|
|
||
Т.Ф., как обычно.
All you need to do is follow the worms.
Pink Floyd, The Wall,
Waiting for the Worms
Черви были настойчивы. Они грызли ходы в клубнях, уходя всё глубже и глубже в мякоть. Черви знали, что скоро картофель начнут чистить, и черви пытались успеть. Эта настойчивость была единственной их надеждой - грызть ходы всё глубже и глубже, превращая клубни в непригодные к потреблению сгустки растительной протоплазмы, пронизанные заполненными экскрементами ходами, и тогда картофель может быть выкинут (прелестная двойственность этой фразы!) на помойку, и черви смогут пережить зиму, окуклиться и весной покинуть своё убежище, и они, маленькие пёстрые бабочки, будут неуверенно ощупывать свои новые тельца, неуверенно вспархивать и, снесённые порывом ветра, пропадать в голубом весеннем небе.
Но я был ещё настойчивее. Я скрупулезно вырезал длинным и тонким острием ножа их ходы, удалял все глазки, все подгнилости, резал картофелины поперёк, варил их и ел, присыпав солью, эти замысловатой, притягивающей взгляд профессионального спелеолога формы клубни. Но черви продолжали молчаливо вгрызаться вглубь, уже не имея никаких надежд на весенний полёт, уже зная о моей непреклонности, но всё же пытаясь, если и не дожить до весны, то хотя бы отомстить мне.
Я лежу в постели и слышу, как черви грызут картофель - слышен тихий скрип, не умолкающий ни на минуту, никогда, черви буравят мякоть круглые сутки, с каждым днём продвигаясь всё глубже и глубже, всё ближе к центру картофелин, черви безостановочно движутся в абсолютной темноте, оставляя за собой сочащуюся белесым картофельным соком шахту, заполненную экскрементами. Мне кажется, что черви сошли с ума, что их маленькими мозгами завладело безумие, и они, безостановочно вгрызаясь кровоточащими дёснами в картофель, движутся в абсолютной темноте, пытаясь бежать от ни на секунду не смолкающего скрипа их собственных жвал, но не могут от него скрыться, и этот звук преследует их, сводя с ума. С каждым днём мне всё сложнее и сложнее вырезать их ходы, форма картофелин, которые я готовлю себе на ужин, становится всё более замысловатой. Мне хочется бросить своё бесполезное занятие и признать победу червей. Но черви сошли с ума, и всякие переговоры с ними уже невозможны. Теперь мы - я и черви - не можем уже остановить эту бессмысленную гонку, сводящую нас с ума.
Внезапно я слышу звук поворачиваемого в замке ключа. Мне кажется, что он прозвучал у меня в затылке, что кто-то нашел у меня там дырочку, подкрался незаметно ко мне сзади, внезапно вставил туда ключ - ещё не зная, подойдёт ли - и резко провернул его там. Я лежу в оцепенении, напрягая свой слух, чувствуя, как противно взмокли мои ладони. Я боюсь обернуться, мне кажется, что это пришли черви. В комнате тихо, и в этой тишине я слышу собственное прерывающееся дыхание, и больше никаких звуков нет.
1.
И вот он опять звонит, телефон у соседей. Я считаю звонки: раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять, одиннадцать, тишина - опять никто не подошел.
Это длится уже четыре месяца, четыре месяца с того момента, как я снял эту квартиру. За это время ни разу в квартиру Љ 159 никто не входил и не выходил, по крайней мере, я не видел. По крайней мере, не через дверь, так как я наклеил на стык двери контрольный волосок. Он на месте - я проверял сегодня днём.
2.
Поначалу меня ничего не удивляло.
Потом я заметил, что я ни разу не видел, как мои соседи возвращаются домой.
И мне стало интересно.
В конце концов это стало моей манией. Я не могу думать о чём-либо ещё, кроме моих неуловимых соседей. Мне интересно узнать о них всё, но пока я о них ничего не знаю.
3.
Я слежу за ними уже четыре месяца.
Поначалу это было всего лишь чуть более настороженное, чем обычно, прислушивание к звукам, доносящимся из-за стены, минуты молчания, так сказать, когда я тщетно пытался понять, что там происходит, сидя в тишине и слушая. Ночью, отходя ко сну, я лежал в постели и слушал. Ничего кроме звуков лифта, шуршания мусоропровода, шума дождя, машин, звуков шагов, протекающих кранов и унитазов, разговоров, детского плача, стонов, хрипов, звона разбитой посуды, скрипа дверей, пьяных песен, жужжания мух, телефонных звонков и прочих звуков жизни я не слышал.
Но я продолжаю слушать.
Скудность информации всё более разжигала мой интерес и однажды, уходя на работу, я наклеил волосок на дверь соседей, желая узнать, покинут ли они своё жилище, - и вот он висит нетронутым по сей день, сводя меня с ума. Я стал следить за их окнами. Каждый день я выходил во двор и ждал, когда они зажгутся, я строил график их активности. Теперь я знаю, что окна загораются только по средам, в 0.20, плюс-минус пять минут. Я не знаю, почему именно среда и почему именно это время, и это ещё больше подогревает мой интерес.
Вчера я набрался смелости и позвонил в их дверной звонок. Я ждал долго, но никто не подошел.
Завтра я позвоню снова.
4.
Нумерация всегда очень помогает писать. С ней я чувствую себя увереннее - как будто держусь за перила. Всегда ясно, какой номер у следующей главы. Это хорошо. Почти так же хорошо, как календарь.
Хорошо, что изобрели цифры.
Ещё хорошо читать на ночь толковый словарь. В нём все слова расположены по порядку, а страницы пронумерованы. Я уже дошёл до буквы Ё. На эту букву довольно мало слов. Следующая за ней буква - Ж. На неё слов значительно больше. Я знаю смысл очень многих слов, особенно на буквы с А до Ё. Скоро я буду знать смысл всех слов в моём толковом словаре.
5.
Сегодня среда.
Я вышел на улицу. С неба сыпала снежная крупа, полная луна висела среди телевизионных антенн, было тихо. Я обошел дом и занял привычную позицию на детской площадке. Сел на качели, нашел глазами нужное окно и стал ждать. Было холодно. Я поглядывал на часы - сначала раз в пятнадцать минут, потом раз в десять и, наконец, раз в пять. Вдруг окно вспыхнуло. Я отметил в записной книжке время - 0.20. Как обычно. В пустой квартире на пятом этаже горел свет. С неба сыпала снежная крупа, в черном небе плыли, моргая, два огонька - красный и белый, мне было холодно, я тихонько покачивался на качелях и смотрел на горящее окно, единственный квадратик света на всей стене. Вдруг вспыхнуло смежное окно. Я стал высчитывать, чьё же оно, и понял, что моё.
Теперь на стене горело два окна - моё и моих неуловимых соседей.
5.
Я сидел на качелях, тихо раскачивался и смотрел на силуэт в своём окне.
Потом встал и пошел домой. Жаль, что я не наклеил уходя контрольный волосок на свою дверь.
Впредь всегда буду это делать. Можно быть в чём-то уверенным только если ты это сам проверил.
7.
Дверь в мою квартиру была приоткрыта. Контрольный волосок на соседской двери отсутствовал.
1*.
Теперь мне не нужно никуда выходить из дома. Я сижу и читаю толковый словарь. Я уже дошел до буквы Ю.
Только одно меня беспокоит последнее время. Мне кажется, что за мной следит человек, живущий в квартире Љ161. Мне это что-то напоминает, но я никак не могу понять, что именно.
III.Следы на крыше
Сейчас зима.
Мне нечего делать. Правда. Я живу один, и у меня всё есть. В морозилке у меня лежит скумбрия в вакуумной упаковке. Холодильник недавно размораживали, и поэтому в морозилке нет льда - просто холодный ящичек с рыбой внутри. Скумбрия одиноко лежит там, аккуратно упакованная рыба в холодном ящичке. Вчера я заглянул туда, посмотрел на скумбрию - и так и не захотел её приготовить - её аккуратность, ладность хорошо сделанной вещи останавливает меня. Ведь глупо готовить искуственные фрукты. Поэтому я сходил и купил себе пельменей. Пельмени очень просто готовить. Собственно, это даже не приготовление еды вовсе, это что-то вроде чистки зубов или пылесошенья ковров. Или решения арифметических уравнений - очень простых, впрочем.
Так что делать мне абсолютно нечего. Просыпаюсь я поздно, часов в двенадцать, а то и позже. Долго лежу в постели и слушаю всякие звуки - где-то играет радио, кто-то ходит по комнатам, двигая стулья и громко стуча ботинками, на улице скребёт лопатой дворник, лает собака, иногда проезжает автомобиль. У нас тихий двор. Очень приятно так лежать и слушать разные сорные звуки, пытаясь понять их источник. Это как разгадывать кроссворд. Только без ответов в следующем номере. Я могу так лежать час, два, но всё равно в конце-концов приходится вылезать из тёплой постели, хотя бы для того чтобы сходить в туалет и позавтракать. Несмотря на всесторонний прогресс, тело по-прежнему немного сковывает нас и навязчиво заставляет о себе заботиться. Хотя бы минимально удовлетворять его потребности. От этого никуда не денешься. Хотя я пробовал. Ничего не вышло.
Каждое утро я подхожу к окну. Прислонившись лбом к холодному стеклу, я смотрю наружу. От моего дыхания стекло запотевает и можно рисовать носом. В воздухе медленно кружатся искорки снега - ветра нет, и они не падают, а бесцельно блуждают в воздухе, поблёскивая на солнце. Снег идёт каждый день. Днём он еле сыплется, зато ночью его наваливает целые сугробы. Дворникам есть чем заняться.
Из моего окна видна крыша соседнего дома - наш дом значительно выше окружающих его хрущёвок. На крыше соседнего дома есть будка вентиляционной шахты и несколько антенн. Мне всегда было интересно -антенны чьи-то или общие? Жаль, что некому задать этот вопрос. Если они чьи-то, то летом хозяева могут ходить на крышу и развешивать на них бельё для просушки. Я ни разу не видел белья, сушащегося на антеннах. Возможно, хозяева антенн тоже не знают, что это их антенны - ведь им тоже не у кого спросить. А может быть, просто не догадались сушить на них бельё. Всё может быть. Впрочем, вполне может быть, что на крыше сильный ветер, и сушить на ней бельё не очень удобно. Всё может быть - я ни разу не был на крыше. Хотя, с другой стороны, можно воспользоваться прищепками. Впрочем, не знаю.
Каждое утро на крыше появляются следы. Они выходят из будки, огибают её и возвращаются назад. Следы всегда одинаковые - неизвестный кто-то всегда обходит будочку в одном и том же направлении. Это напоминает мне долгое время занимавший мои мысли вопрос о том, в какую сторону заворачивается водоворотик, образующийся при утекании остатков воды из ванны - имеется ли какое-то предпочтение, налево или направо. Я где-то слышал, что направление как-то связано с вращением земли, и что в Африке вода закручивается в другую сторону. Это мне напоминает историю про то, что в Австралии месяц подвешен не вертикально, а горизонтально. Но если на него кто-то внимание и обращает, то утеканием воды из ванны никто не интересуется уж точно.
За ночь следы на крыше засыпает свежим снегом, но утром они появляются снова. Из-за того, что я встаю поздно, я ни разу не видел, кто же их оставляет.
Вчера утром, выглянув в окно, я увидел, что следы, вместо того чтобы привычным образом обогнуть будку, устремляются к краю крыши и там заканчиваются. Весь день вчера я думал о следах, о неизвестном, их оставившем. Даже вышел во двор, обошёл соседний дом по периметру, но так ничего и не обнаружил.
Сегодня утром следов не появилось. Я стою и смотрю на ровный снег, покрывающий крышу соседнего дома. Я даже не знаю, кому всё это рассказать. Да и что я могу рассказать?
1. Я купил себе рыбы на ужин. Это два зеркальных карпа, нежно-оливковых, с маленькими круглыми глазами. Карпы живые. Я положил их в раковину, не вынимая из пакета.
2. Вот они лежат в раковине, мои карпы. Рыбы приблизительно одинакового размера, сантиметров тридцать - тридцать пять. Я купил их на рынке в ларьке с живой рыбой. Карпы плескались в большой ванне, иногда обдавая брызгами покупателей и продавщицу. Я попросил двух зеркальных карпов покрупней (ах да, я совсем забыл сказать, что карпы у меня зеркальные. Чтобы легче было чистить). Они у меня все одинаковые, - сказала продавщица. Вдвоём они весят кило шестьсот. То есть около восьмисот грамм каждый.
3. Карпы лежат в черном полиэтиленовом пакете, иногда начиная прыгать и шуршать пакетом, и ещё не знают, что я собираюсь их чистить. Боюсь, что они даже обо мне не знают. Может быть, они знали обо мне, когда я нёс их домой, но теперь они наверняка забыли про меня - они давно лежат в раковине. Кроме того, пакет непрозрачный и карпы меня не видят. Так что сейчас они наверняка забыли о моём существовании.
4. Я развязываю пакет и смотрю на карпов, лежащих внутри. Карпы смотрят на меня. Нежно оливковые, со светлым, почти розовым брюшком и коричневой спинкой карпы. Лежат в пакете, раскрывают рты и шевелят жаберными крышками - слышно тихое причмокивание.
5. Я беру одного из моих карпов и вынимаю из пакета. Карп скользкий. Зеркальные карпы вдвойне скользкие. Нежная кожа карпа покрыта прозрачной слизью, слизь остаётся на моих руках. Я кладу его на разделочную доску и беру из ящика нож. Нож острый и длинный, идеально подходящий для разделки рыбы. Я смотрю на карпа ещё раз. Карп лежит на доске, смотрит на меня маленьким круглым глазом и тихо дышит. Второй карп лежит в раковине. Он лежит внутри черного полиэтиленового пакета и ничего не видит. Наверное, он думает о втором карпе. Или уже забыл о нём. Скорее всего, забыл - у карпов не очень хорошая память.
6. Я беру первого карпа в руку. Он тихо лежит, поводя плавниками. Я смотрю на карпа, карп смотрит на меня. Я беру нож и вспарываю карпа от анального отверстия до горла. По карпу пробегает судорога, он открывает рот. Я кладу карпа на разделочную доску. Из него течёт темная, как вишнёвый сок, кровь. Я вынимаю из карпа внутренности и кидаю их в мусорное ведро. Карпа кладу на стол.
7. После я иду к раковине и вынимаю из пакета второго карпа. Пакет я кидаю в мусорное ведро. Второй карп чуть-чуть больше первого. Он тоже зеркальный, но чешуи на нём больше. Интересно, зеркальные карпы всегда мельче обычных? Может быть, второй карп побольше оттого, что у него больше чешуи? Всё может быть. Я кладу карпа на доску, запачканную кровью первого карпа. Карп начинает биться. Я жду, когда он успокоится, и смотрю на карпа. Это красивый, аккуратный карп. Наконец он успокаивается. Я беру нож и вспарываю карпа точно так же, как и первого, и кладу его обратно на разделочную доску. Я смотрю на карпа. Карп не хочет умирать. Кровь течёт из карпа на дерево. Под карпом натекла вишнёвая лужица, а он всё открывает рот и шевелит хвостом. Карп смотрит на меня маленьким круглым глазом, а я смотрю на него.
8. Я трогаю карпа за хвост. Карп не шевелится. Я так и не заметил, когда он умер. Наверное, я думал, что карп смотрит на меня, когда он уже был мёртвый. Я вынимаю внутренности из второго карпа и кидаю их в ведро.
9. Я напускаю в раковину воды и кладу туда потрошеных карпов. Вода окрашивается их кровью. Карпы лежат в воде, с розовыми внутри животами, нежно-оливковые, с коричневыми спинками. Я мою разделочную доску от крови карпов и опять кладу её на стол. Карпы похожи на младенцев. Я мою карпов в розовой воде, отряхиваю и кладу на доску. Отрезаю карпам головы, хвосты, анальные, спинные, брюшные, грудные плавники и вынимаю из голов жабры. Тушки карпов я нарезаю на куски толщиной около полутора сантиметров и складываю в глубокую тарелку. Получается довольно много. Головы я кладу в пакет и убираю в холодильник, чтобы потом сварить из них уху. Я смотрю на розовые с оливковым куски карпов - получилась полная тарелка аккуратных ломтей.
10 Мне очень грустно. Я иду в ванную. Я наполняю ванну тёплой водой и ложусь в неё. На потолке ванной есть трещина. Я смотрю на неё. Мне кажется, что за последнее время он увеличилась. Мне очень грустно. Я вскрываю себе вены лезвием бритвы. Вода в ванне постепенно становится розовой от моей крови.
1. На кухне лежат в глубокой тарелке розово-оливковые куски карпа.
V.Сентиментальный марш
(к
Оглавлению)
Если вы, конечно, понимаете, о чем я. Если вы, конечно, всё это тоже видели, слышали, знаете; если это вам тоже надоело до чертиков - то тогда вы понимаете, о чём, я собственно, рассказывал вам на протяжении предыдущих полутора часов...
Но, простите, мне кажется, что ни хрена вы не поняли.
Мне кажется именно так. И позвольте мне самому решать, что именно мне кажется. Да, вы ни хрена не поняли! Ни хрена, просто ни хрена. Как всегда - вы ни хрена не поняли.
Вот, например. Пусть март. Пусть слегка подтаяло, пусть голубое небо, пусть целлофановый пакет вмёрз в грязную лужу (представьте себе это!) и пусть воробьи. Пусть. Пусть тонкое снежное кружево сползло с капота перезимовавшей машины, изъеденной ржавчиной и готовой расцвести тропическим цветком бензинового пятна в ближайшей луже (или предпочтёте образ павлиньего пера?) - так вот, сползло, но не порвалось. И теперь неряшливо висит, готовое сползти окончательно - как кружевная салфеточка в квартире старой девы - всё так аккуратно, но внутри полное запустение и кружевные салфеточки, которые везде - на телевизоре, на комоде, на журнальном столике - так вот, салфеточки готовы сползти окончательно.
Пусть вам двадцать лет. Пусть. Мне не жалко для вас двадцати лет, да и вас самих мне тоже не жалко. Пусть вы слегка влюблены - хотя и не известно, в кого конкретно - и слегка простужены. Представили?
Ни хрена вы не представили.
Ботинки у вас сухие - оба, о удача! - и вы идёте по улице, а мутные ручьи несут всякий сор - спички, к ним в комплекте окурки, мелкий бумажный сор, шелуху - но всё равно пахнет весной. И окурками, влажными спичками, мелким бумажным сором, гнилой картофельной шелухой, мутной водой (не знаю как!) - и всё равно здорово!.. Потому что март. И асфальт местами уже побелел, а осевший, с грязными потёками и черствый, как батон недельной свежести, снег ещё держится молодцом.
Хорошо. И пусть ещё вы умеете свистеть - мне для вас ничего не жалко. Вы идёте по мартовской улице и насвистываете, например, sultans of swing или гимн СССР - какая разница, в самом деле, какая - и вот, вы идёте и насвистываете себе, а Саша Собко считает, что вам скоро наступит п@здец.
Смешно, не правда ли?
VI. Грустная история
(к
Оглавлению)
Кто владеет прошлым,
тот владеет настоящим.
(Или что-то вроде того)
Д.Оруэлл, 1984
Однажды под Новый Год Карлсон решил порадовать Малыша. Он накупил подарков, нарядился Дедом Морозом, взвалил мешок за спину и уверенно шагнул с крыши... Такая вот нелепая смерть.
Но грустная история закючается совсем в другом. Я не могу вспомнить, сам ли я придумал эту историю или где-то услышал, хотя память услужливо предоставляет пошаговый путь придумывания её мной, как и где это происходило. Но, может быть, эти воспоминания - только подлог, услужливая подпорка, - и этого уже не проверить. И так с большинством того, что я помню.
Вот это действительно грустно.