал от своего политического зама - вечером за стопкой-другой он хвастался этой своей удалью и умением раздавить конкурента... Мало того, он после своего долгожданного назначения и не подумал избавиться от него, продолжал держать в своём отделе, да ещё - на прежней должности - своим замом, но уж в очень чёрном теле - чтобы помнил, гадина... А тот позже, приезжая с проверками к ним в отряд, и тоже за стопкой-другой, клял как мог своего шефа, потому что был твёрдо уверен, что Макс на него - не капнет... И тот - не капал... Держал все чужие излияния в себе, хранил как священник - тайну исповеди, (эк куда автор хватил, сравнение явно хромает, бери пониже, писака!) . И то - правда... И пострадавший был в курсе, кто и как его "подсидел" перед самым приёмом у Командующего... Но терпел...

Позже "благодарность" своего протеже бывший начальник отдела испытал на себе: понадобилось ему однажды по какой-то надобности посетить свой же бывший кабинет, как вскоре он пулей вылетел оттуда и прокричал:

- Ноги моей теперь тут не будет, гадина!

Вот в такой гадюшник вскоре превратился отдел... А был ли он когда-то иным? Вопрос остаётся открытым...

Свято место пусто не бывает - отряд возглавил новый командир, подполковник Кучнир Пётр Васильевич, богатырь-красавец гвардейского типа и удали, большой любитель поесть-выпить-повеселиться, но и как командир - настоящий отец солдатам, прямо как доморощенный украинский Суворов, только в два раза выше и в три раза - потяжелее, но стройный и накачанный, что твой Сталлоне, правда, с усиками, по которым томились и жаждали своей очереди очень многие дамы света и полусвета... Но это уже - не нашего ума дело...

Хватка у него на всё была - тоже богатырская: гаражик замостырить? Вот он! Участочек оформить и обустроить дачку - готово! Столовую достроить и открыть - мать честная! Заводи солдатиков и - любуйся, как они на фарфоре едят! К культуре привыкают... Гостей принять - нет проблем - офицерский зал к вашим услугам... Хозяйство - блестит и благоухает... Клуб солдатский? Вот он - дворец! Такого зала нет даже в мурманском Доме офицеров! В кинобудке самая современная киноаппаратура стрекочет, "Ксенон" называется, в округе - пока самая первая! И так - во всём! И - везде! Трест средств не жалел, вкладывался... Пробили новое асфальтовое покрытие не только плаца - всего военного городка, да ещё - не поверите - в три слоя! Макс с Сочниковым расстарались, а Бочкарёв вечерами названивает из кабинетика своей жене, как всегда - вдрызг пьяный :

- Ритуся, скоро не жди, - большой асфальт пошёл! И с головой - в очередной кроссворд - лишь бы домой не идти...

Белочка ( отступление первое )

Северные народы и народности во все времена отличались бОльшей закрытостью, сосредоточенностью, углублённостью в себя... Суровые климатические условия, постоянная готовность отражать варварские набеги южных и северных соседей, борьба за существование и кусок хлеба с мясом или рыбой, за продолжение своего рода и общины в целом, защита своих исконных земель и территорий выковали особый тип этносов, заметно отличающихся от южан... Им не присуща слащавая сентименальность (кроме немцев), зато налицо прагматизм и решительность действий, они не мстительны, но умеют так постоять за себя и соседей, что мало не покажется... Ещё, пожалуй, отличает излишний психологизм и склонность к анализу... А как же иначе - долгие и суровые зимы, - это не слякотная расхлябанность более счастливых в этом отношении южан, вся окружающая действительность подталкивает постоянно преодолевать себя: выходить на холод, отапливать жизненное пространство, производить, сохранять и добывать продукты, многочисленную одежду и утварь, ухаживать за домашними животными, создавать и охранять потомство... Жилище должно быть более прочным и надёжным, очаг - почти круглосуточно обогревать и освещать его, обитатели - сыты и довольны... Вот основные думы и заботы северян... Они направлены - вглубь себя, им некогда любоваться пйзажами и северными сияниями, у них одна доминантная линия поведения - выжить! Даже лето в этих краях - это карикатурное отражение южной зимы - дожди, слякоть, распутица, ветры, грозы, ураганы... Солнечных дней в году - раз-два и обчёлся... Откуда набраться южной виноградной зрелости и бесшабашности, откуда возьмутся два-три обильных урожая в год, где припасены для них почти райские условия для жизни? Но они, осознавая всё это - ущербность и убожество бытия и обособленность отношений и территорий, климатические сложности и катастрофы - не хотят и не готовы потерять даже и всё то скудное, что имеют...

И дело не в том, что они беззаветно любят и обожают свой край, преданы этим суровым безлюдным местам и захолустьям, дело в том, что здесь жили - их предки! Со своим простым и понятным укладом жизни и взаимоотношений, со своими вековыми обычаями и верованиями, со своим понятием этой самой жизни... И они соответствуют этим обычаям и понятиям, продолжают установленные традиции и уклад, бережно сохраняют их, как прабабушкины домотканые праздничные одежды и полотенца, дедушкины косоворотки и тяжёвые штаны... в своих старинных кованых сундуках. Где теперь эти сундуки? Но характеры-то - остались, они живы и действенны, кровь предков - уверенно и до поры спокойно течёт в их телах и делах...

Но что интересно - стоит южанам переехать хоть на малое время в эти исконно безмолвные края, и они тоже начинают поддаваться этому более спокойному и размеренному образу жизни, усредняются... Так умиротворяюще действует сам Север! Как охлаждайка - на двигатель авто...

Но речь не об этом, а вообще о характере и нравах народов, волею судеб оказавшихся на бескрайних просторах нынешней России, особенно - срединной и северной её частей... Что для них характерно? Как правило, неулыбчивость, некоторая нелюдимость и закрытость, даже суровость и неразговорчивость... Полная зеркальная картина окружающей действительности!

Но стоит ему только очутиться в хорошей тёплой компании, принять на грудь одну-две-три - и далее, без счёту, стопок, рюмок, стаканчиков, бокальчиков, и прочей наполненной до краёв посудинки, как происходит поистине Волшебное превращение! Нашего сухаря и буку - не узнать! Он - весел, разговорчив, искромётен, шутлив и смешлив, оживлён и распахнут настежь, нараспашку, раскрыт и открыт любому и каждому, все у него - в побратимах и друзьях, ему - и море по колено! Он - уже и бравый десантник в свой день ВДВ, он - и морпех, и непробиваемый танкист, и смелый подводник, и лихой кавалерист с саблей наголо, и даже - герой-любовник!

Но всё это ухарство - до определённой черты, и у каждого она - своя... Далее - по сугубо индивидуальному плану, впрочем, о каком мы плане говорим - всё протекает стихийно, сумбурно и самостийно, как на нынешнй Украине... Зато - какой хаос мыслей, чувств и непредсказуемо глупых поступков совершается, происходит и случается после такого неожиданного взлёта духа и взрыва эмоций, вызванных, естественно - допингом...

А потом - помутнение сознания, пробуждение, вечные терзания и поиски себя, упадок сил и настроения, снова - эмоциональный защитный кокон... до следующей рюмки, стопки, баклажки...

Дальше - больше: уже от одного только предвкушения предстоящего прёма "дозы" спиртного возникает суетливость, нетерпеливое потирание влажных рук, игривость, возбуждённость и нетерпеливость, резкий подьём настроения и даже азарта - быстрее бы, побольше бы!...

И вот она - знаменитая русская болезнь! Впрочем - и не только наша, но ярче и красочней мы можем во всей красе описать её именно потому, что сами знаем о ней и её изнутри, на местном, так сказать, материале - на себе самих...

А если уж в бой вступает первобытный хаос подсознания - жди беды!

* * *

Часть четвёртая - Р Е В Д А

В Ревде у них размещалась одна из их рот, она, собственно говоря, и не меняла места своей дислокации, как была ещё два года назад прикомандирована к местному стройуправлению, так и продолжила оставаться там, даже стоял вопрос о переброске ещё одного подразделения туда в связи с производственной необходимостью - вскоре предстоял пуск нового подземного рудника по добыче лопаритовой руды и множества гигантских наземных его сооружений по переработке и извлечению концентрата с бОльшим коэффициэнтом содержания редкоземельных элементов...

Вот и возникла необходимость там, на месте, ещё раз всё проверить, посмотреть предлагаемые условия размещения и быта, столовых, общежитейских удобств и прочее и прочее... Короче, решено было выехать в составе командира отряда, политработника, представителей служб и командования роты, предполагаемой к переезду...

Заодно предстояло и более конкретно и тщательно проверить деятельность уже размещённой там роты, хотя Макс, да и другие офицеры штаба частенько бывали там, на месте, и даже не по одному дню проводили в отдалённом подразделении... Размещалось оно в новом общежитии квартирного типа, жили по квартирам, в одном подьезде, и на всех пяти этажах - удобно... Утром и вечером питались в городской столовой, в обед - на обьектах...

Жили они довольно свободно и своеобразно: вокруг - сплошь гражданское население, разнопёрое, собранное тоже со всей страны, со своими привычками, особенностями и порядками... Так что особенно скучать нашим воякам не приходилось, даже, скорей, наоборот...

Не раз ему самому приходилось быть свидетелем таких своеобразных взаимоотношений: сидит он поздним вечером в офицерской комнатке , за столом возле окна, готовится к проведению завтрашней лекции по теме политзанятий, вдруг - телефонный звонок...

Берёт трубку:

- Приветики...

- Привет...

- Давай знакомиться - я очень люблю знакомиться! Я - Оля!

- А я - Максим...

- Что ты там один скучаешь, майор?

- Откуда знаете, что майор?

- Мне сверху - видно всё! Как в песне...

- Да я и не скучаю, готовлюсь, вроде, тетрадку с конспектиками видишь?

- Ну...

- Хорошее зрение, завидую...

- Да я от нечего делать - в бинокль смотрю... Дома - никого, приходи - будем вместе готовиться... Мои на работе, в ночную...

- И сколько нам лет?

- Вам - не знаю, но догадываюсь... А мне - шестнадцать... Много?

И далее - в том же духе, только всё более и более фривольльно... Приходится прекращать пустой разговор...

Проходит минут пять - снова звонок:

- Я же сказал - мне некогда...

- Кому сказал?

-Тебе, Олечка...

- А это вовсе и не Олечка... Я её подруга - Настя, мне Олька звякнула - там в окне, говорит, - новый кадр появился, а мы любим новеньких... Приходи ко мне, а я и Ольку приглашу - будем чай пить...

- Я уже напился...

- Ну-у, это - не считается, без нас...

- Да вы - детки ещё...

- Какие, на фиг, детки? Да мы уже всех ваших солдатиков оприходовали, перепробовали, - хороши... И с офицериками - было и есть... А вот такого солидного - оч-чень хочется... Я рядом с Олькой живу, только окна в другую сторону, и - постарше - у нас здесь несколько девчат живут, вроде общажки... не обидим!

Только отбрехался, трубку положил, снова - др-ринь!

- Это снова Оля... посмотри в окно, почти напротив, на пятом, светится... Внимательнее посмотри: что видишь? Я - вся готова...

И точно - в окне на пятом - торчит обнажённая фигурка...

И в том же духе, пришлось отключить звонилку и уйти в другую комнату... Благо - там окно выходило на тёмный зимний лес...

Выехали пораньше, пока ехали, подремали, кроме старшего, Петра Васильевича, тот, сам заправский водитель, внимательно следил за дорогой и действиями молодого водителя "санитарки", который ещё не очень-то привык к зимним условиям дальних поездок, что с него возьмёшь, южанин... Но - привыкает...

Целый день на ногах, как заводные, - то к одним, то к другим, там посмотреть, там - согласовать, а вечером - смотр и занятия... Легли уже заполночь, и встали чём свет... Обратно ехали быстрее - и дорога уже знакомая, и машин почти нет, некоторые вновь придремали, даже старший - заклевал носом... Вдруг машину подбросило, развернуло, несколько раз перевернуло в воздухе - и поставило на колёса, метрах в двадцати от пустынного шоссе: все были на месте, кроме подполковника - старшего. Он вместе с креслом, вцепившись в него, как катапультированный пилот потерпевшего аварию самолёта, сидел в снегу ещё метрах в пяти дальше... В норму пришли не скоро: пока ощупывали себя и оглядывали друг друга, пока осознавали и удивлялись самой траектории полёта и приземления, пока вытаскивали командира из кресла и кресло - из-под него, а потом - ставили на место, - один из офицеров, зам командира роты, только-только ещё проснулся и спросил: - Что, уже приехали? - Все так и покатились со смеху, а когда посмотрели на Макса - залились ещё громче, - у того, нашедшего, наконец, в снегу свою шапку, на голове надувалась и зрела такая знатная шишка - что твой заморский апельсин!

Но ему по горячке ли, спросонок ли - больно не было совершенно, и он помнил только, что уж он-то - вдоволь полетал и покувыркался внутри треклятой железяки, которая, кстати, даже и не заглохла и продолжала тарахтеть, освещая снежную целину перед собой ...

Но машина оказалась не на ходу, поэтому, оставив её и с ней - ушлого хозяйственника, на попутках добрались до Оленегорска, оттуда, дозвонившись до части и взяв другую машину в тресте, отправились домой, "зализывать раны"...

Этим же вечером наш новоявленныйлётчик-командир предложил Максу такой вариант: снять стресс и оставить все прочие неприятности в баньке на берегу Имандры... А что? За спасение утопающих? Идея хорошая - идёт!

Часть пятая - Б А Н Ь К А

Банька - сильно преуменьшенное, как очки у нашего героя, и растяжимое, как его же трусы, понятие: это был целый банный комплекс, со своими сауной и русской парной, бассейновым водоёмом и выходом в открытое озеро, к гостеприимной проруби, рыцарским каминным залом отдыха и фитнес-центром, комнатами отдыха и многим чем ещё, о чём непосвящённым лучше и не знать... Руководил и распоряжался всем этим огромным хозяйством лично Управляющий трестом, а чтобы себя от этой обузы несколько освободить, он и поручил командиру части присматривать за этим комплексом оздоровления... Причём со сменой руководства трестом эта роль так и осталась за частью... К несчастью...

Почему - к несчастью? Да потому, что немного позже, примерно через месяц, когда надо было протопить её к приезду нового Управляющего, богатыря Виктора Курзаева, истопники под руководством расторопного и исполнительного прапорщика так её протопили, что, вероятно, перекалили, и, не облив по обыкновению студёной водой из озера стенки парилки, заторопились и уехали в часть...

А далее, как в плохом анекдоте: звонят сначала оттуда пожарные, потом сама заведующая комплексным Домом отдыха, потом и из управления треста, - и все сообщают страшную новость - ваша баня сгорела, ничего не осталось, даже огромный тульский самовар, - и тот расплавился... Сьездили, посмотрели: действительно - кирпичные стены - и те рассыпались от перекала, жестяная кровля - будто скорчилась вся поодаль от страшной боли и температуры... Нечего делать - надо Курзаеву докладывать - банька откладывается... на неопределённый срок...

А тот, к великому удивлению делегации, сказал, немного помолчав:

- Ну и хрен с ней! Давно хотел новую поставить...

Пыталось следствие по своей части раскрутить это дело, якобы сторож видел неподалёку двух рыбаков, шедших по льду через озеро с той стороны в сторону бани, да оказалось - строение нигде и не числится на учёте, а раз не числится, что зазря и огород городить? Только бумагу переводить...

Но нашим героям "свою" баньку было жаль - безмерно: где теперь самые разные комиссии встречать-провожать, где праздники и события отмечать? А банька - действительно была хороша: всегда благоухала то можжевельничком, то дубовым листочком, то берёзовым, травами разными, настоями да напарами, - благодать! Как вспомнишь - перегретые, сами жаркие, как тот пятиведерный самовар на столе, бегут они прямо из парной, и в чём есть - по дощатому настилу - лишь бы не поскользнуться, в вырезанную в метровом льду очищенную прорубь, как в чёрный Космос - ух! С головкой! Потом - назад, тем же манером, тело пылает от двух разнонаправленных стихий, кровь стучит в висках, сердце - тоже ухает, - опять в парилку... После которой - уже в более тёплую водичку бассейна... Однажды один их ротный, а позже - молодой начальник их штаба, так переувлёкся по молодости и неопытности, что переохладил кое-что между ног, в кисетике, хотя там и по должности должна быть температура более низкая, чем у всего остального тела, но он, видать, так перестарался, что позже - долго лечился по этому самому поводу, ( и то - жена что-то заподозрила и заставила), на что наш доктор сразу ему и сказал:

- Что же вы, уважаемый, ведь в мешочке-то яйца - не куриные, чтобы их так резко охлаждать после парной! И долго ещё жаловался наш главный штабист на свою последнюю любовь к банным забавам, повторяя: - А яйца-то - звенят... За что и прозвали свои его меж собой - мудозвон...

А со сгоревшей в одночасье банькой вопрос закрыли - навсегда: появился другой вариант... В соседнем городке, где располагалось автотранспортное предприятие гигантского горнодобывающего Комбината, где они и так уже давно выклянчивали и выменивали необходимые запчасти для своей полуизношенной техники - от легковушек до грузовиков, ( а куда сегодня без техники?) при всех этих бесчисленных гаражах и боксах для помывки водительского штата после рабочего дня и имелась такая же банька, да ещё с удивительным душем Шарко... нервы лечить... Туда и обратили своё пристальное внимание и возможности... Михаил Аронович уже и так был в части свой в доску: при отряде исправно функционировал военторговский магазин... Кто не помнит прежних военторговских возможностей? Во всей стране - дефицит, в военторге - золотые горы, надо только уметь грамотно втереться в доверие к руководству, уметь правильно и с умом составить нужную заявочку, грамотно провести её через военторговскую контору и не забыть учесть интересы и запросы всех действующих лиц, короче, их магазин иногда тоже частично напоминал пещеру Алладина из известной сказки, что и привлекало в немалой степени внимание и благосклонность нужных людей к нуждам и самой части... Вот такой замкнутый круг. Хочешь жить - умей вертеться... (Кстати - немного позже Начальник этого Военторга, якобы бывший ветеран и участник Войны, был разоблачён и арестован органами КГБ как бывший украинский полицай)... Но это к делу почти не относится, а вот банная эпопея продолжилась, поменяв только не без помощи Михаила Ароновича время и место действия...

- - -

... Вечером, заранее сделав все необходимые распоряжения, наши друзья, прихватив с собой (у кого были, конечно,) семьи, двинулись в сторону вожделенной и пока целёхонькой парной, уже на другой машине... Отдохнули хорошо, подетально вспоминали все перипетии состоявшейся поездки, удивлялись, как всё удачно для всех закончилось, и всю обратную дорогу орали песни... Горланили громко и весело, голова у Макса под шапкой немного побаливала, но он отнёс это

к перегреву в парной и перебору со спиртным...

ПЕРВЫЙ ОПЫТ ПРАКТИЧЕСКОЙ ПСИХИАТРИИ

На утреннем разводе ничто не предвещало беды. Беды не общей, а частной, и потому - невидимой и непонятной со стороны... Подумаешь, кто-то во время развода вдруг стал оборачиваться, куда-то заглядывать, высматривать, что-то пытаться проделать и обьяснить для себя... А всё это непонятное до жути и опасное для самой его личности - произошло вдруг с майором Истаевым... ну прямо-таки - чисто гоголевская ситуация! Найди то, не знаю что... Иди туда, не знаю куда...

Командир что-то там говорил перед строем, а в ушах бедного майора Ковалёва (тьфу ты!), конечно же - Истаева! И нас чуть не сбила с толку нелёгкая! Так вот - в ушах Макса вдруг что-то громко щёлкнуло, как будто в начале выпуска местной отрядовской радиопередачи, и чей-то незнакомый чёткий голос громко, на весь огромный плац, обьявил:

- Замполит - пьяный, а командир - сраный!

Ну как, примерно, в гулком зале ожидания, только очень разборчиво, ясно, без всяких там железнодорожных или аэропортовских накладок и искажений...

Истаев чуть было не присел от неожиданного позора и резво повернувшись, пробежался галазами по рядам сослуживцев: - Кто посмел? Да ещё во время развода?!

Нет, все были спокойны и внимали командирским словам...

- Что вертишься, как на вертеле? Припекло? Мы - всю правду всем выложим, всё всем расскажем! - начал угрожать Голос. Тут вплёлся и другой, ещё более угрожающий:

- Он, видите ли - ни при чём! Нет, мы всё расскажем и докажем, затаскаем по инстанциям - порнушку, видите ли накопил, и радуется!

- Да что порнушку? - Он жену свою под удар подставил, гад, а теперь ещё оглядывается! Что стоишь смотришь, зенки лупишь? Мы до тебя - доберёмся!

И тут до Максима дошло, что он с Голосами общается - тоже не раскрывая рта, мысленно! И они - слышат и реагируют, каждый по своему...

- Вот так-то лучше, майор, дошло наконец?

- А откуда вы говорите, как?

- Не твоего ума дело: видишь свою слева третью пуговицу на шинели? Вот мы через неё тебе говорим - покрути её: будет то погромче, то потише, но совсем - не выключишь... Не в твоих силах...

- Мы и наблюдаем за тобой - постоянно, так что - имей ввиду, дружок...

- Дружок-пирожок, - добавил второй...

- Дружок - сапожок, - поправил третий, более мягкий, и застеснялся: - Он хоро-оший... Что вы так взъелись на человека?

Голоса немного стихли, и ошарашенный Макс с усилием заставил себя переключиться на привычную окружающую действительность, только изредка с опаской поглядывая на обычную блестящую третью сверху шинельную пуговицу на левой стороне груди, даже зачем-то потрогал её пальцем в кожаной перчатке - самая обыкновенная латунная кругляшка...

После развода и всех прочих рутинных процедур он зашёл в кабинет командира и дождался, пока оттуда не выйдут бухгалтер и начштаба, предварительно сняв шинель, чтобы вражеские голоса не мешали и не шпионили за ними, но они - снова тут как тут:

- Что? Думал, старый пень, сниму шинель - и свободен? Накося - выкуси, мы навсегда к тебе преставлены... В любой пуговице сидим, даже на штанах - вынул пописать, мы и тут при делах...

- Да нет, просто посоветоваться пришёл... - отвечает им Макс и спохватывается, потому что не мысленно уже это произнёс, а вслух, на что Василич оторвался от подписи бумаг и странно взглянул на заместителя:

- По какому поводу? - спросил командир, а зам стушевался, но усилием воли опять приглушив посторонних и невежливо посоветовав им пока заткнуться, уселся напротив и выпалил:

- Голоса!

- Что "голоса"?

- Слышу...

- В радиорубке в клубной, что ли? Вражеские? Ну и что там интересного?...

- Да в какие к чертям собачьим ... не те голоса, а в ушах, в голове, - везде... Вот сейчас пытаются тебя ругать, я их мысленно утихомириваю, сдерживаю, как могу... Ты разве - ничего не слышишь, никого?

- Слышу пока - только тебя, зама своего... Что с тобой?

- На разводе, вот только недавно, щёлкнуло, включилось, и давай нас с тобой ругать, непотребными словами... И сейчас изголяются, как могут, но я стараюсь абстрагироваться от них, переключив всё внимание на тебя...

- Ну, дела! Может, твоя шишка на голове виновата, после вчерашнего?

- Я подозреваю, что после бани... Удар, потом сильный прогрев, да ещё со спиртным, наверное, что-то на мозг давит, гематомка какая-нибудь... Но дело - не в этом? Как служить? Выполнять свои обязанности? Натворю чего-нибудь по их указке - вон, они опять ржут, издеваются над нами, один их, правда, уговаривает, сдерживает...

- Так у тебя в башке - целый заговор плетётся? - пытался пошутить озадаченный Васильич...

- Хуже, какой-то ад затевается, похоже, и с трудом удаётся совладать...

- Ну дела! Никогда не сталкивался...

- Я - тем более, просто ошарашен и раздавлен... А до пенсии - всего два года осталось...

- Погоди, сейчас что-нибудь придумаем... Та-ак, есть у меня знакомый, Игорем зовут, в наших психушках заведует... Давай позвоню и прокатимся...

Игорь Буланов оказался на месте, в своём кабинетике с зарешётченными окнами, узнав о проблеме, не удивился, а рассмеялся: сейчас ещё одного специалиста позову - всё ещё раз расскажешь, и решим, как быть.

Пришёл ещё один психиатр, много остарше Игоря... Ввели и его в курс дела...

- А сейчас - слышны голоса?

- Да, матюкают открытым текстом и меня и вас, грозят, что башки нам всем поотворачивают...

- Дело понятное и привычное: у нас треть таких - одни - после травм и ушибов, другие - после запоя, делирий называется, "белочка" то-есть, - белая горячка по простому... Ну вы - на алкашей никак не похожи, хотя - как часто выпиваете?

- Частенько, - ответствовал Петруша, с улыбкой поглядывая на Игоря... Служба такая...

Решили, раз в пространстве ориентируется, себя контролирует, адекватно на всё реагирует, то в стационаре делать нечего, вероятно, это последствия травмы - вон фингал какой выскочил, а они ещё париться и выпивать задумали, чудаки, дадим сколько надо лекарств - таблеточек: спиртное - исключено, принимать на ночь - одни будут тормозить психические процессы, другие, наоборот - возбуждать, лечение основано на из разнонаправленном воздействии на мозг, иначе просто не заснуть, просыпаться и раскачиваться будет очень сложно, поэтому - щадящий режим службы... Если бы был делирий - лечение от пары-тройки дней до месяца, а вот если травма виновна - непредсказуемо, иные - годами мучаются... А что до более тщательных исследований - у нас, да и в области - просто нет нужных возможностей, появятся - милости просим... Лучше бы - в Москву...конечно...

На следующий день позвонила по межгороду Ленка, говорит, что-то видела во сне... нехорошее... Как он там? Не соврал, рассказал, как было... Она, не дослушав, заявила:

- И не возражай, я сама приеду... Ещё раз перезвоню...

И перезвонила, чтобы встретил тогда-то и во столько-то, поезд, вагон...

Встретили вовремя, поезд не опоздал, Ленка выглядела классно - и не подумаешь, сколько операций перенесла, казалась совсем не уставшей с дальней дороги, оживлённой и деловитой... Она сразу всех настолько расположила к себе, что Василич заявил - даже не обсуждается: вечером - ко мне, Люда будет рада...

Приехали к дому, выгрузились, и Макс повёл жену в свою келью, на четвёртый этаж, как он называл свою двушку... Поднималась наверх она с трудом, дышала неровно и затруднённо...

- Всё-таки устала в дороге, наверно, - подумал Макс, затаскивая на этаж её не хилый багаж: женщины умеют собираться в дорогу...

Потом гуляли по городу, он показывал все достопримечательности, а прислушиваясь к себе - немного и о том, что говорят "вражеские" голоса... А уж у них комментариев было - хоть отбавляй, да ещё с матерками, с угрозами, как всегда, с издёвками, но о его спутнице пока отзывались весьма сдержанно, как будто присматривались - поживём, мол - увидим...

Повёл и в часть, и в свой кабинет, попили чаю, а тут как раз со свинарника псина вошла, широко распахнув дверь, - здравствуйте! В нос шибануло духом свинарника, животных... И его угостили печеньем... От чая - отказался...

- Здравствуй, Джек, говорит ему Ленка, - А я о тебе знаю..., а он ей лапищу в ответ протягивает: - Привет, мол! Ну, мне пора по своим делам! - повернулся, только его и видели, один "аромат" остался...

Сходили в новенький клуб, в учебно-спортивный комплекс, столовую показали, тепличное хозяйство, командир самолично свернул голову самому большому помидору и сорвал самый большой огурец - протянул приезжей красавице...

Вечером пошли в гости, и идти-то совсем недалеко, но шли наоборот помедленнее, всё разговаривали, разговаривали и никак не могли наговориться после долгой разлуки... Голоса пока примолкли, не мешали, наверное, что-то задумывали, поганцы... -"Опять какую-нибудь гадость сочинят," - подумалось Максу... Ирочка, дочка Петра Васильича, была просто очарована гостьей, да и сама выглядела потрясно, а уж о хозяйке дома и говорить не приходится - хоть и вся в хлопотах, но блюда украинской кухни выстроились на столе как на параде... Гвоздём же программы и заводилой была Елена Прекрасная...

После вечеринки пришли домой поздно, Макс немного тоже выпил, хотя и не собирался, но по случаю... Ох, уж эти бесконечные и бесчисленные случаи! Нет ничего банальнее и вреднее них, этих, с позволения сказать, - поводов, отговорок, причин и оправданий своих человеческих слабостей... Лена тоже несколько расшалилась и позволила себе лишку, но на морозце всё быстро выветрилось и улетучилось, настроение у обоих было хорошим и приподнятым...

Занырнув к нему после душа в тесноватую для двоих кроватку под одеяло, она обняла мужа, прижалась и прошептала:

- Как давно я об этом мечтала... Остаться вдвоём, как раньше...

Голоса молчали, как бы чего выжидая, может, они были вуайеристами ? Ждали своего часа... Надо признать, что с их появлением у Макса появилась повышенная возбудимость и в сексуальном плане, отчётливо проявилось и усилилось либидо и постоянное стремление к бесконечным чувственным наслаждениям... Он где-то читал, что это состояние характерно для данного заболевания, а что это - заболевание, у него не оставалось уже никаких сомнений, хотя Голоса и пытались его в этом разубедить, по всякому...

Если они и наблюдали - то им было на что посмотреть: кроватка ходила ходуном, Макс не замечал и не хотел даже думать о том, что у любимой отсутствует одна грудь, что весь прекрасный животик - располосован шрамами, он был выше этого - он буквально парил в облаках наслаждений...

ВТОРОЙ ОПЫТ ПРАКТИЧЕСКОЙ ПСИХИАТРИИ

Зато утро было - просто ужасным, не приведи Господь: Макс по привычке сладко потянулся, повернулся лицом к жене - и оторопел: рядом с ним лежал совершенно чужой человек! Вместо глаз - узенькие щёлочки, щёки и губы безобразно раздулись и распухли, руки отекли так, что пальцы казались розоватыми сосисками... Будить не стал...

По привычке - рванул в часть, к Петру Васильевичу... Рассказал как есть, тот позвонил знакомому главврачу Академической больницы с поликлиникой, тот, недолго думая, дал отмашку - привозите... Макс сьездил домой, а там - море слёз... Кое-как оделись, привели в порядок, что могли и поехали. Доктор особо не расспрашивал - и так всё понятно, после операции на рак и не то случается, сказал, что подержит недельку, а потом всё равно придётся везти в Москву, по месту прописки и учёта у онколога... Опухоль немного спала, но всё равно пришлось переносить множество процедур... За это время Макс взял короткий отпуск, достал билеты до столицы, и вскоре двое наших бедолаг отправились в новое путешествие, последнее для Елены и вдвойне мучительное - для Максима: голоса снова проснулись и принялись за старое - изводить своего "подопечного"... И клеймили, и костерили, и материли, и снова угрожали, и лишь только один робкий голосок, как всегда, вставал на его защиту... Но Макс уже был теоретически подкован, достал и вёз с собой целый фолиант под названием "Курс практической психиатрии"... Там всё, что с ним самим происходило, было описано упорядоченно, понятно и доступно... Но одно дело - в книге, и совсем другое - когда всё описываемое происходит с тобой... Ну это - ещё понятно, это - с собой, а вот что делать с Еленой, он просто не мог себе представить...

... Онколог определил её в Химкинскую больницу, отёки немного спали, потом появился на горизонте её брат Владислав, Макс договорился с ним, что будет высылать ему для ухода за сестрой половину своего месячного оклада, - что составляло по тем временам зарплату ведущего инженера столичного института... Потом удалось пристроить Лену в больницу на Войковской, в терапевтическое отделение, которым руководила бывшая одноклассница мамы Елены (соответственно, и тёщи Макса), её землячка по станице Абинская, тоже казачка и добрейшей души человек...

Не передать и все мытарства самого Максима... Он тоже обращался со своей проблемой к соответствующим врачам: кучи снимков, энцефалограмм, других мудрёных-перемудрёных исследований, и в итоге - одна реакция: удивление... - Как, вы ещё умудряетесь служить, да у вас, батенька, сплошное рассогласование там чего-то с чем-то, таких-то функций с такими-то, короче, послушать - почти тоже не жилец...

Подключилась и двоюродная сестра Лены, Ирина - оказалось, её бывшая одноклассница - известный в столице психиатр, доктор наук, сотрудница самой кремлёвки... Включилась главная артиллерия...

Набрали привёзённых с Севера подарков и отправились в известную высотку... Квартира поразила Макса не столько своим убранством и величием, сколько высотой потолков...

- Ни хрена себе! Вот это потолочки! - воскликнул первый Голос...

- Ты зря пришёл к ней - она дура дурой! Нам из окна видно...

- Ты к нам должен обращаться, а не этим прохиндеям, мы же тебе в своё время - помогли?!

- Когда?

- Вот тебе раз! Он забыл! А кто студентом к нам обращался? Кто тебе посоветовал взять Леночкин выпавший волосок и ночью при свете свечи пропустить через серебряное бабушкино кольцо, а потом завязать на волоске два узелка и надёжно-пренадёжно спрятать от всех, в её же записную книжечку, подаренную ею тебе? Помнишь?! Помимо её воли ты тем самым привязал её к себе - вот и расплачивайтесь теперь - оба! -Ты-то хоть - крещёный, гад, а она всем нам теперь- подвластна! А виноват - ты! И ещё припёрся к этой дуре, да её за версту видно, что аферистка. Из-за окна видно, через стекло...

- О чём вы так задумались? - перебила этот нехороший диалог домашний психиатр...

- Да вот - опять эти Голоса...

- Что говорят?

- Ругают... Меня... и вас...

- Они что, видят нас?

- Да, говорят, через окно ...

Женщина встала, подошла к гигантскому окну, потянула за тяжёлый шёлковый шнур с кистями, вальяжные бархатные шторы колыхнулись и зажмурились-сомкнулись...

- Ха-ха-ха! Обманули дурака на четыре кулака! Оба вы - болваны! А мы уже на под потолком, в лампочках, что - будете лампочки бить? Вон их сколько! Да и люстру не мешало бы - на головы вам одеть, короновать придурков!

- Снова ругаются, глумятся... Особенно - к вечеру...

- Так и должно быть, при делирии... Нужно время... Я вам выпишу два сильных лекарства, за моей личной печатью... Алкоголь - исключить из обихода, даже пиво - вредно... Витамины, зарядка, питание, режим дня... Я, собственно говоря, тоже, просмотрев все ваши показания, удивляюсь, как вы выполняете служебные обязанности, да ещё - в условиях крайнего Севера, где и так у некоторых случаются меречения, да срывы, да климатические перегрузки... Надо бы - в стационар, а так - если за месяц приступы не пройдут, только сильная психика и спасёт... А с психикой, судя по всему, у вас всё в норме, да и вы, наверное уже начитаны в этом плане, судя по разговору и критичности поведения... Если результат травмы - всё затянется во времени... Если что - звоните... поддержим, проконсультируем...

Часть шестая - О Т П У С К

В начале лета Макс тоже ушёл в очередной двухмесячный отпуск, вернее - уехал, в Москву, в больничку к Елене... Была она совсем плоха, почти не разговаривала, сознание было зачастую сумеречным, но когда приходила в себя, плакала и постоянно спрашивала всех:

- А я - не умру?

- Что ты, что ты! Вот отлежишься, отдохнёшь и поедешь домой, - успокаивали те, в том числе и Макс... Она уже и его узнавала с трудом, её часто рвало, слабило, она стыдилась бессилия, стеснялась слабости, снова плакала и просила у всех прощения, Макс сам ухаживал и убирал за ней, носил по длинному коридору горшки и утки в туалет, приносил ей для смены её чистое домашнее бельё, готовил дома бульончики и кашки, пытался кормить домашней пищей, но это тоже мало помогало... И тогда он решил на время забрать её домой, в Химки, в дубки...

В недавний приезд, когда она ещё ходила и хорошо владела собой и телом, ей предлагали в Департаменте поменять их однушку на новую квартиру в Москве, в районе Водного стадиона или Речного вокзала, по болезни, она даже успела вместе с ним собрать нужные документы, была сосредоточенной и деловитой, у неё появились цель и стимул к жизни, но стоило уехать Максу на свой Север, в часть, где он и так уже чувствовал себя редким гостем, (спасибо постоянно выручавшим сослуживцам, вошедшим в его безвыходную ситуацию), как всё сразу как-то застопорилось и остановилось само собой, а тут ещё и тульская тёща - буквально на ровном месте сломала шейку бедра (несчастья сыпались, как из рога изобилия, - так обычно известным штампом отмечают подобные казусы), Елене пришлось уехать туда, а один Макс был не в силах что-либо изменить, даже если бы и вновь приехал, поэтому тоже поехал в свой город оружейников - ухаживать за обеими...

Это был поистине какой-то замкнутый вихрь, роковой круг событий, создаваемых и проецируемых на всех них без устали будто самОй нечистой силой и её невидимыми дьявольскими помощниками... Какой-то дикий шабаш и разгул невидимых, зато самых злых и вредоносных сущностей, которые только существуют на свете и в природе, без пощады и передышки обрушивались и обрушивались на них, изводя и перемалывая в прах...

И тогда он обратился в Приёмную Министра обороны, чтобы подать рапорт о переводе назад, ближе к больной жене... Старинный особняк в ценре города подавлял всех немногих присутствующих своей вековой роскошью и резным великолепием, тут даже громко разговаривать было как-то неудобно и неприлично, не то что нехорошо или вольготно вести себя - сам антураж прямо-таки одёргивал, поправлял и обязывал... Старший инспектор, пожилой капитан первого ранга, внимательно выслушал его, столь же внимательно изучил все принесённые бумаги, подсказал форму рапорта, и когда Макс написал и подал нужную бумагу, так же изучающе и внимательно посмотрел на него, взгляд был сочувствующим, понимающим, но читалось в нём одно: - "Зря ты затеял всё это, парень..."

А потом Елене самой стало намного хуже, пришлось возвращаться в столицу и ложиться в уже знакомую больничку... И вот уже Максим договаривается с добрейшей Серафимой Сергеевной, что в случае чего - она снова примет Лену к себе, и едут они в свои Дубки...

Квартирка, давно ставшая родной, встретила непривычной тишиной, прохладой и какой-то настороженностью... Больной лучше не становилось, помрачение сознания сменялось редкими просветлениями, Макс носился как угорелый: надо было присмотреть, купить продуктов, посидеть, приготовить, постирать, убрать, подмыть, причесать, умыть, сводить в туалет, побегать по городу в поисках сильнейших обезболивающих, благо рецепт онколог дававал без промедления, найти умелицу поставить успокаивающий укол - через месяц уже и сам Макс едва не падал от недосыпа и усталости, хорошо ещё, что соседка Михайловна иногда подсобляла, да ещё Тамара, если была трезва - наша закройщица приноровиласть крепко и часто закладывать за воротник, как и её весёлый латыш, который как на грех устроился работать к "кровопийцам", как он в шутку называл своё заведение - Институт крови, где спирта, по его словам - было немерено, едва ли не больше, нежели самой крови...

Прошло ещё время...

И понял Максим, что тут он совершенно бессилен... У них в доме не было даже телефона, поэтому понёсся в свою бывшую часть - позвонить Серафиме Сергеевне и помочь с техникой и людьми... Ребята не подвели, всё выполнили, и через несколько минут мычащую и ничего не соображающую женщину спустили с четвёртого этажа на одеяле, вынесли и погрузили в полковую санитарку и помчались в Москву... Больше Леночка домой уже никогда не вернулась... И отпуск закончился... Её брата Владика за всё время он видел всего пару раз: один раз - он привёл на консультацию какого-то надутого "крупного специалиста", крупного настолько, что когда Макс оплачивал его гонорар, он сразу ощутил это на своём враз похудевшем кошельке...

Пришлось уезжать с тяжелейшей душой... На время он даже забыл о своих собственных "голосах"... Правда, иногда они властно напоминали о себе... Приходилось бороться и с ними и с самим собой...

А Владик вскоре вдрызг из-за чего-то рассорился с завотделением и переместил сестру поближе к центру, как ему было удобнее... Там через некоторое время Макс снова увидел её, там, на новом месте - коротко стриженая, с запавшими лихорадочными глазами, она уже не узнавала никого и ничего... Только выглядела почему-то моложе... О любви-нелюбви к ней речь внутри него самого давно уже не шла: оставались лишь бескрайняя жалость, сочувствие и сострадание... Да и кто знает, что есть - любовь?

* * *

В части дела обстояли неплохо, даже - более того: снова завоевали переходящее знамя в своём серьёзном Министерстве, командир тоже направился в отпуск - к себе на Украину, а перед этим долго разговаривал с Максом: полковник Козлов задумал на базе их отряда создать полк, для чего переместить из соседнего городка точно такой же отряд и слить их вместе, с руководством треста и главка вопрос якобы решён, остаётся только самое главное - убедить комиссию из Москвы, из Генштаба, которые вот-вот и должны были прибыть, но временно замешкались - отвлекли другие, более серьёзные дела, поэтому он сам их уже не сможет как следует встретить, разместить и всё-всё-всё показать, в самом лучшем свете - но и Макс с этим тоже справится - не впервой... Козлов взамен наобещал всем повышение по службе, новые горизонты роста и развития и ещё кучу всяческих благ и привилегий...

Макс заверил, что несомненно справится, по настоящей работе давно соскучился и готов рвануться в бой... Они вместе прикинули и составили перечень жизненно важных и необходимых мероприятий и дел, приблизительную смету расходов и затрат, учитывая и обширную культурно-развлекательную программу... И Пётр Васильевич со спокойной душой убыл в свой очередной... Тут надо добавить, что Козлов давным-давно вынашивал эту свою идею, под себя, успел даже заразить ею самого Управляющего трестом, и тот возле двух новеньких казарм поставил ещё две такие же, но пока - за забором действующей части... И эти две казармы явно жаждали своих будущих новосёлов...

Три полковника прибыли только через неделю, а и на руку - к их приезду всё было предусмотрено, задействовано и обеспечено... Зампотылу майору Бочкарёву тоже выпала немаловажная и ответственная роль, но главным условием - стояла задача от самого Козлова: без гостей - ни грамма...

Полковники оказались в чёрном, ну прямо как недавно в Греции... На самом деле - просто во флотской форме, так им, мол, удобнее... Не заносчивые, говорливые, особенно по вечерам, любопытные, но не настолько, чтобы самим лезть во все дыры, сьездили и в Ревду, и в областной строительный Главк, и в местный трест не раз заглянули, и к местному партийному и советскому руководству, везде их ожидал радушный приём, самые радужные надежды и колоссальные планы... Посетили и знаменитый Расвумчорр, и подобный трубке Мир открытый кратер гигантского карьера, и все прочие другие достопримечательности, не обошлось и без подарков - уезжали донельзя довольные собой и друг другом, наобещали тоже сверх меры, как у нас всегда умеют и делают это куда успешнее, проворнее и производительнее, нежели на самом деле потом сбывается... Но они-то как раз и не подвели, оперативность Генштаба просто ошеломила...

Часть седьмая - Г Е Н Ш Т А Б

"Всё шло хорошо, пока не вмешался Генштаб", так, кажется, бравый солдат Швейк по достоинству оценивал роль своего главного штаба в порождении и создании армейской неразберихи и хаоса на поле брани... В нашей полковой жизни настоящее поле брани пока ещё достойным образом не было сформировано, но отдельные и довольно громкие случаи перебранок случались уже повсеместно и слышны были отовсюду, даже из города на Неве...

Ещё бы! Ведь слетелись сюда, как голуби на помойку, самые лучшие и достойные офицеры со всего Союза, "от Москвы - до самых до окраин", как в хорошей песне поётся, но это они такими сами себя считали, незаменимыми и опытнейшими офицерами, самыми лучшими специалистами своего дела, умелыми руководителями и знатоками человеческих душ... А представьте себе картину, когда все - самые-рассамые, самые неповторимые и талантливые, а во главе - вообще гений-полководец, во что рискует превратиться в итоге такой полк? Правильно - в ту же самую помойку, о которой и шла речь выше...

Кадровики расстарались на славу: надо бы хуже - да некуда, вот такой принцип лежал, видимо, в основе нового комплектования бравых командиров и начальников... Старые и проверенные кадры среди этих вечно галдящих и заносчивых военных чинуш в погонах как-то сразу скукожились и померкли, потеряли цвет и голос, отодвинулись на незавидные третьи роли и позиции... Новички целиком и полностью захватили кабинеты, властные плацдармы и полномочия - остальным здесь не место, ясно читалось в огненных очах нового руководства...

Командиру полка подполковнику Музынчуку пришла в голову супергениальная идея сплочения коллектива, вынашиваемая им, вероятно, с первых дней своего исторического начала служения своей любимой Родине, - только через общие патриотические песни, исполняемые в составе всего полка! Ни больше - ни меньше! Репетиции шли по два-три часа почти ежедневно, хоровые коллективы офицеров соревновались с песенными колоннами прапорщиков, ротные хористы пытались перекричать другие всяко-разные подразделения, за неявку на спевки грозили едва ли не суды чести офицеров или прапоров, разборки ниже носили куда ещё более нерегламентированный порядок взысканий и наказаний! Так что через полгода - пели все! И неважно - имелись ли в наличии хоть какие-то минимальные певческие данные, попробуй только не открыть рот! Мычи, пищи, но звуки - издавай! Вы представляете, какой получился ХОР? Отголосок его - слышался повсюду, даже в самом Ленинграде! Но по другому совершенно поводу...

Кто только не потешался над бедным Музынчуком! Как и его знаменитый почти однофамилец Безенчук, который только и думал о том, куда пристроить свои гробы, наш Музынчук, видимо, думал тоже только о том, куда и как пристроить свои бескрайние и бездонные хормейстерские таланты и качества... Офицеры над ним смеялись почти в открытую, прапорщики - про себя похихикивали, военным строителям вообще всё было по барабану, как всегда, лишь бы не гоняли да хорошо кормили, а работа - подождёт, в лес не убежит... А глотки драть - чего и не поорать сдуру? Да ещё - всем вместе? О деловых качествах вновь испечённого "полкана" судить не берусь: раз его прислали из самого Ленинграда, да ещё как лучшего там на тот момент командира военно-сторительного отряда, то хоть чем-то, да заслужил он благосклонность высших сил и чинов, чтобы вот так, с бухты-барахты выдвинуть вдруг с задрипанной строительной части да на целый полк - основания должны быть самые серьёзные, равно как и намерения... Если и были у кого благие подколодные планы развалить, разогнать и сгноить этот как бы неизвестно откуда образовавшийся нарыв в виде ещё одного недоделанного полка, то лучше времени, сил и резервов, брошенных на это благое дело, - сыскать было нельзя: всё было проделано в лучшем виде советских времён - кадры брошены в дело, дело заварилось и сварило такую кашу, что расхлёбывать её пришлось бы ещё долго, да благо - наверху, в Москве, опять вовремя спохватились и разогнали всю эту шарагу к едрене матери!

О сугубо строительных же талантах новоиспечённого полководца Макс выразился предельно осторожно, сказав позже примерно так:

- Мне выпала честь переселиться в лучшую на тот момент городскую квартиру, из которой только что выехал в свой Питер бывший опальный командир - загажена до предела, даже унитаз сорван с креплений и бетона и заткнут-замотан по нижнему периметру огромными старыми голубыми кальсонами бравого служивого... На бОльшее - не хватило умения и сил... Тоже мне - строитель... А ещё своей же семье, почти взрослым сыновьям, какой пример показывает... Стыдно быть безруким "строителем"...

Отбыл он дослуживать - на прежнее место службы, а ведь уж так мечтал о голубоватой мечте своего детства - барашковой папахе с жёлтым крестиком-кантиком наверху! А вышло совсем как у дедушки Крылова: " Ты всё пела - это дело..."

О начальнике политотдела Макс, как самый ближайший его подчинённый, мог сказать только одно, и то с улыбкой :

- Я таких ещё не встречал: ни одной бумажки своей рукой не исполнил, это надо уметь...Так и проходил все два года во флотской форме - тоже на смех людям...

Потом он, правда, дополнил краткую характеристику начальника ещё одним жирным штрихом: половину службы тот провёл под машиной... Не подумайте опять ничего плохого: под своей машиной! У старого Москвичонка буквально оторвалось проржавевшее днище, поэтому он на скорую руку овладел единственной чисто мужской профессией - газосварщика и проводил дни и месяцы в гаражных боксах части - сам приваривал себе новое, бронированное донышко, наверное, заранее чувствовала старая лиса, что скоро грянут лихие девяностые, и эта самая броня ох как пригодится ему в его бесконечных торгово-закупочных и рискованных нелицензионных вояжах по всем самым отдалённым захолустным уголкам необьятной Заполярной области..

Естественно, что при таком руководстве все показатели разом рухнули, теплица обвалилась, половина свиней передохла, конь тоже пал, а верный пёс сбежал куда глаза глядят... А всё отчего?

Для начала прессорились между собой Иван Иванович - тьфу ты! Дался нам этот Иван Ивнанович с Иваном Никифоровичем - причем здесь Гоголь? Дело было так: вновь прибывший заместитель командира по тылу подполковник Швейцер вдрызг разругался со своим заместителем и помощником по продовольствию майором Каплевичем, что нередко происходит даже в чисто еврейской среде, а тот, в свою очередь, накатал "телегу" на своего начальника, да ещё сразу - в округ (нашёл у кого искать защиты), доказательства привёл самые что ни на есть достоверные, только слегка приукрашенные в пылу полемики, но не так, как иногда выясняется впоследствии - заметными синяками... Нет, что вы! И не подумайте - я привёл этот красочный оборот с единственной только разве целью: как можно отчётливее обозначить донельзя обострённую ситуацию - люди одной национальности, как правило, не дерутся меж собой, они гадят и собачатся другими методами: угорозами, разоблачениями и срываниями всех и всяческих покровов с возможного противника...

Обвинял оскоблённый и уязвлённый майор своего начальника ни много ни мало как в растрате госсредств, присвоении чужого имущества и едва ли не в госизмене, а тот его в ответ - в умышленном отравлении половины поголовья свиней в полковом свинарнике: проявил непрошенную инициативу, поехал в соседний город на пивзавод, закупил огромное количество остатков процесса пивного брожения - в просторечии именуемого бардой, привёз часть этого пойла и приказал скормить своим любимым хрюшкам, те, естественно, от столь щедрого угощения не отказались, как следует налегли... и полегли... Тоже как на поле брани... Вот откуда взялся этот троп про "поле брани"! Отсюда, мол, и пошла перебранка... Юридически подкованный майор в ответ приписал своему начальнику незаконные махинации с продажей этих самых якобы перепившихся насмерть бедных хрюкалок - местному населению за никем не оприходованный наличный расчёт, заодно и незаконное списание почти нового грузовика и целой горы новых колёс, что по тем временам было огромнейшей ценностью даже среди местных аборигенов... И ещё очень много интересного и поучительного нараскрывал в деятельности своего руководителя правдивый майор...

И кого бы вы думали прислали разбираться в этой тёмной и донельзя запутанной истории! Правильно! Полковника Трельцова! А кого ж ещё круче?! Пока тот пребывал в части и копался чужими, естественно, руками в грязном белье, всё ещё ничего не предвещало новых бед и потрясений, но когда он зашёл с целью контроля, наверное, в местный солдатский "чипок", к нему скромно обратился тихий и безобидный начальник и руководитель (естественно - в одном собственном лице) этого богоугодного заведения ефрейтор Паша Ефремов... Как? Вы даже и Пашу Ефремова не знаете? Знаменитого Питерского баптиста? До этого он был самым лучшим и самым честным и неподкупным хлеборезом в части, а потом, когда пришла и к ним, наконец, эта так долго ожидаемая всеми страждущими мода открывать солдатские чайные в военных городках, оборудовали и они свою - по последнему слову техники и эстетики, не упуская из виду, конечно, и санитарный контроль... Создать-то Истаев с командиром и зампохозом создали, но найти толкового и честного руководителя пресловутого "чипка" удалось далеко не сразу - многие оказались не чисты на руку... И тут Макса осенило: столько с этим Пашей возимся, пусть-ка теперь он повозится с этим чипком: верующий, значит - честный и неподкупный, на тяжелейшей хлеборезской ниве себя проявил вполне достойно, аккуратен и некорыстолюбив... На том и порешили... И впрямь, при появлении там Павла всё вокруг волшебным образом изменилось, да ещё - в лучшую сторону! Что бывает, согласитесь, довольно редко... И вот создали полк - а Паша - на своём законном месте, за прилавком... Туда наш любимый полковник и пожаловал... А вышел - очень раздосадованный и огорчённый, даже любимый апельсиновый сок не допил...

Зайдя к Музынчуку, он первым вызвал заместителя начальника штаба майора Гаврилкина, тот, прежде чем войти, трижды истово перекрестился - не помогло...

... На прошлой неделе в части провели боевые стрельбы из автоматов - на стрельбище вертолётной части на третьей ферме, в овраге необьятного песчаного карьера, где обычно два раза в год их и проводили, оружие и боеприпасы любезно предоставляли те же вертолётчики - не жалко...

Пашу заставили поехать вместе со всеми - пусть хоть посмотрит, как стреляют... по мишеням... И всё шло гладко, ровно до тех пор, пока к стрельбам не приступил хозвзвод: Паша на огневой рубеж выходить категорически отказался, равно и брать в руки оружие - вера не позволяет... Но недалёкого майора Гаврилкина это ничуть не остановило и не смутило, и он, столь вдохновенно начальствуя на своём излюбленном огневом рубеже, "настоял" на том, чтобы тот тоже вместе со всеми вышел и лёг на огневой рубеж...

Трудно себе представить, какими методами и способами это было достигнуто, свидетелей почему-то не оказалось, но когда была дана соответствующая команда, отважный майор сверху аки коршун набросился на "бедного Павла" и принудил того совершить роковой выстрел - силой... Выстрел прозвучал... А на щеке Павлуши появилась свежая гематома... Первая...

И вот теперь - последовала наконец и отдача на тот самый выстрел... Шум стоял в командирском кабинете - на весь штаб!

Такого от обычно флегматичного полковника-политработника никто не ожидал - реакция оказалась просто взрывоопасной... Но что мог поделать взрывной полковник со штабным офицером? Ну - партийное взыскание влепить... не обошлось и без этого, но когда пришла пора разбрасывать кого-куда этих вновь прибывших-понаехавших, как сейчас любят повторять, полковник Трельцов - тут как тут, и поехал наш майор под Вологду, во вновь создаваемый автобат - стреляй там, хоть по воробьям... Им ничего не страшно!

Следующим ожидал своей очереди в страшный кабинет старлей Золотов - помощник начпо по комсомолькской работе... Этот вошёл и даже самонадеянно не перекрестился - за что и пострадал: ведь он-то и оказался тут как раз ко двору - из подведомственной, так сказать, епархии... Зашёл "комсомольцем", вышел - без своих комсомольцев... Так и убыл досрочно в свой родной Ленинград... За новой должностью... Оказалось, что накануне шустрый старлей, вожак молодёжных вожаков, верных помощников партии, тоже заходил в этот самый "чипок", будь он неладен, где и произошёл какой-то скандал между ним и верующим отщепенцем-продавцом, в результате которого и на другой щеке бедного Пашеньки отпечатался красноречивый результат этой душеспасительногй беседы, о чём тот и не преминул тут же оповестить старшейшего политработника... Видимо, весомый библейский аргумент про "другую щёку" на верующего питерского баптиста воздействия не возымел... Прощать Паша никого не собирался...

Бог любит троицу, вот третьим-то кандидатом на разнос буйному своему начальству и оказался наш майор Максим Истаев: речь шла о якобы подрывной религиозной литературе, которую тот давно уже временно конфисковал у Пашеньки и до сих пор не возвратил...

На этот аргумент у Макса был тоже заранее припасён свой конраргумент: по этому поводу, мол, состоялась долгая и нудная переписка между ним и главами этой самой подозрительной религиозной организации, давно уже пустившей свои крепкие заокеанские корни во второй по счёту столице могучего Союза...

- Вот письма и жалобы, вот все копии ответов и отписок во все инстанции... А дело заварилось по настойчивой просьбе местного куратора части от КГБ, которые тоже, как известно, стараются многое делать не своими кристально чистыми руками, а привлекают кого придётся, в данном случае жребий судьбы пал на Макса... Опер изьятую зарубежную литературу прихватил с собой, обещав вернуть, но обещанного, как известно, три года ждут... Столько времени ждать у бедного Паши времени не оставалось, впереди - дембель, который, как известно, неизбежен, как и полный крах капитализма... И закончил свой спич Максим тоже себе вполне иезуитским советом:

- Взывайте, если хотите, к совести Опера сами...

Тут уже нашего Полковника как подменили, боевой пыл его заметно поугас и сам он весь как-то сдулся и помрачнел: контактировать с КГБ он явно не хотел и не собирался... Да и кто он такой? Кто его уполномачивал лезть в тайные дела этой самой закрытой и могущественной на тот момент организации?... Он это прекрасно понимал и даже не рыпнулся комментировать: просто велел убираться с глаз долой, из сердца - вон! А Максу - того и надо!

Часть восьмая - Полковник Трельцов

Не было, пожалуй, другого такого политического "военачальника" среди окружного аппарата, которого так активно не любили, опасались и откровенно побаивались люди "на земле", офицеры, которым поневоле приходилось часто общаться с этим полковником... Был он лобастым крепким мужиком, умным, по-своему хитрым и злопамятным, скорым на расправу и на милость, хотя последняя черта характера явно шла вразрез с его жизненными принципами: он не жалел никого, как каток, прикатывал неугодных, судил-рядил, докладывал наверх и добивался своего, Максу казалось иногда, что ему доставляло какое-то особое наслаждение - поиздеваться над теми, кто так или иначе был зависим от него... Своего рода изощрённый садизм, так бы охарактеризовал Макс этого политикана...

Нет, он не показывал степени своего превосходства над ними, он просто как тот паучок-старичок так умело и ловко расставлял свои паучьи сети и сеточки, так умело пользовался своим положением и статусом, что постоянно давал понять непонятливым - ситуацией владею я, а вы выпутывайтесь теперь как хотите, и всё это - на совершенно пустом месте...

Например, идёт в политоделе полка или строительных частей региона подготовка к партийной конференции - он тут как тут: не с целью помочь или посоветовать, он как джинн из бутылки появляется почти в самый последний момент, накануне "события" и требует к себе готовый будущий доклад для "проверки"...

Вот тут-то и вырисовывается "щука в озере"... Он читает его не спеша, с карандашиком, делает свои казуистические пометочки, черкает направо и налево, целыми разделами, почти до вечера... Потом созывает всех "именинников" - и начинается предварительный разбор полётов: то не так, там - усилить, там примеров побольше добавить, в другом месте - цифры не понравились, тут - вообще лажа и непорядок, короче, надо всё срочно исправить, переделать и отредактировать, и заново перепечатать - даю два часа времени...

А уже вечер, за окном - муть снежная, в головах - и того хуже, красавица-машинистка Людочка вся на нервах: дети без пригляда, муж с работы - голодный, наверное - злится, ничего не приготовлено, звонит маме, и так далее...

Все "соратники" хватают свои несчастные разделы и по кабинетам, один начальник-"моряк" - как всегда на плаву, ему всё похрен, - у него вон сколько работничков-бездельников, он фланирует по штабу в своей морской форме со своей неразлучной сигаретой, как бы лишний раз подчёркивая - я тяжелее ложки и сигареты никогда в руках не держал и не собираюсь этого делать, да ещё отвлекает всех от пустопорожнего дела такой же пустопорожней болтовнёй: тут-то он был - вне конкурса!

- Да кому он на хрен нужен, этот сраный доклад! - так и хочется крикнуть в кабинетную пустоту... - Пропади пропадом и эта партия и её грёбаный представитель... - Так бы и крикнул каждый, так бы и запустил в угол этими с таким наслаждением тут же скомканными бы листами, да нельзя - в кабинете командира сидит наш главный Вампир-кровопийца, полковник Трельцов... Ждёт, паучище проклятый, наслаждается... Проходит два часа, собирают - несут на новый суд: результат - ожидаемый...

Бедную Людочку - решительно отпускают, проклиная всё на свете, собираются в одном кабинете, чертыхаются, курят... и берут за основу самый первый вариант, сбережённый по предыдущему опыту и подсказкам других ранее пострадавших подопытных "насекомых" в первозданной свежести и чистоте... Матюкаются, чертыхаются, и снова тащатся гурьбой бурлаков в ненавистный "рентгенкабинет"...

- Вот! Другое дело! Совсем другое дело! Это уже - кое-что, правда, на троечку... - но так и слышится следом: - Ну что с вас взять, убогих? И он, взглянув на часы, где стрелки давно встретились в полночь и снова разбежались в разные стороны, довольно ухмыляется и почти ласково мановением властной руки отпускает выпотрошенных испытуемых: - Можете пока отдохнуть! Завтра - продолжим!

- Чтоб тебя...

Короче, всё происходящее ныне в когда-то самом передовом и самом лучшем отряде отряде среди отрядов, подчинённых Министерству среднего машиностроения (чувствуете подтекст?), который занимался только сверхважными для страны обьектами, казался такой фантасмагорией и фантастикой, что думалось порой Максу: вот откроешь однажды глаза, вздохнёшь полной грудью, и нет этих ужасных событий и людей, их сотворивших, и всё осталось как прежде, нет "понаехавших" и всех прочих, и всё осталось по-старому! Ведь всё происходящее - уму непостижимо и неописуемо! Это - просто какой-то сумасшедший дом... А Максу - и вдвойне нагрузка на психику, он до сих пор - на сильнейших таблетках, выпивать для разгрузки и разрядки - табу, вечерами опять приходится бороться с голосами, как бы раздваиваясь сам в себе: с одной стороны - он знает, что все эти "голоса" - миф, фантом прихворнувшего сознания (столько книг по психологии и психиатрии прочитал за эти годы! Впору самому сдавать экзамены экстерном в любом медвузе...), с другой - каждый вечер невольно и тщательно прислушиваешься к любому шороху и звуку, сосредоточиваешься на нём - и вот: "голоса" всё слышнее и разборчивее, угрозы всё значимее и опаснее, кажется - нет от них нигде укрытия и убежища... Доходило даже до попытки суицида, и что ещё смешнее и страшнее - до похода в квартиру наверх, на пятый этаж, в попытке утихомирить там "разгулявшихся" соседей, которых там и вовсе не оказалось, кроме одной перепуганной тёщи, которая крестилась и божилась, что у них тихо и пусто... Вот так мстит нарушенное подсознание...

А ещё сильно сказалось навалившееся вдруг одиночество: Пётр Васильевич по протекции их общего друга полковника Козлова убыл к новому месту службы с большим повышением, где почти тут же примерил и свою вожделенную папаху... Козлов и Максу предлагал хорошую должность в своём отделе, да тот наотрез отказался: не затем, мол, сбежал из Москвы, чтобы в Питере осесть - не тянули его к себе теперь большие города - мегаполисами именуемые... Останусь на Севере, навсегда...

До сих пор сказывалась и смерть жены: Лена умерла в больнице... Ей так и не суждено было узнать, что вначале умер папа, потом, спустя несколько месяцев, и мама... Макс на первых похоронах не был - сидел в больнице возле жены, ухаживал как мог за ней... На похороны тёщи - вырвался: Тула встретила непогодой и прохладой. Сестра со своими верными подругами всё приготовили и провели как надо, по ритуалу..., братик Владик на поминках и после них - только рассорился со всеми... Мама рассказывала, что сватья буквально "сбежала" к ней из своей спецсанчасти после длительного лечения, вдруг почувствовала необычайный прилив сил и прихватив свою палку, ушла из больнички к ней в гости, повидаться... Приняла ванну, попили чаю, вместе поплакали, собралась в дорогу и вернулась в санчасть, а вечером её - не стало... Когда гроб с телом подвезли к дому, собрались попрощаться многие жители - дом-то - большой и ведомственный... И в это время пошёл дождь, тёплый, ласковый, недолгий...

Лену похоронили на Митинском, совсем недалеко от главного входа, из министерства были несколько человек... Поминки опять легли на плечи сестры Макса и её подруг... "Похоронная команда", так в шутку она охарактеризовала свою донельзя хлопотную и печальную миссию... Владик и здесь отличился: пригласил друга-пропойцу, который оскорбил за него всех присутствующих, особенно досталось его двоюродным сёстрам... Там же и выяснилось, что немалые деньги, высылаемые ему всё это время Максимом, он тратил исключительно на себя, любимого... И тут сумел всё испоганить...

И вот минул год... Полка не стало... Вновь вернулись к отрядному принципу построения части, но это уже был не тот отряд, не те люди и события, не те настроения и порывы, ведь как и прошедшей любви не воскресить, так и в одну реку дважды - не вступить... А жаль... Началась совсем другая жизнь, но Максу она уже была ни к чему: он дослужил, наконец, до своей пенсии, и в отряде появился всего дважды, по каким-то мелочам... А потом и отряда не стало - расформировали, за ненадобностью: все работы приостановили, страна развалилась, трест, естественно, тоже, недострой пустыми глазницами мёртвых оконных проёмов жалобно следит за прохожими по всему городу - нет спасения... Народ разьезжается кто куда... В этом году временщики от власти даже цветов не высадили: в клумбах процветает - лебеда... беда... беда...

В это время Максу сказочно повезло: он познакомился с разведённой молодой женщиной ( оставим за скобками саму историю этого знакомства - оно достойно своего отдельного описания, которое в данном контексте может некоторым и вовсе не понравиться по чисто этическим и эстетическим мотивам - поэтому пока лучше промолчим, сказав только, что женщина эта тоже находилась в активном поиске после обидного и несправедливого развода и разрыва прежних отношений), и о - Чудо! Он - снова влюбился! Дружно взяли отпуска и вдвоём поехали в Вологду, в Нинушкину деревеньку.

ПОСЛЕДНИЙ ОПЫТ ПРАКТИЧЕСКОЙ ПСИХИАТРИИ

Л И П У Ш К А М Е Д О В А Я

По приезду сразу же отправились к колодцу - за водой, колодец неподалёку, через дорогу направо, пустые звонкие вёдра звякнули подле на дощатый помост, только приготовился ухватится за рукоять вОрота - глубина до воды порядочная - восемнадцать полных оборотов, да что-то отвлекло внимание, какой-то гул, шум, так обычно гудят провода высоковольтки над головой... Поднял голову - мать честная! Липа - в цвету! Пчёлы вокруг вьются, гудят, трудятся, собирают сладкий пахучий нектар на зиму, про запас, молодь кормить и самим питаться, а липушка им, как матка ласковая, ветки так и распушает, так и подставляет - берите, пользуйтесь, трудяги, ещё припасу, ещё накоплю, из земных глубин соберу, вам на пропитание и людям на радость!

Максим даже ошалел от увиденного и услышанного, а когда уже, забыв о пустых вёдрах, о Нине, почти вплотную подошёл к вековым липам, в него вторгся такой всепобеждающий и всеобьемлющий сладкий аромат жизни и взаимной заботы сущего, что просто отключился напрочь от всех тревог, забот и хворей, от всего, что все эти долгие месяцы ломало, мучило и угнетало его психику и здоровье... Он забылся... Радостное ощущение рая, первобытного благоденствия и покоя так растворило его в себе, накрыло и обьяло будто каким-то невесомым желтовато-белым целительным покровом, что вывел его из этого блаженного состояния долгожданного покоя только вторгшийся откуда-то извне голос Нины:

- Что с тобой?

- А ты - угадай, - очнулся Максим... - и широким жестом разведённых рук как бы символически приобнял ближайшее из цветущих исполинов...

- Ой, наша липа цветёт, прадедушкино... Но только одно дерево, другое цвести не хочет... А пчёлок-то, пчёлок... Гудят, как самолётики... На этом месте когда-то наш домик стоял, ну не наш, но родовой, и деревья эти они когда-то сажали, липы вообще редкие деревья в наших суровых северных краях...

- А давай сейчас воды наберём-отнесём, и вернёмся с лесенкой, сами липового цвета наберём, на зиму насушим - на всю зиму лекарство, в чай незаменимо-ароматная добавка...

Так и сделали, принесли лестничку, табуретку высокую и стали собирать в широкие фартуки и складывать в посылочный мешок щедрые дары знойной летней природы...

Проезжает мимо Бориска, пожилой сварщик на пенсии, на своём скрипучем велике, притормаживает и спрашивает, весь перекосясь на своём железном одре:

- А что поделываете?

- Липовый цвет собираем, от зимней простуды...

- А-а... а я-то думал...

А потом, когда уехал, а они, набрав полный мешок, тоже ушли - расстилать собранные цветы на печке на газетах и сушить, в их домике на окраине долго стоял привнесённый нерукотворный густой летний запах заботливо гудящих пчёл, липкого целебного меда, голубоватого солнечного неба, свежеиспечённых пирогов и ещё почему-то - скошенного сухого разнотравья...

Впрочем, разнотравье было потом, после обеда с пирогами и городскими гостинцами, когда разомлевший и распаренный гость, осмотревшись в душной избе, решил прикорнуть на "сарайке", на воздухе - в огромных сенях ... Сказывались почти бессонная и совсем безумная ночь в поезде с её кошмарами и видениями, ожившими и проснувшимися мучительными тревогами и галлюцинациями, с бесконечным стуком вагонных колёс, с долгим ожиданием автобуса и потом внезапным неожиданным и каким-то истерическим подьёмом эмоций в пути до Наташиного родового гнезда...

Глаза-то закрыл, но сон не шёл, было состояние какого-то неземного покоя и почти физического наслаждения жизнью... В этот момент в ушах опять послышался чей-то голос, но не из тех, глумливих, издевательских и угрожающих, что так бесконечно долго, до сих пор мучили и досаждали ему, а тихий спокойный голос бесконечно доброго человека:

- Ну как, зятёк, получше стало?

- Кто здесь?

- Не беспокойся и не бойся - я хозяин этого дома...

- Николай Фёдорович?

- Он самый...

- Так вы, вроде, того?

- Ну и что? Я раньше - тоже так думал... Оказывается, при жизни - мы ничего не знаем - о жизни, как и о том, что - после неё... ничего не могу сказать - не имею права: в своё время - сам узнаешь, но ещё - очень не скоро...

- Склолько?

- Пока - восемьдесят семь, но это пока не окончательно - всё зависит от тебя самого... Если что - дам знак... Поймёшь...

- А как проверить? Вот, например, вашей супруге - сколько отведено?

- Семьдесят шесть...

Последовало ещё несколько вопросов и ответов... Потом Хозяин напоследок спросил - какие ещё просьбы будут? Если в силах помочь... Чувствую - настоящий ты... А ломает - изнутри... Самого себя... Согласен?

- В точку... Выздороветь бы, сбросить этот груз, освободиться...

- Попробуем... Расслабься... Слушай только сам себя... Успокаивайся... дыши глубже... запах сена... запах липы... засыпаешь... засыпа-аешь... засы.......

Проснулся Макс только через два часа... непередаваемое ощущение бодрости, здоровья и уверенности в себе охватило его при лёгком и светлом послеобеденном пробуждении с такой силой и ясностью, что он даже улыбнулся, потянулся всем освобождённым от каких-то незримых оков телом и уже хотел было вскочить со своего зашуршавшего под ним сенного ложа, как вдруг вспомнил недавний... вот-вот будто только что состоявшийся запредельно необыкновенный и просто фантастический разговор, вскочил и пошёл в избу...

Нина с тёщей сидели за столом и давно поджидали его - пить чай...

- А знаете ли вы, с кем я только что... недавно общался, как бы разговаривал... даже ...? Только не смейтесь и не задавайте вопросов... Сам ничего не знаю... Может, приснилось...

- Конечно, приснилось, - умаялся...

- А у нас никого и не было...

- В том-то и дело... с Хозяином беседовал... С Николаем Фёдоровичем... С самим... А я ведь его только на фото и видел, но голос - спокойный и ... как молодой... Вот как с вами, только я - лёжа и с закрытыми глазами был... Видеть ничего не видел - только слышал...

Позже он только Нине сказал, больше для свидетельства, пожалуй, о сроках жизни её мамы... И ровно через двенадцать лет печальный прогноз подтвердился, когда уже, казалось, и предсказанный срок уже был на исходе, пришла телеграмма от сестры, всего с двумя словами: умерла мама...

На следующее утро они снова отправились к колодцу, за водой... День был серый, ненастный, моросил мелкий дождичек, ещё подходя к заветной липе, заметили, что самый большй сук на ней был кем-то отломан и унесен, а вечером, когда погода наладилась, гуляя, проходили мимо крайнего дома с другой стороны деревни и увидели в его палисаднике тот самый прекрасный сук, только уже подвялившийся, без листьев и цветов...

В махонькой деревеньке, где все друг у друга на виду, чужаков всегда встречают настороженно и долго и пристально присматриваются к новичкам-новосёлам: кто, что, как, зачем, ... и так далее...У деда Бориски жили внук и внучка, летом, как и они сами, вологодские жильцы... Была у него ласковая всепородная собачка-щенок - ко всем ластился, всех выбегал встречать не лаем, а весёлым хвостиком, всех готов был облизать-расцеловать... Хозяин не раз бил его за эту широту собачьей души, но истребить его жизнелюбие и человеколюбие так и не смог, и однажды утром деревню разбудил громкий выстрел, жалобный щенячий визг и ещё один выстрел - контрольный... При детях своих детей ...

Вот такой урок... Я думаю, что не был он никаким сварщиком, он был злым волкодавом-конвойным, из вологодских, говорят, были самые лучшие конвойных дел мастера, гонявшие этапы по всей Руси великой, даже, может, он и моего безвременно ушедшего из жизни тестя, которого мне так и не удалось никогда воочию увидеть и побеседовать, кроме одного лишь единственного для меня случая, ( да и был ли он, этот случай, на самом деле?) может быть - именно и он, Бориска, был как раз в числе тех, кто конвоировал или охранял его целых двадцать лет на лесоповалах бескрайней республики Коми... А прозвище было у моего тестя - Саблёнок! И но - не сломался, остался Человеком - навсегда и во всём!

А жена у Бориски - говорит всем, что она - бывшая учительница... не верю... Тоже, верно - вертухайка... А вот внуки - уже не такие: как они плакали, как про себя проклинали жестоких деда и бабку, жаловались нам и другим, а потом схоронили псинку в песчаном карьерчике, обозначили могилку холмиком и каждый год носили ему полевые цветы... Слава Богу, может, хоть они вырастут людьми...

А ведь даже в такой махонькой деревеньке - всего-то восемь дворов осталось - жил-поживал и добра наживал, ( то есть - привозил ), тоже был свой, настоящий конвойный, правда, уже дед, слезливый да сопливый, но раньше-то был - ого-го! И всё в последние годы, перед кончиной, норовил после смерти старого "политического " уголовника Саблёнка, своего самого, после-то его освобождения, ненавистного врага, завернуть в их опустевший сиротский двор, да покалякать о том о сём, а по делу - ни о чём... Что же так влекло его в этот махонький серенький неопушённый домишко, что ломало и толкало вредного деда привернуть именно сюда, на место былых своих пакостей и провокаций, когда ему было бы намного проще и легче зайти, например, в соседский большой дом, где ещё жив был бывший фронтовик, или к настоящей бывшей учителке, поодаль, или ещё куда-нибудь, - нет, он их попрежнему боялся, а плетётся, старый сморчок именно туда, где его всегда ненавидели и проклинали (не вслух, конечно, такта и в селе не занимать), Макс понять не мог, пока однажды не подумалось: а ведь у деда-то - совесть зашевелилась, наконец, спать не даёт, ломает и саднит душонку, если она, таковая, имеется в наличии... Страшно ему вскорости самому отправляться туда, где лежит возле самими людьми разрушенного храма его враг, да и другие честные, работящие всю жизнь люди, не нажившие за всю жизнь почти ничего, кроме своих хворей да болячек! Он хочет испросить прощения! Но настоящее-то прощение - не среди людей надо пытать и выпрашивать, а сами знаете, где и у кого...

Но уж на одну-то деревеньку - да два конвоя, это уже - явный перебор!

П О С Л Е С Л О В И Е

А теперь - посудите сами: мОрок случился разве только с одним человеком? Нет, нет и ещё раз - нет! Со всеми нами он произошёл: с Максимом, с развалившимся отрядом, с безумным "полком", со всей нашей бедной и разграбленной страной! Мы, одураченные новыми посулами и перспективами, одурманенные навалившейся "свободой" и хищническим капиталом, сами допустили государственный переворот нашей государственной же машины, которая так нас всех покрутила-повертела внутри, да и выбросила на обочину жизни, что только держись: кто-то удержался в креслах, кого-то зашвырнуло в дальние ненашенские края, кто-то нахватал синяков и шишек, совсем как наш "герой", короче - каждый получил своё... Ведь ожидаемое - оно так редко сбывается...

А вот Максу - повезло: он утверждает, что счастлив! Чего и всем вам от души желает!

Второе послесловие

А теперь попробуем абстрагироваться и перейти от частного к общему... Это, конечно, замечательно, что для нашего героя всё сложилось как нельзя лучше: он любит и, надеемся, любим, занимается интересными и значимыми для него делами, не претендует на большее, чем имеет, зато обрёл надёжную духовную опору, казалось - чего же больше? Но в долгих беседах с ним постоянно проскальзывают нотки недовольства собой и состоянием окружающего пространства... Ему повезло, что его болезнь - давно сошла на нет, "голоса" перестали беспокоить и тревожить, но ведь точно такая же болезнь поразила и его страну, да что страну - весь мир: только и слышишь, как снова безудержно талдычат другие голоса о какой-то исключительной роли и едва ли не божественной миссии отдельных государств и наций, народов и континентов... Мировая Паранойя продолжается и нарастает, и уже не маскируется и не мимикрирует, а громко и властно заявляет всему миру о себе, любимых Богом и им же якобы избранных... А ведь ровно это же самое повторялось и происходило почти в каждом конкретном временнОм пространстве прошлого - урок не в прок... Все знают, чем это сумасшествие обычно заканчивается... И покорно ждут прихода очередного "сильнейшего", сами во многом способствуя и потворствуя проходимцам от Большого Капитала...

Как в этой ситуации мы должны относиться к своим же соотечественникам, которых буквально перекупили, как мешок картошки или ещё какой ходовой товар на рынке, эти самые "исключительные"... И к сбежавшим, и к оставшимся... Да, мы осознаём и признаём, и должны ЭТО сделать, что все они теперь - обьективно работают ПРОТИВ своей страны: продав себя за деньги другому государству, они фактически отреклись от своей Родины и предали её в самые, пожалуй, трудные для неё дни и годы... И мы этого - не должны забывать, никогда!

Уж у них-то не было, надеюсь, пресловутого помрачения ума, скорее - очедное помрачение совести, о душе не упоминаем вообще... Зато их покупатели теперь морочат весь нормальный пока мир давно уже надоевшими сказками о своей исключительной роли и положении в этом самом мире... Вам это - ничего не напоминает? Да это же один в один - детская игра в "Царь горы"! Только в куда более серьёзном масштабе! В планетарном... Что? Уже и планета сходит с ума? Пока не совсем, но все признаки - налицо... Даже в своей собственной стране...

Пока - некоторое временное умопомрачение, в просторечии и называемое - мОрок! ( напоминаем для памяти: УДАРЕНИЕ - приходится пока на первый слог!)... И - ничего более...